Преуспевающий звукорежиссер - "вытягивальщик" голосов, крупный и уверенный в себе здоровяк решил как-то раз навестить своего старого друга-доктора. Молодые люди сели за стол, млея от сознания своей многолетней дружбы. Доктор потчевал режиссера фирменным свекольником. Предварительно дали добрый разгон водочкой: рюмашку, еще одну и сразу третью. Режиссер скосил глаза на ложку со свекольником, бережно поднесенную по-матерински заботливой рукой доктора к самому его носу.
- Скажите "А-а-а", - пропел доктор.
Гость закрыл глаза и широко открыл рот. Рука доктора дрогнула, и содержимое ложки выплеснулось на только что приобретённые светлые брюки гостя, растекшись по штанине бордовым пятном. "Ничего-ничего, ерунда",- поспешил заверить тот и добродушно улыбнулся другу. - Ко мне, как магнитом тянет, все яркое и необычное, - зачем-то соригинальничал он.
- Мой свекольник особенный, - кивнул в подтверждение доктор и коснулся указательным пальцем кончика носа раскрасневшегося звукорежиссера, попав по нему с третьего раза.
- Сейчас мы быстренько ликвидируем последствия вашего дружеского участия, - вытерев салфеткой широкий фейс, а вслед за ним брюки, сказал звукорежиссер и отправился в ванную комнату замывать пятно. Не прошло и минуты, как роскошная раковина доктора была выдрана с корнями неловким, грузным, к тому же изрядно принявшим на грудь приятелем.
- Ничего-ничего, я оплачу, если надо, - скромно сказал звукорежиссер и снова добродушно улыбнулся.
- 20 баксов, - отрезал доктор и, уронив голову на руки, уснул. Гость кинул деньги на стол перед доктором и через минуту уже спал с запрокинутой вверх головой и широко раскрытым ртом. А дружба продолжалась, как ни в чем не бывало.
СЕМЬ Я.
Сегодня я поведу речь о жильцах одного дома. Был обыкновенный, ничем не примечательный будний день. Я отправился по делам и как раз пролетал мимо большого многоквартирного дома, когда ненароком заглянул в одно из окон. Заинтересованный, я резко остановился и завис. Сквозь щели зеленых жалюзи я увидел сидящую за завтраком семью. Не припомню точно, что именно зацепило мой взгляд, возможно, в моей голове произошло какое-то хитрое сцепление при виде группы людей за круглым столом, а в то время я как раз писал дипломную работу на тему множественного проявления Единого и собирал материал по теме. Так или иначе, я заинтересовался. Там, за окном звучало шесть соло без оркестра. Без долгих раздумий я просочился в дом, чтобы незримо присутствовать на будничном завтраке, и принялся внимать и записывать в блокнот, фрагментом из которого я решил поделиться с уважаемым читателем.
Глава семейства, листая свежую газету, обращается ко всем сидящим за столом:
- Сегодня на рассвете бомж залез в квартиру и зарубил всех топором за бутылку водки
Его супруга:
- Не порть мне с утра настроение. Дай спокойно позавтракать.
Бабушка, обращаясь к супруге сына:
- Ты не забудь купить кефир и масло. У нас лук кончается, молока нет.
Глава семейства:
- А знаете ли вы, в каком году Юлий Цезарь сменил свою третью лошадь и как звали дедушку скакуна?
Сын маме:
- Я не знаю, что мне делать, заработать денег или защитить диссертацию. У меня накрылся монитор. Повторяю: накрылся монитор. Деньги кончились. Я жду от вас решения по всем вопросам.
Мама:
- Это, в конце концов, не проблема. Денег я тебе дам.
Отец дочери:
- В продаже появились запасные блоки к мясорубке Бош. Хорошо бы приобрести овощерезку.
Дочь отцу:
- Пап, зачем тебе овощерезка? Ты же не готовишь.
Отец:
- Это ты не готовишь, а бабушка готовит.
Дочь бабушке:
- Тебе нужна овощерезка?
Бабушка:
- Нет.
Бабушка маме:
- Как ты себя чувствуешь?
Мама:
- Спасибо. Я себя чувствую, но плохо. У нас на работе эксперимент. Не знаю, о чем все думают. Бардак. Надо с антителами успеть. В июне работаем. Сейчас уже березу трясут.
