И всякий раз бывать призером, если наградой будет он -
Твой взгляд, до дрожи неприличный, он проникает прямо в душу,
И после, резко-хаотично, пожар сердец постелью тушим.
А утром кофе или чай и, сигарету поджигая,
Решу, что если ты - не рай, то по-любому створки рая.
ToniElleryWeissen
- Ты. - Только лишь включив свет, Алекс тут же почти вплотную приблизился к Жаклин, которая уже стояла лицом к нему. Юноша засунул ключ в карман куртки и сразу же другой рукой взял девушку за подбородок. Он положил большой палец ей на губы и, надавив им, заставил её раскрыть рот. Когда она это сделала, юноша как крючком зацепился за её передние нижние зубки.
- Везде только ты.- Его голос был тихим до вкрадчивости, говорил он неспешно и с каким-то шипением в звуках. Из "тюльпанов" выплёскивались и восхищение, и презрение вперемешку, его взгляд и уничтожал, и короновал одновременно. Девушка, отвечая готовностью, взяла его руку за запястье обеими ладошками, и, сомкнув губки, нежно и чувственно пососала его палец, обласкав своим мягким язычком.
- Одна ты. В голове, в груди - везде. - Его лицо-картинка исказилось надменностью. Он высоко вздёрнул подбородок и несильно потянул её голову своим пальцем к себе, положив вторую руку ей на скулу.
- Везде и всегда - ты. - Он начал приближать к её лицу своё.
- Ты ведьма, Джеки, только ведьмы так могут. - Засунув большой палец другой руки, он лизнул её губки и свои пальцы у неё во рту. После чего проник языком ещё глубже. Как только она облизала и пососала и его пальцы, и его язык, он взял её лицо в свои руки как чашу, и медленно, осторожно, как бы боясь расплескать, но тем не менее сильно впился ей в губы по-настоящему.
Ни он, ни она почему-то не застонали - всё происходило в полной тишине. Юноша целовал её агрессивно, зло, собственнически, но в то же время как-то скованно в движениях, застыв почти всем телом. Утолив жажду контакта, жажду уверенности в обладании девушкой через поцелуй, парень оторвался от неё и стряхнул с себя куртку к ногам, а потом, поддев руками, снял с неё пуховик и не глядя, отбросил куда-то в сторону.
Наступая на неё и заставляя пятиться, юноша, всё так же поцеловывая и нежно покусывая зубами её губы, щеки, нос, скулы и шею, залез ей под свитер и, наученный горьким опытом, сразу же ринулся к своей старой знакомой - застёжке третье-четвёртого размера. И хоть это была уже не та же самая, с которой он сражался там, на брёвнах, а её "сестра", но тоже, видимо, "с характером", поскольку, на этот раз, дав парню расстегнуть целых два крючочка, застопорила его на третьем, последнем, который держал оборону как Д"Артаньян за своих друзей мушкетёров. Но тоже недолго. Пару раз дёрнув упрямое устройство и поняв, что эта история может длиться очень долго, юноша рванул со всей силы ненавистную застёжку и вырвал её с корнем - враг был повержен.
- Я куплю тебе новый. - Оторвался он от лица девушки. - Пять новых. - Показал ладонь с растопыренными пальцами
Жаклин в это время почувствовала, что сзади упёрлась во что-то мягкое внутренним сгибом коленей. Оглянувшись, она увидела диван.
Он рванул с неё через голову свитер, попутно прихватив и бюстгальтер, и она тут же, и осмелев, и возбудившись от своего полуголого вида в его присутствии, сняла с него толстовку.
И вот тут их накрыло полностью и окончательно.
Алекса затрясло. У него начали трястись руки, плечи, колени, ноги задёргались в нетерпении, и один раз он даже негромко лязгнул зубами, прежде чем опять приникнуть к её рту, а руками пуститься в "путешествие" по своим желанным изгибам и выпуклостям.
Жаклин, во время этих первых, так сказать, вводных поцелуев, видя, что пока не может тягаться с силой его напора и желания, принялась наслаждаться его телом, и только лишь прикоснулась к его коже, вся до кончиков пальцев "поплыла" от удовольствия - это было долгожданно, бесподобно и так сладко. МакЛарен на ощупь остался всё таким же: твёрдым, стройным, гладким, нежным, "новым" и любимым. А ещё - доступным.
- М-м-м... - выплеснула она из себя впечатление от ощущений, в то время как губы снова и снова накрывали другие, такие же жадные и ненасытные.
