Тех Марико : другие произведения.

Мир Великой Равнины

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Полный файл.
   []
  Мир Великой Равнины.
  Сыр!..
  Девочка потрогала ножкой воду.
  -Это сыр!
  -Не надо, не трогай!
  Она рассмеялась и погрузила ногу по щиколотку, сыр потянулся, он не хотел отпускать.
  -Сыр!
  -Не заходи в воду, пока не приедут спасатели!
  -Это не вода, это СЫР!
  Сырный мир, земля родила нарочно слишком много дождя, реки вышли из берегов и затопили дома-города-кровь, леса сползли в океан, и на головы челноков сыпалась сыр-трава, они курили козла, ноги-не-в-башмаках, СЫР ГОТОВ!
  -Не тро-ожь!
  -СЫР!!!
  Разбежавшись, девочка плюхнулась в сыроводу. Она тягуче захотела всего и, хлюпнув, засосала её.
  ВСЕ!
  -Не-ет!
  Истошный вопль матери повис в воздухе. Она, дрожа и плача, смотрела полными ужаса глазами на то место, где навсегда исчезла из мира её дочь. Она не могла поверить и простить. Что не удержала, не захотела в сыр за ней уплыть.
  В сыромире ртами полными молочных зубов дети челноков рыли ходы, сыр обогащался кислородом. Вот и все.
  И НОВЫЙ МИР ГОТОВ!
  *Автор отрешенно посмотрел по сторонам пустой комнаты в самом себе и сказал сам-себе:
  -Я не больна.... Не больна я....*
  
  
  г. 1, Снимки, которые не стали отсылать.
  
  Ближайшее будущее, можно сказать - наши дни, но знакомые с ситуацией сейчас, поймут, почему все же не до конца наши, а остальные могут считать, что события происходят сейчас. Глубокая ночь с 25 на 26 августа. Где-то в горах Кавказа.
  (Все персонажи выдуманы...)
  Мальвина лежала на кровати, скрестив руки за головой. Оранжевая кофта расстегнута на груди, волосы растрепаны по подушке. Глаза закрыты в наслаждении. Она слегка улыбалась, словно чувствовала что-то невероятно интимное в эти мгновения.
  Но все нарушила Урсула. Сорвав с неё наушники со словами: "Дай послушаю!"
  Словно там звучала композиция её любимой группы, а не сигналы из запределья, настолько далекого, что думать о нем желательно лишь в прошедшем времени.
  ***
  Молоко для кофе как всегда убежало.
  До моря в эти дни было всего ничего, но ни Урсула, ни Мальвина купаться не бегали, не спускались даже, чтобы позагорать. Нужно было завершить "дела" и уезжать. Чтобы снова вернуться через год. И продолжить начатое.
  -Заметила, что-то со временем?
  -А что с ним?
  Мальвина сделала вид, что не чувствует сладкого напряжения в груди Урсулы. Того особого напряжения, отдающего бархатом в голосе и замедлением субъективного времени во взгляде. Того особого и странного - стеснения что ли - которое предшествует чему-то большему.
  Пальчик Урсулы исследовал каждую петельку, каждую застежку на кофте этой, пока рука не скользнула глубже, а в глазах не появились искорки веселого счастья.
  Но сквозь этот фейерверк пытавшегося вернуться детства сквозили первые снежинки близкой Зимы.
  -В последнее время что-то не так. В последние годы оно словно изменилось. Я точно уверена, - палец Урсулы поднялся вверх, - раньше оно текло медленной сибирской рекой, а теперь бежит быстрыми горными кавказскими ручьями.
  -Так и должно быть. Ты переезжаешь, и все меняется. Ты сама меняешься, что-то уходит. Нужно искать что-то взамен, нечто, что позволит оставаться внутри потока жизни. Все уходит, и если не цепляться за важное, постепенно его унесет, и ты останешься одна.
  -Одна...
  -Да.
  -А помнишь, когда-то мы их просто считали? Все загадывают желания, а мы лежали в круг, головами друг к дружке, ноги врозь и считали падающие звезды. С секундомерами в руке. А теперь загадываем желания. Теперь нам до них снова нет дела. Все как-то не так, все наоборот. Теперь они лишь должны служить нашим желаниям, земным, так ведь?
  -Не обязаны. Мы их не просим, просто играем.
  -Играли, когда были детьми.
  -А сейчас что нет?
  -Сейчас мы школьники...
  -Но уже не дети?
  -Не знаю.
  -Я помню.
  -Правда?!! - Мальвина вскричала и тут же уткнулась в подушку снова, стараясь спрятаться.
  -Тогда все время мешала луна. Мы её ненавидели за это. Нас не понимали мальчики, которые изучали её в свои самоделки, многие грезили о ней, хотели становиться космонавтами. Нам же все это было не нужно, но она нам просто мешала. Слишком яркая... А теперь каждый раз, как я на неё смотрю, будто снова возвращаюсь в то время, теперь наверное я её люблю. Это как бы предательство.
  -Почему?
  -Ну... не знаю, просто чувствую, что что-то не так.
  -Климат?
  -Смеешься?
  Лицо Урсулы снова стало странно несерьезным. Она вновь подняла вверх свой привычный указательный палец и заявила:
  -Астрономический климат на Кавказе пару десятилетий назад перестал быть счастливым.
  -Каким "счастливым"? Может все-таки - благоприятным? Ты астрономию с астрологией не путаешь?
  -Все, перебираемся на острова, лечим нервы!
  Мальвина застегнула кофту, вскочила с кушетки и на цыпочках побежала по винтовой лестнице наверх. Закрыла аккуратно за собой дверь, несколько секунд прислушивалась. Зачем-то, сама не отдавая себе отчета, поцеловала эту крашеную деревяшку. Повернулась к ней спиной, прислонилась и осмотрела свою комнату.
  Классический беспорядок.
  Подошла к компьютеру и пнула системник.
  -Сука...
  ***
  На ноутбуке приклеен логотип. Мальвина подогнула его ногтем, отлепила эту гадость и, подумав секунду, прилепила на пол, прямо у порога. Так, Урсула обязательно на него наступит.
  -Бяка ваш Астротел-Кавказ.
  Ноутбук был новый. Месяц назад тут была реорганизация. Кто-то наконец-то нашел деньги. И судя по всему большие. Но Мальвину все это не волновало. Точнее - её вообще ничто не волновало. А в частности эта обсерватория, и уже давно. Только вот она никому и ни за что не сказала бы причину таких перемен. А ведь когда-то она мечтала работать на Кавказе. Не успела закончить школу, а уже два года здесь, и вдруг - все изменилось.
  Она вынула два шестиячеечных аккумулятора и отвинтила крышку. Тонкие пальцы быстро извлекли начинку, винчестера не было, собственно он и не был нужен - твердотельной памяти хватало, а доступ в интернет тут был широченный. Главное другое - марка процессора, о которой она никогда не слышала.
  -С криптозащитой что ли? Блин...
  Не так быстро и совсем без энтузиазма она стала собирать развороченный ноутбук обратно. Им прислали целый ящик, прямо подарок деда мороза. Что-то ей подсказывало, что дело не в криптозащите, но и на это ей было теперь наплевать. Дареному коню в зубы смотреть святотатство и излишество, все равно их вычистили перед дарением. Ну и что, что кривые, следов то не осталось.
  Шлепнув ноутбуком по столу со всей мочи, она достала свой старый из уже упакованной сумки.
  Лето кончалось. Скоро начнется последний, десятый класс. Она снова наденет форму, благо её поменяли, учтя моду и теперь не стыдно носить нашивки.
  Подумав пару секунд, убрала его обратно и принялась за новый.
  Компьютер загрузился моментально. БИОС тут явно не было. Зато весь необходимый софт кто-то установил заранее. Правда он все равно был не нужен, а вот то, что нужно было им здесь сюда вряд ли встанет.
  -Андроид...
  Почему-то Мальвине стало грустно. Она уже два дня не проверяла служебные контакты. Какой смысл, если другая смена появится тут через трое суток. Вот они пусть и разбираются.
  -Что-то не так... - Вслух сказала девушка. И взлохматив голову, попыталась понять: что именно. И с кем? С ней, или...
  Огонек мигает.
  Мальвина приподняла край корпуса и поднесла к нему глаза.
  -Странный.
  На секунду подумалось, что аккумуляторы у этого детища извращенных технологий с секретом.
  Сконструированы так, чтобы хранить тайну его нутра и теперь ей как преступившей закон положена кара.
  -Бух! - Прошептала девушка одними губами. Ноутбук не взорвался. Странный знак и лампочка рядом с ним мигали.
  -Может, вывели какую функцию софтовую сюда. От нечего делать. - Пожала Мальвина плечами и, снова приподняв миниатюрный корпус, ударила им со всей мочи по столу, надеясь, что эта хреновина сломается, и она отпразднует победу и достанет старый.
  Огонек мигал. Брови Мальвины хмурились.
  ***
  -Мы тут занимаемся первичной обработкой информации, чтобы они там в своих институтах столичных могли лакомиться тайнами мироздания, не отрывая сытых разжиревших задниц от пропотевших кресел, так?
  В ответе Урсула не нуждалась.
  -Черт, мы же школьницы!
  -Не все. Не все, кто здесь работает - школьники. Мы, по идее должны были гордиться этим.
  -Но смысла это не меняет! И теперь, они присылают нам "это"!
  -Не доверяют, наверное.
  -А мы давали им повод?
  -Слушай, мы тут два месяца, и смена прибудет через три дня. Давай все им оставим и забудем ладно?
  -А что нам остается...
  -Правильно, ты такая умница! - Мальвина сжала уши подруга так, чтобы ей стало больно. Она стояла сзади, обхватив её сидевшую по-турецки на стуле двумя руками и положив подбородок на плечо. - Но иногда сволочь, ты меня злишь как моя мама. Рассудительная и эгоистическая сволочь в маске. Вайзард!
  Пальцы отпустили раскрасневшиеся уши Урсулы и легли на её пухлые плечи. Мальвина чувствовала по изменившемуся дыханию Урсулы, как остановился её взгляд, и расширились зрачки. Не видела, но чувствовала и знала, как чувствует и знает рыба в воде, что добыча рядом. И праздновала победу, только безо всякой радости.
  ***
  Урсула её все же уговорила. Кадры, которые получали они от A-net, мелькали на экране с невероятной скоростью.
  -Что им сегодня не терпится там. - Теперь Мальвина сидела в нагретом кресле по-турецки, вся её поза говорила о напряжении, которое не снять и не объяснить другому человеку. Собаке можно, а кот тебя поймет всегда, но людишки такие странные существа, себе подобных понимают хуже, чем животные их. А еще говорят, что разумный вид. Может и разумный, но неспособный к коммуникации. Приблизительно об этом думала девушка, смотря за увлеченным глазами и мелькавшими быстрыми тонкими пальцами подруги.
  -Много заказов. - Урсула двинула плечами и поставила чашку с кофе на клавиатуру. Наклонившись вперед, ткнула пальцем в пятно на экране. - Вот эту гадость снимают сегодня Австралийцы. А эту хрень, - ткнула в зеленоватый полумесяц, - Японцы.
  -А что снимаем мы?
  "Парней на пляже, как же..."
  -А мы снимает и то, и это. Круто, да?
  -И что в этом крутого?
  -Ты что дура? Они рядом!
  -Конечно, я же с детства такая, забыла?
  -Они как сговорились! Я никогда не слышала про UDFy-38235521. Хотя теперь знаю, что это рядом со знаменитой UDFy-38135539!
  -Ну мо-ожет кА-акие общие программы по исследованию удаленной хрени на удаленном робо-телескопе. Левом к тому же. - Заикаясь, удачно сымитировала Мальвина акцент статского советника.
  -Я не слышала про программы, исследующие эти объекты.
  -Тебе пятнадцать, тебя вообще тут не должно по идее быть. Ты должна сюда с экскурсиями ходить и персеидов считать, лежа в гамаке. Но в России все через жопу, это всем известно и уже давно, поэтому те, кто должен быть тут - в гамаках, а тут мы.
  Она повернулась к подруге.
  -Смотри, вот им идут заказы через интернет, мы тут работаем считай за копейки, а ведь институтские на этом деньги делают.
  -Нэ делают.
  -Почему? - Опешила Урсула.
  -По-таму. - В животе у девушки что-то завибрировала. Сначала она подумала, что хочет есть. Устало так подумала. Но вибрации были какие-то не такие. Потом с ужасом решила, что беременна. Ужас быстро прошел, но не вибрации. Мысль о том, что она забыла кое-что вынуть, Мальвина отбросила сразу. Поняла, что угорела тут за эти месяцы и, сунув руку в карман кофты на животе, вытащила коммуникатор.
  "Вина, забери меня как приедешь!"
  -Они рядом, эти штуковины.
  -А прикинь, они там думают - тут у русских такие профессоры седые сидят, о высших материях рассуждают, Хокинга за пояс затыкают каждую минуту, временами пытаются представить себе, что было до Большого Сюрприза и падают в обморок от перегрева мозга, погруженного в физику чуть меньше чем полностью.
  -Ага...
  -А тут сидим мы с тобой и называем, - Мальвина ткнула в пятно на экране пальцем, - SPT-CL J0546-5345 "этой хренью"...
  -А что это? - Сощурившись, спросила Урсула. - Моя не понимать, я блондинка, совсем отупела.
  -Я думаю ядро нашей вселенной. Самое крупное скопление галактик из обнаруженных. Вот смотри, из Антарктиды снимали шесть лет назад. - Девушка открыла четыре снимка со скоплением звезд и почти неотличимых от них "иных объектов". - Даже в новостях мелькало. Красное смещение 1,069 перевести в привычные единицы, получим восемь миллиардов световых лет...
  Чувство возникло снова. Странная заноза, Мальвине пришлось тряхнуть головой, чтобы отогнать его. Знаете, как бывает, когда видишь что-то словно чужими глазами. Это быстро пропадает и никому из не испытавших этого не объяснишь почему "не сходится", наверное, это что-то наподобие дежавю, только наоборот, ну или, по крайней мере, иначе.
  -Что-то не сходится. Они... они разные.
  -Ну, еще бы, ведь то снимали не на этом телескопе, к тому же - снимки после обработки на компьютере. Тут два варианта, их совмещали, - Урсула вырвала левый монитор и, развернув его исключительно к себе, стала насиловать клавиатуру. Через секунду она откинулась на спинку кресла и щелкнула зажигалкой.
  -Не смей! - Закричала ей в ухо Мальвина.
  -Ладно-ладно. Почему ты эту гадость, похожую на сыпь называешь центром вселенной, услышала где-то?
  -Мы школьницы. - Напомнила она почему-то, медленно так и отрешенно смотря на экран. Встала и направилась к двери.
  -Эй, ты куда! - Снова закричал ей вслед голос на грани с истерикой. Урсула вернулась, обняв за шею Мальвину, и прижавшись щекой к её щеке, прошептала:
  -Завязывай ты с этим дуреха, а то они обвинят нас в том, что мы испортили их оборудование, давай не будем отсылать эти снимки, пусть с ними разбирается СЛЕДУЮЩАЯ смена, ОК?
  -Ведь мы испортили что-то верно?
  Мальвина дышала, понимая, что попалась в свои же расставленные полчаса назад сети.
  -Я не хочу, чтобы они мне или семье звонили. Бывает перегруженность заказами, напиши им это и удали снимки, которые они запросили.
  -Почему? - Не поняла Мальвина.
  -Ты что не въехала? - Урсула повернула её вместе с креслом к себе. - Ты видишь, что тут? Четкость изменилась на пару порядков. И изменилась, когда сюда приехала следующая смена, ведь так?
  Мальвина молчала.
  -Вот смотри, я работала официанткой в ночную смену и наебнула бутылку шампанского за двести баксов, с меня сняли восемьдесят, это честно?
  Мальвина наклонила вбок голову и молча продолжала смотреть.
  -Знаешь, сколько этот роботизированный восьмиметровый телескоп стоит?
  -Сядь сука и давай думать. - Еле слышно сказала Мальвина. Урсула, не меняясь в лице ткнула её лбом в переносицу, но видимо слабо ткнула, Мальвина по-прежнему твердо смотрела ей в глаза. И молчала. Вытянув плоское, - "блин...", - Урсула шлепнулась рядом с ней и несколько раз покрутилась волчком перед мониторами.
  ***
  Сутки спустя, в поезде.
  В эту ночь Мальвина не смогла отдохнуть. Вообще. Потому что Урсула будила её раз пятнадцать. Она носилась по вагону со своим нетбуком и никак не могла успокоиться.
  -Циклон над Европой...
  -И что?
  -Погода не летная.
  -Я туда не лечу, дай поспать.
  -Дура, над Африкой тоже. "Сиберия" называется, там штормит, и пишут "никогда не было столько торнадо"...
  "Ха! Наш Сибирский! Вот они побегают, "Сделано в России!" Ха-ха-ха!!!"
  -Тебе какое дело?
  Урсула молча смотрела в полутьме купе в глаза подруге, на дисплее плыли цифры и буквы сверху вниз.
  -Ты хочешь сказать, что только мы могли сделать для них те фотографии в эти дни?
  Урсула кивнула и надула губы.
  -Ну, мы и сделали! Но не отослали. Спи.
  -Не могу, они еще письма шлют.
  -С угрозами?
  -Ты издеваешься?
  -Ну, раз пока не с угрозами, спи.
  -А если нас выкинут?
  -Кто, американцы? Мы - Русские!
  -Не только американцы шлют, японцы тоже! - Она развернула нетбук и, щелкнув пробелом, ткнула в лицо Мальвины. Та захлопнула крышку и отвернулась к стене.
  -Блин, ты даже не переводила письмо, откуда знаешь, чего они хотят?!
  -У меня пять лет стаж анимешницы, зачем не переводить?
  -Ну, так напиши им, что мы ШКОЛЬНИЦЫ, из чувства патриотического долга и жажды знаний на каникулах управляем РОБОТОМ-ТЕЛЕСКОПОМ, они поймут и отстанут, это как раз в их менталитет попадает. Добавь, что русские, что ушанка на голову давит, и пьяные медведи в поезде спать не дают. Бухают все! Холодно блин. Когда в купе кондиционеры установят?
  -Я написала им, что мы едем домой, сказала, что следующая смена будет через сутки. Они сейчас требуют.
  -И как я им из жопы достану снимки?
  -Ну, они же у нас есть...
  -Нету, забудь.
  -Они хотят коды прямого управления через интернет, как раньше, чтобы самим снимать, я так поняла - у них аврал.
  -Пошли их. К начальству. И дай поспать. - Мальвина во второй раз отвернулась к стенке и заткнула уши руками. - И вообще, у них на орбите телескопы есть, или пусть подождут несколько часов, когда сами снимут. Придурки они короче.
  Мальвина снова прислушалась к перестуку таких близких колес. Перед ней был океан, далеко-далеко, на зеленоватых волнах покачивалась лодка. Стоило ей подумать о ней, как она оказалась там, не в ней, а скорее над ней. Там лежал мальчик со странным лицом, в руке у него был спиннинг, волосы завязаны на затылке в странный пучок, Мальвина никогда не видела таких причесок раньше. Сколько она ни пыталась, так и не смогла понять - что же странного с его лицом. Толчок в живот получила и свалилась на дно лодки, лицом ему в грудь, попыталась оправдаться, заикаясь теперь уже не понарошку, а по-настоящему и вдруг... открыла глаза. Её трясла Урсула.
  Показала ей заголовки новостей про аварию на телескопе Хаббл. При этом выражение её лица напоминало... К-он.
  -Блин. - Со странным выражением моргая и потирая при этом глаза, заметила Мальвина. - Ты сходишь с ума, да? У них там дофига телескопов и инфракрасные и радио, забудь! И оставь уже меня в покое. Ей богу, у тебя характер пляшет как мой папа после вытрезвителя. То тебе на все плевать и ты меня пугаешь, то начинаешь переживать из-за хуйни.
  -Слу-ушай. - Добавила она отрешенно через минуту. - Скажи им уже, пусть сделают там себе харакири или сэппуку, раз не получилось вовремя эту хрень снять и успокоятся, а? - повернула свое странное, даже страшное лицо к Урсуле и нервно рассмеялась.
  -Вообще-то мне звонили из Бельгии. Сказали, что из Бельгии, говорили по-английски... На мой номер... Сказали - не могут связаться с нашим начальством и вежливо просили коды. Ты выключила свой сотовый?
  -Я его и не включаю обычно, разве если нужно позвонить. Все, кому я нужна, шлют СМС или мейлы.
  -Блин...
  -Я ненавижу этого жука в кармане!
  -Ну, бли-ин...
  -Вибратор хренов!
  Урсула села на кровать и обхватила голову руками.
  -Нас выгонят!
  -Ну и клево! Зато десятый класс - последний! Спи!!!
  
