Месяц с небольшим назад она снова сказала, что проживет до восьмидесяти двух лет. Это ей нагадала цыганка-сабиянка в молодости. И тогда я второй раз - как и несколькими годами ранее - отмахнулся: "Веришь во всякую ерунду". А про себя подумал: "Конечно, полвека назад восемьдесят лет казались цыганке большим сроком".

В меру дождливая осень. В меру тепло. Еще мягкая земля.

Три дня назад - в пятницу - ей исполнился восемьдесят один год. И коробка с остатками пирожных, купленных для нее, до сих пор стоит на полке в холодильнике.

Отмечать свой праздник она не захотела. Не круглая же дата - год назад юбилей отпраздновала. Да, вроде как-то и не сподручно было. Какие там гости, когда тебя только привезли из больницы - привезли на выходные. Сначала хотела только на день приехать - голову помыть, потом как-то так само собой получилось, что приехала в пятницу до середины воскресенья. Все жаловалась на ногу слегка-слегка не слушающимся языком. Гадала, нет ли перелома, ведь если перелом, назад к лечению не вернешься.

Главврач-то он все уже понял. А может, понял он все даже раньше и, потому, проходя в пятницу по коридору, небрежно бросил:

- А зачем вы ее сюда привезли? Она же умирает.

Сегодня - в понедельник - было бы как раз две недели, как она приехала в эту кожную больницу. Приехала, чтобы вылечить экзему. Ну, хотелось ей, чтобы ушел этот надоедливый зуд... Разве есть что-то предосудительное в этом? Хотя, какое там у экземы лечение? В молодости был нейродермит, теперь вот шелушится кожа, а зуд может длиться годами. Зимой и потом еще раз весной она уже лежала здесь. То ли помогло, то ли не помогло - кто его разберет? Экзема - вещь противная, возникает как будто на пустом месте, также по непонятной причине может вдруг уменьшиться.

Сейчас-то и я уже все понял, расслышал вкрадчивые нотки смертельной прелюдии, зазвучавшей в четверг - на одиннадцатый день после госпитализации. В тот день-то ее, оказывается, возили в травмпункт, где выявили растяжение в голеностопе. Откуда растяжение?

- Да я же там упала, - все говорила она. - Там такой пол...

Я один раз видел, как спотыкается и падает человек, у которого резко снижается давление. Молодой, здоровый - вдруг оказывается лежащим на тротуаре и не может подняться.

- Что с тобой?

- Да, у меня тут нога между плиток попала, - говорит, указывая на совершенно ровный тротуар.

- Да я упала... Там такой пол... - Говорит она.

Кожная больница вообще мрачное место. Сверху - сифилис и гонорея. Это счастливчики потому, что методы их лечения известны, и отпускают больных отсюда быстро. Снизу - экземы и дерматиты. Отсюда не уходят подолгу, бывает, что по много раз возвращаются.

Как лечили? Не знаю. Я не специалист, узнал уже сейчас, что весной давали гормоны, от которых стало хуже почкам. Тогда ее на всякий случай выписали, а курс она допивала уже сама. Дома. Ведь курс - такое дело - если начал, бросать нельзя, иначе все только хуже будет. Чем еще лечили? Зимой сто таблеток "Преднизолона" выпоили. Сейчас вот только четыре дали, а потом вдруг перестали выдавать... Почему? Может быть потому, что упала?

"Преднизолон" - он ведь помимо всего повышает давление, а она - гипертоник. Чтобы снизить повышенный за всякие возможные пределы ток крови, она пила препараты, давление понижающие. Когда пьешь клофелин, язык слегка не слушается. Но может быть, очередная порция подействовала слишком сильно?

А теперь запомните простое эмпирическое наблюдение, которое может спасти жизнь вам или вашим знакомым. Резкое понижение давление у гипертоника - это причина инсульта, который, возможно, начинается именно в те секунды, когда человек "вдруг упал"!

Инсульт - это не только, когда половина туловища отнимается, и речь пропадает. Все может быть намного коварнее и незаметнее. Омертвение мозга может развиваться и не один день, но если сразу же не начать интенсивную терапию, все может оказаться необратимо.

Ни лечащие врачи (они же кожники (!), могли и забыть неврологию), ни врачи в травмпункте, куда ее три раза свозили, - никто и не подумал про этот азбучный случай инсульта.

Снижение давления - нарушение мозгового кровообращения - падение. А не инсульт ли это был? А не нужно ли срочно под капельницу?

Может, кто-то не знал... Может, кто-то слишком спешил домой... Может, к кому-то нежданно нагрянула комиссия, и проверяющие были важнее больных...

В четверг у нее был лишь слегка-слегка вялым язык. Симптом мелкий - такое бывает и без инсультов. Только падения на четверг уже было два.

- Я же ведь еще раз упала, - сказала она, когда я привез ей новую чашку и кружку. Свои она разбила, упав первый раз. А тут оказалось, что при втором падении разбила чью-то чужую посуду.

- Такая красивая была тарелочка. - Все сожалела она.

В палате еще две пустые кровати. Голые матрасы, сверху одеяла. Серые больничные стены, стойкий запах мазей. Слабая лампочка под потолком, и все выглядит так сумрачно. За окном тоже как-то уныло. Может, потому, что деревья посажены слишком близко к стенам. Может, потому, что уже вечереет, а может, просто вид желтых листьев после дождя угрюм сам по себе. По мокрой кроне сосны пробежала белка.

- О! Белки у вас, - обрадовался я. Белка - она же такая живая, трогательно-пушистая...

