Утро принесло облегчение. Солнце вставало над океаном, ещё какие-то два часа назад бушевавшим, словно недовольным чем-то, а теперь лишь монотонно долбящим гранит прямо под окнами пансиона. Маленькая Ксю-Соль, большую часть ночи продрожавшая под своим тощим одеялком, наконец уснула, разметав тёмные кудряшки своих волос по подушке, блаженно улыбаясь во сне солнечным лучикам, гладившим её смуглую щёчку. Ха-а-ан услышал её. Ха-а-ан мудрый. Он не позволит своей сестре, коварной Ба-а-уб уничтожить мир и их единственное пристанище в нём - пансион. Потому та и беснуется, что её тут не любят. Но теперь то уже всё в порядке. Ха-а-ан показал, кто сильнее.
- Поднимаемся. Завтрак стынет. Быстрее, быстрее, - Хрипловатый голос толстой Джии-На разрушил тишину спальни. Обычно после бури дежурила тонкогубая Лан-Сми. Появление другой горничной было неожиданным, но всё же никто из девочек не придал этому особого внимания. Джии-На, значит Джии-На. Правда, худенькая Дэй-Сен клятвенно утверждала, что Джии-На - ни что иное, как второе воплощение Ба-а-уб, но большинство видело в последней всего лишь горничную. Грубую, сварливую, но всё же только горничную, ибо должен же кто-то быть с ними, присматривать за этим неспокойным выводком девочек переходного возраста. Не Джии-На, так другая, ещё неизвестно, что лучше, хотя что-что, а корректной последнюю навряд ли назвал бы кто. Да, что там говорить, вот вы сами попробовали бы оставить свои вещи разбросанными - тогда всё и поняли бы. Джии-На, она ведь разбираться не станет. Зачем ей это? Когда такое случается, она просто как схватит первую попавшуюся девчонку, выдёргивая её из кучки подружек, как перегнёт ту через колено и как отпустит по мягкому месту последней количество шлепков, соизмеримое со степенью вины ...
- А вот меня не разу и не поймала, - обычно отвечала на жалобы Дэй-Сен, гордо задрав чуть курносый носик, черноволосая Дан-То, признанный лидер комнаты - Просто я -ловкая!
Дэй-Сен оставалось только соглашаться и, шмыгая носом, теребить свои русые косички с коричневыми бантами. Что-что, а поспорить с Дан-То по части силы и вёрткости не мог никто. А вот шалила та ничуть не меньше, а порой даже и больше других.
- Я сколько раз повторять буду, а? Постель кто убирать будет? Ба-а-уб? - ворчала Джии-На, отвешивая оплеухи нерадивым воспитанницам, когда девочки, торопясь на завтрак в трапезную, протискивались по одной мимо неё, почти машинально воздавая положенный поклон чуть поблёскивающей наддверной звезде с шестью лучами, символу Ха-а-ана. Утро начиналось буднично...
Кто же знал, что будет дальше? Разве что Ха-а-ан, и то навряд ли. Никто из девочек и не предполагал, что, когда они вернутся в свою просторную комнату, их будет ждать сюрприз. На дальней койке, что уже месяца три стояла застеленной и ещё вчера пустовала, сидела незнакомка. Незнакомка была одета в нечто светло-зелёное, совсем не похожее на серые цвета пансионских одежд. Она хмуро, слегка прищурившись, смотрела на запыхавшихся девочек, вваливающихся в спальню, и что-то стискивала в ладонях, сложенных на полных коленях.
- Ты кто? - первая подошла к незнакомке Дан-То и встала в шаге от той, сложив руки на груди.
Незнакомка продолжала молчать. Только полноватые руки, выдавая волнение девочки, крепко стискивали небольшую дощечку из светлого дерева, да глаза, таящие страх и отчуждённость.
- Ты кто? Я тебя спрашиваю, - топнула ножкой Дан-То и слегка одёрнула несколько коротковатое ей платьишко.
