Сигизмунд Сергеевич Пупок явственно ощутил, как от него отрывается что-то. Потом грохочет по комнате. И, отгрохотав, растворяется в пространстве.
Профилактический разъем, которому подвергли Сигизмунда Сергеевича, не предполагал шумовых эффектов. Шла рутинная проверка генетического кода. Код нужно было довести до утвержденных кондиций, сделать несколько копий для спецхрана и по завершению переадресовать Сигизмунда Сергеевича, затребовавшей его из анабиоза инстанции.
Скорее всего, это был артефакт. Не предусмотренная программой реакция мозга.
Прежде чем подвергнуть Сигизмунда Сергеевича профилактическому разъёму его следовало показать нейропсихологу. Нейропсихолог должен был проверить особенности реагирования нервной системы Сигизмунда Сергеевича на генетические трансформации.
Но в институте генетического кодирования и разъёма (Генкодиразе) ставку нейропсихолога сократили, и Сигизмунд Сергеевич был оставлен наедине со своими неприятными ощущениями.
--
Трам-таратам-там. Пр-р-р-р. Трам-таратам.
Читатель вправе задать несколько законных вопросов. Где это всё проис-
ходит? Когда? И с кем?
Какая разница. Допустим, речь идет о затерянной в глубинах мироздания планете. Десять тысяч лет назад. Или вперёд.
Допустим, нашего героя зовут не Сигизмунд Сергеевич Пупок, а Сигисру Пу. Или Мунд Вич Пук. Или, вообще, никак не зовут. И состоит он из сплошных бородавок и пупырышек.
Может быть, он в принципе, не представляет собой что-нибудь существенное. Просто размазанная по пространству многоклеточная мыслящая личность.
Есть подробности, вредящие повествованию. Особенно если их достоверность нельзя подтвердить убедительными фактами.
Например, какого фасона платья было одето на царице Савской, когда царь Соломон с помощью хитроумной уловки вынудил её приподнять подол и показать волосатые ноги.
Или обстановка помещения, в котором ещё один царь, Никомед, соблазнил молодого Юлия Цезаря.
Любые предположения по этому поводу, не более чем предположения. Плод нашей фантазии.
А ведь это было совсем недавно, если считать время на часах вечности. И не где-нибудь, а у нас.
А тут далекие миры.
Так что не стоит морочить и без того замороченную голову и отвлекаться от главного. Оно везде одно и тоже.
Давайте подойдем к событиям положенным в основу этого повествования постепенно. Чтобы у тех, кто хочет в них разобраться, появилась возможность сделать это. И получить свои звёзды, не обрывая штаны о тернии.
Вы станете богаче, если вы человек утонченный и ведете подсчет не деньгам в банке, а возвышающим душу сведениям.
Или беднее, но не более, чем на ту сумму, в которую вы оцениваете ваше время. Даже, если в другом месте вам ничего за него не дадут.
Пусть это будет Сигизмунд Сергеевич Пупок, чем-то похожий на двоюродного брата вашей мамы.
С таким человеком можно иметь дело. Например, выпить бутылку воображаемой водки. И сходить после разогрева, туда, куда вы, в силу требований, предъявляемых к вашей нравственности, уже давно не ходите. И к вам выйдет женщина, напоминающая далекую, но ещё не забытую. Женщину вашей первой мечты.
2.
Светило яркое солнце. Сигизмунд Сергеевич стал наполняться теплом, как брошенная в кастрюлю с кипятком сарделька.
Придурки из Генкодираза облачили Сигизмунда Сергеевича в одежду, бывшую на нём перед погружением в анабиоз.
Но тогда была поздняя осень и шляпа с полями, кожаное пальто и башмаки на толстой подошве не создавали неудобств.
Против правил, хоть и дурацких, не попрешь. В чём явился, то и получишь. И никто на тебя не будет тратиться. Полежал в анабиозе пять тысяч лет. Покейфовал вволю, пока другие горбатили. И будь доволен. Скажи спасибо, что ничего не сперли.
Сигизмунд Сергеевич шел, повинуясь поступающим из глубины подсознания импульсам. Он знал, что куда-то придет. Хотя не имел представления, куда. И, когда именно.
Это были генкодиразовские штучки. Индивидуальная антистрессовая программа.
Не будь её, ротация населения могла бы иметь непредсказуемые последствия. Превратиться в бардак у ужасным умоброжением и психическими конвульсиями.
