Нав Килуг, тяжело дыша, медленно поднимался по винтовой лестнице жилой башни. Позади сонно сопел слуга, несший факел, топая по каменным ступеням деревянными подошвами. Этого верзилу приходилось таскать за собой уже третий год каждую неделю в День Света, но не тащить же эту тяжеленную дубину с горящей паклей на конце самому. Это раньше в башне через каждые пятнадцать ступеней висел светильник, а теперь - только темень, сырость и гулкие удары дерева о камень позади.
А все старый Император. После ста лет чувствовать себя стал плохо, спал мало, просыпался рано, вот и гонял к себе с докладом ни свет ни заря. Да и факелы в башне снял, потому что боялся пожара и того, что не может выйти из своих комнат, расположенных на высоте двухсот локтей. Сам он их покидал в основном по очень торжественным случаям и пользовался для этой цели специальным подъемником, приводившимся в движение двумя бБн их покидал редко и пользовался для этой цели специальным подъемником, приводившимся в движение двумя блейками.ысоте двухсот ллейками. Блейки эти находились в сарайчике у подножья башни, питались не хуже охранявших их копейщиков, сменялись три раза в сутки, выгуливались и прочая, и прочая...
Интересно, думал Нав, вот я покупаю эти дорогие кожаные туфли на рынке у одного и того же торговца из Лорока, который, зная, кто я такой, готов целовать землю под моими ногами, и все-таки дерет с меня три шкуры. Тем не менее, за этот год я стоптал уже три пары, а этот, покосился Нав в сторону слуги, ходит третий год в своих деревяшках, и все им нипочем, только потемнели да провоняли.
Сегодня они вышли пораньше, да накрапывал дождик, так что пробежали до башни быстрее, чем обычно, так что времени до аудиенции оставалось достаточно. Килуг остановился, повернулся к слуге и жестом приказал ему остановиться. Тот с готовностью выполнил приказание и даже, кажется, сомкнул веки, подавив намечавшийся зевок.
Нав преодолел еще треть оборота лестницы, дошел туда, куда не доставал свет от факела, остановился у узкого проема бойницы и вдохнул холодный сырой воздух. Бойница смотрела на гайт, и с высоты полутора сотен локтей был виден начинающийся рассвет. Дождь прекратился, поднявшийся где-то наверху, над башней, ветер стал разгонять тучи и через прогалины стало видно куски созвездий. Нав как-то даже разговаривал с имперским астрономом, тот долго и путано рассказывал ему про звезды, но Килуг так ничего и не понял.
Внизу, под звездами, уютно расположился замок и город Ронсон. Стена, сложенная из огромных каменных глыб пяти локтей во все стороны, примыкала почти к самой башне и из высокой бойницы было хорошо видно прилегающее к замку пространство. Сначала кольцом шли дома побогаче, из камня, увешанные вывесками с калачами, сапогами, крынками, сырными головами и головами Блейков. Улицы в этих кварталах были вымощены камнем, дальше мостовая заканчивалась, переходя сначала в деревянный настил, а затем просто в непролазную грязь. Домики там были похуже, пониже, подеревяннее, вывесок поменьше, да и вообще погрязнее.
Видел это Нав Килуг каждый день.
-- Хозяин! - раздалось снизу. - Пора!
-- Ну так иди сюда, -- пробормотал Нав, вроде бы тихо, но эхо разнесло его слова по всей башне так, что даже икнулось. Снова застучало дерево о камень и показался детина с факелом, который, похоже, за это время ухитрился стоя выспаться.
Вздохнув, Килуг потащился дальше вверх. Тут и камень постепенно становился побелее, и деревянные поручни появились, а еще через три-четыре витка лестница закончилась у широкой двустворчатой двери из низодского черного дерева. На двери был вырезан имперский герб - пятилуние.
Нав остановился на последней ступени, отдышался, сложил пальцы правой руки в сакральном жесте, после чего поправил мундир и вошел.
Зал был небольшой, даже уютный. Освещался он четырьмя треножниками, в которых горело масло. Пламя отражалось в натертом деревянном полу. У противоположной стены была ажурная лесенка, ведущая в верхние покои. (Нав однажды был там - было очень роскошно, но, на его взгляд, к жизни малопригодно.) На нижней ступеньке стоял Император Мирр Нимоф в зеленом балахоне и с длинной трубкой во рту.
Император был толст и балахон делал его похожим на большой переливающийся зеленый колокол, окутанный клубами дыма.
