Аннотация: "Ай Запечкин"-абсурд-история, была написана после прочтения томика прозы Даниила Хармса
АЙ ЗАПЕЧКИН (АБСУРД-ИСТОРИЯ)
АВТОР - ВЯЧЕСЛАВ МИНАЕВ ( СОКОЛОВ )
'... Идет она и спит. И видит сон, будто идет к ней навстречу Лев Толстой и в руках ночной горшок держит. Она его спрашивает: 'Что же это такое?' А он показывает ей пальцем на горшок и говорит: 'Вот, - говорит, - тут я кое-что наделал, и теперь несу всему свету показывать. Пусть, - говорит, - все смотрят...'
'Судьба жены профессора'
ДАНИИЛ ХАРМС- классик русского абсурда
ГЛАВА I
ПОЯВЛЕНИЕ НЕКТО
Эта рядовая история произошла в городе Попугайске на голубой планете Земля. Почему Попугайск? До ледникового периода, как утверждают местные краеведы, здесь были влажные, густые и высокие, до самых звезд, леса. А в них обитало много-премного всяких - больших, средних и маленьких - диких попугаев. Жители города говорят: 'Попугайск - от слова 'пугать'. Здесь в порядке вещей пульнуть из гранатомета в дом, если на стук или звонок долго не выходит хозяин. Местные бандиты и директора передвигаются по улицам на танках...
В общем, было обычное утро для г. Попугайска. Лягушки куковали, кукушки квакали, кошки лаяли, собаки мяукали, соловьи хрюкали, ну а свиньи... Да, да, да! Свиньи выводили удивительные трели... С березы упал перезревший банан. С баобаба слетел уж. Он несколько раз вяло клюнул кашицу разбившегося плода, недовольно шлепнул хвостом оземь, расправил большие и сильные крылья. Взмыл в красную высь.
И тут НЕКТО свалился с Луны на крышу ветхого домика в конце тихой и маленькой улочки г. Попугайска. Крыша не выдержала массы Некто, и он, ее проломив, упал на печь. С печи шлепнулся за печь.
Маленькая горбатая старушка, испугавшись грохота и появления Некто, сразу же чокнулась. Она, выпучив глаза, истошно заорала: 'А-а-й! А-а-й!' и снова 'А-а-й! А-а-й!' - показывая на Некто кривым, заскорузлым пальцем продолжала: 'А-а-й! За печкой! За-а-а печкой!!!'.
Схватив самое ценное в своем домике - групповой портрет двенадцати неродившихся детей, - она понеслась молодой, не знавшей быка, коровой по тихой и маленькой улочке. Ломая густые двухметровые заросли цветущей крапивы, маленькая горбатая старушка продолжала вопить: 'А-а-й! За печкой!!!'.
Вопли удалялись, удалялись и удалились. Пришла подозрительная ТИ-ШИ-НА! Чокнутую маленькую и горбатую старушку на тихой и маленькой улочке больше никто не видел.
Минут девять спустя у домика с проломленной крышей скучковались обитатели тихой и маленькой улочки: семь масеньких горбатых старушек и шесть лысых хромых старичков.
- Ты КТО БУШЬ?- спросили они хором у Некто, вылезающего из-за печи.
- Ай Запечкин! - ответил Некто и почесал ушибленный зад.
- А-а-а! Ай Запечкин! - почесав горбик, сообразила одна из старушек, - ОН БУД ТРИНАДЦАТОЙ НЕНАРОДИВШИЙСЯ РЕБЯТЁНОК ХОЗЯКИ ЭНТОГО ДОМУ...
Так Некто стал Ай Запечкиным, или АЗОМ.
ГЛАВА 2.
ОБИТАТЕЛИ ТИХОЙ И МАЛЕНЬКОЙ УЛОЧКИ
Стал жить-поживать Ай Запечкин на тихой и маленькой улочке в ветхом домике с проломленной крышей. Жить-поживать, все, что шевелится поедать: жучков, паучков, червячков, мух и прочие вкусности.
На Луне он ходил в апельсиново-банановом. Здесь же, на тихой и маленькой улочке, Ай в теплую пору ходил полностью голым, иногда надевал галоши. В холодное время - шубу и валенки. Когда он фланировал по улочке, семеро малюсеньких горбатых старушек и шестеро лысых хромых старичков пристально наблюдали за ним через щели в заборах. Старушки томно вздыхали: 'А он АПЕТИТНОЙ! КРЕМ-БРЮЛЯ!'.
