Аннотация: Это сокращённая версия первых трёх романов цикла "РОК"
Б. МИЛОВЗОРОВ
Хроникипяти планет
Часть 1 Ирийские хроники
Долгожданная Ирия была видна на обзорных экранах без увеличения. Пока она еще была яркой горошиной среди россыпи звезд и звездочек, однако, пройдет меньше суток, и она заполнит собою весь экран. Барри Глетчер оторвался от пленительного зрелища. Только теперь он почувствовал, как устал. В считанные секунды на него навалились две последние бессонные ночи, когда он не смыкая глаз, отыскивал вокруг солнца родную планету. Вопреки разуму, логике, он боялся, что планета исчезла, что он летит вникуда. Эту навязчивую идею он периодически отгонял от себя последние месяцы, с тех пор как солнце проявилось на обзорных экранах.
Барри почувствовал, что засыпает. Веки стали тяжелыми, словно на них навесили гири. Он откинул спинку кресла и отдался во власть дремотного небытия. Последнее, что ему запомнилось, это предложение корабельного компьютера пройти в медицинский отсек для курса восстановительной терапии.
Глетчер проснулся, с хрустом потянулся и, широко раскрыв рот, зевнул. Надо было просыпаться, приводить себя в порядок и приступать к главному, готовить спуск на планету. Радостное возбуждение охватило астронавта. Он встал.
--
Капитан, я повторяю свою рекомендацию проследовать в медицинский отсек.
--
Тисса, отстань, - махнул Барри рукой, - я выспался.
--
Но, Капитан, ваши показатели...
--
Перестань, Тисса, мои показатели, конечно же, не в норме! Лишняя порция адреналина мне не мешает, я просто волнуюсь.
Ирия уже выросла больше светила и занимала пол-экрана. Планета, покрытая от края до края океанами, величественно вкатывала себя во весь размер экрана. Она казалась яркой, пленяющей жемчужиной, она завораживала, манила и обещала отдохновение. Верхний край огромного лазурного шара вздулся. Синева его замерцала, натянулась дрожащею струною и вдруг лопнула темной полосой суши. Движение самой планеты было неуловимым, казалось, что материк сам выползал из-за горизонта, ненасытно заглатывая лежащие перед ним воды. Над всей Ирией было торжественно чистое небо, редкие облачка как бы стыдясь измарать эту чистоту, быстро прятались за горизонт. Или таяли прямо на глазах. Атмосфера выглядела свежей и прозрачной.
Барри долго не отрывал взгляда от чудесной картины, давно невиданные красоты не отпускали его, неудержимо манили туда, вниз, домой. Лишь когда единственный материк планеты полностью вышел, Барри, наконец, очнулся и направился к выходу.
- Тисса, ты тут не скучай, я скоро. Рассчитай пока выход на стационарную орбиту, но без меня маневр не начинай.
- Задание принято, капитан.
Через час астронавт вернулся в центр управления, прошел два десятка пустующих кресел и уселся в центральное - кресло капитана. Перед ним теперь был только пульт и громада Ирии на обзорном экране. Глетчер оглянулся. Когда-то здесь было шумно и почти всегда весело. Как давно это было! А в еще более далеком прошлом он родился и жил на этой планете.
Что-то беспокоило Глетчера. Глубинное чутье царапало изнутри, сигналя о чем-то. Он задумался, не сводя глаз с родной планеты. Странно, его никто не встречает! Его даже не вызвали до сих пор на связь! "Проклятье, что происходит?! - удивился про себя Барри, - Не заметить такой огромный объект как "Первый Звездный"?!
Это просто абсурд. Даже невооруженным глазом можно увидеть на орбите небесное тело с поперечным сечением 26 километров. И еще, куда делись все орбитальные станции, спутники? Когда-то их было великое множество.
--
Тисса!
--
Слушаю, капитан.
--
На орбитах есть искусственные объекты?
--
Почти нет
--
А что есть?
--
Отдельные объекты без признаков энергетической насыщенности.
--
Технические передачи ведутся достаточно интенсивно, только...
--
Что только?
--
Только они все не речевые.
--
Как это?! - не поверил Глетчер, - что на Ирии радио пропало? Включи.
В центре управления зазвучал голос его планеты. Но он был странен и непонятен. В микрофоне раздавались какие-то щелчки разной длительности.
--
Тисса, проведи более глубокий радиопоиск, не может же быть, чтобы люди в эфире не разговаривали!
--
Уже готово, капитан. Это в основном локальные маломощные радиоисточники. Включаю...
В микрофоне раздались человеческие голоса: "База-3! Я Белый-14, обнаружен еще один пройдоха... Загоняй их в стойло, не то опять разбредутся". У Глетчера отлегло от сердца. И хотя смысл этих речей был не ясен, они звучали долгожданной музыкой...
--
Тисса, а щелчки, что такое?
На пульте засветился малый дисплей и пошел расшифрованный текст. Практически весь он был одинаков: "Посторонних объектов не обнаружено. 67213. Посторонних...". Некоторое различие было только в пятизначных наборах цифр, смысловое же содержание оставалось неизменным.
Барри откинулся в кресле, он чувствовал себя растерянным. Почему эфир столь беден? Где следы человека в космосе? Ведь когда их звездная экспедиция отправлялась с первой переселенческой миссией, на орбитах вокруг Ирии плавали тысячи спутников, десятки орбитальных станций, несколько космических заводов. Куда все это делось?
--
Тисса! Ты можешь мне сообщить, сколько физического времени прошло на Ирии?
--
По расчетам около пяти тысяч лет, Капитан.
Времени достаточно, чтобы мир переменился. Глетчера не успокоила информация Тиссы, что на северной и центральной части материка обнаружены около ста громадных мегаполисов с сетью дорог между ними, из них с десяток городов располагались на берегу океана и имели гавани. В общем то, он и мысли не допускал, что с человеческой цивилизацией могла свершиться беда. Еще в его время воспоминания о войнах давно канули в лету. Но сколько поразительных изменений! Отсутствовала мелкая сеть дорог, и десятки тысяч мелких населенных пунктов. Необъяснимым образом отсутствовали крупные города в южной части материка, откуда Глетчер, собственно, и был родом. И еще, исчезли многочисленные острова восточного полушария.
- Тисса, сравни нынешней рисунок береговой зоны материка с прежним и посчитай площадь.
- Уже готово, Капитан. Затоплено 15% материка, а восточные острова все под водой. Подъем поверхности океана составил 120 метров от прежнего уровня.
--
Причины?
- Общее потепление климата. Точно оценить процент не могу, мало данных...
Глетчер опять задумался. Самое главное, утешал себя астронавт, что на Ирии совершенно точно есть развитая цивилизация. Надо спуститься и всё выяснить самому.
Через полчаса Тисса доложила о предстартовой готовности "Планетарного-8". Этот корабль был создан для разведывательно-десантных космических операций, то есть, оборудован всеми известными в свое время способами активной и пассивной защиты. Всего на "Первом Звездном" было восемь таких кораблей. Остальные 32 были планетарными челноками, предназначенными для спуска двадцати пяти тысяч космических переселенцев на новые планеты. Вся эта армада осталась там, на краю Вселенной, в 120 световых годах отсюда. "Как они там, - с ностальгией вдруг подумал Барри, - ведь и у них прошла теперь не одна тысяча лет!". Сердце защемило. Астронавт как-то внезапно осознал ту временную пропасть, в которой оказался. Он чужой и здесь, и там. Барри даже затряс головой, как бы отшвыривая от себя эти холодные, мертвящие мысли. Надо лететь, а потом жить!
*****
Попрощавшись с Тиссой и сообщив ей о переводе "Первого Звездного" на автономный режим, Глетчер направился в ангар к "Планетарному-8".
- Да-а, это тебе не звездный размер, - проворчал Барри, устраиваясь в небольшой рубке десантного челнока и запуская программу расчета посадочной территории.
Корабль висел в двадцати километрах от громады звездолета, бесформенная туша которого чернела темным провалом среди звезд. Лишь по его контуру тонким сияющим лучом шла полоска от Солнца. "Планетарный-8" был в тени звездолета.
Все было выверено и подготовлено. Глетчер запустил программу спуска и тут же ощутил, как его на мгновение прижало к креслу: пошли управляющие импульсы. На обзорном экране звездолет начал медленно отдаляться, вдаль и вверх. Барри представил себе, каким лилипутом выглядит "Планетарный-8" рядом.
--
Как баркас рядом с океанским лайнером, - усмехнулся он, глядя на вытянутую угловатую каменную громаду звездолета.
"Первый Звездный" был не только творением рук человеческих, но и самой природы. Барри вспомнил, сколько было споров ученых светил по поводу определения критериев выбора нужного астероида. Он улыбнулся, не ошиблись умные головы, правильно выбрали и правильно переделали. Не подвела техника. Столько лет...
Неожиданно оглушительно рвануло барабанные перепонки кваканье аварийной сигнализации. Одновременно включился внеплановый импульс маневра и практически совпал с сокрушительным грохотом от удара, потрясшего корабль до самого основания. Свет мигнул, погас, опять мигнул. Перестал мигать. На экранах царил хаос из мечущихся звезд, мигающего слепящим огнем Солнца и огромного черного пятна "Первого Звездного". Глетчер метнул руки к пульту. Через несколько секунд он понял что произошло.