  Трава...
  Пол моей комнаты порос травой. Я вновь смогла ходить там босяком, босая я и прирастаю к стенам. Росла-росла моя живая нить, и отклонилась от нормали. Я на стене теперь сижу-курю-и-жду. Когда в меня врастет трава. Жду-гляжу. Стена срослась, и проросла вновь я, и вся стена теперь в траве, я с потолка гляжу на комнату кубическую жуткую мою. И молча тихо плачу.
  Пока спала на потолке - росла трава. Теперь она растет во мне, я тихо-молча-плачу и смерти жду. Когда срастется жизнь и смерть во мне и оторвется навсегда от этого квадратного ребра. Трава на потолке уже растет, а на полу сгнила, и курица яйцо клюет. Я ветер чую. В стене дыра, пустыня жаркая песком полна. Я палец из яйца сую, и смотрит человек на кокон мой и тихо жалобно смеется. Я ни рукой, ни ножкой в эту жалкую дыру пролезть не можу. Вот досада. Я разрыдалась и кричу. И жду. Теперь я просто жду, когда придут дожди, жара спадет, и я в яичницу сгожусь.
  
  г.2, Спокойный город с запахом полыни.
  Меняется мир - неизменен человек, меняется человек - неизменным остается мир, каждый раз кто-то должен быть свидетелем перемен. Свидетель всегда прав, пациент всегда невменяем, глобальное потепление неизбежно - три закона ваших перемен.
  