Они буквально "пожирали" друг друга ладонями и ртами, которые чувствовались везде и всюду одновременно. Алекс, как и тогда на брёвнышках, периодически наклонялся ртом к её груди, а потом, оставляя её на попечении своих рук, опять накидывался на губы, шею, скулы. Жаклин то прижималась к нему всем телом и елозила по его торсу грудями в нестерпимом желании раствориться в блаженстве, сладкой неге не только от поцелуя, но и от этого обнаженного любимого тела. То отрывалась от его ненасытного умелого рта и принималась нежно ласкать его торс своими расслабленными губками, поцеловывая и его кожу, и свои пальцы на ней одновременно, изливая на это родное, драгоценное тело всю свою любовь и нежность, которая накопилась в ней за столько времени. Не удержавшись, тем не менее, она очень сильно укусила его за сосок, отчего Александр тут же толкнулся в неё своим пахом.
Но самое главное, что сейчас чувствовала Жак, так это то, что ей уже мало. Ей всего этого было чертовски мало. Что уж говорить о восемнадцатилетнем, которого тремор уже буквально "брал за глотку". Это немного отвлекало и смущало его девушку. Поэтому, когда он пошел дальше и, потянувшись руками ей за спину и засунув ладони сразу и в джинсы, и в трусики, сжал в своих кистях её голые ягодицы, насколько позволяли тесные джинсы, она немного отстранилась.
- Алекс... мне это... мне нужно в душ.
- Что? - спросил он её так, как будто впервые слышит слово "душ", да и вообще с трудом понимает английский. "Тюльпаны" прищурились.
- Мне нужно в душ... - терпеливо повторила ему девушка, - у меня месячные, - выпалила она.
- Что-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о? - интонации и длительность звука говорили сами за себя. - Что ты сказала? - "Тюльпаны" приняли свой максимальный размах, да и накала в голосе хватало. Но зато, кажется, его перестало трясти, чего, собственно, Жаклин и добивалась, ведь в этом его нетерпении вплоть до трясучки имелась доля и её вины тоже.
- Я пошутила, - тут же сдала свои позиции шутница.
"Хоть он и пепельный блондин, но всё-таки седина у него будет заметна" - подумала она, будучи под впечатлением от его реакции.
- Пф-ф-ф... - Александр закатил глаза и сделал круговое движение головой, - да я тебя сейчас... - он подхватил её на руки и опустил на диван как ему было удобно, - съем! - и схватился руками за пуговицу её джинсов. Девушка в это время, поддев пятками, скидывала свои итальянские ботиночки с опушкой.
Быстро расстегнув и отвернув её ширинку, Александр выпрямился и окинул высокомерным оценивающим, но вместе с тем и влюблённым взглядом свою девушку. Её роскошные кудри раскинулись вокруг личика по дивану, большие груди немного расплылись по грудной клетке, став более округлыми, а торчащие вверх соски - вызывающими и манящими. Плоский живот втянулся еще сильнее, отчего стройный стан стал очень женственным.
- Может быть, ты и пошутила... - дьявольская улыбка заиграла в уголках его губ, - а вот я - нихрена-а-а-а... я точно тебя сейчас съем! - и он, склонившись, укусил и тут же поцеловал, и лизнул ей животик, и быстро руками стал стаскивать с неё джинсы. Жаклин, сперва чуть дёрнувшись от укуса, тут же стала помогать, приподняв ягодицы.
Александр всё делал быстро - его нетерпению могло составить конкуренцию только его желание.
Немного поиграв с волосиками у неё на лобке, он тут же двинулся пальцами ей между складочек.
- У-у-у... - взвыл он своим фирменным звуком. - Жаклин...- сам не понимая, что он хочет или может ей сказать, парень просто выпрямился и взялся руками за пуговицу своих джинсов.
- Стой! - тут же крикнула Жаклин и вскинула руку. - Можно я? Я тоже хочу. - Села она в кровати и протянула руки к его ширинке, под которой уже давно "бился в истерике" "маленький Алекс". Хотя, маленьким его назвать уже язык не поворачивался.
Пока она довольно умелыми движениями расстёгивала ему джинсы, юноша взял в рот те пальцы, которые только что побывали у неё между ног, и, тяжело дыша, облизал их.
- Не пропадать же добру, - объяснил свой поступок юноша и даже сумел улыбнуться.
Жаклин окаменела - ничего эротичней она в жизни не видела. Девушка отмерла и продолжила стаскивать с него джинсы. Только джинсы.
Спустив ему брюки до колен, она наткнулась на мысль, что понятия не имеет, что правильнее сделать дальше. Села и глупо уставилась на его боксёры, под которыми вздымался заметный бугор, после чего подняла голову вверх на владельца всего этого богатства.