Ходовая корабельная дюза была деформирована, поток раскаленных газов отклонился от вертикали и ввергнул челнок в бешеную круговерть. Корабль получил скользящий удар именно в момент работы дюзы! Всего лишь двухсекундный маршевый импульс! Тем временем бортовой компьютер проанализировал ситуацию и приступил к стабилизации "Планетарного". Через минуту беспорядочное вращение прекратилось. Барри включил звуковое общение с бортовым компьютером, время разминать пальцы прошло. Он не имел собственного имени, как электронный мозг звездолета, да, и устроен был "потупее".
--
Планетарный-8!
--
Слушаю, Сэр!
--
Доложить последствия столкновения.
- Масса контакта 360 кг, скорость подлета - 8,768 километров в секунду. Происхождение контакта - технологическая часть орбитальной станции с вероятностью 99,97%. Место контакта - дюза N2, нижняя часть участка 234zp4. Удар скользящий, пробоин нет. Последствия - изменение траектории выхода плазмы. Коррекция при движении возможна, но при снижении общетягового усилия корабля на 56%.
--
Что это значит?
--
Сэр, это приведет к затруднению посадки. Точный прогноз поведения двигателей невозможен. Чем дольше они будут работать, тем выше неопределенность.
--
Варианты минимального риска?
--
Недостижимы.
--
Не понял!? Планетарный-8, у тебя не хватает математических или технических ресурсов?
--
Нет, Сэр. Ограничение дает человеческий фактор. Сто процентов выживаемости человека возможно только при 31% на благополучную посадку.
- Понятно, - произнес задумчиво Глетчер, - дело в перегрузках. Компьютер, прими во внимание фактор того, что если корабль погибнет, то мои шансы выжить, равны нулю.
--
Принято, Сэр.
- Хорошо, теперь посчитай вероятность благополучной посадки, если шанс выживания для человека составит 60%.
--
83%, Сэр.
--
Годится. Готовься.
--
Сэр!
--
Да!? - Барри удивился, так как обычно бортовые компьютеры с вопросами к экипажу не обращались.
--
Сэр, я рекомендую вернуться на "Первый Звездный". В этом случае вероятность вашего выживания составит 100%.
--
Ну, уж нет! Челнок в ангар с такой дюзой я завести не смогу, а один починить его в космосе - и подавно. И останусь я навсегда привязанным к орбите. Это исключено! Только садиться. Ремонтироваться будем на Ирии. Да, Планетарный-8, выбери место посадки подальше от городов. Мало ли что, только мы с тобой и угробимся.
--
Не понял последней фразы, Сэр.
--
Не учитывай ее, "Планетарный-8".
--
Приказ понял, Сэр.
Укладываясь в противоперегрузочный кокон и глядя, как скафандр заливается маслянистой розоватой жидкостью, Глетчер думал о том, что очень хочет остаться живым. Начался отсчет.
*****
Барри Глетчер очнулся от недостатка воздуха. В рубке было темно, а сам он висел вниз головой. Ругнувшись, Барри, однако порадовался, что жив. Ощупью, отыскав под подлокотником небольшой выступ, с усилием надавил на него. Десантный корабль был оснащен не только электроникой, но и различными дублирующими механическими устройствами. Антиперегрузочный кокон скрипнул, покачнулся и съехал вниз, сработал механизм "найди опору".
Расхаживая по бывшему потолку в свете аварийного фонарика, Глетчер раздумывал, что делать дальше. Он был здоров, это громадный плюс. Правда, тело ныло, а мышцы стонали. Бортовой компьютер на голос не отзывался, видимо, "Планетарный-8", разбился вдребезги, это минус. Хотя воздух в рубку поступал свежий, это плюс. Впрочем, какой плюс, если он может теперь свободно дышать атмосферным воздухом! "Черт!" - ругнулся опять Барри, - ему что-то явно мешало дышать. Он ощупал шею. Ворот нательного комбинезона как удавка обвился вокруг нее. Видимо при посадке здорово трясло, раз даже внутри скафандра все перекрутилось. Глетчер скинул не нужное теперь тяжелое облачение и вернулся к кокону. Он ощупал дистанционный пульт управления, находящийся на нем, пощелкал мертвыми тумблерами. Аппаратура безмолвствовала. До основного пульта дотянуться, нечего было и мечтать. Барри еще и еще раз переключал что-то на пульте, но все было бесполезно. Неужели корабль мертв?! Это было маловероятно. Космические десантные челноки проектировались в расчете на самые серьезные передряги. Даже развалившись на куски, отдельные его агрегаты должны были функционировать.
- Вот черт! - заорал Глетчер, - что же мне теперь, подыхать в этом железном гробу!? - и что есть силы, ударил ногой по креслу и тут же зажмурился от яркого света. Барри ошарашено огляделся, столь эффективного способа ремонта конструкторы корабля явно не могли предусмотреть. Он наклонился и присмотрелся, оказывается, всего на всего, треснул разъем. Глетчер потрогал его, свет опять мигнул. Устранение такой неисправности даже ремонтом назвать нельзя.
Осмотр корабля дал обнадеживающие результаты. Как ни странно это звучит, но посадка получилось почти мягкой. Компьютер "Планетарного-8" вновь обрел голос, сработала система самовосстановления. Все системы работали нормально, недостатка в энергии Барри не обнаружил. Наконец, облазив все закоулки, уставший, но довольный, он решил провести рекогносцировку "на местности". Барри включил внешние экраны и, задрав голову, стал пытаться что-либо там рассмотреть, но экраны были темными, только кое-где отсвечивали какие-то блики и искорки. Бортовой компьютер неисправностей не показывал. Не сразу Глетчер разобрался, что объективы пялились в ночное небо, затянутое облаками. Или нет? А может он на дне океана?!
--
Компьютер!
--
Слушаю, Сэр.
--
Выведи на дисплей результаты анализа внешней среды.
Барри несколько раз прочитал информацию, последний раз даже проговаривал ее вслух, но понять ее до конца так и не смог. Нет, он не был на дне океана, он был на поверхности, но была ли эта поверхность его родной планетой?! За бортом челнока уровень радиации составлял почти полтора миллирентгена в час, в атмосфере было полно опаснейших токсинов. Еще более удивительны были результаты замеров грунта вокруг корабля. Анализ показал, что из восьми проб не было ни одной одинаковой! Здесь были и сложные органические соединения, и обычные металлы, и экзотические сплавы с присутствием редкоземельных металлов. А в восьмом замере нашли "стронций-18" в чистом виде!
Волосы астронавта, как ему показалось, встали дыбом. Он бессмысленно смотрел на результаты анализа и медленно соображал, что на поверхность родной планеты нельзя было выходить без защитного костюма. Правда, утешало, что в воздухе было достаточно кислорода, почти 16%, но дышать этим воздухом без фильтрации было никак нельзя. За бортом была глубокая ночь и Глетчер решил отложить выход до рассвета. Он еще раз проверил системы защиты и обстоятельно разместился в антиперегрузочном модуле. Спать не хотелось. Он вздохнул: никогда прежде он не пользовался снотворным препаратами, даже в самых сложных ситуациях, а сегодня без них, видимо, не обойтись. Барри проглотил сладковатую пилюлю и через несколько минут уже расслаблено посапывал носом.
*****
Барри, наконец, увидел то, к чему так стремился. Сегодня утром, проснувшись, он первым делом кинулся к обзорным экранам. Картина, которая открылась у него над головой, поразила его не меньше, чем вчерашняя проба грунта. До самого горизонта холмами, горками и горами валялся хлам: контейнеры, битая посуда, мерзкая гниль, отбросы, исковерканные машины, скрученные в неясные узлы металлоконструкции, в общем, все то, что можно найти на свалке. "Планетарный-8" приземлился посредине гигантской помойки.
Глетчер снова вывел на экран результаты исследования ночных проб. Никакой ошибки не было, за бортом была слабоагрессивная внешняя среда, а на обзорном экране раскинулась огромная свалка отходов человеческой цивилизации. Он растерянно переводил взгляд с дисплея на обзорный экран и обратно, словно никак не мог поверить, что родная планета подставила ему это гнилое место. Разве не обидно? Покачав удрученно головой, он поднялся и направился к выходу.
--
Компьютер!
--
Слушаю, Сэр.
--
Рекомендации по уровню защиты при выходе за борт?
--
Третий уровень. Защитный костюм готов к использованию.
Прежде всего Барри осмотрел дюзу. Повреждение вполне можно было устранить самому и эта мысль вдруг порадовала его. Он тут же спросил себя: а, собственно, чему он обрадовался? Он что, действительно собирается чинить эту дурацкую дюзу?! Он же прибыл на родную планету! Сюда пришлют ремонтные бригады, а он будет с триумфом встречен и.... Странно. Он огляделся. Никто к нему не спешил. Двухсотметровый корабль прошел через атмосферу, а на него не отреагировали. В его время сюда бы уже давно примчались военные, вслед за ними телевизионщики с журналистами, а потом всякие научные группы. Что случилось с планетой, неужели его никто не заметил?! Так раздумывал Глетчер, неторопливо обходя корабль по пружинящему слою мусора. У него вдруг промелькнула гордая мысль, что всё-таки "Планетарный 8" был великолепно сконструирован и продуман до мелочей. У корабля не просто были предусмотрены несколько аварийных выходов и грузовых шлюзов, но и придумано, как к нему подать то, что понадобится экипажу в аварийной ситуации. Даже сейчас, лежа на боку, корабль мог не только выпустить экипаж, но и любую нужную ему технику.
