Воспоминание о Детстве
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Тридцатого апреля **10-го года, в 21:00 по московскому времени, борт 330024 вылетел из Санкт-Петербурга с (число) членами экипажа и сорока пассажирами на борту и лёг на курс по направлению в ***ов.
Полёт проходил нормально, без каких-либо эксцессов.
Ниже прилагается расшифровка переговоров пилотов с бортового самописца примерно через три часа полёта:
КВС: -Кофейку бы сейчас... (щёлканье тумблера) Нина, сделай нам кофе пожалуйста.
Голос стюардессы: -Как обычно?
КВС: -Да, со сливками. (щёлканье тумблера), - Вот вроде как перед вылетом десять часов подушку давил - а всё равно глаза слипаются.
ВП: -Это у тебя нервное.
КВС: -Нервное наверное... сколько нам ещё осталось?
ВП: -Часа два.
КВС: -А поточнее нельзя?
ВП: -Сань, а на кой тебе точность? Ты ж этот аэродром знаешь не хуже меня. По любому там минут двадцать будем круги нарезать, пока посадку разрешат.
КВС: -Это точно, мозги они любят компостировать.
(ритмично повторяющийся зуммер)
ВП: -Блин, правый движок встал!
КВС: -Высота?
ВП: -Восемь ровно.
КВС: -Попробуй перезапустить, я пока тяги добавлю...
(зуммер, щёлканье тумблеров)
ВП: -Зараза!
КВС: -Ещё разок, должен пойти!
(зуммер, щёлканье тумблеров)
ВП: -Высоту теряем, Сань (зуммер, щелчки, скрип, неопределённый шум) - давай, зараза! Ну-ну-ну...
(зуммер умолк)
КВС: -Слава те господи...
ВП: -Пошла, родимая... Саш, семь ровно
КВС: -Сколько?!
ВП: -Семь двести.
КВС: -А у тебя прибор не врёт?
ВП: -Вообще - нет. Саш, если не веришь - на глазок проверь.
КВС: -Ничего себе... у нас тут что - американские горки?!
ВП: -(неразборчиво)...знает.
КВС: -Надо доложить. (щелчок) борт три-три-ноль-ноль-два четыре вызывает диспетчера.
(шипение, треск)
КВС: -Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре вызывает диспетчера, приём.
(шипение)
Женский голос: -Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, диспетчер, ***вель-контроль, слушает, что у вас?
КВС: -***вель-контроль, говорит борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, у нас был останов правого двигателя, потеря высоты до семи двухсот, выходим на восемь сто, приём
Женский голос: - борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, говорит ***вель-контроль, я вас поняла, в вашем районе сейчас чисто, набирайте высоту и выходите на эшелон восемь сто.
КВС: -***вель-контроль, говорит борт...
(ритмичный зуммер)
ВП: -Ах ты ж блин!
КВС: -***вель-контроль, говорит борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, у нас внештатная ситуация, повторная остановка правого двигателя, возможна новая потеря высоты, как поняли, приём?
(щёлканье тумблеров, ритмичный зуммер)
Женский голос: -Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, говорит ***вель-контроль, я вас поняла. Ближайший к вам аэродром от вас в получасе лёта, в ***енске. Попытайтесь дотянуть.
ВП: -Да что ж такое-то! (зуммер, щёлканье тумблеров)
КВС: -***вель-контроль, говорит борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, как в ***енске с погодой, они смогут нас принять? Приём.
ВП: -Сань, высоту теряем!
(шум, зуммер)
КВС: -***вель-контроль, говорит борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, вы нас слышите?
ВП: -Саня, уже пять восемьсот, тяги добавь!
КВС: -Откуда добавить, Лёш? Рожу я её что ли?! Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре вызывает диспетчера! Вы нас слышите? Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре вызывает диспетчера!
(зуммер, щёлканье тумблеров)
ВП: -Не хочет, гадина... Саш, высоту теряем, надо до ***енска тянуть!
