Есть бытие; но именем каким Его назвать? Не сон оно, не бдение... Баратынский
Вера сидела на берегу чистого голубого озера. Вокруг ни души. Вода была тихой, прозрачной и неправдоподобно голубой. Ни ветерка, ни звука, деревья вокруг озера застыли, так же как и их отражения, не тронутые ни малейшей рябью.
Вере захотелось нарушить эту мёртвую тишину и неподвижность - вскочить и громко крикнуть, но воздух обжигал лёгкие холодом, не позволяя глубоко вдохнуть, а студёная вода, казалось, едва сохраняла напряжённое равновесие, при котором малейшее движение грозило и ей, и всему остальному лавинообразным оледенением.
Правда, когда над озером вдруг само собой возникло трепетание, никакого мгновенного и всеобщего замерзания не случилось. Воздух просто сгустился в светлое пятно, которое некоторое время висело на месте, набирая плотность, а потом скользнуло в сторону берега, и Вера ясно различила белую как снег птицу. Клюв её тоже был белым, а глаза поражали всё той же нереальной голубизной, яркой, как вода в озере, и смотрели с не птичьей осмысленностью и пристальным вниманием. Птица вытянула шею, открыла клюв и крикнула, протяжно и пронзительно, потом ещё раз и ещё...
"Всё-таки будильник - самое мерзопакостное изобретение человечества". Не открывая глаз, Вера со стоном высвободила из-под одеяла руку и принялась шарить по тумбочке у кровати. "Попался, гад!" - она торжествующе стукнула по кнопке, и писк оборвался.
Для стопроцентной "совы" пробуждение в семь пятнадцать утра всегда было очень мучительным: веки наливались свинцом, а мысли желчью. "Какого чёрта я должна себя истязать, вот плюну и не пойду никуда!" - Вера набросила одеяло на голову. "Перестань, прекрасно знаешь, что пойдешь! - ехидно сообщил тоненький внутренний голосок (и откуда только брался такой противный!). - Ты же обязательный человек, ты не сможешь вот так забить болт на работу". "Да пропади она пропадом, эта долбаная работа! - огрызнулась Вера. - И зачем я туда таскаюсь каждое растреклятое утро?"
Перед мысленным взором возникла телевизионная студия. Ведущий игры "Кто хочет стать миллионером" говорил:
- Внизу на мониторе вы видите четыре варианта ответа:
А. Чтобы заработать деньги; В. Чтобы быть полезным обществу; С. Чтобы самореализоваться; D. Чтобы получить порцию общения с себе подобными.
Выбирайте, Вера Анатольевна. Ах, вы в замешательстве, ну что ж, используйте подсказку! Пятьдесят на пятьдесят? Хорошо, попросим компьютер убрать два заведомо неверных ответа.
Динь! С и D исчезли, теперь вместо них пустые чёрные строчки.
- Итак, чего же вы больше хотите: быть полезной обществу или заработать деньги? Вы всё ещё в сомнениях? Тогда, может быть, стоит позвонить другу?
"А друг не ходит на работу, он - свободный художник!" - Вера показала ведущему язык.
"И вообще, друг ли он мне? Большой вопрос. Да ладно, наплевать! Какая разница, друг мне Витька или не друг и зачем я хожу на работу? Надо думать о хорошем - сегодня пятница, и завтра я отосплюсь! К тому же мне вовсе не хочется трепать себе нервы, пускаясь в погоню за автобусом и молотя в бешеном темпе каблуками эскалатор в метро, так что хватит валяться! Одеяло в сторону и бегом в ванную!"
Бегом, конечно, не вышло, но Вере удалось встать и доплестись до ванной.
"Боже, что это? - она отшатнулась, с ужасом глядя, как жидкость цвета медного купороса закручивается вокруг сливного отверстия раковины. Вспомнилось озеро из сна, Вера вздрогнула и закрыла кран. Постояв с минуту в нерешительности, она снова открыла его и вздохнула с облегчением: в белый фаянс ударила самая обычная чистая вода. "Галлюцинации... - прошептал тот самый противный внутренний голосок. - Догадываешься, что это значит?"
- Ничего это не значит! - сказала вслух Вера. - Спросонья померещилось, вот и всё!
Сварив себе большую кружку крепкого сладкого кофе, она присела за стол и включила телевизор.
- А теперь о погоде.
Вера подняла глаза на экран и застыла.
