Можешь ли ты ударить ребенка, который играет с твоей лучшей и
единственной -- почти НЕ -- игрушкой?.. А ведь он может сломать ее?..
Но когда ломает, он узнает и рад... Или вот -- он пускает по ветру
горящие самолетики твоих рукописей... Но ведь красиво, да?.. И потом,
когда разрывает, он ведь прочтет что-нибудь?.. А остальное... Стоит ли
остальное?.. Даже если ты знаешь, что стоит... Что ж, тогда напишешь
еще... Хотя это будет: другая книга.. Другая... Да и потом, ты можешь
и не смочь: еще... Но тогда: стоит ли делать что-нибудь, если потом не
можешь повторить?.. Даже если ты знаешь, что стоит. Только это и...

...А вот -- это уже на самом деле всерьез -- он играет с твоей
собакой. Любимой и действительно: единственной... И ты понимаешь, что
сейчас ей веселее с ним, чем с тобой... И он играет, а она бежит за
ним и исчезает за дверью... А ведь он наиграется и бросит, а она может
и не найти дороги назад. Испугается и не найдет... Даже если ты
держишь дверь открытой... А может и найти... А еще, может, ребенок
поумнеет, и тогда ей не надо будет искать дороги назад... Даже если
тебе кажется, что ребенок не поумнеет. По крайней мере так, как ты
знаешь... Но ведь сейчас им вполне хорошо... А собака у тебя любимая и
единственная... ...А он ребенок... Хотя ведь и ты, из общих
соображений, ничем не лучше его... Да и собак на свете много, многие
совсем не хуже твоей... хотя ты знаешь, что это неправда... А правда
то, что в открытую дверь может вернуться совсем не та собака. Даже
если и та...

Но дверь все равно остается открытой. Даже перед совсем железными и не
теми глазами и челюстьми. Даже перед совсем беспардонно играющими
детьми. Ведь дети же... Да и играть, быть может тоже надо... Хотя ты и
знаешь, что -- нет.

Только вот... всегда... хочешь -- входи... хочешь... А -- нет...
Взгляд... Чтобы всегда имела возможность обернуться... Дверь... Рука,
открытая перед талой водой... теченью не будет помех... Не будет...
Оттает ли?

май 86.