  Вокзал встретил их адской жарой и гулом голосов восточного базара. Из людей их встречала младшая сестра Мальвины Линда, причем одна. Она оглядела придирчиво обеих и ткнула пальцем в грудь сестре:
  -На Урсуле опять твоя футболка...
  -О, да ты их все наперечет знаешь, похвально!
  -Жарко тут... - Пробормотала, кусая губы Урсула. - Сумки сама дотянешь, или звать кого-то?
  Звать, конечно, пришлось, так как Линда в свои тринадцать сумки даже приподнять не смогла. У неё были черные прямые волосы, локонами падавшие на плечи и громкий голос, отец Линды в детстве не раз просил дочь говорить потише во время святая святых Русского Футбола. Впрочем, не только русского, и не только говорил. Линда ребенком была из тех детей, которые любят садиться отцу или матери на колени во время просмотра чего-то важного и интересного и мало того, что всячески отвлекать, так еще и спойлерить, если сами конечно раньше эту передачу или фильм видали. Но вот она выросла, и теперь могла торговать на восточном базаре, если конечно изъявила подобное желание.
  Последнее у девочки отсутствовало.
  По мнению её сестры, Линда переживала тот возрастной этап, когда отсутствует всякое, любое желание, и жизнь превращается во что-то непонятное. Урсуле подобное было не понято, она это пропустила в жизни и теперь слегка презирала все депрессирующее и страдающее бездельем. Все это порождало многочисленные дискурсы между ними, тысячи их.
  Линда была из тех людей, что панически боятся скуки и считают её страшнее смерти. Дорога домой с ней превратилась в аттракцион, чему немало способствовала своими поддерживающими вопросами Мальвина.
  -Когда я одна в классе сплю на клавиатуре, то часто просыпаюсь из-за писка линейного динамика. Он такой жалобный. И однажды я увидела Это.
  -Что?
  -Они мигали. Все экраны. Все компьютеры включились ночью, и на всех мигала одна и та же надпись...
  -Какая? Что замолчала?
  -Убейте... Убейте нашего системного администратора.
  -Пра-авда...
  -Ага, зуб даю. На всех одно: "Убейте, пожалуйста, убейте нашего системного администратора..." И писк такой, словно он грузится, загружается и никак не может загрузиться, протяжный и жалобный. Наверное мое сердце сродни их электронному, я чувствовала Это.
  -Это?
  -Ага... Они все взывали ко мне о помощи... В ту ночь...
  -И как ты поступила?
  -А никак. Через минуту дверь открылась, и вошел Он.
  -Этот?
  -Он самый - их Надзиратель.
  -И?
  -И все прекратилось. Сразу же, как обрезало! Все разом смолкли и погасли. Он, поглядев на меня искоса, прошел через класс в свою комнатку, забрал позабытый рюкзак, проходя мимо моей парты обратно, кинул мне ключи. Я кивнула, он вздохнул, захлопнул дверь. Тишина... Лампочка на потолке не горит, она вообще одна рабочая в этом классе, в стеклах окон отражается луна, полная такая, достаточно светло, чтобы разглядеть даже буквы на клавиатуре. И тишина... даже шагов по коридору не слышно. Наверное, я одна в том корпусе, как полная дура лежу грудью на клавиатуре и в голове странная пустота, которую не хочется наполнять мыслями. Так спокойно...
  -Жесть.
  В том городе была одна улица, похожая на бесконечную запятую, она поднималась все выше и выше, по ней изредка проезжали машины, в общем разве что крестов не хватало. Для окончательного сходства с голгофой. Летом всегда хочется зимы, пусть даже в виде сладкого мороженного, а зимой лета, всегда хорошо там, где нас нет, да? Так думала Урсула, переставляя ноги по дрожащему асфальту миража, она слушала в пол уха, у неё внутри что-то зрело и стремилось расколоть скорлупу.
  -И как, есть интересные двуногие в классе, или как обычно желе?
  -Все мальчики - хобиты! - С досадой протянула Линда и стала рисовать каракули на столе.
  -Ну как обычно. - Решила Мальвина.
  -Хуже чем обычно. - Добавила Линда.
  -Хобиты бывают разные! - Развела их Урсула. - Есть очень злые и невероятно уверенные в себе полурослики, они готовы звезды с неба достать левой рукой, вот только делают это в основном для себя и часто, потом их пропивают. Еще чаще они попадают в места не столь отдаленные, а во всем виновата левая ручка и отсутствие колечка, что делало Фродо невидимым.
  -Если хобит - не обязательно вор!
  -Нет, у них просто предрасположенность такая, я и не говорила, что вор. Ну, с мальчиками ясно, а девочки?
  -Да есть две странные. То есть: есть массовка и есть две странные, но интересных нет. Ну, есть еще Алекса, она до сих пор не наигралась в куклы. Играет в людей. Перевелась год назад из-за развода родителей (отец смотритель на газовой скважине, я без понятия, что он там высматривает, но дома появляется два раза в неделю перекусить), за прошедший год влюбила в себя одноклассницу и бросила её, вдружила другую и предала её, в обоих случаях интересовалась исключительно реакцией человека и что-то записывала в розовый блокнотик.
  -Небось, сюжет придумывала.
  -Любит остро заточенные карандаши, ненавидит компьютеры, они в ответ ненавидят её, как результат постоянно ошивается поблизости от места работы Вадима (моего старшего брата, он чинит ноутбуки, принтеры для фирмы и все что принесут для своего кармана), сперва я даже что-то решила на их счет, когда еще не знала, что Аль за овощ. На месяце пять раз была у него на складе по разным причинам и дважды заставала её, ну думаю - это все неспроста. Жадная до денег, из тех, что поднимут монетку в пять рублей, даже если увидят, что до этого на неё что-то шептала цыганка с младенцем в золотых зубах. Ну, или просто не верит во всю эту муть, зато верит в другую - но вот какую, не знает никто. Держит дома двух кошек, рисует остро заточенными карандашами (не тушью!) юрийную мангу, где обе кошки и не кошки, а вроде как бы неки прислуживают у одного мальчика-барона. Давно рисует.
  -Алекса и Александра - это одно лицо?
  -Нет, просто одна Алекса, а вторая Александрина, ясно же, что разные! - Недовольные глаза и интонации-ириски. - Первая красотка, вторая уродина, пьяному в жопу ежу понятно, что разные!
  -Первая отрицательный персонаж, вторая положительный?
  -Обе серая масса, массовка для спектакля моей жизни! - Ладошка поднимается кверху, и пальцы обхватывают несуществующее яблоко (или грудь!)
  -А только что говорила, что не массовка она...
  -Я передумала. И вообще, что вы ко мне с ней пристали?! Становитесь как моя мама: "а мальчики у вас интересные есть?", "а ты с кем-нибудь из мальчиков дружишь?", а... знаешь чего?!
  -Нет. - Упрямо повела головой её сестра. - Чего же?
  -Александрина - это кто? - Спросила Урсула Мальвину.
  -Уродина. - Ответила за ту Линда. - Еще и дура к тому же. Круглая. - Добавила она, поразмыслив. - Слишком круглая, чтобы можно было находиться рядом. Сферическая, в вакууме.
  -Ясно, очень полный ответ.
  -Знаешь, в вакууме любое тело с течением времени принимает идеально правильную сферическую форму... - Начала объяснять физику Линда, но сестра ее, молча, подавила, сунув в рот свое недоеденное мороженное.
  -Одноклассница и подруга моей сестры, девочка с комплексом по поводу своей внешности. Я как-то хотела до неё донести слова одного классного чела, который нажравшись с друзьями обессмертил свое имя, заявив: "Оставьте красивых женщин мужчинам без воображения!", но передумала. Гордячка.
  -Гордячка потому что?
  -Нет и да. То есть, да и нет. То есть для нее, как я поняла, этот комплекс носит лишь угнетающий характер, сама она его не признает, для неё не существует проблем "этого уровня". То есть, она смотрит на них свысока, поэтому побоялась ранить, в чем-то убеждая.
  -Ты, побоялась?
  -Серьезно. Я думаю, она милая. Живет в мире книг, рефлексируя с миром и его "персонажами", прям как ты, только причина иная. Я думаю, она когда-нибудь попытается из этого мира выбраться, и как результат займется творчеством. Она очень ранимая, но никогда не признается в этом. Ищет в людях добро временами, отчетливо осознавая, как много зла в ней содержится самой.
  -ЧСВ зашкаливает и карму свою не бережет, - не унималась сестра, - ей нравится Цой, прикинь, как и мне, я чувствую себя изнасилованной!
  -Цой и мне нравится, она что, Больше не человек?
  -Ненавижу классику!
  -Знаешь, я поняла, только сейчас. Знаешь, почему во всех без исключения аниме разные персонажи так гордятся тем, что они нелюди, так любят эти два слова - "не человек"? Я думала это призрак Ницше, как у Марвела. И вот теперь поняла, что нет. Это их классика, то, что они проходят в школе, только на новый лад. Они тоже ненавидят эту обязаловку, но ничего не могут с собой поделать. Роман "Больше не человек" так крепко застревает в их умах, что спустя десятилетия, уже став взрослыми, они бессознательно, но пытаются переписать или переснять его на новый лад.
  -Можно подумать, что у нас все топорами мочат старушек.
  -Ну... в общем-то и мочат, я недавно по телевизору слышала: бывает иногда с бодуна как раз топориком.
  -Эй, люди, вы вообще, о чем понимаете? - Спросила Линда.
  Урсула споткнулась. Перед ними предстала витая калитка забора. От неё ощутимо шел пар, на металле медленно подгорали листья дикого винограда. Они не могли убежать, им было некуда бежать.
  "Желтые", так подумала Урсула и перевела взгляд на небо. Белое солнце не внушало никаких иллюзий, диск почти не слепил глаз, еще с ребенком она научилась смотреть на него без сожаления и без боли, и иногда хотелось вытянуть руку и полететь в слишком жаркий для смертного мир, и слишком холодный к тому же, по меркам желтой звезды.
  "Наверное, не надо больше снимать наушники никогда", так подумала она, и поняла, что это было де жа вю. Она уже раньше решала для себя, что никогда их не снимет. Мир временами казался девочке огромной трясиной, где просто необходимо казаться человеком в детстве, много чем казаться и еще больше чего делать, став взрослой; которая раз вцепившись в твою руку, уже не отпустит её никогда.
  "Это маскировка", так решила Урсула, "мимикрия, когда-нибудь я сброшу кокон, просто время не пришло, ведь... ведь тогда будет все кончено?"
  Оставались сутки, целых двадцать четыре часа её жизни, которые она еще что-то видела в этом мире.
  "Я разберусь во всем, даже если вы хотите все забыть", так сказала она себе, и добавила тихим и совершенно другим голосом: "даже если ты уже забыла..."
  -Ты куда? Мы же пришли! - Воскликнула Мальвина, впрочем, довольно устало это сделала и тихо, одна её рука прижимала несчастный желтый лист к пыточной машине, вокруг которой он вился. Урсула махала рукой, не оборачиваясь, она бежала, бежала, бежала...
  Маленькой девочкой, Урсула жила не с отцом и матерью, а с дедом и бабкой. У них был огромный (двухэтажный, но тогда он казался необычайным, после крохотной квартирки, где до раскола ютилась семья) дом, там, на втором этаже раньше был тайник, секретная комната. Сам дом дореволюционный, в нем обитал толи барин какой, то ли еще кто, а по другим сведениям располагался бордель. Потом началась вторая мировая и в той комнате партизаны хранили оружие. Затем война закончилась, и там в шестидесятых годах скрывался местный фальшивомонетчик. Так уж получилось, что эта комната, переустроенная под библиотеку дедом (не тем, который печатал там рубли советского образца) досталась ей, как самая замкнутая и таинственная. В квартире с родителями ютясь, Урсула каждый раз забиралась под стол с книгой и фонариком, стоило им опять открыть рот. Она делала из свечей затычки для ушей и обматывала голову полотенцем. Этого хватало, чтобы оградить себя от мира, но не всегда. Привычка осталась и дед, видя, как она с книгой в который раз лезет под укрытый до пола скатертью стол, решил устроить для неё тайник. На всю оставшуюся жизнь.
  Урсула Раскольникова думала, что обрела дом.
  Он заключался в крепких объятьях и добрых глазах деда и теплом, душистом чае, в пробуждении утром не от крика с кухни, в теплых домашних шлепанцах и индейском амулете - ловце снов - над кроватью (дед любил вестерны, больше читать, чем смотреть), и не только в этом. Просто было тепло.
  ***
  Этот мальчик был смешной такой, ростом на голову её ниже и ровесник Линды. Он говорил:
  -Сейчас сделаем их цветными. Сейчас почистим их.
  Он закусил конфету и слегка сморщил нос. Когда у него на переносице ложились складки, он становился похож на умного волчонка.
  Он вращался на своем "модифицированном" стуле, разглядывая потолок.
  -Это что-то очень большое. - Сказала Урсула. - Поэтому Мальвина решила, что виновата техника.
  -Твоя подруга умница в плане сохранения своей пятой точки в теплоте да не в обиде. Говоришь, вам звонили? Это странно.
  -Почему?
  -Потому что странно.
  -Знаешь, что я в тебе ненавижу больше всего? Вообще в парнях? Это нежелание посвящать противоположный пол в ход своих мыслей, как будто так вы кажетесь таинственнее!
  -Нет, просто вы деструктивны по природе. Женщины, особенно которые еще дети, вы как вирус.
  -Почему?
  -Почему как вирус?
  -Нет, я про свой первоначальный вопрос.
  -Вот смотри. Недавно Юпитер столкнулся с телом такой массы, что взрыв был размером с луну, даже в новостях передавали. Нашу луну, луну, которая Луна. Впрочем, это и к его лунам относится.
  -Не понимаю, ты к чему это?
  -Ты не умеешь слушать.
  -Умею, когда я одна.
  -И что же ты слушаешь, когда одна?
  -Тишину и себя.
  - Ладно. Ты знаешь, кто снимал это явление? На видео его заснял астроном любитель. А знаешь почему? И почему это не в первый раз такое, когда открытия, да и просто наблюдения важных и казалось, заметных космических явлений делают любители? Потому что они не могут наблюдать за всем. Бывает погода или земля не той стороной к лесу повернута, бывает насморк или гриппующие птицы нагадили им на объектив.
  -Птицы не могу, там защита есть всегда.
  -Да ты что! А я очищал однажды от них двухметровое зеркало. Значит не всегда.
  -К чему ты клонишь?
  -К тому простому и ясному, для любого, но как получается не для тебя. К тому, что они знали об этом заранее.
  -Это бред.
  -Это ты бредишь!
  Он повращался еще с полчаса, он сделал со снимками все, что можно, перерыл весь интернет, но не нашел ни в желтой прессе ни на форумах ничего по этому феномену.
  -Знаешь, - сказал он, спустя тридцать пять минут, - ты не бредишь, они действительно этого не знали.
  -Во-первых, кто они, если ты не сторонник Теории Заговора конечно, во-вторых, с чего ты взял да и изменил свое мнение, если просто ничего не нашел, это абсолютно ничего не объясняет.
  -Допустим, всем плевать на Юпитер. Тем более, единицы в этот момент смотрели туда да в таком разрешении. Теперь я тоже думаю, что те ребята, что требовали снимки, точно знали, что именно они снимают.
  -Что-то большое. Но не знали. Они просто умные. Знаешь, есть разумы, которые чувствуют не только ту информацию, которую получают при помощи органов чувств, но и ту, что циркулирует в ноосфере, то есть они как бы подключены к ней через свое бессознательное.
  -Че-го?
  -Я просто про то, что некоторые действительно фанаты своего дела могут предчувствовать открытия, да и просто предчувствовать, я сомневаюсь, что событие такого масштаба могло ускользнуть от всего человечества, пусть даже оно и ускользнуло от каждого человека по отдельности. Знаешь, некоторые считают коллективное наше естество, наш вид Богом.
  -Ты это где-то вычитал?
  -Нет, сам дошел. Я тоже так считаю. Просто так интересней считать и на некоторые вопросы получаешь интересные ответы. Но я абсолютно твердо уверен, что есть множество книг, публикаций на эту тему и еще больше разумов, которые пришли к схожему мнению, только они по разному это называют с разных сторон смотрят.
  Урсула смотрела.
  -Я не фанатик! - Он поднял указательный палец.
  Урсула издала странный звук и подняла палец тоже.
  -То есть, - не обращая внимания на палец, продолжал он, - они знали и одновременно не знали, что снимают. Каждый думал, что это что-то... ну что-то свое, но при этом важно и именно сейчас снять именно этот маленький крохотный участок неба. Это подтверждает мою теорию. Словно они все... нет, словно их что-то подтолкнуло туда посмотреть, будто бы они вдруг утратили частично разум, став просто глазами, но не разумом, и ими взглянуло в небо Нечто. А вот почему?
  -Слушай мальчик с оскалом волчонка, ты строишь предположения не обладая фактами, ты гадаешь это называется ГАДАТЬ, то есть, это лажа!
  -Волчонок?
  -Милый...
  -Ясно.
  -Ладно, допустим, что они заумные и это была интуиция. Но что это?
  -Я думаю, нет, я уверен, - это что-то намного больше нашей группы галактик, и оно двигалось настолько же быстрее света, насколько свет летает быстрее моего велика.
  -Так, я пошла.
  -Стой-стой, не уходи! Ты ничего не почувствуешь!
  Урсула остановилась.
  -Что ты собираешься со мной сделать? - Загадочным тоном, но не без раздражения спросила она.
  -Не с тобой, весь мир ничего не почувствует, как не чувствует песчинка, что по ней идет слон.
  -Наша планета - песчинка?
  -Вообще-то я говорил про млечный путь. Оно пронесется сквозь нас. Если еще не пронеслось.
  Наверное, странно, но Урсула тогда подумала, что и песчинки временами прилипают к лапе слона. Но вот чувствуют ли они при этом что-нибудь? Наверное, это были мысли идеи или подобное что-то. Так она решила и, развернувшись, стукнулась на полном ходу головой о косяк двери. В берлоге мальчугана двери были для карликов наверняка, человек ростом выше метра семидесяти должен был склонять голову, чтобы войти.
  -Хобиты б...я! - Думала Урсула, снижаясь, как листок во время листопада. - Строят норы, роют... норы... в горах... прохладные ручьи.
  Она вращалась в танце листопада, она закрыла все свои глаза.
  "Осень! Скорее же, забери меня, осень! Как жарко..."
  Потом перед ней стояла Мальвина. В чем мать родила. Хотя нет, на ней была влажная помада и тонко оправленные очки. Влажная! И она спрашивала, что Скалли делала у Малдера. Урсула пыталась ответить - "Чего?!", но тут почувствовала, как её рот заклеивается.
  "Она агент!", так решила в этом кошмаре Урсула сначала. "Нет, она Богиня!", так она решила после. На её глазах Мальвина все больше анимезировалась, так что уже практически перестала отличаться от Харухи.
  -Богиня, прости меня, я не справилась! - Мычала Урсула.
  А потом она проснулась.
  
  Игралки!
  Окно с тру"бами органа из титана сквозь него текущими и решетка ржавого гороха, полотенце на крыльце у домика с часами, утро в розовых носках под тяжелым взглядом зайца с шариком на лбу, мармелад с червями, кофе на столе налито в скатерти из картеров с луны, мимикрия рака под улиткой, тихий полдень черного жука, и песчаный ветер под кроватью у камина с грелкой, ветка без сучков с зелеными грибами, пальцы на ногах с солеными глазами, хлеба корки лета с лучом света, Вика с Сашей без одежды по воде гоняют летнюю жару, и игралки в салки через Кромвелем литую ско-во-ро-ду! Попрыжки летают с неба в воду. И она горит соленым вкусом счастья на ветру! Ласково срывает с тела воздуха обертку! Легкие взрывает визгом жизни об подводную кораллову скалу!
  
  
  Г. 3, Каждый сможет сыграть на электрогитаре!
  
  Любой может играть на скрипке, но не всякий успевает убежать от соседей. И не каждому охота всю жизнь бегать от соседей. Наверное, поэтому так мало людей играют на скрипке. А жаль! А все соседи! Кто виноват - мы знаем. Но как нам их судить? Может закон ввести, о чести для соседей...
  
