Фарбер Максим : другие произведения.

Кретьен де Труа. "Ланселот" и "Персеваль"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ланселот -- персонаж не дошедшего до нас кельтского (валлийского или бретонского) сказания. Роджер Лумис считал его воплощением солнечного бога Луга (он же Ллеу, он же Ллуд) с золотой рукой. (Ср. известный образ -- героя Нуаду в ирландских мифах). Бог-Солнце соперничает с Артуром за любовь Гиньевры, бьется с Темным рыцарем Мельвасом из мира демонов ("Горр"), а также добывает магическую Чашу Грааля (точнее, котел из серебра, служивший д\неизвестных нам сейчас священнодействий). Впрочем, существуют и альтернативные трактовки этого образа... Также поговорим о последнем романе Кретьена, закончить который помешала его смерть -- "Персеваль, граф Грааля"...
  ____________________________
  
  
  
  Ланселот, или Рыцарь Телеги
  
  Ланселот -- персонаж не дошедшего до нас кельтского (валлийского или бретонского) сказания. Роджер Лумис считал его воплощением солнечного бога Луга (он же Ллеу, он же Ллуд) с золотой рукой. (Ср. известный образ -- героя Нуаду в ирландских мифах). Бог-Солнце соперничает с Артуром за любовь Гиньевры, бьется с Темным рыцарем Мельвасом из мира демонов ("Горр"), а также добывает магическую Чашу Грааля (точнее, котел из серебра, служивший д\неизвестных нам сейчас священнодействий).
  Впрочем, существуют и альтернативные трактовки этого образа, возводящие Ланселота к сказочному персонажу -- принцу Ланселину (воспитание у фей на дне озера, спасение принцессы или королевы из тюрьмы в преисподней, и, как венец подвигов, вхождение в круг артуровских рыцарей: это все распространенные сказочные сюжеты).
  В настоящее время невозможно установить, каким был прототип Ланселота изначально. Наша цель, собс-но, состоит не в этом -- мы хотим рассмотреть, как представлял его Кретьен де Труа.
  Итак... Я прочел роман сравнительно недавно; в 2000-е, когда не было русского поэтического перевода, приходилось ограничиваться полунамеками -- то краткий пересказ сюжета в учебнике Б. И. Пуришева, то крохотные отсылки в "Жизни Мерлина" М. Стюарт... Все это будоражило воображение; хотелось узнать больше. Особенно меня интересовала сцена переправы по мосту, представляющему собой лезвие меча.
  Так вот -- ничего интересного. Просто Л. ползет в обнаженном виде по огромному мечу, соединяющему (через пропасть) Логр и Горр. Режется, ранится; а должен он все это перетерпеть ради дамы сердца. (Ну, короче, вы поняли. Типа Росомаха-Джекман с голым торсом. Да, да, эта тематика и в 12 в. канала).
  Вот первый момент, который меня при чтении неприятно задел. Второй же... Тут есть, как в неприличном анекдоте про Чапаева, один нюанс. 8-) Страна Горр, как явствует из романа, "мир иной" -- обитель нелюдей (кого-то типа темных эльфов, что ли. Собственно, в оригинальной валлийской саге -- до нас не дошедшей -- скорее всего таки были фейри. А их повелитель, злой рыцарь Мельвас ((у Кретьена -- Мелеаган)) обладал откровенно демоническими чертами).
  Но поскольку де Труа на момент создания "Ланселота" уже был стар и писал не для себя, а д/непритязательной публики, то... благополучно все эти соображенья похерил. В "мире ином" такие же люди, как и при дворе Артура. (Неумножение сущностей, называю это я. Или упрощение. Или -- сведение эпичного мифа к взаимоотношениям обычн. людей))
  Что сказать... Если б не эти два момента -- наверно, читалось бы по-другому. Но факт остается фактом: есть фэнтези, а есть фэнтезятина. 8-) Не зря этот роман в советское время не печатали.
  (Оценку, соответственно, не ставлю вообще).
  
