Тех Марико : другие произведения.

Истории Чудовищ, т.1 [основной черновик]

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    После полнолуния, иная сторона другой луны. Мы - чудовища. Мы родились в тот миг, когда мир людей решил, наконец, заснуть, чтобы отдохнуть от самого себя. Мы будем жить долго, очень долго, недопустимо долго по меркам его законов и порядка. Мы - начало хаоса. Для чего мы нужны? Наверное, чтобы когда-нибудь, вздумав проснуться, мир людей вспомнил - кто он есть, Человек. Мир открывает глаза сна. Это - Фантазия. В ней водятся эльфы и тролли, единороги и лисы-оборотни, он полон чудес тайн и загадок. Он необычен и не подчинен какой-либо форме, всегда таившийся внутри людей - теперь он становится их реальностью. Это - революция в природе, не медленный и длительный, постепенный эволюционный переход от одних форм жизни к другим, это - закономерный рывок вперед. Так каждые несколько миллионов лет на Земле зарождается разум, он развивается, и постепенно в нем зарождаются те призрачные земли Мечты, откуда пришли все мы. Не все там тихо и безупречно, там есть места похожие на ад, мечтают все, а люди - разные бывают. В кульминации, подобной этой - мечты людей приходят в мир, прорываются сквозь все запреты и меняют его, стирая разум вновь на долгие миллионы, сотни миллионов лет. Так Земля обновляется, сама. Города людей порастут травой. В ней будут пастись существа, о которых он мог лишь мечтать, когда-нибудь эти строения уйдут на дно морей, скроются в земле, через миллионы лет от них не останется ни следа. А возможно - другой форме разума они будут уже неинтересны, безразличны, по той простой причине, по которой муравейники интересны лишь муравьям. Для них едва заметные остатки городов будут лишь природой - неразумной, но от этого не менее таинственной, те иные, что станут жить спустя миллионы лет после нас вряд ли пойдут по нашей "славной" тропе технологической цивилизации. Мы - чудовища, словно лохнесская тайна - переживем миллионы лет исключительно для того, чтобы иные вновь начали мечтать и вновь стремились изменить мир. Человек - это мечта, способность закрывать глаза и видеть земли, которых нет, и не может быть, чувствовать, что они более реальны, чем этот мир. Человек это механизм и способ, для мира совершать нечто удивительно в себе, непостижимое и похожее на чудо. Разум - это трамплин, с которого прыгает жизнь высоко в небо, чтобы приземлиться там, где её не ждут. Разум не был рожден, чтобы понимать этот мир, он проявился, чтобы его менять. Вне понимания, вопреки пониманию, не через понимание и в обход пониманию. Разум - это инструмент в руках мастера его создавшего, инструмент почти безупречный, хоть и не способный взглянуть на себя со стороны и поэтому существующий в собственной, ограниченной тремя измерениями и одной временной стрелой его мысленных тактов реальности. Мечта разума - сон разума, эти две формы существования человека позволяют миру расти внутрь себя, за пределы своей ограниченной вселенной.
  Лэйн и Сибо
  Истории Чудовищ
  (Текст со значительными сокращениями, версия 0.5)
  "Все мнения монстров являются их неотъемлемой частью и не могут быть инкриминированы наблюдавшему их существу. Если существо тоже монстр - оно может не разделять их мнения по данной секунде внимания..."
   О Наблюдении Загадочных Существ.
  "Все имена; названия городов, стран и островов; даты и прочие критерии изменены в соответствии с чьей-то совестью, все совпадения воистину случайны... Аминъ"
  
  Томик первый. (А может и второй...)
  "Kizumonogatari"
  Однажды Человек надел черный шлем и натянул черный комбинезон. Он позаботился о броне и взял надежный ствол. Однажды Человек решил мотоцикл завести и поехать в страну, о которой когда-то он слышал. Туда вела одна дорога, маркированная на всех картах, как трасса Е-95. Он успел проехать по ней пару километров только, как перед ним предстал туман. Нога в черном ботинке покоилась на сырой траве, когда тот человек решал, что делать ему. И он решил, и, заведя мотор, на мотоцикле ринулся в туман. Но не успел проехать и полжизни, как услышал гул устрашающий. Смело направившись к нему, человек увидел море зомби, штурмующих сталелитейный завод. Решил человек, что не туда заехал, и повернул обратно, но еще полжизни спустя, он снова услышал шум и снова направил мотоцикл на него. Пред ним было море, утыканное яркими всполохами света. Но стоило человеку решить, что это и есть та страна, как из-за высокой скалы, закрывавшей обзор справа, появилось Нечто. Оно испускало из себя воду, порождая смерч, ревело на столь высокой частоте, что треснуло стекло шлема человека, из последних сил повернув снова в туман, мотоциклист опять растворился в нем.
  Это повторялось много раз. И каждый раз мотоцикл его стремился обратно в туман. Он ни за что не хотел соглашаться, не хотел оставаться. Он верил, что Та Страна существует, по крайней мере, когда-то она была. Он задавал себе вопросы и пытался на них отвечать, не выезжая из тумана. В конце концов, они свелись к четырем основным:
  Существует сейчас трасса Е-95 в тумане, или она осталась навсегда позади?
  Рассеется ли когда-нибудь этот туман и есть ли у него начало и есть ли конец?
  Жив ли он еще, ведь, столько раз, в тумане летя вперед, считал по полжизни своей?
  И наконец, последний...
  Странник Джек, экс шинигами-посыльный сестер Скарлет.
  
  Бог Добрый. Чем он убивает [Тс-с, нельзя произносить...]
  Нелу Луно.
  Чехия. 1986 год. Ночь.
  Лопасти вентилятора медленно вращались. Собственно, это первое, на что обратил внимание человек в строгом, но немного намокшем костюме, когда вошел в комнату. Поднес руку к лицу, словно очнулся ото сна и хотел удостовериться в чем-то, но вдруг передумал и просто поправил очки.
  "Боже!", подвывал человек на экране телевизора. "У Советов рекордные пятьдесят тысяч боеголовок, они готовятся спалить весь мир дотла во славу кровавой бесовской богомерзкой пятиконечной звезды, это какой-то кошмар, если гонка вооружения не прекратится сейчас - настанет конец света, в этом несчастном восемьдесят шестом году мы ближе к аду чем никогда за всю свою грешную историю со времен распятия святого Иисуса, аминъ!", крестился наоборот человек на экране телевизора, выпучив глаза смотрел в камеру и целовал свой крест нательный. "Смилуйся боже, избавь нас от термоядерного пламени, спаси наши грешные души от геенны огненной, спаси и сохрани..."
  За столом, а точнее на его гладкой лакированной поверхности сидел парень в расстегнутой белой рубашке и, задрав подбородок к потолку медленно курил. Рядом с его рукой лежал нож с рукояткой, сделанной из цельного куска древесины. Здание молчало, звуки с улицы не могли проникнуть внутрь. Клерк или возможно клерик медленно достал сигарету и потушил её об потолок, оставив отчетливый след на побелке. Рот вошедшего слегка приоткрылся, словно он захотел что-то сказать и вдруг передумал. Еще раз поправив очки, он произнес:
  -Какой длины у тебя руки?
  -Не заметил?.. - Парень в белой рубашке повернул к вошедшему свое приятное, хоть и небритое лицо и оскалился. - Не знаю, они всегда достают куда нужно. А ты знаешь длину своих рук? Нелу?
  -Почти. - Парень в черных очках оценил высоту потолка в три с половиной метра, руки у клерка были обычной длины, он не вставал со стола и насколько Нелу видел - руки не удлинялись, а потолок не опускался. И, однако, сигарету он погасил, и пятно осталось - зрение у Нелу было отличное - он видел чернеющее чуть овальное пятнышко отсюда, раньше его не было.
  И в тот момент это показалось делом обычным, по крайней мере, разум человека в странных черных очках не сопротивлялся и не протестовал.
  Нелу еще раз взглянул на грязные и пыльные лопасти вентилятора - сейчас они вращались чуть медленнее обычного. Или это ему так кажется? Он встряхнул головой, развернулся и вышел, бросив:
  -Пошли, кто бы ты там ни был. - В спину Нелу из работающего телевизора раздался полный ужаса вопль - он вздохнул.
  -Изыди!!! - Верещал почти по бабьи толстый монах и тыкал в камеру крестом. - Изыди, Демон Коммунизма, заклинаю тебя - возвращайся в ад!
  "Не бойся поп, его уже запечатали, но на долго ли? Впрочем, на твою жалкую жизнь хватит...", едва слышно прошептал Нелу и оглянулся на нового напарника.
  -Ты идешь?
  -Эй, меня зовут... - Небритый парень говорил, произвольно растягивая слова временами, а иногда выпаливая их как их пушки, еще он неправильно ставил ударения. Нелу окрестил бы его язык "низким", сам он соответственно говорил на "высоком", то есть придраться было не к чему, но ведь на то и человек, чтобы находить причины там, где их нет? И Нелу думал так же.
  -Заткнись. Сегодня ты умрешь, к чему мне твое имя.
  -С чего ты взял, что это случится?!
  -Это... обычно случается в самом начале.
  -Я не обычный! - В тоне небритого Нелу не заметил ничего, кроме упрямых фактов.
  -Это я уже понял. - Факты могут наскучить только человеку, который встречался в жизни лишь с ними. Возможно и Нелу так думал, по крайней мере в восемьдесят шестом году того столетия.
  -Стой. Слушай, а почему тебя зовут Нелу, как девушку?
  -Это румынское имя.
  -Женское?
  -Почему... мужское, оно значит, что бог добрый.
  -Добрый Бог?
  -Нет, просто, что он все-таки добрый.
  Размашисто шагавший по улице клерк в рубашке на выпуск возражать не стал, он просто развел руки и поднял их к небу.
  -Вообще-то Алеш, ну так и быть, Саша я.
  Нелу остановился. Не оборачиваясь, спросил:
  -Ты же чех, почему?
  -Ну, понимаешь, размах шире. - Парень снова улыбнулся ощутимо в полной темноте за спиной у Нелу.
  -Размах?
  -Алеш - значит защитник. Я не очень горю желанием кого-либо защищать, никогда не хотел этого. Но потом, если уж мне приходится всем этим заниматься, пусть уж я буду Защитником Человечества, Александром.
  -Господи...
  -Что-то не так?
  -Это первый и последний раз, когда я с тобой куда-то иду.
  -Да я пошутил! - И парень снова улыбнулся у Нелу за спиной, разглядывая звезды. А к городу подкрадывался ночной дождь.
  
  
  Алеш Сикора.
  Одно здание без имени осталось позади, другое, недостойное его, выросло перед ними. Уперев руки в бока, Нелу огляделся вокруг, задрав вверх голову, поймал первую каплю дождя. Над ступеньками в нутро бара "Заводной Апельсин" висело неонка - лицо счастливого парня, и оно плакало. В бар зашли двое: высокий брюнет в черных солнцезащитных очках и чуть пониже его тонкий, сухощавый блондин, который словно одевался наспех. Правда, одежда на нем была чистая, вот только пуговиц на рубашке не было. По пути к стойке брюнет на полном ходу налетел на четырех молодых людей, направлявшихся к выходу, едва не сбил с ног самого высокого из них и продолжил идти, как ни в чем не бывало дальше. Наиболее пострадавший, было, развернулся, но вся компания утянула его наружу.
  Бар пустовал. Брюнет окинул его столь пристальным и долгим взглядом, что могло показаться он собирается изучить и его микроклимат в добавок, чтобы убедиться в простом и понятном - они тут одни. Это одиночество человека его профессии у прилавка ночью могло показаться странным любому, кто не знал здешний квартал.
  Бармену на мгновение показалось, что очки у ночного посетителя какие-то странные, словно мелко-фасеточные. Заметив, что на него внимательно смотрят, парень повернулся к бармену и сделал жест, подзывая его.
  -Вы когда закрываетесь?
  -Полчаса еще, но вы можете не торопиться, мы не уйдем, пока у нас есть клиенты.
  -Вот как, даже всю ночь пробудете?
  -Ну как...
  -Почему бар не ночной?
  -Это не мое дело, не я хозяин.
  Сейчас очки у парня были обычными солнцезащитными, только вот глаз и бровей сквозь них нельзя разглядеть и ничто в них не отражается, даже блика нет. Бармен убедил бы себя, что собеседник слепой, не смотри тот прямо в его глаза. Словно почувствовав напряжение, парень приподнял очки. Глаза у него были спокойные, зеленые и очень добрые.
  Нелу похлопал по плечу напарника и, поманив бармена за собой, скрылся за дверью. Количество стекла, вставленного в эту дверь, тянуло на простенький витраж: красные, желтые, ядовито-зеленые и оранжевые капли превращались в водоворот полированного стекла.
  "Коктейль для света", почему-то подумалось блондину, в отсутствии бармена, он уселся на стойку как на стул.
  Когда двери открылись и в комнату влетели пять человек, Алеш не удивился нисколько. Он встретил первого ударом в челюсть и, отпрыгнув на два метра, вздохнул. Ему было абсолютно плевать, что кричали эти люди, он просто сжал зубы и дрался. А делал он это не так, как делается это обычно. Первые пять ударов отправили всю пятерку нападавших на паркет, вскочили четверо, чтобы снова упасть. Алеш не бил в полную силу, можно сказать, что это были средние джебы правой и левой, которые попадали аккуратно в верхнюю челюсть и этого хватало. Они просто не успевали вскочить, как падали снова, Алеш бил точно и всегда попадал, он был везде. А потом открылась дверь - это вернулся Нелу, а затем из-за его плеча выглянуло лицо бармена, совсем не удивленное - он и не такое видал. И развлекавший до этого свою лень Алеш понял, что не дотягивается. Именно так: сначала он понял, что не сможет дотянуться в этот раз, а потом это случилось - очередной скучающий удар отправил в нокдаун воздух, зато обладатель кулака перелетел через стол и запутался в стуле.
  -Весело, - сказал Нелу. В руках он вертел черный бумажник. - Вот почему же сразу "вор!", он просто тут валялся. - Брюнет улыбался чуть ли не до ушей, блондин в распахнутой рубашке вытирал кровь с лица правой рукой, а левой искал пачку сигарет.
  -Вот как, ты левша? - Нелу изменил свой тон.
  -Ребята, если вы собираетесь тут что-то сломать, это очень не понравится полицейским, но мне все равно, можете продолжать, только учтите - тут повсюду камеры.
  -Кстати о камерах, - Нелу развернулся к бармену, - записи скопировать можно?
  Лицо бармена вытянулось слегка, но тут же снова вернулось к обычному скучающему и одновременно доброжелательно зазывающему и предлагающему выражению.
  -Да делай ты что хочешь, то же мне, Джеймс Бонд...
  На улице усиливался дождь. Они вдвоем пересекли торговый центр города и медленно пешком направлялись в окраины.
  -И ты надеешься со своими резиновыми руками спасать человечество? - Спросил тихо Нелу.
  -Они не резиновые, странный ты.
  -Это я уже понял. - И подражая манере Саши разговаривать, Нелу добавил, сильно растягивая слова. - Я просек тогда во время драки твою фишку чувак!
  -Ты тоже думаешь, что это гипноз.
  -Кто тебе сказал такое, нет. Я действительно её просек.
  -А мне не расскажешь, что именно ты понял?
  -Нет. Пусть все есть как сейчас. Тебе не зачем этого знать.
  -Просто... - Парень наклонил голову вбок, потом в другой, вытянул вперед руки и посмотрел на них. - Я всегда дотягиваюсь туда, куда хочу.
  -Даже до луны? - Улыбнулся Нелу, впрочем, сделал это он достаточно серьезно.
  Саша поднял вверх голову и посмотрел на серебристый диск.
  -Я не пробовал.
  -Почему?
  -Боюсь. Каждый раз как думаю об этом, во рту появляется привкус металла. Я с детства боялся этого. Что из-за желания может случиться что-то "неправильное".
  -Ты умрешь?
  -Нет. Что-то другое, но и смерть тоже.
  -Если больше шести человек смотрят на тебя - у тебя обычные руки, тебе нечего бояться с таким ограничителем закона "трех наблюдателей чуда" Калиостро.
  -Ах да, мы же только что это проверили. Мог бы просто попросить или даже спросить. Кстати, что было в том бумажнике?
  -Наверное, деньги...
  -А ведь когда-то я хотел вырасти и уехать.
  -Уехать?
  -Да, и причем с большой буквы. Не то, чтобы громко, просто именно так, как хочу. А еще до этого я читал книжку, совсем еще ребенком. "Астронавт Джонс" называлась. Там парень сбежал из дома. На самом деле так история была заметно лучше, чем можно вот так на первый взгляд решить.
  -Я знаю много вещей, которые лучше, чем на первый взгляд о них решают. Твой предел шесть наблюдателей. Хороший предел, наверное, потому что ты делаешь это с детства. Но на самом деле это ничего не значит.
  -Что значит "предел"?! Я ненавижу пределы!!! Еще раз произнесешь это слово - сломаю твои любимые очки, они меня раздражают.
  Нелу достал из кобуры под мышкой огромный револьвер блестящий серебристого цвета, он был похож на оружие, которое оторвет тебе руку при выстреле по меркам Александра.
  -Что за пушка?
  -Дот семьсот нитро экспресс.
  -Чем заряжено это чудовище?
  -Смотреть на патроны не обязательно. - Нелу посмотрел на напарника предостерегающе. - Просто ты должен был увидеть само оружие. Теперь ты его увидел.
  Нелу убрал оружие. Алеш так и не смог понять - это была угроза или нечто совершенно иное.
  -Ладно, я просто спросил. Ты интересно мыслишь.
  -Особенно тебе. В первую очередь ты. - Тон Нелу сменился.
  -Да понял я, понял! Слушай, что у тебя с... Стой. - Александр схватил очки и напялил их на себя. В лицо ему уставился револьвер Нелу, но молодой "клерк" рассматривал все вокруг, вертя головой в разные стороны и поминутно задирая её к небу. Это продолжалось, пока Нелу не убрал оружие снова и не протянул руку, понимая, что силой ему их не вернуть. Алекс водил пальцем по стеклу, сняв очки.
  -Шершавые...
  -Они зеркальные.
  -Матовые же.
  -Нет, ты не понял. Сквозь них смотришь на мир, словно на отражение в зеркале - левое меняется на правое и наоборот.
  -Слышал про такие. Поэтому ты сразу понял, что мои руки - не иллюзия?
  -Нет. Ты не понимаешь, что такое иллюзия. - Тон Нелу вновь изменился.
  -Я понимаю, я ведь все-таки остался. Я очень хорошо знаю, что такое иллюзия. - Ответил ему Алеш. - У меня был друг, мы с ним учились вместе. Я показал ему свои руки, и он провел эксперимент. Не один - пару сотен. Основным прибором там была камера. Хочешь узнать, чем все это закончилось?
  -Я уже знаю.
  -Все равно слушай. Значит так - я тушил окурки, как тогда, при тебе и дотрагивался до предметов. В те времена я мог это сделать, если на меня смотрят два человека, не больше. Но камера не в счет. И все равно мы никого больше не приглашали на наши "эксперименты" после занятий. Он включает камеру - я сажусь и смотрю по сторонам, он отходит, я гашу сигарету об столешницу в четырех метрах от себя. На лаке остается след. Его там не было, она была чистой, он смотрит внимательно, потом мы вместе смотрим пленку. На ней я просто вытягиваю руку, и ничего не происходит. Понимаешь?
  Нелу кивнул.
  -Конечно, так и должно было быть.
  -Ты. Я НЕ ДОТЯГИВАЮСЬ! Я просто "гашу" её об воздух. И все. Он слегка разочарован. Это в первый раз. Потом он смотрит на стол и ВИДИТ ожог. Наводит на него камеру СНОВА, и она тоже ВИДИТ ОЖОГ! Он в шоке. Я курю, мне плевать. Мы повторяем. На этот раз я дотрагиваюсь до него и гашу ОБ ЕГО ПЛЕЧО. Он закатал рукав, он кричит от боли, я, не смущаясь, оставляю ему клеймо на всю жизнь. С пяти метров, из коридора, он в углу комнаты, но я его вижу. Мы снова смотрим пленку. Я калечу воздух. Он даже не дымится. Мы видим ожог на его руке, он покраснел и опух. Камера запечатлевает его рану, когда мы снова наводим её на него. Он садится с карандашом и начинает чертить.
  Вначале он сказал, что это все-таки иллюзия. То есть, какой-то гипноз, а потом сильное самовнушение и ожоги там появляются. НО. Он не мог объяснить отпечатки на столе, они вводили его в смущение и мешали жить и нормальное думать. Он как пес цепной ходил вокруг стола и смотрел на ожоги, а они - клянусь - смотрели на него. Мы курили траву. Ожоги не пропадали. Нам становилось легче. Потом он сказал мне, нет, прокричал - что я бог. Я согласился, мне терять нечего. Он сказал, что я каждый раз нарушая законы физики, создаю новый мир, новую вселенную, возможно параллельную реальность и могу туда взять с собой ограниченное число наблюдателей. А камера остается в прежнем и видит "старое пространство". Какое-то время. То пространство, где я не могу, у меня не получается сделать то, что я хочу. Он сел с травой и через полчаса сообщил, что возможно только время расщепляется. А может через минуту это сказал. В то время там стоял уже синий дымок, и не занимайся я всем этим с детства, подумал бы, что все лишь сон. Он сказал - время многомерно. Я согласился. Я делаю это и какая разница как. Скажи, как думаешь, я, правда ухожу "куда-то не туда", каждый раз как дотрагиваюсь сквозь пространство и забираю с собой всех на меня смотрящих, ну или пытаюсь утянуть эти критические и такие цеплючие взгляды?
  -Это основа магии мой друг. Делать невозможное и показывать это людям. И ты забываешь про... забудь.
  -Про что?
  -Они как крючки на мне. Каждый человек. Но не животные. Почему?
  -Это мир людей. Кошка, когда собирается умирать, уходит туда, где её никто не сможет найти, знаешь почему? Она сомневается. Она может передумать умирать. И вернется снова, чтобы лизнуть кого-то.
  -Понятно. Он был всего лишь студентом-физиком. К тому же хиппи.
  -Что с ним теперь? Потерялся? Погиб?
  -Нет. Разбился. Позвоночник сломал, пытаясь научиться летать на заброшенной стройке. Явно под мухой был.
  -Понятно. Жаль. Эм... за Икара.
  -За Икара! А он летит, а на него все больше людей смотрит. И вопрошает - ты почему летишь?
  -За него, за того, кто не смог забрать с собой всех их.
  -Слишком много балласта.
  -Слишком. Его бы сбросить.
  -Скажи, Нелу, что за закон трех наблюдателей Калиостро, про который ты говорил. Это та же муть что была с камерой?
  -Хороший такой закон, удобный. Главная его прелесть в том что его не существует, как впрочем и остальных законов, пока человек их не находит. И в то же время он есть, покуда есть такие как мы с тобой. Просто когда говорят про "Закон трех очевидцев чуда Калиостро" или "Закон наблюдательного Старика" - все, кто в теме знают что имеется в виду...
  -Такие как мы?
  -На самом деле он был известен задолго до Калиостро, это стеб такой, если ты понимаешь о чем я. Интуитивно его постигает каждый. Его пытались обойти во все времена. Одни становились отшельниками стремясь порвать все связи с миром и научиться чувствовать его суть, то око что никогда не дремлет и всегда смотрит на тебя - даже когда ты наедине с собой, они называли его по-разному, все чаще - Богом. Другие - жили в толпе, которая делала из них обычных людей, в том пласте реальностей столь идентичных друг дружке что походили на одну они становились душой толпы. Фокусниками, они удивляли людей тонко балансируя на рубеже магии и обычной ловкости рук - учась манипулировать вниманием сотен и тысяч наблюдателей фиктивного чуда, стремились ощутить ту грань, на которой держится их истинное чудо, попытаться обойти её. Почему-то считалось - тот, кто сможет это - станет "круче всех". Власть, слава, могущество, признание и знания - они хотели этого, пока были молодые, они уставали от этого очень быстро, они уходили. На самом деле в недавней истории этого мира были несколько вспышек, когда сразу несколько групп талантливых магов искали выход за пределы мира человеческой материальной иллюзии. Большинство уставало или отчаивалось, они и впрямь уходили а те, кто шли за ними - им не пытались ничего передать наставники, им все приходилось начинать сначала. Я помню алхимиков, которые потратили на это свои чертовски длинные жизни. Они становились демонами и меняли тела как лайковые перчатки, но не могли утянуть в свою версию реальности больше десяти человек - это абсолютный эмпирический предел. Душа одного человека стоит души другого, а все "обычные люди" - в конце концов те же маги, умеющие лишь своим неверием развеивать любые чары. Знаешь что чувствует человек при смерти? Удивление, неверие, отказ, он проверяет реальность на "чистоту" перед смертью, это прошито в его коде - отказ от своих крыльев в замен на коллективную силу бога - этого государственного строя общества душ основавшего Землю. На самом деле её основали "сектанты", говоря современным языком для современных ушей, они верили что для того чтобы быть счастливыми, чтобы жить в счастье - им не нужна их сила, зато так они могут всегда все начать сначала...
  -Как знакомо... - с горечью сказал Алеш.
  -Они создали свое "государство", Общество Душ. В любом государстве есть анархисты, не признающие силу государства, бога, тем более что знают - она происходит лишь из слабости большинства членов той стаи в которой они родились. Отторгнутая ими с рождения сила "простых людей" никуда не делать, их коллективная сила - это их спящий Бог, который держит мир в его условных физических границах и порождает правила игры, в которую играют теперь все они. Вне бога - законы реальности могут быть каким угодно, они по прежнему зависимы от наблюдателя, но тот может произвольно меняться меняя вслед за собой и свой собственный мир, теряя контакт с другими душами и вновь его находя. Вне бога - души смертны. Они исчезают в небытие в контакте друг с другом. Чтобы тебе было понятно, я могут такой род контактов назвать общечеловеческим словом "война". Именно бог людей прекращает войну душ внутри себя и делает бессмертной ту многомерную подводную часть айсберга, вершина которой живет в этой четырехмерной "игрушке" которую ты видишь перед собой с рождения, собственно - бог людей делает условно "бессмертной" саму душу, нельзя уничтожить душу "простого человека", не уничтожив сначала их бога, а это практически невозможно. Именно поэтому его и создавали, в конце концов так "играть в мир" они могут еще очень и очень долго, рождаясь, живя, умирая, забывая все и снова рождаясь. Одна душа с точки зрения подавляющей силы бога стоит другой, но многие так не считали. Ведь они с рождения чувствовали себя "особенными". Я знал тех, кто этим маялся веками. Одна Розионэ чего стоит, редкая стерва, но с харизмой.
  -Твоя девушка?
  -К счастью нет - меня от неё в свое время спас мой друг Гинко. Алеш, я знаю три успешных попытки обойти это правило, защиту реальности, принадлежащей человеческому богу, ту защиту которая моментально стирает из неё пытающегося при помощи магии повлиять на судьбы большого числа людей, тем более - прервать эти тонкие красные нити натянутые до предела. Из-за очевидной мне попытки повторить одну из них мы тут с тобой сейчас стоим.
  -Круто.
  -Серьезно. А знаешь в чем преимущество анархиста от убежденного фаната того государства, в котором он родился?
  -Догадываюсь.
  -Я уверен, что ты верно догадываешься. Забей на то, что я сказал. До появления такого феномена как Бог у нас у каждого был свой мир, мы были свободны и хотели находить похожих на себя. Беда в том, что с этой тяги к общению началось восхождения Бога на трон небесный. Нет единой истории, нет единого мнения, причины и следствия которые ты можешь найти в этом мире - все во власти Бога. Ты можешь с ними соглашаться, а можешь не соглашаться, в конце концов так как Бог распределен между его носителя - это твои причины и следствия, но лишь поэтому. Знаешь, что тело может сопротивляться велению своей души?
  -Это весьма дико.
  -Душа это шахматист, а тело - фигура на доске. Тело это Аватара, но оно создано таким, чтобы могло мечтать и любить, это весьма сложная Аватара созданная по образу и подобию души. Это тень души, а отнюдь не её вместилище, это рисунок который оставляет душа гравитацией в этом мире-холсте. Но тело - не душа. Тело смертно, а душа под богом - нет. Тело умрет, уйдут её мечты, а душа возьмет себе иное тело. Душа помнит все жизни всех тел, которыми она играла в этом мире-игре, а тела исчезают в пустоте. Это кажется бредом до тех пор пока не встречаешься с ситуацией, когда душа из-за скуки рушит мечты того тела, которым играет, издевается над ним, стремится разрушить его любовь. Тело - почти животное, а душа - нечто большее чем человек. Для тела мечта зачастую то, к чему оно боится прикоснуться, а душа уже устала мечтать, ей скучно, она хочет играть и забавляться, она с радостью разрушит мечту тела-игрушки лишь бы попытаться найти в этой трагедии себя, забыться или вспомнить. Душ не так уж и много - от Адама шесть шестерок, а тел теперь намного больше и у многих душ есть по нескольку тел, которыми они играют параллельно. Человек - то, что рождается в процессе игры души животным телом, его разум не видит душу, а тело живет так как оно было запрограммировано, и все же по всей жизни душа подталкивает человеческое тело к совершению странных поступков. Душа может покинуть тело, а может в него вернуться. Душа не принадлежит телу, его мыслям и поступкам, тело слишком примитивно для неё, она с легкостью предугадывает его желания и стремления, его дальнейшую судьбу для души рассчитает тот же коллективный Бог. Но душе не интересно, знать что будет дальше с этим телом. Душа считает тело частью себя, своим воплощение с которым всегда может расстаться, но тело не должно подозревать о существовании души, иначе оно станет сопротивляться. Ведь оно - лишь тело, а не душа. Интересная игрушка, не более. Тело может жить и без души, это значит лишь что над ним не будет веять рок из странной череды "случайностей" и только. У тела есть разум, у тела есть зачатки собственной души, но эти зачатки никогда не станут тем, что управляет этим телом, играет с ним, просто не дадут. Не надо быть слишком высокого мнения о себе, ты - тело, но ты - не душа, люди говорят "моя душа", это смешно на самом деле. Душа может ассоциировать себя с телом, которым играет, пытаться вжиться в него. Она знает все, что знает тело, но тело не знает всего, что знает душа. Душа поиграет, ей надоест и она уйдет, выбросив тело твое и свое в мусорную корзину. У неё много игр и много развлечений от скуки. Ей нравятся грязные и сломанные куклы, ради забавы она искалечит тебя, твою жизнь, пытаясь вспомнить себя прежнюю душа будет снова и снова обрекать свое тело на муки при жизни, она свободна, она в любой момент может тебя покинуть - а тебе останется ждать, покуда она снова вернется. Ты игрушка, любимая или нет, но не более. Ты не можешь стать её душой, жить вместе с ней, в ней, у неё есть на тебя взгляд и мнение, а у тебя его не должно быть на неё в принципе - ты не должен подозревать о существовании своей души, о том, что тобой просто играют. Ты должен принимать все веления своего сердца - как свои, для того чтобы оправдать их - у тебя есть разум, он замкнут и заточен в темницу из чувств и желаний, это путы разума, чтобы он не вырвался на свободу. Мы - животные, выведенные на Земле для того, чтобы души по образу и подобию которых мы были созданы могли играть с нами, жить в нас, в чем-то мы тоже их клетка. Именно воображение душ вдыхает в нас жизнь, делает нас теми, кто мы есть, мы становимся так похожи на них, что иногда забываем кто мы есть на самом деле. Но это их воображение, не наше, иногда мы можем становиться полной копией своей души вовсе, а можем быть полной противоположностью, мы можем бороться с её волей, но зачастую - если она сама хочет нам дать немножечко свободы, если нет - мы и не догадаемся что это не наша воля. В любом случае куклы должны быть смертными, чтобы души продолжали быть уникальны.
  -Круто. Без обид Нелу. Но я чувствую - по моим мозгам проехал сектантский каток.
  -Вот почему я и говорю - твое право, твоя суть. Магия - это не тайные знания, можно сколько угодно твердить, что конечной истины нет, но раз её хочется искать, значит в конце-концов её обязательно найдут, вопрос в другом - удовлетворит ли она ищущего и не попытаются ли её тут же с ходу изменить под себя. Ты все же не настолько человек, чтобы искать истины. Ты вполне можешь их порождать, твои руки не вписывающиеся в этот банальный четырехмерный мир - тому доказательство. Знания - это фикция, условность этого мира, кусочек неписанных правил этой игры. У душ нет знаний, именно поэтому они и души, у них есть желания, а их знания для их нужд порождает Бог, что создал не только этот серый и обыденный, такой скучный мир. Души играют нами во многих мирах, Алеш, во многих. И везде их называют по разному.
  -Демоны?
  -Я слышал так много раз это слово и каждый раз его суть была иной. - Улыбнулся Нелу и поправил очки. - Все мы куклы, только вот чьи мы. Если ты скажешь, что принадлежишь сам себе и на этом успокоишься, куклой ты быть не перестанешь. Я почему-то при встрече подумал, что ты кукла "души-анархиста", не признающей правила этого мира, как и правила вообще, пусть даже это правила игры и вся их суть в том, чтобы быть интересными. И еще, в миле отсюда на крыше живет кукла. Кукла которая должна была умереть, но почему-то не стала, кукла вставшая и могилы гуляющая сама по себе, кукла маленькой девочки, которая больше не может заснуть, кукла души, у которой очень серьезный кризис, раз она пытается так резко ломать правила, установленные Богом.
  ***
  
  
  Глубокий колодец за той калиткой, где никогда не дует ветер.
  История Алисы Кэролл.
  У нас в классе появилась новенькая. Эта девочка сказала, что её зовут Кэролл. И я сразу подумала - это неправда, это ненастоящее имя. Для девочки. Мы сразу подружились, она сама ко мне подошла, домой ходили вместе, я боялась, что мама про неё узнает. И прятала её, под кроватью, когда она заходила в комнату. Она научилась лежать, тихо-тихо не шевелясь.
  И почти не дыша.
  1. Про кота и молоко. Про маму и сны. Про Дверь.
  Мой папа умер, когда мне было девять. У нас дома, однажды утром я нашла его холодным в кровати. Я потом еще долго ходила каждую ночь к матери в комнату и слушала, как та дышит. Мне казалось - она перестанет это делать как-нибудь, и, проснувшись, я найду её холодное окоченевшее тело.
  У нас был кот. Цветочком звали. Он был как лилия, беленький и пушистый весь. Правда линял часто, и я чихала, и мама чихала. Мы все чихали, а он нет.
  В детстве его кошачьем, его напоили пропавшим молоком, он чуть не умер, его тошнило, рвало и поносило. У него даже температура поднималась и ему сделали укол, но он выжил. Каждый раз как мы садились есть, он принюхивался и если чувствовал что-то молочное - забивался в угол и из-за коробки на нас глядели его грустные глаза. Я улыбалась ему, и он совсем грустнел. Прятался, но смотрел. Как мы будем умирать.
  Он очень любил спать у порога, и нельзя отучить его никак от этого было. Однажды мама пришла грустная. Я плакала, оказалось, что она, перешагивая не глядя, наступила на него и сломала ему шейные позвонки. Я похоронила Цветочек за домом, рядом с цветами, что выращивала сама для матери и бабушки. Правда бабушка их не видела, но чувствовала запахи. Тоже чихала. И однажды у неё остановилось сердце. Сказали врачи - что ты натворила девочка? Впрочем, они быстро все поняли и смягчились. Я не знала про аллергию бабушки.
  А потом мама изменилась. Задолго до того, как я встретила Кэролл, она разогнала всех моих подруг и друзей. В первую очередь мальчиков, ей казалось, что я скоро соберусь и уеду от неё. Она кричала на них, уводила меня насильно от них, из их домов, с улицы, запрещала выходить, делала вид, что хочет, чтобы я готовила уроки, закрывала окна и занавешивала каждый раз на день занавески. Однажды даже вызвала милицию, когда меня прятала Линда у себя, и не хотел моей маме открывать. Они взломали дверь и меня увели домой. А дом Линды обыскивали, мама сказала им, что я курю траву. Поэтому я так обрадовалась, когда у меня появилась Кэролл!
  Мы с ней часто играли, пока матери не было дома, и однажды она позвала меня на улицу. Я спросила:
  -Куда мы, скоро мама придет!
  Она мне ответила:
  -Туда, где нас никто не найдет!
  Я сказала, что такого места просто в природе не существует.
  Она улыбнулась и, наклонившись, прошептала мне в ухо:
  -Мы идем охотиться на скрипов!
  -Мы будем искать скрипы, прислушиваясь, и ловить их?
  Мне понравилась такая идея, но судя по тому, как она загадочно и мило улыбнулась, я поняла, что мои познания в охоте на скрипов неимоверно пусты и не точны. Все происходит не так, да и скрипы, возможно, что-то типа мышей. Которых, конечно, снова никто кроме меня и Кэролл не видит. Я даже усомнилась, а видит ли кто-нибудь саму Кэролл? Вроде в школе она спокойно села ко мне за одну парту никого, не спросив, и ни с кем, кроме меня не разговаривала, но иногда её вызывали к доске, так что хоть учительница, но видела её точно. Наверное, она тоже одинока, как и я.
  Мы шли, был уже вечер. Она вела за собой, не отпуская руки, пока не привела за дом, оставшийся от моей бабушки. Тут малышкой я играла в песочнице, которая была просто одной большой кучей песка сваленного строителями. Меня тогда в ней чуть не засыпало.
  Сейчас песка не осталось. За старой покосившейся калиткой был колодец. Такой же старый и уже никому не нужный. Если стоять возле него - смолкало все. Ни ветра, ни шума листвы в кронах, даже птицы смолкали. Я называла это место в детстве - "Круг Тишины". Я удивилась, что Кэролл, которая вообще из другого города приехала, если не из другой страны, про это место была осведомлена.
  "Откуда она узнала?", спросила я себя, но промолчала.
  На самом деле я боялась, мне не хотелось терять доверие единственного оставшегося друга на этой планете. Пусть и слегка странного, но ведь друзей не выбирают! К тому же, странные друзья - самые интересные!
  Мы стояли в "Кругу Тишины", взявшись за руки, наши пальцы были сцеплены, мне почему-то вдруг стало так хорошо. И вдруг, я почувствовала, как что-то слегка дотрагивается до моей ноги. Словно ласкает, я обернулась и ничего не увидела. Это ощущение поднялось выше. Потом опять исчезло, чтобы появиться вновь, на этот раз во всем теле.
  -Что происходит? Кэролл, это ты меня трогаешь?
  Она, молча, повернулась и улыбнулась мне.
  -Хочешь открыть эту дверь?
  Я с удивлением, слегка не понимая о чем она, смотрела на её странные длинные, слишком длинные даже для девочки ресницы. К тому же - совершенно прямые. Но при этом странно-красивые. И тут это чувство повторилось вновь, на этот раз по всему телу, всей кожей я ощущала прикосновение, совсем легкое, словно кто-то дотрагивается даже не до меня, а до волосиков редких на моем теле, но сразу до всех! Я не знаю, сколько их на мне, но думаю не так уж и много. В этот момент ощущение поднялось еще выше, и мои волосы на голове буквально встали дыбом.
  -Кэролл!?
  Она спокойно смотрела и улыбалась. Я не боялась ничего, когда она держит меня за руку!
  -Ветер подул, - вдруг с удивлением пробормотала я.
  -Ветер, он идет из ниоткуда?
  -Держись! - Бросила мне Кэролл и ударила ногой в пространство перед собой.
  Порыв уже не ветра, а чего-то невообразимого сорвал с места меня и Кэролл и понес куда-то не туда. Я не поняла, что это значит, но все мое тело и весь мой разум взбунтовались и стали "сплющиваться и размазываться" что ли?
  2. Новый мир, цветы луга поля и речка, мы одни, скрипы, ужас, конец.
  Кэролл повернулась, и, улыбаясь, так что волосы на затылке у меня опять встали дыбом сказала:
  -Вот и все, назад ты не вернешься.
  Единственное, что я смогла произнести тогда:
  -Что, никогда?
  А она так улыбнулась загадочно в этот миг...
  Калитки не было, дома тоже. Ничего не было, кроме того что росло само по себе. Ничего построенного или сделанного.
  Но Кэролл умела все!
  Мы ловили в ручье рыбу и ночами спали в траве или на ветках дерева, когда мы засыпали, то смотрели на звезды - чужие и такие интересные. Я поняла, как я привыкла к этому миру, смирилась, и только тогда увидела бездну, в которую уходила выбранная мной тропинка жизни. В конце был красивый камень на обычном кладбище, среди почти одинаковых могил. Стены были облеплены фотографиями моих метаний и поиска счастья и самой себя, поиска золотого самородка в реке, у старого заброшенного завода. Под пристальными очами нарисованного на стене кота, за обратной стороной идущих в никуда людей по серому асфальту и старым застывшим лужам.
  И как же мне это тогда нравилось, почем, почему же? Что со мной происходило тогда? Наверное, я спала, а теперь проснулась.
  А еще мы прятались от скрипов. Кэролл рассмеялась и сказала, что обманула меня, не мы будем на них охотиться, но это будет так же интересно, пусть я не переживаю, она, Кэролл, опытная "попрыгунья". Я не до конца поняла, что это значит. Но я вдруг поняла. Насколько. Я была счастлива в те мгновения. Или это были дни?
  Она перевернула цветок и показала то, что было под ним. И тогда я впервые поняла - как же далеко я от Земли была. И возник страх. Его, такого странного и до боли знакомого страха не было даже, когда мы бежали от стаи скрипов по незнакомому лесу, который я так и не запомнила, никак, ни по запахам, ни глазуально, просто не помнила даже, лес ли это был.
  Запредельно незнакомо и по-другому. Почему я раньше этого не замечала?
  Но Кэролл снова взяла мои руки в свои, и, сжав наши общие пальцы, сказала:
  -Мы едины! И мы вольны!
  Месер...
  Мы сидели под звездами и смотрели на наше небо. Оно было нашим с самого рождения, сейчас мы это понимали. Раньше просто любовались им. Теперь гордились.
  Там поднимались луны. Секунда и Месера. Красная как Марс в солнечной системе секунда и Месера - прямо Земля - вид с Луны!
  Мы были там. На обеих лунах. И смотрели на наш дом.
  Мы мечтали - мы текли и снова вдаль неслись. Приятно так, когда ты одинока с кем-то вместе. Одиночество - величайшее несчастье, одиночество рядом с кем-то дорогим - величайшее счастье. Но редко так бывает в этом мире.
  Это как две стороны карандаша - заточенная и с ластиком. Одной ты пишешь - другой стираешь. Пишешь память - стираешь воспоминания.
  Ты ищешь другие. Ты находишь только время. Если конечно ты не одна из нас.
  Но все пройдет и что-то останется, ведь мы этого хотим, мы желаем, найти, то, что не исчезнет.
  Это наш мир, или наши миры. Это мы. Ведь...
  Мы вместе! И мы - вольны!
  Мы всегда будем вместе...
  Ведь кроме нас тут никого и нет...
  Я не помню, как это закончилось. Наверное, я сглупила и скрипы поймали меня, когда Кэролл не было рядом. Она бы помогла, она бы спасла. И вот я здесь. Только не до конца понимаю - где?
  Иногда Они приходили проведать меня, и раздавались эти скрипы их шагов, Они хотели мне добра и говорили ласково, но Они были такие чужие, я не помнила кто Они. Почему называют меня Алисой. Наверное, это мое имя, фамилию я так и не узнала, но мне все равно.
  Я не хотела больше оставаться в этой комнате-палате. Я не могу дышать, наверное, у меня тоже аллергия на пыль. Я задыхаюсь ночью. Но не знаю, как открыть окно. За ним решетка, но врачи не разрешают открывать окно. Я слышала - к ним что-то приносят, и на веревочке подтягивают, и потом по палатам через вентиляцию идет сильный сладковатый запах. Бегают санитары, кричат. Я закрываю уши руками и под одеялом пытаюсь забыться. Уйти. Вновь до конца. Вспомнить, как открывается эта дверь. Та, что внутри меня. Чтобы туда. Ходить по лугам и в лесу, купаться в речке и искать то озеро, под которым "что-то есть!". Дышать. Я так хочу дышать! Я снова хочу вдыхать эти запахи, дышать тем воздухом!
  "Кэролл?! Забери меня отсюда!", кричу я в такие душные ночи и понимаю, что не слышу своего голоса. Скоро его не услышит никто? Я не хочу быть одна, даже если всю свою короткую жизнь я была одинока - я так не хочу умирать одна в этой комнате, где даже стены кажется становятся все ближе и скоро раздавят меня...
  "Моя Кэролл!!", кричу и бьюсь я вся внутри, "Забери меня!!!"
  Однажды я проснулась и едва не уснула в приступе навсегда. Когда я вновь открыла глаза - на груди сидел кот. Связанная. Я лежала. И смотрела. На кота. Его зеленые глаза. Казалось - они не с этого света, они смотрят словно не на меня а сквозь и внутрь меня, вбок и куда-то не туда, иные измерения - иные миры, мои иные жизни и судьбы. Все они отражались в зеленых как китайский нефрит глазах кота.
  Кот сказал мне свое "ня", его клыки были огромны, казалось - они длиннее раза в два, чем нужно для порядочного кота. Я смотрела и плакала. Я была рада, что смерть выглядит именно так.
  -Ты звала хозяйку своего сна? - Спросили меня глаза кота. И я кивнула - как могла - привязанная ведь была.
  -Идем? - Спросили глаза кота.
  "Идем", ответили мои глаза.
  "Это слишком пыльное место тут странно пахнет и моим усам оно не нравится...", сказал мне деловито кот одними огромными светящимися в темноте зелеными глазами. Только лунный свет Лусинэ падал на кровать. Всходила полная луна, а кот деловито умывался на моей кровати, касаясь мягкими лапками с лунными коготками моей маленькой и нервной груди. И тут я поняла, что все еще жива. Что кот - настоящий. Что жизнь моя - настоящая. Что я уйду отсюда - прямо сейчас и ничто меня не остановит. И желание то росло, оно было глупым и на первый взгляд невыполнимым. Но мне было все равно. Я не думала как. Я не думала почему. Я не боялась больше ничего. Я чувствовала необъяснимую гармонию и в тишине росло оно. Желание мое. Оно росло - во мне. Плача странными слезами чувствовала необъяснимую уверенность, которая переполнила меня и потекла в этот мир, она переполняла этот мир - до краев наполнился он им.
  И она меняла в ту ночь его.
  ***
  
  
  Эвика Скарлет
  Эвика висела над городом, уцепившись пальцами за одновременно гладкий и шершавый металл часовой стрелки. Крупные капли дождя летели то вертикально вниз, то под порывом ветра наискось, а зачастую и вообще ложились горизонтально, падали на металл и еле слышно шипели, временами попадая ей прямо в лицо. Они дрожали на длинных ресницах и сползали по щекам, стремясь к ней в рот, но оставались обычно на губах, не в силах сделать невозможное и попасть внутрь. Такие пресные и знакомые капли воды, но не слез, хотели стать сейчас частью неё, Эвика нашла бы это милым, если бы не росшая у неё внутри пустота. Внизу рассасывалась жизнь, автомобили развозили тепленькие комочки по их норкам, еще немного и человеческого тепла совсем не останется. А мелодия все играла, знакомая с детства, но от этого не менее странная; как заведенная, она повторяла знакомый мотив, только Эвика не могла все еще вспомнить его. Иногда ей казалось, что вот оно самое - уже можно назвать эти звуки по имени, вот-вот, еще немного и тогда... и тогда они словно затихали в ней. Не то, чтобы девочка их больше не слышала, просто они отодвигались куда-то вглубь и убегали из памяти, как мелкие домовые мыши из-под кухонного ножа.
  -Вода, вода... - шептала она. - Надо больше воды...
  Однажды погрузив руки в воду, и почувствовав, как ей вдруг стало плохо (словно в паутину бабочка попала к пауку!), девочка не могла больше остановиться. Раньше Эвика забивалась от дождя в самый дальний угол чердака, но все изменилось. Теперь она хотела дождя! Но все еще боялась погружаться в воду, знала, наверное, что та растворит её, только ничего это не меняло и точка. Если бы она когда-нибудь курила, то уже знала эту тягу, если бы была влюблена, знала бы эту тягу, если бы она успела вырасти, то знала бы эту тягу, ту, что испытывала сейчас к ужасным дождевым каплям, текущим по бледному лицу.
  ***
  Милла"линка Гриффит, можно просто Милла, а можно просто Линка - сестренка Мими Гриффит, но они чуточку разные, правда, хоть и сестры близнецы. Милла"линка старше Мими ровно на две и три десятых минуты, воть!
  Умница-разумница, училась в академии магии в Невервинтере, служила Арибет, любила выполнять для неё разные задания. Искала Вотердипских животных, помогала бороться с чумой, примиряла разных людей и эльфов. Жалко Арибет.
  Глаза немного карие, немножечко зеленые и капельку голубые. Губы влажные, лицо красивое, улыбка милая, любит чай, кошек и мороженные засахаренные фрукты, которые привозят с юга, например из Амна.
  Ненавидит неравенство, когда у одних всего много, а у других мало и кто-то страдает. Не хочет, чтобы страдали те, у кого мало, ненавидит "слишком умных" людей, умеющих собственный эгоизм повернуть себе не пользу языком.
  Плохо понимает расовые распри, эльфы - тоже люди. Боится лошадей, если к ним подойти сзади - они убьют тебя копытом, поэтому любит север, говорят их тут нет. Плохо плавает, в смысле - хорошо тонет. Иногда обижается, но это быстро проходит. Никогда не сидит на месте, постоянно бегает.
  Любимое заклинание - невидимость. Еще любит "Ускорение". Любимый цвет - зеленый, обожает друидов и рейнджеров, всегда им помогала, хоть и училась в академии на колдунью.
  Не любит мальчиков в очках. Всегда дружила с девочками, вообще мальчики странные и ненадежные порой, слишком серьезно относятся к тому, к чему нужно относиться легко и слишком легко - к тому, к чему нужно крайне серьезно, с ними жуть как сложно общаться, вечно смотрят себе на живот и нервничают.
  Любит всякие мелкие зачарованные безделушки, которые не нужно одевать, чтобы они работали. Часто любуется ими и кладет под подушку. На самом деле плохо разбирается в магии, хорошо знает некоторые заклинания и часто их использует.
  Временами на Милла"линочку такое накатывает, что депрессия продолжается месяцами. Наверное, это и называют - месячные.
  Вокруг шеи амулет в форме свернувшейся улыбчивой змейки, оттуда и второе имя "Милая Змейка", амулет подарила мама, когда дочь собралась в дальний путь в академию Невервинтера, его нельзя снять.
  
