Мы обращаемся к тем, кого события последних шести лет вывели с кухонь и из курилок и кто не желает на них возвращаться ни при каких обстоятельствах, к тем, для кого реставрация старого положения вещей была бы катастрофой.
Мы обращаемся ко всем, задумывающимся о будущем страны с вопросом, который, мы уверены, объединяет нас: что мы можем сделать и как нам жить дальше? И можно ли еще что-то изменить или надежда зажить по-человечески оказалась очередной иллюзией, и мы обречены в лучшем случае на прозябание неумолимым ходом событий? Задаться вновь этим вопросом нас заставляет тревога за происходящее. В чем причина нашей тревоги?
В том, что, несмотря на серьезные изменения последнего месяца, система реальной власти в стране почти ни в чем не изменилась и не видно авторитетных лидеров или групп, которые не то что заявили бы о необходимости таких изменений, но просто выразили понимание того факта, что пока ничего не изменилось.
Что мы имеем в виду? Наше общество уже несколько десятилетий являлось не классической тоталитарной тиранией, какой оно было в худшие годы сталинщины, но мафиозно-клановым обществом. В отсутствии реального рынка труда, каждый сколько-нибудь активный человек вынужден был осознанно или неосознанно примыкать к тому или иному властному клану, - (ведомственному или региональному, профессиональному, национальному, родственному), если не хотел прозябать.
Горе той стране, сказал английский премьер Дизраэли, в которой единственный путь к успеху и богатству лежит через коридоры власти. Но в такой стране мы жили и до сих пор живем. Единственный путь к успеху в нашей стране был связан с повышением статуса человека в том или ином клане. Более того, все ресурсы, необходимые для самостоятельной деятельности - кредиты, бумага, издательские мощности, строительные материалы - до сих пор контролируются такими кланами. Просто теперь это делается более открыто, чем раньше.
Народ, начавший пробуждаться к самостоятельной жизни, сначала с изумлением, а теперь с разочарованием, страхом и злобой видит, что это пробуждение относится только к сознанию, а не к деятельности, что руки у него по-прежнему связаны. В политике и бизнесе, по странной закономерности, процветают, за редким исключением, либо давно знакомые типажи номенклатурщиков и теневиков (часто перекрасившиеся в демократов), либо появившиеся невесть откуда мелкие жулики и неудавшиеся киноактеры, а митинговая активность многих из нас является только ширмой, занавешивающей от нас реальное положение дел и реальное перераспределение власти и собственности.
За всю историю перестройки у нас так и не появилось возможности открыто проявить себя как деятелей, сделать необратимый выбор, а не просто выступить в роли группы скандирования на митинге, или, хуже того, в роли телезрителей происходящих в стране изменений.
Следует ли из этого, однако, что мы так и обречены, оставаться зрителями? Неужели был прав Герцен, когда писал, что единственное, в чем русский человек никогда не обманывался - что его все равно обманут? Попробуем разобраться.
Ключевым стратегическим ресурсом будущего любого государства являются его честные, добросовестные и умные граждане. В любой стране они являются меньшинством. У нас к тому же в результате сталинских репрессий, брежневского воровства и многодесятилетнего вранья критерии оказались резко заниженными: честные - те, кто не ворует, добросовестные - те, кто сохранили способность работать более или менее профессионально, умные - те, кто не разучились думать своей головой и не дают нашим диким средствам массовой информации вешать себе лапшу на уши.
Выживание этих групп населения сегодня стоит под вопросом. Условием их воспроизводства является гражданский мир, доступ к рабочим местам, обеспечивающим возможность нормально трудиться и видеть плоды своего труда, возможность прогнозировать свое будущее и свободно выбирать образ жизни и свое место в обществе.
