Мищук Денис Владимирович : другие произведения.

Звёзды над полигоном

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть написана по мотивам событий конца 90-х. Все имена и герои выдуманы, совпадения исключены.
  Глава 1
  
   Было темно и холодно. Холодно и темно - это были основные чувства сейчас.
   Он шёл по ночному зимнему лесу.
   "Интересно, если драться с Хадсоном и бросить ему в морду снега с ветки?! Он на какое-то время потеряет ориентацию в пространстве? - оглянувшись по сторонам перед полянкой, он быстро перешёл её. - Я думаю, на секунду его мозги откажут. Смешно, мозги Хадсона откажут?! Он же и так совсем без мозгов! Думаю, секунда у меня была бы..."
   "Попёрся же так далеко в лес!", - продолжал размышлять он.
   Командир роты не разрешал ходить за фишку далее двухсот метров.
  - Семён, ты? - немного встревоженно, но тихо спросил дозорный.
   "А вот и фишка", - улыбнулся Семён. - Я, Донюкевич! Я...
   Донюкевич приподнялся между сугробом и деревом, за которым лежал.
   В темноте его и не увидишь, хоть пять метров от него стой... А ведь у Донюкевича в руках автомат и пользоваться он им умеет.
   "И стрелять вроде неплохо стал", - одобрительно подумал Семён, приближаясь к Донюкевичу. - Молодец, отлично!
  - Нормально. Вы что думаете, если писарь, значит, совсем ничего не умею? - грустно ответил Саша Донюкевич. Его тёмный силуэт укладывался на позицию, выставляя тонкое жало автомата вперёд.
  - Я так не думаю, - улыбнувшись ответил Семён.
  - А почему тогда меня всё время в дозор ставите?! - из уважения и воспитания Донюкевич всегда обращался на "Вы".
  - Потому что самый молодой, - грубовато заметил Семён. - Потом поговорим!
  - Конечно, потом, - миролюбиво пробурчал Донюкевич.
   "Обнаглел совсем, тоже нашёл во мне друга!", - думал Семён, спускаясь в ложбинку. Он обходил тёмные стволы деревьев, начинал виднеться костёр: "Хорошее место. Здесь в низине можно и экран не ставить. Хотя придётся, чтоб тепло было".
   Всё ярче горел костёр, стало видно, как устраивалась поудобнее разведгруппа: Марчиков уже снимал тушёнку с огня; Горбунов сушил тут же портянку, так как мучился мозолями; прямо в снегу, рядом с ним, лежал Ляхов, похожий в маскхалате на огромного белого кота; Пучук с Мамочкиным заканчивали строительство схрона из длинных толстых жердей и пушистого елового лапника.
  - Пучук! Ну хто ж так робиць?! От ты же криворукая интеллигенция! - Мамочкин ругался больше в шутку, с доброй улыбкой на лице. Было видно, что ему тут очень нравится.
   "Вот же быстро всё успевают!" - с восхищением подытожил свои наблюдения Семён.
  - Семён - патиссон, наливать сегодня будешь?! - задорно спросил Мамочкин.
  - Если было бы что - налил!
  - Ох, и не знаю я, что ты за командир?! Как же тебя ротный одного с нами отпустил, а спирт-то и не дал!
  - Тоже мне радость - спирт пить! - улыбнулся Семён.
  - Ну да! - одобрительно ответил Мамочкин. - Вот только, если бы я был командиром группы, я бы в первую очередь про спирт у начальства спросил.
  - Алкоголизм, Мамочкин, именно та система, при которой можно построить автократию, - он знал, что сложные и непонятные предложения особенно нравятся сослуживцу.
  - Так я ж не против, - осклабился тот. - А что завтра делать будем, куда пойдём?
  - На дот идём, тебе же говорили! - Семён усаживался спиной к широкой сосне, отсюда хорошо было видно группу, а в двухстах метрах за деревом лежал дозорный Донюкевич.
  - На дот-то идём! А правильно ли?! - Мамочкин, немного ковыляя, подошёл к костру.
  - Есть сомнения? - хитро прищурив глаза, спросил Семён.
  - Да нет у меня сомнений. Просто пролететь неохота и потом лишние версты по лесу бродить, - буркнул в ответ тот.
  - Вот что ты за человек?! - внезапно вмешался Ляхов, лениво приподнявшись на снегу. Под ним обнажился еловый лапник. Он грел руки о банку тушёнки, только что поданную ему с костра. - Правильно идём...
  - Ага, если бы Зименко дорогу лишний раз по карте не проверял, хрен знает, где мы бы сейчас были! - ехидно заметил Мамочкин.
  - От... ты уже! Задолбал совсем! - хрипло ответил Зименко. Он всегда говорил хрипло и только матом.
   Семён посмотрел на чёрный графический рисунок древесной коры над головой, красиво прорезанный пятнами мха.
  "Всё хорошо и даже уютно", - подумал он.
  
  Глава 2
  
   Бледный свет прорезал разноцветные перья головного убора сурового индейца. Над Семёном висели тяжёлые еловые ветви. Индеец всё ещё сидел в окутанном дымом вигваме.
   Сон отступал и свет наполнял перспективой сознание, перед глазами покачивались занесённые снегом ели, рядом смолил слабый костёр.
   Семён глубоко вдохнул свежий воздух, повернул голову набок и окончательно проснулся. Сенько в разорванном и грязном маскхалате уже подкладывал в костёр сырые дрова, которые плохо горели и испускали пахнущий смолой пар. Остальные разведчики всё ещё дремали.
  - Проснулся, Семён? - спросил Сенько, грубоватый и мелкий крепыш.
  - Ага...
   Сенько устанавливал над костром толстую ветку с банкой тушёнки, прикрученной за крышку.
   Семён тяжело встал, в голове шумело от смолистого дыма. Всю ночь он переворачивался с бока на бок. Когда спишь зимой у костра, та сторона, что у огня, греется до нестерпимого жара, а вторая мёрзнет до заледенения. Приходится переворачиваться каждые пятнадцать-двадцать минут и сон получается нервным и рваным, с регулярными просыпаниями.
   Улыбнувшись сонным, просыпающимся разведчикам, Семён отправился в лес, проверять фишки - так называются посты охранения, которые стерегут схрон, где ночует разведгруппа.
   Семён шёл по скрипучему снегу и ноги разогревались, переставая быть оледенелыми, замёрзшими колодками. По дороге он рассматривал деревья и морозные узоры, которые сплетались на ветвях голубым инеем, рисуя причудливые узоры на фоне серого неба.
   Ляхов - один из часовых - не спал и бодро жевал хлеб с луком. Обменявшись с ним приветствиями, Семён отправился проверять второй пост.
   Юрченко дремал и даже не услышал, как сзади подошёл Семён. Он склонился над свернувшимся калачиком солдатом, тот встрепенулся и открыл глаза. Он мутно посмотрел перед собой, не узнавая Семёна спросонья.
  - Не спи, Юрченко, командир роты может появиться и тогда, он точно по голове не погладит, - тихо сказал Семён, внимательно вглядываясь в лицо солдата.
  - Не сплю я, не сплю, - буркнул в ответ Юрченко. Он поднялся на ноги и принялся колотить задубевшими от мороза подошвами сапог. Солдат смешно приплясывал, пытаясь согреться, и снежинки осыпались с него новогодними блёстками.
   Семён вернулся в лагерь, как раз к завтраку. Ребята шутили и смеялись - так может радоваться только беззаботная юность простым вещам, например - жизни и ощущению собственного здоровья, которое весело наполняло их тела.
   Ребята ели, разогретую на огне тушёнку, и пили крепкий сладкий чай.
   Когда поменяли дозорных на фишках, чтобы те тоже позавтракали, разведчики начали собираться. Они подгоняли снаряжение, перематывали портянки и тушили костёр.
  - Марчиков, не забудь топор, - сказал Семён невысокому и коренастому парню.
  - А что сразу Марчиков?! Всё время чуть что, сразу Марчиков! - принялся возмущаться, смешно округляя глаза, щербатый солдат. Он был из сельских - добродушный и глуповатый, но при этом достаточно наглый.
   Семён снял с плеча тяжёлую радиостанцию, которую носил в этом разведвыходе.
  - Марчиков теперь несёт радиостанцию, - громко объявил он разведгруппе и бросил станцию в грудь солдату. Тот едва поймал тяжёлую металлическую коробку. - А я теперь несу топор, - пояснил Семён и засунул топор за лямку вещмешка.
   Марчиков беспомощно поморгал глазами.
  - Выдвигаемся, - громко сказал Семён. - Донюкевич, забери Сенько и догоняйте нас... Вторую фишку сами заберём. Ляхов и Пучук - дозор! Марчиков - замыкающий!
   Заканчивая приладку снаряжения и прыгая на ходу, чтобы проверить, не шумят ли вещи при ходьбе, разведчики начинали движение. Они уходили и только головешки от костра, разбросанные жерди и еловый лапник чернели в снегу, на месте ночёвки разведгруппы.
   Солдаты шли молча, держа автоматы, заправленные по-боевому: с жёстко фиксированными на прикладах плечевыми ремнями.
  
  Глава 3
  
   Двигаясь с рассвета, разведгруппа должна была выйти на доты к полудню. Дул сильный рваный ветер, метущий потоки мелкого снега под ногами. Было холодно, но быстрое движение согревало ребят.
   Иногда по сигналу дозорных разведгруппа залегала в круговую оборону. На тактическом выходе группу никто не должен был обнаружить. Семён хорошо запомнил, как на одном из занятий по тактике, командир роты - старший лейтенант Петров грустно сказал:
  - Вы должны ясно понимать, что если кто-то во вражеском тылу заметит разведгруппу, то группе конец. Каждому вашему товарищу грозит в этом случае смерть, и поэтому человек, заметивший вас, должен быть уничтожен. - Петров сильно задумался. - Ради жизни своих друзей, вы должны сделать это. Поэтому, главное правило для вас - это быть невидимыми, так вы спасаете не только себя, но и других.
   Дозорный поднял согнутую в локте правую руку, и разведчики залегли за корнями деревьев и в ложбинах.
  - Ротный идёт, - шёпотом сказал кто-то из разведгруппы
   В лесу было тихо и ветер дул в сторону разведчиков. Стало слышно, как скрипел снег под ногами лейтенанта. Никто из ребят не понимал, как Петров вышел на них.
   Вздохнув с облегчением, Семён подумал, что ему теперь не придётся принимать решения и старший лейтенант поведёт взвод сам.
   Петров оставил Семёна командиром третьей разведгруппы накануне вечером, сообщив, что хочет навестить вторую группу, чтобы проверить подготовку всей роты. В выходе участвовало три разведгруппы и командный пункт. По условиям тактических учений все воевали со всеми.
  - Товарищи бойцы! - громко и весело воскликнул Петров. - Не сбились с пути?!
   Большими и быстрыми шагами, командир стремительно приближался к разведчикам. Лейтенант был выше среднего роста с широченными плечами и немного кривыми ногами, на которых ему ещё удобнее было передвигаться по пересечённой местности. Он был высочайшим профессионалом войсковой разведки.
   Лейтенант был чрезвычайно выносливым и поэтому солдаты дали ему кличку "Вертер". Ребята шутили, что ротный не человек, а собранный на заводе боевой робот.
  - Встать, построиться! - скомандовал Семён.
  - Отставить! - отозвался Петров.
  - Товарищ старший лейтенант, - подняв правую руку в воинском приветствии, Семён отчеканил два строевых шага навстречу офицеру, - разведгруппа движется к установленной точке. За время вашего отсутствия, происшествий не было! - отрапортовал он.
  - Не было происшествий? - насмешливо переспросил Петров и улыбнулся.
  - Так точно, не было, - подтвердил Семён.
  - Привал пять минут, - скомандовал лейтенант, - выставить фишку.
   Дозорные разбежались в разные стороны, они заняли посты в боевом охранении разведгруппы - их цель была предупредить товарищей птичьим криком о любой приближающейся опасности. У каждого из ребят лучше всего получался крик какой-то определённой птицы: утки, вороны, совы. Каждый нашёл и выработал этот крик ещё в начале боевой подготовки, под насмешливые оценки товарищей в курилке.
   Разведчики уселись на вещмешки уложив их на снег, привалившись спинами к широким основаниям деревьев. Семён поднял голову, рассматривая сплетающиеся ветви над головой, за ними раскинулось безоблачное и по-зимнему белёсое небо.
   В лесу было тихо, и только дятел с регулярной частотой выдавал где-то вдали глухую дробь. Ещё было слышно, как далеко в поле завывал равномерным гулом морозный ветер. Было уютно и очень захотелось спать. Семён снял рукавицу и помял в ладони снег, который обжёг руку ледяной влагой.
  - Руденя и Зименко - дозорные, - громко скомандовал старший лейтенант. - Приготовиться к движению.
   Семён и Виталик Зименко, переглянувшись, встали. Виталик смешно по-старчески крякнул. Зименко считался великолепным бегуном - высокий и поджарый, он отлично бегал кроссы. Но ещё было в нём что-то от старичка: он всегда сутулился и часто смотрел на происходящее, с рассудительной и молчаливой отрешённостью.
   "А Зименко не рад, опять в дозоре бежать, вчера он провёл в нём бóльшую часть дня... Устаёт уже", - подумал Семён.
   Он заметил это по тому, как тяжело солдат поднялся, и по едва дрогнувшему мускулу на его щеке.
   "В общем, понятно, почему ротный ставит сейчас нас в дозор", - думал Семён: - Двигаться будем быстро, скорее всего бежать... До дота уже недалеко, и командир даст нагрузку группе".
   Быстро ускоряя шаг, на ходу поправив разгрузку и вещмешок, Семён взял автомат по-боевому - в обе руки перед собой. Потом перешёл на лёгкий бег. Двое разведчиков бежали навстречу, соединяясь с разведгруппой. Семён и Виталик меняли фишку.
   Разведгруппа выдвигалась.
  
