Ринг пах кровью. Вместе с запахами страха, возбуждения и вожделения, которые, казалось, пропитали все вокруг, включая мысли людей и животных. Все это создавало совершенно безумное шальное настроение.
Людьми владел азарт. Собаками нетерпение и ярость. Здесь не было друзей. Только соперники. Все и для всех.
- На кого ты поставил, Виктор? - невысокий рыхлый мужчина в дорогом спортивном костюме обратился к другому - в классическом деловом, темно-синего цвета.
- Традиционно, дружище. - улыбнулся тот, кого назвали Виктором. - Белый был и остается фаворитом.
При этом Виктор бросил взгляд на стоящий в стороне от ринга черный Ровер. В нем ожидал финального боя его пес. Белоснежный азиат, который за почти четыре года боев не проиграл практически ни одной схватки. Он не обратил внимания на реплику коротышки в спортивном костюме о том, что фавориты меняются. Виктор чувствовал себя победителем по жизни, все остальное существовало лишь для подтверждения этого статуса.
Вот и сегодня он рассчитывал на еще одну победу: Марина конечно опаздывала, но она сразу предупредила, что не сможет появиться к первому бою. Виктор еще раз окинул взглядом пространство вокруг, равнодушно скользя взглядом по собакам-бойцам, их владельцам и женщинам владельцев. Просто удивительно, какое количество этих глупых куриц принесли в сумочках своих карманных питомцев: пафосных йоркширов и нелепых тойтерьеров. Эта мелочь нервировала и без того агрессивных псов, Виктор не помнил случая, что б какой-нибудь потерявший контроль бойцовский пес не разорвал зазевавшуюся дамскую шавку. Ринг не прощал ошибок и невнимания. Ни бойцам, ни людям, которые делали ставки. Виктор сегодня чувствовал себя королем ринга особенно остро. Тот факт, что заслужил это звание не он, а Белый - его пес, Виктора не смущало.
Подавляющее большинство владельцев собак, сражающихся на ринге, нанимали специальных тренеров. Белого Виктор тренировал сам.
В двадцати метрах от ожесточенной грызни сражающихся собак, в черном Рэйнж Ровере, в ожидании финального боя лежал Белый. У него не было желания быть поближе к рингу, так же как не было желания быть рядом с хозяином. Собственно Белый никогда и не воспринимал Виктора как хозяина. Даже когда Белый был несмышленым щенком, которого оторвали от теплого материнского пуза жесткие руки этого человека. Виктор так и не сумел завоевать авторитет у жестокого и своенравного азиата. Собственно, Белый изначально был для Виктора выгодным вложением денег. Уже решая завести собаку, он распланировал будущее щенка. Поэтому, не пожалев бешенных денег, он поехал за щенком в глубину Средней Азии, что б приобрести "нецивилизованного пса" с хорошей дикой кровью. Шестнадцатикилограммовый 3-хнедельный алабай ничем не напоминал машину для убийства. Но так было не долго.
Виктор не любил собак. Он вообще ничего и никого не любил. Он зарабатывал. А потому, Белый платил ему сначала неослабевающей ненавистью и шрамами, которые не сойдут уже никогда, а потом таким же несокрушимым презрением. Вопреки всем законам природы собака не переняла характер человека и не подстроилась под него. Белый был аристократически благороден. Виктору было неведомо значение этого понятия, хотя некоторое время назад ему предложили за умеренные деньги найти дворянские корни.
Белый плохо помнил свой первый бой. Он едва не потерял лапу в нем. Но ему слишком быстро стало все равно. Когда его стали выставлять на ринг, пес даже обрадовался. Не потому что грязь ринга удовлетворяла его инстинкты, а потому что он увидел возможность достойно погибнуть. Когда со временем Белый стал чемпионом, у него появилась надежда, что Виктор наконец-то пересмотрит свое отношение к собаке, начнет уважать Белого за его заслуги. Надежда умерла, когда Виктор в очередной раз избил пса за то, что тот отказался перегрызть горло побежденному сопернику. Избил. Но не убил, потому, как Белый был и оставался удачной инвестицией. По крайней мере, пока. Глупо убивать курицу, несущую золотые яйца.
