Монахова Елена Александровна : другие произведения.

О жизни там, где солнце скраю

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

"О жизни там, где солнце скраю"

   25.02.2004
   Посвящается Д. Коупленду, Селленджеру, Nirvan'е, Данилке, килинам и всем, всем, всем с Поля.
  
   Meya.

Пролог

  
   Есть где-то поле, где колосья всегда золотые - круглый год. Они как-то сами вырастают, только этого никто не замечает. Как выпадают волосы - по несколько штук в день - так и их срывают проходящие в поле люди, а на их месте начинают вылезать новые ростки. Уже никто и не знает, кто посеял здесь первое зерно - только ходят-бродят легенды да байки.
   Здесь нет времен года (хотя нечто похожее на зиму, весну, осень, лето может внезапно свалиться, как снег на голову).
   А солнце здесь всегда скраю.
   В окрестностях поля живут люди. Например, Боб.
   Иногда по полю, во время красного солнца, ездит трактор, но никто не знает, чей он.

. . .

Однажды Боб бегал по полю за трактором (все там иногда этим грешат. Так еще никто и не взглянул в лицо таинственному водителю. Да и трактор-то, надо сказать, все видели лишь издалека). Бегал-бегал - и прибежал к пропасти. И очень удивился, поскольку даже не подозревал о ее существовании так близко от поля, от его дома, от трактора. На самом деле, многие до него (кто гоняясь за шумной машиной, кто - другими, своими тропами) выходили к краю пропасти и так же не верили своим глазам. Но Боба как-то не посетила мысль, что он не первый. Он все стоял и зачарованно глядел вниз.

   Кто как распоряжался этим открытием: кто в страхе убегал, кто плевал вниз; кто кидал камешек, дабы узнать, насколько глубоко темное ущелье. Кто-то даже добровольно спускался на дно обрыва. И никто никому ничего не говорил. Почему-то так надо было.
   Падал ли кто-нибудь в пропасть? "Да", - витало в воздухе тихое знание. Только очень давно такое случалось. Однако же и не все из добровольцев возвращались - а кто их знает, что они там нашли?
   Боб изумился до глубины души. Все глядел и глядел вниз, и совсем расхотелось ему куда-либо идти. Так и остался там навсегда, на краю Пропасти. Корни пустил. Поэтому, когда ты побежишь за трактором, возможно, ноги заведут тебя к краю обрыва, как раз туда, где сидит старик Боб. Ему восемнадцать лет, Ты увидишь его обветшалую соломенную шляпу и колечки дыма из трубки, и табак, который начал расти вокруг. Только смотрит Боб уже не в пропасть, а куда-то вдаль. И много чего видит.
  

. . .

  
   А еще есть Серж. Он очень любит читать чужие мемуары и принимать ванну с синей солью.
   Серж часто приходит в гости к Бобу, хотя того дома уже сто лет не было. Зато он кормит стариковскую кошку. Мохнатая зверушка иногда по-своему, по-кошачьи жалуется Сержу, что ей скучно и одиноко. Тогда любитель мемуаров садит серую к себе на плечо, и вместе они отправляются к Бобу.
   Старик им всегда рад. Они втроем сидят рядом, шутят, смеются, курят (даже кошка), делятся своими мыслями, молчат. А красное солнце все ползет и ползет у горизонта у горизонта. И когда оно медленно пытается спрятаться, Боб, кусая стебель колоска и машинально срывая листья табака, рассказывает кошке и Сержу о том, что он увидел там, вдали. Ведь кто же, как не Боб, увидит все и расскажет?
  

. . .

  
   Однажды на поле случился ураган. Как раз тогда внезапно наступила ночь, и никто не заметил на черном небе туч. Поднялся ужасный ветер, такой удушающий, пыльный. Он никому не понравился, потому что не был ветром свободы. Потом с неба обрушился дождь. По пути смешиваясь с несомой ветром пылью, дождь падал на землю каплями грязи. Это тоже не понравилось людям. И полю.
   Серж взял теплый плед и пошел в дом к Бобу, чтобы забрать кошку и составить компанию старику. Но оказалось, что Серая уже сбежала, и Серж обнаружил ее на руках Боба на краю обрыва. Услышав его шаги, они оба обернулись и поглядели на него счастливыми глазами. Серж сел рядом с ними и накрыл всех пледом. Из небольшого оконца троица некоторое время наблюдала за грязными каплями, которые почему-то становились чистыми над пропастью и радостно падали вниз.
   А потом Боб, кошка и Серж уснули.
  
  
   Лиз проснулась на чердаке своего дома (она всегда жила исключительно на чердаке) оттого, что услышала плач с поля. Она выбежала и побрела в самую гущу стеблей. Колосьям было очень плохо от грязи дождя, но Лиз ничем не могла им помочь. И тоже плакала. Всю ночь она провела в поле. Свернувшись калачиком, лежала на земле и слушала. Колосья были рады ей, и даже немного успокоились. Лиз простудилась.
   А наутро, когда желтое солнце ползло по горизонту, она собрала в горсть несколько уставших от жизни зерен и закопала в землю. Всю горстку, всех вместе. Другим понравилась эта идея, они тоже устали и желали, чтобы им дали отдохнуть в земле. Но Лиз сказала - не все сразу. Иначе, когда новые ростки начнут вылезать, они не увидят ни одного колоса и не будут знать, как им расти и кем быть. И появится на поле нечто нечленораздельное, нелепое и непонимающее, что оно и зачем. И будет мучиться. А Лиз очень переживала, когда рядом кто-то страдал.
   Поэтому Лиз иногда приходит в поле и, пока никто не видит (по крайней мере, она так думает), закапывает горстку зерен. Всегда находятся уставшие. Соседи все-таки замечают эти выходки, но никто не удивляется (хотя и покачивают головами для вида). Все знают, что Лиз - классная челка, но немного сумасшедшая. Ей двадцать восемь лет. А волосы у нее рыжие и до лопаток.

. . .