  Глава 4
  
  - А когда подействует? - спросил Семён военного хирурга, как только тот снял с него маску для проведения общего наркоза.
  - Считай до десяти, - серьёзно ответил хирург, внимательно глядя на Семёна.
  - Один, два... - начал считать Семён, - Десять! А теперь что?!
  - А теперь считай обратно... - ответили проницательные глаза врача над хирургической стерильной маской.
   Семён почувствовал, как у него сильно закружилась голова.
  - А обратно я не помню, - ответил он и потерял сознание.
   Ему провели операцию на левой ноге, которую он сильно травмировал на полосе разведчика.
   От хронического недосыпа и недоедания, действительность сливалась в одну снежную и грязную кашу. Семён скатывался в глубокие рвы и тут же выбирался, карабкаясь по холодной и заледенелой глине.
   "Быстрее! Быстрее! Быстрей Руденя! Не спи!" - агрессивно орал над ним голос сержанта.
   Семён полз под колючей проволокой под оглушительную и утомительную стрельбу АК над ухом, перелезал через бетонные и деревянные стены, шёл по пояс в ледяной воде и, выбираясь, снова скатывался в новый ров. Препятствия, полосы разведчика, всё не заканчивались. Пульс бешено стучал в висках, а утомлённый мозг неправильно интерпретировал информацию о расстояниях и размерах в окружающем пространстве.
   Так произошла ошибка.
   Уже в самом конце полосы, после штурма разрушенного здания, по условиям тактического занятия, Семён должен был выпрыгнуть из окна первого этажа и совершить кувырок в полёте. Он разбежался и в момент толчка, поскользнулся на мелкой бетонной крошке и, уже вылетая головой вперёд из окна, зацепился голенью левой ноги о кирпичную кладку.
   Вначале он не обратил особого внимания на саднившую и ноющую боль в ноге. Проведя половину часа, лёжа в обороне у злополучного здания, Семён отдыхал и ждал остальных курсантов. Вся учебная рота должна была завершить прохождение полосы препятствий.
   В следующие несколько дней левая нога ниже колена сильно распухла, увеличившись в размерах почти в два раза. После сильного удара голени, мышечные ткани отслоились от кости и начался абсцесс.
   Через пару дней Семён уже не мог опереться на травмированную ногу и его кое-как отвели в медсанбат.
   Его вернули в сознание нашатырным спиртом, перед глазами всё плыло.
  - Мы тебя сейчас аккуратно переложим, - показывая на носилки, предупредил его один из санитаров, пришедших забрать его.
  - Не надо, я сейчас сам прыгну, - ответил Семён и сел на операционном столе.
   Его снова бережно уложили и попросили аккуратно перекатиться на носилки, установленные на специальной тележке. После, Семёна везли на этой тележке, дребезжа резиновыми колёсами по неровной плитке первого этажа медсанбата. Он неподвижно смотрел вверх на медленно плывущий высокий потолок старинного здания с большими арками у несущих стен.
   Сильные руки санитаров подняли носилки с железной рамы тележки и понесли его по ступенькам на второй этаж. Семён видел в окна лестничных пролётов: ясное весеннее небо, белые прогалины снега и голые деревья, казавшимися невесомыми в парящей дымке лёгкого воздуха.
   А ещё он увидел: тяжело дышащих, огромными резиновыми трубками, хромированных роботов, которые вдруг подменили санитаров. И даже медсестра Таня блестела сталью из-под белого халатика, в один момент превратившись в изящного длинноногого робота. Она важно несла под мышкой больничную карту Семёна.
   Его принесли в палату, и он снова перекатился, теперь с носилок на больничную койку.
  - Извините, я хотел бы заметить! - чуть выдохнул Семён и добавил: - Вы знаете, чего не хватает нашему заведению?
   Санитары, превратившиеся из роботов, обратно в крупных и одутловатых парней, вопросительно оглянулись на него. Медсестра Таня застыла у дверей больничной палаты.
  - Я думаю, нашему заведению точно не хватает сметаны! - уверенно сообщил Семён.
   Он служил всего три месяца и постоянный голод преследовал его, отражаясь в глазах, руках и словах. В то время, в войсках кормили плохо, а физические нагрузки были запредельными. В роте учебной разведки, где служил сейчас Семён, практиковались "космические обеды". Условия таких обедов были простыми - в сутки на приём пищи отводилось четыре минуты: одна минута на завтрак, две на обед и минута на ужин. По истечении отведённого времени, звучала суровая команда: "Отставить приём пищи!".
   Естественно, в таких условиях курсанты недоедали и сейчас, в медсанбате, Семён всё ещё остро чувствовал голод. Операцию ему провели под общим наркозом, который подействовал на ослабленного молодого солдата, как галлюциноген.
   Повернув голову влево, Семён увидел, как рушатся и исчезают массивные кирпичные стены его палаты. Открылся залитый солнцем и затопленный тающим снегом - луг, посередине стояло одинокое, зеленеющее первыми листочками дерево. Белые облака укрывали всю эту красоту, огромными перинами.
  - Посмотрите, какое небо! - воскликнул Семён. - Какие деревья, снег и земля! Мы так мало говорим и так мало знаем друг друга! Я только сейчас понял, как сильно люблю вас всех!
   Медсестра Таня и санитары с интересом вернулись к Семёну - они видели многих, кто тяжело отходил от наркотического забытья наркоза и сейчас предвкушали новое зрелище.
  - Дай мне руку! - энергично обратился он к соседу, невысокому брюнету с забинтованной головой. Тот испуганно подал руку разбушевавшемуся разведчику. - Все, все, берёмся за руки!
   Семён проходил службу в учебной роте разведки "Волки", солдаты которой наводили страх на другие подразделения военно-учебного центра.
   Он вовсе не был жестоким, но слава "Волков" бежала далеко впереди любого представителя роты.
   Лежащие в палате курсанты протянули друг другу руки и, вот уже все вместе, они держались за руки и смотрели через окно на небо.
  - Мы все теперь вместе, как один большой организм. Чувствуете? -продолжал философствовать Семён.
   Все недоверчиво и непонимающе смотрели на него, кто-то добродушно усмехался.
   На шум в палате стали собираться солдаты и обслуживающий персонал медсанбата. Те, кто наблюдал уже достаточно долго, шикали на входящих и довольно кивали в сторону Семёна, который продолжал показывать свой неосознанный перфоманс.
  - Вот Соня, например, хорошая медсестра - добрая и отзывчивая. А Таня злая, что говорить - доска! - продолжал он.
   Зрители дружно расхохотались. Миниатюрная Соня довольно и гордо подбоченилась, а высокая Таня со злостью посмотрела на Семёна.
  - А что ты смеёшься?! - сквозь зубы спросил Пухович, он с завистью смотрел на всеобщее внимание к курсанту.
   Пухович был старослужащим сержантом из разведроты "Волки", одним из инструкторов Семёна. Он попал в медсанбат после драки в местном клубе, куда самоволкой отправился на танцы после отбоя.
  - Тебе же ногу отрезали! - зло процедил Пухович.
   Лицо Семёна вмиг застыло и побелело, он с ужасом уставился на синее больничное одеяло, которым были укрыты его ноги. Для его сознания, отравленного наркотическим угаром, это было жуткое испытание.
  - Чего ты испугался? - подбежала к нему медсестра Соня. - Вот! Вот твоя нога! - и она откинула одеяло.
   Семён увидел, что всё в порядке. Обе ноги лежали на белоснежной простыне, здоровая и прооперированная - плотно и сильно забинтованная. Он успокоился, а потом какими-то новыми глазами посмотрел на ехидно улыбающегося сержанта.
  - Дурак! - сказала Соня сержанту, за его неумную и злую шутку.
   Тот покраснел и вышел из палаты.
  - Не волнуйся... - продолжила Соня, обращаясь к Семёну. - Я тебе сейчас сметаны принесу! - тут она лукаво улыбнулась и добавила для публики: - Я же хорошая медсестра!
   Присутствующие в палате дружно рассмеялись.
  - А ну, что за собрание? - в палату вошёл строгий пожилой майор, начальник хирургического отделения.
   Зрители начали спешно расходиться.
  - Да это, вот Руденя опять хулиганничает. Ещё и оскорбляет! - сразу же принялась жаловаться медсестра Таня, целиком оправдывая свою неприятную кличку - доска.
  
  Глава 5
  
   Замёрзшие кусты и деревья. Ветви, покрытые белым инеем, едва качаются на ветру, снова кусты и снова деревья. Время не движется, перед глазами всё плывёт и в голове сонная тяжесть.
   "Спать хочется. Ах, как хочется спать", - где-то далеко, над пересохшим нёбом, еле ворочаются мысли. Тело окоченело и заледенело.
   Главное не спать! Смотри внимательно в бинокль...
   Ветви того куста шевелятся! Что это?!
   Показалось... Ветви жёлтые, с намороженными на них сосульками. Показалось. Просто ветер... Ветер...". - Семён оторвался от армейского полевого бинокля, голову ломило от усталости и резало глаза от недосыпа.
   Он лежал на расстеленной плащ-палатке, справа от бетонного колпака, предназначенного для ведения огня. Дот был настоящей крепостью: с бронеколпаками, бойницами и командным пунктом. Он врос толстыми бетонными стенами в покрытый деревьями и кустами холм.
   В полдень разведгруппа вышла на дот. Разведав объект и установив, что там никого нет, командир роты оставил две фишки: Семёна и Лёшу Вильнёва - кряжистого парня, выросшего в деревне.
  - Ваша задача - предупредить основную группу о приближении противника! - приказал Петров. - Мы забазируемся вон в том леске, примерно в двух километрах отсюда. Задача ясна?
  - Так точно! - как можно бодрее ответили ребята, шатаясь от усталости и коченея от холода. Они недосыпали уже третьи сутки и замучались от этой бесконечной игры в следопытов.
  - Руденя, твоя точка наблюдения на северной стороне дота, Вильнёв - на южную сторону, - приказал ротный.
   Он придирчиво смотрел, как бойцы выбирали себе места для наблюдения и маскировались.
  - Смотри в оба, Руденя, они выйдут с твоей стороны, - сообщил командир.
   Семён посмотрел на замёрзшее болото, поросшее жёлтыми деревцами, которое вплотную примыкало к его зоне наблюдения. Только здесь, прячась в болотистых зарослях, можно было максимально близко подойти к доту, оставаясь незамеченным.
  - Конечно! - улыбаясь, ответил Семён.
   Старший лейтенант одобрительно кивнул.
   Порывисто шумел и завывал ветер, разведгруппа уходила через заснеженное поле в соседний лес. Разведчики двигались по чистому снегу медленно, каждый старательно ступал точно в след, впереди идущего товарища. Так создавалось впечатление, что прошёл всего один человек.
   Семён с тоской посмотрел на уходивших ребят и улёгся на замаскированную точку наблюдения.
   Через долгие часы мир вокруг замер. Сколько Семён пролежал, он уже не понимал. Хотелось сходить к Вильнёву, который лежал с другой стороны холма, так, перекинуться пустяковыми фразами, чтобы не чувствовать одиночество и ощутить течение застывшего времени.
   Вглядываясь в тоскливое болото и в косые полосы идущего снега, Семён вспомнил дом, как мама накрывала каждые выходные торжественный обед и приходили гости. Каким теплом и заботой веяло в их доме. Обычно приходила родня и друзья родителей, по особым, праздничным дням собиралось до двадцати человек, они долго сидели и разговаривали. Потом всегда наступал момент, когда начинали петь, а потом танцевали. Опять говорили и опять пели. Семён любил посидеть где-нибудь в углу и понаблюдать за гостями.
   Вдруг он услышал, как где-то далеко, еле слышно хрустнула ветка. Настороженно прислушиваясь, Семён быстро соображал: показалось или нет?! И что теперь делать, если не показалось!?
   Он уже начал успокаиваться, так как несколько минут ничего не происходило, и тут он отчётливо услышал ещё один шорох и звук скрипнувшего снега. Семён увидел, как дозорный из другой разведгруппы, участвовавшей в учениях, осторожно и быстро перебежал между деревьями и залёг за толстым корневищем.
   У Семёна было преимущество: он был замаскирован, а значит, оставался незамеченным. Он медленно сполз в углубление возле бронеколпака, потом аккуратно стянул за собой плащ-палатку и пополз по-пластунски. Он оглядывался на рельеф местности позади себя и соображал, когда сможет встать, чтобы его не увидели с болота. Добравшись до обратной стороны холма, Семён вскочил на ноги и пригнувшись, побежал к Вильнёву.
   Вторая фишка - Лёша Вильнёв лежал в кустах у подножия холма. В его секторе наблюдения раскинулось белое поле.
  - Лёха! - быстро прошептал Семён.
  - Чего? - испугался тот и оглянулся.
  - Идут с моей стороны! - Семён присел рядом с Вильнёвым.
  - Надо сигнал давать, у тебя же ракетница! - взволнованный Лёша смешно округлял губы.
  - Сигнал я дам! А как к своим вернуться?! К лесу через поле бежать надо! Мы же так на нашу группу выведем! - вслух размышлял Семён.
  - Что делать будем?! - волнуясь прошептал Вильнёв.
  - Давай, ты заляжешь у поля - напротив леса. А я вернусь на свою фишку, сейчас там только дозорные, они наверняка ждут, когда подтянется вся разведгруппа. Открыв огонь, я буду уходить на противоположную от леса сторону дота и уводить их группу за собой. Как услышишь плотный огонь, дуй бегом в лес через поле - Семён улыбнулся.
  - Ага, - серьёзно ответил Вильнёв.
  - Действуем?
  - Так точно! - пробубнил Лёша и отправился к стороне дота, которая находилась поближе к лесу.
   Семён снял с предохранителя свой АКС и, передёрнув затвор, двинулся к фишке. Он увидел, как трое разведчиков осторожно перебегают от болотистых зарослей к основанию дота. Семён сел на одно колено и открыл огонь холостыми, дав несколько очередей по две-три пули. Разведчики залегли и начали отстреливаться.
   Ведя огонь короткими очередями, Семён отступал в намеченном направлении, уводя разведгруппу за собой. Он быстро достал ракетницу и пустил в небо ракету, которая взвилась дугой в небо, оставляя туманный след за горящей красной звездой.
   Оглянувшись, Семён заметил, что со спины к нему несутся разъярённые разведчики Воланович и Бусько. Им уже надоела вся эта канитель, и они, обойдя дот, теперь возникли с тыла.
   "Это второй взвод", - понял Семён, узнав сослуживцев. Быстро взбежав на самую вершину холма, он увидел, что Вильнёв уже добежал до леса. Устало выдохнув, Семён выстрелил последние патроны в воздух и уселся на поваленное дерево, дальше эта игра не имела смысла.
  - Сдавайся Руденя, мы взяли тебя в плен! - запыхавшись, угрюмо сообщил Воланович и навёл на него автомат.
  - А вот, кто здесь палит, - улыбаясь, с одобрением заметил Бусько.
  - Да сдался уже, что не видно, - прищурился Семён.
   Нападать на него никто не собирался. Воланович замялся, не зная, что делать дальше. Бусько же уселся рядом с Семёном на поваленное дерево, достал дешёвую сигарету без фильтра и закурил, пользуясь передышкой.
  - Где ваша группа? - спросил Воланович, пытаясь прервать неловкую паузу.
  - Ага, так я тебе и сказал, - Семён облокотился на автомат, уперев его прикладом в землю.
  - Так не по правилам учений, сам знаешь, - возмутился Воланович.
   Игорь Воланович был смекалистый мелкий крепыш, в роте его называли рыжим муравьём за невысокий рост, рыжие волосы и способность больно ужалить. С сослуживцами, Игорь выбирал отдельный для каждого стиль коммуникации, основываясь на своём природном чутьё в понимании людей. На кого-то он давил, кем-то манипулировал, с некоторыми дружил. Руденя и Воланович долго были врагами, но, признав друг в друге равных соперников, прониклись особым, настороженным взаимоуважением. Так бывает, когда двое понимают, что лучше держаться друг от друга подальше и не портить друг другу жизнь.
   На вершину холма поднялся лейтенант Золотарёв - командир второго взвода, вместе с ним шли солдаты из его разведгруппы.
  - А, Руденя! - презрительно сказал он, осматривая солдата.
   Бусько встал и выбросил сигарету, Семён остался сидеть на поваленном дереве, на правах захваченного в плен.
  - Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, Руденя сдаваться не хочет, так не по правилам! - пожаловался Воланович.
  - Сдать оружие! - резко потребовал Золотарёв.
   Семён поднялся с дерева:
  - Я не могу! - ответил он.
  - Я сказал, сдать оружие! - повторил лейтенант.
  - Сдавай Руденя, а то заберём! - ухмыльнулся Бусько.
  - Ну, попробуйте! - угрюмо ответил Семён и взял автомат в обе руки.
  - Что, думаешь, не заберём?! - с вызовом бросил ему насупленный Воланович.
  - Молчать! Отставить! - крикнул лейтенант и продолжил: - Сдавай Руденя автомат, ты с заданием справился, своих предупредил, эту стрельбу далеко слышно было. Хватит пока воевать, веди к своей группе, мы с Петровым договорились здесь встретиться. Автомат отдадим в лагере вашей группы, а то ещё сквозанёшь в лес, гоняйся потом за тобой, а без автомата не убежишь!
   Семён недоверчиво посмотрел на командира второй разведгруппы.
  