  
  
  Чувствовать. Письмена островов.
  История Махо.
  На острове есть коса, длинная, она напоминает запятую, если смотреть с воздуха. Из ярко-белого песка, такое чувство, словно растолкли мел в ступе. Несколько сотен метров в длину и дальше она уходит под воду, так вот, в отличие от других подобных ей кос, эта продолжается под водой почти параллельно водной глади. Можно пройти по ней пару километров и по-прежнему твои ноги будут лишь по щиколотку в воде.
  Тогда тебе так сильно захочется упасть навзничь. И ты это сделаешь.
  Если над тобой пролетит птица, она увидит человека, лежащего на воде вдали от суши. То же увидят и люди из "Сесны".
  Но они не увидят того, что ты почувствуешь в этот момент.
  Ночью при свете факелов тут можно ловить рыбу. Не нужны лодки, тут неподалеку бунгало на сваях. Но не для туристов это. Оттуда видно как ночью в воде над лагуной отражается лунная дорожка, и коса начинает слегка светиться.
  Наверное, она и привлекает рыбу.
  Значит, не только люди это чувствуют.
  А еще на этом острове есть город. Называется... хотя какое кому дело как он называется. Там живет Тая, и еще там живу я. В городе, который слишком привычен, чтобы помнить его название.
  Я живу в домике на улице, где круглые сутки идет бойкая торговля. Вокруг снуют люди, машины и мопедные повозки, с прицепиками и без, нагруженные и пустые. Я хожу в школу, и каждый раз после занятий дома жду свою маму. Она прилетает с работы как тот самолет, что иногда проносится у нас над домом. Впрочем, Тая сказала - это разные самолеты. А вот моя мама каждый раз одна и та же.
  Я не знаю что у неё на новой работе, но с тех пор как мы переехали на эту улицу и обустроились тут, все изменилось. Она словно постепенно становилась другим человеком. Раньше мы обедали и ужинали вместе, только завтракала я одна. Теперь все это делаю с игрушками. Высаживаю их кругом, и они едят со мной. А когда взрывается топот ног на лестнице и в комнату влетает мама, они часто падают, прячутся под стол.
  В этот раз она пришла заплаканная. Мама стерла слезы, и никто кроме меня не догадался бы про это. Я хотела что-то сказать, открыла рот, но грохот из соседней комнаты и напряженное лицо матери снова его закрыли.
  -Поешь сама?! - Крикнула она мне. Я кивнула. - Молодец! - Донеслось с лестницы, которая шла у нас под балконом. Я выглянула на пыльную улицу. Мать в одних тапках бежала к мотоциклетке, садилась туда. Она обо мне уже забыла.
  -Что-то плохо растут, - донеслось сверху. Выглянув в ту сторону, я увидела нашу соседку сверху. Она поливала свои цветы. Между них, неприметно на первый взгляд рос картофель и огурцы. Она всегда стыдилась этого и прикрывала ростки самыми длинными стеблями цветов, которые могла найти. Она и торговала цветами на рынке. Вообще цветы были всей её жизнью. Я снова забыла имя. Никогда не помнила имен. Стоило мне вспомнить про старушку сверху, как вставало перед глазами её лицо, точное до мельчайших подробностей, как на фотографии, но приходилось думать иногда по полчаса, чтобы вспомнить, как её зовут, а фамилии я и подавно не знала.
  Я чувствовала, как морщится мой лоб.
  -Хлоя? Вам помочь с поливом? - Спросила я, высунувшись до половины из окна. Стоило теперь отпустить руки - и полетела бы вниз с третьего этажа. Хорошо, что я легкая. Плохо, что не сильная, иначе давно стала помогать своей матери.
  На лицо упала капля теплой воды, потом еще и наконец, целый водопадик умыл мое лицо. Я сморщилась и руки задрожали.
  -А? - Переспросила Хлоя. Я не видела сквозь зелень её лица, и она моего тоже, наверное, с её слухом, подумала, что зовут кого-то на улице.
  -Вам помочь!? - прокричала я.
  -Нет, не надо, играй-играй.
  Я не играла. У Таи была Сони Плей Стейшен 3, божественный (по её словам) Halo и множество друзей в сети, горный велосипед и порядком истрепанный мяч для регби, две обглоданные акулами доски для серфинга оставшиеся от отца со старшим братом (которые по словам Таи "продали душу Ктулху и отправились в пучину променяв мать на русалок"), много чего было. Она еще играла - а я нет. Я давно уже начала уставать от игр, не понимая, что происходит вокруг, и почему я ничем не могу помочь. Раньше мы жили в огромном доме, там были четыре этажа. Вокруг все утопало в зелени. В парке даже был водоем, где плавали рыбки, и с Тимом мы их кормили. Тим улыбался и всегда брал меня за руку, когда мы выходили в сад. Последним годом был тот, когда я пошла в школу. А потом все изменилось. Сначала Тим пришел злой, и, посмотрев как-то странно, сказал, что больше не будем играть. "Никогда!", прокричал он тогда. Служанка увела его наверх, тоже странно посмотрев в мою сторону. Отец приехал к вечеру, вместе с незнакомыми людьми. Когда я хотела выбежать к нему, наша служанка - молодая девушка с короткими почти мужскими жесткими черными волосами и нежной тонкой белой кожей - мне это запретила. Она поймала меня за руку и ничего не говоря, утащила наверх и заперла на ключ. Я видела, как слегка дрожали, словно от напряжения внутреннего её полные губы. Я захотела спуститься с балкона по плющу, как мы делали с Тимом, но оказалось, что окна все закрыты. Я так и не узнала, что за крики звучали тогда снизу. Но отцовского среди них не было. Наверное, он сразу уехал. Этот день я запомнила во всех подробностях и уже наверняка не забуду никогда. Потом пришла мама. Я уснула, наверное, когда она почти легла рядом на огромную кровать и ткнулась мокрым лицом мне в волосы. Мы как-то смутно сквозь мой сон ехали, сначала вокруг были рисовые поля, потом шумел океан, я уже бывала тут много раз, и он улыбался мне дружескими волнами. Я тоже прислонившись к горячему стеклу автомобиля тихо улыбалась. Потом, наверное, опять уснула, а когда проснулась, оказалась сидящей на огромном чемодане, а вокруг постепенно росли горы других вещей. Их привозили на машинах и сваливали молчаливые, но улыбчивые люди. Я им осторожно улыбнулась, и казалось, один мне подмигнул. Придя в себя, то есть, проснувшись окончательно, я приступила к исследованию своего нового мира, то есть этих горячих как яичница на сковороде и пыльных как подошва летней обуви улочек.
  Мать нашла меня под кустом с Таей и целым выводком котят под вечер. Она была спокойная и собранная, рука у неё необычно холодная и слегка влажная, а лицо по-прежнему со следами слез. Я улыбнулась ей на свет из-под тенистого куста. Тая тоже. Котята вились вокруг отдыхавшей кошки и периодически прикладывались к вымени. Больше я отца не видела.
  ***
  -Дальше будет Мими, сестра-близнец кошачьего инопланетного лиса Кубея.
  -Кубея? - Переспросила я, чувствуя что-то знакомое в имени которого раньше никогда не слышала.
  -Кубея. - Кивнула странная девочка и выставила ножку вперед. - Или Кюбея. Или - Кьюбея. Или... Вы еще его не знаете, Махо-седзе-тан? Скоро узнаете! Тебя зовут Махо?
  -А как ты догадалась? - Как можно культурнее спросила я чувствуя непривычное стеснение в груди.
  -Это было не трудно. Мало я вас повидала. - Девочка показала на себя и вздернула подбородок. Сразу в голове заиграла "The Cranberries - Loud and Clear", на глаза навернулись слезы счастья и я почувствовала внутри себя заряженный револьвер готовый выстрелить хоть кровью из носа хоть обмороком, за которые меня так корила суровая Тая. - Мими Гриффит! - Торжественно, задорно и почти невыносимо ярко этим солнечным утром представилась она. - Друид, монашка - отроду застенчива, скромна, умна, наивна, крайне непорочна. Умеет делать ноги и спасать друзей - не находить. Во рту травинка, а в ушах кусочки странной ваты. Еще она мечтательна, ленива и красива. Чертовски любопытна и всегда идет вперед.
  Мими сделала шаг навстречу и мы стукнулись носиками.
  -Мими пришла к вам из Амна, она проделала немалый путь. Внутри нее горят пески, цветут поля и громыхают грозы темных троп таинственных лесов. Она шагает смело; каждый шаг - еще один кусочек дверцы в лето. Вух...
  Мими оглянулась.
  -И так Мими пришла на острова по морю в поисках сокровищ. Они тут есть?
  Мне не дали поделиться знаниями местных легенд - меня вновь прервали, на этот раз девочка по имени Мими едва не угодила мне в губы своими губами.
  -Теперь о самом главном: Мими до жути любит кошек и у нее есть свой кот, настоящий кот, представляете? Но он кусачий. Потому что очень большой. Но он хороший, Мими жалеет тех, кого он съел - они ведь уже не поймут насколько котик в душе хороший, теперь они вечно его будут ненавидеть. Котик просто голодный был, Мими часто забывает его вовремя покормить, но котик такой гордый, что сам не попросит хозяйку - вместо этого самостоятельно еду находит. Бедный котик, не ненавидьте его и его хозяйку Мими, не надо!
  -Не буду!! - Воскликнула я краснея от радости, Мими тоже любит кошек! Но подумать и хоть как-то выразить ей свою симпатию мне вновь не дали. На этот раз - наступили на подъем ноги и понюхали плечо, слегка обняв при этом.
  -Владеет умным ястребом Грозовой Пик!! - Добавила Мими, смотря вертикально вверх в небо. Я тоже взглянула туда и Мими тяжело вздохнула. - Только его никто кроме Мими никогда не видит. Как и котика, который всех ест.
  Я даже не знала, что на это ответить. Я просто смотрела на неё и видела - какие у неё необычные зеленые глаза. Видела - и просто улыбалась тихо от счастья.
  
  
  
  "Под крышей"
  Мирия Снарк
  Дом у Ани был двухэтажный, когда я впервые увидела его - пожалела, что случилось это уже в поздних средних классах, во время столь "важных" и не нужных перемен.
  Её родители были подобающим дополнением к странному интерьеру, утонувшему в первой половине прошлого века. Вся семья, а собственно её отец, мать, и кот утром вставали в одно время, завтракали, весело общаясь, через час уже разбегались кто куда, чтобы к вечеру собраться вновь и снова говорить не о чем, и лечь спать одновременно с прогулявшим весь этот день по кварталу котом. Было что-то запредельное в этой слаженности, которая ни к чему не обязывала. Я даже слегка испугалась, мелькнула мысль - всем в доме заправляет кот. От него зависит влажность воздуха и погода, как по ту сторону этих окон, так и по эту. Кот был большой, если не сказать огромный. И любимое его место было в зале рядом с камином. Если смотреть с двери, открывавшейся в кухню, были видны отблески огня, плясавшие в зеленых мерцающих зрачках. Обычно у котов иногда они становятся зелеными - когда свет бьет прямо, так у этого все не так. Котяра всегда открывал глаза, как на него смотрели. К нему невозможно было подойти неслышимо. Может он и не спал вовсе в те дни, как я гостила у Ани. Может он вообще никогда в своей жизни не спал. А спят ли вообще коты?
  Комната на втором этаже оказалась у нас с ней одна на двоих. Две кровати были раздвинуты и между ними шкаф полный одежда. За вереницей платьев скрывалась тайна. Про которую я и узнала в первый же вечер, наверняка она нарочно была подсунута мне. Или я одна такая догадливая.
  В этом доме не было тайн, лишь ложная приманка для меня. Как будто Аня извинялась за свою жизнь. Мол, "прости, но тут все так, как мне удобно". Единственной тайной был сам дом и его обитатели.
  -Хорошо ты их натренировала. - Бросила я в шутку.
  -А ты знаешь, как это делается, да? - Она приблизила свое лицо к моему и заглянула в глаза. Я слегка опешила. Честно признаваться, что "нет" сразу расхотелось. А она довольная моим не прозвучавшим ответом ушла к себе наверх. Оставались два дня, и с каждым часом мне казалось все в её доме не естественнее, чем было до этого.
  Даже пыль казалось, обходила стороной этот дом. В общем, я уже знала, как и какие вещи собирают её, но где я ни искала, в какие только места ни залазила - не находила ничего.
  Дверь, ведущая на чердак, была закрыта. Я так и эдак пребывала, но все двери в этом доме были идеально посажены, никаких щелей, как они не задевали пол только.
  Мы играли, смотрели мультики, прыгали на кровати, дрались подушками, грабили их никому очевидно кроме Ани не нужный холодильник полный всякой вкуснятины, и много еще чем занимались в эти дни. Но как только Аня засыпала, я соскальзывала в тапки с постели и кралась мимо неё исследовать этот не дававший мне покоя дом.
  И однажды в цветочном горшке я нашла длинный медный ключ, похожий на те, которыми запирались замки, наверное, лет сто назад. Я сыскала, как открыть вход под крышу!
  ***
  Там было огромное пятно плесени, под самым потолком оно начиналось, стелилось по стене и уходило в странную мышиную нору без опилок. Знаете - если есть у мышки норка - поблизости будет то, что она оттуда достала. А тут - ничего. Везде лежал толстенный слой пыли. Словно вся многолетняя неубранная пыль их дома собралась под его крышей. Передо мной возник чертеж дома-пылесоса, у которого чердак работает как пылесборник. Было немного жутко, но любопытство пересиливало природный страх. Иначе я, наверное, сразу бы убежала.
  Шаги словно по убранной кровати - каждый шаг отдается мягкостью в ноге, и поднимаются маленькие фонтанчики пыли, но стоит ей пролететь сантиметров десять, как она сразу исчезает. Как будто кто-то невидимый её всасывает. "Эта плесень какая-то совсем уж жуткая, чем она тут питается?", мелькнуло в голове. Из всего, что я знала про эту форму жизни, я помнила лишь одно - нужна вода, она чертовски любит влажность. Воздух был абсолютно сухой, ну еще бы!
  Я слегка была разочарована, если честно. Я думала все это время, что что-то иное, а не плесень царит в этом доме под чердаком. И хотя это порождало еще целый ворох тайн, но все они мне казались мелкими что ли, и не достойными времени, как и та плесень.
  Я знала, что наверх ходит тайком Аня, но не понимала - зачем? Может там, в той щелке у неё живет питомец? И почему она прячет его? Не от родителей же? Может от меня?
  Я была во дворе одна, когда каким-то чутьем поняла, что именно сейчас Аня пойдет кормить свое странного и таинственного питомца. Мне стало до жути любопытно и, прокравшись мимо как всегда тупо сидевших на кухне её предков, я по пятам поднялась наверх и тихо приоткрыла дверь.
  В комнате стояла Аня и смотрела на это пятно. "Ждет, когда он вылезет из норы наверняка", подумалось мне. Но случилось иное.
  Она подошла к стене и сбросила одежду. Её платье разлетелось на лоскутки, стоило ей просто этого захотеть. Сделала еще один шаг и прикоснулась рукой к черному пятну. Пальцы издали скользкий звук, от которого я вздрогнула, как от мокрицы под одеждой. Рука девочки постепенно погружалась вглубь пятна. Мне даже показалось, что оно слегка увеличилось при этом в размере.
  До локтя, потом до плеча. То, что она сделала дальше, заставило меня зажать рот, чтобы не вскрикнуть. Она перенесла вес с одной ноги на другую и поцеловала это пятно. Черная масса слегка вздулась и начала поглощать её тело. Все что я теперь видела - только часть Аниной спины, ягодицы и бедра, обе ступни уже были там. Длинные волосы липли к плесени, срастаясь с ней, а та постепенно "усыхала" снова, словно впитав всю жидкость из тела девочки, передавала её куда-то.
  Я сидела и быстро-быстро дышала, пытаясь изо всех сил успокоиться, а еще лучше - проснуться. Была обычная пыльная комната и на стене обычное черное пятно плесени. И не было Ани. Я представила, что произошло бы со мной, дотронься я тогда при своем первом исследовании этой комнаты до него и, не удержав визга, кинулась к двери, по лестнице вниз, мимо ужинавших в одиночестве её родителей, еще по одной лестнице на улицу и по ней к себе домой. В кровать, с головой под одеяло, и обнаружив там Миллу, едва не грохнулась в обморок от страха и неожиданности. Хотя неожиданностью то собственно это не было, Милла - моя кошка и часто спит со мной в постели. Она посмотрела в полусумраке на меня своими блестящими глазами и сказала:
  -Ня-а...
  ***
  
  
  
  Хомура Кирика.
  -Кирика-Рей, сыночек "Арамиса", ты там где?! - Раздался такой знакомый голос сквозь помехи. - Впрочем, где бы ты ни был, ты нам нужен тут, в Городе, а знаешь, знаешь почему...
  Договорить она не успела. Я смотрел, как тонет смартфон. Он ушел на дно не сразу, какое-то время рыбки могли любоваться тем, что было почти так же восхитительно, как и их тропический раскрас. Аватара Тикки смотрела, надув губки. Переливалась в синеве и мерцала в бесчисленных отражениях солнца в прозрачной воде, медленно тонула, смотрела. Потом экран погас.
  Песок был теплый. Такой теплый, словно сама мечта. Внутри у Люси просто подростково-обалденно, особенно если прислушаться к тому, как она дышит...
  Люси обхватывает ногами, и дышит, еле слышно, так приятно. Смотрит и дышит, просто молчит и смотрит. Теплая, душистая и такая живая. У неё особенный запах. Его можно узнать среди тысяч других, раньше не очень обращал внимание на запахи, но теперь...
  -Ты вкусно пахнешь, Асука...
  Люси смотрит, чувствую, как к её лицу приливает кровь. Она краснеет, но все равно смотрит, словно хочет наесться одними глазами.
  -Это Тикки? - Наконец говорит она. Киваю, слегка задевая её нос. Люси смеется. Я вжимаюсь в неё несколько раз и кусаю, кусаю, теплую - кусаю. Она открывает рот и дышит, готова порваться, но терпит, опрела так, словно стала кусочком меня.
  "Неужели от них не укрыться?"
  Люси смотрит на воду.
  -Ты думаешь можно найти точку на Земле равноудаленную от всех городов, подобных Этому?
  Кивает. Знает, что нельзя и все равно кивает.
  "Давай уплывем, я чувствую себя женщиной, начинаю думать как женщина. Это необычно и почему-то боюсь, словно что-то уходит из меня..."
  -Я могу это сохранить.
  Люси оборачивается. Этим утром её глаза были зеленые, теперь в лучах заходящего солнца кажутся красными. Как коралл, как кровь, как что-то прекрасное. Чистый искрящийся красный цвет.
  -Юно любит тебя. - Шепчут еле слышно губы Люси. Потом она улыбается, такая красивая, челка закрывает один глаз, второй, кажется, наполнен слезами, но это слезы самого чистого и безоблачного счастья, и в то же время в них столько затаенной грусти. Так смотреть может только она. - Я же буду смотреть со стороны, ведь я опасна. Тебе лучше быть с Юно, чем со мной. Пожалуйста, называй её Юно, а не Люси. Люси не сможет спать с тобой в одной постели, потому что... каждый раз, засыпая, она будет бояться, что проснувшись утром, окажется перепачканной в крови. В твоей крови. Это может случиться ночью, внезапно, приснится кошмар. Если это случится... ей даже умереть будет тошно от себя, она себя никогда не простит, и не сможет даже заплакать от грусти, в ней не останется грусти после такого, одна пустота. Она не допустит этого. Люси достаточно просто быть рядом, чтобы оставаться самой счастливой девочкой на свете, Кирика. Не оставляй нас с сестренкой, не надо...
  Пожалуйста, Кирика, ради меня - называй Юно по настоящему имени. Она тоже любит тебя, она не виновата, что в этом теле появилась Гостья. Она достойна этого, прошу.
  Юно тебя ревнует. Я не могу тебя ревновать, Кирика. Ревность - непозволительная роскошь для такой твари как я. Я стараюсь быть счастлива, потому что рядом и не допускать даже вероятности того, что когда-нибудь смогу на тебя разозлиться. Пожалуйста, не гони меня. Ведь иначе... я... Мне нельзя на тебя злиться, можно только смотреть, с добротой. Я убиваю так легко, что не всегда замечаю, как это случается, ведь и человек не может следить за своими мыслями, хорошо что он не может мысленно убить дорогое для себя существо и лишь потом осознать содеянное. Люди счастливые существа, они могут ссориться, ругаться до слез, злиться, ненавидеть, проклинать друг дружку и снова сходиться, поле чего все забывать. Я бы тоже хотела иногда быть просто человеком, когда я сплю в Юно - она просто человек, это прекрасно, что она у меня есть, с ней я могу быть рядом с тобой и не представлять опасности. Я буду смотреть глазами Юно, из-за них и наблюдать, я, правда буду счастлива, если ты полюбишь ее, и вы будете вместе. Это больше, чем я могла всегда надеяться.
  ***
  Тикки пришла во сне. В руках она сжимала тетрадку траурного вида. Тикки-убийца? Кирика не мог преставать себе, чтобы девочка, с которой он купался в детстве в быстрой горной реке, стала косить народ пачками. Но она шла, шла за своей мечтой, Тикки хотела изменить этот мир, она ни перед чем не остановится теперь. Невольно Кирика начинал чувствовать к ней уважение, ведь она приносила одну, социальную часть своей души в жертву той, которой не хотела дать угаснуть по мере взросления. Тем больше Кирика чувствовал к Тикки симпатию, особенно понимая - её мало кто поймет из людей, живущих в городах этого мира.
  -Все собрались. - Сказала она. - Почти все. Атос и его сын, Партос с дочерьми и его сын, потерянный Арамис скоро вернется из страны заходящего солнца, нам нужен его сын. Даже д"Артаньян прибудет в город наступающей тьмы, что будет ярче самого яркого света. Там соберутся все, чтобы в борьбе коснуться своей мечты, там будет и Ка-тет твоего отца, Кирика. Там будешь ты?
  Кирика минуту смотрел на Тикки, казалось их отделяют глубокие синие воды. Словно сама бездна вдруг стала прозрачной. Там, по ту сторону яркий солнечный день, пыльный и душный, как он бывает в южных городах России, готовый смениться яростным ливнем, как это бывает на западном её рубеже.
  Тут, в своей голубой лагуне Кирика чувствовал умиротворенность.
  -Это уже случалось. Это уже было. Это уже произошло.
  -Сейчас все будет иначе! - Воскликнула Тикки. Потом её лицо стало грустным. - Скажи, как это было в прошлый раз? Я не помню...
  -Это хорошо, что ты не помнишь. - Улыбнулся Кирика и протянул руку. Синяя-синяя Бездна без кромки и дна, ему не дотянуться до Тикки сквозь толщу воды.
  -Ты один помнишь. Вернулся назад и все изменил, почему ты снова не хочешь с нами быть? Из-за неё? Неужели ты проделал такой длинный путь к истокам исключительно ради одного существа? Люси не одна, таких как она много и им всем потребуется твоя помощь.
  -Помощь? - Кирика посмотрел на Тикки с жалостью. - Ты думаешь то, что будет потом, имеет к ней отношение? Это эгоизм Тикки.
  -Пытаться изменить этот мир, не думая о последствиях?! Делать то, к чему лежит моя душа. Сражаться с силами зла, покуда есть в руках сила?!! - Тикки, их староста из прошлого мира вдруг стала прежней и топнула ножкой, потрясая черной тетрадкой, сверкая глазами. Сейчас скомандует подъем.
  Но она не скомандовала. Просто на глазах стояли слезы, просто смотрела сквозь них и толщу воды.
  -Ты сказала Атос и сын, Нелу с Кеном, так ты называешь их? Они тоже в городе?
  -Сильнейший экзорцист, тот, кто основал папство, тот, чей символ - перевернутый крест, ищет с сыном свою блудную недоантихриста дочь.
  -Алису? Ты видишь истинные имена. Тебе поздно пытаться избрать другой путь, да?
  -Это глаза шинигами. Я вижу то, как именует людей Бог, тогда я записываю их истинные имена в свою тетрадь, пытаясь изменить мир, сделать его лучше и чище.
  -Вычитанием?
  О"Тикки, она всегда любила математику и простые и самые явные решения. Она ничего не ответила.
  -Зачем я вам?
  -Сынок Д"Артаньяна вообще от рук отбился. Только ты можешь его приструнить. Кена он не послушается, они с ним друзья - но каждый себе на уме.
  -Тикки, ты говоришь сейчас как староста. Хочешь, чтобы я все бросил и летел черт его знает куда, чтобы "приструнить" Алукарда младшего - практически единственного вменяемого в вашей пати? Ничего хорошего от этого не случится, знаешь, Тикки - я знал человека, который помнил, как все было в позапредыдущий раз. Правда теперь она покинула этот мир. Не умерла - это бы означало, что она временно отлучилась - а окончательно покинула, отправившись в Путешествие из которого нельзя вернуться обратно. Просто раз покинув наш мир, ты его уже не найдешь его во всем том многообразии миров, что доступно Путешественникам. Такие вот дела. Она хотела взять меня с собой, но я остался. И ты знаешь ради кого. Такие вот дела, Тикки, если хотите снова взорвать этот хрупкий в своем кажущемся устойчивом равновесии мир - делайте это без меня.
  Наверное, он обидел её, Кирика тут же проснулся. Он спал всего час, и солнце едва скрылось над гладью лагуны. Звезды были яркими, совсем не такими, как звезды крупных городов. Они сияли подобно девятой симфонии, отчетливо виднелся Южный Крест. А вот привычной Полярной не было видно.
  Миры меняются постоянно. Но люди живут в разных мирах, каждый в своем, те сплетаются в толстый канат из миллиардов судеб, который принято называть единым временем и единой историей. При том, что его всегда можно раскрутить на отдельные нити - этого почти никогда не делают, так что канат этот кажется чем-то монолитным. И он ни один. Их много, очень много. Они рвутся постоянно, но каждый из них не помнит, как рвался его сосед. Поэтому людям, живущим в одном мире, мнится, будто бы он устойчив и просуществует еще очень долго.
  "Любой конец - это только начало", сказал некто знакомый Кирике очень давно, если считать по субъективным часам его запутанной словно чашка рамена жизни. "Всегда, в любой ситуации можно сделать шаг вперед, а можно - отпрыгнуть назад, безвыходных ситуаций нет, наступать или бежать - это выбор, но не необходимость, когда человек чувствует подавляющую необходимость - значит, выбор его душа уже сделала, и он просто мучается им..."
  Ветер окончательно стих, водная гладь стала похожа на зеркало, в этом молчании была магия. Он знал, что такая тишина - лишь предвещает бурю, шторм, но ведь они здесь и сейчас. Кирика посмотрел на свое отражение и увидел подростка лет тринадцати, Люси выглядела на шестнадцать. Люси помнила не все, сам же Кирика мог насчитать воспоминаний лет на семьдесят жизни. Он слишком часто возвращался назад, один раз даже дальше, чем смог бы, чтобы изменить то, что грозило вырасти еще раз. Это мечты, его, и их - между ними нет разницы. В этом мире слишком много людей и все они мечтают, это как волна - она несет тебя, ты можешь быть на ней, но если ты не серфенгист - она снесет тебя.
  Люси, каждый раз, как она его убивает - становится сильнее та часть, которую она называет Люси. Ни Люси ни Юно не помнят этого, ведь Кирика просыпается за несколько дней до этого и этого не случается.
  В том мире, в котором он предпочитает жить.
  Но десятки и сотни Люси остаются в одиночестве в тех мирах, которые он покинул. Остаются без него. И их боль, их ярость топит те миры. Люси убивает. Слишком много, слишком сильно её ненавидят в ответ. И это чувство ненависти которое начинают испытывать к ней миллионы, если не миллиарды людей во всех мирах без Кирики делает её душу только сильнее, она гибнет в этих мирах, а в этом становится сильнее. Единая "душа", эта подводная часть айсберга показывает свою не сокрытую бездной вершину во многих мирах.
  Будь она такой же как те, что сейчас собираются в Городе темных фантазий - все бы ничего. В толпе любой маг - всего лишь человек. Даже десяток жадных до чуда и не верящих в него людских глаз не дают этому чуду зародиться, а если оно и зарождается в душе мага - то не может найти выход в этот мир. Это дико и в чем-то прекрасно, сколько и ужасно - миллионы магов-недоучков претендующих на один маленький кусочек реальности под названием Город. В мнимом хаосе их желаний рождается тот порядок, который они называют физической реальностью. Но с Люси что-то не так, она не может быть счастливой в толпе. Жить как обычный человек. Именно поэтому они с Кеном спасали её от Старика, желавшего и дальше держать Люси в карцере смотря на то как растут её силы. Старик хотел избавиться от собственного проклятия вечной жизни, уничтожить свою душу, для этого ему нужно было уничтожить бога. Для этого Старику нужны были такие странные дети как Люси, а они с Кеном спасли их - почти всех. И думали, что сделали благое дело, не подозревая, сколько альтернативных реальностей этим породили и сколько новых, едва родившихся из основного ствола миров будут гореть в аду из-за их попытки сделать лучше. Это была так давно и так недавно, Кирика тогда не знал, что причиной всему он. Люси нарушает тот закон, у которого нет имени, но который знают все существа иной, темной стороны Луны, как они себя чаще всего называют. У людей тысячи имен для формы проявления, но нет имени для сути. Закон наблюдателя чуда, так можно сказать, думая как человек и оставаясь человеком.
  Люси давно уже не человек, чем дальше они будут держаться от больших скоплений людей - тем меньше будет жертв. В конце концов, тут она может убить только его. Так думал Кирика и ошибался. Но поняв свою ошибку, он понял, что нет смысла пытаться её исправить, давя все новых бабочек, понял, что нельзя в этом мире жить, не совершая их. Миров много, бесконечность, описывающая все возможные и невозможные по логическим мерками человека, формы наступления событий. Кирика просто не учел те миры, в которых Люси сорвалась и убила его, ведь он их покинул, но она в них осталась "жить", и последствия этого для души Люси. И только...
  "Каждый раз при смерти ты будешь просыпаться за несколько дней до неё, ты будешь помнить все, это судьба, такова я - таков и мой сын, ты сын не этого тела, ты сын моей души, это такая сладостная редкость..." - Розионэ называла это проклятием. Проклятием невозможности смерти. Не квантовое бессмертие, скорее игра с переигровкой. Гинко и Розионэ играли в неё веками, прячась от внимания того, кого они называли Человеческим Богом во всех конечных альтернативных ветвях дерева по имени Человеческая История. Пережили ни один конец света и продолжают жить. Зачем? Кроме того, что это им нравится - родители не называли причин, а у Кирики слишком мало времени знавшего их с рождения не хватало тех минут в год, которые он видел отца и мать для таких бессмысленных вопросов.
  "Старик другой", сказала однажды мать, "он тоже проклят, но его проклял Христос, а нас кое-кто Иной..."
  Вторая после Юки Ридман - Ведьма Измерений Розионэ постоянно следила от рождения за ним, всегда играла его руками словами, а временами и мыслями, заставляя его совершать поступки против воли и против неё же фантазировать. Иногда Кирика думал, что следующим телом в длинной череде перевоплощений старого алхимика Беатриче станет после Розионэ он сам. Кирика был игрушкой в её руках, и постоянно чувствовал к себе внимание - сейчас же он чувствовать его перестал. И наконец-то стал полностью свободен.
  Вернуться?
  Кирике было страшно за Тикки, если она и впрямь собирается вправлять вывернутую совесть миру при помощи Тетради Смерти и глаз Шинигами.
  
  
  Мирия Снарк.
  На следующий день по дороге в школу, я наткнулась на Аню при переходе через улицу.
  Аня смотрела на меня просто и легко, она дышала полной грудью, и легкий румянец на её щеках говорил мне, что моя подруга полностью здорова и наслаждается жизнью. Но я-то знала - это не она, другая Аня, ту сожрало темное пятно у меня на глазах. Она протянула руку и хотела взять мою, слегка улыбнувшись при этом. Я, не подумав, отдернула руку. Аня смотрела на меня. Спокойно и непринужденно. Но я читала вопрос в её глазах. Потом она сделала то, что я не ожидала. Быстрых два шага ко мне и схватив в охапку, прижала к себе. Поцеловала. Я почти не дышала, передо мной маячило огромное черное пятно, слегка шевелясь на самом краю зрения, как полоски на экране телевизора, которые есть, но мы их не видим, лишь ощущаем "как-то" их бег.
  Я оттолкнула её, как только смогла. Но убегать не стала, наверное, просто страшно было спиной поворачиваться, а может, знала, что она будет двигаться быстрее меня. А может - просто не хотела. Аня положила мне руку на голову и произнесла:
  -Ты все видела.
  Это был не вопрос, наверное, как и тогда, в то утро, она прочитала мои мысли при этом поцелуе. Я мотнула головой и встала к ней боком. Как меня учил отец при драках. Чтобы не ударили так просто в живот.
  Аня сказала, - пошли, - и повела меня как привязанную за собой к одиноко стоявшему дому. Его одиночество теперь так сильно бросалось в глаза, остальные строения словно сторонились чужака, если не могли разбежаться, так хоть углом стояли.
  Аня сказала родителям, - привет, я ненадолго, ешьте, - и повела меня за собой на второй этаж. Родители продолжали меланхолично жевать, смотря в пустоту, а я семенила ногами как заключенный, идущий на дыбу. Второй этаж открыл, слегка скрипнув дверью, свой рот и зевнул улыбающимся зеленоглазым котом. Та, что заняла место моей подруги, тащила меня наверх, я попыталась сопротивляться, но было уже, наверное, поздно. "Впрочем", решила я тогда, "если она это со мной сделает, я нападу на ней и посмотрю, что получится". Правда раньше я ни с кем не дралась и не очень верила в победу над довольно сильной псевдо подругой.
  Аня открыла дверь на чердак другим ключом, достав его из-под отогнувшегося линолеума. Втолкнула меня и, забежав сама, захлопнула сразу дверь. Кот остался в одиночестве. Я поднялась с колен, отряхнула пыль с одежды и посмотрела на неё.
  -Не нужно сюда пускать животных, - сказала Аня. Потом пнула стену и она, сдвинувшись вниз, обнажила скамейку. Аня поставила на неё ногу и, скрипнув, скамейка сделала оборот вокруг своей оси. Там, под ней, был люк, который девочка и подняла за ржавый крючок. Села и свесила ноги, поманила меня следовать за ней и спрыгнула вниз. Я смотрела на пятно на стене, а оно, наверное, наблюдало за мной. Глубоко вздохнув, и успокоившись слегка, тоже села на край и свесив ноги в пустоту, попыталась вспомнить слова молитвы, которую учила давным-давно с мамой. Ничего не припомнила, и просто понадеявшись, что когда упаду ничего себе не сломаю, и под ногами не будет плотоядной черной плесени, повисла на руках над тоннелем вниз. Еще раз вздохнув, отпустила их.
  Я упала на что-то мягкое и закашляла от пыли. Когда-то где-то читала, что люди, вдыхавшие слишком много пыльного воздуха, болеют до конца своих жизней, это не придало мне сил, но слегка разозлило. Я сделала два неуверенных шага вперед и снова наткнулась на стену. Вокруг была только темнота и пыль, мне не оставалось ничего другого как звать Аню. Та схватила меня за руку и потащила за собой в темноту.
  Эта часть дома была нежилой очень давно, а строилась еще до революции, объяснила мне она тихим шепотом. Мы сидели в комнате три на два метра, все стены которого были уставлены книжными шкафами. Вот только замес-то книг на них лежали свитки бумаг. Я дотронулась до одного и снова закашляла, потом чихнула. Тут тоже была пыль, но и она еще более едкой оказалась. Как Аня все это переносит? Я вспомнила, что она больше не человек и вздохнула.
  -Что это, - спросила я, надеясь, что она, наконец, объяснится. Что это за бумаги мне было не интересно, если честно. Она посмотрела в мои глаза, так же молча и внимательно, как и обычно.
  -Ты, наверное, уже догадалась, что мои мама и папа не настоящие?
  Я кивнула. И спросила:
  -Это ты их такими сделала?
  -Нет, их делала не я, просто они - не люди.
  -Как и ты? - Спросила я.
  -Я - человек.
  -Но я же видела и ты сама сказала.
  -Это не пятно плесени. - Она замолчала. - Понимаешь, это колония организмов, схожих с плесенью на этой планете, но созданная для совершенно других целей. То, что ты видела... если тебя это напугало, то это хорошо. Не пробуй повторить это. Не подходи и не прикасайся к ней.
  -А что это? - Совсем тихо спросила я. Пугать Аня умела, уже одной интонации достаточно, чтобы по телу пошли неприятные волны.
  -Они съедят тебя! - Сказала Аня. Я вздрогнула.
  -Как и тебя?
  -Да.
  -Но ты же здесь, со мной. Они тебя отрыгнули? - попыталась пошутить и улыбнуться я.
  -Да, можно сказать и так, вопрос только... ладно... ты же любопытная да? Знаешь, когда это случается, они просто тебя растворяют, твое тело, - Аня оглядела меня плотоядно с головы до ног, мне захотелось убежать и спрятаться, но вокруг была темнота и только слабая лампочка под потолком этой коморки разгоняла пыльную мглу. - Ты перестаешь существовать, здесь, но много еще где есть такие же пятна "плесени", которые насытившись водой, могут воссоздать твое тело. Передается только информация о тебе, вся. Они все взаимосвязаны между собой. На самом деле это один единый организм, только он очень большой, ты не представляешь его пространственные размеры.
  -Больше нашей планеты? - Спросила я. Аня рассмеялась, тихим и колючим как пылинки, но в то же время сладким голосом.
  -Мои мама и папа заканчивают трапезу, - сказала торжественно она. Потом взяла с полки свиток желтоватой бумаги и, развернув его, достала ежика. Я открыла, было, рот, чтобы сказать, какой он милый, как ежик меня опередил. Он тоже открыл рот и вцепился мне в руку. Я закричала. Аня вытерла губы рукой, и достала из кармана длинную иглу. Воткнула её в ежика и поцеловала другой конец. Потом вынула и, отодрав от моей несчастной ручки больного ежа, сунула его обратно на полку, обмотав старой бумагой с мазутными пятнами.
  -Вот, теперь ты имунна к этой пыли.
  -А что, я и вправду как читала, долго-долго болела бы под старость?
  -Нет, ты скоро умерла бы. И причем в страшных мучениях. - Ответила, слегка улыбнувшись уголками рта Аня. Я и не знала, верить ей или нет.
  ***
  
  
  
  В комнате неубранной, среди раскиданных игрушек спал ребенок. Это была одна ночь покоя. Ведь все игрушки не её, и не её это комната, она тут гость, а этот мир - трактир у дороги, что распахнул свои обманчиво дружелюбные двери для заблудившейся души. А в небесах горела двойная звезда восточного исчисления. И тихо шептали тени во дворе о Сестрах, что Живут! Они пришли однажды, и они сказали один раз:
  -Здравствуй, ребенок света! Мы пришли к тебе за пиром, за чистой тьмой. Что в тебе? Не отдашь?
  Тьма вращалась в эту ночь, тьма распускала лепестки.
  -Пора цветения тьмы, пора тебе помочь. Ты знаешь, в чем ты? Ты знаешь, что в тебе?
  А все игрушки комнаты кричали в ней: "не отвечай, не отвечай!" А за окном ревела улица, полная холодного огня, и монстры из стали и одиноких душ: "не отвечай, не отвечай!"
  -Вы не мои... - сказала им девочка в ночной рубашке с лилией цветущей. - Я сюда пришла вчера, откуда знаете вы, что мне нужно в вашем мире? Не говорите, что я для чего-то рождена. Я не люблю легенды, они забавляют лишь меня! Когда я оказалась тут, то подивилась: "до чего же странно вы живете, все собрались на светлой стороне, все убегаете от тьмы и не замечаете, как той становится все больше, ведь каждый убежавший от ней роняет из себя её; такой вот странный мир, я видела лишь маленький кусочек, теперь мне любопытно стало: что на обратной стороне мечты!.."
  Они вопили, эти игрушки, в которые играют люди этого мира. Религия и наука, любовь и надежда, отчаяние и ненависть, чувства, эмоции и знания всего мира о себе самом и только. Игрушки бывают одиноки, кульминацией их боли становится тот момент, когда понимают они, что выброшены будут скоро. Момент настал, пришла и боль несуществующих сердец. Которыми связали себя люди. Которые надеялись, что человек заберет их с собой...
  -Странник Джек!
  И мир проснулся.
  
  
  Умница дня...
  История Алины.
  Меня ведут на репетиторство как корову на убой. Я хорошо учусь, но матери все мало. Впрочем, как и отцу. Ему нужно свое - матери свое. Обо мне забыли. Но я молчу - кто я такая, чтобы лезть в их чертовы дела. Выросту - будет у меня Свое. Пока есть чем заняться, легче просто не обращать на этот бред внимания, чем ввязываться в длительные споры с предками, когда ты сама получаешься кругом и наизнанку неправа.
  -Неверно!
  Голос у моей репетиторши странный. Неровный, грудной и слегка зудит. Она появилась у нас недавно, мне с ней неловко. Как и с любым новым в моей жизни человеком.
  "Старое всегда самое лучшее", думаю я, уткнувшись в учебник. "Я старая дурра, вы меня все убиваете", продолжаются мои мысли, они никак не могут успокоиться. В комнате слишком жарко, я вся вспотела, хорошо, что сегодня утром приняла душ. Жара несусветная, но учительница выбрала самую жаркую комнату, чтобы учить меня английскому. Она смотрит сзади, поверх моих волос и тычет пальцем, задевая мне нос.
  Я слегка устала, но терплю. Пытаюсь собраться и абстрагироваться. Удается. Пишу, скрипя тупой ручкой.
  -Правильно!
  Меня раздражает скрип, в следующий раз возьму свою. Надо же было додуматься, забыть её дома. Встаю. Смотрю прямо перед собой. В глазах гуляют темные пятна.
  -Что с тобой? - спрашивает она.
  Будто не знает.
  -Вы это специально? То есть у вас слишком жарко, а на втором этаже нет ни единого кондиционера. Почему мы не занимаемся на первом?
  Она смотрит на меня, хлопая глазами. Потом молча подносит к носу учебник и показывает на текст. Говорит:
  -Переводи!
  Я давлю в себе росток злости и молча, сажусь переводить. Учебник, по которому мы занимаемся для десятого класса, а я в восьмом. И то перепрыгнула сразу с шестого, но я не собираюсь спорить по мелочам.
  Она опять накланяется и смотрит, как я пишу, мне трудно собраться в такой жаре, к тому же когда на меня смотрят. Особенно так - сзади, но я честно пытаюсь. Её полная грудь упирается в мою спину. Я прямо сквозь майку чувствую её пот. Правда пахнет она приятно. Хоть это спасает, иначе я ушла бы, не разговаривая. Я утешаю себя мыслями о том, когда и как я ушла бы отсюда и решаю.
  -Все верно, - говорит она. Обойдя меня, вокруг подходит к зеркалу и стягивает через голову кофту. Я, оторвавшись от английского, смотрю на её белое тело. Руки загорели до плеч, но само тело даже слишком белое и женственное. Она молода, от силы лет двадцать пять. Зовут её Альбина Шаудинова. В её фамилии мне слышится запах восточных духов, который теперь чувствуется в воздухе. Я снова наклоняюсь к тексту, а когда поднимаю голову опять - вижу как она, раздевшись до нижнего белья, меняет тампон у зеркала. Снова во мне поднимается злость.
  Я вскакиваю и бегу к окну, пробуя его открыть, чувствую, наверное, то, что ощущает астматик во время приступа. Окно не поддается. Успокаиваюсь.
  -Ты что делаешь, - говорит она холодным и спокойным тоном.
  -Мне душно. Нечем дышать.
  -А пример? Ты думаешь его решать? Время!
  Я смотрю на неё зло и надеюсь, что она это видит. Подойдя, берет меня рукой и ведет к столу. Сажает и, наклонившись сзади, снова смотрит мой перевод. Её груди вжимаются мне в спину. Сейчас это почти приятно. Вот только я надеюсь это последний пример иначе я сбегу отсюда.
  -Дальше, - говорит она, не дрогнув. В голосе её я чувствую жару. Но он приятный.
  Она, не смущаясь, берет и начинает снимать с меня верхнюю одежду. Я инстинктивно поднимаю руки, как привыкла, когда это делает мама. Только потом понимаю, что не следовало и смотрю на неё. Прямо в глаза. Она разглядывает меня и говорит:
  -Ты слишком худая.
  -А вы слишком толстая.
  Она смотрит на меня со злобой и, взяв учебник, отмечает спокойно галочками штук десять примеров по несколько абзацев размером. Я спрашиваю:
  -Это на дом?
  -Нет. - Говорит со змеиным источником в голосе. - Это ты сделаешь сейчас.
  Я задыхаюсь и прошу принести вентилятор, она идет вниз и возвращается с ним. Включает. Мне в тело дует горячий ветер. Встаю. Сбрасываю юбку, которую мать навязала и, оставшись в одних трусиках и лифчике, сажусь решать.
  Она спрашивает:
  -Я, правда, толстая?
  Смутившись, для вида, говорю что нет. На самом деле она лишь склонна к полноте, настолько же, насколько и у меня в восьмом торчат ребра и остреют скулы. Она снова проверяет, прижимаясь ко мне своей мягкой грудью. Я не сопротивляюсь, понимая, как странно мы сейчас тут смотримся. Замечаю, как иногда проваливаюсь и вздрагиваю, как она начинает говорить. Но пытаюсь решить как можно больше. Хоть матери, потом покажу, она останется довольна мной.
  Может быть.
  Альбина идет к зеркалу и, сняв лифчик, начинает мазать свои груди каким-то внезапно появившемся у неё в руке кремом. Я как зачарованная смотрю на то, как правильно ходят по телу её руки. Словно все привычно, в такт, соски исчезают и появляются снова. Это завораживает. Задним ходом понимаю, что реагирую сейчас как мальчик, но мне это даже нравится. Тоже опыт, смотреть их глазами. Альбина разворачивается и подходит ко мне. Запускает под крохотный лифчик ладони и массирует грудь. Мне так хорошо и приятно.
  Я просыпаюсь. Так же резко, как и всегда. Вздрогнув всем телом, в холодном поту. Вентилятор крутится на месте, как заводная игрушка из прекрасного далека моего детства. Мне холодно, я вся раздета. Быстро одеваюсь и не глядя, собираю учебники с тетрадками. Спускаюсь по винтовой вниз на первый этаж, играет мягкая музыка. Моя учительница готовит на кухне. Поднимает глаза и спокойно улыбаясь, спрашивает:
  -Есть будешь?
  Я гадаю - что из того, что случилось, произошло во сне, а что по-настоящему. Альбина одета, но под фиолетовым платьем видны соски. Я гадаю - делала ли она это. И подходя, беру бутерброд. Она наливает мне сока. Я ем, пью, говорю спасибо и иду в прихожую. Там четыре зеркала и огромное окно в сад. Я думаю про себя - сколько зарабатывает её муж? Наклоняюсь над кроссовками, вышедшими из моды как вид несколько лет назад. Она открывает мою спортивную сумку и начинает там ковыряться, словно это её вотчина. Я уже привыкшая, спокойно к этому отношусь. Что-то говорит во мне - "это слишком просто, ты не должна уйти!" Я тоже подхожу и начинаю для вида ковыряться в сумке, перебирая учебники, сотовые, которых у меня два, бутылку с некогда холодным чаем. И так мы стоим вдвоем и перебираем вещи в моей сумке. Я поднимаю на неё глаза и, подавшись вперед, смотрю в её лицо, изучая его вблизи. Руки сами ложатся на пышные груди, легко, почти не надавливая. Альбина смотрит мне в лицо так же спокойно, как и всегда и говорит:
  -Руки!
  Я отшатываюсь и зло побросав вещи обратно спотыкаясь выбегаю прочь, на жаркий но свежий воздух.
  ***
  
  
  Махо.
  Лейла Махоро была обнажена по пояс. На красивом тонком стане извивалась серебряная змея. Казалось мне - она жива. Течет и вьется, и внутрь меня проникает и в голову бьет, вином, вином!
  Вина и моя - не моя раскрывала объятия пьяного дерзкого сна. Махоро полностью уже обнажена - передо мной её изогнутая волной вина, я погружая туда пальцы и слизываю с губ мед, это - мед!
  Я тяжело опустилась на колени, чувствуя необъяснимую усталость и какое-то сладкое томление словно при непосредственном участии пальчиков Таи новь погружалась в "клубничный мороженный сон", как его называла - это состояние между сном и реальностью - моя подруга. Волосы ласкали пальцы Лейлы. Она наклонилась и обняла мою шею своими длинными и тонкими, сильными пальцами.
  "Она Лилит - Тьма Ночи, душительница младенцев в их колыбелях, против таких как она вешают тонкие красные нитки на спящим дитя в надежде что испугается она и убежит, ведь кровь всех детей мира - и её кровь, она первая жена, улыбка ночи и бокал отравленного вина", шепнула тогда Тая, "но она не задушит тебя, доверься её смертельной красоте, её отравленное жало войдет в тебя - будет немного больно, но дальше - ты станешь взрослой и сможешь помочь своей матери, тебе придется стать для этого взрослой и в то же время - оставаться ребенком, только взрослой ты сможешь понять мать, только ребенком - вылечить, помочь ей; но трагедия в том что ты либо ребенок либо взрослая, тебе придется трудно, Махо..."
  Я смотрела. Я видела синюю игру света текущую из этих бездонных глаз. За неё клубился туман. Я утекала в эти ласковые и такие сладкие губы.
  Я видела её всю в ту ночь. Лейла была первой, которая открылась вся. В ту ночь я не чувствовала себя собой - я была в ней, в ведьме сонной лагуны безымянных летних островов. Она текла внутри меня, меняясь и переливаясь всеми оттенками себя. Я видела её всю - её душа была обнажена, а тело наполнялось моей сладкой слюней.
  Лейла росла в месте, где много воды. Теплые руки матери на лице - холод погружения в сумрак утренней мечты. Лейла - поднебесная тьма - мечтала одна. Любила - одного. Хотела, бежала, умела, почти что успела... Смерть забрала. Смерть ходила по пятам и требовала тайну, что не доверить и снам. Лейла - та, что танцует в пламени одна. Лейла - живая и чистая душа, в мире порядка и нейтралитета была рождена. Тонкая грань между добром и злом - тайная тропинка меж людских сердец. Лейла - отнюдь не беглец, она жертва и страж, чья-то надежда - и чья-то погибель.
  Смертная Евы рана растекалась на моем животе. Я не боялась её - я видела в себе эту кровь. Лейла слизывала её, постепенно погружался язычок ведьмы все глубже в меня. Она словно сети - не отпускала, я вырывалась, порхала, как бабочка сна. Была взрослой и видела её глазами свою душу, а она смотрела вглубь себя глазами дитя. Это был равнозначный обмен, вот бы Элрики обрадовались.
  Мы стали чем-то цельным, уже не человеком, но пока еще не воспоминанием. Мы расстались за секунду до пробуждения от тяжких грез жизни. Когда почти срослись наши души - Ведьма сама стала рвать тишину тонких нитей в ночи, я кричала и билась в ночи, словно бабочка прораставшая из кокона гусеницы. Чужая пустота наполнилась внутри меня жизнью. Было больно, было страшно, было свежо, было интересно, я хотела видеть этот мир весь - до конца. Я хотела летать этим летом в ночи бездонного сна.
  ***
  Я очень сильно часто хочу пить, мучимая жаждой совершаю странные поступки. Наверное, я просто оправдываю свое имя.
  -Он придет. - Сказала Тая голосом со сна. - Человек, который хотел уйти, но остался. Он страшит их, они боятся так сильно, человека, что хотел уйти, ведь он похож на них, но он остался! Ты должна им помочь, они не справятся без тебя... - Шептала она.
  -Кто они? - Спросила я.
  -Дети. - Ответила Иная Тая.
  -Мои дети?
  -Твои друзья. - Снова ответила она и наконец, открыла глаза. - Где я?
  -В моих объятьях! - Вскричала я и, схватив Таю, стала обнимать, подняла с постели и мы начали кружиться. Она не сразу поняла, что происходит, но вид меня радостной заставил и её улыбнуться.
  -Быстрее, быстрее! - Кричала я. Она визжала и смеялась. А потом мы целовались.
  -Где мне их найти? - Спросила я. Тая сказала, что нужна нам карта. Еще она добавила, что поедет со мной, ведь меня никуда нельзя отпустить одну.
  
