Я не понимаю, что творится, надо что-то делать, срочно что-то делать, иначе, кажется, мир рухнет, а я просто посильнее зажмурюсь, и, быть может, буря обойдет меня стороной. Но это все, наверное, отголоски моей шизофрении.
Да нет, вряд ли она у меня есть. Она ж не лечится. И мир не сошел с ума...
Просто одиночество - такая странная вещь. И Пустота тоже странная. Ты в детстве рос среди друзей, семьи, рядом с тобой постоянно кто-то был? Я, пожалуй, за ту теорию, что наша личность формируется в раннем детстве, потом влияя на все, предопределяя наши характеры и поступки. Вот и пытаюсь вспомнить то, что так сильно повлияло на меня. Почему Пустота снова начала возвращаться? С семи и до пятнадцати она была со мной. Потом я отстранилась, оградилась. Если в этот период я отгораживалась от людей внешне, а внутренне мне было больно, то после 15 я стала открытой и веселой для окружающих, в то время как внутри происходило все меньше и меньше. И я вижу это, но не вмешиваюсь. Не чувствую, чтобы это было надо мне. Точнее, страх вернуться к тому состоянию сильнее, чем желание стать собой. И я даже не помню, каково было тогда, просто в подсознании засело прочно, что от этого состояния надо бежать.
А я знаю. Знаю, что это надо пропустить через себя. И не могу. Ты себе представляешь тотальное одиночество, полное схождение с ума, замыкание в собственном разуме и искажение реальности? Я действительно не понимаю, хочу ли я себя превратить в то, во что превращаю. Потому что я не достаточно решительна, потому что я пытаюсь претворить в жизнь свою детскую мечту - стать призраком и только наблюдать за людьми со стороны. Вот только у меня никогда не будет вечной жизни для этого. Мне дана своя, а я трачу её. Без цели. Потому что я помню. Она у меня есть, я её вывела. Но как и всякий человек я сомневаюсь в правильности её выбора. Мне страшно ошибиться. Страшно, что второго шанса может не быть.
Я не люблю быть преисполненной жалости к себе, но, видимо, саму жалость моё естество любит огромной нечеловеческой любовью, постоянно возвращая мне эти мысли, заставляя высказывать их другим. Наверное, это выглядит низко, лишь жалким нытьем неспособного разобраться в себе ребенка, но... Но у меня даже нет оправдания.
И да. Я наркоман. Я игрок. Я ловлю кайф. Но не от того, от чего внешне завишу. А от самой зависимости. Понимаешь, мне нравится хотеть, мне нравится, когда меня ломает. И я люблю боль. Ровно настолько, насколько я могу её контролировать. Что поделаешь, если именно это доказывает мне реальность моего существования, в то время как идеализирование, удача, счастье подталкивают меня к краю пропасти, за которой простирается Нирвана, уносящая в небытие. Да, пожалуй, я не очень люблю счастье. Оно - как несколько граммов героина. Сперва тебя уносит и всё отлично, всё прекрасно, и воздух чист, и сознание ясно, и ты способен на всё... Вот только пройдет немного, источник иссякнет, и тебя сбросит на землю. И втопчет в грязь. Каждый раз. Каждый раз после счастья наступает пора уныния, пора этого гадкого комка, который хочется вырвать из грудной клетки. Вот только ногти лишь царапают кожу, не решаясь пробраться дальше. И я не понимаю. Почему моё счастье работает как героин. Почему время рядом с любимыми людьми оборачивается проклятьем, а если я буду отсрочивать момент одиночества, то оно настигнет меня рано или поздно прямо там, рядом с близким человеком, и меня будет рвать, и я ничего не смогу сделать, и он будет не в силах что-либо изменить. Почему счастье не может быть частичкой ЛСД? Чтобы потом скушать апельсинку - и всё. Ты снова полон энергии и сил.
