Monosugoi : другие произведения.

Подлежит пересмотру

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ-вопрос. Вызвал слишком разнополярные мнения на Царконе, а потому комментировать его не хочется. Пусть каждый понимает нижеследующий текст по-своему. 4-е место на ВСЦ-2007. 11-е место на СНП-2008. Рассказ напечатан в украинских журналах "УФО" и "РБЖ-Азимут".

   - Прошу сюда, судья Фэрвезер.
   Мастер-хранитель выпростал из-под плаща руку, помогая прибывшему спуститься из экипажа. На каждой фаланге латной перчатки мастера сверкал символ ордена кузнецов.
   Фэрвезер запахнул подбитый мехом плащ и закашлялся. Ночной горный воздух хоть и казался разреженным, но в легкие ссыпался горстью ледяных игл. Да и окружающий пейзаж не согревал. Иззубренные пики Уренгайских гор протыкали ночное небо как клыки дракона, а огромный диск луны рассекали на части шпили замка Роденгаст. Чудовищная махина замка вызывала нервную дрожь у простого люда - сюда свозили чернокнижников, некромантов, оборотней... Любую нежить и безумцев, связавшихся с нечистой стороной магии, всех, о ком стало известно императорским магам-ревнителям и ордену кузнецов, их верным псам. Попасть в Роденгаст боялись потому, что из ссылки на рудники с каждой амнистией выползали калеки, уверовавшие в Спасителя, а из замка не возвращался никто. Ревнители веры умели хранить свои секреты, и потому Фэрвезеру вдвойне странно было оказаться здесь.
   Сделав несколько шагов вперед, он почувствовал на своем плече закованную в сталь руку сопровождающего. Бросив взгляд вниз, Фэрвезер отшатнулся - под ногами у него разверзлась бездна. Мастер-хранитель проделал пассы руками, оставив в воздухе руну, сплетенную из огненных нитей. На другой стороне пропасти вспыхнул такой же знак из призрачного огня, что-то загрохотало, и под ноги Фэрвезеру пал узкий мост, отсверкивающий ровными рядами железных заклепок.
   Фэрвезер ступил на доски, моля Спасителя, чтобы не поднялся такой же ветер как по дороге сюда - никаких ограждений у моста не имелось. Будь на то воля Фэрвезера, он бы вообще шел по нему с закрытыми глазами.
   На другом конце его ждали двое рослых рыцарей-хранителей в тяжелых латах с огромными самострелами навзводе. Сквозь решетки забрал вырывались тонике струйки пара - по серебряным в лунном свете латам тянулась едва заметная вязь рун солнца, обогревавших доспехи своей магией. Фэрвезер завистливо вздохнул, но нанести такие же руны на обычную одежду было невозможно. Ткань сминалась, нарушая узор, и магия теряла свою силу.
   Мост подняли, стоило Фэрвезеру ступить на каменные плиты двора замка. И захлопнувшиеся за спиной створы ворот, перечеркнутые знаками Молота, отрезали его от внешнего мира.
   - Комендант Флавий, - представился встречавший Фэрвезера хозяин Роденгаста. - Вы задержались, мессир.
   Фэрвезер обратил внимания, что чеканка богато украшенного доспеха Флавия была не просто украшением, а заключала в себе волшебные знаки, охранявшие от тьмы. Через обнаженное лезвие меча коменданта тянулась серебряная накладка в форме молота с длинной рукоятью.
   - По дороге случился оползень, - недовольно пробормотал Фэрвезер. - Пришлось ждать, пока не расчистят дорогу. Но меня предупредили, что дело должно быть пересмотрено сегодня.
   - Все верно, мессир. Я предложил бы вам стакан горячего глинтвейна и отдых у камина, но положение обязывает меня немедленно отвести вас к заключенному...
   - Может быть после.
   Флавий отвел взгляд.
   - Боюсь, мессир, после разговора с ним у вас не будет никаких желаний, кроме как покинуть Роденгаст.