В анабиозе одни ценности. В новой реалии - другие. И, чтобы привыкнуть, не сорваться, не выступать, нужно на какое-то время притормозить мозговую деятельность. Обезопасить её от ненужных нервных реакций и психического перенапряжения.
Сигизмунд Сергеевич миновал большую площадь. В центре площади стоял памятник какому-то типу. Тип восседал на унитазе.
Вокруг памятника бегали дети под присмотром мам и бабушек. Дети возлагали цветы и радостно щебетали.
Сигизмунд Сергеевич свернул в переулок и зашагал по мостовой зажатой кирпичными пятиэтажками.
Мимо выставленных на тротуарах кадок с фикусами сновали люди. Мужчины кланялись. Женщины делали реверанс.
Солнце продолжало палить и накаляться. Сигизмунд Сергеевич хотел искупаться в небольшом пруду.
Он подошел к деревянному помосту. И остановился. На помосте стояла группа полуголых мужиков. Напрягаясь что, есть силы, они сталкивали в воду ещё одного мужика, совсем голого. Тот упирался.
Люди вокруг хлопали в ладоши и галдели.
Эта композиция что-то изображала. Соответствовала чему-то. Но генкодиразовская защита делала всё возможное, чтобы Сигмунд Сергеевич не заработал на всю оставшуюся жизнь комплекс неполноценности.
Без соответствующих объяснений он бы всё равно ничего бы не понял. Будь он в прошлой реалии кем угодно. Хоть обладателем Галактического супербиомозга; а не тем, кем он был на самом деле - рядовым клонированным богом.
- Трам-таратам. Пр-р-р-р. Трам-таратам.
Что-то не срабатывало в глубинных структурах мозга. Очевидно, один из генкодиразовских умников запустил в производство сырую программу. И психика Сигизмунда Сергеевича и без того подорванная длительным пребыванием в анабиозе, реагировала нервно и разобщено.
Всё что Сигизмунд Сергеевич видел, было лишено ярких красок, размыто.
Звуки, напротив, отличались исключительной силой.
Было такое ощущение, будто все вопиет и громыхает. Как когда-то, в прошлой реалии, вопила и громыхала кастрюлями на кухне его нервная жена.
Будучи клонированным богом Сигизмунд Сергеевич имел по положению несколько служебных гаремов, а воспитанной в духе моногамии жене, это не нравилось.
Сквозь гром, треск, свист и шипение в мозг Сигизмунда Сергеевича проникали слова, ни с чем не сообразные и даже дурацкие:
--
Да здравствует левая нога Верховного правителя. Она здорова, как нико-
гда...
На последнем пределе Сигизмунд Сергеевич остановился, возле похожей на
остальные, пятиэтажки. Вошел в полутемный загаженный подъезд. Поднялся на третий этаж. Достал из кармана ключ. Открыл дверь ничем не примечательной квартиры. Сбросил с себя одежду.
В душе, под струей холодной воды наполовину сваренное тело Сигизмунда Сергеевича ожило и воспряло.
Сигизмунд Сергеевич облачился в махровый халат. Сел в кресло. Протянул руку к журнальному столику. И нащупал бутылку.
Большую часть содержимого бутылки Сигизмунд Сергеевич вылил в бокал. И, захлебываясь от нетерпения и жажды, выпил.
Обожгло желудок. Чем-то теплым ударило в голову.
Сигизмунд Сергеевич похлопал себя по коленям. Хмыкнул. И снова потянулся к бутылке.
Он подержал её в руках, как нечто не вполне понятное, но памятное. И не памятью ума, а памятью сердца.
И допил остатки. Прямо из горлышка. Обливая себя и булькая.
Это была его квартира. Последняя в прошлой реалии. И это была его бутылка. Та самая, заветная.
Сигизмунд Сергеевич собирался распить её по поводу особого, значительного случая. И, когда этот случай подвернулся. Перед уходом в анабиоз, не сделал этого из-за спешки и хлопот с документами.
Потом в анабиозе Сигизмунд Сергеевич долго жалел о ней. Может быть сильнее, чем о чем-нибудь другом.
Это звучит не очень возвышенно. Но, уходя из жизни о высоком сожалеют только законченные психопаты.
Обычно всё проще. И поэтому гораздо страшнее.
3.
Настало время внести ясность в голову, вероятно, обалдевшего читателя.
Разумное существо, которое мы условились именовать Сигизмундом Сергеевичем Пупок, представляло цивилизацию, где всем, с момента появления на свет, было известно, что они самостоятельно не умрут. Даже если будут очень стараться, подвергая себя излишествам и вредным для здоровья нервным потрясениям.