Глетчер выбрал малую полетную капсулу. Взлетев, он смог оценить истинные размеры свалки. Они были поистине циклопическими: до горизонта. Утро разогнало облака, небо было чистым и прозрачным, Барри тянул капсулу вверх, раздвигая линию горизонта, пока в одной из сторон не заметил ломаную линию, похожую на границу. От лежащего внизу корабля до нее было не более 40-50 километров. Дальше, насколько Барри смог рассмотреть в оптику, местность превращалась в тусклую желтую равнину. Очень хотелось немедля рвануть в ту сторону, вырваться за пределы свалки, найти людей, но внизу, на кучах мусора, беспомощно и жалко лежал его покалеченный корабль. Нет, бросить его здесь так было невозможно. Раз уж ему угораздило вляпаться в помойку, то хотя бы стоять на ней он должен гордо.
Глетчер приступил к восстановительным работам. Первой победой был удачный вывод из ангара корабля "Черепахи" - тяжелого разведывательного вездехода. С помощью Черепахи Барри принялся расчищать площадку, но через полчаса бросил это занятие. Замеры показали, что слой мусора составлял больше ста метров! Пришлось лазером "выпекать" для "Планетарного" твердую и надежную стоянку. На это ушел весь оставшийся день. Ночевал астронавт прямо в Черепахе. Выходить в жуткую действительность за бортом было противно, да, и лишний раз проходить процедуру стерилизации не хотелось.
Едва рассвело, Глетчер приступил к следующей задаче, надо было поднять корабль. На первый взгляд она казалась неразрешимой: многотонная махина "Планетарного" была не под силу даже Черепахе. Не один круг намотал вокруг лежащего челнока Барри, прежде чем в голову пришла стоящая идея. По замыслу очень простая, она требовала точного расчета и тщательного исполнения. Действовать можно было только наверняка. Попытка могла быть только одна. Предстояло так подкопать мусор, чтобы корабль сам, под собственной тяжестью, осел на подготовленную площадку и встал при этом на опоры. В расчетах пришлось учитывать десятки различных параметров: точный вес, коэффициент скольжения, влажность, скорость ветра, форму внешних обводов челнока. Вновь и вновь проигрывая с бортовым компьютером расчетную операцию, Барри все время ловил себя на мысли, что он не на Ирии, а на чужой неисследованной планете. Чудовищным психологическим испытанием была работа в скафандре. Это на родной планете!
Только через неделю все было готово. Барри нажал пуск, гулко грохнул взрыв. Корабль вздрогнул, покачнулся, потом, словно нехотя, скрипя и охая, опустился на опоры. Теперь он высился стремительным обелиском, застывшей каплей движения. Правда нижняя часть с опорами вся была в круглой шахте с оплавленными дном и стенками, но это в еще большей степени подчеркивало космическую принадлежность "Планетарного": вот-вот и он рванет из шахты навстречу пространству.
Следующий день Глетчер посвятил ремонту дюзы, а потом Барри отсыпался. Проснувшись, он почувствовал себя заново родившимся. "Все, - решил он, - завтра же вылетаю к людям". Остаток дня Глетчер посвятил проведению контрольных тестов всех систем. Результатом остался доволен и поздно вечером с чувством выполненного долга лег спать. Теперь корабль в любую секунду мог стартовать. Душа пела в предвкушении долгожданной встречи с людьми и мешала заснуть. Пришлось опять принять снотворное.
Утром Глетчер на всякий случай подготовил Черепаху по первой категории. Теперь по первому зову, она сама найдет его. Вездеход в любом случае уже не мог вернуться на корабль из-за его заглубленного в шахту положения. Глетчер дал задание корабельному компьютеру сообщить Тиссе о последних событиях и еще раз прошелся по кораблю, зашел в рубку, сел в кресло. Как знать, скоро ли он вернется сюда?
*****
Барри висел в капсуле километров в трех над границей царства мусора. За спиной до горизонта, - свалка, впереди, тоже до горизонта, - однообразная степь. Он долго и безрезультатно водил биноклем, прежде чем на самой кромке горизонта заметил нечто, похожее на населенный пункт. Не теряя ни секунды, Глетчер бросил капсулу к замеченным строениям. Он всегда любил скорость, а теперь, после стольких лет затворничества, безбрежное небо пьянило его своими просторами и он выжимал из летательного аппарата все, на что тот был способен. Степь стремительно неслась навстречу. Чтобы усилить ощущение полета, Барри снизился до 200 метров и теперь различал ветки редких кустов, мелькавших внизу. Разве можно было сравнить эти просторы с Вселенной?! Конечно, нет! Пусть в численном сравнении они несоизмеримы, но в ощущениях космос был тесным, застывшим мирком звездолета. Размеры космоса оценивал мозг, а не сердце. И только здесь, на планете, скорость захватывала дух. Барри захлебывался от восторга, он почти физически наслаждался тем, что видел. Ему казалось, что сейчас он смог бы парить в воздухе и сам, без капсулы. Хотелось петь. Барри поймал себя на мысли, что давно уже поет некую песнь, без слов и без ясного мотива.
Неожиданно что-то заставило его оглянуться. Сзади капсулы приближался какой-то странный летательный аппарат. Тускло, отсвечивая черным металлом, он быстро увеличивался в размерах. Скоро незнакомец стал виден отчетливо, во всех деталях. Размеры его были достаточно внушительны, но не настолько, чтобы вместить пилота. Аппарат имел форму диска и очень смахивал на летающую тарелку. Диск летел теперь совсем близко, на его ребристой поверхности Барри разглядел пятизначное число. Впрочем, разглядеть цифры он так и не успел. В какой-то неуловимый миг диск вдруг брызнул яркой молнией и Глетчер почувствовал, как содрогнулась его капсула, ее полет немедленно перешел в падение.
Глетчер не успел испугаться в первый момент, а потом пугаться было уже поздно. В несколько мгновений он окинул взглядом приборы: все, что относилось к двигателю, безмолвствовало, но аварийный блок был исправен. Поверхность Ирии стремительно приближалась: 20, 10 метров, сработала аварийная автоматика. Глетчер почувствовал, как его тело погружается сначала в мягкую, потом во все более плотную среду. Вот уже нечем стало дышать, воздух превратился в твердую, горячую резину...
Очнулся Глетчер через несколько секунд. Через стекло капсулы видна была степь с чахлой, пожелтевшей травой. Он поискал глазами виновника своего падения и нашел его прямо над собой. Сверкающий в лучах Солнца диск неподвижно висел над своей жертвой. Астронавт опять огляделся. Земля была непривычно близка, казалось, он сидит не в капсуле, а на стуле. Барри осторожно пошевелился, тело немного ныло, но в целом было вполне работоспособным. В голове гудело, соображалось пока плохо. Он вышел из капсулы и тут же присвистнул от удивления. Низ яйцеобразного летательного аппарата, где находилась агрегатная система, отсутствовал. Не веря своим глазам, Глетчер медленно двинулся вокруг мертвой теперь капсулы. Сердце его щемило от жалости. Астронавт столько лет провел в космосе, настолько свыкся с замкнутым миром звездолета, что потеря любой, даже самой малой его части, огорчала словно потеря друга. Неожиданно Барри присел, ему на глаза попались оплавленные следы плазменного выстрела. В то же мгновение он почувствовал, как обжег лицо тугой, жаркий вихрь. Уши резануло нестерпимым свистом, а сантиметров в семидесяти, прямо на глазах, застывал в сплошной кусок стекла жидкий расплавленный песок.
Глетчер оцепенел. Только сейчас до него дошло, что его хотели убить. Убить на родной Ирии, к которой летел так долго! Барри взял себя в руки. Голова заработала четко и трезво. Не шевелясь, он огляделся. Вверху по-прежнему висел его безжалостный враг. Отсюда, с земли, он казался безобидной игрушкой. Но человек знал, эта игрушка зорко следит за каждым движением, и она хочет его уничтожить. "А почему не стреляет? - подумал недоуменно Барри, - Ведь я как на ладони.... А может потому, что считает убитым?". Положение астронавта было отчаянным. Единственным спасением было возвращение в капсулу. Но как? Люк был открыт, это хорошо. Резервный энергетический блок функционирует, иначе бы он разбился, это тоже хорошо. На этом хорошее заканчивалось, и начиналось только плохое. Агрессивный диск спустился гораздо ниже, чем прежде, видимо демонстрируя свою готовность к бою. Глетчер даже пошевельнуться боялся, оставалось только думать. Делать что-то все равно надо, не сидеть же на песке до ночи?! Да, и спасет ли темнота от этого дьявольского отродья? Барри мысленно почесал затылок, думай, десантник, думай!
Выбора не было, надо прыгать в капсулу. Барри сосредоточился, мысленно проделал несколько раз то, что задумал, прощупал нервами каждую мышцу, определил для каждой из них порядок и очередность движений. Он посидел еще минуту и потом отпустил пружину своих мышц.... Каким-то потусторонним зрением он видел, как приближается навстречу люк капсулы, как заранее тянутся к нужной кнопке его жилистые руки, как все более увеличивается опускающийся диск в размерах. Медленно, как во сне, он влетел в кабину, одной рукой нажал кнопку защиты, другой - захлопнул крышку люка.
