© Мишина Надежда

Ять: печати Сдерживания.

    

    

  

Глава 7.

Четверг.

  Утро "задалось" с самого начала. За совместным завтраком чуть свет Ожели объявила, что приглашена на выставку, которую, говоря современным языком, спонсировал ее отец. Зелану надо было на службу, поэтому он отказался ее сопровождать. Жозув тоже отказался, сославшись на занятость. Брат не упустил возможности предложить меня в сопровождающие, я- де скрашу унылую атмосферу мероприятия своими выходками. Я тоже поспешила отказаться, делегировав Марселя, чем вызвала всеобщий презрительный смех.

  - Это тебе подстать быть сопровождаемой прислугой! - Не осталась в накладе Ожели.

  - Прекратите. - Жозув немного обреченно огласил выгодное решение, к которому и подталкивала его Ожели:

  - Позвони кузену. Этому лоботрясу все равно нечем заняться. Я уверен, он и так собирался посетить мастерскую.

  - Нет. - Неожиданно пошел поперек воли жены Зелан. - Я против.

  - Но не сидеть же мне дома! - Ожели "надула губы". - Там будут все! Должен же кто-то представлять Хотсов.

  - Марсель купит картину после выставки, я уже обо всем договорился с художником.

  - Ты специально! Все мои подруги жалуются на своих мужей, я думала, хоть ты исключение! Жозув, скажи ему!

  - Фларенсия, зайди в мой кабинет. - Поднялся он, проигнорировав требование Ожели.

  Я весело помахала ей ручкой и ушла следом за "па-па". Ожели швырнула вилку об стол, расколошматив блюдо, и, немного поразмыслив, догнала мужа с целью надавить на него. Но молчаливый не в меру Зелан посоветовал ей, как хорошей жене, начать вязать распашонки для будущего ребенка и меньше думать о пустых развлечениях, чем окончательно вывел ее из себя. Прорваться в запертый кабинет Жозува ей тоже не удалось. Тогда от бессилия она вломилась к Константине.

  - Тебя не научили стучать? - Встретила она неожиданно резкий отпор от забитой, по ее мнению, тихони, но собралась с мыслями и продолжила "атаку", ведя себя как ни в чем не бывало.

  - Твоя мерзавка всех настраивает против меня!

  - А именно? - Константина, не дав Ожели сунуть нос в свои бумаги, перегородила ей путь.

  - Меня никто не слушает! Из-за нее! Она становится буйной! Кстати, тебе известно, что рецепт, который тебе выдал ваш врач, - это медленный яд?

  Константина рассмеялась ей почти в лицо, но манеры не дали уподобиться наседающей девице.

  - Можешь Фларенсию выставлять дурочкой, но я знаю, что это был твой доктор, и мы ходили к нему с тобой. Хочешь, я скажу про яд Жозуву? - Пригрозила она без тени злости в голосе. - Или сама ему скажешь, а заодно и Зелану?

  - Фларенсия всем в тебя, такая же ненормальная! - Злилась Ожели на промах.

  - Она хоть не травит свою мать. - В спину ей проговорила Константина, достаточно четко, чтобы та услышала.

  

  Меж тем Хотс собирался с мыслями.

  - Дед передал свою волю мне, как опекуну, и взял с меня обещание, что в канун твоего восемнадцатилетия я расскажу тебе его решение.

  - Поэтому вы согласились отвезти меня к распорядителю.

  - Именно. Ты вступаешь в свои права владения после замужества, но твой дед предусмотрел единственный вариант распоряжения богатством, по сути, - передать его своему ребенку, которого у тебя, как установили доктора, быть не может. Если это не исправимо - а это так, - по завещанию ты обязана передать все, что там описано, первому родившемуся ребенку в семье.

  - Это или ребенок Ожели, или ваш. Не вижу трагедии.

  - В наследство входят и черновики деда, а это - сплошь магические труды, на данный момент охраняемые королевским казначейством.

  - Вы имеете к ним доступ?

  - Нет, но желаю его иметь единолично. Зелан не интересуется этим, а вот родственники жены...

  - Вы на удивление здраво и откровенно со мной разговариваете. Думаю, это не всегда так было.

  - На моей памяти никогда. Меня предупредили, что в восемнадцать разум должен к тебе вернуться.

  - Дед? - Перебила я его.

  Хотс в задумчивости кивнул.

  - Мне странно иметь с тобой осмысленную беседу, тем более, что до этого выходила только ругань. - Поделился он.

  - Мне тоже странно видеть в вас человека, а не цербера. - Окомплиментила и я его.

  - Но я все еще надеюсь услышать правду. - Он откинулся в кресле и закинул ногу на ногу. - Было ли предшествующее поведение ложью или это и есть чудо твоего обретения рассудка?

  - Скорее, чудо. - Попыталась выкрутиться я, не зная, что по этому поводу набрехала Фларенсия ?1 и "дедуля".

  - Тогда и у него должен быть сопровождающий закон.

  - Чего?! - Я даже не сразу поняла, о чем это он.

