© Мишина Надежда

Ять: печати Сдерживания.

    

    

  

Глава 5.

Среда. Часть 2.

  Насторожившийся отчим, уловивший какие-то знаки от жены, оставил нас с Льмаилом наедине через пять минут светской беседы. Я без зазрения совести его разглядывала, скорее, как образчик искусства времен Рафаэля и Микеланджело: белокурый, розовощекий, голубоглазый, пухлогубый - короче, один в один пупсообразный Купидон-переросток. Лицо интеллектом не обезображено, признаков мысли - ноль. Губы изогнуты презрительно и капризно, кружевные манжеты покрывают холеные руки. И панталоны по моде.

  Стоило отчиму нас оставить, как я перестала себя сдерживать и во все горло расхохоталась. Недоумение скривило его и без того изогнутые губы, на гладком лбу появилась непрошенная морщинка.

  - Чем обязан бурному веселью?

  Его голос был похож на голоса мультяшек. С этого меня "повело" еще больше.

  Гость покинул меня в полном недоумении: ему невдомек, что его внешний вид оценивается иными мерками.

  Пока он нас покидал, и его, соответственно, выпроваживали со всеми почестями, мне принесли сладкой воды "освежиться".

  - Знатная гадость. - Поморщилась я. - Сироп один.

  - Это переходит все границы! - Отчим влетел в свой кабинет и схватился за выглядевшую имитацией саблю, что там висела на стене, на фоне зеленого сукна. Протестов со стороны Константины слышно не было. Затем Жозув появился и в "приемной". Вместо него первой заговорила я:

  - Хочу чистой воды. - И показала на графин.

  - Так прикажи. - Жозув смел со стола все до единого недопитые бокалы, что подавали во время натуженной беседы с гостем. - Или ты решаешь, за кого выйдешь замуж, или выбираешь закрытый пансионат по вкусу.

  - И в монастырь можно? - Пошутила я, когда напилась, наконец.

  - На Лысую гору, пешком. - Сарказм из уст этого человека звучал смешно, и я хихикнула.

  - Что в этом смешного? - Не понял он. - Взойдешь через терновник, прилюдно ото всех родных отречешься и - свободна, как ветер, хоть в монастырь.

  Ага, значит, монастырь не нравится. Сначала извольте все родственничкам отписать.

  - Мне б одним глазком на завещание глянуть. - Нагло улыбнулась я.

  - Она не меняется. - Вошел Зелан и уселся по правую руку от моего отчима, видимо, ему приходящегося родным отцом. Теперь ясна логика Константины: избавиться от отпрыска другого мужа. Кстати, а где он? Отчим теперь завис надо мной с угрозой во всем виде.

  - А с остальными двадцатью пятью копиями ты что успела сделать? Долго мне еще из-за тебя переписчика к распорядителю гонять?! Это недешево!

  - Хочу оригинал! - Упрямо гнула я свое, при этом оттягивая нижнюю губу, что особенно бесило Зелана.

  - Может, и правда, стоило сдать ее в приют? - Еле сдерживаясь от бешенства, процедил он.

  - Зелан! - Мать устало прикрыла лицо, но не заплакала: отчим слез не любил, и ей уже было все равно.

  Рыча что-то нечленораздельное, отчим выпрямился и подошел к камину. Долго там стоял, поигрывая водой в бокале (в доме было запрещено пить вино), потом отпил и выплеснул остатки в огонь. Тот только разыгрался с него - удивительное согласие стихий.

  - Я готов выслушать любой вариант от тебя, поскольку устал предлагать свои. Ты все их поганишь. Итак?

  - На любой согласишься? - Мне даже стало интересно, как далеко можно зайти.

  Отчим помедлил. Основательно.

  - На любой, если это будет в моих силах устроить.

  - И если никто не пострадает. - Язвительно добавил брат.

  - Отправьте меня на бал вместе с матерью, нам надо побывать в свете. Не перебивайте меня. - Осадила я готового отмочить колкость Зелана. Жозув меня в этот раз поддержал, что случалось до этого никогда. - Я посмотрю на кандидатов, мама даст справку по ходу дела. Увижу их в куче, кто чего стоит относительно друг друга. До того мне необходимо платье, еще одно, и чтоб не хуже, чем у жены Зелана. Не покупное, шитье по мне, и еще одно - мужского кроя. В первую голову, конечно, - отвезти меня к распорядителю и, даже если в его присутствии, дать в руки почитать оригинал завещания со всеми секретными протоколами. А еще я хочу есть - это прямо совсем сейчас.

