Милявский Валентин Михайлович : другие произведения.

Творчество психически больных

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.89*30  Ваша оценка:


   ТВОРЧЕСТВО ПСИХИЧЕСКИ БОЛЬНЫХ.
  
   Валентин Милявский.
  
   Введение.
  
   Изучение творчества психически больных имеет давние традиции. Этой проблеме посвящено большое количество исследований, как специальных психиатрических, так и литературоведческих, искусствоведческих и др.
   Позиции их авторов противоречивы.
   Одни утверждают, что психическое заболевание прекращает всякую творческую деятельность, убивает её.
   По мнению других (Цезарь Ломброзо и его последователи), оно является непременным атрибутом гениальности.
   Приведенные точки зрения не столько противоречат друг другу, сколько дополняют. Существует много примеров, которые объединяют их.
   Творческие усилия психически больных, их продукция используется психиатрами для проникновения в отгороженный болезненными установками, а иногда и вовсе недоступный для постороннего наблюдателя мир, в котором действуют подчас своеобразные, но ещё сильные и до конца не сломленные импульсы и побуждения.
   Всё то, что известный немецкий психиатр и философ Карл Ясперс называл "основным жизненным настроением больного".
   Существует три основных направления:
  
   1. Иллюстративно-описательное.
      -- Дифференциально-диагностическое.
      -- Сравнительное.
  
   Первое предполагает выделение наиболее характерных черт творчества пси-
   хически больных и их использование для предания большей наглядности тому или иному клиническому материалу.
   В основу дифференциально-диагностического направления положено стремление найти в творчестве психически больных свойства и качества, характерные для отдельных синдромов и нозологических форм.
   Сравнительное направление основано на сопоставлении отдельных образцов творчества психически больных с продукцией здоровых людей, находящихся в силу каких-то внешних воздействий (рассеянность, сосредоточенность на чем-то одном, погруженность в мир сильных, крайне значимых в данную минуту переживаний и т.д.) в состоянии "душевной полудремоты".
   А также с творчеством детей, примитивов, отдельными направлениями современного искусства.
   Всё это способствовует лучшему пониманию особенностей глубинных переживаний психически больных, своеобразия их внутреннего мира, проявляющего себя самым неожиданным образом.
   То в конгломерате далёких от реальности образов, то в своеобразии формы и стиля, то в неожиданных сравнениях и выводах.
   Всестороннее изучение особенностей творчества психически больных создало предпосылки для появления нового метода лечения - лечения искусством или арттерапии.
  
   Глава первая.
   Художественное творчество больных шизофренией.
  