Брат сестре:
- Дай велосипед.
Сестра:
- Он разобран.
Мама встает из-за стола и уходит на работу.
Сын:
- Дайте кто-нибудь пять рублей на проезд.
Отец:
- У меня мелких нет.
Бабушка:
- Мама со мной не попрощалась.
Дочка бабушке:
- Она спешила.
Сын:
- Дайте кто-нибудь пять рублей. Переходит на крик:
- Что, в этом доме все нищие?
Внук, младший школьник:
- На вот возьми. Здесь пятнадцать.
- Мау-рио, - возмущенно заявляет о себе все это время молчавший в сторонке кот.
Я посмотрел в окно и увидел, как сын главы семейства, одетый в элегантное длинное пальто, вышел из дома и стремительным шагом уверенного в себе, успешного человека направился к остановке через дорогу. Полы расстёгнутого длинного пальто взметнулись за спиной черными крыльями. Вальяжным жестом он поймал попутку и вскоре исчез из поля зрения. Проводив взглядом стремительно удалявшийся автомобиль, я сделал запись в блокноте. Вполне довольный уловом, я прошел сквозь стену и полетел дальше, на поиски рассыпанных по миру частиц целого. А диплом, кстати, я защитил на "отлично".
ТРОФИМ И УСТИН НА ОТДЫХЕ
Юный Трофим был очень обаятельным молодым человеком с мягкими, как у девушки, чертами лица и ямочками на щеках. Внешне он излучал полную невозмутимость, однако за маской видимого хладнокровия пряталась натура робкая и чрезвычайно чувствительная. Большую часть времени студент - технарь выпускного курса проводил за созданием компьютерных игр. Случалось просидеть за компьютером более двадцати часов кряду. На рабочем столе рядом с Трофимом стояла неизменная кружка свежезаваренного кофе.
Стоял светлый летний день. Из приоткрытого окна потянуло жаром. Система показывала перегрев. Вентилятор с работой явно не справлялся. Трофим выругался и убрал руки с клавиш. Задумчиво поглядев в монитор, он нащупал под рукой чашку и обнаружил, что вся очередная порция кофе выпита. Тогда он, наконец, выбрался из-за рабочего стола, размял затекшее тело и обвел комнату изумленным взглядом. Стоял он так, должно быть, с минуту, а когда в комнату заглянула младшая сестра, радостно заулыбался.
- Сеструха! Давно я здесь?
- Вторые сутки, - строго покачала головой младшая сестра.
- М-м, - промычал Трофим, испуганно всматриваясь в лицо сестры. - Что ж я натворил-то!
- Чуть было выходной не прошляпил, - кивнула сестра с улыбкой. - Идем завтракать.
Трофим бросил взгляд на часы.
- Время обеда уже прошло, - заметил он. - Успею только в душ.
- Собрался куда? - поинтересовалась сестра.
- Совершу моцион на дачу друзей, - ответил Трофим, запрыгивая на ходу в только что приобретенные роскошные кеды дизайнерского фасона.
- А как же душ? - спросила сестра.
- Искупаюсь в речке, - улыбнулся Трофим.
- Они тебя ждали? - усмехнулась сестра.
- Вчера еще. Трофим заткнул уши наушниками, изгоняющими из себя вопли раннего Игги Попа, облился с ног до головы одеколоном "Хьюог Босс" и прошел до двери обратным шагом Майкла Джексона. Обаятельно заиграв ямочками на нежных щеках, Трофим манерным жестом откинув со лба длинную челку.
- Как я выгляжу? - поинтересовался он, нажав кнопку вызова лифта.
- На все 200, - заверила сестра, после чего истосковавшийся по природе брат исчез в лифте, оставляя за собой аромат одеколона и струйку дыма сигарет LM.
Сестра вернулась в комнату, выключила компьютер, а затем села на диван. Повертев в руках маленького плюшевого медвежонка, с которым спал старший брат, тяжело вздохнула.
На другой день в город пришла жара.
- Ты не знаешь, где Трофим? - поинтересовался средний брат Устин у сестры во время завтрака. - Кажется, он не ночевал дома.
- На дачу уехал, - пожала плечами та.
- На какую дачу? - удивился Устин.
- Не на нашу, это точно. К друзьям.
- А ты что дома сидишь?
