Где-то в чаще послышался едва уловимый шорох. На фоне всепоглощающей тишины он показался громовым раскатом. Лес уже накрыла пелена сумрака, но было ещё достаточно светло, чтобы разглядеть причину шума. Олонхо прислушался и стал напряжённо всматриваться в недоступные заросли колючего терновника. Что-то происходило. Олонхо чуть замедлил свой бесшумный шаг, а затем и вовсе остановился. Чутьё не подводило его. Там в зарослях кто-то передвигался, также бесшумно, как и он.
Хрустнула ветка - чуть левее места первого шороха и намного ближе. Олонхо осторожно достал из-за кожаного пояса нож и принялся терпеливо ждать, не расслабляясь ни на секунду. Тишина опять взяла своё, и Олонхо понял, что существо, кем бы оно ни было, тоже выжидает. Пока он его не видел, но уже слышал чуткими ушами мерное возбуждённое дыхание зверя.
Ни одна птица не пела, ни одна ветка не пошевельнулась, ни единого дуновения ветерка.
"Зря ты вышел на охоту, зверь, в такую погоду, - думал Олонхо.- Это твой недостаток".
Олонхо что-то зашептал: сначала медленно, выговаривая каждое слово, затем постепенно ускоряя чтение заученного текста. Из зарослей послышался лёгкий, пока не предвещающий ничего плохого рык, но не более того - животное не собиралось никуда уходить и упускать свою добычу. Олонхо уже гудел, меняя интонацию, высоту звука и силу звучания. Олонхо владел ситуацией, зверь не нападал. Это было добрым знаком.
Где-то гортанно пррокричала ворона, пролетев мимо, громко хлопая крыльями. Олонхо на мгновение отвлёкся и сбился с ритма, этого времени хватило зверю с лихвой. Отрывисто затрещали на земле ветки под тяжестью грациозного тела, зашуршала трава и прелые листья на ней, задеваемые брюхом крадущегося животного. Олонхо увидел, как молниеносно раздвигаются колючие ветки кустарника, как к нему приближается что-то чёрное с двумя горящими угольками глаз. Олонхо не нужно было объяснять, кто на него нападает - ему и так всё было ясно. Он в ужасе закрыл глаза и застыл на месте. Олонхо знал, что всё кончено, зверь не упустит своего, и бежать от него бесполезно. Олонхо упал на колени и опустил голову на грудь. Спутанные длинные волосы повисли в воздухе, а какой-то упавший сверху лист удобно примостился на его макушке.
Олонхо опять зашептал никому неизвестные слова на непонятном языке, но только зашептал он их про себя. Он не молился. Он вспоминал всех своих родных - это было традицией его народа перед приближающейся смертью.
Зверь вышел в лунный свет. Стемнело довольно быстро, и луна взошла незамедлительно. Это была огромная пума с крупной в три обхвата головой, ещё более массивным телом и горящими глазами похожими на два яблока. Большая кошка вжалась в землю и чего-то ждала, подползая всё ближе и ближе к человеку. И вот она прыгнула -легко, без усилий. В воздухе она пролетела над Олонхо, который уже оставил надежду выжить, и всем своим весом навалилась на тигра - бешенные его глаза кричали о лютом голоде.
В момент прыжка Олонхо зажмурил глаза и приготовился к смерти, но ничего не произошло, а через несколько минут по всему лесу разнеслось яростное рычание, звук лязганья зубов и невыносимый истошный крик побеждённого животного. Олонхо повернулся. Перед ним стояла пума вся в крови тигра, а рядом лежал сам голодный хищник. Глаза пумы были печальны. Она никогда не нападала на детей, а именно шестилетний ребёнок стоял сейчас перед ней. Пума грациозно величественно развернулась, блеснув в лунном свете красивой королевской шерстью и исчезла в лесу.