  (Кто б мне тогда сказал, не подписывайся ни на что и не вступай ни в какие игры, а то ты автоматически будешь вовлечена во всю деятельность, на которую ты имела неосторожность согласиться, я бы тому спасибо сказала, да еще и доплатила бы за сэкономленное время, так нет же: некому было предупредить о здешних мироорганизующих законах! Оставалось только увязать все глубже...)

  Семейство сидело в полном молчании. Тикали часы, качался маятник, но они все еще молчали, даже Зелан.

  - Я же говорила. - Тихо сказала Константина.

  - Что же ты говорила? - Унижающе-высокомерно "тыкая" старшей, поинтересовалась вошедшая без стука девушка кошачьей грации. Воротник-стойка, веерообразный и расшитый жемчугом, подпирал собранные в кичку тяжелые, гладкие волосы, держащиеся в высокой прическе только за счет тончайших шпажек, украшенных цветами и бусинами. Платье ее не расширялось книзу, как обычно, а струилось вдоль фигуры. Она села на подлокотник кресла отчима, отодвинув, тем самым, и Константину, и Зелана.

  - Все будет по-твоему. Я еду к распорядителю через два дня, в пятницу, к полудню. Чтобы не гонять посыльных два дня, в пятницу выедем раньше, к закройщику.

  - Отлично придумано, па-па. - Я вышла, наслаждаясь всеобщим замешательством.

  - Какая муха тебя укусила?! - Скрестила руки на груди Ожели. - Мы начинаем плясать под указку этой ненормальной?

  - Как она узнала, сколько стоят платья моей жены?! - Очнулся Зелан.

  - Кому какое дело до моих платьев! - Непонимающе переводила взгляд с одного на другого Ожели, начиная злиться. - Зелан?

  - Можно начинать кого-то благодарить. - Вздохнул Жозув. - Кто-то услышал наши молитвы.

  - Как ты собираешься скрыть от нее ту часть завещания, где... - Подала голос Константина.

  - Не знаю. Придумаю что-нибудь.

  - Меня посвятят, наконец, в случившееся или мне надо начать орать, как этой дурнушке? - Ожели кипятилась все больше, потому как на нее не обращали прежнего внимания, хотя уж где-где, а здесь центром всего была она: ее состояние держало наплаву и вдову леди Константину Уватламоль с ее невменяемой дочуркой и богатыми на чудеса и урожай землями, и сэра Жозува Хотса с его сыном и их общими связями при дворе короля. Признавать женскую часть своей семьи Ожели Нормаланд отказывалась.

  Если бы не этот брак на вдове, и сам Жозув ей бы сгодился, ближайший-то советник Его Величества. Не успела - это было явное упущение, которое удалось хоть как-то исправить, узнав, что Хотс нуждается, скрывая это даже от короля, - а ведь целая прорва средств ушла на эту Фларенсию. Уж лучше бы не тратились, а всю сумму, как она и предлагала, отдали бы распорядителю, но дряхлый черт оказался слишком жаден, либо упрям: сказалось общение с дедом Фларенсии, сумасбродом, в которого она и пошла.

  "Уватламоли. - Ожели ненавидела их всей душой. - Притча во языцех, истории про них до сих пор ходят по двору, сам король любил старика, не вернувшегося из похода, как родного".

  С Нормаланд короля не связывало ничего сверх финансовых сделок. Это зря. Быть бы ей вскоре королевой, если бы не такая однобокость отношений. Конечно, со двора ее ни в коем случае не погонят, кредиты банка отца не раз спасали казну и государеву честь (после исчезновения старикашки он многое себе стал позволять). Иногда и Ему надо было давать знать о плате по долгам, но кому охота лишний раз напоминать гнусную фамилию конкурентов за сердце Его Величества.

  До подачи ужина было еще полчаса, а после рассказа Зелана о перемене во Фларенсии охота есть вообще отпала. С этой мерзавкой надо было переговорить, с чем она к ней и шла. В собственных покоях ее не оказалось.

  - Где она?! - Схватилась Ожели за чепец пробегающей прислуги.