  
   У каждого в окрестностях есть свои тайны. А может, каждый сам по себе чудо.
   Солнце ползает исключительно у горизонта, и чаще всего бывает красным. Иногда день, иногда утро; желтый круг, синее небо. Красный круг, багряное небо, розовые облака. Медный круг, янтарное небо, золотое поле. Серое небо, хмурый круг.
   Иногда ночь. И уж совсем редко - весна, осень, лето, зима...
   У кошки тоже своя тайна. Лунными ночами (что случается далеко не часто) она превращается в женщину.
   О том никто не знает, кроме нее и Боба. Боб ее ждет, она уходит из дома и то бежит, то крадется бесшумными кошачьими шагами к нему. Серую всегда выдает шуршание колосьев в нескольких метрах от края обрыва, но она не сдается и не оставляет попыток добраться незамеченной. Боба это очень забавляет.
   Серая мерзнет по ночам без привычной шерстки и прижимается к Бобу, который ее согревает. Они сидят в обнимку, глядят на луну и вдаль. И тогда Кошка видит то, что вообще-то замечает только Боб. Иногда они поют, иногда им обоим больно, а иногда они счастливы. Хочется смеяться просто так. Или заснуть. А еще в такие ночи они много всего-всего делают, и ничто не в силах испортить это время.
   И у Боба есть тайна. Все думают, что он пустил корни на краю пропасти. А вот кошка знает, что это не совсем так. Она рассказала обо всем Сержу и боялась, что Боб на нее за это обидится. Но он не обиделся.
   Еще реже, чем по ночам светит луна, Боб и Серая бегают вдвоем по полю. И не только бегают. А однажды подглядели, как Лиз закапывает зерна.
   Ближе к утру они лежат на теплой земле, Боб все так же кусает стебелек колоса и вместе с Серой глядит в темноту. Почему-то, когда они лежат, то никогда не видят луны - только звезды. Зато они знают, что звезды не неподвижны, а иногда тайком крадутся по небу (и, наверное, как Лиз думают, что их никто не видит).
   На краю поля растет большой зеленый кактус. Он знает о Бобе и Серой то, чего не ведают они сами. Например, то, что если бы Боб захотел, Серая навсегда могла бы остаться женщиной и превращалась в кошку только по своей собственной прихоти. И что он может пройти по воздуху над ущельем (или спуститься в него) и добраться до тех заветных далей, что предстают пред ним как сны наяву. Пропасть давным-давно принадлежит Бобу, и он может делать с ней все, что в голову взбредет. А кошка может уйти на Север и в горы, к эльфам и троллям. Но они оба в это не веруют. "Такие смешные", - похрюкивает про себя кактус.

. . .

   В деревянном доме на краю поля, там, где начинаются холмы и течет ручей, живет Макс. Он, как и Кошка, всегда хотел попасть на Север и в горы. Он говорит, что только его внешний облик живет в долине Крайнего Солнца, а мысли и душа - на севере, среди снегов и вечного холода. Соседи искренне желают ему когда-нибудь туда добраться, поскольку чувствуют, как и сам Макс, что он здесь неместный. Но не чужой, ибо эта самая неместность (это слово кактуса) и делает его неотъемлемой частью Поля, быть может, даже более неотъемлемой, чем Боб, Серж, Серая, Лиз и другие.
   Макс упорно собирает мотоцикл. По его убеждению, это единственный существующий для него способ достичь заветных гор. Серая часто приходит к нему в сарай, садится в углу и наблюдает за работой. Взгляд ее иногда становится скептическим, но тем не менее, кошка не мешает. У нее свои мысли по поводу того, как попасть на север.
   Макс знает, что она, в некотором роде, разделяет его мечту и по простоте душевной думает взять ее собой, когда закончит собирать мотоцикл.
   Им не по пути, и Серая это чувствует, однако же, как и соседи, искренне желает Максу достичь цели.
   Перед сном он пилит дрова, а кошка все сидит и наблюдает, изредка сдувая опилки с усов.
  

. . .

   Если долго-долго идти от дома Макса на запад, то обязательно упрешься в электростанцию. Она жужжит.
   Это довольно-таки таинственное место, так как никто не знает, кто ее построил - никто не сознается. И в архивах о ней ничего не упоминается. Наверное, она является частью какого-то другого поля, и туда редко заглядывают. Во-первых, она далеко, во-вторых, из-за ежедневной суеты часто просто нет времени, чтобы жить - какие уж там походы. Да и боязно. Жужжит она странно.
   Когда Серж, Гоша и Гена сидели на кухне у Лиз (на чердаке, естественно), то решили как-нибудь заглянуть на электростанцию. Удобнее всего это было сделать в пятницу, на том и порешили. Договорились встретиться у дуба, что растет недалеко от дороги за полем.
   А Гоша в пятницу взял и поспорил с Алексом, что съест за час десять банок шпрот. Он любил спорить ради развлечения и почти никогда не проигрывал. Вообщем, никуда он не пошел. Да и проиграл в этот раз, так как последняя банка так и осталась недоеденной. Позже он очень сокрушался по поводу того, как все глупо получилось.
   Серж, Лиз и Гена долго ждали его под дубом. Очень-очень долго. А потом пошли втроем на электростанцию слушать, как гудят провода, но ничего толком не услышали, потому что всем было грустно. Лиз понуро болтала ногами, сидя на металлической перекладине и думала о Гоше. А Гена думал о Лиз. А Сержу просто было неуютно, наверное, он читал их мысли. Когда начало смеркаться, поняли, что не судьба им сегодня проникнуться атмосферой этого таинственного уголка вселенной и пошли обратно, ни слова не говоря.
   У порога дома Лиз их поджидал с виноватым видом Гоша. Он все еще был какой-то зеленый, но этот слегка нездоровый вид никоим образом не мог испортить Гошино обаяние, и из-за его улыбки и сияющих глаз (в которых, между прочим, не было ни грамма раскаяния - одно лишь самоуверенное обаяние) троице пришлось его простить.
   В тот вечер они пили красное вино на кухне у Лиз. Вообще-то, они пытались заварить чай, но Гоша сломал чайник.
  

. . .

   Оказалось, что в окрестностях поля нельзя достать новый чайник, и посему Лиз целую неделю по утрам и вечерам ходила в гости к Гоше, так как не представляла своей жизни без кофе. Все-таки нашелся кто-то, кто откопал у себя в закромах лишний чайник и подарил Лиз. Кто это был - неизвестно (он просто оставил свой подарок на крыльце). Гоша в тайне искренне желал, чтобы у этого чела отсохли руки. Видимо, чайник он сломал с умыслом.

. . .

  
   По соседству с Лиз живет седой лысоватый старик Юлиан. Он часто говорит про коммунизм.
  

. . .

   Одной прекрасной ночью Лиз и Гоша пришли к консенсусу и почти перестали пить чай (времени не было).
  

. . .

  
  