  - Тебе, может, и не известно, но разум в этом мире никто просто так не теряет. Слабоумие в полноценном обществе - это первый признак духовного бегства. Исходя из того, сколько я тебя знаю, ты давно пытаешься сбежать от норм вслед за дедом.

  "А он умный дядька". - Отметила про себя.

  - Возвращение тебя означает, что побег провалился. Или же...

  - К прочей радости может быть еще какое-то "или"? - На всякий случай изобразила досаду по части означенного "провала".

  - Или же произошло "воровство души" другого человека, что невозможно.

  Отметила молча, что здешнее "невозможно" означает "вовсе возможно, но при условиях, которые тебе знать не положено". Жозув пришел к каким-то своим выводам, в которые не счел нужным меня посвещать, и выслал меня, сославшись на срочные дела.

  Объявив, что не обедаю, пошла любоваться садами. Вишня цветет не по графику, все в аромате - аж голова кружится. Маленький прудик, выложенный по берегам малахитовыми глыбами, приятно охлаждает ноги. На том берегу красивая беседка, увитая чем-то, отдаленно напоминающим не то шиповник, не то дикую, кустовую розу. Я зашла внутрь, поднявшись на холмик, удивляясь внутренней свежести и "сочности" воздуха. Тут уже стоял поднос с горкой наваленными фруктами. Рядом был кувшинчик с водой.

  Из умиротворенного одиночества меня вывел Марсель.

  - Для леди есть заказы. - Поклонился он.

  Я приняла из рук его зарисовки усадеб. Пока любовалась точностью воспроизведения и замеров, все уже само собою получилось.

  - Все? - Не до конца поверила я легкость "искусств".

  - Только с этим заказом все. - Забрал он рисунки и положил на стол кожаный мешочек, обшитый бордовым бархатом. - Есть заказ на движущиеся лестницы от королевского двора. Его Величество после вашего восемнадцатилетия может давать вам поручения.

  - А есть еще кто-нибудь... по лестницам?

  - Если позволите высказать собственное мнение, Его Величеств интересует ваша личность. Они с дедом были дружны. Заказ к другим уйдет только после вашего отказа и расстройства короля.

  - А, поняла. Уватламоли.

  Марсель немного не понял, с чего мне вдруг говорить о себе в третьем лице, но в слух ничего не озвучил, списав все на очередные причуды Фларенсии.

  "Ну, вот и первые заработанные деньги!" - Поздравила я себя. - "На это-то, надеюсь, никакое завещаение не распространяется?"

  Наевшись "от пуза" здешней клубники (или что это там было), я припрятала золото и ушла к себе, старательно избегая надувшуюся, как мышь на крупу, Ожели.

  Константина, по информации от слуг, все утро просидела у себя, не выходила, только просила поправить перья и подлить чернил. Значит, с этой стороны вопросов не предвидится. И то хлеб.

  Пересчитав монеты и найдя у Фларенсии неплохой запас камней ювелирной огранки (интересно, Марсель и по этим "камешкам" профессионал?), принялась перекраивать свой "костюм" - точнее, визуальную часть защиты, которую использовала в ЭБ. Надо все как-то модифицировать в верхние юбки, рукава и прочая - и чтоб красиво, и не порвалось, и убиралось одним махом, если засекут...

  Остаток дня развлекалась тем, что демонстративно блаженствовала назло Ожели. Между делом заглянула в "конюшню". Там обнаружила интересный паркинг, где вместо лошадей - не пойми что, похожее на модели молекул: крупный шарик в метре над землей, в него следует садиться, а вокруг него "орбиты" - плоские, шириной в две ладони замкнутые полосы металла. Как я поняла, несколько таких полос вращаются в разных плоскостях, ускоряясь до тех пор, пока не перестают быть видимыми. Штука - "карета" - движется гладко, ровно и быстро, на манер прилично разогнавшейся тележки в супермаркете, груженой доверху кирпичами. Не хотела бы я на этом врезаться.

  Потом появился невозмутимый Марсель (он учился искусству телепортации, самому сложному - здесь раствориться, там собраться; не обошлось без помощи деда) вместе с картиной. Нет, скорее, это было просто полотнище для описания батальных сцен. Я тут же проверила на нем, обязательно ли знать устройство эскалатора, чтобы здесь лестницы ползали. Ни фига подобного: и так ползают, за милую душу. Так что я Марселя "подвезла" вместе с картиной к месту, где ее собирались вывесить.

  Оказалось, что не так уж и плохо смотрится. Во-первых, потому, что рисунок оказался ничего: абстрактные "капли" в обрамлении, соединенные растительным орнаментом. Кое-где были бабочки, образованные изогнутыми лучами спектра- радуги. Такое впечатление, что поработал талантливый 3D-художник.

  Во-вторых, что меня удивило, то, что "подложка" картины, после покрытия ее каким-то спреем, растворилась, впечатавшись в стену. Таким образом, бабочки и "капли", очень похожие на мои печати, остались порхать и переливаться прямо на стене.