- К школе готовлюсь.
Устин закашлялся, подавившись гренкой с сыром, и сестра с силой ударила его по спине.
- До сентября еще месяц, - заметил Устин, прокашлявшись.
- Ну и что, - глядя в кружку с какао, с невозмутимо прекрасным выражением на лице ответила сестра. - Надо кучу целую прочитать.
- Ладно,- убирая со стола посуду, сказал Устин. - Читай, а я пойду, прокачусь на велике.
- В парке кататься будешь? - поинтересовалась сестра, наблюдая, как брат вытаскивает из холодильника замаринованный с вечера шашлык.
- За город поеду, - с выражением ответил Устин, для убедительности выкинув в сторону юга прямую руку с оттопыренным большим пальцем.
- Хочешь, намажься моим кремом, - заботливо предложила сестра, наблюдая за манипуляциями брата, выкатившего из чулана велосипед. Навязывая на маленький багажник поверх шампуров и пакета с мясом все больше и больше разных непонятных предметов (в хозяйстве пригодится), тот не заметил, как стрелки часов подтянулись к трем пополудни.
- Жара, - лаконично предупредила сестра.
- Чушь, - уловив тон, парировал Устин. - И не такое видывали. Главное в отдыхе - как раз загар. Солнышко, - оно всю инфекцию бьет. Шашлык с сухеньким и загар, - все, что мне нужно.
- Во второй половине дня жара, на солнце до 35 градусов, - будто бы услышав их разговор, сообщило радио. Устин и сестра обменялись взглядами все знающих, но хранящих тайну заговорщиков.
- Чудненько, - сказал Устин, стягивая с себя футболку. Сунув ее в рюкзак, он с трудом выкатил нагруженный поклажей велик на лестничную площадку.
-Бросай свое чтение, поехали, - улыбнулся он сестре, но та молча покачала головой.
- Как хочешь, - сказал Устин и был таков.
Остаток дня сестра провела за чтением. Когда солнце закатилось, раздался телефонный звонок. Тихий, пришибленный голос брата Трофима сообщил:
- Скоро буду, ждите. Я ключи потерял.
Трофим прибыл первым. Волосы его стояли дыбом, запечатлев на себе все многообразие природы, рваная майка свисала клочьями, а вместо кед на ногах были чужие, видавшие виды ботинки. Новый плеер бесследно исчез, а запах одеколона безвозвратно пропал, уступив место ароматам сырости, сена и травки. Глаза брата выражали сильное разочарование.
- Как провел выходные? - поинтересовалась сестра, смерив Трофима привычно спокойным взглядом.
- Оставьте меня все. Мне надо отдохнуть,- ответил брат и скрылся в своей комнате.
Часом позже прибыл Устин. Открыв ему, сестра ахнула. За порогом квартиры стоял человек, чем-то отдаленно напоминавший Устина. Кожа его была покрыта волдырями от ожогов, по щекам сплошь в грязных подтеках стекали струйки пота. Любитель природы еле переставлял ноги. Руки железной хваткой вцепились в единственную опору - руль велосипеда с оторванным багажником.
- Это ты? - отшатнулась сестра, пропуская в дом брата.
- Время я провел супер, лучше не бывает, - невозмутимо заявил Устин, широко улыбнулся сестре и неверным шагом проплыл в свою комнату. За дверью послышался грохот падения велосипеда, а вслед за ним душераздирающий вопль. Страдалец промазал мимо кровати.
Час спустя, когда сестра сидела в своей комнате за письменным столом, раздался аккуратный стук в дверь. Мгновение спустя дверь в комнату широко распахнулась, и взору ее предстал Устин. Мужественное и приветливое лицо его ничем не выдавало претерпеваемых мук. Обгоревшее тело скрывалось под безупречно белой футболкой с длинным рукавом.
- Не желаете прогуляться? - поинтересовался он. - Прекрасный вечер, а луна-то как светит! - простирая мозолистую ладонь в сторону окна, сказал Устин, и сестра посмотрела в окно на луну, а затем снова на брата. Искреннюю радость источало его лицо с туго натянутой кожей на малиновом носу.
- Жизнь летит. Нельзя терять ни минуты, - доверительно сообщил Устин. - Как ты провела этот прекрасный, летний день, сестренка? Сидела в четырех стенах? Много ты узнала здесь о жизни?
