XIX

                   КОРАБЛЬ

За все века, что непрерывно спорят,
Не находя согласья меж собой,
Земная твердь и се - стихия моря,
Нечасто море с яростью такой
На брег бросалось... И в века былые,
И в наш, и в те, что после нас придут,
Стихий извечных битвы роковые
Одну лишь мысль рождают: "Божий Суд!".
И мыслимо ли в этом усомниться, 
Когда в пучине моря гибнет твердь?
Потом веками спорят - летописцы ль,
Историки ль: так было или нет?
И, освятив одно, другое мифом,
Не ведая сомнений, назовут...
... А море будет биться вновь о рифы,
Как и во дни, когда вершился Суд.
Оно, однажды ставшее игрушкой
В руках Богов, доныне помнит все:
Стихия моря вовсе не бездушна, -
Волна не только рость - боль несет...
Так тихо, чтоб и самый чуткий смертный
Не смог расслышать этот разговор,
Оно однажды быль расскажет тверди,
Как шел Корабль Богам наперекор...
...Секунды уходили, как песчинки,
Хоть не были песочными часы,
Притом тянулись так, что это пыткой
Безжалостной давно казалось им, -
Двоим, что ждали - ждали бесконечно;
И палубу шагами мерил жрец, -
За вечностью вослед летела вечность...
"Ларина, да вернитесь, наконец, 
В каюту!" - рёк он деве. Но молчала
Она в ответ. - "Не мучьте же себя!" -
Он говорил. Она ж не отвечала,
О тех, кто здесь останется, скорбя.
И лишь порой она, сдержавши слезы,
Была сдержать не в силах тяжкий вздох...
"Спешить, спешить!  Иначе будет поздно:
Бессмысленно молить чужих Богов!" -
Так думал жрец. - Ужасное цунами
Летело, чтоб обрушиться на брег...
"Ты хочешь, чтобы ЭТО сталось с нами?
Ты ждешь - волны?" - вскричал во гневе жрец. -
"Мы три часа уже с тобою ждем их.
Коль с нами не смогли они на связь
Доныне выйти... Это безнадежно,
Пойми, прими!". - Она отозвалась:
"Иккон, молчите! Коль они погибнут, -
Вы слышите? - я буду это знать,
Хоть не просила я о том Богиню,
И тяжела мне знания печать!".
Икон отпрянул... "Ринн, я понимаю,
Как у тебя на сердце тяжело:
Так вышло, - ты ошиблась, оставляя
Эета здесь, и это больно. Но..."; -
"Иккон, молчите!" - так почти молила
Она его в ужасный этот миг,
И только птицей боль во взгляде билась,
А из души - бессильный рвался крик.
В отчаянье металась по каюте, 
Бессильная хоть что- то изменить...
Вселенная, казалось, в ту минуту 
Дрожала, как натянутая нить.
А через миг - свершилось. Ринн застыла
И de profundis изрекла слова...
Безумен взгляд, - ни жизни в нем, ни силы...
"Иккон... Теперь... Мы можем... Отплывать...".
Иккон лишь хмыкнул, затаив улыбку:
Девчонка! Но с характером! И как
Не восхититься Тою, чьи ошибки -
То ль Божья воля, то ли свыше знак.
Но собственной он устыдился мысли,
Когда взглянул на миг в ее глаза:
О, эта скорбь! Кто меру ей исчислит? -
"Иккон, ответьте мне, ужель нельзя
Иначе было?". - "Девочка, о чем ты?"; -
"Хотела Мортис, чтоб случилось так", -
Она проговорила обреченно, -
"Но только в чем здесь благодати знак?
В чем высший смысл того, что Вир и Фрери
Остались здесь - и смерть свою нашли?
Эет? Ужель вы можете поверить,
Что в этой битве неба и земли
Он станет тем, который уцелеет,
Что он исполнит этот мой приказ?
Один! Века! Во мраке подземелий! -
Икон, ответьте, умоляю вас,
Ужель таким быть путь к спасенью может?
В чем высший смысл велений божества?"; -
"Ответить? Мне, чьи знания ничтожны?", -
Он горько повторил ее слова. 
...Теперь уже не медля, до приборной
Панели он дотронулся рукой,
Да только Ринн - с отчаяньем и болью,
Но и с надеждой - закричала: "Стой!".
А через миг - уж спрыгнула со сходен,
Спеша туда, к безумию толпы, -
О, только бы успеть хотя б кого-то
Спасти - и вырвать из когтей судьбы!