Между тем страна продолжает находиться в состоянии вялотекущей гражданской войны с острыми периодическими приступами, все больше и больше времени уходит на добывание пропитания, доступ к рабочим местам остается социальной привилегией, контролируемой все более узкими и сплоченными мафиозными кланами, прежние представления о жизненном пути человека утратили свою цену в условиях непредсказуемости будущего и ощущения своего бессилия что-либо изменить в собственной судьбе и судьбе страны. Складывается ощущение, что все давным-давно поделено и будет впредь перераспределяться людьми, единственным достоинством которых является "умение жить" при любом режиме.
В этих условиях перед честными людьми после нескольких лет надежд зажить, наконец, по-человечески, опять возникает необходимость воровать, чтобы не чувствовать себя "маленьким человеком", умным снова придется поддакивать людям, которых они презирают и рассказывать о них анекдоты на кухне, а добросовестные и впредь будут вытягивать своим трудом страну из все более глубоких провалов, получая за это кусок хлеба и презрительные насмешки "деловых".
Такой ход событий весьма вероятен, но не неизбежен. Случившееся 19-21 августа самоубийство перестройки, повлекшее за собой давно ожидавшуюся кончину Советской власти, создали новую ситуацию, в которой все ранее принятые решения, будь то государственное устройство, будь то распределение собственности, оказались под вопросом.
Сегодня перед нашей страной открылась возможность реализации множества путей. По какому пути идти - зависит от того, признаем ли мы окончательными результаты происходящего сейчас нового передела власти и собственности. Как бы ни пытались нас убедить, что ныне соперничающие группировки и мафиозные кланы представляют интересы всего общества, а потому неприкосновенны, пока ни один человек в здравом уме в это не верит.
Если же мы согласимся в это поверить, поддавшись давлению "демократической" пропаганды, сдавшись перед посулами, что и нам перепадут крошки с барского стола при переделе власти и собственности, то мы надолго предопределим движение нашего общества по пути мафиозно-бюрократического капитализма, последствия, развития которого так хорошо видны на примере Латинской Америки с ее неразрешимыми социальными конфликтами и Африки с ее непрекращающейся войной кланов под национально-племенным соусом.
Аналогичные опасности угрожают нам и в экономической области. Соперничество мафиозных групп, лишь слегка прикрытое видимостью рыночных отношений будет иметь своим результатом постоянное воспроизводство экономической отсталости.
Если мы допустим развал перерабатывающей промышленности, если завтра руководители предприятий выбросят на биржи те ресурсы, которые они до сих пор хранили как залог поддержания нормального функционирования своих предприятий, то в скором времени Россия неизбежно превратится в типичную страну третьего мира - бедную, экологически грязную, экспортирующую свои невозобновимые ресурсы (полезные ископаемые, энергоносители, лес, умных мужчин, красивых женщин) и всецело зависящую от зарубежных кредитов и "ноу-хау". Самое страшное, что такое превращение внешне может выглядеть как движение к процветанию.
Когда будет проедено все, когда уже нечего будет приватизировать, когда будут исчерпаны возможности спекуляции недвижимостью, когда наступит всеобщий биржевой крах, будет уже поздно что-либо предпринимать. Экономика придет в свое естественное состояние - сельское хозяйство, которое в состоянии прокормить лишь занятых в нем, и добывающая промышленность, зависящая от импорта оборудования и продовольствия. Таков наш путь в мировой рынок и общечеловеческую цивилизацию при этом сценарии.
Те, кто рассчитывает занять относительно привлекательные места в работающем на заграницу секторе экономики, столкнутся с дефицитом рабочих мест, который вынудит большинство из них стать жителями городских трущоб, донашивающих выброшенную на свалку одежду и моющих автомобили обитателей богатых кварталов. Большинство стран Латинской Америки и Африки так и живет.
Кажется, и мы уже смирились с возможностью такой участи, раз позволяем себе бездумно следовать логике первоначального накопления, которая могла привести Европу к процветанию только потому, что рядом не было другой, более развитой Европы, зато были гораздо более отсталые колонии, за счет которых во многом это первоначальное накопление и осуществлялось.