Но Белый устал. За четыре года непрерывных боев из 6 лет жизни он так и не придумал, как выбраться из этого порочного круга. Сегодня он, наконец, перестал сражаться с собой. Белый позволил усталости завладеть сначала своим мозгом, а потом телом. Азиат решил, что сегодня будет последний бой в его жизни. Он не собирался драться. Он собирался умереть.
Пес терпеливо ждал в машине, пока Виктор выведет его на ринг для финала. За то, что Виктор избавлял Белого от нахождения вместе с другими собаками до боя, азиат был даже благодарен хозяину. Прочие собаки и их хозяева вызывали в Белом такое же презрение, как и Виктор. Однако, люди оставались равнодушны, а вот собаки ненавидели Белого именно за это.
Марина шла к месту встречи с тяжелым сердцем. Виктор, который пригласил девушку посмотреть собачьи бои долго и красочно описывал ей, как все происходит. Она точно знала, что присутствовать на этом отвратительном ристалище - смерти подобно. Для нее. Для Марины, которая не любила людей, но обожала животных. И все же девушка приняла приглашение неприятного ей человека. Почему? Марина и сама не знала. Точнее пока не знала. Но была уверена, что должна пойти.
И вот пришла. Если до этого она была уверена, что ей будет плохо, то сейчас Марина с трудом справлялась с рвотным рефлексом. Единственное, что ее сейчас интересовало - что б разлившаяся по лицу бледность не переросла в зелень. Ее и так частенько сравнивали с рептилиями.
Марина была привлекательна. Не красива, а именно необъяснимо, невероятно притягательна. Возможно подобный эффект создавало сочетание великолепной фигурки и приятного почти детского личика. Мало кто подозревал в девушке почтенный возраст - 27 лет. Только благодаря косметике Марина выглядела от силы на 18. Не накрашенная она едва тянула на 15 лет. Чуть выше среднего роста, русоволосая, она производила неоднозначное, почти экзотическое впечатление. При всей внешней мягкости и хрупкости у нее были невероятные глаза: странного желто-серого цвета с коричневыми крапинками, холод которых трезвил даже самые горячие натуры.
Она заметила Ровер Виктора сразу. Задняя левая дверь была приглашающее открыта. Девушка уже достала телефон, что б сообщить Виктору, где ее стоит встретить, когда увидела на заднем сидении автомобиля огромного пса, который угрожающе зарычал.
Виктор почувствовал приближение Марины спинным мозгом. Слишком долго она занимала его мысли, и сейчас, он заметил девушку раньше, чем она подошла к его автомобилю. Зная, что Белый не потерпит чужих на его территории, Виктор бегом кинулся к Роверу. Он успел перехватить пса за ошейник, уже в последний момент. К его удивлению, Марина не выглядела испуганной. Белый, как ни странно, тоже не выглядел агрессивным.
- Привет. - обратился Виктор к девушке. - Рад, что ты все же пришла.
Марина едва уловимо пожала плечами:
- Я же обещала. Это твой пес? - тут же спросила она.
Белый привлек ее внимание сразу. Дело было не в том, что девушка предпочитала больших собак. Марину потрясли боль и разочарование, которые исходили от собаки. Ей невероятно захотелось приласкать пса. Крепко обнять. Взлохматить шерсть. Гулять в парке, шурша опавшей листвой и кормить его мороженым. При этом Марину абсолютно не смущало, что Белого вполне можно использовать как транспортное средство: пес размером с теленка был значительно тяжелее хрупкой тонкокостной девушки.
- Можно его погладить? - не отрывая взгляда от Белого поинтересовалась Марина. Собака целиком завладела ее вниманием.
- Я не рекомендовал бы тебе этого делать. - становясь между девушкой и псом заметил Виктор. - Белый - бойцовский пес. Я не хочу, что б ты пострадала от него.