  - Кто, леди?

  - Фларенсия где!

  - В бывшей детской, на чердаке, леди.

  "Еще и в пыль лезть".

  Но наверху оказалось прибрано и довольно просторно - их с Зеланом будущий ребенок смог бы здесь резвиться сутки напролет, так нет, теперь эта тут застряла.

  - Что ты тут делаешь? - Потребовала она отчитаться, поднявшись.

  - Наслаждаюсь видом. - Я позволила Ожели подойти ближе, ничего не имея против драки - она хорошо прочищает мозги, а мне бы это сильно пригодилось.

  - Значит, наприкидывалась дурочкой, а теперь решила все прибрать к рукам? Не выйдет.

  - Была одна Фларенсия, сбежала, появилась другая... Посмотрим.

  - Кто научил тебя давать связные ответы?

  - Сама. - Пожала я плечами и вновь устремила взгляд вдаль: сквозь панорамные окна формой в продольную половину яблока отлично были видны поля с крестьянами, зеленые островки деревьев, сады и так до самых гор, спадающих постепенно по высоте к морю, а там и вовсе прекращающиеся. Вместо них - естественные арки на побережье, небольшие островки и просто одиночные пики, торчащие из воды и покрытые растительностью. На одном из таких должна была быть скрытая лианами веранда, ведущая в укромный дом, совсем простой. Пришло ощущение, что там предпочитал жить дед. Интересно было бы там побывать.

  Ожели долго ждала еще какой-нибудь реакции.

  - Смотри-смотри, не скоро еще придется. По завещанию, после замужества, все твои деньги наши, а ты лишаешься всего.

  - Ты мне поцитируй! В черновиках ничего подобного нет.

  - Сама увидишь, черным по белому. - Просияла она. - А тебе это не переписывали, чтобы не пугалась и не отказывалась от замужества за первым встречным. - Не упустила она случая для оскорбления.

  - Тогда с чего ты сегодня такая болтливая?

  - Скоро это перестанет иметь значение. Король подпишет указ о домах призрения. Первым будет этот дом. А ты, какая честь, станешь первой обитательницей. Все твое состояние отойдет к твоему отчиму.

  - Ты уверена в этом?

  - Все знают, что ты больна. Король сжалится над тобой и ЛИЧНО...

  - Сомневаюсь. - Отрезала я.

  Ее глаза сузились, взгляд стал колюче-жалящим.

  - Думаешь, успеешь всех переубедить за один бал?! Ха! Да никогда!

  - По себе судишь?

  - Я тебя знаю. Ты слишком самоуверенна для своих лет.

  - А ты стара для моих лет. Или хочешь посоревноваться в красоте на балу?

  - Ты гроша ломаного не стоишь, грязная приблудница! - Бросила она. - Ты ничего не понимаешь в моде, а женственность может тебе только снится!

  - А у тебя яда на три гремучих змеи.

  - Поверь мне, Константина не на твоей стороне.

  - И не на твоей. И Жозув терпит тебя из нужды. А брат ничего не понимает в женщинах.

  - Ты не Фларенсия. Распорядитель это поймет, и ты всех опозоришь: все решат, что Хотсы пошли на обман. Неужели тебе настолько безразличны их судьбы?

  - Вот и сыграешь на этом, всех спасешь, если, конечно, раньше твоему отцу не надоест давать тебе деньги или они у него не кончатся.

  - Ужин готов, леди.

  Первой по-королевски удалилась Ожели, причем слуга еле успел отскочить с ее пути.

  - Спасибо, Марсель. - Поблагодарила я, радуясь знакомому названию: дед явно тяготел к Земле. Марсель поклонился. - О деде еще поговорим.

  - Как будет угодно. Рад, что разум вернулся к госпоже.

  До ужина прошло достаточно времени, чтобы и в свою комнату спросить дорогу и в "галерее предков" побывать... Портрет Фларенсии там тоже был. Неуловимое различие в наших лицах было, может, я не такая одухотворенная, может, художник приукрасил местами или скрыл неприглядные черты (уж не в поисках ли признаков дебилизма разглядывала я ее портрет...).