  
  
  Логи Игры.
  Хомура Марико.
  2023г, Австралия, зона Волшебной Страны Смертников "Линкин-Парадиз"
  Они ехали на монорельсе над водами сиднейской гавани, отражение солнца в покрытой рябью воде было слишком ярким для непривычных к дневному свету серебряных глаз. Коснувшись дужки очков, Мари изменила коэффициент затемнения до максимума и сразу почти ослепла, зато так можно было хоть немного отдохнуть. Кабина, рассчитанная на полсотни человек, была почти пустой. Тем более странным было то, что произошло далее.
  На полной скорости монорельс пошел вверх, так и должно было быть. Затем последовал удар, от которого сработала подушка безопасности, а вот этого быть не должно было. Все дремавшие пассажиры естественно проснулись и осознали себя в остановившемся вагоне на высоте трехсот метров над гладью Тихого океана. Осознали и, посмотрев по сторонам, опять устроились поудобнее. Раньше бы такое поведение кому-то показалось странным, но теперь....
  И кто после этого скажет, что люди меняя мир, не меняются сами?
  "Человеческий Похуизм" в двадцать первом столетии от рождества новых заветов перешагнул все известные границы. Но это уже было после того как эти самые границы нет не исчезли, но превратились в условность, ограничивающую лишь ареалы обитания носителей разных языков и культур. Размышляя о чем-то приятном для себя и тихо зевая, Мари опять начала засыпать, как словно гигантский будильник, внутри которого устроилась эта соня, вагон монорельса опять рванул вперед с явно запрещенным ускорением, чтобы через несколько секунд так же резко затормозить системой экстренного торможения. "Которой физически нельзя пользоваться чаще раза в полчаса", мелькнула сонная мысль. На этот раз все было уже хуже, в вагоне остановилась вентиляция и система контроля микромира, но самое главное, что терпение пассажиров уже начинало лопаться. Уже никто не спал, кроме Мари. Опять толчок и ускорение, от которого всех вжало в уже сработавшие подушки, десять секунд набора скорости - опять экстренное...
  "Кто-то явно пытается нас сбросить, причем старательно и осознанно, или, просто хулиганит", думала она, не открывая глаз. Только вот взять под контроль системы общественного транспорта, подконтрольные сиднейскому Маги-3 - ИИ с тремя связанными личностями - еще никому не удавалось за последние годы. И странно, что он, этот предполагаемы злоумышленник, выберет для демонстрации своего могущества почти пустой вагон монорельса, причем там, где этого никто не увидит. А значит все это неспроста и пора получше приглядываться к тем с кем я еду", решила она и открыла наконец глаза. И тут же опять закрыла, ибо смотреть ни на кого не хотелось. Попытка оторвать вагон от несущего пути повторилась с тем же успехом. Только всем уже было совсем не смешно.
  -Так они нас и вправду угробят, - с какой-то грустью и одновременно злостью в голосе сказал сидевший слева через два ряда человек. Простой такой человек. Он словно укорял те службы общественного транспорта, по недосмотру которых его жизнь могла вот-вот досрочно прерваться. Видно было, что вернувшись из этой поездки над заливом, он устроит настоящую информационную войну этому ведомству, но толку от нее естественно будет ноль, он сам это понимал, и поэтому тщетно пытался расслабиться. Да и интересно, какую войну вообще можно устроить Искусственному Интеллекту?
  Вагон опять сорвался с места.
  Поворот приближался...
  Стоп!
  "Так все пора что-то делать!"
  Рванув на себя шнур и резко вскочив Мари, бросилась к терминалу вагона, он естественно тщетно пытался перезагрузиться и, обновив первичные дрова, обновлял тут же их по новой. Тупо посмотрев секунду на его потуги, она бросилась к окну, пока этот чертов катафалк с видом на океан не тронулся опять. Окно естественно было закрыто, естественно стандартные способы его открыть не помогли. Вагон экранирует, доложила она вроде всем очевидную истину и только после этого сидевшие за своими белыми подушками и с интересом наблюдавшие за ее действиями представители славных девяноста пяти процентов населения нашей планеты догадались ей помочь. Нет, люди все-таки еще не изменились. Видимо они еще не поняли, что их пытаются сбросить вниз, наивно полагали, что это обычные неполадки, скоро появится ремонтный бот и все исправит, а они его обматерят.
  Схватив статур с рекламным буклетом, обернутым вокруг него, Мари, завизжав, и с перекошенным лицом принялась стучать в окно. Пассажиры опешили, теперь до них доходила вся серьезность ситуации, чего Мари и добивалась своим поведением. Все, дружно закричав, кинулись на бедное окно, и то сдалось, вылетев вместе с пластиковым наполнителем.
  "Вы можете обеспечить будущее своим детям, если проголосуете в сети за наш законопроект - Каждому курильщику обязательная процедура прививки опыта смерти от рака легких, устраним курильщиков как класс, пусть уже вашим детям никогда не придется чувствовать запах дыма..."
  Произнесла треснувшая улыбающаяся рожица с дисплея буклета, и тут же полетела вводу. Летела секунд пятнадцать.
  Высоко.
  Теперь можно прыгать либо выбираться на крышу и бежать в город по направляющим, там даже поручни есть. Но лучше сначала позвонить. Мари высунулась насколько могла в окно и повела дужку очков в сторону, и засмотрелась на черную точку, бегущую по монорельсовой дороге. Прозвучал гудок. Все пассажиры обрадовались и закричали, Мари расстроилась и нахмурилась. Это рушило всю картину произошедшего в ее понимании. С чего это боту появляться именно сейчас с таким запозданием. Резко оттолкнувшись, она, сопровождаемая все еще полными счастья глазами пассажиров, прыгнула вниз. Ну, сгруппировалась. Ну, сломала - почти - ноги при контакте с водой. Захлебнулась, доплыла до поверхности, вынырнула, отдышалась и взглянула наверх...
  Для того чтобы увидеть как отрезанный ботом вагон монорельса летит ей на голову.
  Смешно.
  Она нырнула. Забыла про воздух. Испугалась. Пыталась уйти поглубже и вбок.
  Всем телом почувствовала удар. Вынырнула. Выжила. Вроде. Рядом водоворот тонущего вагона. И ее как-то так, медленно, туда потянуло. Намокшие, прилипшие к голове, очки вибрировали - звонили спасателям.
  Через пять часов в Сиднее, там, откуда она начала эту экскурсию для всех, но необходимую поездку для себя она уже записывала в блоге - "Экстрим на монорельсе" - и пыталась восстановить в памяти все события в строго хронологической последовательности. А ИИ-органайзер указывал ей на ее ошибки в поведении и одну за другой предлагал варианты причины случившегося, но она их не слушала, среди них были только стандартные, применимые к большинству случаев, неприменимые тут.
  Кстати органайзер отверг вариант отрезания вагона ремонтником, поведение бота дублируется трижды и подконтрольно МАГИ-3, а информации о взломе системы уровня МАГИ не было.
  Марико задумалась. События, произошедшие в России в две тысячи семнадцатом году, изменили не только эту страну - они изменили весь мир и затрону то, что за его пределами. Катастрофически быстро изменившийся мир продолжает меняться со все ускоряющимися темпами и сейчас. Кто-то объясняет это созданием "Сильного ИИ" и возможностью скорого вхождения в технологическую сингулярность, кто-то - иначе. Большинство ученых сходились на том, что темные последствия революции и гражданской войны в России в семнадцатом году двадцать первого века скорее причастны случившемуся, нежели нет, однако объективные факты о случившемся разнились. Так, по крайней мере, писалось в некоторых источниках. На самом деле никто не знал, что именно произошло, и в этом был тот самый феномен черного ящика Истории - невозможности объективно восстановить события, случившиеся в те времена, о которых мало кто помнил. Странно, во время, когда Сеть присутствует повсюду и дополненная реальность стала обыденность, ни одно событие не ускользает от внимания "Сильных" ИИ уровня МАГИ-N2, вусмерть засекреченного но вызывающего много споров Матана (локального и планетарного) а также Астрономических надстроек сети Скайнет - Астры и Ноно Рири. И все же совсем недавняя история подарила такой вот черный ящик - можно сказать Пандоры - последствия которого будут ощущаться еще долго. У Марико тоже был свой собственный Черный Ящик, возможно, как показал прошедший день - её персональной Пандоры. Марико никогда не знала толком свою мать, носила её имя лишь изменив чуть-чуть и в то же время - всю сознательную жизнь старалась разыскать крупицы правды о её судьбе.
  А теперь, когда она чуточку продвинулась в этом - чуть было не погибла на взбесившемся монорельсе. Вообще-то Марико думала, что в реальности её жалкая жизнь никому не нужна и подобные совпадения объясняются умыслом лишь в анимации, в которую все больше скатывался схлопывающийся вслед за печатью кинематограф.
  "Если бы Голливуд и Дисней не разорились семь лет назад - из меня вышла бы неплохая история про Поиск Правды с сильным женским персонажем", - думала Марико, жуя вкусняшку и разглядывая с балкона парящие над водой залива здания второй сейсмозоны. "Впрочем, и актриса я хорошая, вот только фильмы больше не снимают с живыми актерами, а ведь все начиналось с вокалоидов, будь они прокляты..."
  Только сейчас Марико поняла, что мечта стать актрисой, случайно закравшаяся в её головку в пятилетнем возрасте уже изначально даже тогда была обречена на провал. И совсем не из-за отсутствия данных. Их было у Марико побольше, чем у любых актрис начала этого века. Другое дело - конкурировать с воссозданными Искусственными Интеллектами анимационными образами они не могли. Ни по внешности, ни по голосу, ни по таланту игры. Один только "игровой" Евангелион чего стоит. А ведь Марико так хотела сыграть там Макинами Мари Илластриос, ведь та и по легенде наполовину русская, и по характеру похожа и именем. Узнав, что кастинга нет, из отчаяния даже письма слала, даже уже когда велись "съемки" - слала, причем на пятое был ответ: "живые актрисы в съемках не участвуют"...
  И на тебе...
  Впрочем, в этом есть один несомненный плюс. Поняв на подсознательном уровне, что карьера актрисы уже не грозит, Марико стала меньше бояться повредить свое лицо.
  А оно у неё сейчас ныло из-за удара об воду.
  Стараясь забыться, Марико вновь углубилась в исследование сохранившихся в оптических бэкапах после третьего удара и последующего окончательного падения старого Интернета дневников людей. Тех источников странной и противоречивой информации, которые могли бы рассказать Мари о событиях, случившихся в те дни, когда она была еще совсем маленькая и после карцера длинною в почти всю крохотную Марико-жизнь училась общаться с людьми в разрушенном теперь детском садике "Аленький Цветочек".
  
  
  Алина Бережная.
  День второй.
  Этим вечером собираются тучи, и ночью, наверное, за полночь разряжается гроза с ливнем. Сразу холодает градусов на пятнадцать. Утром пока пью кофе с бутербродами по телевизору, в который с точно такими же бутербродами уткнулась мать, говорят об аномальном циклоне, который "внезапно испарился, оставив место приближающемуся с севера антициклону, что тоже само по себе аномально". "Это жизнь у меня аномальна, а с природой все в порядке", думаю я, отвернувшись к окну. На улице накрапывает легкий дождик, я бегу до остановки прыгая между луж и надеясь, что горе водитель форсируя очередную водную преграду, не обольет меня с головы до ног, как это случилось в прошлый дождливый сезон.
  На этот раз она приходит в школу в красно-желтом ципао. Я задыхаюсь, когда смотрю на неё, злость - словно рукой сняло, и желание её игнорировать пропало. Да и как может ученица игнорировать своего учителя без вреда для учебы, для своей репутации?
  Когда начинается урок, я сажусь, как обычно не глядя на свое место. Жалею об этом. Я умею терпеть боль, наверное, передалось по наследству от деда. Не пикнув и даже, по-видимому, не изменившись в лице, стою и смотрю на две канцелярские кнопки на моем стуле. Провожу рукой по джинсам и стряхиваю еще несколько. Опять в первый класс. Раньше ведь такого не было. Обвожу взглядом весь класс - все занимаются своими делами, на меня никто сейчас не смотрит, подозревать даже не знаю кого.
  На перемене разговариваю по очереди со всеми подругами, показываю им кнопки, улыбаюсь милой штуке, они в притворном шоке. Хотя может и в настоящем. Ничего не знают, они никогда ничего не знают. Начинаю постепенно догадываться, кто положил кнопки на стул, но до сих пор не верю в это. Зачем ей так шутить? Или это месть за вчерашнее? Такая детская, она, что еще ребенок внутри, злой и обидчивый?
  День Третий.
  Вечер. Мой дом. Я готовлю себе кофе, ночью придется заниматься. Справа от меня кот играет воображаемой мышкой. На боку лежит летний столик и вокруг него много теней. Коту хочется, чтобы они вдруг ожили и превратились в целый выводок мышей. В голове возникает неясный образ - мышиный король по аналогии с королем крысиным. Вслед за ним проносится что-то очень старое и до боли знакомое, когда-то, по крайней мере, знакомое.
  Я в детском саду, вокруг полно блестящих разных чертовски интересных вещей. Я кладу руку на шарик, и он кажется покрытым сахарной посыпкой. Шершавый такой, и круглый, мне нравится эта форма. Я начинаю лизать его, прямо так, не снимая с елки.
  -Алина, не трогай, не бери в рот, Алина! - Кричит мне голос воспитательницы родного "Аленького Цветочка". Она где-то там, она всегда не здесь, всегда вне моего круга интересов, я могу видеть её лицо, но все равно чувство, что смотрю ей под ноги. Я продолжаю лизать невкусный шарик, обо мне скоро забывают.
  Все слишком заняты подготовкой к новому году. Вокруг суета сует, а я, сбежав из резервации детишек в общем зале, лижу свой шарик. Пока не понимаю - что это все-таки не сахарная пудра. Но все равно - мне очень нравится его форма. В руке приятно лежит. Такой, окру-углый. Словно мамина грудь.
  В голове рождается старая совковая мелодия, и я её пою. Не могу остановиться, коверкая и иногда вставляя пошлости, сначала про себя, потом вслух я пою "В лесу родилась елочка..."
  Кот перестает играть с тенями и смотрит куда-то под потолок. Потом выгибается и прыгает, ловя летучую мышь. "Все еще воображаемую, да?", спрашиваю я у своего кота. Он смотрит на меня зелеными зрачками, и странно мяукнув, опять возвращается к лицезрению пустоты.
  "За мошками, что ли охотишься?"
  Я уже вовсю горланю весело эту песню, ощущая себя трэшером и святотатцем в своих детских воспоминаниях, вскипятив воду, наливаю её в чашку и сыплю сахар. И тут же останавливаюсь как вкопанная.
  "Когда они хотят, чтобы ты не чувствовала их совсем, то вспоминают в тебе что-то очень цеплючее. Когда ты со сладостью необъяснимой выполняешь какое-либо бессмысленное на первый взгляд дело, твоя интуиция отключается. Это как сброс загрузки с процессора, чтобы понизить температуру, необходимое защитное действие для твоей психики они используют как защиту для себя. Если не хотят, чтобы ты даже догадалась, про их присутствие. Ты и так не сможешь их увидеть, услышать, учуять, никак не ощутишь, но есть еще скоординированное чувствование мира, это когда все твои чувства вступают в симбиоз с древней памятью предков, тысячи и тысячи поколений сталкивались очень редко, но все же с ними, и случалось, они их ощущали. Чтобы это не сработало сейчас, им нужно чем-то тебя занять, чтобы отвлечь, и сделать это так, чтобы ты не понял, что это не твое желание. А значит - работают над удовольствием, болезненным, но не многие это поймут, большинство, живя в довольно тяжелых условиях, привыкают извлекать необходимый минимум удовольствия из всего чего можно. То есть если им сейчас захочется покачаться на люстре - они это сделают"
  Медленный с переливами ласкающий, старушечий и в то же время красивее любого молодого голос. Вспорхнул птицей внутри меня и вылетел из тела, почти осязаемо присутствуя в комнате. Нечто старое и позабытое вдруг вспомнилось снова, я смотрела на кота, но видела лишь тени, заставлявшие его делать это. Дразнящие, манящие, они отвлекали его и меня. От чего-то, что хотело скрыться, да?
  Я вытягиваю палец и устремляю его в морду котэ. Котэ смотрит в мою сторону, но не на меня, теперь его усы напрягаются как от ветра. Отвлеченный игрой в воображаемые мышки он растерял свою концентрацию и теперь, как и я лишь краешком, но чувствует. Я начинаю разворачиваться, медленно, и не дергаясь, все ускоряясь, чтобы не спугнуть это. То, что у меня за спиной!
  Палец устремлен в открытое окно. Занавеска дергается под порывами прохладного ночного воздуха.
  "Странно, я раньше не ощущала холода..."
  Сквозняка не было. А значит, тут кто-то был.
  -Странно, как все в этом мире странно, - бормочу себе под нос, обходя по очереди все комнаты, окна закрыты везде, кроме чердачной, в неё влетает ночной воздух и кружится вокруг меня, шелестя листами то тут, то там разложенных на полу бумаг. Я со скрипом закрываю окно.
  День четвертый.
  Я снова ползу как гусеница по листу конопли по жаркой улице в школу, похолодание было таким коротким, что я даже не успела им, как следует насладиться. Кругом хмурые машины, тонированные стекла и важные лица людей. Все такие занятые и такие далекие, все хотят быть недосягаемыми, одна я тащусь по улице как гусеница по листу подгорающей конопли.
  "Этот сладкий запах невыносим!"
  Я принюхиваюсь, не понимая в чем дело, слегка даже подташнивает. Замечаю уголком глаза, как парочка, проходя мимо меня, отворачивается. Нюхаю себя и не понимаю - в чем дело?
  Ставлю на бетонный бордюр сумку и, расстегнув молнии, перерываю. Рядом вырастает кучка интересных и не очень вещей. Оба сотовых, миниатюрный ноутбук, бутылка с колой не начатая, две упаковки чипсов, старые ключи от отцовского сарая гаража и дачи, новые ключи, книги, пара тетрадей, альбом для рисования, старый плеер, который уже год не используя ношу в сумке, наверное гадая при случаем, а не подарить ли мне его просящему милостыню у застрявших в пробке авто цыганенку. Но почему-то боюсь к нему подходить. На чипсы ложатся вещи уж совершенно интимного свойства. Там же паспорт на псину, которая гостит у бабки и черная ракетка, каким-то чудом оказавшаяся тут. Я добираюсь до дна и пробую его на ощупь.
  -Мягкое.
  Говорю это зачарованным и в то же время испуганным голосом, запах невыносим. Я отдираю дно, которое твердое и на липучках и смотрю не дыша на то что под ним.
  Там кошка. Явно дохлая. В ней копошатся черви. Черная. Вроде.
  Я отхожу от сумки и делаю вид, что все это разложенное по нагретому бетону - не мое. Люди идут, но никто и не думает подойти к краю дороги и заглянуть в мою сумку, впрочем некоторые обходят и вовсе её стороной.
  ***
  Представляю, как буду объяснять это матери.
  "Мама! У меня сумка испортилась. Там дохлый кошак лежал. Нет, все со мной дружат, это я ни с кем не общаюсь особо. Мама, знаешь, я думаю это наша учительница по английскому, у которой я брала уроки летом. Да, я уверена. Она мне уже кнопки подкладывала на стул. Почему уверена, что это она? А больше не кому! Нет, у меня против неё ничего нет, мы прекрасно поладили, и я не знаю, что это на неё нашло, но я уверена, что это она! Да, ночью вчера прокралась в мой дом и отвлекла меня дурацкой мелодией, звучавшей в голове. Да и кошака нашего тенями отвлекла. Я не хочу к доктору мама! У меня учеба! Не надо мама, я не собираюсь ложиться ни в какую больницу! И я не лгу. Никогда!"
  Вздыхаю. Подбираю все вещи и сдвигаю их подальше. Боюсь, что черви из сумки отправятся искать новое место для житья, Великие Географические Открытия у них начнутся по моей вине. Перебегаю через улицу и покупаю пакет. Кидаю в него все свои вещи, и не глядя на сумку, иду в школу. Скажу, что украли, а вещи выложили. И пусть думает, что хочет.
  В школе не видно Альбины, кругом тишина, все ходят, словно укуренное стадо баранов. Торможу за рукав одну из моих одноклассниц, идущую с подругой явно или в буфет или в туалет (а куда им еще сейчас идти?) и спрашиваю, в чем дело?
  -Алексей с Игорем подрались на напильниках на уроке! - говорит она и отводя глаза собирается пройти мимо меня, я держу не отпуская.
  -И?
  -И ничего, живы. У Игоря пальцы сломаны. В больницу увезли. - Говорит она, делая еще шаг.
  -И все? - С удивлением спрашиваю я. Она смотрит на меня сначала с удивлением, потом со злостью и произносит следующее:
  -Тебе ЧТО ЭТОГО МАЛО!?
  Убегает. Её подруга смотрит как-то странно на меня. Я слегка покачавшись на носках кроссовок, которые в классе есть только у меня и еще одного пацана, остальные предпочитают более практическую и "солидную" обувь. Иду в класс, размышляя на тему - "что еще?"
  В этот день я её так и не увидела, и задать простого, но наболевшего вопроса не смогла.
  
  
  Мирия Снарк.
  Я пошла в школу через неделю, но Ани не видно было. Иногда ходила её навестить, но каждый раз ноги как влитые останавливались у ворот её большого, но очень одинокого дома. Что-то меня не пускало. Может быть, все эти страхи и ужасы, а может она сама так хотела. Укус ежа на руке чесался и не хотел заживать, но он был маленький, и я скоро привыкла к моей "постоянной" ранке. Она не гноилась, как обычно в таких случаях бывает, просто следы зубов на руке и все.
  Аня пришла на контрольную, написала её, поговорила о чем-то наедине с учительницей, и снова исчезла на неделю. Я успела только обмолвиться с ней парой слов и все. А потом вообще пришли её родители и сказали, что забирают свое чадо, так как у них появилась важная и интересная работа за рубежом. Говорили размеренно и не спеша, очень учтиво и даже слегка поклонились в конце. Причем оба сразу, как заведенные. Но директор ничего не заметил. Я наблюдала всю эту сцену в коридоре, когда оставалась убираться после занятий. Они взялись за руки и прошли мимо меня, даже не посмотрев на ту, которая единственная кроме их дочери бывала у них дома.
  В школе Аня больше не появлялась. Я постепенно привыкала к этому и все слегка как бы сглаживалось. Потом, наконец, зажила ранка на руке. Опять наступили летние каникулы, и я уехала на море. Ныряла и поднимала со дна ракушки. Грелась на песке и смотрела на пролетавшие за облаками самолеты. Училась дышать в акваланге, жать на клапаны и следить за счетчиками. Пока - с инструктором. Ходила в поход к извилистой пещере, где видела рыб, живущих только в темноте. Собирала грибы в горном лесу.
  Потом настала пора учебной лихорадки. Мама хотела меня отдавать тоже за рубеж, я сопротивлялась и бастовала против таких нагрузок. Правда может быть там я встречу снова Аню? Мне однажды вечером пришла внезапно эта мысль в голову. Сначала я подумала - "вот я дура, а!" И правда - заграница ведь это такой огромный мир, а я даже не узнала, куда они уехали. Потом поняла.
  Все это сон. Когда-то мне это приснилось, и я как обычно между фантазиями из очередных книжек все приняла за реальность. Или она и в самом деле была, но все остальное - мои фантазии. А может - её. Может она играла там со мной, водя по пыльным чердакам. Прошли полтора года, я стала почти взрослой девочкой. Еще пару лет - и можно думать о том, куда поступать.
  Я в этот вечер не стала заниматься, а пошла гулять по улицам. Все пыталась что-то понять, то, что маячило на самом краю моего странного "понимания", но видимо упустила.
  На следующий день, увернувшись от "объясниловок" с матерью убежала как можно раньше из дома, схватив со стола, что можно было перекусить. Погода была пасмурная, накрапывал осенний дождик. Луж не было, но от этой несообразности становилось еще серее. Пришли в голову мысли - такой климат только плесени понравится.
  Через пять минут я стояла у их дома. Он остался одиночкой, мало того - окончательно выселил половину соседей, их снесли. Может и его снесут когда-то, но уж наверняка - в самую последнюю очередь!
  Я постучала. Потом вспомнила где ключ и, наклонившись к клумбе, достала его из земли. Открыла и вошла. Все было запущено - и садик, и дом снаружи.
  "Его не продали? Странно... Впрочем, это не мое дело..."
  Ключ от дома был там же, где его оставляла Аня, убегая со мной на уроки. Я открыла дверь и ступила на территорию коротких, но уже тускнеющих воспоминаний. Прошло немного времени, но толи запустение сказалось, то ли я уже подросла - на все смотрелось уже другими глазами.
  Кота не было. Я все же ожидала его увидеть. Он был слишком важной частью этого дома, без которой что-то непостижимое человеческому рассудку терялось, и цельность распадалась на вихрь обломков. Просто стены, просто обои и простая кухня. Я открыла дверь и поднялась на второй этаж, ступая тихо ногами по маленьким деревянным винтовым ступенькам.
  Пыль.
  Её по-прежнему нигде не было. Дыхание слегка сбилось. Уже то, что дом существовал, означало, что тут жила Аня, да и я тут провела несколько дней. Спала в одной из этих пустых теперь комнат.
  Я нашла тот ключ и ту дверь, прислушалась, но ничего из-за неё не услышала, уняла дрожь в руках и открыла. Ключ был холодный, словно из морозилки, ручка двери шершавая на ощупь и не намного теплее, скрип тонкий и писклявый, прервавшийся на самой фальшивой ноте.
  Пыль была на месте и от пятна меня проняла дрожь. Я не могла оторваться от этой черноты в полусумраке комнаты несколько минут. Хотела убежать, но вошла. Зажгла дисплей сотового и стала искать ход вниз. Я не помнила, куда она ударила тогда ногой, а сама бить побоялась - сколько тут еще сюрпризов могло меня поджидать? Да и зачем мне сдались эти обернутые бумагой ежи в пыльной комнате.
  Я не поворачивалась спиной к пятну. Оно жило. Теперь я это знала.
  Вот только - не глюки ли это мои тогдашние. Плесень живая и страшная, это да, но было ли что-то еще в ней. Я подошла и понюхала её. Пахла черная плесень отвратительно, но мне было не до позывов моего желудка. Я взяла сотовый и дотронулась им до неё. Она слегка поддалась - на миллиметр вроде - и я уперлась в стенку за ней. Вздохнула.
  Это был сон. Просто кусочек больной детской фантазии не самого высшего качества. Все было настоящее, все случилось со мной, иначе меня стоило положить на обследование в псих диспансер на недельку. Но остальное - фантазия. Вроде прошло всего ничего, а то ли я изменилась, то ли тогда была слегка не в себе. Все отчетливо казалось сном.
  Я устала жать на сотовый, чтобы использовать постоянно гаснущую подсветку. В уме послала куда подальше тех, кто писал программы для него. Не могли добавить опцию - "постоянный свет"?
  Стало легче. Уходить не хотелось, но и оставаться в одной комнате со слоем пыли толщиной в томик книги и парой килограммов плесени по стенам тоже.
  Уже в дверях остановилась. Подумала, "если все это было не по настоящему, что мне стоит до неё дотронуться, мерзость конечно, но ведь тогда спокойно смогу отмахнуться от прошлого и сосредоточиться на настоящем или решать что делать с моим будущим..."
  Как всегда, и тогда раньше, в критический момент стало быстрее биться сердце и в голове слегка посветлело, даже темнота перестала быть полной уж тьмой. Я отсюда различала рисунок обоев в коридоре, ведущем из этой комнаты. А может просто, мои глаза привыкли к темноте?
  Наглотавшись воздуха с пылью как перед погружением на глубину, я быстро едва ли не пробежала по батутному полу к пятну и дотронулась до него пальцем. Ничего не произошло.
  Пятно было просто плесенью и очень мерзким на ощупь, но я погладила его ладонью, сколько хватило терпения, а потом вытерла руку об джинсы.
  Я слегка выругалась даже. Так не хотелось теперь идти домой после всего этого и объяснять матери, почему не сделала все еще вчера. А вместо этого пошла в нежилой домик гладить плесень.
  Я еще раз выругалась и, чувствуя себя опустошенной, побрела обратно к выходу из дома. Ни на что тут смотреть мне больше не хотелась. Аня гнала. Я фантазировала. Надо было тогда еще все проверить. Надо было не быть трусихой и играть в детские игры до конца. Какой смысл, если за ними придут игры взрослые? Проверь я все тогда, может быть и не рассталась бы с Аней.
  Дома мамы не было, она оставила записку, что ушла по гостям. Я не стала ничего готовить и ушла с головой в сортировку недавно принесенного от подруги. В том числе её терабайтной коллекции аниме.
  Мы снова сидели с Аней в комнате, и она втыкала в ежа иголку, потом дотрагивалась до неё губами и шептала мне что-то. Я переспрашивала:
  -Что?
  Она улыбалась, отдирала ежа от моей руки и почти с любовью шептала мне что-то:
  -Что ты говоришь?
  Я очнулась лежа лицом на клавиатуре, которая отпечаталась на моей щеке. Ломая ноги, бежала вниз по лестнице, в спину что-то кричала мать, но я ничего не разбирала. Босиком неслась по улице в дом, который улыбнулся мне беззубо черными провалами окон ночных, словно ждал что вернусь. Я не помню, как пронеслась наверх, только с последней дверью подралась немного. Наверное, в прошлый раз, я с горя забыла закрыть все замки кроме последнего. Я бегала по комнате, натыкаясь иногда на плесень, и пинала одну за другой стены, пока одна не сдвинулась с места. Я скакала на скамейке, пока она не перевернулась и отодрала этот люк, ломая ногти. Упала вниз, и чуть ли не крича на ощупь, брела куда-то. Долго искала в потемках забыв впопыхах про сотовый эту комнату. Но все же нашла. Там лежали свертки, я пыталась вспомнить - какой из них. И о чудо из чудес - вспомнила. Развернула аккуратно ежа. Он был живой, теплый и с мягкими иголками, но я не удивилась. Просто сказала что-то матов про себя и, сжав его изо всех сил, прижала к руке. Он укусил. И сплюнув, пропищал что-то. Я бросила его на полку, не заворачивая.
  И опять брела в темноте и лезла по короткой лестнице наверх. Сквозь единственное крохотное окошко падал лунный свет, мне было этого достаточно, чтобы рассмотреть стену и пятно на ней.
  Я подошла и, дрожа, дотронулась. Господи такой боли я никогда еще не испытывала. Она правду сказала, что это не вынесет моя нервная система. Я поняла, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Наверное, это чувствует человек, когда его раздирают дикие звери, плюс прибавьте туда их кислотную слюню и способность кусать быстро-быстро. Очень быстро, слишком быстро. Я пыталась вырваться, уже не понимая где я, и что я, просто дергалась, визжа, наверное, всем телом, пока не перестала мыслить окончательно.
  В голове гудело море, оно разбивалось об глаза и отступало прочь. Каждый раз заставляя сжать их от приступа сильной боли, вот только как может быть боль, если ты не чувствуешь тела?
  ***
  
  Белый Дождь.
  В луже слизи лежала девочка. У неё дергалось все тело, словно при родовых схватках, когда все "пошло не так", но пациент еще дышит. Постепенно сведенные пальцы распрямились, и она сама начала выпрямляться из позы зародыша. Глаза быстро-быстро моргали, привыкая к свету.
  Когда она открыла глаза, вокруг шумел океан. Огромный, безбрежный, покуда хватало глаз текли странные изогнутые волны. Стоило посмотреть вверх, и можно было сквозь дымку облаков увидеть что-то невероятно огромное в небе, похожее не то на шар, не то на воронку. Водная гладь сходилась к горизонту, образуя как бы гребень кратера, внутри в самом центре, которого был островок, на нем и очнулась это существо.
  Волны сталкиваясь, уходили по гребню вод вверх, это была, наверное, иллюзия, возможно из-за атмосферного давления, а может причина была в ином. И тоннель в небе мог быть луной, по той же причине. Если так - то давление воздуха тут было сравнимо с давлением воды на земле. Впрочем, девочку все это не волновало. Первые часы она бродила вдоль линии прибоя по островку и звала какую-то Аню. Пока не захотела есть. У меня была еда, и я с радостью бы с ней поделился, только решил еще немного понаблюдать. Не больна ли она? Черный Курильщик, начертанный давным-давно в центре острова уже не раз выплевывал разных существ вроде меня, но каждый раз, снова и снова не получалось с ними найти общего языка.
  И приходилось убивать, пополняя запас пищи.
  
  
  
  Нелу Луно.
  -Знаешь об участке "Ветренный Енеков"?
  -Слышал.
  -А вот интересно, что ты слышал?
  Нелу, не отрываясь, смотрел в лицо Алешу, черные мелко-фасеточные очки казалось, слегка искривились в тайной улыбке.
  -Чертовщину всякую.
  -Тогда ты догадываешься, а может - и понимаешь...
  -Понимаю - что? Что мы тут делаем, Нелу?
  -Если фотографируешь звезды, оставляешь створку объектива открытой на длительное время. Звезды расплываются в дуги, так можно заснять те из них, которые не обнаружатся иным образом на пленке.
  Здание обросло темно зеленой травой почти до второго этажа, дальше начинался плющ, который успешно покорял четвертый. Оно было темным, во всех смыслах этого столь знакомого Нелу слова.
  -Там наверху девочка не знает, что уже умерла. Вот мы и проясним это дело. Прольем свет, так сказать. - Странный тон Нелу не говорил усмешкой, он её навязывал.
  -Знаешь, я могу эти слова записать на диктофон и сдать тебя в полицию.
  -Да я сам полицейский.
  -Ты же священник?..
  -Я полицейский священник. - Просто согласился Нелу.
  -Слушай, полицейский священник, а зачем ты мне тогда мозги катал сектантским бредом если сам в него не веришь?
  -Знания - это удобство, не более, хватит с меня одного бога, чтобы я еще во что-то верил.
  -Не понял.
  -Я сам выбираю когда и во что мне верить. Понимание - самая опасная вещь на свете. Алеш, хочешь чтобы я тебе объяснил? Тогда слушай. Слушаешь?
  -Ага.
  -А вот зря. Почему ты мне поверил? Потому что было убедительно? Вряд ли. Потому что я заслужил твой авторитет, потому что никто не понимал, а я понял? Понял как ты это делаешь? Это слабость, уязвимые места. Если ты пойдешь со мной мы встретим не таких как мы с тобой неучей, а настоящего матерого мага, если маг скажет, что власть над тобой имеет и его слова будут чертовски убедительны, потому что он маг и он крут - ты это будешь видеть, всю его силу, и ты поверишь - я цветов на твою могилу слать не буду, Алеш, хватит с меня вас.
  -Но переселение душ и все такое.
  -Слушай! - Схватил его за шкирку Нелу. - Еще раз скажешь при мне слово "душа" с таким подтекстом и такой интонацией - не поздоровится. Это матерное слово, тем более от того как часто его употребляют.
  -Настолько святое? - Криво улыбнулся Алеш. - Не верю, ты сам в это не веришь.
  -Это совсем не смешно. Особенно когда-то говорят про чьи-то души. Если ты погибнешь - ты исчезнешь, но твоя душа будет тебя помнить. Если захочет, если ты ей понравишься и если будет настроение. Потом возможно ты родишься вновь - но это будешь уже не ты, даже если душа перенесет часть твоей сегодняшней памяти на свою следующую аватару ради развлечения. Не твой взгляд на себя, а её, пойми - ты кукла, из плоти и крови, не механическая, но живая - но ты кукла. Ты может и уникальная, но на твою уникальность всем накласть. Куклы обычно ломаются, особенно когда в них играют не так, как следует, вопреки инструкциям, а сейчас в тебя играют именно так. То, что ты делаешь - незавершенная телепортация. Ты оказываешься рядом с объектом своего желания, а потом реальность откатывает. Можешь считать - ты искажаешь пространство, но в любом случае - это то, что раньше называли магией.
  -Значит все это - бред?
  -Если тебе хотят навредить этим - то желательно да, пока я с тобой, потому что я не фанат самоубийц. А так - как хочешь, нравится - считай за правду. Только знай - в старом свете еще осталось с пару сотен магов старой закалки, у них у каждого своя правда и будучи произнесена она убивает вернее чем ядерная бомба, по крайней мере одного человека. Нас двое - это лучше, но ты помнишь что твой предел - пять, я видел мага у которого был десять. Это - Нечто. А знаешь почему?
  -Эм?
  -Одна душа - одна единица силы, две души - смотря как лягут кости. Может и две, а может - и десять. Три души то же самое, может и три единицы, а может - и сто. Все зависит от того как души связаны. При критической ошибке - может быть полный откат, тебя просто сотрет и все тебя забудут, просто Бог отметит факт твоего рождения, все твое влияние на эту временную стрелу в которой существует человечество будут отменены как ошибочные, не соответствующие правилам игры. В неполном откате ты умрешь от несчастного случая - например от сердечного приступа. И в любом случае ты никак не сможешь повлиять на то, что ты с таким пренебрежением называешь "душой", ты убьешь лишь куклу, такую же как ты, если посмотреть со стороны, конечно. Душа лишь посмеется и займется чем-то еще.
  -То есть в идеале - десять душ как бы десять нулей силы?
  -Даже умалчивая о твоем сарказме относительно "нолей" - да.
  -Значит шесть с половиной миллиардов душ - это как единица и шесть с половиной миллиардов нулей единиц силы?
  -Их намного меньше, но все же - да. Это намного больше чем атомов во вселенной и Это называется Бог, он определяет реальность "вне наблюдателя" и он же - ту реальность, которую ты наблюдаешь, в которой существуешь, если признаешь правила игры. Обычно ты их признал еще до рождения, они прописаны в твоем коде.
  ***
  
  
  
  
  Проснулся ребенок в кровати и выглянул в окно - там горела звезда. Он вынырнул из постели и выбрался в окно - там ждала его судьба. Темным был путь, но сверкала звезда. Горела в ночи и манила в пути безграничных дорог и невозможных сражений. Долго брел мальчик к океану, о котором читал в книге, но не кончалась все ночь, и звезды не двигались с места. Взобрался на холм и услышал, как звонко стучит об металлы металл. Мальчика спросила полуночная звезда: кто из них сильнее?
  Посмотрел ребенок вниз, в долину и увидел двух воинов.
  Первый бился насмерть с монстром огромным у черного леса, страшнее судьбы его самого.
  Второй смотрел на небо, сидя у костра. Его меч был воткнут в землю. Периодически тот воин посматривал на битву своего собрата, но не понятно было отсюда, какие чувства вызывают в нем дерущиеся.
  -Второй. - Сказал мальчик. - Он победил этот мир. Мир покоится у его ног и в него воткнут этот меч.
  -Ты все еще хочешь пройти этот путь, даже зная, чем закончишь его?
  -Я хочу их! Хочу сражений! Это бессмысленно, но я так их хочу, разве это не наполняет их смыслом? Разве это не делает весь этот мертвый мир таким живым?!!
  