В один из понедельников АЗ решил сходить в гости, сделать визит вежливости, а заодно и отобедать у самой малюсенькой и самой горбатенькой старушенции. Пообедал он сытно, выпил, а потом соблазнила старушка его своим горбиком. Ушлая была. Не зря же она, втихаря от своего лысого и хромого старичка, почитывала эротические романы и молилась на 'Камасутру'. Впрочем, все старушки ЭНТО почитывали и ЭНТОМУ молились. Их же половинки-муженьки-старички в обеденное время, прихватив с собою длинные бамбуковые удочки и по пузырю тормозной жидкости, ковыляли в темный лес на укромную поляну. Там они втайне от своих жен - малюсеньких горбатых старушек - пили тормозную жидкость и пели блатные куплеты, обменивались порнооткрыктками, прихрамывая, волочились за женой и дочками Лешего, горячо спорили о том, есть ли жизнь на Луне.
Ай Запечкин стал обедать у всех семерых горбатых прелестниц.
У одной в понедельник, у другой во вторник... у седьмой в воскресенье. И любил каждую из них, как горбатую старушку. Они ему отвечали тем же.
Когда он у горбатых прелестниц кушал устриц, омаров, крабов... запивая птичьим молоком, они говаривали: 'КУНШАЙ, ЗМИЙ, ЖРИ. УСЁ С ГРЯДКИ, ЕНШО У РОСЕ...'. И, тяжко вздохнув, задавали два вопроса: 'КОГДА ТЫ Ж, АЗ, НА МНЕ Ж ОБЖЕНИШЬСИ?' и 'КОГДА Ж ТЫ ПОНАЧНЁШЬ БАБКИ ЗАКАЛАЧИВАТЬ, ЗАБОРУ ГОРОДИТЬ?'.
Он, Запечкин, хмуро насупившись на устриц, омаров, крабов... с птичьим молоком, громко молчал. Сладко зевнув, отвечал: 'Когда челдобреком стану. Вот!'.
Все время, пока Ай Запечкин жил в городе Попугайске на маленькой и тихой улочке, он в огороде рыл яму для всего мусора тихой и маленькой улочки. Он хотел собрать весь хлам: консервные банки, пластмассовые бутылки, битое стекло, сломанные игрушки, золотые украшения... и ссыпать в свою яму.
Как-то роет Ай в огороде яму для мусора. Подходит лысый, хромой старичок-муж понедельниковой старушки и говорит: 'ПРОГЛОТНУЛ В ОБЕДУ СУРЬЁЗНУЮ КНИЖЕНЦИЮ 'АНЖЕЛА И СУЛТАНУС'. На голове у старичка чалма из женских колготок, в нее воткнуто петушиное перо. Рядом с ним ШОБЛО рыжих кур.
- Где петух? - спрашивает АЗ.
- ПРГЛОТНУЛ вместе с КНИЖЕНЦИЕЙ. ТЕПЕРЯ Я ПЕНТУХ по имени МУЖКУР! Ку-ка-реку! - пропел старичок три раза.
- Тебе ЭНТО к чалме, МУЖКУР, - подбодрил Запечкин.
- К чалме, к чалме. МУЖКУРУ к чалме, - поддакнул старичок. Помолчал громко минуты три лысый и хромой МУЖКУР и спрашивает у Айя:
- А КОНМУ ТЫ ЯМУС РОЕШЬ?
И так целую неделю, потом вторую... седьмую. Сначала половинки прелестѓных горбуний судачат о высоком, о вечном и прекрасном, а потом хрясь! - пошлый каверзный вопросец: 'А КОНМУ ТЫ ЯМУС РОЕШЬ???'.
По воскресеньям обычно к забору приходил индюк. У воскресной малюсенькой горбуньи не было лысого и хромого старичка. Был индюк. Он важно приближался к забору и долго с презрением глядел на АЗа, роющего яму для всего мусора тихой и маленькой улочки. Постояв с час, не торопясь, важно уходил.
