Аннотация: Он же - Арсений Молчанов. Его стихи: http://stihi.ru/avtor/ars_pegas
Где наш рассвет.
Какое мне дело, какое мне дело - на Ваше отсутствие сна, на присутствие Вашего тела?
Вольта
Чуть ли не в каждом третьем стихотворении его лирический герой выпивает по банке фабричного джин-тоника, а однажды - даже семь подряд. Наверное, это странный поступок.
Его нарочито безыскусная любовная лирика изобилует упоминаниями станций московского метрополитена или хотя бы его архитектурных сооружений:
Одна тысяча двести четыре рубля.
Я жду у метро тебя, радость моя.
Однажды на выступлении этого юного поэта упор, по устным заявкам из зала, был сделан именно на этом сквозном образе, и выяснилось, что у Арса-Пегаса, он же Арсений Молчанов, есть стихи про девять из одиннадцати существующих сегодня линий "метафизичного" московского транспорта. Он (поэт) ещё исправится.
Подобно своим поэтическим кумирам, Егору Летову и Алексею Никонову, Арс-Пегас охотно матерится в стихах, однако его мат беззлобен, присутствует лишь как "попсовый" приём. На арене боя без правил не бывает порочащих приёмов. Вопрос о пошлости остаётся открытым, ведь, в словарном определении, пошлость предполагает "циничное, грубое отрицание...", а здесь - прогрессивная разработка диссонанса; отсутствует, собственно, цинизм и грубость. Мат мы слышим от трогательных персонажей: простодушного паренька, который, едва пройдясь по утренней росе, зашёл в торговый центр XL (впрочем, тут, возможно, аллюзия на действительно пошлое "я хожу по росе босы ноги мочу, я такой же, как все, я ***<общаться> хочу), голодного перепуганного уличного щенка:
Я вернулся и сунул шашлык под лавку,
Надеясь услышать радостный лай,
Но пёсик лишь недовольно протявкал:
Ты охуел, Арсений?! Иди разогревай!
Причём здесь комический эффект достигается тем, что человеческая речь в устах собаки имеет значение чисто литературного факта. Это не "одушевление", знакомое нам со школы по классическим басням, а приём фабуляции на тему бэконовского "призрака театра". Проще говоря, щенок, скорее всего заговорил в голове лирического героя - остроумнее, чем мог бы заговорить в басне, потому что абсурд - животворен. Видна разница между лирическим героем и автором: автор отвечает за убедительность каждого персонажа в глазах читателя, а "лирическое Я" сообразуется лишь со своими представлениями - например, об адекватном выражении возмущения. Я не стану здесь дальше развивать тему "вируса абсурда" в искусстве: после фундаментальных исследований моей доброй знакомой Ольги Чернорицкой, добавить что-то здесь представляется мне затруднительным.
Лучше посвящу ещё несколько строчек матерщине, дешёвому алкоголю, злобным "ментам", современным фашистам и гопникам, которые встречаются в стихах Арса-Пегаса.
У него одного? Издевательский вопрос. "Уличных поэтов" - полчища.
Я знаком с Арсением уже более шести лет, но общение с ним складывается так, что я всё ещё имею смутное представление о его реальном опыте уличных драк, участия в молодёжных политических и просто "протестных" движениях, столкновений с представителями власти. Надо полагать, что многие читатели этих строк не имеют и вовсе никакого представления о том, что на самом деле уже пришлось претерпеть автору эпатажных строк
Бей же меня, Система,
Градом своих плетей!
Бей по морде каналами своими, ложью своей,
Кровоподтёками алыми, холодом концлагерей
Однако, позволю себе предугадать, что после нескольких моих фраз вы будете знать о личности автора гораздо больше, чем я.
Все эти звонкие строчки, принципиальный "аморализм" и анархизм на уровне заигрываний - заметно вторичны по отношению к уже упомянутому Летову, а в одной из лучших песен группы Арса-Пегаса - "Аморального Блюдечка" - "Зоопарк" - и вовсе "заимствованный" рефрен и центральный образ: "мы уйдём из зоопарка". Но мне всё это не так уж важно. А что же - важно?
Литера "М". Город Москва, где литера "М" ассоциируется с Метрополитеном. Или, как ехидно подсказывает анекдот про японца времён ещё Перестройки (даже я не помню этот анекдот, так как он, как и сама Перестройка, затяжной, сумбурный и заканчивается на несмешном месте), с Мужским туалетом; главное - не перепутать.
