Аннотация: Все совпадения случайны. Вообще все случайно.
ДВА БИЛЕТА НА ЛУНУ
ИЛИ
ГЕРОИЧЕСКИЙ СЕВАСТОПОЛЬ В КОНЦЕ ДВАДЦАТОГО ВЕКА.
- На Луну, на Луну, кому на Луну? Незабываемое путешествие. Только у нас. Вы увидите Озеро Сновидений, пройдетесь по самому краю Моря Опасностей. Сделаете остановку на ночлег в Заливе Радуги...Милочка, купите эти два билета!
Какой странный тип. Разгуливает по заснеженному тротуару в лакированных ботинках. Холодно, середина февраля, а он во фраке с бабочкой. Словно дирижер, сбежавший из оркестра.
- Осталось всего два билета, торопитесь. Вылет через три дня, вы успеете собрать вещи и пройти медицинский контроль. Не забудьте свои фотоаппараты - вас ожидает невероятное, поразительное...
Сумасшедший дирижер отмерял шаги по сверкающим плитам мостовой. Был поздний вечер в центре города. В свете рекламных огней метался неприкаянно редкий снежок.
'Очень странный тип', - подумала я. - 'На его одежде нет ни снежинки. Наверное, это рекламный робот-манекен', - я машинально смахнула с воротника сверкающую пыльцу и пошла без оглядки дальше. Через минуту прямо на меня из-за угла выкатилась небольшая карета. Маленькая карета без верха, кажется, это называется ландо. Вместо лошадей почему-то были запряжены три полуодетые красотки. 'Так, это уже не оркестр, это кабаре', - промелькнуло у меня. Красотки наверняка тоже были роботами. Холодно же, а у них из одежды - одни перья и блестки. Однако роботы-красотки явно замерзли. Одна дрожала так сильно, что страусовые перья ее костюма непрерывно тряслись. А у второй был надломлен высокий каблук серебряной туфельки, и она прихрамывала.
- Два билета на Луну, милочка, всего два.
Странный тип теперь восседал в ландо, и одет он был в белый атласный пиджак. Тип приветливо улыбнулся мне, словно очень соскучился. И снова затянул свою бесконечную песню про билеты. 'Ну, это уже просто нахальство. Морозит молодых девиц, перегородил половину Кузнецкого Моста своим ландо. И когда успел костюм поменять?' - размышляла я, поспешно удаляясь от странной компании. - 'Вообще-то, народ уже на Марс нацелился. А тут какой-то Луной торгуют. Зачем она нужна? Ее вон и не видно из-за городских огней. Может, ее вообще уже нет на свете'...
Справа по стене мелькнула тень. По водосточной трубе спускался человек в длинном фиолетовом плаще-балахоне с золотыми звездами и в остроконечном колпаке. Он резво спрыгнул с высоты первого этажа на тротуар и вкрадчиво муркнул мне в лицо:
- Милочка, Вы уже решились? Ведь у меня только два билета.
- Послушайте, я не хочу на Луну.
- Милочка, пожалейте меня, ведь я целый день брожу по Кузнецкому и продаю эти билеты. Мне надо кормить семью.
- Мне очень жаль, что я не могу Вам помочь, но у меня скоро день рожденья, и я не хочу встретить его... не дома...
- У Вас скоро день рожденья? Ну что же Вы молчали? Надо было сразу сказать! Просто великолепно. Если честно, я соврал Вам про семью. Мне очень нравится бродить по городу и продавать всякие волшебные вещички. Вы не обиделись на меня за вранье?
- Да нет, что Вы... У Вас такая сложная, но интересная работа... надо быть изобретательным...
- Ну все, хватит болтать! - резко оборвал меня торговец.
Он порылся в бесконечных, словно волны театрального занавеса, складках плаща. Сделал он это так энергично, что несколько золотых звездочек оторвались от него и спланировали мне под ноги.
- Вот! Это Вам. Два билета на Луну по цене одного. Это подарок от нашего космического туристического агентства к Вашему дню рождения.
Он помахал в воздухе двумя одинаковыми квадратиками белого пластика. На квадратиках светились знаки Луны, Солнца, другие астрономические символы. Я протянула руку за билетами, но тут продавец спросил: 'Вы заплатите наличными или воспользуетесь кредитной карточкой?' При этом он слегка нажал на слово 'заплатите'... Хм... А вот с деньгами у меня... не очень....
День первый.
У меня проблемы с деньгами. Я приехала в город-герой Севастополь с очень маленькой суммой денег. Деньги лежат у меня в паспорте. А в Севастополь я приехала, чтобы организовать там концерт музыкального ансамбля 'Маскарад'. У меня в сумках афиши, диски, плакаты и прочая рекламная мишура. Через три дня у меня день рожденья. Я одна в чужом городе. У меня очень мало денег. Но под обложкой паспорта, там, на последней странице прячется стодолларовая бумажка. Это на крайний случай.
Приехала я вообще-то в Симферополь. У поезда меня встретили Сергей и Кирилл - молодые севастопольские рок-музыканты. Они пообещали помочь организовать гастроли, расклеить афиши по городу, раструбить всем о группе 'Маскарад', ну и приютить меня на время поездки, чтобы не пришлось тратиться на гостиницу.
Ребята повезли меня на белой 'Мицубиси' Сергея от Симферополя до Севастополя через горы самым красивым туристическим маршрутом. Я вертела головой по сторонам, вдыхая незнакомую крымскую свежесть, и постепенно приходила в себя после суточной духоты вагона.
- Хочешь чего-нибудь поточить? - через плечо спросил меня Сергей, вертя руль.