КВС: -***вель-контроль, говорит борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, вы нас слышите? Да что ж за хрень такая! Что у нас, ещё и связь кувырнулась!
Голос стюардессы: -Ваш кофе, Александр Иванович.
КВС: -Нин, какой кофе?! Поставь пока, не до него сейчас.
ВП: -Саш, высота пять четыреста.
КВС: -Неслабо так провалились. И что? Ты предлагаешь курс поменять и на ***енск лететь?
ВП: -А у нас что, много вариантов?
КВС: -Вариантов нет, Лёш, как и связи с диспетчером... да ещё и тяги не хватает... ч-чёрт, меняем курс, направление на ***енск для вынужденной посадки - а там посмотрим. Я попробую с диспетчером связаться, а ты попробуй ещё разок движок запустить.
ВП: -Да я уж заколебался пробовать - не хочет работать, вражина!
КВС: -Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре вызывает диспетчера, приём. (шипение, щёлчки тумблеров, зуммер) -Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре вызывает диспетчера, приём. Лёш, ты зря ругаешься, попробуй поласковей, техника - она не любит, когда на неё злятся.
ВП: -Может, её ещё и поцеловать? (зуммер, неопределённый треск) Не запускается... так, до ***енска у нас двадцать две минуты лёту, а высота - всего пять.
КВС: -Хочешь сказать, что к ***енску мы прямо на полосу прилетим?
ВП: -Если раньше на пути берёзку не встретим - то да.
КВС: -Типун тебе на язык!
ВП: -Да хоть геморрой! лишь бы дотянуть.
КВС: -Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре вызывает диспетчера, приём. (шипение, зуммер) Лёш, температура в движке растёт!
ВП: -Не понос, так золотуха... ну, блин, Саш, ну почему их только два у нас?
КВС: -А тебе сколько надо? Восемь?
ВП: -Да хотя бы четыре.
КВС: -Мечтать не вредно, Лёш... борт три-три-ноль-ноль-два-четыре вызывает диспетчера, приём...
ВП: -Сань, высоту теряем!
КВС: -Да я уже в курсе.
ВП: -Это ты раньше был в курсе, а теперь мы в полной жопе! Три четыреста!
КВС: -Лёш, не паникуй! Надо движок охладить.
ВП: -А ты уверен, Саш, что мы потом на одном движке высоту набрать сможем?
КВС: -Вообще, современные двухмоторники должны и на одном движке нормально лететь.
ВП: -Саш, ты не путай, современные - это одно, а наш сарай на два года старше твоей дочки. Так ты уверен, что вытянем?
КВС: -Я в другом уверен, Лёш. В том, что если я на полной тяге буду движок держать с таким перегревом - то мы до ***енска точно не долетим. Лучше скажи, отчего у нас правый встал?
ВП: -Откуда я знаю? Три триста.
КВС: -Ну, были какие симптомы? Перегрев, падение давления...
ВП: -Саш, какая разница? (щёлканье тумблеров, ритмичный зуммер) нам главное сесть - а там пусть эксперты разбираются.
КВС: -Сесть, говоришь? Лёш, посмотри по карте, что сейчас под нами?
(ритмичный зуммер, шуршание, щелчки)
ВП: -Под нами лес... Саш, ты хочешь сказать, что до ***енска мы можем не дотянуть?
КВС: -Да, нет, спросил на всякий случай. Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре вызывает диспетчера, приём...
Женский голос(другой): -Диспетчер, ***вель-контроль слушает. Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, что там у вас происходит?
КВС: -Говорит борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, у нас внештатная ситуация, отказ правого двигателя, идём на высоте две восемьсот курсом на ***енск, нужна свободная полоса для аварийной...
(громкий постоянный зуммер, крик второго пилота)
ВП: -Твою мать!
КВС: -Лёш, перезапускаем, скорее!
Женский голос: -Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, что случилось?
(Громкий зуммер, щёлканье тумблеров)
КВС: -Ну давай, родимая, давай!