   Слова Флавия поразили Фэрвезера. Мало того, что его специальным эдиктом императора отозвали с рассмотрения длительного дела о серийных убийствах в столице одной из провинций, чем немало поразили его коллег, так еще и здесь он не узнает причин происходящего, пока не встретится с этим загадочным узником. Все, что он узнал от императорских гонцов, так это то, что его обязали провести пересмотр дела заключенного, находящегося в самой отдаленной тюрьме королевства, к тому же принадлежащей магам-ревнителям.
   Они проследовали к донжону, самой высокой башне в выстроенном в форме защитной пентаграммы замке. При приближении Флавия и Фэрвезера двое рыцарей у входа отдали честь, гулко звякнув перчатками о шлемы. Как успел заметить судья, часовые на равелинах, все это время держал двор под прицелом арбалетов. А ведь где-то здесь должны быть и маги.
   Внутри донжона он ощутил головную боль. Флавий распахнул перед ним дверцу в тесную кабинку. Лифт вздрогнул и старинная спиральная лестница побежала вниз. Через узкие бойницы донжона просачивался свет, в котором Фэрвезер вскоре смог разглядеть причину головной боли - башню пронизывали адамантиновые ребра, заглушавшие магические поля. Как верный последователь Спасителя, прошедший две из высших школ, от избытка адамантина он ощущал себя ослепшим на один глаз.
   Когда лифт остановился, его двери распахнулись в круглое помещение под сводами башни. Освещенная газовыми светильниками комната разделялась напополам толстыми решетками. На той половине, где стоял Фэрвезер, находился только стол с книгой.
   - Судья Фэрвезер, закон требует от меня оставить вас одного, - Флавий не торопился покинуть лифт. - Поэтому предупреждаю вас, что с заключенным вы должны разговаривать только из-за стола.
   - Но в чем его обвиняют? - Фэрвезер обернулся, но двери лифта уже захлопнулись и он загрохотал вниз. - Я ведь судья, а не маг-ревнитель...
   Фэрвезер осмотрелся. Грубую каменную кладку скрывали гобелены с летописью пришествия Спасителя в проклятый богами мир. Разглядывая знакомые с детства картины, судья испытал душевный подъем, так необходимый ему после этой странной поездки. Вот гобелен, живописующий первое явление Спасителя жителям Орелема. Тогда люди впервые узнали о чуде магии. На следующем гобелене Спаситель собрал вокруг себя учеников-волхвов, награждая каждого своим даром. Каждый из них впоследствии стал основателем одной из магических школ. На другом гобелене Спаситель излечивал от паралича наследника престола. С этим чудом магию признали высочайшими указами, и первым созданным орденом стал орден Франа-целителя. Но, что поразило Фэрвезера больше всего, скорбная сцена смертоубийства Спасителя освещалась ярче всех остальных. А ведь обычно ее размещали так, чтобы свет не падал на нее даже днем.
   И отсутствовал самый важный элемент летописи пришествия - чудесное воскрешение спасителя волхвами, всегда находившееся на самом видном месте.
   - Очередной судья, я полагаю? - негромкий голос отвлек Фэрвезера от рассматривания картин. - Присаживайтесь, не стесняйтесь. Хотя я не думаю, что наш разговор будет долгим.
   Фэрвезер повернулся. За решеткой, скрестив руки на груди, стоял заключенный. Вторая половина комнаты освещалась хуже, и лицо его было трудно различимо в тени. Хотя Фэрвезеру удалось рассмотреть, что одет узник с изяществом дворянина, только вчера прогулявшегося за покупками по столичной улице Модников.
   - Заключенный, я направлен сюда по эдикту нашего императора Октавиана для пересмотра вашего дела и принятия решения о возможности вашего освобождении. Но, - Фэрвезер немного стушевался, присаживаясь на высящееся за столом каменное кресло. - Я не знаю ни за что вы здесь, ни вашего приговора.
   Узник улыбнулся.
   - Не переживайте, судья, вы не первый. Вам наверняка сказали, что в целях объективности, вы ознакомитесь с моим делом на месте. Я привык. Откройте книгу перед собой.