Я не сразу сообразила, что это означает на местном языке, и немного растерялась, молчала и улыбалась.
- Ну, значит, не голодная. В поезде похавала, наверное, - резюмировал Кирилл.
Кирилл на редкость красивый парень лет двадцати пяти - двадцати семи. У него облик Иисуса. Ну и прозвище в музыкальной среде такое же. Длинные русые волосы, грустные огромные глаза, изящный нос, аккуратные усы и борода. Все девушки Севастополя в него по очереди влюблялись.
Меня привезли в Севастополь уже вечером. Первую ночь в чужом городе я провела у родителей Сергея - у них была свободная комната. И вода в ванной. Почти всегда была вода. А во всем городе вода бывала в кранах иногда. Словно по очереди обходила район за районом.
- Это, мать, тебе не Москва. Это Крым. Привыкла там в ванной плескаться. Забудь, - Сергей не шутил.
В квартире у родителей Сергея была холодная вода. По случаю моего приезда на плите вскипятили целое ведро - надо же было дать гостье из Москвы смыть дорожную пыль. Я минут сорок возилась в холодной ванной. Ковшик выворачивался из рук, тазик куда-то уезжал, ведро с кипятком стояло как-то неуверенно - того и гляди упадет. Середина февраля. Город-герой забыл, что такое горячая вода. Потом меня поили горячим чаем. А батареи были раскалены.
Я пыталась уснуть уже далеко за полночь. Чужая постель не давала покоя. В комнате было жарко, словно внизу, под разбитым старым паркетом развели гигантский костер. Виски ныли, кровь в них пульсировала и просилась наружу. Нечем было дышать. Окна заклеены плотно-плотно. Ведь отопление могут в любой момент отключить, а тепло нужно сберечь.
Я отыскала в косметичке таблетки от головной боли. Но их нужно чем-то запить. За водой придется идти длинным темным коридором на кухню. А я боялась разбудить хозяев, здесь очень рано ложатся спать. Для них полночь - время глубокого сна. А для меня - время созерцаний. Я разжевала таблетку прямо без воды. Нестерпимую горечь закусила яблоком. И пыталась уснуть, но головная боль мешала. Перед глазами мелькали скалы, облака, скалы... Я все выдержу, уверяла я себя и проваливалась в душную яму сна.
День второй.
Утром приехал Сергей. Меня и мои сумки перевезли к нему. Сергей с женой Линдой и дочкой Настей живут в отдельной двухкомнатной квартире. Линда работает медсестрой участкового врача в местной поликлинике. Настя скоро пойдет в первый класс школы, она очень умная и общительная девочка. В Настиной комнате я пока и буду жить. А ее отвезут к бабушке с дедушкой - в ту жаркую комнату, где я провела предыдущую ночь. Сергей не работает. Он занимается частным извозом на своей белой 'Мицубиси'. По сравнению со старыми 'Жигулями', которых на улицах полно, эта машина выглядит достойно, и на отсутствие пассажиров Сергей жалуется редко. Зарплаты Линды не хватило бы даже на оплату жилья. Еще помогает мама Линды - она уже на пенсии, но эта бодрая, полная сил роскошная блондинка ездит за 'шмотками' в Польшу и продает товар местным торговцам на рынке. Благодаря бабушке Гале у Насти самые красивые игрушки во дворе и самые модные курточки. Свое редкое и громкое имя Линда получила от бабушки Гали именно благодаря польским друзьям, с которыми дружили семьями и очень давно, еще с послевоенных лет.
Я устраиваюсь в Настиной комнате и целый день разбираю афиши, билеты, деньги... Я должна организовать в этом городе концерт. Убедить людей, что они должны бросить все свои заботы и прийти в Дом Офицеров, заплатить деньги и смотреть на группу 'Маскарад', о которой раньше не слышали ничего.
Вечером мы все вместе пошли гулять с собакой. Огромная кавказская овчарка Маня. Она очень добрая. Но ей еще только полгода. Это жизнерадостный, любвеобильный щеночек. Весит около семидесяти килограммов. Линда еле удерживала ее на поводке. Сергея она слушается беспрекословно и сразу - кулаки у Сергея увесистые.
В час ночи я позвонила в Москву - 'Группа 'Маскарад' готова к выезду. Сколько продано билетов?' - спросил меня Василий - солист группы и по совместительству мой любимый на тот момент мужчина. 'Пока нисколько', - грустно ответила я. 'Ладно. Поздравляю. У тебя уже день рождения'... - он повесил трубку.
Да, уже начинается мой день рождения. Завтра надо быть красивой и невозмутимой. Я побрела в ванную мыть голову - Линда сказала, что пошла горячая вода.
Хм... вода кончилась, как в комедии, когда мне нужно было смывать с волос пену. Пришлось смывать холодной. Брррр. Отопление в этом доме не работает никогда. Я замерзла. Мозги превратились в пломбир. Здесь нет горячей воды уже шесть лет... Иногда появляется вот так, на пару часов...
В три часа ночи я пыталась заснуть в ледяной постели с мокрыми волосами на подушке. Можно было включить фен, но его шум разбудил бы хозяев. А главное - привлек бы внимание Мани. А я боюсь Маню. У нее такие клыки... Она спит в коридоре на голом полу прямо под дверью моей комнаты
День третий.