Рыл, рыл и вырыл АЗ большую-пребольшую яму. Перетаскал в нее весь мусор, посолил его, поперчил, уксуса с лавровым листом добавил и замуровал. Стало чисто и опрятно на тихой и маленькой улочке. Только вот скучно. Да и старушки со старичками достали своими вопросами. Поскучал-поскучал Ай Запечкин и поменял свой домик с проломленной крышей на чистой, тихой и маленькой улочке на домик без окон и дверей (в него надо было лазить через печную трубу) на большой, шумной и грязной улице. На ней жили двадцать пять больших, угрюмых старух и двенадцать глухих, слепых, однозубых старичков и один или одна, или одно с электрочайником вместо головы. Оно с чайником посоветовало АЗу взять справку у директора всех директоров г. Попугайска о том, что он, Ай Запечкин, челдобрек.
'Ибо, ЧЕЛДОБРЕК звучит модно!' - добавило оно с чайником.
ГЛАВА 3.
ДИРЕКТОРА
АЗ решил стать челдобреком. Для этого надо было взять справку у директоров. Дом директоров глыба о ...надцати этажах серо-буро-козявчатого тона. На первом этаже дома сеть маленьких магазинчиков и кафешек, иначе говоря 'забегаловок'. В магазинчиках можно было купить все: начиная с бутылки уксуса и заканчивая резиновой надувной, в полный директорский рост, куклой Барби.
АЗ по мраморной лестнице поднялся на второй этаж. Тут бегали туда-сюда, сюда-туда, туда-сюда большие, средние и маленькие директора с разноцветными папочками в пухлых, холеных руках. Тренькали сотовые телефоны.
Запечкин спросил у вахтера:
- Мне надо получить справку, что я челдобрек.
- Увы, директора пьют КОФИЙ. Подойдите через 21 минуту...
- Куда?
- Ко мне!
- Хорошо. Можно погулять?
- Да!
Запечкин шел по длинному коридору, читал таблички на дверях: 'Большой директор по охране окружающей челдобреков среде', 'Средний директор по защите баобабов', 'Маленький директор по домашним тараканам'...
У Айя разболелась голова от обилия дверей, табличек и бесконечного коридора. Он вернулся обратно к вахтеру.
- Ну как? Кофий попили?
- Они решили по второй чашечке пропустить. Подойдите через 21 минуту.
- Можно посидеть рядом с вами?
- Нет! Ждите на улице!
АЗ ходил к директорам на протяжении года. Они все время были при деле: то кофий пьют, то в прятки играют, то кроссворды разгадывают, то любовью занимаются, курят кальян, пьют сто грамм, сплетничают, вышивают 'крестиком', рисуют чертиков, отмечают чьи-нибудь именины, например Александра Македонского...
В общем, постоянно заняты, постоянно при деле.
Зашел в очередной раз АЗ в дом директоров, а там: тук-тук, тук-тук, тук-тук...
Спрашивает Запечкин у вахтера:
- Что, директора гвозди в стены заколачивают?
- Нет. Они 'козла' забивают. Подойдите через 21 минуту.
АЗ появился через 21 минуту, секунда в секунду.
- Ну как? 'Козла' забили? Ножки и рожки остались?
- Нет, осталась только 'рыба', но ее никто не хочет есть. Вы будете?
- Нет. Я только что курил цейлонский чай.
- А-а, зря! Она фаршированная...
- Директора свободны?
- Нет! Они сейчас аквариумных рыбок кормят. Подойди через 21 минуту...
Не выдержал АЗ - решил пойти к самому большому директору - директору всех директоров г. Попугайска. В лифт его не пустили. Он поднимался на поднебесный этаж трое суток. Добро, что прихватил с собой сухари и квас.
На поднебесном этаже стояла гулкая ТИШИНА. АЗ тыкался в многочисленные двери. Многие были наглухо закрыты. Открыв одну, он увидел в мягком кожаном кресле чучело осла, в другом кабинете кресло занимало чучело хамелеона, а в третьем - павлина...
К закату зеленого солнца АЗ нашел-таки кабинет самого большого директора - директора всех директоров г. Попугайска. Тот сидел в самом большом, самом кожаном и самом мягком кресле и пускал мыльные пузыри. Когда получался большой радужный пузырь, он поросенком визжал от восторга. Заметив АЗа, директор скис.
- Мне нужна справка, что я челдобрек!
Пускатель пузырей небрежно указал большим пальцем руки на стену за собой. На ней Запечкин увидел большой портрет пускателя мыльных пузырей. Самый большой директор на картине ехидно щурил глазки и показывал огромный кукиш.
- Мне нужна справка, что я челдобрек! - повторил АЗ.
