Издательство "АСТ" вострубило в Интернете": мы ищем новые имена. Истинно, что сложно, либо в принципе невозможно каким-либо образом объяснить, мотивировать, объясняется элементарной глупостью. Джон Сильвер по такому примерно поводу говорил: "Ищите, ребята, может, найдете пару гнилых желудей". Ну, найдет "АСТ" еще пару десятков Донцовых (это в лучшем случае), далее продолжит паразитировать на классике, параллельно с кроличьим темпераментом -- год обязывает -- продолжит серийный выпуск макулатуры от постсоветских маргинальных сочинителей, далее -- по тексту. Между тем глупость почти всегда взращивается темными силами, ими же направляется. Великое литературное творение эпохальной значимости "Космополис архаики" Якова Есепкина в "АСТ", похоже, некому прочесть. А и как собраться с мыслями, ведь гениальный труд масштабом вдвое превосходит "Божественную комедию".
Совершая свое эпохальное путешествие из Содома в Коринф (как писал один из интернетовских авторов), сочинитель "Космополиса архаики" никак не дублировал Радищева и Пушкина.. Его, Есепкина, скитания и хождения куда мрачнее и безысходнее, ни о камер-юнкерстве, ни о пажеском розовом инфантилизме речи нет и быть не может. Картины, взору читателей открывающиеся, действительно страшны и потрясают воображение. "Над пропастью во ржи" переписали и создатель одного романа судится с эпигоном. В истории мировой литературы мало случаев молчания великих мастеров после определенного возвышения над толпой. Как правило, так называемые авторы одной книги ("Клошмерль", те же "Кипарисовый ларец", "Божественная комедия" и т. д.) всё-таки грешили, пописывали хоть в стол, а хоть и для вящей услады читательской аудитории и успокоительства собственного эго.
Есепкин явил иной пример, создал готическую сагу "Космополис архаики" - все, дале - тишина. Зато смысловое, образное, метафорическое наполнение Книги века, ее лексическая невообразимость, художественное воплощение идеи доведены до совершенства. Уже сейчас требник разбирается на цитаты, а есепкинские псалмы соперничают с каноном Библии. Кто этот художник-созерцатель, каким чудом уберегся он от тех сил, о которых, в частности, слагал поэтический эпос? И теперь, после триумфа в Москве и Питере, сам автор остается загадкой. Номинальных писателей в России десятки тысяч, есть среди них прекрасные таланты, достойные имена, но с "Космополисом" сопоставить нечего. Если фрагменты о Рае и Чистилище у Есепкина при всем литературном величии полисов (строгого разграничения, как у Данте Алигьери, в "Космополисе архаики" нет, в полисах "Мелос", "Пурпур" и "Потир" более сюжетов и описания Рая, Чистилища-Чистеца, так у автора, в "Крови", "Царствиях" доминируют Ад, Аид, Тартар, Тартария сиречь Россия, а уж "Псалмы" вобрали немыслимую по концентрации сублимированную энергию Смерти, Небытия) возможно читать в общем без фундаментальной лексико-логической подготовленности, его описание "Картен" Ада неподготовленному читателю лучше отложить в сторону, хотя бы на время. Похоже, Есепкину удалось художественно детализировать самою сущность зарождения и распространения мирового Зла. Вот ведь еще вопрос: отчего народы, миссионерствующие герои и рыцари не спасались, не уворачивались от мечей и кубков с ядом Гекат и Цирцей, становились жертвами безотносительно истинности такого пути и такой плахи в конце дороги для каждого индивидуально? Есепкин поясняет: упасение невозможно, ибо инферна повсюду и, когда вы возжелаете спастись, мысль (т. к. материальна) мгновенно будет прочитана палачествующей армадой, грянет превентивное возмездие. Как Блок не прикрывал себя "Розой и Крестом", прочими художествами, его настигли и казнили, да столь жестоко - во гробе был безобразен. Ему и многим, многим просто не хватило воздуха жизни, прочности бытийной.
Есепкин смог довести тяжелейший литературный слог до эфемерной воздушности, тем покорил высоты, коими грезили предшественники. Начиная от Боратынского, к нему стремились приблизиться самые выдающиеся составители текстов, а не сумели, последним упал Бродский. Русский глагол занемог антикой и погиб. Именно поэтому художнический подвиг Есепкина обретает всемирную значимость, впервые в отечественной литературе, словно в зеркале, отобразилась мировая художественность и себя узнала. За подобную идентификационную героику, разумеется, восследует платить. Автор "Космополиса архаики" заплатил: вместо тронного золота он узрел кровавые вретища и вынужден был ко скитаниям, и был забвен Отчизной. Сквозные надрывные сюжеты мировой литературы выстроились в Саге стройною чередою и, персонифицируясь в Слове, к читателю буквально вопиют, причем (генезис материального) женскими слезными голосами, Федра и Корнелия, Медея и прелестная Мод, чистая Райанон и Патриция - все они ведомы в олимпии Аонидой.