ВП: -Ну же!
Женский голос: -Борт три-три-ноль-ноль-два-четыре, что случилось, ответьте? -Борт три-три-ноль-ноль... (шипение, голос обрывается, громкий зуммер сменяется прежним ритмичным. щелчок)
КВС: -Ну наконец-то... (щелчок тумблера) Нина, подготовь пассажиров, у нас аварийная посадка намечается!
ВП: -Сань, куда садиться-то? Под нами лес!
КВС: -Ну хоть какое-нибудь поле или болото есть там?!
ВП: -А если и есть - ты его увидишь?!
КВС: -Лёш, садимся без вариантов! Тяги с гулькин нос, если левый движок опять встанет - то грохнемся как куль с дерьмом! А так хоть какой-то шанс!
ВП: -Чёрт...
КВС: -Начинаем снижение с заходом на аварийную посадку.
ВП: -Высота восемьсот.
КВС: -Снижаем скорость. Закрылки?
ВП: -Выпущены. Высота шестьсот. Крен на правый борт пять градусов. Сань, шасси?
КВС: -Всё равно оторвёт... на брюхо сажаем. Прожектора!
ВП: -Включены! По курсу - непрерывный лес! Сань, в десяти километрах какое-то шоссе обозначено!
КВС: -Думаешь, дотянем?!
ВП: -Да всяко лучше, чем на ёлки! Высота четыреста! Крен на правый борт три градуса! По тангажу - два!
КВС: -Господи, ну хоть бы какой лужок...
(громкий непрерывный зуммер)
КВС: -...ляя!
ВП: -..здец... высота триста.
КВС: -да что ж за..!
ВП: -Двести, сто пятьдесят, полста, ...ля!
КВС: -Лёша, держись!
ВП: -Деревья!
КВС: -Нет!
***
То, что произошло потом, командир так и не смог понять. Его пальцы сжимали штурвал, глаза он зажмурил, ожидая последнего удара. Но вместо этого командир почувствовал, как голова его закружилась, тело словно налилось свинцом, потяжелело - а затем стало как ватным. Командиру казалось, будто он куда-то падает, переворачиваясь в воздухе, в его ушах стоял сплошной, пульсирующий шум. Затем был толчок, скрежещущий звук снаружи - и тишина.
Командир громко сглотнул редкие капли слюны.
Открывать глаза не хотелось.
Затем командир услышал:
-Сели... Саш, сели!
Командир открыл глаза.
Темнота.
-Саш, сели! Ура!
-Лёш, не дёргайся!
-А чего так?
-Ты уверен, что мы на земле?
-Не в небе - точно, а что?
-А то, что мы можем висеть на верхушках деревьев и от резких движений можем с них рухнуть.
-Да не, Сань, не похоже... - второй повертел головой, всматриваясь через стекло кабины -Деревья вроде в стороне растут.
-Где ты их видишь? А, да, действительно... ну, Лёша... неужто мы и вправду сели, а?!
-Нет, блин! Мы в воздухе зависли! Фу-у ты блин... сели... Сань, а чего темень такая?
-Во-первых - ночь, во-вторых, похоже, вся электрика отсохла... так, у нас никакого пожара нет?
-Незаметно... а как там салон, пассажиры?
Командир щёлкнул тумблером. Эффекта это не произвело никакого.
-Твою ж мать... Лёш, у тебя фонарик есть? - спросил он, отстёгивая ремни.
-В телефоне если только... на, держи.
-Что - держи? Пойдём, будем эвакуацию проводить.
***
Вскоре пассажиры уже плотной группой стояли на земле, кутаясь в одеяла. Положение было неприятным, но не смертельным. Самолёт не горел и даже не дымился. Тишину нарушало лишь пение (если его так можно назвать) кукушки и стрекот редких кузнечиков.
-Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось? - тихо произнёс Командир.
-После такой посадки - только успевай считать, - усмехнулся Второй.
-Да... считай, второй раз родились, Лёш.