Глетчер взглянул в окно: рядом с капсулой виднелось еще одно пятно расплавленного песка. "Почему же он промазал, - устало подумал он, - неужели у электроники бывают промахи?". Барри понял, что ему, скорее всего, чертовски повезло.
"Немного ли мне подарков от судьбы? То нелепый случай чуть не губит "Планетарный", но даёт шанс спастись, и теперь то же самое!?
Впрочем, раздумывать долго было нельзя. Глетчер вызвал Черепаху. Он благодарил бога, который надоумил его ее подготовить. Через пару часов вдали показался вездеход, вспахивающий гусеницами степь. "Черепахой" машину называли за форму, напоминающую панцирь этого животного. Но на этом сходство и кончалось. Эта многотонная махина обладала мощным ядерным энергоблоком, отличным компьютером, всеми видами пассивной и активной защиты. Ее даже научили совершать прыжки.
Диск, конечно же, заметил бронированного монстра. Он кружился над ним и беспрестанно плевал своим огненным жалом, не причиняя, впрочем, вездеходу никакого вреда. Черепаха подкатила, вплотную и накрыла энергетической защитой капсулу и Барри спокойно перебрался внутрь вездехода. Диск опять неподвижно завис над ним. "Что, съел?! - позлорадствовал человек, - устал, наверное? То-то, не связывайся с царем природы". Бездействие агрессивного аппарата продолжалось, однако недолго. Стоило только тронуться с места, как диск набрасывался на вездеход, без устали применяя свое оружие. Барри понял, - диск реагирует только на движущиеся объекты. Причем, только если объект двигался в сторону от свалки! Глетчер проехался назад, точно, летающий сторож молчал. Но улетать явно не собирался. В принципе, его атаки были не опасны, но их назойливость раздражала.
Барри остановил Черепаху и задумался. Очень хотелось сбить эту назойливую железную тарелку, но начинать свое движение к людям под гром канонады глупо. Вдруг обидятся. Астронавт давно уже догадался, что лично против него этот летающий сторож ничего не имеет. Он что-то от кого-то или чего-то охраняет. И это нечто, видимо, время от времени появлялось со стороны свалки. После таких выводов, Глетчер несколько повеселел, он всегда был оптимистом, но, взглянув на небо, опять помрачнел. Над ним висело уже три диска. Они неспешно кружились в вышине, и в их неторопливом парении чувствовалась угроза, они явно ощущали себя хозяевами положения. Впрочем, вряд ли они что-либо оценивали с точки зрения эмоций. Астронавт еле заметно дернул машину в сторону от свалки. Диски тут же снизились.
"Та-а-к! - почесал затылок Барри, - Есть два выхода: или убираться восвояси, то есть на помойку, или прорываться сквозь строй. Первое меня совсем не устраивает, а второе может привести к тому, что скоро надо мной будет кружиться целый рой этих бдительных стражей.". Надо было что-то придумать. Однако бедная голова раскалывалась от обилия впечатлений, поэтому, решив, что утро вечера мудренее, Глетчер завалился спать. И уснул без всяких таблеток.
*****
Глетчер ехал уже много часов. Строения, которые он видел утром из капсулы, оказались полуразрушенными древними остатками небольшого городка. Сейчас они были далеко позади. Небо над головой теперь было девственно чистым и ярко-голубым, диски исчезли как кошмарный сон. Кстати, решение, как избавиться от них пришло во сне. Барри приснилось, что он прячется в здоровенной куче мусора, а вокруг катается огромная суповая тарелка и непрерывно бубнит: "Посторонних объектов не обнаружено, 33333, посторонних...". Проснувшись, Барри тут же попробовал расшифровать условный код дисков, которым они опознают друг друга. С этой задачей легко справился даже компьютер Черепахи. Истина оказалась до смешного проста: фразы о ненайденных объектах, кроме информационной нагрузки, несли и взаимоопознавательную функцию.
Теперь, голося во всю свою радиомощь о том, что посторонних объектов не наблюдается, Черепаха без помех двигалась по степи. Через пару сот километров пискнул зуммер бортового компьютера. На дисплее высветилась карта пройденного пути и поперечная пунктирная линия в двадцати километрах по курсу. Ниже приводились краткие характеристики: локальное повышенное атмосферное давление, ширина полосы 4-5 метров, высота - около 20 километров. Поперечный параметр не определялся, не хватало дальности радара. Глетчер остановился, после встреч с дисками он стал осторожным. Он связался с компьютером "Звездного".
--
Тисса!
--
Слушаю вас, капитан.
--
Проанализируй странное явление по курсу Черепахи, какая-то стена из воздуха.
--
Совершенно верно, капитан. Это искусственно ионизированный воздух. Атмосферное давление повышено на 1 процент, но этого достаточно, чтобы воздушные потоки имели постоянное направление от барьера с его обеих сторон. Для человека барьер безвреден.
--
А линейные размеры?
--
Барьер проходит дугой по всему континенту. Посмотрите на карте.
--
Спасибо, Тисса. Конец связи.
--
До свидания, капитан. Счастливого пути.
Глетчер внимательно рассматривал контуры материка и синюю линию барьера на нем. Он отрезал примерно 20-22 процента суши, как раз там, где Барри родился, жил, где жил его народ. Сердце отчего-то остро защемило. Усилием воли он отогнал прочь дурные мысли, но он точно знал, что они не ушли, а лишь нехотя подвинулись в сторону. Глетчер тряхнул головой и вернулся к барьеру. Судя по карте, полученной от Тиссы, за ним, примерно в пятистах километрах располагался самый ближний город. А на этой, как бы отгороженной территории, не было ни одного крупного населенного пункта. Впрочем, мелких Тисса тоже не обнаружила. Что это, мертвая территория? Такая огромная?! Понятно было, что барьер не пускал в "жилую" зону отравленный воздух, но, сколько же для этого требовалось энергии!? Не проще ли было утилизовать отходы, а не мусорить сотни или тысячи лет? Ответы на эти вопросы надо было искать впереди.
Барьер Черепаха проскочила без всяких проблем, Барри ничего не почувствовал, лишь увидел на дисплее, что он остался позади. Здесь воздух уже не был отравленным, им можно было дышать. Многие часы вокруг ничего не менялось: та же степь, та же чахлая растительность. И только вечеру его ждал сюрприз: огромное пшеничное поле. Не дикое, а заботливо возделанное! Картина эта столь восхитила астронавта, что он полчаса просидел не шелохнувшись. Глаза его жадно вбирали в себя окружающее великолепие. Вдруг метрах в двадцати что-то мелькнуло. Глетчер пригляделся. Так это же, человек!
--
Эй, Сэр! Эй! Остановитесь! - кричал Барри, сломя голову несясь за прохожим. - Вы что, глухой?
Однако человек на оклики никак не реагировал. Шаг его был все также размерен и нетороплив.
--
Да, стойте, черт вас возьми! - выдохнул разозленный астронавт, становясь прямо перед носом предмета своей погони. Тот молча остановился.
Чем больше Барри вглядывался в стоящего перед ним человека, тем больше его вид приводил в недоумение. Он был одет в обычный рабочий комбинезон, в руке держал ведро с водой. Казалось бы все в норме? Но в тоже время человек выглядел странно и еще более странно вел себя. Лицо его не выражало никаких эмоций: ни удивления, ни радости, ни испуга. В глазах не было чего-то, что свойственно взгляду разумного человека. Может быть того, что называют "искрою божьей"?
--
Кто ты?
--
Дох 2232, - глухо ответил человек. Глетчер порадовался про себя, что его поняли, и он понял. Он, честно говоря, побаивался, что за тысячелетия язык мог измениться, а так, ничего, только легкий, еле уловимый акцент.
--
Где ты живешь, где люди?
В ответ молчание. Тупое и ничего незначащее молчание. Барри почувствовал, как в нем закипает злость.
--
Послушай, ты, истукан безмозглый, я астронавт. Астронавт! Я вернулся со звезд! Понимаешь?! Где люди? Ты можешь, работать мозгами или нет? Ты...
--
Да. Работать. - Неожиданно отозвался дох.
Барри осекся. Между тем его собеседник наклонился, вылил из ведра воду и зашагал обратно. Шаги его были по-прежнему размерены и деловиты, только теперь его движение сопровождалось позвякиванием пустого ведра. Глетчер так и остался с открытым ртом на тропинке. Такого исхода он никак не ожидал.
--
Дох 2232! - крикнул вдруг неожиданно для себя самого Барри. Человек с ведром дернулся и остановился. Астронавт чувствовал, как какая-то важная мысль зреет в его голове и она должна дать отгадку на происходящее здесь. Пока же он действовал чисто интуитивно.
--
Назад! - скомандовал Глетчер. Дох послушно повернулся и зашагал к нему. "Так и есть, это робот! - понял, наконец, Барри. - Это тупой биоробот!".
--
Домой!