   Макс, помимо всего прочего, выделяется еще и тем, что его совсем не интересует трактор.
   За мечту о горах соседи прозвали его Троллем. Сам Макс узнал об этом имени от Юлиана, который очень любит разносить последние новости. Собственно, в тот раз старик заходил понаблюдать за процессом работы. Ему повезло, он действительно застал хозяина в сарае - в последние дни у Макса на мотоцикл почти не оставалось времени.
   Надо сказать, прозвище привело Макса в восторг. Правда, Юлиан этого и не заподозрил, поскольку умел видеть только свои чувства и мысли, а уж разглядеть происходящее внутри Тролля ему не удалось бы ни за какие коврижки.
   Зато эту радость в полной мере лицезрела Серая, прокравшаяся как обычно ведомыми только ей ходами в дом к Максу. Она давным-давно называла его про себя Троллем и даже чуть гордилась своей выдумкой. Жаль, сказать о ней не могла. Все собиралась как-нибудь выкроить время в одну из лунных ночей выбраться к дому у холмов и может быть даже открыть свою Тайну...
   "Ан нет, нашлись же зломудрые люди", - скрипела зубами кошка, дуя в усы. Она сидела на балке под крышей сарая, свесив хвост над Максом, но он почти не глядел в ее сторону. Был занят своими мыслями, праздно шатался по помещению с отстраненной улыбкой. Юлиан, когда уж совсем собрался уходить (а было это часа два назад), бросил невзначай, что, мол, прозвище это какая-то деваха придумала. "А для чего?" - терзался вопросом Макс.
   Вскоре кошке это надоело. Обида стояла комом в горле. Дернув хвостом, она нервно выскочила из сарая и побежала через поле.
   Ей казалось, что идти некуда. К Бобу? К Бобу не хотелось из-за угрызений совести, да и не ждал он ее в тот день. И все-таки пошла.
   А он не захотел с ней разговаривать, потому что синяя муха, которая часто сидит на кактусе, нажужжала ему о том, что Серая собиралась навестить Макса в лунную ночь.
   Кошке стало совсем плохо. Она вернулась домой, забралась в подвал и впала в кому.
  

. . .

  
   Это еще не все про электростанцию.
   Жили-были в долине Крайнего Солнца два брата - Ромул и Симон. Они мало общались друг с другом, и все равно были похожи. Гены.
   Ромул с детства почти ни с кем не разговаривал, а если случалась лунная ночь, то он брал своего пса Дабла-Фабла и уходил в холмы. Пес и холмы были его друзьями.
   А еще одним другом его была луна. У них совсем не было тайн друг от друга. Ромул садился на вершину холма, гладил пса по загривку, слушал, как шуршит ветер в кронах деревьев за спиной, глядел на луну и все-все рассказывал ей о своей жизни. А однажды она поведала ему о прошлом. Она все видела.
   Пред Ромулом представали картины охоты динозавров, племена древних Рас, очертания невиданных материков и созвездий, эльфы и люди, битвы и мирная жизнь, природные катастрофы и еще не исследованные учеными мужами букашки, ползущие по своим делам по стеблям растений. Тайны ушедших времен, над которыми все бьется и бьется тщетно человек.
   Ромул любил луну.
   А Симон любил повседневную жизнь. Ну, по крайней мере, так всем казалось.
   Ромул вырос, уехал из долины, стал космонавтом и полетел на Луну. На милую луну, каждую черточку которой он знал лучше, чем линии на своих ладонях. Даже горстку грунта с поверхности с собой обратно на Землю привез.
   Симон уехал и поселился где-то в окрестностях соседнего поля. Никто не знал, что там с ним стало.
   И вот они оба вернулись по прошествии многих зим. Гены.
   Среди ночи что-то разбудило Ромула. Когда он проснулся, то долго не мог сообразить, что послужило причиной его пробуждения. Он выглянул в окно и снова почувствовал себя ребенком. По привычке вышел на крыльцо, свистнул... и вспомнил, что Дабла-Фабла давно уже нет в живых и никто больше не будет сопровождать его на пути к холмам, не будет забегать вперед, прячась в колосьях и внезапно выскакивая с радостным лаем...
   Ромул пошел один. Приблизившись к заветному месту, заметил, что кто-то значительно проредил лес на холмах. В оцепенении забрался на вершину. Не хватало воздуха. И неоткуда было взять решимости поднять глаза к небу. Долго оттягивал этот момент. И посмотрел.
   Луны не было. Точнее, она была, но какая-то мертвая. И вообще отвернулась от Ромула, давая понять, что более не существует для него.
   "Вот и все", - подумал он, и ветер не шелохнул ни одного листа за спиной.
   А Симон утром, во время желтого солнца и синего неба встретил Гену, Гошу, Сержа и Лиз и рассказал, что работает теперь на электростанции. Еще не зло посмеялся над местными слухами о ней. Электростанция как электростанция. Для электричества.
   "Вот и все", - подумали они и больше не ходили в те края.
   Люди, не убивайте Тайну!
  

. . .

  
   Десять лет назад у Гоши, Гены и Алекса была своя группа. Они репетировали в подвале дома Алекса.
   А еще Гоша любил шляться по полю и около домов во время красного солнца, играл на гитаре и постоянно пытался покончить жизнь самоубийством.
  

. . .

  
   У Лиз есть крыса. Ее зовут Мышь.
  

. . .

   Лиз и Гоша лежали в объятиях друг друга. Гоша сказал - хорошо бы эта ночь никогда не кончалась. А Лиз сказала, что лучше не так. Хорошо бы целую жизнь можно было заключить в одну эту короткую ночь. Иначе, если она будет долго-долго тянуться, то превратится в нечто обыденное и протухнет.

. . .

  
   Серая большую часть жизни была кошкой и гуляла, где вздумается, сама по себе. Ей доставляет удовольствие шарахаться между домами, встречая случайных прохожих и тем самым выбирая развлечения, когда хочется сбежать от болотной меланхолии. Ей всегда везет со случайными событиями, которые вносят разнообразие в жизнь или ломают оную.
   Забрела к Сержу. Он как раз в это время спал в ванной. Серая вежливо поскреблась в дверь, чтобы ее пустили. Серж проснулся, пробубнил что-то невнятное и вылезать из воды, чтобы открыть дверь ванной, не стал. Хотя общество Кошки ему очень нравилось, всегда-всегда.
   "Странно", - подумала Серая, сидя у порога и косясь на дверь в ожидании, не одумается ли Серж. Не одумался.
   Дунув в усы и пожав, как умела, плечами, кошка стала спускаться по лестнице. Уходить она не собиралась - еще чего! А вот поискать чего-нибудь интересное (в доме Сержа это не проблема) было бы неплохо.
   В холле на первом этаже, на столе у окна, из которого лился мягкий желтый свет, были свалены в кучу книги, в основном, конечно же, мемуары. Серая принялась рыться среди них, разыскивая что-нибудь подходящее ее настроению, как вдруг с порывом ветра в окно влетел листок бумаги. Край с одной стороны ободран - листок явно вырван откуда-то, а вот с другой стороны бумага почему-то была опалена огнем.
   Сначала кошке это показалось просто любопытным, но чем дольше она глядела на листок, тем большее оцепенение ее охватывало. Она поняла, что теперь не может не прочитать его, даже если очень захочет. На одеревенелых лапах Серая подошла поближе и стала читать:
   "...Дети забавлялись.
   Ветер гудел среди железных балок и труб на высоте седьмого этажа мертвого недостроенного дома на окраине города У. Страх приковал ребенка к металлическим костям огромного зверя-здания. Где-то, двумя этажами ниже, скраю виднелись спасительные настилы будущих потолков, плотные стены. Там же, где лежал Л., было только холодное железо и темная Пропасть внизу. Когда-нибудь в этом доме поселятся люди, много-много людей, одиноких и не очень. У них, возможно, будут семьи, а может, и нет. А на том самом месте появится уютная квартира, маленькая комната и широкая двуспальная кровать, лежа в которой после любовных утех никто и не задумается о крепких стенах и перекрытиях, ограждающих от гибельного полета с высоты. И так же, как через год-два там может зародиться жизнь, она в одно мгновение может прерваться для судорожно вцепившегося в балки ребенка.
   Дети забавлялись, ползая где-то по нижним этажам, хвастаясь друг перед другом, но все же не забирались выше. Один из них уже узнал цену жизни. Он не слышал ни голосов остальных, ни шума города, ни воя ветра - Л. хотел жить, но как зачарованный все смотрел и смотрел вниз, во тьму, куда не проникал скудный свет луны, и не мог сдвинуться с места.
   Нельзя так долго глядеть смерти в глаза.
   Дети забавлялись, а один из них был проклят".
  