   Принято считать, что художник, как и любой другой творец, с одной стороны, в той или иной степени идентифицирует себя с тем, что он пишет, рисует, сочиняет; с другой - отождествляет себя с со своими читателями, зрителями, слушателями.
   В своих рисунках больные шизофренией могут идентифицировать себя с кем и с чем угодно: с добром, злом, с черной дырой в космосе или озоновой в атмосфере, Богом, дьяволом, с какими-то несообразными фантазиями, переформированными до неузнаваемости реалиями.
   Объект идентификации зависит от направленности интересов больного.
   Способы связаны с особенностями психического состояния.
   Появление деформированных композиций, тенденция к распаду на составные элементы, неестественные очертания и цвет, своеобразная символика - следствие присущих больным нарушений мышления - разорванности, разноплановости.
   Рисунки больных шизофренией, в части своей, нуждаются в расшифровке и толковании. Они, попросту, непонятны.
   Одесский психиатр Я.М. Коган в изданной в 1926 году книге "Отождествление и его роль в художественном творчестве" рассматривал это, как характерную черту шизофренического творчество. И связывал её с тем, что, рисуя, больные шизофренией в силу целого ряда причин не идентифицируют себя с кем-либо. Они сами по себе.
   Специфические для шизофренического творчества черты наблюдаются далеко не у всех больных шизофренией.
   В большинстве своём, и по форме, и, по сути, они мало чем отличаются от того, что рисуют больные другими психическими заболеваниями и здоровые люди.
   Характерные для больных шизофрении черты их живописной продукции появляется одновременно с появлением выраженных изменений в сфере мышления, эмоций и воли. Иными словами, у дефектных больных.
   Таким образом, своеобразие художественного творчества больлных шизофренией является, в первую очередь, одним из проявления своеобразий их дефекта.
   Среди прочих признаков наиболее представительными являются стереотипии.
   В их числе:
      -- Стереотипии типа "моторной разрядки", проявляющие себя заполнением пространства бесконечными рядами линий, бесформенных каракуль, букв.
      -- Стереотипия навыков - больные используют одни и те же, заученные ещё до болезни и не меняющиеся в течении длительного времени, приёмы и навыки. Вне зависимости от предмета изображения и предъявляемых требований.
   Больной, срисовав с художественной открытки картину Пикассо "Гимнасты", переселил фигурирующие в картине персонажи в украинскую хату, одел в национальную одежду, окружил характерной атрибутикой обихода - деревянной лавой, орнаментированным полотенцем. И тем самым сделал похожей на его давнишние рисунки.
   Когда-то больной рисовал "панно" соответствующего содержания и стиля и торговал ими на базаре.
   К стереотипии навыков примыкает, так называемая "орнаментальная стереотипия". Многократное повторение различных орнаментов, как простых, так и сложных.
   В ряде случаев "орнаменты" служат своеобразным обрамлением рисунков.
      -- Стереотипия воспоминаний.
   Для этой стереотипии характерно неумение выйти за пределы узкого круга
   тем.
   Больные обращаются лишь к некоторым, хорошо им известным из прошлой жизни фактам.
   Все остальные события остаются вне их внимания и не находят отражения в творчестве.
   Стереотипия воспоминаний может обнаруживать себя как в целой серии рисунков связанных с одной и той же темой, так и в отдельных фигурах, деталями обстановки, пейзажа и.т. д.
   Рисунки больных шизофренией заполнены неравнозначными по смысловой нагрузке деталями.
   Больные стараются "забить" все свободное пространство, "закупорить" его.
   Рисунки изобилуют многочисленными подробностями.
   Их количество зависит от наличия свободного пространства.
   Больных, по выражению одного из первых исследователей творчества больных шизофренией Принцгорна, одолевает "боязнь пустых мест".
   Детали в рисунках больных выполнены небрежно. Чаще всего их основные контуры только намечаются. Отсутствует отчетливая тенденция к их проработке и оформлению.
   Они ничего не подчеркивают, не выделяют.
   Их количество зависит от импульса к рисованию и свободного пространства.
   Сплошь и рядом, в рисунок внедряются математические формулы, цифры, отдельные слова и даже фразы.
   Ц. Лоброзо объяснял это "... потребностью дополнить значение слова и рисунка, в отдельности недостаточно сильных для выражения данной идеи с желательной ясностью и полнотой.
   Для живописи больных шизофренией характерно стремление к геометризации форм.
   Рисунки разбиваются на симметричные сектора. В них появляются треугольники, ромбы, квадраты.
   Выражено стремление к деформации отдельных композиционных элементов.
   В первую очередь это относится к человеческому телу. Оно изображается то с явным нарушением пропорций, то с несоответствующим природе количеством рук, ног, то с неестественными очертаниями.
   В таких случаях говорят о "монстрозных образованиях".
   Живые существа могут причудливо переплетаться с неодушевленными предметами - "сжатые образы" по Э.Кречмеру.
   Изображаются изолированные части человеческого тела. В первую очередь, глаз.
   Немецкий психиатр Лемке, автор книги "Психиатрическая тематика в живописи и графике" писал:
   - ... изображение пристально смотрящих изолированных глаз... является следствием таинственного и неясного видения мира.
   Одним из характерных признаков художественного творчества больных шизофренией следует считать тенденцию к распаду изображаемых предметов на их составные элементы.
   Можно выделить, по крайней мере, три этапа, которые претерпевает этот процесс.
   На первом этапе происходит нарушение связи между предметами, их изолированное размещение, и деформация. Могут появляться неоформные образования.
   На втором этапе связь между отдельными элементами становится менее выраженной. Требуются значительные усилия для того, чтобы в конгломерате деформированных и произвольно размещенных предметов уловить их реальные очертания.
   И, наконец, на третьем этапе происходит то, что Реннерт называл "распадом образного выражения".
   Люди, животные, здания изображаются в виде деформированных линий, полос, пятен.
   Детали фона и основные элементы композиции бывают спутаны и недостаточно отдифференцированы.
   В ряде случаев наблюдается их полное слияние.
   Страдает перспектива. Мало движения.
   Больные не могут передать в рисунке пространственные отношения между предметами.
   Они, это относится и к профессиональным художникам, теряют умение пользоваться светотенью, линейной перспективой.
   Рисунки лишены третьего измерения. Они носят плоскостной характер, напоминая манерою исполнения древнеегипетскую живопись, наскальные рисунки и картины детей.
   Содержание рисунков больных шизофренией неоднозначно.
   Они могут обращаться к сюжетам сказочно-аллегорического содержания.
   Рисуются чудовища, пришедшие из сказок птицы и животные, герои былин, мифов, преданий.
   Зарисовкам бытового содержания свойственна некая нарочитость, выпячивание второстепенных деталей, интенсивное нагромождение предметов, стилизованное обрамление.
   Природа изображается схематически. Деревья - симметричные линии. Солнце - круг.
   Рисуя обнаженное тело, больные шизофренией нередко акцентируют внимание на половых признаках.
   Причем речь идёт не столько о копировании с анатомически четкими нюансами, сколько о гиперболизированной схеме.
   У одного и того же персонажа одновременно могут наблюдаться как мужские, так и женские половые признаки.
   Некоторые больные пытаются изобразить то, что К. Ясперс определял, как "сущность вещей" - добро и зло, радость, счастье, любовь.
   Отдаётся предпочтение рисованию по памяти.
   В силу этого рисунки оторваны от окружавших больного реалий.
   Иногда на характер рисунка влияют второстепенные обстоятельства, нисколько не связанные с присущей больному творческой манерой, с его способностями.
   Бросающаяся в глаза пестрота акварельных этюдов могут определяться случайным выбором тюбиков с красками в коробке. Берёт первое, что попалось под руку, и раскрашивал.
   Критерием завершения рисунка нередко служит, всего лишь, нежелание продолжать работу
   Многое зависит от готовности, с какой больной приступает к рисованию.
   Одни рисуют спонтанно. Проявляют известную активность. В части случаев чрезмерную.
   Других приходится как-то поощрять, подталкивать, заинтересовывать.
   Склонность к рисованию, равно как и особенности творческой продукции зависят с одной стороны от тяжести дефекта; с другой - от характера определяющих его расстройств. В первую очередь, расстройств в сфере мышления.
   При глубоком дефекте и сопряженным с ним руинировании личности речь, в лучшем случае, идёт не о рисовании, а о бесцельном бумагомарании.
   Больные заполняют листы бумаги каракулями, какими-то линиями, цветными пятнами.
   Изредка рисуются "человечки" или аналогичного характера рисунки животных.
   Как правило, больным не удаётся придать рисункам какую-то законченность.
   При дефекте средней глубины, там, где распад личности не столь всеобъемлющ, диапазон возможностей шире.
   Но и здесь рисункам свойственны простота композиции, невыразительность и незавершенность.
   При умеренно выраженном дефекте, где речь идёт не столько о распаде личности, сколько о её деформации, художественные возможности больных шизофренией отличались большим разнообразием.
   Можно говорить о наличии двух направлений. Двух противоположных, по своим основным проявлениям, тенденций.
   В одной части случаев, рисунки больных напоминают живопись детей, лубочные картины.
   Характерен сюжет сказочно-аллегорического или примитивно-бытового содержания.
   Один и тот же мотив переходит из рисунка в рисунок, если не в полном объёме, то в существенных деталях.
   Заметно страдает перспектива. Мало движения. Жесты фигур сдержаны. Фон преобладает над содержанием.
   Рисунок, как правило, загружен неравнозначными предметами.
   Здесь и самолёт над самой крышей. И солнце в непременном ореоле лучей. И птицы, и деревья.
   Больные то пренебрегают каким-то деталями; то, напротив, выпячивают их.
   Рисунки красочные, яркие. Особый колорит придает своеобразный, орнамент.
   Для рисунков другой части больных характерен распад составляющих композицию элементов, их деформация и геометризация.
   Части человеческого тела размещаются произвольно. Нарушаются пропорции.
   Ноги и руки фигур заканчиваются острыми зубцами. Их число может широко варьировать.
   Лицо разлагается на треугольники, ромбы, квадраты.
   Иногда это набор ярких пятен, среди которых с трудом угадываются глаза, рот, нос.
   Контуры тела искривляются и деформируются.
   Они могут только намечаются среди точечного фона.
   В ряде рисунков фрагменты настолько относительно связаны между собой и неопределенны, что не удается отыскать какие-то взятые из реальности аналоги.
   Наличие двух тенденций, имевших место в художественном творчестве больных шизофренией с умеренно выраженным дефектом, не удаётся однозначно привязать к той или иной клинической симптоматике.
   Лишь в отдельных случаях можно было говорить о какой-то предпочтительности.
   Так у больных, в клинической картине которых преобладают ассоциативные расстройства (несвязность и непоследовательность суждений, вербигерации, стремление к образованию неологизмов, вычурных символов и связанных с ними построений) чаще наблюдается распад составляющий композицию рисунка элементов, с их последующей деформацией и появлением геометрических форм.
   Рисунки, напоминающие лубок встречаются, преимущественно у больных с преобладанием эмоционально-волевых расстройств, при относительной сохранности сферы мышления.
   Впрочем, зависимость эта весьма относительна.
   Больные с выраженными ассоциативными расстройствами создавали рисунки ничем не отличающиеся от рисунков психически здоровых людей.
   А в рисунках больных с преимущественным поражением эмоционально-волевой сферы отмечались признаки деформации и распада образов.
   Эти противоречия вызваны сложностью структуры шизофренического дефекта.
   Насколько можно судить, те или иные специфические признаки шизофренической живописи являются следствием целого комплекса психологических и психопатологических особенностей личности.
   И их влияние не столь однозначно.
  