Помимо Нимофа в зале было еще двое: даже, пожалуй, долговязая красивая женщина с высокой прической и в платье с длинным шлейфом, стоявшая в тени, и маленький худосочный мальчик в миниатюрной форме храмового гвардейца. Перед ребенком стоял мольберт, часть листа была уже плотно изрисована значками, в руке мальчик держал рисовальный уголек.
- Доброе утро, мой дорогой друг! - Нимоф вынул мундштук изо рта и выпустил кольцо дыма.
- Желаю Вам здравствовать, Ваше Величество! - Килуг склонился в поклоне, заметив, однако, что, несмотря на радушное приветствие, Император, против обыкновения, даже не улыбнулся.
Нав извлек из обшлага мундира свиток плотной розовой бумаги, перетянутый синей лентой, перетянутой его же собственной печатью, и стал ломать сургуч. Но тут Император шагнул с лестницы, мгновенно пересек зал и, выхватив у министра свиток, бросил его на стоящий неподалеку низенький столик.
- Если ничего страшного не случилось, - сказал он, - то ваш доклад, дружище, подождет. Ведь ничего не случилось?
- Ничего особенного, сир. Хотя, всю последнюю минуту я уже в этом не уверен. - Килуг оглянулся по сторонам.
- Я бы хотел представить вас, - продолжал Нимоф. Женщина вышла в пятно света от треножника, и Килуг сразу узнал ее. Это была Сифо Тофарквал, Верховная Жрица Храма Воды, олицетворение верховной духовной власти Империи.
Представители Рода Тофарквал занимали Верховное Жречество задолго до того, как воцарилась нынешняя династия, еще со времен уже глубоко легендарных Больших Войн. Этот пост передавался в Роду по старшинству рождения - вне зависимости, к мальчику или девочке. Ни одна другая владетельная семья даже и думать не помышляла о том, чтобы оспорить главенство Тофарквал в религиозных вопросах.
Килуг несколько раз видел Жрицу - это было во время церемоний открытия Праздника Воды, который отмечался ежегодно летом и продолжался четыре дня. Он-то ее видел, а вот сановная красавица даже не смотрела в его сторону.
- Я знаю, кто вы, господин министр, - голос Сифо оказался низким, почти мужским. - И думаю, вы знаете, кто я, так что обойдемся без долгих церемоний.
Килуг склонился к протянутой тонкой белой руке с длинными пальцами.
Жрица подошла к мальчику и положила руку ему на голову.
- Это Лога, он медиум. Мы сейчас получаем очень интересные сведения одной близлежащей провинции.
А вот это было уже интереснее. Килуг много слышал о храмовых мальчиках-медиумах, но никогда их не видел. Они были самым уникальным явлением в Империи. Два ребенка, находясь в разных местах, могли передавать друг другу мысли и образы, что у принимающего трансформировалось в сложные рисунки, которые затем можно было перевести на человеческий язык. Способности эти оставались у них лет до двенадцати, после чего они становились обыкновенными детьми без каких-либо последствий, разве только поумней сверстников.
- Ну, что ж, Лога, я думаю, стоит рассказать все сначала.
- Слушаюсь, сир... В настоящее время мы получаем известия от агентов Храма в провинциях, прилегающих непосредственно к столичной области. С другими, более удаленными местностями прямая медиумная связь невозможна, так что известия будут получены позднее.
Силен излагать, подумал Нав, расставил ноги пошире и, скрестив руки на груди, приготовился внимательно слушать. Мальчик стоял у мольберта не шевелясь, с остекленевшими глазами, только губами шевелил.
- В империи происходят таинственные события, - медиум стал вещать голосом взрослого человека. - В шести из девяти центральных провинций произошли пожары. Местные гарнизонные власти сообщают, что во всех случаях огонь уничтожил склады товаров местного производства, и, что еще более любопытно, все пожары произошли почти одновременно, с разницей не более нескольких часов. Ни в одном случае не пострадала ни одна сокровищница. Беспорядки отмечены только в Ретраке, но ничего серьезного, никто из членов правящего Дома не пострадал.
Сифо снова положила руку на голову мальчика, тот сразу замолчал, глаза приобрели осмысленность, мышцы лица расслабились.
- Достопочтенный Килуг, - повернулась жрица к Наву. - Моя первая просьба связана именно с этим. Необходимо срочно связаться с отдаленными провинциями империи, возможности Храма здесь ограничены, ваши курьеры справятся быстрее.
- Да, мадам, я приму все необходимые меры сразу после нашей встречи.
- Не сомневаюсь. Далее. Храм сегодня же утром направит вам официальное прошение о вводе Храмовой Гвардии на территорию городов.
