Аннотация: о воинском долге, патриотизме... и об их последствиях.
Наверное, нет такого солдата, который в минуты, так скажем, нехорошего настроения не материл бы штабную сволочь, которая пороху не нюхала и вообще...
Но, поскольку Игорь был в настоящий момент водителем сугубо гражданским, а настроение было всё тем же - то ворчливо-ругательные мысли были обращены в адрес складских работничков.
"Ну, ещё бы! Они ж до самого конца смены могут свободно туи пинать. И дела им нет, что ты торопишься, что б пораньше загрузиться да пораньше выехать, да через город проскочить, пока пробок нет... а вот те хрен! - подумал город, - мне уже за триста лет, у меня без пробок не проскочишь... анекдот, да и только. И не надо мне говорить, что нервные клетки не восстанавливаются, что не надо нервничать, что гнев ухудшает кровоснабжение мозга. Я всё это прекрасно знаю. Но, когда ты планировал загрузиться в семь и выехать в половине восьмого, а из-за этих учкудуков-грузчиков и тупорылой кладовщицы..."
Игорь посмотрел на часы, невозмутимо показывающие половину одиннадцатого.
Светофор, стоявший во главе колонны машин, в очередной раз подмигнув горестно зелёным переключился на красный.
"И вот так у них всегда, - думал Игорь, смотря на стоящие перед ним легковушки, - задачка по арифметике: зелёный свет горит тридцать секунд. Современный легковой автомобиль за это время может трижды разогнаться до сотни. Вопрос: почему ж за это время они и до сорока толком разогнаться не могут? Ладно, у меня в будке тонн пять бывает - еду не спеша, грузовики вообще от лихой джигитовки отучают, не в том суть. Вот только в момент троганья с места ощущение возникает такое, будто во все эти новомодные легковушки если не пять, то уж по паре тонн загружено. Стыд и позор! Маленький лёгкий монстр, у которого лошадей под капотом - на вольво ф12 хватит - а с места трогается как древний запорожец-ушастик"
Колонна машин продвинулась вперёд метров на двадцать. Грузовик Игоря - проделал то же упражнение.
"Всё-таки во всём нужно видеть хорошее, - подумал Игорь, когда недолгое продвижение завершилось, - передачу врубить на этом чуде не нашей техники - как в носу поковырять. Это не зил в предсмертном состоянии, времён начала трудовой карьеры, где все действия - только с треском и лязгом. Да... на том одре по таким пробкам ползти - пытка была б. Впрочем, тогда нынешних пробок не видывали... а это ещё что? Вернее, кто?"
Из высокой кабины видно было, как между рядами замерших в пробке машин кто-то передвигается неспешно.
Этим "кем-то" оказался солдат (форма на нём была военная) без обоих, примерно по колено, ног.
Присмотревшись, Игорь разглядел лицо инвалида. В принципе, самое обычное лицо, не считая взгляда.
"Я ж за вас на войне кровь проливал, обеих ног лишился, что ж ты, сука, денег для меня жалеешь? - как бы говорил тот взгляд, - Да если б не я, ты сейчас хрен бы на машине тут ездил! Что ж вы, падлы, жмётесь?"
"Это ты не по адресу, браток, взгляды тут выдаёшь, - подумал Игорь, - тебе бы так на властей наших посмотреть, да на генералов, которые на твоей крови мерседесов себе напокупали. Да не просто посмотреть, а чем-нибудь повесомее взгляд подкрепить. Вроде пулемёта. Это ж где ты у нас воевал? Для Афгана - молод будешь, стало быть - Чечня".
Инвалид всё так же медленно двигался вдоль рядов автомобилей. Игорю было не слышно, разумеется, но почему-то казалось, что он слышит, как скрипят давно не мазаные колёса коляски. Размеренно так и уныло: Хррии! Хррии!