Я проснулась от писка будильника в пять утра. Умылась ледяной водой и поздравила зеркало с днем рождения. Безуспешно уворачиваясь от Маниных приветственных покусываний и облизываний, пробралась на кухню. Хмурое утро. Надо приготовить чай. Проснувшийся хозяин дома бросил мне 'С днем рождения!' и водрузил чайник на плиту. Маня сделала попытку пройти в кухню, но получила от Сергея пинок коленом в широкий лоб и с ворчанием ушла в коридор. Мы молча выпили невкусный чай. Маня потихоньку просочилась под стол, легла там и принялась грызть мой тапочек. У нее чешутся зубы, и она грызет все подряд.
- Да тресни ты ей по носу! - посоветовал Сергей.
Но я не могу бить собаку по носу. Тем более, кавказскую овчарку. Поэтому тапочку приходится несладко.
В семь утра бодрой походкой, стуча каблуками по морозцу, я торопилась на автобус. Я везла гору плакатов и афиш в Симферополь. Электричка в восемь утра. Надо успеть. Автобус забит... как в кино. В жизни такого не бывает... Меня с моими афишами не ругают - молча теснятся, давая чуть больше места, чем остальным.
Удивительно, как эта электричка еще движется? На ней нет живого места. Окна выбиты, двери погнуты, сиденья ободраны до стального скелета. Пахнет пылью и сыростью. Очень холодно. И громко-громко ревет мотор под полом - так, что сидящие рядом пассажиры кричат друг другу в уши. За окном проплывают великолепно-однообразные равнины. Все покрыто белейшим снегом. Солнце, отражаясь от этой белизны, больно слепит глаза.
От холода просыпается аппетит. Сейчас бы чего-нибудь выпить... У меня же день рождения. Я сейчас разрыдаюсь, наверно...
В Симферополе теплее, все-таки ветер с моря сюда не долетает.
Я отдала афиши директору Дворца Профсоюзов и подписала какую-то потертую бумагу с заглавием 'Договор о концертно-развелкательном мероприятии'. А потом бродила по городу в поисках чашки кофе. Нашла какой-то бар под вывеской 'Солнечный денек'. Бармен выглядывал из-за своей стойки, как филин из дупла. Кофе у него не оказалось. Пришлось пить чай, согреваться тем, что есть... Да-а, с днем рождения. Эх, как мне хотелось хоть глоточек вина... Но деньги рассчитаны до последней украинской копейки. Ни-ни!
Я сидела в углу, за самым дальним столиком, прячась от сигаретного дыма ранних посетителей, и размышляла о вчерашней Луне. Вчера была очень странная Луна. Небо было заставлено темными тучами, как чемоданами. В одном месте еле-еле протискивался лунный свет. А рядом с этим чахлым белым дымком - ровное аккуратно-круглое, большое окно между тучами. Как раз для этой глупой Луны, которая не удосужилась в него заглянуть, и поэтому на улице темно, как под одеялом. Нет, неправда, окна домов светились, но уличное освещение здесь тоже много лет не работает. И ночью город освещается только светом из окон и фарами автомобилей. Ну и Луна иногда помогает...
Луна.
Торговец лунными билетами ждал моего ответа. Я мялась, перетаптываясь с ноги на ногу. Деньги у меня были, немного, но были. Как раз столько, сколько написано в уголке одного из билетов четкими черными угловатыми циферками. Как раз на один билет. И если он действительно подарит мне второй... Стоп! А для кого же я беру второй билет? Кто разделит со мной это романтическое странствие?
- Милочка, не торопитесь, подумайте, я спокойно жду Вашего решения, - проговорил торговец, пряча билетики за спиной.
'Ой, почему это он их спрятал? Сейчас как передумает... И чего я жду, о чем думаю? Надо брать и все. А с кем лететь?' - размышляла я, не замечая нового слоя снежной пыли на воротнике. Очень странно, но на плаще торговца не было ни единой снежиночки - только огромные золотые звезды...
Вообще-то, я шла в парфюмерный магазин. По случаю приближающегося дня рождения магазин прислал мне разноцветную открытку с поздравлением и обещанием крупной скидки. Вот я и решила воспользоваться шансом и купить любимые духи всего за две трети их цены. Предвкушение радости от обладания заветной коробочкой боролось с кошачьим любопытством. Любимый аромат уже чувствовался где-то рядом, но возможность ощутить запах звездной пыли... Хотя бы и через скафандр... Грани хрустального флакончика или череда волшебно-пустых морей - Холода, Изобилия...
Я томилась на месте несколько минут. Торговец терпеливо ждал. Потом молча вытащил из-за спины оба билетика и, взяв меня за руку, вложил их мне в ладонь. И улыбнулся: 'Вы потом будете жалеть, если не полетите'. Я, как завороженная, не спуская глаз с билетиков, другой рукой нащупала в кармане кошелек. Выудила из него нужную сумму и без колебаний вручила торговцу. Он спрятал деньги в бесконечных складках плаща и... начал карабкаться вверх по водосточной трубе... Я проводила его непонимающим взглядом до третьего этажа. Там он замер, посмотрел вниз, на меня, и что-то бросил к моим ногам, маленькое и блестящее.
Завернутая в фольгу маленькая коробочка. Я подняла ее с тротуара, повертела в руках и подняла глаза к третьему этажу. Торговец весело хихикнул, махнул мне рукой и, шурша плащом, влез в приоткрытое окно. Я внимательно оглядела дом. Это был какой-то старинный особняк, наверняка памятник архитектуры. Высокие металлические двери наглухо заперты. Никаких звонков, ручек, вывесок не было. И все-все окна оказались темными и запертыми. 'Куда же он делся?..' - подумала я, разворачивая фольгу на коробочке. В следующую минуту я быстрым шагом неслась к ближайшей станции метро, чтобы как можно скорее начать собирать вещи или как можно скорее лечь в постель и уснуть, чтобы во сне хорошенько обдумать все произошедшее. В фольгу были завернуты мои любимые духи. Та самая заветная коробочка с хрустальным флакончиком внутри. 'Вряд ли это подделка...' - успокаивала себя я, разглядывая усталых вечерних пассажиров в вагоне метро. 'Эх, они и не знают, что у меня в сумке любимые духи и два билета на Луну - что еще нужно женщине для встречи дня рождения?'