  -Ты звала Харухи во сне! - Сказала она сама себе одним голосом. Потом встрял другой:
  -Я хочу, хочу нагнуть её через парту и хорошенько оттрахать в задницу!
  -Нельзя, нельзя так Богиню! - Пищала она ребенком, и закрывала в ужасе глаза. - Только не Богиню! Ты что же, за что же!?
  -Она меня бесит! - Упрямо твердит мальчик и широко расставляет ноги. Он - Пилот! Над ним проносятся истребители, звучит классическая музыка - вроде девятая симфония Бетховена. И вот они обгоняют звук!
  -Ты не Кен. Ты Синдзи. - Бормочет, плача девочка. - Нет, ты даже не Синдзи, ты Ноно! А она - Богиня!
  -Я тоже Богиня, - говорит она себе, - я Богиня Солнечной Системы!
  Когда Урсула открыла, наконец, глаза, вокруг был сумрак. Почему-то она испугалась сначала его. Потом до неё дошло, что она не у себя дома. Через какое-то время дошло даже, где именно и девушка принялась проверять свою одежду, в первую очередь проверила трусики - вроде на месте. И тогда она снова услышала этот звук.
  -Истребители...
  Окно слегка вибрировало, стопки книг, и горшок герани на подоконнике дрожали.
  Она поднялась с кушетки и пошла бродить в сумрак. Знаете, есть дома, где в сумрак входить не обязательно, чтобы он был повсюду? Вот этот дом - один из них. Так решила про себя Урсула, ковыряя пальцем корешки книг в шкафу. Одно старье, зато пахнет так, как и должны пахнуть книги.
  Наклонившись, Урсула втянула в себя воздух.
  "Абалдеть!"
  Урсула посмотрела книги, словно прощаясь с ними. Потом, стала искать обувь, а найдя её - дверь. Искать, чтобы выйти во двор, посмотреть на тени на траве, и поднять глаза к небу. Поднять, чтобы увидеть, как высоко в зените весит расплавленная невыносимо яркая белоснежная игла, которая спустившись с неба, врежется в её глаза. Врежется на скорости света и заставит закричать и упасть на колени. Урсула закрывала глаза руками, прикрывала и нащупывала руками веки, пыталась приоткрыть их, чтобы посмотреть себе под ноги. Она не сразу поняла, что глаза её уже открыты. Они все еще открыты. Что в общем уже все равно, открыты они или нет.
  Сначала Урсула просто завалилась на бок и заплакала. Потом поползла обратно в дом, вставать и бегать, размахивая руками и кричать во все горло - она это хотела, но отчего-то не сделала, наверняка тело двигалось само, потому что девушка была как в горячем тумане из боли и усталости со сна.
  Только дом оказался очень далеко или Урсула ползла в неправильном направлении, но она все ползла и ползла, а порога не было.
  В ушах пульсировала боль, к горлу подкатывалась тошнота, не сразу, но она услышала голоса. "Старшеклассники", решила так она. Потом услышала, о чем они говорят. "Мальчишки", решила так она тогда.
  -Военные шухерят город, - сказал веселый голос. - Теперь на улице без очков не появишься.
  Её подняли и сказали не смотреть в небо.
  "Где вы были пять минут назад?!", кричала она, не открывая рта. Сначала хотела выдвинуть претензии во весь голос, даже понимая всю их глупость, но потом передумала. Стало страшно. Что они просто плюнут и уйдут по своим делам. "Запросто бросят", думала она, "они ведь мальчишки!"
  -Нагибайся. - Сказали ей. Когда она сделала это, положили руку на голову и пригнули её еще ниже. - Ты только не открывай глаза.
  Урсула села в машину, это было привычно, а вот ощутить боком что-то острое - нет.
  -Что это? - Спросила она. И протянула руки.
  -Не трогай! - Закричал голос.
  "Их трое...", так подумала она. И взглянула вперед, попробовала. Не получилось. Она никак не могла понять, чей это голос. Он был какой-то странный, но, в общем, заметно было, что голос довольно молодой.
  -Они связаться со штабом не могут!
  -С чего ты взял?
  -С Чего?! - Взвился голос. Но потом вдруг почти радостно прокричал: - Да я сам ни с кем связаться не могу! Сотовый даже не включается.
  -У меня вроде работал.
  -А ты теперь его попробуй включить! У меня первый раз тоже экран загорелся, а потом все!
  Через минуту.
  -Ты прав...
  -Мы куда-нибудь поедем? - Очень устало спросила Урсула. Прозвучало растерянно и даже жалко. Вообще-то она хотела спросить совсем не это. Хотела и боялась, но потом, пересилив себя, выпалила почти единым словом: - Что у меня с глазами?
  -С виду? Все в порядке.
  -Спасибо. Только ничего не в порядке!
  Урсула почувствовала чье-то дыхание, а потом на неё надели очки.
  -Я слепая? - Спросила она.
  -Да нормально выглядишь. Во!
  Она всем телом почувствовала, как он показывает ей большой палец, а потом ужаснулась - а что если они все сейчас это делают и улыбаются, что если они просто насмехаются над ней или играют?
  -Слушай, а вот плакать не надо! Ты самая красивая голубоглазая блондинка из тех, что я видел.
  -А видел он их немало! - Слегка ехидно заметил другой голос. Урсула начинала в них путаться - так часто менялись интонации, и вообще после того как она проснулась голоса звучали слегка странновато, все, даже её собственный был незнаком. Урсула подумала, что не знай она, что говорит сейчас - не узнала бы свой голос ни за что на свете.
  Звук истребителей - наверное, целое звено - ударил по ушам, казалось, они летят в десятке метров над головой.
  -Разлетались тут. Подожди, а если связи нет - как они летают?
  -Правильно: "если не работает электроника - как они летают?", но меня волнует другое. - Произнес четвертый голос, этот Урсула узнала и закричала.
  Её утихомирили.
  -Что с ней? - Спросил знакомый голос. - А понятно, нервы сдали. - Ответил сам себе знакомый ненавистный раньше Урсуле голос. "Мог бы спросить у меня", подумала она.
  -Ты умный, ты скажи - почему не работает мой новый смартфон? Он сгорел, это было ЭМИ? На нас сбросили ядерное оружие?
  -Он не сгорел. Наверное, напряжение на процессор слабое, нужно повысить, раза в полтора. Возможно, это как-то связано с атмосферой, я не знаю, а может и с наличием или наоборот отсутствием сильных электромагнитных полей.
  -Звучит глупо. Что значит - с отсутствием?
  -Из-за вращения земли... забей. Поэтому летают самолеты - там не совсем уж дураки их электронику обслуживают, смекнули, наверное, и оперативно исправили. Я думаю, это были разведчики.
  -Ты сможешь это исправить?
  -Не здесь и не сейчас, а зачем тебе нужен он?
  -Музыку послушать, меня вымораживает эта тишина и ваши разговоры, и эти, что разлетались тоже.
  Урсула с ним согласилась, ей бы музыка сейчас помогла.
  -Мы так и будем сидеть в машине? - Тихо спросила она, удивляясь своему голосу.
  -Конечно, а что еще делать. Стекла тонированные у неё. Или ты хочешь, чтобы тебя съели?
  -Почему съели? - Вырвалось у девушки. - Кто? Кто там, я не вижу!?
  -Военные. - Ответили ей сразу двое, а потом один голос добавил. - Скоро можно будет выходить, сиди.
  -Военные едят?
  -Ты точно блондинка! - Рассмеялся Кто-то.
  -У неё шок, отстань от неё.
  -А я думал твоя подружка умственно отсталая.
  -Она не моя подружка, просто знакомая.
  "Ясно, спасибо... хоть бы смутился для приличия, а еще лучше - просто сдох!"
  -Ублюдки... - произнесла с какой-то холодной яростью Урсула себе под нос.
  -Кто, мы? - опять рассмеялся Кто-то. - Мы не ублюдки, а вот они - пожалуйста!
  -Кто эти ваши Они, достали уже?!
  -Он про военных.
  "Я вдруг снова стала маленькой, или просто что-то с головой. Может быть, мне страшно? Я слышу, как где-то щебечут птицы, наверное, это было со мной когда-то, я просто забыла, я глупая и хочу тепла, мне хочется с головой забиться под одеяло, я хочу взять в руки свою книгу, даже любую, просто взять и открыть. Как же я теперь буду читать?", чтобы успокоиться, Урсула сжала свои пальцы до боли. Она все еще наделась проснуться. Но боль не помогла.
  -Можно мне поспать? - Спросила она, а подумала, что снова в детский сад ходить пора с такими вопросами.
  -Если будем выходить, тебя не оставим, спи.
  -Спасибо. - Ответила она, но ей никак не спалось. Правда вопросы задавать тоже не хотелось, к тому же она почти исчерпала свой лимит и боялась их раздражать.
  "Что это я такой пугливой сразу стала?", думала она, "это временно, если бы навсегда - было больнее!"
  Урсула стала пытаться смотреть вперед, открывать и закрывать глаза и спустя какое-то неопределенно тягучее время у неё это даже понемногу получалось. Когда глаза залил свет, она почувствовала запахи, о которых всегда мечтала. По дорожке никто не шел. Она словно снайпер на боевом посту лежала на траве согретой лучами солнца и рассматривала сквозь кусты тротуарные дорожки этого дико запущенного сада. Правда и в таком состоянии он был очень, просто невероятно мил. Солнца блики играли на стволах деревья такими тенями, что становилось тепло как у матери на груди. Урсула дотронулась до своей груди и почувствовала, как по ней разливается домашнее тепло.
  -Я дома, - шепнули её губы, а следом она услышала чужие голоса.
  -Думается мне, что физика наука больше о человеке, чем о мире; те закономерности, которые наше мышление не поддерживает, мы не найдем, а если и получим - использовать не сможем. Всегда есть другой вариант, всюду существует альтернатива, математика создана нашим мышлением и опирается на него, на наше видение окружающего мира, но и физика тоже, как и прочие науки. - Говорил вполголоса рослый мальчик или тонкий паренек неопределенного возраста. Он сидел вместе со стариком на скамейке в саду. Урсула даже удивилась, что раньше их не заметила.
  -Мне смешно, что ты это понял сейчас. - Ответил старик и поправил шляпу. Он был странно одет, словно довоенные наряды нашлись в его доме, и почему-то захотелось ему тряхнуть стариной или молодостью. - На самом деле я смеюсь над собой, просто я сам дошел как-то случайно до схожих мыслей, особенно, когда всерьез занялся работами своих современников, в частности теорией суперструн. Никогда я не любил философию, помнил в общих чертах её курс, но не более. Она мне никогда не нравилась по одной простой причине - я искренне считал, что она ничего не может дать кроме спокойствия и чувства "просвещения", мне казалось, что философы просто лечат себе нервы, а физика, за ней будущее. И вот я тридцать лет изучал физику, чтобы в конце прийти к философии. Это было настолько глупо, что я даже расстроился. Мне стало очень грустно.
  -К старости это нормально, естественное движение. Опыт накапливается, и человек пытается сам себя убедить, что все не напрасно.
  Урсуле показалось, что слова прозвучали, как утешение в домах престарелых звучат, и она слегка улыбнулась, все еще вслушиваясь в этот приглушенный разговор. Девушка осторожно приподняла покров зелени и выглянула из-под него. Все вокруг было залито светом, ярким и земным светом!
  -Ты пытаешься меня успокоить, напрасно мальчик. Для меня все едино, а вот ты, к чему ты придешь. Ведь понимание этого ничего не дает, в конечном счете, по твоим же словам. Я тоже так считаю, поэтому и не раскаиваюсь в том, чем занимался полжизни.
  -Это хорошо. Потому что я, в отличие от вас, могу это использовать.
  Парень вытянул руку и щелкнул пальцами, показав старику монетку. Она оказалась зажата между указательным и средним пальцами, мальчик улыбнулся и сжал кулак, а когда разжал его вновь, тот был пуст, монета исчезла.
  -Фокус? Когда-то у меня был друг, в детстве, который любил показывать друзьям карточные фокусы.
  Мальчик молча, словно с зашитым ртом покачал головой и вытянул палец в сторону кармана старика. Тот пару раз мотнул головой, словно солнце, заливавшее скамейку в саду, где они беседовали, разморило его настолько, что он не сразу понял, чего от него хотят. Потом все же протянул руку к клетчатому карману рубашки, еще советских времен, и извлек оттуда монету.
  -Странно. - Сказал он. - Я не знал, что у меня лежит в карманах. Как ты это делаешь?
  Мальчик улыбнулся так жизнерадостно и сказал приблизительное "гха!..", оскалив при этом зубы как... как... волчонок?
  Урсула снова проснулась. Кругом звучали тихие голоса.
  "Мы в замкнутом пространстве, ребята обсуждают планы", решила для себя она.
  А через несколько минут, двигатель машины внезапно заработал.
  -Сматываемся. - Сказал кто-то. - Нас походу заметили.
  А затем раздались выстрелы. Стреляли одиночными, и где-то вдалеке.
  -Это по нам?! - Вырвалось у Урсулы.
  -Нет, конечно.
  Лицо девушки задели, она закрылась руками и вжалась спиной в сиденье, опускаясь ниже, чувствуя, как машина разворачивается. Раздались очереди, уже ближе. Где-то работал надрывно дизельный двигатель. Вот только криков раненых и прочего не было в помине.
  -Ко мне давай, только не по главной улице.
  Пока они ехали, явно не по главной улице - трясло сильно, но заметно в гору, а значит на север - главная улица степного военного городка, в котором Урсула родилась, спускалась, извиваясь, с кургана и делала петлю, так схожую с запятой на карте. Она была иссечена перпендикулярными переулками, как антенна внешнего ТВ. Поблизости от городка были озера - два больших и семь маленьких - и, чуть вдали, старый аэродром, вроде военный. Там что-то еще было, чем Урсула никогда не интересовалась.
  "А что мы там делали?", задала она сама себе мысленный вопрос и сама же на него мысленно ответила: "Смотрели!"
  Только вот на что? Впрочем, на то во что обычно стреляют, Урсуле смотреть не особо хотелось. Ей просто хотелось. Хотелось смотреть.
  Девушка задумчиво "смотрела" вбок, периодически касаясь костяшками пальцев стекла. Глаза она теперь старалась держать закрытыми, чтобы даже сквозь очки не травмировать зрение вдобавок случайно об "то, что в небе висит". Так это называли между собой все, кроме её старого знакомого. Или - нового? Урсула так и не вспомнила момент, когда познакомилась с ним, не вспомнила она и начало их разговора в ту ночь, когда все произошло. Вот только проснулась она уже не дома, в незнакомом месте.
  Этот старый новый безымянный друг с улыбкой волчика называл объект в небе просто: солнце.
  Меланхолия накатывала. Отчего-то она боялась её именно сейчас.
  "Меланхолия - это смерть твоя в бою солдат..." - сказала она сама себе и укусила средний палец. Легче не стало.
  Когда они приехали, её буквально выдернули из машины, втащили по деревянным ступенькам наверх в дом (вроде десять ступенек, не больше - она их пересчитала с грехом пополам), захлопнули дверь, а потом стали суетиться: перетаскивали вещи, двигали мебель, смеялись и обсуждали все в полный голос и все сразу, хором, так, что Урсула абсолютно ничего не разобрала. Она просто сидела на стуле и тупо "смотрела" перед собой.
  "Что вы со мной таскаетесь?", подумала она, "Бросьте уже!"
  Её похлопали по плечу и сказали звонко:
  -Пой-дем!
  Голос был слишком высокий даже для двенадцатилетнего мальчишки.
  "Девочка?"
  Её снова тащили по ступенькам вверх спотыкающиеся слепые ноги. Открылась еще одна дверь, Урсулу ввели, усадили и хлопнули по плечу вновь.
  -Ешь! - Услышала она голос Волчика.
  "И он здесь...", подумала она про себя, глотая, слюню и раздражение - ничего перед собой не видя, искать на ощупь ложку с тарелкой или что там было перед ней, показалось девушке унизительным.
  -Ешь, мне нужно твое тело, но не в таком виде! - Приказал он ей снова. У Урсулы начался припадок дикого смеха. Она воочию представила себе, для чего Волчику нужно её тело, ей было до колик смешно!
  Девушка честно призналась себе, что такой разворот событий ей даже в чем-то нравится. Будет легче забыться...
  -Я видела сегодня странный сон. - Сказала вслух Урсула, когда немного успокоилась.
  -Да, я знаю, это бы мой сон.
  -Как это твой? - Не поняла девушка.
  -Так мой. - В интонации невидимого, но, наверное, самого дорого в эти дни для Урсулы собеседника сквозили и легкое раздражение, и смущение и все-все-все, оно там перемешивалось и множилось на атмосферу, которой приходилось дышать, рождая самые замысловатые интонации, так, что девушка при всем желании не могла представить себе мимику своего друга. - Можешь считать, что это шок, хотя на самом деле все чуть сложнее.
  -Я забыла, как тебя зовут, это тоже шок?
  -Нет, ты не знаешь, как меня зовут.
  -Но я, же знаю тебя давно, вроде...
  -Ты увидела меня позавчера во сне. А сегодня было эхо, еще один мой сон, просто так получилось, ошибка. Я почувствовал, что это случится, но долго не мог определиться с городом. А потом почувствовал тебя, ты привела меня сюда.
  -Так, когда же начался этот сон? Я, правда, слепая?
  -Да, тебе не следовало вот так просто смотреть на столь яркую, пусть и далекую звезду. Я не уверен, что в нашей галактике есть подобные звезды, скорее всего она была создана искусственно, как и все это.
  -Все это? Ты про что?
  -Ну, тебе-то уже все равно, ведь так.
  -Совсем не все равно! Не говори так.
  -Я прибыл в этот город, специально, чтобы взглянуть на все это, поэтому я не останусь, конечно, тут теперь. Я покидаю ваш город завтра, не смотря на карантин.
  -Я тоже!
  -Хиленький у них карантин. - Вдруг сказал рядом Кто-то. Урсула непроизвольно вытянула руку, чтобы потрогать говорящего, словно могла запомнить его на ощупь. - Город совсем не окружен, как они сообщали через громкоговорители ночью, всего два блокпоста с пулеметчиками, БТР и пара танков с севера и один с юга. На севере дым, я думаю, упал самолет.
  -Ну, еще бы, они все в Разведке! - Рассмеялся иной Кто-то так высоко, что девушка подумала, что это ребенок или женщина или вообще не человек.
  -Голоса звучат непривычно. - Сказала она.
  -Это из-за атмосферы. Точнее того, что в ней теперь.
  -Страх перед неизвестным - надежней карантина. Впрочем, он имеет и обратную сторону.
  -Откуда в городе столько военных? - Спросил этот же самый, почти детский голос.
  -Да ты что, не знала? Рядом с вами военный аэродром и часть к нему приквартированная.
  -Я недавно сюда приехала, отец тут теперь работает.
  -Ясно.
  Урсула поняла, что окончательно запуталась с этими их постоянными вскриками и сменой странно звучащих интонаций, и дала себе слово сейчас же во всем разобраться. "По крайней мере, шесть человек", так решила она и сосредоточилась, пытаясь, разобрать в их разговоре. Слушая, как они обсуждают план на следующий день, она поняла, что снова окончательно запуталась.
  -Сколько вас? - Неожиданно для себя самой спросила она и закусила губу.
  -Не боись, мы же не с боем прорываться сквозь кордон будем, юнитов нам хватит!
  -Нет, я не об этом, просто сколько? А то я запуталась, считая ваши голоса...
  -А мы даже не представились.
  -Ребята, знаете, и не нужно... Знаете, я думаю, что все это просто еще один сон, и я скоро проснусь. Я ведь не могла ослепнуть так глупо, правда?
  