  Глава 6
  
  - Отдайте ему автомат! - приказал командир роты Петров.
   Семён сидел у костра и грелся, он очень замёрз за три часа, проведённых на наблюдательном посту.
  - На, держи! - лениво процедил Воланович и сунул ему оружие.
   Петров присел с другой стороны костра.
  - Ты всё правильно сделал, - подбодрил он Семёна и повторил, - Всё правильно, молодец!
   Семён уставился на огонь: лёгкие и неясные языки пламени неистово рвались вверх, обозначая расплывчатый ореол, за которым серыми силуэтами, виднелись деревья и шипел тающий от жара снег. Ошеломлённый красотой этого мгновения, Семён застыл в задумчивой усталости.
   Было три часа дня, и разведчики уселись обедать. Ели, как обычно, на выходе: горячую тушёнку, хлеб и лук.
   Пообедав, группа выдвинулась на ночные стрельбы. Двигались быстро.
   Стоял сильный мороз и мелкий снег высоко летел над землёй, окутывая всё белой рябью. Солдаты долго бежали по старой дороге, покрытой разбитым и заледенелым асфальтом. В стороне раскинулось поле с редкими деревьями и кустами, они чернели на снегу, словно росчерки художника-графика на огромном листе белой бумаги.
   К командиру роты вернулся, запыхавшийся дозорный Вильнёв.
  - Впереди рота солдат с ящиками для патронов, со стрельб идут - взволновано сообщил он. - Сейчас из-за того леса появятся.
  - Замаскироваться! - быстро скомандовал ротный.
   Все следовали простому правилу: "Разведгруппа не должна быть обнаружена".
  - Где Донюкевич?
  - В лесу залёг, - сообщил о втором дозорном Вильнёв.
   Солдаты направились к правой стороне дороги, здесь был сильный уклон вниз с глубокой канавой. Разведчики спустились и залегли на крутом дорожном скате на расстоянии пары метров друг от друга.
   Лёжа на дорожном скате, Семён смотрел в небо. Он слышал, как вверху на дороге, бряцая оружием и амуницией, тяжело и устало приближалась пехотная рота.
  - Семён! Семён! - прошептал, лежащий рядом, Слава Желудёв.
  - Чего тебе?! - тихо прошипел он.
  - Дай патрончик! - блаженно улыбаясь, попросил тот.
  - Отстань! Нашёл время!
  - Ну Семён, ну пожалуйста, - продолжал упрашивать его Желудёв.
  - У тебя же всё равно автомат без компенсатора, - тихо заметил Семён.
   В этот раз, когда уходили на разведвыход, не всем солдатам хватило компенсаторов для холостой стрельбы и соответственно учебные боеприпасы достались тоже не всем. Без компенсатора можно было стрелять холостыми, но только одиночными выстрелами.
  - Ну, дай патрончик! - умолял Желудёв.
   Семён уже слышал лязг металлических ручек на ящиках из-под боеприпасов, пехота приближалась. Он посмотрел на Славу Желудёва, ему стало его жаль. Слава был крупный, добрый и немного наивный парень. Семён знал его с начала службы, они попали в разведбат одним призывом. И если Семён сумел "поставить" себя среди сослуживцев и офицеров, то Желудёвым постоянно пользовались в батальоне. Часто его отправляли в тяжёлые наряды по службе, недодавали или требовали сверх меры.
  - Ладно! - улыбнулся Семён. - Только тихо!
   Он стащил зубами рукавицу и осторожно отвёл затвор автомата, из ствольной коробки на снег выскочил холостой патрон.
  - Спасибо, - тихо прошептал Желудёв и быстро поднял боеприпас.
   Судя по звуку движения на дороге, пехотинцы были уже совсем близко.
   "А, как же мне теперь отпустить затвор? - соображал Семён. - Если отпускать затвор медленно, чтобы никто не услышал, то автомат может самопроизвольно выстрелить. Затвор надо бросать, резко отпуская скобу. Тогда следующий патрон из магазина гарантировано досылается в казённик без происшествий, но лязг, от резко передёрнутого затвора, получается очень громким. Как ни крути, по любому палево!" - продолжал размышлять Семён, удерживая затвор.
   Рота пехоты уже двигалась рядом с укрывшейся за скатом дороги разведгруппой. Желудёв довольно сжал в кулаке свой патрон. Разведчики старались не дышать и не шевелиться. А Семён всё держал во взведённом положении затвор автомата. Пружина была тугой, мизинец правой руки Семёна ныл от боли, упираясь в стальную скобу, которая больно пережала палец.
   "Вот всегда так", - думал Семён. "Хочешь сделать доброе дело или пожалеешь кого-то, а потом мучаешься. Вон Желудёв, улыбается, как идиот. Ах, сколько же ещё держать этот дурацкий затвор?!"
   Секунды складывались в длинные и даже вечные минуты, пальцы Семёна свело, а мизинец начал синеть, к нему не поступала кровь. Как всегда в подобных ситуациях, когда надо было терпеть что-то неприятное, Семён попытался отвлечься от ситуации. Отрешённо и внимательно он разглядывал жёлтые сухие травинки, торчащие из-под снега, довольное лицо Желудёва и белёсое небо.
   Семён представлял, что всё это происходит не с ним, как будто видел себя со стороны: замёрзшего, застывшего, удерживающего у самого живота взведённый автомат.
   Вот звук движения пехотной роты стал удаляться, всё тише стучали ремни автоматов и тише лязгали железные ручки деревянных ящиков. Разведчики ещё долго лежали, пока пехотинцы совсем не скрылись из виду.
   Не в силах больше терпеть, Семён бросил затвор, механизм с громким металлическим лязгом встал в затворную раму и прекратил медленную пытку.
   "Мизинец сейчас отвалиться", - подумал Семён. Палец онемел, как будто деревянный и его пронзили короткие судороги.
   Ротный скомандовал построение на дороге, разведчики поднялись и, отряхиваясь от снега, построились.
  - Кто передёрнул затвор?! - сосредоточенно спросил Петров.
   Солдаты потупили глаза.
  - Я! - виновато, но громко ответил Семён.
  - Зачем? На хрена, ты его вообще взводил? - уточнил ротный.
   Семён молчал.
  - Товарищ, старший лейтенант! - вдруг бойко затараторил Слава Желудёв. - Это я попросил у Семёна холостой патрончик, а он потом держал затвор, чтобы не шуметь.
  - Зачем тебе патрон, Желудёв? - закричал взбешённый Петров.
  - Дак... А вдруг бы стрелять начали?! А я без боеприпасов, я тоже хотел выстрелить! - часто моргая, затараторил Слава.
   "Глаза, как у коровы, такие же добрые и глупые", - весело подумал про него Семён.
  - Это косяк бойцы! - процедил ротный. - Разведгруппа, приготовиться к движению бегом! Вильнёв - дозор! Поднимай Донюкевича, где он там залёг?! Руденя и Желудёв бегут в противогазах! Один - чтобы боеприпасы не раздавал, а второй - чтоб не тупил! Противогазы надеть! - громко скомандовал ротный. - Разведгруппа, по пересечённой местности, через поле, бегом марш!
   Солдаты бросились вперёд по заснеженному полю. Семён бежал третьим в цепи, лицо горело под резиновой маской противогаза, стёкла начали быстро запотевать, а воздуха не хватало.
  
  Глава 7
  
   Грузовик "Урал" покатил очень плавно, ласково шелестя резиной шин, видимо он двигался уже по взлётной полосе. Прямоугольники света пробегали по потолку брезентового тента машины. Солдаты молча сидели в кузове, многие дремали, временами кто-то из ребят тихо переговаривался.
   Стал слышен гул продувки реактивных двигателей самолёта. Взвизгнув тормозными колодками, грузовик остановился и хлопнула дверь кабины.
  - В машине! - раздался голос командира второго взвода, лейтенанта Золотарёва.
   Откинув брезентовый тент, солдаты стали выпрыгивать из кузова. Спросонья, Семён больно ударился пятками о бетонную плиту взлётной полосы и теперь сонно осматривался по сторонам.
   Большие прожекторы освещали огромный белый самолёт, размером с пятиэтажный дом. У самолёта, от самого основания кабины пилотов, расположенной где-то вверху, под прямым углом был поднят нос. Стоящие рядом два вертолёта Ми-24 и прибывший грузовик "Урал" в сравнении с самолётом казались детскими игрушками.
   На застывшем ночном аэродроме, в этом фантастическом бетонном океане, сновал обслуживающий персонал, курили офицеры и приплясывали от холода ангольцы. Они были заказчиками этого мероприятия и выглядели, как французская армия 1812 года во время отступления по Смоленской дороге. Пытаясь укрыться от пронизывающего ноябрьского ветра, ангольцы жались друг к другу в салоне огромного самолёта, натянув на себя по несколько шапок, курток, штанов и одеял.
   Уже месяц батальон несколько раз в неделю грузил оружием военно-транспортные самолёты.
   Разведчики построились, офицеры разбили солдат на команды и началась работа.
  - Эй ты, длинный! - обратился к Семёну авиационный мастер в зелёном комбинезоне с множеством карманов. - Иди сюда, залезай на стремянку и откручивай вон те болты, будем лопасти с вертолётных винтов снимать.
   На вид массивные, лопасти оказались на удивление лёгкими, настолько, что один человек мог спокойно поднять одну. Семён откручивал специальным ключом основание лопасти вертолёта, пока другой солдат удерживал её окончание. Закончив с этим, солдаты под руководством авиационного мастера сняли с вертолётов топливные баки и небольшие крылья. Всё это загрузили в самолёт, который назывался "Руслан".
   Семён заметил, что у носа самолёта есть длинная стальная лестница, ведущая к небольшому люку в потолке фюзеляжа. Оставив работу, он незаметно подошёл к лестнице и сообразил, что она ведёт в кабину пилотов. Семён решил быстро вскарабкаться вверх, пока никто не видел.
   Поднявшись, Семён осмотрелся: вдоль длинного, лишённого окон коридора, располагалось несколько отсеков для отдыха экипажа, а затем длинные ряды кресел с разнообразными светящимися приборами и в самом носу места двух пилотов, перед огромной панелью управления самолётом.
  - Ты что здесь делаешь? - спросил один из лётчиков, повернувшись к Семёну на вращающемся кресле.
  - Я посмотреть поднялся. Можно? - робко отозвался солдат.
  - Ну, смотри, раз такое дело, - улыбнулся лётчик.
  - А вы откуда прилетели? - спросил Семён.
  - Из Южной Америки.
  - А потом сразу в Африку?
  - Да.
  - А потом куда?
  - Не знаю, но обязательно куда-нибудь полетим, - опять улыбнулся лётчик.
  - И что же, вы совсем не отдыхаете?
  - Отдыхаем, например, как сейчас. Содержать на земле такой большой самолёт очень дорого, поэтому он должен постоянно летать. Мы служим на борту посменно - вахтами.
   Восемнадцатилетний Семён зачарованно, как в детстве, разглядывал кабину пилотов самолёта и всё казалось ему каким-то волшебным и в то же время поражало своей целесообразностью и выверенной точностью. Он ярко ощутил силу человеческого разума, который создал и поднимал в воздух такие огромные машины.
  