   Кошка сидела со стеклянным взглядом и раскачивалась на столе из стороны в сторону, пока не грохнулась на пол. Этот обрывок чьей-то жизни был таким чужим, далеким, словно ужас, запертый в деревянном ящике на другой планете. Но в том ящике есть окно, и сквозь все дальние дали Серая нашла его и заглянула внутрь...
   Обрывок чужой жизни ее совсем не касался, и все же она почему-то почувствовала себя безмерно одинокой. Вспомнила Боба, и захотелось кричать. Вспомнила себя, и захотелось умереть.
   Тоска и ужас в ящике принадлежали не неизвестному Л., а тому (той), на чьем пути он однажды встретится и исчезнет бесследно, оставив вместо себя ядовитое отчаяние и воспоминания, как яркий бисер в болоте, медленно идущий ко дну.
   Кошка лежала, подергивая лапками, думала, откуда прилетел этот листок. А главное, не могла понять, что с ней происходит. Так плохо, а никто и не заметит.
   НЕ ПОНЯТНО.
   Пришла в себя, запрыгнула обратно на стол и вмиг изодрала бумагу. А потом нашла чернильницу и написала на чистом листе:
   "Умирала кошка. Никто того не видел, никому не было до нее дела. Вокруг кипела битва. Эльфы, орки, люди, хоббиты, прочие. Те, что побольше да посильнее, рвались к победам и славе; те, кто поменьше, спасали свою шкуру.
   Умирала кошка. Никто того не видел, никому не было до нее дела. Раньше она жила у пахаря, и все было прекрасно. Но сильные мира сего оторвали его от плуга и бросили в битву. Он сошел с ума и сбежал, а кошка последовала за ним на сечу, но не сбежала, потому что ее ранили.
   Умирала кошка. Никто того не видел, никому не было до нее дела. "Помогите!", - кричала она. Кошка не была никому врагом на той битве, ее смерть была никому не нужна, как и жизнь. "Помогите...", - шептала она. Никто не слышал...
   Молча умирала кошка. Вдруг маленький тролль заметил лежащий в грязи некогда пушистый комок, чуть живой, и приласкал кошку, хотел защитить. Но его убили. И тогда кошка умерла рядом с ним.
   Умерла кошка. Никто того не видел, никому не было до нее дела. Пришел на поле трупов некромант и подобрал мертвую кошку, сделал из нее огромного зомби, от которого житья не стало ни эльфам, ни людям, ни оркам, ни хоббитам - никому. Они заметили кошку. Много жизней она унесла. Она не мстила им, хотя бы потому что для мести нужна душа, хоть та самая, маленькая, кошачья, потерявшаяся, которой никто не помог и которую забрал некромант.
   Правда, иногда кошка-зомби вспоминала маленького тролля (а может быть, и пахаря) и не убивала. А некромант не понимал, почему".
  
   Сходила на кухню, вылакала чашечку кофе, покурила и подумала, как же все тупо. Вернулась в холл, хотела сжечь свою ересь, но ветер вырвал листок и унес куда-то.
   Когда Серж все-таки соизволил завершить свои банные процедуры и спустился вниз, кошка сидела на подоконнике, как ни в чем ни бывало греясь на солнце и щурясь от света. Они вместе пошли к этнологу, потому что любили ходить к этнологу.

. . .

  
   В чем - в чем, а недостатка в пылесосах у жителей поля Крайнего солнца нет. Потому что там обитает Йыс-продавец пылесосов.
   У него дома живет кошка Уся и кот, который считает себя собакой.
   Йыс подарил Бобу пылесос, так как искренне полагал, что тому эта вещь жизненно необходима. А самому Йысу когда-то давно кочующее племя ылов (что в переводе с их языка означает "свой человек") оставило пару тамтамов. Просто они увидели в нем родственную душу и звали не иначе, как Йыс-ыл, хранитель тамтамов.
   В свободное от игры на народных инструментах и продажи пылесосов время Йыс покупает триста граммов сыра и носится с ором по полю.
   ...Просто на самом деле никто не понимает тонкости души ылов.

. . .

  
   Гоша переселился к Лиз. Жили душа в душу и поссорились. Лиз выгнала его с чердака, а он, как нормальный человек, остался жить в ее доме на первом этаже. Они долго не разговаривали, хотя давным-давно простили друг друга, но и не могли сделать первого шага к примирению. Гордые.
   И вот Гоше начали сниться странные сны. Вернее, это был один странный сон, но продолжавшийся из ночи в ночь.
   "Руки дрожали, игла никак не могла попасть в вену. Глубокий вдох. Да, есть контакт.
   На ощупь нашел выключатель, колебался пару мгновений, зажег свет. Давно его не видел. С непривычки отшвырнуло в угол с тряпьем и какими-то коробками. Наркотик начал действовать.
   С ревом выпрыгнул из убежища, схватил светильник, на ходу выдернув шнур из розетки, и попытался выкинуть в маленькое оконце под потолком. Стеклянный абажур разбился вдребезги об угол стены. Яростно впился зубами в обмотку провода, не догрыз и снова швырнул вверх. На этот раз получилось. Звон стекла и - холод. Снег. Ветер. Зарылся в тряпки. Почувствовал горячую соленую влагу на щеках. Слезы. Невозможно. Слезы некроманта ".
  