- Не уверен, что правильно понял Вас, мадам...
- Я объясню. У меня нет никаких сомнений относительно светских войск на территории городов, однако, согласитесь, что Гвардия является гораздо более боеспособной единицей.
- То-то и оно, - тихонько пробурчал Нав себе под нос.
- Вы же слышали сообщение. Не думаю, что это совпадения, скорее, поджоги, и поджоги по заранее намеченному плану, - Нав скривился, но, подумав, согласно кивнул головой. - Вот видите... Думаю, что это кто-то что-то ищет, либо хочет уничтожить, причем второе даже более вероятно. Ваши солдаты хороши, но только для того, чтобы скинуть противника со скалы - но еще даже не понятно, кто этот противник.
- И Вы хотите, чтобы поиском противника занимались Ваши гвардейцы?
- Да... И как можно скорее.
- Хочу напомнить Вам, что Уклад запрещает войскам Храма находиться в городах.
- Я помню об Укладе, досточтимый министр. Но он был написан давно, сразу после Больших Войн, и многое из того, что заставило его написать, уже не существует.
Сифо подняла глаза на стоящего поодаль императора, но тот лишь отрицательно покачал подбородком, разбирайся, мол, сама.
- Поймите, досточтимый Килуг, время не ждет. И потом, вспомните, как и из-за чего появилась эта статья Уклада.
- Я хорошо помню историю, мадам.
- И все же, я вам напомню. После того, как завершилась последняя Большая Война и Ящеры были разгромлены и почти все уничтожены, среди солдат Храма осталось очень много тех, кого жрецы намеренно допустили к тайнам, это верно. Но с тех пор прошли уже многие годы, эти люди уже умерли и унесли эти знания с собой.
- Я. Все. Это. Знаю. Мадам.
- Так в чем же дело? - Сифо подошла к Наву почти вплотную и он даже ощутил цветочный запах, исходивший от ее прически. Зрачки ее глаз сузились, и министр даже, пожалуй, испугался то ли укуса, то ли еще какой-нибудь подобной гадости с её стороны - так злоба перекосила прекрасное лицо Верховной Жрицы.
- Уклад гласит: "Отныне и на-все-гда запрещается Храмовой Гвардии находиться в пределах храмовых утесов".
- Не смейте зачитывать мне статьи, министр! - от злости Жрица даже сделала почти полный оборот вокруг собственной оси и обратилась уже к Нимофу:
- Вы должны отдать соответствующий приказ!
- Ничем не могу помочь Вам, мадам... Отдать такой приказ может лишь наш уважаемый первый министр. Но это действительно противоречит Укладу, и я буду первым, кто спросит с него за это. К тому же я представляю себе последствия такого шага - что станется с нашими законами, если мы сами начнем нарушать их в угоду даже пока не подтвержденным целям. Думаю, для всех будет лучше, если Вы приведете свои силы в повышенную готовность, но оставите их там, где они сейчас...
Тофарквал, ни слова не говоря, махнула рукой мальчику-медиуму, развернулась к входным дверям, прошелестело платье, створка хлопнула, Нав Килуг и император Нимоф остались один на один, причем последний с видимым удовольствием прислушивался к удаляющимся шагам Верховной Жрицы. Когда все стихло, он взял со стола вторую трубку и протянул ее Наву.
- Какова, а? - кивнул он в сторону выхода. - Разбудила меня, когда еще дождя не было, - император протянул Наву длинную спичку. - Притащила с собой этого малыша, а я, признаться, спросонья не понял, что он там тараторит, бедняге пришлось повторяться раза три.
- Интересно, кто учит этих мальчишек так говорить? - спросил Килуг, попыхивая сладковатой травой.
- А вот этого, друг мой, не знает никто, даже я, - Нимоф приобнял старого друга за плечи. - Это большая тайна. Не зря Храмы расположены в лесах. Говорят, там где-то до сих пор ещё живут Ящеры, но, однако, я не слышал ни об одном случае нападения на Храм.
Вот что, дружище, нам с вами необходимо сделать... Сегодня же, прямо сейчас, отправьте курьеров по всем провинциям, это раз. Также необходимо отправить людей, чтобы они осмотрелись в Храмах, но это уже следует сделать неофициально. Хоть это и мои подданные, но у них там своя власть, и как вы сейчас имели удовольствие заметить, далеко не сахарная.
На этих словах один из освещавших комнату тяжеленных светильников сам собой поднялся в воздух и, быстро разогнавшись, со страшным грохотом ударился в стену.
Чаша перевернулась, горящее масло вылилось на пол и превратилось в небольшой костер. Император первым пришел в себя:
- Стража! - заорал он.