  Глава 8
  
   Стемнело. Под светом миллиардов звёзд разведгруппа вышла на стрельбище, впереди расстилалось занесённое снегом поле.
  - Вильнёв и Донюкевич приготовить позицию для ведения огня - номер один, - громко командовал ротный, перекрикивая завывание ледяного ветра. - Мамочкин и Желудёв готовят позицию номер два. Руденя и Зименко - раздатчики боеприпасов. Остальные собирают дрова и разжигают костёр - вон там! Вопросы есть?! Разойтись!
   Каждый отправился заниматься, назначенным ему делом. Разведчики расчищали снег и устраивали огневые позиции, стелили еловый лапник и плащ-палатки, заготавливали дрова и разводили костёр.
   Семён и Слава Зименко вошли в узкую кирпичную будку, предназначенную для раздачи боеприпасов. Посреди тесного помещения был забетонирован в пол железный стол, с лишённого штукатурки потолка свисала на проводе тусклая электрическая лампа. Быть раздатчиком боеприпасов не так уж и плохо, учитывая, какой пронизывающий и яростный ветер метался над полигоном.
   Лейтенант Федорович привёз на грузовом "Урале" ящики с боеприпасами, Слава и Семён перетащили их в будку. Вся рота, участвовавшая в тактическом выходе, объединялась на полигоне, чтобы за ночь отстрелять около трёх тысяч боевых патронов. Это была обычная практика для их подразделения, стрельбы проходили в любую погоду, два раза в неделю.
   Сегодня стреляли только из автоматов с прицелами ночного видения. В морозной темноте разносился лязгающий гром коротких очередей по два-три патрона. Первая пуля летела в центр мишени, следующие чуть вверх и вправо.
   Семён и Слава вскрывали специальным ножом цинки на тысячу патронов, уложенных в промасленную бумагу по тридцать штук, высыпали боеприпасы на железный стол и снаряжали пустые автоматные магазины. Работать приходилось быстро, разведчики постоянно забегали в пункт раздачи боеприпасов, оставляя отстрелянные магазины и забирая уже снаряжённые для стрельбы.
   "Три обычных, четвёртый трассирующий, три обычных, четвёртый трассирующий", - летело в голове Семёна.
   Разведчики, расписывались в специальном журнале лейтенанта Федоровича, о получении боеприпасов, и выдвигались на рубеж ведения огня.
   Снаряжая магазины, солдаты иногда тихо беседовали с лейтенантом на разные отвлечённые темы: какой спорт кому больше нравилось смотреть по телевизору или про обострившуюся военную ситуацию в Сербии.
   Лейтенант Федорович - молодой офицер, только закончивший военное училище, был низкого роста и жутко комплексовал по этому поводу. Ещё у него была слабость: он любил покрасоваться в новенькой форме стран НАТО, он покупал её везде, где только мог достать. Лейтенант был полностью и безвозвратно повёрнут на армии и всём, что с ней связано. Даже деревянные вешалки, на которые он вешал свою форму в ротной канцелярии, он раскрасил: зелёным, жёлтым и коричневым фломастером, имитируя камуфляж.
  - Как ребёнок! - дружно комментировали эту навязчивую увлечённость, солдаты первой разведроты, в которой служил Семён.
   Прошло несколько часов и на железном столе образовался целый ворох разорванных промасленных бумажек от патронных упаковок.
  - Руденя сходи, сожги эту бумагу, - тихо приказал лейтенант.
  - Есть, - спокойно ответил Семён.
   Он сгрёб со стола ворох бумажек и прижал их к груди. Федорович и Зименко собрали, оставшиеся на столе, пустые упаковки и засунули их в охапку Семёна.
   Нажав плечом на железную дверь, солдат вышел из кирпичной будки.
   Разведчики уже протоптали в глубоком снегу две тропы - одна вела на огневые позиции, вторая уводила за будку раздачи боеприпасов, здесь ребята разожгли большой и яркий костёр. Солдаты грелись у огня, дожидаясь своей очереди, чтобы снова идти на огневой рубеж. За ночь каждый разведчик успевал по пять-шесть раз выполнить стрелковое упражнение. Отстояв наряд, раздатчики боеприпасов стреляли последними.
   Свернув направо, Семён приблизился к костру. У большого и жаркого пламени широким кругом расположились солдаты его роты.
  - О, Сёма идёт, - добродушно прокомментировал кто-то.
  - Ну как там, много ещё патронов? - спросил Потапов, сержант из второй разведгруппы.
  - Ерунда, почти всё уже отстреляли, - успокоил ребят Семён и высыпал огромный ворох промасленной бумаги в костёр, от чего огонь радостно полыхнул новыми и яркими вспышками.
   Отвернувшись от костра, Семён отправился обратно к покосившейся кирпичной будке. Монотонно стучали быстрые автоматные очереди и далеко в поле мигали еле заметные лампочки мишеней. Ветер немного успокоился и всё вокруг застыло, под величественным шатром звёзд, они были особенно хорошо видны на полигоне, так как вокруг не было никаких источников света. Семён поднял голову и восхитился открывшейся перспективе звёздного пространства - великого и манящего холодным мерцанием бесконечности.
   Он отошёл шагов десять от костра и вдруг услышал за спиной близкий и резкий звук выстрела. Семён обернулся, видимо, пуля вылетела из костра, случайно оказавшись в ворохе бумажных упаковок из-под патронов. Разведчики быстро упали на вытоптанный снег, пытаясь прижаться к земле поближе.
   Семён, чувствуя свою вину, бросился обратно к костру. Ему хотелось убедиться, что все живы и пуля никого не задела.
  - Куда ты?! - услышал он крик Мамочкина.
   Как в замедленном кино, время невообразимо растянулось и замедлилось. Семён заметил, как к нему бросился с земли Мамочкин, наваливаясь правой рукой ему на грудь и сбивая с ног. И тут же раздался второй выстрел, из костра вылетела ещё одна пуля.
   Пуля медленно пролетела перед глазами Семёна, оставляя трассирующий огненный след в ночном воздухе на фоне, завораживающего своей бесконечностью, звёздного неба.
   Эта картина была леденяще прекрасна.
   Как только пуля пролетела мимо, ход времени вошёл в обычное русло и Семён рухнул, ударившись спиной о землю, под весом сбившего его с ног Мамочкина.
  
  Глава 9
  
  - Сегодня отрабатываем засаду, надеюсь, данный элемент боевой подготовки не является новым? - громко обратился лейтенант Золотарёв к разведгруппе.
   Солдаты построились прямо в лесу. В темноте октябрьской ночи напротив отряда светился белый песок просёлочной дороги.
  - В один час сорок пять минут здесь должна пройти колонна условного противника в составе двух разведывательных машин, - продолжил лейтенант, оценив молчаливое согласие солдат. - Наша задача - произвести захват заложника и уничтожить колонну! Вопросы есть?
   Золотарёв стоял в небольшом круге лунного света, осторожно пробравшемся сквозь причудливые изгибы чёрных деревьев.
   "Словно выступление на арене цирка!" - подумал Семён и улыбнулся.
   Зрителями представления были солдаты, пока лейтенант ставил им учебно-боевую задачу.
  - Мы установим имитацию мины на растяжке, - продолжил Золотарёв. - Все посещали занятия по инженерной подготовке? Как только произойдёт подрыв головной машины противника, группа поддержки откроет огонь. В группу поддержки войдут: Юрченко, Сенько и Донюкевич. Под огневым прикрытием, группа захвата вступит в контакт со второй боевой машиной и возьмёт заложника. В группе захвата будут: Руденя, Кононов и Ходосевич.
   "Ого, вот это новости, Хадсона поставили в группу захвата! Однозначно, это новый уровень доверия!" - подумал Семён.
   В группу захвата ставили наиболее ответственных и опытных бойцов, так как действовать нужно было быстро и принимать решения по ситуации.
   Хадсон - Ходосевич, был хлеборезом, и на этот раз ему не удалось увильнуть от учений, скрывшись за необходимостью нарезать хлеб и масло для штабного городка. По решению командира и начальника штаба батальона из казармы на дислокацию в лес выехала вся воинская часть.
  - Группой обеспечения отхода будут: Стрельников и Желудёв, - громко сообщил лейтенант. - Вопросы есть?!
  - Есть! - отозвался Хадсон. - А почему я в группе захвата?
  - Ходосевич, ты что-то имеешь против? - с вызовом уточнил лейтенант.
  - Нет, просто хотел узнать причину, - пробубнил тот.
  - Каждый солдат разведроты должен уметь действовать во время засады в составе любой из групп. А лучший учитель - это опыт! - спокойно пояснил Золотарёв.
  - Ну вот, а я никогда не был в группе захвата, - посетовал Юрченко.
  - Разговорчики в строю! - окрикнул лейтенант. - Придёт и твоё время, а пока советую совершенствовать физическую форму!
   В группу захвата назначали физически крепких бойцов, помимо быстроты мышления и реакции, сила играла ключевую роль в выполнении задач группы. А Хадсон был крепким, словно высеченным из камня, именно поэтому он и был назначен хлеборезом в столовую штабного городка. Любой старослужащий солдат хотел "отжать" или отобрать белый хлеб и масло, которыми заведовал хлеборез. В таких условиях нужно было иметь силу и крепкий характер, чтобы уметь отстоять продовольственные запасы части. Всеми этими качествами безусловно обладал Лёша Ходосевич.
   "Если бы состоялась схватка Тома Харди и нашего Лёши, я точно ставил бы на Лёшу", - сказал бы Семён. И это решение было принято вовсе не потому, что Хадсон был какой-то огромный здоровяк. Нет, просто он был высечен из скалы, и это читалось в каждом его движении. Внешне он был очень похож на известного британского актёра, и определённая степень заносчивости и обаятельной легкомысленности была свойственна Хадсону не меньше, чем знаменитому британцу.
   Ещё Ходосевич постоянно попадал во всевозможные передряги, попросту "залетал" на употреблении алкоголя на фоне устраиваемых им неуставных вечеринок. В первую очередь по этой причине возник его резонный вопрос, как ему оказали "честь" - участвовать в группе захвата.
  - На дороге темно, и у меня есть отличная световая шашка! - громко продолжил высокий и худой лейтенант Золотарёв. Он извлёк из набедренного кармана камуфлированных штанов длинный и узкий зелёный цилиндр. - Внимание! Температура горения данной шашки составляет восемьсот градусов Цельсия! Огонь горит в высоту на полтора метра! Если выдернуть кольцо, механизм горения сработает после трёхсекундной задержки! Шашку необходимо кинуть рядом со второй машиной колонны, чтобы освещать объект! Есть желающие из группы захвата бросить шашку?! - задорно, по-мальчишески спросил лейтенант. - С такими шашками вы ещё не работали, светло будет, как в ясный день! Только обходите шашку подальше, чтобы не получить ожоги, напоминаю, температура горения восемьсот градусов!
   Солдаты понуро смотрели в стороны, не желая бросать шашку - каждый из них был научен собственным горьким опытом опасности подобных устройств.
  - Давайте я кину! - предложил Хадсон, оценив общую безучастность товарищей.
  - Отлично, Ходосевич, держи, вот здесь кольцо, - лейтенант отдал шашку солдату.
  - Ну вот это "пруха", а не день! - довольно подытожил Хадсон, когда лейтенант распустил разведгруппу готовиться к засаде.
   Солдат счастливо вертел в руках тёмно-зелёную шашку с металлическим кольцом. Семён равнодушно посмотрел на Хадсона и отправился готовиться.
   Необходимо было залечь поближе к дороге и замаскироваться. Хорошо, что стояла ночь и не было необходимости срезать пласты дёрна, чтобы целиком скрыться под ними. В темноте было достаточно вплести ветки кустарника и деревьев в камуфлированную защитную сеть.
   Как только Семён справился с маскировкой, он залёг в десяти метрах от дороги, удобно положив автомат перед собой. С намазанным чёрной краской лицом его силуэт напоминал кочку.
   Семён выбрал позицию, оценив расположение растяжки, для подрыва головной машины, над установкой которой хлопотали солдаты из группы обеспечения отхода. По правую руку лежал Хадсон, чуть впереди, посредине между ними, залёг Ляхов.
   Золотарёв проверил установленную растяжку, и солдаты скрылись с дороги.
   Наступило время отдохнуть, и Семён счастливо съёжился от ощущения покоя и комфорта. Мох, на котором он лежал, был мягким и сухим, перед ним рос куст, на котором болтались от лёгкого ветерка редкие, ещё не опавшие листья. Над дорогой, за тёмным силуэтом леса, хорошо были видны мерцающие звёзды.
   Разглядывая яркие светящиеся звёзды, Семён думал о доме и своём будущем. Ему казалось, что впереди его ждёт много радости и счастья. Он представлял, как вернётся из армии и займётся чем-нибудь хорошим, может, станет пожарным, или напишет книгу, и кто знает, вдруг, когда-нибудь снимет фильм про всю эту катавасию, в которой он сейчас находится: про Хадсона и Золотарёва, про этот тёмный лес и красивые своим чистым покоем звёзды.
   А ещё, он представил, как когда-нибудь влюбится, интересно, как это будет?! Ему было только восемнадцать лет, и он ещё ни разу не любил. Он предвкушал это событие, казавшееся ему большим и сокровенным. Само состояние ожидания любви было настолько интимным для него, что он никогда и ни с кем не говорил об этом: ни с родителями, ни с лучшими друзьями.
   Семён разглядывал тёмную даль, и ему было легко и хорошо. Настроение было прекрасным, а ночь - достаточно тёплой для октября. Он наслаждался отведённым часом покоя в пронзительной красоте осенней ночи в лесу.
   Вдали раздался гудящий рокот движущихся по дороге разведывательных машин, шум приближался, и вот уже стал слышен лязг стальных гусениц об утрамбованную землю.
   Семён напряжённо всматривался в бронетранспортёры. В темноте читались очертания башен и стволы орудий. Над командирским люком второго бронетранспортёра возвышалась могучая тень человека.
   Затаившись, Семён ожидал, приготовившись к решительному броску.
   Взрыв! Яркая вспышка осветила всё пространство над дорогой, вырвав из темноты каждую деталь, каждую травинку, каждое деревце и броню боевых машин. Первый бронетранспортёр остановился, имитируя подрыв, перед ним горел жёлтый фонтан огня.
   Вторая боевая машина также прекратила движение - из люка на башне торчал по пояс лейтенант Петров в зимнем бушлате.
   Раздался огонь из автоматического оружия, открытый группой огневой поддержки. Бросив быстрый взгляд вправо, Семён приготовился к рывку.
   Приподнявшись на одно колено, Хадсон выдернул чеку из световой шашки и резко метнул её в направлении второго бронетранспортёра. Семён проследил взглядом за полётом разгорающегося металлического цилиндра. Шашка должна была перелететь цель и удачно её осветить, но снаряд неудачно ударился о ветку дерева и полетел по касательной вправо. Зацепив ещё одну ветку, шашка отвесно упала прямо в открытый люк лейтенанта Петрова.
   Со стороны выглядело даже немного курьёзно, как будто шашка специально упала прямо на штаны командира роты. Но она быстро разгоралась, и в секунды ротный превратился в горящий факел. Снаряд выбрасывал мощную струю огня, яркий столб пламени вырывался из открытого люка башни, в котором отчётливо читался силуэт командира.
   Стрельба моментально стихла, все поняли, что произошло ЧП. Семён застыл, не веря своим глазам. Петров быстро натянул рукав зимнего бушлата на кисть руки и, закрыв им лицо, исчез внутри боевой машины. Через несколько секунд он снова оказался над башней, высоко держа в правой руке пламя, бушевавшее уже почти на два метра над работающей огневой шашкой. Лейтенант метнул снаряд за дорогу.
  - Строиться! - громко рявкнул командир роты, так что с куста перед Семёном облетело несколько листьев.
  - Блин... - тихо и обречённо произнёс рядом Ходосевич.
   Огневая шашка лежала на дороге и отлично освещала пространство - хорошо было видно, как в тлеющем бушлате и ореоле дыма ротный спускался с бронетранспортёра. Потом над бронёй показалось окаменевшее лицо механика-водителя с круглыми от ужаса глазами. Солдаты разведгруппы медленно выходили из укрытий. Было ясно, что на сегодня учения закончились.
  - Кто бросал?! - заорал командир роты, как только все построились.
   Золотарёв хотел было отрапортовать о завершении построения разведгруппы, но сделав шаг навстречу командиру, сразу же с досадой махнул рукой и вернулся в строй.
  - Я спрашиваю, кто бросал?! - дико тараща глаза на закопченном от дыма лице, продолжал орать Петров.
  - Я бросал, - тихо ответил Хадсон.
   Ротного даже перекосило, он словно завис на секунду.
   "Что такое не везёт. И как с этим бороться? Бедолага!" - подумал про товарища Семён.
  - Ходосевич! Ходосевич! - орал ротный прямо перед собой, всё ещё страшно тараща глаза.
  - Я, товарищ старший лейтенант, - тихо отозвался тот.
  - Ты понимаешь, что ты меня чуть на фиг не сжёг?!
  - Понимаю, товарищ старший лейтенант, - философски ответил Хадсон, потупившись в ярко освещаемую злополучной шашкой землю.
   Ротный замолчал, пытаясь взять себя в руки. Он вытянул шею и повернул голову из стороны в сторону.
  - Выйти из строя, - тихо прошипел Петров. - Пять нарядов на службу!
  - И от меня ещё два! - громко подхватил Золотарёв.
   Как командир взвода, Золотарёв не мог объявить более двух нарядов. Командир роты также объявил максимальное наказание, которое мог дать согласно своей воинской должности.
  - Есть пять и два наряда на службу... - уныло ответил Хадсон.
  - Стать в строй, подумаем, что с тобой делать, может, ещё и на гауптвахту тебя отправим! - уже успокаиваясь, добавил ротный.
   Лёша Ходосевич был абсолютно подавлен, было видно, что всё произошедшее является для него полнейшим шоком. Он двигался, словно деревянный, на негнущихся и прямых ногах.
   Однако ротный не стал применять дополнительные меры наказания для Хадсона и на следующий день уже благодушно улыбался, как будто ничего и не произошло. Действительно, для разведбатальона случай с огневой шашкой был вполне рядовой случайностью, и все неудачные последствия сводились лишь к главному фигуранту событий - Лёше Ходосевичу, который и так был на плохом счету у офицеров.
   Но улыбался и Хадсон, наряды которого пришлись на полевую кухню, так как иных нарядов на службу в лагерях, расположенных в лесу, не было, а Лёша Ходосевич любил быть поближе к кухне и подальше от начальства. И вскоре все в роте вспоминали этот случай с юмором.
  