  
   "Проснулся среди ночи. Пальцы ног потеряли чувствительность от мороза. За время сна снег успел покрыть почти весь пол подвальной комнаты; на тряпках, что служили каким никаким, а укрытием, и волосах образовался иней. Вся одежда была мокрой от пота и тоже постепенно застывала, превращаясь в плохо гнущуюся корку.
   Попытался приподняться. Тут же подступила тошнота и головокружение. Кажется, уже четвертый (или пятый?) день ничего не ел. Только наркотик и запас Силы в Камне. Впрочем, к последнему с того самого раза не притрагивался.
   От воспоминаний все-таки вывернуло. Сначала девять кошек. Вроде бы, все как обычно, но уже тогда внутри что-то сломалось. Девять. Одна под ножом и щипцами, восемь на привязи, порываются сбежать, орут. Обезумевший взгляд черной мохнатой твари в руках...Умоляющий. Все они жалости жаждут. Проклятье! А рядом - Камень Силы. И вот уже семь кошек на привязи. Шесть. Пять...
   Снова стошнило. Попытался ползти на негнущихся ногах. Руки не слушаются, пальцы одеревенели. Через некоторое время пришло осознание того, зачем и куда нужно двигаться. Дьявол, куда угодно, лишь бы подальше от этого логова! Куда угодно...
   ...А потом где-то в подвальных коридорах послышался детский смех. Безболезненно проникнув в сознание, он, мгновение спустя, отразился где-то там внутри, в глубине, глухим набатом. Тяжелый пульсирующий звук вытолкнул из комнаты и потащил по коридору, к источнику смеха, к ребенку.
   В паре шагов от поворота стояло пыльное зеркало. Все окружающее долетало откуда-то издалека, с опозданием в доли секунды - как будто ничего уже нельзя было изменить. Увидел обросшего звероподобного уженечеловека, когда зеркало осталось позади, а впереди замер перепуганный человеческий детеныш...Девчонка.
   ...Она все падала на одно колено. Взгляд замирал то на грязно-коричнево-красном ноже, то на изуродованных трупах животных под ногами. Оба зрелища одновременно заставляли бежать и лишали сил. Кричать она уже не могла - как охрипшая кошка.
   Спас ее. От Камня Силы. Нет, это обман - от самого себя. Подтолкнул ее к выходу, целую и невредимую физически. Глядел, как она бежала, запинаясь и падая. Миг, вспышка в сознании - схватил шипящий от негодования и ненависти камень и, наперекор ему, направил силу ей вслед. Девчонка еще пробежала несколько метров, затем остановилась, озираясь на стены. Затем медленно пошла вперед. Никаких следов в памяти ни о подвальной комнате, ни о ноже и мертвых животных, ни о некроманте у нее не осталось. Жизнь, нормальная человеческая жизнь ее вернулась на круги своя".
  
  
  
   "Жужжала электрическая бритва, а из зеркала выглядывало довольно-таки симпатичное лицо молодого мужчины с голубыми глазами и длинными светло-русыми только что вымытыми волосами. Банная идиллия.
   Прошло несколько месяцев с тех пор, как некий человек последний раз спускался в подвал, чтобы забрать турмалин. Опасная штука, надо сказать.
   А все-таки, ничего не изменилось".
  
   Георгия разбудил свист чайника. Он спал на кухне, потому что там тепло и уютно. Странное дело: он увидел Лиз, безмятежно заваривающую кофе не на чердаке своего дома. Она улыбнулась ему, но все равно ничего не сказала. И тогда Гоша выложил ей все о своих снах. Когда он начал рассказ, Лиз решила, что это и есть его первый шаг ( хотя Гоша в тот момент и не думал ни о чем, кроме своих снов) и довольно фыркнула. То, что она сама спустилась с чердака на кухню, не считалось.
   Но, послушав с минуту Гошу, так же как и он, позабыла о ссоре и примирении, а когда он завершил сумбурную речь - выдохся, видимо, - торжественно заявила, что тоже видела этот сон. И не только его. Собственно, это и послужило причиной ее переселения наверх. Гоша удивился, т.к. подобные сновидения его очень заинтересовали, разбудив природное любопытство.
   - Вот-вот, мне тоже сначала стало жутко интересно.
   Продолжать Лиз не стала, и Гоша так и не дождался (в очередной раз) разгадки тайны ее переселения. Понял только, что на чердаке подобные сны не посещают. И твердо решил всегда спать на первом этаже дома Лиз.
   Вечером они обо всем рассказали Сержу, а он показал им дневник некроманта. Того самого, из сна. История умалчивает о том, как данный документ попал в руки любителя мемуаров (быть может, у него так много рукописей, что они сами по себе стали появляться изниоткуда). Да и реальность чернокнижника сомнительна...
   А начинался дневник так:
   "Что было:
   Жил-был юноша, который в один прекрасный день решил, что все потерял, а от суицида его сберегло осознание того, что есть на свете некромантия.
   Был он озлоблен и бездушен, и посему все давалось ему в этой премудрой науке легко. На первых парах.
   А потом он понял, что не способен быть некромантом, однако же таковым уже являлся. А еще, что тогда, давно-давно, ему все же было, что терять. Возможно, и сейчас есть, да только я того не ощущаю.
   Что есть:
   Сижу, пишу дневник. Пути человека неисповедимы. Что создал, тем и жить. Я должен был убить человека. Себенеподобного. Не смог. Результат - не знаю теперь, как вскрыт Камень. Дьявол, все труды напрасно.
   Одно время думал, что я маньяк. Банальный маньяк. Сумасшедший. Но нет - Сила. Что я приобрел такой дорогой ценой?
   Что будет:
   Создам гримуар. Буду учиться дальше. Вырвусь отсюда".
   /Выдранные страницы/
   Дальше были описания обрядов и много чего еще интересного и порой жуткого. А заканчивалось все очень странно:
   "...И только лишь попытки вызвать какую-либо сущность остаются тщетны. Все ли я делаю правильно? Не знаю, но остальные мои значительные успехи говорят об этом. Все глухо. Я не ведаю, существует ли некромантия на самом деле ( иллюзия?). Не ведаю, что творю. Я один в мире человеков. И еще более одинок в своем собственном".
   /Сожженные страницы/
   "Туата-де-Данан, сиды, упыри, фомориане, духи убиенных лично мной, кто-нибудь!!! Где, я спрашиваю вас всех, где?!
   ...Не дайте мне сойти с ума..."
  
   После чего шел ряд пустых мест на страницах, перемежавшихся с краткими репликами некроманта. Будто он разговаривал с кем-то...
   Гоша и Лиз лежали на чердаке. Плотные занавески были задернуты, чтоб создать ощущение ночи (в миру светило красное солнце). Лежали и думали, что случилось с хозяином дневника.
   "...А потом стали появляться надписи на страницах. Чужие. Их мог видеть только некромант", - сказал Гоша.
   -Как его звали?
   -Ну, не знаю. Может, Василий? Нет, не похоже...
   -Угу, тогда Вова.
   Гоша провел рукой по подбородку, мельком подумав о том, что пора бы побриться.
   -Вова так Вова...
   Лиз мечтательно посмотрела в потолок и продолжила:
   -Они (надписи) звали его с собой, и он пошел. Исчез, оставив свою женщину...
   -У него была женщина?
   -Конечно, и очень его любила. То есть, просто ЛЮБИЛА. Так вот, исчез, оставив свою женщину в мире человеков. Она очень на него за это обиделась.
   -А он любил ее?
   -А сам как думаешь?!
   Настала очередь Гоши поглядеть в потолок.
   -Любил. Больше жизни. Только вот эта самая жизнь мешала любить. А женщина этого не понимала.
   -Понимала, понимала! А дальше?
   -Когда он явился ей однажды в зеркале, она не знала, радоваться ей или плакать. Владимир позвал ее с собой...
   -Но она не пошла, - перебила Лиз.
   -Почему?
   -Потому что она сама стала некроманткой, создала Темные Крылья и улетела, - ответила Лиз и отвернулась от Гоши. Видимо, вместе с той незнакомкой обиделась на некроманта. Гоша в другой раз не удержался бы от ухмылки, но не тогда. Он сказал, решительно разворачивая любимую к себе:
   -Некромант и его женщина все-таки встретились там, вдали, во Тьме, и зажили счастливо.
   ...И поцеловал Лиз.
  
