Аннотация: короткий рассказ предистория, не связанная с событиями спустя много много веков...
Ожидание...
Холмистая местность Задвинья давным-давно поросла густым непроходимым лесом. Коричнево лиственные старые деревья закрывали густыми шапками путь солнечным лучам к мягкому мху. Засохшие нижние ветки превращались в твёрдое, словно сталь, препятствие для любого путника. И только змеевидные таранты могли свободно перемещаться сквозь узкие щели между ветвями, ползая на коротких восьми лапках или пролетая на своих маленьких крыльях, охотились на мохнатых грызунов. Окружающий мир представлялся им в чёрно-белых тонах благодаря шестиглазому зрению, да и сами они имели оригинальный вид для простых ползунов: серебряная чешуя защищала их тело от острых зубов и когтей самых опасных лесных хищников, а широкая пасть смогла бы рассмешить самого закоренелого злодея, ибо являлась нелепой пародией на что-то собачье с длинным плоским языком, вечно весящим наружу, словно их мучила духота. И хотя их трудно было убить и никто не мешал им плодиться, в лесах их водилось немного, ибо оставалось загадкой, как эти зверьки появлялись на свет, потому что миру были известны только особи мужского пола, и никто никогда не видел таранта самку. Любознательные по своей натуре, таранты часто принимали дружбу других существ: людей, дралов или гаили, но оставались среди них только на равных дружеских правах и никак иначе, ибо эти гордые и, по сути, непокорные животные презирали прислуживать и стелиться перед кем-либо.
Старый тарант с поблекшей от времени чешуёй полз знакомым путём к дому, построенному на холме, где лес уступил немного свободного места, оставив нетронутой полянку, где когда-то росли ядовитые цветы - лакомство тарантов. С одной стороны холм имел отвесную стену из каменной породы, так что это позволяло взору любоваться красивым видом на лесные просторы и реку. Дом на поляне стоял очень маленький и старый. Немного покосился с одного боку. У входной двери, под навесом из прочных и тяжёлых листьев бака, сидел старик. Тарант затих и прижался к земле, словно приготовившись напасть. Высокая трава скрывала его от взора старика, но вдруг тарант издал протяжный негромкий вой, и на губах человека появилась добрая улыбка.
-Вернулся, старый ты гуляка.
Взметнувшись на крыльях к другу, тарант развивал по ветру длинный язык и явно радовался встрече вместе со стариком. Размером с норку, очень длинную и без мехового хвоста, тарант хорошо помещался на коленях, свернувшись калачиком. Зная, как сильно ненавидит старый друг поглаживание по чешуе, старик не трогал его и смотрел вдаль. Иногда он видел чёрные столбы дыма вдалеке, догадываясь, что ещё один город пал под натиском войска Бакрана, но на его лице мало отражалось переживаний о войне. Казалось, что что-то более важное тяготило старое сердце, что-то из-за чего он жил в этой глуши.
Тихо и мирно пришла ночь. Теперь тарант был рад рассказать другу о том, что повидал за эти дни в лесу. Он не умел говорить, но, как все его собратья, умел показывать. Лёжа на груди старика, тарант смотрел ему в глаза и, словно обратившись в чешуйчатого друга, человек видел прошлое его глазами.
-Опять показываешь мне, как крысу убиваешь, было б чему радоваться, ничего нового.
Тарант фыркнул, но не спрыгнул на пол. Они мирно заснули, не подозревая, что их покой нарушат чужаки. Кто-то больно стянул руки старика верёвками и повалил его на пол. Тарант зашипел и, кусая в темноте всех подряд на своём пути, вылетел в открытое окно, оставляя позади вопли и ругательства чужаков. Когда в комнате загорелся свет от свечи, старик сразу узнал незваных гостей - это были уставшие и покусанные тарантом солдаты из войска Баркана. В основном ему служили дралы, жившие в дальних землях Северной стороны. Лишь строением тела они напоминали людей. Обликом же походили на мохнатых зверей с плоской мордой и острыми зубами. Здешний климат для них был слишком жаркий, поэтому они носили только набедренные кожаные повязки, пояс для оружия и обруч на голове. Обруч для дралов являлся дороже жизни, ибо в нём, по их верованиям, заключалась сила каждого из них, и его нельзя было снимать или терять. Каждый драл получал свой обруч, украшенный или выкованным неповторяемым орнаментом, или каменьями, или вышивкой, в день посвящения от родителей. Потеряв обруч во время сражения, драл считался наравне с погибшими и умертвлялся своими же. Когда старик был молодым, он встречал этих странных существ лишь дважды, и каждый раз уносил еле ноги, ибо дралы били намного выше человека и отличались гигантской силой и толстой кожей, которую не каждый меч мог поранить . К тому же они прослыли гордецами и любой неловкий взор или движение людей воспринимали за оскорбление. Но если верить летописям очевидцев их быта и обычаев, в своём кругу дралы мирно сосуществовали, любили, растили детей, охотились, веселились как обычные люди. Бакран каким-то образом заставил их плясать под свою дудку и начать захватывать земли соседей. И теперь старик был уверен, что живым они его не оставят, ибо такой дряхлый пленник им был не нужен.