День третий. Продолжение.
Я согрелась чашкой чая в баре 'Солнечный денек' и по сухому асфальту февральского Симферополя направилась к вокзалу. Пробежав по темному, сырому и невероятно замусоренному тоннелю, я в несколько прыжков одолела скользкую и разбитую лестницу и прямо перед закрытием дверей вскочила в электричку. Билет у меня был 'туда-обратно', поэтому контролеров можно не бояться. Я нашла свободное место у грязного, словно закопченного, окна и приготовилась к двухчасовой поездке обратно в Севастополь. На горах уже стаял снег, день выдался теплый. Виднелась зеленая трава между снежными пятнами. Солнце уже явно намеревалось залечь за большое облако на западе. У меня день рождения, 'квадратный юбилей'. Четыре таких квадратика - и вот круглая сотка. Взять бы квадратики бумаги, разделить на четыре части. Отложить один и посмотреть на оставшиеся. А еще через двадцать пять лет - еще один переложить слева направо. И тут мышиным хвостиком дрогнуло сомнение: 'А доживу ли я до двух квадратиков?' Усмехнулась я этому своему случайному малодушию и стала погружаться в дремоту. Поезд трясся и дребезжал, словно неисправный тренажер для подготовки космонавтов. Народ прибывал, свободных мест не оставалось. Все разговаривали друг с другом очень громко, пытаясь перекричать лязг и скрежет. Молчали только два или три человека, которые ехали в одиночестве. Как я. И пытались спать, как и я...
Медленно крадется встречный поезд 'Севастополь - Москва'. Эй, возьмите меня с собой, хоть в тамбуре, хоть на крыше, только домой, в Москву, к родителям...
Московский поезд прополз мимо, ничего не ответив. Я доела остатки шоколада - мой мне подарок на день рождения - и спрятала шуршащий фантик в карман меховой куртки. Как я устала...
Я вернулась в город-герой Севастополь. Как я люблю тебя, гордый и светлый...
Несгибаемые, измученные суровым бытом, горожане ждут лета, чтобы сдать свои квартиры отдыхающим из Москвы. И на вырученные деньги прожить следующую зиму. Город, где нет света на улицах, но водители автомобилей всегда останавливаются, когда пешеход ступает ногой на проезжую часть. Даже там, где переходить нельзя, посреди проспекта - только шагни с бордюра - они встанут и будут ждать, пока ты пройдешь. Никто не обматерит через приопущенное стекло, никто не загудит и не станет урчать разъяренным мотором возле тебя. Все будут спокойно стоять...
Жители месяцами не получают зарплату, у детей в школах не осталось русских книг - все новые книги на украинском языке. Автобусы и троллейбусы превратились в музейные экспонаты, одряхлели до такого состояния, что краска и кусочки железа отстают, когда попадется под колеса рытвина или кочка.
Волшебное Черное море охает и гудит вокруг города. А в домах нет горячей воды. И отопления.
А однажды Линда вернулась с работы домой и не знала, куда бежать, за что хвататься. Январь. Холодно. Отопления нет. Воды в кранах нет два дня. Но в этом вечер отключили газ. И электричество. Холодильник разморозился, и вода потекла по полу. Продукты в нем испортились. Голодная, замерзшая, перепуганная Настя уснула на родительском диване в обнимку с овчаркой Маней. Линда села рядом и заплакала. Вечер, магазины закрыты, а скоро вернется с работы Сергей... Его надо встретить, приготовить ужин... Линда побежала к соседям. Кто-то дал ведро воды, у кого-то нашлись лишние продукты, одолжили и свечей - в темноте квартиры Линда ничего не могла найти. Газ и свет появились на следующий день. Вода - через два дня.
Это невероятно стойкий город, как маяк несущий себя через бурю.
Я побродила по центру города в поисках бутылки вина. Все магазины уже закрыты, а ночных магазинов нет. И в табачных киосках вином не торгуют. Наконец, в каком-то подозрительном павильончике я увидела бутыль 'Монастырской избы'. Ура, праздник состоится. Сыр к вину удалось купить тут же. Сияющая и довольная я шла мимо памятника Ушакову и думала: 'Вот сейчас сяду возле него, открою 'Избу' и прямо из горлышка свой юбилей отмечу'. Видимо, эта мысль так явно читалась на моем лице, что военный патруль, три бравых молодца в форме морских пехотинцев, проходившие спокойно мимо, вдруг повернули в мою сторону, приблизились и вежливо поздоровались, вопросительно глядя на прозрачный полиэтиленовый пакет в моей руке. В пакете предательски краснела и булькала бутылка. И кусок сыра выглядел как-то... по-алкашески. Я смутилась: 'У меня сегодня день рождения. Я из Москвы. Мне сегодня 'стукнуло' двадцать пять. Хотите, паспорт покажу?' Я начала шарить по карманам. Пехотинцы засмеялись, рявкнули нестройным хором 'По-здрав-ля-ем!' и ушли. 'Жаль', - подумала я, глядя в их удаляющиеся широченные спины. - 'Я бы с вами выпила возле памятника Ушакову'... И побежала на троллейбус - не могу же я лишить праздника Сергея и Линду.