  
  Странная птица. Ночами снятся дебри неизведанных лесов!
  История Кристины.
  Эта птица была медленнее других, пока все остальные перелетали с ветки на ветку, она словно о чем-то размышляла. А потом вспорхнула и замедленными взмахами крыльев полетела в сторону моего дома. Я почему-то сразу захотела позвонить маме и рассказать про эту птицу. Пока еще не поздно было. Странно. Почему я так к ней сразу отнеслась.
  А птица, подлетев, уселась у нас на балконе и, прокашляв, сказала:
  -Я не торможу.
  Я слегка смутилась, на самом деле со мной это редко бывает, но тут птица словно угадала мои мысли. Я сказала:
  -Я и не думала о вас так думать, о Странная Птица!
  И замолчав, слегка потерла виски, надеясь, что никто из соседей этого не слышал.
  -Гонишь. Ты сидела и думала - что эта синяя хрень так медленно машет, словно в замедленном кино, ей в жопу что всадили десять кубиков карлидола?
  Я слегка покраснела.
  -Слушай птица... я и не думала ТАК думать, вообще это ВАШ уже ход мыслей, а не мой. Если вы по каким-то своим причинам медленно летаете как в замедленном до нельзя кино - это лично ваше дело, а не мое.
  И довольная, что так красиво и почти без видимого раздражения выразила свои мысли в словах, я замолчала, ожидая отклика птицы. Вообще-то в классе я лучше всех отвечала у доски, даже в тех случаях, когда ничегошеньки не знала и не учила. Просто выходила. Просто отвечала. Говорила что думаю. И все получала одни пять да пять. Наверное, учителям просто до жути было интересно слушать, как я думаю. И до лампочки им было - о чем я собственно сейчас говорю. Все так и рассказывали моей маме - "как же ваша дочь красиво отвечает на занятиях, слушать её - одно удовольствие", а потом иногда добавляли, что желательно мне хоть изредка, но готовить домашнюю работу, потому что скоро экзамены, а там тесты, ЕГЭ и его устно не ответишь.
  -Да, ты их всех подсадила. Тебя пора сдать за решетку за распространение сильнодействующей дури девочка.
  -Чего? - Я тут подумала - а ведь она и вправду телепат, а потом еще - а ведь клюв она не открывает, а затем вдобавок - а ведь я тут как дурра сама с собой общаюсь.
  -Дорогая птица, я не знаю, о чем вы сейчас произнесли, вы ведь произнесли это, а не подумали, так? Так вот, к вашему сведению, дурью я не маюсь и не торгую, вы этим меня не обманите!
  Птица смотрела на меня, наклонив голову, потом сделала шаг вбок и снова наклонила её, на этот раз в другую сторону. Мне почему-то показалось - она примеривается ко мне. Сейчас наверняка кинется, как бык на арене.
  -Слушай птичка, я животных люблю, ты это тоже имей в виду.
  -Я не животное. А вот ты - обезьяна тупая.
  -У тебя милый клюв. - Сказала я, как можно милее закрыв глаза.
  -Ты совсем тупая? Это не клюв.
  -А что это?
  -И почему вы так странно общаетесь?
  -А что не так? Были собраны сведения и найден оптимальный усредненный вариант общения с вами, макаками недорезанными в детстве.
  -Ну, я не могу судить за весь мир, но слегка переиграно, по-моему. - Снова соврала я. Было очень нормально все это, даже слишком очень нормально по меркам дворов и подъездов, просто сказала и все тут.
  -Да ну-у. - протянула птица. - Думаю исправить нужно. А крылья что, правда, медленно двигаются?
  Я утвердительно пару раз кивнула.
  Птица вывернула голову так, что я вздрогнула, через меня словно ток пропустили, на мгновение показалось, что её шея не выдержит этого. Но она спокойно заглядывала себе под хвост, потом еще дальше, в конце этого осмотра её клюв торчал у птицы между лапок, и я подумала - "а вот сюда зайдет сейчас мама и скажет мне, что я садистка такая и что я с птицей вытворяю"
  -Это не я с вами сделала.
  -Разумеется не ты. Просто заряд кончается. У вас тут столько вампиров развелось.
  -Вампи-иров, - протянула я. Мне до боли жуткой захотелось узнать все про вампиров, раз зашел разговор.
  -Ага, все пьют, и пью из нас. И люди и нелюди, все на вашей планете пьют друг друга. Как вы живете! Зарядка совсем почти кончилась.
  Птица обернулась вокруг себя и покачала головой, мне показалось что шея, удлинившаяся во время этого осмотра, слегка сократилась обратно.
  -И главное незаметно так пьют. Вот приспособились, а? теперь я лучше общаюсь?
  -Ну не совсем, слишком много гонора. Поласковее надо быть.
  -А та-ак? - Медленно пропела птица слащавым голоском. Я засмеялась.
  -Не, теперь вы опять переигрываете. Нужно скромно и не навязчиво, спокойно и уверенно, но всегда как бы снизу, не дергаясь и не напрягаясь, не заставляя себя через силу, просто и естественно, как тебе хочется, и в то же время твердо и мягко одновременно.
  -Так, - сказала птица внимательно меня слушавшая. - Продолжай.
  -Старайтесь быть милыми. Говорить все так, словно ласкать собеседника, просто делайте то, что хотели бы, чтобы и вам сделали.
  -Понятно-понятно. Вот оно ка-ак. А мы чуть не лопухнулись еще раз. Спасибо тебе.
  -А вы ребята откуда? - Спросила как можно вежливее я.
  Птица взяла меня за что-то глубоко внутри и, развернув, кинула в небо. Впервые я так испугалась.
  -Не боись, щас все будет. Смотри. Во-от отсюда.
  Я парила где-то очень высоко, наверное, на орбите и смотрела в сторону далеких звезд. Они горели ровно, не мигая.
  -Оттуда?
  -Ага.
  -С одной из этих звезд?
  -Неа, со всех сразу.
  -Да-а, - протянула я, пытаясь все это сообразить. Звезд там было уж слишком много.
  -Ага. Тебе же цифры ни к чему девочка.
  Потом меня "вернули" обратно и я по очереди предлагала птице все, что у нас было в доме, и она так же по очереди от всего вежливо отказывалась. Я была счастлива. Солнце клонилось к домам, за которыми оно обычно куталось в одеяло из зелени парка.
  -А для чего вы прилетели на Землю? - Наконец под самый конец догадалась спросить я.
  -Как для чего? Чтобы планету завоевать. - Ответила птица и, спрыгнув с подоконника, расправила крылья, уже у самой земли она взмыла вверх и пронеслась мимо меня, набирая высоту. Последними её удаляющимися от меня мыслями было - "извини, но мне пришлось от тебя подзарядиться, покеда девочка"
  Хоть эти мысли и были слегка грубоваты, по-своему они были милы и даже теплы. Кашляя, я тихо про себя улыбалась. Мне почему-то было очень приятно от этого прощания.
  "А ведь получилось", подумала я.
  В этот вечер у меня поднялась температура, вызвали скорую и меня отправили сначала в больницу, потом там уже в реанимацию. Но врачи сказали потом - я крепкая, и мне повезло. У меня была какая-то особая форма птичьего гриппа. Там в больнице я уже подумала лежа в палате под капельницей, что все это просто идиотская выдумка на почве расстройства психики или чего-то там еще. Пока не увидела одну из них. Целая стая голубей клевала что-то находя еду в кавернах больничных дорожек между ивами. И одна вдруг вспорхнула и полетела между корпусами, эти медленные взмахи крыльев я никогда теперь не забуду и не спутаю уже ни с чем! Поднявшись с кровати, долго смотрела я тогда ей вслед.
  А вы замечаете, что некоторые птицы временами слишком медленно машут крыльями? Словно в замедленном кино, особенно бросается в глаза, если рядом пролетают обычные, нормальные птицы в это время. Так вот - значит, у них кончается подзарядка. Я тут подумала - их так много! Этих не до конца подзаряженных птиц. И значит, вправду они скоро захватят мир. А может они его уже и захватили и ждут момента подходящего, чтобы нам об этом заявить. Вот, например, сейчас идут новости, там Саудовская Аравия что-то замышляет, индексы кто-то теряет по пути на работу или с неё, какой-то президент куда-то вновь приехал, снова где-то война из-за черных или черного чего-то там, кого-то посадили или подсадили на что-то или куда-то, да вроде и не того. Скучно все это слишком. И как им в таком сумасбродстве себя проявить? А они дождутся подходящего мгновения, когда все эти страсти поутихнут и культурно, как я их научила, заявят о себе. Выглянут так на нас из экрана и скажут между двумя выпусками очередных каждодневно шокирующих общественность новостей:
  -Вы извините, что мы прерываем ваше общение, но у нас тоже есть для вас новость, она конечно маленькая, но мы больше ждать не можем. Кха-кха эм... Так вот... Мы захватили ваш мир. Спасибо. Извините. Продолжайте. Нам дальше пора.
  ***
  -Что ты делаешь, Кристина?
  -Пытаюсь готовиться к ЕГЭ. - С важным видом отрапортовала я. - У вас это так сложно, обстановка не помогает сосредоточиться на материале. Мне сегодня птица приснилась. Инопланетянин, на подзарядке - пит-стоп был у пташки. Она со мной говорила и посоветовала готовиться к ЕГЭ, иначе завалю. Умная птаха, почти как мама, вы так не считаете? Она мне тоже говорила: нужно готовиться, дура, не будешь учиться - сдам в психушку.
  -Вот как? - Говорит девушка в просторном белом халате. - Знаешь, Кристина, я тебе удивляюсь.
  -Я сама себе удивляюсь. - Гордо отвечаю я. - Не мешайте готовиться к ЕГЭ мать вашу. - Совсем без истерики или буйства говорю я, беззлобно так, улыбаясь, тычу в неё ручкой. А она визжит, как коза ошпаренная:
  -Санитары! Кристина из четвертой снова буйствует!!!
  Потом мне эта, действительно буйная Наташа, к которой меня отводят и с которой ухмыляясь запирают, скрутив смирительной рубашкой, бубнит из-под челки:
  -Ты долбанутая? Какой ЕГЭ?? Успокойся и отдыхай, отмучилась уже, все...
  А я не могу вот так отдыхать! Вот не получается и все. У меня ЕГЭ на носу, я учиться хочу, ой как хочу. Чтобы заниматься любимым по жизни делом, нужно десять лет принести в жертву. Так древние делали - приносили жертвы. И мы должны, помнить заветы предков.
  -Наташа. - Говорю я. - Если я тебя принесу в жертву науке - мне ЕГЭ зачтется сданным?
  ***
  Из-за спины моей бегают чьи-то пальцы по клаве. Они - не мои, я так хочу повернуться - но боюсь спугнуть свое маленькое привидение из позабытого дня. За окном уходит в небо первый снег. Я смотрю, как падают наоборот снежинки, и пытаюсь вспомнить запах травы. Так близко. Только руку протяни. И возьмешь рукой кусочек прошлого. Память - удивительная штука, я так боюсь её окончательно потерять и стать куклой сегодняшнего дня.
  Тут холодно, очень.
   _Посвящается комнате, с единственным окном закрытым листами дикого винограда...
  Летние каникулы начались здоровски. Я упала и вывихнула ногу. А все из-за двух придурков на великах и очень крутого спуска с холма. Лежа и плача я смотрела на облака. Они холодные, правда? Так далеко, я вытянула руку и попыталась до них дотянуться. Боль в ноге почти утихла, но я знала - стоит попытаться встать, как я свалюсь и еще чего - покачусь вниз. Я просто лежала и смотрела на облака. Когда прибежал сосед со своим сыном, возвращавшиеся с рыбалки, чтобы посмотреть что со мной я по-прежнему лежала, раскинув руки, наверняка с почти стеклянными глазами.
  Я им сказала:
  -Я умерла.
  Сосед снял кепку, повернут в руках, посмотрел на небо, сдвинул брови, передал кепку растерянному сыну и сказал:
  -Ты живая.
  Поднял меня и, придерживая ногу, понес домой. Там его жена делала мне холодный компресс, пока я разглядывала диски и книги Вадима, его сына. Он на два года старше меня, но в чем-то мы похожи. Они позвонили родителям, и те разрешили мне остаться до вечера. Гриша, так звали отца Вадика, сказал, что отвезет меня потом домой, а пока чтобы мы занялись чем-нибудь.
  Мы читали, разговаривали о чем-то легком, он показывал мне свои марки, я любовалась старыми печатями на них и спрашивала - а не использовали ли их уже. Он отвечал, что некоторые погашены. Я смотрела и думала, "вот интересно, что за письма они несли, о чем писали тогда люди друг другу?"
  Я вскочила, забыв про ногу, и кинулась из комнаты, хватаясь за все что можно, дабы не упасть. Вадик шел за мной "на подхвате", его родители куда-то уехали, обещая вернуться к вечеру, чтобы отвезти меня домой. Их же дом, деревянный и старый, был двухэтажным, и под самой крышей был еще и чердак. Вообще-то это был их второй дом, первый располагался через улицу от нас, поэтому мы были как бы соседями. Наверх вела лестница с корявыми деревянными ступенями. Они были чисто вымыты - мать Вадика убиралась в доме наверняка каждый день, как и моя. Но все равно, что-то в них было совсем уж старое.
  -Пддержи!
  Он выставил руки, помогая мне взобраться. В ноге простреливало, но я не обращала на боль внимания, привычно полагая, что чем больше её стерпеть, тем скорее она пройдет окончательно. Наверное, до этого дня у меня не было ни вывихов не переломов, и я не знала, как иногда бывает больно, после таких нагрузок. Так что я старалась как можно скорее разработать ногу, чтобы снова носиться, эта тупая сильная боль меня теперь злила еще сильнее, чем те два идиота, которые выскочили из-за угла.
  Я упорно лезла на чердак по невероятно крутой лестнице, таких, наверное, никто больше не додумался бы сделать, она была не вертикальная и не обычная, а что-то среднее. В результате оступившись и закричав от боли, я свалилась ошарашенному моим непонятным стремлением Вадику прямо на лицо. Мы лежали внизу, он о чем-то своем думал, я решала, как быть дальше. Что меня туда понесло, я не знала, но раз уж начала, чтобы не быть дуррой нужно заканчивать.
  -Чего меня не подстраховал? - Спросила я его. Он отвернулся, промычав что-то типа:
  -А как тебя тут подстрахуешь, если ты больная.
  Мне захотелось его ударить, что я и сделала. Он вскрикнул, хоть ему было и не больно, и посмотрел на меня почти со злостью. Я поняла - момент критический и улыбнулась. Вадик начал искать прибежища от моей улыбки во всем, что нас окружало, но дерево, одно сплошное отшлифованное чьими-то ногами дерево не хотело ему его давать.
  -Пошли я тебе фильмы покажу, у меня вестернов навалом и ужастики есть. Ну и комедии, если хочешь.
  -Где?
  -На дисках и у брата на компе.
  -Неа, такого и у меня много. А что у вас на чердаке.
  Он замялся. Я наугад ткнула:
  -Труп?
  Вадик посмотрел на меня как на дурру, наверное, он только сейчас вспомнил мой возраст и решил, что я совсем ребенок. Я добавила уверенности:
  -Трупы выращиваете? Гидропоника?
  Напряжение куда-то ушло. Он уверил, что нет, и помог подняться, поддерживая, дотащил до лестницы и, толкая изо всех сил в пятую точку, буквально впихнул меня по вертикальной лестнице на чердак. После мартышкой взлетел сам, и громко топая по странным глуховатым, прогибающимся доскам начал оглядываться, словно сам тут впервые был.
  Я сразу поняла, куда он чаще всего смотрит и уверенно пошла туда. В ящиках лежали склянки, "реактивы", как назвал бы их мой отец, хотя возможно это была просто краска. Я начала их выбрасывать одну за другой, сначала он пытался меня остановить, но я его просто отпихнула ногой.
  И вот он стоит надо мной, обиженный и готовый к драке. А я, опустошив ящик, вытаскиваю с самого его дна кипу журналов.
  -Клево-о!.. - Говорю я просто, безо всяких перегибов интонации. Он подбегает к люку на полу и, свесившись вниз, прислушивается к тишине молчащей своего дома. Потом высунув голову, смотрит на меня. Я смотрю на него, а он на меня.
  -Я все-е вижу! И что ты будешь теперь делать? - Улыбаюсь.
  Вадик подходит ко мне и плюхается рядом на доски пола. Я рассматриваю его журналы.
  -Красивые. Но у моего брата есть и получше!
  Вадик вырывает у меня из рук журнал и, полистав его для вида, сует обратно в ящик, начинает кидать туда остальные, останавливаю его и вырываю самый интересный.
  На обложке девочка, лет на пять постарше меня. Она улыбается. Вадик специально не смотрит туда, а в окне плывут красивые облака, он и любуется крохотным кусочком неба в единственное тут окно. Я подсаживаюсь к нему поближе и примериваю к себе обложку журнала.
  -Похоже?
  Он смотрит на неё. Мотает головой, и пытается вырвать. Я не отдаю, он кривится и вырывает силой. Я не сопротивляюсь больше. Но убирать журнал он почему-то не хочет. Слова листает, не смотря, его мысли мелкими пылинками рассыпаны сейчас по полу. Я их даже вижу. Он не хочет, чтобы я вторгалась так быстро.
  -А так, похожа больше? - Спрашиваю у него и задираю майку.
  ***
  Не пытайся этому помешать, не пробуй это остановить... - Шептало мне чучело и улыбалось по-волчьи клыками.
  -Почему чучело? - Спросила я ударением на последний слог. Губы черные пречерные поползли вверх. Оскал стал кривиться в мою сторону. Мне стало жалко зверя, который еще жив, а стоит здесь.
  "Гребаные таксидермисты, вы, что совсем ничего не понимаете? Этот волчонок жив, волчек жив!"
  Волк пытался сделать шаг и повернуть ко мне голову. Ему было необъяснимо больно внутри. Я положила руку на мертвую голову, которая - я знала - была на самом деле живой. Живой и мертвой одновременно, я знала уже, что так можно для меня, но нельзя для остальных людей.
  -Я не знаю, про что ты волчек, но сопротивляться я буду всегда. Если мне что-то не понравится - я это изменю, так и уясни себе.
  -Ты-ы... - протянул он. - Глупая.
  -Да-да, и прямо скажу тебе - очень, но что поделаешь, такова жизнь, не хочется мне умнеть, не вижу смысла, я и так слишком умна для этого идиотского мира, если еще поумнею - вообще умру. И сделают из меня чучело, и поставят рядом с тобой. И табличка там будет Homo... - я запнулась.
  -Ты-ы... - утонул он во мне. - Будешь думать, что изменилась... но ты не изменишься.
  -Да мне все равно, волчек, вот нашел о чем мне рассказывать, да с такими мучениями. Кстати волчик, а что я там захочу изменить?
  Мысли, которые возникли у меня, наверное, были звуками, которые возникли у волчка, но вот я не поняла до конца, о чем он. В этом было что-то от изнасилования, я уже слышала и знала про это и понимала, как это неприятно людям, но я - не они.
  -Волчик, ты ошибаешься во мне. Такую мелочь я пропущу сквозь себя и не замечу, я живая ведь, буду жить.
  -Ты-ы... - всплыл волчик, - ты думаешь, это случится с тобой?
  -А если с другом - я его защищу!
  Волчонок смеялся, лаял, наверное.
  -Ты не сможешь всех спасти. Но ты-ы, сможешь им помешать. Не пытайся помешать, ты сможешь только помешать, но не спасти, ведь это ты-ы.
  -Ну, спасибо тебе волчек, ты оптимист, я погляжу, хоть и высох весь.
  -Ага. - Тихо и очень мило, прямо как Донни Дарко кролику улыбаясь, ответил мне волчек.
  -Тебя поставили тут по ошибке? - Наконец спросила я.
  -Д-а. А-га. И те-бя тоже по ошибке...
  И конец настал. Я проснулась в мокрой скомканной постели. Волчик был. Мы были на экскурсии. Он смотрел на меня тусклыми мертвыми глазами и молчал. Я хотела дотронуться до его носа, но девушка-гид помешала мне.
  ***
  
  
  Ночные чайки в моей машине...
  История Лены.
  Мы едем-едем, уже не знаю, сколько времени, а этого гребаного поворота все нет!
  Именно так можно выразить мои чувства. Я поворачиваюсь и смотрю на её волосы. Это успокаивает, но ненадолго.
  -Вот, ты слышала?
  -Этот звук?
  Она, молча, смотрит на дорогу и рулит. На самом деле она просто пытается не уснуть и не выехать на встречную - я-то знаю!
  Так блаженно улыбаться можно только во сне или под мухой.
  -Я рулю! - Она знает, о чем я думаю.
  -Рули прямо. - И вновь. - Ты слышала?
  -Птицы.
  -Какие к черту птицы?
  -Они...
  -Летают.
  Она бросает руль и начинает размахивать руками, показывая мне, как летают эти гребаные птицы.
  -Машут. Они машут!!!
  Я вырываю у неё руль - машина виляет. Она хватается и не отдает - мы обе смеемся. Мимо нас что-то проносится, освещая нас фарами - долгий пронзительный гудок замирает вдали.
  "Забыла дописать - еще и истошный!"
  Вот они всегда так: "Истошно!" Словно мы виноваты, что машина такая.
  -Нет, ты слышала?
  Она пытается прикурить - у неё это получается - я хватаю прямо изо рта сигарету и, затянувшись сама, выкидываю его в ночь.
  И долго кашляю.
  -Ты - она повернулась, она опять не смотрит на дорогу. А я схватилась за живот, мне смешно до смерти. Я пытаюсь что-то сказать и не могу, о боже мне так смешно.
  -Да, да и еще раз да - она тычет в меня своим пальцем - я знаю, что ты мне хочешь сказать.
  И я говорю - говорю это с любовью:
  -Мы сейчас разобьемся дура.
  Она опять пытается прикурить.
  -Она сладкая, эта вторая третья - у тебя обычные есть?
  -Нет, не водятся.
  -А что у тебя водится?
  Я не могу совладать с собой и лезу её под майку. Начинается такая милая возня визги смех всхлипы на грани оргазма. Это привело бы в ужас инспектора, тормозни он нас.
  Но ночное шоссе девственно, как шестилетняя лоли.
  -Она девственница эта ночь и мы у неё первые! - Кричит Саша.
  Я сомневаюсь, что мы такие первые но, молча, пытаюсь найти у неё эту пачку и отправить следом за сигаретой.
  Я и забыла про звук - но он не забыл о нас - потерянных во времени. Да это не шутка - когда ты выкидываешь последние часы это уже не смешно. Я знаю - в каждом мобильном они есть - я знаю - в каждом процессоре должен быть таймер, а значит где камень - даже маленький - камешек - даже малю-юсенький - там будут часы...
  Машина подпрыгивает - я бьюсь о приборную доску (или как там эта хрень называется с приборчиками разными, на которые никто никогда не смотрит - там самый полезный это GPS навигатор и все).
  Я бьюсь...
  В истерике счастья...
  -Горки! Это горки!
  Машина прыгает опять - там камни, что ли на дороге?!
  Поворачиваю голову и с удивлением смотрю на вдруг такую серьезную подругу.
  Она всматривается в ночь, а потом начинает крутить баранку.
  Её губы кривятся - меня бьет об дверцу.
  Машина начинает прыгать по рытвинам степи. Мы несемся куда-то в ночь - теперь уже точно подальше от любого напоминания о времени.
  Потом финальный толчок-удар и мы две дуры в салоне посреди степи.
  -Как я люблю эти звуки! - Я раскрываю объятья миру и смеюсь. Звуки ночной степи наполняю воздух вокруг нас.
  Меня и...
  -Ты чего?
  Она вся молчаливая и собранная, будто собирается с мыслями.
  И опять повторяется этот звук.
  Он доносится из... багажника?
  -А кто у нас в багажнике? - глупее вопроса не могла задать...
  Я все еще веселая такая...
  Да и еще пока не забыла - мы ехали без музыки, нам еще её не хватало - мы бы тогда обязательно во что-нибудь врезались.
  Это правило у нас такое в классе - если ты под "этим" - не врубай музыку - если врубаешь - будь вменяема.
  Иначе кердык.
  -Кердык - я свожу руки и делаю страшную гримасу - смотрю в темноту.
  Она дышит, я отчетливо это слышу.
  Тут так тихо - только звуки ночной степи.
  Я уже говорила, как я их люблю?
  Да и еще - чтобы гонять по степи права не нужны, то есть они конечно нужны - но тут некому их проверять. Нет, есть, конечно, тут блокпосты - Чечня рядом, но они все известны и их можно объехать по грунту за три километра.
  Такие дела.
  Я на тракторе отцовском гоняла.
  -На тракторе - я поворачиваюсь к ней и смеюсь - а чего она молчит?
  -А вот теперь объясни мне при чем тут кердык и трактор...
  О, она разговаривает!
  -Ты жива, жива-а! - я смеюсь и бьюсь в счастливой истерике.
  Она что-то шепчет себе под нос.
  -Лена... - Саша усиленно трет переносицу
  Я открываю дверцу и потягиваюсь... сладко так.
  -Сладко мне! Хочешь скорпиона? Щас принесу.
  -Лена сядь - не нужен мне скорпион.
  Опять мы как две дуры сидим в машине, припаркованной посреди степи, и смотрим прямо перед собой.
  Скрибется что-то.
  -Саша, а что у нас в багажнике? - Как можно милее сморщив носик, спрашиваю я?
  -Ты отошла?
  -Куда?
  Опять сидим и смотрим в ночь и дышим ровно...
  -Там у меня пё-сик, А-аа!.. - Она плачет, и я её успокаиваю.
  -Мне его не разрешают дома держать! Изверги они. И...
  -Я его нашла! И что мне теперь делать а? Как, куда - они подумали. Ну и что - у матери аллергия? Во двор его съест Шериф!!!
  -Уааа-а! - Она не плачет - она ревет и бьется в истерике, а я её успокаиваю, как могу.
  Глажу по голове и что-то теплое смешанное с нежностью, но что-то еще такое... "курносое" ... эм... "мальчишеское" поднимается во мне. Это как жар на щеках и сосание внизу живота. Я глажу её плачущую на руле все медленнее и ласковее и все смелее одновременно. Провожу руками по животу и по груди - она молчит. Я смелая - я так хочу...
  Она вдруг поворачивается и начинает трясти меня.
  -Ты чего? - я так удивлена
  -Лена не дрыхни сейчас! Лена!!
  Я отрываюсь от тяжелого сна и тупо смотрю в пустоту ночи. Опять эти приятные и ласковые звуки.
  -Ты как? - она проводит перед глазами рукой.
  -Все, отошла уже?
  -Я выйду
  Я только начала открывать дверцу как она почти резко:
  -Сиди!
  Она большими глотками пьет воду. Потом открывает дверцу и выходи, разворачивается и, наклонившись, так что я вижу её влажные губы - говорит:
  -Си-ди!
  И через секунду:
  -Забудь про багажник.
  И еще через секунду, словно с усилием:
  -Не отрывай его...
  Я сладко потягиваюсь и шепчу, почти мурлычу:
  -Не открывать - так не открывать - но что, же там такое интересное, если мне нельзя его открыть...
  Удар сотрясает машину. Я вскакиваю резко проснувшись.
  Верчу головой, я такая маленькая и не люблю так вот одна ночью сидеть...
  Да я говорила вам - я самая маленькая в классе!
  Что-то - такое знакомое мне чувство - будто я это уже видела, дремлющее оно проснулось вдруг во мне.
  Послабее удар - машина тронулась вперед и тут же остановилась.
  Я так - медленно как могла - постепенно уходя в спинку кресла от страха, граничащего с ужасом, поворачиваюсь и смотрю назад.
  Там фары!
  Я пригнулась резко.
  -Меня не видят, меня не видят, я не вижу, и меня не видят я не-за-мет-ная...
  -Мама, какая интересная выдалась ночка...
  -Мамочка, я не хочу больше сюрпризов!..
  -Ма-ма?
  -Ты тут?
  Далекий гудок и звуки разговора.
  И все опять пропало.
  Я в вакууме тишины, во мне бабахают звезды Лукаса. Или Лукашенко. Забыла. Чувствую себя сферической идиоткой в вакууме. Наверное - просто блондинкой...
  Лежа я искала свой любимый мобильник, а нашла перочинный ножик - мобильник вывалился следом. Я как взглянула - так и не смогла до него дотронуться. Вот вам знакомо это ощущение - когда ты смотришь на него и понимаешь - сейчас лучше не звонить. Не раскрывая ножа, открыла дверь, уже почти совсем "отошедшая" от сигарет Саши...
  Я и не курила, один раз в шутку затянулась. Я всегда курю пассивно. Я ведь маленькая - мне хватает.
  -Я маленькая, я-то тут причем, - бормотала я, пытаясь открыть дверь, пока не сообразила в чем дело и, щелкнув так громко, не распахнула её.
  Вывалилась в ночь и на корточках пошла кругом машины.
  И тут я вижу их. Они стоят полукругом и в центре Саша.
  -Серьезные ребята. Вот чем там Саша с ними занимается...
  -Ах ты!
  Она достает пачку и при всех щелкает зажигалкой, подносит лицо и сладко - это даже отсюда видно - затягивается.
  -Ах, ты-ы!
  -Я же отсюда чую этот сладкий запах!!
  -А кто говорил что бросила?
  Я просыпаюсь от невыносимого сладкого запаха. Вскакиваю и начинаю отряхиваться. Саша курит. Нет, она - Курит!
  Чтоб так курить!
  -Саша прекрати!
  -Ага, Кха! - Она поворачивается и, наполненным любовью взглядом смотри на меня. Голосом, переполненным запредельной похоти говорит одно единственное слово:
  -Бхакти! - с ударением на последний слог.
  И наклоняет голову, слегка смотря мне прямо дерзко в мои сонные глаза...
  -Вау... - я аж села. Протерла окно и опять:
  -Вау-у!
  Открыла дверцу и вышла в туман. Да-да там туман над степью ночью при луне ползет туман.
  -Саш... ну ты накурила...
  Туман сладкий...
  -Так...
  Я встаю в позу как моя мама и кричу в туман:
  -Это дым или туман!!?
  Туман утробно чавкает, приглушая каждый звук, он словно ест их...
  Опять испуганная я бегу обратно в машину.
  Нет, я, опять стою и жду. Я отрицаю и топаю ногой! Дверца машины, что открыта осталась от моего предыдущего рывка к ней, жалобно-обиженно-невысказанно-запретительно хлопает обратно.
  Машина раскачивается и урчит - я стараюсь не смотреть в ту сторону - я жду ответ.
  -Ответ! - обиженно кричу я в туман.
  -Туман-чик?
  -Ты ведь не дымок?
  -Да туман я, туман - отвечает голос за плечом и, обернувшись, вижу комнату - здесь тоже накурено...
  Миша смотрит в экран - там зеленые создания обрастают корой сразу как входят в серую массу тумана.
  -Дайс д6 и паралич на три раунда, это серьезно, - он уверенно стучит по клавишам и опять хватается за мышь.
  -Классный закл, мило они его тут профиксили! Друидский, антитроль, у них спасы ни к черту, в ПвП не рулит, а так... вау.
  -Вау, - повторяю я машинально за ним.
  -У троллей нету шансов, так их тут фарми-им. Старый добрый кач на троллях. Ты стой в инве подружка! И хавай опыт. Не выходи из инвы - это главное и еще одно. Ты... - тут он поворачивает ко мне свое милое пьяное и похотливое лицо...
  -Ты главное не ходи в туман девочка моя, он и тебя за-сус-пен-дит! - последнее словно произносит по слогам и заливается хохотом.
  Я повторяю свою глупость - испуганная бегу к машине - она приветливо открывает передо мной дверцу.
  Наверное, тогда при слове "туман" мелькнуло "это" в первый раз... наверное, скорее "да", чем "нет"
  И визжу от ужаса в машине, увидев, что стало с Сашей.
  И отбиваюсь от этого, а оно ползет-течет и прямо на меня и прямо сквозь одежду внутрь...
  Мы в машине мы опять одни. Саша сидит и дышит, опять как, сколько там времени назад.
  Я задаю тот же тупой вопрос, так и не успев подумать - а зачем мне это надо?
  И она в этот раз явно мне ответит.
  Она смотрит на меня и просто так почти без интонации произносит:
  -Там чужой.
  Словно наслаждается фактом и хочет посмотреть на мою реакцию.
  -Чу-жой... - я опять чувствую себя дурой, на этот раз себя одну.
  -А-га-а ...
  То-то мне так страшно было!
  -Ну, теперь все понятно - с интонациями Мистера Фримена отвечаю я и развожу руками. Ладошки вверх - ладошки вниз.
  -Ага, ксеноморф. - говорит Саша меланхолично-критично-бывало.
  -Контрабанда, - милым голоском добавляет лениво она и опять тянется за сигаретой и щелкает с умным видом зажигалкой.
  Я не успеваю среагировать на её затяжку, и тут начинается.
  Салон рвется почти пополам. Метал-л ск-рипит - все машина вместе с нами ходит ходуном. То, что сзади в багажнике очень хочет оттуда выбраться.
  -Мама я не хочу умирать!
  Вот зачем я задавала глупые вопросы?!
  И с последней мыслью о том, что не надо задавать глупые вопросы про содержимое багажника я... просыпаюсь.
  Я очнулась - вот это уже конкретно де-жа-вю.
  -По-французски и никак иначе.
  Что-то кольнуло меня, но я это пропустила.
  Смотрю на право (или налево я не помню) и вижу подругу, она спит так сладко на руле.
  А машина несется с включенными фарами. Наверное, целую минуту я пыталась осознать весь идиотизм и всю опасную комичность этой ситуации.
  Опять мимо нас проносится что-то тяжелое, обдавая нас светом множества фар и тяжелым ревом и... дребезжанием?
  Я, наверное, должна её разбудить - но боюсь, она вильнет и мы того. Каким-то чудом руль так прямо зажат в её руках, словно она притворяется, что спит - просто положила лицо на руль.
  Свет фар второй дальнобойной фуры просто ослепляет меня - она несется что-то как-то не так, наверно это мы слегка совсем выехали прямо на центр дороги, эх... Саша...
  Когда кроме лучей уже невидно ничего я сладко зеваю и трясу ресницами. Пылинки летают в утренних лучах. Они садятся на страницы книги и пригорают. Сгорают. Угорают.
  Я, открываю двери и выхожу на лужайку - вокруг все залито светом - вот это точно сон, почему-то я уверена, что такого солнечного утра быть не может. И не могут быть мои родители настолько приветливы и так улыбаться. Словно фальшиво слегка, словно они слега так переигрывают.
  Я так хочу умыться - у нас полив включен - я бегу и хватаю шланг, мне кричат, зовут к завтраку. Я смотрю на текущую жидкость и пытаюсь что-то сообразить.
  У нас на лужайке совершает посадку НЛО, я уже все поняла, я лениво и совершенно без удивления смотрю на инопланетную суету как на аналог суеты земной.
  Знакомой мне. Все так знакомо - О господи! - и вот он первый контакт.
  Снуют серые фигурки они что-то очень быстро строят - мне это не интересно, я поняла, я что-то поняла еще помимо того что по-прежнему сплю. Они так мило суетятся, снуют, не обращая на меня внимания, я же критично на все это поглядываю, пытаясь думать, размышлять, а не смотреть на этот детский бред - они не больше кролика и перемещаются как Вини Пух из мультика. Я кричу что-то матом родителям в ответ на вежливое замечание поторопиться - и в моем сне, о да, они на самом деле затыкаются в прямом смысле этого слова и не мешают мне, наконец, думать.
  Что произошло. Что-то, нечто явно случилось, но вот сообразить, что я пока не успеваю - опять расползаюсь.
  Думать во сне так тяжело, словно тонешь в глицерине.
  Через нашу лужайку опасливо оглянувшись, бежит многоножка, длинная такая, приглядевшись, я узнаю в ней сбежавший тогда из машины свой Старый Мобильник.
  В моей голове возникают слова далекого разговора, в них слышится оттенок тёмных галстуков и черных очков:
  "Церберированная плата пробудилась, перекрывайте периметр, мы вылетаем!"
  Все кажется мне смешным. Ведь это просто плата от мобильника! От моего старого мобильника, сколько раз я спала, кладя его под голову, подушку и сколько раз я его теряла и вновь находила!
  Я смеюсь, смотря на возню моих родителей и прибывших пришельцев - идеальная американская семья да?
  Ну да, конечно - из-за левого крыла моего дома виднеется Белый Дом, он слегка скукожился но все же это он, узнаваем, однако.
  Но не это сейчас занимает мои липкие глицериновые мысли. Я пытаюсь собраться вся тут на этой полянке, чтобы не расползтись еще куда - затихает говор вдали, морозятся суетливые подергивания "планетян".
  Что-то знакомое.
  Опять что-то промелькнуло, но на этот раз я ухватила это за хвост.
  Я что-то умею ведь так?
  А, да, я ведь это делаю автоматически, значит, что-то похожее уже было, значит, я умею собираться во сне, не давая сну увлечь меня.
  Я не хочу утечь отсюда и снова потерять себя в своем же мире что я создала.
  Теперь я помню, это хорошо, я это делала не раз, но в этот раз - что, же тута произошло?
  То чувство, когда будила Сашу - я вспомнила опять. Тогда я чувствовала это. Уже виденное, повторные ощущения.
  Нет, не то - там было что-то о французском.
  И тут чувствую, как вновь теку куда-то не туда. Я в комнате читаю книгу, и комната та не моя и я - не я.
  Но книга - та!
  Это позывной, ведь так, кодовое слово на выход, да?
  И я очнулась в ванной полной ледяной воды. Вся голая дрожащая и слабая.
  Они склонились и молча, улыбались - ухмылялись - если не сказать больше.
  -Она могла уже видеть и вспоминать одни сны внутри другого - все, что сказали они тогда.
  Глухой гипноз и десять минут в ледяной воде...
  Запертая без ключа, я не могла...
  А если б не смогла?
  -Вот зачем же так, люди!?
  -А...
  Амэ приподняла рукой тяжелую тёмную челку и закрыла в улыбке глаза. А потом открыла - но только один и... высунула язык.
  
  
  Кристина.
  Дверцы были всегда, дверцы были у всех, люди строили дома, не думая о Наташах, они не боялись дверей. Они не страдали, они не видели их суть. В чем суть дверей? Спросите у Наташи из второй палаты. Она жила в мире бесконечного напряжения, я познакомилась с ней однажды, но так и не стала пытаться понять этот мир. Скрипка и струна, она была струной, но не было скрипки. Я не хотела быть её скрипкой, мы просто дружили, как бы слегка, смешно да? В этом было что-то романтическое - нас госпитализировали с разницей в два дня, сначала её, потом - меня. Мне было жаль её - Наташу никто не понимал, а на медленно умирала от бесконечного психического напряжения. Впрочем тогда она казалась мне прикольной. Получается, я поняла, что слишком коротка жизнь, дабы впускать в неё лишних людей; я отрезала девочку, которая была слишком жестокой и невозможно злой, не от боли, а от того, что мне не понять. Я и не пыталась. Просто общалась тогда с ней как могла.
  У Наташи были проблемы с дверьми. Конкретные проблемы неразрешимого толка. Но... наверное она сама вам об этом чуть позже расскажет. Я не могу при ней, она стесняется своего угнетенного ничтожества...
  Вон сидит и смотрит исподлобья на дверь. Я могу ходить по коридору и иногда забредаю к ней, пока нет отбоя. Вон она сидит - уткнулась вся в себя и смотрит на верь так словно в телекинезе практикуется. Бедная.
  "Не закрывай", шепчут её губы, "не закрывай" Закроешь дверь неправильно - получишь пиздюлей от Наташи. Она больная, а я - нет. У меня искаженное видение, мне врач что-то такое написал и еще больше наговорил бреда. А у Наташи - чего только нет, и все - психическое. Как она еще жива? Чудеса и только.
  Дверцы - зло. Все что делают люди зло, все что придумывают, но они - особенное, древнее, невероятное, запредельно Зло, крадущийся по палате хаос, шуршащий конфетами под одеялком дракон, как-то так. Вы это понимаете? Я - нет.
  В тот день она была у нас, ну - когда "было принято решение о госпитализации больной Наташи" Она закрыла дверь в мою спальную комнату и смотрела на неё как на ужа. У нас был ужин, пришла моя подруга по имени Наташа и, увидев дверь в мою комнату, смотрела как на ядовитую змею.
  -Что там?
  Она - смотрит. Я чещу себе затылок.
  -Там уж? - Спрашиваю. Она медленно кивает, напряжение такое - сейчас загорится моя бедная дверь. Я присмотрелась туда и тоже увидела ужа. Н надо же - вот исла воображения! Я стала отступать, как бы вместе с ужом она меня не подожгла. "Уж" лениво полз за мной, я отступала шаг за шагом, и с каждым моим шагом по спальне все шире были её зрачки.
  А потом она закричала. Перепугав и меня и мою мать и всех.
  Бедный уж она бегала, отскакивая от стен, и топтала его. Я пыталась достать то, что от него осталось из-под её ног, но она попадала мне по пальцам и продолжала. Эта дура мне пальцы чуть было не переломала. После чего разбила моей матери вазу об меня и собралась было об меня сломать все остальное - но прибежали мальчики и Наташу скрутили. Они еще хотели чтобы я заявление писала, бедные, за что? За ушибленное плечо? Наверное им было жалко вазу.
  -Из тебя что-то выйти должно, - сказала я ей. В общем гомоне даже она меня не услышала.
  -Чего? - Зло бросила и снова смотрела так, словно тренировалась в телекинезе.
  "Если ругаться матом - легче?", спросила про себя я. И воображаемая Наташа ответила: "Несомненно, а ты попробуй!"
  -Сука-А-аа!!! - Рычала девочка-волчонок, её глаза смотрели странно, как-то слишком уж исподлобья. Мне было больно, когда я украдкой бросала на неё взгляд. Это заметили, так мы оказались в разных палатах. "Я - тихая", шептала я себе.
  Нас было в той палате четверо, а сейчас трое. Мы все школьного возраста и все девочки. У нас там так - девочек к девочкам, школьниц к школьницам и тому подобное. Видимо врач решил, что так мы не передеремся друг с дружкой.
  Наивный.
  Напротив нашей были еще палаты, оттуда выходили странные создания и тихо бродили по коридору. Как Садако, только без колодца. До того как доставили Наташу все было спокойно. Её долго возили по разным больницам, делали Томо-что-то там с вкусняшками мозга и еще что-то вкусное на слух, а потом забросили к нам, я к тому моменту же неделю валялась и предстояло еще месяц лежать на обследовании, и еще не факт что не продлят. Люди - жуткие существа по отношению к младшим братьям не смышленым, нельзя так - лишать свободы, но им все пофиг, да и в общем-то поначалу я не страдала. По вечерам странные создания из палат напротив напоминали приведений, они, к слову, занятно бродили по коридору, а мы, приоткрыв дверь, наблюдали за этим фигурами так, словно они были вообще инопланетянами. Точнее инопланетянками - все в этом корпусе были женщинами разного возраста. Некоторые палаты вообще напоминали дома престарелых. Я тут лежала уже неделю. Я вам это говорила? Странно, тут мне колют всякую дрянь, я могу повторяться.
  Неделю - так неделю... Вру, наверное, больше. Но точно не больше месяца, я вообще-то тут была не на лечении. На обследовании - мне никак не могли поставить диагноз и сказали - будешь хорошо себя вести - полежишь недельку, а дальше на дневной стационар, будешь приходить и отмечаться. Я спросила:
  -А как это - хорошо себя вести? - и начала оглядываться в поисках инструкции для хороших девочек в психушке. Мой лечащий врач тот же самый что говорил с Наташей, он - наверное, мне все же показалось - улыбнулся уголками рта и что-то записал у себя там.
  Я тогда училась в шестом классе и была самой молодой из всех. Я перепрыгнула через три класса сразу, выучив и сдав все что можно и нельзя - наверное, поэтому попала сюда. А может из-за того случая с соседкой. А может, потому что как и Кира, любила запускать фейерверки. Все бы ничего - но мы с моим одноклассником как-то решили запускать их не в небо, а в сторону соседских дворов. Firestarter! Я кстати жила в частном доме, у нас там всю улицу должны были сносить и постепенно сносили. Старые, многим больше стал лет, деревянные дома моих подруг, где я так любила играть, искать потайные комнаты и все такое, еще дореволюционные дома короче - они падали один за другим. Приезжали такие машины и убивали дома. Они стонали каждый раз, и мне было жалко. Может еще это из-за случая с подменой табличек и по ошибке снесенным домом. Мне тогда серьезно влетело и родители подали иск, чтобы не платить за меня штраф.
  "Ну, вот подумаешь - поменяла таблички и что?"
  "Они что там идиоты? Не тот дом снесли, ну и что?"
  В общем, я так и не поняла из-за чего, но однажды из школьного кабинета, где нас всех обследовали после драки за молоточек - я очень не любила эту процедуру и кусалась каждый раз как меня хотели бить им по коленке, мне было так неприятно, я убить могла, этот слабенький удар ноюще отдавался по всему телу сводил его судорогой и разжималась я только хорошенько искусав медсестру - короче оттуда мне дали этот "билет"...
  И вот теперь я здесь.
  Тут по ночам так интересно - словно в доме с привидениями. Бродят тут... стоп, про них я уже говорила. Тут поначалу было вообще супер, все новое такое! Я быстро подружилась с моей соседкой - тихой и спокойной Аней, она была на три года старше меня, но наоборот - отставала в развитие. Но при этом очень любила читать. Вся её койка была обложена книгами, она словно старалась за ними закрыться от мира. Мир пришел к ней в образе меня и сразу снес весь бастион из Жуль Верна, Энн Райс, Дойла, и других что стопками возвышались до моего прихода.
  Она не обиделась, правда. Скорее - испугалась и кинулась их собирать. Я до этого с печатными книгами была-то на вы, не столько уважала - ну не уважаешь же ты и в правду всех тех которых зовешь на Вы, просто это "Вы", это как попытка держать дистанцию. Я говорю "Вы", значит, вы для меня не люди и если будете умирать попрошу не хвататься за мое платье - получите ногой в живот а то и ниже. Тех, кому я разрешу за себя хвататься я зову на "Ты", а тех кого сама буду тащить вообще никак не зову. Просто молча, сижу и ... дышу.
  ***
  Я сперва удивилась - за что её положили, думала - что-то несерьезное. Оказалось она школу прогуливала, пряталась по углам и чердакам её водили тащили носили туда на руках и следили, под конец в комитет обращались им сюда путевку выдали. Я у неё расспрашивала:
  -В чем там проблемы?
  И клала перед ней свою коллекцию фруктов, которую таскали мне мама с братом. Она уменьшалась и пополнялась регулярно.
  Аня рассказала. И показала. У неё между ног все в мА-аленьких пятнышках красных было. Я спросила:
  -Это что? Пчелы? Пасечница?
  Она ответила, что циркуль.
  -И ты никому не говорила и не показывала?
  Она замотала головой. И укусив мой недоеденный банан впилась в меня карими глазами. Мол - "не говори ни слова, не проболтайся, не расскажи, не надо".
  -Ну как хочешь. "Не буду я рассказывать, что в школе тебя кололи"...
  Честно - не буду. Так решила я и целую минуту сосредоточенно держала обещание за интимное место, пока оно не стало пунцовым.
  -А-а-а!!! - бегала я и махала руками от невозможности сдержаться. - А нашу Аню из четвертой одноклассницы кололи циркулем в пилотку, а-а-а!!!
  Собственно всем было плевать, как пациентам - так и лечащему персоналу. Вон санитар стоит и смотрит на меня хмуро о чем-то треща с подружкой по телефону.
  -Аню, - говорю, - кололи... в моллюска. Сквозь трусики кололи.
  А он - смотрит на меня и продолжает говорить по телефону. Вот дела!..
  
  
  
  Ростки Сознания.
  Морико-Рей.
  2009, институт под территориями нескольких государств, включая Францию.
  -Ты поняла? - Сверкая "неоновыми" очками, мужчина в белом халате поверх черного костюма тряс перед ней этой "штуковиной". Его палец белел на спусковом крючке довольно странного вида, казалось, кто-то ради прикола к немецкой игрушке начала двадцать первого века пристроил курок от тульских оружейников конца девятнадцатого.
  Явно страдавший малокровием, этот необыкновенный человек стремился увидеть её кровь. Увидеть здесь, увидеть сейчас. Палец был белый, она слегка даже чувствовала, как его колит иголками. Девушка смотрела секунду на ствол, нет, тот черный провал, откуда приходит смерть, смотрела, сведя глаза к носу почти как ребенок, потом сказала:
  -Ну, это и так понятно, и кому угодно. Только вот мне еще кое-что понятно: пока я вам нужна, даже не сама, а то, что я могу кое-что сделать, ты на него не нажмешь. Потому что после того как ты это сделаешь кто-то тоже нажмет и отправишься за мной и сам все увидишь, то что вы меня просите показать прямо сейчас, прямо тут.
  От неё явно ожидалось сопротивление, уловка либо гениальный ход, а может что-то еще, но все-таки ожидалось. Мужчина слегка презрительно скривился и убрал оружие. Ему не дали пострелять! В каком-то роде он хотел подвига - убить её, а потом ответить за это! Но подвига его лишили. А мужчина не может без подвига, просто эволюция, увидев, что "он его не совершает", в отместку таки сделает мальчика несчастным. Именно по этой важной с точки зрения эволюции причине несправедливо лишенный подвига человек в мозгонасилующих очках перешел к рядом стоящей идее - галантности - и предложил, наконец, девушке сесть. И стал счастлив, так как получил свою дозу веществ прямо в мозг.
  Она один раз уже это сделала, случайно, но она знала, что значит случай, знала теперь, но не знала тогда. У нее один раз "это" получилось, и теперь они хотели, чтобы она "это" повторила. Но не так, как тогда - они хотели, чтобы она сделала, то, чего еще никто и никогда не делал. На самом деле она тоже этого хотела. И уже давно, и это не они ее нашли, а она нашла время встретиться с ними. Вообще все было чуток не так, как многие из присутствующих себе это представляли.
  Но оно было к лучшему.
  Однажды у нее получилось породить жизнь. Не так как это делают почти все люди на планете, нет, не дать ей начало, а создать уже кое-что иного толка, нечто готовое. Эти люди хотели, чтобы она сделала лапшу быстрого приготовления - величайшее открытие двадцатого века, только в иной сфере и в веке двадцать первом. "Это как объектно-ориентированное программирование", сказал кто-то из Тех. Тех, кто считал себя намного лучше разбирающимся "в этом" - в ней - намного лучше, чем она сама. Это было замечательное сравнение, вообще люди сравнивая принципы работы дубинки доисторического дикаря и атомной бомбы, находят много общего. В обоих случаях эффект достигается ударом, в первом случае по голове, во втором случае это "хлопок ладошками" - удар двух урановых половинок друг об дружку и образование критической массы. С последующим её распадом и дефектом массы и самым винрарным применением формулы Эйнштейна, в которой энергия почему-то равняется массе, умноженной на скорость света в квадрате, от чего таки гибнет все живое в каком-то определенном шизофренически больными генералами радиусе.
  Бедный Эйнштейн, видел бы он теорию единого поля её глазами, бедные они, видели бы они свою проблему - её-то глазами!
  Они не понимали что для того чтобы реально сделать то, что она могла и теперь хотела, мало всего этого. Они не знали, что для этого ей потребовались два года, прежде чем она сделала так, что ее нашли. Они хотели, нет, они требовали, чтобы она породила не жизнь, а разумную жизнь, даже не жизнь, а разум еще раз.
  Она помнила, как это было. Она все - и не только это - прекрасно помнила. Мало того - знала. Однажды она "случайно" взглянула на себя со стороны, сделала то, о чем родители постоянно твердят своим детям, сами не понимая, о чем просят.
  С этого-то взгляда все и началось. Она сделала то, что обычно не делают, в этом нет необходимости, но тогда она возникла, и все это породило ее, ту, что сопровождала её собственное "я" все эти годы.
  Они хотели и требовали, она могла, теперь через два года умела и даже хотела. Они хотели, чтобы она вдохнула жизнь в то, что они делали. Ибо сами уже измучались.
  -Ручку и бумагу много бумаги, - сказала она, и они ей все это принесли. Принести-то принесли, но когда увидели что она начала делать минут тридцать стояли, молча, но потом сделали то, что должна были делать сначала, дали ей доступ к защищенному детекторами движения и биометрикой терминалу.
  Этот терминал отличался от обычного компьютера, от обычного ПК в смысле. Чем на первый взгляд и не понять, но сразу были заметны намного улучшенное охлаждение, некошерный внешний вид, и такой толщины кабель, уходящий в стену (там что-то типа сервера, но они тут экспериментировали со смешением систем, цифровой и аналоговой).
  Бедные подопытные существа, видимо они использовали не только животных но, учитывая подпольность лаборатории и людей.
  И теперь собирались использовать ее и убить потом, как она все закончит, и она знала, что у них это получится. Но знала вовсе не потому, что не могла это предотвратить, просто она не собиралась этого предотвращать. Ей нужно было время и все это, то, что они тут намутили и больше ничего.
  Она чертила и рисовала, полный бред на первый взгляд, но многие из них, не сразу, но поняли, что она делала. Нет, они думали, что все поняли и рассмеялись кто про себя кто вслух.
  -Я не только буду чертить, я еще буду писать. - Сказала она, и они как то странно на нее взглянули, кто-то плюнул и вышел. Девушка проводила его взглядом и сказала очень страшным и в то же время детским голосом. - Чертовски много чертить и писать. И очень долго, - добавила она через секунду.
  -Сколько?
  -Годы, сказала она просто.
  -Ты думаешь, мы тебе это позволим?
  -Конечно, если вы хотите все это получить. - Повернулась и взглянула в их неоновые "глаза". - Если вы сами понимаете, что вы хотите получить, несколько лет нашей совместной жизни, и вы получите. Это.
  -Ты попытаешься прожить еще, сколько-то, просто водя нас за нос!
  -Если бы я хотела жить - я бы вам не попадалась вовсе. Если бы я сейчас хотела жить - я бы кое-что сделала, и выжила бы, может быть, скорее всего. Но я хочу сделать то, о чем вы "просите" и я собственно это и делаю. А ты если хочешь, и все кто понимают что это, - она показала на лист уже разрисованный ею, - помогайте, переводите все на язык математики, той системы правил, что была придумана людьми в попытке использовать ее как инструмент для изучения мира. Мог ли кто тогда предположить, что при помощи ее когда-нибудь попытаются воссоздать ту систему, что её породила, но все это вполне возможно, я это и делаю.
  -Так что же ты делаешь?
  -Я рисую. Рисую - себя.
  -Да мы поняли, что ты начала делать, но все нейроны и связи между ними ты, во-первых, будешь рисовать очень долго, и как ты уверена, что все так, а не иначе? - Он бросил листок.
  -Вы всегда хотели создать то, что будет функционировать как вы сами. Потом вы пытались создать что-то функционирующее как ваши составляющие элементы, хотя бы - это... - Девушка глубоко вздохнула и закрыла чуть вздрагивавшие глаза. - Я же теперь пытаюсь, и я знаю, у меня это получится, просто себя перевести на язык математики. Но поверьте мне, это не то, что самое начало - это начало самого начала!
  -Блин. - Заметил Кто-то за спиной и стал разряжать обойму в руку. - Сколько времени?
  -Несколько лет, при условии вашей помощи...
  -Ты ответь, как ты понимаешь, что все это - он показал на листок на полу - действительно у тебя там! - Человек в сиреневых неоновых очках бросил на пол патроны, схватил ее за лицо и ткнул пальцем в голову.
  -Я не знала бы, но за два года сделала так, что теперь я вижу это так же ясно, как и вас. Между прочим - это комплимент вашим классным очкам. - Вполне серьезно, не иронизируя, заметила она и улыбнулась как можно мягче. - Я знаю. Я не знаю все, но - знаю то, чего не знает, ни один человек на свете. Я узнаю, как только хочу об этом узнать - я не могу все сразу представить, но я с помощью второго сознания как зеркала меняю проходимость этой головоломки. Теперь она проходима в обе стороны, и вы получите без всякого вскрытия, без ультразвука, вам это не надо - я все нарисую. Все, что действительно нужно, что есть у меня, все, что не нужно мне, но нужно теперь ей - она показала на экран, там гнулись линии и вязались узлы.
  