Отряд дралов состоял из девяти солдат. Их тела покрывали чёрные косые полоски - воинский знак, и только благодаря обручам можно было различать кто есть кто, ибо на самом деле дралы были похожи друг на друга как две капли воды. Разве что один из них был заметно полноват, так что старик про себя нарёк его Толстяком.
-Что ты тут делаешь, старик?- спросил драл с позолоченным обручем на голове.
-Живу.
-Один, изгнали тебя что ли?- встрял Толстяк и весело оскалился, а его взор явно искал что-нибудь съестное.
-Это долгая история.
-Ты не боишься нас, словно хочешь умереть. Мы тебя убьём, но не сразу, сначала расскажи всё про себя,- снова зазвучал голос драла с позолоченным обручем.
- Зачем вам знать про меня что-то? Я не воюю с вами, я давно всеми забыт,- с горечью в голосе ответил старик.
Словно пронизывая насквозь своими коричневыми глазами, драл с позолоченным обручем смотрел на старика, задумавшись и решая убить теперь или всё-таки подождать. Остальные солдаты сидели на полу и зализывали укусы таранта, а Толстяк всё-таки не стерпел и начал поиски припасов. Именно тогда старик почувствовал, что в этом существе, смотревшем столь пристально на него, есть и душа, и чувства, и переживания. Он понял, что обречён не по их воле, и осознал, что этот его последний рассказ всё-таки последний шанс продлить себе жизнь хоть на пару часов и, быть может, всё-таки дождаться...
Я прискакал на эту поляну 77 лет назад. Тогда лес не губил путников, да и солнце свободно проникало в его владения. Как же молоды мы были! Она славилась своей красотой среди трёх городов, а я - своей удалой силой да весёлым нравом. Войны не было в нашем мире, жители всех земель дружили между собой или старались не обижать друг друга, но и этого было достаточно для счастливой жизни. И я не мог дождаться, когда же мой отец отправиться в другой город, чтобы договориться о свадьбе с её родителями. Но, как уже сказал, я убежал сюда, в лес, подальше от всех, ибо случилась беда. Ритуальные круги призвали жителей городов к себе и предсказали приход войны в наши земли. Народ растерялся, маги позакрывали городские купола на замок, и наступила мёртвая тишина вокруг. А внутри городов мужчины день и ночь тренировались с мечами в руках, зная, что маги не в силах им помочь ещё сто лет. А женщины плели из бринтовых колец кольчуги и заговаривали их на вечную защиту, да шили кожаные крысиные латы - не зря летописцы часто отмечали в древности, что во время войны крысам приходилось всегда туго, ибо их крепкая кожа служила нам лучше железа. Все были заняты, все суетились, кроме меня. Я не улучшал мастерство владения мечом, не помогал другим. Меня одолевало желание сбежать в родной город моей возлюбленной, обнять её и уже никогда не покидать. Впервые я осознал, что мужская удаль и военные победы были пустым звуком для меня, если рядом не было любящей женщины. Наверное, другой испугался бы таких мыслей, ведь это могло вылиться в предательство своего города и навлечь на себя родительское проклятье. Но я отмахнулся от всех страхов и послал с голубиной почтой письмо Марлие предлагая бежать подальше от войны, которая ещё не началась.
Но мой голубь вернулся, ибо не смог преодолеть купольную защиту. Купол не выпускал никого и не впускал, поэтому мне пришлось ждать в лесу у дороги в надежде на то, что кто-то из воинов Правителя поскачет с каким-нибудь поручением к соседям или на разведку. Я был уверен, что меня уже все ищут, потому что пришлось сидеть в лесу дольше, чем я ожидал. На пятый день послышался быстрый топот копыт. У меня была только одна попытка выбить из седла всадника, и я не промахнулся, спрыгнув на него с дерева. Теперь я не сомневался, что купол выпустит меня, поэтому пустился вскачь на сильном скакуне и уже к заходу солнца второго дня очутился на этой поляне.
