Сердце ахнуло в пятки и тотчас же поползло в обратном направлении, занимая положенное по закону природы место: во главе колонны нагло катили три броневика с пришлепнутыми сверху танковыми башнями; в том, что это советские бронемашины, Годунов был уверен на все сто. Да и Кузьмич отреагировал на колонну, которая к этому времени поравнялась с ними, умеренно нецензурно - так реагируют не на врага, а на опостылевшее хлеще тещи начальство. Вслед за броневиками промчались пара легковушек, полуторка со счетверенными 'максимами' в кузове, а следом - ещё две полуторки с солдатами.
- Тюрин из города подался... - Кузьмич закашлялся то ли от пыли, то ли поперхнувшись окончанием фразы.
'Ну вот ты и влип, Александр Васильевич. Старше тебя теперь в городе никого нет', - мысли понеслись с ходу в карьер. Значит, только что командующий округом бросил город, который еще со времен Ивана Грозного прикрывал Москву. Эк путешествует - прям как чиновники периода расцвета дикой демократии: спешно и с охраной. Вот же ж сука - дали бы волю этому туристу, он бы и за Урал драпанул. В условиях же так называемого 'тоталитаризма' беглый командующий сыскался всего лишь в Тамбове. И, похоже, отделался легким испугом: отсидев с полгода, принялся странствовать с должности на должность: заместитель командующего армией - командующий армией - заместитель командующего - командующий... Героическими деяниями не прославился, героической кончины не удостоился. С точки зрения общечеловеков, которые записывают в репрессированные даже мешочников и мелких несунов, вполне может считаться 'пострадавшим от репрессий', как-никак полгода отмотал...
Да черт с ним, в конце концов, с Тюриным! Крыса с корабля - капитану легче.
Надо что-то делать...
'...я не знаю, что, но у меня есть план', - иронически подсказала память.
К счастью, подсказала и еще кое-что, многократно прокрученное в голове во время ночных бдений у компа.
- Вот что, Николай Кузьмич, танки ремонтировать сможете?
- Так нету их, танков, товарищ старший майор. Все, даже учебные, ещё в июле с бору по сосенке собрали - и на фронт. А тут ещё командующий - сами видели - последние броневики забрал.
- Будут танки, Николай Кузьмич, всё у нас будет. Нам бы только день простоять и ночь продержаться.
- Ну, третий цех запустим, плевое дело, часть наших станков распаковать и кое-какие у медведевцев забрать. Вот и ремонтный цех. С людьми, правда, похуже будет, кадровых-то немного осталось. Ну да ладно, старичков по городу соберем, молодежь поднатаскаем.
- Вот и ладушки, разбирайте ящики, готовьте цех, а что не сгодится - попробуем эвакуировать завтра к вечеру, - заключил Годунов, подходя к конторе.
Знать бы еще, какого числа это 'завтра'...
И в этот момент, как в приключенческой киношке для подростков и вечно незрелых разумом обывателей, на столбе ожил репродуктор:
'В течение 29 сентября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте.
По уточнённым данным, за 26 сентября уничтожено не 98 немецких самолётов, а 113 самолётов.
За 27 сентября уничтожено 150 немецких самолётов, из них сбито в воздушных боях 37 самолётов и уничтожено на аэродромах 113 самолётов. Наши потери- 28 самолётов.
В семидневном бою на Северо-Западном направлении фронта танковая часть полковника Погодина нанесла тяжёлый удар немецким войскам. Противник потерял убитыми и ранеными 1.500 солдат и офицеров. Наши танкисты уничтожили 12 вражеских танков, 2 дальнобойных орудия, две артиллерийские и 9 миномётных батарей, 36 противотанковых орудий. Подбиты и выведены из строя 14 средних и мелких танков противника, 8 танкеток, 3 противотанковых орудия и 3 миномётных батареи...'
...Двадцать девятое! Это значит, завтра начнется Орловско-Брянская оборонительная! В сводке о неудачах - ни полслова. Оно понятно, чисто психологически. Но уже завтра - это Годунов помнил совершенно точно - немцы прорвут оборону 13-й и 50-й армий и их подвижные соединения рванут что есть сил на Тулу. А послезавтра вечером Сталин поручит генерал-майору Лелюшенко принять командование 1-м особым гвардейским стрелковым корпусом. Корпусом, находящимся на этапе формирования. И даст на все про все три дня, а к ночи с первого на второе этот срок ужмется до одного дня...