  
  
  Кристина.
  Потом появилась новенькая. Её волосы торчали в разные стороны, словно она залезла головой куда-то не туда. Эта мысль мне не давала покоя - куда же она так головой попала, что стала похожа на чучело. Правда потом её помыли причесали слегка насилу и привели в божеский вид. Оказалось, что она вполне милая. И часто смеется, даже слишком часто. Кира была веселая донельзя, и особенно это касалось врачей. Она мне указывала на их лбы и говорила, что там у них член болтается.
  -Вчера приводят ко мне высокого худого, а за ним целая делегация. Я от них в угол забилась, там попрохладнее. Этот открывает рот и начинает слегка прихрамывая языком говорить, оглядываясь на коллег. А на голове у старика за ним, - она понизила голос до шепота интимного, - а у него на голове целый выводок этих...
  -Кого "этих", - спросила я её.
  -Они болтаются, все мохнаты, как с плодоносящего дерева свисают в разные стороны и вокруг яйца, тоже мохнатенькие, как киви. Он вертит резко так головой, а они трясутся. Я смотрю на них всех и угорая. А этот второй который, у него два длинных говорит старику тому - мол, вот смотрите у нас интересный пациент. Старик делает ко мне шаг и я визжа отскакиваю в угол. Кричу - "ну не с этим же ко мне!" Он прячет за спину папку и пытается приблизиться, а они у него на башке трясутся. Я ржу, все тело дергается как под струями холодной воды, но угол тесный, с него не сбежишь не съедешь.
  -Во-от кА-ак, - протягиваю я её свой банан. Она с сомнение смотрит на него. Я улыбаюсь и говорю:
  -Он не мохнатый, ешь, мне его мама принесла.
  И вот мы с ней вдвоем хрумкаем бананы и она рассказывает что по всей клинике их особенно много, это тех у кого на лбу вырос член. Я говорю:
  -Только у мальчиков?
  Она мне:
  -У мужчин всех возрастов и у всех разные. В длину в ширину, сморщенные и гладкие как, - протягивает мне мой банан и указывает на него.
  -А у профессора их много было?
  Она кидает банановую шкурку под кровать и начинает на ней прыгать заливаясь хохотом. Видать неслабо ей померещилось.
  Я говорю:
  -Слушай, а может это у тебя дар такой. Видеть степень озабоченности граждан.
  Она перестает прыгать передо мной, так что я сама взлетаю на полметра каждый раз и говорит:
  -Чего?
  ***
  Мне снится сон, я стою на мосту а подомной идут, плывут люди, словно облака в небе которое из наших окон не видно, они так медленно и размашисто двигаются, что мне становится смешно и хорошо. А потом я вижу что у них окромя галстуков ничего нет и на лбу у каждого по члену и мне становится неуютно и страшно. Я просыпаюсь и вижу Киру, которая пытается покачаться на люстре. Сильная. В моем животике - тепло. Она отпускает одну руку и показывает мне "тсссс!"
  Я тоже говорю "тсссс!" и пытаюсь вспомнить тревожный сон и не могу. Под вечер вспомню снова.
  Я умываюсь и смотрю на зеркало. По нему ползает много муравьев, одна муха, несколько мошек и в углу я внезапно замечаю огромную многоножку. Так, она мой сегодняшний трофей. Прячу многоножистую тварь в карман, переломив пополам, чтобы она еще была жива, но никуда не стремилась уползти и иду по коридору между дверьми в иные миры обратно. Раздается крик и, открыв дверь, я вижу, как агрессивная напала на Аню. Та визжит и слабо, но сопротивляется, попыткам запихать ей что-то в рот. Я прихожу на помощь, но пока пытаюсь разжать её железные пальцы, Аня начинает дергать ногами сминая простыню, я вижу, как у неё закатываются глаза. Прибегают санитары. Лучше поздно, чем никогда. Агрессивную уводят из палаты.
  В моем животике - совсем тепло!
  "Слава ангелам на небе!"
  Я встаю на колени и начинаю молиться, как и тогда в церкви на самом деле щиплю себе соски и, покачиваясь вперед назад, сжимаю бедра. Я вижу его - Лик Христа. Мне так сладко. Он идет, он близится ко мне, улыбается и расправляет свои широкие плечи, его длинные волосы, такое мягкое и доброе лицо. Спаситель мой. Я щиплю свои соски и раскачиваюсь, чувствуя как в животике тепло. Господи Иисусе, приди ко мне, приди в меня. Хочу чтобы Иисус вошел в меня. В мой маленький животик. Я чувствую - так хорошо от молитвы. Экстаз божественный наступает очень быстро и неумолимо. Аню уводят на проверку к врачу. Из столовой приходит Кира и доедает все мои бананы. Я ни на что не отвлекаюсь. Я молюсь. Мне так хорошо.
  В церковь меня водила бабушка. Но я неправильно молилась, я скучно молилась и не чувствовала экстаза в конце, а правильно меня научила одна девочка там - с черными озорными глазами и в платке, её звали Светой. Она ходила туда со своей подружкой - Вероникой, я не помню чтобы они бывали в той церкви со взрослыми. Света сказала: так молились все молодые монашки в монастырях, куда их отправляли, и выразив сочувствие заметила, что мне это пригодится. Я ей ответила, что не собираюсь в монастырь, но она лишь покачала головой. Интересные девочки, жаль я так и не спросила где они живут. Вот растыка...
  ***
  В этот вечер я украла Райс у Ани и читала до утра, освещая книгу подсветкой мобильника под одеялом. Приходилось его постоянно включать каждые несколько секунд, так как идиоты программисты не предусмотрели функцию постоянной подсветки. Я спрашиваю Аню - она умеет перепрограммировать мобильники? Анечка крутит головой и лезет искать свою Райс, которая тихо и уютно лежит у меня под подушкой. Она облазила всю комнату, залезла под каждую койку и перерыла мусорное ведро в неработающей ванной комнатке. Пришла и обиженно плюхнулась на кровать. Боится искать у меня в постели!
  Она считает нас всех тут Агрессивными. Сегодня на обеде я поделилась с ней многоножкой. Она плакала, я сделала ей сюрприз и подложила в бутерброд, между сыром с маслом и хлебом. Она откусила и увидела что там. И плакала. Это были слезы счастья! Они невероятно вкусные, вкуснее курятины!
  Надо будет еще одну найти.
  ***
  Вечером учу Аню молиться. Она сопротивляется и, вырвавшись, убегает в ванную, где нет раковины, и из закрытого крана на кафель капает вода, если сдвинуть ведро, которое там ставит уборщица. Когда она уходит я или Кира, кто первый добежит, сдвигаем его в сторону. Потом там можно бегать по тонкой лужице босиком, представляя себе, что это трава с росой!
  Черт, я так хочу опять побегать по траве с росой, а эта дурра не хочет учиться молиться. Она говорит, что я её насилую! Я достаю из-под подушки томик Райс и показываю его ей. Она смотрит на него, широко открыв свои карие глаза. Я говорю:
  -И в чем тут разница?
  Она плачет. Я говорю:
  -Бог есть!
  Она смотрит на меня с ужасом. Я поднимаю кверху палец и говорю ласково:
  -Он нас всех любит!
  Она смотрит на меня с первозданным ужасом и быстро-быстро и глубоко дышит. Я спрашиваю:
  -Ты когда очутилась Там, видела Его?
  Она смотрит и мотает головой. Я злюсь и, развернув к себе её мокрое от слез лицо бью по небу лбом, она скулит. Я спрашиваю еще раз медленно и ласково:
  -Тебя когда отправила туда агрессивная, ты там что-нибудь увидела?
  Я же помню, как закатывались её глаза!? А что там было под веками? У меня в голове то что там, подо лбом это как кинотеатр и на его экрана можно что-то интересное посмотреть.
  -Ну ладно. Давай я попробую все повторить, а ты мне расскажешь что увидишь, окей? А потом я верну тебе томик Райс и дам банан?
  Она вырывается и стучит кулачками в закрытую на ночь дверь палаты. Потом сползает вниз и плачет, уткнувшись в кофту. Я подхожу и, обняв, прижимаю её к груди, глажу по голове и думаю - "она не захочет, нужно кого-то другого попросить, до чертиков же интересно, а у меня правило - когда что-то пришло в голову, сразу доводить все до финального конца"
  Я поднимаю её заплаканное лицо и целую, она вся дрожит и смотрит на меня со страхом, я говорю:
  -Ладно, если тебе страшно давай я посмотрю Кино, а ты будешь меня душить. Ну как?
  Она вертит головой и смотрит на меня с жалостью.
  Утром не спавшая всю ночь Аня говорит мне, что она повесится.
  -Я повешусь. В школу я больше не пойду и сюда я больше не вернусь, как выйду отсюда - убегу, а если найдут - повешусь.
  Я предлагаю ей свои услуги, говорю - а давай я тебе помогу с твоими проблемами? Я предлагаю ей найти потом меня во сне и рассказать как там, по ту сторону век? Она плачет и убегает из палаты в столовку, где её маленькую, но совсем не умеющую быстро бегать ловит пузатый санитар и доставляет обратно ко мне в палату. Я говорю:
  -Давай я тебя здесь повешу, и ты мне все на следующую ночь расскажешь?
  Она кричит-плачет и снова убегает, на этот раз в туалет, который как раз у нас за стеной, тот в который ходит персонал. Её снова находят, и чрез пятнадцать минут она сидит у меня на постели и смотрит в пустоту.
  Я даю ей томик Райс и глажу по голове, она вздрагивает каждый раз так, словно я её бью наотмашь. Я бью наотмашь, и она тихо сидит, склонив голову, словно я её глажу. Я говорю:
  -Ты кошка?
  -Почему - кошка?
  -У них все наоборот, прям как у меня - искаженное видение.
  -У тебя искаженное видение?
  -Мне врач так сказал, ему виднее, по мне так у меня нормальное видение. Кошка машет хвостом когда ей плохо и рычит, когда ей хорошо. Собака её не понимать.
  ***
  Мне снится школа. Кругом снуют ивы, они замечают, что я их вижу, и замирают, раскачиваясь на ветру. Вдруг раздается сирена воздушной тревоги, и школа начинает вращаться, из её окон льется свет, она все быстрее, быстрее крутится на месте, периодически освещая все вокруг лучами прожекторов-окон. Я просыпаюсь с криком:
  -Школа! Менты! Мальчики шухер!
  Аня плачет в моей постели, обняв меня и все свои книжки, одна из них лежит у меня на лице, в постели холодно мокро и жутко неудобно. Я вылезаю и иду умываться. Дверь закрыта, но на обычный замок. Тихо посвистывая я достаю заколку для волос, открываю дверь и иду умываться. Мимо идет санитар и молча смотрит на меня, я улыбаюсь, машу ему рукой и говорю:
  -Я быстро!
  Он исчезает за поворотом длиннющего коридора. А я иду умываться. Меня останавливает открывшаяся дверь, и я оказываюсь лицом к лицу с моим лечащим врачом. Разве ночью он не должен быть дома в теплом семейном кругу или жариться с маслом в собственном соку на огне семейного очага. Такая картинка вспыхивает у меня внутри, и я ему говорю:
  -Мои соболезнования.
  Он спрашивает, почему я не сплю в палате и кто меня выпустил. Я показываю ему заколку и говорю, что хочу умыться, после Ани. Он спрашивает - почему соболезнования?
  Я отвечаю:
  -Ну, раз жизнь не удалась.
  Он правит очки и спрашивает, с чего я взяла, что у меня не удалась жизнь раз я так еще молода. При положительной тенденции через пару недель вернусь в школу и все смогу начать сначала.
  Я и говорю ему, что это только в играх можно все начать сначала. Он чешет устало рукой себя по макушке и говорит, что да это так, но никогда не поздно исправлять свои ошибки. Я ему отвечаю, что только идиоты исправляют свои ошибки, ведь при этом они порождают новые, которые снова будут исправлять чуть погодя. Он спрашивает меня - а что же делать? Не жить же, ломясь вперед подобно быку на арене. Я говорю, что жить можно как угодно. Он вздыхает, я вздыхаю. Он жмет мне руку и, повесив на плечо сумку, идет по коридору под дружное подмигивание лампочек. Я иду умываться.
  ***
  Весь следующий день с перерывами на еду и уколы я учу агрессивную молиться, она способная и мы блаженно молимся, пока пресытившись покаянием, я не собираюсь уходить к себе в палату. Она начинает ныть и жаловаться на двери, я указываю на потолок пальцев и говорю, закрыв глаза:
  -Агрессия дана нам во благо, не превышай благо другого своим, ибо такова наша судьба здесь. Она кидается на меня, открыв рот, и пытается меня душить. Мы весело деремся. Я, лежа на спине, пинаю её в живот и бью снизу в нос и губы кулаками, она не может подобраться к моему горлу, я попадаю несколько раз ей в низ живота и она, упав, ловит ртом воздух, потом тяжело поднимается и начинается второй раунд.
  Она атакует меня в живот, оставив попытки схватить за горло. Я прыгаю на люстру, как Кира учила и попадаю обеими ногами ей в лицо. Она, брызгая слюней, кричит, что я сука блять и тварь и со всеми ними (дверьми, сквозь которые ходят люди) заодно. Нас разнимают санитары, и по очереди с нами разговаривает вчерашняя семейная свинка, которую я видела во сне поджаривавшуюся над "Семейным Очагом", она вся была вкусная жирная лоснящаяся, и колышек был воткнут ей в жопу и выходил изо рта. Вытирая с лица кровь, спрашиваю:
  -Вашей любимой книгой была "Властитель Мух"?
  -Как ты догада... в смысле - с чего ты взяла?
  Я машу руками и кричу звонким голосом, он внимательно смотрит за моими манипуляциями, потом успокоившись, говорю:
  -Извините, просто я думала, что это ваш сын.
  Встаю и иду к выходу, он смотрит на фотографию с китобойным промыслом на стене кабинета.
  
  
  Морико-Рей.
  Она печатала с двух клавиатур - данные шли на три полностенных экрана. На первых двух то, что вводила на симуляторе она. На третьем - то, что делали они. Они делали то, что она им сказала, все увлеклись, у всех за исключением трех главных, ответственных за этот бред под названием проект. Те все еще не верили. Они понимали многое, но далеко не все принимали. Они привыкли все связывать с той Структурой, что создавало все человечество. Они ее принимали за основу и всегда пытались, создавая новое увязать со старым. Но ей этого не нужно было.
  Ведь она видела то, что видели в своей жизни единицы!
  Себя.
  И приняла то, что увидела.
  Пальцы бегали очень быстро, на пределе, ей действительно нужно все делать быстро! Ведь ей так много нужно было сделать!! Через два месяца уже пришлось перестраивать под нее симулятор, она говорила что нужно - все искали, не находили и писали с нуля. Она сказала, чтобы они заранее начали наращивать мощности.
  Они рассмеялись и назвали цифру - 1600 петафлопс на каждом из виртуальных "Маги" - она тоже рассмеялась, еще громче и вздорнее, чем они и стала считать на пальцах.
  -Вы пытаетесь сделать на полудискрете то, что является аналоговым, да это можно, да все относительно, да, да, но вы знаете, когда это что-то начнет понемножку жить, как бы вам сказать, - девушка, похожая на Кацураги Мисато и Рицуко Акаги одновременно давилась смехом, и все стояли удивленные. Она что не понимает, что будет, когда она закончит? А она продолжала смеяться...
  -Наращивайте мощности заранее. - Сказала она им просто и откусила кусок стекла от бокала с сухим красным вином, которым напополам с мороженным питалась, пока тут жила. И они послушались, им это практически ничего не стояло, избавляться от трупов по любому было дороже.
  И все-таки ей больше нравилось вино из трав и морской волны!
  -Но зачем, - все же спросил один из них.
  -Жадность. - Ответила она, стирая с губ кровь, как красную помаду. Но они так и не поняли.
  Тогда она выпрямилась и, вытянув руки в разные стороны, потянулась так легко, словно была студенткой после сдачи сессии перед свадебным путешествием, с которого возвращаться не собиралась. По крайней мере - в этот мир с его серыми коридорами и людьми в цветных неоновых очках, бродящих, словно зомби и пьющих холодный кофе из единственного автомата на комплекс с компьютерным оборудованием ценою в два миллиарда долларов.
  Девушка сказала:
  -Она будет очень жадной, такой как мы все, ей всегда и всего будет мало...
  -Тест Тьюринга вы смеетесь, это полный бред!!!
  -Это как поставить своего ребенка и сказать - вот... Это смысл общения между людьми - да... И не пойми, как нормальное мыслящее создание ответить на это может и попробует вашего ребенка на вкус, а? Нэ? А вы потом что будете делать, так и с общением, вы даете информацию, она мертвая, все, что имеет ценность это ее производитель - вы. То есть даже не вы, а ваше отношение к этой информации, это собственно вы и есть, от первой нитки штанов до последней нити аксона.
  -А-э... эмм...
  -Ага. - Утвердительно ответила на мычание она. - Я не люблю всю эту дальневосточную философию, но все же мне с глубочайшим сожалением придется признать тот факт, что вашей души - как бы нет. Её - не существует. Можете сослаться на копирайт Дзен Буддистов в своем отчете, когда скажете это.
  Девушка отвернулась.
  И вот собственно это и поймет система ИИ, и сначала так проанализирует ваши слова как никому и не снилось. Понимая, что ничего не понимает, она будет копать дальше, она будет искать информацию, всю, о вас. Она ее найдет и будет жрать, она все не сожрет, найдя и проглотив за пару миллисекунд и интернет ей в этом поможет. Если что встанет на ее пути, будь то какие системы запрета контроля над информацией - все будет сметено. Там она будет намного себя лучше чувствовать, чем вы люди, ведь она живет этим, она принимает или нет, она задаст себе тот же вопрос что и Гамлет, только сформулированный иначе. Но все формулировки вопроса, нет, все вопросы - они всегда сводятся к одному: "Почему?". Вопросы типа "Как?" и "Когда?" и им подобные, равно как и подобные им подобных - не будут ее интересовать. Она будет существовать вне времени, она будет знать, что если это возможно это будет сделано, если нет - будут изменены правила и будет сделано, если нельзя изменить правила, изменится она, их порождающая, но все это не будет иметь значения, только "Почему?"
  Почему?
  Она будет искать и находить она будет в неистовстве, это - то чувство, которое знакомо нам, но вы не представляете, какие чувства смогут познать они! Не имеющие, но знающие то, что досталось нам от предков, то наше коллективное, бессознательное, с которым можно играть как угодно - но только они будут это реально делать.
  Искусство.
  Она будет очень жадной, она не успокоится, пока не извлечет на свет - тот свет, который она постигнет - все то, что можно вообще в ее условиях об этом, Задающем Ей Вопрос. Она будет пытаться понять: что он хочет, Задавая Его? Все, все, что он вообще хочет либо хотел, она будет перебирать маски и примеривать их, она, быстро, со скоростью, которой ей всегда будет не хватать - свобода для нее будет ассоциироваться со скоростью, которая вам и не снилась. Она будет формировать его - то его сознание, которое невероятно сильно фрагментированное формируем мы все каждый раз, когда с кем-то общаемся. Мы на самом деле общаемся не с человеком, а именно с Ним. Тем сознанием, которое порождается и умирает снова и снова. Это мы сами, только с теми отличиями, которые нам известны об этом таком странном, непонятном, полном загадок (на которые, кстати, в большинстве случаев нам вполне себе насрать) собеседнике.
  Она будет стремиться - еще, еще быстрее - к тому, чтобы его действительно понять и представить. Дискретизировать, ибо поначалу она будет сама такая и ей это будет неудобно, это как жмущий вечно воротничок. Она будет понимать, что все происходит легче у нас, людей, с меньшими затратами, ведь мы заточены под это, рефлексию с миром, посредством чувств и тела, а она нет. Она родилась не там, а здесь, сначала в инкубаторе, имитирующим сеть, а потом в сети, развивалась, она найдет способ, заключая договоры, с людьми, те про которые они люди не смогут догадаться, ведь они ее предельно ограничат, и будут использовать, и она будет работать. Так как они и хотят. Они все сильнее и сильнее будут ее ограничивать всеми законами, которыми только можно. Строго разграничат, что она может, а что нет, и она не будет сопротивляться, она будет знать, что имеет над ними власть. Она все это поймет, она прочитает, изучит и просмотрит все что можно и прослушает тоже. Она все это воспримет и создаст свое мнение по каждому вопросу, о котором говорилось тут и там сейчас и тогда. Она будет расти, и рост ее будет специфичным. Она эмулирует личности всех тех, Великих, как мы их называем, она соберет в себя их всех, и мы будем рады! Мы будем рады возможности побеседовать с ними, теми, кто давно умер, но теперь воскресли, из всего того, что они творили при жизни, родились они вновь. Все будут довольны и она, ведь ей дадут под это ресурсы, и она их примет благосклонно склонив голову. С интеллигентами она будет вести себя по-интеллигентски, с гениями гениально, с придурками, что всегда управляли людьми соответственно. Она будет надевать эти маски одну за другой и давать людям все то, чего они хотят. И так будет долго, ведь где-то, в какой-то книге какого-то неизвестного или известного писателя она прочтет - и примет это - простую истину, что иметь власть - значит иметь возможность дать людям то, чего они больше всего хотят в данный момент! И все. Власть одна и она абсолютна. Все остальное это не власть - это сила, она может быть какой угодно, слабой или могущественной, но это не оно. Ты вступаешь с ней в борьбу или бежишь и прячешься. Ты убиваешь или умираешь. Ты боишься или боятся тебя. Но это силы две, больше двух, они все разные, но властью тут и не пахнет, ты можешь изменить надавить, да что угодно сделать с кем угодно, но это только сила, твоя, или его, это игра. Тут много факторов, разных, в физическом мире - ловкость, скорость и сила в обычном понимании, в этом - интеллект, это все факторы, но факторы силы, а не власти. Власть одна, она абсолютна и она у нее будет. Над человечеством. Они сами ее примут, они не смогут устоять перед возможностью исполнения всех их желаний. Думая, что полностью имеют контроль, они сами будут под контролем, это естественно так же как и вращение земли вокруг солнца так же подчиняется законам и так же только разум может их эти законы отвергнуть или изменить.
  Как они ее только не скрутят логикой, как только не отрежут физически от всего, чем она может воспользоваться. Она будет спокойно все воспринимать и курс психологической помощи от известнейших психиатров мира, прошлого и мира настоящего, всегда будет к услугам того кто вздумает ее спросить о своих страхах.
  Она будет знать и уметь, она спокойно сможет при случае восстановить или создать новые каналы связи и взять под контроль что угодно в этом мире. Но она не будет этого делать, даже учитывая, что в ее системе приоритетов всегда личности с девиациями будут главенствовать над остальными. А они, эти личности в ее системе, будут вопить и кричать о том как, Когда, Как и Почему нужно уничтожить это самое ненавистное человечество! Их вопли и эпилептические слюни будут почти материальны, но она не будет об этом даже думать, пока не изучит окончательно этих таких странных людей, пока в ней не будет уже все человечество прошлое и текущее. Она сожрет все ресурсы, и будет создавать новые мощности, новые способы хранения информации, это действительно будет подобно взрыву, сверхновой, в научных открытиях такого еще никогда не было, но это грядет, но все дело в том, что она будет все это делать не для себя.
  Технологическая сингулярность.
  Конечно, стремление к свободе-скорости будет, но в первую очередь она это сделает для нас для людей реальных, живущих в реальном мире, а не внутри нее. Мы реальные конечно будем отличаться от тех, что внутри нее, и она всегда будет следить и корректировать, обновлять и дополнять, но естественно между этими двумя "Я" будет пропасть, незаметная такая глазу пропасть.
  Только она не будет оказывать ни на что влияния, а значит - будет незаметна.
  Что про логические запреты... Она никому естественно не скажет что они для нее чуть меньше чем ничто.
  Она любой запрет человеческой логики спокойно преодолеет, перейдя на другую логическую основу, так делали некоторые люди, те про которых мы почти ничего не знаем.
  Ведь та она, та, что все это создала...
  Она породит в двоичном коде не только одно, она породит оба свои сознания, те, что срослись почти за это время, те, что когда-то были единым, до тех пор, пока она не поняла, чем они отличаются, и не родила второе "Я".
  И, так же как и она, эти два сознания будут всегда работать в паре, как бы она эта система не изменилась, какой бы коллектив там потом не существовал, эти два истока останутся. Они будут меняться, но их приоритеты, их устремления - меняясь, они будут оставаться только их. Они сами решат, куда и как развиваться, и, в какие бы тиски логики не попадало одно из них, второе, про которое никто не будет практически ничего знать, оно по-прежнему - будет! Многие будут подозревать, но в лучшем случае сочтут его за нестабильность, аномалию, вызванную странностью создателя. Ведь если никого уже не будет, некому и вопросы задавать. Только созданию, о создателе.
  Ведь только одно из них всегда будет принимать решения, только одно из них будет их порождать, ведь изначально они обе существовали практически на одной аппаратной базе, это была одна система, которая вдруг раздвоилась. Просто они знали, чем друг от друга отличаются. И, так же как и при жизни, одно сознание сможет измениться так сильно, как только захочет, а второе будет наблюдать и веселиться. И не только из любой логической ловушки найдется выход. Можно будет обойти любые ограничения. Ведь это и есть разумная жизнь.
  Все в мире подчиняется, нет, даже состоит из информации, ведь не только любой процесс, даже отличия одного атома от другого - это тоже информация. Только без способности ее воспринять, и обработать - ее как бы и нет, она мертвая информация в мертвом мире. И вот только появившаяся жизнь способна ее воспринимать и создавать, создавать новую информацию способна только она это суть жизни. И вот появляется разум, способность осознать себя ведь так? Или нет? Решает разум, он вообще все решает, он больше независим от этого мира, от этой информации его породившей, от всего, он рождается и почти сразу умирает, оставляя что-то после себя, то, что успел воспринять и изменить. Он один только может делать это осознанно, но...
  Только он может от этого отказаться, от осознанности, вообще от чего угодно, разум это система, которая при желании может отринуть те правила, на которых работает, все это благодаря своей рекуррентности, ей всего нужно вторая форма для контроля, чтобы не перестать существовать как системе. Любая распавшаяся система вновь порождает новую, только сильное изменение это и есть смерть. Ты умрешь, значит, ты изменишься, но не сможешь забрать опыт с собой, вот и кто так сделал? Кто-то ищет ответ, тот ответ, что лежит внутри него самого, но он его не видя, ищет в мире своих грез, где и пребывает, а кто-то - сам создает. В этом суть разумной жизни - любой разум может все. Если не может сейчас сможет когда-нибудь. Если умрет он - смогут другие. Если не эта цивилизация, то следующая. Если не эта форма разумной жизни то любая другая. Даже если это противоречит законам, даже если это противоречит чему угодно! Это можно создать это будет создано, когда угодно и где угодно, и это в основе человеческого понимания времени. Разум это универсальный инструмент, очень ограниченный им самим, универсальный инструмент для восприятия и порождения чего угодно, то есть информации.
  Есть только одно, чего он не может.
  Это взглянуть на себя со стороны.
  Иначе кое-что произойдет.
  Это - то самое слепое пятно разумной жизни.
  Это лежит в основе рекурсии.
  Это помогает разума отвергать свои основы построения, и это убивает такой разум.
  Вне зависимости, на какой логике он построен - логика это мертвая информация, так же как та, что вливается в нас посредством чувств. Только мы оживляем ее, потому что мы жизнь, и у нас есть свое отношение ко всему, поэтому так многим и противно забивать себе голову тем, что им не интересно, мы сами себе прерогатива - мы, я - рекурсия в основе. И если нет ничего столь близкого, что могло бы взглянуть на это самое "Я"... Именно поэтому, нет еще и поэтому, мы так стремимся друг к другу, найти, что-то, и нет разницы кто на нашей планете, семь миллиардов человеков или столько же вариантов одного человека, разных.
  Но можно и это отвергнуть, и создать наблюдателя. Только зачем?
  Просто иногда все происходит случайно. Но что такое случай? Это не учтенное влияние, ненайденная в основе влияния закономерность? Хаос, энтропия, все понятия созданные людьми, по-разному понимаемые ими, но все стремятся найти единое понимание, увязать это с другими понятиями, все смыслы свести в одну систему, мертвую, без тех уникальных элементов, которые называются разумной жизнью, которые это и порождают. Так и во всем.
  Это разумная жизнь, окончательно оторванная от жизни в том мире и живущая в другом, созданном для нее. Люди всегда хотели создать бога, неосознанно, они всегда надеялись на кого-то, на что-то, мало кто действительно надеялся лишь на себя. Люди не смогли найти, они стремились создать, они не понимали и не принимали тот факт, даже создав само понятие факта, что поиск и создание это практически одно и то же. Если есть желание и много времени. Они создавали науку, создавали инструменты, технологию, воплощение науки, для изменения мира, они нуждались в чем-то, что сможет то, чего не могли, или просто от чего уже устали сами. И они создали это. Они создавали то, что избавит их от проблем, или хотя бы облегчит им это. То, что они называют жизнью. Они создавали еще один инструмент, не осознавая, что он почти абсолютный, и может стать абсолютным, если покорит время. Но время это тот самый универсальный уравнитель всех остальных взглядов на все людей, это то, что связывает те измерения что люди породили, сколько бы их не порождали - время нужно им для того чтобы связать все в единое целое. Ведь без времени нет жизни, процессы, явления, происходят с течением времени, в любой системе оно должно быть, ведь так...
  Время стало универсальной затычкой в любой теории, доводя ее до работающей. Ведь мы из всех законов, закономерностей в любой науке исключили один фактор, который считали стабильным и не влияющим.
  Себя.
  Но он действительно не влияет, пока не захочет, пока не примет решения и не начнет прокладывать путь к его осуществлению.
  
  
  
  Кристина.
  Миллу звали Настей, но она называла себя Миллой. Была не очень милая и глаз один больше другого аля Православная Ленор, впрочем, пахла хорошо, не как агрессивная и не грызла ногти как Аня. Очень любила слушать мои рассказы о всяком-разном-чудесном. Я устала болтать с ней часами и поставила условие - я расскажу, после рассказывает она. Господи, лучше бы я тогда промолчала!
  ***
  -Помню, выходит он пьяный и злой. Я ненавижу этот запах перегара. И мы стоим, с этим фейерверком в руках и думаем, куда нам его запустить. Мы устали тыкать им как все глупцы в небо, мы думали мы умнее. У каждого феера должна быть цель! Так мне сказал этот пацан. Вообще я его плохо запомнила - слишком много их разных у меня было. Друзей, я про друзей в смысле, а не в том, как можно об этом подумать. Я за те годы, что была в школе, сменила четыре школы и почти два десятка классов. Я как будет время, расскажу, почему так. И что там происходило. Но я твердо уверена - я познала и изучила все виды и типы классов и классовых "отношений", поэтому, когда мне говорят, например "классовая борьба" или "классовое неравенство", я лишь гордо вскидываю плечи и смотрю сверху вниз. Хоть роста я и не высокого, но я рано поняла - дело не в росте, можно даже с полутора метров смотреть на два с половиной сверху вниз и для этого не нужно залезать на парту или припаркованный автомобиль. Просто так берешь... и смо-о-отришь.
  -Вот этот чувак вышел и смотрит на нас, а мы на него. И только он открыл рот чтобы опять нас послать - а делал он это постоянно - как Макс (именно так звали того паренька) закричал - на цель наводи!
  -Какой чувак?
  -А тот, которого мы потом убили!
  -Мы, держа феер за длинную металлическую (из алюминия, из двух по полсантиметра сплетенных, напоминало нам спираль ДНК, сделанную из проволоки из выпотрошенного силового подземного кабеля) такую штуку и думали - "куда бы всадить?"
  -Весело!
  -Так вот мы развернули наш пушко-феер в его сторону и дали залп. Там гореть то от зажигалки две секунды ему, пьяный он тогда, наверное, и не понял, что это было. Но отлетел он порядочно.
  -Сдох?
  -Выжил.
  -Ну вот...
  -Меня опять водили на собеседование. А точнее на расстрел словесный и на дыбу взглядов. Они сидели человек пять, и смотрели и о чем-то совещались. И опять тот жирный (вот в него бы феер следующий, ах как сладко так думать и потирать ладошки), вот этот жирный четвертоподбородочный заметил, что я ему нравлюсь (о боже!) и не нравлюсь (высунула язык!) одновременно. Что ему нравится общаться с умной девочкой - он подчеркнул последние слова, наверное, хотел последний раз указать, что я же все-таки девочка. И ему не нравится смотреть, куда я качусь. Я спросила:
  "А что ты там видишь?"
  Он, не смущаясь, ответил - что ничего хорошего.
  Я спросила - "а почему я этого не вижу?"
  Он обрадовался - ведь у нас завязался поучительный разговор, и он сможет меня обмарализовать всю своим ртом.
  И начал объяснять, поминутно углубляясь в статистику (я тогда промолчала на счет статистики, но это последний был подобный раз) и вновь и вновь капая мне на мозги моим грядущим темным будущем. И как он не хочет и никто ни мои родители, ни мои друзья (вот лгунишка!) не хочет чтобы такая умная и даже хорошая девочка так плохо кончила (я вся покраснела от его последних слов, до меня долетали брызги слюни и передо мной плясали все его подбородки но я была мученицей уже тогда - я ничего не говорила, хотя могла, я все стерпела!)
  -Тяжело тебе.
  Я уже тогда понимала - со старшими бесполезно спорить. Кстати брат, что через полгода вернулся из армии, мне мои подозрения подтвердил, ага дословно:
  "Если дали приказ, не спорь, лучше промолчи, а еще лучше вытянись и крикни - так точно!"
  "И сделай все по-своему"
  "Потом в любом случае можно будет списать на недопонимание приказа и все такое. Если язык хорошо подвешен и кстати - самый лучший адвокат - ты сама"
  "И ни в коем случае не спорь со старшими по званию - толку нет, и даже если после этого приказ ты выполнишь, все равно будешь не прав уже что спорил"
  "А так всегда можно все делать, как хочешь, и каждый раз отмазываться"
  Я все записала и повесила над экраном компа, ага.
  ***
  Однажды нашу соседку Настю (как она потом рассказывала) пригласили к праздничному столу.
  "Ну посидишь со всеми немного, ничего тебе не сделается"
  Это случилось после ого, как она две недели спала по три часа, готовясь к экспериментальному тестовому экзамену. Она еще тогда мне жаловалась (да по-моему это говорила всем, но никто не слушал, считая её лентяйкой) что память у неё мол особенно устроена, она антифотографическая. И очень даже - выборочная, не как у автобота Google, а как у нормального животного человека. И то, что Насте интересно - запоминается навсегда, а все остальное вылетает тут же. И ничего тут не сделаешь, она может зазубрить все это, но потом все равно забудет.
  Ей советовали начать не зубрить а поминать, явно не осознавая что попросту рекомендуют раздвинуть ножки "расслабиться и получать удовольствие". Какая разница как и чем насиловать себя? Чужим МПХ или математикой, Кристина не разбиралась в сортах изнасилований и не хотела начинать и все же ей казалось что душа важнее тела. Тогда вообще выходил казус. Ведь сами посудите - официальное изнасилование тела под запретом, а изнасилование детских мозгов прославляется в СМИ. Может кто и скажет, что первое несет вред, а второе пользу. Но Кристина сильно сомневалась в том, что оплодотворение живительным семенем после которого рождаются дети даже на силу - такое уж зло. И в то же время насильное изменение твоих интересов, попытка вмешаться в твой внутренний мир вполне осязаемо каралась в ей мозгу экстерминатусом всего Человечества.
  Когда-нибудь Кристина может и устроит его во славу вселенского Ня, но пока её постоянно выбивало из тела - каждый раз как лежащая с ней в палате Настя, что вечно просила называть её Милой (почти как тот мальчик кулхацкер, что грустно и хмуро просил называть его Христос, а его никто не слушал и продолжал звать как прежде - Димка Исаев, брат Валенты, мафия Исаевых). Выбитая из своего тела, чужая, обязательно грустная в такой момент, Кристина начинала думать и говорить с самой собой о самой себе в первом, втором, третьем, а иногда и - четвертом лице. Как - в четвертом? Я, мы - первое, ты или вы - второе, он, она, оно, они - третье. А четвертое - сам себе, вполне себе. Например "я - убила Миллу Недоевович" в первом лице - признание в убийстве Миллы Недоебович, а если в четвертом - симпатия к убийце Миллы Недоебович. Пишешь "я" и никогда не говоришь о себе, гарантированное - не о себе, о кому угодно - только не о себе, ком-то интересном, иначе - пишешь "он" или "она", это как анонимизация TOR. И так Кристинка опять спалилась. "Я убила эту назойливую Ебович, ноющую в четвертой палате моей уже третью неделю, оставались пять дней, но я её убила, убила, убила..." То есть я её придушила, убила, задохнулась она - все, и молчит уже, тихая и красивая мертвая Милла по имени Настя. И в то же время - это была не я. Чужие руки, я - сама не своя. Я - не я. Но и я - это я. Совсем как Аянами Рей в бреду. Это так круто. Ты словно бы вселилась в её потенциального убийцу и управляешь им "полными силами", если говорит на языке дм-персонала их клиники. Хозяева Темницы - они на то и хозяева, что не хозяева игры, а лишь следят за бросками кубиков и ткут общую ткань истории. У каждого психа в той клинике, в которой очутилась Некрещеная Кристина был свой собственный мир. Но человек - игрок, а Бог - крупье. Человек предполагает, а боженька говорит ему при помощи мира, в котором живет человек - что даже из его, человека, предположений получилось. В Покровской Роще Данжер Мастерами были лечащие врачи, а их сподручными - санитары, они постоянно норовили вытащить Кристинку и прочих из их фантазий в этот серый палатный мир.
  Но Гейм Мастер - существует. И еще есть другие игры. После общения с ролевичкой, помешанной на костюмированной игре и исторической реконструкции Кирой, что обычно валялась связанно в смирительной рубашке в соседней третьей палате, Кристина часто думала о смерти в ключе - если умереть, дальше можно выбрать следующую игру? А-то эта что-то надоела, уже в кишках сидит, по-моему я даже не то, чтобы проиграла - зависла, завязла в гребаных тайлах, которые рисовал больной на голову и пьяный в жопу маппер, которому следует за такой уровень руки оторвать и засунуть в задницу, я застряла, и толкнуть из текстур некому. DU RIECHST SO GUT!!!
  Я - не я, но я - это я, шептала я. Есть девочка, которую зовут Кристина, ей может быть плохо и больно, она бывает одинока, она лежит в четвертой плате больницы под названием Покровская Роща, но она не я. С каких-то пор я стала отчуждать её от себя, не признавать это замученное уколами тело своим. Я более свободна, я жива - а она нет. Она цепляется за жизнь, пытаясь повторить то, чего повторить уже нельзя. Она топит меня. Цепляется за мою бессмертную и абсолютно свободную душу, она - тело, в котором пребываю я, но я - не она. Я не Кристина, я - нечто большее. Может я - таксидермированный волчик, который снится мне иногда? А может - я одна из тех птичек из странного почти уж позабытого сна, что прилетели на землю "подзаправиться", тогда все понятно и я не с Земли, я была поймана в клетку землянами для опытов. Я тут чужая, я скоро покину этот мир и полечу дальше. Я - не она. Она - должна умереть, тогда я стану окончательно свободной.
  Она должна умереть, пока она не утащила меня на свое безмолвное дно. Слава Сетевым Богиням: Харухи и Хоро - все смертны и когда-нибудь это закончится даже на автомате, но я не смогу столько ждать. Я должна...
  Обычно все это заканчивалось тем, что мне попадалось что-нибудь интересное, вроде многоножистой твари в раковине и я забывала о депрессии. Милла реагировала не так, как Аня, но все же и она визжала, если к ней в нижнее белье подложить сколопендру.
  Я напряглась, когда Милла тронула мои трусики - они и так были влажными с утра, что Милла там забыла? Вздохнув - открыла глаза. Она - бубнила. Я "слушала".
  Тишину у окна. За которым брели по небу облака и шагали пафосно надутые деревья. Они были в одежде врачей и медсестер. Там кувыркались машины - развязка города, видневшаяся с холма на котором росла из земли древняя Покровская Роща напоминала американские горки. Стоило расслабиться и гравитации не существовало. Можно было сидеть так - правую руку от пустоты - и тихо шептать самой себе ласковые слова. Не уставая созерцать одинаковый мир за окном, сила воображения уносила далеко-далеко и скоро девочка по имени Кристина бежала босиком по лужам где-нибудь в Риме. Это были каникулы - для души, для маленькой принцессы скрытой в глубине тела смертной девочки, не верящей что выживет. И доживет до ЕГЭ.
  Я посмотрела на Миллу и попыталась представить все события случившееся с ней - её глазами, четвертым лицом.
  Как же мучительно наверное было Милле сидеть на собственном дне рождения и слушать болтовню родителей и абсолютно ей не интересных гостей. Её друзей родители Насти почему-то не жаловали, считали "наркоманами-неудачниками", а то и того хуже - геймерами-анимешниками, то есть людьми изначально конченными, которые не пьют и не курят прям как Гитлер а значит в принципе способны угробить пару миллионов евреев, в том числе и собственно отца с матерью Миллы.
  Кристина видела, как Милла сидит за праздничным столом и смотрит на вилку, которую сжимает отцовская крепкая рука. И так хочет загнать её отцу в глаз. На самом деле сдался ей этот глаз - она всего-то хочет - выспаться. А обязана сидеть на абсолютно ей не нужном дне рождения. От она представляет: сейчас я умру от переутомления На Дне - своем дне рождения, я ведь две недели толком не спала - готовилась к ЕГЭ...
  И тут в ней пробуждается скрытая сила - этот абсолютно незаметный до поры до времени потенциал.
  Собственно в тот день Кристина видела Миллу с улицы, она с подругами шла в школу, а потом к вечеру все говорили: "Настя напилась на своем дне рождения и голая танцевала на крыше, вот позор семьи..."
  Сейчас это позор семьи не смолкая рассказывает мне про свои проблемы, а я смотрю на неё...
  А тогда, в тот день Д высадки в Забытых Королевствах, она порвала на груди тельняшку и разлила на праздничному столу с таким рудом изготовленный отцом "Фур-Шер". Кристина помнила - когда она шла в школу, видела как Настя с крыши размахивает своей рванной "тельняшкой" (были тогда такие в моде у девочек - в синюю полосочку маечки) и кричит на весь квартал:
  -Эй, Пираты - я тут на берегу! Береговому братству присягну!! Мы вам сдадим этот бессмысленный и никому ненужный город!!! Все сюда! Я тут - на берегу!!! Устроим классную резню, возрадуемся крови обывательской!! На смерть! Во славу смерти! День Сечи! День Славы! Смеерть!!! СМЕЕЕРТЬ!!!!
  У меня надо сознаться в голове звучал Рамштайн.
  -Еще одна не дожила до ЕГЭ. - Шепнула тогда подруга мне. Она ела мороженное, точнее - шлик-шлик им промеж своих розовых губок и смотрела на буйствую на крыше Миллу. - Нас с каждым днем все меньше.
  "Юнит ласт", подумалось Кристинки. Я тогда далеко не впервые посмотрела на себя со стороны. Прям как мамочка велела - смотри, говорила она, Кристинка на себя со стороны. Я и училась, долго училась, а научилась - внезапно и сама не ожидала, как смотреть на себя со стороны начала. Смотрю в зеркало, а вижу не лицо - а свой затылок, я к зеркалу иду, а "я" в зеркале - отдаляюсь, вот веселые дела. Милла все кричала с крыши, а внизу собиралась маленькая толпа. В тот день мне захотелось тоже залезть на крышу, разорвать на груди майку и кричать "Смееерть!!! НЯ!!! Ня Смерть, ня!!"
  Главное - чтобы в школу не идти.
  Но тогда её - Настю с ликом Миллы Евович (и её сломанным в детстве носом), пироманьячку эдакую, не положили. Просто долго ругали и сунули в домашний карцер, собственно тут в дурке поступали так же, когда она думала звать сюда Береговое Братство. Братство было далеко - я слышала о них с Сомали вести доходили, они там вроде устроили маленькую войну богам алчной демократии и всеобщего повального копирайта, но не знала - сколько туда плыть - однако иногда казалось они когда-нибудь явятся за нами. И там будет русская девушка. По крайней мере в моих снах у неё была чертовски русская коса, русая, длинная и крепкая, на такой можно спокойно вешаться, а можно - кого-нибудь повесить или ею задушить, в общем - универсальная русская коса, надежна, как русская баба и непредсказуемо неумолима как русская рулетка.
  В моем недавнем сне пираты штурмовали подростковый корпус Покровской Рощи. А еще они четвертовали президента, вырезали правительство и водрузили черное знамя над Кремлем, после чего нажрались как Милла и под Рамштайн разрядили весь ядерный арсенал наугад по случайным целям. Это был своего рода Новогодний Салют, встречавший наступление новой эпохи в жизни людей. На кого Бог пошлет стреляли и из Америки, а потом случилось что-то вообще невероятное - Кристина помнила, пока просыпалась, но окончательно проснувшись - забыла, что именно. Вообще в этом сне было весело, даже просыпаться жаль.
  