  Этот мотоциклист несся из тумана в туман. В городе ночных огней, раскрыла пасть гидра из желаний и восторгов, открыла миру бесчисленные зубы удовольствий, чтобы ухватить клок тумана с его колес. Он подсадил попутчицу, и рассказал историю о том, как однажды мир населили создания, совсем в чем-то похожие на людей...
  Один далекий мир.
  В котором было все, а не осталось ничего...
  Похожие настолько в чем-то одном...
  Они рисовали по планетам свои письмена, прочесть которые можно было лишь однажды и лишь одним способом: проехать их от начала и до конца. Каждый поворот дороги из черного камня вперед ведет; последний пройдет - останется позади одна буква. И так от планеты к планете, от звезды к звезде.
  Что они хотели рассказать, о чем донести? И главное кому?
  Мотоцикл, ревя, несся вдаль. Когда закончится этот отрезок пути, джампер рванет его дальше. Каждая буква, каждого слова - кусочек чьей-то жизни. Что за история там записана промеж звезд?
  О прочитавших её до конца никто и никогда не слышал. Мотоцикл давал бессмертие существу закинувшему ногу на него, давал раз и навсегда. Время останавливалось, клетки тела существа переставали умирать. Он мог погибнуть в пути или когда-нибудь, но все-таки доехать до последней буквы последнего слова. По планете на символ. Что за история там записана, в этой бездне меж звезд?
  А мотоциклист ехал все вперед и вперед, находил он друзей и терял их, забывал свое прошлое и себя самого. Каждый раз - новый мир, по дороге одной бесконечной. Когда-то, на каком-то повороте пути он вдруг понял...
  Что не имеет значения уже, что ему все равно. Все то, из-за чего он отправился в путь.
  Он курил и смотрел на вращающееся грозовое облако, нанизанное на башню времен. Мотоцикл стоял у порога еще одного дома у дороги.
  Эта история больше не имела для него значения, ведь пытаясь прочесть, в пути, он нашел что-то свое, потеряв при этом себя.
  Облако медленно вращалось. Еще один нелепый слепок чьего-то замысла. Вечность, кто-то вновь захотел её познать. Призраки, все, что он встречал до сих, пор были лишь призраками. Такие похожие в машине различий по имени разум.
  Когда-то в одном далеком мире жили существа, похожие в чем-то. Там было все и не осталось ничего. Когда-то давно они рисовали по планетам письмена, в надежде, что проехав этот путь, кто-то найдет себя.
  
  Г.4, Достаточно времени для любви.
  
  Щекотка воспоминаний. Утро, когда мир остановился. Губы, в которых был один восторг. Рот, который манил и устрашал одновременно. Она сидела на нем верхом прижимаясь к телу мальчика всем своим тонким нежным молодым телом.
  Прямо в одежде. Не снимая ничего. Зашла в комнату к нему и с ходу села на него верхом. Лена молча дышала и смотрела прямо ему в глаза. Егор тоже молчал. Он сколько мог, смотрел в эти, два таких... неожиданных, наверное, и внимательно его изучавших глаза, а потом отвел взгляд...
  Там было утро. За окном, он, извернувшись как-то смог взглянуть туда, за этим куском стекла, зеркалом, что отделяло его от мира, неслись облака. Они медленно текли, меняясь, смешиваясь друг с другом, словно потоки растворяющегося мороженого в соке.
  "А интересно... бывает голубой сок...", чья-то мысль виснет в воздухе, наверное, их общая. Он прячется, стараясь не поддаваться этому порыву.
  Она сказала его родителям, что принесла домашку, ведь его уже три дня не видели в школе. Вот и пришла проведать домашнего больного.
  Но поднявшись на второй этаж, с ходу прыгнула к нему в постель. Он был сонный, он такой сонный... и смешной.
  Он спал - она его разбудила. Наверное, это первый раз, когда его так будят. Возможно, сестра его будила почти также, но вот это почти... все же означало сейчас почти все.
  -Что-то не так? - Она улыбалась, смотря на его смущенное лицо. Он как-то странно взглянул в эти глаза и опять смотрел, уже не в окно, а в шкаф с книгами. Они всегда словно манили его. Там, меж этих страниц были словно...
  Вот когда-то ему казалось, что там порталы, пути, в другие миры...
  Теперь же, ему уже исполнилось двенадцать лет. Что-то изменилось в нем. Там среди этих обложек он уже видел не что-то новое, а что-то забытое и похороненное. Старое, как его жизнь. Что-то оставшееся от тех дней, когда он их впервые открыл. Что-то зовущее его туда, куда он сам пока еще не знал. Это было новое чувство, раньше он только открывал все новое. Открывал книгу, открывал окна своего дома, открывал шторки в поезде, когда ехал к друзьям, живущим на Черном Море. Отрывал каждый раз глаза, просыпаясь, он не думал об уходящем, все...
  Новое...
  Каждый раз открывать что-то новое. Он и не подозревал, что может быть иначе.
  Теперь же он думал о старом. О том, чтобы открыть - и погрузиться в свои воспоминания.
  Может что-то изменилось в нем, пока он лежал и не мог вновь бежать, бежать, как он всегда делал по жизни. Только бегом, только туда, только вперед и никогда не оглядываясь.
  Опять два глаза приблизились так близко и стремительно, что в наглую вторглись в его мысли. Словно у глаз были зубы. Они перегрызли нить его мыслей, и сладостно и мило так зевнули...
  Она наклонилась и нюхала его, слегка морща носик. Он уже не мог её игнорировать.
  -Кхыы... хааа.... - Она смеялась, смотря на его меняющееся лицо. Потом начала кусать. За нос, за ухо. Схватила его голову и, прижав к подушке, впилась молодыми и острыми зубами в ухо.
  Ему ничего не оставалось, как тоже начать смеяться.
  Это было...
  Щекотно...
  
  -А когда у тебя в первый раз сбилось дыхание "при этом"?
  -Как будто я помню...
  -Твои родители тебя так не оставят, оставь ты их.
  -Не могу. Это неправильно, не то, чтобы мне этого не хотелось, просто, наверное, я все же люблю их.
  -Это нормально. - С ненормальной интонацией сказала девочка. - Ты думаешь, что станешь так счастливым?
  -Я думаю - они хотят мне счастья, и я не смогу отказаться.
  -Счастья, хотят? - Опять странно переспросила она. - Сознательно да, а бессознательно чего желают с тобой сотворить, знаешь?
  -Главная истина этого мира звучит так просто: все родители хотят, чтобы их дети были счастливы! - Твердо и даже задорно произнес он, правда под конец немного смутился, наверное, поняв, в каком он сейчас положении лежит и еще про детей говорит ей.
  -Я думаю, у каждого своя истина. - С сомнением, но не таким уж сильным, чтобы его не обидеть, вымолвила девочка.
  -Но это - Главная! Всякий несчастливый ребенок - удар по бессмертной душе его родителей!
  -Ты смешной. Но я и не спорю... только ты знаешь, почему она главная? Я расскажу. Все очень просто мальчик! - Она поудобнее на нем уселась. - С точки зрения особи - стремление к счастью так естественно, потому что это один из принципов по которым развивается его личность. Читал Азимова, помнишь три закона робототехники? Они были сформулированы не простым языком и не сложным, это не язык, это основы, по которым развиваются их личности. Так и с людьми, нам внушила эволюция, что счастье есть и к нему нужно стремиться, что нужно защищать своих детей и оберегать их.
  -Но это же прекрасно!
  -Ты так думаешь? А не забываем ли мы о том, что многое из этой программы нам недоступно в жизни и что, например, агрессия родителей к своим детям ТОЖЕ часть этой программы. Когда мама и папа издеваются над ребенком, верное и мучительно превращая его жизнь в ад, это не сбой, они ВСЕГДА выполняют это программу, и пусть у тебя в глазах сомнение, но ты молчишь, я-то знаю. А знаешь, почему это так?
  Мальчик мотнул головой и отвернулся к окну.
  -Потому, что у человека не осталось естественных врагов. А дети ДОЛЖНЫ страдать! - Почти прокричала она. - Иначе развитие вида остановится, а вид хочет меняться, а не сидеть на месте. Раньше детишек жрали тигры-волки в лесах и они боролись за свое существование решая проблемы не положенные им по возрасту и иногда - находили странное решение, которое никогда не нашел бы взрослый, оно отпечатывалось в них, так наш вид Человека двигался вперед, полз наш червячок. Детишки в лесу играли - заплутали, и никто домой не пришел, вторые, третьи, а потом глядишь - один и вернулся. Теперь же не так и родители, сами не понимая, что они делают, создают им условия, детям своим, условия так сильно похожие на АД Обыкновенный. Нет физических опасностей - пусть будут ментальные! Если вид настолько развит, что ему не нужно бороться с внешними врагами, пусть будет давление изнутри, на мозги, наших детей!- Почти прокричала она и положила руки мальчику на горло. Но давить не стала, просто дышала, смотрела, а потом наклонилась, и нос поцеловала, и ухо лизнула, рассмеялась и как-то странно и тяжело засопела.
  -Вид хочет разделиться, он размножаться задумал. А если мозги слишком долго ебать, личности начинают размножаться - все просто. Только это не дефект и не ошибка. Из сотен и миллионов, из миллиардов ошибок выплавляется твоя так называемая истина о любви родителей к детям. Дети - должны страдать! - Она облизнулась. - Красиво, или нет? Не так красиво как у тебя с твоей гребаной моралью, да?
  -Страдать должны взрослые. - Упрямо повторил он.
  -От их страданий мало толку!
  -Толку кому, тебе? - Прикрыв один глаз, Егор другим посмотрел на лицо Лены: бледное, с тонкой кожей, курносым носом и дрожащими слегка, влажными губами. "Слишком нервное...", решил он, "Поэтому такое красивое..."
  -А ты как будто не понял! - Пытаясь удержать мальчика в постели, она снова прижалась к нему лицом и зашептала в ухо. - Они, конечно, хотят добра, не все, конечно, и не всегда. Но истина от них всегда сокрыта, иначе жизнь стала бессмысленной. Не к чему стремиться, нет желания что-то делать. Как виду Homo заставить нас суетиться, как не скрыть часть правды, навязав другую? Дети пингвинов - корм для морских львов, когда они отправляются в свое первое плавание по такому непривычному и загадочному морю, оно начинает их есть, доплывают один из десяти.
  -Лена, слезь с меня. - Тихо прошептал он, и добавил скромное: - Пожалуйста...
  