- На Голубом Озере сегодня, как всегда, ясно и холодно. Ветра нет, а цифровое значение температуры не имеет смысла, - говорила ведущая за кадром, а из телевизора на Веру смотрело озеро из сегодняшнего сна. Всё точь-в-точь: кусочек смешанного леса на другом берегу подходит вплотную к воде, с левой стороны три тёмно-зелёные ели, справа высокий холм, поросший какими-то кудрявыми кустиками с красными ягодами, а на переднем плане камень, возле которого она сидела, только нет ни её, ни птицы.
- Однако, - как ни в чём не бывало продолжала ведущая, - будьте внимательны, сегодня ожидается сильный выброс града.
- ...скве солнечно, осадков не ожидается, ветер...
Она открыла глаза. В телевизоре на фоне вида Москвы висела табличка: ночью +5+7, днём +13+15.
- ...к полудню воздух прогреется до 15 градусов выше нуля.
Никакого озера, никаких странных слов.
Прогноз погоды закончился, и появилась рекламная заставка. Вера выключила телевизор. Руки дрожали. Стараясь ни о чем не думать, она убрала чашку в раковину и вытерла со стола кофейное пятно. Внутри стало как-то пусто, даже надоедливый голосок молчал.
В метро Вера почти уверила себя в том, что, присев за стол, она на несколько секунд задремала, и прогноз погоды на Голубом Озере, закончившийся загадочным словосочетанием "выброс града", ей просто приснился. Вот тут внутренний голосок появился вновь, отчаянно вопя, что невозможно заснуть, когда пьёшь горячий кофе, и проснуться стоя, да ещё и с чашкой в руке. "Да брось, - возражала Вера, - я читала, что даже долгий сон на самом деле длится всего несколько секунд, а на этот бред по телевизору достаточно, наверное, и четверти секунды. Так что вскочила я, уже проснувшись". - "И ты считаешь, что это нормально - вот так внезапно вырубаться за едой, а потом путать сон с явью?" - "Просто сегодня пятница, а я всю неделю зверски не высыпалась". - "Можно подумать, ты в предыдущие недели высыпалась... Никогда раньше не было у тебя таких глюков, и купорос из крана не тёк!" - "Сам ты купорос! Отвали от меня, надоел".
Вера окинула взглядом вагон, стараясь переключить мысли на что-нибудь другое. Напротив сидела женщина с белыми, протравленными до полного омертвения волосами, сильно начёсанными и уложенными в сооружение, очень похожее на сахарную вату. "Как можно решиться на такое издевательство над собственными волосами? - поразилась Вера. - Они же могут в один прекрасный день просто отвалиться!" Она представила себе, как женщина встает утром с постели, а "сахарная вата" остаётся лежать на подушке. Женщина, ничего не заметив, зевая и потирая глаза, идёт в ванную, открывает дверь, заходит, поворачивается к зеркалу... Мадам Сахарная Вата в упор посмотрела на Веру недобрым взглядом под названием "Что пялишься, дура?", и та отвела глаза.
Пройдя к выходу, Вера повернулась лицом к дверям и чуть не вскрикнула, изо всей силы вцепившись в поручень. За тонким стеклом простиралось Озеро из сна. Оно полностью поглотило черноту туннеля и заглядывало в вагон огромным голубым глазом. Упёршись взглядом в надпись: "не прислоняться", Вера заставила себя составлять слова из букв, содержащихся в этой надписи: слон, сон. Слово "сон" опять выдвинуло Озеро на первый план. Вера упрямо сжала губы и продолжила, стараясь представить себе всё, что складывалось: рис (индийский длиннозёрный), нить (белая капроновая), тир (зелёная палатка в Парке культуры), соль (на кухне в деревянном бочонке), рот (с розовой помадой), нос (греческий прямой), тон (язвительный), село (домики с огородами и яблонями)...
Поезд въехал на станцию, двери открылись, и Вера вышла. После борьбы с видением накатила усталость, и идти по перрону с каждым шагом становилось всё труднее и труднее. "Что со мной творится? - в растерянности спрашивала себя Вера. - Да я просто с ног валюсь". Добравшись до лестницы, ведущей на выход в город, она в изнеможении опустилась на ступеньку. Люди шли мимо, совершенно не обращая на неё внимания. "Никому и дела нет, что я тут умираю, - Вера попыталась подняться, но не смогла пошевелиться. На глаза навернулись слёзы. - Кошмар, наваждение какое-то". Рядом остановился высокий мужчина в синей куртке и стал сосредоточенно рыться в кармане, звеня мелочью. Одна монетка выскользнула и, отскочив от ступеньки, упала девушке на колени. Мужчина наклонился и поднял её так, как будто Веры не существовало, словно монетка просто упала на пол. "Он не видит меня! - с ужасом осознала Вера. - И все остальные тоже! Сейчас кто-нибудь на меня наступит!" Слёзы стояли в глазах, а непослушные веки не могли сморгнуть их избыток. Всё вокруг расплылось, потеряв очертания. И тут её вдруг осенило: "Стоп! Что я впадаю в панику? Это, наверное, сон. Ну конечно! Очень реалистичный, очень подробный, но всё-таки сон! Он снова меня настиг, и теперь надо просто проснуться!"
