Аннотация: WK+ "Женщина-кошка". Кошки гуляют сами по себе. Но порой их дороги пересекаются на залитых луной ночных улицах, в причудливом переплетении теней и света - и тогда интереснее бродить вдвоем...
Кошки гуляют сами по себе. Но порой их дороги пересекаются на залитых луной ночных улицах, в причудливом переплетении теней и света - и тогда интереснее бродить вдвоем...
Зеленые глаза внимательно смотрят вдаль, сверкают в лунном свете выпущенные когти, движения быстры и легки, как никогда - эта ночь твоя, Сибиряк... Сегодня ты победишь.
Она совсем рядом, он видит ее сияющие азартом глаза и ослепительную насмешливую улыбку. Хлыст в опущенной руке чуть подрагивает - точь-в-точь подергивающийся от нетерпения кошачий хвост. Сибиряк давно знаком с коварством этого оружия, но ее красота манит, притягивает и обжигает посильнее ударов хлыста. Он гонится за ней, как за ускользающим ночным наваждением, но она всегда опережает его.
- Иди сюда, - улыбается она, - Ну, иди же!
Прыжок - и он уже рядом с ней, поднырнув под очередной удар хлыста...
- Попалась! - торжествующе говорит он, но она лишь смеется в ответ, и схватка продолжается. Они то исчезают во тьме, то снова окунаются в лунный свет... Но вот смех неожиданно сменяется удивленным вскриком и довольным мурлыканьем - и жаркие губы жадно целуют распростертого беспомощного Сибиряка...
- Пейшенс... - шепчет он. - Это нечестно!
- Я не люблю играть по правилам, ты же знаешь...
Кен смотрит на нее - гибкую и изящную, кошку не только кожаным костюмом, но и душой, самой своей сутью... Он - Охотник Света, она - Женщина-кошка, существо, гуляющее само по себе между Светом и Тьмой... Почему же им так приятно сидеть вместе на самом краю крыши, самозабвенно любуясь полной луной?
- Полночь!
Негромкое мяуканье нарушило ночную тишину. Словно из ниоткуда появившаяся кошка уселась рядом с Пейшенс, обернув хвост вокруг лап и замерла, словно статуя.
- Думаю, ей понравилось в Японии, - заметил Кен.
- Без сомнения.
Кошка повернула голову, пристально глядя на Кена. Ее негромкое мяуканье, как вдруг оказалось, вполне можно было понять, если прислушаться внимательно, и Кен бы с удовольствием с ней поболтал, если бы не этот пристальный взгляд, вдруг заставивший его сердце сбиться с ритма. Он попытался отвести глаза, но не мог. В голове быстро проносились картинки недавнего прошлого.
Да, кое-что в нём изменилось - он гораздо успешнее выполняет миссии, лучше играет в футбол... Вот только в магазине не может работать - запах цветов почему-то стал раздражать, вызывая головную боль и тошноту. Товарищи по команде удивились, но, списав всё на внезапно разыгравшуюся аллергию, освободили Кена от "цветочных работ" - в конце концов, его простои в магазине с лихвой компенсировались ночью, во время миссий....
Но когда же это началось? Что заставило его так измениться? Кен не знал, да у него и не было времени задумываться об этом с тех пор, как он встретил Пейшенс. Очаровательная американка никогда не заходила в "Конеко", и всё же проводила всё своё свободное время с Кеном. Гонки на мотоциклах, самозабвенная беготня за мячом на стадионе, милая болтовня в маленьких ресторанчиках... Она не сводила с него глаз, и Кен, как это ни странно, чувствовал за этим не только и не столько влюбленность, сколько нечто большее - невероятную близость, которую раньше не ощущал ни с кем... Помогая бывшей художнице Пейшенс Филипс совершенствовать свои навыки рисования манги, и гуляя с Женщиной-кошкой ночами по токийским крышам, Кен отчаянно искал ответ на вопрос, терзавший его с тех пор, как под его окном появилась кошка со странным именем Полночь.
Полночь...
Пораженный внезапной догадкой, Кен вновь всмотрелся в кошачьи глаза - и словно провалился в бездну, возвращаясь в вихре неясных звуков и смазанных красок назад, в прошлое, в тот роковой день, который так отчаянно стремился забыть...
Закат над морем. Торжествующая усмешка на губах Казе. Пистолет в его руке...
- Отправляйся в ад! И никогда не возвращайся!
Выстрелы - один за другим. Боль пронзает раскаленным прутом, собственный крик, звон стекла, тяжелое падение собственного уже безжизненного тела... Закатное солнце в последний раз обжигает глаза - и меркнет, погружаясь во мрак... Он падает, падает в темную и холодную бездну, но внезапно холод сменяется живым теплом, а Вселенная сжимается до размеров кошачьего зрачка. Сгустившиеся сумерки рассеиваются желтыми огоньками, и ощущение собственного тела возвращается вновь. Оно ноет, болит, им трудно управлять, но оно живо, живо... Рассыпавшийся на куски мир вновь стал единым целым, и первый звук в этом мире - басовитое кошачье мяуканье...
Он снова вернулся к жизни, даже не подозревая, что она стала иной. И сам он изменился. Но кем он стал? Неужели...
- Полночь... Это была ты? Ты...спасла меня?
- Она знала твою судьбу, Кен, - послышался в ответ тихий голос Пейшенс. - И пришла к тебе на помощь, когда ты в этом нуждался. Так было и со мной. Именно поэтому я и оказалась здесь. Я искала тебя.
- Меня? - Кен резко повернулся к ней. - Но как ты узнала?
- Я просто почувствовала... Почувствовала, что должна найти кого-то, кто равен мне. Такие, как я...как мы... они часто страдают от непонимания и одиночества. Это плата за дар, который мы получаем, Кен.
- И что же это за дар?
- Свобода, - Пейшенс медленно встала. - Свобода, недоступная остальным. Прими то, что дано... Прими себя, какой ты есть - и станешь свободным. Свобода - это власть.
Кен странно посмотрел на нее.
- И ты искала меня, чтобы сказать мне это?
- Сначала - да. Но теперь...
- Что теперь?
Пейшенс не ответила, лишь взглянула на него с лукавой улыбкой. Глаза Кена удивленно расширились, но почти сразу в них мелькнул огонек - почти такой же, как в глазах любимицы Офелии Пауэрс.
- Я понял, - прошептал он, целуя Женщину-кошку долгим и жарким поцелуем.
Кошки гуляют сами по себе. Но порой их дороги пересекаются на залитых луной ночных улицах, в причудливом переплетении теней и света - и тогда интереснее бродить вдвоем...
И в ночных заведениях Токио уже не удивлялись этой странной парочке, неизменно заказывающей себе суши и два стакана сливок.