Я всегда любил скакать по лесу на своём рысаке и давно нашёл эту поляну, утопавшую в радуге ядовитых цветов, которые так любил когда-то мой друг тарант. Это место находилось довольно далеко от городов, здесь было тихо и спокойно, и именно тут я назначил встречу Марлие, ведь это было то заветное место, где я её впервые поцеловал и соприкоснулся с ней обнажённым телом, нарушив традиции обоих городов. Я решил строить дом для неё именно на этом месте, и теперь, отдохнув, отправился дальше к её городу, ломая голову, как преодолеть защиту купола. Заметь меня тогда их Белый маг или пограничная стража - я был бы пойман, опозорен перед её взором и возвращён в родительский дом на погибель. Поэтому мне следовало быть осторожным. Ночью третьего дня я затаился в лесу неподалёку от Северной дороги, которая вела сквозь защиту в городской лес. Но не успел я и глазом моргнуть, как кто-то взметнулся в мою сторону, повалил меня на спину и впился своим взором в мои глаза, показывая послание возлюбленной. Я видел, как её рука писала на листе бумаги:
'Любимый, посылаю тебе моё прощальное письмо с верным тарантом. Слух о твоём побеге каким-то образом долетел до нашего города. Родители заперли меня в доме и готовят к свадьбе. До нас доходят вести о павших двух городах за рекой, и никто не может понять, как войску Бакрана удаётся пробивать защитные купола. После свадьбы, мой муж отправиться на войну, я буду его ждать, я буду верной женой и матерью, если наш город выстоит осаду. У меня, наверное, не такая сильная любовь к тебе, если я не могу сказать 'нет', опозорив родителей; не поднимается рука покончить с собой. Но я очень-очень тебя люблю и приду к тебе, как только смогу, как только стану свободна от брачных уз. Посылаю тебе моего верного друга таранта, чтобы он скрасил твоё одиночество и заклинаю не возвращаться в родной город на погибель. Живи ради меня. Одна мысль, что ты жив, будет согревать мне душу и сердце изо дня в день'. Я и не знал, до того дня, что таранты могут находить лазейки в купольной защите, иначе как он мог выбраться из города.
Так я остался жить на этом холме, ожидая её прихода. Иногда тарант приносил мне вести о ней. Я знал, что город всё-таки сдался Бакрану без боя; что у неё родился сын, что муж души не чаял в жене и ребёнке, что жили они счастливо, пусть и под гнётом Бакрановских правителей. Прошло 77 лет, уже пали почти все города наших земель, уже скоро закончатся и мои дни, но как же сильно до сих пор мне хочется увидеть её, обнять и быть рядом до конца.
Стальной клинок впился в сердце старика, и с его уст больше не сорвалось ни одного слова. Драл с позолоченным обручем вытер лезвие меча об одежду старика и скомандовал солдатам собираться в путь. Уходя, они подожгли дом, и ловкими прыжками стали спускаться с крутых склонов холма, кроша сухие ветви мечами и зубами. Капитан дралов то и дело поправлял свой позолоченный обруч и пару раз оглядывался на пылающий дом. Рассказ старика заставил его вспомнить о доме, о жене и детях, по-новому воссоединиться с ними в подсознании. Он убил старика с мыслью, что не может иначе, и ненавидел себя за это. Убил именно в тот миг, когда понимал, что ещё одно слово старика, и меч не поднимется в его руке на врага.
Через несколько дней тоскующий по другу тарант увидел похоронную процессию, вышедшую из леса на поляну. Он затаился в траве и наблюдал за изнурёнными тяжёлым путём людьми. На траву опустили носилки, на которых лежало чьё-то тело, накрытое чёрным покрывалом. Носильщики начали сооружать погребальное место для костра. К сгоревшему дому подошёл молодой человек и грустно взглянул на обугленные брёвна и скамейку. Он прошёлся по пеплу и нашёл человеческие останки. Юноша задумался о чём-то, смотрел на человеческие останки и после долгой паузы подозвал к себе слуг. По его приказу слуги бережно завернули кости в покрывало и положили рядом с носилками. Погребальный костёр поглотил тела синим пламенем, сжигая плоть и кости. Вскоре прах развеялся по ветру и люди ушли безмолвно и с лёгким сердцем. На поляне стало невыносимо тихо. Тарант вышел из своего укрытия, покружил вокруг кострища и с последними лучами солнца растаял в воздухе, оставляя после себя серебряные чешуйки. Подхваченные ветром они разлетелись по миру, и везде, где касались земли, зарождали в себе новую жизнь таранта. Детёныши таранта помнили его последнюю мысль, что старый друг всё-таки встретился со своей возлюбленной.
Через много-много лет, после побед и поражений, после бегства и падения империи Бакрана, от которой остался всего лишь один город, старый и потрёпанный временем драл вернулся на то место, где когда-то стояла его деревня и родной дом. Всё было сожжено победоносным людским войском, мстящим за разрушенные города. Их новый правитель сумел победить магию Бакрана и ослабил силу дралов. Маги вновь могли помогать людям, и враг оставил завоёванные земли, но это уже другая история. А пока что драл бросил на землю свой позолоченный поблекший обруч и жалел лишь об одном: что не оставил в живых того старика, ведь ему самому, как тому отшельнику, оставалось теперь только одно - надеяться до последних дней своих, что он увидит свою семью и сможет их снова обнять. Но чья-то стрела пронзила его сердце, ибо брошенный на землю обруч отнял право у своего владельца на жизнь среди своих.
14.11.2010