Вера открыла глаза и увидела у себя перед носом поверхность рабочего стола. Она подняла голову. "О Господи! Я уснула на работе, жуть какая! А если начальник заходил?! - Вера потерла виски. - Нет, если бы он зашёл, то, не стерпев такого безобразия, живо растолкал бы меня. Сколько же я проспала?" Она взглянула на часы: 14:30. "Наверное, недолго, обеденный перерыв ещё не кончился. А какой странный сон мне приснился! Сон про то, как я проснулась... Надо будет девчонкам рассказать. А кстати, где они? Чёрт, всё в голове перемешалось..."
Вера услышала приближающиеся шаги и голоса. Дверь в комнату открылась, и вошли Валя с Наташей. Одна несла пакет с апельсиновым соком, а другая - картонную коробку.
- Так и нас трое, - Валя озадаченно смотрела на Веру, - да что с тобой, в самом деле?
- Всего секунду назад я точно видела всего один кусок, - произнесла Вера, но, тут же пожалев о сказанном, торопливо добавила: - Ну, то есть так мне показалось.
- Ага, забавно. Ты ешь, а мы сидим и смотрим, - попыталась разрядить обстановку Валя. Но никто не засмеялся.
- Да ладно, не обращайте внимания, - Вера переложила свой кусок на тарелку и отдала коробку подругам, - когда вы пришли, я просто ещё не совсем проснулась.
Она поднесла пиццу ко рту, и тут вдруг что-то случилось. Откусить никак не получалось. Раз за разом она брала с тарелки кусок, поднимала его вверх, но когда до рта оставалось чуть-чуть, время словно останавливалось, и преодолеть эти последние несколько сантиметров становилось невозможным, да и рот будто запечатывало. Она могла сколько угодно открывать его заранее, но в самый последний момент он сам собой неожиданно оказывался закрытым.
Судорожно сглотнув, Вера аккуратно положила нетронутый кусок обратно на тарелку. Внизу живота свернулся тугой и холодный ком. Мысли заскакали: "Кончилась моя дееспособная жизнь... Я спятила... Гоголь умер от голода, потому что перестал есть. А вдруг с ним произошло то же, что сейчас происходит со мной?.. Пойти к психиатру... Я не хочу умереть от голода... Нет!.. Лежать в психбольнице, где меня будут кормить внутривенно, я не хочу ещё больше... А может, это снова сон? Господи, великий и всемогущий, сделай так, чтобы это был сон! Ну пожалуйста, пусть это будет сон!"
- Вера, Вер! - услышала она далекий, словно из другого измерения, голос. - Ты меня слышишь?
Кто-то тряс её за плечо. Это была Валя. Вера оторвала взгляд от пиццы и посмотрела на девчонок. Встревоженные, они стояли возле её стола.
- Вер, ты чего не откликаешься? - Валя отпустила Верино плечо. - Слушай, ты такая бледная, почти зелёная, тебе плохо?
Вера молча кивнула.
- Ну так иди домой, - сказала Наташа, - мы тебя прикроем.
- Правильно, - поддержала её Валя, - иди, а если шеф появится, хотя, - она взглянула на часы, - сегодня это уже маловероятно, скажем, что ты платёжки в банк понесла.
- Сегодня пятница - банк только до обеда, - механическим голосом ответила Вера.
- Да что он, помнит, что ль? Не смеши!
- Ладно. Я, пожалуй, и правда, пойду, - Вера встала, стараясь не смотреть на тарелочку с пиццей. - Поймаю такси и поеду домой. Вы уж меня извините.
- За что? О Боже, топай давай, - махнула рукой в сторону двери Наташа.
Вера оделась, взяла сумку и направилась к выходу. На пороге она обернулась:
- Ой, а я чашку свою не помыла.
- Слушай, уйдёшь ты когда-нибудь? - Валя зашуршала бумагами. - Двигай, не мешай работать.