До полуночи мы пили и спорили, спорили и пили. Линда приготовила настоящий маленький праздничный ужин. Была даже еще одна бутылка вина. А за сыр Линда меня отчехвостила - слишком дорого. На Центральном рынке можно купить гораздо дешевле - только надо знать, у какой торговки брать. И обязательно сухой - мокрый сыр больше весит, и переплатишь за воду. И покупать надо у русских. Или татарок. А у хохлушек нельзя - обязательно обманут.
Я клевала носом, и вскоре мы разошлись спать. Какой чудный у меня этот день рождения.
День четвертый.
В пять утра четвертого дня я снова бежала по пустой темной улице, поглядывая на прячущуюся в тучах Луну, на троллейбус. До вокзала, там в страшную, разбитую электричку до Симферополя - отвозить очередную кипу плакатов и афиш.
Вернувшись в Севастополь, я посетила местные радио и телевидение. Чистые, доверчивые люди обещали крутить рекламу нашего концерта совершенно бесплатно. В Москве на этой рекламе можно было бы заработать на не очень подержанную 'девятку' 'Жигулей'. Истинные ценители искусства, им понравилась наша музыка, и они рады музыкантам из Москвы. Скоро концерт в Доме Офицеров. А потом в Симферопольском Дворце Профсоюзов. А потом я поеду домой!
У меня в паспорте есть сто долларов. Я могу в любой момент купить обратный билет и уехать в Москву. Но тогда меня обвинят в трусости.
Луна.
Я обзвонила всех своих подружек. Но никто не хотел со мной на Луну. Они уверяли меня, что это афера, что меня надули, что подаренные торговцем духи - египетская подделка, что никаких билетов на Луну на Кузнецком Мосту не продают.
На пластиковом билетике в уголке был напечатан мелкими-мелкими цифрами номер телефона. Мне ответил механический женский голос. Представлялось, что на другом конце провода сидит серебряная куколка и подзванивает каждое слово маленьким бубенчиком. Куколка объяснила мне, что вылет через три дня, что я могу взять с собой все, что пожелаю, что компания будет дружелюбной и приятной - отличные молодые люди и девушки, без маленьких детей и животных. Из лунолета даже можно звонить домой. Куколка попросила меня взять у врача справку о состоянии моего здоровья и прибыть по такому-то адресу с вещами и документами. Полет продлится несколько дней, точная дата возврата на Землю зависит от фаз Луны, затмений и прохождения рядом метеоритных потоков.
Я насочиняла родителям, что поеду к подруге на зимнюю теплую дачу в Подмосковье.
День четвертый. Мама Иисуса.
Кирилл, по прозвищу Иисус, пригласил меня в гости к своей матушке. Сергей тоже с нами увязался: 'Ты не пожалеешь об этом визите, матушка Иисуса - чумовая тетка, просто атасная чувиха'.
Инна Владимировна жила одна на крошечную пенсию. Кирилл Иисус присылал ей иногда деньги из Киева, где жил постоянно с женой и ребенком. А мама Иисуса жила в однокомнатной квартире на одиннадцатом этаже со стаей кошек. Никто не знал, сколько их точно. Они были одной масти. Я успела насчитать пять маленьких котят, четырех подростков, шесть взрослых и три старых. Коричнево-пестрые, гладкошерстные, усатые и глазастые, они были везде - на занавесках, на диване, под половичком в коридоре - чуть не наступила, - в раковине умывальника, на шкафу, в буфете на кухне. Ну и запах в квартире был соответствующий. Матушка Иисуса слушала 'Битлз' на полуразбитом магнитофоне и курила, сидя в кресле с высокой спинкой. На ее коленях лежали две кошки. На спинке кресла сидели еще три...
Инна Владимировна спросила, нет ли у кого покурить травки. Травки не было, поэтому она переключилась на своих кошек и долго рассказывала мне, что началось все с Мурки с Васькой, а потом у них появились котята.. и так далее, и так далее. Сергей и Кирилл сидели рядом со мной и слушали. Все стены в квартире были увешаны портретами иисусоподобного Кирилла - матушка его боготворила.
Мне осталось неделя в Крыму. Я выдержу. Если бы только не собака. Эта чудовищная туша сожрала мои тапочки - пришлось носить Линдины старые. Она обслюнявила мне все джинсы, порвала несколько важных документов, изгрызла футляр для очков. Еще она больно кусала за ноги - играла так со мной. Если начнешь ей сопротивляться - страшный оскал и рычание. Приходилось терпеть и позорно звать хозяев на помощь.
Однажды я вернулась из города - а хозяев не оказалось дома. И ключа у меня не было. Я бродила по району в темноте, спотыкаясь на каждом шагу - освещения ведь на улице нет. Замерзла, устала, проголодалась - в общем, дворняжка, а не человек.
День... не помню какой. Наверное , пятый.
Маня рано утром выбила лапой замок на двери моей комнаты. Дверь распахнулась. Маня вскочила на постель, улеглась на меня и начала с радостным повизгиванием кусать и облизывать мне лицо и руки. Я верещала как поросенок, не имя возможности даже спрятаться от нее под одеяло - эти семьдесят килограмм так просто с себя не сбросишь. На мой крик прибежал из соседней комнаты Сергей. Схватил веселую Маню за хвост, стянул ее с моей постели и злобными сильными пинками выгнал в коридор. Маня улеглась под дверью с довольным видом. Я хмуро поплелась в ванную - отмываться от ее поцелуев...