   Глава вторая.
   Стихотворчество больных шизофренией.
  
   В отличие от художественного творчества больных шизофренией произведения, тех, кого Ц. Ломброзо называл "литераторами дома умалишенных", не вызывали заметного интереса у исследователей.
   П.И. Карпов - автор изданной в 1926 году книги "Творчество душевнобольных и его влияние на развитие науки, искусства, техники", считал шизофреников "плохими творцами в области слова".
   Обращали внимание лишь на внешние признаки. Такие, как своеобразие почерка.
   Почерку этой группы больных были присущи вычурность, деформация букв, причудливые росчерки.
   Характерным было изобилие многоточий, кавычек, знаков вопроса и восклицания.
   С помощью обводки, подчеркивания, заштриховки выделялись отдельные слова и целые предложения.
   Касаясь содержания, указывали на бедность мысли, однообразие, безвременность, стремление к иносказательности, склонность к выдумыванию новых слов, к созвучиям, нередко совершенно бессмысленным, тягу к предметам отвлеченным, не имеющим к пишущему непосредственного отношения.
   К написанию стихов больных шизофренией относительно редко побуждает желание отразить пережитое ими в психозе.
   Чаще отправным пунктом служит потребность как-то конкретизировать, превратить в осязаемую реальность не вполне осознанные смутные изменения в мироощущении.
   Эти, весьма значимые, тревожащие больного изменения, появляются, как правило, в продромальном периоде и на ранних доэкзацеребрационных стадиях заболевания.
   Ещё они дают знать о себе во время затишья, после прекращения острых процессуальных явлений.
   Дефект при шизофрении, его легкие, не руинирующие личность проявления придает стихотворчеству, характерные черты.
   В их числе - признаки чудаковатости, являющейся, по мнению немецкого психиатра, Берце выражением "вторичного дефектирования".
   Эта чудаковатость обнаруживает себя в сопоставлении, казалось бы, несопоставимых понятий, в своеобразной трактовке событий, неоправданной, не всегда понятной акцентуации на второстепенных деталях, в неожиданных пародоксальных выводах.
   Как в приведенном ниже образце:
  
   Ипохондрии скажем - зась!
   Немного "Медгиз" прогрыз.
   И прочей, там, гебефрении - Сдавайсь!
   Даём кататонии приз.
   Параноид молчаливый,
   Зачастую ступорозный...
   Иногда сердечко ноет,
   Злою болью говорит.
   Все те формы я, брат, радо
   Перенёс бы без награды,
   Но артериосклероз
   Доведет меня до слёз.
  
   Обращает на себя внимание стремление к формальной новизне. Это и игра слов, и причудливое размещение строк, рифмованных окончаний.
   Строка может состоять всего лишь из одного слова..
   Выражена тенденция к сокращениям, к выделению отдельных слов. Для этого используется крупный шрифт, раздельное написание букв и целых слов.
   В ряде случаев имеет место, так называемый, "ходульный стиль", сочетающийся с многословием.
   Иногда многословие достигает степени описанного Карлом Ясперсом речевого натиска.
   Фейерверк слов является свидетельством духовного опустошения. Попыткой как-то завуалировать его, скрыть.
   Эти заполненные ничего не значащими строками стихотворения, можно продолжать до бесконечности или оборвать в любом месте; без сколько-нибудь значительного ущерба для содержания.
   Приведенные ниже строки иллюстрируют сказанное выше:
  
   По Мишутке деду
   Я был в интендантах.
   Да здравствует Данте!
   По деду Гавриле,
   Как будто я в силе -
   Настоящий пролетар...
   Кто упёр мой портсигар?
   С низким приветом
   Приеду к вам летом.
   Будем делом заниматься -
   Целый день в реке купаться.
  
   В стихотворениях подобного рода содержание значит намного меньше, чем рифма или ритм. Оно непостоянно, рыхло, лишено четкой линии.
   В наиболее выраженных случаях речь может идти о каких-то грамматических образованиях, смысловой абракадабре.
   Берце говорил в этой связи, что для больных шизофренией "... правильно то, что говорится в известном ритме".
   Отдельные стихи носят откровенно резонерский характер. Они содержат более или менее удачно зарифмованные пространные рассуждениях об отвлеченных, далеких от повседневности предметах.
   Выражена склонность к высокопарной патетике, часто совершенно неоправданной. К гиперболизации ничем незамечательных явлений.
   Стихи эти насыщены звучными эпитетами и метафорами. -
  
   Нагайкой свинцово-гетманской удар нанесен.
   В голове пролетарской отца земля закружилась.
   Он упал, сохранить баланс планете, стремясь...
  