  Ожели не приминула испортить впечатление замечанием, что ее отец купил интереснее и больше. Зелан предложил ей, в таком случае, жить дома. Даже Константина отметила, что с ним что-то не в порядке, таким неестественным для этой огненной натуры был тон речи.

  - Может, объяснишь, что с тобой? Я уже слова не могу сказать? - Демонстративно при всех начала она выяснять отношния.

  Но Зелан устало отмахнулся и спросил, готов ли ужин. В таком настрое все и сели за стол. Долго молчали.

  - Если уж вменяемых членов семьи у нас прибавилось и если уж эти "члены" обладают вполне ценным искусством, то не пора ли, хоть через посредника, начать зарабатывать на этом.

  - Например? - Подала я голос раньше остальных протестов.

  - Возьми Марселя. - Так же угрюмо, не отрывая глаз от тарелки, ответил Зелан. - Все семьи так или иначе используют дары женщин, одна Фларенсия у нас только... Ладно. У меня пропал аппетит.

  Константина вышла следом за сыном с целью поговорить.

  - Хоть какой-то был бы толк. - Вставила свои пять копеек Ожели.

  - Ну да, а потом еще каким-нибудь завещанием я должна буду осчастливить богатством первую попавшуюся бездарность, вроде Нормаланд.

  - Что?!

  - Каким талантом обладаешь ты сама?

  - Способностью родить. И здравым рассудком.

  - По тебе и не скажешь. Что-то я не очень заметила, чтобы ты родила.

  - Я подожду, пока у тебя ничего не выйдет как у матери! Тебе ею никогда не стать!

  - Завтра с утра едем к портному. - Перебил нас Жозув, поднимаясь из-за стола. - Тебя поднимут.

  Есть одной со мной в компании ей было противно, словно я по своей тарелке давленных червей размазывала. Ну и семейка, того и гляди, сама спячу.

  Тихо просочился в столовую Марсель. Интересно, он когда-нибудь устает? Отдыхает?

  - Мне дорога каждая минута жизни. Некогда. - Лаконично ответил он с поклоном.

  - Ты собираешься умирать?

  - Отнюдь. Но я всегда готов, как вы выразились, "умереть".

  - Я неточно сформулировала?

  - Это архаичное слово устарело и не вполне точно характеризует то, что происходит с телом. - Он осекся. - Простите.

  - Все нормально. - Я подкинула на ладони яблоко и бросила его в Марселя; он легко его словил. - Не знаешь, что с Зеланом? Что-то давно он уже не грозился поджечь мне хвост.

  - Проблемы, как у всякого молодого человека в период становления. - Обтекаемо ответил он.

  - Конкретнее.

  - Долги, карьерные интриги, сплетни и слухи, дуэли, измены.

  - Неужели все сразу? Ай да Зелан! А обстоятельнее?

  - Из-за некоторых слов о вас его считают жестокосердным на службе и в женском обществе, отчего, полагаю, ему вставляют палки в колеса сослуживцы, а некая дама, чьего расположения, возможно, он добивается, отвергла его. К тому же, существуют сплетни о неверности супруги, которые ему доставляют в изрядном количестве.

  - И чем его все это расстроило? Не понимаю. Дуэль-то ты к чему упомянул?

  - Он вызвал на дуэль вашего обидчика.

  - Меня никто не обижал, кроме Ожели.

  Марсель сдержанно улыбнулся, но остался серьезным.

  - А долг откуда?

  - На супругу истрачено много средств.

  Уж не поставлена ли перед Ожели задача разорить Хотсов, чтобы подешевле их "купить".

  - Марсель, - тихо спросила я, - а я богата? Ну, то, что у меня есть - это "много золота" или "мало"?

  Слуга призадумался, словно подсчитывая в уме, и так же тихо ответил.

  - Смотря с чем соотносить. Если с королевским двором и состоянием Нормаланд - ничтожно мало.

  - А если с состоянием остальных членов семьи? Не считая полей и домов?

  Он молчал дольше обычного. Наконец, ответил.

  - Вы самая богатая из всех, леди Хотс.

  - Марсель... а нельзя ли, - я уже совсем перешла на заговорщицкий шепот, - отвадить Ожели от ее папочки? Есть ли ритуал, чтобы она окончательно из Нормаланд стала Хотс?

   Он просиял.

  - Церковное венчание так и не было произведено.

  - Почему?

  - Против него были и леди Ожели, и госпожа Константина.

  - А неофициально и незаметно это можно сделать? Чтобы без ее ведома? Хотя бы рассорить их?

  - Смею заметить, что Нормаланд слишком заинтересованы в наследстве вашего дедушки Уватламоль.

  - Тогда объясни, чего она на меня взъелась?!

  - Вам ли не знать.

  - Не знаю, представь себе.

  - Пожалуй, это известно только вам.

  Вечер я провела преинтереснейше, моделируя по памяти известную картину М.К. Эшера с лестницами. Когда получилось довольно близко к оригиналу, я свалилась спать. Уснула сразу и до утра. Оказалось, меня уже десять минут активно будят и никак не могут добудиться.