А потом опять в Симферополь - еще одна пачка плакатов в моих ноющих от боли руках.
Проезжаю мимо Бахчисарая. Обшарпанный перрон, ветхая будка с надписью 'Касса'. Никакой романтики. Линда родилась в Бахчисарае. Познакомилась с Сергеем в Симферополе.
Во Дворце Профсоюзов устроили концерт татарской народной музыки. Зал был полон. Зрители пришли семьями, очень нарядные и восторженные. Все-таки сила кровного родства у татар потрясающая. Они сидели, словно одна огромная семья. И оглушительно аплодировали артистам.
Вообще-то, я смотрела этот концерт только ради того, чтобы оценить звуковую и световую аппаратуру в зале. Но где-то в середине программы я вошла во вкус и, аплодируя, отбила себе все ладони. Замечательная у татар музыка!
Возвращалась в Севастополь на последней электричке в девять вечера. Адский поезд. Экспресс кошмаров. Самые страшные ассоциации - мелочь по сравнению с этим монстром. Холод. Пар изо рта. Пальцы застывают. Темно. На весь вагон - одна крошечная, тусклая лампочка под разбитым плафоном, покрытым лохмотьями пыли. Я сижу именно под ней. Я боюсь. Я выбрала первый вагон, чтобы быть поближе к кабине машиниста, на всякий случай. Народу очень мало, от этого еще страшнее. Ехать два часа одной в таком поезде - такого испытания я бы не вынесла.
Я пью кока-колу. Соседи по вагону смотрят на меня с осуждением. Здесь никто ее не пьет, это же дорого и не полезно. А мне хочется пить, и я стучу зубами о ледяной край жестяной банки.
Медленно пробираемся среди гор. За окном - вязкая, густая чернота без единого огонька. Первобытная тьма.
День седьмой.
Маня разорвала зубами мой свитер. Придется выбросить. Утром она подстерегла меня на выходе из ванной, встала на задние лапы, а передние положила мне сзади на плечи. И куснула за шею. А потом сжевала мою записную книжку и долго кашляла, выплевывая огрызки бумаги на пол... Зато на улице она у меня на поводке ведет себя совершенно культурно - ни одного лишнего шага без команды.
У меня очень сильно заболело горло. Позавчера мы гуляли по берегу моря в Парке Победы. Был солнечный, но ветреный день. Море обернулось злющим серым псом. А песок на берегу стал рыжим пушистым котом. Кот поддразнивал серую псину своим длинным шуршащим хвостом и пил это буйное море, спокойно и невозмутимо, как молоко из своего блюдца.
У меня поднялась температура, говорить и глотать невыносимо больно. Линда перепугалась и отвела меня в свою поликлинику к подруге-докторше. Та долго и сосредоточенно водила холодной чашкой стетоскопа по моей дрожащей от кашля спине. Другой рукой она общипывала листочки с огромной герани на столе. 'У Вас пневмония. Нужно сделать рентген. Постельный режим на неделю', - констатировала она, выписывая пачку рецептов. Линда ахнула - видимо представила, как я выполняю этот самый 'постельный режим' в Настиной комнате. По дороге из поликлиники домой я убедила ее, что вполне дотяну до Москвы, а там уже вылечусь.
Весь вечер мы с Кириллом и Сергеем ездили по Севастополю на белой 'Мицубиси' и расклеивали афиши. Руки и одежда перепачканы клеем, мы замерзли и устали, хочется горячего чая и спать.
День восьмой.
Из Москвы приехали музыканты 'Маскарада'. Я встретила их на Симферопольском вокзале радостной новостью - ни один билет не продан. Ни в Симферополе, ни в Севастополе. Зачем приехали? Я же по телефону все объясняла.
Меня знобит. То жарко, то холодно. Кашель стал просто неприличным. Чтобы никого не заразить, я закрыла пол-лица платком, как бедуин. Этот наряд не понравился милиционеру. Когда музыканты вышли из вагона и приблизились ко мне, всех нас окружил отряд Симферопольского ОМОНа. Пришлось объяснять, почему я так закрыла лицо - показывать рецепт от врача, надрывно кашлять... безобразие какое-то.
На поезде прибыли Василий и Альберт. Через час на ярко-желтом 'Форде' из Краснодара приехали гитарист Игорь и барабанщик Семен.
Мы все переругались и перессорились, решая, что же нам делать дальше: вернуться всем вместе в Москву или попытаться спасти положение? А потом поехали на рынок покупать клей. И до ночи расклеивали по городу Симферополю афиши. Точнее, клеили их Василий с Игорем и Семеном, а я с Альбертом грелась в 'Форде'.
У меня начался сильный жар. Я бредила. Руки дрожали. Альберт забежал в аптеку с пачкой моих рецептов. Принес несколько коробочек и баночек. А потом с ужасом наблюдал, как я выкладываю на ладонь три таблетки анальгина, четыре аспирина, два вида антибиотиков - и отправляю эту россыпь в рот, запивая чаем из найденного на заднем сиденье 'Форда' термоса. Потом начался кошмарный бред. Меня трясло, как от ударов током. Из глаз лились слезы. Я заснула. Через полчаса мне стало чуть легче. Вернулись ребята, расклеившие сотню афиш, и мы поехали в гостиницу.
Луна.