Сегодня путь дикой приватизации за счет спекулятивного разворовывания госсобственности может вести только к нарастающей нищете подавляющего большинства населения на фоне процветания малочисленного слоя новой номенклатуры - бюрократов и торговых посредников.
Было бы неверно считать, что мы обречены, пойти по такому пути. Сегодня сложилась та редко встречающаяся в истории ситуация, когда люди могут спокойно проигнорировать понт и блеф "сильных мира сего" и начать строить общество равных возможностей, гражданского партнерства и социальной кооперации.
Всеобщая итальянская забастовка гражданской войны в "славные" дни 19-21 августа четко показала, что подавляющее большинство населения уже твердо выбрало путь гражданского мира. В этой забастовке с равным энтузиазмом приняли совместно участие те, кто вчера был, казалось бы, непримиримым врагом - директора и рабочие, чиновники и просители, кагебешники и антисоветчики, милиция и рэкетиры.
Кажется, впервые в своей истории огромная масса населения страны пошла по пути разумного эгоизма, а не идейности того или иного сорта.
Это единство является несомненным свидетельством зарождения в нашей стране элементов гражданского общества. Ради сохранения гражданского мира необходимо сделать все возможное, чтобы не дать разрушить это единство, чрезвычайно опасное для новой бюрократической элиты. Но этого еще недостаточно.
Другим необходимым условием гражданского мира, условием, которого еще надо добиться, является прекращение всеобщей гонки за перераспределение ресурсов, достижение социальной кооперации различных слоев, в результате которой умные, честные и добросовестные граждане смогут занять достойное место фактора, интегрирующего все общество.
Однако достижению этой цели препятствует то, что именно умные, честные и добросовестные граждане в наших условиях являются социально пассивными, испытывая пессимизм по поводу своих возможностей изменить ситуацию в обществе, видя, что они, в очередной раз лишены всех ресурсов, вновь вытесняются на кухни и в курилки.
Этот пессимизм явно необоснован. Отсутствие явных ресурсов может быть компенсировано согласованностью действий.
Чувствуем мы и относимся к происходящим событиям приблизительно одинаково, однако зачем-то постоянно обманываем друг друга и себя, боясь признаться в своих истинных чувствах из опасения не найти понимания у окружающих.
Нам кажется, что мы недостаточно сильны только потому, что не понимаем, насколько нас на самом деле много - людей, которым надоели бесконечные выяснения отношений между вождями "в законе"; людей, которым подачки, бросаемые с барского стола не дают в полной мере проявить свои истинные способности и выбирать свою судьбу.
Не кажется ли вам, что в последние годы мы слишком много говорили о суверенитете республик и наций, считая это чуть ли не самой важной проблемой, хотя реально она заботила лишь высшие слои республиканской номенклатуры и инженеров человеческих душ, и совсем не думали о суверенитете каждого из нас, о наших собственных правах человека и гражданина, которые заключаются не только в том, что вас не волокут в кутузку по малейшему поводу и без повода, но и в том, чтобы не стесняться высказывать свои собственные мысли, как бы ни казались они наивны и просты по сравнению с заимствованными и, как правило, искаженными мыслями расхожих западных теоретиков или классиков "великой русской литературы", распространяемыми средствами массовой информации всех направлений и мастей.
Страх перед собственными мыслями имеет своей обратной стороной нашу общую удивительную уверенность в правильности тех штампов, которые мы все до одного повторяем с легкой руки перестроечной публицистики, считая эти ученые благоглупости настоящими мыслями. Чтобы понравиться собеседнику, мы говорим привычные слова и рады получить от него ожидаемую ответную реакцию. При этом мы не доверяем ему, поскольку наши собственные мысли вовсе не похожи на те, что мы произносим вслух, и в этом же мы небезосновательно подозреваем своих собеседников.
Пора, наконец, сказать друг другу прямо и откровенно:
Мы слишком устали разучивать на политзанятиях байки о Великой Октябрьской революции и исторической победе пролетариата у нас нет никакого желания разучивать новые байки о Великой Августовской исторической победе демократии.