...Подругу парень нежно обнимает
И что-то шепчет... Чем не Вир и Фрей? 
А третий - мальчик... ; "Ныне отплываем!
Нет времени, Иккон! Скорей! Скорей!".
...И было так - для всех вокруг незримый,
Он покидал родные берега, -
Корабль последний древней Атариды;
Но с морем - впереди была борьба!
...А жрец смотрел, как тает за кормою
Земля родная - древний остров их,
Еще вчера пленявший красотою, -
Страна немертвых - и страна живых.
Страна, веками слывшая легендой
И совершенным чудом из чудес
Во всех концах огромной Ойкумены...
Еще вчера! Но вот - почти исчез
Родной их остров - и не за кормою, -
Он стерт уже почти с лица земли...
Что с линией его береговою?
Ей любоваться многие б могли
Часами - ибо остров был прекрасен; -
Как изменился лик его теперь! -
Изломанный, растерзанный, опасный, -
Ведь там повсюду торжествует смерть!
Жрец прозревал, он чувствовал душою,
Он равно ощущал и боль, и страх, - 
Ведь твердь не устоит перед волною...
Но знал Иккон, что уцелеет Храм.
Жрец видел лик и слышал глас Богини:
Она сказала, что предрешена
Увы, судьба страны Ее отныне,
Но не оставит свой народ Она:
Однажды возродится Атарида,
Вернутся те, кто сможет уцелеть;
Но этого Икон уж не увидит, -
За морем для него - и жизнь, и смерть.
И кажется, что смерть - всего вернее,
Судьба их корабля предрешена:
Обрушится всего через мгновенье
На них неумолимая волна!
Что? Неужель он снова усомнится
В словах Богини в этот грозный час?
Нет! Он чужим Богам не поклонится
И не забудет тех, кого не спас!
"Пусть телом, но не духом ослабею", -
Так думал он. - "Вины достанет мне
До дней последних, но, кого сумею, -
Спасу!", - и просто встал лицом к волне...
...Цунами мчалось так неумолимо! -
А перед ней - десятки страшных волн,
Как лилипуты перед исполином,
А может - свита перед королем!
Так сызнова писать пыталось море
Известный всем рассказ о мудрецах ,
Но тщетно, - ведь Корабль с судьбою спорил:
Он не качался - бился на волнах,
Он спорил со стихией, вновь вздымаясь
Над пеной волн... И вновь! И вновь! Еще! -
Ни морю, ни Богам не покоряясь,
Он продолжал сражение свое!
Но вот уж за волной не видно неба,
Хотя - страшит багровый цвет небес;
Аидом, повелителем Эреба,
В дар Посейдону дикий жеребец
Был принесен... Так мог сказать, пожалуй,
Гомер, когда б об этом он узнал;
Но здесь иное действо совершалось,
Другие Боги правили здесь бал!
Прибегнув к силе древнего Искусства,
Икон призвал на помощь Щит Воды, -
Волну, что заставляла ужаснуться,
Корабль рассек и тем избег беды.
Но лишь на миг он был подобен стали:
Удар сдержавши, раскололся Щит;
Ну, а Иккон... он руки смог едва ли б
Воздеть и в жесте, общем для молитв.
Но Боги, что карали Атариду,
Их слышать не хотели... Вот и всё!
Все знали - встречи с новым исполином 
Кораблик дерзкий не перенесет...
А исполин спешил, - и тьма сгущалась
Стократ темней обычной тьмы ночной...
В мгновенье это всем им показалось, -
Лишь миг - и оборвется путь земной.
"Мы не пройдем!" - так крикнул жрец Ларинне.
Зачем? Иккон и сам того не знал.
Нет, он не призывал свою Богиню,
Но отвечала - именно ОНА!
...Ларинна прежде с ним сидела рядом,
Закрыв - от скорби? В ужасе? - лицо...
Вдруг поднялась - и посмотрела взглядом
Зеленых глаз, не черных! Стало все
Иккону ясно, - да и кто бы ныне
Мог усомниться? Разве что, глупец? -
Не Ринн, но милосердная Богиня
Была пред ним! Пал на колени жрец,
А с ним и те, кого спасла Ларинна
От страшной смерти там, на берегу,
Кому она возможность подарила
И выжить, и творить свою судьбу...
...Они едва ль успели испугаться,
Когда исчезли стены, потолок...
Стихия продолжала бесноваться:
Там, в вышине, бурлил воды поток!
Но здесь отныне тишина царила,
И рокот страшной бури не посмел
Ее нарушить... И заговорила
Богиня! Как же глас Ее звенел!