Так я и не смогла найти себе компаньона для Лунного путешествия. 'Ладно, попробую одна. Может, с кем-нибудь там познакомлюсь? Там - это на Луне или в пути? А, какая разница!' - размышляла я, укладывая в сумку фотоаппарат, по привычке - мобильный телефон, расческу, косметичку, блокнот, диктофон, документы. Вздохнув, сунула в боковой кармашек сумки оба билета и вышагнула на улицу ловить такси до космопорта. Вообще-то, я уже слышала о подобных туристических полетах, но только вокруг Земли - пара оборотов и все. А тут... предлагалась целая неделя в пространстве, которое было совершенно недоступно даже моему богатому воображению.
По загородному шоссе я ехала в такси навстречу полной неизвестности. Космопорт оказался совершенно не таким, как обычно изображают в фантастических фильмах. Он чем-то смахивал на большой молокозавод. Или мукомольную фабрику. Сходство усиливал совершенно неуместный здесь запах подгорелого молока. Наша группа состояла из двадцати четырех человек. Многие пришли парами. Но были и одиночки, вроде меня. Я смотрела на них, как на тайных союзников. Быстро, как солдаты на маневрах, мы забрались в корабль. Устроились на своих местах. Космостюард, лавируя между креслами, проверил, хорошо ли закреплен багаж, все ли пристегнулись. И уже под гул двигателей попросил всех приготовить билеты - высадка на Луну будет проводиться только при наличии билета. 'Да хоть два!' - мысленно съязвила я и замерла в кресле. Но никаких неприятных ощущений не последовало. Не было перегрузок, головокружения, никто не требовал 'пакета'. Турбины взвыли, потом постепенно затихли... Мы слышали только сосредоточенное дыхание друг друга и стук пластиковой посуды в служебном отсеке.
За иллюминаторами было темно, как в чернильнице. Казалось, что звезды больше и холоднее, чем на Земле. Ни Земли, ни Луны видно не было. Самое странное - это абсолютное отсутствие какого-либо движения. Казалось, что мы просто висим на месте. Стюард прошел между рядами, толкая перед собой металлический столик на колесиках. Он раздал нам манную кашу в маленьких тарелочках. Теперь стало ясно, почему космопорт пропах молоком - ведь все космонавты обязательно ежедневно едят манную кашу. Так нас всегда учили в детстве. Размазывая кашу по тарелке, я искоса поглядывала на соседку - она уже все съела и требовала у стюарда добавки. 'Отличница' - промелькнуло у меня где-то между желанием отодвинуть тарелку и накатывающей дремотой. Я заснула с ложкой в руке.
Девятый день
Я встретила на вокзале еще четверых музыкантов - Костик, два Саши и Олег. Они были полны энтузиазма и рвались как можно скорее на сцену, но пока пришлось отправить их гостиницу.
Гостиница 'Артек' в Симферополе - это своеобразная перевалочная база для детей, приезжающих на курорты Крыма. Сейчас, в феврале, она пустовала. Нам дали... девятиместную палату. С проваливающимися до пола сетками кроватей, разбитыми стульями и школьными лампами дневного света. У нас было очень мало денег. Поэтому мы и выбрали 'Артек' - дешевле только на улице, на лавке в парке Ленина у вокзала. Не стоит обращать внимания на такие мелочи, как отсутствие горячей воды, туалет в конце коридора с единственным умывальником, огромные, в полстены, немытые окна без занавесок. В соседнем крыле коридора нашего восьмого этажа ребята услышали женский хохот. Костик взял с собой в разведку Сашу. Они распавлинились перед треснувшим зеркалом в углу комнаты, полились одеколоном - одним на двоих - и пошли... Вернулись они скоро. Грустные, растерянные, явно ошарашенные увиденным. Оказалось, что хохотавшие девицы - спортсменки-баскетболистки сборной Днепропетровска, приехавшие на чемпионат. Нет, они ребят не обидели. Просто попросили зайти попозже. Но у Костика были такие печальные глаза, словно его побили.
Концерт был намечен на вечер. Весь день мы провели в беготне по городу. Альберт потребовал, чтобы его срочно отвезли в парикмахерскую. Игорь, который утром вымыл свои длинные волнистые волосы при помощи термоса и кипятильника, был против таких излишеств. Но Альберт бывал на фестивале в Сан-Ремо. Он сиживал в соседнем кресле с Тото Кутуньо. И даже пел на той славной сцене. Он не мог себе позволить войти во Дворец Профсоюзов Симферополя с неаккуратной прической. Мы нашли ему достойный салон красоты. Впрочем, показать себя симферопольцам ему так и не пришлось. На наш концерт продали всего два билета. Их вернула в кассу молодая парочка, почему-то решившая пойти на никому неизвестных артистов из Москвы.
Нас ждал девятиместный номер. Я провела безумнейшую ночь своей жизни, с восьмью пьяными парнями в огромной палате. Естественно, они напились в дым. Досада и разочарование от несостоявшегося выступления требовали компенсации. Замечу, что в эту ночь команда баскетболисток сдалась без боя.
День десятый.
Наша безумная компания прибыла в Севастополь. Концертный зал Дома Офицеров наполнили матросами. Вид пустых кресел обидеть московских гастролеров, поэтому командование Флота помогло создать видимость аншлага. Матросы молча смотрели на сцену, явно скучали. Музыканты отыграли ровно треть программы, а потом решили, что лучше просто включить в динамики модную музыку и устроить матросам дискотеку. А сами ушли в гримерку заливать горе. Концерт провалился...
В три часа ночи горе-музыканты уехали в Москву. Денег хватило только-только на билеты. На еду они заработали в пути, устроив в вагоне поезда импровизированный концерт.
Остались в Севастополе мы с Василием, да Альберт. Еще несколько дней мы посвятили нудным и бестолковым поискам истины.