Еще мгновение назад Виктор грелся в лучах таких странных, но потеплевших глаз Марины. Он уже рисовал себе будоражащие кровь картинки с ней. Однако в туже секунду девушка уставилась на него немигающим змеиным взглядом. Это не был привычный Виктору равнодушно спокойный взгляд. Ему показалось, что с него живьем сдирают кожу.
- Ты пригласил меня посмотреть, как Белого будут убивать? - в ее голосе была лишь легкая вопросительная интонация. Обманчиво безопасная интонация.
Виктор не понял вопроса. До него дошел смысл слов, но он не понимал в чем проблема, а потому ответил:
- Нет. Я пригласил тебя посмотреть собачьи бои. Посмотреть, как мой Белый будет рвать на куски чужих шавок.
Виктор искренне гордился собой в этот момент. Он чувствовал себя настоящим мужчиной. Его гордость, его фаворит - Белый был просто еще одной иллюстрацией его жизненного успеха. Виктор не заметил, как Марину передернуло при этих словах. Девушка, не отрываясь, смотрела на Белого. Отчаянье потихоньку начало подтапливать ее глаза слезами. Она видела, что неагрессивность пса это лишь спокойствие смертника. Ave Caesar, morituri te salutant! (Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!)
Марину лихорадило. От осознания собственного бессилия. От невозможности повлиять на Виктора. Девушка не сомневалась, что уговорить его не выставлять пса невозможно. Белый - фаворит, а значит, он будет сражаться в финале. И это будет его, Белого, последний финал.
Белый рассматривал девушку. Спокойно. С любопытством. Она не вызывала ни неприятия, ни агрессии. Он заметил, что ей неприятно общество его хозяина - Марина интуитивно старалась держаться ближе к Белому. А ринг вызывает у нее откровенное отвращение. С удивлением, пес обнаружил, что это человеческая самка ему нравится. Она вызывает в нем не просто симпатию. Что-то далекое и родное, из забытого детства, выплывало из глубин памяти Белого, наполняя нутро собаки теплом. К девушке хотелось прижаться. Белый чувствовал, что ее взгляд, обращенный на него, излучает тепло. Оно манило. Псу хотелось хоть недолго понежиться в этом тепле.
Вопреки предупреждению Виктора, девушка все же потянулась к морде Белого. Пес, не задумываясь, сначала ткнулся влажным носом ей в ладонь, а потом, отпихнув Виктора легонько боднул Марину в живот. Она тихонько засмеялась, потрепав собаку по загривку. Призрак невозможного счастья моментально сделал Виктора лишним в их странной геометрии. Присев, девушка крепко обняла Белого за могучую шею. В секунду этот пес стал ей не просто родным. Он стал ей дороже и роднее чем подавляющее большинство из ее окружения.
- Виктор, я очень прошу, не пускай Белого на ринг. Пожалуйста! - оторвав лицо от груди пса, Марина посмотрела на мужчину. Глядя снизу вверх, она искренне надеялась, что сумеет выглядеть жалобно.
Марина смотрелась столь беззащитной и трогательной, что Виктор поневоле залюбовался. Такая девушка привлекала и полностью удовлетворяла его представлениям о женщине. Зрелище окрылило мужчину. Польстило ему. Совершенно не понимая мотивов девушки, Виктор решил, что она просто страшиться зрелища из-за его жестокости и кровавости.
- Что за глупости? - Виктор пытался звучать тепло и покровительственно. Не получалось. Его самодовольство действовало на нервы Марине сильнее, чем все запахи ринга.
- Послушай, маленькая, - продолжал заливаться Виктор. - Тебе ничего не угрожает. И даже если бы угрожало, я же рядом! Сегодня ты будешь королевой ринга!
Это стало последней каплей. Именно последнее заявление мужчины, а не попытка Виктора обнять девушку в покровительственном жесте. Маска девочки-цветочка испарилась в долю секунды.
- Грязная скотина! - шипела Марина, уставившись немигающим взглядом прямо в зрачки Виктора. - Я ничего и никого здесь не боюсь. Среди вас здесь, выкидышей эволюции, я беспокоюсь только за Белого. Если ты заставишь его сегодня драться, он погибнет.