Мы отлично видели, как под флагом всемирной классовой борьбы номенклатура обделывала свои делишки, и мы сегодня хорошо видим, как под знаменем борьбы за демократию и республиканский суверенитет та же самая номенклатура, расталкивая друг друга локтями, спешит занять теплые местечки.
Мы понимаем, что в устах номенклатурных идеологов лозунг Апостола Павла "Кто не работает, тот не ест" стал грязной спекуляцией, но это, на наш взгляд, не является достаточным основанием заменять его лозунгом "Кто не спекулирует, тот не ест".
Мы никак не можем понять, почему все должны заниматься коммерцией, и кто в этом случае будет производить продукты для торговли? - и почему те, кто не спекулирует, автоматически заносятся в разряд людей второго сорта? - может быть потому, что теперь именно спекуляция стала отличительной чертой номенклатуры.
Мы догадываемся, что призыв ко всему населению заняться спекуляцией, есть не что иное, как признание руководителями страны своего бессилия наладить хозяйство таким образом, чтобы люди, профессионально занимающиеся своим делом, могли зарабатывать себе на достойную жизнь при условии элементарного умения совместно защитить свой интерес.
Нас интересует не строительство светлого будущего, как бы оно ни называлось, а то, где мы будем работать и как мы при этом будем жить.
Мы хотим работы, мерилом которой является не только усталость, работы, приносящей удовлетворение, когда только наши знания и умения определяют, сколько мы стоим; мы хотим нормальных человеческих отношений на работе, в магазинах и на улицах наших городов.
Мы не хотим унижаться перед начальством, хотим чувствовать себя свободными людьми, не становясь ради завоевания этого права жуликами или новым начальством.
Мы хотим сами решать свою судьбу, а не ожидать, пока вожди не разберутся по-семейному, как нам жить дальше. Пусть они решают за себя, а мы - за себя!
Положение нашей страны можно назвать трагичным, но вовсе не следует считать безнадежным. Да, материальных ресурсов осталось мало, оборудование изношено, природная среда в катастрофическом состоянии. Однако есть еще тот капитал, создание и наращивание которого есть крайне длительный и трудоемкий процесс, и для большинства развивающихся стран всегда составляло основную проблему их развития. Он нашей стране достался ценой огромных жертв. Мы имеем в виду то, что на Западе называют "человеческим капиталом" - образовательный и квалификационный потенциал населения страны.
У нас есть значительное количество людей, умеющих организовывать индустриальное производство, мы имеем грамотных и умелых инженеров и ученых, квалифицированных рабочих, у нас еще остались учителя, умеющие учить, и врачи, которые еще не разучились лечить.
Однако капитал, лежащий без движения, - это уже не капитал и, рано или поздно, утрачивает всякую способность стать, если понадобится, капиталом. Именно этого следует опасаться сегодня в первую очередь в гораздо большей степени, нежели материального технологического упадка в тех немногих отраслях, которые до сих пор находились на уровне, близком к мировому, ибо сегодня способность людей к производительному труду мало, что не востребована, но и является источником неприятностей для ее носителей.
Человеку, занимающемуся профессионально какой-либо деятельностью, очень странно слышать, что он должен заниматься коммерцией, вместо того, чтобы его профессиональная деятельность сама по себе стала бизнесом, приносящим доход для достойного человека существования. Именно неспособность новых коммерческих структур обеспечить нормальные условия профессиональной деятельности и вызывает недовольство вменяемой части населения, а вовсе не высокие цены коммерческих магазинов.
Почему же в хоре голосов, которые сегодня оспаривают друг у друга право определять будущее России, не слышен голос тех, кто еще по инерции продолжает работать на своих местах, и тем самым спасает страну от голода и полной остановки производства? Только потому, что мы продолжаем не верить в собственные силы.