  Сбегая по лестнице, подпрыгивая на каждой пятой ступеньке - ноте, Егор думал о книгах, точнее о бумаге. Он никак не мог вспомнить этот запах. Изменился? Отец с кем-то громко разговаривал по сотовому, рядом с ним на стуле, там, где обычно садился Егор, лежал дипломат. На ходу схватив со стола бутерброд, он выбежал во двор, оставив дверь раскрытой нараспашку. Скользнув в старые кеды, мальчик подцепил замок велосипедный ногой и тот открылся - в кедах были магнитные ключи.
  Митек стоял как обычно на перекрестке, рассматривая видневшийся отсюда старый авиадром. Лицо - счастливое! Все старое - самое лучшее? Когда-то, в далекой-далекой галактике, они вдвоем пытались сделать подкоп под оградой, чтобы пробраться туда внутрь, ведь перелезть было практически невозможно! Хоть все надписи о напряжении, опасном для жизни, как показала проверка, были чистым гонивом.
  Что-то случилось, что-то произошло.
  Он поворачивается к тормозящему пятками с холма Егору. Девочка?
  "Закрой за мной дверь, я ухожу..." - написано у того на лице. Он прикрывает глаза от слепящего солнца, затем смотрит на Егора. Вытягивает пальцы в его сторону и стреляет пистолетом.
  