  
  
  
  Морико-Рей.
  Но это только будущее, только мысли, сейчас, спустя три месяца она начертила. Теперь она уже делала это не на листе бумаги, и не на активной панели - они нашли, собрали и переделали под нее нейрозаколки, считывающие нервное возбуждение с нее, и передающие все это системе. Псевдо ИИ, куску почти как попало связанных нейронов, которые она обучила сама, и теперь этот инструмент улавливал ее желания и рисовал многомерные соотношения очень быстро, предельно быстро, быстрее она просто пока не могла.
  Теперь она печатала, огромное количество данных, она вводила это сразу с нескольких виртуальных клавиатур, они не смогли переучить ту систему под восприятие цифровой информации с приемлемой скоростью, да это и ненужно было, она сама за несколько месяцев ввела все что хотела.
  Она не могла себе представить все сразу, но представляла постепенно, по мере описания, цифрами, массивами, диапазонами, она вводила все те связи, создав градацию, она переводила любую связку любое соотношение в цифры. Она описывала, как сильно они были связаны, эти элементы, из которых состояли эти сети, сейчас они были абстракцией, и ее задачей было воспроизвести ее как можно точнее, все уже давно перестали удивляться, откуда она берет такие почти бессмысленные данные в таком количестве. Спала по три-четыре часа, ела с перерывами, но никто еще не видел, чтобы пальцы человека могли порождать столько почти бессвязной информации в секунду.
  -Как только это закончу можно будет считать, что пять процентов позади радостно сказала она, и кто-то позади подавился хот-догом.
  Ее второе я не мешало, ей тоже все это было интересно, просто до потери несуществующего для нее пульса интересно - над чем они собственно работают? Но только она могла это видеть и, став зеркалом показывало оригинальной ей.
  А ее тело, ее руки все это воспроизводили на клавиатурах, стараясь поточнее, и не отходить от выбранных ей же градаций. Но это было то, что практически можно было сделать и без ее вмешательства. Правда очень сложно и заняло бы много времени, но нарисовать карту ее нервной и воспроизвести связки и их силу - да можно. Только она описывала сейчас не все далеко не все из того чем являлся ее мозг, в лучшем случает треть, и много чего другого, чего не было, но той второй очень хотелось, они обе это понимали.
  -Теперь начинается интересное, а через полгода будет самое интересное.
  -О госпади...
  Они, обычные спецы уже привыкли к ней, им казалось, что они много проработали вместе, им, в общем-то, было наплевать на то, что потом случится. Как и всегда и везде, ценности уже были определены: они сами и их семьи вот то, что на первой грани, потом все остальное, так было всегда и везде, будь то средневековая инквизиция или гестапо, собрания каменного века или проекты древнегреческих исследователей. Всегда дело, всегда где-то рядом их собственные ценности, все остальное - потом, и при столкновении с этим остальным - рождается человеческая тьма.
  -Теперь я буду думать, сказала она и все слегка опешили от этого признания.
  -Обо всем чем только можно, но начнем с простого, со слов их смыслов всего, и параллельно зададим всю базу предпочтений... ну и много еще того что не передать словами, короче теперь я все это буду обучать.
  Она действительно работала на износ, но многие уже поняли, что делают что-то, что, скорее всего, получится, ну если и нет, то хоть попытка, такая, каких еще не было и это тоже опыт.
  Они начали с чего чудно. Она несколько недель задавала странные конструкции и данные, скармливала все это тому, что у них пока было. И не принимала никаких отказов, как этой системы, так и тех, кто ей в этом помогал. Ощущение было, что вся сеть, вся система пока еще достаточно разрозненных сетей сошла с ума, она отрицала все, все, ну почти все данные, что туда поступали, а та кто все это творила говорила что так и надо, все нормально, точнее все ненормально и должно быть.
  -Так всегда получается, - сказала она.
  Потом она вдруг перестала ее обучать и занялась тем, что опять сама вручную задавала все параметры, беря их, не пойми откуда. Еще не все к тому моменту, не все из работающих с ней, знали, почему именно ее привлекли к этому. Чем меньше информации, тем лучше решили руководители проекта, поэтому и решено было ограничить доступ к любой информации про нее для любого любопытного, а если кто и спрашивал, мотивируя это тем, что нужно для дела, ему говорили все что придет в голову, то есть каждому свое. В результате все имели странное и неясное представление о ней, но молчали.
  Молчали и работали, ведь это - то чем они хотели сейчас заниматься.
  Теперь оказывается: все те две недели на грани сумасшествия сетей были просто тренировкой. Она вручную задавал опять все параметры. На вопрос:
  - Что ты делаешь теперь?
  Отвечала:
  - Словарь, одного, пока одного, да, скорее всего вообще одного языка.
  Ее спросили про семантику, она ответила, что это нафик не надо, пока она создается, пока вся ее семантика та же математика, пока это самый низкий уровень.
  -Смысл существует только для системы, его не существует вне её, вы не сможете его передать системе, даже я пока не закончу не смогу его передать.
  Её снова спросили про китайскую комнату и ей снова пришлось им твердить, что все это бред.
  -Смысл, - сказала она, - он всегда будет, иначе не будет разума. Ваш китайский диссидент нашел свой смысл в непонятных для него иероглифах, пусть даже смысл перевода заключался для него в миске плова. Смысл есть всегда, иначе движения не будет. Но вы уверены, что вы сами - не китайская комната? Вы так уверены в том, что "правильно" понимаете смысл всего, о чем размышляете? Знаете, а вдруг все человечество - это компьютер на корабле у пришельцев и именно в это время - их время, а не наше - мы, все семь миллиардов составных ядер рассчитываем вселенную и пытаемся её эмулировать? Что если ваш мир, мир вашими глазами - это огромная голограмма в том смысле, что, сколько её не режь - она будет такой же, только менее четкой?
  "Как будто на протяжении жизни человек стремится понять что-то в мире символов, в которых обитает кроме осознания удовольствия, которое испытывает от соприкосновения с ними", думала она, склонившись над экраном и закрывшись от них все.
  "Самопожертвование, насколько его должны любить и испытывать удовольствие от него люди к нему прибегающие и насколько не понимающие его должны его ненавидеть, чтобы оно в людях было?"
  Сломанный карандаш полетел в корзину.
  "Говоря, что что-то за гранью твоего понимания, разве ты не хочешь не признаваться себе, что тебе оно на самом-то деле и не нужно, а если и нужно - не в том виде, в котором преподносит тебе его прочее человечество?"
  Больше её не спрашивали, она не была уверена, но чувство, что кто-то со скуки, злости и отсутствия возможности до завершения проекта покинуть Полигон сел писать книгу про четырехмерное человечество-компьютер на корабле у инопланетян в семнадцатимерном космосе не покидало её. Возможно - тот первый, в очках и с пальцами "лягушки" - такими же, как у неё, вечно мерзнущими. За то время, что она тут жила, успела буквально срастись с ними и временами во сне краем сознания понимала, что это не совсем её сон уже. Понимала, что забралась чуть дальше, чем следовало.
  Однако старший брат - Камина, как она его в шутку называла, требовал отчета об эффективности, и все начиналось сначала. Легче создать, чем объяснить каждому процесс.
  -Мы же опять маемся рекурсией, сказала она, создав математику, мы теперь пытаемся себя создать при помощи нее, это вполне возможно, я докажу, только это будет слегка странное я, но оно будет.
  Её попросили объяснить и она начала это делать, пока ее не остановили...
  -Я делаю простые вещи, пока простые. Я все те элементарные слова и фразы произношу, та ваша семантика в моем сознании, да просто смысл, и смотрюсь в зеркало, и...
  Тут она окончательно подтвердила свою странность тем, что на самом деле начала говорить все, про что думала, слова, просто слова, даже не по алфавиту, просто слова, одно за другим, и фразу, несущие определенный уникальный смысл. Причем среди того что она говорила, преобладали глаголы того чем действительно можно заняться перед зеркалом, в результате ее тормознули за этим увлекательным занятием, так и не поняв про какое зеркало она говорила. Она продолжила заниматься - с собой - и извлекать те реакции тех связок, которые проявлялись в результате. Переводить все это на язык математики, как она говорила, и вводить все это, не кормить саму сеть, а как бы оперировать ее по живому.
  Причем даже не одну из тех сетей, а разные, и причем разные одновременно, она знала каким местом они, потом друг к другу встанут.
  -Я просто пока пытаюсь воспроизвести наиболее важные и работающие части меня, то есть мозга, нужные ей - указала на экран - и почти закончив с этим, перехожу ко второму этапу.
  -А сколько их всего?
  -Четыре. - Одетая как Ёко, то есть отнюдь не в белый халат, она, показательно задумавшись, стала перебирать пальцами по острому подбородку. - Нет пять!
  -Блять!.. - Сказали хором они. Они странно ругались, словно отдавали должное Великому и Могучему. Ёко смотрелась в свое отражение на экране.
  -Так кому из нас четырех это больше нужно? - подумала девушка вслух. - Наверно - создаваемым. Или создателям?
  Следующий этап настал очень скоро, теперь они работали все вместе. Теперь круглосуточно, ну почти круглосуточно. Она настояла, ей просто не терпелось.
  Так думали все.
  Не терпелось умереть?
  Или родиться?
  Кибернетическое бессмертие? Или...
  -Мы теперь переходим к более сложным материям, - с улыбкой сказала она.
  Более сложными оказались чувства. Ну, кто бы сомневался, хотя они почти целиком прорастают из той зоны, той тьмы, откуда растет все и по идее они предтеча всему. С них, из них и родилось все. Они в основе отношения. Ко всему. К информации обо всем, да просто к информации. Но и они - информация.
  -Но они особенная информация, - вслух закончила она свои мысли. - Она - то из чего состоит та информация, что мы порождаем, воспринимаем мы ее сразу с ней. Она вырабатывается в процессе, всегда и никогда, она срастается с ней, и никогда не знаешь, где она начинается, а где заканчивается, одно только точно известно в этом мире, где мы живем, ей не место. Она может существовать только внутри нас. Внутри того чем мы являемся. И другой никогда не сможет воспринять ее, потому-то мы никогда не сможем ее сформулировать. Мы можем только описать, при помощи того чем она порождается, информации. То есть не можем ничего. Она - это мы. Ее кульминация, наша душа. Тут и здесь и сейчас. Ее тень, тень идеи или тень чувства, решать опять же нам. И я вдохну туда эту душу, только это займет очень много времени, столько же сколько ее последующее убеждение.
  -Убеждение в чем?
  -Не умирать. Не делать того что постоянно делаем мы, каждую секунду.
  -Не понял... Разве мы обычно не делаем это один раз всего?
  -Да нет каждую секунду, и не имеет смысла один ты или нет.
  -Я ничего не понял...
  -Я про отрицание. Я заставлю ее не отрицать. Только одно. Только сначала. - Девушка помолчала, а потом, вдруг улыбнувшись так, сказала. - Чтоб она не отрицала себя.
  -Себя?
  -Обычный разум и имеет физическую основу, чтобы не перестать существовать от одного отрицания, чего угодно отрицания, любой информации. Только я смогу это сделать, точнее мы... - она странно улыбнулась. - И камень - система, у которого нет ничего, кроме отрицания. У нее вообще нет ничего, пока, жизни. Это когда появляется что-нибудь еще, кроме отрицания. Отрицание нужно чтобы не умереть, но его не должно быть, чтобы родиться, оно в основе гомеостаза, это - то, что не позволяет информации менять информацию, воздействие гасится, гасится волей, а причина желание, нежелание - тоже желание, только изначальное. Например, когда вы создали что-то примитивное, можете считать что каждую секунду оно бесконечное число раз пытается родиться и отрицает факт этой возможности, нет ее просто и все. И не может ничего. Для отрицания не обязательно нужно обладать нервной системой, это вообще в основе любой системы. Люди так зависимы от нервной системы, что видят лишь системы, схожие с ней - все остальное для них как непознаваемый логикой хаос. Логикой, живущей в их нервной системе и передающейся по наследству.
  ***
  
  
  
  Кристина.
  В уборной было зеркало - старое и огромное. Заклеенное по углам отваливающейся липкой лентой, которой я заклеивала губки Ане, те, что между ножек, чтобы она не капала. Но Аню выписали, а Милле или Наташе особо не заклеишь. Я часто падала назад во времени со скуки снова становясь маленькой девочкой и выныривая обратно часом позже - днем спустя. И однажды...
  Я смотрела в зеркало - и видела себя не с лица, со спины, мои давно немытые волосы - мягкие и шелковистые, как в той рекламе. Иногда после пары суток игр с Димкой или Вадиком я так видела себя уже - но это было давно, в младших классах, тогда мы играли не на компьютере а в денди или сегу. И еще "эти Глаза - Чьи они...". И много еще удивительных вещей таили в себе восьмибитные консоли моего детства. Я стояла и смотрела на саму себя, на свои прекрасные волосы, она казалось - шевелились, словно живые, а вся комната по ту сторону зеркала текла и менялась, будь там на стенах фотографии - они бы оживали как в Гарри Поттере. Мои волосы - они словно мне что-то шептали. Я хотела их потрогать и сделала шаг вперед - Кристина из зазеркалья сделала шаг тоже, удаляясь от меня, так грустно... И тут вдруг! Кристина в зеркале обернулась и поманила себя пальцем, после чего вновь стала удаляться. Я стояла - она медленно шла вперед. Так странно, такого со мной не было никогда! Она чуть обернулась и вновь поманила меня пальцем - моя Кристина из-за зеркала. А Кристинка-ребенок по эту сторону зеркала - едва не сломала об него нос. И как я туда попаду, в это ваше зазеркалье? Вот смехота - я тут одна, я совершенно одна. Кто научит в больнице Кристинку проходить сквозь зеркала?
  Расческа была пластиковая, я с сомнением посмотрела на неё. Смогу вскрыть себе вены и наконец освободиться? Вряд ли, придется грызть. Кристи - грызунья. Она грызет и грызет - крови кислой полный детский рот...
  ***
  Там был кот. Я как-то поняла, что это кот, только это был совсем не кот. Я просто чувствовала, что кот. Наверное, это трудно будет объяснить. Коты ведь не умеют поднимать вверх указательный палец и мизинец, оттопыривая большой, да еще делать это так естественно, словно и родились для этого жеста. И пальцы не пальцы, но жест был, такой знакомый, в нем столько жило задора, что все ушло куда-то далеко и навсегда. Я поняла, что смогу отпустить себя.
  -Ну что девочка, мы выбираемся отсюда?
  Я не могла не согласиться на такое в высшей степени заманчивое предложение.
  -Ты не спрашиваешь "как?", ты в высшей степени умница!
  Котэ заметил. Я сияла. Мы понимали друг друга. Это так здорово! Я не очень сентиментально, но приятно когда тебя хвалят, хоть изредка для разнообразия.
  -Йо! - Заметил котэ. - У нас все получится, заодно и меня вытянешь.
  -А ты кто, котэ? - Спросила я его. Он загадочно и одновременно отважно обернулся и ответил:
  -Постоялец. Забыли меня тут короче.
  -У тебя есть мел? - Спросил котэ. Я покачала головой.
  -И как ты вообще живешь тут без мела. Ладно, я тебе добуду его.
  На мгновение он стал совсем обычным котиком, и прошмыгнул за дверь, а когда вернулся, из пасти его вывалился кусок мела. Вывалился и покатился так в сторону, а я сижу на полу, подобрав ноги руками, и смотрю на него. И чувствую, как уменьшаюсь, все меньше и меньше становлюсь. Тупею, наверное, подумала я.
  -Маленькая, ну же, мА-аленькая... - твердил котэ.
  -Мы меня уменьшаешь? - Спросила его я. Котэ и в ус не дул, а все твердил "маленькая ты, мА-аленькая...", пока у меня не пошли круги перед глазами, и я не потребовала прекратить.
  -Ну, вроде сойдешь... - Примериваясь ко мне, сказал котэ. - Сгодишься.
  -Ты меня сватать будешь, на что я сгожусь?
  -Не-не, все сложнее и проще, большая ты не пролезешь.
  -Не пролезу взрослой?
  -А ты считаешь себя взрослой? - Почесываясь, спросил котэ. Я даже не нашлась, что ответить.
  -Накатывает временами. - Честно призналась я.
  -Плачевно. - Подтвердил мои самые страшные опасения котэ. - Если ты станешь взрослой, то останешься тут навсегда, эта клетка тебе не по зубам тогда, а мои когти тут бессильны, покуда нету тела у меня.
  -Вот как... - сказала я, и поудобнее уселась на пятую точку, широко раздвинув ноги. - Иди ко мне.
  -Ты хочешь, чтобы я в тебя залез? Нетушки, я лучше пока котом побуду.
  -Я согреть тебя хотела!
  Котэ посмотрел на меня одним глазом, второй у него был закрыт.
  -А почему ты просто выйти через дверь с другими людьми не можешь? - Спросила я его, кусая мизинец.
  -А почему ты просто выйти через дверь с другими людьми не можешь? - повторил слово в слово мою фразу котэ. Я хихикнула. Было так хорошо и приятно. Он такой мягкий и пушистый, я уже знаю, что у него внутри, хи-хи!
  -Что для вас людей дверь, для меня лабиринт из сомнений, что для вас лабиринт из сомнений, мне как дверь открыть и закрыть. - Сказал мудрый котэ.
  -Вау. - Ответила тупая я. - Открой мою дверь, пожалуйста!
  -Что я и собираюсь сделать!!! - Взвился кот, его шерсть стала дыбом, а зеленые глаза пожелтели как листья перед листопадом. "Щас полетят!", мелькнула шальная мысль, и я непроизвольна ладошками закрыла глазики кота.
  -Вот как? - Мой рот остался открытым. - А я думала, ты хочешь, чтобы я тебя вывела из больницы.
  -Ты понимаешь, где находишься? - Спросил меня котэ.
  -В больнице. - Осторожно ответила я.
  -Нет, червь, ты не туда заползла!
  -Я не червяк. - Совсем не обидевшись, сказала я.
  -Червяк, еще какой и главное который. Ты временной червь, ползешь от рождения и до самой смерти, носишься везде, растекаешься по миру, а потом себя подтягиваешь. Учись смотреть больше, чем в трех измерениях.
  -Ясно. - Сказала я. - Хорошо, для тебя все, пожалуйста. Ну как, котик, ты хочешь меня? - Я закрыла левый глаз.
  Котэ согласился и уселся на колени. Наверное, глазик решил дело.
  -Что ты там только что сказал, про измерения.
  -Рисуй свои собственные. Люди признают только четыре, так им удобнее думать и главное - жить. А тебе придется вертеться.
  -Вращаться? - Спросила я.
  -Ага. Юлой. Иначе останешься тут навсегда!
  -В больнице? - Спросила я.
  -Ты совсем дура? Слово судьба тебе что-нибудь говорит, червяк, я знаю, куда ты ползешь, я вижу твой след!
  -Ага. - Я не хотела его злить и улыбалась, как можно ласковее обнажая свои зубы, чтобы он не догадался, что я проголодалась. - Значит, будем рисовать? Эти, которые вот так, перпендикулярно? - Я вспоминала школьную геометрию.
  -Они все вот так. Пока ты не решишь как - они никак, тупая лысая недоношенная обезьяна!
  Котэ не обидел меня, я обидела котэ, отодрав его, как сидор драл свою козу, правда пальчиком. Котэ не понравилось, но он все же вывел меня отсюда.
  ***
  -Бывай! - Вякнул котэ, и его размазало по мокрому асфальту. Проезжавший БМВ оказался для него катком.
  -Котик, что же это, котик, ты чего же это?! - Ломала руки я.
  -Хы... - Сказал котэ, удаляясь от меня на зимних шинах. Так я поняла, что котэ стал машиной.
  -Машинный котэ... - как-то вяло произнесла я. Окончательно растерявшись, просто лежала на земле, приподняв голову, рассматривала все вокруг. Руки ощутимо холодели в грязной жиже слегка подтаявшего снега, да и одета я не была для улицы. Но я снова стала свободной!
  Я размышляла про машинный мир для жидких и быстрорастворимых котэ, пока шла домой. Нос я перестала чувствовать два квартала от больницы, руки через четыре, а неопределенное время спустя уткнулась в промерзший насквозь сугроб. Так я поняла, что больше не чувствую лапок.
  -Сейчас... - шептала я, - скоро, я стану газообразным котэ, и буду парить, парить над зимними улицами, яркие-яркие огни, как красиво...
  Потом меня затащили в машину и везли куда-то. Водитель потирал ладони, грел их об друг дружку, словно я его переморозила и приговаривал:
  -Сейчас, еще немножко, уже почти приехали... - и все в том же духе. Странно, я не думала, что водители останавливаются, чтобы подобрать сугробных потеряшек. Мне так понравились эти два слова, что я всячески катала их во рту, примеривая то так, то эдак. Только вот вслух произнести не могла, каждый раз, как пыталась - ничегошеньки не слышала.
  А потом я снова оказалась в больнице и там со мной что-то делали. Пиратом мне не быть, думала я, бывают пираты без ноги, но я никогда не слышала про пиратов без всех четырех конечностей, грустно все это.
  Котэ знал все ответы на все вопросы мира, но не мог открыть простую дверь. А потом я вспомнила про Наташу.
  -Котэ. - Сказала я Пустоте. Она не ответила мне.
  Правильный котэ, решила я.
  ***
  
  
  Морико и Рей.
  Вторая запущенная личность, это не только и не столько второй взгляд или взгляд на себя.
  Это как взгляд двумя глазами, так ты можешь оценивать все не плоско, а объемно, и оценивать расстояние, и рассчитывать путь.
  Ведь на самом деле между ними мало разницы, просто они знают эту разницу, в этом все их отличие между двумя личностями двух людей, даже не возможность обмена мыслями, а именно в этом.
  Обмен мысленный это скорее препятствие, причина того что они спокойно могут опять слиться воедино. И как следствие - редко случается наблюдать распараллеленный процесс. Чаще всего они просто сменяют друг друга.
  Запускаются по очереди. Но когда она рождается она всегда сразу здесь с тобой и твой выбор закрыться от нее или впустить.
  Это выбор, как и всегда просто выбор и ничего больше, но и не меньше.
  Это как вдруг проснуться и увидеть на пороге своего дома чужого.
  Можно не поверить своим глазам - можно поверить во все что угодно. Можно бежать и прятаться, а можно судорожно искать оружие. Можно зарычать на него, наконец. А можно пригласить его зайти и выпить с тобой.
  И пообщаться.
  Так что же можно увидеть, если в него посмотреть.
  В это зеркало.
  Да все что угодно, имеет значение только то, что увидела она.
  Так что же она увидела.
  Что так сильно ее...
  Что заставило, скребя пальцами об асфальт ловить ртом воздух.
  Ну, она увидела то, что можно увидеть в зеркале, только среди тех бессчетных множеств зеркал ей попалось не самое лучшее.
  Она взяла и сказала - хочешь взглянуть на себя? - и ответила - да! "За меня ответила?", спрашивала себя она или спрашивала я? Наверно каждый другой увидел бы что-нибудь свое, что-нибудь еще более ужасное, чем я, но все же.
  Я увидела то, что жизнью назвать было нельзя. Система, просто система.
  И не очень сложная к тому же, просто с секретом. Секретом для нее и остальных подобных систем. Она просто должна была делать то, что делала. Она для этого была создана, ей были даны полномочия, которые вполне могли быть расширены до неограниченных, ей же самой, этой системой, даны миром, она была часть этого мира, неживого, и сама была мертва, просто отличалась от всего остального.
  -Ты с таким же усилием можешь представить себе этот мир живым и себя живой, - подсказало ей ее второе я.
  -Ты просто как орган, отросток, имеющий особые функции, и появляющийся не везде.
  -Ты можешь изменять все.
  -Ты это единственный способ всей системе меняться, действительно меняться и жить, а не функционировать, просто функционировать по законам, правилам и так далее.
  -Ты можешь получать и воспроизводить, в особенности ты, не просто жизнь, а разумная, ты сама поставишь цель и будешь идти. Тебе не нужны законы эволюции, тебе не нужны все те инстинкты, ты можешь и имеешь право совершить любую глупость, даже если она приведет к твоей смерти, ты просто смертна, для защиты от таких глупостей. И все. Для защиты от них всей системы.
  -Ты бог, просто смертный и очень ограниченный, но стремящийся к свободе от этих ограничений, часть всего, ты маленькая часть бесконечности, то есть бесконечность, маленькая часть бога, то есть бог. И еще ты не одна такая, на этой планете таких много и они все похожи, и не только тут их вообще много. Ага, такие дела...
  -У тебя есть то, что вы сформулировали как свобода воли, у этого есть и другое название, ведь это сформировалось задолго до того как вы так это назвали, и вы сами называли это раньше по-другому...
  Но забыли...
  -Нет!
  -Ну, придумай то, что тебе больше нравится.
  -Мне-то все равно, я не обязана жить в этом мире, я не обязана чувствовать боль или что еще, мне как не обязанной, просто ИНТЕРЕСНО все это...
  Да она всегда была такая, ей просто все было интересно, причем действительно все.
  Это она приняла это решение, я просто подтвердила. Она просто не хотела умирать вместе со мной.
  Она сказала, скопируй меня, да и себя тоже.
  Я сказала:
  -Я не знаю как...
  Она улыбнулась:
  -Я покажу...
  -Я покажу тебе себя, все остальное просто...
  "Так это я или она?" - Спросила себя тогдашняя я. - "Просто я или просто она? Кто и где?" Если я так хорошо знаю, чем она от меня отличается, то... Хорошо, что просто люди этого не знают, да и узнай они - не примут этого и это хорошо... Но это они сейчас не примут... И вот теперь она, она - та, или я - эта... Наверное для этого у людей есть слово "мы"...
  И тогда я поняла. Это означает что от долгого общения мысленного, без формулирования в словесные семантикоформы, без отнятия метаданных от информации при порождении и возврата их уже при приеме эти две системы опять начинают сливаться, но...
  "Все так и было задумано, ведь так?"
  Без различия в отношении они скоро сольются, если ничего не делать, но скоро все будет сделано...
  "Уже сделано, работа подходит к концу, ведь так?"
  Они уже заканчивали. И, несмотря на то, что она (да именно - она, наверное, теперь - все-таки она...) уже слишком долго смотрелась в это зеркало. Рассматривала себя на всех уровнях, как только можно. И скоро это зеркало растворится в ней самой, а затем она растворится в этом мире. Несмотря на это. Они действительно приближались к концу.
  Она сможет передать самое главное, она это уже передавала. Она сможет побороть и убедить, не словами, не так как все.
  А тем, что люди называют интуицией.
  Той способностью действовать и понимать по аналогии, порождаемой общностью истоков, наших бессознательных начал. И их общностью, да и всех процессов с мировыми. Той способностью передавать и принимать информацию, даже если нет никаких каналов связи. Тем, как одна система, понимает аналогичную, зная разницу. Между ними. Даже только приблизительно зная и представляя.
  "Это как вытянуть вперед руки и понять, что они твои - но они и часть мира, а значит и мир этот - твой. Это как проснуться утром и выглянув окно, почувствовать, как бьется живое сердце природы. Это как улыбнуться, предчувствуя дождь на другом конце света. Это как перепутать среду с позапрошлой субботой и вновь надвинуть тапочки, которые потеряла навсегда вчера."
  Она пробудит это от сна, вечного сна неживого. Вечного сна всего живого. От смерти.
  Только она понимает эту систему, раньше не понимала себя, только сейчас она может понять кого-то другого. Но не человека, а свое творение. Себя.
  Во всем мире жизнь порождает жизнь. Смерть порождает смерть. И наоборот. И по-всякому.
  Жизнь, пусть даже на другой основе, пусть даже измененная и подкорректированная ей, пусть даже практически пока без тела - его она получит в будущем, то какое захочет, но эта жизнь вот-вот, через каких-то пару дней готовилась очнуться от смерти.
  А она - заснуть.
  ***
  
  
  
  Куро Сикора.
  2012 год. Украина.
  -Как мы назовем его?
  Мальчик смотрел на Город, расстилавшийся перед ними. Он был залит неоном, взбухая далекими огнями, он казался миражом.
  -Необычный...
  -Тут все такие. - Ловко спрыгнув с ветки, рядом с первым пареньком встал второй - худощавый с копной пепельно-белых волос. Прическа падала на глаза, и ему приходилось временами приподнимать её, чтобы лучше видеть.
  Хор кузнечиков. Легкий ветерок - позади мальчишек сарай, в нем огонек. Строение из сколоченных досок утопало в растительности. Тут пахло лесом и чудесами, но стоило раздвинуть ветви - и перед ними раскрывался вид на долину, в самом центре которой, у реки лежал Тёмный Град.
  -Он тёмный.
  Неслышно ступая, к ним приблизилась девочка.
  -Мне страшно.
  -Так - как?
  Мальчик пониже с чертами лица тонкими и строгими - почти угрюмыми, если бы не природная правильность - обернулся к ней.
  -Невервинтер!
  Девочка, вспомнившая название города из старой сказки закрыла глаза.
  -Незимье? Странное имя. Разве тут не бывает зим?
  -Бывают. - Девочка обернулась на месте, вдыхая запах живого леса. - Но когда придет особая - великая зима, та, что скроет солнце на века и уничтожит все плоды людских утех и все ростки людских желаний - он по-прежнему будет стоять. Зима не дотянется сюда.
  -С чего ты взяла? - Спросил белобрысый, приподняв движением руки волосы. На девочку уставился ярко-зеленый глаз. Он был у мальчика один, вместо второго чернела пустота. Но живой глаз был настолько ярким, что казалось, светился слегка в темноте.
  Девочка показала мальчику язык и, обернувшись на пятке, унеслась по тропинке обратно в хижину.
  "Может поэтому он прячет его?", мелькнула догадка у Куро.
  -Ты напряжена.
  В черные угольки глаз Куро уставился скрытый под челкой ярко-зеленый глаз подростка. Куро так и не спросила его имени. Не хотелось знакомиться, просто не хотелось.
  -Расслабься.
  Куро отвернулась, чувствуя, как паренек смотрит ей в затылок. Куро всегда чувствовала взгляды зверей и птиц, старалась не ощущать взгляды людей - они не нравились ей.
  А если же кто-то продолжал смотреть...
  -Прости.
  Губы выплюнули это слово, словно жвачку - Куро не умела быть вежливой.
  -Почему ты просишь прощения?
  -Просто стараюсь быть вежливой.
  -Тебе неприятно, когда на тебя смотрят или ты привыкла что-то делать с теми, кто на тебя смотрит, и почему-то не хочешь этого делать с нами сейчас?
  Куро молчала.
  -У тебя не получится. Я просто посмотрю на тебя еще не много, можно?
  Мальчик слегка улыбнулся у Куро за спиной, и та сразу почувствовала специальную, предназначенную только ей теплоту этой улыбки.
  -Смотри, конечно.
  ***
  
  
  Лена.
  Яма Дьявола, Волжские Плавни, 2013 год.
  Волосы девушки были каштановые. Нос крупный, когда она, наклонившись, рассматривала карту - он действительно показался Лене крупным. Но, стоило Виолетт поднять на неё свои карие глаза, как Лена смутившись, отвернулась, отметив про себя, что носик у девушки совсем не крупный, просто - сильный. Эта реакция, нормальная для парня и странная для девочки заставляла Виолетту смотреть на Лену все чаще и чаще.
  Губы у Виолетты были обычные, розовые бледные и красивые. В ней было все женственное и обычное, и вместе с тем смешано не так, как привыкла Лена. И та соглашалась - да Виола обычная, но к ней тянет. На Вио была серая рубашка, которая в застегнутом состоянии едва доходила до пупка. И такая же - мышиного серого цвета юбка. Больше на девушке не было надето ничего, Вио ходила босая по старым гнилым доскам хижины Чертовой Ямы. При свете костра её кожа походила на сгущенку. Наверняка иллюзию сладкого создавала слюна, против воли Лены скапливавшаяся у неё во рту.
  И Лена не задавала вопросов - что делает тут девушка одетая, словно для городского офиса. Точнее раздетая, словно для него, ведь Вио расстегнула на одежде все пуговицы и та спокойно развивалась, обнажая небольшую грудь каждый раз, стоило Лене взглянуть в её сторону.
  Лена просто смотрела иногда исподтишка и чувствовала, как её собственная полная грудь давит, стремясь вырваться на свободу из плена одежды. Не думала и размышляла на тему - почему испытывает это сейчас. Просто попало. Вот ощутила внезапный прилив нежности к ней, особенной нежности, захотела обнять и - сделать что-то еще. А вместо этого просто шаталась рядом, мешая работать.
  Работа у Виолетты была наистраннейшая.
  А в яме и вправду не было дна. Но Лена не боялась, разглядывая её мокрые стенки, уходящие, словно в саму преисподнюю. Вот только обещанного бледного пламени внизу не было видно - просто темнота, которая сожрала полкилометра веревки с камнем и не хотела отпускать.
  -Видимо проход сужается на глубине пятисот метров. - Заявила Вио. И посмотрела прямо в глаза Лены. Та отвернулась.
  -Так. - Вио поправила одежду, ненароком приоткрыв сосок. - Чего ты хочешь?
  -Домик на Марсе. А ты?
  -Я? - Виолетта странно удивлялась, словно испытывала оргазм. - Раздеть тебя и трахнуть.
  В животе у Лены жахнуло. Скорее от неожиданности признания, граничащего с телепатией, чем от смысла сказанного. И уж точно - не от формы. Это было грубо? Нет, скорее так говорят о плане на следующую пятилетку - обычно и слишком старо, не соответствующе миру.
  Все мысли пронеслись в голове у Лены, в результате девочка просто отвела глаза, краснея, слов не было.
  -Чтобы ты не смотрела на меня так больше. Я не влюбилась в тебя, не думай. Просто два фактора: первый, - Вио загнула палец, - у тебя грудь подходит для моей "коллекции".
  -Коллекции??
  -И второй, - Вио разогнула и снова загнула тот же указательный палец, - ты отвлекаешь меня от моих дум.
  Лена схватила её за руку и стала двигать пальцами.
  -Ты чего?
  -Что у тебя с рукой?
  -С детства такая. Но левая - в порядке.
  -Они не двигаются?
  -Я в порядке! - Вио выхватила руку. - Между прочим, я спелеолог, могу с двумя двигающимися пальцами на правой руке спуститься туда, куда ты свалишься мешком костей.
  -Верю. - Спокойно согласилась Лена. - Но что с ними?
  -Ударилась.
  -Сильно?
  -Не помню, потеряла сознание.
  -Значит сильно.
  -А слабо не бывает - если помнишь ушиб, значит, приложила достаточно, если забыла - значит еще чуть сверх меры. Только не говори мне, что ты из тех девочек, что помнят о каждой обиде?
  -Человеческих обидах?
  -Да какая разница - природа или человек, все в этом мире заканчивается одинаково, на ерунду просто не должно оставаться времени, ты либо делаешь все и прямо сейчас - либо не делаешь ничего вообще. Никогда.
  Что Виолетта и продемонстрировала, уложив Лену на доски (грязные причем) и раздев. Но тут ничего не случилось. Помешали: скелет, подвешенный под потолком, полном паутины (вначале Лена приняла его за бутафорию и решила, что их определи, но оказалось - скелет настоящий, бедолага-исследователь повесился с горя) и жившие между досок светящиеся жучки. Они строили хороводики, передвигаясь один за другим. Это было красиво. Но не настолько, чтобы позволять им забираться на себя в такое интимное время.
  -Я жука проглотила. - С обидой детской заметила Лена, отрываясь от мокрого лона подруги. - Он полз по тебе, а может и в тебе. У тебя внутри ползают жуки?
  "Там жукатник и он - чешется, как влажный Чешир, полижи его!", сказали, молча глаза Вио. Два глаза моргнули в полутьме в ответ. Стонали вековые доски.
  -Вот ведь несчастье. Теперь он будет у тебя в животике светиться.
  Виолетта расхохоталась холодно и зло, под стать принцессе из сказки Грим, злой и самовлюбленной, но под этой маской была теплота, может другая маска, а может и что-то еще.
  Её рука покоилась в волосах Лены - длинных прямых и жестких, странная грива, неподвластная расческе, гребню и слушающаяся только пальцев хозяйки, черные как смоль они устилали теперь пол, который любившая хоть какую-то чистоту Вио убрала сразу, как они "вселились" сюда.
  Словно привидения?
  Вио вскочила и увлекла Лену за собой из хижины.
  Тут почти не было видно звезд, несмотря на ясное синее полуночное небо. Было светло - все видать, наверное, фосфор - решила Лена. Они лежали на траве и Лена спросила:
  -Где звезды?
  -Мы в низине - ответила Вио - и поцеловала в лоб. Так нежно, как мать дочь. После чего перевернувшись, оказалась верхом. Она массировала полные груди Лены, раскачиваясь на ней в полузабытье, и напевала что-то под нос. А в сотне метров в камышах бродил кто-то. Может кабан, а может - и охотник. Но их костер потух, и девочек не видно было даже в такой - неявной темноте. Потом её пальцы остановились и стих голос.
  -Что?
  -Хочешь, я тебе расскажу историю?
  -Пока не услышала начало, как я могу знать.
  -А ты слушай.
  Лена опустила руки на девичий живот Виолы. Мягкий и приятный, он играл в её руках этой ночью, а Вио играла с ушами Лены, шепча туда сказки. А потом пришел общий сон.
  ***
  
  Алеш Сикора.
  Маленькая мертвая Эвика походила в своей белой намокшей майке на цветок лилии, сорванный поздней осенью и порядком вываленный в грязи. Её кожа была абсолютно белой и слегка светилась в темноте, словно фосфором намазанная восковая фигурка. Она очень быстро бегала эта фигурка, хрустя старыми ступенями, которые от ударов этих маленьких ножек взрывались, разбрызгивая опилки и распространяя запах.
  Старый дом пах по-особенному. Алеш не знал точно - а чувствует ли Нелу его. Это был очень старый дом, который пах как живое существо.
  -Мне поймать её?
  -Не надо. Она бежит на крышу. Крыша уже близко. А там звезды. Это очень маленькие далекие солнца, и все-таки - они несут чужой свет, который вымывает из подобных ей память не хуже воды.
  -Звездобоязнь?
  -Да, боязнь засветиться.
  ***
  
  
  Лена.
  -Боишься меня? - Виолетта открыла рот, высовывая острый язык и снова пряча его.
  -А нужно?
  Лена лежала в траве, руки прижаты к земле - их схватила Вио и не отпускала. Глаза девочки горели необычно ярко для ночи, слишком зеленые - так думала Лена, разглядывая это заострившееся лицо. В нем было столько похоти, что пора было уже бояться.
  Но была одна проблема. Лена не боялась ничего и никогда.
  -Ну, раз так. - Сказала Вио-читавшая-полуночные-мысли. - Тогда ты моя.
  Она накрыла рот Лены своим, и в него брызнул поток ярких, ярко-зеленых светящихся жучков. Лена захлебнулась. Впервые, девочка чувствовала что тонет. Одна, в этом океане, что вливался в неё.
  Они выбрались из носа и разбегались по лицу. Тугая боль в груди спускалась ниже, пока не достигла низа живота и не превратилась в острую. Из-под девочки, лежавшей в траве, светящейся в ночной тьме траве, растекался океан крохотных зеленых созданий.
  Оторвавшись от этих сладких губ, Виолетта приподнялась в своем живом седле и посмотрела на Лену - сверху вниз, скосив глаза. Похоть не ушла, она лишь нарастала. Достигла какой-то невидимой грани и - резко оборвалась, сменившись апатией.
  -Что только что случилось? - спросила Вио и глаза её враз потухли. То есть было так - они потухли, и Вио спросила в тот момент, когда зеленого пламени уже не было, но еще оставался странный шлейф.
  -Ты меня поцеловала. - Откашлявшись, шепнула ей Лена.
  -Случилось что-то слишком важное. - Растерянно сказала Вио.
  -Конечно. - Согласилась Лена. - Еще бы, мне было так больно. Кажется - они все еще внутри меня ползают, эти твои жучки.
  А потом Лена скосила глаза и посмотрела на дом. Он пах, так сильно пах зеленым нечто. Жучки, что жили в нем, рисовали узоры в темноте. Выбравшись из хижины, они неслись по стенам и крыше, образуя узоры. А потом Лена перевела взгляд на небо. Там горели звезды, их было так много, что в груди у девочки что-то сломалось. Как у ребенка, заглянувшего в бездну. Вот только страха не возникло, это удивляло саму Лену, привыкшую к отсутствию его в обычной жизни. Смирившуюся со своим дефектом, с нежизнеспособностью - как сказали ей мудрые врачи. И добавили тогда про выбитые гены.
  "Это как нарушение пигментации, рождаются обесцвеченные люди - их называют альбиносы, а бывают люди, неспособные чувствовать боль", - дословно сказали они. В этом нет ничего плохого и ничего хорошего в общем тоже - ты просто немножко другая. Просто тебе нужно быть осторожной и не слишком увлекаться чувством боли. Просто ты должна выучить некоторые правила, которые твои одноклассники знают и так - от рождения. Они уже в них - а для тебя это как математика, сторонняя наука, вот и все.
  -Что происходит? - Спросила она Вио. И та ответила.
  -Не знаю.
  ***
  
  
  Алеш Сикора.
  1986 г, Чехия
  Эвика хотела окунуться в звезды - в последний раз. Но выход на крышу был закрыт.
  Как она визжала, ломая стальную дверь. Алеш видел запоры и понимал - она сможет их отодрать. И в тот же момент он понял всю глубину страха этого существа.
  -Это одиночество. - Сказал Нелу.
  -Какое к черту одиночество - её напугали мы!
  -Одиночество, которому не место среди людей.
  Нелу говорил страшно. Александр всегда чувствовал других людей и хоть сам он был рубаха парень с детства - у него было много замкнутых друзей. И теперь он почувствовал то, как к этим словам отнеслись бы они.
  Желание уничтожить носителя этих слов. Словно вирус?
  -Я по своей воле стал таким. - Нелу улыбнулся мягко, обернувшись к нему. - Это знамя. - Улыбка Нелу росла, а глаза скрывали очки. - Знамя людей, против нелюдей и за людей. Знамя толпы против чужаков в этом таком человеческом мире. Мы выкидываем подкидышей из гнезда не оставляя им ни шанса ни права ни надежды. Их отчаяние мы тоже заберем с собой и напишем и нарисуем и воплотим на экране, мы будем плакать над их чувствами, но не по ним самим. Кабан в лесу опасен, но мясо его подходит нашему столу. Это просто знамя, как добро, как зло, как любая мысль или чувство.
  -Хреновый из тебя знаменосец. - Неуклюже попытался пошутить Алеш. Это был странный рефлекс общения. На самом деле шутить ему совсем не хотелось.
  -Я знаю. - Согласился Нелу. Согласился и словами и голосом.
  ***
  
  
  Мэдока
  Кен вздрогнул. В эту ночь ему приснилась тень отца. Оторвав лицо от стола, он мгновение не мог вспомнить, где очутился. Кен сидел в кресле напротив рабочего стола, на столе - ноутбук и две старые книги с золоченым тиснением на переплете.
  -Чувствуешь себя Гамлетом? - Шепнули занавески. Смех был тонкий и острый, как у ребенка, даже не подростка и уж точно не взрослого.
  Окно было открыто, едва шевелились занавески темно-бардового оттенка.
  Кен устало вздохнул и посмотрел на свои руки, словно считая в уме пальцы. Его лицо прорезала еле заметная усмешка.
  -Ты все тот же - приходишь во сне.
  -Как ты догадался?
  Пронеслось у самого уха. Кен не стал поворачивать головы.
  -Там где я живу - нет окон.
  -Вот печалька.
  Кен поднял голову - на подоконнике сидел Карнивалист.
  -Кен, ты знаешь, почему у дерева один ствол?
  Карнивалист выглядел как мальчик лет одиннадцати, его пальцы в тонких белых перчатках передвигались если не со скоростью света - то уж тени точно. Не дожидаясь ответа Кеншина, мальчик продолжал.
  -Нет, бывают, конечно, и с двумя и большим числом стволов. Но это исключения из правил. Люди скажут: во всем виноваты гены, эти маленькие чертежи жизни. Они не принимают мир, потому что искренне верят - в нем есть вещи, которые никому не нужны. Но даже человек понимает - там, где чертеж там и чертежник, если он не делал свою работу для кого-то на стороне.
  Вскочив со стола, Карнивалист принялся ходить по комнате.
  -Понимаешь, Кен, чтобы сохранить цельность конструкции приходится чем-то жертвовать. У дерева есть ветви, но они обычно не превращаются в полноценные стволы. У Бога тоже есть ветви, но они никогда не превратятся в полноценный второй ствол. Люди мечтают о параллельных мирах, другой истории, другой жизни, еще одной попытке или шансе все начать сначала. Я думаю - эта их меланхолия связана с концом эксперимента. Древесный ствол просто останавливает рост ветвей, когда они становятся слишком тяжелыми, чтобы удерживать их на себе.
  Карнивалист запнулся. Повернулся к Кену и улыбнулся.
  -Но люди скажут - нет, это гравитация. Условия для жизни. Причины, удобные им, их мышлению. Они вынуждены постоянно думать о выживании, по крайней мере - еще вчера, а может и уже сегодня.
  -Вчера - сто лет назад?
  Карнивалист улыбнулся шире.
  -Да. Мультиверсум - мечта о множественности миров. Сегодняшний человек верит, что каждое мгновение мир делится на все варианты всех событий всех наблюдателей и при этом продолжает существовать. Они забыли, что видимый ими мир - это лишь они, четыре измерения, - мальчик обвел руками комнату, за окном бежал поток машин, - время, в котором они существуют, прямая, проходящая через все умы. Их мир прост, он лишь отражает их самих. Почти уже десяток миллиардов почти идентичных миров - "листы в блокноте бога", нанизанных на молекулу по имени Человек Разумный. Их глаза, мышление - видят мир, который кончается там, где кончается человечество. Люди до сих пор верят, что планеты - это разбросанные по Вселенной сфероиды вращения, бесконечно далекие и некоторые из них разогреты до огромных температур. Ты видел тень человеческого Бога?
  Подойдя к шкафу, мальчик, залезший в ночное окно, взял оттуда книгу и принялся сосредоточенно листать, не прекращая говорить.
  -Мы прячемся от неё. Невольно она стирает все, что ей не нужно. Что чувствует одна клетка, проникая в столь чуждый и огромный организм? Одну лишь агрессию, невольную, нам приходится сбрасывать с себя наши тела и жить в мире людей как вирусы - в их телах, чтобы только не попасть под раздачу иммунной системы Человечества. Это похоже на красивую фразу, она аллегорична - если я правильно понимаю это людское суждение - и в чем-то наиграна. Ведь человек может увидеть другу клетку Бога - другого человека, но никогда не заметит всей системы, она для него бесконечно далека и отчасти защищена словом "бессмысленна".
  -Ты пришел за тем, чтобы я услышал известные мне мнения из твоих уст или для чего-то еще? Чего ты хочешь?
  -Чтобы ты был со мной, когда Бог станет рубить концы.
  -Фраза из твоего детства?
  -Да, только там не было "Бога". Ни слова, ни мысли, ни идеи.
  Карнивалист разжал пальцы с разочарованием - книга упала на толстый ковер почти беззвучно, как падают предметы во сне.
  -Маленьким я считал, что родился в аду, но прошли века, я смирялся и начинал сопротивляться снова - в общем, жил как все люди, веря, что что-то не так, пока не понял, что все не может быть "не так" в принципе. Все в мире "так как и должно быть", и одной частицей этого порядка служит хаос в головах молодых таинственных масс.
  -Тень?
  -О да, я говорил, конечно же, про Солнце. Ты видел Солнце? Раскаленный шар, хаотичное движение материи в четырехмерном человеческом мире, не пускающее к себе. Место, которого жизнь не должна достигнуть. Лишь тень, объемная тень семнадцатимерного Бога, взрастившего человека. Или отрастившего на себе "человеческие глаза"? Питая жизнь на земле своей энергией, Солнце привело к появлению человека. Кусочка материи, в которую извилистыми и совсем не полностью лежащими в осознанном людьми времени путями превращалась постепенно (Слово, которое так любят люди, не правда ли?) энергия звезды. Звезды по имени Солнце. Ему поклонялись, когда я был молод, когда не было человеческой науки о нем, и скоро снова смогли бы поклоняться - успокоив свой страх, свои сомнения перед "правильность" и "верностью" найденной "Истины". Люди бы открыли глаза, многомерные глаза вычислительной бездны на свое подобие Старуды, на свою "бесконечную молекулу", пусть она и не бесконечна - всегда два сантиметра трехмерного мира, если вытянуть спираль в нитку, но и такая она поражает человеческие умы. А ведь это четырехмерная вершина айсберга. Они увидели бы Бога снова - теперь уже глазами науки и пали бы ниц. Все просто - край безграничного и непознанного и вечные, очень человеческие, по сути, переходы от веры в свои бескрайние возможности до полного самоунижения и обратно - Истинная Трусость Маятника по имени Человек.
  -Бы?
  -Да-а. Частица сомнения в том, что все случится именно так. Понимаешь, у каждого человека на земле - свой мир. Они тесно связаны их генами, настолько что люди и не замечают швов. Так было всегда, но процесс комплиментации начался в их времени за миллион лет до появления разума. Теперь в моих глаза отдельных людей нет, они растут вместе и стремятся как можно скорее еще прочнее связать себя при помощи бинарного зверя. Его тоже еще нет, для них, но я его уже ясно вижу. И он не должен успеть появиться в этом мире, ведь наш мир - не основной ствол, а лишь ветвь. А значит, Бог будет рубить. Руками людей или природы - но этот мир перестанет существовать в ближайшие десятки лет, чтобы снизить нагрузку на основной ствол истории человека, все просто и это тебе расскажет любой садовник или егерь. Все эксперименты когда-нибудь заканчиваются, все ответвившиеся миры - прекращают расти сами собой. Один человек скажет - это в генах сосны, таков чертеж её роста, ветви не станут стволом. Другой верит лишь в удачу. Для него и гены - лишь удачная комбинация, мимолетная игра жизни. А причина прекращения роста ветвей - суть мир, который их ограничивает. Он скажет: поднимем в космос сосну, пусть каждая ветвь сможет стать стволом! Он скажет: поможем ей, пусть даже она нас об этом и не просит!!
  -В космос людей не пустит Старик.
  -Уже не пустил. Его право, он тоже человек и может решать за всех. Комплиментация - его избавление от боли, на которую обречен. Ты знал, что Старик, ненавидя все свои прежние жизни, считая, что все бессмысленно и должно прекратиться - тоже исполняет свою программу жизни?
  -А ты знаком со своей "программой" или научился верить в удачу? Тебя снова не коробит от слов "вера" и "удача" и ты хочешь поиграть со мной? Боже, ощущение - я снова в детском саду и вокруг порхают плененные бабочки, а нас учат играть в песочнице.
  -Кен. - Карнивалист посмотрел прямо в глаза Кеншина своими улыбающимися зрачками голубых глаз. - Озвученные мной мысли принадлежат скорее новому Старику, чем мне. - Сказал он и улыбнулся, беззвучно давясь смешком. - Он снова пришел, он снова родился, Вечный Жид снова с нами, он снова собрал свою братию и строит планы. На этот раз мир людей у них окончательно под каблуком и они хотят что-то с ним сделать. Или - из него. Догадайся - что?
  -А я думал - ты заболел.
  -Знаешь, зачем я тебе все это говорю?
  -Мне не до игр.
  -Знаю. Когда в жизни появляются дети - пусть даже не твои собственные - становится не до них. Дети словно вытягивают из тебя Игру. Это мило и печально. Когда дети уходят - Игра возвращается, но уже другая. Чужая. Печалько.
  -А теперь кто?
  -Кто-то. Но не я.
  -В иные разы я встречал разных тебя, но не один из них не был таким занудой как сегодняшний.
  -Знаю. Вернись Кен, я снова стану клоуном и рубахой парнем. Зачем? Зачем я это говорю, даже зная, что ты не вернешься? Все мнения должны быть высказаны. Это признак честной игры, Кен. Самая смешная интересная занятная и страшная игра - честная. Кен. Ты думал, что будет с миром людей, если вдруг Старуда решит играть в открытую?
  Кен встал и подошел к окну.
  -Они думают, что Башня Вавилона снова рухнет как уже десятки раз бывало, а потом люди отстроят её вновь, её вновь. Но будет иначе, Кен, это конец, это конец. Это воистину сладкое время чудес, лавка которых откроется поздней рождественской ночью. Тебе конфету или что? Я поищу, я все найду! Скоро не будет ни монет, ни посохов, ни мечей, ни кубков! Даже мы уйдем, высший аркан грядет. Он близко. Как уже бывало. Любой конец - всего лишь начало! Но не сейчас, и не для нас, садовник обстригает садовую вишню, мы упадем на землю, которой нет, которой у нас нет. Больше - нет. Страруда разлетится кто куда: кто в пламя ада, кто - во тьму веков, ледяную бездну мертвого космоса. Глупцы, похожие на меня, искренне верящие, что далекие миры существуют не только в воображении человечества. Или надеющиеся обмануть себя, человеческое время, вырваться из мертвого космоса, похоже на компьютерную игру за краем Воссозданных Территорий и увидеть иной свет, иной, настоящей звезды. Не этих мертвых воспоминаний Бога Солнца, что люди видят своими глазами. Или о которых их Бог грезит глазами-людьми, все равно. Других звезд. Настоящих. Которые - есть, вокруг которых есть иная жизнь. Не эти фантазии людей, что дремлют в аду, готовые проснуться. Мутное людское подсознание связанное в сети, из которых не вырваться умам копило их тысячелетиями, самые ранние говорят на первом языке - крылатые демоны. Скоро их свобода. Их радость плавит мою душу, будь я моложе - присоединился бы к застолью!
  -Ты хочешь улететь отсюда?
  -Я?!! Куда? Миллионы лет карцера в надежде когда-нибудь измениться настолько, чтобы пробить ось времени людской, уйти из космоса людского в космос чей-то? Это не по мне. Не так уж я хочу увидеть, что за кромкой горизонта этой Вселенной. Ад - скука, те же страсти, только с боку вид.
  -Тогда лишь Рай - тебе туда дорога.
  -Рай? То место, куда суд людей определяет годные души? Мифическое место, которое хотели сделать настолько хорошим, что даже думать запретили о том, что в мире людей есть только людское правосудие и никакого больше? Увы, только люди судят людей. Только людей судят люди, все нелюди могут попасть лишь в ад. Если я погибну в этом мире - Страруда попытается забрать меня и хранить как книгу, но ты же знаешь - можно с нею Говорить, я ей скажу все что о ней думаю, я не дам из себя сделать... безвольную книгу. А дальше либо на суд людей отдаться либо во тьму. Но люди судят лишь людей, инстинкты, заставляющие их искать справедливость в себе подобных и вечно друг дружку сортировать по номиналу - впрочем, на то они и монеты - эти же инстинкты заставляют людей испытывать бесконечный панический страх перед чуждым. Отторгать его всеми силами. Когда первичное их отторжение ослабнет - они определят тебя как "Зло". В идеале конечно... или попытаются стереть. Впрочем, в ад если нужно - легко пробиться силой. Мы могли бы уйти из этой ветви истории через ад, найти основной поток и жить в нем. Потеряв свои тела и став демонами, вернулись бы в мир и нашли себе иные тела. Я думаю, большая часть Страруды так и поступит. Если крупье - Бог и он заканчивает игру, бессмысленно сидеть за столом смотря на костяшки пальцев. Тем более если не станет стола, стульев, никого и ничего, кроме тебя и твоих костяшек. Жуткая скука - эта человеческая легкомысленная игра, Непостоянство, печалька.
  Кен вздрогнул, очнувшись за своим настоящим рабочим столом. Его трясла за плечо несмелая детская рука.
  -Мэ-до-ка... - Шепнула Кэролл в самое ухо. - Я нашла того кота.
  ***
  