Мужчина с недоумением смотрел на девушку. Сейчас, когда вдруг ее зрачок вытянулся в тонюсенькую вертикальную щелочку, она даже не напоминала человека. Виктор с ужасом силился понять, что могло привлечь его в этом существе?
Неизвестно, чем бы могло закончиться противостояние этих двоих, если бы Виктора не окликнул распорядитель боев. Если фаворит сегодня собирался драться, то собаку уже следовало вести на ринг. Подгоняемый страхом и липкой растерянностью Виктор подхватил пса за ошейник и бодро направился к рингу. Белый не сопротивлялся. Просто потому что пес не верил в сказки. А еще потому, что умереть он решил уже давно. Ни пес, ни его хозяин так и не увидели, переполненные болью глаза Марины и закушенную до крови от отчаянья губу.
По дороге к рингу Белый ни разу не оглянулся. Он был благодарен странной девушке за ее порыв. Хотя благодарность не была исчерпывающим описанием того, что он почувствовал. Пес не испугался ее гнева в отличие от хозяина. Наоборот, Белый был готов склониться перед ней, признавая высшее существо в такой хрупкой оболочке. Пес, шел с гордостью в последнее сражение, веря, что раз такое существо почтило его своим доверием, то он обязательно найдет достойную воина смерть, а может даже и доброе посмертие. Кто знает, может у собак тоже есть своя Валгалла.
Марина же металась, превозмогая сумасшедшее отвращение к этому месту. Та тонкая и невероятно хрупкая нить, протянувшаяся от нее к Белому тянула девушку туда, где двое псов в яростной схватке не оставляли шансов жизни.
Кусок сырой земли, огороженный по кругу двумя рядами канатов, и был рингом. Земле было все равно, чем ее питали: водой и слезами либо плотью и кровью. Омерзительно тошнотворные запахи крови и псины сводили Марину с ума. Но уже пролитая кровь Белого, пахнущая иной, полынной, горечью и по-особому звенящая металлом, не давала девушке окончательно провалиться в тошноту. Она не заметила, как перемахнула через заградительные канаты, как зашипела на Виктора и рявкнула на рефери.
Там, в мельтешащем грязном комке шерсти и мяса умирал ее Белый.
Ему было неожиданно светло от того, что он наконец-то сумеет отдохнуть. Почему-то он не сомневался, что его последнюю собачью дорогу согреет взгляд странноватой русоволосой девушки.
Марина никогда не боялась собак. С детства, сопереживая животным больше чем людям, в иной ситуации она бы попыталась растащить обезумевших от ярости животных, так что б ни одно из них не пострадало. Но сейчас она спасала своего пса. Рано или поздно нам всем приходится делать выбор. Понимание добра и зла не дается нам от рождения, и всю нашу жизнь мы пытаемся удержать хрупкое равновесие: кто-то удерживаясь от намеренно плохих поступков, кто-то, постигая добро от обратного. Но корежимой болью и слезами девушке было наплевать на добро, зло и все хренову метафизику. Марина готова была спасти жизнь Белого ценой жизни всего живого в радиусе километра. В ожесточенной круговерти невозможно было разобрать кто где? Но девчонка каким-то невероятным чутьем понимала, что Белый хоть и не сопротивляется, горло подставлять не будет. А значит, неконтролируемый в ярости серо коричневый кобель рвет в клочья спину, холку и голову ее Белого.
Новоявленный фаворит значительно уступал бывшему в силе и ловкости. Прояви Белый хоть немного сопротивления у новичка не было бы даже шанса.
Буквально на секунду взгляд Белого уперся в Марину. Девушке показалось, что пес улыбается. Счастливо. И от этой улыбки ей стало страшно. Страх, что она не успеет, и них с Белым никогда не будет долгих прогулок и тихих вечеров перед телевизором, оказался сильнее остатков здравого смысла.