У него, Годунова, тоже один день, чтобы начать предпринимать хоть какие-то действия. Теоретически все казалось пусть не простым, но ясным, как божий день. По факту же на дворе вечер 29 сентября 1941 года и полная... гм... неясность. Это в компьютерной игрушке твои полномочия четко прописаны и ограничены набором допустимых действий. В реальности же...
Сослуживцы не без основания считали Годунова флегматиком, однако же знали, что при необходимости он выдает план действий буквально на ходу. На его гербе следовало бы начертать тривиальное, но неизменно оправдывающее себя: 'Надо ввязаться в драку, а там посмотрим'.
Оставалось надеяться, что в неразберихе, сопровождающей любое безвластие, полномочия у Годунова будут такие, какие он сам на себя возложит.
Деловито попрощавшись с директором, резидент будущего вышел на улицу, вторично обозрел смутно знакомый городской пейзаж, лишенный привычного гомона и движения - и предсказуемо зацепился взглядом за стоящую на противоположной стороне дороги эмку.
Чумазый гаврош-сержантик только что закрыл капот и сейчас с обескураженным видом вглядывался в жиденькие сумерки. Надо понимать, птенец отстал от стаи, получасом ранее подавшейся, вопреки законам природы, на северо-восток?
Годунов молча показал открытое удостоверение.
- Куда-то следуете?
Вопрос, против его воли, прозвучал жестко, как у какого-нибудь киношного энкавэдэшника.
- Я-а... - замялся водитель. - По приказанию генерал-лейтенанта Тюрина...
- Машина из гаража штаба округа? - милосердно помог парню Годунов.
- Так точно.
- Бежим?
- Бежим, - неожиданно легко и даже с вызовом согласился гаврош.
- А чего так неорганизованно бежим-то?
- Два раза заглохла, - парень с неприязнью покосился на эмку.
- Плохо, значит, за машиной ухаживаем?
- Да я только три дня как...
Начал оправдываться, запнулся, вопросительно посмотрел на Годунова.
- Машина нужна в городе. Под мою ответственность.
- А разве мы не... - водитель снова осекся. - Виноват. Разрешите обратиться...
Годунов махнул рукой - вопрос понятен и без долгих слов.
- Город мы не оставляем.
'Пока', - мысленно закончил он.
- Вот это здорово! - обрадовался Гаврош, окончательно утверждая Годунова во мнении, что к треугольничкам, да к форме вообще, парнишка еще не привык.
Областной военкомат вольготно расположился в двухэтажном особнячке явно дореволюционной постройки.
Надежды Годунова оправдались (чтоб и дальше так везло, тьфу-тьфу-тьфу!): дверь была не только не заперта, но и открыта настежь, и даже заботливо подперта камушком. В нескольких окнах тускло светились лампы с жестяными рассеивателями.
Годунов, изобразив на лице невозмутимость, вошел, огляделся по сторонам. Из ниши слева дисциплинированно выступил красноармеец:
- Вы к кому, товарищ?
- Военком на месте? - Годунов показал удостоверение.
- Так точно, товарищ старший майор! - даже уставной ответ не смог скрыть удивление дежурный.
- Как к нему пройти?
- До конца по коридору...
'Надо же, без сопровождения пропускает. А если я диверсант какой? - без особого неудовольствия, просто делая заметку на будущее, подумал Годунов. - Излишняя подозрительность - это паранойя, однако же...'
Он оказался у кабинета военкома раньше, чем успел додумать. Объяснения оказались излишними: в полутемном коридоре явственно высвечивался дверной проем.
Хозяина кабинета явно предупредили о странном визитере. Высокий светловолосый майор-летчик с повязкой, закрывающей левый глаз, с готовностью поднялся ему навстречу:
- Здравия желаю товарищ старший майор. Военный комиссар Одинцов Игорь Григорьевич. Разрешите взглянуть на удостоверение.
'Во как!' - уважительно подумал Годунов, корректируя свое отношение к здешней осмотрительности.
На фоне бегства командующего округом и бардака, связанного с эвакуацией, военкомат представился райским островком порядка и деловитости. Такие вещи Годунов за время службы научился улавливать интуитивно. И это сразу расположило Годунова к майору.
- Здравствуйте, товарищ Одинцов. Я командирован ставкой с целью инспектирования готовности города к обороне. К сожалению, инспектировать нечего, так что будем создавать оборону города с нуля.