Улица встретила девушку ярким солнцем. Когда она шла на работу, было облачно, и вот - такая приятная перемена. "Как хорошо, - она постояла, чувствуя ласковое тепло солнечного луча на лице, - пожалуй, пройдусь немного". Весной солнце всегда особенно ослепительно, Вера ещё в детстве удивлялась этому. Став взрослой, она поняла, что так только кажется, потому что листьев ещё нет и ничто не рассеивает и не закрывает лучей поднимающегося с каждым днём всё выше светила, от чего отвыкли за зиму наши глаза. А ребёнком она искренне полагала, что Солнце просто устаёт сиять и выгорает за лето, как бабушкина косынка, забытая на ветке старой груши. Многие чудеса ушли вместе с детством, но волшебство солнечной погоды осталось с Верой, всегда исправно и быстро поднимая настроение. Неприятный инцидент с едой постепенно отошёл на второй план и уже не казался таким страшным. Она расстегнула куртку и ускорила шаг. Идти было легко и приятно. "Всё будет хорошо, просто чуть расшалились нервы", - думала она, шагая по бульвару. "Ничего себе "чуть"! Да ты не в себе!" - неожиданно возник внутренний зануда. "Замолкни, только тебя ещё мне не хватало", - попыталась прогнать его Вера. "Пора в психбольницу", - тоненько пропел голосок на мотив известной песни "Пора в путь-дорогу". "Вот тебе туда и пора, там тебе самое место", - разозлилась Вера. "Так я часть тебя, дурёха", - хихикнул голосок. "Сам дурак, заткнись".
- Девушка, купите цветочки, - бабуля в светлом плаще и белом платочке протягивала ей ярко-синий букетик. Вера остановилась:
- Какие красивые, что это за цветы?
- Дак синятки же, милая!
- Никогда не видела таких. - Вера рассматривала крупные венчики, состоящие из шести совершенно круглых плотных синих лепестков. Серединки синяток на солнце отливали бирюзой. - Это дикие цветы, или вы их выращиваете?
Старушка засмеялась:
- Господь с тобой, как же их можно выращивать? Сами они появляются!
- Где? В Подмосковье?
- Нет, милая, на Голубом Озере. Бери, их всего один букетик, для тебя специально принесла.
До Веры не сразу дошёл смысл сказанного.
- Что-что?
- На Го-лу-бом О-зе-ре, - тщательно выговорила бабуся, голубые глаза её пристально смотрели в Верины.
Девушка не могла отвести взгляд, круглые и яркие, эти глаза притягивали её, и было в них что-то странное и в то же время очень знакомое.
- Как... Кто вы?
Лицо старушки стало вытягиваться вперед и бледнеть.
- Куда же ты, милая? - её голос изменился, слова зазвучали отрывисто, резко и пронзительно. - Возьми свои синятки!
Вера попятилась. Страх окатывал её жаркими волнами, она силилась оторвать взгляд от белого лица с синими глазами, но оно словно гипнотизировало. Навалилась неодолимая слабость, и Вера опустилась на землю, беспомощно следя, как нос старушки вырастает вперёд белым клювом, а платочек превращается в перья.
- Твооии сииняаатки, - протяжно выкрикнула полуженщина-полуптица, вытягивая длинную шею по направлению к девушке.
- Где поворачивать-то? Эй, проснитесь!
Вера открыла глаза:
- А? Что?
Таксист улыбнулся:
- Тяжёлый выдался день?
- Угу, - Вера облегчённо вздохнула: жуткая птицебабка со своими дурацкими цветами оказалась всего-навсего кошмарным сном. Слава Богу! Это же надо - уснуть в такси по дороге домой!
- Так где поворачивать?
- У следующего светофора направо.
Через несколько минут показался Верин дом.
- Здесь остановите, пожалуйста.
Вера открыла сумку, чтобы достать кошелёк, и остолбенела. Из сумки весело глядели синятки, издевательски поблёскивая бирюзовыми серединками. Она зажмурилась на несколько секунд, потом открыла глаза. Цветы были на месте. Веру затошнило, в голове что-то болезненно запульсировало, и затылок мгновенно налился тяжестью. Девушка скосила глаза на таксиста. Он тактично отвернулся и смотрел в окно. Самый обычный мужчина. Стараясь не коснуться синяток, она осторожно вынула кошелёк и расплатилась.
Подойдя к своей квартире, Вера остановилась. "Надо достать ключи". Она с неприязнью посмотрела на сумку и, поколебавшись с минуту, открыла "молнию".
- Ну, ничего другого я и не ожидала, - сказала она вслух, глядя на цветы.