Хозяин кабинета, взобравшись на длинный зеркальный, в виде буквы 'Г', стол, сделал стойку на голове. Бесновато дрыгая короткими толстыми ножками, он, видимо, пытался снять штаны и что-то показать.
АЗ подумал: 'Штаны легче снимаются стоя на ногах'.
Директор всех директоров пыхтел, кряхтел, потел, но штаны почему-то не снимались.
Запечкину это надоело, и он сказал фразу, которая ему самому до конца не была понятна: 'ИНДИ У СЕНИ И ОПРАСТАЙ ЧАПЛАШКУ!'.
Пускатель мыльных пузырей с грохотом свалился со стола, потер свой широкий, толстый, чугунный зад и тихо на цыпочках вышел вон, за дверь.
Через шесть секунд в кабинет ворвалась толпа вооруженных челдобреков в черном. Они быстро связали АЗа, сунули ему в рот большой кляп и, пиная, поволокли к лифту.
ГЛАВА 4.
НАПОЛЕОНЫ
АЗа втолкнули в маленькую, затхлую, пахнущую чесноком тюремную камеру. На нарах сидел тощий мужичок, подстриженный под горшок, с длинным острым носом и томными бархатными очами. Он, чавкая, трескал сало с чесноком. Ай, охая от побоев, сел на свободные нары.
- Вас за что посадили? - спросил он у длинноносого.
Тот, не обращая внимания на АЗа, молча ел сало. Подкрепившись, мужичок икнул, встал и гоголем прошелся по камере. Игриво глянул на АЗа.
'Наверно, 'оно'?!' - подумал Запечкин и спросил:
- Вас за что посадили?
- Шо? Шо? Шо?
- Я говорю, за что посадили?
- А-а-а! Я! Я сжег вторую часть компромата. Теперь вот посадили и заставляют заново писать. Когда начинаю отказываться, больно щелкают по носу и сало не дают.
- А без сала вы не можете?
- Шо? Шо? Шо?
- Я говорю, сало любите!
- А-а-а! Если сало не будешь трескать, то деградируешь и станешь Иваном-дураком. Будешь потом щи с тараканами лаптем хлебать...
- Я об этом не знал.
- Шо? Шо? Шо?
- Не знал я об этом.
- Все-е-е!!! - рыкнул салоед. - Я! Я буду писать компромат-2. Для всех я умер до семи утра... - мужичок, ковыряясь в носу, несколько раз важно прошелся по камере. Сел за грубый, сколоченный из досок стол, макнул нос в чернильницу и стал живо писать. Он творил с вечера до утра, время от времени подкрепляя себя салом с чесноком. На АЗа он не обращал ни малейшего внимания.
В начале восьмого утра за Ай Запечкиным пришел маленький толстенький сержант в мундире Наполеона. Он привел заключенного в крохотную комнатку с плесенью на стенах и паутиной в углах. Там их ждали еще два маленьких толстеньких сержанта в мундире Наполеона. Втроем они стали допрашивать АЗа.
Наполеон I:
- Признавайся, ты, нечелдобрековская морда, украл красную перламутровую пуговицу у госпожи Я?
- Зачем она мне? Одна, красная и перламутровая? Я же не ворона!
Наполеон II:
- Это ты, лунобрековское рыло, выкопал трехтысячелетний баобаб в огороде у господина Ж. И посадил в своем саду?
- Зачем мне баобаб? Я люблю березовые бананы!
Наполеон III:
- Это ты увел со двора господ Г. мамонтенка?
- Нет! Не я! Ни пуговица, ни баобаб, ни мамонтенок не имеют ко мне никакого отношения.
- Не признаешь себя виновным??? - хором зло спросили Наполеоны.
- Нет! - твердо ответил АЗ.
Сержанты в мундирах Наполеона несколько часов били Айя по всем частям тела.
Эти допросы продолжались с месяц.
В одно прекрасное солнечное утро АЗа, голого, переливающегося всеми оттенками радуги от синяков, три Наполеона втолкнули в комнату побольше и посветлее прежней.
Там его радушно встретил малюсенький, плюгавенький и лысенький старший сержант в куцем пиджачке и кепочке. Он с интересом глядел на Запечкина, потирал ручки, суетливо пощипывал свою козлиную бородку.
- Что, батенька, не сознаетесь в ГЕХАХ?
- Не было грехов, - с трудом ответил АЗ.