Дох 2232 безропотно зашагал мимо. Через полчаса они дошли до каких-то построек. Ферма, как решил для себя Глетчер, состояла из нескольких длинных бараков, огороженных невысокой изгородью. Расположены они были так, что между ними оставалась большая утоптанная площадка. Посреди нее возвышался объемистый кухонный агрегат. К нему и направился дох, пройдя неказистые ворота. Барри на всякий случай остался за забором. Ему почему-то не хотелось сразу знакомиться с хозяевами фермы. Десантная интуиция противилась поспешности, и он решил понаблюдать со стороны. Зайдя за ближайший угол первого барака, Барри увидел во дворе длинные навесы с несколькими рядами грубых столов под ними. Столы были непривычно высокими, рядом с ними не было ни стульев, ни скамеек. Если с них ели, то только стоя. Биоробот между тем подошел к агрегату, приподнял крышку и опрокинул туда пустое ведро. Неожиданно он вскрикнул диким звериным воплем и помчался назад по тропинке.
--
Вода! Работать! Быстро! - услышал Глетчер металлический голос, раздавшийся из утробы автоматизированной кухни. Ему стало не по себе от этого машинного приказа, невольно он отодвинулся подальше от изгороди в подступающую к ней пшеницу.
Прошло несколько часов. За это время дох натаскал в котел воды, потом по команде "Корм!", сбегал в один из бараков за мешком и высыпал его содержимое в кипящую воду. Около полудня Барри услышал странный шум, а через несколько минут увидел, как в облаке пыли на ферму начала вползать длинная колонна людей. Без единого звука сгорбленные фигуры медленно заполняли двор. Былую тишину нарушало только шарканье сотен человеческих ног.
--
Стой! - разнеслось над колонной, и она остановилась. Глетчер сквозь клубы пыли с трудом разглядел, что команды раздаются из большого черного шара, висящего над толпой.
--
Осмотр! - раздалась новая команда. Люди тотчас скинули свои рабочие комбинезоны. Только теперь Барри понял, что в строю были и женщины и мужчины, в одежде их различить было почти невозможно: все одинаково худые, сутулые, не поднимающие глаз. И еще он понял, что они не были биороботами. Во всяком случае, рождены они были людьми.
--
Марш! - и они гуськом двинулись в одно из самых небольших строений. Через некоторое время их костлявые, согбенные тела показались с другой стороны барака. Выйдя, они подходили на свое место в строю, одевались и неподвижно застывали. Ни возмущения, ни нетерпения, только серая безликая вереница теней, оставшихся от когда-то людского облика.
Глетчер решил рискнуть и пополз к бараку, тем более что он стоял у самой изгороди. Он разыскал в стене маленькое окошко и, приподнявшись, заглянул в него. Сначала в полумраке плохо освященного помещения глаза почти ничего не видели, потом постепенно стала заметна нескончаемая лента обнаженных тел. Посредине барака люди проходили мимо большого аппарата с каким-то экраном и стеллажом. Каждый, войдя в пространство между ними, на несколько секунд застывал, пока над экраном не загорался зеленый фонарь, и процессия сдвигалась на одного человека. Барри не сразу заметил две молчаливо стоящие человеческие фигуры. Они стояли по краям экрана, и, казалось, не обращали никакого внимания на ползущую мимо них вереницу людей. Астронавт рассмотрел, что они были одеты и это были не рабочие комбинезоны, а какая-то другая униформа. К тому же на руках у них были надеты большие резиновые перчатки. Барри предположил, что это охранники диагностической аппаратуры или врачи, но он не угадал. К экрану подошел тщедушный, как бы иссушенный какой-то болезнью человек. Над аппаратом зажегся красный фонарь. Тут же парни в перчатках встрепенулись, словно их только что разбудили и одновременными, видимо, давно заученными движениями схватили доха за руки. Не теряя ни мгновенья, они прислонили его к экрану. Проскочила яркая искра, человек дернулся, и затих. Цепко держащие доха руки так же заученно кинули бесчувственное тело на стеллаж. Оказалось, что это не стеллаж, а ленточный транспортер. Как только на нем оказался груз, лента дернулась и унесла труп в отверстие боковой стены.
Широко раскрытыми глазами смотрел астронавт на происходящее перед ним убийство, а длинная очередь опять двинулась вперед, как будто ничего и не было. Снова замелькали зеленые блики. Однако минут через десять снова зажегся красный свет и молодая девушка с болезненным цветом лица, тут же последовала тем же путем в соседнее помещение. Прошло около часа. Глетчер все никак не мог оторваться от леденящего душу зрелища. За это время на транспортер попали еще несколько человек. В основном это были больные и престарелые, но один раз умерщвлению подвергся молодой парень, с виду вполне здоровый. Он даже попытался слабо сопротивляться. После него Глетчеру удалось сбросить оцепенение. Шок не прошел, но десантная выучка заблокировала эмоции. Он с большими предосторожностями двинулся вдоль стены ужасного барака. Дальше окон не было, но астронавт все-таки отыскал щель. То, что он увидел здесь, наполнило его омерзением и ненавистью, хотя казалось, что после всего увиденного ранее, вряд ли что-нибудь еще могло более глубоко ранить душу.
В помещении за стеной людей не было. В тусклом свете Барри увидел массивный железный шкаф, к которому время от времени транспортерная лента подвозила трупы людей. Из шкафа доносилось низкое гудение. Как только очередная жертва касалась его стенки, тут же в этом месте образовывалось отверстие и с громким чавканьем и урчанием человеческое тело медленно исчезало в жутком устройстве. Глетчер заметил, что по ширине шкаф гораздо уже лежащего трупа, а между тем, к нему подплывали новые и новые останки, и всем находилось место. Кремация, решил было, Глетчер, но заметил несколько рукавов, которые выходили из шкафа и под наклоном уходили во внешнюю стену барака. Астронавт осторожно выглянул из-за угла барака. Из стены торчали три коротких желоба, из которых в большой металлический резервуар ссыпался серый порошок. Рядом стояли ведра. На них краской было аккуратно выведено: "Удобрения".
*****
Бенни Адамс стоял перед ослепительно сверкающей витриной супермаркета. Со стекла на него тускло и скучно смотрела его деформированная личность. Бенни оглядел свой немало ношенный рабочий комбинезон, потрепанную куртку и горестно вздохнул. До чего он докатился! Был рафером, а стал... Впрочем, стоп. Это были запретные мысли. Если начать думать об этом, то можно свихнуться от жалости к самому себе.
В витрине мелькнули отражения нескольких прохожих. Все они торопливо и деловито перебирали ногами. Почти никто из них не поднимал глаз. Время было рабочее, так что любой праздный зевака вызывал подозрение. Бенни взглянул на электронные часы, невозмутимо отсчитывающие секунды бытия за пуленепробиваемым, самовосстанавливающимся и самосигнализирующим стеклом. Он стоял здесь уже 3 минуты 20 секунд.
- Странно, - подумал Бенни, - неужели здесь такие нерадивые патрульные? Эх, в былое время дал бы я им жару за такую службу! Они бы у меня... Стоп! - Опять оборвал себя Адамс. - Размечтался, болван несчастный! Теперь ты просто сброд. Все, что было раньше, это уже не твое прошлое. Помалкивай, ничтожество...
Ругая самого себя, Бенни так увлекся, что не заметил патрульную машину. Только когда сзади хлопнула дверца, он заметил в стекле колеблющееся отражение фигуры полицейского. Тот не спеша шел к Бенни, расстегивая на ходу футляр с анализатором. Подойдя, он крепко стукнул человека по плечу. Возможно, ему хотелось напугать бездельника, но тот предвидел такое приветствие.
- Кто такой, почему прохлаждаешься в рабочее время? - голос полицейского звучал строго и одновременно презрительно.
- Работы нет, сэр, - кратко ответил Бенни, глазами жадно пожирая форму, отличительные нашивки, снаряжение. Он так давно уже не видел ее столь близко. К горлу подступил комок. Это ведь всего лишь сержант, но теперь и он для него недосягаемая чиновничья величина...
- Какой я тебе сэр! - разъяренным рычанием прервал его ностальгические воспоминания страж закона. - Для тебя, рвань и подонок, я господин полицейский! Понял!? Повтори...
--
Я, рвань и подонок, господин полицейский.
--
То-то же, - смилостивился патрульный, - давай карту.
Бенни Адамс послушно подал сержанту свой вид на жительство. Тот сунул его в анализатор и пощелкал на аппарате тумблерами. Брови его удивленно поползли вверх.
- Да, ты, парень, уже почти мусорщик!
Бенни обречено кивнул.
--
Я еще попытаюсь найти работу, господин полицейский.
- Ха...,- ухмыльнулся тот, и не надейся. У тебя такой вид на жительство, что и в мусорщики могут не взять, отправят сразу к пахарям. Ну, да ладно. На, держи свою карточку. Только учти, сегодня ее срок кончается. Или ищи работу, или.., - полицейский сел в машину, и хлопнув дверцей, закончил, - или завтра наша встреча не будет столь теплой.
Автомобиль заурчал и, рванувшись с места, оставил после себя облачко пыли и водяные капли на дороге.
Бенни Адамс бездумно шагал прочь. Невидящими, горящими глазами он смотрел перед собой, губы его что-то шептали, а руки то бессильно повисали словно плети, то яростно сжимались в кулаки. Так он бродил часа три. Потом, немного успокоившись, разыскал ближайший стационарный анализатор. Судя по показаниям его табло, существование официального члена общества могло длиться еще 4 часа 42 минуты. А потом Бенни Адамс кончится.