Тот тут же присел и поравнялся с ней лицом.
- Ложись, - подтолкнул он её. После того как она откинулась на спину, и до того как он, буквально рухнул с ней рядом, не прошло и пяти секунд - юноша лежал уже без джинсов, без ботинок, без носков и без боксёров - без ничего. Жаклин первым делом скосила глаза к его паху и невольно вспомнила фразу: "Стенки влагалища насчитывают в себе три слоя: слизистый, гладкомышечный и мышечно-эластичный".
"Надеюсь, в моём эластичном слое достаточно эластина", - подумала доктор Рочестер, попутно замечая, что её шотландского пациента опять начало потряхивать.
А пациент, всё больше и больше налегая, опять утаскивал её в омут возбуждения поцелуями и ласками. Жаклин прильнула к нему всем телом. Это было неописуемое блаженство - вот так слиться телами, переплестись ногами, ласкать друг друга губами и руками, озвучивая всё это сладостными стонами - счастье. Девушка уже вовсю стремилась к нему своими бёдрами.
- Боже, Жак ... - вырвалась из Алекса полу молитва, когда он просунул туда руку и почувствовал, насколько она его хочет. - У-у, фак! - и шире раздвинул ей ноги коленом. Она чуть приподняла к нему таз, и он, приставив свой член к её входу, видимо, намеревался дождаться её реакции или даже какого-то знака - разрешения, но не смог и, только лишь почувствовав головкой её набухшую влажность, тут же толкнулся внутрь.
Он взвыл на всю комнату или даже квартиру своим фирменным звуком, задрав голову вверх, как волк - на луну. Жак тоже вскрикнула от полноты ощущений, даже забыв порадоваться, что он всё-таки вошел и даже поместился.
После этого они оба задохнулись от нахлынувшего все поглощающего удовольствия, и когда юноша выдохнул, и опустил голову, и посмотрел ей в глаза, она не узнала его во второй раз в жизни - на неё были направлены пустые, стеклянные глаза волка. Именно направлены, потому что смотрели они внутрь себя, взгляд был почти завораживающим и гипнотизирующим как у хищника. Да и выл парень точно как волк, не зря же этот звук так полюбился ему чуть ли не с рождения. Скулы у "волка" были сведены так, что уши прижались к голове, ноздри раздулись как у возбуждённой лошади, на шее вздулись вены. Пару раз моргнув, он немного очнулся и начал потихоньку двигаться и даже выругался:
- Фа-а-а-ак! Черт! Как хорошо!- Немного прозрев, Алекс разглядел и Жак. И увидел на её лице неподдельную муку.
"Сдерживается, - сделал он вывод. - Не порядок".
- Не терпи, Жак, не вздумай терпеть! Кричи! - сказал он, уже опять погружаясь в себя взглядом, - кричи, Жаклин!
- Ауф... - потихоньку вскрикнула девушка, - а-а-аих, - повторила она уже чуть громче.
Александр, имея в ушах эти звуки, утопил глаза в глазницах, и, опустив голову, начал просто умело, четко, методично, как хорошо отлаженная машина, толкаться в неё своим членом. Парень, отбросив всё на потом, явно шел к концу. Скорее всего, только к своему концу, но Жаклин почему-то была уверена, что её он не обидит. Через десяток толчков, он, дыша ртом, со звериным оскалом на лице и упавшими на глаза волосами, уже ошалело и так часто, как только был способен, вколачивался в неё со всей своей молодой дури.
А потом он открыл глаза.
И на фоне всё того же стеклянного взгляда его лицо начало корёжить от нестерпимо-сладкой тяжести желания и ожидания близкой разрядки, пока в конце концов всё-таки не взвыл каким-то острым, резким как выстрел криком, как подстреленный, раненый волк, не желающий расставаться с его никчемной волчьей жизнью. Алекс впервые был для Жак и страшен и прекрасен одновременно в этот момент. Его идеальное от природы лицо действительно искажалось не самым красивым образом, но то, что именно с ней он дошел до такого, именно она заставила или помогла ему пройти через всё это, делало Жаклин абсолютно, полностью, по-настоящему счастливой.
Изливаясь в неё, юноша вместе с семенем сам выворачивался наизнанку. Эмоции рвались из него помимо воли как частички нутра, в этот момент полностью контролируя своего хозяина.
Жаклин в это время уже была почти в беспамятном состоянии, измученная его напором и своими ощущениями. Её отрезвило рухнувшее на неё тело Александр. Он вышел из неё и тут же обнял голову руками и, задыхаясь, начал целовать всё на своём пути. Они молчали, не в силах произнести что-либо членораздельное, и тяжело дышали.