-Это точно. Ну что, надо людей на подмогу звать, - сказал Второй пилот.
-А где ты их найдёшь? - ответил командир, -Придётся дождаться утра.
-Не придётся, Саш. Вон, гляди!
Командир посмотрел в указанную Вторым сторону.
Среди темноты явно виднелись два огонька, святящих туда-сюда.
-Кто-то с фонариками идёт, - сказал Второй, доставая мобильник и включая фонарик на оном - Эй, мы здесь!
-Телефон разрядишь, - сказал ему Командир.
-Да и плевать, всё равно тут связи нет, - ответил второй, сигналя фонариком.
Ночные огоньки перестали рыскать и, подпрыгивая, стали приближаться к ним.
-Заметили, - удовлетворённо сказал Второй.
Вскоре огоньки приблизились. Двое мужчин, держащих в руках фонарики, остановились в пяти шагах от самолёта, недоумённо осматриваясь, водя лучами света по фюзеляжу. Один из местных был в длиннополом прорезиненном пастушеском плаще, а второй - в куртке и кепке. На ногах у обоих были высокие сапоги.
-Здароу, - сказал один из подошедших (тот, что был в плаще) Командиру, - вы откуль узя'лись?
-Здравствуйте, - ответил Командир, - с неба свалились. Вынужденная посадка у нас.
-Ну! - удивлённо сказал местный, - те многа вас?
-Человек сорок.
-Ну... Гриш!
-Чё?
-Давай, бяги у дярёуню, подымай тамока усих, кажи - самолёт аварийно призямлиуси, надоби приютить да накормить.
-Может, не стоит среди ночи-то будить? - сказал Командир, мы уж и тут как-нибудь...
-А, тишей ты! Кто сейчас спить! - местный махнул рукой - Такей грохот стояу - нягож, уся дярёуня проснулась... так, значится, сорок чаловек... - он задумчиво пошевелил губами - примерно по два - по три на хату будет. Ничох, разме'стетесь! Мяни Коля завуть, Николай, значит, - он протянул руку вперёд.
-Александр, - сказал Командир, пожимая руку.
-Алексей, - сказал Второй, в свою очередь протягивая руку.
-Очень приятно, - Николай пожал руку Второго. Значит, что... сейчас Гриша ве'рнеться - и мы уси прямо по дярёуне и по'йдем, а тамака кто сколько смогеть - столько и приютить.
-А у самолёта кто останется? - спросил Второй
-А зачим?
-Надо ж дежурить кому-то, - сказал Командир.
-Да ни, не надоби ёно! - сказал Николай, - У нас, вона-ка, сеялка у поли с вясны стоить - нихто к рукам ни прябрал, а уж вашу-то технику - и то нихто ня тронить, ёна ж у нас у хозяйстве не надоби.
Тем временем вернулся Гриша и вернулся он не один. Вместе с ним к самолёту прибежало чуть не всё население деревни. План Николая пройти через деревню, распределяя нежданных визитёров по домам - провалился. Набежавшие местные наперебой звали пассажиров к себе.
Кукушку было уже не слышно за повисшим над поляной людским гомоном.
-Ходите ко мне, у мяни хата большая - уси уместитесь!
-Ой, а вещи! Вещи-то как же?
-Ахти мне, родненькие, как же вы так?
-Да куда ёны денуться?
-У меня ж как предчувствие ж было!
-И уси ж целы!
-Да я только задремал - и тут как всё затряслось!
-Авой-авой! Это вам надоби свечку сходить поставить!
-А ты думаешь - поезда без аварий ездят?
-Да ничох, потеснимси. У мяни с вечера щи, можа щё и тёплы.
-Найдёшь их теперь, лазить будешь в потёмках там, да?
Собственно, кончилось всё тем, что пассажиры разошлись по избушкам. Командир, стараясь соблюсти своего рода приличия, попытался было остаться - но ночь была достаточно холодной, а форма - недостаточно тёплой. И потому вскоре Командир со Вторым уже шагали вслед за небольшого роста сухонькой - и в тоже время подвижной старушкой.