Человек бессильно опустился на попавшуюся навстречу скамью. Его взгляд, бесцельно перебегавший с предмета на предмет, вдруг остановился. На противоположной стороне улицы Бенни прочитал большую вывеску: "Государственная контора мусорщиков".
- Это судьба! - громко сказал Адамс, вставая.
Он сделал шаг, ёще шаг, остановился и взглянул вверх. Солнце слепило окна верхних этажей небоскреба, а внизу, у его подножья уже стоял сырой вечерний полумрак. Адамс представил себе, какой крохотной букашкой выглядит он из окон фешенебельного высотного здания.
Бенни вздохнул и побрел к ненавистным дверям. Мерцающая над ними надпись стала приближаться, медленно, но неотвратимо. Буквы яркими пятнами въедались в глаза, мешали видеть остальной мир: "Государственная контора мусорщиков", кричали они. "Оставь надежду, всяк сюда входящий", - подумалось Адамсу. Еще шаг. Буквы все больше, больше...
--
Адамс!
Бенни остановился посреди улицы.
--
Адамс! - снова раздался приглушенный зов.
Обернувшись, Бенни увидел полного румяного человека, одетого, как и он, в потрепанный рабочий комбинезон. Он сразу же узнал его. Это был Клеманс. Рони, кажется, его звали. Знакомство стародавнее, из тех ушедших безвозвратно времен, когда он был офицером полиции, жил в отличной квартире, в хорошем районе города, прекрасно питался, был уважаем... Клеманс лет пять назад приезжал к ним в отряд с какими-то научными целями. Все кто работал в социальном институте, занимались в той или иной степени наукой. Хотя Рони и был из высоких элитарных слоев, он прослыл добрым малым. Адамс несколько раз брал его с собой на дежурство. Помнится, они много разговаривали...
--
Слушай меня внимательно, Бенни, - человек подбежал, схватил Адамса за рукав и оттянул его с дороги обратно на тротуар. Клеманс страшно волновался и, похоже, был явно не в себе, говорил он торопливо, проглатывая слова. - Молчи, не перебивай. Нет времени. Ты меня узнал, вижу. Хорошо. Я твой коллега по несчастью, я потерял все, жену, детей, работу и возврата нет. Ничего нет, только тьма... Я наивный юродивый, думал, что я счастлив в этом прогнившем обществе, я защищал его, но недооценил технарей, лезущих в социологию. Их методы слепы и примитивны, они не учитывают глубинных процессов, они молятся на свои компьютеры и заставляют делать то же самое всех. Нет больше авторитета потомственных социологов - профессионалов. Впрочем, это сейчас не важно, важно то, что и ты, и я здесь, перед этими дверьми. За ними открывается дорога в ад. Поверь, я знаю...
--
Рони, - равнодушно отозвался Адамс, - я тоже знаю. Но я не вижу выхода: или сюда, или смерть.
--
Бенни! Это одно и то же! Впрочем, ты прав, - Клеманс смахнул пот с крупной блестящей лысины. - Я знаю, что из бывших полицейских не делают осведомителей, поэтому могу тебе довериться. Там, - Рони махнул в сторону конторы, - люди перестают быть людьми, их превращают в ублюдков. У нас совсем нет времени, наверняка нас уже засекли. Хватай меня и тащи в контору!
--
Да, ты что!? - возмутился Адамс и даже оттолкнул Клеманса.
--
Делай что говорю! - фальцетом заверещал Рони. - делай вид, что насильно меня ведешь, так как уверен, что я пройдоха, а я действительно уже давно им стал. Два месяца прячусь, крадусь по ночам от помойки к помойке, не могу больше...
Глядя на вулкан страстей, нездорово горящие глаза Клеманса, Адамс испугался, что у того сейчас же начнется психопатический припадок, и он машинально схватил Рони за руку.
--
Так, хорошо, - Клеманс медленно стал толкать Адамса через дорогу в сторону конторы. Со стороны это действительно могло выглядеть, что Бенни тащит человека против его воли. - А теперь незаметно засунь руку в карман, и возьми маленький бумажный сверточек.
Адамс непонятно почему подчинился и ловко переправил в свой карман шуршащий пакетик.
--
Запоминай! Перед сеансом деструкции вставь пружинку в волосы. Не возражай! Посмотри на мою голову, разве я могу на ней что-нибудь спрятать?! Это твой шанс, если повезет. Не волнуйся, для себя я тоже кое-что припас...
--
Рони, откуда это? - Адамс прекрасно все понял. То, что лежало теперь в его кармане, было изделием мифического ордена свободы, о котором среди полицейских шепотом рассказывали всякие небылицы. Но Бенни не верил в его существование.
--
Некогда! - зло прервал его Клеманс. Знай одно, только через контору может быть выход во внешний мир. Иди в горы, через свалку, больше некуда. Но я не знаю, правда ли это. Могу только надеяться... - Рони дрожал мелкой дрожью, пот обильно стекал по его большому лицу. Похоже, он всерьез стал терять самообладание.
- Успокойся! - зашипел на него Адамс. - Теперь уже нет пути назад. - Они уже стояли на крыльце. - Запомни, если сохранишь мозги, ни с кем не разговаривай, здесь все стучат. И ко мне не подходи. Понял?!
Клеманс кивнул головой. Его всего трясло, возможно, он уже не соображал, так как начал что есть силы дергаться и вырываться из рук Адамса.
- А-а-а!!! Пусти, гнида. Я не хочу, не хочу! - он начал извиваться, как змея. - Я человек! Я хочу мыслить, уйди, отпусти...
Адамс не выдержал и отпустил Клеманса. Он не мог понять, играет тот или действительно боится? От неожиданности Рони упал, но вскочить уже не успел. Из дверей конторы выбежали два человека в униформе, ткнули в него электоршокерами, и коротко взглянув на Адамса, утащили трепыхающегося Клеманса за дверь. Бенни остался перед дверьми один. Тишина легла на уши затхлым одеялом. Для него пути назад тоже не было, если повернет, то и его силой втащат. Он протянул руку к ручке.
Двери конторы раздвинулись сами. "Врата ада", - подумал Бенни и шагнул внутрь. Он попал в тихий зал со скамейками и конторкой, за которой восседал приветливый человек в форме и с эмблемой социального института на рукаве. Адамс оглянулся. Как он и ожидал, двери изнутри были бронированными и наверняка открывались только с пульта дежурного.
Внезапно одна из дверей в конце зала с треском распахнулась, и оттуда выскочил растерзанный, с обезумившими глазами Клеманс. Он пронесся как вихрь мимо и воткнулся в стальные створки. Мыча что-то нечленораздельное, он обламывал ногти о кромки дверей, и на них тут же появились кровавые полосы. Вслед за ним выскочили те же самые охранники, опять наградили его электрошоком, но уже по несколько раз каждый и, подхватив обмякшее тело, поволокли его к стойке. Как не странно, Рони еще был в сознании. Или он был очень вынослив, или охранники хорошо знали свое дело. На Адамса пока никто не обращал внимания, что его, в какой-то степени даже удивило.
--
Ваш вид на жительство, - брезгливо потребовал клерк.
--
У меня его нет, я его потерял, - еле слышно промямлил Клеманс. Его былое буйство внезапно исчезло, и сейчас он казался совершенно несовместимым с тем ураганом эмоций, который извергался из него всего лишь полминуты назад.
--
Номер карты, - голос дежурного был ровный и невозмутимый.
Бенни подумал, что человек за стойкой, наверное, страшно скучает, потому что за годы своей службы видел подобные сцены в любых возможных вариантах. А то, что он не новичок было совершенно очевидно, за такую стойку сажали только проверенных людей, окончательно обугливших свою душу и не поддающихся укорам совести и жалам жалости. Удивительно, но и сам Бенни всю эту сцену наблюдал спокойно, отрешенно от мира и самого себя. Ему было все равно, даже то, как брезгливо скривил рожу дежурный за стойкой.
--
Не помню.
--
Имя.
--
У меня его нет.
--
Имя! - голос клерка лишь чуть усилился, но завибрировал явной угрозой.
--
Рони Клеманс.
Человек за стойкой склонился перед компьютером. Потом некоторое время изучал полученную информацию. Бенни видел, как несколько раз приподнимались брови чиновника. Один раз он даже удостоил поникшего Клеманса взглядом. Брезгливость в его глазах сменилась любопытством. Наконец, клерк откинулся в кресле и обратился к Адамсу.
--
Я рад, что вы помогли задержать опасного элемента. Его, - он кивнул на Рони, - ищут уже два месяца и он подлежит немедленной и полной деструкции.
По взмаху руки дежурного Клеманса потащили к двери. Ноги его волочились, но уже не от сопротивления, а от полного бессилия. Адамс поежился, в сердце предательски вползала тень страха.
--
Однако, - продолжил чиновник, - я вынужден проверить и вашу карту. Таковы правила. После этого вы можете незамедлительно покинуть контору, а о благовидном поступке мы непременно сообщим вашему руководству. Денежное вознаграждение, и не малое, вам также полагается, и вы его получите.
Бенни достал свою карту.
--
Вставьте карту в анализатор, он справа от вас.