"Даже не помялись, такие свежие, словно только-только сорваны... Минуточку! - Веру вдруг пронзила мысль. - А что, собственно, такого страшного в этих синятках? Ведь я могла купить их у самой обычной женщины, потом сесть в машину и там уснуть! Ну конечно, так всё и было!" Вера достала ключи и открыла дверь. "Да, но тогда почему я не помню ни этой женщины, ни когда именно их купила? Сколько они стоили? И где я поймала такси?" Вера ожидала язвительных замечаний знакомого отвратного голоска, но он молчал. "Ну, что скажешь, зануда?" Голосок не отвечал. "Чего молчишь?.. Эй! Куда пропал?.. Ну и чёрт с тобой".
Не выпуская синяток из рук, Вера сняла куртку, сбросила туфли и прошла в комнату.
"Итак, что я помню? - она упала в кресло. - Проснулась утром, испугалась купоросной струи, потом пила кофе и услышала невероятный прогноз погоды. До метро доехала на автобусе, в метро вышла из поезда, почувствовала себя плохо, доплелась до лестницы... Оп! Здесь затемнение до того момента, как я очнулась за столом в офисе. Значит, то, как я встала утром и ехала на работу, было сном. Сном, в котором мне приснилось Голубое Озеро. А как же я попала в офис? Не знаю... Да и была ли я там? Ведь то, как пицца не лезла в рот, прогулка по улице и птицебабка с синятками тоже оказались сном, увиденным в такси... Выходит, каждый раз, просыпаясь, я снова оказывалась во сне, только в другом. Просто матрёшки какие-то!.. А что же тогда было на самом деле, в реальности?! Так, спокойно! Вчера был четверг и я хорошо помню всё, что делала, вплоть до того момента, как легла ночью спать, а после этого были только сны... Но не могла же я проспать весь день, ведь сейчас уже вечер пятницы? Или могла?.. Боже, как болит голова... Надо выпить таблетку".
Вера встала, собираясь пойти на кухню, но остановилась. "А если не получится выпить таблетку, как было на работе? А вдруг я не дома, а снова во сне? Вот ужас! Где же я тогда на самом деле сейчас нахожусь?! Бред какой-то... устала... голова сейчас лопнет просто... Нет, не буду пить таблетку, лучше прилягу".
Вера легла на диван, цветы оставались в руке. Она закрыла глаза и тут же увидела, что сидит на берегу Голубого Озера, держа синий букетик и ощущая прохладу чистого воздуха. Вера посмотрела на синятки, улыбнулась и разжала пальцы. Цветы вылетели из руки, словно бабочки, закружились в воздухе, играя друг с другом, а потом опустились на землю. Через мгновение стебельки приросли к грунту и подняли синие венчики вверх. Вера знала, что так и должно быть. Она облегчённо вздохнула и почувствовала, как с каждым мигом, с каждым вдохом становится всё холоднее, и это было очень приятно. Она набрала полную грудь ледяного острого воздуха и выпустила на волю крик, громкий и долгий. Вера кричала, наслаждаясь собственной отрешённостью и свободой от всего на свете, кричала, пока лёгкие не взорвались тысячью ледяных градин, и в вихре этих градин она расправила белые крылья, подняла белый клюв к небу и устремилась навстречу непостижимому...
- Знаешь, Валь, я до сих пор не могу прийти в себя после похорон, - сказала Наташа, - мы же совсем недавно вот так же шли вместе с ней с работы к метро.
- Да, такая молодая, двадцать пять лет всего, - Валя вздохнула, - моложе меня... Кто бы мог подумать? В четверг на работе сидела как обычно: с утра злая, после обеда веселая, всё нормально было... А в ночь на пятницу скончалась. Дикость какая-то!
- Слушай, а я так и не поняла, отчего она умерла?
- Да никто не понял! Врачи констатировали внезапную смерть. Причина неизвестна. Сердце под утро остановилось, а почему - никто не знает.
- Валь, а помнишь, как нам в пятницу лишний кусок пиццы положили? Я когда это обнаружила, сразу подумала, что этот кусок... - голос Наташи дрогнул, - ...он был для Веры...
- Да, я тоже что-то такое почувствовала... - задумчиво проговорила Валя. - Ты когда коробку с пиццей открыла, мне вдруг показалось, что Верка тут, с нами в комнате, и я даже обернулась посмотреть на её место. Там, конечно, никого не было, но... Знаешь, я где-то читала, что те, кто умирают мгновенно и неожиданно, не всегда это понимают... в смысле, не то чтобы вообще, а просто до них это не сразу доходит! Они ещё какое-то время считают, что живы, и пытаются делать всё как раньше: есть, спать, ходить на работу... Как ты думаешь, это правда?