Дверь моментально отворилась и в проеме показался... Храмовый Гвардеец, а в руках у него была баклажка с песком. Под взглядами вылупившихся двух пар глаз он проворно засыпал разрастающуюся лужу песком, с мерзкой такой ухмылочкой отсалютовал и исчез за дверью. Все действие заняло несколько мгновений.
Килуг и Нимоф бысто переглянулись. Гвардейцы храма были, конечно же глубоко уважаемой боевой единицей Империи, но никогда не допускались не то что к охране августейшей особы Императора, но даже и на территорию дворцового комплекса.
Империя, которой управлял Дом Нимоф, представляла собой довольно экзотичное образование.
Ее история начиналась в те незапамятные времена, когда ВСЕ БЫЛО ХОРОШО. Развивались науки, искусства, человечество жило в довольствии и сытости и прекрасно себя чувствовало.
Однажды, группа ученых-биологов вывела у себя в лаборатории новый вид насекомого. Проводились разного рода эксперименты, в ходе одного из них это насекомое стало увеличиваться в размерах и достигло роста кита, после чего разбило стену, за которой располагался экспериментальный бассейн с касатками, и вывалилось туда. Злобные касатки продержались секунд сорок, после чего были сожраны. Было принято решение гипернасекомое не уничтожать, а посмотреть, что же будет дальше.
Дальше существо отложило яйца, из которых почти моментально появилось потомство. Каковое уже не нуждалось в поддержке своего существования извне в лабораторных условиях и стало жрать все, что находило вокруг, в том числе ученых-прародителей, с умопомрачающей скоростью.
Лабораторию, конечно, прикрыли, оцепили вокруг блок-постами с тяжелым вооружением, но это мало помогло. Яиц было отложено много, размножению никто особенно не мешал, так что количество тварей через некоторое время стало превышать все самые смелые прогнозы. Сначала они добрались до заброшенного пищеблока лабораторного комплекса, слопав все, что там находилось, затем, мутировав в пределах одного поколения, научились расщеплять пластик и стекло.
Люди, конечно же, боролись с надвигающейся заразой. Начали с ковровых бомбардировок зараженных участков, потом те же горе-биологи изобрели сверх-инсектицид, должный уничтожить на корню весь взбунтовавшийся новый вид. Вещество распылялось над зараженной территорией, вызывая крайне бурный рост всяческой растительности. Огромные насекомые ели распыленное вещество, гибли сотнями тысяч, отступали внутрь новоявленных джунглей, но не сдавались.
Мало того что не сдавались, так еще под действием этого, без преувеличения сказать, бактериологического оружия, они ускорили собственную эволюцию и перешли в разряд пресмыкающихся, где, впрочем, намертво и застряли. Однако, образовавшиеся ящерицы оказались столь удручающе огромных размеров, что некоторые подвиды стали вымирать, будучи не в силах прокормить себя и свое потомство.
Против гигантских пресмыкающихся средств у людей уже не было. Все, что человечество по инерции продолжало делать - это распылять над все увеличивающейся частью территории собственной планеты все более огромные порции химии, от которых только лес рос. Колонии людей в этом самом лесу окружались частоколами и окапывались защитными валами, однако, это мало помогало от исчезновения сельскохозяйственных животных и зазевавшихся земледельцев.
В своей бессильной ярости люди ополчились на самое себя. Все мало-мальски прогрессивные идеи были объявлены злом, биологические лаборатории и станции были разгромлены, электрическая энергия запрещена под страхом смертной казни, университеты закрыты, ученые уничтожены, книги сожжены, техника пришла в негодность и постепенно род людской откатился обратно к сугубо буколическому образу жизни с ловлей рыбы в реке, животноводству и выращиванию пшеницы при помощи навоза.
Деградация произошла почти молниеносно, однако ученые все же смогли принести последнюю пользу умирающей цивилизации. Было замечено, что ящерицы не могут передвигаться по вертикали. Одно из последних генетических исследований, проведенных на планете, показало, что умение это не заложено в них вообще.
В колониях стремительно образовывались каменоломни. Сначала строились каменные стены по периметру, затем стали создаваться целые рукотворные утесы. Сначала небольшие, они разрастались до поистине гигантских размеров. Особенно повезло тем колониям, которые были прижаты все сильнее разрастающейся растительностью к горам и скалам. Семьи, занимавшиеся добычей любого камня, богатели просто на глазах.