   Сравнения натянуты, поверхностны, лишены определенности. Восприятию препятствуют сложные ассоциативные построения, нагромождение образов. -
  
   А свет колеблющейся лавой
   в чащобу темную скакал,
   где пожирающей оравой
   зубов округлился овал.
   Не ночи реющей твердыней
   с туманом, сотканным со льда,
   а перезревшей желтой дыней
   катилась поздняя луна.
  
   Отдельные строки в стихотворениях больных шизофренией могут быть не связаны между собою. Или связаны очень мало
   В таких случаях Карл Ясперс говорил о "хаотических литературных продуктах".
   Вот один такой "продукт" -
  
   Куда вы удалились и ушли?
   А, может быть, вы вовсе не ушли?
   Идёте, так идите,
   А нет, так уходите.
   Вернувшиеся уходят,
   А, может быть, иногда...
  
   Стихи больных шизофренией в состоянии дефекта лишены предметности, чувственной выразительности. В них много рационального, эмоционально недостоверного.
   Самые возвышенные обращения, подчеркнуто нежные строки, связаны не с переживаниями больных, а с воспоминаниями о них.
   В большинстве случаев речь идет о перепевах каких-то сложившихся стандартов; в том числе, литературных.
   Особо следует остановиться на чувстве юмора.
   Ситуация, над которой иронизируют больные, существует в двух измерениях.
   Её практическая сторона, предполагающая те или иные обстоятельства; какую-то реакцию на эти обстоятельства.
   И ситуация сама по себе. Оторванная от реалий. Существующая абстрактно, в качестве умозрительной схемы.
   Именно эта, последняя, является объектом иронии.
   Больной смеётся не над самим собою, во плоти, так сказать. А над своим умозрительным alter ego, попавшим в смешную ситуацию
   Вот как описывает больной шизофренией свои впечатления о проводимом в не столь отдаленные времена лечении; объектом, которого, судя по всему, он был.
   Нарушителю приличий
   Дать четыре куба серы.
   Пусть наказанный Павличий
   Для других будет примером.
   А, когда же нарушитель,
   Не оценит прелесть дара,
   Зад мерзавцу оголите,
   Для укола скипидара.
   Прибежали санитары
   Оглушающе крича: -
   Зад готовь для скипидара
   По велению врача.
   По велению врача - Юрия Михалыча!
   И ничто тут не поможет,
   Ни горздрав, ни облсобес.
   Скоро вырастет под кожей
   У Павличего абсцесс.
  
   В стихах больных шизофренией отсутствует чувство катастрофы, пронизывавшее их ранние стихи
   Более того, они иногда бравируют, до определенной степени, своим состоянием. Отстаивают некоторые преимущества, которые, по их мнению, имеют больные шизофренией по сравнению с остальными людьми:
  
   Если хотите, то шизофреник,
   Честнее других на свете.
   Он не обманет и на пфенниг
   Со всеми живя в привете...
  
   О том, как течение заболевания и вызванные им изменения, влияют на психическое состояние больного и его творчество, позволяет судить приведенный ниже клинический пример.
   Заболевание обнаружило себя появлением жалоб на повышенную утомляемость, головную боль, неприятные ощущения в различных частях тела.
   Ухудшилось настроение.
   Время от времени больному стало казаться, что его тело растворяется, сливается с окружающей обстановкой.
   Его переживания отражены, в приведенном ниже стихотворении:
  
   Какая странная усталость.
   Не знаю, что со мною стало.
   Я в зябкой мякоти кровати
   Лежу уже, который день.
   Из крана капли каплют в ванной
   И тонет в зеркале туманном
   Моя трепещущая тень.
   Я исчезаю постепенно.
   Я растворяюсь в белых стенах.
   И уплывает в потолок,
   Как голубое привидение,
   Мое последнее владение,
   Мой голубой глазной белок.
  
   В дальнейшем у больного появилось чувство приближающейся неотвратимой катастрофы. Страх сойти с ума.
   В дневнике больного появилась запись:
  -- ... ухудшились сдерживающие центры. Тоска теперь не многочасовая,
   как прежде, а истерическая, приступами... Несомненно, что часть моей психики поражена, но анализирующая часть цела и неприкосновенна. Я считаю себя душевно больным, а не психически больным... Палка меня убьёт. Ключ ко мне -
   уважение и ласка.
   Это чувство отражено в стихотворении:
  
   Нет, то не глаз -
   То глас.
   Глас вопиющего в пустыне.
   Когда, отчаявшись, остынет,
   его пронзительный призыв,
   во мне погибнет жизнь.
   Исчезнет ощущение
   мучительной борьбы за право бытия.
   Ещё я буду жить какое-то мгновение.
   Какой-то долгий миг...
   Но буду жить не я.
  
   Со временем острое ощущение болезни прошло. Больной стал циничным, дурашливым. Резонерствовал.
   Он оставил работу, растерял прежних друзей. Перестал следить за своим внешним видом.
   По-прежнему писал стихи, посвященные, в большинстве своем, таинственной незнакомке
   Стихи изобиловали возвышенными сравнениями и были торжественны по своему звучанию. -
  
   2-я часть концерта Шопена.
   (незнакомой любимой).
  
   Когда луна осеребряет
   Пролитый в ночь Шопена звук,
   Твоя улыбка воскресает
   В лучах луны; и пенный круг
   Упавшей на пол влаги лунной
   Лишь отблеск светлый твоих глаз,
   Которые мне в чаше струнной,
   Шопен, пьянив меня, поднёс.
   За чистой гранью клавиш белых
   Таится мир моей мечты,
   Но если грань пробить умело
   Ко мне слетаешь с клавиш ты.
   Светлей весны, вовек нетленна
   Лучом луны мне грудь обвив,
   Любовью рождена Шопена
   Для призрачной моей любви.
  
