Аннотация: Быть участковым - работа нелегкая. Вот врачи часто становятся писателями. А почему? Потому что с людьми всегда. Вот и участковые так же...Было б у них время и силы - такие бы книги писали...
Участковый Бронькин не любил свою работу.... Он пребывал в стойкой уверенности, что в домах, которые относились к его участку, живут люди, мягко говоря, ненормальные. Похоже, что их вообще заселяли туда только после предъявления справки от психиатра, в которой было написано, что у них имеются некие отклонения.
Взять, например, одиннадцатый дом по Сиреневому бульвару. Пять подъездов, всего-то.. А шуму и хлопот от них, как от небоскреба в Чикаго. Если вычесть целый букет алкоголиков и просто дебоширов, то еще ведь есть и просто интересные люди. Вот, например, неделю назад. Это ж целая война была. Началось все, как и полагается, с локального конфликта: две семьи, проживающие на одной лестничной площадке, начали разборку по поводу того, кому и когда протирать пол на этой самой треклятой площадке. И за несколько дней разругался уже весь подъезд. Участковый разбирался с ворохом жалоб, заявлений и с последствиями в виде двух драк, так как при хорошем руководстве скрытый конфликт, как известно, переходит в фазу открытого, а там и до боевых действий недалеко...
Или вот, скажем, бабушка Марковна. Таких бабушек, пожалуй, всего пяток на всю область наберется. А вот, поди ж ты... Именно Васильичу повезло... Ходила она к Бронькину каждую неделю, как на работу. Писать Марковна не любила, но усаживалась поудобнее и выкладывала свои наблюдения и жалобы в течение часа, а то и двух. Причем, улизнуть от нее Васильичу никогда не удавалась: бабушка была начеку и перехватывала его в самых неожиданных местах. По словам Марковны, весь ее третий подъезд уже можно было сажать: кого в тюрьму, кого в психушку, а кого передавать прямо в лапы спецслужб. Очень эмоционально и с подробностями вещала бабушка о соседе сверху, который гонит самогон и торгует им по ночам, о соседе снизу, который явно живет не по средствам, а стало быть - ворует. О соседях слева, молодой семье, которые обвинялись в шпионской деятельности, так как одевались в джинсы и футболки, на которых что-то было написано не по-русски. Сосед справа просто был инопланетянином, и по ночам подавал сигналы на Марс. Нет, летающие тарелки к нему еще не прилетали, - говорила бабуля, - но ведь прилетят, и что потом с ними делать? Главное, - говорила Марковна, - предупредить преступление, а то будет поздно. Бабуля требовала от участкового решительных действий и раз в месяц посещала непосредственное начальство Бронькина, которое устраивало разнос за то, что он не может найти подхода к слегка тронувшейся бабушке, а она достала все управление, и это, мол, показатель того, что Бронькин не умеет работать с людьми. Васильич молчал, а дома садился на табуретку, трепал своего пса Мухтара за уши и жаловался ему на жизнь. Да, Мухтар, - говорил Бронькин. - Если б люди были похожи на собак, еще можно было бы работать. А так... Не работа, а сплошное расстройство.
Гражданин Кутейко, например, постоянно устраивал скандалы. И жена от него уже ушла, и соседи, кто мог, поменялись на другие районы. Ряд жильцов уже просто выстроились в очередь бить этому Кутейко, простите, морду. Ибо лицом это назвать уже было сложно. И у Бронькина уже лежала стопка заявлений, написанных доведенными до бешенства людьми. А что он мог сделать? Провести с Кутейко беседу? Да если б он понимал слова! Бронькин знал, что есть только один выход: снять форму и ночью, в темноте, выловить этого алкаша и поддать ему так, чтоб хотя бы месяц мужик просто полежал и отдохнул. Глядишь, люди от него тоже отдохнут. А что делать? Ну нет у нас законов против хулиганов. Как говорится - замочите пару-тройку соседей - тогда мы вас посадим, а пока - извините, мест нет.
Участковый еще раз вздохнул, вспоминая, как он в свое время мечтал о том, что будет приносить пользу человечеству. Соблюдая закон, собирался он защищать слабых, воспитывать хулиганов и охранять покой мирных граждан. И что теперь? Нет, на участке Бронькина было в целом спокойнее, чем на других. Но какой ценой это получалось? Стыдно сказать, а что делать? Бронькину пришлось освоить методы шантажа, насилия и прочих приемов, которые, как он считал раньше, были не к лицу государственному служащему. Но как иначе приструнить шпану, которая повадилась жечь под окнами костры и орать всю ночь напролет. Причем, запас слов у них был такой, что Васильич искренне полагал: ребята знают тридцать непечатных слов и пять литературных. Как они понимали друг друга - загадка. И как с ними было справляться? Они же кроме силы ничего не понимают. Бронькин несколько раз предпринимал попытку провести воспитательный процесс мирным путем, ходил по квартирам, беседовал с родителями. В большинстве случаев родители знали чуть больше слов, чем их отпрыски. И, похоже, им было глубоко наплевать, что делают их чада в любое время суток. Некоторые родители пили, не просыхая. Иные жаловались, что дети их не слушают. Иные сами наезжали на участкового и кричали, что он не имеет права трогать бедных детей. И терпение Бронькина лопнуло, и в один темный вечер он просто врезал паре особо наглых пацанов. Потом пришлось повторить этот прием еще пару раз - и посиделки с кострами вдруг прекратились. Жильцы стали спокойнее спать, а Бронькин еще раз с горечью понял, что порядок невозможно навести без проведения силовой терапии.
А тот случай с Верой Сергеевной... Тихая, интеллигентная женщина, проработавшая всю жизнь в школе, заслужила от государства всего лишь комнату в коммуналке. Жила спокойно, никого не трогала. А тут соседнюю комнату купил некий тип. Начал он с того, что просто затерроризировал старушку. И ведь не узнал бы об этом Бронькин, ибо Вера Сергеевна никогда бы не стала жаловаться. Просто как-то раз проходил участковый мимо ее квартиры и очень удивился, услышав крики, доносившиеся оттуда. На звонок дверь открыл этот тип, лицо багровое, пьяный в дым... И Вера Сергеевна со слезами на глазах в дальнем углу коридора. Бронькин до сих пор не помнит, как втащил бугая в его комнату ... Потом очнулся и увидел, как поганец стоит, прижавшись к стене и с ужасом смотрит на участкового. Еще раз услышу, что обижаешь соседку, - тяжело дыша, сказал Бронькин - расстреляю. Повернулся - и ушел. Теперь он постоянно держал под контролем эту квартиру и потихоньку собирал компромат на бугая, чтобы иметь возможность прижать мужика, в случае чего. Не убивать же его, в самом деле. А иногда очень хотелось. Так бы взял всех этих так называемых мужчин, которые пьют и измываются над теми, кто от них зависит или просто слабее, поставил рядком к стенке и....
Нет, Бронькин не любил свою работу. Но продолжал служить участковым, потому что хорошо понимал, что если не он, то кто же...