Они лежали на крыше покрытого рубероидом сарая и, лузгая семечки, нежились на солнце, подставив его ярким майским лучам свои побледневшие за зиму тела. Семечек было много. Их притащил Женька Фурман, своими большущими глазищами искренне заглянув в лицо старшему брату Гарику как раз в тот момент, когда тот накалил этих самых семечек целую сковородищу. Женька был в семье любимцем, и отказать ему было просто невозможно.
- Ну и где же он? - нетерпеливо спросил Юрик Орехов, приподнимая тело на худеньком локте.
- Опять мать не пустила. "Контрольная на носу, а он всё во дворе гоняет", - хрипловато передразнил неведомую женщину третий паренёк, Белкин Серёга, развалившийся на спине по правую руку от Орехова. Речь шла о Лешке Заякине, который тоже обещал сегодня быть, но всё не шёл и не шёл. Договаривались играть в футбол двое на двое, но, пока не подошёл четвёртый, даже речи об игре быть не могло. Тем более что и потрёпанный в баталиях мяч хранился в сарае у того же Заякина.
- И что теперь? - обиженно нахмурил брови Юрик, - Так и будем тут торчать?
Делать было абсолютно нечего. Майская жара расслабляла. Хотелось приключений, странствий, сражений в конце концов...
- А если на полосу препятствий? - внезапно предложил Женька, - Помнишь, Серёг, как с тобой лазили?
- Это куда? - карие глаза Орехова распахнулись и стали по пять копеек от любопытства.
- А за университетом военное училище есть. Там, - Серёга Белкин махнул рукой и машинально поправил черный чуб, делавший его неотразимым в глазах одноклассниц, подставив солнцу ещё бледный нос, - Ты, Юрок, там не был. Хочешь, сгоняем?
Сказано-сделано. Чтобы надеть рубашки и потёртые кроссовки много времени не требуется. И вот уже три щуплые фигурки пацанов понеслись по улицам, метеоритами огибая редких прохожих. С Тверской на Артельную. По трамвайным путям мимо кладбища, оставляя справа багровый заборище городской тюрьмы, а слева свежештукатуренные корпуса какого-то НИИ. Путь преградил проспект Гагарина, за которым виднеется университетский городок. Светофор на той стороне моментально мигнул зелёным человечком, машины стоящие в три ряда, загудели, готовые рвануться с места.
- Проскочим, - бросил на ходу Серёга и устремился первым на противоположную сторону дороги. Юрик и Женька за ним. На середине магистрали Юрик вдруг понял, что может не успеть, но останавливаться было поздно, и он понёсся прямо перед капотами чуть притормаживающих автомобилей, прищурив от страха глаза.
- Бац! - на бровке тротуара Орехов налетел на Серёгу.
- Ты чего? - обернулся тот и тут в них врезался Женька, бледный и задохнувшийся.
- Фу... И я тут!
- А теперь куда? - стерев со лба пот, полюбопытствовал Юрик.
- А вот, под забором, - Женька, перейдя тротуар, растянулся на асфальте и пополз под зелёные ворота въезда в университетский городок, собирая чёрными непослушными вихрами городскую пыль. За ним ввинтились в горизонтальную щель и Юрик с Серёгой.
- Дальше прямо, между корпусов, а потом - через забор, - объяснил, отряхиваясь, Белкин и показал рукой, куда двигать.
- А у меня пуговица от рубашки где-то... брыньк, - Орехов почесал русую голову, посмотрел на асфальте, пытаясь среди весеннего сора отыскать свою пропажу.
- Да плюнь, - отсоветовал Серёга, - боишься, что заругают?
- Да не, неудобно только, - Юрик показал, что при таких условиях, рубашка почему-то норовит вывалиться из потёртых джинсов.
- А ты расстегни совсем и узлом снизу завяжи.
- Ну что, двинули? - нетерпеливо позвал их Женька и первым рванулся с места. За ним Серёга, а последним Юрик, на ходу подвязывая клетчатую рубашку на новый лад.