   Засыпая, он думал о том, что так и не спустился вниз досматривать сон - слишком сильно скучал без объятий Лиз. Если честно, ему уже не так хотелось видеть продолжение - вполне устраивало то, что придумали они сами.
   А Лиз думала, где могли встретиться после своего исчезновения некромант и его женщина, могли ли там жить душа в душу и повеситься на одном проводе.

. . .

  
  
   p.s. Лиз живет в очень странном доме.

. . .

  
   К Серой иногда приходят коты. Некоторые из них даже умеют играть на гитаре. Глупые, они же не знают ее тайны. И соседи часто заглядывают поболтать, даже Макс. А вот Боб никогда не приходит к Кошке сам, и Серая временами думает, что не нужна ему. Боб в ответ на это сокрушается, мол, очень нужна, пришел бы - да корни мешают. Тоже глупый, видать забыл, что на краю пропасти его никто не держит.
   Кошку все это очень огорчает, но что тут поделать знает только Кактус. Серая часто обижается на Боба, но всегда прощает, потому что любит.
   Однажды, когда за окном бушевал ливень, а Кошка сидела в тепле и уюте у очага, она в очередной раз подумала, что же делать, ее человеку, наверное, плохо там в такую погоду. И связала шарф. Теплый, мягкий, не колючий - и длинный-длинный, в пору вешаться. Подарила Бобу. С тех пор он тот шарф не снимает, а посему Серая незримо всегда с ним. Боба греет шарф, а Серую - мысль о том, что он о ней вспоминает.
  

. . .

  
   У Сержа весь лоб в шишках.
   Когда-то давно Серая придумала сказку про Сержа, а он взял и прочитал ее. И задумался. Он вообще был от природы философ и любил размышлять, но в тот раз все обернулось для него плачевно.
   Он сидел в своем доме и курил, качаясь на стуле, два дня к ряду, как вдруг в комнату из приоткрытого окна ворвалась орда мыслей. Это были не обычные мысли, столь любимые Сержем, а Мысли-Пытатели. Привязали его к стулу и давай мучить. Серж старался дотянуться до телефона, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но вопящая орда покусала и пожгла окурками его руки. Натешившись вдоволь, инквизиторы разбрелись по дому, оценивающе осматривая и нагло лапая все вокруг. Серж был настолько измотан и подавлен, что ему было все безразлично. Когда Главная Мысль нашла любовно склеенный картонный замок и, с торжеством растоптав его, небрежно приказала Сержу построить новый, пленник лишь угрюмо кивнул.
   Мысли оставили человека. С пустым взглядом он стал бродить по комнате, ни одна из ранее любимых вещей не радовала его, равно как ничто не могло и расстроить. Забрался на второй этаж, нашел обломки замка и меланхолично выкинул их в окно. Позже он не раз жалел о разрушении той первой, казалось, неприступной картонной крепости, но изменить ничего уже было нельзя, да и не хотелось.
   Серж начал воздвигать новое строение, уже не только из картона, мало похожее на прежнее. Со временем это занятие вдохнуло в него силы, и он вновь стал старым добрым Сержем, который любит читать чужие мемуары, принимать ванну с синей солью и ходит к этнологу.
   Но Мысли-Пытатели вернулись. На этот раз Серж долго убегал от них по дому, но они его догнали и снова мучили. Разрушили, как и прежде, хоть и не до основания, замок. Ушли, но оставили несколько мелких мыслей-мучителей на его плече и грабли у входа в дом. Когда Серж оправился и смог выйти за дверь, он наступил на те грабли - и так появилась на лбу первая шишка. Он хотел убрать с пути этот никчемный садовый инструмент, но мысли злобно зашипели и заставили наступить на грабли еще раз. И еще. И еще, пока Сержу даже не начало нравиться это занятие. Те грабли так и стоят у входа в его дом. Как-то раз к нему в гости заглянула Лиз и, увидев лоб Сержа, хотела ликвидировать вредоносный садовый инструмент, но одержимый мыслями Серж накричал на нее (потому что знал, что у Лиз дома стоит прочный большой каменный замок) и вернул грабли на место. С тех пор их никто не трогает. Серж говорит, что они помогают ему строить замки.
   Пытатели хотят сделать из Сержа зомби и заставить его распространять по Полю чужеродные мысли. Но у них ничего не получится. Серж давным-давно составил чертеж своего замка - большого и красивого, и каждое новое маленькое картонное строение - прочный кирпичик в нем. Вот потому-то Кошка и не пытается ни спрятать грабли, ни разогнать Мысли. Серж сильнее их всех, только не знает об этом - как и каждый в поле не ведает чего-то главного о себе, но это неведение и помогает жить дальше и не останавливаться.
  

. . .

  
   У Серой и Алвент появился вагон свободного времени, и они навестили Гену. Тот в последнее время много молчал. Они ему подарили газету. Он обрадовался. А потом они сидели-сидели, сидели-сидели, и Кошка превратилась в труп ("трупешник", как говорит Боб). Не в настоящий - она дурачилась. Алвент и Гена по этому случаю придумали новую игру "доведи труп до морга" и таскали кошку по всему дому (благо, пол не пыльный). Было весело всем, даже Серой, пока Алвент не наступила со всей дури ей на лапу, после чего "труп" с воплем ожил.
  

. . .

  
  
  
  