Прежде чем нападавший кобель успел сообразить, что, что-то не так девушка по локоть засунула руку ему в пасть. На самом деле, решись разъяренный кобелина, закрыть пасть Марина бы осталась без левой руки. По крайней мере, без ее половины. Но уже в следующую секунду хрипящий убийца почувствовал, как что-то острое неотвратимо рвет его изнутри. Марина не думала, что и как ей следует сделать. Ее застывшее алебастровой маской лицо не выражало ничего, пустые глаза затянули слезы. Где-то в глубине глотки серо коричневого недоразумения было спасение Белого. Девушка поглубже засунула руку в глотку задыхающемуся псу, и, запустив длинные острые ногти в плоть, что было силы рванула на себя. Резкий и короткий визг сменился надрывным булькающим хрипом. Из пасти серо коричневого пса хлестала кровь. Выронив на ринг кусок чужой кровящей плоти, Марина кинулась к безучастному Белому. Собственно узнать красивого и благородного пса в этом грязно окровавленном комке было невозможно. Но это все равно был ее Белый.
Девушка бережно подняла с сырой земли его морду и поцеловала в израненный и перемазанный нос.
- Милый, любименький, ты не можешь, слышишь?! - шептала она, прижимая пса к себе. - Ты не можешь меня бросить, слышишь? Я ... Я так тебя люблю. Ты мне так нужен. Я никому тебя не отдам, Белый, слышишь? Только живи!
Марина не стесняясь рыдала в голос, размазывая по лицу собственные слезы и чужую кровь. Ей было так больно, словно ее собственная душа заживо покидала ее тело. Заикаясь и задыхаясь, девушка изо всех сил держала Белого.
- Белый, мой маленький, - захлебываясь слезами шептала она. - Ты не можешь умереть. Ты мой! И я тебя не отдам. Слышишь, я никому не отдам тебя! Даже Смерти. Ее время в твоей жизни еще не пришло. Сейчас мое время!
Марина подняла в равнодушное небо заплаканное и перемазанное лицо. Неестественно прекрасное в этот момент лицо:
- Небо, ты слышишь, я не отдам его! Никому! Он мой! - закричала девушка. Ее сорванный рыданиями голос прозвучал нестерпимо отчетливо для всех присутствующих. - Вы все! Луна, Солнце, Звезды, все живое и не живое слушайте - ОН МОЙ!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Марина кричала. Вкладывая в этот крик все отчаяние и решимость отвоевать белого пса у целого мира. При этом ее пальцы продолжали нежно гладить его морду, до невозможности израненную холку и спину. Девушка уже поняла, что даже если Белый выживет, видеть правым глазом он, скорее всего, не будет. Но главное что б жил.
- Живи, слышишь, живи! - выдохнула Марина прямо в нос растерзанному псу.
Белый приоткрыл левый глаз и лизнул девушку в щеку.
Осень в этом году оказалась неожиданно добра. Она не баловала теплом, зато не нервировала затяжными дождями и не беспокоила пронизывающими ветрами. В преддверии первого снега земля густо была укрыта опавшими листьями.
Это была их первая совместная осень. Осень двух одиночеств, как про себя обозвала ее Марина.
Несмотря на сильнейшие травмы, Белый быстро шел на поправку. Свежие беспорядочные шрамы сменили рваные раны. Шерсть еще не успела их скрыть, потому что пса перестали перекраивать лишь месяц назад, а до этого у Марины было полтора месяца ада в борьбе за жизнь Белого. Как ни странно, удалось даже частично сохранить зрение в правом глазу. Белый учился жить по-новому. Он был счастлив. Впервые. У него была новая хозяйка. Даже больше! У него было его персональное божество. Его богиня.
Персонал клиники, куда девушка устроила пса, дружно вертел у виска при появлении "собачей Мадонны", как прозвал ее лечащий врач Белого. Взрослый дядька, отличавшийся незаурядной любовью к собакам, как никто знал, что Марина сделала для белоснежного азиата. Он искренне радовался вместе с девушкой, когда стало понятно, что пес выкарабкался.