Спустя некоторое время, немного отдышавшись, и уже в какой-то мере обретя себя самого, и почувствовав, что у него есть мозги, парень на столь радостной ноте, будучи под впечатлением от только что пережитого, начал говорить первое, что приходило ему в голову:
- Сладкая моя, - он чуть пососал её губы. - Моя,- чмокнул в кончик носа. - Хочется разбить весь этот чертов Мир у твоих ног. Вдребезги!
Жаклин взяла его лицо в свои руки и водила по нему ладошками.
- Когда буду готова, я отвечу тебе на эти слова, хорошо? - вкрадчиво смущенно проговорила она в ответ, сдерживая дыхание. - Мне, действительно, очень многое нужно тебе сказать. Очень. Сейчас я ничего не соображаю, я просто счастлива.- И она опять поцеловала его в губы, а после облизнулась.- Алекс, чья это квартира? - спросила она, чтобы не расплакаться в этот момент от счастья. Девушка уже начинала конкретно злиться на себя - когда о чувствах говорит смысл твоей жизни, она уже в который раз не справлялась с ситуацией и либо съезжала с темы, либо готова была пустить слезу. Либо и то, и другое, всё вместе и много.
- Понятия не имею, - поцеловал её в плечо МакЛарен.
- Вот как? А кто тебе дал ключ?
- Никто. Я сам взял его у Дженн. - Лизнул он её шейку.
- У Дженни? - Жаклин даже дёрнулась - не ожидала услышать здесь имя молоденькой сестрёнки. - И что всё это значит?
Александр недовольно-скептически скривился и перекатился на бок.
- Ну, то и значит... - посмотрел он в потолок, продолжая одной рукой водить по её животу, - это новые дома. Пока продано всего лишь несколько квартир. Дженн занимается в школе дизайнеров. Её куратор кое-что здесь оформляет. Сестра со своей подругой по студии ей помогают. Эту квартиру продали, и хозяева сделали заказ на две детские... там... дальше по коридору. - Александр махнул рукой на ведущий из холла проход. - Во-о-о-от, эти две детские будут обустраивать и расписывать Дженн с подругой. Они уже нанесли что-то там типа грунтовки, что ли, на стены, оставили не то подсыхать, не то...выстаиваться, не запоминаю я эти её словечки, и я взял у Дженн ключ, я знаю, где он у неё лежит. Это "строительный" ключ, его потом хозяева выкинут - когда они въедут, их замок перекодируется.
Жаклин посмотрела на него во все глаза: "Новая, абсолютно новая квартира", и после этого наконец-то обвела взглядом помещение. Жилище, действительно, скорее всего, " с нуля". Оно чем-то неуловимым, но всё-таки отличалось от квартир и домов после капитального ремонта. Пахло свежей краской и гипсом, и что самое интересное, обустроено всё было ни в шотландском, ни в английском стилях совершенно. Декораторы всё подобрали под хай-тек, но в какой- то шведской, густавианской интерпретации - много светлого дерева, стекла, льна, довольно бесформенная мягкая мебель, небрежный и натуральный текстиль.
- Дженни тебя ругать не будет?
- Она знает, что я её никогда не подведу. - МакЛарен уже полностью отдышавшись, опять начал пододвигаться к девушке. Он прильнул губами к её груди, посмаковав торчащий сосок.
- А хозяева не войдут сюда завтра утром?
- Пока здесь работают оформители, никто не имеет право входить сюда без них. Только так они берутся отвечать за результат.
- Значит, мы здесь с тобой хозяевам обновили диван? Лишили его девственности, так сказать. - Жаклин улыбаясь, зарылась рукой ему в волосы.
- Угу... - медленно кивнув, он принялся за другую грудь.
- Надо же, здесь еще никто, ни разу не занимался сексом.
- Ни разу... - Александр пошел поцелуями вниз по её животу.
- Мы были первыми.
- Я тебе больше скажу... - парень оторвался от её живота и вскинул голову. - Мы будем первыми, кто займётся здесь любовью и на кровати. - И не дав ей толком ничего сообразить, он вскочил, подхватил девушку на руки и кинулся в тот самый коридор. Жаклин только охнуть успела.
Войдя в одну из дверей, они оказались в спальне. Большая кровать без изножья, но с довольно высоким изголовьем, небрежно обтянутым каким-то полотном на манер гобелена, установлена на довольно высоком подиуме, куда вели целых две ступеньки. На ней лежало огромное покрывало из короткошерстного искусственного меха, края которого, спускаясь до самого пола, небрежно раскидались по периметру мебели. У изголовья как попало валялись четыре большие подушки, обтянутые таким же мехом.