В них был заложен ген бессмертия.
Чтобы не создавать толчеи из-за перенаселения и дать людям возможность отдохнуть от себя и друг от друга; их, время от времени, погружали в анабиоз.
Это была жизнь во сне. Причем с любыми возможностями, в зависимости от занимаемой должности и мотивов погружения.
Для некоторых возможности были настолько привлекательны, что после оживления они ходили как лунатики и долго комплексовали, не в силах привыкнуть к новым условиям.
Сигизмунд Сергеевич включил компьютер. Отыскал свою страницу. Прочел:
--
Сигизмунд Сергеевич Пупок. Пятая реалия. Четыре анабиоза. Клониро-
ванный бог. Находится под следствием за превышение божественных полномочий. Следствие прекращено до выхода из анабиоза.
--
Бляха-муха! - Огорчился Сигизмунд Сергеевич. - Он хорошо знал, что
на клонированных богов никакие, даже самые широкие, дарованные по поводу больших праздников и юбилеев, амнистии не распространялись. И, всё же, Сигизмунда Сергеевича всё это время не покидала утешительная мысль: - А вдруг! Ведь и не такое списывали. А тут уперлись и заладили как заведенные: - Бог, бог...".
Сигизмунд Сергеевич нахмурился.
--
Я, что просил, чтоб меня клонировали, - пробормотал он.
К Сигизмунду Сергеевичу вернулось его обычное раздраженно-бранчливое
состояние. Он был несдержан и легко заводился.
Ославили на всю вселенную, - бубнил себе под нос Сигизмунд Сергеевич, - Да я такое расскажу. И про охоту на носорогов в священном заповеднике. И про то, как рога налево пускали. И про клады с древними изделиями из золота. И про одалисок. Мало не покажется.
Сигизмунд Сергеевич забегал по комнате. Ему хотелось немедленно учинить что-нибудь такое - этакое. Какой-нибудь из ряда вон выходящий скандал.
Времени у Сигизмунда Сергеевича было мало. Всего три дня.
Он должен был совершить ряд регламентированных свыше; и в силу этого,
обязательных мероприятий.
В их число входило действо под названием Приобщение к общественным и
семейным ценностям.
Оно состояло из двух частей - общей для всех торжественной части. И инди-
видуальной.
Во время торжественной части Верховный правитель, вернее его виртуальный двойник, излагал свое видение текущего момента и знакомил с последними лозунгами.
Индивидуальная часть предполагала визит к одной из виртуальных ипостасей Верховного правителя для задушевного общения.
Затем следовало посетить кого-нибудь из находящихся в анабиозе близких родственников.
По завершению этого можно было зайти в Центральный пункт удовлетворения главных желаний (ЦПУГЖ). И пробыть там до полного их удовлетворения в рамках отпущенной сметы.
Размер сметы был непостоянным, но достаточным. Главное сметное управление долго балдело от невозможности сопоставить доходы от вкладов с расходами на содержание в анабиозе, пока не додумалось до взаимозачетов и нулевого варианта.
Никто никому ничего не должен. И баста. Вот тебе билет в ЦПУГЖ. И, когда там ты получишь всё то, что можно получить; поймешь - счастье не в наличие денег, а в тех эквивалентах, на которые эти деньги тратятся.
4.
Главный Пантеон, где обитали многочисленные виртуальные ипостаси Верховного правителя, был закрыт на ритуальное проветривание и Сигизмунд Сергеевич решил посетить Дом свидания с находящимися в анабиозе родственниками.
У Сигизмунда Сергеевича было две возможности. И каждая из них содержала больше недостатков, чем достоинств. Откровенно говоря, достоинств не было вообще, поскольку предметом выбора служили жена и тёща.
К жене Сигизмунда Сергеевича не тянуло. Жена Сигизмунда Сергеевича, назовем её Клара, не смогла проникнуться необходимым уважением к специфике работы её божественного мужа.
Частые отлучки Сигизмунда Сергеевича до такой степени обострили Кларину подозрительность, что она решилась на отчаянный шаг, - обратилась в Интерпланетарное агентство пристального наблюдения.
По поводу каждого факта неугомонная женщина устраивала душераздирающие сцены. И её приходилось целиком погружать в ванну с успокаивающими средствами. И держать там вплоть до целебного посинения.