  Решив в комнате проверить догадку относительно предыдущей Фларенсии, я перерыла всю перину, проверила все складки балдахина и портьер. Заглянула и за картины, и за ее портрет в галерее. Полезла было под ковер, но Марсель, проникший в комнату и увидевший то количество пыли, что заметалось под него, меня спас:

  - Леди предупреждала загодя, что сего дня, когда станет делать вид, что ищет нечто, мне следует передать конверт невскрытым, перед ужином.

  Передав письмо и удалившись, вопросов он так и не задал. Невозмутимая личность. Внутри оказались долгожданные инструкции - "записки сумасшедшего" - и именная печатка, знак различия. Осмотрев ее и воск на конверте, нашла их идентичными. По моим скромным представлениям, человек, запечатывающий конверт и, одновременно, запечатывающее кольцо оставляющий внутри, или имеет дубликат, или маг, или сильно мухлюет со временем. Если последнее относилось к Фларенсии ?1, то не удивительна ее неадекватность, мозгами в этом ремесле можно двинуться со страшной силой.

  Я ухватила информацию местами, потом собираясь обстоятельно все пролистать: тончайшая бумага исписана чернилами с двух сторон, что поди разбери.

  Ужин проходил на удивление бодро. Зелан шутил, что, если я "поправилась", то, наверное, скоро смогу учить его технике огневого поражения на расстоянии. Ожели веско заявила, что, если мне удастся сказаться нормальной на балу, то это уже будет прекрасно для возвращения семье доверия. Тиха была Константина, Жозув тоже только прислушивался к щебету парочки, перекладывая крылышки на тарелке.

  - Может, Фларенсия хочет что-то сказать? - Подал он голос, отложив столовые приборы. Слуги чуть не отпрыгнули от него.

  - Нет. - Я закинула в рот очередную порцию вкуснейшего, сочного пирога, по виду напоминающего желе- мармелад, а его вкус и сравнить было не с чем, разве что он отдаленно напоминал яблочный.

  - Я требую объяснений. - Повысил голос Жозув, так и не приступив к трапезе.

  - А именно что бы вы хотели знать, па-па?

  Константину укололо, молодожены, сидящие напротив, напряженно переглянулись.

  Порывисто схватив приборы, он их бросил об стол.

  - Прекрати спектакль! Ты всех водила за нос! Для чего?! Это не отменило ни твоего совершеннолетия, ни распоряжений твоего деда! Ты нам врала, отвечай?!

  - Нет.

  - Она немножко поприкидывалась, а потом передумала, да? - Подлила масла в огонь Ожели. - Это ведь не вранье. Девочке хотелось внимания, а не взрослой жизни...

  - Ожели. - Константина подняла на нее взгляд.

  - Да, мамуля? Хочешь сказать, это не так?! Или, может, ты знала и не сказала? Чтобы спокойно выйти за Жозува?

  - Ожели! - На этот раз и Жозув не промолчал.

  - О-о-о, Ожели, ты так неравнодушна к папе! Уж не в могилу ли ты хочешь свести Константину, чтобы занять ее место? - Уколола я, прощупывая почву.

  - Вот уж нет. Снова твои выдумки! Надоело слушать! Только не вздумай рассказать на балу, все мнение о себе испортишь.

  - Спасибо за совет, стану говорить, что обязательно одолжу брату денег продать тебя с доплатой.

  - Это глупо. Скажи ей. - Обратилась она не к мужу, а к Жозуву.

  - Слепец. - Прошипела я брату и показала язык.

  - Ты уходишь от ответа. - Заговорила Константина. - Ты правда врала всем, прикидываясь больной?

  - Нет. А вот ты выглядишь расстроенной. Как твое здоровье?

  - Ее здоровье никого здесь не интересует. - Поднесла Ожели бокал к губам.

  - "Никого" - это тебя. Стекло не откуси. Ты ходила к врачу? - Повторила я Константине.

  - Да.

  - Это не беседа для ужина. - Уже и Жозув заерзал на стуле.

  - Я не поняла, тут кому-нибудь нужны деньги или нет? - Я все еще ждала ответа.

  - Я достаточно обеспечиваю здесь всех, и тебя в том числе. Жозув? - Ожели чувствовала близкую победу, но он и рта не успел открыть.

  - Если у тебя никогда не было матери, это твои проблемы. - Отмахнулась я.

  Константина, наконец, почти уже собралась сказать, но все решил Жозув, не вовремя опомнившийся.

  - Я не желаю слышать этого.