Дисбаланс. Вот, пожалуй, в чем дело. Но опять же. Откуда? Сперва я думала, что это от смерти близких. Потом поняла, что от моего нежелания эту их смерть принять и отпустить их самих. А теперь... я вообще ничего не понимаю. Те сны, что мне снятся - мне от них хорошо. Они успокаивают, убаюкивают, дают силы. Вот только почему я беру силы в негативе? И жить только природой, только добром, кажется мне тошнотворной идеей. Часть меня понимает, что так и должно быть, что настоящая гармония и есть путь к тому душевному состоянию, что мне необходимо. Надо лишь сбросить маски, сбросить напускную и приобретенную черноту и жить светлой энергией, верой. Но я не могу убить ту часть себя, что живет насилием. Что питается болью. Что жаждит убивать, что успокаивается от вида крови и страданий.
Должно быть, эта хрень и есть так называемые Дьявол и Ангел. И я человек, поэтому они соседствуют во мне. И мне кажется, я не хочу выбирать между ними.
Мне смешно. Эта проблема раздвоения стояла предо мной два года назад. Всего лишь два года. Тогда она была ярче. Тогда я с ней справилась. Думала, что справилась. А на деле лишь поселила две половинки в одном человеке, заставив их плотно переплестись, не чувствуя больше разницы. Но я не хочу раздвоения. Я просто не добилась нужного смешения. Думаю, оно должно выглядеть как знак "инь-янь". Не зря же он придуман, верно? Просто пока не нашла свой узор... И это далеко не краски, чтобы их мешать одной лишь кистью. Я вообще не представляю, как этим управлять.
И все же я люблю лето. Потому что летом я одинока. И я люблю это. По крайней мере, принимаю. В то время как зимой одиночество меня ломает до скрежета зубов.
Вот так вот я умею ныть. Вот так вот я говорю со своими близкими.
И да. Любовь для меня - апогей чувств. Чувства есть единственное реальное в этом мире.
А ты... Я верю, я надеюсь, ты увидишь еще ту любовь, которая дарует свободу, которая несет в себе счастье другому. Которая не отменяет любовь к другим, которая не отнимает физическую близость с другими. Просто ты знаешь, что тот человек тебе дорог, что чувства к нему уникальны, что они тебе важны, что они будут жить в тебе, и все равно, рядом человек или нет. И только сама жизнь определит, будет он в твоей жизни единственным - единственным другом, братом, женой или любовницей - не важно. Просто кто-то готов, кто-то желает полностью жертвовать себя любимому, воспринимая его как целый мир, не видя никого иного; кому-то важно сохранить себя, свою независимость. Поэтому он просто любит. Не требуя ничего взамен, гуляя сам по себе. У каждого выражение любви своё. Но она одна. Я из-за собственного потаенного романтизма воспринимаю более первое описанное чуть выше выражение любви, но в силу то ли обстоятельств, то ли характера, то ли страхов, живу по второму. Хотя нет. Второе - это даже не выражение для меня. Это ограничение. Когда человек боится себя жертвовать другому. Когда боится ему всецело доверять. Когда эгоизм в нем достаточно силен, чтобы не терять себя. Или, быть может, возможно научиться жить во второму принципу, но все же сильно любя, в любой момент будучи готовым отказаться от всего.
Или, кто знает, дело мало того, что в страхе одиночества, но еще и в том, что другой моей половине важны знания. Эти половины словно живут в разных реальностях, не рассчитывая, что жизнь у них одна на двоих, разрывая, существуя абсолютно параллельно, заставляя меня воспринимать и то, и другое как истину. Но, как ты понимаешь, стремление к знаниям невозможно без отказа от чувств. Хотя бы частичного. Без простой возможности побыть одному и поразмыслить. Вот и мое желание быть призраком. Наблюдать. Это все в ячейке знаний.
Видимо, на последние пару лет верх взяла вторая я, стремящаяся к хаосу, к разрушению, но в то же время и знаниям, чтобы этим хаосом управлять, чтобы уметь творить. И она была хорошенько разбавлена первой мной. Но ровно настолько, чтобы чувства не мешали. В принципе не мешали. Вторая любит одиночество. В то время как первая ненавидит. Первая его к себе влечет своим страхом, а вторая отгораживает её. Возможно, она - это просто щит.
Но нет. Далеко не просто.
Это забавно - так себя анализировать. Растаскивать клубок сплетенных ниток вновь на два конца... словно разрывая пучок хромосом в ядре перед мейозом. Чтобы потом создать нечто новое...