   Книга на вид казалась древней, как камни замка Роденгаст. Фэрвезер прикоснулся рукой в перчатке к ее обложке и пальцы немедленно почернели - книгу покрывал толстый слой пыли, словно ее не открывали уже сотню лет.
   Внутри Фэрвезер увидел только надпись "Се - убийца", сделанную такими древними рунами, что читать их были способны далеко не все ныне живущие. Лишь занятия по магии жизни много лет назад просветили Фэрвезера в старинных языках, встречавшихся в самых первых гримуарах.
   - Итак, судья, я - убийца, - провозгласил собеседник Фэрвезера. - Осужден на пожизненное заключение. Но мой приговор, учитывая то, сколько я уже здесь, обязаны пересматривать.
   - Я бы не сказал, чтобы это пролило хоть какой-то свет на ваше дело.
   - Ну же, судья! Я ведь признаю, что я убийца. Неужели в империи до сих пор делают разницу между убийством крестьянина и барона? Разве Спаситель не завещал вам, что все равны как перед богами, так и законом?
   - Но есть различные обстоятельства...
   - Обстоятельства? Вот вам обстоятельства - я убийца. И признаю это. Что вам нужно было бы еще для того, чтобы вынести приговор?
   Фэрвезера начала раздражать эта пародия на суд.
   - Обстоятельства, заключенный, имеют огромное значение для вынесения приговора. Вы ведь не будете отрицать, что разница между убийством из прихоти и убийством из самообороны огромна?
   - Ха, полагаю убиенному будет совершенно все равно, отчего его зашибли.
   - Однако перед судом предстает не убиенный, а убийца. И если в первом случае виновный будет сослан на рудники, то во втором может быть признан невиновным.
   - Какие странные ныне пошли суды... Разве Спаситель оговаривал, что чья-то жизнь дороже другой? Ведь результат в обоих случаях одинаков - потеря жизни.
   - Друг мой, это софистика, ибо, позвольте заметить, в случае убийства не имеют значения ни личность убийцы, ни личность убитого, а лишь обстоятельства, которые сподвигли на совершение убийства. Быть может, вы имеете особое мнение по этому поводу? Что, например, заставило вас пойти на это?
   - Убежденность, судья. Убежденность, что я поступаю правильно.
   - То есть вы считали, что имеете право на это?
   - Нет, всего лишь что так будет лучше для всех.
   - А для вас?
   Заключенный пожал плечами.
   - Я догадывался, что окажусь здесь. Но, если вас интересует, меня это не остановило.
   - Неужели никаких личных мотивов?
   - Никаких.
   - Вы раскаялись в содеянном?
   - Раскаялся? Как вам сказать... Допустим, мне этот шаг дался нелегко, но я вижу, что он был сделан не зря. Как вы отнеслись бы к человеку, который вырубает сад, полный старых любимых, но переставших плодоносить деревьев и засаживает его молодыми саженцами? Ведь он, фактически, убил своих любимцев, ставших бесполезными, но дал ростки новой жизни.
   Фэрвезер откинулся на спинку кресло.
   - Хвала Спасителю, рубка деревьев не считается убийством. Но если ставить вопрос так - то да, он, несомненно, был бы прощен. Как я уже говорил, все зависит от ваших мотивов. Убедите меня в том, что результат вашего преступления оказался значительней жизни убитого, и, возможно, сегодня решение будет принято в вашу пользу.
   - А если я скажу вам, что последствия моего поступка изменили жизнь этого мира? Изменили к лучшему.
   Фэрвезер улыбнулся.
   - Если это так, то, вне зависимости от того, кто стал вашей жертвой, вы должны быть прощены. Сколько вы уже находитесь здесь?
   - Две с половиной тысячи лет.
   - Что? - Фэрвезер уставился на заключенного. - Вы, очевидно, пытаетесь меня разыграть?
   - Ну что вы, судья. К сожалению, мне приходится повторять это каждые сто лет. И каждый раз вы реагируете одинаково.
   - Позвольте, но как я могу поверить, что на свете существуют люди, живущие так долго?