-Вот тутока вы осторожнее, стёжка троху внаклонку идеть, - говорила старушка, проходя мимо широкой, отражающей звёзды, лужи.
-Не заблудимся, Федора Степановна? Темно.
-А нягож, я ж тутака усе стёжки по стольки раз изтопала - и не сосчитать! Да мы уж и прийшли - тутока у мяни под горочку, осторожно, не осклизнитясь.
Командир со Вторым, стараясь аккуратно ступать по мокрой траве, спустились к стоящей чуть ниже дороги избушке. Вслед за старушкой они прошли по некрытому крылечку, вошли в сени. Входная дверь в хату протяжно заскрипела.
Хозяйка привычно щёлкнула выключателем. Лётчики невольно зажмурились.
-Вот тутока к печке са'дитесь на лавку, разувайтеся - Старушка прошла к старому невысокому советскому холодильнику - и тут только командир заметил, что она шла босиком.
-Федора Степановна, и не холодно вам так ходить?
-А ничох, я к тоему привыкла. Не зима чай... Авой-авой-авой, чем же вас накормить-то! Ничох же горячего и нетути! Можа, вам хлеба со смятанкой дать, аль чайку вскипятить?
-Тёть Федора, а можно нам и того и другого? - спросил второй.
-А нягож, можно и так. Вы к столу-то, к столу-то проходите.
Хозяйка быстро орудовала у стола. Нарезав хлеб, она достала полуторалитровую банку, наполнила её водой из стоящего возле русской печи бака - и погрузила в банку здоровый кипятильник.
Впрочем, Командир чая не дождался. Кое-как подкрепившись хлебом со сметаной, он почувствовал, что если сейчас же не ляжет и не уснёт - то упадёт и уснёт прямо здесь.
Федора Степановна провела его во вторую комнату. Командир прошёл к небольшому дивану, на ходу снимая лётный пиджак. Хозяйка не успела и подушку с простынёй принести - а лётчик уже спал, неуклюже подложив под голову диванный валик.
***
Утром следующего дня Второго пилота разбудила муха. Она нагло спикировала ему прямо на нос. Второй, поморщившись, насекомое прогнал - но муха начала кружить над постелью, противно жужжа, а затем вновь села на лицо Второму - на этот раз на щёку.
Борьба с мухой успехом не увенчалась. Второй укрылся было одеялом с головой - но так было излишне жарко и душно.
Хрипло чертыхнувшись в полголоса, Второй сел на постели.
Всю ночь ему снилась какая-то ерунда. Сначала снилось, будто он опять пришёл в школу, сидит там за неудобной тесной партой и пишет какую-то контрольную, при этом, не имея ни малейшего представления, что это за контрольная, что за предмет и какого, собственно, лешего он опять в школе, если он её закончил вот уж скоро как двадцать лет?
Потом Второму приснилось, будто он выходит из дома, что бы сесть в самолёт, почему-то оставленный у подъезда - и с ужасом обнаруживает, что самолёта на месте нет, что его кто-то угнал. Во сне Второй в панике бегал по улицам, пытаясь самолёт найти - и нашёл его, уже идущего на взлёт, догнал, ухватился за крыло, некоторое время летел, в это самое крыло, вцепившись - а потом сорвался и провалился во тьму, да так, что в ушах зашумело.
А уже под утро, незадолго до появления мухи, Второму приснился сон, будто он сидит неподвижно в кабине самолёта - того самого, на котором они вчера совершили аварийную посадку - и при этом как бы смотрит на себя со стороны. И видит, что глаза у его "второго я" плотно закрыты, руки безжизненно лежат на коленях, а по щеке течёт тоненькая струйка крови.
"Приснится же!"
Второй встал с кровати, натянул висевшие на спинке форменные брюки, и, отодвинув отделявшую постель от остальной комнаты занавеску, огляделся.