--
Схожу к тёще, - решил Сигизмунд Сергеевич. - По крайней мере, ста-
рая перечница, не будет упрекать меня, что я погубил её молодость. И ссылаться на другие семьи, где всё как у людей. Где муж держит жену за музейный экспонат и сдувает с неё пылинки, чтобы она, не дай Бог, не потеряла товарного вида.
Тёща сидела в комнате для виртуальных свиданий. На ней был длинный ха-
лат с драконами и цветная шаль. В руках тёща держало позолоченный лорнет.
Сигизмунд Сергеевич знал, что перед ним не тёща во плоти, а всего лишь
человеко-эквивалентный компьютер. И всё же, в груди у него ёкнуло.
--
Горе, - сказала тёща и пристально посмотрела на Сигизмунда
поговорим о возвышенном. Хотите, я прочту вам стихотворение о Божьей птичке. Она не знает ни заботы, ни труда.
Это был намек. Следовало указать тёще на то место, которое она занимает
в мире.
Тёща намёка не поняла. Упоминание о птичке вызвало у неё другие ассоциации.
--
Кто обещал! - Надрывалась тёща, - сделать мою кроткую голубку до та-
кой степени счастливой, чтобы она почувствовала себя птичкой, порхающей над цветущим лугом? А ты вместо этого с инопланетянками трахался! Импотент несчастный!
У тёщи было плохо с логикой. Случись такое в пору их совместного прожи-
вания, Сигизмунд Сергеевич непременно взорвался бы. И наговорил, Бог весть что, не сдерживая себя в выражениях.
Сейчас его останавливали два немаловажных обстоятельства. Во-первых, рядом не было сколько-нибудь подходящего предмета, чтобы одеть его тёще на голову. Во-вторых, Сигизмунд Сергеевич отлично понимал, что виртуальная сущность, взятой на время из анабиоза, тёщи, не пострадает, более или менее существенно от любого соприкосновения, даже самого энергичного.
--
Трахался, трахался! - Выкрикивала тёща. - Ты думаешь, я не знаю, что
тебе шьют дело за превышение сексуальных полномочий. Тебе поручили вывести однополую породу населения. А ты их двуполыми сделал. Чтобы трахаться, трахаться, трахаться...
--
Окститесь, мамаша, - потребовал Сигизмунд Сергеевич. - Если вы не
уважаете мужа вашей дочери, то соблаговолите проявить уважение к презумпции невиновности. - Рожа Сигизмунда Сергеевича приобрела несвойственную ей торжественность и многозначительное выражение. - Меня хотят, - сказал он
тихо - скопроментировать враги демократии и космического прогресса.
--
Брось трепаться, Сигизмунд, - ответствовала тёща. - Твоя жена и моя
дочь, - голос тёщи задрожал, - добровольно ушла в анабиоз, когда по ТV
начали показывать сериал "Боги, как люди".. Её из без того больные нервы окончательно подорвали постельные сцены. Похожий на тебя, как две капли воды, герой, - тёща направила лорнет в сторону Сигизмунда Сергеевича, - такая же сволочь, клонированный бог-недоучка, только то и делал, что трахался.
Добровольный уход жены в анабиоз был для Сигизмунда Сергеевича
полной неожиданностью. Он всё представлял себя иначе. Ему захотелось сочувствия.
Тёща не прореагировала на нравственные искания Сигизмунда Сергеевича и
продолжала тараторить.
--
А шоу "Чудо-юдо" с раздеванием. А программа для подрастающего по-
коления под названием: "Каждый дядя должен знать, то чем тётю можно взять". Дай срок! - В голосе тёщи прозвучала угроза. - Клоноидол несчастный! Я тебя так уклондопуплю, что тебя никакой Генкодираз не соберет. И тех, кто тебя клондовыпупил тоже.
В народе давно зрел протест против всеобщего клонирования. Об этом шептались на кухнях, в курилках.
Ну а в анабиозе, как в любом полусонном состоянии возникали отчаянные варианты и радикальные способы переустройства мира.
- Долой всеобщее клонирование! - Надрывалась тёща. - Каждый должен
быть самим собою. Разрушим Генкодираз до основания, а затем. - В программе у тёщи что-то заело. - Всем клонированным богам принудительная кастрация. Чтобы не трахались, трахались, трахались...
--
Всё, - сказал Сигизмунд Сергеевич, - я за себя не отвечаю. И показал
тёще понятный только посвященным знак - три пальца сведенные вместе в определенном порядке.