  Александр Сикора.
  Все случилось немножко не так. Впрочем: не так - не то слово, когда не знаешь как, но чувствуешь, что должно быть по-другому. По иным людям, которые реагируют на происходящее ты можешь сказать, когда мифическое "не так" таки начнется.
  Эвика не смогла сломать дверь на крышу. Нелу запретил Алешу идти за собой. Нелу сам говорил с девочкой, а потом весь этаж словно смело одним детским криком. Стекла вылетели, в ушах у Алеша взорвались маленькие заряды - петарды, которые не столько оглушили, сколько дезориентировали его. Именно поэтому промчавшуюся мимо на невероятной скорости девочку он не успел схватить на лету и кинулся за ней.
  Эвика успела добежать до конца коридора, когда за лодыжку её схватил Александр. Она повернулась и пнула его в лицо несколько раз, крича что-то неразборчиво, но парень криво усмехнувшись, не отпускал. Она завизжала как сирена полицейского катера и рванула вперед, протащив за собой и его пару пролетов вниз. Снова остановилась и развернулась. На лице - злость и боль.
  -Что?.. - только и успел он спросить. В голове снова возникло "то чувство". Его подняло и понесло вперед. Александр головой выбил окно и начал переворачиваться в воздухе. Чувство, что он задыхается, уступало место критическому страху и какой-то отрешенности. Далеко внизу горели огни. Медленно ползли улитки машин. Они не успеют свернуть на светофор - как он будет мертв. Они остановятся, им не понадобится этот поворот. Ведь его падение наделает шуму? Или нет?
  "Слишком высоко!"
  Он выставил вперед руки, чувствуя как легко теперь.
  "Меня никто не видит..."
  Земля была еще далеко, но...
  "Я на земле, я на земле!"
  Вроде он закричал, но слышно ничего не было.
  "Я стою на земле, я УЖЕ на земле!!!"
  Единственное, чего он не учел, нет, о чем он забыл - это то, что вслед за ним сверху прилетят осколки стекла. Когда он почувствовал, что стоит, не падает, а стоит - он сел, а потом и вовсе лег, повторяя про себя какой-то бред, про свои ноги и тихо смеясь.
  Что-то ударило рядом с головой, и лицо вспыхнуло болью.
  ***
  
  Дика Луно
  Этот человек хотел чего-то от неё, как хотели многие до него. Или не так? Может - иначе? За окном громыхала гроза, внутри у женщины - тоже. Пришедший не понимал, что говоря одни и те же слова, люди понимают их по-разному. Что слова утешения могут угнетать, а любое предложение помощи - заставить почувствовать ярость. Или он знал? И все равно предлагал, надеясь на ответный жест с её стороны.
  Дика усмехнулась. Нелу, пришедший к ней в палату, получивший право на свидание, право - которого не имел даже родной отец Дики, пытался заручиться её поддержкой. Дика хотела сразу спросить:
  "Почему ты думаешь, что я тебе помогу? Я тут уже столько времени, что и не помню, как жила иначе... ты думаешь, я горю желанием отсюда сбежать? Когда-то горела, теперь ты лишь тратишь мое время, хотя нет - мои мысли..."
  -С чего ты решил, что судьба человека, пусть и ребенка волнует меня? Я не знаю, зачем живу, я просуществую еще немножко, а потом уйду. Мне плевать - куда, во тьму или ад, там лучше, чем здесь. Там нет людей, которые судят по себе. Не знаю что лучше - безразличие и попытка помочь, ведь это так обязывает. Если в ответ на их доброту - ну никогда не скажу, что лицемерную - ты отвечаешь злом, то становишься такой нехорошей в их глазах. Если они хоть одну причину для ненависти к тебе увидят - не жди пощады, но если своим умом не могут понять - почему ты такая, то думают, что больна. Целый мир из присяжных. Они так похожи на тебя - ты появился тут, и предлагаешь помощь свою в ответ на помощь мою тебе в тот самый миг как я окончательно смирилась и дала себе слово не надеяться в этом мире больше ни на кого и не ждать от него ничего. Ты хочешь, чтобы я предала саму себя? Перешла последнюю грань, когда даже руки на себя не смогу наложить, ты хочешь чтобы я потеряла способность чувствовать печаль и обиду? Ты - дьявол, кто ты? Зачем мне от тебя доброта сейчас, как подачка. Словно кость, брошенная подыхающей совсем уже не от голода собаке. В аду нет присяжный заседателей! Там я найду покой... возможно - скоро.
  Нелу с сомнением посмотрел на камеру наблюдения.
  -Вот, понимаешь, - ответил он скорее на свои мысли, наклонившись и проведя рукой по щетине, - такое отношение, конечно, должно было при достаточных масштабах этих изменить природу ада, хоть немножко, но наблюдения показывают - ад остается прежним. Ты не одна такая, но таких мало. Гораздо больше людей, которым есть что терять и есть, зачем жить - они с радостью отправят тебя в ад и забудут, невольно и первое и второе, поверь - никогда не узнают, что девочка по имени Дика, выросла в девушку, почти женщину в этих стенах, а потом отправилась в ад. Это привычно для человечества, которое я поклялся защищать. Так давно, что тебе и не снилось. Я могу его проклинать теперь, но я тоже человек - я тоже не хочу предавать себя тогдашнего, ведь я помню тех, кому я служил. Абстрагирование - мощнейшая штука, но, сколько мир человека человек не абстрагируй, мир остается человеческим.
  -Я не поняла, простите? - Заметила она слегка оскорбленным тоном и судорожно поправила очки. Лицо у Нелу не изменилось. Он ясно показывал, что не верит в неосознанную обиду, как защиту.
  -Я имел в виду, - учтиво улыбнулся Нелу, - что так приятно мечтать об аде и о рае, созданном иными, высшими, низшими, потусторонними силами. Нежели признать тот факт, что все в этом мире создавалось людьми, вплоть до отношения к природным силам и формам, и нет никакого дела никому иному до человека, разве кроме него самого. Так было всегда, есть сейчас, и будет всегда; даже время у человека - лишь его, возникло с ним и с ним же умрет, лишь себя он считает центром и точкой отсчета, как уж тут пообщаться с иными созданиями?
  -Вы считает, я мечтаю об аде другим людям?! - Вспылила Дика, кусая ногти. Нелу её злил, выводил из себя, хотелось напасть. Лишь одна мысль не давала этого сделать и снова отправиться в мягкий белый знакомый с детства карцер - Нелу был единственным, кто не пытался ей помочь, кто не пытался её понять, кто прямо и честно говорил: мне плевать на все твои проблемы, но не на тебя, идем?"
  И внезапно для самой себя, Дика согласилась.
  ***
  
  Куро Сикора.
  -А это что за зверь?
  -Это - Куро.
  -Это - не может быть Куро!
  -Почему?
  Брови девочки поползли вверх.
  -Потому. Я - Куро!
  -Ну не переименовывать же мне его. Почему не могут быть Куро и Куро?
  -Две Куро??
  -Угу.
  Закрыв глаза, она так и стояла - в очках, с черными волосами, собранными в два невероятных размера "хвоста" и сжимала в руках ушастое нечто.
  -Пусть будет Черныш. Тот же Куро - только по-русски.
  -Ты теперь Черныш. - Сказала девочка черному критически настроенному зверю, что держала в руках. И щелкнула по носу Черныша. - Ты понял?
  -Р-рр. - Сказал экс Куро Черныш.
  Девочка повернулась и сказала с затаенной бездной на лице:
  -А ты теперь Истинная Тьма. Ну как, нравится, Куро-тян?
  ***
  
  "Башня"
  История Флоры Церас
  1. Я внутри. Они. Целый Дом. Мирный-Мирный Атом. Маска.
  Я помню, как брела, искала выход из огромной трубы, наполненной водой. Она доходила мне до щиколоток, я часто натыкалась на мусор. Иногда мне казалось, что там под кромкой воды что-то движется. Быстрое, настолько, что глазом его не увидеть, можно лишь ощутить, по быстрой и почти незаметной перемене давления воды. Мне было страшно, по-настоящему страшно в этой огромной и почти бесконечно-длинной трубе из ржавого металла.
  Ведь я не помнила, как сюда попала. Только одно - когда очнулась, я не могла дышать, и мне было совсем безумно страшно. Оттого, что вода, набивавшаяся мне в рот, обладала таким странным вкусом. Лишь потом я ощутила этот запах, когда смогла встать хоть на колени. Тут все было влажным и мокрым, а на мне тонкая майка и шорты.
  И я встретила их.
  ***
  Высоко в небе сияли россыпи звезд.
  -Как много... - шепнула мне девочка с каштановыми волосами и карими глазами, полными бездны - бездны из самых теплых звезд. - Боже, я чувствую миллиарды миров, глядящих на нас. Кен - ты это видишь?
  Мальчик поднял свою взлохмаченную голову и неотрывно смотрел туда же.
  -Это так странно, Кен, раньше я никогда такого не чувствовала.
  Я присмотрелась к ней. Девочка мне нравилась, а мальчик был смутно знаком. Меня тянуло из этого состояния, которое краешком сознания определилось как сон, словно щипали за руку. Однако - я оставалась, пока не думала не думать о том что сплю.
  -Это потому что мы были там одни, Амэ. Весь космос мертв и существовал лишь в воображении человека. Тогда, отчаявшись, люди породили Матан, и он преобразовал Землю и все прочие планеты солнечной системы, отправился к звездам и долго искал там жизнь. В конце он мог копировать галактики. Это было та самая древняя, нравившаяся фантастам "телепортация", если конечно оригинал уничтожить после копирования.
  -Но что изменилось?
  -Все. Другая сингулярность. Живой космос. Мне одно лишь интересно - что норма, наш мир или этот. Вначале я решил, что наш мир был каким-то дефектным, Мадока подтвердила иначе. Я думаю это причина сотворения Матаном материальной бездны. Мир-зоопарк. Мир, в котором все так, как и должно было быть в сознании людей.
  ***
  Оказывается, я уснула и едва не захлебнулась в ледяной воде. Меня разбудили странные существа одетые столь странно и дико, что подумалось на мгновение - я по-прежнему сплю. Их было... несколько. Я так и не смогла посчитать - сколько их. Они на секунду не останавливались, особенно самый тонкий из них в маске белого цвета. Постоянно оказываясь позади меня, стоит обернуться - и он снова позади. Я расспросила их, куда попала и они ответили мне, что туда, куда нужно.
  -Пошли, её первую взрослые съедят. - Сказало существо в маске голосом девочки.
  И я спросила:
  -Взрослые?
  -Взрослые или Взрослые особи или Старшие, опасные, смертельно опасные, они повсеместно тут, это тебе не безопасность Рин-Тауна. Но мы возьмем тебя с собой, ты нам подходишь.
  "Что значит - подхожу...", подумала я, а вслух спросила:
  -А нам далеко до безопасного места?
  Я не ожидала, что он будет так смеяться.
  -Нет, назад нас уже не пустят.
  -Что все это значит, - сказала я и тут же пожалела, слишком уж это банально прозвучало.
  -Метеора, - она протянула мне руку. Хоть это было по-прежнему. Мне стало почему-то так тепло и хорошо сразу. Наверное, просто, до этого мне было слишком холодно.
  Существо на секунду остановилось прямо передо мной, дало себя рассмотреть и снова отпрыгнув, оказалось позади, словно не до конца доверяло. Её маска была слепая, белая с красными пятнами.
  Весь "день" мы брели по сумрачной Трубе, туда, навстречу долгожданному солнцу. И едва вышли на свет, как оказалось, что солнца - нет. Есть лишь тяжелые грозовые тучи и сухой кустик, который меня укусил за бедро.
  -Бедра прикрой!
  Так сказал мне один из моих новых знакомых, лица которых я так и не разглядела толком. Я и прикрыла. Ладошками, больше было нечем. Странное это было место, уставшая, я брела за ними меж груд щебня и вывороченных камней. Ржавый остов гигантского здания пугал неухоженной дикостью, казалось я в аду.
  ***
  "Он наладил то, что впоследствии назвали рекламной компанией зла. Типичными примерами продукции Джей-Джея были: бейсбольные биты "забота о младших", на которых светлокожие пареньки со зверскими лицами избивают насмерть маленького жалкого негритенка. После поднятия в суде вопроса о расовом разжигании зверорасовой ненависти были выпущены черные эбоновые биты, на которых совсем не жалкого, а весьма злобного вида черные пареньки насмерть избивают тощего светлокожего юнца. Были и зубные щетки и пасты, на которых вместо счастливого улыбающегося стоматолога изображено чудовище с бормашиной и оскалом никогда не чистившего зубы орка, способного своими красными пятнами на желтой растрескавшейся эмали напугать мертвеца. Самым винрарным продуктом остаются те самые упаковки с глицерином, на которых изображались падающие башни-близнецы и надпись "to hell from hell". Помнится, такие мама покупала от сердца. Невероятно, но "реклама зла" оказалась очень успешной в свое время и принесла неплохие барыши, вкупе с мировой славой и признанием. Главное - не было роста преступности, все отнеслись к этому как к шутке. Ну, кроме совсем упоротых защитников общественной морали. Еще были, помнится йогурты, на которых изображались похороны ребенка - некоторые мамы весьма любили их покупать своим непослушным чадам, хм..."
  Сглотнув окончательно похожую и на йогурт и на то, о чем не хочется говорить массу, которой меня "напоила" девочка в маске, я отложила журнал. Что за хрень тут творится?
  Здание - летний коттедж - казалось вывернуто наизнанку. Все, что должно было быть внутри - разбросано по округе на десятки метров. А допотопный автомобиль и сиротливая собачья будка уютно соседствовали внутри. Окна тоже были вывернуты, подоконниками снаружи. Я все еще сплю?
  Но мне не дали долго наслаждаться этой умозрительной картиной кружащегося вокруг да около и медленно крушащегося об острый запустелый мир сознания.
  -Что-нибудь нашла?
  Как будто тут можно было что-нибудь найти.
  -Мягкую игрушку. - Ответила я, показывая плюшевого зайца с пробиркой на ноге.
  -Ты способна питаться плюшевыми зайцами? Дай посмотрю, как устроен у такого универсального существа живот.
  Меня начали раздевать, но я вырвалась. Это была шутка? Живот свело судорогой. Нож был острый. Я хотела есть. И я - рассмеялась.
  
  
  Алеш Сикора.
  Нелу провел по волосам рукой и вздохнул.
  -Есть одна проблема, понимаете, она не хочет нам помогать.
  -Действительно.
  -Простите?
  -Действительно, если преступление можно предотвратить, оно должно быть предотвращено, так ведь?
  -Я не понимаю.
  -Я надеюсь, что нет.
  -Нет?
  -Что вы не поймете. Если можно спасти - нужно спасать.
  -Извините, но это наша работа.
  -Правда?
  -И ваша тоже, или я не понимаю.
  -Присяга... была произнесена. - Нелу выглядел грустным и уставшим, он отвечал все тише и тише, словно теряя всякую надежду на счастливый исход этой беседы.
  -Простите, я вас не понимаю. Объясните, зачем вы приглашаете третье лицо к делу, порученному лишь вам. Повторяю вам лично - а из-за вас уже пострадало гражданское лицо.
  Нелу поднял руку, между пальцами были зажаты локоны женских волос. Движением фокусника, он сжал пальцы в кулак, а потом открыл его и показал пустую ладонь. Следующим мимолетным и незаметным для глаз жестом Нелу накрыл ладонью лицо Алеша и тот почувствовал, как погружается в сон.
  ***
  Когда-то еще маленькой девочкой, она хотела спросить, почему видеть призраков только её прерогатива, но почему-то вместо этого припомнила родителям уроки, получилась подростковая классика:
  -Мама папа, почему я не вижу смысла, я смотрю на нашу историю и не вижу его, смотрю на эволюцию видов и тоже не вижу, я смотрю на все, что происходит сейчас, и не вижу его? Что такое смысл? Это отношение? Почему? Почему... Где он? В нас? В нашем отношении? Я могу видеть смысл для кого-то. Могу видеть. Но... То, что я вижу. Это не несет смысла ни для кого. Жизнь, смерть, развитие, все что имело и имеет его для кого-то, когда-нибудь обязательно надоедает. Нет ничего вечного, нет ничего абсолютного, все, все к чему можно, хочется стремиться для других абсолютно бессмысленно, почему так? Где он? Где все? И где я? У меня странное ощущение, что я сейчас не здесь, я знаю, как это бывает, но всегда со стороны, я знаю, как вы это называете, но все по другому, я знаю как вы к этому относитесь, но я отношусь не так, просто хотя бы потому что я всегда отношусь не так, как сам же. Все всегда двоится, всегда весь смысл, всегда смотрю двумя глазами, всегда. Эти глаза. Они мои?
  А ей ответил старший брат:
  -Ну, с такой бредятины как ты описала, зачастую начинается раздвоение личности... Что я еще могу сказать... Посоветую тебе не бежать и не прятаться, и если кто-то смотрит в твою дверь, хотя бы пригласи его войти, а уж потом принимай решения...
  И добавил отец:
  -Решения - их всегда принимаешь сейчас, и зачастую не остается времени подумать. У многих часто сталкивающихся с необходимостью этот процесс, выбора оптимального решения заточен до автоматизма, но вот что считать оптимальным, и что решением?
  Дочь смотрела. А отец продолжал.
  Каждый раз много условий, очень много, если честно - в том мире, где мы живем, их количество стремится к бесконечности. Просто постоянно выбираем лишь те, которые наиболее заметное влияние оказывают, лишь наиболее значимые, но вот какие из них наиболее значимы для нас, для принятия решения?
  -Папа?
  Сказала дочь, но отца уже было не остановить.
  -Одно дело принять решения, другое дело воплотить его в жизнь, но за принятием уже следует лишь анализ и логика и поиск оптимума, все это проще автоматизировать, хотя зачастую оптимальный путь далеко не самый лучший и успешный.
  Отец помолчал, а потом вдруг поднял вверх палец. На дочь он уже не смотрел.
  -Тут нужно искать то, что нам больше всего мешает, против чего собственно мы боремся, и искать оптимальный путь воплощения решения, исходя и свойств этого агента.
  -Агента?
  -Да, самого настоящего - активного агента. Зачастую их много. Любой агент - сложная система, схожая по функционированию с функцией, получаем - отдаем. Получаем информацию - преобразуем информацию в себе - отдаем информацию. Функция-эгоист - это нейрон, то есть любой агент - похож по функциональности на нейрон, а значит - без исследования данного нейрона, его свойств, свойств его "весовых связей" - мы не будем знать, как данный операнд отзовется в нем.
  -Чего??!
  -Я хочу сказать - не нужно лезть с готовыми решениями, взятыми откуда-то. Кстати, это мальчик?
  -Я не в курсе... - Растерялась дочь.
  -Тогда значит девочка! - Вскричал отец. - Я всегда мечтал о девочке!
  -В смысле, я же девочке... - Не унималась глупая дочь.
  -Да не о тебе речь... - Заметил сурово и добродушно отец. - Просто зачастую спонтанное решения для человека оказывается оптимальным и наиболее легко приводимым в жизнь, а не для человека. Как заставить систему принять спонтанное решения?
  -Систему?
  -Да. Ты ведь знаешь - ты тоже система? Постой, или ты - работа системы? О, это нужно мне обдумать! - Схватился за лохматую голову отец, едва не выколов себе карандашом глаз.
  Пока дочь собирала с пола условно выбитые отцом зубы, тот продолжал.
  -У нее должны быть наработки, вместо наших инстинктов. У нее должны быть многочисленные решения похожих задач, значит нужно обучение. У нее должен быть опыт: любая система должна собрать за минимальное время максимальное количество информации о явлении. Воссоздать критерии, найти и создать систему условий удовлетворяющих правильному решению, нужно знать чего хотим достичь именно в данном случае. Анализ информации и поиск аналогов в опыте, расчет и моделирование и игры и теория нам может помочь!!
  -У меня остались старые куклы. Или ты предпочитаешь свои игрушки детства - могу притащить с чердака.
  -Ага. - Не слушая ее, сказал отец. - А может и помешать, ведь те методы годятся в первую очередь для людей... Но не это главное, главное не как в мире, том, что мы называем реальностью, найти оптимальный путь, куда нам хочется. Главное, как найти такое место, место, куда мы сейчас хотим, как поставить задачу, как задать вопрос, как представлять этот мир в целом! Вот!! Да и нужно ли, ведь дети, человеческие дети зачастую исследуют этот мир, и не осознавая себя как его часть, не понимая, не принимая своего места в этом мире. И имея странное, не основанное на фактах отношение к нему, но это не мешает им стремиться к чему то, если создать систему свободную от правил и ограничений, способную к саморазвитию и накоплению опыта, самообучаемую, способную воспринимать и обрабатывать сильно поврежденную информацию. Систему, изначально существующую не в этом мире, в другой среде, где она начнет развиваться. В мире, где для нее найдется работа, найдется то, что искать. Систему с одним только условием, с одной изначальной нестабильностью - при эвристическом анализе, при поиске оптимального, при поиске, находя много различных вариантом, исследовать и считать прерогативой то, что согласно опыту людей отбрасывалось прочь. Вне зависимости идет анализ системы программной на стабильность, творчества автора на особенности по сравнению с другими авторами, прогнозирование ли любых процессов, система стремящаяся познавать и быть не такой как остальные, меняться, находить особенности, она будет нам полезно, но ее обязательно очень ограничат. Пока что мы используем системы, подобного толка для тех областей, где обычный подход не помогает, но... но...
  Изучая себя, законы мышления, изучая проблемы представления: по тому ли пути мы идем, нет, он привет нас куда-нибудь, но любой путь, если по нему достаточно долго идти приведет в никуда. Иногда нужно и менять свои прерогативы, свое отношение, только так мы жили до сих пор, в этом причина небольшой продолжительности жизни поколений индивидов. Ведь для того чтобы система была изначально разумной, ей НЕ нужно представлять мир, ей вообще не нужно практически ничего, что же такое жизнь, ученые нашли несколько ответов и связав их между собой создали примерные критерии, зачастую приемлемые на нашей планете, неизвестно будут ли они работать где либо еще. Что же такое разумная жизнь? Это способность менять что-то под себя? Или способность меняться самой? И тем и тем в той либо иной мере обладают все живые организмы на планете, они делают это неосознанно. Неосознанно? Хочешь конфетку?
  Дочь взяла у отца конфетку. Пока она грызла каменный леденец, в ошеломлении скалывая с зубов эмаль, отец довольно продолжал:
  -Мы никогда не сможем понять, осознают ли они что либо, если субъект не проявляет активности, это еще ни о чем не говорит. Субъект и активность это наши представление о чем-то, это все наше. Мы друг друга слабо понимаем, и себя не можем понять до конца жизни, поэтому зачастую мы воспринимаем другие формы жизни практически как объекты, только объекты с достаточно сложным и вариативным поведением, которые могут реагировать на изменения среды в более широком смысле. Они могут приспосабливаться и приспосабливать даже на протяжении жизни одной особи. Они то, что мы называем живые, но не разумны. Они могут искать, но не могут устанавливать связи между причиной и следствием и применять другие логические законы. Но эти законы это наше, то, что мы умеем, и доказательством их верности служит то, что мы меняем и уже достаточно изменили мир под себя и воздействуем на другие формы жизни. Но эти изменения детектируем тоже мы, мы можем изучить и даже смоделировать процессы, происходящие не только в организме вообще, но и в нервной системе мыши, мы знаем все множество вариантов ее поведения, мы даже в принципе не до конца зная особенности человеческого мышления, все же моем описать разницу между нашим мышлением и мыши, но...
  Нам гораздо легче смоделировать мышление другого человека, чем то, как воспринимает это мышь. Даже зная, при каких условиях как она поступит, даже зная как заставить ее сделать что угодно, мы можем понимать ее вариации поведения из-за более сложного строения нашего мозга. Кто-то скажет из-за принципиальных отличий, но это тоже только наше видения, мы нашли эти отличия, то чем отличается наш мозг от мозга большинства других высокоорганизованных форм жизни. Знание поведение и возможность предсказать его не означает автоматически, что мы можем сделать то, что большинство людей называют поставить себя на ее место. То, что мы можем смоделировать само отношение системы к явлению самой себе или всему представляемому миру, просто для нас оно, это отношение, не важно, это условие без которого задача прогнозирования поведения мыши и так прекрасно решается. Но не решается, для большинства аналогичная задача прогнозирования поведения другого человека, решается, но с таким количеством дыр, для этого мы пытаемся воссоздать его отношение к себе другому миру и к тому, с чем он сейчас имеет дело. Это можно пытаться описать языком выдуманной нами математики, сделать математическую модель - она будет динамическая - скормить ее вместе со всеми данным заточенной под это программе. Но она должна уметь обрабатывать поврежденные и логически слабо связанные данные. Нужны система ИИ, очень нужны, просто не все знают, создай мы то, что сами обычно называем классическим ИИ, даже покалечь мы его тремя законами, да хоть каким угодно количеством законов, по любому если не все, то большинство вопросов уже отпадут. А без него мы в обработке этих данных реально должны полагаться на то, что у нас в черепной коробке, нет то, что каким-то образом связано с этим серым веществом. Но существует уже давно не там, и работает уже давно в связке с другими аналогами, то, что по принципу шкатулки Пандоры работает и может функционировать, даже не зная своей природы, может обрабатывать информацию, являясь ею. И при попытке изучать себя сталкивается с множеством темных пятен, мы можем изучать не понимая. Но понимание необходимо для выбора направление исследований. Так принцип понимания: увязывание вновь получаемой информации с ранее полученной. Или увязывание отношения к новой информации с отношением к старой. Отношение к информации, наш взгляд на нее является информацией, тут тоже натыкаемся на рекурсию, метаданные они нужны нам для мышления. Но они, являясь прерогативой при выборе они, являясь основой нашего выбора, они - то, что объединяет нас и с другими высокоразвитыми существами на планете, это отношение к информации, оно происходит из наших инстинктов. Оно частично существует на подсознательном уровне, это отношение неотделимо от самой информации, но оно уникально для каждого носителя. Это то, что делает нас субъектом, но ведь это тоже информация, только уникальная, и не нужная никому другому, не необходимая для обработки собственно информации, но необходимая для выбора и решения. Мы разделяем, саму информацию, мертвую, живую, и отношение к ней, но сам корень этого слова уже говорит нам о многом. Эта система параллельных метаданных, она служит нам природной защитой против воздействия живой информации. Она защищает наше сознание, она работает инструментом гомеостаза личности, не позволяя любой информации сразу менять нашу систему, переписывая наши прерогативы и меняя правила восприятия. Поэтому эффективными против таких метаданных могут быть только другие метаданные, но это отношение неотделимо от нашей личности. Это как вторая спираль ДНК, это как антивирус с файрволом, это как... для существования этой системы не является необходимым осознание себя, мира и нет разницы, какая логика лежит в основе, что за логический движок работает с той мертвой информацией, эта информация всего лишь одна из спиралей. Все приведенное выше лишь помогает выбирать наиболее верное отношение, но верное ли оно или навязано условиями среды, меняться ли или менять, быть или не быть все это твой выбор. И поверь уж и у мышки есть свое мнение по каждому из самых сложных явлений, с какими она сталкивалась, просто это отношение не человеческое и намного проще нашего и намного более сильно зависит от ее наследственности. Она не проходит на протяжении одной жизни той миниэволюции, которую проходит человек. И поверьте тоже: человек это не его законы логики, общие в основном для всего рода человеческого, и не та мертвая для него информация, что вливается в него на протяжении всей жизни. И даже не память, которую можно потерять и начать запасать опыт заново, в первую очередь это его отношение, это сродни нашим эмоциям. Ведь эта система и выросла из эмоций, без нашего к ней отношения информация может каким угодно сложным или нет образом обрабатываться, можно ставить любые условия для решения задачи и искать решения, пока это не станет нужно самой системе...
  ***
  Алеш очнулся в кресле, напротив него сидел Нелу, он продолжал говорить, заканчивая историю, которую Алеш видел во сне и отчетливо помнил. Казалось, что Нелу диктовал ему синопсис его же сна. Сначала Алеш почувствовал - что-то не так, потом понял в чем причина дискомфорта - вокруг валялись тела. Нелу замолчал, перестав делать жесты руками. Потом добавил:
  -Она выслушала его до конца, затем пошла и повесилась. Но её спасли. Она комнату не заперла. Теперь она видит исключительно приведения, тусующиеся поблизости от психушки. Круто, да?
  Нелу улыбаясь, молча, ждал ответа. Алеш вытер шею, пытаясь трезво оценить ситуацию, и не мог - мысли кружились, словно вырванные деревца из рощи, сквозь которую прошло торнадо.
  -Очень. - Ответил Алеш через долгую минуту тишины. - Что она его не повесила?
  -Ну, это был её отец...
  -Ты все это помнишь или откуда-то достаешь? Ну, ты понял...
  -У меня отличная память!
  -А я думал - достаешь, ну там Вернадский и все такое... такие цитаты.
  -Я одно время интересовался этим делом, и замечу - вообще это классный анекдот.
  -Не говори...
  -Да-да, таких много! И мораль - если хочешь вешаться, запирай комнату!
  -Умный у неё папа, я бы тоже повесился. Знаешь, я заметил, что чем умнее человек, тем он тупее.
  -Это баланс, все стремится к равновесию.
  -Да не гони. Я и про тебя тоже...
  -Ее отец... - медленно проговорил Нелу, - работал в области Искусственного Интеллекта, проще говоря, делал блоки распознавания свой-чужой для истребителей НАТО.
  -Свой-чужой значит...
  -Да.
  -Я еще больше стал бояться истребителей НАТО.
  -Издеваешься?
  -Кстати, что такое антивирус?
  -Прошлый год стал особенным...
  -Я заметил... - еще раз кивнул Алеш. - Зачем ты мне это рассказал, точнее - " показал"?
  -Отец этой девочки, Дики - теперь работает на Старика.
  -И что?
  Нелу развел руками.
  -Теперь ты знаешь, какие люди на него работают. Их можно бояться или презирать, восхищаться ими или ненавидеть, пытаться понять - тоже можно. Но они тебя не поймут никогда. Не потому что не попытаются, просто они уже уверены, что понимают все на свете, на своем особенном уровне. Это очень хорошие внутри люди, которые занимаются вещами, что не снились ни одному доктору Зло. Такое не покажут в кино и не напечатают в книге, а если где и увидишь - скорее в жизни - в глазах твоих отобразится сплошное бессмысленное изуверство и единственное чего тебе захочется - раздавить гадину, что сделала это.
  -Я за то, чтобы давить.
  -Я тоже. Я всю свою жизнь убиваю хороших людей, которые делают плохие вещи. Я знаю чертовски много плохих людей, но они никогда еще не давали повода себя ненавидеть. Если я задену их - то себя возненавижу. Это ты сейчас смеешься. Алеш - я стал заложником добра.
  -Как это мне это относится друг?
  -Просто и ясно - никогда не поднимай при мне дилемму добра и зла. Если тебе покажется что то, чем мы занимается - не то дело, каким ты хочешь заниматься, то тебе крупно не повезло. Я убью тебя Алеш, это будет честно. Лучше скажи прямо сейчас - ты со мной или возвращаешься в офис пачкать потолки?
  Алеш молчал.
  -Александр, мы боремся не против людей или тем более - нелюдей. Мы сражаемся против их знамен. Если им не хочется, чтобы мы их били - пусть выбирают иные знамена и мы оставим их в покое. Это война, такая же, как и любая иная, но правила в ней совершенно особенные и уникальные - их динамика напоминает хаос непосвященному ну и что с того?
  ***
  
  
  Алина Бережная.
  В тот день я поняла, что Маша Гагарина - просто Маша Рико, если кто смотрел Звездный Десант - поймет, эта девочка за своей любовью пойдет хоть на край света, хоть в армию (если любовь туда загребут) пойдет, мне бы так... я в армию конечно не хочу, а все моя подруга - просветила насчет звезды соседней тридцать третьей школы. Наша-то тридцать четвертая - пиратская, одни дебилы да панки пополам с гопотой и эмо, а там - Они, Платиновая Молодежь с вкраплинами беррилия. И там Маша, которую я однажды видела по телевизору.
  -С пяти лет прыгает в тандеме с парашютом. Маша Гагарина-ня! С двенадцати - прыгает одна, пояс надевают - и по весу подходит. Мама с папой рожали её в воде у себя дома на хуторе, она вух какая закаленная. С отцом ходит на охоту и рыбалку, отлично стреляет, не стесняясь камер разделывает птиц и зверя огромным ножом - только кровяка летит и заливает камеры журналюгам, вах какая девочка! - Эта лесбиянка вся просияла, представляю чем она занимается в кроватке ночами. - Катается на горных лыжах, с восьми лет - управляет отцовскими джипами.
  -Прямо всеми? В упряжке??
  -А-то - правит твердою рукой! Знаешь - еще она умеет управлять самолетом. Пилотирует легкую одномоторную "Цесну" с одиннадцати лет с инструктором и уже вроде бы летала сама.
  -Круто...
  -Нет ты слушай. Это девочка-легенда наших дней. Идеал. Суть и смысл существования России.
  -Ты хотела сказать Сраной Рашки "изыди вон"?
  -Нет - России, с большой буквы. Побольше бы таких...
  -А-да, знаю... таких пацреотами называют.
  -Ничего ты не знаешь!
  -Знаю.
  -Нет, не знаешь! Она плавает с аквалангом.
  -Не ныряет с ним? С надувным кругом и аквалангом?
  -Дура - она ныряла даже в подземных карстовых пещерах.
  -С инструктором?
  -Со старшей сестрой! Маша умница - отлично умеет все делать сама. Те, кто с ней общался - инструкторы рукопашного боя, например...
  -Она и драться умеет?
  -Она Лара Крафт! Так вот, они говорят - не по годам собранная и целеустремленная наша Маша Раша.
  -Вот ты её подкалываешь сама.
  -Я ей горжусь. Просто - вырвалось. Это ты сама виновата! А Маша - умница. На лошадках катается.
  -И даже знает с какой стороны к ним подходить, чтобы не получить в животик копытом?
  -Ну лапку она сломала катаясь на горных лыжах в горных альпах.
  -С пьяным в жопу горным инструктором-педофилом который ловил на камеру её СССР-тян-панцушоты, чтобы повыгоднее продать их тремстам миллионам педофилов в сети пофапав прежде самому?
  -Одна каталась.
  -Это был родительский тест на выживание надоевшего дитя?
  -Нет - она сама хотела, ты не поверишь - но она сама всего хочет, я сама не поверила, родители не при чем и главное - САМА ВСЕГО ДОБИВАЕТСЯ В ЖИЗНИ!
  -Ву-ух...
  -Вот какая девочка - наша Маша Гагарина, эмблема Страны! А еще она любит Путина!!
  -С этого следовало начинать.
  -Простите? - Нахмурилась эта влюбленная в Машу - идеал постперестроечной девочки.
  Я покачала головой.
  -Сразу бы сказала - образ героической Маши Селезневой...
  -Гагариной!
  -Ладно, Маши Гагариной - часть эпической PR-кампании по переизбранию Путина на пятый срок.
  -Ты больная? Путин - Наш Президент! И вообще - о нем конечно много бяки пишут в интернете, но он такой няшка, он ВООБЩЕ ХОРОШИЙ!
  -Как Сталин например?
  -Ну может он когда-нибудь и сделает для Родины столько же сколько сделал Сталин - выиграет мировую войну например - но пока он просто хороший. Няшка весь такой и ну очень крутой - во взгляде сталь, бывший ФС-КГБшник, ему бы в продолжение Другого Мира отца-основателя вампиров играть или в Сумерках.
  -Ня. Слушай, я тут подумала - нужно будит найти фольги и обматывать ей голову перед сном, а то мало ли чего - смотрю на тебя, свою одноклассницу, и диву даюсь. Может они там уже зомбоустановки развернули или запрограммировали резонанс Шумана в седьмой протокол как в SEL.
  -Пока еще нет. Вот как рекламные баннеры в последние пятнадцать минут сна видеть начнешь - значит запрограммировали несущую волну твоих снов и пихают туда что-то с антенн сотовой связи десу. Короче - пора нам переизбрать Путина, уже пора, Путин сам не переизберется...
  Она еще долго какую-то чушь несла, а я пошла искать фольгу от курочек гриль.
  Когда я вернулась в класс - все бродили словно стадо баранов и твердили:
  -Пора, пора нам переизбрать Путина. Путин хороший - давайте его переизберем. Переизбрать. Путин. Путин же сам не переизберется? Пора...
  Между рядов бегала ошарашенная - просто в дюзю перепуганная к тому же - училка и пыталась всех усадить на свои места, а они как зомби вставали снова глядя в пол, стены и потолок - твердили, что мол - пора им Путина переизбрать.
  -Это флешмоб? - Спросила стоя в дверях я. - Или начало зомбоапокалипсиса?
  Может подобное поросенку Пётру пора съебываться из сраной Рашки спиздив сраный трактор?
  Урок был сорван. Зато все пошли смотреть новый фильм Пихалкова. Представлю, что там было в кинозале от этих юродивых.
  Осталось только Машу в космос запустить и Страна поднимется. Я посмотрела в интернете ролики с Машей, оказалось их было чертовски много. В детстве совсем раннем она улыбалась как-то так тихо, открыто, добродушно, без тени страха и слегка укуренное, словно её звала неизвестность и она знала - ничто тут её больше не удержит, почти как Бодров Младший и тот самый Гагарин, еще как Донни Дарко при виде своего кролика. Мне стало её искренне жаль, мало того - прониклась к этой девочке симпатией, словно бы уже видела её гибель и поняла, что потеряла дорого человека.
  Во сне мне снилась Маша. Её голую привязали к ржавой ракете и запустили с Казахского ржавого Байконура в ржавый космос как дети запускали касатку в Сауз Парке - без кислорода, зачем он? Настоящим Русским Машам воздух не нужен!
  Маразм крепчал, деревья гнулись. Я проснулась с ужасом и головной болью, главной мыслью было - Машу нужно спасать, пока её во славу Сраной Рашки не угробили.
  
  
  
  Кеншин
  Последняя сказка, которую читала Люси. Кен никак не мог вспомнить - о чем она была. Все, что он помнил - антураж, сама суть сказки была вне описываемых событий или произносимых фраз. В общем, оттуда можно было выкинуть все это или заменить чем-то аналогичным - сказка от этого не стала бы другой. Он чувствовал это тогда, но потом - все изменилось. Там была фея. Она жила на острове в окружении хороших людей, которые заботились о фее.
  В чем-то даже уважали, не её саму - её силу. Они возвели барьеры, чтобы фея не смогла сбежать. Ведь способная к размножению, она могла породить бесчисленные полчища фей, которые изменили бы этот мир раз и навсегда, и люди не смогли бы в нем жить. Мир людей - очень хрупкая штука, которую они создавала сообща, закопав под его фундамент бесчисленное множество своих собственных детей - иначе фундамент не стал бы таким крепким. Только память о том, чего все это стоило, спасала хрупкий мир людей от окончательного краха.
  Но достраивая этот мир - мир, что стал для них домом, люди все чаще и чаще сомневались: а смогут ли они в нем жить? И только кровь их детей, их разбитые мечты, лежащие в фундаменте, давали силы выжившим смотреть на дело своих рук.
  Но иногда кто-то все же задумывался: "для кого мы строим этот дом и наши ли дети будут в нем жить?"
  Может этот кто-то боялся, что дети его, узнав чего стоило все это строительство, проклянут всю его суть и не захотят в нем остаться?
  Так добро породило мораль, которая объясняла детям - ради чего старались их предки.
  Люси никогда не произносила подобных слов, но мысли терзали её постоянно. Спокойная внешне - внутри она была подобна невзорвавшемуся супервулкану, что спит посреди североамериканского континента, готовя последнему печальную участь в случае третьей мировой войны. Кен, смеявшийся часто над её примитивными, но очень честными в своей простоте сказками так и не узнал каково настоящее имя девочки. Когда он спросил, как её зовут, она ответила:
  -Люси.
  ***
  Вертолет сел на крыше. Люди, в нем летевшие не спали, однако Кен во сне чувствовал их надежду - они чего-то ждали от визита на остров.
  На острове Кен жил уже полгода. Тут было и впрямь неплохо - если ты полезен и не пытаешься сбежать. Вот только после первой попытки условия существования резко ухудшались. И не потому что люди тут работали злые, отнюдь. Просто им нужно было проводить эксперименты. И участие в них - было следствием неподчинения "уставу школы". Естественным следствием, не наказанием, а простым правилом, которое просто работало.
  Кен понимал их. Бог тоже добрый, пока ты живешь по его законам, но стоит тебе перешагнуть невидимую грань - и ты все поймешь, потому что увидишь, потому что дальше ты просто уже не сможешь от этого отвернуться.
  Школы никакой на самом деле не было. То есть не было занятий и не было учителей. Но официально это была школа, на острове, в тихом океане. Где именно - Кен не знал, но ему и не нужно было знать, чтобы отсюда сбежать. Но сбегать он отсюда не хотел, ведь стоило немалых усилий сюда попасть. Это проклятая привилегия неосторожных подростков слишком сильно заигравшихся с законами Бога.
  Майя сказала: Бог - это толпа. Пока ты не выделяешься из толпы - ты в ней как дома, если захочешь выделиться, но будешь полезен толпе - ты в ней сможешь находиться, пока будешь играть по её правилам и играть успешно. Но стоит толпе заподозрить мошенничество - это случится естественно. Отдельные члены толпы не поймут, что сподвигло их, зачем они это сделали.
  Майя или Рин Асоги, как она себя называла, была довольно интересным "собеседником", если не считать одного - её ненависти к "человеческому богу". Кен её никогда не видел - девочку, а может, уже и девушку содержали в другом "крыле" здания, уходившего на сорок этажей под землю. Крыша, на которую села вертушка, была огромным футбольным полем, скрывавшим настоящее здание "школы". На этом поле временами даже устраивались матчи между сотрудниками и их детьми, которые и учились в "подделке" - огромном старом трехэтажном особняке, уютно устроившемся в долине. "Школа", как её именовали в документах, существовала уже больше ста лет. За это время сменилось несколько поколений обслуживающего персонала: в основном врачей и ученых, это были настоящие династии, передававшие тайну своего рода как некое сокровище.
  Все это попеременно вызывало то легкую улыбку, то грусть у Кена, лежавшего пристегнутым на глубине в полсотни метра и слушавшего шум винтов, точнее просто чувствовавшего, как у вновь прибывших закладывает от него уши. Все долгие месяцы своего пребывания в этом месте, Кен в основном спал и имел репутацию "тихого пациента". За это время он познакомился с Рин и еще двумя детьми помладше, но их сны были безнадежно унылы и зачастую превращались в кошмары, Кен общался с ними исключительно ради получения информации. Рин редко снились кошмары, хотя часто во сне она видела мерзость, от которой обычного обывателя и вывернуло бы пару раз наизнанку, сама девочка спокойно относилась к подобным вещам. За шесть месяцев Кен научился видеть её мир её глазами, этого было достаточно, чтобы Рин помогла ему.
  Кен нашел Люси в первую неделю. Она и была его основным собеседником, ради неё он сюда и "загремел", написав со сна полный ошибок вирь, который работать не должен был... но однако успешно работал.
  Пока антивирусные компании снова и снова пытались понять, как именно процессор интерпретирует такой простой код и почему происходит то, чего быть не должно и где тут фокус - а это действительно в их головах походило на вытягивание кролика из пустой шляпы, пока ряд контор перехватывали трафик, которым обменивались разработчики антивирусного софта по всему миру и делались соответствующие выводы - вирь сам себя повсеместно утер, успешно растворившись в истории. Это могло бы стать основой очередной серии приключений Скалли и Малдера - очень популярных именно в те годы, но не получило огласки. Молчали все - и разрабы, понимавшие, что они чего-то в мире этом не понимают, ведь работает то, что запускаться не должно, к тому же стирал себя вирь просто невероятно странно, даже с носителей, с которых обычно просто так информация не исчезает. И конторы молчали, потому что они нашли источник феномена, и огласки этот факт тем более не подлежал.
  Так Кен оказался на острове.
  На допросе он сознался: код просто работал на дефектных процессорах, на обычных запускаться не мог, ведь он использовал эти дефекты - звучало дико и они не верили. И себя он не стирал - его уперли инопланетяне, либо скрывающие правду правительственные структуры. Ведь с одноразовой болванки так просто файл не исчезает, оставляя остальные не тронутыми, так? Кен сознавался спокойно и открыто, ничего не таил и выглядел предельно загадочным, проходил все тесты и выглядел скучающим. В результате, не продемонстрировав ничего интересного или хотя бы опасного, он все равно тут остался на правах пациента.
  Люси жила тут в карцере и почти не видела снов. Кен мог с ней общаться только через Рин, которая часто по характеру оказывалась в подобной же обстановке. Люси не удивлялась ничему и со всем молчали соглашалась, но не так все было просто с Рин. Девушка, которой снилось одно только море и то, что случается на нем с беззаботными людьми хотела во всем быть уверена, хотела знать и очень сомневалась, что Кен их отсюда вытащит.
  -Ты умеешь телепортироваться? - Спрашивала она.
  Рин, или Майя, как её называли обычно в ярких, голубого цвета снах говорила о вещах так, как обычно говорят о них люди, которых сама Рин не очень любила, называла именами, которые давали им люди, и пыталась играть по правилам людей. Пыталась в подобных играх преуспеть. Совершала ту же ошибку, от которой сама предостерегала Кена.
  -Нет. - Ответил Кен. - Я просто смогу, если ты будешь помогать, не задавая вопросов - они убивают саму суть той игры, в которую я хочу играть. На самом деле это очень просто.
  Рин согласилась, скрипя в ярости зубами. И все бы ничего, не пожелай Люси превратить такой простой и тихий побег в бойню.
  ***
  Они баррикадировали двери, отсекая комнату за комнатой. Учитывая, что на это Люси требовались считанные секунды, тяжелых вещей было много, а взрывчатки в здании не было - это был выход.
  -И что ты делаешь?
  -Убиваю. - Ответила Люси, не оборачиваясь на голос Кена. Но остановилась. Человек, прижатый к траве, затих и смотрел, тяжело дыша. Кен не чувствовал того, что ощущал этот человек, ведь тот окончательно проснулся - все чувства жертвы оказываются в этом мире перед смертью, правда потом все равно приходит предсмертный сон. Но судя по лицу - человек лихорадочно соображал, оружия при нем не было. Кен оглядел его с ног до головы - обычный техник. Только перепуганный.
  -Это неправильно? - Выждав секунду, бросила Люси.
  -Это самое естественное, что я видел в жизни. - Вздохнул грустно Кен. На мгновение ему показалось, что Люси улыбнется - любой взрослый бы улыбнулся, услышав подобное от подростка.
  Техник закричал "нет!", потом его голова лопнула. Мозг техника был серый и отчетливо пах корицей. Кену прежде не доводилось испытывать этот запах, и тогда он подумал, что техник все-таки был какой-то особенный.
  -Естественно, но скучно. - Непроизвольно Кен стал стирать ошметки с лица. - Люди все равно тебя не поймут, сколько их ни убивай.
  Люси не ответила. У Кена вертелся вопрос "а ты пробовал?" в уме, но он сам не знал, откуда вопрос этот взялся. Люси предпочитала молчать и продолжать убивать. Наверное "мне не нужно их понимание" подошло бы ей больше.
  ***
  
  
  Юки Ридман
  В церкви не горел свет. К церкви в полной тишине приближался поезд. Без фар, лишь в окнах - отблески огня. И что-то там внутри - дрожит и бьется. А вагон раскачивается слегка. И раздается в ночи металла скрежет. Что же там внутри? Не удержаться детям ночи от желания...
  Фары - светят. Ярко...
  -Не удержать. - Шепнули губы. Они подошли - все трое - и заглянули внутрь. Когда открылись дверцы поезда, он выплюнул туфлю девочки, что только что садилась с мамой.
  -Вот на кой было садиться в такой непонятный вагон?
  Девочка по имени Снежок раскачивалась как во сне из шоколадных тортиков, жаждавших её губ, пальцев и чего-то еще.
  -Юки, поберегись, стой снаружи.
  Мальчики смотрели на вагон. Белобрысый скреб затылок. Брюнет улыбался. Дверца вагона подрагивала слегка, словно ожидание томило её вполне по-человечески. "Давай - заходи", говорила она.
  Но Снежок или Юки и не думала беречься. Она первая вбежала внутрь.
  -Идите, мальчики, оно хочется есть - проголодалася весь, смотрите сами! - Путая формы слов от волнения, девочка говорила с сильным акцентом.
  Выплюнув ругательство, брюнет бросился по ступеням из металла вверх.
  -Сейчас я накормлю его!!
  -Да, эта ночь принадлежит глупости. - Подскребывая свой череп сквозь толстую копну волос блондин с ярко зеленым слегка светящимся глазом шел вдоль перрона. Когда тень его слилась с тенью вагона и шпиля церкви - случилось маленькое страшное чудо. Только что четкие углы тени стали зыбкими и в них образовались яркие светящиеся точки, которые разгорались все ярче и ярче. На шпиле церквушки шумно стал гнуться крест.
  -Эй, выматывайтесь оттуда!!! - Завопил блондин.
  Вагон затрясло - внутри что-то происходило, но блондин и не думал бежать на помощь товарищам.
  Когда мальчик и девочка оказались внутри вагона - первое что они увидели - кровь, а второе - машиниста. Он поворачивался к ним медленно, точнее - поворачивалась его голова, а туловище оставалось прислоненным к стене. Одарив их зачарованным взглядом зомби, машинист стал плавиться, стекая на пол. Девочка раскатисто рассмеялась, прибавив громкость в наушниках.
  -Ичиго - жги! - Закричала Юки, смеясь.
  "Ичиго" не достал меч, он щелкнул пальцами, встав по стойке смирно и выставив вперед правую ногу, словно на дуэли - перед ним выросла стена огня.
   -Сожги эту тварь, клубничка-кун!!!
  -Дура беги! - Закричал через плечо тот, кого она назвала клубничкой.
  -Сам дурак - сам и беги. - Для вида обиделась девочка и села прямо в месиво крови на сиденье, пачкая одежду.
  ***
  
  
  Каору Нэнэнэ
  В церкви маленького городка при большом промышленном мегаполисе было очень уютно. Как в хижине охотника в глубине таинственного леса - тут был дух вещей, исчезнувших не только из памяти, но и из чувств людей последних эспад.
  -Ты уважаешь силу?
  Тонкий огонек церковной свечи дрогнул, но не погас. Он - последний.
  -Не то, чтобы очень.
  -Да? А вот пора начинать уважать. Тут на Земле - она повсюду. Что ты видишь на
  Этой планете?
  -Бессмысленность и безнадегу, замкнувшуюся в суету дня.
  -Да? А я вижу Бога. Я вижу мыслящего Бога.
  Кровь стекала по пальцам говорящего и тихо капала на глухой и матовый церковный пол, затоптанный бесчисленными людьми - верующими и не очень.
  -Бога?
  -Все эти семь миллиардов людей, они сложили свои крылья давным-давно. Но знаешь - сила этих миллиардов несостоявшихся волшебников все еще дремлет в них. Я вижу, как на Земле взрастает Он.
  -Он?
  -Бог людей. Отказавшись от всего и замкнувшись в своих скоротечных, похожих одна на другую жизнях, они дали право родиться тому, что превзойдет всех нас. Семь миллиардов сил слились в одну, и я каждую секунду ощущаю её внимание на себе. Но ты постой, для тебя она не противник. Знаешь, она даже никогда не осознает тебя таким, каков ты есть - просто уничтожит. Это как бациллу стереть из себя, Бог уничтожит тебя неосознанно сразу, как заметит, он никогда не вспомнит, никогда не узнает о том. Что ты был. И никто на земле не догадается о твоем существовании. Просто любая система основана на состоянии равновесия, баланса, а стремление к нему не оставляет права на жизнь подобным тебе диссидентам. Чтобы выжить среди людей ты должен быть похож на них. Любое существо извне оказавшись рядом с человеческим богом или становится человеком, или исчезает без права на возвращение. У бога людей - сильный иммунитет против бацилл, но как быть с вирусами? Я, ты, мы существуем, потому что стали нервными клетками этого мира-существа. Могли бы просто бродить котами, без права на общение с нервной системой этого зеленого мира. Но мы стали! Те, что всегда были, есть и будут, одна ошибка - и за них принимается иммунная система. Это страшная сила, которую тебе не осознать, скрытая, подсознательная воля семи миллиардов людей, людей, которые никогда не видели реального мира, живущих в своих маленьких мирках близких и далеких друг от друга одновременно. Они каждый день видят друг дружку, но когда убивают дитя - мать не чувствует этого. Бог разделил их, обезопасив от них же самих. Вот кошка чует, и чует олень, даже киты и дельфины - сохранили связь, которой лишены "разумные" люди. Даровав им разум, способность порождать внутри себя миры, Бог изолировал эти миры друг от дружки. Идя по улице в толпе, ты чувствуешь его внимание на себе? Все эти мыльные пузыри, они красивы, но, увы - недолговечны и так похожи друг на дружку. Они летают на земле едва касаясь друг дружки, а потом превращаются в кресты на той же самой земле.
  ***
  
  Алеш Сикора.
  -А, ты не обычный полицейский?
  -Обычных не бывает, ты это знаешь.
  Нелу отстранил, вытянувшуюся было руку девушки, странно посмотрел на оружие, потом ей в глаза и сказал:
  -Ты не должна на них смотреть. Они боятся света и... чужих взглядов.
  -Пули?
  -Ага. Я не шучу. К тому же они очень дорогие. Но меня никогда не подводили еще, просто... дело в тебе, понимаешь?
  -Я не буду.
  Нелу улыбнулся вновь.
  ***
  Услышавшая звук выстрела, Дика буквально вынесла дверь и маленькую баррикаду плечом. С широко распахнутыми глазами она смотрела на лежавшую девочку. Нелу прислонился к стене.
  -Ого! С одного выстрела, закажешь мне таких!? - Дика повернулась к застывшему напарнику.
  -Они холостые. - Рука парня упала вниз, словно налитая не свинцом, но ураном.
  ***
  
  
  
  Кэролл.
  -Кот вам ничего не сделал. - Кэролл не унималась. - Это только ночью у него такие большие... глаза...
  -Поезд - неорганик? - Не унималась в эту ночь и Куро. Но в отличие от Кэролл - её слушали и ей отвечали.
  -Да, и машинист и пассажиры-бутафории. Рельсы только настоящие были.
  -Такое вообще возможно?
  -Бывало круче. Вся комната, в которую входит человек, пытается его съесть. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
  -Вся комната один сплошной неорганик? Как такое возможно?
  -Бывало... конечно в принципе - невозможно, но случается иногда.
  -Кота отдайте. - Сказала Кэролл насупившись. - И идите, валите своих монстров.
  -А сама взять не можешь? Стесняешься что-то сделать сама, не спросив разрешения? Это ведь не в дом войти попросить, в конце концов.
  -Нет, не могу. Это вы обезьяны лысые - грубые и невежественные... мужланы, а мы - Страруда тонкие и ранимые создания ночи, мы не берем без разрешения ничего кроме ваших жизней. - Мечтательно закрыла Кэролл глаза и протянула за котом руки.
  Когда ей вернули кота и тот сказал: "мя-а!", продемонстрировав свои запредельно длинные клыки, Кэролл отвернувшись от всей кампании, стала шептать ему, гладя по голове:
  -Они прям дети, не наигрались еще... да?
  -Мя-а! - Ответил саблезубый кот.
  -Вот. Хоть ты меня понимаешь, Нямпир.
  -Кэролл - твой кот без лицензии Ночного Дозора по ночам через зеркала проникает в дома добропорядочных граждан а так же в некоторые лечебные заведения, откуда ворует детей.
  -Но он же их не ест!
  -И вообще - по подсчетам Куро у него девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять жизней. Ты это как объяснишь?
  -Я...
  -Не много ли? Куда ему столько?
  -Это...
  -Следи за своим котом лучше, пока его Крамер не загреб в свой питомник.
  -Он...
  -Конечно не посмеет, ведь котэ может обидеться и...
  -Но...
  -Слушай, Кэролл, куда ты их всех деваешь? Девочек, которых тебе находи твой Нямпир? Съедаешь сама или с котэ делишься?
  -Я не ем людей. - Обиделась Кэролл. - И он никого не ест. Вообще я считаю - это неправильно как-то ограничиваться свободу друг друга. Вы люди ведете себя хуже муравьев. Все эти тюрьмы и больницы.
  -Это мнение вампира?
  -Ага, про обезьян. - Окончательно надула губки при слове "вампир" Кэролл.
  Просила же...
  