- Вы мне НЬЯВИТЕСЬ. Я вам помогу. Вы кем хотите быть? ДИЕКТООМ кладбища или ДИЕКТООМ ЗАГСа?
- Я хочу быть челдобреком, - тихо, устало произнес Ай.
- ХООШО, ХООШО, батенька! Будете ДИЕКТООМ бани. Но, милейший, надо обследоваться у СДОХТОА. Вот вам НАПАВЛЕНИЦЕ...
ГЛАВА 5.
СДОХТОРА
АЗ пришел к сдохтору по мозгам. Тот пристально поглядел на Запечкина. Так обычно оценивают сдохтора по мозгам слабоумных больных.
- На что жалуемся?
- Мне надо проверить мозги. Хочу быть челдобреком.
- Челдобрек - звучит модно! Присаживайтесь. Будет немного больно. Типа комариного укуса.
Ай залез в большое, неудобное кресло.
Сдохтор взял бутылочный штопор и открывалку. Вкрутил в темечко Аза штопор, поддел открывашкой - готово! Достал мозги. Несколько раз их подкинул вверх мячиком. Помял, словно тесто. Понюхал, попробовал на вкус. Задумался. Поскреб яйцевидную голову и изрек: - Если ваши мозги вывернуть наизнанку и положить в черепную коробочку набекрень, то вы станете челдобреком...
- Но шляпа, вывернутая наизнанку, не смотрится даже в коробочке от нее, - ответил Запечкин.
- Если хотите стать челдобреком, придется это сделать.
- Не хочу. Это не эстетично - шляпа наизнанку, даже в коробочке.
- Не хочешь быть челдобреком? Вали отсюда!
- Валю, - АЗ, пошатываясь, вышел от сдохтора по мозгам. У него жутко заболел пятый зуб мудрости.
Он заглянул к сдохтору по зубам.
- Сдохтор, у меня зуб бо-бо, болит!
- Не зуб бо-бо, а бивень, - поправил тот. - Надо поставить вам большую клизму.
После клизмы сдохтор наложил Запечкину гипс на левую ногу и втридорога продал старые покоцанные костыли. Один из них был деревянным, другой - поменьше и потяжелее - металлическим.
- Сдохтор, но у меня зуб бо-бо, болит!
- Не зуб бо-бо, а бивень!
- Зачем клизма? Зачем гипс и костыли?
- В челдобреке все взаимосвязано. Челдобрек един! Бо-бо бивень, надо ставить гипс на ногу. Болит ухо - надо вырезать аппендицит...
- Странно! - был озадачен АЗ. - На Луне все не так.
- Хе-хе-хе! Я думаю, что не так. Лунабреки же по луне вниз головой ходят...
Запечкин еле-еле ковылял домой на костылях. У него нестерпимо ныли все пять зубов-бивней мудрости...
ГЛАВА 6.
АЗ ВЛЮБИЛСЯ
Выбираться через печную трубу домика, что на большой, шумной и грязной улице, было неудобно, но АЗ привык. Вылезая, он высунул из трубы перепачканную в саже голову и ошалел. Рядом с домиком проходила весьма хорошенькая девушка. Услышав грустный вздох, она повернула гордую, аккуратную головку в сторону АЗа. Увидав Запечкина в саже, она по-жабьи выпучила глаза, остолбенела. Три секунды спустя выкрикнула:
- Ч-ч-ч-черт!
Истошно, хрипло горланя 'ура', сиганула в высокие заросли кактусов. 'Ура' она видимо орала, чтобы меньше бояться самой и чтоб ее боялись.
В воздухе запахло свежими фекалиями.
- Видно, того - обделалась... - с нежностью подумал АЗ о незнакомке.
Сидя на трубе дома без окон и дверей, Запечкин размышлял: 'Красивые и загадочные у землянки глаза. У наших лунобречек - круглые. Тоже красивые. Снежно-белые. У марсианок тоже круглые, но побольше, чем у лунобречек, и огненно-красные. Красивые глаза у марсианок, но у незнакомки-землянки самые красивые, самые загадочные и самые зеленые... Вообще земляне-челдобреки странноватый народец. Большинство из них рождаются старичками и умирают ими. Они, как правило, горбатые, косые, хромые и жуткие зануды. Другие рождаются детьми. Они всю жизнь наивны, капризны и игривы. Но есть те, которые рождаются молодыми. Они всегда изящны, красивы, талантливы и умны. Но они, увы, редкость'.