Или с рестораном "Макдональдс", что, как не менее ехидно свидетельствуют уже значки на витринах киосков Метрополитена, то же самое. Жёлтая Арка "М" рядом с такой же аркой "Ж", лучшие бесплатные сортиры в городе.
Рассказывают, как служащие этого самого Макдональдса, расположенного неподалёку от университета, возмущались, видя толпу, обходящую прилавки без очередей, направляющуюся сплошным потоком к двум заветным пиктограммкам: "да вы чего, все срать сюда пришли?" - и получали в ответ наигранное удивление: "а что тут ещё делать-то можно?"
К чему это я? Ах, да: литера "М"... Также - сонорная согласная в слове "Эмо". Название молодёжной околомузыкальной субкультуры. Такие инфантильно-депрессивные панки, с яркой, хотя и монотонной атрибутикой, проповедники виктимности. Именно в духе "кровоподтёками алыми".
Часто приходится слышать от сверстников: "к эмо я отношусь нормально" - или "к эмо я отношусь как и к остальным людям, индивидуально" - с немедленным дополнением: "просто я не выношу позёров, которых полно в любой субкультуре, когда это просто модно, и которые строят из себя кого угодно,а сами ничего из себя не представляют".
Вот о них-то дальше и пойдёт речь, о позёрах.
Хотя герой нашего повествования не похож на эмо, разве что иногда затрагивает те же "социальные" темы, что и отдельные эмо-кумиры.
Замечено, что имидж субкультуры - соответственно, её популярность, - создают её позёры. В то время, как её герои гоняются за собой. Какое из этих занятий есть досадное недоразумение? Мне они оба кажутся вполне достойными. Атрибутика борцов, которую "нацепляют" на себя позёры, есть нечто внешнее? Что же именно "внутреннее" компрометируют собой модники? Что есть такого глубокого в слове, например, "эмо", что не может вместиться в облик человека? Слова ведь, как известно, по своей природе обобщают, а живущий - несравним. В неприятии позёрства не следует видеть рациональную, хотя и чёрную, зависть: за свою атрибутику Позёры огребают не меньше, а то и больше, "люлей" от неравнодушных сограждан, чем Герои, а уж искренние или неискренние "субкультурщики" виноваты в таком неравнодушии - и подавно проклятый вопрос; даже может статься, что виноваты сами Сограждане.
Нам говорят о некоей непродуманности позиций, о безмозгломподчинении моде, но не есть ли та свобода, которую выражают современные субкультуры (именно субкультуры; в культурах данный тип нетерпимости не выражен) также инстинктивное, даже безмозглое, веяние? Разве не завораживают умы, не морочат головы примитивные, пусть и искусно изложенные, лозунги Свободы от чужих?
Гопники - которые Сограждане - кстати, тоже субкультура.
Как верующий человек, я готов признать, что включение в борьбу за чужую неосознанную свободу, отождествление себя с чуждым общественным течением и изменение облика ради людского признания есть дела опасные для души. Однако, как противник светской демагогии, должен добавить, что массовая "осведомлённость" и "забота" о состоянии чужих душ, имеющая место в нашем случае, никогда не происходит от любви, следовательно, не причастна к делу Истины. Тут, скорее всего, доминируют куда более низменные мотивы.
Принуждение. Вот что такое свобода, перед лицом которой не осталось позёров. Будь то свобода от условностей, от оккупантов, даже от мучительного греха. Пафос "естественности", "необходимости", присутствующий в канонических изложениях историй о героях, низводит все их завоевания в глазах современников и потомков. Ибо, "если нет свободы, то и греха нет".
У поэта Арсения Молчанова налицо,по крайней мере, одна важная черта "позёра" субкультуры: свобода сознания. Он повествует о своём поколении, швыряется диагнозами:
Студенты хлопали мне долго и лживо.
У них на уме были только сиськи, порнуха, наркотики, холодное пиво
, но никогда даже не претендует на создание впечатления необходимости. Он пишет стихи не потому, что "не может иначе"
...зелёные пятна.
Я не принимал никаких препаратов
Ему, впрочем, бывает "некуда деваться" - но только если речь идёт о любви к лирической героине.