Профессионал в нашей стране привык работать на мафию, привык считать мафию всесильной, а себя слабым. И сегодня, когда борьба мафий достигла такого накала, который может ввергнуть страну во мрак нового тоталитаризма, эти люди не считают себя в силах вмешаться в борьбу паханов, ибо не имеют танков, прессы и денег. Даже директор крупного промышленного предприятия, даже председатель крупного городского Совета чувствует себя бессильным что-либо изменить и безропотно ожидает своей участи, не испытывая никаких иллюзий относительно будущего.
Почему же эти люди слабы, что мешает им объединить их, на самом деле, немалые силы? Правда, как бы она ни была неприятна, заключается в том, что профессионалы не только работали на мафии, но и всегда входили в них, теша себя иллюзией, что вот у "них" как раз мафия, а у нас - профессиональное (или иное) сообщество со своими справедливыми правилами игры. Пусть там они всегда были на вторых и третьих ролях - принадлежность к мафиям всегда давала пусть малые, но привилегии, к которым мы все привыкли, которыми привыкли пускать пыль друг другу в глаза и которые страшно боимся потерять даже сегодня, когда наши привилегии можно рассмотреть разве что в микроскоп, когда вожди обещают нам все меньше и меньше, да и того не выполняют.
Именно это делает нас слабыми, именно это не дает нам возможности объединиться ради построения такого будущего, в котором люди, умеющие профессионально работать - то, что и называется "средним классом", - могли жить с чувством собственного достоинства в настоящем и уверенностью в будущем. Наша действительная сила может проявиться только в тот момент, когда мы откажемся, наконец, от тех мелочных подачек, за которые вынуждены расплачиваться неудавшимися жизнями. В этот момент мы увидим, какими мы можем и должны быть. Мы - граждане страны, налогоплательщики, которые содержат государство, и имеем право требовать от него, выполнения его обязательств.
Мы сами не сознаем своей силы. Отказавшись от привилегий, в какой бы форме они нам не давались, мы уничтожим господство мафий без того, чтобы устраивать демонстрации, голодовки или побоища, ибо только согласие тех, кто умеет работать, быть частью, мафий делало их столь могущественными. Не надо ничего разрушать - надо отойти в сторонку, и оно само развалится.
Конечно, это непривычный и, в глазах многих, рискованный шаг. Однако здесь нет ничего страшного. Это вопрос технологий и только технологий, и еще доброй воли к совместным действиям ради собственного будущего.
Что мешает колхозам и совхозам начать напрямую торговать с теми предприятиями и регионами, которые производят удобрения, комбикорма, технику для сельского хозяйства или ширпотреб? Только фонды на горюче-смазочные материалы, за которые приходится терпеть разорительный гос. и проч. заказ и которые сегодня отовариваются хорошо еще, если наполовину.
Создается такое впечатление, что нефтяникам не нужны ни продовольствие, ни стройматериалы, ни иные товары - пусть и не такие хорошие, как западные, но и не такие дорогие.
А ведь до сих пор директора колхозов и совхозов и руководители нефтяных и газовых промыслов, других отраслей промышленности не встретились по-деловому, чтобы обсудить возможные схемы обмена своей продукцией, а продолжают зависеть от решений, принимаемых в Москве.
Вполне возможно, что при этом договаривающиеся стороны смогли бы учесть и интересы тех потребителей, которые не могут сегодня предложить что-либо существенное взамен, и заботой о которых государственные органы обосновывают свое право на ограбление производителей.
Можно допустить также, что руководители нефтяных, сельскохозяйственных и иных предприятий решат строить свои взаимоотношения не на основе простого бартера (который в силу своей неэффективности на порядок замедляет скорость экономических процессов), а будут торговать друг с другом на основе взаимных гарантий, что они обязательно будут продавать свою продукцию тем, с кем они договорились, но не по фиксированным, а по свободным рыночным ценам. Такая мера не только укрепит рубль, но и создаст предпосылки для превращения нашего хозяйства в самовоспроизводящееся, пусть и не технически передовое по мировым меркам, но вполне жизнеспособное и способное к быстрому развитию в дальнейшем.