   Стихотворение было сопровождено послесловием:
  -- Послесловие к стихам о музыке или образ моего стиля мыслить.
   Прекрасная действительность или воображение, яркое представление о
   прекрасном (т.е. 1-я и 2-я сигнальные системы) рождают в душе композитора восторженный резонанс, который у всех здоровых и не зараженных ложной гордостью людей закономерно изливается в радостных возгласах, а у композитора в песне. В мозгу композитора создаётся дуга условного рефлекса, где условным возбудителем прекрасного является созданная им музыка. Идея моих стихов - быть условным возбудителем музыкальной радости, испытанной когда-либо человеком... Таким образом, мой маленький реферат, даже если порочны его посылки показывает всем облагораживающее влияние сульфозина на логические способности меломанов.. Надеюсь, вы отметите последовательность моих силлогизмов и избавите меня от обвинений в декадентстве и от 17-го укола серы. Что же касается остальных 16-ти, то, положа руку на сердце -
   они доставили мне не меньшее удовольствие, чем баллады Шопена.
   Кроме лирических стихотворений, обнаруживающих выраженную склонность к резонерству и паралогии, больной писал сатирические стихи.
   Своеобразная игра слов имела выраженную сексуальную направленность.
   Свои стихотворения больной мало кому показывал, так опасался плагиата.
   О своём мастерстве был очень высокого мнения.
   Изучение стихотворчества больных шизофренией дает дополнительную
   возможность проникновения в их внутренний мир. Позволяет установить неразрешенные процессом свойства личности. Выйти на те, порой значительные, внутренние не затронутые болезнью ресурсы, которые Карл Ясперс именовал, как "основное жизненное настроение больного".
  
   Глава третья.
   Художественное творчество больных эпилепсией.
  
   Проявления художественного творчества больных эпилепсией можно отнести к трём основным подгруппам.
   Первая, наиболее многочисленная.
   В неё входят больные эпилепсией, чьё творчество лишено сколько-нибудь характерных черт для эпилепсии.
   Оно, целиком зависит от способностей больного, его жизненного опыта и навыков.
   Для больных второй группы свойственна общая для большинства психических заболеваний зависимость от тех или иных, неспецифических клинических проявлений.
   При плохом настроении больные этой группы отдавали предпочтение мрачным тонам.
   При повышенном - преобладали яркие, пестрые краски.
   Больные отражали в своём творчестве какие-то болезненные переживания. То, что они пережили в остром психотическом состоянии. Какие-то картины, образы.
   Творчеству больных эпилепсией с выраженными интеллектуально-мнестическими нарушениями, как и больным с аналогичными расстройствами в рамках других заболеваний были присущи - бедность содержания, малая выразительность, незамысловатость изобразительных средств и т.д.
   В третью группу вошли больные, в творчестве которых были найдены характерные для эпилепсии изменения.
   Наиболее заметной оказалась склонность к детализации.
   Обращает на себя внимание обилие подробностей, мелких и мельчайших деталей, каких-то черточек, штрихов, едва уловимых оттенков.
   Подробности загромождают рисунок, делают его излишне насыщенным, тесным.
   В рисунке мало движения. Всё загромождено, заставлено. Не хватает воздуха.
   В известной степени, это связано с тем, что эпилептики имеют обыкновение тщательно заштриховывать промежутки между элементами рисунка.
   Не столько выделяя их этим, сколько подавляя и нивелируя.
   В отличие от "боязни пустых мест", свойственной живописной продукции больных шизофренией с обилием неравнозначных по смысловой нагрузке, неоформленных и не проработанных деталей; в рисунках больных эпилепсией детали отличаются мелочностью отделки, тщательностью раскраски, предельной точностью и близостью к оригиналу.
   Скорее можно говорить о "дефиците пустых мест".
   Один из исследователей художественного творчества больных эпилепсией Э.А. Вачнадзе, отмечал, что эпилептики из-за этого часто не укладываются в предоставленные им " пространственные масштабы". И нуждаются для воплощения своих замыслов в дополнительных листах бумаги.
   Больные эпилепсией обнаруживают склонность к сюжетам сказочно-аллегорического, фантастического и, особенно, религиозного содержания.
   Это, в известной степени, связано с тем, что тяга к высокому у эпилептиков весьма заметна и многое определяет и в намерениях и поступках
   Отсюда гиперболизация собственной личности, её свойств и качеств.
   В рисунках находит отражение, завышенное представление о собственной силе, ловкости.
   Сюжетное построение рисунков завязано на каких-то неординарных, поражающих воображение поступках, совершаемых больным.
   Он побеждает своих врагов. И возвышается над поверженными,
   находящимися в унизительном беспомощном состоянии противниками
   Все это тесно переплетается. В одном и том же рисунке могут соседствовать и сцены насилия, и какие-то нравственные искания. Обращение к высокому и неприкрытая жестокость; великодушие и мстительность, ненависть и любовь.
   Это заставляет вспомнить реплику немецкого психиатра Зампта, писавшего о "бедных эпилептиках" с молитвенником в кармане, Богом на языке и камнем за пазухой.
   Эпилептики охотно рисуют тело. Заметна акцентуация на половых признаках.
   В портретах, даже если изобразительные возможности автора невелики, можно заметить какие-то характерные для оригинала признаки, какое-то неуловимое сходство.
   Один и тот же сюжет может стать определяющим. Он переходит целиком или отдельными компонентами из одного рисунка в другой.
   Это связывают со склонностью эпилептиков упорно следовать заранее избранной форме изображения.
   Впрочем, сказанное, не исключает замечательной способности больных эпилепсией к копированию. Даже тех из них, у кого нет сколько-нибудь заметной способности к самостоятельному рисованию.
   Цвет в рисунках больных эпилепсией имеет вполне конкретную функцию. Он придает элементам композиции достоверность, приближает их к изображаемым предметам.
   Что отличает эти рисунки от рисунков больных шизофренией, где окраска, чаще всего, произвольна или символична.
   Отмечают приверженность эпилептиков к красному цвету. И связывают эту предпочтительность со зрительными ощущениями, испытанными в состоянии ауры.
   Рисуя, больные эпилепсией обнаруживают подчеркнутую аккуратность, медлительность, педантизм.
   Процесс завершения рисунка, как в целом, так и отдельных его деталей даётся больным трудно.
  
   Длительное время они водят карандашом по одному и тому же участку листа, не в силах оторваться от него.
   Швейцарский психиатр Франциска Минковская квалифицировала этот феномен, как "прилипание к модели".
   В ряде случаев, в результате усиленной заштриховки, бумага не выдерживала напряжения и рвалась
   Рисунки сделанные акварельными красками, в результате многократного накладывания слоя на слой, становились похожими на рисунки при написании которых использовались масляные краски.
   Появление характерных для эпилепсии черт художественного творчества совпадало с наличием у больных типичных личностных изменений.
   Таких, как обстоятельность, склонность к застреванию, приверженность к трафаретным навыкам, заезженным оборотам, следованию раз и навсегда установленному порядку вещей, мелочный педантизм, ханжество и многое другое.
   Вне этих личностных свойств художественное творчество больных эпилепсией мало, чем отличалось от творчества здоровых людей или обнаруживало на себе влияние психопатологических факторов общего для других психических заболеваний характера.
  