Равны в нем были Сила с напряженьем...
Богиня Смерти? Но знакомы Ей
Любовь и боль... "Стихия Разрушенья,
Склонись перед Владычицей Своей!".
...И видели измученные люди,
Как расступилась вдруг стена воды:
Богиня Смерти совершила чудо, -
Спасла им жизнь, избавив от беды!
...А море снова стало безмятежным,
Как будто страшный шторм был просто сном, -
Лежала вновь спокойная безбрежность
Теперь пред уцелевшим Кораблем!
Ларина же без стона вдруг упала
И вот, - лежала, мертвенно-бледна;
Она, казалось, даже не дышала, -
Сосуд Богини вычерпан до дна!
К ней подскочили девушка и парень,
Которых там, в порту, она спасла,
И в чувство привести ее старались...
..."О Мортис, Ты нас всех уберегла!".
Но всех ли? Обернувшись, жрец не думал
Увидеть что-то, - но - увы! - узрел
Там, позади, огромный черный купол,
А в нем - десятки, сотни молний-стрел!
О Мортис, ну, за что Тебе все это?
Ты слышишь каждый стон и каждый крик;
Твои враги себя назвали Светом,
Но по делам их узнаём мы их!
Сосуд Богини - бедная Ларинна!
Что с ней теперь? Когда придет в себя?
А Корабли, где не было Богини, -
О Небо, как сложилась их судьба?
Гнал от себя он эту мысль скорее, -
Ведь лишь надежда позволяет жить! -
И было так: Кораблик все быстрее
Вдаль уходил... Держал он курс на Крит...
...Пристали к брегу в бухте неприметной,
Надежно скрытой меж могучих скал, -
Жрец тешил до сих пор себя надеждой,
Хороших новостей, как чуда ждал.
Уж скоро путь в деревню отыскали,
Пополнили провизии запас,
И снова, как и прежде, ждали, ждали,
Порой ночами не смыкая глаз...
...Ларинна лишь к концу второй недели
Пришла в себя... Один лишь только взгляд
В глаза Иккону, - в миг тот не посмели
Они ни обнадежить, ни солгать.
Она еще сдержать пыталась слезы,
Но получилось только - не рыдать,
Срывая голос. Здесь ведь даже звезды
Чужие! Перестал существовать
Ее народ. Одни они отныне!
Воистину, как выжить им теперь?
...И Мортис, милосердная Богиня,
Рыдала вместе с дочерью своей.
Она, когда-то бывшая Любовью,
А после - Смертью, ныне бы могла
Назвать себя Богиней Страшной Боли,
Что душу Ей огнем нещадным жгла.
И слезы нескончаемым потоком
Лились из глаз - так горевала Смерть
О тысячах смертей... О, сколь жестоким,
Неумолимым оказался - Свет!
И Силинель, не Мортис, обреченно
Осознавала: вновь замкнулся круг
Ее страданий... Только вдруг - тигренок
Доверчиво Ее коснулся рук...
"Мой Белый Тигр!". - Нет, мир остался зыбким,
Как прежде, расплывался он от слез...
Тигренок же был рад Ее улыбке,
Не зная, что надежду ей принес...
О Небо! Как давно не улыбалась
Уже такой улыбкою Она:
Лишь тень ее увидеть позволяла
Избраннику в его счастливых снах...
...На Атариде, в Храме, в катакомбах,
Где, заблудившись, проведешь всю жизнь,
Застыл от счастья одинокий зомби,
Что вспомнил вдруг улыбку Госпожи...
За все века, что непрерывно спорят,
Не находя согласья меж собой,
Земная твердь и се - стихия моря,
Нечасто море с яростью такой
На брег бросалось... И в века былые,
И в наш, и в те, что после нас придут,
Стихий извечных битвы роковые
Одну лишь мысль рождают: "Божий Суд!".
И мыслимо ли в этом усомниться, 
Когда в пучине моря гибнет твердь?
Потом веками спорят - летописцы ль,
Историки ль: так было или нет?
И, освятив одно, другое мифом,
Не ведая сомнений, назовут...
... А море будет биться вновь о рифы,
Как и во дни, когда вершился Суд.
Оно, однажды ставшее игрушкой
В руках Богов, доныне помнит все:
Стихия моря вовсе не бездушна, -
Волна не только ярость - боль несет...
Так тихо, чтоб и самый чуткий смертный
Не смог расслышать этот разговор,
Оно однажды быль расскажет тверди,
Как шел Корабль Богам наперекор...

                                               
                                                             13.02.2016 г.