  -Она опять до тебя домогалась? - Спросил Митя, пытаясь не смотреть туда, куда вели его глаза.
  ***
  -Заброшенность подвалов под вопросом...
  Они остались одни в том заброшенном подвале. Тогда все и случилось. Она опять сидела верхом и тяжело дышала в щеку. Потом в ухо. Прижималась всем телом, но что-то было иначе. Не как со Светой. Что-то в Лине было другое, абсолютно чуждое, никто не поймет этого, пока сам не ощутит. Она играла, но по своим правилам, и было чувство - будто и нет их вообще.
  Их родители ничего не имели против увлечения своих детей. Они просто никогда не слышали про диггерство, а если и слышали это слово - не понимали смысла. Всего смысла - смысла для тех, кто в теме. Тем более не подозревали, чем увлекаются их дети. Нет, они знали - их часто не бывает дома. Ну - переходный возраст - да - все пройдет - они, ведь ни какие-то угрюмые нарики. Ну, одеваются странно - мода - ну челка пирсинг - мода - они ведь не мрачные суицидальные эмо - они просто на них похожи - временами они такие милые и жизнерадостные - временами - жизнь прекрасна короче - если на детей не давить все пройдет - и это пройдет тоже.
  Они вели себя как индустриальные туристы в своем же собственном городе.
  Может, это было просто желание побыть вдали от всех, не уходя далеко.
  Наверное, это было просто поводом еще для чего-то, ну они росли.
  Интерес, это просто то-же-чем-болели-предки-только-на-новый-лад.
  Они прикоснулась к нему и сразу начала растворяться. Сливаясь с его чувством. Он просто замер там, в полутьме и больше всего на свете боялся, что кто-то сейчас туда войдет.
  Не потому что он стеснялся или хотел что-то скрыть. Просто весь другой мир им воспринимался как что-то зачастую гадкое, а в основном глухое и слепое. И ...
  Он вправду мог убить того кто скажет ему что-то в этот момент...
  Только понимал - никто не поймет, почему он так сделал. Люди жили в другом мире. Они привыкли друг друга насиловать. Это стало почти модным, и никто этого не замечал. Все говорили друг другу - что делать, как поступить, давали советы, указания, просили о чем то...
  Все вторгались туда, куда не следовало, и делали это так легко. Он же, как чужак в этом мире смотрел на все это, не понимая - как такое вообще возможно.
  Это как вдруг очутиться в мире, где все едят своих детей. Рожают их только для того чтобы насладиться этим блюдом. Растят их и воспитывают только для того чтобы сравнить вкус - хорошего ребенка, покладистого и оторванного сорванца, для которого нет авторитетов. Чтобы воплотить в них, детях, этот вкус... и про-сма-ко-вать его...
  А потом еще, следующий, зачали - удовольствие, родили - боль - она сладка - растили - как воплощение искусства, воплощали в своих детях что-то свое, как в глине, как в камне скульптор, потом смотрели и другим, знакомым хвалились - посмотрите что Мы Создали! И уже облизывались в ночи, ждали, когда же наступит этот такой долгожданный так долго откладываемый момент. Когда же они смогут погрузить клыки в это блюдо, еще живое, такое трепещущее. И про-сма-ко-вать его...
  ***
  -И у кота презрение на лице, тьфу, морде! Лежит Васька на подоконнике и смотрит так, словно знает все на свете, но слишком презирает нас, людей, чтобы знанием этим делиться. Клянусь, у него на морде написано было: я знаю, что выведет Россию из очередного кризиса, но вы же все равно тупые, не поймете!
  -Ты у него спросил?..
  -Ага, я из мяса и костей, ну там разные органы ткани, я можно сказать колония клеток. И они имеют сложную структуру. Я практически очень сложная система жизненный форм и свойств. Еще я могу кусаться. Могу лизать. Могу кричать стонать и брыкаться. Могу и поцеловать, а потом скушать могу наоборот.
  -Что, неужели люди так боятся падения, что видят его во всем. Почему? Потому что жизнь их так запрограммирована природой, они должны себя реализовать, стремиться к максимуму? Это страх заразиться? Наверное, странные вы.
  ***
  Он стеснялся!
  Лина "терла спинку", на самом деле руки её были намного смелее! Слишком много шампуня вылилось сквозь пальцы и оказалось в воде.
  Он смеялся!
  В комнате на чай указал терпеливый пальчик; Лина улыбнулась и, закрыв ему глаза, поцеловала нос, затем дернувшиеся губы, после настала пора языка. Митя не отвечал, он не стеснялся, просто не умел, наверное. Мальчик легко обнял Лину и прижал к стене. Пальчик снова дотронулся до его губ. И снова указал на накрытый стол. Митя вздохнул, к столу как на казнь он пошел.
  -Что хмурый? - Спросила Лина. "Ищешь мысли? Так они не нужны!" - было написано на лукавом и загадочном лице девочки.
  Митя отправлял в рот намазанное шоколадной ореховой пастой печенье и что-то мычал. Теперь Лина смеялась, наблюдая за его лицом. Когда она снова решила грабануть холодильник, погас свет.
  Удачно, - решила Лина и на ощупь потащила одноклассника в спальню. Митя не сопротивлялся, он сильно вцепился в руку девочки, так сильно, аж до боли. Испугался? Тебе страшно, да? Лина улыбалась, наступая ступнями в тонких полосатых гетрах на отшлифованные ногами её деда с бабкой ступени.
  Лина двигалась то вперед, то назад, приподнималась и опускалась снова, вращая тазом, достигая мгновения, которое не понять, снова и снова, туда и обратно. Удар - вглубь и ввысь, внутрь, еще и еще. Внутри сжималось чувство, сокращая расстояние между девушкой и мальчиком, лежащим между уже почти женских бедер.
  Тот, молча, дышал - сопел её мальчик, еще мгновение назад сжимавший ягодицы Лины своими длинными тонкими прохладными пальцами, теперь, небось, в одеяло вцепился, маленький маменькин сыночек, сладкий, как карамель.
  В полной темноте. Чувство вышло из-под контроля. Затопило её всю, и стало приближать неизбежное. Четырнадцатилетняя женщина откинулась назад, задрала подбородок, в полной темноте ловя ртом воздух. Пыталась выгнуться дальше, чем можно было, хотела сломать ненавистный позвоночник.
  Каждый раз, как наступал этот миг, она хотела саму себя задушить. Но скоро поняла, что выгнуться назад достаточно, запрокинув шею, до конца, до самого упора позвонков. То же ощущение, как и от удушения.
  Подняла руки и схватилась за волосы, засунула пальцы в рот. Несколько резких толчков - и все. Все случилось слишком быстро и опять не так. Лина кусала пальцы и стонала. А когда опустила руки, чтобы нащупать в темноте курносое Митькино лицо, не поняла во что вляпалась.
  Было слишком темно.
  Между ним и Линой было что-то мокрое, погрузив в него руки, чтобы разобраться, девочка никак не могла отдышаться - перед глазами все плыло, круги, круги.
  Она закрыла глаза.
  Открыла их.
  Поднесла руки к лицу и понюхала. Пахло как кровь. И что-то еще. Наверное, корица, решила она. И лизнула. Соленая горькая кровь. Соскочила с кровати в темноте и стала нащупывать выключатель. Свет мигнул и погас - лампочка приказала долго жить.
  Лина на мгновение увидела красное пятно на подушке и расколотый кокос в том месте, где была голова мальчика. Стало вдруг холодно - Лина всей кожей ощутила, как ушла в пике температура в комнате; начала расти пустота в животе.
  Темнота и холод. Не разбирая ступенек, Лина бросилась вниз. Нашла на ощупь кухню - в суматохе позабыла про свет - а там нащупала ящик стола. В нем - нож. Забилась в угол, выставив перед собой нож, пыталась отдышаться. Круги фиолетового цвета никак не исчезали, даже в полной темноте Лина различала неясные контуры, быстро менявшие форму.
  Сейчас бы добраться до выключателя. Внутри начинала цепную реакцию обида и злость. Все опять случилось не так, не по правилам. Почему у неё все не как у людей?
  -Чертовы люди, чертовы... - шептали губы девочки, меньше минуты назад бывшей женщиной. - Раздавили ему голову... только это не люди...
  Девочка внезапно смолкла. С улицы донесся звук, похожий на крик, следом пришла тишина: гудевший холодильник смолк и затих ветер, шумевший в трубе дымохода.
  Старый забытый кошмар пришел снова и сказал: "привет!"
  -Привет... - Прошептали в ответ её губы.
  Все нормально, все обычно - он просто умер, непонятно, как и зачем, главное - зачем. А сейчас и она умрет. Достаточно злости для любви?
  -Достаточно... - прошептали дрожащие от ярости губы. - Мне было достаточно времени для любви, ублюдки!
  Последние слова она выкрикнула так громко, как могла. Вскочила и на слегка чужих ногах бросилась к выключателю кухонной лампы. А лампа-то была одна, большая, ста пятидесяти ватная, которой не место на крохотной кухне в старом одноэтажном деревянном довоенном домике, где Лина жила в гордом одиночестве уже больше восьми месяцев.
  Долго таскала ладони по шершавой стене, пока не нащупала гадкий кусочек пластика - нажала. Свет вспыхнул, но как-то слабо, будто бы ему еще чего-то не хватало. И сразу же погас - не как перегорает лампочка, не с брызгами искр, просто погас. Лина выключила и включила снова - и все повторилось, свет никак не хотел загораться. С пятым или шестым щелчком вспышки прекратились.
  Мелькнула мысль - на улицу бежать. Лина прижалась спиной к стене, на улицу после того крика и внезапной тишины ей не хотелось. Сползла вниз по стене, зачем-то укусила нож в темноте и затаилась, прислушиваясь.
  Только сейчас девочка отчетливо поняла, какими глупыми были её действия. Все нужно было делать не так!
  -Он пустой был... - снова прошептали губы Лины, в этой темноте, казалось, они оживали своей собственной непонятной их владелице жизнью. - Ничего внутри, выжрали...
  Лина встала на ноги, пошатнулась. Взяла нож лезвием вниз и снова наклонилась вперед, тихо смеясь и дрожа. Её заметно шатало.
  -Ты. - Сказала она невидимому собеседнику. - Ты, что ты наделал-ла!
  Она хотела сказать "наделал", но последняя буква выскочила вдруг сама, Лина просто не смогла остановиться. Засмеявшись громко, она кинулась вверх по лестнице, стуча пятками по бабушкиным ступеням, размахивая ножом, стараясь задеть каждый кусочек темноты. В комнате, бывшей ей спальней, Лина вновь почувствовала этот запах.
  Это не сон! Во сне не чувствуют запахи!
  Лина вращалась, крича и делая выпады в темноту, снова пришла мысль про свет - хотя бы фонарик, которого нет - и девочка мигом забилась в угол, выставив перед собой в твердых руках зажатый нож.
  Вжавшуюся в темноте в угол спальни Лину бил озноб. Тело дрожало, живот ходил ходуном, соски крохотных грудей напряглись, вся кожа покрылась гусиной кожей, но нож она держала твердо, мускулы рук словно свело судорогой.
  Можно залезть под кровать!
  Лина не могла сдвинуться с места, отдирать спину от стены было страшно. Она так бы и сидела в углу, не вспомни вдруг про потолок. До него не дотянуться ножом! Но и под кроватью мог притаиться враг!
  Рывком подняв и бросив своей дрожащее с каждой секундой все сильнее тело вперед, Вика очутилась под кроватью. До последнего мгновения она надеялась, что там будет пусто. Кровати ведь созданы, чтобы под ними прятались! Ну, пускай не от людей - те раскусили эту фишку уже давно, но все же...
  Лина лежала под кроватью, вжавшись голой спиной в холодную металлическую трубу обогрева. Под кроватью было пусто, но на ней лежал мальчик, которого она все-таки любила. А под кроватью пряталась она. Лина лежала под кроватью, думая, что делать дальше.
  "Комната пуста..." - твердил ей внутренний голос. "Она давно пуста, убийца ушел!" - пытался обмануть её внутренний голос. "Тебе надо бежать на улицу и искать других людей, только не к соседке, та ничем не поможет!" - твердил еще один внутренний голос. Вот только Лина все лежала под уютной пахнущей кровью кроватью и не хотела их слушать, а пыталась думать. Трудно думать, когда твое тело бьют почти что конвульсии...
  Комнату залил яркий свет. Лина оставила включенным выключатель, когда бежала вниз. И снова мозг попытался усомниться - а вдруг это сон? Слишком уж этот свет был обычным, девочка, лежа под кроватью, не сразу поняла, как там очутилась.
  Она выглянула и посмотрела на потолок.
  Он был чист.
  Лина вылезла и посмотрела на кровать.
  У мальчика не было лица. Голова проваливалась внутрь, её смяли и раздавили, все было в крови - пол, босые отпечатки ног по нему, её руки, живот, лобок и бедра. Лина понимала это и раньше - все между ног сильно стягивало и щипало, но теперь не могла отвести взгляд. Какое-то время она смотрела себе на живот молча, потом огляделась, прерывисто дыша, ища любые следы. И все тщетно.
  Злость снова возмущалась, говоря ей:
  -Что ты ждешь? Сделай что-то! Ну же!!!
  Лина не узнавала свой собственный голос. Он казался слишком высоким и прерывающимся для человека.
  Я так сильно напугана? - подумала она. Вслух говорить больше не хотелось. Постепенно она стала дышать спокойнее и дрожь ослабла. Теперь щипало в глазах.
  Лина сделала шаг. Босые ноги скользили по полу. Не упасть бы на нож, когда спускаться буду. Она брела вниз по лестнице, медленно переставляя ноги.
  Наверное, именно её быстрые перемещения и нервные выпады ножом не давали прежде этому случиться.
  Краем глаза она заметила движение над головой, но обернуться не успела - тело сзади схватили стальные клещи и, выгнув, всадили что-то острое между ног, вынули и снова всадили, еще и еще, раз за разом отточенным ритмом повторялось одно и то же.
  -Боже! - Кричала Лина, задыхаясь. - Мамочка!!!
  Её поднимали куда-то к потолку. Девочка схватилась руками за неправильно вздувшийся живот и пыталась удержать эту штуковину в себе, не дать себя разорвать. Ноги дергались над полом, как у тряпичной куклы, бедра сводило с каждым ударом куда-то внутрь. Клекот бил в ухо, но Лина ничего не слушала, кроме своих криков. Комок, поднимался из груди к горлу - Лину, согнуло и вырвало кровью. Потом её бросили на пол, где девочка стала биться в агонии, размазывая почти черную кровь по полу. Клекот повторился, на этот раз он звучал громче. Лина вывернулась, как могла, чтобы взглянуть на потолок. Тень шмыгнула вверх, в спальню, она двигалась с невероятной скоростью.
  Все стихло. Лина хваталась открытым ртом за воздух, но вдохнуть так и не могла.
  Становилось холодно. Когда-то давно. В прошлом году, наверняка в прошлой жизни (Ведь не могло все в этой так закончиться!) она вышла на снег.
  Снегопад только что закончился, во дворе не были никого. Снег ровным слоем покрывал землю, скрывая металл на земле. Металлические штыри, к которым вязали рассаду теперь лежали вместе связанные по пятьдесят штук. Калитка, ведущая в сад, была закрыта - замок заледенел. Лина повернулась к окну - чей-то нос. Скрываться больше не имело смысла! Лина схватила себя руками за торс и, задрав подбородок к небу, закричала!
  Холодно...
  "Иди домой", показали пальцы из-за стекла.
  "Ты ко мне", ответила она, так же, жестами.
  Нос высунулся на мороз и обжегся. Лина - морж! Лине - никакой холод не страшен!
  Аккуратно ступая босыми ногами, готовая юркнуть обратно, при появлении соседей, она шла и шла по ледяному снегу. Нагнулась и зачерпнула белую, искрящуюся в таком-то солнце радость в руки и прижала к груди. Сердце куда-то провалилось. Дыхание прекратилось. Внутри так горячо!
  Так горячо... Живая я, живая! - Кричали внутри мысли. - Я вся такая живая!
  Внезапно, что-то изменилось. Она перестала бояться соседей - и пусть увидят, как Лина голая бродит по двору. Еще немного, и заболею я, - подумала она, но не чихнула. Вытерла рукой нос и оглянулась на окно. Глаза исчезли. Темное - претемное окно.
  -Кха! - Сказала Лина. Все в порядке, - подумала она. Подтянув ноги к животу, девочка устроилась у стены, стараясь не слушать, как наверху жрут Митю. Нож валялся на ступеньках, по ним текла черная кровь.
  Неужели моя?
  Хочу опять на снег, - думала Лина, - как тогда...
  ***
  Мимо, свистя себе под нос, медленно прошла на роликах Света. В руках - бейсбольная бита, которой отец её отпугивал воров на своей "плантации". Волочится по земле - звук приносит в разбитый живот Лине боль. Эта деревяшка весом чуть выше обычной валялась у него на заднем сиденье москвича. Седеющий мужик с пивным животиком никогда не расставался с ней. Не то, чтобы он её любил, ну, по крайней мере, жену свою любил еще меньше - однажды он вышиб ей мозги этой битой. Света оказалась в тринадцатом, еще о слияния его с четырнадцатым особым, техническим, в котором росла Лина.
   Света не улыбалась, она просто свистела и делала это мастерски, а главное - так громко, как только можно и везде, где это можно, все что можно, но временами и что-то свое, особенное. Вот когда она начинала свистеть "свое", вот в это время и...
  Она проехала, вышагивая на старых пластмассовых роликах, как приведение пролетело. Что-то не так... - решила Лина, не понимая, что именно и почему сейчас. Словно на все смотря из-под воды, она сидела у дивана, обхватив ноги руками. На самом краю сознания билась мысль - почему же так далеко?
  Светленькое каре повернулось к Лине. С сияющими голубыми глазами на веснушачьем лице девочки-подростка, Света смотрела на неё отстраненно, изучающее, спокойно и со скукой рассматривала. Когда она скрылась за разворотом коридора, Лина смогла дышать.
  Что со мной? И откуда бита? Разве её не забрали? Или это другая бита?
  А затем раздался смех. Такой веселый, кричали дети!
  Дети кричат? Лина схватилась за живот.
  Они кричали и дрались с кем-то или чем-то. А потом раздался грохот, сменившийся бурными овациями сразу нескольких голосов. Все стихло. Звенели стекла - посуда сыпалась из шкафа. В животе у Лины рос комок боли.
  Хохот повторился.
  -Он там! - Кричал громкий мальчишеский голос. Ему вторил задорный смех. Последовали глухие удары и звон разбитого стекла.
  -Не уйдешь падла!
  -Он на улицу хочет, может пустить?
  -Закрой дверь и стой к ней спиной Лешка! Не отходи от двери!!! - Кричала самая старшая из девчонок, Танька, русые косички которой, советского образца, идеально гармонировали с косой челкой на один чуть хуже обычного видящий глаз. Травма в детстве - Лина помнила, как на рыбалке в камышах ей мальчишки засадили в него свинцовым грузилом донки. Хорошо хоть не крючком. Тогда, три года назад, Лина сочувствовала девочке, сейчас почему-то веселые крики Таньки её злили.
  -Что они раскричались?
  -Надо кричат вот так. - Нежно сказала новенькая девочка в кремовом берете, и завизжала как пожарная сирена. Лине снова стало больно.
  -Хватит. - Выдохнула она. - Прекрати...
  -Если не будешь кричать, ты умрешь! Они боятся наших криков, всего громкого и быстро движущегося. Гот сказал, что еще они ненавидят воду, поэтому я такая нагруженная. Пить хочешь? Есть ледяная фанта, колы нет. Теперь все напитки из магазинчика с угла наши!