- А, может, она немая? - выглянула из-за спины Дан-То кудрявая головка Ксю-Соль.
- Не немая. Просто вредная, - парировала Дан-То. Но мне-то она ответит! Слушай, девочка. Вот меня зовут Дан-То. Её - Ксю-Соль. У каждой из нас есть имя. А тебя как зовут?
- Рю... - вдруг произнесла незнакомка слегка хрипловатым, но достаточно приятного тембра голосом.
- Рю-что? - топнула ножкой Дан-То во второй раз и, уперев руки в боки застыла в позе маленькой принцессы, - Второе имя у тебя ведь есть? У всех есть второе имя.
- Просто Рю. И вообще, - девочка поднялась, - Где мой шкафчик? Мне ещё надо вашу форму надеть. И, надеюсь, что вы отвернётесь...
Дружный смех стал ответом на последнее заявление. Нет, шкафчик Рю показали, почти тыкнув ту в него носом, а вот отвернуться никто, само собой разумеется, и не подумал. Наоборот. Как только новенькая принялась переодеваться, все уставились на неё, справедливо полагая, что под страной одеждой та скрывает от них нечто интересное. И их любопытство, к слову молвить, было сполна вознаграждено. Чуть повыше лопатки, прямо под лямкой сорочки, у незнакомки виднелось довольно таки странное родимое пятно в виде треугольника.
- Знак Ба-а-уб.. - тихо простонала впечатлительная Дэй-Сэн и тут же прикрыла рот ладошками, опасаясь, что коварная богиня услышит упоминание своего имени.
Впрочем, день, начавшийся с появлении новенькой, не закончил на этом преподносить сюрпризы... Всё случилось несколько позже, уже на уроке. А до того девочки только издали поглядывали на Рю, не предпринимая попыток подружиться или хотя бы просто поговорить с последней. Так было до того момента, как бледная матушка Ллё-Ин, всегда весьма тяжело переносившая бури, а оттого совсем не выспавшаяся, не повелела всем встать, дабы традиционно почтить молитвой перед началом занятий шестиугольник Ха-а-ана. Наставница сперва даже не поверила своим глазам, увидев за спинами поднимающихся учениц фигурку, так и не оторвавшую своего зада от школьной скамьи. И фигурка эта принадлежала новенькой.
- Встань во славу Ха-а-ана, - методично, почти заученно повторила матушка и повела вверх рукой, как бы подсказывая, полагая что девочка всего лишь не знает здешних порядков.
- Нет... - тихий шелест голоса Рю, прозвучавший в неожиданно образовавшейся тишине, шокировал, казалось бы всех, как наставницу, так и воспитанниц.
- Почему, дочь моя? - почти механически, ещё не до конца понимая всей странности ответа, спросила Ллё-Ин.
- Он мне не Бог.
Если изначальный отказ Рю встать вызвал в классе лишь тишину недоумения, то последние прозвучавшие слова породили бурю.
- Пороть, - ни то закричала, ни то завизжала Ллё-Ин и, сжав тонкими пальцами волосы девочки, вытащила ту из-за парты и потащила к учительской кафедре, возле которой находилось место для экзекуций.
- А..- чуть слышно скрипнула новенькая и с силой стиснула зубы. А потом весь класс лицезрел, как на оголённой белой спине Рю, с которой сорвали, закатав к голове, казённое платьишко, вздуваются кровоподтёками свежие рубцы. Порка веником Ба-а-уб, составленным из стеблей ядовитых трав была чем-то особым, такое в пансионе проходило не каждую неделю. Даже когда в прошлом году Ва-Ме, будучи выпускницей, украла у Лан-Сми флакон с крейторским шисом, а потом голая танцевала на длинном столе в трапезной, веник Ба-а-уб, не задел ей. Ибо всё тогда происходило во славу Ха-а-ана, а никак не иначе, и во время своих плясок Ва-Ме распевала ни что иное, как строфари молитв. А тут...
Сидевшая на первой парте Ксю-Соль, зажимая уши, мелко дрожала.