  Глава 10
  
  - Рота, подъём! - раздался громкий крик дневального.
   В наряде по роте стоял Донюкевич, и орал он как резанный, стараясь добавить в свой голос хрипотцу и бас.
   "Надо же, научился", - сквозь сон подумал Семён.
   В последнем призыве Донюкевич был самый молодой по возрасту парень. В начале службы у него был смешной голос, и когда он кричал, он всегда давал петуха, срываясь на визг.
   Но прошло полгода и Донюкевич уже вполне сносно научился орать, отдавая армейские команды:
  - Строиться на центральном проходе, форма одежды номер два!
   Вся рота вскочила с кроватей, как роботы, лишённые всякого сознания и чувств. По привычке, быстро впрыгивая в камуфлированные штаны, солдаты строились на взлётке.
   Через десять секунд, после первого крика дневального, рота уже построилась. Хотя, по сути, все тридцать человек роты ещё спали, только с открытыми глазами. Сознание не имело в этот момент значения, подъём совершался механизмом натренированного физического действия, в котором участвовало только тело.
   Открылась изрезанная штык-ножом деревянная дверь канцелярии роты, и вышел бодрый лейтенант Золотарёв.
  - Здравствуйте, товарищи бойцы! - низким голосом крикнул он.
   На нём был новый китель войск НАТО, в разведке на единообразие формы не обращали особого внимания.
  - Здравия желаем, товарищ лейтенант! - в один голос, привычно проорала рота.
   Во всех этих сумасшедших армейских традициях была лишь сила и самолюбование.
  - Через три минуты всем построиться на улице, форма одежды номер три, голый торс! Вольно! - громко объявил Золотарёв.
   На улице было темно, завывал ветер и частые снежинки, косыми белыми линиями, опускались на голых по пояс солдат. Чтобы согреть руки и уши, они одели армейские варежки и чёрные вязаные шапки.
  - Приготовились! За мной, марш! - молодцевато крикнул лейтенант.
   Рота быстро набрала скорость и стремительным бегом помчалась за поднятый шлагбаум контрольно-пропускного пункта штабного городка.
   Никто не нарушал строй - колона, по три человека в ряд, быстро бежала по заснеженному асфальту, вдоль бетонных заборов воинских частей дивизии. Под ногами, от бьющего порывами ветра, быстро метался белый град. Мускулистые обнажённые спины разведчиков слаженно качались в едином ритме быстрого бега. Никто не говорил, все бежали и дышали, то скрываясь в темноте, то вновь появляясь в ярких лучах фонарей.
   Вперёд выбежал Саша Шмелёв, в желании повеселить роту, он закинул длинную нитку за затылок и, дёргая её концы обеими руками, изобразил летающего слона Дамбо из мультфильма Диснея. У Шмелёва были необычайно лопоухие, торчащие перпендикулярно к вискам, большие уши. Он то натягивал, то отпускал нитку, протянутую за затылком, отчего огромные уши плавно двигались, словно крылья.
  - Д-р-р-р-р-р... - озвучил свой полёт Саша.
   Он пробежал метров на двадцать вперёд. Рота проснулась и одобрительно покатилась со смеху, даже лейтенант Золотарёв не выдержал и рассмеялся.
   "Иметь такие уши и здоровое чувство юмора - редкий дар", - весело подумал Семён.
  - Шмелёв, отставить, вернуться в строй! - скомандовал Золотарёв.
   Солдат остановился как вкопанный, нарочито вытянул руки по швам и, развернувшись по всем правилам устава, задрал голову вверх.
  - Есть отставить, есть вернуться в строй! - громко и придуркавато ответил Саша.
   Вся рота снова дружно рассмеялась.
   Мелькали тёмные силуэты деревьев, скрывающиеся за белой пеленой снега. Солдаты быстро бежали и все уже согрелись - не мешали ни ветер, ни метель.
   Надо было просто не думать о том, что происходит с твоим телом и тогда мозг переходит в другую реальность и измерение с физическими ощущениями, такими как холод, усталость, дыхание или боль - не имеет уже большого значения.
   Семён, например, думал о родителях и доме, о замёрзшем белом инее на ветках тёмных деревьев, о мокром бетоне заборов, вдоль которых бежал и ещё много о чём отвлечённом. Это состояние было подобно медитации, которая помогала справиться с нагрузкой.
   Он детально представлял себе лица солдат на контрольно-пропускном пункте, мимо которого бежала рота. Думал о скучном времяпрепровождении этих ребят в наряде, когда целый день сидишь и пялишься сквозь огромные стёкла контрольного пункта на безлюдную дорогу вдоль части. Семён смотрел на замёрзшие узоры льда, на попадавшихся по пути лужах и как красиво эти узоры трескаются под ударами сапог. А над головой он рассматривал млечный путь, раскинувшийся светящимся отражением дороги, по которой они бежали.
   Красивый и огромный мир, раскрывался перед Семёном. Сейчас просыпались жёны офицеров, чтобы помочь мужьям собраться на службу, и молодой солдатик, который всю ночь чистил картошку в овощном цеху, блаженно сворачивался клубком на деревянной лавочке в столовой у большого радиатора батареи. Замёрзшая вода под ногами расцветала правильным остроконечным кристаллом на другой стороне далёкой звёзды, и был слышен скрип резиновой подошвы сапога Семёна, разбивающего на бегу этот кристаллик льда. Мир огромен и удивителен, бесконечен и прекрасен...
   Обо всем этом думал Семён, и эти мысли отвлекали его от физических ощущений.
   Рота пробежала под поднятым шлагбаумом КПП и вернулась в штабной городок. Последние триста метров, было принято выложиться на полную и больше не держать строй. Нужно было промчаться эти последние метры настолько быстро, насколько ты ещё был способен после шестикилометрового кросса.
   Потом ребята ещё ходили пару минут, пытаясь отдышаться и восстановить пульс. Но когда становилось холодно от пронизывающего декабрьского ветра, они по очереди скрывались в подъезде казармы.
   В расположении первой разведывательной роты кипела утренняя жизнь: солдаты умывались, брились, чистили сапоги и наводили порядок в своих кубриках.
  - Рота, строиться на утреннюю поверку! - гаркнул Воланович, сменивший Донюкевича на посту дневального.
   Разведчики вновь выстроились на центральном проходе, так назывался широкий длинный коридор, раскинувшийся через всё здание казармы. Коридор проходил от решётки оружейной комнаты первой роты до решётки оружейной третьей роты, в противоположных концах здания. По сторонам от прохода раскинулись кубрики солдат на двенадцать человек каждый. Центральный проход имел неофициальное название - взлётка, за очевидное сходство длинного прямого коридора со взлётной полосой аэродрома.
   Из канцелярии роты вышел старший лейтенант Петров, он пришёл в казарму, пока солдаты были на утренней пробежке.
   Золотарёв выступил вперёд, приложив раскрытую ладонь к головному убору:
  - Товарищ старший лейтенант, рота на утреннюю поверку построена, командир второго взвода лейтенант Золотарёв.
  - Вольно, - скомандовал Петров.
   Он внимательно осмотрел построившихся солдат, теперь все ребята были в начищенных сапогах, кителях с ремнями и в зимних головных уборах с блестящими кокардами.
   Старший лейтенант обернулся и осмотрел кубрик, перед которым стоял строй.
  - Я не понял, - с насмешкой произнёс он. - Вы что, кровати разучились застилать!? Что это за кривые полоски, а это что!? Кантики!?
   Командир указал на стоявшие в один ряд шесть кроватей. Две чёрные полосы на синих шерстяных одеялах каждого спального места должны были составлять единые прямые и параллельные линии на всех кроватях ряда. А кантиками назывались специально сделанные прямые углы на шерстяных одеялах в местах, где они огибали матрас. Кантики делали, взбивая одеяла и матрас двумя специальными метровыми дощечками, под углом девяносто градусов.
   Петров прошёл по кубрику, осматривая наведённый порядок.
  - Мамочкин, Сергиенко, вынесите эту кровать на центральный проход! - приказал он солдатам, указывая на кровать Семёна.
   Двое солдат легко подхватили железную панцирную кровать и установили её перед ротой.
  - Так что? Разучились застилать? - ещё раз обратился к солдатам командир.
   Разведчики, едва улыбаясь, продолжали молча смотреть на Петрова. Каждый из них понимал, что начинается представление, время от времени случавшееся в их суматошном цирке. Каждый боец относился к этим цирковым этюдам спокойно и философски.
  - Разучились?! Так давайте я вам покажу снова, как надо! - с этими словами командир резко выдернул края, подоткнутого под матрас, одеяла и подбросил его вверх.
   Мощными руками он подхватил неширокий матрас, лежавший на пружинах железной сетки. И в это мгновение будто сотни разноцветных бабочек вылетели из-под матраса. Это были конфетные фантики из разноцветной фольги и бумаги, подхваченные волной поднимающегося воздуха, они закружились под потолком казармы. Синие, красные, серебристые и золотые фантики плавно опускались перед лицом лейтенанта, легко укладываясь на зимнюю шапку и погоны Петрова и падали на взлётку у ног разведчиков.
   Никто не мог сдержать смех - смеялась вся рота! И только обескураженный командир на несколько секунд растерялся и беспомощно смотрел перед собой и на разноцветные фантики, раскрасившие на мгновение унылое и серое убранство казармы.
  - Отставить смех! - пришёл в себя Петров. - Рядовой Руденя, два шага из строя!
   Рота была построена в два ряда, перед Семёном стоял Тарасюк, который строевым шагом выступил вперёд и в сторону, выпуская его из строя. Семён сделал шаг на место Тарасюка и два строевых шага вперёд.
  - Товарищ старший лейтенант, рядовой Руденя по вашему приказанию прибыл! - обратился он к Петрову.
  - Кругом, - спокойно ответил офицер. - Рядовой Руденя, объявляю вам два наряда на службу.
  - Есть два наряда на службу, - спокойно ответил Семён.
   Сколько уже он выполнил этих нарядов, и кто из офицеров роты их только ему не объявлял!? Ротный ещё поступил благосклонно, так как мог объявить и больше.
  - Встать в строй! - скомандовал командир и улыбнулся.
   Семён помнил, как полгода назад, вернувшись из учебки, он получил пять нарядов от старшины роты Зуброва, а потом ещё пять от него же. Пожилой алкоголик - старшина Зубров, служивший раньше в ГСВГ и Афгане, решил, что Семён слишком наглый солдат и должен понять, кто в роте хозяин. В итоге Семён не спал ночами: то он чистил картошку в столовой, то убирал расположение части, то охранял технику в парке или находился в оперативной группе. И это было только начало, так как много событий и времени утекло с момента возращения Семёна из учебки и тем более с начала службы в армии.
   "Перемелется, мука будет", - всегда думал в таких ситуациях солдат.
  
