В плоскости серой комнаты не наблюдалось ни одного бытового предмета. Здесь было пусто, тихо, и мрачно, не смотря на распахнутое настежь окно. Там, за окном, был день, свет и что-то радостное, непередаваемое. Нечто, от чего где-то в груди все трепетало, волновалось. А здесь была ночь, тьма и что-то еще. Это странное "что-то еще" не давало спать человеку уже неделю. Он сидел в углу, прижавшись к слабой полоске света, совершенно обнаженный, не считая глупой маскарадной маски. Яркая раскраска ее и длинные цветные перья дерзко и даже как-то не по-настоящему резко выделялись на фоне всей серости комнаты.
Полоска света медленно уменьшалась, по мере того, как солнце за окном опускалось за горизонт. Когда совсем стемнело за окном, и комната утеряла все свои слабые оттенки света, став сплошным пятном, человек шевельнулся. Тихий стон сорвался с губ. Откуда-то сверху раздался бой часов. Человек насчитал 39 ударов. Ему даже подумалось, что еще довольно-таки рано, а за окном уже так темно.
Человек тяжело и медленно перебрался поближе к окну, прижимаясь к холодной стене. Комната казалось темной, мертвой, в воздухе чувствовалось напряжение. Единственными живыми казались глаза мужчины. Фиолетовые, с изредка вспыхивающими золотыми искорками, они даже в кромешной тьме не утратили своего живого блеска. Эти глаза были то полны безразличия ко всему миру, к самому себе, то вдруг вспыхивали ненавистью и злобой, и тогда человек начинал раздирать свое тело в клочья, царапая стены, ломая стекло, кидаясь на пол, в надежде, что выберется из этого Ада, то переполнялись счастьем и любовью к миру, которого он толком и не знал, но все же любил. Любил так искренне, нежно, наивно.
С тех пор, как Адам стал видеть чувства, он перестал быть тем, кем был. Он стал тем, кем видимо, должен был быть. Мир стал серостью. Вещи потеряли свое предназначение, смысл, просто пропали. Исчезли люди. Все те, кого он когда-то любил, забыли о нем, стали считать его сумасшедшим, бросили одного. Адам перестал выходить на улицу, его больше не интересовала жизнь как таковая. Он перестал видеть различия между закатом и рассветом, днем и ночью, вечером и утром. Все стало сплошным серым и скучным пятном. Как будто черно-белая фотография очень плохого качества. Мир замыкался, с каждым мгновением становился меньше, уже, граница собственных владений Адама ограничилась квартирой, где он жил. Позже, он вытащил из своей комнаты все вещи, ссылаясь на то, что его душе здесь тесно. Редко выходил он из этой комнаты. Она стала чем-то вроде бункера. Здесь можно было лежать днями, ночами, неделями. Слушать шум улицы и не шевелиться, забыть обо всем. Забыть обо всем не давала лишь занудная Совесть.
Вновь раздался бой часов. 40 раз. По подсчетам Адама, в этот момент солнце совершало третий заход за горизонт.
Человек напряженно выпрямился, не сводя глаз с двери. Каждый день в 40 часов и 5 минут приходила жестокая Совесть. Она не кричала, не била, не терзала тело человека. Просто тихо заходила, садилась на пол напротив Адама и молча смотрела на него. Это было наихудшей пыткой. Ее взгляд пронзал тело и разум, давая понять, что забыть все, что ты натворил в своей жизни, будет не так-то просто. Каждый поступок отдавался дикой жаждой Смерти. Адаму хотелось разорвать самого себя, лишь бы скорее умереть. Но Смерть тянула момент и не приходила. После часа безжалостной пытки Совесть пропадала.
Вскоре появлялась Жалость. Она садилась рядом, доставала бутылку спиртного и плакала. Она жалела Адама, жалела его дом, жалела его участь. И саму себя, за свою дрянную работу. Жалость напивалась, вскоре засыпала с человеком в обнимку, а когда Адам просыпался, то ее уже не было. Вместо нее был отчаянно краснеющий Стыд. Тогда мысли Адама путались, терялись и он вновь забывался тревожным сном.
Целый день человека преследовали воспоминания, прошедшие события его жизни. Хорошего было мало. Было лишь какое-то цветное старье, казавшееся искусной подделкой. Эмоции и чувства чередовались, укоряя человека за что, ругая, обвиняя, ломая хрупкую душу. Их было так много, что Адам даже не пытался запомнить их все. Он знал лишь самых дерзких и жестоких: Страх, Боль, Любовь, Совесть, Печаль и Ненависть. Остальные мелькали одни за другими, превращая мгновения жизни в бесцветную карусель.
Сначала Адам пытался сопротивляться, постоять за свою душу. Хотя он толком и не понимал значения этого слова. Знал лишь, что под этим словом кроется что-то необходимое, очень важное для жизни. Постепенно он перестал сопротивляться, осознав, что это бесполезно. Его все равно не отпустят из Ада, пока он не пройдет через все страдания, через все пытки, что причинил людям сам. Он жаждал одного. Смерти.
Этот день начался не так, как все прошлые. Звезды с серого неба уже пропали, а Страх так и не появился. Совесть заглянула совсем ненадолго, но сегодня ее пытка была просто невероятно болезненной. Любовь зашла по пути, пожелать удачи ошалевшему Адаму. Стыд не приходил, как и Жалость. Вероятно, они вновь забыли про свои обязанности, такое иногда бывает. Печаль уныло заползла погрустить. Но за окном почему-то было солнце, пели птицы, звенел чистый детский смех и у нее ничего толком не получилось. Человек не переставал удивляться этому дню. Удивление буквально поселилось у него в комнате и тихо смеялось за спиной. Услышав зов сердца появилась Радость. К сожалению, эта эйфория продлилась недолго. В 37 часов, почти уже ночью пришла Боль. Ее пытка была самой невыносимой за все время, что Адам пробыл здесь. Боль уродовала тело, искажала кожу, сжигала заживо человека. Только тогда явилась Смерть. Не замечая обезображенного обнаженного тела, она присела рядом и легким движением сорвала маску с лица человека. Глупая улыбка блуждала по его бледному истощенному лицу, темные кудри рассыпались по полу, только глаза, необычайно красивые, но усталые глаза горели живым огнем. Смерть улыбнулась; не каждый день с такими красавцами работать приходится. Легкий, невесомый поцелуй Смерти, тихий выдох и свет. Свет, которого Адам так давно не видел, которого он боялся и желал всем сердцем и душой. Свет пропал, вместо него тысячи цветов и оттенков ослепили Адама. Жизнь наполнилась тем трепещущим чувством, как будто сердце повесили на крючок, и оно в любой миг может упасть. Самое прелестное в жизни ощущение. Адаму дали еще один шанс...
Просто кто-то не забыл. И каждый вечер тихо шептал молитву, прося дать всего один шанс человеку, который случайно сошел с пути.