- Кое-что узнала.
- Узнала, что на улице жара и лучше провести день дома с книжкой?
- Узнала, что отдых - понятие относительное, - улыбнулась сестра.
- Пару кружочков на велике по району, а? - подмигнул сестре Устин. Не выдержав, та прыснула со смеху.
- Ладно, поехали. Накачивай шины, я сейчас, - согласилась та. Она тихонько приоткрыла дверь в комнату старшего брата. Трофим спал в одежде. Рядом с кроватью стояли чьи-то стоптанные, много повидавшие на своем веку башмаки.
СВОИ УРОЖАИ
С тяжелым сердцем сажусь я писать сии строки, однако следует делать это чаще, дабы не забыть расположение букв на клавиатуре. Почему с тяжелым? От груза рвущих на части воспоминаний об обитателях одной из городских фотомастерских. Нынче уж зима. Горожане вытаскивают из закромов банки с Луховицкими огурчиками, смородиной и прочими дарами лета, вдыхая ароматы и предаваясь теплым воспоминаниям. А за окном тем временем происходит своя - зимняя - страда, ускользающая от взора вечно спешащего по делам, невнимательного горожанина.
Стоял солнечный морозный день, а было это в одну из зим времен правления Михаила Горбачева. Некий гражданин Пневский в слаксах цвета хаки, грязно-розовом пуховике и очках в роговой оправе, сползающих на красный мясистый нос, охваченный смутными брожениями творческой натуры, быстрым шагом приближался к мусорной свалке на углу Кленового бульвара. В определенном смысле Пневский был отрезан от прошлого. Он крайне не любил вспоминать то время, когда служил директором школы, а ведь в школе он проработал всю свою сознательную жизнь после окончания института. В стране объявили перестройку, а вместе с ней пришла надежда на долгожданную свободу. Тогда-то Пневский и решил стать художником малого бизнеса. Вдохновение посещало его довольно часто и нарушалось лишь изредка, в основном после прочтения писем от дочери, поспешившей, едва грянула перестройка, унести ноги за бугор. Вслед за дочерью сбежала и жена. Ходили слухи, обзавелась на Западе любовником и прекрасно себя чувствует.
- Это именно то, к чему я подспудно стремился все проведенные с тобой годы! - воскликнул Пневский, в сердцах выбрасывая из окна забытые женой подвязки для чулок. - Оставила специально, ведьма, чтобы мне душу травить! Подвязки, как назло, повисли на березке прямо под окном кухни, где горемыка проводил большую часть времени за столом у окна, предаваясь созерцанию никогда не повторявшегося заката. Пневский порывисто схватил зонт-трость и, выбежав на улицу, принялся изо всех сил трясти березу. Затем прицелился и метнул зонт, мастерски зацепив обе подвязки за раз.
- Да-да-да! Ликуя, Пневский подпрыгнул на одной ноге и хлопнул кулаком в ладонь. Зонт вместе с подвязками влетел аккурат в открытое окно кухни Пневского во втором этаже.
Пять минут спустя горемыка вышел из дома с пакетом, выкинул подвязки в мусорный бак и с силой захлопнул крышку, поранив при этом палец и взвыв от боли.
- Сука! - заорал он и ударил ногой по железному баку. - Предательница.
- Смотри, это ведь наш бывший директор! - воскликнул один из компании учащихся, проходивших мимо, и ребята, смутившись отвернулись в сторону и быстро зашагали прочь.
Однако вернемся к другой свалке - той, что на углу Кленового бульвара. Здесь пестрело разнообразием полезных вещей и поистине антикварных вещиц. Пневский никогда не являлся на работу ( а служил он теперь директором фотомастерской ) c пустыми руками. Сегодня улов был особенно удачным - старинный стол из красного дерева, покрытый совершенно новой клеенкой с набивным рисунком в бледно-розовых тонах. Фотограф Иван, увидев хозяина с обновкой в дверном проеме, от неожиданности подскочил на стуле. Стол лежал на шее и спине Пневского ножками вверх, так что шеф напоминал фантастического жука со свисавшими по бокам розовыми крыльями. Клеенка казалась продолжением пуховика, правда, цветом была несколько посвежее.
- Стол? - загнусавил Иван. - Как вы его дотащили только?