Поразила местная радиостанция 'XXI век'. Она расположена на восемнадцатом этаже жилого дома. А лифт много лет не работал. Шахты были завалены мусором, двери заварены насмерть стальными решетками. Мы с Альбертом - Василий не нашел в себе сил - поднимались по лестницам пешком. На площадках между этажами лежали сугробы. В разбитые окна порывами задувал жесткий ветер с колючей ледяной пылью. Где-то на уровне двенадцатого этажа Альберт взвыл и повернул назад. Пройдя вниз пару этажей, он остановился и закурил. Я догнала его. Молча постояла рядом, пока он не выкурил всю сигарету. Потом начала путь наверх. Альберт медленно поднимался следом. На этой радиостанции мы провели ровно три минуты - договорились о рекламе. И снова разбитые ступеньки. На лестничных площадках в сугробах стояли детские коляски. Детей вывозили гулять. По лестницам, вниз, на колясках... восемнадцать этажей пешком.
Сходили мы на концерт Газманова в тот же Дом Офицеров Севастополя. Концерт был тайным. Это такой подарок женам и дочерям высшего командирского состава Черноморского Флота по случаю предстоящего праздника 8 марта. Афиш не было. Билетов в кассе тоже. Никто ничего не знал. Но в назначенный день и час вся улица Ленина и прилегающие улочки были забиты женщинами, детьми, пожилыми и молодыми парочками. Все знали, что выступает Олег Газманов. И все пытались найти билетик. Но билетов в кассах не появилось. Дежурившие по периметру здания морские пехотинцы в полном боевом обмундировании и с рациями, вежливо, но твердо отстраняли от стеклянных дверей страждущих поклонников. У нас троих были личные приглашения от директора Дома Офицеров, поэтому нас пропустили в зал, и мы, честно и до слез восторгаясь профессиональной работой Газманова, стояли весь концерт в проходе возле самой двери. Не было свободного места, даже чтобы встать удобнее.
В кармане у меня прятался паспорт с заветной сотней долларов. Я каждую минуту помнила, что могу пойти на вокзал, купить билет до Москвы и забыть эту поездку, как страшный сон.
Луна.
Легкое касание стюарда по плечу вывело нас из короткого сна. Заснули, оказывается, все, не только я. Корабль издал тихий свист, и мы ощутили мягкий толчок о поверхность Луны. Стюард велел взять свои билеты и документы, потом помог нам надеть скафандры, и, надев свой, проводил нас к выходу. Вышагивая в лифт, мы должны были провести своими билетами по датчику на стене корабля. Датчик пищал: 'Проходите' и подмигивал изумрудом. Стюард тут же отбирал билет. Из лифта мы медленно, словно все еще во сне, выходили на голубую пыль, освещенную бортовыми огнями нашего корабля. Сверху строго и вопросительно взирало мягкое черное небо множеством светлых глаз. Звезды не мерцали, они светили ровно и уверенно, словно их включили перед нашим прилетом и пообещали обязательно выключить, как только мы уберемся восвояси. Звезды терпели наше присутствие, ничем не выдавая раздражения, но и не проявляя ни малейшего дружелюбия. Они были сами по себе. А мы отправились шагать по дну океана Бурь.
День.... неизвестно какой. Ялта.
Наши приключения закончились в Штабе Черноморского Флота. Офицеры выслушивали наши безумные предложения о концертах для матросов, писали рапорты начальству, направляли нас все выше, выше. Многие из них выглядели очень усталыми. Зарплаты у них маленькие, рассказывал нам директор Дома Офицеров, да и ту задерживают, а работы много. Жены без работы. Дети зубрят в школе украинский язык. Эти мужчины не всегда уверены, что дома есть горячий ужин. И многие приходят на работу, не позавтракав. Но всегда чисто выбритые, в хрустящих сорочках цвета ванильного мороженого, и с до блеска начищенными пуговицами. И они всегда улыбались. Даже отказывая нам в наших безнадежных начинаниях. Не помогло даже письмо самому Главнокомандующему Черноморским Флотом. Я составляла его целый день, расписывая красочное шоу, которое мы можем устроить для всего Флота за совсем смехотворную плату. Оно попало к главкому на стол, но он отказался от наших предложений, ведь у Флота каждая копейка была на счету. А Газманов-то выступал бесплатно...
На два дня мы рванули на троллейбусе в Ялту. Зимой город стал похож на большую черепаху - цветом крыш и каменных стен, медлительностью и мечтательностью. Курортный сезон еще не открыт, и город дремлет у воды. Из окна гостиницы все утро я смотрела на горы - ну точно черепаха, вон, даже узор на панцире видно.
Мы с Василием и Альбертом покидали славный город Севастополь. Злые, усталые и измученные. Я обменяла свои заветные сто долларов, купила пару бутылок массандровского кагора - маме и с друзьями выпить. Обратный билет в Москву мне купил на 'общественные' деньги Василий. Остаток моих денег мне пригодится еще в Москве - отмечать свой сумасшедший юбилей.
Луна.
Я не стану вам описывать само путешествие на Луну. Расскажу в другой раз обязательно. Я увидела своими глазами и озеро Вечности, и залив Зноя, и озеро Превосходства, и море Кризисов. Путешествие закончилось на берегу озера Настойчивости.
Мы вошли в лифт, который доставил нас в салон корабля. Стюард открыл дверь лифта и попросил нас приготовить билеты, чтобы провести ими по изумрудному датчику. Без этого вход в корабль был бы невозможен.
Подрагивающими пальцами я выудила второй кусочек белого пластика из кармана скафандра. Этот второй билет оказался обратным... домой...