В фильмах, если происходят похороны человека достойного, любимого, честного, всегда идёт дождь, словно сама природа оплакивает потерю.
Забавная метафора. Сегодня она как нельзя к месту.
Высокий худощавый мужчина стоял вдалеке, сквозь дождь вглядываясь в раскопанную на кладбище землю. Очки с медного цвета оправой, сидевшие уверенно на горбинке его носа, были залиты, и время от времени мужчина протирал их клетчатым тёмно-зелёным платком. Его тёмный плащ, завязанный на пояс, от пропитавшей его насквозь воды был ещё темнее. Вокруг лило, как из ведра; дождь стучал, не переставая, с самого утра.
Подойти было... страшно. Не столь важно, что подумают о нём другие люди: с этими глупостями он расстался годы назад, - но что-то всё же не давало ему подойти. Какой-то барьер, которого он раньше не видел, но который всегда был там.
Для такого человека, как Джордан Мэн, не могло быть друзей: слишком опасно иметь их в мире, где одни люди могут убить тебя за секунду пулей, а другие - разбить на части ударом кулака. Эллиот был, таким образом, самым близким, кто мог сойти за друга. Несмотря на то, что они были по разные стороны баррикад, доктор Мэн никогда не считал его своим противником столько, сколько видел его оппонентом на ринге. Суть боя была не в запугивании и не в устранении - суть была в победе, и насколько Мэн мог знать, Эллиот принимал схватку с уверенностью.
Это был достойный человек, но подойти к его гробу всё равно было страшно.
Вокруг гроба, под зонтами и без них, собралась большая толпа, каждый - в чёрном костюме. Ни одной маски, ни одного пояса, повязки или доспеха.
В мире было два случая, где суперы могли собраться и вести себя, как обычные люди, без страха попасть под обстрел или услышать разрыв бомбы. Первым была ежегодная премия за заслуги перед обществом, частный аналог "Оскара" или Нобелевской премии: там, также в чёрных костюмах, многих суперов было не отличить от обычных людей.
Вторым были похороны супергероя.
Даже злодеи не хотят, чтобы их похороны стали похоронами их друзей и соратников. На это негласное правило со временем стали опираться обе стороны, и тех, кто ему не следует, не считают за людей даже отпетые убийцы.
Там, в толпе, ближе всего к закрытому гробу, сидели его родители и его невеста. Рядом с ними и позади - его друзья, соратники, а также люди, с кем ему приходилось встречаться по долгу службы: полицейские, которые знали его как Воробья лично, и пара агентов ФБР, работающих с суперами вроде него.
У всех нас есть грехи. Даже у его друзей, супергероев, PR-менеджеры которых создают самый благоприятный образ.
Гэрри, Сталь, - известный в узких кругах пик-ап-профессионал, изменял всем своим трём жёнам с более молодыми и красивыми девушками в туалетах клубов под действием различных наркотиков.
У Тони ДеМарко, Микро, на компьютере, в архиве под паролем из двадцати одного символа хранится несколько гигабайтов детской порнографии.
Джозефина - яростный клептоман с пристрастием к азартным играм, в долгах у нескольких крупных бандитов по всему городу.
Всё это исчезает на время, пока на их лицах маски. Они меняются, становятся теми, кем всегда хотели бы быть.
Эллиот же был собой, в маске он был или без неё, работал ли на улицах или на пользу правительства. Он помнил о своих ошибках, не допусках их для себя и старался помочь не допустить другим.
Забавная метафора, но здесь - к месту: словно природа оплакивает потерю.
Речь священника была уже прочитана, когда Мэн подошёл к гробу. Люди разбили на группы, перемешиваясь порой: кто-то уходил, кто-то менял собеседников; вели себя как на очередном "социальном событии", только атмосфера была ещё негативнее. Родителей и невесту Эллиота постоянно окружали, даже если говорили немного; для них это - не время для разговоров.
Многие лица в толпе были знакомы; кого-то можно было узнать по описанию. Если он не был знаком с ними лично, то, по крайней мере, знал, с кем имеет дело и чего можно ожидать. Поэтому когда к нему быстрым шагом направился один из мужчин, выкрикнув лишь гневное "Ты!..", Мэн лишь взглянул на него своим безразличным взглядом. Один удар. Это всё, на что он способен.
Через несколько секунд Мэн пришёл в себя, чувствуя под спиной холодную мокрую траву. Щека гудела, челюсть словно трещала, хотя всё было на месте. Нащупав очки и надев их обратно на горбинку, он медленно поднялся и взглянул на того, кто ударил его, - на того, кого уже держали двое других.
- Какого хрена ты здесь делаешь? А?! Кто дал тебе право приходить сюда, сукин ты сын?
Мэн лишь глядел на него.
- Думаешь, мы не знаем, кто ты такой?!
- Я думаю, вы знаете в точности, кто я такой, - спокойно ответил Джордан Мэн. - Я здесь не для того, чтобы беспокоить вас. Я в трауре.
- А, да ты сукин--
Мужчина едва не вырвался вперёд, вовремя удержанный.
- "В трауре"? Да ты чуть не убил его несколько раз!
- Такова наша работа, - ответил Мэн твёрдо. - Мы делаем то, что делаем, потому что считаем это необходимым. Воробей знал это не хуже всех нас. Но я здесь не ради маски. Я здесь ради Эллиота.
Потрясение, которое испытали люди, можно было почувствовать сквозь тяжёлый дождь.
- Я знал его. Мы выпивали кофе в одном и том же кафе каждое субботнее утро - так уж вышло. Я никогда не намеревался навредить ему, и мне жаль, что он поставил себя на столь опасный путь. Он был смышлённым человеком, и стал бы отличным учеником. Он был честен, открыт. Он заботился и переживал о тех, кто ему близок, и я надеюсь, однажды вы узнаете, через какие мучения он прошёл ради всех, кто собрался здесь сегодня. Он был достойным человеком и делал своё дело, как никто на берегах Колумбии. Можете поверить мне в этом.
Люди слушали его. На лицах многих был написан гнев - они знали, кто говорил - но они слушали.
- Поэтому сегодня, я в трауре, как и все вы.
Мэн взглянул на гроб, развернулся к нему, медленно зашагал. Прикоснувшись к холодной, медного цвета крышке, он произнёс тихо и низко:
- Надеюсь, он в лучшем состоянии, где бы он ни был сейчас.
Но его слова для многих были унесены дождём.
Опустив руку, он опустил и взгляд.
Подумал немного, развернулся.
Подошёл к невесте, блондинке ростом ниже него на голову.
- Мои соболезнования.
Она не приняла эти слова с радостью, но что-то на её лице смягчилось от этих слов.
И ушёл, запустив руки в карманы, не оглядываясь, сквозь ливень, под взгляды многих супергероев.