  Глава 11
  
   Над прямоугольным окном в тускло освещённом лестничном пролёте мерцала окрашенная стеклянная табличка "Дежурный по батальону". Семён аккуратно закрыл за собой массивную дверь входа в казарму и подошёл к окну. За стеклом, как в аквариуме, на большом вращающемся кресле сидел сержант Сергей Волкович. Склонив голову набок, он замер. Со стороны могло показаться, что Сергей сильно задумался. Застывшие глаза сержанта не фокусировались и смотрели куда-то в обратную сторону.
   Рот Волковича был плотно сжат, руки лежали на столе, возле пульта управления оповещений. На стальной поверхности пульта было множество выпуклых разноцветных лампочек. Слева от сержанта покоилось несколько трубок проводных телефонных аппаратов.
  - Волкович! Подъём! - громко скомандовал Семён.
   На зелёных радужках глаз зрачки сержанта начали быстро расширяться.
   "Словно объектив фотоаппарата, когда меняешь диафрагму, - весело наблюдал Семён. - Вот сейчас, Серёга проснётся! Странный он, конечно...".
   Сержант Сергей Волкович был единственным человеком из встречаемых Семёном, который умел спать с открытыми глазами. Застывая, словно терминатор или доктор Лектер, не закрывая глаз, Волкович спокойно погружался в сон. Это умение было бесценным талантом в армии, например, ночью на посту дежурного по части.
  - А, Семён!? - соображая спросонья, хрипло отозвался Сергей. - Что случилось?
  - Да ничего, просто проверяю, славно ли ты охраняешь доверенный Родиной пост! - ответил он.
   На самом деле, Семён хотел посмотреть движение зрачков Волковича во время пробуждения, и как разум возвращается в тело просыпающегося сержанта.
  - Дурак! - просипел тот.
   Сергей поправил воротник кителя и вытер ладонью лицо.
  - Да ладно, не обижайся. Я спросить хотел, может, я спать уже пойду?! Третий час ночи, вряд ли что-нибудь прилетит...
   Волкович задумчиво поднял глаза вверх, гладя на настенные часы над большим прямоугольником окна дежурки.
  - Да, вполне, - отозвался он и на всякий случай глянул на свои наручные часы. - Отдыхай, Семён, в пять тридцать разбужу. Скоро на дембель?
  - Так и есть, уже завтра... - улыбнулся Семён и направился к двери. - Спокойного дежурства!
  - Отдыхай, - хрипло повторил Волкович.
   В расположение роты Семён увидел пустую "тумбочку" - так назывался пост дневального по роте.
   "Зарубился уже где-то...", - подумал Семён и направился в ярко освещённую умывальную комнату, где стояли в несколько рядов ярко начищенные медные краны. Заправив солдатскую кепку под погон и закатав рукава, Семён принялся умываться, глядя на отражение своей короткостриженой головы в зеркале.
   На его груди висела красная жестяная табличка с золотистыми буквами "Посыльный по штабу". Семён попросился сам в наряд по службе, потому что его личное ощущение времени тянулось нестерпимо медленно. Скоро дембель! Семёну так хотелось на волю - каждая клеточка его души безнадёжно спрашивала: "Ну когда же?!" Но время застыло, оно совершенно не двигалось. Дни и часы перед дембелем были самыми длинными в его жизни. И чтобы хоть как-то сдвинуть с места и разогнать застывшее мгновение всё длящейся службы, Семён попросился в наряд. За делом время идёт быстрее! Посыльный по штабу батальона - отличный наряд, необходимо было много ходить между частями дивизии и в военный городок, где жили офицеры, а ходить и гулять Семён любил.
   Время в наряде стиралось не сразу, это происходило неожиданно и было тем более радостно для Семёна. Он вдруг осознавал, глянув на стрелки своих наручных часов, что прошло ещё пятнадцать минут.
   "Ого! Целых пятнадцать минут! Ура-а-а! Скоро дембель! - ликовал Семён. - И всё же, какая измученная и красивая женщина - супруга лейтенанта Клещёва! А эта комната в общежитии, заваленная вещами, в которой они ютятся?! И ещё нетрезвый со вчерашнего дня лейтенант, и дрянной запах", - думал Семён, возвращаясь из офицерского общежития.
   В девяносто девятом году младшие офицеры жили бедно, в обшарпанных комнатёнках, с минимумом ветхой и страшной мебели, в окружении грязных картонных коробок и алкоголя.
   Семён постоял у открытого окна в умывальной комнате, глядя на тёмную траву на площадке за казармой, где батальон обычно учился собирать парашюты. За газоном стоял забор, ведущий в парк техники, там в огромных боксах стояли боевые машины подразделения: БРМ-ы и Уралы.
   "Скоро закончится вся эта романтика, - улыбнулся про себя Семён. - Начнётся совсем другая жизнь! И что же делать с ней, с этой другой жизнью?".
   Он бесцельно двинулся к сушилке, которая находилась, через взлётку, напротив умывальника. Ему захотелось посмотреть в окно с другой стороны здания - ночью там было красиво. На фоне звёзд светился электрическими огнями большой контрольно-пропускной пункт, стены которого были полностью стеклянными.
   Войдя в предбанник сушилки, где солдаты обычно гладились, подшивались и стриглись, Семён застыл на месте. Гигантская крыса сидела в углу, на краю аквариума и жадно пила воду. Она была громадной, больше, чем два взрослых кота вместе взятые. Такой большой крысы Семён никогда раньше не видел. Он аккуратно сделал шаг в сторону и отстегнул фиксатор на ножнах штык-ножа, висевшего на его солдатском ремне.
   Спина крысы была покрыта колючей грязной шерстью, а длинный лысый хвост, с роговыми кольцами, спускался до пола. Несчастный одинокий угорь, обитавший в аквариуме, забился к самому дну, чтобы не попасть в огромную пасть, жадно хлебавшую воду.
   Семён начал медленно вытаскивать нож, плечи крысы дрогнули, и резко обернувшись, она заметила его. Большая вытянутая голова животного застыла в профиль, внимательно следя правым глазом за солдатом. Достав штык-нож, он очень медленно взял его за лезвие. Крыса сидела не двигаясь, продолжая наблюдать за ним.
   Повисла пауза! Животное было сильным и мощным, с выпуклыми узлами мышц под отвратительной шерстью. Чёрные миндалевидные глаза с красными прожилками были чужими и холодными. Не выдержав взгляда этих неприятных глаз, Семён резко метнул нож от бедра в крысу. Животное мгновенно с глухим стуком спрыгнуло на пол и стремительно бросилось в комнату-сушилку. Нож воткнулся в деревянную вагонку, декорировавшую стену за аквариумом, как раз в то место, где только что сидела крыса. Семён услышал, как она громко и часто протопала тяжёлыми лапами, скребя когтями по кафельному полу.
   Всё стихло...
   Включив в сушилке свет, Семён увидел в жарко натопленной комнате ровные ряды сапог и сохнущие под потолком шинели, и бушлаты солдат. Видимо, где-то в этой комнате, предназначенной для сушки обмундирования, был крысиный ход под пол.
   Вернувшись и достав штык-нож из стены, Семён брезгливо посмотрел на аквариум, в котором у самого дна едва шевелился маленький чёрный угорь. Погасив свет, он отправился спать.
  
  Глава 12
  
  - Посыльный по штабу Руденя, в канцелярию роты! - громко крикнул дневальный.
  - Чего бы это? - недоумённо спросил Семён.
  - Говорят, купцы из КГБ приехали, - спокойно ответил сержант Сергей Волкович. - Горбунова уже вызывали, теперь тебя. Значит, ты второй в их списке.
   Семён сидел в командном пункте дежурного по части и смотрел в окно. За оконной решёткой разлилось солнечное июльское утро и над яркой зеленью низко сновали ласточки.
   Семёну нужно было отстоять ещё часов шесть в наряде посыльного по штабу. И уже совсем чуть-чуть, менее суток, оставалось до дембеля. Вот уже завтра на утреннем разводе Семёна должны были вызвать из строя батальона и объявить о его увольнении из армии.
  - Посыльный по штабу Руденя, в канцелярию роты! - раздался повторный, настойчивый крик дневального.
  - Ладно пойду я, интересно даже, что там будет, - весело прищурился Семён.
  - Давай, ни пуха! - как всегда спокойно и безэмоционально отозвался Волкович.
   С глухим щелчком замка, Семён захлопнул за собой железную дверь командного пункта.
  - Руденя, в канцелярию, - спокойно повторил Городов, стоящий на посту дневального.
   В кабинете находилось трое молодых и крепких мужчин в чёрных костюмах, точно сшитых на их спортивные и мускулистые фигуры. Под пиджаками были модные в то время свитера-водолазки. Офицеров роты в канцелярии не было.
   Серьёзный мужчина с пепельными волосами сидел напротив входа в кабинет за столом командира роты. Он положил руки с дорогими часами на столешницу и, наклонив тело вперёд, внимательно смотрел на вошедшего Семёна. Другой офицер стоял слева от первого и смотрел в окно. Это был высокий и худой блондин с массивным браслетом из белого метала на запястье. Третий, самый мощный и коренастый, подстриженный под ёжик, сидел на стуле прямо у входа в канцелярию роты.
  - Проходи, - повелительно сказал сидящий за столом мужчина.
   Семён вышел на середину кабинета, чувствуя спиной пристальный взгляд коренастого, который остался у входа.
  - Садись, - разрешил мужчина с пепельными волосами.
  - Спасибо, - ответил Семён и сел на стул одного из взводных лейтенантов.
  - Ты знаешь, кто мы? - продолжил пепельный.
   "Видимо он здесь главный и разговор будет именно с ним", - подумал Семён. В пространстве чувствовалось давящая самоуверенность этого человека, он наполнял своей харизмой весь кабинет.
  - Вы сотрудники Комитета государственной безопасности, - спокойно ответил Семён и продолжил внимательно рассматривать мужчин. У главного были массивные набитые костяшки на крупных кулаках, покоящихся сейчас на столе.
  - Всё верно, только мы не сотрудники, а офицеры, - поправил он Семён и спросил: - Как, по-твоему, зачем мы здесь?
   Высокий худой блондин обернулся от окна, внимательно и насмешливо посмотрев на солдата.
  - Я ничего противоправного не совершал, - спокойно ответил Семён, чувствуя уверенность в себе. Он решил начать издалека, не видя смысла высказывать свои домыслы: если гости захотят, они сами объявят цель визита.
   Все трое улыбнулись, было видно, что им понравился его ответ.
  - Не совершал? - продолжая улыбаться, повторил мужчина за столом. - А как ты относишься к тем, кто совершает противоправные, на самом деле ужасные преступления: к убийцам, насильникам, ворам?
   Офицер внимательно и серьёзно посмотрел из-подо лба на солдата.
  - Симпатии не испытываю, - спокойно ответил Семён.
  - А восстановить справедливость у тебя не возникает желания? -спросил пепельный офицер.
  - Не знаю... Но я не люблю несправедливость, - ответил Семён.
  - Отлично, - собеседник откинулся на спинку стула. - Мы здесь, чтобы предложить тебе пройти обучение в школе офицеров комитета государственной безопасности с последующей службой в нашем подразделении. Мы занимаемся решением проблем в сфере криминала. Боремся с организованной преступностью. Учти, шанс вступить в наши ряды выпадает лишь единицам: мы изучили твоё личное дело, характеристики и рекомендации и готовы сделать тебе предложение. Можешь считать свой опыт срочной службы успешным прохождением отбора в элиту боевых офицеров страны! Что скажешь?
  - Сложно, - замешкался польщённый Семён. - Это очень интересно, но я свой долг Родине уже отдал.
  Офицер понимающе улыбнулся и продолжил:
  - Для того, чтобы принимать какие-либо решения, надо внимательно взвесить все плюсы и минусы.
   Семён промолчал.
  - Начнём с плюсов! Ты получишь уникальные знания и навыки, которым тебя нигде больше не обучат. Глубокую экспертизу по психологии, криминалистике и боевой подготовке. Выучишь в совершенстве английский и будешь прекрасно управлять любым транспортным средством - от автомобиля до танка. Ты управлял когда-нибудь танком?
  - Нет, - отозвался Семён.
  - А мы только с вашего полигона! - тон офицера был дружеский и позитивный. - Я тебе хочу сказать, что это отдельное удовольствие управлять такой мощью - чувствуешь себя действительно круто! Представляешь? И это реальная жизнь, ты можешь в ней преуспеть!
  - Да, отлично покатались, тебе понравится! - улыбнулся высокий блондин у окна.
  - Рукопашный бой! - продолжил пепельный. - Ты овладеешь самыми проверенными и эффективными техниками современной борьбы.
   Сидящий у двери коренастый одобрительно крякнул.
  - Вот кстати, Степан Николаевич, наш инструктор, он сможет показать тебе много интересного!
   Семён обернулся и посмотрел на расслабленно сидевшего у двери мужчину - на его мясистом лице, больше похожем на отбивную, сверкала лучезарная улыбка.
   Все три офицера производили впечатление настоящих и уверенных в себе мужчин. Они чётко знали себе цену и место в жизни. И ещё по их поведению было ясно, что они дорожат своей мужской дружбой.
  - Хочу отдельно обратить твоё внимание на материальную составляющую предстоящей деятельности. Это работа и работа уникальная, а следовательно, хорошо оплачиваемая государством! Ты будешь зарабатывать много, действительно много! Я уже не говорю про такие бытовые нужды, как квартира в столице и отличный автомобиль. Всего у тебя будет в избытке за достойную и верную службу своему народу! Понимаешь?! Мы предлагаем тебе шанс вырваться из болота, из маленького провинциального городка откуда ты родом! Стать достойным и высокоуважаемым членом общества с реальными и серьёзными возможностями в жизни...
   Офицер с пепельными волосами сделал паузу, наслаждаясь эффектом, который он произвёл на ошарашенного Семёна.
  - Это очень серьёзное предложение! Самое серьёзное в твоей жизни! Подумай! - весомо подытожил он. - Что скажешь?!
   Все трое с участием смотрели на него, словно признавая в нём равного и не сомневаясь в его утвердительном ответе.
  - Я вынужден отказаться, мне очень жаль, - ещё не понимая самого себя, ответил Семён.
  - Почему?! - не понял пепельный.
  - Я планирую другое в своей жизни, - искренне ответил Семён. - Я хочу снимать кино.
   В кабинете раздался громовой хохот троих взрослых мужчин.
  - Снимать кино!? - улыбаясь, повторил офицер с пепельными волосами. - В нашей стране!?
   Он искренне не понимал слова девятнадцатилетнего Семёна.
  - Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? Я предлагаю тебе успешную жизнь и карьеру, богатство! Понимаешь!?
  - Возможно, - спокойно подтвердил Семён. - Только я не хочу больше служить и выполнять приказы.
  - Приказы приказам рознь! - вмешался высокий блондин, стоявший у окна. - Наша работа подразумевает большую автономность. Кроме того, ты сам скоро начнёшь командовать, так как нашей службе подчиняются все государственные министерства: милиция, армия, здравоохранение, МЧС и так далее! Мы предлагаем тебе счастливый билет в жизни! Тебя выбрали!
  - Я понимаю. Но я считаю, что не человек выбирает дело жизни, а дело выбирает человека, - опустив глаза, выдохнул Семён.
  - Глупости, - продолжил блондин. - Мы тебя выбрали! Ты сможешь решать ответственные вопросы. Ты не представляешь, какая жизнь тебя ждёт с нами! Ты сможешь жить! Любить самых красивых женщин, которых выберешь в жизни, есть в дорогих ресторанах! Ты когда-нибудь был на воровской малине?
  - Не был и не хочу, - упрямо ответил Семён. - Не всё измеряется деньгами...
  - Глупо. Очень глупо, - разочаровано сделал вывод блондин.
   Все присутствующие в кабинете озадаченно смотрели на Семёна. Повисла тяжёлая пауза, никто не знал, что ещё можно сказать.
  - Ладно, что с ним разговаривать, пусть идёт, - подытожил офицер за столом и резко добавил. - Встать! Свободен!
  