- Подсоби-ка, Иван. Шеф нагнулся и скинул панцирь в руки подмастерья.
- Стол для начальника. Здесь будет стоять, - кивнул в дальний угол комнаты Пневский, отерев со лба пот, и через несколько минут на розовой клеенке уже красовался компьютер, принесенный в мастерскую за ненадобностью кем-то из сотрудников. Вот уже неделю Иван наблюдал, как один за другим в помещении мастерской возникали удивительные предметы: граммофон, виниловые пластинки, антикварное кресло на изогнутых ножках с порядочно распотрошенным сидением совершенно в стиле злосчастных стульев Ипполита Воробьянинова, настенный календарь двадцатилетней давности с портретом Высоцкого и нижняя часть синтетической елки. Апофеозом явилось доверительное сообщение директора:
- Здесь будет мастерская художника. У каждого свои урожаи, - загадочно добавил он.
Последующие две недели Пневский на работу не выходил, т.к. томимый новыми смутными предчувствиями тонко организованной души, запил. Иван принял эстафету достойно: прикрыл дыру в кресле пухлой подушкой в гобеленовом чехле и стал проигрывать пластинки с романсами в исполнении Шаляпина. Когда романсы кончились, поставил пластинку группы "Laibach", заедавшую в песне "Sponsored by Mars" на словах "gravity is not God"s law". Лица посетителей, преимущественно женщин, выражали чуткое понимание.
- Ой, наш старый прадедушкин столик, - воскликнула как-то раз одна из них, с восторгом и слезами на глазах глядя на розовую клеенку с набивным рисунком.
Иван усмехнулся. - Странные люди, - подумал он. - Выбрасывают вещи, чтобы потом скучать по ним.
За один погожий зимний день директор фотомастерской собрал на помойках района урожай удивительных предметов, выброшенных людьми, вступившими в новое время глобальных перемен с надеждой на сияющий и прекрасный новый день. Каждая из старых вещей хранила тайну своих прежних владельцев и являлась теперь частью атмосферы мастерской. Зерна вдохновения были успешно посеяны. И даже курьер по кличке Хрусталик, стал вдруг загадочно улыбаться, рассматривая обыкновенные бутылки из-под пива, находя их форму и переливы цветного стекла на солнце восхитительными. А некий гражданин из посетителей как-то раз даже выразил желание обладать граммофоном за хорошие деньги, и Пневский взял у него телефон на случай, если отыщет еще один. Финансовые дела фотомастерской шли хорошо, однако на стиль ее обитателей и убранство помещений это ни в коей мере не повлияло. Да и сейчас здесь витает тот же самый дух. Не верите - проверьте сами.
АНГЕЛЫ ДАНИИЛА АГАПОВА
В обыкновенной московской квартире Даниила Агапова поселились ангелы. Обитали они на шкафу, по обыкновению в левом его углу. Ангелы являлись не только после тяжелого похмелья, но также и в различных экстремальных случаях подобных ремонту стен с тщательным выравниванием углов или после приема неожиданно нагрянувших шумных родственников. Ведь ангелы никогда просто так не явятся к вам, вот так, с бухты барахты. За каждым их появлением стоит прилежание и страдание, не без того.
После одного из набегов родни Даниил допил последнюю бутылку пива и сильно расстроился, обнаружив, что деньги кончились. В углу валялся мятый мешок из-под ветонита. Даниил сел на стремянку и, приложив к глазу горлышко пивной бутылки, стал мечтательно смотреть в окно сквозь стеклянное донышко. Он и не заметил, как в квартиру вошел его старый приятель Элвис, прозванный так за поразительное внешнее сходство со знаменитым певцом. Послышался шорох, и Даниил оглянулся. Элвис тянул за собой по полу свежий мешок ветонита.
- А вот и новая партия, - сказал он, шмыгнув носом. - Дверь открыта. Меня ждал? Элтон прошелся вдоль стен, с видом профессионала водя по ним строгой и чувствительной к погрешностям ладонью и проверяя шероховатости. Был он никакой не маляр, а художник по стенам, как сам о себе заявлял.
- В момент слияния со стеной он прекращал быть человеком, - заметил Агапов, наблюдая за приятелем, забравшимся на старый кухонный стол, стоявший посреди комнаты. Со стола Элвис ловко перепрыгнул на шкаф, откуда критически осмотрел потолок, как-раз с левого от Даниила угла. Сверкнув глазами на мешок ветонита, Даниил бодро спрыгнул со стремянки.