Прошло минут пять. Человек за стойкой все не отрывал взгляда от дисплея компьютера. Лицо его посуровело.
--
Я хотел бы в конторе мусорщиков найти работу, - хрипло произнес Адамс. Горло вдруг пересохло, и слова с трудом срывались с губ...
Чиновник поднял глаза. В них искрился интерес человека, увидевшего редкое животное в зоопарке, в сочетании с жалостью к нему.
--
Думаю, вам нет нужды объяснять условия приема на работу в нашу контору? Еще несколько часов вы могли быть там, - клерк кивнул на входную дверь, - на улице. Но с картой, с почти истекшим сроком, я не могу вас выпустить. - Он виновато улыбнулся.
--
Я знаю. Я очень устал, для меня больше нет надежды, я принял решение.
Чиновник встал из-за стойки.
--
Поверьте мне, Адамс, вы правильно поступили. Контора даст вам работу здесь, в городе. Вы останетесь самим собой, только больше не будете страдать. Вы меня понимаете?
--
Да.
--
В таком случае, хочу сообщить вам, что право на премирование все равно принадлежит вам. Вы сможете хорошо отдохнуть в течение оставшегося по карте времени. Прошу.
Он нажал на кнопку, и два прежних верзилы выскочили в зал. Без звука они заняли места по бокам от Адамса и застыли в ожидании указаний.
--
Клиент нуждается в отдыхе! - торжественно объявил клерк. Время, три часа сорок семь минут. Прощайте, Адамс.
Бенни находился в нескольких комнатах без окон. Здесь была душевая, телевизор, хорошая мебель и бар с хорошим набором спиртного. Полчаса назад, ему принесли роскошный ужин, видимо заказывали в очень дорогом ресторане. Блюда были из настоящих морепродуктов. Плохо только, что совсем не хотелось есть. Бенни заставил себя проглотить несколько кусочков, только для восстановления сил. Время давило гнетом неминуемо тикающих мгновений. Наверное, так ощущали себя приговоренные к смерти преступники. Адамс подошел к телевизору, но включать не стал. Сел в кресло и задумался. Он вспоминал тот злополучный день, когда, идя с дежурства, наткнулся на подозрительного человека. Как и положено он затребовал у него вид на жительство и тот безропотно ему ее дал. Карта была в порядке. Но Бенни не проверил ее по центральному анализатору. Он вернул документ и отправился домой. А сзади шел патруль, который проверил все досконально, и оказалось, что вид на жительство поддельный, причем настолько качественно сделанный, что портативные анализаторы его пропускали. Это было чрезвычайное событие, говорящее о реальном существовании подполья. После этого случая в течение года были обменены все карты в городе! А Адамсу влепили выговор и лишили офицерского звания. Из раферов третьей ступени его перевели на сержантскую должность пятой степени. Это было не наказание, это было крушение всей жизни. Так тогда казалось Адамсу. По сути, виноват он не был. Ни одной инструкцией не вменялась обязательная проверка карты через центральный анализатор, говорилось только, что необходимость проверки определяется проверяющим. Бенни не стерпел, написал жалобу, за что тут же вылетел из полиции навсегда. Теперь-то он понимал, что сделал громадную глупость. Даже у таких, как он проштрафившихся, был шанс вернуть положение. Конечно, о более высокой карьере можно было забыть, но получить к пенсии обратно звание рафера, вполне было реально.
И вот, теперь он здесь. Бенни отчетливо ощутил, что за дверью этого номера жизнь его заканчивается, и будет ли у нее продолжение? Адамс встал и прошел в душевую. Раздеваясь, долго смотрел в зеркало, видимо прощался с самим собой. Тело будет продолжать жить, а душа, куда денется его душа? Он знал, что из себя представляли и дохи-мусорщики, и дохи-пахари. Последние были просто идиотами. А первые? Как они думают, как чувствуют? Вопросы возникали в голове, а ответов не было.
Бенни тщательно мылся, намыливаясь по несколько раз, пока у него не мелькнула мысль, что он будто бы обмывает покойника. После этого плескаться под приятными струями воды сразу же расхотелось. Он вытерся и выглянул из душевой. По настенным часам у него еще было почти полтора часа времени. Адамс подошел к зеркалу и стал медленно расчесывать пышную после дорогого шампуня шевелюру. Волосы были легкими и воздушными. Вот теперь, он откинул все лишние мысли, ненужные эмоции и воспоминания, и разрешил себе думать о подарке Клеманса. Судя по его поведению, все это могло быть бредом больного человека, но других "соломинок" в руках не было. Поэтому Бенни решил попытать счастья. Вся проблема состояла в том, как засунуть в волосы эту пружинку. Он давно ее уже развернул в кармане, но как ее достать? Без всякого сомнения, каждый уголок в этом номере просматривается. Адамс понимал, что такие добровольцы, как он вызывают подозрение, а поэтому вежливый клерк наверняка глаз с него не спускает. Думай, думай, говорил он себе, индленно расчесывая волосы. Он в который раз прокручивал в голове проекции комнат своих премиальных апартаментов. Нет, негде. А любые странные движения, которые просто можно было бы истолковать таковыми, немедленно привели бы к жесточайшему обыску. И если бы при этом нашли пружинку, то это значило бы наверняка попасть, минуя мусорщиков, сразу в пахари. Где, где же можно безопасно пристроить ее в волосы? Здесь, в апартаментах, нельзя, а за их пределами, невозможно.
Наконец, кое-какая идея созрела. Шанс был маленький, но, пожалуй, единственный. Адамс вышел в комнату и демонстративно зашагал из угла в угол, засунув руки в карманы. Пора, сказал он себе и пошел к выходу. За дверью стоял охранник. Он молча смотрел на Бенни, помахивая шокером.
--
Извините, но я хотел бы переговорить с вашим начальником.
Парень в униформе подумал, потом повернулся к журнальному столику, на котором лежало переговорное устройство.
--
Повезло! - подумал Бенни, обычно рация должна висеть на поясе.
Охранник протянул руку, Адамс нащупал пружинку. Здоровенная ладонь сомкнулась на рации, спина под униформой вздыбилась буграми мышц и превратилась в глыбу.... Пальцы Бенни выхватили аппаратик и точным движением вмяли ее внутрь шевелюры. Все, руку обратно в карман. Если здесь есть наблюдение, то ему конец. По спине пробежала волна холода, а вслед за ней покатилась капля пота...
- Сэр! Клиент из "бара" просит разрешения на визит к вам.
--
Веди.
--
Есть, сэр. Идем.
Чиновнику за стойкой Адамс сказал короткую фразу: "Я устал отдыхать". Тот внимательно посмотрел на него и махнул рукой. Охранник слегка подтолкнул в спину в сторону двери, куда увели несколько часов назад Клеманса.
*****
И опять космический странник трясся в Черепахе. Мысли его были там, на ферме. Он никак не мог решить, должен ли он был вмешаться, освободить этих людей или правильно сделал, что уехал. Сомнения будоражили душу, стало страшно. Не за себя, за Ирию. В его эпоху тоже были тюрьмы, полиция, как без них обойтись государству? Сколько Барри себя помнил, всегда его жизнь сопровождали газетные статьи о преступлениях, фильмы о мафиозных кланах, о наркотиках, проституции.... Предостаточно было и политических страстей на почве анархистов, центристов, социалистов и бог его знает, кого еще. Глетчер был далек от политики, он стремился в небо и не любил оглядываться вниз. Поэтому он решил не спешить с выводами и сначала разобраться.
От фермы вела укатанная грунтовая дорога, но он по ней не поехал. Очень не хотелось встретить кого-либо по дороге, тогда бы точно стало понятно, что он это фермерское безобразие видел. Барри вернулся на Черепаху и сделал на ней крюк километров в пятьдесят, прежде чем вновь повернул к городу. Несколько раз он пересек большие, широкие, но видимо очень древние шоссе. Они были засыпаны песком и пылью, бетон покрылся сетью трещин, местами крошился от старости. По ним явно никто не ездил. Возделанные поля пшеницы также иногда попадались, но Глетчер объезжал их. Через сутки местность заметно изменилась: ровная степь превратилась в холмистые поля, прорезанные неглубокими канавами, овражками, почва стала мягкой, на ней четко и глубоко отпечатывались следы гусениц Черепахи. Но растительность была очень скудная. Смотря, как легко после вездехода взлетает в воздух эта почва, астронавт с грустью понял, что земля не родит, что она или окончательно истощенна и выработана или отравлена. Когда-то здесь, вспоминал он, росли леса и луга, а теперь только жалкие сучкастые кусты и пятна чахлой травы рядом. Что они сделали с планетой?
К вечеру третьего дня Барри заметил на горизонте мерцающее пятно света. С каждым километром оно все более разгоралось, то ли оттого, что становилось ближе, то ли оттого, что вокруг сгущались сумерки. Ленивое оцепенение, в котором он пребывал последнее время, мгновенно исчезло. Впереди лежал большой, сверкающий огнями город. Радостно напевая что-то, астронавт поддал Черепахе форсаж. Она взбрыкнула, как молодой жеребец и понеслась к людям. Остановился он километрах в трех от границ города и увидел дома, улицы, фонари, шапки кустов и густую листву деревьев! Какое блаженство, Глетчер именно так себе все и представлял! Отчетливо виднелись ажурные легкие здания, похожие на дворцы и множество двух-трех этажных строений, утопающих в садах. Широкие проспекты и улицы были заполнены пестро одетыми людьми. Барри с наслаждением всматривался в них, какие теперь они? Правда, реакции на его появление никто не проявлял, видимо, сказывались сумерки и яркое освещение улиц. "Ладно, я не гордый, сам вас поприветствую, - сказал сам себе Глетчер и медленно тронулся вперед.