А что мешает профсоюзным деятелям, руководителям предприятий, вынужденным увольнять работников, и руководителям колхозов и совхозов решить, наконец, совместными усилиями давно уже наболевшую проблему сезонных сельскохозяйственных рабочих, живущих в городе, но зарабатывающих себе на жизнь работой в деревне? Да только наивная уверенность в том, что кто-то опять обеспечит подвоз продовольствия в города, мобилизует на это и людей и технику - с привычными уже скандалами и взаимными претензиями.
Что мешает местным Советам в городах не силой заставлять хозяев приватизированных торговых точек обслуживать массовых городских потребителей, а выступить с инициативой создания новой системы потребительской кооперации, в которой сами жители через свои общественные структуры могли бы выкупать магазины и сами определять, как они будут работать, и чем будут торговать, соизмеряя экономическую выгоду со своими удобствами как покупателей? Неужели только вера в саморегулирующийся рынок в сочетании с сильной исполнительной властью как панацею от всех наших бед?
А что мешает центральным и региональным властям договориться и разделить налоговые системы. Пусть у центра будут свои налоги, а у регионов свои. И пусть центр имеет в регионах своих чиновников, подчиняющихся только центру, а регионы имеют свои чиновников, не зависящих от центра. Сколько же можно смотреть как из-за путаницы властных полномочий и номенклатурных игр разваливается страна.
И кто, наконец, мешает нашим политикам бросить мелкие и амбициозные игры по созданию каждому из них собственной карликовой политической партии, а приступить к решению задачи создания демократии, для эффективного функционирования которой достаточно, как показывает мировой опыт, системы взаимодействия двух больших коалиций - социального прогресса и социальной защиты. Разница между ними сводится, в конечном счете, к распределению объемов инвестиций и сроков окупаемости - проблеме, которая навсегда останется почвой для конструктивных конфликтов и дискуссий и цивилизованной политической борьбы
Кадры для того, чтобы все это организовывать в стране есть. Это и руководители предприятий, министерские и исполкомовские чиновники, профсоюзные и бывшие партийные работники, депутаты местных Советов - все те, кто готов предпочесть нормальную повседневную созидательную деятельность все более и более неустойчивой спекулятивной.
Конечно, потребуется разрабатывать новые социальные технологии взаимодействия и переобучаться для того, чтобы работать по новым технологиям. Словом, поле для деятельности найдется и ученым, и преподавателям - всем, чья социальная активность до сих пор использовалась только для демонстрации массовой поддержки очередных бессмысленных лозунгов, которые сегодня никто уже толком не припомнит, да новых политических лидеров, которые уже сегодня обещают быть не лучше старых.
Все эти технологии опираются на простую мысль: рынок и демократия - это не очередное "светлое будущее" и не новая религия, поэтому их невозможно вводить декретами, как Хрущев вводил кукурузу. Рынок и демократия - они как телефон. Научиться пользоваться им несложно, хотя и надо приложить некоторые усилия. Но зато потом от него невозможно отказаться, ибо он становится неотъемлемой частью повседневности. Так давайте же установим у себя телефон! И не только установим, но и будем им пользоваться, будем говорить друг с другом.
Чтобы построить нормальную экономику требуется только одно, надо, наконец, преодолеть вековое недоверие друг к другу. И в первую очередь речь идет о тои взаимном недоверии, которое испытывают друг к другу рабочие, интеллигенты и администраторы. Давайте же, наконец, научимся уважать жизненный выбор друг друга и извлекать пользу из того, что мы разные, а не мечтать соединить в одном все возможные положительные человеческие качества и не обижаться на всех окружающих, что это не получается.