   Глава четвертая.
   Творчество больных алкоголизмом.
  
   Творческие возможности алкоголиков оцениваются по-разному. Говорят о губительном влиянии пьянства на талант и приводят многочисленные примеры из истории литературы и искусства.
   Есть другие примеры - творческая личность, особенно большой талант, даже в экстремальных условиях, ищет и находит неожиданные пути для самовыражения.
   Киевский психиатр Сикорский, занимавшийся изучением "литературных форм алкоголизма", пришел к заключению, что, так называемый "алкогольный стиль" определяют такие черты, как "раздражительная, несдержанная ругательная речь" и порнография, "свидетельствующая об упадке... надлежащего уровня стыда".
   Всё это частично или в полной мере, присутствует в "произведениях" алкоголиков.
  
   Условно они могут быть отнесены к трём группам:
      -- живописная продукция.
      -- литературное творчество
      -- фольклор.
  
   Специфические особенности творчества присущи далеко не всем алкоголикам.
   Как правило, они становятся заметными у лиц с "нажитой" алкогольной деградацией.
   При ней выражена крайняя аффективность, дефекты воли, слабость суждений и критики, морально-этические изъяны.
   Больным, в части своей, свойственно легкомыслие, бахвальство, сексуальная расторможенность.
   Удивительная способность ничего не принимать близко к сердцу.
   Умение прощать себя в самых неприглядных ситуациях и находить людей, которые прошают их.
  -- Эйфорическая я окраска настроения, - писал Ричард Вайс, - спо-
   собствует всё новым самообманам в плане пошлого оптимизма, пустого острословия и стереотипных оговорок, которые во всём мире одни и те же.
   Живописная продукция алкоголиков чаще всего связана с отображением пережитого ими во время белой горячки.
   В рисунках делирантов обращает на себя внимание стремление к натуралистическим подробностям. Подчеркиваются сцены насилия, разрушительные действия.
   В рисунках фигурируют груды тел, пролитая кровь, орудия убийства.
   Всё это выпячивается за счёт остальных компонентов композиции.
   Отдельные сцены носят выраженную сексуальную окраску. Нередко изо-
   бражение перверсий.
   Характерны демонологические сюжета (черти, ведьмы и т.д.).
   Они чередуются с изображением мелких животных и насекомых.
   Рисунки, в части своей, несут на себе характерные проявления алкогольного юмора.
   Больные стараются смягчить драматизм пережитого, его остроту, испытан-
   ное ими чувство страха
   Они низводят свои переживания до уровня шутки, анекдота.
   Здесь и игра в карты с чертями. И застолье в хлеву. И рыбная ловля, где в
   качестве рыбы фигурирует сам больной, тянущийся губами к висящей на крючке наживке - бутылке водки.
   Впрочем, и на высоте психоза приступы неудержимого страха чередуются с благодушием и шутливостью
   Страх быстро исчезает из памяти алкоголика. Из-за слабости критики он мало влияет на оценку пережитого.
   Отсюда снисходительное, почти ласковое звучание синонимов белой горячки - "белка...белочка".
   Пишут алкоголики мало.
   К этому, чаще всего, их побуждает не потребность к самовыражению, а какие-то конкретные сиюминутные причины - просьба врача описать свои переживания во время делирия; необходимость что-то объяснить или доказать; что-то потребовать. Различные жалобы. Записки, в том числе посмертные. Реже дневниковые записи, стихи, частушки.
   Несмотря на жанровое многообразие, написанное алкоголиками объединяет ряд общих признаков.
   В том числе, "алкогольное кокетство"
   Это и особые росчерки, завитушки, многочисленные знаки восклицания и вопроса, многозначительные подчеркивания.
   В отличие от больных шизофренией за этим не стоит какой-то особый смысл, не прячется некий, не всегда понятный символ.
   Алкоголик, просто выделяет, показавшиеся ему значительные места. Подчеркивает их важность...
   В этом же ряду тяга к высокопарным выражениям, к употреблению наукообразных терминов, и просто "красивых" слов.
   Ссылки на авторитетов. Употребление более или менее подходящих цитат. Частично выдуманных или извращенных.
   Всё это, по мнению пишущего, должно свидетельствовать о его неординарности, наличии, несмотря ни на что, большого духовного и интеллектуального потенциала.
   Впрочем, сплошь и рядом, надолго автора не хватает. В самом неожиданном месте "высокая" тирада обрывается. С тем, чтобы уступить место неожиданной, сомнительного свойства остроте, плоской шутке или неприкрытой брани.
   Мир алкоголика, как свидетельствуют его записи, полон непонимания и вражды.
   И в центре этого злого, порочного, неблагодарного мира находится автор -
   хороший, добрый, славный парень, которому чертовски не повезло.
   Характерны претензии на две роли.
   Роль судьи - "довели". И роль адвоката.
   Последняя сводится в нравственному, поведенческому и ситуационному оправданию.
   Обе роли тесно переплетаются между собою.
   В описаниях алкоголиков присутствуют элементы нравственного бесстыдства. Своеобразный личностный эксгибиционизм.
   Они смакуют сами и призывают к смакованию читателей, касаясь интимного, заветного, святого.
   Особенно этим грешат ревнивцы и обманутые в ожиданиях эротоманы.
   Характерные для алкоголиков личностные особенностей находят свое отражение в предсмертных записках.
   Обращает на себя внимание их приземленность, мелочность, суетность. И,
   вообще, несерьёзное отношение к происходящему.
   Словно решаясь на трагический поступок, пишущий последние строки,
   не до конца осознаёт, на что он решился, что совершает в данную минуту.
   Здесь, как и при белой горячке, страх уживается с благодушием, какой-то неосновательностью и стремлением найти что-то смешное.
   Иллюстрацией к изложенному может служить великолепный катрен, созданный в ожидании смертной казни французским поэтом Франсуа Виньоном, бывшим, согласно легенде, бродягой и пьяницей:
  
   Я, Франсуа, чему не рад.
   Увы, ждёт смерть злодея.
   И сколько весит этот зад,
   Узнает скоро шея.
  