  Глава 13
  
   В конце службы в армии Семён совсем не представлял своего будущего места в жизни. Он испытывал волнение и тревогу, глядя на доступный горизонт развития его жизни. Конечно, он мечтал стать писателем или режиссёром, но слабо представлял, как эти мечты можно осуществить. Было понятно, что надо поступать в профильное учебное заведение, но получится ли у него совершить этот шаг?! После школы был двухгодичный перерыв и многое из учебных предметов было забыто.
   "Ладно, если не поступлю, пойду работать пожарным, тоже, наверное, интересная работа, - размышлял Семён. - Ваня из параллельного класса вот звал, говорил, что после службы в армии у пожарных везде зелёный свет. Иван в МЧС работает уже давно и точно знает, что к чему. Общежитие дадут и заработная плата у пожарных хорошая. В общем-то неплохо!"
   Он сидел на лавочке в большой курилке и смотрел, как тополиный пух стелется по ярко-зелёной траве перед забором воинской части. Курилка была похожа на автобусную остановку: с трёх сторон возвышались кирпичные стены с деревянными лавочками, а сверху под небольшим углом нависала крыша из потемневшего шифера. Здесь было приятно отдохнуть от летнего зноя и посидеть в тени.
   Время было послеобеденное, и до сдачи наряда оставалось ещё около трёх часов. Во дворе перед казармой было тихо и пусто, солдаты батальона находились на дневных работах, так как сегодня был парко-хозяйственный день.
   Из казармы вышел Игорь Воланович и быстрой походкой рыжего муравья направился к Семёну.
  - Ну как? - спросил он, войдя в курилку.
  - Ты о чём? - уточнил Семён.
   Игорь закурил и хитро прищурился:
  - Перестань, все же знают, что к тебе сегодня купцы из Кей Джи Би сватались!
  - А, ты про это. Я отказался.
  - Да ладно... - Воланович уставился на Семёна. - А чего!?
  - Да фигня это какая-то, а не служба. Да и вообще, наслужился уже, на волю хочу, - улыбнулся Семён.
  - На волю-ю-ю... - протянул Игорь, осознавая ответ товарища. - Это дело, конечно... Только зря! Я бы на твоём месте не отказывался, но меня не вызывали. Из всех дембелей купцы беседовали только с тобой, Горбуновым и Волковичем.
  - И что Серёга с Иваном? - поинтересовался Семён.
  - Но вроде, согласились, - Игорь затянулся сигаретой без фильтра. - Я только что разговаривал с Вульфом.
  - Мне он ничего не говорил, - безразлично ответил Семён.
   На протяжении всей службы Игорь Воланович и Сергей Волкович были дружны. Сложно было представить более противоречивую пару друзей, чем эти двое. Хитрый и наглый Воланович, всю жизнь проживший в деревне, нашёл для себя авторитет в городском интеллигенте Серёге Волковиче, который был старше, имел высшее образование и, надо заметить, обладал стойким и упрямым характером.
  - Что ж, у каждого своя жизнь, - прокомментировал Семён решение ребят.
  - Чудной ты парень, - затягиваясь сигаретой, заметил Игорь. - Даже странный! Вот у нас в роте каждый мечтает попасть в комитет и стать боевым офицером. Получить квартиру в Минске и купить машину. А ты от всего этого отказался...
   Семён с интересом посмотрел на Волановича.
  - Я сразу думал, ну, как только пришёл служить, что это всё понты у тебя такие! - продолжал Игорь. - Ломать тебя пытался, как и многие в роте. Да чего говорить, ты и сам всё помнишь... Хотелось просто доказать тебе, что ты не такой крутой, как сам о себе воображаешь...
   Задумавшись, Воланович сделал паузу, и продолжил:
  - А потом, со временем, я понял, что ты нормальный пацан, Семён, просто отличаешься сильно от других, как белая ворона, - Воланович покраснел. - Рад был общаться с тобой всё это время! Хороший ты чувак, Руденя!
  - Спасибо, Игорь, - смутился Семён. - Ты тоже клёвый чувак, даст Бог, свидимся ещё на гражданке!
   Они крепко пожали друг другу руки, и Воланович отправился в столовую. Он сегодня стоял в наряде по роте и обедал отдельно от всех.
   "Вот уже и прощаются со мной пацаны", - подумал Семён, направляясь в штаб дивизии, чтобы передать большой бумажный пакет c документами от дежурного по воинской части. От слов Волановича было тепло на душе. "Пацаны, пацаны! Я буду вспоминать вас и скучать по вам!"
   Семён с улыбкой вспомнил, как в первые дни службы он спросил у Игоря Волановича, почему тот всегда ходит довольный, как слон. А оказалось, что назвать сослуживца "слоном" в армии считалось обидным. Призывы солдат, которыми пополнялся личный состав разведбата, приходили каждые полгода и имели своё деление, по распространённому в то время неуставному фольклору.
   Все солдаты делились на "духов", "слонов", "черепов" и "дедов". "Слоны" находились чуть выше "духов", но всё равно в самом низу армейской социальной лестницы.
   Случилось это в столовой, где новобранец Игорь Воланович, со свойственной ему хитростью, пытался наладить контакт с тогдашними "черепами", которые обедали за соседним столом. После этого Игорь просто возненавидел Семёна, и между солдатами надолго установились холодные и даже враждебные отношения.
   Вспомнился сержант Зелянский, на самом деле форменный псих. Сержант однажды проснулся во время дневного сна, который разрешался только по воскресеньям, и обиженно метнул тяжёлый армейский тапок в стоявший на подоконнике и что-то бубнивший радиоприёмник. Видимо, звук радио нарушал тревожный сон сержанта, но запущенный уставшей рукой, тапок пролетел выше приёмника и со звоном разбил оба оконных стекла.
  - Блин... - грустно подытожил неудачный бросок "снаряда" Зелянский.
   Затем Семён начал вспоминать, как деревенский парень Марчиков сделал себе татуировку на плече, заказав её у своего товарища из мотострелкового полка. Мотострелок очень старался и, видимо, умел бить татуировки, но напрочь не умел рисовать. Возможно, поэтому волк, оскаливший пасть - гордый и устрашающий символ первой разведывательной роты, получился на плече Марчикова чем-то средним между доброй собачкой и тушканчиком, грустно взирающим на смеющихся солдат роты, которые собрались вокруг солдата.
  - Да ты просто подвальный волк! - хохотали разведчики, высмеивая любовь Марчикова работать в подвале. Иван Марчиков вязал в подвале мётлы и менял изношенные каблуки армейской обуви.
  - Фигли мне?! - довольно сверкая золотой фиксой, радовался всеобщему вниманию простоватый Марчиков.
   Ещё Семён вспомнил, как батальон дислоцировался в лагерях, и весь август и сентябрь солдаты жили в лесу на полигоне. В расположении части не было столовой и самый крупный и сильный солдат - Паша Деркевич постоянно оставался голодным. Ему катастрофически не хватало выделенной порции, чтобы насытить свой массивный и мощный организм.
   Паша всегда старался помочь с раздачей обедов разведчикам. А потом стыдливо брал десятилитровый бачок с остатками сечки: так называлась каша из дроблённой ячневой крупы и уходил подальше в лес. Паша не хотел, чтобы над ним смеялись ребята, когда он будет со звериным аппетитом вычищать бачок, поглощая литрами пресную и невкусную кашу, сваренную на воде.
   Из леса Деркевич возвращался в весёлом расположении духа, игриво покачивая пустым термосом для второго.
  - Эй, голубь! Повеселел?! - подначивали Пашу разведчики, за его пристрастие к ячневой крупе.
   Лёгким шагом Семён подходил к штабу дивизии. Вокруг, яркой зеленью и пением птиц, цвело лето. Его лето, в которое он демобилизуется и выйдет наконец-то на волю! Какое замечательное слово "воля"! Оно растекалось по нёбу и обещало тысячу незабываемых и прекрасных мгновений, глубоко пережить которые сможет лишь тот, кто долго был лишён самого главного в жизни - свободы.
   Войдя в штаб дивизии, Семён остановился напротив окна дежурного.
  - Посыльный по штабу 7184 Семён Руденя, в картографический отдел, - представился он.
   Высокий капитан посмотрел военный билет солдата и путевой лист и разблокировал дверь, ведущую на лестницу.
  - Проходи, кабинет 212.
   Быстро поднявшись на второй этаж, Семён шёл по красной ковровой дорожке в конец длинного коридора. Стены штаба были декорированы деревянными панелями, на которых висели цветные фотографии офицеров дивизии и всевозможных учений. У окна в торце здания стоял флаг и золотилась пыль в ярких лучах солнечного света. В коридоре никого не было.
   Когда Семён проходил мимо двери одного из кабинетов, она резко распахнулась, и оттуда вывалился тучный полковник, лет шестидесяти. Он двинулся прямо на солдата, переваливая свою грузную и полную фигуру на толстых ногах. Едва увернувшись от массивного тела, Семён произвёл воинское приветствие, приложив раскрытую ладонь к солдатской кепке.
  - Товарищ солдат, - уже за спиной услышал Семён высокий и неприятный голос офицера.
  Он остановился и развернулся по уставу.
  - Я, товарищ полковник!
  - Как вы отдаёте воинское приветствие?! - раздражённо забрюзжал толстый. Из-за его плеча испуганно выглядывал тонкий штабной капитан средних лет. - Вас что, в части строевой подготовке не учили?
  - Учили, - устало ответил Семён.
   Он почувствовал не физическую, а моральную измотанность от искривлённых армейских отношений, где сильные срывали своё неудовлетворение на слабых. Вот уже чуть-чуть и всё должно было закончиться - завтра утром демобилизация Семёна. Но сейчас, ещё придётся ломать пошлую пьесу про хозяина вселенной и простого смертного.
  - Тогда немедленно вернитесь и отдайте воинское приветствие как положено! - завизжал полковник так, что слюна брызнула из-под его массивных усов на тройной подбородок. - Пять строевых шагов, воинское приветствие и равнение на вышестоящего офицера!
   Ничего не отвечая и презрительно глядя на толстяка, Семён начал чеканить строевые шаги. Затем приложил раскрытую ладонь к головному убору и, развернув голову, выполнил равнение на офицера.
  - Ну вот, можете, когда хотите! - ещё больше разозлился полковник и скомандовал. - Товарищ солдат, ко мне!
  - Товарищ полковник, рядовой Семён Руденя по вашему приказанию прибыл! - отрапортовал солдат.
  - Почему не соблюдаете строевой устав?! Почему я вам всё должен напоминать? - распалялся всё больше толстяк и обернулся к капитану: - Твой!?
  - Никак нет, - ответил тонкий штабной офицер. - Судя по всему, посыльный по штабу разведчиков.
  - А, это Богданова, что ли? Ну ладно, я с ним поговорю... - грозно пообещал полковник, вспомнив фамилию комбата разведывательного батальона.
   Почувствовав самоудовлетворение, тяжело дыша и переваливаясь на толстых ногах, полковник отправился дальше по коридору. Капитан с сожалением посмотрел на Семёна и, пожав плечами, поспешил за полковником.
  