Комната в избушке оказалась весьма просторной. Четыре окна были плотно занавешены белыми тонкими занавесками в красный цветочек. Между двух окон у стенки стояло трюмо, а рядом с трюмо - небольшой прямоугольный стол, покрытый зелёно-белой клеёнкой. Второй стол, над которым висела небольшая икона, стоял в углу. На этом, покрытом простенькой тканевой скатертью столе, размещался массивный телевизор, накрытый цыганской шалью.
Между двух других окон у стены стояла тахта, на которой вчера (вспомнил Второй) так внезапно уснул Командир. Сейчас тахта была, впрочем, пуста, как и постель хозяйки, размещавшаяся у входа в комнату. Между постелью и тахтой стояло здоровое деревянное кресло, на сиденье которого лежали несколько буханок (с десяток примерно) чёрного хлеба
Второй аппетитно вдохнул кисло-сладкий хлебный запах, неторопливо осмотрел лежавшие на крашеном дощатом полу длинные, явно самотканые, половики, пробежался взглядом по массивному, тёмно-красного цвета шкафу и обшитой серым металлом печке-голландке. Протяжно зевнув, посмотрел на своё отражение в трюмо и решил одеться, что называется, по форме.
Через пять минут, толкнув белого цвета дверь, Второй вышел в кухню.
Здесь окон было всего два, и одно из них было практически полностью перекрыто ветвями растущей за окном яблони. Зато через второе окно лился яркий свет утреннего солнца. В его лучах кухня выглядела совсем не так, как вчера ночью. Второй осмотрел здоровенную русскую печь, резной буфет, старомодный низкий холодильник, стоящий у заросшего окна стол, за которым они вчера ужинали и длинную, одним концом стоящую вплотную к печи скамью, уставленную всякими чугунками-сковородками.
Висевшие на стене рядом с холодильником ходики с гирькой показывали без двадцати восемь.
Второй подошёл ко входной двери, не без труда отыскал среди выстроившейся вдоль стены в шеренгу разнообразной обуви свои ботинки, обулся, вышел в тёмные сени. Там он едва не поскользнулся на наклонном полу, толкнул от себя ещё одну дверь и вышел во двор.
Первое, что второй услышал - это громкий звенящий гул. Сотни и сотни мух и прочих крылатых насекомых сорвались со своего места, напуганные внезапным появлением человека. За исключением, разве что, тех летунов, которые и так находились в воздухе.
Двор был покрыт невысокой травой, по которой с важным видом бродили куры с петухом. Напротив избы лётчик увидел длинный, под общей крышей, сарай со множеством дверей. Обойдя же быстрым шагом сарай, Второй наконец-то увидел вожделенный сортир - небольшую деревянную будку с дощатой щелястой дверью.
Сделав дела, Второй аккуратно обогнул росшие у сортира заросли крапивы. Собственно, теперь можно было не спешить. Хозяйки нигде не было видно. Лётчик зашёл в огород, чисто машинально сорвал пару гроздочек красной смородины. Потом спохватился, что не следовало бы тут самоуправничать - но было уже поздно. Ягоды были сладки на вкус.
Становилось жарко. Второй оглядел огород: пара яблонь, вдалеке - пара кустов крыжовника, по одной грядке огурцов и клубники, ещё по полгрядки было отведено под капусту и лук - а остальное пространство огорода было почему-то отведено под свеклу. Укроп и мак в огороде так же имелись - но росли эти самые растения достаточно хаотично - очевидно, будучи самосейками.
Второй подошёл к пузатой деревянной бочке с водой для полива, зачем-то посмотрел в неё, и вышел из огорода.
Надо сказать - вовремя. Не прошло и минуты, как во двор с дороги спустилась хозяйка.
-Доброе утро, тёть Федора
-Доброе, доброе. Ну, как вы тутока? Я вон тольки корову у поле звела
-Да вот... тёть Федора, а куда Александр Иванович ушёл?
