Я поднял трубку и набрал незнакомый мне ранее номер телефона, отыскав его в справочнике. Хозяйка его была известна мне, хотя не очень хорошо. Я должен был выполнить одну её просьбу, и целью моего звонка являлось уточнение сроков.
В трубке послышались глухие длинные гудки. Я ждал и мне казалось, что трубку, в конце концов, не поднимет никто. Я чувствовал неуловимое напряжение в обычных звуках, доносившихся из глубины сети. Прошло около минуты, когда что-то изменилось: послышались щелчки и резкий звук, будто кто-то нетвёрдой рукой снимает трубку.
Кто-то дышал. Дыхание было тяжёлым и обременительным. Там что-то случилось, бесспорно произошло или вот-вот должно было произойти.
--
Алло, - услышал я голос, который поразил меня до глубины души. Я даже не сразу ответил... а голос повторил: - Алло, я вас слушаю.
--
Могу я говорить с Ольгой Сергеевной?
--
Я слушаю, - опять этот голос. Он был, как из гранита, каменной глыбы, холодной, будто вечная мерзлота. В дополнение, голос был совершенно не приветливым, а даже злобным.
Я назвал себя и рассказал о цели своего звонка. В ответ я услышал несколько
секунд молчания, словно женщина забыла о своей просьбе ко мне. Более того, показалось, что она не узнала меня.
Женщина молчала, и я вместе с ней. Между нами установилась неприятная пауза. Я не знал, что сказать и думал, что говорить сейчас будет неуместно, а она, казалось, уснула. И тут я реально представил картину, которая с лёгкостью могла соответствовать жанру триллера. Картина появилась так внезапно и проявилась в моём мозгу так реально, что никакого труда описать её мне не составит. Видение возникло подобно молнии, осветившей часть интерьера и исчезнувшей через мгновение бесследно.
Я увидел небольшую комнату, погрузившуюся во мрак. За окном было светло, но шторы из плотной ткани полностью укрывали помещение от лучей. В комнате царили тени. Они поглотили массивный дубовый письменный стол, на котором стояла лишь лампа и лежал лист белой бумаги с небрежно написанным текстом, высокий шкаф-гардероб и книжный шкаф, выполненные из того же материала, что и стол, картину неизвестного художника в стиле абстракционизма и женщину, сидящую в мягком кожаном кресле. В руке у неё была трубка радиотелефона, которую она приложила к уху и что-то нехотя говорила.
Лица женщины разглядеть не удавалось, поэтому было ощущение, что его у неё просто нет.
Оно, конечно же, было.
Её можно было назвать красавицей в лучшие времена, но лучшие времена прошли и возвращаться в ближайшие дни не собирались.
Неожиданно в комнате стало светлее на несколько секунд. Ничего сверхъестественного - просто тучи расступились и пропустили немного солнца к земле. Этого света оказалось достаточно, чтобы всё-таки рассмотреть черты лица женщины: глаза красные от слёз и бессонных ночей, под глазами большие коричневые круги, растрёпанные волосы, искусанные до крови губы, впавшие от изнеможения щёки.
--
Это нужно было сделать вчера, - проговорила женщина.
Я невольно поёжился, по спине пробежала неприятная дрожь. Голос её наводил
ещё на кое-какие мысли. Это были лишь мои предположения, но почему-то думал, что так всё и есть.
Я не хотел и думать о том, что пришло мне в голову. Одна мысль повергала в ужас, но чувство реальности этого не проходило и не давало расслабиться.
--
Если вам ещё это нужно, то завтра утром можете забрать работу, - выдавил я эту фразу.
--
Да, конечно. Дочь придёт и заберёт.
Моя догадка всё подкреплялась и подкреплялась, и от этого я затрясся всем телом.
--
Дочь? - спросил я в ужасе.
--
Да. Я не смогу прийти завтра. У меня неотложные дела.
--
Дела, - эхом проговорил я больше для себя, чем для неё.
С её стороны что-то щёлкнуло. Щелчок был продолжительный, будто кидаешь
металлический жетон в щель игрального автомата... но это был, конечно же, не жетон и даже не щеколда.
--
Дела подождут, - неожиданно для себя произнёс я.
--
Что вы сказали? - после недолгой паузы проговорила она.
--
Я сказал, дела подождут.
Пауза.
--
Не лезьте в мою жизнь, - в голосе не было эмоций. - Я лишь наняла вас на одноразовую работу, а вы ... вы даже её выполнить не смогли всрок. Так что не лезьте мне в душу.
--
Не делайте этого.
--
Не делать чего? - она была настроена решительно, и я был уверен, что пистолет уже у виска, а то, что курок взведён сомнений не было.
--
Не нужно.
--
Не нужно что? Не делать чего? Этого?
Я вздрогнул и перед глазами всё поплыло - на другом конце я услышал сухой
щелчок и оглушительный выстрел. Я был ошеломлён. В душе всё оборвалось. Но...
--
Не делать этого? - в трубке раздался её голос.
У меня появилась надежда... и тут же угасла.
--
До свидания, - произнесла она и положила трубку.
Я услышал короткие гудки. Какое-то время я так и стоял с трубкой в руке и не мог
понять, что же мне делать, хотя вариант был один - звонить в службу спасения.
Я набрал номер, но было занято. Повторил попытку опять и опять, но те же звуки говорили мне, что кто-то сидит на служебной линии.
"Там же многоканальная система. Почему занято?"
Ответа на вопрос я не получил. Я позвонил снова - безрезультатно.
Прошло около получаса, а линия не освобождалась. Я знал, что она умерла, но не переставал набирать заветный номер недоступной службы спасения.