Это значит, что нам попросту нужно научиться договариваться друг с другом - научиться пониманию интересов друг друга, умению заключать взаимные договоры и выполнять принятые договорные обязательства. И кроме привычного взаимного недоверия этому ничто не препятствует - цели-то у нас общие, все мы хотим в общем одного и того же - нормальной жизни, устойчивой, безопасной и всякий раз - новой.
Давайте перестанем, наконец, относиться к власти, как к чему-то божественному или дьявольскому. Власть - это договор подвластных. Если подвластные не решаются друг с другом разговаривать, они все вместе могут смириться с самым бесчеловечным правлением, которое не устраивает каждого, но про которое все думают, что оно устраивает всех остальных.
Если же они открыто договариваются друг с другом, открыто заявляют свои позиции - то горе тем властителям, которые попытаются тиранически навязать нам свои индивидуальные представления о лучшем будущем - их просто никто не заметит.
Проблемой нашей страны все время было отсутствие многих равноправных центров власти, которые только и могут реально гарантировать взаимные договоренности различных групп населения. Нам и сегодня пытаются упорно навязать идею "сильной исполнительной власти", пронизывающей все общество сверху вниз и подминающей любую инициативу снизу. Не будем верить наивным объяснениям, что это необходимо, чтобы остановить разгул спекуляции, преступности и всеобщего воровства. Сильная власть никогда не была гарантией от этих явлений - наоборот, она всегда была их лучшим другом, ибо она сама всегда стремится к замкнутости, лжи и произволу. Замкнутое общество рано или поздно приобретает оттенок криминальности.
Только открытость общественной жизни, явное выражение интересов и сил могут служить противоядием против беззакония как сверху, так и снизу. Хватит жить в условиях, когда основным законом является беззаконие, а социальное продвижение обеспечивается принципами "я начальник - ты дурак" и "кто не успел - тот опоздал".
Горбачева предали люди, которых он назначил по принципу личной преданности - такие люди всегда готовы продать, ибо у них ничего нет за душой. Ельцин сегодня всюду пытается насадить лично преданных ему людей - не хотелось бы видеть, как они начнут продавать и его, как уже раз предали Горбачева, ибо все это одни и те же люди.
Самое главное, что нам сейчас требуется - это согласованность действий, понимание наших общих целей и особого места каждого из нас в их реализации. Но очень важно, чтобы объединяющим нас началом не оказалось в очередной раз преданность очередной великой идее и воплощающему ее очередному Великому Вождю.
Если уж мы такой народ, что не можем без великой идеи, давайте, наконец, возьмем в качестве таковой идею разумного эгоизма, идею нормальной жизни. Нам кажется, что для России это настолько безумная идея, что она может оказаться верной. Давайте добьемся, наконец, здоровой социальной кооперации вместо постоянных взаимных дрязг и подозрительности. Давайте, наконец, добьемся мы не "освобожденья своею собственной рукой", а социальной самозащиты. Кроме нас самих нас никто не защитит.
Нам нечего больше надеяться на доброго дядю. Во-первых, мы уже давно знаем, что Дядя был вовсе не добрый, а, во-вторых, его больше нет. Он помер. Скончался на 74 году жизни после тяжелой и продолжительной болезни. Приносим соболезнования родным и близким покойного, которые все еще пытаются урвать момент, и надеются вступить в права наследства. У них ничего не выйдет. Кроме них самих этого уже больше никто не хочет.
В нашем обществе, таком на первый взгляд усталом и апатичном, скрыта громадная энергия. Сейчас она растрачивается на бессмысленную борьбу "всех против всех" за остатки ресурсов. Если удастся переключить хотя бы часть энергии борьбы на пафос коллективного самообучения, задачу начала возрождения России можно считать решенной. Такое переключение ставит перед всеми людьми, умеющими думать сами за себя, грандиозный моральный и интеллектуальный вызов, обещает приключение нового, почти невиданного в истории порядка. Если нам удастся не просто предотвратить катастрофу, но добиться успеха, мы можем сказать себе - мы сделали то, чего почти никогда и никто не делал раньше.