-Старшой-то ваш? Авой, я-т думала, что ён и до вечера проспить - а ён с самого у'тра подня'лси, я ещё тольки корову пойшла доить. И ён з хаты выходить. "Пойду, - гово'рить - на самолёт глядеть". Еле я его уговорила погодить троху. Трава, говорю ему, ещё дюже мо'кра, у росе - куды ты по'йдешь? Погодь ты, говорю, троху, я корову подою, ты хош молочка парного подъеси. Ничох, говорю, с твоим самолётом не будеть. А ты-то сынок, те заутракал?
-Да я так...
-Ахти мне, я ж на столе усё оставила под платком! Думала, как проснеться - так и знайдёт. Ходи сынок у хату, с утра подъеси троху надоби.
-Тёть Федора, я пойду к Александр Ивановичу, может он меня ждёт.
-Ой, тишей ты! Те знаешь ты тое, коли б яму тое надоби было - тады ён верно тебя и разбудил бы. Так те пойдешь ты заутракать, ай не?
***
Наскоро подкрепившись, Второй шёл по деревне. Впрочем, наскоро - не значило слегка. Федора Степановна, словно дорвавшись до возможности порадовать гостя, кормила чуть не на убой. Гречневая каша с молоком, парное молоко в чистом виде, бутерброды с домашней колбасой... - причём, отнюдь не в диетических количествах. И всё это было густо приправлено говорливостью хозяйки, от местного говора которой у Второго до сих пор голова немного не соображала.
При ясном свете дня деревня выглядела совсем не так, как вчера ночью. Неясные серые тени сменились буйством красок. Лётчик шёл по тропинке вдоль коричнево-рыжей грунтовой дороги, пересекаемой такими жуткими лужищами - что было невозможно представить: как по ЭТОМУ вообще можно ехать?
Было жарко. Второй расстегнул форменный китель. Насекомые густо зудели вокруг - но, по счастью, не кусались. Где-то вдалеке щебетали птицы.
Лётчик аккуратно переступил через крупную коровью лепёху, лежащую прямо посреди дороги. Из-за соседского забора доносилось квохтанье кур, хрюкал поросёнок.
"Так, вчера мы вроде бы вот отсюда поворачивали... да, вот эти две берёзы и куст, а вот этот дом должен остаться за спиной"
Лётчик свернул направо и пошёл по узкой тропинке, проложенной среди густой травы. Хорошо ещё, что жаркое солнце уже высушило росу, а то быть бы Второму мокрым по пояс, а то и выше - никакие резиновые сапоги не спасли бы.
От аромата травы и цветов у лётчика немного закружилась голова - и внезапно опять накатило странное ощущение, что он не идёт - а сидит неподвижно. Длилось это буквально долю секунды - но Второй, тем не менее, остановился и энергично потряс головой.
Затем, он двинулся дальше, прошёл между странной, густо заросшей крапивой, возвышенностью, размером с крупную избу и небольшим прудом.
И увидел самолёт.
Машина стояла на земле, чуть наклонившись на левый борт. Со стороны самолёт казался выброшенной на берег гигантской белой рыбой.
Второй тихо присвистнул.
И было от чего: местность в районе посадки (как и по всей деревне, впрочем) была холмистая. Кроме того, чуть ли не сразу за поляной, на которой и приземлился самолёт, стеной стоял лес, а непосредственно перед носом фюзеляжа стоял деревянный, вымазанный чёрной пропиткой, электрический столб, провода от которого шли в сторону деревни.
Затем лётчик увидел Командира. Тот медленно бродил туда-обратно вдоль фюзеляжа. В правой руке командир сжимал стебель полыни, каковым стеблем, словно бы хлыстом, тихонько похлёстывал себя по правой ноге ниже колена.
Было заметно, что Командир над чем-то глубоко задумался. Во всяком случае, Второго он заметил лишь когда тот подошёл чуть ли не вплотную.
-Ну, Лёш, как тебе это нравится? - Командир остановился, указывая полынью на самолёт, - Что скажешь?