Менее, чем за сотню лет, на необъятных просторах планеты выросли огромные каменные острова, возвышавшиеся над зеленым лесным морем. Люди успокоились, набеги чудовищ прекратились, многочисленные экспедиции в лес возвращались, груженые исполинскими порциями хорошо удобренной перегноем земли и семенами одичавших некогда культурных растений. Оставшиеся у людей животные стали получать хорошее питание и принесли потомство. Появились животные, которые никогда не ступали по поверхности планеты.
Наевшись вдоволь, люди снова стали рассуждать о вещах отвлеченных. Было замечено, что гигантские ящерицы очень боятся воды. Сначала появились плоскодонки, затем лодки стали ходить все дальше и дальше по рекам, благо никто этим рекам не мешал и их протяженность и глубина достигли величин невообразимых. Ну а через некоторое время судоходство на новых реках развилось основательно.
Религии претерпели много изменений. Люди стали верить в камень, тот самый камень, гранит ли, мрамор ли, но камень, который спас их от уничтожения. Поклоняться идолу, представлявшему из себя валун, стало естественно. Их украшали, люди с художественным вкусом придавали им различные феерические формы, вокруг них строили храмы. Со временем, когда большинство колоний обзавелось своими рукотворными утесами, те, кому с камнем повезло меньше и его хватило только на стены, стали считаться святыми, а их обиталища - храмами. Этим семьям приходилось гораздо больше, чем остальным, обращать внимание на свою безопасность и так появилась Храмовая Гвардия.
Со временем, стали проявляться совершенно новые проблемы. Каменоломни, отдав огромное количество камня на строительство утесов, стали поистине гигантскими пустотами под поверхностью земли. Решено было заполнять эти пустоты водой, которую сначала доставляли в бурдюках из текущих в лесах рек, а затем и по выдолбленным в стволах деревьев трубам. От вмешательства человека реки снова резко обмелели и леса вокруг утесов стали гибнуть. После этого было решено подводить воду только четыре дня в году и эти дни получили название Праздника Воды.
Так и жили. Лес давал топливо и время от времени плодородную почву, в нем жили страшные чудовища, позволявшие человеку возделывать землю только в непосредственной близости от утесов. Сообщались между собой по рекам и с помощью снаряжения редких хорошо вооруженных экспедиций.
Император шумно выпустил воздух через ноздри.
-- Где, черт побери, мои стражники?
-- Требо! - это кричал уже Нав Килуг.
Дверь низодского дерева тихонько приотворилась и в нее протиснулся давешний слуга с еще более опухшей рожей и факелом в руках. "Опять спал стоя", мелькнуло у Нава.
-- Что там снаружи? - спросил Килуг.
Слуга никогда в жизни не видел Императора, да еще так близко, да еще в ночном балахоне, да еще спросонья, так что бедный парень просто застыл на пороге прямо перед тихонько закрывшейся за ним тяжелой дверью. Впрочем, через пару мгновений он резво грохнулся на колени и уперся лбом в пол, выронив непотушенный факел, что заставило Нимофа сделать неподобающий сану прыжок назад.
-- Встань, у-у... - Килуг в два приема подскочил к своему не к месту верноподданному слуге и, ногой задавив пламя, рукой привел детину в вертикальное положение. - Что там снаружи?
-- С-с-тража... - у парня зуб на зуб не попадал.
-- КАКАЯ СТРАЖА? - прогремел Мирр Нимоф. Требо снова бухнулся на колени и оттуда что-то пробурчал. Килугу пришлось повторно поднимать его тяжелую, хорошо откормленную тушу. - Какая стража?
-- Храмовники, -- первый испуг прошел и взор слуги стал принимать свое обычное оловянное выражение. - Трое.
-- Ты хорошо его знаешь? - обратился император к министру, одновременно развернувшись на пятках, махнув рукой и направляясь к одному из оставшихся треножников. Килуг поспешил за ним.
-- Обычный парень... -- замялся Килуг. На самом деле, он ничего о своем слуге не знал. Просто однажды на рынке приглянулся ему разносчик молока, Нав кивнул кому-то из охраны, парня взяли за шкирку и отволокли в усадьбу, а торговцу молоком, вздумавшему возражать, разбили нос. Да и много ли надо от обалдуя, топающего позади с факелом.
-- Как тебя зовут? - поинтересовался Император.
-- Требо, сир, -- слуга склонился в поясном поклоне.
-- Вот что, Требо, -- Император неопределенно махнул рукой куда-то в угол зала, отчего по зеленой муаровой поверхности его балахона побежали разводы. - Иди налей себе выпить, только не увлекайся, и постой там.
Деревянные подошвы бодро протопали в указанном направлении.