   Заключенный пожал плечами.
   - Судья, не разочаровывайте меня. Вы ведь могли догадаться, что вам предстоит не обычный пересмотр дела.
   - Но если это так... - Фэрвезер растерялся. Его мозг отказывался признавать чудовищность отбываемого его собеседником наказания.
   - Две с половиной тысячи лет, - повторил он. - И все это время вы провели здесь?
   - Да, судья. Все, кого я когда-то знал, умерли. Исчез мир, в котором я жил. И теперь я лишь раз в сто лет общаюсь с вашим братом. Все остальное время мои тюремщики не очень разговорчивы. Хотя, должен поблагодарить их, они приносят мне газеты, одежду и пищу.
   - Мне сложно представить, что вам больше двух тысяч лет. Но еще тяжелее вообразить, что за преступление нужно было совершить, чтобы подвергнуться такому наказанию.
   - Убийство судья, всего лишь убийство.
   - Никакое убийство не может быть столь жутко наказано!
   - Увы, может. Все дело, судья, в личности убитого. Вы можете узнать о ней, перевернув страницу лежащей перед вами книги.
   Фэрвезер так и поступил. На странице, такой же пустой, как и предыдущая, находилась лишь одна надпись. И он трижды перечитал имя, прежде чем осознал происходящее.
   - Этого не может быть! - выдохнул Фэрвезер, с трудом отрывая взгляд от пыльной книги. - Этого просто не может быть!
   - Может, судья, - заключенный оставался абсолютно спокоен. - Разве вы не проходили историю вознесения Спасителя? Так оглянитесь - она вся вокруг вас.
   - Вы не можете быть им!
   - Судья-а! - тон собеседника стал насмешливым. - Это я. Я тот самый волхв-предатель, воткнувший нож в сердце Спасителя.
   - Почему?
   - Почему? Я уж говорил вам - потому что я был убежден, что так надо. Разве вы не знаете, почему боги все-таки остались в нашем мире? По-моему об этом сейчас с младенчества рассказывают. Или вам повторить историю о том, как боги разочаровались в беспутном человечестве, лишенном веры в высшее?
   Фэрвезер с трудом сдерживал нахлынувшую на него ярость.
   - Но за что ты у бил его?
   - Судья, назовите мне другой путь дать вам веру. Подумайте сами - каким был бы мир если бы не его смерть и воскрешение? Кто помнил бы о нем, уйди он из мира тихо и мирно, отжив свой человеческий срок? Почему, как вы думаете, братья веры придают такое значение именно воскрешению Спасителя, а не первому, официально признанному, чуду? Потому что именно воскрешение продемонстрировало то, что нельзя было достичь методами физики, математики, биологии... Это было именно чудо, которым Спаситель показал нам путь магии! Не будь этого - все забыли бы как карточные фокусы, и мир без веры в чудо покатился бы дальше под откос прагматизма.
   - Он бы и так привел людей к этому.
   - Если вам так удобней - считайте, что я ускорил процесс, - узник усмехнулся. - Судья, вы же не будете отрицать, что боги внимательно следят за нашими грехами. К тому времени их накопилось слишком много, чтобы ждать, пока люди прозреют. Извините за грубость, но прозрение могло наступить слишком поздно и оказаться никому не нужным. Зачем богам мир, где в них не верят? И так сложилось, что только он мог помочь нам. Но вы же не думаете, что прихватить груз грехов целого мира можно мирно скончавшись в постельке от старости?
   - Но это же предательство... - Фэрвезер сжал кулаки.
   - Все зависит от того, с какой стороны смотреть. Помните про молодые саженцы?
   - Откуда тебе знать, стал ли мир лучше о того, что ты сделал?
   - Вот тут, судья, вы попали в точку. Подозреваю, что уход богов вряд ли бы образумил человечество. Я не готов сказать вам, каким мир стал бы без чуда. Но зато я знаю, каков он с ним. Разве этот мир так плох?