В данном контексте знак обозначал:
--
Ты у меня дотрахаешься, старая колоша. Я тебя сейчас так трахну, что
от тебя тараканы будут шарахаться!
И отключил изображение.
--
За посягательство на семейные святыни много не дадут, - подумал Си-
гизмунд Сергеевич. - Ну, отправят лет на пятнадцать убирать вулканические завалы. А старую стерву я уел.
5.
В главном Пантеоне было людно и очень торжественно. Играла приличест-
вующая случаю музыка. Пахло цветами. Всё это возвышало душу. Настраивало на приобщение к вечному и нетленному.
По опыту прошлых реалий Сигизмунд Сергеевич знал, что ему предстоит
знакомство с историей межпланетного сообщества в её последней редакции.
История межпланетного сообщества состояла из двух частей. Древней, не
претерпевшей сколько-нибудь заметных изменений. И новой, учитывающей огромные заслуги последнего по счету Верховного правителя. Его личный вклад.
Когда-то, очень давно планета была безлюдной и находилась во власти ди-
ких животных и катаклизм.
Одна разумная цивилизация решила освоить эту планету. И направила туда
космолет с пилотом-камикадзе.
В кабине, не то перед самым отлётом; не то уже, после того как он сказал "поехали", пилоту сообщили, что возвращения назад от него не ожидают, но очень рассчитывают, что он сможет вписаться в тамошние условия.
Пилот был не промах. Он благополучно довёл космолет до места посадки и, пережив несколько извержений вулканов и разрушительных землетрясений, обосновался в пещере.
В пещере можно было бы жить, питаясь корнями растений и жареными кузнечиками, если бы не большой носорог.
Эта тварь обитала по соседству и доставала поселенца своими внезапными визитами.
Наш герой вступил с носорогом в смертельный бой и одолел его. В качестве трофея он взял огромный рог этого пугала.
Из рога победитель носорога сделал порошок. И начал добавлять его в жаркое из кузнечиков. Других специй на планете в ту пору не было.
Гастрономическое новшество не только улучшило вкус пищи, но и заметно повлияло на другие инстинкты.
Довольно скоро поселенец обнаружил у себя страшную мужскую силу и начал лихорадочно искать сколько-нибудь подходящие объекты для её немедленного применения.
Кроме едва приученных животных рядом никого не было. И супермужчина решил не обременять себя моральными соображениями.
Это вынужденное занятие едва ли имело бы какие-то последствия, если бы те, кто послал космолет на безлюдную планету, были бы абсолютными идиотами.
Они, что-то сделали с половыми хромосомами будущего отца нации.
Всё на что он клал свой ненасытный взгляд, через девять месяцев превращалось в человекообразное существо.
Сначала появились человекобыки, человекокони и человекообразные обезьяны.
Потом они перемешались до такой степени, что уже невозможно было определить, кто от кого произошел. И какие у них наследственные корни. Если не лезть в глубины генетики и не придираться.
Вся эта публика могла жить до бесконечности. Чисто теоретически. И жила бы, если бы не система ротации.
Прожил пять тысяч лет и топай в анабиоз. Иначе планета превратится в дом для престарелых и впадет в старческий маразм, вместо того, чтобы гармонично развиваться и весело смотреть в светлое будущее.
Это полезное правило не распространялось на Верховных правителей. Их реалии можно было продлять до бесконечности. Но даже самых крепких, едва хватало на два срока. Несмотря неограниченную возможность замены внутренних органов и программу омоложения.
Сдавал наиболее уязвимый компонент системы - головной мозг.
И Верховные правители к большому удовольствию уставшей от ожидания оппозиции начинали впадать в старческое слабоумие и совершать бросающиеся в глаза глупости
В Верховные правители попадала самая разная публика. Но, когда это случалось, в Историческом отделе Генкодираза создавалась легенда, которую всем вбивали в голову с детских лет и вплоть до ухода в анабиоз.
Согласно легенде каждый новый Верховный правитель возник не просто
так, а был клонирован из генетического материала своего главного предшественника - Отца нации. Прародителя. Победителя носорога и прочее, прочее, прочее. Тем самым, вобрав в себя его Дух и Могучую Плоть. Равно как и чувство сострадания к народу в купе с готовностью пасть за него в борьбе роковой с врагами демократии и космического прогресса.
Оппозиция придерживалась другой версии. И по мере возможности рас-
пространяла её в виде слухов.