Однако его праздничное настроение омрачил зуммер компьютера, дисплей показывал, что впереди мощное энергетическое поле. Барри не стал останавливаться, он верил, что для него откроют проход. Через сотню метров Барри почувствовал, как навалилась на него страшная тяжесть. С каждым метром она становилась все невыносимее. Скорость Черепахи упала чуть ли не до нуля, впервые ее пассажир слышал натуженный рев двигателя, раньше он работал почти бесшумно. Сквозь застилающее глаза марево Глетчер видел, что компьютер работает, ищет параметры энергетического барьера. В ближайшие секунды Черепаха или сделает себе туннель или поползет назад. Барри уже ничего не различал, каждый вздох давался невероятными усилиями, но остановку вездехода все-таки ощутил. "Неужели назад? - разочарованно подумал он и в ту же секунду чуть не взлетел с кресла. Руки сами собой всплеснулись над головой, стало так легко, что казалось, он летит.
Наконец-то его заметили. Только странным образом. Толпа с ближайшей улицы разом повернулась в его сторону и с криками ужаса мгновенно разбежалась. Барри остановился. Странно, ни малейшего любопытства, один страх. Что-то тут не так. В городе послышался мощный нарастающий гул, и через минуту на окраину города выскочило несколько огромных машин. Они были похожи на Черепаху, только были больше нее раза в три. Глетчер их почему-то не испугался, хотя намерения у них явно были воинственные, его просто опять охватило ощущение рухнувшей мечты и предательства. Совсем недавно он это уже ощущал, когда лежал рядом со сбитой капсулой в степи.
Между тем машины выстроились в боевой порядок в форме вогнутой дуги. Барри проверил наличие полной активной защиты и задумчиво посмотрел на атакующих. Действия далеких потомков были продуманными и четкими. Может, на Ирии началась эпоха войн!? Глетчер почувствовал, как похолодели кончики пальцев. Когда они улетали с Ирии, о войнах не вспоминали уже несколько сот лет, с тех пор, как весь материк объединился в единое государство. А теперь, через пять тысяч лет на Ирии города защищены энергетическими барьерами и боевыми машинами, в воздухе летают автоматические сторожа, стреляющие на поражение, людей убивают и перерабатывают на удобрения!
Барри терялся в догадках. Чего-чего, а такой встречи он не ожидал. Погруженный в свои размышления, он ощущал себя здесь сторонним наблюдателем, а происходящее снаружи - кошмарным сном. Его мозг безучастно отмечал, что боевые машины взяли его в кольцо. Они еще не стреляли, видимо ожидая подкреплений (в конце улицы показались еще несколько боевых монстров), а только мало-помалу сужали круг. Зуммер бортового компьютера вывел Глетчера из задумчивости. На экране дисплея высветилась информация об оценке угрожающей ситуации, связанной с включением полной активной защиты. Компьютер оценил боевую и энергетическую оснащенность противника на два класса ниже собственных возможностей Черепахи. Видимо он сравнивал эти машины с аналогами, заложенными пять тысяч лет назад в его память. Если компьютер прав, то Барри может спокойно оставаться и смотреть продолжение спектакля, так как разница в два класса боевой оснащенности соотносится примерно как велосипед рядом с танком. Черепаха выдержит натиск и сотни таких переростков. Ну, а если компьютер ошибся!?
Надо что-то предпринимать, решил Глетчер, воевать со своими потомками, а тем более побеждать их, не входило в его планы. Он нажал кнопку ввода голосовых команд: "Компьютер, ввести режим эвакуации по варианту гравитационный прыжок! Подтвердить ввод задания". Что-то булькнуло и безликий, металлизированный мужской голос произнес: "Режим гравитационного прыжка подтверждаю. Тридцатисекундная готовность..." Компьютерный голос начал отсчет. Барри не любил разговаривать с обычными компьютерами, предпочитая общаться с ними через клавиатуру, поэтому этот посторонний звук раздражал его. Он даже поежился, но тут же забыл обо всем: сразу семь боевых машин плюнули в него шквалом лазерного огня. Защита Черепахи пока легко сдерживала натиск, но и ее ресурсы были не бесконечны. Вокруг вездехода плясали ослепительные сполохи, потомки били на поражение.
Гравитационный прыжок поглощал много энергии и был опасен для человека большими перегрузками. А за последнее время организм Глетчера то и дело попадал в экстремальные условия. И теперь, опять... В промежутке между очередными залпами, компьютер Черепахи смог отстрелить одноразовый разведывательный зонд. Он благополучно взлетел на двухкилометровую высоту и дал точную картинку местности. Город был небольшим - километров 30 в диаметре. В центре находилась большая площадь, от которой радиально расходились лучи улиц. Только вокруг площади располагались несколько десятков больших многоэтажных зданий, остальные постройки города были низкими и стояли далеко друг от друга. Дома были окружены садами или рощами и самый крупный такой участок располагался буквально рядом, километров в пяти-шести от Черепахи. Условия были идеальными.
Отсчет закончился. Старт! Окружающий мир покрылся серой мутью: заработали поглотители видимого и электромагнитного спектра, для стороннего наблюдателя Черепаха исчезла. Под днищем вездехода гулко заворчала мощь ракетных дюз и в одно мгновение выплеснулась наружу. Черепаха прыгнула вверх, а человек опять окунулся в душные объятия пятнадцатикратной перегрузки. Сознание на несколько секунд померкло.
Глетчер пришел в себя от тишины. Прыжок удался, и теперь Черепаха спокойно стояла среди зарослей чужого сада. Барри облегченно вздохнул, хотя неожиданный покой настораживал. Он решил не медлить, а выходить к людям сразу. В душе проснулась фатальная покорность судьбе: если убьют, значит, такова его нелепая доля. Он устал прятаться, устал быть чужим на родной планете, как бы она не изменилась за прошедшие тысячелетия. Астронавт встал, снял скафандр и выглянул из люка. Тихо, только легкий ветерок колышет листья. Барри сполз с брони на землю. Вот теперь, он, кажется, добрался до финиша своего космического пути. Режим поглощения всех типов излучений Глетчер оставил, и теперь обнаружить вездеход, можно было, только непосредственно уткнувшись носом в его борт. Под ногами упруго и приятно шелестела трава, с легким щелканьем ломались старые высохшие веточки. Барри закрыл глаза и вздохнул полной грудью. Только этим мгновением он уже был счастлив.
Дом в центре сада был до боли похож на дома его эпохи: двухэтажная усадьба с красивой стеклянной верандой. Окно рядом с нею открыто и оттуда слышна музыка. Глетчер крадучись подобрался к окну и заглянул. Комната оказалась большой гостиной с роялем посредине, перед которым сидела девушка. Золотистые волосы волнами падали на ее плечи, изящный профиль был благороден и изумительно красив. Глаза, казалось, излучали свет и обаяние. "Богиня!!!" - прошептал невольно Глетчер. После стольких лет космического одиночества он увидел сказочную девушку, не об этом ли он мечтал долгие годы?! Ее пальчики порхали по клавишам и извлекали тихую нежную мелодию. Золотистые кудри ритмично вздрагивали в такт с музыкой.
Внезапно в комнату стремительной походкой вышел человек. Это был пожилой невысокий мужчина, с острой бородкой. Держался он очень достойно, из него как бы исходил дух важности и значительной озабоченности.
--
Алиса, доченька, скорее включай экрон, там важные новости, такие события случаются два-три раза в столетие. В городе был жуткий переполох, но теперь ситуация уже под контролем.
Девушка прекратила играть и повернулась в сторону отца. Вид у нее был обиженный.
--
Папа, я же просила меня не отвлекать, когда я работаю. У меня концерт через неделю! Ты просто опять пытаешься развлечь меня какой-нибудь чушью из нашей протухшей жизни.
Девушка быстро провела рукой по клавишам и легко соскочила со стульчика. Ее отец добродушно ухмыльнулся.
--
Включай, включай, дочь. На этот раз это действительно интересно.
Они уселись в высокие кресла, и Алиса громко сказала "Экрон!". Барри неожиданно увидел, как посредине комнаты появился кругленький румяный мужчина неопределенного возраста. Голограмма, догадался Глетчер. Мужчина, видимо, был диктором и рассказывал о каком-то важном событии. Голос его был приятен, но по первому впечатлению излишен приторный.
Да! Дорогие амброзийцы, то, что вы сейчас увидите, возможно, будет очередной загадкой века. Событие, отчасти подобное этому произошло 30 лет назад. Тогда монстр добрался до окрестностей города невредимым благодаря удивительной способности поглощать энергию даже лазерных ударов. Только с помощью жидкого азота он был уничтожен. Неожиданно изображение вдруг замутилось, сначала пропал голос, потом и поплывший образ диктора, вместо него появился сидящий за пультом человек в униформе: