Супермаркет жил своей обычной суетой, пока парадные входные двери вдруг не закрылись наглухо. Двери были самораздвижные, хитро напичканные электроникой. Проблемы с ними возникали и до этого; приходил хмурый специалист, чаще всего один и тот же, доставал инструмент и, что-то бурча себе под не первой свежести нос, приводил электронику в порядок. Правда, такого, чтобы двери вообще не реагировали на вмешательство людей (пусть и некомпетентных), еще не было; а тут, перед самым часом пик, всем сотрудникам магазина, вместе с не успевшими исчезнуть главным администратором и директором, пришлось извиняться перед покупателями, отнимать у них товар и выводить всех по одному через складские помещения. Срочно был вызван специалист, который вскоре и приехал. Это был другой специалист, молодой и развязный; впрочем, никому не было никакого дела, кто там приехал. Этот другой явно не собирался здесь долго задерживаться, однако после сорока минут бесполезных манипуляций стал подавать первые признаки беспокойства, а еще через пятнадцать минут достал сотовый и стал кому-то названивать. Подошедший директор услышала следующее:
- Алло, Викторович? Кто у нас там последний выезжал на Минскую? Ну да, да - супермаркет... Гаврилов? А он где? Язву лечит? В запой, что ли ушел? Слушай, я тут ни черта понять не могу, все вроде бы в норме, а двери наглухо... Ладно, пусть я тупой, лишай меня премии, только давай сюда кого-нибудь поумней, люди в магазин зайти не могут...
Директор была женщина лет около тридцати, с несколько огрубелыми для ее возраста чертами лица. По натуре стеснительная и деликатная, она была вынуждена скрывать эти вредные для ее должности качества намеренно грубым обращением с окружающими. Со стороны порой выглядело несколько странно, когда она, спокойно и даже доверительно беседуя с продавщицей, вдруг ни с того ни с сего будто срывалась с цепи и начинала на нее орать, насколько позволяла прокуренная глотка. Прослушав вышеизложенный телефонный разговор, она подошла к специалисту и спросила:
- Вы когда двери почините? Вы понимаете, что сейчас самый наплыв покупателей? Мы вам за что деньги, в конце концов, платим? Кто будет убытки возмещать? Вы?
К концу тирады она уже значительно взвинтила себя и в ее голосе появились неприятные визгливые интонации. Специалист, несмотря ни на что, не потерявший своей развязности, однако все же приобретший довольно хмурый вид, тоже решил не сдерживать накопившихся эмоций и ответил в тон:
- Вы что на меня орете, гражданочка? Я сегодня за день так набегался, что мне никакой радости торчать здесь нет. Ну, не понимаю я, что за фигня с вашими дверями, как вы столько нагрешить успели, что они народ к вам не пускают. Сейчас приедет более опытный мастер, разберемся.
После полученного отпора в директоре проснулась врожденная стеснительность и она отошла от молодого человека, правда, тут же наорав на подвернувшегося под руку охранника, дабы восстановить душевное равновесие.
Действительно, довольно скоро прибыл обещанный опытный мастер, усталый и злой, и дверям была устроена настоящая экзекуция. Их раздвигали вручную, пытаясь оставить в открытом положении, пробовали все режимы, что-то замеряли, меняли и снова замеряли - все было бесполезно. Наконец, их в очередной раз насильно раздвинули и вставили между половинками кусок доски, а на самих дверях появилось объявление: "Осторожно! Не запнитесь о порог!"
С тем специалисты и уехали ввиду позднего времени, обещав вернуться завтра с утра пораньше. Наутро часам к девяти подъехала целая бригада из 4-х человек, у каждого по большой сумке в руке. Круглосуточный магазин снова пришлось закрыть, возле него начали толпиться зеваки, наблюдая за сложными действиями ремонтников, которые, никого не стесняясь, вовсю матерились после очередной неудачной попытки заставить двери работать. К десяти подъехал сам хозяин магазина, крупный мужчина со стрижкой "ежик", обсудил что-то сначала с директором, затем с интересом понаблюдал за судорожными перемещениями специалистов, после чего позволил себе выговориться:
- Что, ребятки, не получается? Что-что? Хреновина какая-то? Никогда такого раньше не было? Вы мне только про восстание машин ничего не говорите, ладно? В общем, так! Если через два часа магазин не будет работать, как ему положено, мало никому не покажется! Всю вашу контору на уши поставлю!
После чего хлопнул дверью "Volvo" и уехал. Ребятки закурили и призадумались. Наконец один из них сказал:
- Слышь, может... того... Гаврилова сюда подвезти? Может, он секрет какой знает? Да что толку по телефону ему звонить, он двух слов связать не может! В какой он там больнице лежит?
Ввиду полной безысходности предложение было принято. Через час привезли отвоеванного за литр коньяка Гаврилова, высокого сутулого мужчину с никогда не улыбающимися глазами и крупным с прожилками носом. По дороге он, видимо, успел переругаться со всеми, потому что вид у него был свирепый, а с носа на усы скатывались крупные капли пота. Не обращая внимания на насмешки изрядного количества зевак ("Гляди-ка, никак самый главный прибыл!"), он поднялся по ступенькам, подошел к дверям и... они разъехались в стороны. В толпе кто-то ахнул, кто-то засмеялся, а кто-то даже зааплодировал. Гаврилов прошел внутрь и, крайне раздраженно что-то бурча под нос, несколько минут щелкал тумблера, жал кнопки режимов, мял в руках провода. Двери послушно открывались и закрывались; и черт его знает, как и почему, но многим казалось, что проделывали они все это с... удовольствием, что-ли, легко и бесшумно. Гаврилов, ожидая некоего подвоха со стороны коллег, еще немного потоптался у дверей, затем пожал плечами и стал спускаться к машине. Коллеги же, ощущая себя полными идиотами, по одному подходили к дверям, проходили внутрь, выходили обратно, не обмениваясь никакими репликами и мечтая только об одном: как можно скорее убраться отсюда.
Инцидент вскоре получил довольно широкую огласку, благо свидетелей хватало. Местная пресса подала все это без особой изюминки, как-то очень уж скучновато, зато в одном из не самых последних по значимости и читаемости центральных изданий вскоре появилась прелюбопытнейшая статья, автор которой утверждал, что любовь - это не только взаимодействие между биополями, но также и между био- и электромагнитными полями; и что не так уж редки случаи, когда эти поля полностью совпадают по своим параметрам. Выходило, что двери просто- напросто ... влюбились в Гаврилова, ну, не влюбились, а, скажем, как говорилось в статье, оказались с ним на одном энергетическом уровне, - на том самом уровне взаимного проникновения, от которого людей корежит и они творят черт знает что, - соскучились и сами устроили себе свидание. Было еще много чего интересного в этой статье, например, о единстве и гармонии во Вселенной; впрочем, желающие могут прочитать ее сами: называется она "Неживая любовь" и наверняка есть в Интернете. Гаврилов газет не читал, Интернетом не пользовался, телевизор не смотрел, а слушал радиоприемник. Больше всего ему нравилась радиостанция "Эхо Москвы", хотя, как всякий истинный русский пьющий человек евреев он недолюбливал. После той истории его никоим образом не корежило и никакой тяги повидаться с дверьми он не испытывал, а когда по телефону солидный голос предложил ему приехать в Москву и пройти обследование, то голос был послан куда подальше. Гаврилов за всю свою жизнь любил только две вещи: покой и одиночество, а возникающую вдруг ниоткуда тягу к чужим биополям глушил водкой. А уж натиск электромагнитных полей он выдерживал и без всякой водки.
А двери после того памятного свидания фокусов больше не выкидывали, открывались и закрывались, как положено, только иногда вдруг замирали на полпути, словно о чем-то задумавшись.