   ______________________________
  
  Персеваль, граф Грааля
  
   В центре романа -- противопоставление двух рыцарей: наивного, неучтивого, но доброго душой (интроверт, короче. Несоциализированный от слова "совсем") по имени Персеваль, и благовоспитанного сэра Гавейна. Первый попал в странный замок, увидел там еще более странную процессию, когда перед увечным королем проносили магическое Копье и Чашу, называемую иначе "Святой Грааль". Он не спросил о смысле этой процессии, потому что слишком буквально понимает правила хорошего тона ("Не задавай праздных вопросов") -- а если бы спросил, то увечный король тут же исцелился бы, и вся страна преисполнилась благодати. Эта история до ужаса пресыщена всякими сантиментами (например, потом -- в диалоге с любящей и горячо сочувствующей, невзирая что рассерженной, девицей, к-я к тому же оказалась кузиной нашего рыцаря - выясняется: П. не просто так постеснялся спросить. Это было наказание от Бога за то, что ранее он он разбил сердце матери). Кретьен всячески подчеркивает шок Персеваля, то, что он, невольно согрешив, впал в отчаяние, годами не ходил в церковь (Бог заставил его забыть Бога, -- какова коллизия, а?!) В конце концов бедный парень, соблюдая все ритуалы и церемонии, кается; этим, видимо, и избывает свой грех. ("Быть необщительным плохо", -- как бы говорит нам де Труа, -- "но можно, обратившись к своей совести, как-то жить дальше").
  Что же касается праведника Гавейна, перед ним подобных проблем просто не стоит, ибо он -- цвет рыцарства. Достойный воин тоже попадает в очень необычную крепость, проводит там ночь на заклятом ложе, а утром узнает, что злые чары с замка спали. По тому, как описан дворец, читатель может сделать вывод, что это НЕ замок Увечного Короля -- дяди П. -- и, следовательно, подвиги нашего рыцаря НЕ связаны с добыванием Святого Грааля. Но, конечно, на сам. деле все наоборот. Хоть описания и не совпадают, да и больной король самолично на сцене не появ., по контексту очевидно, что это -- одно и то же королевство, а храбрец спасает его как бы в пику лузеру П.
  Дальше идут еще какие-то приключения Гавейна, но сие уже не так важно. Важна мораль: будь ты хоть триста тысяч раз добрый и хороший в душе -- это еще не делает тебя рыцарем, т.к. о людях судят по поступкам. (Но все-таки нельзя не признать, что чистый сердцем П. очень, ну ооочень симпатичен читателю. Хоть Кретьен и утверждает, что "не с ним" -- в действ-сти он... эээ... не только с ним. Персеваля жалко, но так и должно быть. Если бы его история закончилась хеппи-эндом, грош цена бы ему была как герою.
  Короче, против пошлого и низкопробного "Ланселота" (а тж. совсем не плохого, но, в общем, средненького "Ивейна") -- это уже прогресс. 8-)
  Потом было много подражаний и продолжений ("Передур, сын Эвраука", валлийская повесть, к-рая вообще не описывает похождений Гавейна-Гвальхмая, а сосредоточивается только на воинском пути и героическом становлении Передура ((Персеваля)) -- да, ему не удалось вылечить своего дядю, но он, как настоящий мужчина, отомстил ведьмам, кои некогда в прошлом изувечили старика. (Святой Чаши в этой версии нет -- есть отрубленная голова кузена П., за которого тот, собственно, и мстит. Эта голова, видимо, пришла из других валлийских сказаний -- автор повести плохо помнил оба сюжета, и спутал).
  Плюс еще "Парцифаль" Вольфрама Эшенбаха -- роман, который весь посвящен проблеме покаяния\избытия греха (П. таки удается вернуться в замок к дяде, и он таки спасает заклятое царство, задав сакраментальный колдовской вопрос). Как видим, у ренессансного гуманиста Вольфрама совсем другой подход, чем у куртуазного трубадура 12 в.; д\Кретьена сюжет о покаянии тоже важен, но играет вторичную роль.
  Словом, обычная и понятная ситуация. Продолжения\подражания -- самоценные литературные памятники, изучения всячески достойны но интереса к первоисточнику они, кншн, не затмевают. А смысл первоисточника, как я уже сказал, в этом: осуждение + однако же, и глубокая жалость к интровертам.
  8, 5\10. Если бы Кретьен не посвятил столько времени в конце малоинтересным подвигам Гавейна (лишним д\сюжета), было бы 9.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"