Притормозили только у здоровенного забора над откосом.
- Где-то тут, - произнёс Фурман, оглядываясь по сторонам.
- Не где-то, а вон за тем деревом. По нему и забирались, - пальцем Белкин указал куда-то вперёд, - Вспомнил? Ну, пошли, подсоблю.
Первый на верхний край бетонного забора взобрался Женька и тут же принялся сверху комментировать всё, что видит на той стороне.
- Да ты погодь, вон, Юрику руку дай, что ли, - снизу осадил его Серёга.
Вторым, скользя кроссовками по коре американского клёна, поднялся Орехов. Через секунду втянули и Белкина.
- Вон, смотри, оттуда и досюда - полоса, - доходчиво объяснил тот, показывая на выкрашенные салатным цветом сооружения на поле, размером с пару стадионов, - Тогда мы были, так по ней солдат гоняли.
- А нам можно?
- Так никого же нет. Пошли, - и Серёга первым спрыгнул с забора на песчаную почву. Следом полетели остальные. Юрик приземлился последним, неловко подвернул под себя левую ногу и, чуть прихрамывая, пошёл за друзьями к полосе.
- Чего с ногой? - поинтересовался, чуть приотстав от Белкина, Женька.
- Да фигня. Сейчас пройдёт.
- А давайте по ней! Наперегонки, - Фурман загорелся новой идеей.
- Так полос только две, а нас сколько? С математикой как, в ладах? - ухмыльнулся Серёга.
- Да ну её, эту математику, - отмахнулся Женька, который не очень любил всю эту хитромудрость действий с цифрами, - И чего теперь? Двое по одной что ли?
- Не. Вы, пацаны, бегите, а я рядом. Судьёй буду, - вдруг сказал подошедший Орехов, - Всё равно нога вон ещё...
- Замётано. Женьк, стой тут, а я по той. Юрок, командуй "Старт", - и Белкин побежал к началу соседей полосы.
- На старт, внимание, марш! - Орехов махнул рукой и, чуть отстав от ребят, всё ещё немного прихрамывая, поспешил вперёд.
Сперва бежали ровно. Юрка смотрел, как друзья проходят через "лабиринт", как перелезают через бордюры, одолевают "лесоповал". Наконец худенькие фигурки спрыгнули в окоп, и Орехов побежал к отверстиям, из которых должны были те показаться. Первым вылез Серёга и сразу устремился к "дому с окошками". Юрка бросился за ним.
- Женька где? - уже вскарабкавшись на уровень второго окна, вдруг спросил, обернувшись, Белкин.
- Как где? Бежит, - Юрик тоже посмотрел назад и обомлел. Фурмана сзади не было.
- Ты давай, беги, я сейчас... - Орехов ещё раз осмотрел поле с препятствиями, теперь такими чужими, и пошёл назад, к окопу, туда, где он в последний раз видел лохматую Женькину голову.
Серёга меж тем, словно настоящий солдат, легко пробежался по чуть шатающемуся на двухметровой высоте бревну и, спрыгнув вниз по квадратным платформам и усталой трусцой побежал к растерянному Орехову.
- Ну, и где?
- Не знаю...- протянул Юрик.
Женька нашёлся сам. Нашёлся в том же окопе, где его и видели в последний раз.
- Ты что? Почему не бежал? - Орехов подскочил к яме и, присев на корточки, тыльной стороной кулака вытер пот со лба.
- А что? Всё равно Серёга победит, - округлил глаза Женька, - Зато я вот что нашёл!
И он протянул друзьям гильзу длиной около двадцати сантиметров, - Понюхайте, она ещё пахнет.
- Болван. Мы уж думали - навернулся, - покачал головой подошедший Серёга, но было видно, что он тоже рад, что с Женькой ничего страшного не случилось.
Мальчишки по очереди понюхали находку, и подтвердили, что трофей знатный, пойдёт в обмен на двух индейцев или четыре комплекта вьетнамских марок.