Набив курительную трубку индийским чаем, АЗ закурил: 'Челдобреки делятся на ОНА, ОН и ОНО. Говорят мудрые, старые книги, что когда-то было много ОНА и ОН и мало ОНО. Теперь много ОНО и мало ОНА и ОН... Да-а-а, челдобреки порой за теплое место у костра, за красивую шкуру и аппетитный кусок жирного мяса идут на все. На низость, подлость, предательство... на убийство. Копошатся, суетятся, интригуют, слабых кусают, сильных лижут, предают друзей, спят с их женами... А жизнь коротка. Очень коротка. Стоит ли теплое место у костра, красивая шкура и жирный кусок мяса того? Лучше обратное, но не чувствовать себя потом ЧМОМ! Можно кого-то обмануть. Можно обмануть весь МИР при большом желании, но себя-то не обманешь. Себе-то ты знаешь настоящую цену... А-а-а? Да-а-а!'
Выбив пепел из трубки, Запечкин улыбнулся: 'Когда я стану челдобреком, я обязательно найду эту девушку. Девушку с самыми красивыми, с самыми загадочными и самыми зелеными глазами - и женюсь на ней. У нас будет семеро детей-луночелдобреков!..'.
Но тут пошел желтый дождь.
АЗ помылся под ним, сходил по малой нужде с трубы и полез в дом.
Лежа на печи, Запечкин занимался самовнушением. Он уже 175 раз себе сказал: 'Я обязательно Ее найду!'. Осталось повторить еще 143 раза. Потом Ай будет спать...
ГЛАВА 7.
БОЛЬШИЕ ЧЕЛДОБРЕКИ
- Вой-на! Мир-р-р! Вой-на! Мир-р-р!
Ай Запечкин от раскатистого львиного рыка, который был особенно увесист в слове 'мир', проснулся. От испуга заметался на соломенном тюфяке и неуклюже шлепнулся с печи на пол.
С крыши дома без окон и дверей АЗ увидел на лугу большое скопление челдобреков. Крупный мужик в лаптях, с бородой-лопатой, стоя на пне трехстолетнего дуба, неистово бил в африканский там-там и продолжал скандировать:
Маленькая женщина, сидя у мужика на плече, умилялась, вытирала шелковым платочком слезинки. Когда орущий уставал и делал короткие передышки, она пискляво выкрикивала:
- Он - душка! Он - зайка!..
Недалеко от бородатого, на ящиках из-под пива, сидела внушительная троица. Все с красными носами. Один из троицы, в помятой шляпе и пенсне без стекол, пил мелкими глотками водку из рюмочки, закусывал кислым зеленым крыжовником. Подняв вверх указательный палец, он вяло выдавил из себя:
- Водка - бела, но краснит нос и чернит репутацию!
Дамочка с зелено-синим 'фонарем' под глазом, поглаживая зачуханную болонку с глупой мордашкой, поддакнула: 'Да-с-с-с!'.
Третий, с пышными усами, икнул и опрокинул в себя гранчак 'горькой'. Закусывать не стал. Окая, начал распыляться о предназначении челдобрека на голубой планете Земля. В конце речи подытожил:
- Челдобрек - звучит модно!
Дамочка нежно чмокнула его в красный нос и пропела: 'Да-а-а-с-с-с!'.
Вдалеке девушка-'кровь с молоком', в расписном сарафане и с кокошником на голове, доила зеленую однорогую корову. Вокруг них наматывал круги какой-то маленький, шустренький, похожий на обезьянку, франт. Он был во фраке, цилиндре, с тросточкой. Собрав букет полевых цветов, среди которых багровел чертополох, франт ущипнул девушку за 'здесь' и выдал по-французски:
Тут Запечкин заметил на своей большой шумной и грязной улице какого-то хипаря. Тот был в красно-желтых полосатых штанах с мотней до колен. Оранжевая кепка смотрела длинным козырьком назад. На бледном обнаженном торсе - несколько татуировок в виде восточных орнаментов. Хипарь, пританцовывая, нес на хилом плече огромный-преогромный граммофон. Из 'ракуши' неслось: '...Ты целуй меня везде. Восемнадцать мне уже...'.
- Ты кто, хипарь? - поинтересовался Ай.
- Хармс!
- Хармс, можно послушать вашу музыку?
- Можно. Только очень осторожно!
- А, вы, Хармс, хам-с! - заметил с улыбкой АЗ.
