Вселикий, как Протей, сновидец и писатель Хорхе Луис Борхес в рассказе ''Роза Парацельса'' поведал, что в дом к базельскому алхимику и магу Парацельсу пришёл некий молодой человек, Иоганн Гризенбах, с торбой золотых монет и настойчивой просьбой взять его в ученики. Юноша клялся без остатка посвятить жизнь учителю, если тот явит ему своё мастерство и возродит из пепла сожженную розу. Парацельс выпроводил юношу за порог, объявив, что не в состоянии совершить требуемого. А когда тот ушёл и Парацельс остался в одиночестве, на его ладони из пепла возникла роза. Похоже, что черты надменного и самовлюблённого хвастуна были благосклонно не замечены Борхесом, а практические возможности Парацельса даже несколько приукрашены в магически реальном финале рассказа. Историк Николай Карамзин, бывавший в Базеле, описывал, основываясь на легенды базельских профессоров, Парацельса как фантазёра и самохвала, прослывшего из-за своего хвастовства среди аптекарей и врачей кантона шарлатаном. Любопытно, что помимо всего прочего, в своих записях Карамзин рассказывает и о том, как, будучи проездом в одном из городков Германии, сам он зашёл в некую корчму и заказал у приветливого и ласкового хозяина себе рейнвейну. Выпив бутылочку, Карамзин хотел расплатиться и уйти, но, к смятению своему, услышал, что ничего не должен, ибо это оказалась не корчма, а частный дом и хозяин просто радушно принял его как случайного гостя.
Очень похожую историю с заказанным добрым вином и приветливым хозяином дома описывает в своих воспоминаниях король менестрелей Андрей Макаревич; приключилась она с ним в городке на одном из островов Греции во время Адриатического круиза.
Так что, пожалуй, мы вправе допустить: сюжет посещения героем некоего дома с дальнейшим недоразумением имеет своё, достойное, место в европейской культурной традиции. Значит, и следующий, зеркальный, случай тоже имеет право быть отображённым в капле росы на розе прозы. Я созерцал его в бытность свою студентом академии Весёлых советских времён на кафедре одной из пивных забегаловок славного города Х. Некий джентльмен, из тех, что тогда звали ханыгами, вошёл в пивнушку уверенно и нетвёрдо, как к себе домой, и разудалым тоном хозяина одной шестой суши потребовал налить в кредит. Хмурая хозяйка заведения ласково ответила, что кредита здесь ему больше не будет и джентльмену можно ''выметаться наблин'', что тут ему ''общественное место, а не хаза кореша'' и вообще... Джентльмен настойчиво пробовал пробиться к своей цели методом скандала, но был слегка вышвырнут на улицу другой дамой, продавщицей массивной и решительной, под хохот биндюжников.
Хорхе Луис не любил коммунизм, на почве этой нелюбви общался с Пиночетом, будто бы даже пожал ему руку, что в итоге стоило Борхесу нобелевской премии по литературе. Но это - мелочь в сравнении с той магической, внеразумной реальностью, возможности ощутить которую кожей на улицах советских городов Борхес был лишён. Прямая дорога в светлое коммунистическое будущее, как альтер эго зеркального лабиринта библиотеки, хотя и не осталась вне поля зрения ослепших глаз, но ускользнула от ступней странника по книжным строкам. Таким образом, ничто весомо материальное не столкнуло патриарха на размышления о том, что, если существует Роза, то где-то должен быть и её колючий стебель, уходящий корнями в мерзкий навоз. Парадокс в том, что, осуждая жестокость шипов, тем самым осуждаешь Розу, как часть единого целого. Правда, в итоге единственно верное учение большевиков окончилось в тупике, и колючий, как проволока, стебель Розы усох, но вместе с ним увяла и сама Роза. Сегодня мир в желании возыметь другую Розу судорожно пытается родить новый шипастый стебель. И это у мира получается не так ловко, как у Парацельса. Ибо при помощи Слова, по прописи Борхеса, смешать, обозначить и выдать чудо нынче невозможно: словам нынче верят ещё меньше, чем в доинтернетную эпоху. Реальный метод восстановить сожжённую Розу сейчас - это удобрить её пеплом клумбу, ту самую, где летом вновь расцветёт розовый куст, впитав в свои бутоны атомы испепелённой Розы. Конечно, метаморфоза эта не так быстра и эффектна, как метафора на ладони у борхесовского Парацельса. Но, в отличие от неё вполне осуществима. Для этого совсем необязательно читать Каббалу или писать Бесконечную и Сокровенную Жёлтую Розу. Достаточно основ садоводства и некоторых мускульных усилий. В таком деле невероятного не больше, чем в утверждении, что ''чёрные дыры'' могут излучать энергию за горизонт событий. Ибо одна простая чайная роза на кусте во веки веков была и будет роскошнее всех мраморных завитков Барокко.