...Макс докуривал двадцатую за сегодня сигарету. Кофе давно остыл, суси нагрелось, а терпение официанта, дожидающегося расчёта и чаевых, исчерпалось до донышка. Между рядами стульев, мягко и ненавязчиво намекая на близящееся закрытие, шаркала шваброй уборщица. Пора было ехать дальше - Шевроле Импала на стоянке так и рвался вперёд к истёртому полотну Большой Дороги с разбитым бетоном и ямами шириной с Гибралтар. Да, пора, только не забыть бы специально купленную бутылочку виски для Петри и Ярви в Суомскую волость.
Внезапно в густой тишине бара раздался резкий звонок входного колокольчика. Макс повернулся на звук - и остолбенел. Это была ОНА. Было в ней что-то от крадущейся пантеры и горной лавины одновременно. Плавно и мягко она подплыла к его столику. Её лицо не выражало ничего. Повеяло холодной сталью и латексом. Он встал из-за столика, не глядя бросил официанту стодолларовую купюру и вышел вслед за ней в пылающую ночь. Они тихо вышли со стоянки и быстрым шагом направились в пустыню, не говоря ни слова. Слова были не нужны...
Занималась заря. Яркие лучи солнца резанули по крыше бара-при-Дороге и лобовому стеклу Шевроле Импала, припаркованного на стоянке. Внезапно из тени здания появилась фигура человека. Он шёл нетвёрдой походкой, аккуратно поддерживая левую руку. С обшлага куртки медленно капала кровь. Человек медленно и аккуратно открыл дверь Шевроле и сел в него. Через пару секунд оглушительно взревел двигатель.
Макс Пэйн гнал по Дороге, не обращая внимания на ухабы шириной с Гибралтар. О чём-то шептал и заливался диджей Power 106 FM. Он медленно достал пачку "Парламента", извлёк на свет одну сигарету и закурил. Он думал о НЕЙ. О той ярости и страсти, которая сплела из их чувств ткань любви и ненависти. Он любил её. Больше чем жизнь. Больше чем облако свинца, на котором он взошёл на небо, как пророк нового времени. Макс выбросил сигарету в окно, выжал акселератор в пол и направил свой Шевроле с обрыва. Последней его мыслью было "Увижу ли я её там?". Через шесть секунд он уже знал ответ.