   - Может быть... Но откуда мы знаем, каким он стал, если бы не ты? Это все только твои слова... И ты лишил Спасителя жизни только потому, что сам решил, что так будет лучше?
   - Он воскрес. И тем самым дал вам веру в чудо. Жаль только, что не все волхвы слушали его внимательно.
   - Клевета.
   - Разве это я повел тысячи седдаев в западные земли и учил тому, что в восточных учение Спасителя трактуется неверно? - пожал плечами заключенный. - По-моему, это были верные последователи волхвов.
   С этим Фэрвезеру сложно было спорить. В сердцах он бросил:
   - Что ж, по крайней мере Спаситель обошелся с тобой милосердно. Тебе стоит подумать об этом.
   - Судья, вы маг, но так и не научились смотреть на вещи с разных сторон, - заключенный покачал головой. - Вы на самом деле считаете, что это - он обвел руками вокруг. - Милосердное наказание? Раньше вы говорили, что оно чудовищно. Теперь вы думаете по-другому?
   Узник принялся прохаживаться вдоль решетки. На свету Фэрвезеру явились знакомые с детства черт лица, запечатленного на тысячах гравюр, картин, фресок... Лицо волхва-предателя, единственного, поднявшего руку на Спасителя.
   - Иногда я жалею, что не успел спросить, какие у него самого были планы, и что бы он делал, если бы не я. Меня не казнили, потому, что он запретил смертную казнь, - продолжил заключенный. - И по его слову меня пожизненно заключили в башню. Мне все это казалось пустяком, пока я не понял, что бессмертен. Но, согласитесь, странно, что правду обо мне не открыли всем? Ведь по писаниям я давно мертв.
   - У меня лишь один вопрос, - Фэрвезер вдохнул и продолжил: - Кто принял решение о том, что ваше дело должны пересматривать каждые сто лет?
   - Он, - узник печально улыбнулся.
   - Заключенный, властью, данной мне Верховным Судом, Советом магов-ревнителей и Императором, рассмотрев материалы прошения о пересмотре приговора, нахожу его необоснованным, - Фэрвезер поднялся со стула и захлопнул книгу. - Ваше дело будет пересмотрено через сто лет.
   Отчеканив стандартную формулу, он прошагал к лифту, не отрывая взгляд от пола.
   И не поднимал его, пока не остановился перед опускающимся мостом. Флавий оказался прав, когда говорил, что Фэрвезеру не захочется остаться в Роденгасте на глинтвейн.
   Лишь захлопывая дверь лифта, Фэрвезер услышал слова заключенного:
   - Судья, вы уверены, что правильно поняли суть наказания?
   Пронизываемый ледяным холодом гор, Фэрвезер стоял за воротами Роденгаста, ожидая, пока опустится мост. Он вспоминал строки канонических текстов Пришествия. И то, что было потом. Волхвы, верные последователи Спасителя, разошлись по свету, неся его учение, и никогда больше друг с другом не встречались. Вот только сотни лет спустя оказалось, что в каждой земле, куда они ушли, возникло свое представление о том, как трактовать слова Спасителя. И кровавые споры за правду не утихают до сих пор, хотя ведутся они с людьми, а не с демонами. Разве об этом говорилось в учении Спасителя?
   Последний вопрос заключенного не выходил у него из головы. Как представителю миллиардов людей, населяющих планету, Фэрвезеру было дано право пересмотреть приговор, через который никто не мог перешагнуть две с половиной тысячи лет. Неужели Спаситель продолжает испытывать человечество, за которое уже однажды принял смерть? Может в тот день, когда такой же судья как Фэрвезер, признает самого старого узника Роденгаста прощенным, человек на самом деле обретет истинный путь?
   Или приговор это всего лишь кара убийцы за содеянное и ничего больше?
   Терзаемый сомнениями, Фэрвезер развернулся, но ворота уже заперли, и судья понимал, что перед ним они больше не откроются. У него был шанс получить ответы, но он упустил его. Так был ли он прав, оставив приговор неизменным?
   Фэрвезер знал, что вряд ли когда-нибудь узнаете ответ на этот вопрос.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"