  Лина почувствовала себя невообразимо далекой от этих детей, которые гоняли чудовищные тени с веселыми криками и хохотом. Они играли. Как можно смеяться?
  -Митя мертв.
  -Я знаю. - Ответила девочка, рассматривая свои ногти. Вот только, она никак не могла этого знать! - Если громко кричать и быстро бегать, размахивая чем-то, он не нападет, будет убегать по потолку и искать укрытие, но Гот сказал, что это эхо от стен, они иначе слышат. Гот сказал - на улице визжать бесполезно! Как ты дошла?
  Лина не хотела отвечать, но та замолчала и замерла, прислушиваясь к ответу. Лина не хотела отвечать.
  -По снегу дошла. - Ответила она.
  ***
  Гот сидел в комнате с заколоченными окнами, к дверям была придвинута мебель, вокруг навалено все, что можно. Временные баррикады?
  Гот сидел спиной к Лене. Рукой помешивал разгоравшийся костерок.
  -Гори... гори... - давясь слюней от еле сдерживаемого хохота, шептал он. - Разгорайся, давай, вот-вот... гори-гори ясно, мой костерочек... ха-ха, кха!..
  Сладкий смех, - думала девочка, рассматривая его сгорбленную худую спину. Руки Лена сложила на животе, временами она задавала себе вопрос: а почему именно так ей положено общаться "этим" из тринадцатой?
  -Что ты жжешь?
  Гот хихикал. Лена выглянула из-за его плеча украдкой.
  -Документы? Журналы?
  -Прошлое. - Ответил он грудным голосом. И внезапно как захохотал! Голос паренька с копной влажных черных волос разносился под сводами старого спортзала, переоборудованного с два десятка лет назад под библиотеку. Как раз тогда, бывшая одиннадцатая школа - последняя по номе в этом городке - превращена была в специальный интернат.
  Да он сейчас кончит от счастья! - вздохнула девочка и покачала головой. Лена рассматривала баррикады. Черные провалы окон были непривычно слепыми.
  -Скоро утро. - Сказала она.
  -Я знаю. - Ответил он.
  Все всё знают!
  ***
  -Так, еще второй подбородок ей сделай, и складок на животе добавь. Вот так. А теперь выложи это где-нибудь у её друзей вКонтакте с фейка. Она за бугром учится, это будет номер, когда предки и друзья увидят это и напишут ей что-нибудь типа "Наташа, ты совсем разленилась и за собой не следишь!", ох лол...
  -Ублюдки!
  -Да, мы такие, что поделаешь, в какой стране живем!..
  -Ты на страну не сваливай.
  -Да-да, конечно, нужно, наоборот, с неё забирать, это всем ясно, вот что-то не хочется только!
  -Ублюдки незаконнорожденные развлекаются, отвянь!
  -Ублюдки - это незаконнорожденные?
  -А ты не знала?
  -Мы меня раскручиваем, чтобы все прошло успешно, ты должен подрочить на моё фото! - Палец уперся мальчику в лицо.
  -Это обычай такой? - Хмуро и вяло спросил братик. - Чтобы все прошло успешно?
  -Братик ты мой ненаглядный, нет, это ты на камеру будешь делать, а потом мы все это выложим в интернет и спровоцируем шок у обывателя. Ум-ум! - Сестра стала кивать головой.
  -А можно я на тебя моющуюся в душе подрочу? - Спросил брат. С надежно спросил. Но сестра как отрезала.
  -Нет.
  -На фотке ты голая?
  Сестра странно закрыла глаза и протянула:
  -Не-ет.
  -Двести баксов. - Пожал плечами брат.
  -Добрый брат. - Вскинула руки сестра, говоря патетическим тоном. - Всегда должен желать сделать это на сестру, бесплатно!
  -Ага, и в сестру тоже, только ты рядом постоишь.
  -Еще бы, я снимать буду!
  -Тогда вопрос, там мое лицо будет?
  -Конечно! - округлились губки сестры, смазанные влажной бесцветной помадой. - Там же будет сказано, что мол, вот провокационное видео, на Меня Великую дрочит мой брат втихаря! Снято скрытой камерой. А потом анонимно и с сотен аккаунтов будут кричать люди, "о шок, это шок!" и раскидывать ссылки туда, сюда!
  Сестра водила руками туда, водила сюда, потом сделала реверанс и плюхнулась на попку.
  Так вот как рождаются легенды, - подумал брат своей сестры. И тут погас свет. Слышно стало, как визжит нечеловеческим гласом телевизор и матерится этажом ниже отец. Телевизор смолк, хлопнула дверь.
  -Сгорел? - Спросила в темноте невидимая великая сестра. - Одна беда. Займемся чем-нибудь пока?
  ***
  Света девочка смелая и отважная. Она в одиночку проверила все комнаты, "блокировала периметр", как заметил по этому поводу Гот. Гот? Если бы он был просто готом еще чего, но он был Готча! А временами: Готча-Готча! Или еще чего. Внешне походил на каннибала Лектора в юности, но одевался как истый гот. Внешне? Бихевиоризм, поведенчество по-русски входит во внешность, фенотип по ихнему. Линда знала его уже год, знала его банду уже год, но каждый раз удивлялась умению вселять в людей восторг. Причем абсолютно беспричинный. Когда Готча улыбался - улыбались все, таков закон его стаи. Если Готча смеется, пусть даже на труп разлагающийся - хохочут все. И не потому, что боятся оказаться вне стаи. Они и так внутри зажаты, словно под давлением, им просто некуда деваться? Нет, Линда знала, почему они смеются. Им просто хорошо. Вот в чем причина, весело, это стая, стая Гота из тринадцатого особого технического интерната. И Линда, жившая за пять домов от корпуса старой школы, где он располагался это знала уже год.
  На стуле кружился труп. Живо вскрыт, кишки свисают. Запах стоит - мама не горюй! Гот периодически пинает стул канцелярский, чтобы тот вращался и все видели "это". Гот дышит неровно, его лицо - сладкая мука, предшествующая оргазму смеха. У всех на лицах улыбки. Еще бы - они знали этого человека давно! Ну, еще бы, еще как бы, все было так прекрасно, для него, а тут он сдох!
  Линда не сомневалась, что это Гот его зарезал, а выставил жертвой ночных тварей. Ей тоже хотелось в этот миг смеяться, и она сдерживалась снаружи, давясь внутри, как остальные.
  -Он тискал девочек, когда обыскивал, запирая их в сарае с инвентарем. - Сказала одна из присутствовавших девчонок. Линда не знала эту "хвостатую" с неправильной, ассиметричной прической, да и не хотела знать.
  -Да, это преступление... - Заметил Гот. - Кто еще знает о нем что нехорошее, можете сказать телу, пусть в аду помучается...
  И они стали вспоминать, все свои обиды. Линда, единственная из присутствовавших "не здешняя", то есть совсем не здешняя, не из соседнего детдома, которых в городке было аж целых три, но после слияния два осталось, а имевшая свою семью, хоть и не балдевшая от такого счастья смотрела на все и тихо хихикала. Правильнее было плакать?
  Когда экзекуция души бессмертной этого седого трупа была закончена, его откатили к двери и вместе со стулом пустили по ступенькам вниз, на том карьера воспитательская и закончилась у тела.
  ***
  Линда жевала жвачку, она одна из старой школы могла надувать полный пузырь, сестра, родившаяся раньше - уже новая школа. Света махала битой. "Махни битой!" - кричал в голове голос из забытого фильма. Света и махала, вот только голос кричал не в её голове. Воланд вооружался холодным оружием. Цутому Нихей чертил в блокноте огрызком карандаша что-то заумное, наверняка опять гравитационный парус придумывает. Линда следила - как двигаются его руки, каждую минуту отправляя карандаш в мокрый маленький рот. Этот паренек с прямыми черными волосами, торчавшими в разные стороны и служившими прибежищем для карандашей, ручек и прочей канцелярской дребедени очень нравился ей. И одновременно серьезно досаждал.
  -Он сможет превысить скорость света. - Ответил Цутому, оторвавшись от блокнота. Голосом умиравшей под плинтусом от голодухи мыши ответил.
  -Мне все равно как и что это, ты помогать собираешься? - Ответила на ответ незаданного вопроса Линда и щелкнула жвачкой в лицо мальчику.
  -Нет, конечно. - Очень серьезно ответил Цутому. - Ты не видишь разве, насколько важным делом я занят?
  В его интонациях столько сарказма, или он всерьез ничего не понимает?
  -Нужно только устранить наблюдателя, когда сам парус окажется вдали от источников информации, сравнимых с нашей планетой так далеко, как можно, я думаю за орбитой Плутона. И тогда будет убит весь экипаж, после чего корабельный ИИ приведет парус в действие. Ядро нашей галактики - массивная черная дыра, она очень сильно "светит" гравитацией...
  -Это у тебя в башке дыра черная светит, забыл?
  -Нет. - Сознался грустно Цутому. - Я ничего не забываю. И поэтому помогать вам не буду, не обращайте, пожалуйста, на меня внимания. Спасибо.
  -Это мазня, а не чертеж!
  -Чертежи не требуются. В наши дни, на сегодняшнем этапе познания они стали анахронизмом... - Все так же монотонно умирал Нихей. - Вчера придумывали то, что нельзя было уже нарисовать, но можно было программно смоделировать. Сегодня придумывают то, что невозможно смоделировать, никак. Вычислительных мощностей не хватает.
  -А вот тут ты гонишь! Я слышала, то есть я просто уверена в том, что сегодня уж на что-что, а моделирование всяких процессов мощностей хватает! В обычных домашних компьютерах по шесть гигагерц!
  -Ошибаешься. Они даже точные уравнения супертеории струн не могут решать, что уж до остального. Поэтому это не размазня, возможно, этот рисунок приведет людей к звездам.
  Крутила пальцем у виска и говорила нараспев:
  -Скоре-е, тебя доведет до звезды ярко-желтого цвета-а! Знаешь такую?
  Цутому покачал головой.
  -На голове. - Показала девочка. - Вот так, там-там парам, я - Звезда! Слушай-те меня, я собираю миллиардные концерты!
  -Глупость. - Серьезно заявил Цутому. - Если собрать вместе в одном месте протяженностью пятьдесят километров больше миллиарда человек из-за консолидации их сознаний через подсознание и перестройки ноосферы произойдет коллапс. Эффект обратный Пандорому.
  -Что такое Пандорум?
  -Это когда несколько людей оказываются невероятно далеко от всего основного человечества.
  -А в чем он проявляется?
  -Агрессивность особей достигает максимума, они медленно сходят с ума, пытаясь срочно перестроиться под "старину".
  -Старину?
  -Те времена, когда еще не было ноосферы, появившейся в результате общения многих миллионов людей. Когда не было переселения душ, банальной телепатии и прочих вкусных примочек.
  -Вкусных говоришь? - Протянула и засопела носиком. - Вку-усных, а знаешь, я тебя сейчас есть начну!..
  Признание пришло неожиданно даже для неё самой. Голод.
  -Черный свет. - Сказал Цутому. - Он реальность. Когда ты смотришь на солнце и видишь его лучи, ты начинаешь стремиться к нему, это и есть обратная сторона света. Гравитация, притяжение светила.
  ***
  -Она хорошая была! - Вопила девочка, кусая пальцы. - Что вы наделали! Зачем сразу, почему?!
  -Хочешь за ней? - Спросил Гот. Девочка смолкла и посмотрела с затравленной обидой.
  -Нет, ты пойми, если ты считаешь её хорошей, а все мы нет, тебе придется сражаться с нами всеми, чтобы доказать свое к ней отношение.
  Девочка молчала. Готча оттопырил пальцем ей губу и спросил:
  -Ну как, начнем?
  ***
  -Может, подождем взрослых?
  -Их не существует, они выдуманные создания; есть мы, и есть все остальные, взрослых никогда не было, я давно догадывался, но только сейчас это понял. Забудь уже это слово.
  -Как Бог?
  -Как бог. Как все, о чем пишут в книгах.
  -А телевизор? А интернет? - Он открыл рот.
  -Выдумки, выдумки и еще раз выдумки. Маска, натянутая на глаза, чтобы скрыть правду.
  -Какую? - Совсем по-детски переспросил его братик.
  -Такую. - Перекинул старший брат из руки в руку тяжелый разводной ключ. Его глаза смотрели прямо на замок. В упор на замок. - Их не нужно открывать, разбивать, разбивать, РАЗБИВАТЬ!
  Ключ пробил витринное стекло и влетел внутрь. Ногами расширив отверстие, старший брат поманил мальчика.
  -Лезь давай.
  ***
  "Я помню Каре. Кареглазая шатенка, ростом практически девочка-подросток, такая же слегка угловатая, но при этом одновременно - изящная. Маленькие груди первого размера, короткая стрижка, не совсем уж короткая - каре чуть короче обычного. Два внимательных глаза, которые всегда спокойны на этом подвижном лице. Взгляд может быть любой, от самого пронзительного, до устремленного куда-то вглубь, в саму себя. Молчалива, если и говорит - то всегда не то, что ожидают, не все и не сразу понимают. Раньше прекрасно могла вести беседы - теперь лишь слушать любит, да и то не очень и не всех. Все чаще задумчива и хочет уйти. Желание ухода появляется внезапно и не желает исчезать само.
  Это чувствуется.
  Милая, можно сказать - красивая. Всегда любила держаться в тени. Но любит солнце. Только самый яркий свет и самую глубокую тьму.
  Когда над степью восходит раскаленное марево - может смотреть на него, широко раскрыв свои настолько еще детские глаза.
  Видит хорошо, но иногда её глаза кажутся слегка близорукими, наверное, из-за привычки размышлять расфокусировав свое зрение.
  Солнце пустыни любит, так же как и Луну городов. Последние не очень любит...
  Скорее не принимает такими, какие они есть или стали. Четко неприязненное отношение к наполнителю этого странно создания - город.
  Любит старые строения, любит историю, спокойно относится к стеклу и пластику, но все остальное в городе - практически в тихую и молча, ненавидит. А вы замечаете, что у ворон некоторых теперь изогнутый клюв?
  Они им, наверное, удерживают добычу, чтобы та не смоталась, пока они не добьют её? Почему? Почему у ворон изменилась форма клюва? Что, никто не замечает? Я сегодня видел ворону, она сидела на ветке дерева и прямо в двух метрах от меня чистила свой красиво изогнутый, почти орлиный клюв. У ворон прямо клюв! Я бросил сигарету так, словно она была с анашой.
  В чем дело люди? Мир меняется, а мы этого не замечаем? Что за хрень! О господи..."
  Учительница позвала его к столу после окончания урока и показала его работу. На её открытом широком лице было легкое недоумение. В общем, она сказала, что довольна его сочинением, оно оригинально написано, хоть ему желательно опускать в дальнейшем упоминания наркотиков, хоть и легких в тексте и слово "Господь" пишется с большой буквы, нужно иметь уважение к религиозным людям. Она улыбнулась и сказала, что это в общем, не ошибки, а недочеты и придирки. Но все же есть пара ошибок и они странного характера.
  -Объясни мне, как первая часть текста связана со второй?
  -Хорошо Мария Анатольевна, но сначала вы мне объясните, как первая часть моего дня связана со второй. Я не вижу логики и смысла тоже не вижу. Вы ищите логику? Вы хотите что-то понять? Почему я должен писать вам вменяемые и понятные красивые в своей логичности сочинения, когда моя жизнь этого лишена.
  -Это тебе только кажется, переходный возраст, потом ты поймешь, в чем связь между событиями твоей жизни! Ты умный мальчик и возможно, если приложишь усилия, поймешь уже сейчас.
  -Вот вам это тоже только кажется, у вас временная переходная тупизна, наверное, это связано с климаксом, а может и общее ожирение головного мозга виновато. Но скоро вы умрете и там, на небесах вы поймете, как связаны были первая и вторая части моего школьного сочинения! Подождите блин немного! Или сделайте это уже сейчас и не тратьте мое время!
  Его выгнали из школы за хамство учительнице. Смысла в этом тоже не было ни грамма, так как он тут же поступил в соседнюю и даже продолжил играть в футбол на том же самом общем у этих школ поле.
  Теперь он стоял в оружейном магазине, и наблюдал, как его друг занимается х-ней. Собственно, магазин принадлежал отцу этого х-друга, поэтому х-ней тот тут мог заниматься свободно и в любое время.
  "Х" - символ неизвестного, так, по крайней мере, считал он после просмотра всех секретных материалов. В данном случае эта буква тоже применима.
  -Чтобы сказку сделать былью, нам нужны они!
  -Все это?
  -Да-да, все-все, они-они, эти классные стволы! Мой папа любит их, и я их полюбил!
  -Ты больной псих! - Ответили ему, но мальчуган по-прежнему сиял. - Он их гладил, брал с полки и на место ставил, патроны к ним искал, любил свои игрушки, полюбят ли они его?
  "Люблю я запах напалма поутру!", было написано на прикладе сайги. Сайга и напалм вещи слишком разные, но поутру охотится хорошо, особенно на уток. В общем, отчасти верная надпись.
  -Верно, все верно, папа вас не доверял мне, вы все мои, мои и только мои, - ласково гладил их с туманным взором он.
  -Сделай это, я так и быть, отвернусь.
  -Что? - Словно ото сна очнулся странный мальчик.
  -Мы в оружейном магазине. Что тут можно делать, по-твоему. Ты не понял? Ладно-ладно, я пошутил! Я просто думал, ты сейчас кончишь от наслаждения.
  -А папа у тебя псих, - заметил он, разглядывая приклад сайги. - То есть я хотел сказать, ты весь в отца, вот.
  -Кря! - Почему крякнуть просто необходимо было. - Кря-кря!
  Через минуту они вместе крякали и смеялись, поглаживая полированные стволы.
  "Много фрагов будет", подумалось тут девочке, облокотившейся на косяк двери.
  -Юля, тебе что-то надо? Из всего этого?
  ***
  -Мне просто необходимы аккумуляторы для ноутбука, - растерянно молвила хрупкая девочка с челкой и посмотрела на экран в ужасе, словно увидела там свою смерть. - Как же я буду дальше писать? - Она говорила так тихо, что даже крик её был еле слышен.
  -Ты вообще понимаешь, где ты? - Спросил он её с легким раздражением. Сначала ему захотелось её ударить, но присмотревшись к выражению почти детских и таких беззащитных глаз, он понял, что жалеет её, потом захотел ударить её снова, но уже по другой причине.
  -Я что, нигде не смогу зарядить его?
  -Мы что-нибудь придумаем. - Уверенно сказал он и утвердительно покачал головой. Ум-ум, обязательно придумаем!
  -Что-нибудь придумаем... - Проговорила она медленно и с досадой. - Звучит как-то не так. Это как ширяться гидроморфоном.
  Повисло молчание.
  -В смысле, я хотела сказать - абсолютно невменяемо!
  -Почему?
  -Потому что от него нет кайфа. - Как само собой разумеющуюся вещь, выплюнула она, ломая свои бледно розовые губы.
  -Неужели? - Брови удивленности поползли вверх у многих.
  -Я хотела сказать, что это фармацевтический наркотик. Он, как вода, как лед. От него ничего не чувствуешь. - Она вздрогнула всем телом, словно промеж ног змея ползла и добавила: - Совсем ничего, как по башке засадить лопатой. Тупизм и только.
  -Ты наркоманка?
  -Почему ты спросил? Конечно, нет.
  -Смутно верится после такого.
  -Не, ну если я была бы наркоткой, мне нужно было ширево, а его нет в наличии, а раз нет - меня ломало бы, несла там всякую чушь и пыталась залезть под машину, к примеру. Но я же нормальная и чушь не несу. Что вы уставились?
  Все продолжали, молча смотреть.
  -Я же писательница! По крайней мере, пыталась ею стать. Если пишешь, как умирают дети, не значит, что сама их убиваешь, ведь так?
  -Давай закроем эту тему, ладно?
  -Вы первые начали задавать странные вопросы.
  -Их бы не было, не приводи ты странные сравнения!
  -Проехали уже.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"