"Да, - думал Игорь, - служба родине, - это почётная обязанность... вот только отношение к тем, кто превратился в отслуживших своё, у дорогой родины достаточно свинское. Отличный пример для подрастающего поколения. Молодые люди не хотят служить, уклоняются от призыва... а ты вот, браток, - Игорь посмотрел ещё раз на солдата в кресле, который круто развернулся на месте и покатил между машин обратно к светофору, - от призыва не уклонился, не закосил, отдал родине долг, с ногами в придачу - и что ты теперь имеешь? Кто ты теперь? Наглядный пример молодёжи: вот что бывает с людьми, отдавшими долг родине. Посмотрев на тебя - многие люди добровольно в армию захотят?"
Игорю вспомнился умерший дед, прошедший всю войну, который в конце восьмидесятых, не смотря на далеко не богатырское здоровье и сухой закон начал сильно пить.
"Тоскливо мне, Игорёш, говаривал тогда ему дед, - мы ж ведь тогда за что воевали? За Родину, за Сталина! За счастье будущих поколений... а теперь что? И Сталина нет, и счастья не заметно. Да и родина рушиться начала. И за что ж мы, выходит, воевали? За нищету свою и сахар по талонам?"
Спиртное, отличавшееся качеством, как дед здоровьем, в итоге последнего и довело. Игорь помнил, как дед, в драных трениках и майке, сидя перед экраном древнего тв смотрел, как спускали красный флаг с кремля.
-Всё, Игорёш, доигрались... только и сказал тогда дед.
Сзади послышался нетерпеливый гудок. Оторвавшись от воспоминаний, Игорь проехал ещё пятнадцать метров.
Стоило машинам замереть, как инвалид вновь начал своё продвижение между рядами.
" Да, браток, - думал про него Игорь, - дед воевал за Родину, за Сталина, - а ты за что воевал? За яхту абрамовича? За мерседес грачёва? Если, конечно, воевал, а не по пьяни под трамвай попал, вырядившись в камуфляж для жалостливости".
Хррии! Хррии! - вертелись колёса коляски.
"Но если ты действительно воевал - что ж ты тогда до такого дошёл? Фронтовик, боец! - думал Игорь, - Унижаться ради денег - не стыдно? Хотя... чего тебе стыдиться, с другой-то стороны? Пусть стыдятся те, кто тобой сначала задницу свою прикрыл, а потом выбросил, как хлам. Показав всем, всем своим гражданам, что будет, если сражаться за любимое государство, не щадя себя. И невольно вопрос в голове рождается: а стоит ли сражаться за такое государство, пусть даже и называющее себя родиной? А самое неприятное, что ведь призовут - и никуда не денешься. И отвоюешь своё, насколько здоровья и удачи хватит. Геройски отвоюешь - иначе ж мы не умеем, потому как чужое раздолбайство - благодатная почва для героизма. А потом вернёшься с войны - и поймёшь, что всем на тебя плевать. Государству, которое ты защищал - плевать, и нынешнему поколению - плевать, да и будущим поколениям, за счастье которых и так далее - в общем-то, тоже. И за что ж тогда воевать?"
Инвалид подъехал уже достаточно близко. Игорю были хорошо видны обрубки ног в камуфляжных штанах, и правую руку внезапно свело, заныло чуть выше локтя.
"А ведь перебило б тогда, в 83-м кость - оттяпали б руку и хрен бы я сейчас шоферил, - подумал Игорь, - что б я тогда делал? Уж не побирался б наверное... а если как ему - обе ноги? Мда... Мог ведь я тоже довоеваться. Повезло, что руки-ноги целы остались. И за что я тогда воевал? За счастье Афганского народа? Или за страну, которой сейчас нет? За что? "
Пробка как-то ни с того ни с сего начала двигаться всё быстрее и быстрее, и вскоре грузовик Игоря уже катил по трассе. Давно уже инвалид остался позади, а Игорь всё думал.
"Нет уж ребята, - думал он, - если, не дай бог, придётся воевать - то уж лучше воевать за честь свою солдатскую. За своих воевать. И хрен с ней, с пенсией, хрен с ним, с абрамовичем. Уж солдатскую честь никому у нас не отнять"