Александр, взойдя на подиум, очень бережно положил свою ношу на кровать.
На этот раз всё случилось по-другому.
Это было чем-то средним между каким-то интимным до неприличия танцем и купанием нагишом в океане ночью при луне.
Они купали друг друга в себе и купались друг в друге. Окутывали один другого своими телами, руками, ногами, губами, своими чувствами, ощущениями, отношением друг к другу. То Александр дегустировал, и пировал, и блаженствовал над телом Жаклин, погружая её в сладостную любовную истому, раз за разом приникая к её груди губами и водя руками по всем её женственным изгибам и мягкостям, сминая их и наслаждаясь их нежностью, тонкостью, податливостью, субтильностью, то есть всем тем, что было так непохоже на его собственное тело.
То Жаклин опрокидывала его на спину и целовала-целовала-целовала, нежно пощипывая губами, и скользила своей обнаженной грудью по его прессу, и тут же ласкала его своими роскошными волосами, наслаждаясь его протяжными, сладостными стонами. А когда она взяла в руку его уже давно готовый к новому раунду член, парень вдруг сел и потянул её вверх на себя - в его взгляде опять появилось что-то звериное, чужое.
Он откинул её навзничь на кровать и, неотрывно глядя в глаза, раздвинул ноги и прислонил между складочек свою руку внутренним сгибом локтя, и протащил эту руку у неё между ног, как бы проелозив всем своим предплечьем и кистью, таким образом размазав себе по внутренней стороне руки все её соки вместе со своими. Затем, всё так же глядя в глаза, понюхал этот влажный след, проведя носом по всей его длине, как дорожку кокаина, а потом повторил этот путь широким расслабленным языком.
Жаклин какое-то время смотрела на всё это как под гипнозом, даже не моргая, но долго не выдержала и, сама того от себя не ожидая, села и потянулась к этому влажному следу тоже. Он подставил ей свою руку, и она лизнула её несколько раз. Там был лёгкий терпкий привкус с запахом её, его и его кожи - вкуснятина.
- Если я - ведьма, - оторвалась она и серьёзно посмотрела ему в глаза, - то ты точно - дьявол.
От такой картинки и таких слов юноша не выдержал и, опять притянув её за затылок, впился в губы. Он, теперь уже медленно, положил её на кровать и так же осторожно и аккуратно вошел в неё.
- Я в тебе, Жак! Ты понимаешь это? Я в тебе! - проговорил он, опьянённый ощущениями.
- Да-да, - закивала она лихорадочно и часто-часто. - Это такое счастье, Александр! Принять тебя... впустить... почувствовать.
Жаклин быстро погрузилась в какое-то бездонное пространство, наполненное сладостью, удовольствием и счастьем, которое было тем полнее, чем более очевидно вместе с ней туда провалился и Александр. Он двигался плавно, мягко, сладостно и томно, смакуя каждое движение, каждый всплеск ощущений. Работал теперь уже не на результат, а на процесс - тот самый случай, когда путь оказывается важнее цели.
И, как правило, при таком варианте развития событий, результат превосходит все ожидания. Когда Александр, не останавливаясь, только лишь принялся раздражать ей клитор средним и указательным пальцами, девушка, абсолютно без каких-либо усилий и стараний, разразилась криками невыносимого, нестерпимого, взрывного удовольствия. Оргазм пришел легко и просто, она даже не смогла толком подготовиться к своему освобождению, поэтому этот взрыв застал её чуть ли не врасплох, и этим самым ощущался еще более прекрасным.
Почувствовав, как она пульсирует вокруг его члена, Александр сделался очень серьёзным и сосредоточенным. Держа в руках бьющуюся в оргазме девушку, которую ломало и трясло как под напряжением, он стал вторить ей своим рыком. Таким низким, утробным рычанием, как тогда у неё в ванной, когда их прервал пьяный Чарльз. И когда она успокоилась и затихла, в бессилии откинувшись на покрывало кровати, юноша, не замолкая, с чувством стал ускоряться. И может быть, даже в этот раз он кончил бы уже более спокойней и быстрее, если бы не его девушка.
Во-первых, войдя во вкус, а во-вторых, сделавшись более чувствительной после оргазма, она, от таких его движений и от своих каких-то просто бешеных ощущений от них, будучи уже просто на грани паники, что не выдержит такого накала эмоций и, либо сделает что-то не так, либо же просто соскочит, заколотила кулачками по кровати.
- А-а-а... я не могу-у-у...
- Кричи! Кричи, Жак! Громко! - он уже понял, что ему нужно делать.