Знаешь, поэты иногда умирают от старости,
И оскорблённые кланы забывают о мести -
Примерно с такой же возможностью, я в полной ярости
Крикну, что мы не будем с тобою вместе.
Он проникается чужой болью - и лишь чисто риторически называет её своей.
Его восприятие - не зашоренно; его лирический герой остаётся чутким, способным к простым радостям (т.н. "позитиву") с одновременным самоанализом:
Я - счастливый влюблённый, капитан корабля.
Одна тысяча. Двести. Четыре. Рубля.
Собственное трагическое амплуа - очевидно, ловушка не для Арса-Пегаса. За это-то его ещё возненавидят. Ещё будут изобличать фальшь, эгоизм, самообольщение в его социальной лирике... Предмет не так уж невзрачен. Язык Арсения Молчанова лёгок до неуклюжести в версификационном отношении - впрочем, тем хуже для современной теории стиха, что в неё так трудно "вписаться" рабочему подростку, - при этом автор ухитряется очень многое подразумевать и предусматривать, что читатель или слушатель мог бы приписать собственной превосходящей проницательности. Не знаю, как для вас, а для меня было своего рода откровением, например, что юный атеист может строчкой "ешьте своих богов с любовью" действительно намекнуть на таинство Причастия. Боюсь даже, что многие верующие это не оценят по достоинству. Может быть, лучше было бы мне не быть знакомым лично с Арсом-Пегасом и самообольщаться резонёрством, что "греха-то у него и не вышло, потому что он не знал, что так действительно делают. Бог уберёг пьяного."
Резкий переход от "сортирной" тематики и эмо-кидов - к таинствам, вероятно, смутил моего читателя. Довершу этическое потрясение диалектическим синтезом своих суждений.
Вы, читатель, вряд ли слышали жалобы грабителя на то, что тот, кого он попытался избить и ограбить, оказался "неискренним" христианином и дал отпор. Я, правда, слышал, но - понарошку, от псевдо-маргиналов.
В то же время, не составит труда вспомнить изъявления досады от того, что носитель экстравагантного облика и имиджа - творческий человек или "неформал" - не позволил нагадить себе в душу. Большинство жалоб на чью-то персональную "коммерционализацию" или "звёздную болезнь", вероятно, можно отнести именно сюда. Ответственность трактуется как ритуальная жертва чёрту, и предполагается, что открытость души порождает такую ответственность. Какой ценой покупается (и у кого?) право на самовыражение? Если пишешь стихи, будь готов выслушать, что они не изменят мир. Если принадлежишь к социальному кружку или политическому объединению, смирись с "понимающими" кивками - дескать, болезнь роста, мифологическими предупреждениями о провокаторах, диагнозами из прямолинейно истолкованной классической литературы. Если носишь яркую одежду или причёску, будь готов доказать своё право на существование гопнику в подворотне и милиционеру в участке, плюс право не считаться толпой -сверстнику. Поступаешь в вуз - не думай, что во взрослой жизни забудется, как ты выпендрился однажды на младших курсах... Люди, с которыми, скорее всего, в будущем придётся общаться по работе, всё запоминают, и для твоей карьеры и социальной адаптации лучше ничего не доказывать однокурсникам...
Был я лучше толпы этой?
Подумаешь, какой-то университетский глашатай!
К джин-тонику потянулись руки поэта.
Пошёл к вокзалу - небритый, патлатый...
И каково же возмущение этих господ, когда "звездулька" просто встаёт и пересаживается на соседнюю лавочку!
За решёткой гопники трутся, их за решёткой немало.
Я - солист "Аморального Блюдца", и немного поэт, пожалуй.
Занесло в ОВД "Басманное" этиловым ветром меня.
Всё такое пустое и странное, и пустеет день ото дня.
Он, как это кому-то ни противно, и не претендовал на изменение мира; как спела десять лет назад тогда ещё гениальная Земфира, не тупите, я не объявляла войну. Он повенчался с модой, а "жена Цезаря - вне подозрений".
У него ещё нет общезначимых горестных личных воспоминаний - но есть мнение о происходящем, и отсутствие любимых мозолей не лишает интереса его высказывания. Он не притворяется, что ему тесно, когда на самом деле - болтается. В песне "Зоопарк" Арса-Пегаса нет летовской тесноты, зато яснее проступает будушее:
Мы уйдём, и сторож не заметит
Двух теней у выхода - куда? -
это мы узнаем на рассвете,
Это мы узнаем, не беда...