  Глава 14
  
   Весь батальон был построен перед входом в казарму на утренний развод. Четыре роты сформировали строевые коробки, рядом построились командиры взводов. Лицом к строю, в одну шеренгу, стояли старшие офицеры: командиры рот и отдельных служб батальона.
  - Вы должны помнить, несмотря на то что мы разведчики, в первую очередь, мы помощники народному хозяйству! - громко обращался к солдатам толстый и усатый комбат - подполковник Богданов. - В мирной, созидательной жизни вам пригодятся все, абсолютно все навыки, полученные за время службы в армии! Солдат должен уметь не только Родину защитить, но и построить дом, и корову, если надо, подоить.
  - Раскудахтался уже, - тихим шёпотом прокомментировал речь комбата стоявший рядом с Семёном младший сержант Кононов.
   Богданов командовал когда-то базой хранения вооружения и техники. Внешне он был похож на пожилого и растолстевшего кота. На пост командира разведывательного батальона он попал по связям, так как был младшим братом комдива.
   Разведбат был образцовым подразделением и возглавлять эту воинскую часть было престижно, но в отличие от офицеров батальона, Богданов ничего не смыслил в войсковой разведке. Некомпетентность в этой сфере он пытался компенсировать своими хозяйственными навыками: комбат отправлял разведчиков на самые сложные и неприятные работы в дивизии.
  - Цените всю заботу и доверие, которое оказывает вам Родина. Я бы, например, подумал, что ответственнее держать в руках: автомат или орудие мирного труда - лопату или молоток!? Стрелять вы должны уметь, не даром батальон сдаёт все контрольные упражнения дивизии, но мирный труд не менее ответственный и важный пост нашей страны! Везде и всегда разведчик должен показывать пример другим солдатам и офицерам вооружённых сил! Вы избраны из сотен новобранцев и каждодневными успехами в боевой подготовке и труде должны оправдать доверие ваших командиров! - речь комбата была витиеватой и сбивчивой. Своим утренним патриотическим порывом он хотел мотивировать солдат должным образом принять, тот высокий факт, что все они - бесплатная рабочая сила.
  - Вот жжёт! - с ангельской улыбкой продолжал тихо иронизировать Кононов.
  - А теперь, настало время поздравить увольняющихся из нашего батальона! Солдаты успешно отдали свой воинский долг Родине! - комбат перешёл к завершению процедуры утреннего развода.
   Прапорщица с пергидрольными волосами, служившая по контракту в строевой части, передала подполковнику три папки с личными делами солдат. Семён весь подобрался и обратился в единое сфокусированное внимание. Сегодня его должны были уволить из армии, а значит, одна из папок - это его личное дело.
   Подполковник одобрительно кивнул, просматривая имена бойцов на папках и вдруг отрицательно закачал головой, возвращая одну папку в руки пергидрольной прапорщицы.
  - Младший сержант Микошевич и рядовой Лозницкий, выйти из строя! - бодро скомандовал комбат.
   Из строевой коробки выдвинулось двое солдат, они развернулись лицом к сослуживцам.
  - Сегодня наши товарищи покидают разведывательный батальон, чтобы продолжить свою созидательную жизнь за стенами воинской части! - продолжил подполковник. - Я хочу пожелать им успехов и скорейшего определения в жизни. Где бы вы ни были, не забывайте воинскую часть, которая воспитала и закалила вас, сделала из вас настоящих мужчин и достойных членов общества. Поздравляю вас, орлы!
  - Ура! Ура! Ура! - громко крикнули солдаты и офицеры батальона. Был июль и каждую неделю часть покидало с десяток ребят, начавших свою службу в январе девяносто восьмого - ровно полтора года назад.
  - Стать в строй! - комбат вдруг окинул гневным взглядом батальон. - Рядовой Руденя, выйти из строя!
   Семён сделал два строевых шага и развернулся перед шеренгой, в которой только что стоял.
  - А теперь о солдатах, которые порочат славное имя разведчика! И вот вам убедительный пример - Руденя! - начал обличительную речь подполковник. - Вчера этот дембель, находясь в наряде посыльного, практически послал на три буквы командира полка из штаба! Я не могу объяснить и оправдать данный поступок! Меня разбудили среди ночи из военного округа с вопросом о состоянии морального облика личного состава разведывательного батальона!
   Борисов сильно сгущал краски и все в батальоне это прекрасно понимали, неловко опуская глаза или сочувственно глядя на стоявшего пред строем солдата.
  - И вот сегодня рядовой Руденя должен был уволиться из вооружённых сил и отправиться домой! - всё более краснея, продолжал подполковник. - Были подготовлены документы о его демобилизации... Я сказал "должен"! Потому что вместо дома этот солдат, опорочивший славное звание разведчика, отправится прямиком на нары! Он будет отбывать наказание за неуважение к вышестоящему офицеру на гарнизонной гауптвахте! Рядовой Руденя!
  - Я, - хрипло отозвался Семён и обернулся к комбату.
  - Объявляю пять суток ареста!
  - Есть пять суток ареста...
  - Стать в строй! - отрезал комбат.
   Шокированный Семён, глубоко погружённый в свои мысли, остался стоять перед строем. Жизнь играла с ним злую и непонятную шутку, и он совсем не мог понять смысл происходящего. Семён так мечтал о воле, чтобы освободиться от всего этого армейского бреда и вот сейчас, когда до обратной стороны забора оставалось полчаса, он получил такой ослепительный удар... Ещё пять суток... Ох... Как прожить эти долгие и многие часы, из которых состоят, эти объявленные ему в наказание сутки...
  - Я сказал, стать в строй, товарищ солдат! - повторил приказ подполковник.
   Когда утренний развод закончился и все разошлись, его позвал к себе в каптёрку старшина первой разведроты.
  - Ну что, допрыгался, стебелёк? - спросил Зубров.
   Пожилой прапорщик называл так Семёна. Он придумал эту кличку, когда Семён только вернулся из учебки и был совсем худеньким, высоким и молодым парнишкой.
  - Да уж... - задумчиво ответил Семён.
  - Что хоть случилось в штабе с этим полковником Гвоздевым? Говорят, ты его чуть на три буквы не послал? - спросил старшина.
  - Не было этого! - устало ответил Семён. - Я проходил мимо, когда он вышел из кабинета, я еле успел приложить руку к головному убору. Полковнику не понравилось, как я произвёл воинское приветствие, он потребовал повторить по всем правилам строевой подготовки. Я выполнил... Вот и всё...
  - Вот сволочь, этот Гвоздев! - резюмировал рассказ солдата Зубров. - Жена у него гуляет, все в дивизии знают. Вот он и срывается на ком ни попадя! Ладно! Сегодня комбат уезжает на учёбу в генштаб, вместо него на две недели командиром батальона остаётся зам. по тех. Бартов - он свой мужик! Ты иди, пакуй вещи на кичу и сиди в ленинской комнате, тебя вызовут. Шинель возьми, на гауптвахте холодно по ночам и мыльно-рыльные не забудь.
  - Да знаю я... - отозвался Семён.
  - Ну всё, дуй! - в своей обычной манере приказал старшина.
   Они вышли из каптёрки, и прапорщик запер массивную дверь каптёрки на ключ.
   Семён вяло собрал всё необходимое в вещмешок и отправился в ленинскую комнату - здесь в свободное время солдаты смотрели единственный в роте телевизор, читали газеты и книги.
   Положив на стол перед собой подшивку журнала "Братишка", Семён уставился в окно. Стоял погожий летний день, из окна был виден большой газон со свежей травой, на котором росли высокие берёзы, ласково шелестящие длинными, спускающимися к земле, ветвями.
   "Надо как-то родителей предупредить, а то ждут меня завтра. Может, попросить кого-нибудь позвонить им... - подумал Семён. Мобильных телефонов ещё не было, и он звонил домой с почты военного городка. - Эх, а ведь мог бы уже выходить из батальона на гражданку! Вот же непруха! Напоролся же на этого психа в штабе! И что он только наплёл комбату?"
   Семён посмотрел на наручные часы - было начало одиннадцатого. На его руке были часы "Полёт", он улыбнулся, вспомнив их историю.
  
  Глава 15
  
   На службу в армию Семён ехал с оригинальными, дорогими в то время наручными японскими часами Orient. В вагоне поезда бурлил зимний призыв, отправленный из гомельского военкомата в дивизию под Минском. Более сотни новобранцев утрамбовали в вагон, как кильку в консервную банку. Восемьдесят процентов ребят были ранее судимы.
   Многочисленные соседи по купе с завистью смотрели на японские часы и повторяли:
  - Дедушкам в армию везёшь!? Там у тебя их быстро заберут! А сколько такие часы стоят?
  - У меня эти часы никто не заберёт, - спокойно отвечал Семён.
   И действительно, началась служба в армии, и многие пытались претендовать на эти часы, но никто не мог ни забрать, ни украсть их.
   Ближе к концу службы, когда Семён сам был старослужащим солдатом, он подарил эти часы одному парню, с которым служил в одной разведроте. Парня звали Мироном. Выходец из простой рабочей семьи, Мирон всегда искренне и без всякой зависти восхищался красивыми часами на руке Семёна.
  - Держи и мечтай о чём-нибудь великом! - улыбаясь, сказал Семён, повторяя фразу из фильма "Курьер", когда Мирон, отслужив свой срок, уходил на гражданку.
   Эти часы, в своей сущности, ничего не значили для Семёна. Они были лишь символом границ его личности, в месте тотального ограничения свободы.
  - Ого! Ничего себе! - с искренней радостью воскликнул Мирон. - Вот это подарок!
   Глаза сослуживца горели огнём, и он был действительно счастлив.
  - Подожди, возьми мои на память! - засуетился Мирон, снимая часы "Полёт" со своей руки.
   Семёну неудобно было отказываться. Потом, глядя на эти часы, он вспоминал радость Мирона и на душе становилось чуточку лучше и по-настоящему светлее.
  - Сёма, не закрыли ещё? - удивился Мамочкин, заглянувший в ленинскую комнату.
  - Твоими молитвами, - улыбнулся Семён.
  - Вот что ты за военный?! Залёт на залёте! Умеешь ты вляпаться в историю! - смешно посетовал тот.
  - Чья бы корова мычала. Сам-то! - Семён дружески подтрунил в ответ сослуживца.
  - А что я!? Я ничего! Я давно не залетал! Нас наказывать, что небо красить! - грубо подытожил Мамочкин.
   Двери закрылись, и Семён ещё долго сидел в ожидании.
   Погода за окном стала портиться, на небе появились облака, которые быстро потемнели и налились дождём. Взвыл сильный и резкий ветер, он с силой громко хлопнул деревянной рамой открытого окна. Кусты, с бегущими по ним волнами ветра, прижало к земле. Деревья начали сильно раскачиваться, касаясь высокими верхушками друг друга.
  - Руденя! - в комнату вошёл командир роты Петров.
  - Я, товарищ лейтенант! - Семён встал, готовясь к худшему.
   "Наверное, пришла машина, сейчас повезут на кичу. Интересно, кого из офицеров роты дадут в сопровождение?", - пронеслось у него голове. - "Вот, даже пообедать не успел. Да и фиг с ним!".
  - Комбат уехал, а Зубров решил твой вопрос! Выпил наш старшина с зам. по техом батальона и подписал Бортов твои документы на увольнение, как исполняющий обязанности командира батальона. Так что поздравляю! - улыбаясь, сообщил ротный.
  - Спасибо, вот это новость! - обрадовался Семён. - Пойду, что ли старшину поблагодарю!
  - Он сейчас в каптёрке спит, не буди его! - посоветовал Петров. - Знатно они за твой дембель дали!
   Командир роты, по-отечески улыбаясь, посмотрел на солдата, он наслаждался его расцветающим видом. А Семён вдруг почувствовал, что все в этой роте - солдаты и офицеры - за полтора года службы стали для него семьёй. Они давно оказывали друг другу настоящую помощь и поддержку. И это было тёплое и ценное для Семёна осознание.
  
  Глава 16
  
   Он выходил! Он просто выходил через КПП разведывательного батальона!
   Как светло было на душе - ведь больше никто и никогда не сможет им распоряжаться.
   Было утро обычного летнего дня, как и любого из этих пятисот сорока восьми дней его службы в армии. Но это был именно тот один день, которого он так сильно ждал всё это время.
   День его освобождения!
   Дежурные на КПП смотрели на Семёна задрёманными от бессонной ночи щёлками глаз.
  - На дембель? - спросил Глумов.
  - Да, счастливо, пацаны! - улыбаясь, ответил тот.
  - Удачи!
   Глумов должен был уволиться на два месяца раньше Семёна, но принял решение остаться на службу по контракту. Теперь он ходил в воинскую часть, как на работу и на плечах Глумова красовались широкие нашивки старшины, видимо, он планировал стать прапорщиком.
   "Это не мой путь, - подумал Семён. - Мой путь - сейчас передо мной!".
  
  Денис Мищук
  bravofilm@list.ru
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"