Одна затянувшаяся шахматная партия посредством интернета с моим заатлантическим другом, у которого всегда почему-то норовит наступить полночь, когда у меня едва начинается рассвет, навеяла мне воспоминания о другой шахматной игре, в которой сонное состояние игроков привело к несколько иному развитию событий на доске. Дело было зимней ночью 1986-го года в казарме совершенно секретной воинской части на сопках у Вазиани, где я, тогда дневальный по роте, уже четвёртый месяц отдавал воинский долг Родине посредством тряпки и швабры. Часа в три ночи, когда все следы вторжения наиболее предполагаемого противника были, наконец, отмыты с линолеума казарменного коридора, а бойцы нашей 38-ой отдельной мотострелковой роты, наконец, угомонились и залегли в кровати, отбиваться от предутренних эротических снов, ко мне подошёл мой непосредственный начальник по наряду, дежурный по роте старший сержант Чабанян (достойный отпрыск карабахских скотоводов) и хмуро спросил: ''шахмата ыграишь?''
''Да, так, немного умею'', осторожно ответил я, на всякий случай, допуская у сержанта разряд и по шахматам, - вдобавку к полному иконостасу значков разрядника на его х/б.
Сержант, которому до дембеля оставалось столько же, сколько я отслужил, молча, ушёл в каптёрку и вернулся с шахматной доской и фигурами. Больше всего в своей преддембельской жизни старший сержант Чабанян боялся залететь по-службе и уехать к отаре своих баранов и овец с плохой комсомольской характеристикой. Поэтому он решил бороться с неположенным на посту сном посредством интеллектуального спорта. Подтягиваться на турнике в эту ночь он решительно не мог по причине обложного ливня.
''Давай'', сказал мне сержант и высыпал фигуры из доски. Я быстро расставил свои. Сержант посмотрел на меня тяжёлым взглядом разрядника по боксу, и я понял этот взгляд без слов. Расставив ему его фигуры, я подумал: ''Вот она, дедовщина, сиречь, неуставные отношения''.
''Хаты'', приказал мне старший сержант, хотя белые были у него. ''В благородстве ему не откажешь', подумал я и, выполняя приказ своего командира быстро, точно и в срок двинул вперёд королевскую пешку. Старший сержант сурово нахмурил брови, что для него означало глубочайшее размышление, и минут через десять сдвинул свою пешку навстречу моей. После этого, ещё хода три, старший сержант Чабанян зеркально повторял мои ходы, очевидно демонстрируя тем самым свой гроссмейстерский класс и показывая, что играет со мной шутя, как кошка играет с мышкой. Но вскоре положение фигур на доске заметно усложнилось и старшему сержанту пришлось поневоле менять тактику. Он сделал это весьма оригинальным образом. Его ладья вдруг сделала ход через его же пешку по диагонали, совместив в себе способности коня и слона. Я удивился и неуверенно сказал: ''А разве она так может ходить?'' Я вдруг подумал, что за то время пока был оторван от шахматного мира в карантине и курсе молодого бойца, в международных шахматных правилах могли произойти прогрессивные реформы и теперь фигуры обладают более широкими полномочиями. ''Да. Она так хатыт. Давай'', просветил меня старший сержант Чабанян. Я пожал плечами и сделал ход, тем более что со старшим по званию командиром не спорят. Сержант нахмурил брови минут на двадцать и пешкой через пять клеток по диагонали взял моего слона. Игра принимала серьёзный оборот. Новых правил от всемирной шахматной федерации я не знал, и мои фигуры на доске таяли катастрофически. Тогда, чтобы как-то спасти игру, я применил военную хитрость, и своей пешкой через всю доску взял белого короля, внутренне торжествуя победу. Ни один мускул не дрогнул на лице старшего сержанта Чабаняна. Игра продолжилась, как ни в чём не бывало. Фигуры совершали самые невероятные манёвры. Пешки ходили назад. Кони гонялись друг за другом по-кругу. Слоны били напрямую, как ладьи. Ферзи делали ход буквой Z, буквой S, буквой W, и не было буквы, формой которой не могли бы пойти наши славные королевы. Брови сержанта хмурились всё сильнее и сильнее. За окном светлело. Я уже прикидывал, каким бы уникально шашечным ходом взять сразу две или три белых фигуры, чтобы приблизить финал, который, как я предполагал должен был логично наступить тогда, когда все фигуры противника будут убиты. Но в этот момент брови старшего сержанта Чабаняна нахмурились до состояния крайней степени задумчивости, закрыв собой сержантские глаза, и бравый дежурный по роте заснул прямо на стуле перед шахматной доской. Так мне и не удалось тогда выяснить, кто же из нас выиграл в той сомнамбулической партии. Впрочем, в проигрыше я себя не ощущал, ибо лексикон старшего сержанта Чабаняна кроме слов ''Давай, хаты'' содержал только лишь слова '' Давай, дэлай парьядак'' и ''Рота, падиём''. А уж двигать пешки, по-моему, намного легче, чем бесконечно драить пол в казарме.