Игнорируя протесты Белого, Марина еще не давала псу сильных нагрузок. Поэтому, оставив без внимания его недовольное ворчание, прикупив по дороге ведерко мороженого, неразлучная парочка вернулись домой. Честно соблюдя все необходимые формальности типа помывки лап и выбирания из шерсти редких листочков и случайных веток, Марина с Белым устроились перед телевизором. Вообще-то Белый равнодушен к мороженому, но это был их маленький ритуал. Их карманное счастье. В такие моменты Марина любила говорить, что когда они подкопят немного денег, то обязательно приобретут дом с камином и уютным двориком. И тогда настанет период их каминного счастья.
Белый слушал Марину в пол уха. Ему просто нравился ее голос и умиротворенность, исходящая от девушки. Псу было все равно, как будет называться их счастье. Главное, что оно уже у него было.
- Небо, а ты не боишься, что этот пес помешает твоим планам? - взгляд красноватых немного светящихся глаз скользнул в глубину полумрака.
- Шатси, этот пес такая же часть моих планов как и эта девчонка. - вздохнув, произнес тот, кого назвали Небом. Он был необычайно высок и хорош собой. Т.е. мог бы быть хорош, если бы был человеком. Но ярко синие глаза без белка с вертикальным ярко-серебристым зрачком человеческими быть не могли в принципе. Впрочем, как и хищная грация, сквозившая в каждом движении Неба. - Неужели ты так плохо меня знаешь, Шатси?
- Не смей называть меня "Шатси", Небо?! - зашипела красноглазая. Несмотря на различную цветовую гамму в облике двух существ, они явно принадлежали к одному виду.
- Ну почему же? Ты же называешь меня Небом. - синеглазому явно нравилось дразнить свою собеседницу. - А впрочем, какая разница? Хоть горшком, только бы в печь не сажали!
- А тебе не кажется, что твое увлечение людьми несколько затянулось, Небо? - Шатси снова и снова задавала этот вопрос Небу. Вот уже на протяжении тысячелетий. Шатси снова и снова надеялась, что Небо наконец-то бросит свои глупые изыскания и вернется домой. К своему так стремительно исчезающему народу. Но на протяжении веков синеглазый был непреклонен.
- Когда ты последний раз летала, Малыш? - вдруг спросил Небо, странно сверкнув звездами зрачков.
- Давно... Не помню уже когда... - растерянно произнесла его собеседница. Небо с удовольствием наблюдал человеческие повадки у 8тысячелетнего дракона, коим была Шатси. Задумавшись над вопросом старшего, Шатси рассеянно накручивала на палец длинную прядь ало-черных волос.
- И вообще, где тут полетаешь - вдруг зло ощерилась драконица. - Когда все летательное пространство начисто загажено людьми. Куда ни кинь - то самолет, то спутник, то иной какой летающий хлам.
Небо никак не отреагировал на ее злобный выпад. Его взгляд был обращен туда, где еще секунду назад было изображение развалившихся на диване хрупкой девушки с сиротским ведром мороженого и белого пса.
- А я вот недавно. - улыбнувшись сказал Небо. - И я летаю каждый раз, когда смотрю на этих двоих. Только люди, Малыш, сумели сохранить истинную радость полета. В душе.
Шатси стояла нахохлившись, отчего сильно смахивала на бойцового петуха.
- Это ты свою Марину человеком называешь? - непритворно удивилась она. - Да от нее нашей кровью за километры разит. Даром что мелкая, да бесцветная.
- Эх, Малыш, Малыш - вздохнул синеглазый дракон. - Нашей крови в ней почти не осталось. Я специально посчитал - 50 поколений назад была. Она просто сильная. Сама по себе. Именно поэтому, и смогла нашу кровь в себе разбудить. В ней есть то, что потеряли мы. ЖАЖДА. Истинная жажда жизни. И ЛЮБОВЬ.
Именно поэтому, когда придет время, я предпочту ее. Мелкую, тоненькую, бесцветную по нашим меркам человеческую девушку. Именно поэтому, стоило сделать ей подарок, который ей пришлось выцарапывать у самой Смерти. Именно поэтому я навсегда останусь Небом. Я хочу ЛЕТАТЬ.