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

   Случилась зима. Все радовались, а Боб замерз /потому что у Лиз была открыта форточка/. Его обнаружили Серая и Серж (они шли от Алекса, где происходило многодневное бурное отмечание Нового снега, и собирались рассказать одну очень веселую историю про Йыса). Боб все так же сидел у края пропасти, окоченевший; волосы его покрывал иней, а глаза, лишь похожие ранее на лед, превратились в лед самый что ни на есть настоящий. И только сердце его чуть-чуть постукивало, замирая и почти останавливаясь. Серая застыла на месте с расширенными глазами. Ее успело занести снегом по дороге, и теперь они оба выглядели как вылепленные кем-то ледяные фигуры. Только одна была на удивление живая (на мордочке Кошки еще оставались следы недавнего веселья праздника жизни), а другая - мертвая...
   "Еще жив... Можно успеть...", - доносились до Серой бессмысленные слова Сержа, держащего Боба за руку и щупающего пульс. Мгновенно очнувшись, Кошка подошла к замерзшему человеку и заглянула ему в глаза... "Ведь ты хотел этого... Почему не позвал меня с собой?"
   Печальный прощальный взгляд синего вечного стекла. И вдруг - или это отблеск холодного солнца? - "Не хочу! Котенок мой, правда не хочу..."
   Но вьюга забирала его с собой.
   "Нет!", - кричала Кошка, метнувшись к нему на колени и пытаясь согреть своим мохнатым тельцем любимого человека. Из глаз ее покатились слезы. Боб уходил.
   В то же мгновение из снежного облака спрыгнул в сугроб Сказочник. Запахнув поплотнее длинный богатый плащ, он властной походкой подошел (как обычно, не оставляя следов) и собравшимся у края Пропасти. Подол его одеяния задевал еле пробивающиеся из-под выпавшего снега колоски, и те жалобно шуршали. Странник оценивающе пробежал взглядом по ледяной фигуре Боба, в глазах его вспыхнул жестокий, но верный приговор. Он обернулся к Кошке, и на его лице появилась дьявольская ухмылка. Приблизился, и Серая увидела, что перед ней вовсе не Сказочник... Но терять было нечего. Странник положил одну руку на плечо застывшей фигуре, другую протянул Кошке. Он предлагал сказку, и Серая согласилась.
   Странник небрежно тряхнул пальцами, и тут же метель заволокла все вокруг, а троица оказалась на спине могучего крылатого зверя.
   Во время полета Кошка впала в апатию и медленно засыпала. Происходящее все меньше и меньше интересовало ее. Сквозь слипающиеся веки она видела ощеренную пасть зверя, когда он оборачивался по сторонам, вылавливая кого-то в белом вихре, спину и развевающиеся черные волосы Странника, Боба...Серая моргнула - ей казалось, что он раздвоился: один Боб, какой-то чужой, весело схватился за клочья шерсти Зверя, сверкая безумными глазами, а другой лежал на широкой спине крылатого существа и продолжал умирать. Кошка хотела подползти к нему поближе, удержать, чтоб не свалился вниз, во власть холодных осколков, с бешеной скоростью проносившихся рядом, но не смогла пошевелиться. Сказочник натянул поводья, и Зверь сделал круг над полем, холмами, электростанцией, странным домом Лиз, над занесенным снегом трактором и полетел через Пропасть. Последнее, что увидела Серая, был край обрыва, на котором остался стоять Серж.
   Серая очнулась. Крылатого Зверя больше не было, и троица (Боб больше не двоился) упрямо брела куда-то в белую даль по сугробам. Безразличие к этому времени усилилось, и Серая никак не реагировала на то, что ее человек вроде как даже и ожил. Или умер совсем. Главное - больше не находился на краю.
   Кошка споткнулась, упала в мягкий снег кверху лапами и так и осталась лежать, вяло размышляя о том, как странно иногда звучит слово сугроб. Она созерцала что-то белое, инфантильно проплывавшее над ее головой и была благодарна этому чему-то за то, что оно оставило ее в покое.
   Она уснула, и ей приснились северные горы, где жили эльфы и тролли и не было Боба. Она вспомнила, что когда-то давно обещала ему показать остроухих из Высокого Народа, поскольку Кошка знала, что они есть, а Боб в них упорно не верил. И еще она думала, почему же раньше не догадывалась позвать его в свои мечты.
  
   Прошлое свое Серая представляла себе смутно - и ее это мало волновало. В голове крутилась только одна мысль: найти Боба и отправиться с ним к эльфам.
   Когда она выбралась из сугроба, кругом никого не было. Пусто-пусто. Лапы сами понесли ее куда-то по снежной пустыне, и с каждым шагом ее прежняя жизнь таяла, как снежинки на горячем носу.
   Еще несколько раз по дороге она проваливалась в глубокий снег, а однажды ей даже пришлось переплыть реку, которая обжигала холодом, но льдом почему-то покрыта не была. К тому времени, когда она добралась до Златогорья, имя Боба превратилось в непонятный набор звуков, все реже и реже всплывавший в памяти, и в конце концов было напрочь забыто.
   У границы Вечного Леса выбившуюся из сил, еле дышащую кошку с мозолями на лапах встретили Мишка Пыльный, Крольчиха Хыха и Йий-ши из племени Акута. Они напоили ее зеленым травяным настоем, от которого стало так хорошо, что летать хотелось.
   Так началась новая жизнь Серой. А где-то там, далеко-далеко позади дрожал от холода кактус и все знал. Знал, что эта самая новая жизнь Кошки изначально бессмысленна, так как она забыла, для чего пришла туда...Туда - это в Златогорье, а Златогорье - это страна теней, про жителей которой в Поле рассказывают много сказок.
  
