Как обычно Яну Дионисовичу, идентификационный номер 2605071964, надо проснуться ни свет, ни заря, а ни по-делу, а ни зазря. Самому Одину предназначено разбудить его топотом восьминогого коня по черепичной крыше дома. Одеться следует ему, и выйти на крыльцо и глянуть в небо, в туманную мглу, где затерянными монетками могут мерцать редкие осенние предутренние звёзды, после чего можно и тихонько зевнуть. Вернувшись в дом Яну Дионисовичу надо умыться, вскипятить воду на старенькой, видавшей виды, но надёжной и спиральной, как галактика, электроплитке, выпить пару чашек цикория отметив про себя, что, слава Богу, цикуту пока пить он избавлен, и дальше предначертано ему проверить электронную почту. Отписав два ехидных ответа в Вашингтон и Санкт-Петербург Яну Дионисовичу можно позвонить Эм, тоже встающей рано, и обсудить с ней - стоит ли в сей день нанимать трактор и пахать огород. Поговорив и рассудив, решить им отложить это на потом из-за сырой последождливой земли. Сообразив, что можно заняться пилкой дров Яну Дионисовичу начать переоблачаться в рабочее. Заметив распоровшийся шов на брюках, вспомнить ему о мечтах заштопать то. Нитка сможет войти в ушко иголки так быстро и легко, как никогда не сможет пройти сквозь него богатый верблюд. Когда же шву суждено быть оконченным, за окном око способно станет различать деревья и строения.
К дровам приступить тогда, когда солнечному шару будет дано уже всплыть над омутом горизонта. Цепной пиле есть ель, ясень и грызть дуб, источая терпкие ароматы из свежих пропилов. С улицы из-за ворот Яну Дионисовичу быть окликнутым. Соседке, старухе тёмной, мутной, змеистой и ничтожной требовать аудиенции с ним. На общем колодце к этому моменту ведру у ней в очередной раз оборваться с цепи и, опять-двадцать-пять, стать добычей водяного царя. Железная цепь на вороте, которая может быть кованой в эпоху индустриализации и коллективизации, от времени источиться, истончать, а сельскому же обществу больше интересоваться своим финансовым благосостоянием, нежели своим благосостоянием реальным. Воевать с водяным за ведро посредством кошки на верёвке Яну Дионисовичу может и надоесть, но отказать в помощи старухе ему не дано, хотя и надо бы. Ему лишь по силам пообещать, как-нибудь заняться этим. К полудню дела с дровами Яну Дионисовичу кончить и затеять обеденные приготовления. Пока суждено жариться его картошечке, ему шикарно шинковать капусту на салат, добавить помидоров, луку, заправить перцем, кориандром, солью, маслом. Вину же добродить и, молодому, вполне оказаться годным на дегустацию. Яну Дионисовичу включить радиоприёмник и приняться за обед. Каким-то там обозревателю и историку, обоим взахлёб, толковать по радио о новейшей истории и призывать слушателя не верить мифам той истории. Пропустив второй стаканчик доброго виноградного разбавленного, как и положено водой, Яну Дионисовичу грустно усмехнуться, представив обиду античных греков, случись им услышать тезис историка о том, что мифологическое сознание - это сознание варваров. Набирая и разбавляя ещё стаканчик, Яну Дионисовичу переменить волну эфира. Молодому, но уже как бы известному столичному поэту начать читать на ней свой свежеиспеченный опус с длинным подробным перечислением того, что смог он есть, что пить и где был в состоянье быть. Голосу поэта пучиться от презрения к непоэтам так, чтоб можно было видеть, что текстосложение его для него являться может чем-то, что способно возносить его над плебсом в небо и там незримо причислять к богам уже самим ничтожным фактом составленья слов в цепочки. Тут Яну Дионисовичу отпить ещё глоток и щелчком ногтя по настройке, как по носу, н а в с е г д а отправить самодовольный голос рифмогона в бездонную тишину вечности.
Гитаре попроситься в руки к Яну Дионисовичу и тому благодушно удовлетворить её просьбу. Выключив радио и включив ритм-машину, устроить им концерт для двоих, позволив гитаре излить все накопившиеся силы. Увидеть, что сил не мало, ибо когда коде наступит миг дать лад, то за окном дню начинать смеркаться. Довольной и усталой, гитаре отправляться спать. После лёгкого ужина наступить времени чтению. Суровой книге Мухаммада мало располагать Яна Дионисовича к веселью, но отлично навевать ему сон. Глазам же Яна Дионисовича самим собой закрыться и для них, как и для самого Яна Дионисовича закончиться ещё одному дню, и этому дню быть не хуже дней предыдущих так же, как и не лучше дней грядущих ему быть.