Трудно раскрыть своё истинное лицо, хотя бы самому себе, не говоря уже о том, чтобы приоткрыть его близким, приятелям, знакомым. Маска предусмотрительной интеллигентности всегда надёжно скрывает тайные глубины сердца, в которых порой, самому себе на восторженный ужас, мелькают, проплывая, грёзы и чаяния вещей, способных содрогнуть отвращением и возмущением душу даже какого-нибудь, скажем, современного Джека-Потрошителя или очередного Чекатило. Как-то, на шуточные мои запросы о фотороботе моей якобы предполагаемой негодяйской сути, один мой приятель - сотрудник органов правопорядка - всерьёз ли, тоже в шутку ль, но ответил, что мне следует лет пять пьянствовать беспробудно, полгода не мыться, принять дозу героина, изнасиловать старушку, отобрав у неё пенсию и тогда, возможно, я и стану чем-то похож на ''их клиента''. А так, до тех пор, вид мой более чем на диссидента не тянет,- эти типы нынче идут по котировке чуть дешевле блаженных дурачков у паперти городского храма на Пасху. Такой его ответ вызвал у меня радость и гордость моим искусством маскировки, пусть даже, искусством, полученным не трудами, но дарованным ... остерегусь предположить кем, ибо тогда дар этот приобретёт слишком помпезный оттенок в своей мистической окраске. Такая мелочь как избить малолетку и отобрать у неё мобильный телефон может пощекотать нервы лишь нелепым мастодонтам из отряда мистера Гумберта Гумберта. А ограбление старушки - то и вовсе едва ль не добродетель, если вспомнить дидактический эффект подробных записок о похожем происшествии от Фёдора Михайловича. Причем топор в его варианте даже кажется неким быстрым орудием гуманности. Во мне же живали и обитали преступные идеи, которые затмевали в мерзости своей самые отвратительные дела в истории криминалистики. Они бывали столь чудовищны, что не требовалось даже реализовывать их на практике,- одно только их обдумывание и смакование превращало меня в ужаснейшего из злодеев за всю историю осмысливания ощущений и проникновений в человеческое сердце. Примеры? Да сколько вам будет угодно! Вот хотя бы та же классически ограбленная старушенция. Спросите у неё сами - что бы она предпочла: лишиться чести, месячной пенсии и даже, как в истории от Фёдора Михайловича, жизни, или остаться без души, без той великой и вечной субстанции, которая даёт надежду всем сирым, убогим и ветхим на иное бытие. А ведь именно подобным разбоем способен был заниматься я, наблюдая за повседневными деяниями любой старухи и четко, однозначно лишать её души, неоспоримо и наглядно сводя её существование к существованию шкафа, унитаза или, в милосердном варианте, - телевизора. Спросите-ка у этакой бабуси, и не будь я мерзавец, если она сама бросится умолять меня забрать её честь и деньги, но не лишать последней надежды в жизни - её иллюзии бессмертия души.
Ну, или так пришедшийся всем по-вкусу леденец, лоллитовидная малолеточка, огонь моих чресел. Не будь я негодяем, если любая из этих цыпочек не станет умолять взять её мобильник, да ещё и девственную невинность впридачу самым извращённым способом, но только оставить ей хоть немного той гламурной душки-душеньки-души, которая отличает самку от котлеты и телячьей вырезки. Но негодяй, не дрогнув бровью, оставит девчушку без её сакральной сути, ибо разврат несовершеннолетних - это педофильно, а их мысленное осарделивание - прикольно, не учтено в уголовном кодексе, и так при этом изощрённо правдиво! Ещё? Думаю, хватит пока. Дальнейшие мои мыследеяния могут оказаться опасными уже для вашего больного сердца своим особо циничным и дерзким характером.
Когда-нибудь наступит великая эра правосудия, и тогда всякого мерзавца, чья фантазия и воображение способны будут противопоставить его доброй и праведной туше только что освежеванного носорога, будет ждать смертная казнь через ... О! Простите. Дальше идёт длинный би-и-ип ценсуры.