   Ещё одной характерной чертой творчества алкоголиков является своеобразное чувство юмора - "юмор висельников".
   Юмор, лучше, чем что-либо другое, заключает в себе наиболее характерные черты личности больного - парадоксальность умозаключений шизофреников, вязкость и обстоятельность эпилептиков, искрометную живость классических маньяков, низкий интеллектуальный уровень олигофренов и слабоумных органиков.
   В этом смысле, алкоголики не являются исключением.
   Эмиль Крепелин писал, что "в основе юмора пьяниц лежит глубокое чувство собственного бессилия, смягченное алкогольной веселостью".
   Плоские шутки, грубые и циничные остроты, пошлые забористые анекдоты, рассказываемые для собственного веселья и на потребу гогочущей пьяной компании.
   Весь этот "джентльменский набор" записного острослова, весь этот "пир во время чумы" - прямое следствие деградации личности алкоголика.
   В обмен на капитуляцию, он получил в качестве компенсации, хорошее настроение и способность, в силу значительного нравственного дефекта, наслаждаться "малыми" радостями.
   Не столько из-за непонимания ситуации, сколько в силу поверхностности суждений и слабости критики.
   Наиболее представительной частью алкогольного фольклора являются анекдоты.
   Как правило, алкогольные анекдоты непритязательны, грубы и циничны.
   Проходной сюжет - сексуальные и алкогольные эксцессы.
   Оттенки происходящего пропускаются или не улавливаются. Важна суть в своей грубой плотской первооснове.
   Возможны всякие переиначивания, переносы в реальную ситуацию (случилось с самим рассказчиком, с кем-то из знакомых, с кем-то из присутствующих).
   Особо пикантные места смакуются, многократно повторяются.
   От слушателей требуется активное сопереживание.
   Его отсутствие воспринимается болезненно.
  
   Глава пятая.
   Письменная гиперпродукция.
  
   Болезненная склонность к многописательству имеет разнообразные клинические проявления.
   Наиболее распространенной является группа графоманов.
   К ней относят авторов обширных трактатов, претендующих на литературную или научную значимость.
   В их числе изобретатели новых направлений изучения природы, открыватели её тайн, философы, непризнанные литературные гении и т.д.
   Им свойственна плодовитость, неспособность правильно оценить достоинства и недостатки своих произведений, поразительная уверенность в собственной правоте, невосприимчивость к критике, жажда успеха.
  -- Отличительными чертами таких людей, - писал о графоманах харь-
   ковский профессор П.И. Ковалевский, - служит преувеличенное о себе мнение и вместе с тем исключительная, им одним свойственная особенность высказать свои убеждения больше на бумаге, чем на словах или на деле, нисколько не смущаясь теми невзгодами и препятствиями, которые на каждом шагу встречаются в их практической деятельности. Людская брань, критика, осмеяние, даже клевета не охлаждают их писательского пыла, а ещё более распаляют его.
   Графомания не ограничена рамками одной отдельно взятой нозологической формы.
   Склонность к многописательству нередко обнаруживают больные шизофренией, маниакально-депрессивным психозом, эпилепсией.
   Особенно много среди графоманов психопатов.
   Произведения графоманов имеют больше общих признаков, чем отличий. Последние связаны, в основном, с личностными особенностями авторов.
   В творчестве больных шизофренией обращает на себя внимание своеобразие фабулы, расплывчатость и неопределенность суждений, постоянные противоречия, склонность к общим местам, вычурность, постоянные соскальзывания.
   Отдавая себя творчеству шизофреники не настаивают на немедленной признании их литературного таланта или реализации идей.
   Сиюминутный успех графоманам шизофреникам не важен. Они просто не знают, как им распорядится. Не умеют, да и не хотят извлечь конкретную пользу.
   Писания маньяков плохо скомпонованы, рыхлы, носят незаконченный характер. В них много противоречивых, до конца не продуманных суждений, случайных ассоциаций, неожиданных переходов, ни на чём не основанных выводов, откровенных заимствований.
   Желание добиться успеха намного опережает практическую работу.
   Уверенность в грандиозности созданного, абсолютная.
   Всё, что выходит из-под пера эпилептиков продумано до мелочи, тяжеловесно, изобилует подробностями.
   Эпилептики работают годами, если не десятилетиями и крайне упорны в борьбе за признание.
   Произведения психопатов несут на себе отпечаток их личностных свойств -
   Демонстративную красочность и восторг истериков, подозрительность параноиков, гневливость и напор эпилептоидов, необузданность гипертимов и т.д.
   О графоманах-литераторах, со времен легендарного графа Хвостова - посмешища петербургских салонов пушкинской эпохи, известно много. Они, как говорится, у всех на слуху.
   Между тем, согласно старым выкладкам Ц. Ломброзо, они далеко не самые представительные
   Проанализировав свыше 200 произведений графоманов, Ц. Ломброзо нашел 106 теологических трактатов; в 36 книгах освещались философские вопросы; 28 работ было посвящено вопросам текущей политики; в 23 произведениях речь о научных исследованиях; и лишь 17 человек занимались художественной литературой.
   Графоманам от науки свойственно неприятие её основных положений, в тех областях, по преимуществу, которые соприкасаются со сферой их деятельности.
   Авторитеты берутся под сомнение.
   Общепризнанные факты отрицаются.
   Многие из представителей этой группы находятся в состоянии длительной войны с научными учреждениями всех рангов и отдельными учеными.
   Они обвиняют оппонентов в предвзятом отношении, нарочитом умалчивании заслуг, в нежелании говорить по существу.
   Борьба за признание может составить смысл жизни графомана. Наполнить её волнующим ощущением борьбы, мнимых побед и реальных поражений.
   Некоторые из них проходят путь от убеждений и просьб до откровенной агрессии и поползновений на убийство
   Впрочем, в большинстве случаев, эти занятия не выходят за рамки безобидного чудачества.
   Синдромологически графоманию, в не зависимости от её нозологической принадлежности следует рассматривать, в силу выраженных нарушений в сфере влечений, в одном ряду с такими, казалось бы, разными явлениями, как фанатизм, патологическая склонность к сочинению вымыслов, страсть к азартным играм, к ненужным покупкам.
   Сюда же относят безудержное коллекционирование, импульсивное воровство и импульсивное бродяжничество.
   В этом смысле представляет интерес история жизни и творчества, богатого полтавского помещика Платона Лукашевича, жившего в Полтавской губернии в 19 веке.
   Начало его жизненного пути было многообещающим.
   Соученик Гоголя по Нежинскому лицею Платон Лукашевич занялся изучением устного народного творчества.
   Собранные им материалы легли в основу сборника "Малорусские и червонорусские думы и песни, изданного в 1836 году. Едва ли не первого издания подобного рода на Украине
   В дальнейшем интересы Лукашевича приобрели неожиданное направление. Вооружившись словарями, он посвятил себя поискам доказательств выдвинутой им теории.
   Согласно теории Лукашевича язык древних славян был языком всего первобытного сообщества.
   Исследования Лукашевича длились свыше 40 лет. Их результаты были изложены в 10 книгах, изданных в типографиях Петербурга, Москвы и Киева. Приводим их перечень.
      -- Чаромутие или священный язык магов, волхвов и жрецов, открытый Платоном Лукашевичем с прибавлением обращенных им же в прямую истоть чаромути и чарной истоти языков Русского и других славянских. Петръгород. 1846г. 404 с.
      -- Пример всесветного славянского чароматия в слове "муж". Киев.1850 г.
      -- Ключ к познанию на всех языках мира прямых значений в названиях числительных имен первого десятка на основании всесветного славянского чаромутия, откр. и составлен Платоном Лукашевичем. Киев. 1851 год.
      -- Примеры всесветнаго славянского чаромутия астрономических выкладок с присоединением объяснения обратного чтения названий букв и алфавитов Греческого и Коптского. Сочинение Платона Лукашевича. Москва. 1855 г. 143 с.
      -- Объяснение Ассирийских имен. Сочинение Платона Лукашевича. Киев. 1868 г. 252 с.
      -- Корнеслов латинского языка, составленный Платоном Лукашевичем. Киев. 1871 г. 992 с.
      -- Мнимый индогерманский мир или истинное начало и образование языков Немецкого, Английского, Французского и других западноевропейских. Составлен Платоном Лукашевичем. Киев. 1873 г. 610 с.
      -- Корнеслов еврейского языка, составленный Платоном Лукашевичем. Киев. 1882 г. 326 с.
      -- Исследование о великом годе солнца и его числовидном годе на основании Естественной астрономии с предварительным вступлением наблюдательно микроскопической астрономии и с применением вычисления планет на таких же основаниях и по девятеричному естественному счету. Составил Платон Лукашевич. Киев. 1882 г. 105 с.
      -- Изложение главных законов Естественной и наблюдательной микроскопической Астрономии, а также астрономической метеорологии, выведенных из вычислений числовидов или формул силы светов небесных тел, их естественных подразделений "мер времени", протяжений и теплотвора, проявляющегося на поверхности сил тел вследствие большей или меньшей быстроты их двигов, а также на основании выкладок по естественному, иначе девятеричному счёту. Составил Платон Лукашевич. Часть 1- 2. Киев. 1883 г.
  
  -- Языком первобытного мира, - утверждал Лукашевич в своей книге
   "Чаромутие или священный язык волхвов и жрецов", - был славянский язык. Затем наступило "чаромутие".
   Вследствие этого образовались, так называемые "чаромутные" языки, делившиеся, по мнению автора, на Славянскую, Славяно-Калмыкскую или Монгольскую, Славяно-Китайскую, Славяно-Африканскую, Славяно-Американскую ветви.
   Жонглируя произвольно взятыми словами. Переставляя по собственно-
   му усмотрению их составные части. Широко прибегая к аллитерации и игре звуками. Лукашевич искал и находил скрытые славянские корни.
   Безотказный метод позволил Лукашевичу отыскать в степях Монголии "старые логовища некогда кочевавшего милого французского народа".
   Таким же образом Лукашевич пришел к выводу, что " у жителей солнца и, вообще, тварей на нём живущих устроены таким образом глаза, что они могут воспринимать самый яркий свет, не будучи им ослеплены".
   Ещё он установил, что Африка и Америка - это самостоятельные планеты, некогда упавшие на Землю вместе со своим растительным и животным миром.
   Со временем Земля должна объединится с Марсом в одну планету - "Землю Марсовну.
   "Земля Марсовна" в свою очередь упадет на Юпитер "прожорливый", проглотивший таким образом 120 планет.
   Свои открытия Лукашевич считал чрезвычайными.
  -- Чтобы дойти до них, - писал он в "Корнеслове латинской грамма-
   тики, - требовалось принять столько трудов, сметливости и соображений, коих никто, никогда не подозревал.
   Работал Лукашевич для будущего. Попытки заинтересовать своими открытиями современников заканчивались плачевно. По его собственному признанию, ему не раз намекали на разгул воображения и отсутствие здравого смысла.
   Ещё одним проявлением письменной гиперпродукции служат дневниковые записи, письма, жалобы.
   Больные могут отражать в них какую-то позицию, предъявлять те или иные требования, защищаться.
   На всем этом может лежать печать доминирующих установок или бредовых переживаний.
   Принято рассматривать проявления письменной гиперпродукции в рамках "синдрома многописательства".
   Синдром многописательства феноменологически близок с графоманией.
   Их объединяет пресловутое многописательство, а разделяет объект приложения усилий.
   Если графоманы добиваются признания их заслуг в различных сферах творческой деятельности; при синдроме многописательства борьба происходит в рамках обыденных житейских ситуаций - попранная справедливость, любовные неудачи, какие-то претензии и т.д.
   Как и при графомании проявления синдрома многописательства не ограничены какой-то одной нозологической формой. Они встречаются при разных заболеваниях. И несут на себе их отличительные особенности.
  
   Послесловие.
  
      -- Психическое заболевание само по себе не является абсолютным препятствием к творчеству. Но, по мере нарастания негативных расстройств, эти возможности уменьшаются, вплоть до их полного исчезновения.
      -- Большинству психических заболеваний (шизофрения, эпилепсия, маниакально-депрессивный психоз, алкоголизм) присуще своеобразие творческих проявлений.
      -- Творчество психически больных обретает, в большинстве своём, специфические, характерные для того или иного заболевания черты, лишь тогда, когда появляются выраженные изменения в сфере мышления , а также в эмоционально-волевой сфере.
      -- Творчество психически больных является одним из доступных им способов самовыражения. Его изучение способствует проникновению во внутренний мир больного и выявлению остаточных возможностей личности.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   21
  
  
  
  
Оценка: 3.89*30  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"