- А я меняться не буду. На стол поставлю. Буду карандаш в неё ставить, - сказал сияющий Женька. "И нюхать иногда", - это он не сказал, но все понимали и так, что чудный военный запах выветрится из гильзы ещё очень и очень не скоро.
- Пора и обратно. Мне ещё за Гошкой в садик, - Серёга посмотрел на солнце, изрядно продвинувшееся по небосклону.
- Опять через забор?
- Не. Пойдём через КПП. Это сюда не пускают. А отсюда - пожалуйста, - Белкин показал ногой, под какое место и каким именно образом армейский народ попрёт отсюда мальчишек.
- Да и дерева с этой стороны нет, - нашёл ещё один аргумент Фурман.
Шли обратно довольные, совсем не таясь. Утоптанная дорожка вела мимо вагончиков, возле которых высокие солдаты в надетых поверх гимнастёрок халатах чистили картошку в здоровенные баки.
- О, а хлопцы как сюда попали? - вдруг спросил один, веснушчатый и рыжеволосый, другого, с горбинкой на носу.
- Да они, куда хочешь, пролезут, - отвечал тот с южным акцентом.
- Эй, братва, подходи сюда, не укушу, - улыбнулся золотым зубом третий и поманил мальчишек к себе.
Пацаны подошли. Первым Серёга. За ним Юрик в завязанной на пузе рубашке и Женька, прячущий за спиной найденную гильзу.
- Откуда такие?
- С Тверской, - за всех ответил Белкин
- А что тут делали?
- На полосу мы...- выдавил Юрик и почему-то опустил глаза, словно интереснее носков своих кроссовок ничего в жизни не видал.
- Бойцы... - улыбнулся солдат, - И по скольку вам?
- По десять. А вон ему только через месяц, - Серёга кивнул на Женьку, который умудрился родиться летом, когда все нормальные люди разъезжаются, кто куда, и некого даже найти, чтобы пригласить на свой "день варенья".
- Ну, вы годков через восемь сюда приходите. На смену нам. Будет старшине кого гонять, - усмехнулся его собеседник и, вытащив из котла три ярко-оранжевых морковины, протянул их мальчишкам, - А пока - угощайтесь!
Серёга, а за ним и остальные, взяли предложенные овощи и тут же дружно захрустели.
- Да не за что. Начиститесь ещё с наше этого хозяйства, - А это ещё что там у тебя? - взор солдата приковала гильза, которую Женька во время трапезы сунул в нагрудный карман рубашки.
- Вот. Гильза. Нашёл. Ещё порохом пахнет, - Женька показал находку издалека, немного опасаясь, что случайные собеседники могут отобрать у него сегодняшний трофей.
- Лучше уж вам, хлопцы, пороху не нюхать, - философски заметил рыжеволосый и кинул в бачок очередную картофелину.
- А мы, что, боимся что ли? - смело ответил Серёга и улыбнулся солдатам.
***
Но пороху им понюхать всё же доведётсярыжеволосый и кинул в котёлху не нюхать суныл в карман - А это ещё что-там у тебя? . Серёгу Белкина советская Родина пошлёт в Афганистан, откуда Серёга вернётся с тросточкой, похудевший, сильно припадая на правую ногу. Когда его будут спрашивать, как и что, тот будет только пожимать плечами и хрипловато отвечать, - "Прыгнул неудачно", как будто бы это что-то объясняет. Юрик Орехов попадёт в строительный батальон и, хотя пострелять ему не доведётся, картошки он начистится на всю оставшуюся жизнь. Домой придёт с честно заработанными деньгами, на которые тут же купит мотоцикл, и нарывами на руках, полученными при обмотке труб стекловатой. Женьке же в армии служить не достанется. К тому времени выйдет указ Горбачёва и студентов ВУЗов перестанут брать в армию. Гильза так у него и сохранится. Будет она с ним и в тот памятный день в Буйнакске, когда хирург Евгений Фурман встанет с одним скальпелем на пороге операционной, не пуская боевиков в помещение, где рожает русская женщина. Внутрь они попадут только через его труп.