- Огради нас от Ба-а-уб и её порождений, - шептала Дэй-Сен и, складывая ладошки, поднимала очи к святому символу, ища у него зашиты.
- А ведь сильна... - удивлялась терпению лишь глухо постанывающей новенькой Дан-То, ложась грудью на парту и закрывая лицо, дабы её улыбку не увидел случайно никто из соучениц.
А на спину Рю обрушивался удар за ударом и, казалось, что конца не будет мучениям последней.
- Теперь-то ты, надеюсь, поняла, кто твой Бог! - устав, наконец, зло выдохнула Ллё-Ин и жестом показала девочке, чтобы та следовала на место.
- Да, я поняла, кто мой Бог, - прошептала та, и казалось, что она сломлена, что теперь новенькая во всём согласна с наставницей.
Урок продолжился, словно ничего и не произошло...
***
- И кто же твой бог, а? Ба-а-уб? Или всё же Ха-а-ан? - Дан-То первой отбросила одеяло, словно живой мячик спрыгнула с койки и встала напротив Рю, как только последний скрип ключа возвестил, что с этого часа и до утра девочки предоставлены сами себе.
Новенькая сидела на своей койке, слегка качаясь из стороны в сторону, почти так же, как и до занятий и устало смотрела на Дан-То.
- Нет, - тихо, почти неслышно произнесла она, - Мой Бог вот. Он всегда со мной.
Она поднялась и, разжав руки, продемонстрировала всем дощечку с изображённым на ней бородатым мужчиной, - Вот мой Бог.
- Разве это Бог? Это... это просто рисунок. Я тоже так могу. А Бог - вона - Ксю-Соль, встряхнула чёрными кудряшками и указала за окно, где величественный океан готовился ко сну, купая последние лучи солнца в своих горько-солёных водах.
- Нет. Мой Бог - вот. - Рю сжала губы и сперва прижала дощечку к груди, а потом вдруг протянула её девочкам, робко улыбаясь - Он ведь мне помог сегодня. Он всем помогает. Он...
- Помог? - залилась звонким смехом Дан-То и ударила ладонями по своим голым коленкам, - А вот мы посмотрим! - и, вырвав дощечку из рук Рю, озорница бросилась к окошку.
Открывать окна не разрешалось. Никому и никогда. Ведь воды океана могли разбить окна и захлестнуть комнату. Фрамуги были крепко-накрепко заколочены, только... разве возможно запретить девочкам-подросткам вдыхать "свежесть Ха-а-ана", когда над зеленоватой гладью так горделиво парят белые птицы, славя своими хриплыми голосами мощь божества?
- Дзинь...
- Вот мы посмотрим, как он тебе поможет, твой бо-жок-пи-ро-жок, - продразнилась Дан-То. Она впрыгнула на подоконник и, открыв окно, швырнула со всего размаха изображение чужого божества прямо в барашки набегавшей волны.
- Уйдите, уйдите, вы... - начавшие наполняться слезами глаза новенькой, казалось, готовы были испепелить всех, находящихся в спальне. Медленными шагами она прошла вдоль как-то сразу прекративших все смешки воспитанниц к открытой фрамуге, тяжело влезла на подоконник и... сделала шаг наружу.
Девочка не ухнула в воду, нет. Она даже не поплыла... Она...продолжала идти, идти вперёд - к дощечке, танцующей на воде, к своему непотопляемому божеству. Идти так, словно волны океана были для неё так же прочны, словно камень берега.
- Это Ба-а-уб! Она, она... - почти сорвалась на визг Дэй-Сен и ещё крепче сжала руками свою подушку, искренне желая, чтобы воды океана наконец приняли в себя Рю.
- Ха-а-ан. Её любит Ха-а-ан. Наверное она - его дочь, - мечтательно произнесла Ксю-Соль и грустно вздохнула.
- Нет. Бог он...он внутри неё. Он и в нас. В каждой... - В тёмных бусинках глаз Дан-То сквозило понимание чего-то нового...