- Да, белочки. Мы их прикармливаем. У меня соседка была из деревни... Ее уж выписали... Она на балкон когда свою снедь ставила, всегда прикрывала сверху чашкой. А то в прошлый раз как-то оставила не прикрытой, так белочки у нее полпакета перетаскали...

Она читала - под матрацем лежала книжка. Она говорила. Она собиралась домой ненадолго, чтобы потому вернуться и вылечиться.

В пятницу у нее был день рождения, и вечером мы ее привезли сначала к себе, потом уже к ней домой. В субботу тоже все было вроде бы нормально, только ходила она тяжело и все опасалась перелома. И была третья поездка в травмпункт, и тогда все-таки сделали снимок. Успокоили - перелома нет, растяжение.

А в воскресенье она снова упала.

Когда я пришел, дверь в квартиру была не заперта, а она лежала на тряпочке на полу, голова как-то так неудобно оказалась под чугунной чашей ванны.

- Да я ведь упала...

Я не узнал ее голос сначала. Подумал, что пришла в гости какая-то старушка и поскользнулась. С трудом мы дошли до кровати. Ноги ее уже почти не слушались, просто расползались по полу.

Потом была "скорая". Очень вежливый и соучастливый врач померил давление, которое оказалось на двадцать пунктов ниже "рабочего", посоветовал выпить немного некрепкого чаю... и уехал.

Может, он тоже пропустил ту лекцию по инсультам, а может, как раз не пропустил, но понял, что, если привезти "упавшего" человека в дежурную "неврологию", то тебя сначала отправят в "нейрологию", чтобы исключить сотрясение мозга - кто его знает, чем она там ударилась... А оттуда придется снова везти в неврологию... И еще не факт, что возьмут... В общем, пейте, бабушка, чай, и вот вам мое доброе слово.

Вечером диагноз уже могли поставить и мы. Может быть, подозрения и опасения были и у нее самой - входная дверь-то была открыта, когда я пришел... Может, были, а может, не было ничего - попробуйте, поставьте сами себе действительно страшный диагноз, найдите силы и признайтесь, что вот-вот все будет кончено...

Язык заплетался сильнее, пальцы немели, а ведь прошло всего часов шесть, как она упала. Я не виню нашу медицину потому, что я прекрасно знаю отношение к работе у специалистов других профессий. Можно ли обвинять врача в пренебрежении к пациентам, если продавец в магазине за пятнадцать минут до закрытия начинает видеть во входящих личных врагов? Если страж порядка смотрит на прохожих взглядом мелкого стайного хищника, выискивая в людском потоке слабенькую особь для наложения административного взыскания или взимания взятки? А когда преподаватель в университете рассказывает студентам все, да не все... И горделиво спрашивает: "А зачем я им буду все давать? Кое-что - профессиональный секрет, я-то годы потратил и кучу шишек набил, чтобы его узнать... И вообще, чем меньше умных, тем больше ко мне пиетета". Какие же после этого претензии к врачам? В стране троечников нужно быть неимоверно везучим, чтобы встречать лишь отличников.

Кто поставил окончательный диагноз? Это было бы анекдотом, не будь все так больно, грустно и обидно. Знакомая - врач - которая - на - самом - деле - детский врач - которая - разбирается в инсультах - потому что - выходила - мужа - после - инсульта - такого инсульта - после - которого - невозможно - выжить... Она уже давно живет в Москве, в тот момент была в Турции... Вот она - дистанционная медицина в действии во славу сотовым телефонам и роумингу. Но почему я должен звонить из Сибири в Турцию, чтобы мне рассказали, что надо было делать после первого падения, и чтобы назвали людей, чьи имена в воскресенье открывают двери приемных покоев больниц и заставляют "Скорые" ехать быстрее?

Жизнь, как компьютерный квест, - это увлекательно, но не тогда, когда все решают минуты...

Некоторые детали про вторую "Скорую" я опущу. Некому нести носилки? Давайте сюда двоих мужчин в помощь! Водителю оставить машину запрещает должностная инструкция. Помогать не имею права. Сто рублей переходят из моего кармана в руку к шоферу. Какая еще инструкция? Нет больше никаких инструкций!

Может быть, надо было сразу и санитарам дать по сотне? Не обиделись ли? Или у них всегда так положено: занося носилки в больницу, настежь раскрывать все три входные двери, чтобы оказаться в трубе сквозняков? Может быть, они искренне считают, что больному будет легче, если его перекладывать с носилок на каталку на сквозняке? Закройте, пожалуйста, вон ту дверь, а то дует... Дальше я выброшу кусок текста. Еще слишком свежи воспоминания...

Мы очень долго ждали врача в приемном покое, но волшебные слова сыграли свою роль. То что, санитарка стелила клеенку на кровать после того, как мы уложили пациента... Что же... Может, она просто устала, может, не подумала... Может, так себя выразил дух всеобщего разгильдяйства.

Запомните, и это сбережет ваши силы! Перед тем, как переложить больного с каталки на кровать, надо поинтересоваться у санитарки, не должна ли под простыней лежать клеенка.

А она все понимала. Она же сама врач, к которому после завтра придут бывшие больные с бывшего участка. Она говорила с нами. И только иногда в уголках глаз у нее показывались совсем крошечные слезинки. Она устала лежать на спине, болели ушибленные ребра, кровь сворачивалась очень быстро, и никак не удавалось найти вену для капельницы. И язык заплетался все больше и больше. Она жила почти до утра, а коробка с последними пирожными, купленными к ее дню рождения, еще стояла на полке в холодильники.

8-9 октября 2007