Отец нации, Прародитель, Победитель Носорога и прочее, прочее, прочее,
впав в дряхлость, был не то убит и сожжен человекообразными обезьянами во время ритуального празднества с девочками. Не то растоптан и превращен в пыль человекобыками при не вполне ясных обстоятельствах.. А всё, что от него осталось, было превращено в прах и рассеяно по ветру.
Так что, ни о каком последующем клонировании не может быть речи.. Про-
сто доверчивому, уставшему от тысячелетней тирании народу вешают лапшу на уши.
Всё это станет ясным, когда придет новый Верховный правитель. Тоже клонированный. Но клонированный из того, из чего нужно. И станет ясно, что те, кого сейчас считают врагами демократии и космического прогресса таковыми не являются. А скорее наоборот.
6.
Служитель в ливрее с генеральскими аксельбантами ввел Сигизмунда Сер-
геевича в зал общения с Главной виртуальной ипостасью Верховного правителя - его Духом.
Сигизмунд Сергеевич изобразил на лице тихий восторг и приготовился благоговейно внимать.
Верховный правитель оказался двухметровым мужиком, задрапированным в
шкуры быка, лошади и обезьяны. В руках у него был Символ оплодотворения - Рог носорога.
У оператора возникли проблемы с изображением. Голограмма была нечет-
кой. Верховный правитель размахивал Рогом и двусмысленно подмигивал.
Это выглядело неприлично и влияло на торжественность. А также плохо соответствовало тексту. Особенно в той его части, в которой Верховный правитель провозглашал, что именно он, поведёт планету не в кабак, не на бойню, а к всеобщему благосостоянию и осуществлению светлых идеалов.
В конце речи Верховный правитель бодро провозгласил:
--
Да, здравствую я! Единственный и неповторимый. От срока до срока. И
пусть эти сроки множатся, невзирая...
Не взирая на что, должны были множиться сроки, Сигизмунд Сергеевич не
узнал. Пропал звук. Но, глядя на решительное шевеление губ Верховного правителя и тяжелый взгляд, можно было поверить, что Верховный правитель знает, о чём говорит. И врагам демократии и космического прогресса не на что было надеяться. Во всяком случае, в обозримом будущем.
Прежде чем определиться с какой ипостасью Верховного правителя он хочет пообщаться индивидуально, Сигизмунд Сергеевич немного потолкался в Зале ожидания.
За время его отсутствия возможности существенно расширились.
Раньше с Верховным правителем можно было выпить и поиграть в игру "Ты меня уважаешь". С выбыванием после перебора.
Сейчас предлагалась партия в шахматы. За Верховного правителя играл Су-
перкомпьютер, победивший недавно Чемпиона малой вселенной по версии Генкодираза.
Можно было принять участие в турнире по пинг-понгу. В ней помимо виртуальной ипостаси Верховного правителя, представленной знаменитым мастером Доном Уимбли, были заявлены виртуальные ипостаси нескольких любителей из Ближайшего Окружения. Их дублировали известные пинг-понгисты.
Эмансипированные женщины через свою фракцию в Нижнем отсеке Всенародного обдумывания, добились права посылать активисток на сеансы Суперэкстаза.
После чего им присваивался почетный титул Жены Нации. А их дети получали право именовать Верховного правителя Папой.
Сигизмунд Сергеевич остановился на выпивке. Он хотел поплакаться на груди и излить свои горести и обиды.
Ничего хорошего из этого не получилось. По совету врачей Верховный правитель завязал. И Сигизмунду Сергеевичу подсунули безалкогольную кислятину.
Верховный правитель поднял бокал и, чеканя слова, произнес:
--
Бросай пить, Сигизмунд! Выпивка ни к чему хорошему не приведет. По
себе знаю. Каждые сто лет меняю сердце. Печень ни к черту. В желудке пучит. Вот и приходится переступать через себя.
--
.Совершенно с вами согласен. - Сигизмунд Сергеевич приосанился и
начал есть глазами высокое начальство. - Всенепременно приму к сведению и исполню.
--
Ну, будем! - Провозгласил Верховный правитель. И тренированным
движением перекинул содержимое стакана в глотку. - Дрянь то какая, - сказал он, откашливаясь,
ленной в стены записывающей аппаратуре глубокий восторг и подобострастное рожеизъявление. Потом встал. Отвесил глубокий поклон. И, пятясь задом, направился к выходу.
--
До чего хороший парень этот Сигизмунд, - добродушно пробасил Вер-
ховный правитель. - Было приятно пообщаться. Слышь, Сигизмунд! Заходи при случае.