Он нашёл своих в этом заповеднике "ответственного" изуверства:
я ведь твой, и ты моя родная, без каких-то пафосных речей.
Летовский же лирический герой (снова подчеркну, герой, а не автор) ещё находится в поиске, поэтому глядит не в будущее, а в настоящее:
Но вас так много - в глазах темно...
Я так мечтаю. РАЗБИТЬ ОКНО!
Песня "Гражданской Обороны" вполне самодостаточна, и позиция автора полностью разделяется Арсом-Пегасом. При этом основной посыл стоило повторить через другого персонажа, чтобы высветить иной аспект "дорожного" аутизма.
Это - неизбежный выход к знанью,
Выход за привычную графу.
Потеряем мы обед по расписанью,
Больше нам никто не крикнет "фу!"
Есть будущее у исхода ручных зверей из зоопарка, есть, и если Летов упоминает только - уйдём отсюда прочь, мы уйдём отсюда в ночь, то у Молчанова - ещё и уйдём туда, где наш рассвет. Я смею утверждать, что это одно и то же. Идея и образ, может быть, не принадлежат и Егору Летову; у Куприна есть рассказ на ту же тему, который называется - "Собачье Счастье". Дело даже не в вольерном антураже, а в том, что у всех трёх авторов речь идёт о счастье для всего одной собаки (или тигра), в лучшем случае - для двух, но важнее - в чьих лапах это счастье. Смысл такого акцента вовсе не сводится, как это многим "неравнодушным" кажется, к обличению инфантилизма ближних; например, у Арса-Пегаса "свои" по духу - беззаветно инфантильны:
Над вольерамидрожит фонарь неярко,
И угрюм ноябрь, как палач.
Мы с тобой уйдём из зоопарка.
Летом. В ночь. Пожалуйста, не плачь.
И никаких тебе "поднимай свою жопу". Угловатая литера "М" - это вам всё-таки не "Макдональдс", а метро. Не бесплатный туалет; сто рублей за вход, даже с автора этих строк. И вообще не туалет, а самое массовое столичное бомбоубежище, на случай чего.
По поводу массовости, нелишне будет напомнить, что в академической философии, например, талантливые популяризаторы не только пользуются не меньшим почётом, но и часто имеют не меньшее значение, чем оригинальные философы. Между популяризатором и автором оригинальной концепции разница меньше, чем между тем же популяризатором и имитатором - как в философии, так и в искусстве. В отличие от популяризатора, классический "есинский" имитатор - аккуратист и хороняга; он никогда не позволит себе - даже на "подобающих" местах - высказываний вроде ни пулей, ни кровью, ни грязью не замолчит поэт, потому что может запросто сбыться, а имитатор, как нормальный человек, испытывает заискивающий страх перед ответственностью. Он обычно не ценит самого главного в том, что берётся передать. В отличие от популяризатора.
Художественные позы - явление, даже в исскуствоведении исследованное хотя и довольно подробно, но, похоже, нешироко. Нам известны отдельные этические табу, применяемые к критическому тексту: на вульгарный социологизм, на использование в трактовке творчества интимных фактов жизни автора, - что указывает на признание допустимости позы для художника, но, похоже, не хватает осознания положительного значения в национальной культуре. Интерес широкой публики к позам как таковым всё ещё сводится к сличению "материнских" строчек той же Цветаевой с тем, что было "на самом деле" в семье поэтессы.
Но "поэтические стадионы" и "поэтическая атмосфера" - сами по себе есть события литературной жизни, такие же, как рождение, собственно, текстов. Абстрагировавшись от "антуража", можно выдать за пустоту и миф любой "Серебряный Век" или "поэтический бум шестидесятых" - что, кстати, уже происходит. В этом - гопнический пафос "чёткости", циничное предложение довольствоваться самым необходимым - короче говоря, мироедство во имя расхожей злой мудрости. "Школы" сами по себе, остроумные манифесты, даже новые "манеры" написания литературных произведений, действительно, мало значат для национальной культуры. Но позы, самоактуализация - это больше, чем простительные слабости творческих личностей. Это готовность собрать общество - адресата лирических посланий - в просторном зале, объективизировать "поэтическую жизнь", продемонстрировать, что люди готовы платить за напоминание. О чём?
О том, что кто не доказывает своё право на существование, тому остаётся лишь умирать или... жить.