Хипарь отключил граммофон, шлепнул себя ладошкой по тощему заду и пропел:
- Ты целуй меня везде-е-е...
Минуту спустя он скрылся в соседнем переулке.
На лугу по-прежнему горланил мужик в лаптях:
- Вой-на! Мир-р-р! ..
Запечкину все это обрыдло. Он набил трубку китайским зеленым чаем, закурил.
У окна соседнего дома за столом сидел маленький мальчик. Он трескал из трехлитровой банки варенье и закрашивал черными чернилами квадратики в тетрадке. Малыш все делал с упряминкой, настойчиво. Пыхтел, кряхтел, сопел... АЗ долго за ним удивленно наблюдал. Карапуз-таки доел варенье и заполнил всю тетрадку черными квадратиками.
'С ног до головы в чернилах и варенье. Малюет Малевич!..' - сделал вывод АЗ, выбил из трубки пепел и залез через трубу в свой дом.
По улице неслось: 'Вой-на! Мир-р-р!..'.
ГЛАВА 8.
НЕВЕСТЫ И ЖИВЧИК ВЕТХОВИЧ
По большой, шумной и грязной улице топали две огромные, угрюмые, широкоплечие старухи с увесистыми, полосатыми, похожими на матрасы, мешками на плечах. В мешках что-то шевелилось и верещало.
Заметив Запечкина, сидящего на трубе дома без окон и дверей и курящего трубку, одна из старух грубо толкнула другую локтем в бок и хрипло пробасила: - ДАВАЙ, КЛАВДЯ, ЭНТОГО СЫМЕМ!
Старухи резво скинули мешки на землю и стали метать в АЗа тяжелые палки и булыжники. Один из камней угодил Айю в лоб, и он, потирая ушибленное место, завопил:
- Ай-й, бабочки!
Старухи кидали в него все увесистое до тех пор, пока АЗ не залез в трубу.
Сплюнув и грубо выругавшись, хрычовки взвалили на плечи мешки и побрели дальше.
Запечкин переждал в доме, потом вылез и тихо засеменил за злобными старухами. Через сто один шаг Ай увидел первую картину: его обидчицы трясли березу. На ней сидел мужичок и ел бананы. На старух сыпались спелые и зеленые плоды, но они, скрипя зубами, сплевывая, ругаясь матом, раскачивали фруктовое дерево до тех пор, пока не получили желаемого, то бишь мужичка. Ему надавали зуботычин и запихнули в один из мешков.
Приблизительно через триста шестьдесят шесть с половиной шагов хрычовки вошли в серый покосившийся дом без крыши.
Заглянув в открытое окно дома, АЗ увидел вторую картину: буйные старухи с грохотом высыпали из мешков содержимое: безусых юнцов, мужчин в расцвете сил, дряхлых стариков... Одна из старух начала раздевать мужчин, проверяя содержимое их карманов и кошельков. Другая же их оценивала: заглядывала в рты, щупала мышцы. Измеряла линейкой их 'достоинства...'.
Потом со словами 'любовь - не картошка, её не выбросишь в окошко! Это не любовь!..' невесты начали выкидывать в окно забракованных женихов.
Те - голые и побитые - постанывая, расползались в разные стороны. Вместе с ними вылетел и мужичок - любитель березовых бананов. Шлепнувшись оземь, он охнул и выругался в сердцах: - ИДИТЕ У СЕНИ И ОПРАСТАЙТЕ ЧАПЛАШКУ!
Этой фразой он привлек к себе АЗа.
Безтрусого, в ссадинах от падений и побоев, покрытого гусиной кожей от ночной прохлады мужика Ай привел в свой дом.
Для СУГРЕВА и снятия НАПРЯГА они забрались на горячую русскую печь и опрокинули по ГРАНЧАКУ тормозной жидкости. Потом - по второму, по третьему. Увы, закончилась тормозная жидкость, и они стали пить средства для мойки стекол, закусывая кактусовым мармеладом. После средства для мойки стекол перешли на яблочный уксус. Согревшись и расслабившись, мужичок представился:
- Живчик Ветхович Тараканько.
- Ай Запечкин!
- Очень ПРИЯТСТВЕННО.
- Мне тоже.
- Ты свалился с Луны, Запечкин?
- Да! А откуда вы знаете?
- По акценту... Я тоже с нее свалился.
- И с березы! - добавил АЗ.