- Элвис! - восторженно трепетно воскликнул он.
- Да-а?- продолжая изучать потолок, отозвался топтавшийся в левой части шкафа художник.
Не было сомнений: перед Даниилом был сам ангел во плоти.
- Грунтовка грунтовке рознь, - философски заметил ангел, не дожидаясь вопроса. Он спрыгнул со шкафа, отряхнул ладони от пыли и неожиданно заявил:
- Хорош париться. Устроим вылазку на природу.
- У меня бабла нэма, - отвернувшись в сторону, печально заметил Даниил.
- Вован башляет, - нежным голосом произнес Элвис.
- Да ладно. С чего бы это? - встрепенулся Даниил. - Только вчера взаймы просил.
- Так то ж вчера. А сегодня братан разжился деньгами и решил, что электрических мужичков в зеленых декорациях должно быть никак не меньше трех. Святой человек, наш Вован.
Вслед за последним откровением Элвиса последовала непродолжительная немая сцена, после которой хозяин квартиры с ангелами продемонстрировал свою сноровку в скоростных сборах, в мгновение испарившись из комнаты и явившись переодетым и при полной экипировке, включая палатку и мангал, каких-то пять минут спустя. И вот уже приятели вместе с Вованом бодро крутят педали велосипедов в сторону области.
- Э-э-эх. Вован сорвал с себя потную футболку, раскрутил ее и метнул в сторону дерева. Красная футболка повисла на ветке, раскинувшись флагом. Глядя на нее, рука Даниила потянулась к видеокамере.
К вечеру, приняв на грудь изрядное количество водки и поедая шашлык, приятели повели разговор о жизни. Обстановка, как нельзя более, располагала к задушевной беседе: уютно верещали сверчки, а лица собеседников освещались языками пламени костра. Вдобавок ветер доносил с другого берега реки музыку, смешивая ее с тихими переливами воды.
- Я появился на Земле в сентябре, - раскрылся друзьям Вован и захрустел соленым огурцом.
- А, я понял, ты прилетел на Землю, - сказал Элвис и помахал в воздухе пальцами, сложенными в знак козы.
- Нет, ты не понял. Это было мое второе рождение. И тогда зарезали барана.
- На вас свет плохо падает, - констатировал Даниил, деловито обходя по кругу костер и сидящих вокруг него приятелей с видеокамерой в руке.
- Все от Бога, - не обращая ни на кого внимания, произнес таинственным голосом Элвис.
- Люблю, когда любится, - воодушевленно продолжал Вован, похрустывая очередным огурцом. - Люблю желать того, чего хочу желать.
- А чего ты хочешь? - тихо поинтересовался Элвис.
- Чего я хочу, - повторил Вован. - Это может быть все, что угодно. Вован описал огурцом в воздухе сложную траекторию.
- На мясо лучше дать красную подсветку, - опустив камеру, сказал Даниил и, сделав деловитый жест рукой приятелям, скомандовал:
- Уходите по одному в лес. Я буду снимать.
- Сатанисты слушают транс, - сказал Вован. - Это такая музыка. Транс называется. На том берегу реки играет.
Вован и Элвис послушно встали и неспешно двинулись в сторону леса.
- Мой дедушка слушает транс, но он не сатанист, - заметил Элвис.
Вован остановился и посмотрел в глаза Элвису.
- Ты слышишь музыку? - спросил Вован. Он закрыл глаза и стал покачиваться в такт.
- Это транс, - кивнул Элвис.
- А мы не сатанисты? - спросил Вован.
- Нет, - помотал головой Элвис. - Мы не сатанисты.
Вован довольно кивнул, и друзья вошли в лес.
- Но это не исключает того, что твой дедушка может им быть тайно. А ты даже не подозреваешь об этом, - продолжал Вован.
Даниил молча следовал за друзьями с камерой, попыхивая зажатой в зубах сигаретой и давая подсветку на траву под ногами большим походным фонарем. Под оживленную беседу артисты скрылись в лесу. Оператор положил фонарь на траву и вернулся к костру. Он с наслаждением опрокинул еще рюмашку, хрустнул огурцом и улыбнулся звездному небу.