   Кошка осталась кошкой. Она прижилась в Златогорье, в Вечном Лесу. Хомячки построили для нее шалаш, в котором она просыпалась каждое утро, приветствуемая ласковыми желтыми лучами восходящего солнца. Крылатые маленькие хоббиты приносили ей травы для чая, от которого хочется летать. Кошка думала, что если постоянно будет пить этот чай, то когда-нибудь станет такой же, как эти странные существа с волосатыми пятками и как они будет парить над кронами деревьев.
   Иногда мимо ее жилища пробегал рыцарь-разбойник Вальдемар, а по прошествии некоторого времени после этого по его следам крались Йий-ши и Ярос из племени Акута. Вальдемар им, видимо, очень досаждал, вот они и пытались его изловить.
   Мишка Пыльный был приземленный и пыльный, тоже пил чай, но никогда не летал, в отличие от своей подруги Крольчихи Хыхи. Хыха познакомила Кошку с Мышью-Пищалкой и Львом Соломоном. По вечерам они ходили смотреть на озерных килинов. Это совершенные существа, ради которых на озере расцветают прекрасные лилии и кувшинки. У Кошки вскоре появилась любимая килина, за которой она наблюдала чаще, чем за другими.
   В глуби леса стоял замок. В одной его части находился штаб овсянки, а в другой обитали симураны, которые поедали первую, а она хлюпала. Вальдемар, между прочим, пытался поднять бунт в стане овсянки - ведь, в самом деле, как можно мириться с такой жизнью, когда тебя постоянно едят?! А в планы племени Акута входило приручить больших крылатых собак-симуранов, потому-то они и не любили рыцаря-разбойника.
   Однажды Кошка гуляла сама по себе и встретила на поляне зайца. Он сказал, что его зовут Зайчик-Попсихайчик. Кошка уже была наслышана о нем от Мышки-Пищалки, которую длинноухий имел обыкновение заталкивать себе в рот и бегать так по лесу, выпучив глаза и пугая прохожих.
   Попсихайчик был наглым, ленивым и до безобразия обаятельным. ("Как Гоша...Какой Гоша?",- удивилась Кошка неизвестно откуда взявшейся мысли.) Он любил сидеть на пне (впрочем, как и все), но если в компании сусликов, лисиц или еще кого являлся на поляну, то никогда сам не подходил к пню, а ждал, когда другие выкорчуют приглянувшийся и поднесут к самым лапам.
   Кошка собственнолапно поила зайца травяным чаем из миски и слушала его песни. Вообще-то, он был хороший, этот Попсихайчик. Но жить не хотел, что очень огорчало Кошку, поскольку своей жизни она уже не представляла без него. Они любили друг друга и виделись каждый день.
   Когда они сидели на берегу озера и наблюдали за килинами (вернее, она за килинами, а он созерцал лилии и кувшинки), заяц спросил Кошку, что она будет делать, если он умрет. Мохнатая призадумалась - а действительно, что? Перед глазами пробежала вся жизнь в Златогорье. Чем она была заполнена? Зайцем, зайцем и еще раз зайцем. И если его не станет...
   - Тогда меня не станет тоже.
   Попсихайчик грустно шевельнул ушами и отвернулся. С того дня они стали видеться все реже. Кошка начала зеленеть от тоски, поскольку думала, что он ее больше не любит... Он сам постепенно отбирал себя у нее, освобождая жизнь для чего-то другого, но дыра так и оставалась дырой. Со временем Кошка привыкла.
   И случилось так, что он уехал куда-то по делам. Писать письма он может и умел, но, конечно же, ему лень было это делать. А через полгода Кошка узнала, что он умер.
   И теперь она не могла последовать за ним - ведь по сути, его у нее уже давно не было. Он жил в ней, впитался в кровь - и это все, что осталось. Он был Там, а она Здесь. Навсегда.
   Кошка с ревом металась по лесу, проклиная своего любимого, пока не наткнулась на ... Сказочника. Ухмылка вновь расползлась на его лице, только в этот раз была еще зловещей, чем прежде. И тогда Серая все поняла. Вспомнила Боба. Он, попав в Златогорье, превратился в зайца и, как и она, потерял память. И вот теперь ушел от нее навсегда. Потому что она не сделала чего-то очень важного как в его жизни, так равно и в своей.
   Не верила.
   "Не хочу... Котенок мой, правда не хочу!"
   Вспомнила северные горы - свою мечту! - поле, милое солнце, Алвент, Сержа, Маманта, Бланку, этнолога, Лиз и других. И - лунные ночи...
   Со звериным воплем накинулась на Сказочника и принялась его терзать когтями, крича в бешенстве, приказывая вернуть все обратно. Вдруг - все завертелось в безумном вихре. Перед глазами Кошки мелькали лица Крольчихи Хыхи, Льва Соломона, Мишки Пыльного, хоббитов и хомячков, Мышки-Пищалки и прекрасных килинов. Потом - лишь бесформенные силуэты, среди которых Серая с удивлением заметила Кактус и трактор. Прогремел далекий звук горна, затем послышался стук копыт и... рокот мотоцикла. Тотчас же мимо промчалась процессия: кони с развевающимися на ветру гривами несли на спинах эльфов и троллей; двигались они все, конечно же, на север и в горы. Среди них был Макс. Он обернулся и помахал Кошке. Она оказалась права: он был троллем. Он прокричал что-то вроде: "Наши народы ждут тебя, Серая, в любое время, когда бы ты ни пожелала покинуть Поле", - и исчез вместе с остальными. Вихрь закружил Кошку, но чья-то сильная рука поймала ее и прижала к груди. Серая подняла глаза и заглянула в доброе лицо Белого Странника. Он улыбнулся, провел рукой по ее шерстке, и Кошка блаженно заснула.
  
   Кошка и Серж, смеясь, шли к Бобу от Алекса. Они радостно ловили снежинки, как вдруг в белом зимнем тумане показалась - всего на миг - фигура в черном плаще и развевающимися волосами. Серая и Серж переглянулись - их посетило одно и то же странное ощущение: где-то они уже видели подобное, - и не сговариваясь, бросились вперед, к обрыву, к Бобу.
   Уже издали они заметили, как что-то похожее на щупальца, извиваясь, тянется из вечных глубин Пропасти к их Бобу. Сам же он выглядел разбитым и будто не понимал, как здесь оказался.
   Парочка подоспела вовремя, чтобы вырвать его из когтей неведомых низин, от которых пахло алкоголем, немытым телом, отчаянием и смертью. Боба била мелкая дрожь, он все шептал, что ему холодно. Серая обняла его, пытаясь согреть, и говорила в ответ, что никогда никому его не отдаст, что все будет просто здорово и наступит лето.
   Она говорила правду.
   Серж недоуменно глядел на прекрасную нагую женщину с чуть раскосыми ведьмиными глазами, которая укрывала Боба от злого ветра из Пропасти. Ей бы в пору самой замерзнуть насмерть - ведь у людей нет шерсти, как у кошек - да только все мысли ее были заняты ее человеком, и посему Серая не замечала колючего снегопада. Это не помешало Сержу ее укрыть своей курткой.
   Боб постепенно оживал.
   К вечеру они добрались до дома Серой - дома, который когда-то давно создали они с Бобом, маленького дома с трубой. Внутри весело потрескивали дрова в камине, было тепло и уютно. Серж усадил Боба в кресло-качалку, Серая принесла плед, укрыла его, а сама устроилась на сосновом полу у очага. Вскоре Боб присоединился с Серой и Сержу, и они долго сидели втроем под пледом, наблюдая, как пляшут языки пламени. Они не заметили, что ненастье за окном постепенно улеглось, что тихой сапой уже крадется в поле весна и что между свежими досками пола начали пробиваться ростки табака.
   Ночью Серж, убедившись, что у Боба и Серой все в порядке, ушел по своим делам (он писал книгу, а еще у него намечалось свидание), пообещав навестить их утром.
   Боб и Серая молчали, лежа на полу и глядя уже не в погасший камин, а в окно, на небо, звезды и луну. Они были счастливы, и у них был один дом на двоих.
   Боб привычным движением сорвал лист табака, и приподнявшись на локте спросил:
   -Где у тебя тут гитара? Я хочу рассказать тебе, что увидел там, вдали.
   Перед рассветом они заснули, и во сне гуляли вдвоем по северным горам, где живут эльфы и тролли. Мимо их окна пробежал трактор. Его заметил Кактус, который как раз собирался пофилософствовать. Он думал о том, что в других полях тоже есть тракторы, только выглядят они совсем иначе. Они манят людей неизвестностью, и люди бегут за ними, не осознавая, чего хотят на самом деле и к чему может привести их охота.
   В то утро, в семь часов сорок семь минут на Поле Крайнего Солнца один идиот все-таки догнал трактор... и все исчезло. И поле, и солнце, и звезды, и Пропасть, и домик с трубой - ведь все имеет свое начало и завершение.
  
   ...Но ветер - вечный ветер! - подхватил горстку зерен из тех, что закапывала Лиз, унес далеко-далеко и уронил в неведомые земли. А когда настало утро, золотые солнечные лучи ласково улыбнулись росткам, благословляя их на долгую или счастливую, или спокойную, или бурную - какую сами пожелают создать - новую жизнь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"