- С чего я только ни сваливался . И с Великой Китайской стены, и с Биг-Бена, и с Царь-колокола... Всего не упомнишь и не перечислишь. С сеновала раз пятьдесят падал и столько же с самосвала...
- И давно вы на Голубой планете, Ветхович?
- ПОБОЛЕ ТЫЩИ лет. Лунобреки на Голубой планете живут намного дольше, чем у себя на Луне...
Кончился кактусовый мармелад. Два лунобрека, допивая яблочный уксус, закусывали мелками для травли тараканов.
И тут Живчик Ветхович Тараканько начал ГНАТЬ ПУРГУ - заговариваться:
- Как сейчас помню рассвет на Куликовом поле! Золотая Орда в злате, серебре, мехах!.. А-а-п, мы как дали оторваться Бонапарту! Но Гитлер не прав. И Клинтон тоже. Зазря он Монику обидел. Женщинам надо ножки целовать. Екатерина Великая меня жаловала и вообще бабочки меня любили. Особенно Анка-пулеметчица. Просто жуть! Не то, что эти две невесты-мымры с полосатыми мешками. Не дали Тараканько бананов березовых пожевать...
ТАМ-ТА-РА-РАМ! Живчик Ветхович свалился с печи. Окосевший АЗ недоуменно поинтересовался:
- Ты куда, брат?- потянулся к Тараканько и тоже кувырнулся с печи.
Через минуту из домика без окон и дверей на всю большую, шумную и грязную улицу разносился раскатистый с присвистыванием и бульканьем лунобрековский храп.
ГЛАВА 9.
МУХА
Ай лежал на холодной печи под мухой, точнее - пьяным. У него уже третий месяц продолжался запой. Пил АЗ все, что горит и не горит. Он был полностью гол, только галоши на ногах, и обе левые. Но Запечкину все равно - он под мухой, точнее - пьяный. Но муха тоже была. Она мешала Айю лежать на печи и плевать в потолок. Она - подлая зеленая муха - садилась на разные члены тела АЗа и больно их кусала. Ему же было в удовольствие лежать на печи и плевать в потолок. Он иногда даже доплевывал до перегоревшей, засиженной мухами лампочки и крякал от избытка чувств. А-а подлая зеленая муха на манер директоров, наполеонов, сдохторов... все портила. Она кусала и кусала.
Запечкин ни на шутку рассердился и заорал:
- Ты умрешь страшной смертью, подлая зеленая муха!!!
Но она почему-то не испугалась угроз. Продолжала настойчиво садиться на разные члены тела АЗа и зло их куса-а-ать. Ай, хоть и был под мухой, точнее пьяным, но изловчился и поймал подлую зеленую муху левой рукой.
Запечкин лежал на печи и плевал в потолок, а муха уже с час истерично жужжала в его пахнущем потом и чаем кулаке. АЗу надоели мухины вопли - это мешало спокойно лежать на печи и плевать в потолок и лампочку. Он аккуратно разжал кулак и с садистской нежностью оторвал сошедшей с ума пленнице одно крылышко. Потом - другое. Лапку, другую, третью, четвертую, пятую, шестую!.. Но удовольствие от казни Запечкин не получил. Тогда Ай плюнул мухе сначала в правый глаз, потом - в левый. Но это ему тоже не принесло радости. ШПОК! Он вспомнил, что когда пил 'Шанель ?5', то не закусывал. АЗ положил муху себе на язык и стал ее сосать на манер леденца. Потом съел и подумал: 'Муха - плохая закуска. Плавленый сырок 'Дружба' лучше!'.
АЗ покоился на ледяной печи под мухой, вернее, был пьяным. Но муха тоже была. Даже две! Одна в животе у Запечкина, другая прилетела с большой, шумной и грязной улицы через трубу домика без окон и дверей. Муха, подлая и зеленая, в два раза крупнее первой - казненной. Ай Запечкин с зеленой тоской поглядел на подлую зеленую слоновую муху и с горечью подумал: 'А-а-а, на Луне сейчас хорошо! Карраму цветет и абрамаю поспели... И девушки с самыми красивыми, с самыми загадочными и с самыми зелеными глазами я так и не встретил...'.
ГЛАВА 10.
ВОЗВРАЩЕНИЕ АЗа НА ЛУНУ
АЗ, сидя на трубе дома без окон и дверей, увидел девушку. Да-да-да! Ту самую. Его словно ветром сдуло с трубы.