  - Это никого не волнует в этом доме. - Поддакнула Ожели.

  Константина покинула ужин в еще большем расстройстве, чем пришла на него. Последовав за нею в ее покои, я обмерла: столько скляночек, баночек ни в одной аптеке нет.

  - Это для красоты?

  - Фларенсия, я рада, что недуг покинул тебя, но лучше бы ты направила любопытство вовне, нашла бы себе мужа...

  - И что тогда, кроме не видимого ни кем богатства, мне грозит?

  - Ничего.

  - Ожели другого мнения.

  - Перемена в тебе слишком разительна.

  Да они все мастера переводить разговор на другую тему. Я села на пуфик, всем видом демонстрируя непреклонность. Она вздохнула и тоже села.

  - Это все, - она кончиками пальцев провела по крышечкам пузырьков, - чтобы восстановить женскую функцию. Детей у нас с Жозувом общих нет и может не быть вообще. Наш брак может разбить любая. - Она вздохнула и закрыла лице. - Даже Ожели. Мой мальчик не перенесет этого.

  - Ты о Зелане?

  - Он мне как родной. Ведь ты до этого ничем не интересовалась. Ты часами стояла на галерее, а он поддерживал меня, конечно, пока у него не появилась жена. Она свела меня с доктором, он прописал мне все это безобразие. Оно стоит целое состояние! И ничего не помогает. Ничего!

  Может, Фларенсия ?1 обладала даром распознавать яды, и он мне передался? Но ничего, кроме яда, медленного, в минимальных дозах, там не было. Даже не так. Все, что здесь было, по отдельности имело мало смысла, а вместе принятое становилось ядом. Константину целенаправленно травили. И заставляли собственноручно приготавливать себе отраву.

  - А почему тебе интересно? - Утерла она скупые слезы. - Конечно, при наследовании могут быть проблемы, но ведь и тебе много достанется, этот замок, хоть ты его и не любишь.

  - Давно пьешь весь этот набор?

  Вместо ответа Константина снова расплакалась. Успокоив ее и уложив, я перебрала склянки. Надо убрать один бесполезный при лечении элемент, который превращает сбор в яд. Рецепт значился тут же, табличка висела на трельяже. Все в граммах, листьях и щепотках. Помаявшись, просто оторвала низ картонки, где значилась мята и какой-то кус-кус южный, выкинула баночки с ними в огонь и вышла из комнаты.

  Серой тенью метнулась ко мне Ожели.

  - Вот ведь не спится. - Поприветствовала я ее.

  - Что ты там делала? Убить ее хочешь? Я слышала, как ты разбила склянку!

  - Убить маму?! Я же не ты. Какое твое дело? - Лаяться с ней не хотелось, надо было прочитать инструкцию.

  - Я все скажу Жозуву!

  - И мужу скажи, после того, как Жозуву.

  - На что ты намекаешь?

  Я бы сказала, на чью древнейшую профессию намекаю, и как к ней относится Ожели, да, действительно, уже хватит на сегодня, слишком много разнообразия.

  - Догадаешься сама. И веди себя хорошо, а то так и будешь делать все, что папочка велит, пока один из вас не состарится и не покинет этот бренный мир. А то, глядишь, со мной подружишься, я не жадная.

  - Через мой труп! - Зло ответила эта бестия.

  - Договорились. - Улыбнулась я, сверкнув зубами. - Иди к мужу, ждет, наверное.

  - С чего бы вдруг такая забота? Что за гадость ты задумала?

  - А он мне не родной брат, забыла. Твоими стараниями и твоего "доктора" мама может слечь, ты приберешь вдовца к рукам, а я... Или нет, выйду-ка я за своего отчима.

  - Ты безумна! Ничего не изменилось! Это был ТВОЙ врач. - Она даже попятилась.

  - Ого. Пойдем-ка, предупредим Жозува.

  То, что ее было не заткнуть, еще полбеды. Хуже, что Жозув ее очень внимательно слушал, и верил ей, видимо. Это ж как надо было заморочить взрослому мужчине голову. Впрочем, кто его знает, насколько фиктивен брак с Константиной.

  Через полчаса надрывного рассказа Жозув поднял на меня усталые глаза.

  - После я поговорю с тобой. Может, завтра. Постарайся ответить на все мои вопросы или тебе несдобровать.