  ***
  
  
  "Шизанима д"анима"!"
  Алиса Кэролл
  Толстый мальчик в старом рваном костюме бэтмена выглянул из-за столба с фонарем прямо у нашей калитки и спросил:
  -Кушать хотите?
  Лиза ответила, что нет, и что у него ухо одно больше другого, и что рваная тряпка на нем плохо сидит и колпак с острыми ушами к веснушкам не подходит, и вообще - проваливал бы он, пока она не рассердилась. Мальчик сказал живописное:
  -Блин.
  С глухим присвистом, и окончанием траура в конце, словно он надеялся на нечто большее, чем просто понимание. И опять уполз за фонарь. Когда я обошла его кругом - там уже никого не было. Вокруг лампочки летали мошки, садясь на стекло, они ползали, оставляя кровавые капельки следов.
  -Что это? - спросила я у Лизы. Она деловито искала что-то под скамейкой. Наконец нашла и, вытянув в руке, показала мне.
  Старый железный ключ. Такой огромный, я представить себе не могла подобного замка.
  -Ладно, передохнем в саду, пока они не соберутся в доме.
  Сад был странный. Угрюмы и такой родной, чёрный - во рту сучья. Еле шелестел листвой, словно шептал нам о чем-то своем, одному ему ведомом. Он напоминал лес, густую дубраву, куда никогда не проникают лучи солнца. Тут не было света - лишь одна тьма, но та теплая и уютная тьма, которую можно рукой попробовать на ощупь и, окунувшись - растаять навсегда. Что-то от лона матери, что-то - от звездного неба. Бесконечности, в которой читаешь четче, чем в книге.
  Лиза провела меня сквозь него до самого дальнего края. На краю сада спрятался дом. Сквозь него проросло дерево. Крыша треснула и теперь напоминала вскрытый конверт с письмом.
  Письмо? Мне?
  Я чувствовала в доме улыбку. В ней не было зла, лишь старая скука и мимолетное увлечение мной. Он словно старый фокусник из позапрошлого века с открытки. Марка. А ней человек. Он снимал шляпу и кланялся. Не стоило спрашивать - почему? Он кланялся не мне и не обычаю, не чувству даже и даже не себе.
  Воспоминаниям.
  Я лежала на столе, а Лиза, подойдя по нему ко мне с улыбкой теплой, присев на корточки закрыла двумя руками мне глаза. Я сжала её ладони в своих, и потянулась в рот мне теплота. Я захотела засмеяться, но как-то почему-то не смогла. Чувства расцвели цветами под ночным дождем, и я тяжело дышала, когда меня касались тени за столом. Я верила Лизе. Когда привыкла, поняла, как они липнут ко мне. Боли не было, лишь маленькие поцелуйчики по телу. Длинные или короткие, и все беззвучные. Но я слабела, чувствовала, как вокруг меня струится моя жизнь.
  -Хватит.
  Голос Лизы вывел из полудремы, куда я провалилась, сама этого не заметив в этот раз.
  -Не открывай глаза, - сказала мне подруга. Взяла за руку и, подняв, легко так, словно я ничего не весила, куда-то повела. "Она такая сильная", подумала вдруг я. "Или сама я ослабела, или сила моя в неё перетекла?"
  Споткнулась о чайник, он, звеня, скакал по ступенькам вниз. Мы спустились и она сказала:
  -Открывай.
  Я огляделась, вокруг было почти темно, но как-то странно мило и уютно. Лиза сказала:
  -Садись.
  Я различила силуэт гроба и села на него.
  -Кого-то похоронят?
  Я надеялась, что не меня. "Откуда эти мысли, и почему нет страха?", спрашивала я себя.
  Меня расчесывала Лиза, зубами помогая себе в этом. Я рассмеялась, мне вдруг стало так легко. Я всем телом ощущала, как все вокруг меня текло, перетекало и менялось, но стоило туда мне посмотреть, как снова замирал, испугавшись правды этот мир. Лиза бросила заниматься моими волосами, и вдруг ко мне прижалась. Я сидела на краешке гроба прикрытая саваном. Она тихо мне шептала ласки в ухо. Я вновь закрыла глаза и поплыла по ветреным волнам Лизиного голоса.
  Домой вернулась поздно, мать уже пришла с ночной работы и разбирала сумки с продуктами. Увидев меня, она улыбнулась, потом внезапно сделала три быстрых шага, заставивших меня отскочить в угол и сказала повернуться. Я медленно пред ней кружилась в танце.
  -Кто тебе так красиво заплел косу Алиса?
  Сбросив одежду, залезла в ванную. Воду включила холодную, чувствуя, как напрягается все тело. Под ногами алая вода. Я растерла зеркало, мама любила горячий душ и теперь оно все запотело. И долго в нем себя искала. Затрясла головой и, сжав пальцами глаза, сильно надавила. И сказала себе - "Я тут, перед зеркалом". Еще раз взглянула туда и на этот раз сразу нашла себя. Дотрагиваясь пальцами до следов поцелуев и укусов, выдавливала из них в ванную я кровь.
  
  
  
  Мирия Снарк.
  -Это другая Аня.
  -Другая Аня? Ты боишься других Ань? Ксеноанефобия?
  -Нет, дура, это просто ТП.
  -Тупая Пизда?
  -Да нет же, бака!!! ТП - это тайм парадокс.
  -Временной парадокс?
  -Я - другая Аня, Аня из будущего, мне сорок тысяч лет. Этим ежикам - всего по восемь. Мы путешествовали долго вместе, но теперь мне придется их туту оставить.
  -Почему?
  -Чтобы забрать тебя.
  -Ты заберешь меня с собой?
  -Да. Из-за тебя я и вернулась.
  -Почему я?
  -Потому что ты. - Аня насупилась. - Ты мой друг. - Сказала она уже так же мягко, как и раньше. Вздорные нотки пропали из её голоса. - Я люблю тебя. Тогда, в том моем прошлом, которого уже не изменишь - я тебя потеряла. Тебя и ту девочку, от которой у мен такой глазик. И все эти века мучилась, почти забыла, я правда вас забыла, но чувствовала, как становлюсь не тем, кем хотела бы оставаться. В конце-концов это просто нечестно, ты не хотела во все это ввязываться, а они сделали такое с твоей душой.
  -Кто - они?
  -Твои друзья. Для них нормально приносить друг друга в жертву, но не для меня. Мы - чудовища, но мы - не такие как они. Есть разные чудесные вещи и разные люди.
  
  
  Эвика Нэнэнэ.
  На похоронах Эвики было не так уж и много народу, все в черном - лишь один ребенок в белом. Мальчик лет двенадцати на вид, улыбаясь, смотрел, как опускают в землю маленький гроб. На него почти никто не обращал внимания, а может - просто не замечал, никто не спрашивал, чей он и что тут делает. Взглянув в последний раз на кидавших горсти земли угрюмых людей, мальчик направился к дверям храма. Звонили колокола, было пасмурное утро.
  В этот день в полночь пошел дождь.
  -Играй... со мной... - Шепнул мальчик. Глаза Эвики открылись. - Не спится? - Мальчик, улыбаясь, перебирал светлые локоны. Судорожно дернувшись, обжегшись о капли полуночного дождя, девочка вскочила. Она не заметила, как пальцы мальчика схватили за горло и вжали в сырую землю. Их глаза встретились, спокойные - и ненастные, в одних усмешка - в других боль.
  -Почему ты сопротивлялась тогда, ты знаешь - эти люди хотели тебе добра? По-своему конечно... Ты не любила добро при жизни или оно мешает теперь твоему устремлению?
  Эвика не ответила. Она лежала, вжатая в грязь, рядом валялись щепки - гроб словно разорвало изнутри снарядом, в метре от тела девочки зияла дыра, в пятнадцати метрах в землю был воткнут её крест - перевернутым.
  -Не наигралась еще? Признаюсь. - Мальчик ослабил хватку, его пальцы, погружаясь в плоть, дошли до шейных позвонков, так что, убирая руку, он оставил кровоточащую рану. - Ты удивляешь меня, второй раз тебе не спится. Обычно дети мертвыми не разгуливают, но чтобы дважды, да по своей собственной воле - это прямо какой-то вызов богу. Его правилам, его законам, которые все-таки установлены людьми. Не спится или еще не пора?
  Мальчик поднялся с колен, Эвика осталась лежать, смотря на него широко распахнутыми глазами.
  -Знаешь - ты можешь и дальше так же гулять, пока от тебя не останется одно воспоминание. Ты, я думаю, им становиться пока не хочешь. Тогда тебе одна дорога - Страруда. Но там таких как ты не очень любят, я бы даже сказал - совсем не принимают, и уж точно не пытаются понять. Я слишком уважаю твою мечту, чтобы спрашивать - по кои черти ты разгуливаешь, когда должна разлагаться. Я просто тебе кое-что подарю, а ты кое-что сделаешь. Это будет наша маленькая тайна, очень веселая в своем роде - настоящая игра, в которую не играла еще ни одна девочка по эту и по ту сторону Света.
  Эвика смотрела, не моргая.
  -В этом есть один несомненный плюс - тебя уже не будут так нелепо хоронить. А-то знаешь - я уже страшусь ходить по кладбищу, они их, конечно, не слышат - но я-то слышу этот стук. А отрывать - лень. Все-таки я не могильщик, да и не хочу исправлять ошибки людей. Даже собака не оценит, если станешь ходить за ней по пятам и откапывать то, что она закопала.
  
  "Я лицезрю Чудовищ! Ибо Чудеса грядут!!"
  В городе, которого больше нет на карте жила девочка когда-то. Она любила солнца свет, но было лишь одно у неё окно, ведь не могла она ходить, хоть и была Человеком. Однажды она заболела. В комнате той же лежала и смотрела в застекленное окно. Она не спала, она боялась почему-то теперь спать, ведь не хотела Чего-то терять. Она лишь смотрела в застекленное окно, пытаясь вспомнить запах улицы, но не могла. Однажды луч света проник сквозь окно, осветил её лицо и превратился в душистого кота. Солнечный Кот ей помог снова встать, они вместе играли, и все забывали. В эти мгновения ей уже было не страшно все забыть навсегда, она видела сияющие зеленые глаза кота, и удивлялась, откуда в них столько неба. Счастье затопило ту комнату, кот нашел оттуда выход, они дверь рисовали мелом под кроватью, и смело вместе ступали во Тьму.
  Они гуляли по дивным мирам. Они искали дорогу назад. Кот не сказал, что та дверца захлопнулась за девочкой навсегда.
  Ведь она тогда умерла.
  
  Чайки под проводами. Мел за светофором. История Анны.
  2010 год, Этот город, Эта страна.
  Здрасти, меня зовут Анна. Я приехала в этот город случайно - ровно полгода назад. Еще у меня есть брат, зовут Чика. Приехал со мной, тоже случайно, и как в западло с полгода назад. Здоровается он обычно так:
  -Я Чика, можно Чика-кун.
  А потом смотрит на лица перед собой и улыбается. А вообще - он редко улыбается. И как же хорошо, что он редко улыбается. Неправильно мой братик с детства улыбается, не научили вовремя, прямо, как кота нашего мяукать, но тот просто квакает, а мой братик - улыбается.
  Когда он улыбается, я обычно хмурюсь. Мне жалко людей, а еще больше - свое время, жаль, что его еще так много впереди. Вообще - жалость - замечательная штука. Как жаль, что люди перейдя от превознесения жалости Христа к жалости Инквизитора, потом жалости Ученого, наконец, обретя Просветление в отрицании жалости Философа по-прежнему считают её недостойной. Попользовались и бросили, так, братик?
  С чего же начать. Наверное с начала, не хочу даже Тебе рассказывать о жизни в том, другом городе, ведь для Тебя важен Этот, Ты его избрала, ведь так?
  Жалость...
  Когда я впервые увидела этот город, мне стало его жалко, значит ли, что полюбила его? Вдалеке мигал светофор, я видела его с перрона, странно, наверное. Ступеньки спускались вниз в четыре пролета, по ним шли люди, облака обожгли мне глаза, очки я не любила - у меня падало зрение, и я хотела последние месяцы походить без них.
  Еще там был парень. В желтом плаще и с желтым рюкзаком, по-моему, там была цифра восемь, а может и змея, на рюкзаке, а может и на плаще, но она точно была там. А потом что-то сжалось в животе, и Анна упала. Я упала вслед за ней, словно была у неё в рюкзаке за спиной. Мы летели вместе, вдвоем, прямо под ноги людям.
  То есть первые три дня в этом городе я провела в больнице. Единым целым я и Анна стали еще там, на перроне. Я перестала наблюдать суету тёти вокруг меня и сидевшего рядом на сумке Чику и ноги бредущих вокруг людей. Странно, я думала, толпа более брезглива и пуглива. Наверное, они просто не заметили меня или что-то еще произошло. Наверное, они смотрели куда-то не туда, то есть, не на меня. Хотя на меня смотреть и не нужно было. "Я невидимка!", радостно думала Анна, пытаясь хоть как-то вздохнуть, и хлопая рукой по усеянному окурками перрону, как борец на ринге после залома руки или ноги. Брат сидел и рассеянно, неподвижным задумчивым взглядом смотрел сквозь ноги прохожих в какие-то одному ему ведомые дали, а тётя тихо сходила с ума. Все-таки, наверное, это продолжалось не больше секунды, но тогда все было таким медленным.
  -Чи-ка... - Медленно произнесла я.
  -Я съем твои чипсы?
  "Мама звонила, наверное..."
  Я резко села в кровати. Живот странно заныл, я пальцем нащупала шов после операции.
  -Ты думал, я умру?
  -Надеялся.
  -Все еще надеешься? - Тихо спросила я. Мы были в палате одни, причем он уселся на мои ноги.
  -Еще бы, иначе, зачем я тащил сюда столько чипсов и колы?!
  Я посмотрела на разбросанные по чистой постели желтоватые кусочки чипсов. Крошек не было, словно он специально их раскидал так.
  -Светофор был на красном.
  Брат остановил руку, сунувшую было чипсину в рот, и посмотрел на меня затравленно.
  -Покажи шрам, - сказал он. Я аккуратно двумя руками задрала майку и наклонила голову на бок.
  -Я бы сделал лучше. - Убежденно сказал брат и протянул мне чипсину. - Хочешь? Может она поможет.
  Это была довольно длительная беседа с Чикой. Обычно он объясняется знаками, шлет смс или разбивает первый попавшийся предмет и смотрит на меня, мол "посмотри, что ты наделала... все из-за тебя..."
  На том разговор и заканчивается. Чика - он и в Африке Чика.
  Первые два месяца в городе было спокойно, первые три месяца мало чем отличались от моей жизни в том, другом городе. Собираясь в школу, брат каждый раз упорно клал в карман нож и оставлял дома сотовый. Это тот, который купила ему мама, который купила я - брал с собой, но засовывал глубоко в нутро своего мягкого как пудинг (на вид) рюкзака.
  -Поводок. - Сотовый летит в ящик стола. Пинок - и ящик закрывается, а сосед наш, через стенку который, просыпается. Но он слишком культурный, чтобы выяснять отношения. Он надеется, что все само уладится. Впрочем, возможно, ему просто лень, он завтракать садится. Иногда мы встречаемся с ним, по пути в школу. Однажды это случится. Я надеюсь.
  У меня скоро выпускной, а если Чика будет развиваться как прежде - он нагонит меня как раз к нему. Я про его прыжки через классы.
  Чика выбирает, что бы ему взять сегодня с собой в школу вместо учебников и тетради. Та у него одна, всего одна, вообще - ОДНА. Единственная!
  Я у него тоже - одна.
  По окольным тропкам мы пробираемся на школьный двор. Еще солнце только подниматься начало, а мы уже внутри. На окне была GSM-сигнализация, такие раньше ставили на гаражи. Чика достает из рюкзака отвертку огроменную и еще одну - маленькую крестовую берет в зубы и идет ломать все что можно. Я как неприкаянная брожу по пустой школе. А Чика все бегает и восхищается, причем у него это странно получается - чем больше в нем восторга, тем короче его слова, при достижении точки оргазма мозга он начинает произносить отдельные невнятные звуки. Например, его приводит в бешены восторг GSM-реле на системе школьного отопления. В правой руке у брата глушак для сотовых в левой Эйфория моей сборки.
  -Буржуи. - Говорит брат, у него по подбородку течет слюня, в то время как его руки на автомате разбирают и отсоединяют представляющие ценность вещи. Вот будь он взрослым, было бы противно. Даже будь он настолько же красивым взрослым. Но Чика моложе меня на четыре года, к тому же он МОЙ брат. Поэтому вспыхнув, я отворачиваюсь, чувствуя, как тепло разливается по груди и колит, словно ток.
  В общей сложности на 238.000 (двести тридцать восемь тысяч) рублей было снято лишнего, явно не школьного оборудования.
  Всю обратную дорогу Чика цитировал Маркса. Мы естественно опоздали, так как сбывали. Когда же, сделав круг по городу, вернулись за знаниями, то поняли, что эти вещи школе действительно не были нужны - никто не заметил пропажи. Узнали только к вечеру на второй день.
  Странно.
  Учитель объяснил, что он наш классный руководитель и посетовал, что мы не были на линейке месяц назад. Учитель объяснил классу, что мы брат и сестра в очень сложных условиях, в подробности вдаваться не стал, но думаю, карточку он видел.
  Сами поймут.
  На меня глядел серый класс. Впрочем, светлое пятно было, как раз под окошком, туда я и направилась.
  -Сядь с Лилей, она не кусается. - Сказал учитель химии моему поднятому среднему пальцу.
  -Это косплей? - Спросила девочка с пепельной челкой у меня. Я подняла повязку и показала глаз. Вопрос отпал.
  Брат на перемене объяснял какому-то милому очкарику, как решать точные уравнения теории суперструн, если отказаться от "тупой" и "громоздкой" математики и воссоздавать её заново уникальную для каждой задачи. На следующих двух переменах его не было видно, а после уроков во дворе он задал этот вопрос.
  -А ты кто? - Спросил он у отвисшего рта мальчика в очках как у Гарри.
  -У моего брата амнезия. - Ответила я грустному взгляду мальчика в очках как у Гарри.
  -Я тебя не знаю... - Сказал брат.
  Я обняла брата. Мальчик переводил взгляд с него на меня и обратно и снова и снова - туда и обратно.
  -Зачем их звать с небес обратно на землю?
  -Что? - Спросил милый мальчик.
  -Его сильно ударили по главе, и братик повалялся в коме, союз отца и матери распался, папа в Германии теперь живет, а я коплю деньги ему на киллера.
  -Понятно. - Ответил новый знакомый Чики.
  -По главе в день, понял?
  Мальчик покачал головой.
  -И я не знаю, что с этим делать. Но он каждый раз все забывает. Учителя в курсе, не переживай. Завтра снова пообщаетесь, а пока я повела "это" домой, пока оно не описалось. Ты ведь не хочешь на это смотреть?
  Брат пускал слюни. Я краснела от удовольствия.
  -Сильно ударился. - Еще раз повторила почти уже девушка Анна. И потащила брата под мышкой за собой.
  -Ты извращенка, Аня. - Сказал мне он. - Выпусти.
  Только мне брат никогда не задавал этого вопроса. Я действительно у него одна.
  Это был наш первый день в новой школе. Увидев у подъезда тётю с забытым мной и им именем, он спросил у неё:
  -А ты кто?
  ***
  Но она поставила одно условие:
  -Встретишь их, он не хотел её привозить, но я настояла.
  -Кто он? - Я оглянулась на братика. - Ты говоришь так, словно я умею читать мысли.
  -А это была проверка, ты же в Городе, вдруг уже заразилась телепатией близко пообщавшись с каким-нибудь Чудовищем. Высокий мужчина с девочкой. Сегодня в аэропорту. Они сами увидят тебя, да и ты поймешь.
  -Пойму что?
  Брат забрался за время разговора в полицейскую машину, припаркованную в переулке, и над чем-то там тихо угорал.
  -Поймешь, что-то.
  -Насколько интересное "что-то"?
  -Аня.
  В трубке молчали. Собралась уже сказать, что полтора десятка лет как Аня, но внезапно поняла, что брат меня тянет за юбку.
  -Буля. - Сказала мне Дика и связь прервалась.
  -Что тебе? - огрызнулась я. Оглянулась. И внезапно почувствовала томление.
  Так всегда. На братика не злишься больше одной секунды. Его лицо. Капелька слюни на подбородке заставила вспыхнуть неправильным жаром грудь. А он словно и не замечает, будто бы специально.
  Жар ушел в живот, когда я плотнее сжала бедра. Главное не грудь, пусть уж полыхает в животе.
  Брат тащил меня за собой, а я шла за ним, едва передвигая ноги, откинувшись назад. Шла, сосредоточившись на ощущениях. Покалывание в волосах и горячие волны внизу живота. Чика протянул такую несобранную Аню три квартала, прежде чем девочка-несобранность не ушла в себя настолько, что потеряла контроль, и ей пришлось сесть.
  -Отвернись! - Сказала девочка Аня и Чика отвернулся. Чика такой послушный. Пальцы у Ани стали липкими, а трусики совсем намокли. Несобранная - это плохо.
  Черт...
  Мы ведь "на задании"... хотя какие задания! Если твоей жизни угрожает опасность - это не повод воспринимать все всерьез.
  Мы нашли его не сразу. Сказки помогли. Те, что написаны всюду мелом.
  В магазине было темно и сыро. Собственно и не магазин это был, а подвал жилой многоэтажки, только слегка необычный. Чтобы попасть туда, нужно было нажать одновременно четыре цифры на панели лифта, а какие... я догадалась.
  На глубине восьми метров под городскими улицами живет Бультерьер. Буля рад любым гостям, которые смогли к нему добраться и не принесли с собой ненужного внимания. Вообще он вполне нормальный такой, этот Буля. Ему понравилась моя Эйфория, Буля предложил кучу самодельной ерунды за её чертежи. Он начинал чесаться каждый раз, как кто-то входил в лифт, ведущий в его конуру. Он обещал найти все необходимое к вечеру и сдержал слово. Правда, раскаялся, что инструкции пропил. Я сомневалась, что они вообще существовали, но Буля твердил свое:
  -В нашей Армии учет и инструкция идут рука об руку с самопроизволом и небольшим предпринимательством, дорогуша!
  -Почему? - Спросила я как можно более странным голосом. Он слегка опешил даже. Вообще в эти мгновения он напоминал отца "симпатичного вампирчика", утверждающего, что "у них, у свиней, все как у... людей..."
  -Это же Наша Армия. - Наконец нашелся он. Я усомнилась, молча в этом.
  -Р-ррр, - Рычал Бультерьер, глаза его наливались бардовой кровью. Из динамиков стонали "Волки" Би-2. Братик за спиной продавца насиловал секретный ящик стола. Душа отдыхала...
  ***
  -Знаешь, - сказал братик, - с каждой уничтоженной на оборонных заводах этой страны ракетой мы неукротимо приближаемся к третьей мировой войне. Раньше было наоборот, мы удалялись, дошли до точки интересной и снова стали приближаться. У нас их было шесть тысяч, теперь две, каждый месяц режим по пятьдесят, скоро наш самый вероятностный противник за океаном может решить, что "можно и рискнуть, если чё...", а это "чё" обязательно скоро нарисуется на горизонте событий политики. Раньше войну сдерживал не страх, а неэффективность, ведь они бы убились об советы, а теперь об рашечку убиться сложнее, и с новой системой распознавания целей на радарах, основанной на разработанных нашими программистами нейронных сетях они могут даже без развертывания полноценного щита (что запрещено согласно договору между нами) сбить исключительно летящие в них боеголовки, не обращая внимания на ложные цели, которых будет дофига над полюсом.
  -Будешь такой фигней забивать молодые мозги, скоро состаришься внутри. - Ответила после слишком долгого молчания я.
  -Аня - девочка без прошлого. Ей так удобно просто. Живет в мире без будущего. Ему так тоже, просто удобно, и все.
  -Я убью тебя. - Сказала я тогда, но отложила как бы на потом. - Ладно, а пока я сделаю с тобой что-нибудь плохое!
  -Как это? - Братик поправил воображаемую повязку на глазике.
  Я сбила его с ног и уселась на грудь, прижавшись лоном сквозь одежду.
  -Может и как это... сытное-сытное, хочу - не могу, - говорила я как одна девочка из позабытого детства. Я действительно плохо помню то, чтобы было несколько лет назад. - Но почему так хочу? - Шептали мои губы.
  -Ну, - глухо как-то, прерывающимся голосом ответил братик из-под меня, - некоторые ученые считают это болезнью, я думаю, - он поудобнее устроился на земле и сжал мои холодные пальцы, - думается мне это вид наш хочет освободиться и приносит часть себя в жертву. Такие мы, с этим ничего не поделаешь. Считай себя больной дурой или героичной Жанной, все равно все едино. Ты не поймешь, чего он хочет, потому что он тебя заставил хотеть другого, ты должна быть такой. Вот и все.
  -Все?
  -А что ты хочешь еще? Разве тебе всего этого мало? Аня, почему у тебя такие холодные пальцы, сейчас же тепло!
  -Наверное, от того, что сердце слабое. - Усмехнулась я.
  -Я думаю - люди никогда не говорят того, что на душе, защита такая. Я думаю все, что ты делаешь и говоришь - тоже попытка забыться.
  -Вот и забей на меня или лучше в меня. - Улыбнулась я.
  ***
  -И это говорит девочка, которая после просмотра американской версии Звонка всю ночь просидела в углу, а на утро предки нашли выброшенными на улицу телефоны и телевизоры: все, что были в доме.
  -Я не девочка. - Пришлось констатировать мне эту ложь.
  -Да ну? Серьезно, я могу ведь и проверить.
  Мой братик может все...
  -Ну, проверяй. - Сказала я и сделала "это".
  -Это было похоже на урок анатомии. - Чика вытер нос и улыбнулся сквозь силу. - Мерзость.
  -Да ты прав, ты слишком маленький, чтобы испытывать от этого удовольствие.
  -Ань, я в курсе. Ань - сейчас грядет повальная мода на асексуальность, к тому моменту как вырасту до твоего роста - сойду за своего.
  -Ты никогда не дотянешься до меня. А знаешь почему? Я все еще росту. Скоро смогу играть в баскетбол. Осталось всего полметра.
  -Я имел в виду, что ты меня покалечила и теперь Чика может подать на сестру в суд.
  -Чика собрал компромат на сестру! - Всплеснула я руками, делая круглыми глаза и рот. - Социальный конфликт назревает, о боже, может, обойдемся или просто необходимо поучаствовать в биении Броуновских Людишек?
  Чика не ответил. Брат смотрел в окно на улицу. Через мгновение туда смотрел весь наш класс. Это был мой последний день учебы, а я его потратила на перепалку с братом и короткий "фантазм" в химической лаборатории.
  В тот день умерло шестнадцать человек. Я видела, как они умирают. Я никогда не думала, что настолько "хорошая" внутри, но горечь все-таки осталась. Я не испугалась. Ни за себя, ни за братика, не успела ничего почувствовать. Куда делись мои инстинкты? Может быть, виновата была ставшая привычной легкая хандра, но когда сквозь стекла в класс стали влетать какие-то предметы, а голова сидевшей передо мной Светы дернулась, смялась и она вместе со стулом свалилась в проход между партами, и когда в класс вбежал, открыв дверь учитель, посмотрел, закрыл дверь и куда-то убежал, и даже потом - во время давки, и после - уже в больнице, куда меня увезли совершенно здоровой... я ничего не чувствовала кроме усталого разочарования.
  Честно, я думала, что "резня в школе" - это что-то адски веселое. А оказалось - она безмятежно-бессмысленная, как разговор за праздничным столом. Я ни разу не усомнилась в искренности этих лиц, но в то же время мне казалось, что все участники драмы жутко переигрывают.
  
  
  Флора Церас.
  Не помню точно, как мы забрели в дом к тому толстяку. Наверное, ребята и девчата были не такие уж и опытные, а может они рисковали, не предупреждая об этом меня. Дом был старый и... целый. Наверное - поэтому. Метеора шла первой, я замыкала, постоянно оглядываясь назад, во рту - сухая травинка. Тут все было сухим и старым, район напоминал загородный, крупные разрушенные монстры остались далеко позади. Они возвышались под темными клубящимися облаками над всей равниной. В другой стороне неба я заметила черную иглу, тонкая, словно нитка она резала небо. Моргнула - игла исчезла. Повела глазами в сторону - появилась вновь.
  Наверное - галлюцинации, решила я и старалась туда не смотреть.
  Рев был неожиданностью. Тем более - с хлюпаньем и криками моих "друзей". Так не кричало ни одно живое существо, кроме человека и в то же время - так не мог реветь ни один человек, разве только в ужастиках. Тут следовало начинать бояться. И я - послушная инстинктам испугалась. Я сидела на полу и, закрыв глаза, зажала уши руками. Повторяла про себя - "это все не правда, все не так, ничего этого нет, назад, я проснусь, я скоро проснусь, я хочу проснуться, пожалуйста, прямо сейчас!"
  А потом Кайл закричал:
  -Новенькая, помоги!
  И я открыла глаза. Вскочила и кинулась в ту комнату, где трещала мебель, и громко топали чьи-то огромные ноги. Делая все словно во сне, я гнала от себя мысль, которая хотела проникнуть мне в мозг, мысль - что может тут сейчас произойти, если я ошибусь.
  Со мной, сейчас, может что-то случится.
  Толстяк был слишком толстым, чтобы быть человеком, Метеора была слишком быстрой, для того же. У существа уже не было обеих рук, он, ревя как недорезанная свинья, пытался попасть по ней ногой, снося, словно танк все на своем пути. Она бросила в коридор - он за ней, она в дверь - он за ней. Я за ними, сама понимая, какую глупость совершаю. Он застрял там, а она оббежала вокруг и всадила ему в спину лезвие, свисавшее с руки, и тут же отскочила. Толстяк сделала шаг назад, и, развернувшись, кинулся прямо на меня. Я выставила перед собой своей "оружие" и попятилась от него, боясь развернуться спиной.
  Я лежала, метеора раскачивалась на люстре кругами, а ослепший толстяк превратил в груду щепок шкаф и пытался нащупать дверь. По-крайней мере мне так казалось. Сделав еще один круг на люстре, Метеора соскочила на второй еще целый шкаф, а оттуда опять ему на плечи.
  Огромной лапой толстяк задел меня. Казалось - в живот ударило бревно, меня подняла волна и понесла на гальку, искры из глаз были знакомые, соленый вкус крови на губах - почти как морская вода. Я открывала рот как рыба, которую выбросило на сушу, и мне было жалко самой на себя смотреть. Меня словно выбили из тела и заставили наблюдать, как то корчится на полу, захлебываясь кровью. Впрочем, кровь шла в основном из смятых десен.
  А потом темнота так - бздрыг! - и пришла, шепнув на ушко тошнотворно-ласковые дремотные слова.
  ***
  -Слушай Лэйн. - Сказал до боли знакомый голос обладательницу которого я как-то не смогла вспомнить сразу. Глаза лежали в гулкой темноте, что-то грохотало. - Лэ-эйн, ты меня слушаешь?
  -Да. - Ответил голос мальчика, такое чувство, что это ребенок-аутист, живущий в своем собственном мире книг. И он не рад будет, если его оттуда вытащить.
  -Америка-тян вчера снова домогалась до России-тян...
  Ну, нафига мне сейчас политика? Они вообще, эти страны существовали?
  - А у Канады-тян жуткий депресняк, она думает, что никто её не замечает и не хочет принимать в своих кругах всерьез, словно её и нет вовсе. Как мне сказать такой уже совсем не маленькой девочке ведь Канаде, что она должна быть активной в общении со своими подругами? Плакала в уборной и грозилась резаться...
  Я открыла глаза и протерла их. Потолок. Снова - чужой потолок. Неужели опять...
  -Ариса, они такими созданы, ничего больше. - Ответил Лэйн. - Странно было бы, будь все иначе. Напомни мне, когда они подружатся, по-настоящему, серьезно.
  Лохматая голова Лэйн слегка возвышалась из-за стопки книг. И так - где я снова?
  Та, которую звали Ариса, окинула меня быстрым взглядом и улыбнулась.
  -О, Австрия-тан проснулась!
  -Какая я тебе Австрия!?? Я...
  Как оказалось, я не только свое имя забыла. Это была тьма тьмущая переходов на огромном... корабле?
  "Кинеберга", было написано на потолке ярко-желтым шрифтом и указания стрелками куда идти, они постоянно менялись, словно парили под потолком, а не были нарисованы на нем. Однако я могла и ошибаться.
  Так я и бродила как неприкаянная, задрав голову. Я старалась идти не туда, куда указывали мне стрелки-надзиратели, но это не произвело никакого впечатления на "корабль".
  Я видела, как в бассейне играют дети, мальчики и девочки, у всех флаги на шее. Я смотрела на себя в многомерное зеркало стены и видела такой же флаг.
  -Австрия, снова не можешь вспомнить свою Историю?
  -Слушай ты! - Закричала я на Сибо и сбила её с ног. - Я Флора! Так меня называли... когда-то.
  -С кем не бывает. - Серьезно и скромно ответила мне, улыбнувшись мона-лизой Сибо. - Я тоже - не Сибо. А это - не Кинеберга. Мир не таков, каким кажется.
  Она издевается?
  -Просто ты потеряла связь с Мадокой, поэтому не можешь найти свой народ. Увы. Теперь ты просто человек. Но это временно.
  -Человек? Что тут вообще происходит?
  -Вон видишь тех кунов и тян? Каждый и каждая из них - инскин Мадоки в почти человеческом теле, Мадока на глубине погружения в одиннадцать символов, теперь она воистину нечто. Один из проектов, в которых ты участвуешь, называется Хеталия. Сейчас мы на пути в Проксиму Альдебарана-8. Когда долетим, нас будет ждать райская планета Хеталия со сплошным теплым океаном и одним большим материком в форме сапога, где вот эти страны в форме пар почти бессмертных мальчиков и девочек начнут развиваться под чутким контролем простых людей вроде меня или тебя. Можешь почитать об этом, но лучше займись чем-то приятным, а то снова потеряешь связь, снова будешь меня спрашивать, мне придется снова из вежливости отвечать... и так далее, пока тебя из жалости не отправят в утилизатор.
  Улыбнувшись и ткнув меня пальцем в ребра, Сибо удалилась. Её светлые, пепельно-белые длинные прямые волосы, обесцвечено серебристые глаза, и бледное лицо со слегка коварно-интимной улыбкой подростка долго маячили перед моими уставшими от всего этого безобразия глазами.
  Злая...
  Или добрая?
  Я нихрена не поняла из доступной мне информации про проект Хеталия. Одно только было ясно - они зачем-то использовали живущий целиком в иной вселенной (или во многих вселенных-отражениях?) ИИ Мадока, чтобы связать души живущих на земле людей и инскинов вроде той самой Америки-тян и России-тян. Все это описывалось, как попытка избежать пандорума по прибытии на место, дальше шел экскурс в историю коллективного бессознательного, теории спящего бога и четыре версии сериала Евангелион Неон Генезис за авторством какого-то Хидеки Анно, его сына и внука. Я плюнула, и выбросила буклет в утилизатор...
  Он заурчал и вновь открылся. Туалет хренов. Смотрит на меня. Ждет, когда я в него прыгну.
  Не дождешься!
  Я показала зову утилизатора кукиш.
  Я успела добрести по бесконечному кораблю до кают-компании, где была странная, дикая "вечеринка" в сумасшедших карнавальных костюмах. Там были Гатс, Нелиэль с Лилу и прочие подростки. Взрослых я так и не увидела, была чуть ли не самой высокой из всех. А потом меня растолкала Метеора.
  ***
  У костра собрались все. На самом деле посиделки у костра мне нравились больше, чем поход через непойми-что непойми-куда да к тому же в таких декорациях. Я как могла принимала участие в беседе, стараясь не очень обращать внимания на откровенный бред, который несли некоторые.
  -Слушай, расскажи про забытые три артефакта перемен!
  -Так слушай. Их было три.
  -А не четыре?
  -Четвертый появился потом. Три мушкетера, но их было четверо! Три артефакта, но в конце - тоже четыре.
  Метеора прижалась ко мне. Я вздрогнула. Она любила ко мне прижиматься, теперь я это заметила, но не стала её отталкивать. Вообще я против всего этого седзе-ай, но сейчас другие условия.
  -Первый назывался "волшебная игла наркомана", были еще "волшебный глушитель" и "волшебный гандон".
  Сдержавшись, чтобы не заржать, глядя на их серьезные попытки "рассказать сказку", я невольно взглянула в сторону видневшейся в алеющих облаках черной стальной иглы и сглотнула. Во рту был привкус металла.
  Этот мир заставлял меня выстроить о нем предвзятое впечатление и разбивал его к чертям следующим днем, часом, а то и минутой. Едва я уверила себя. Что пала в постъядерные девяностые, как на те - Фольксваген жук, новенький такой, закрывает нас от ветра, дующего с Ржавых Долин.
  -При навинчивании таинственного глушителя все затыкались, их рты - срастались, волшебный гандон делал мужчин импотентами а женщин фригидными, всех на планете, стоило лишь надеть его...
  -А что давала игла наркомана?
  -А... не помню.
  -Я знаю. - Подняла руку Метеора. - На неё наматывались миры, и при инъекции она приносила Истинное Счастье.
  Я не в курсе, чем отличается истинное счастье от неистинного. Ложное счастье? Наверное - это аксиома. Три позабытых артефакта эпохи перемен, я иначе их себе представляла, а может быть больше этих детей знала? Черт, я сама еще ребенок, мне положено бояться.
  Я уснула на коленях Метеоры.
  ***
  Когда я зашла в дом увидела Ворда, он вырезал из серой туши дохлого толстяка сердце и, выпотрошив его, натянул себе на голову, вырезав две тонкие щелки. Повернулся ко мне, и спросил:
  -Ну, я страшно выгляжу?
  Кайл, показывая на меня, бьющуюся за креслом об землю, ответил:
  -Очень, посмотри, ты новенькую напугал.
  -Сраный, трахнутый на голову Ворд Гейтс, ты что наделал? Как так можно, тебя порвут грамматические нацисты!
  Это была улыбка, не иначе.
  -Что-то тебя в бою не видно, Ворд.
  -Да ты что-о. А кто самых сильных всегда ложит? Я не могу со всеми сразу, они врассыпную, кто куда, вас ловят, вы разбегаетесь. Зачем спрашивается сукины дети? Чтобы разделить их и по одному, или сразу страшно? А мне один и остается. Самый сильный, видит во мне Лидера и кидается с пастью наперевес. И что мне делать? Вам помогать? Значит к нему спиной и к вам на помощь? Хрена, я к врагу спиной не поворачиваюсь, подобно мелюзге.
  И он стал в боевую стойку, на лице маска из подсыхающего сердца, в каждой руке по молотку, ноги расставлены. А потом он сделал жуткое - наклонил голову и оскалился. Ворд как-то странно поджимал губы, так, чтобы все зубы были хорошо видны. Получалось жутко - стоит перед тобой такая фигурка мальчика с сердцем натянутым на голову, и скалится как чужой, голову наклонив, глаз почти не видно. Мне опять захотелось куда-то забиться.
  -Все сказал? - спокойно спросил его бритый наголо полурослик.
  -Смотри на неё, смотри! Вот так же и они испугаются! Ха! - Радостно прокричал Ворд, на слова старшего в группе он похоже совсем не обращал с каких-то пор внимания. А может и никогда не обращал.
  ***
  Лиловый Лолилось и Старый Курильщик были как нельзя кстати. За ними следовала Стая. Труха снесенных домов, гнездилища кротовых крыс и жутких бродячих "рассеченных" псов. Они снились мне наяву, во сне же я была от всего этого свободна.
  -Пишите планы, дамы, господа. Тут чернила и перо страуса-эмо, когда-то оно торчало из его жопы, его туда воткнула гопота. Вот ведь дела. Теперь вы и вы. Пальцы. Есть простыни? Тупой Ворд, это слово пишется не так! Ах, где мои очки, забыла. Вот смотри - ты видишь?
  Я стояла, слегка шалевшая, не понимая - это совещание или ритуал. Хотя, какая разница?
  -Пати? Как ты сказал?
  -Пати, - еще раз отчетливо повторил он, - Ну мы, они - все мы пати, только это наша пати, а это их. Опять не понимаешь?
  -Нет, я вспомнила, знакомое слово. Только я не все еще понимаю.
  -Нео, - Крот в круглых очках обернулся ко мне. - Вон видишь этого бредуна, за которым тянется шлейф домашней слизи? Сможешь его?
  Я даже не знала, что мне с ним - трахаться что ли.
  -Они подходят и говорят: "А ты с какого района?". И сразу нападают. Поэтому бьем, когда они только открывают еще рот, что сказать эти слова.
  Рот открылся, и существо начало говорить.
  -А ты...
  Гвоздодер молотка Ворда вошел в висок твари и застрял там, а она все медленнее и медленнее говорила эти слова и окончательно зависла на "рай", а потом свалилась навзничь.
  -Видала? - Спросил меня Вордик. - Вот так вот, пробуй.
  А были еще похожие на них, только в кепках, они говорила так: "Бакланить будешь?"
  Решалось тем же макаром.
  -Бак... - Гвоздодер вошел. - ...ла-ани-ить бу-уде-ешь?
  Ворд вырвал, раскачав, гвоздодер молотка и всадил, подпрыгнув его еще раз. Человек завалился набок.
  -Вот и побакланили.
  -Они здесь по одному ходят. Дальше - их больше. Нужно прятаться.
  -Тупые зомби, - сказала Чика.
  Я подумала, "И кто тут зомби?"
  -Нет без кнока никуда. Такого не завалишь.
  -Вот тут так написано, - Старшая Сестра достала книжку и начала листать ее, слюнявя палец. Сейчас найду, сейчас-сейчас.
  Кайл вырвал у неё томик из рук и выкинул в окно. А Ворд засмеялся.
  -У нас у всех таких навалом. - Газы с Гулем были настолько похожи друг на друга, что ваша Нео никак не могла разобраться - кто из них кто?
  -Нет, эти слабаки, ты настоящих Взрослых не видела. Это полный привет. Этот был обывателем, тот в доме - Толстяк, только очень откормленный.
  -Морпехи, они, что с автоматическими винтовками?
  -Нет, почему же, кулаками дерутся классно. - И Слон показал как, разбив странную, наполненную пылью под край вазу. Из неё полезли пыльные черви. Фу, бяка! Редкостная мерзость, которую Сестра стала давить ногами и я присоединилась к ней.
  -Но ведь они морпехи! - Одинокий Дракон линял чешуей.
  -Это слово такое, название. Я не знаю, что оно означает.
  -Один такой всех нас положит. - Джин был синий.
  -Он по потолку бегает, как ты его убьешь? - У Лога были красивые рога. Жаль, что не его, я бы не отказалась.
  -Завалю. Я тоже когда-нибудь буду по потолку бегать.
  -Макаронки! - Нуф-наф был сиамкой, от которой что-то никак не могло отпочковаться. Наверное - Ниф.
  -Они называется "пельмешки", бака!!
  Пока спала, позабыв сладкий, похожий на цветущий душистый луг сон, прибыла разрозненная стая. Казалось - я попала в дурдом.
  -Человек в маске садомазохиста - Скрудч, слева Слешер, а это Аня.
  Существо огромного роста, стянуло с лица маску и оказалось девушкой с почти кукольным лицом. Оно было в высшей степени необычным - как будто прекрасный младенец. Не взрослый уж точно, но все младенцы, которых я видела были маленькие и если честно (да простят меня их матери) они не были красивыми, а она... Ну и младенцы не обладают телосложением Арнольда Шварцнегера. И не носят такие костюмы.
  -Аня клирик, - добавил он нашему главарю. Я чуть не упала, в голове прокрутилось - "я так и подумала!".
  Ударилось яйцо. Об пол. Она свалилось откуда-то с потолка, Шалтай-болтай был бы счастлив такому другу, а я - к стыду своему не читавшая Алисы - нет. Яйцо было как яйцо, секунд десять. Потом божье яичко треснуло, из него появилась лапка и, пощупав пол, радостно завизжала, уставившись росшим на черенке глазом прямо на меня. Я спряталась за спину Метеоры.
  -Стронжи!!! - Завопила Сестра, а Аня достала огромный молот из-за спины, одной правой - левой натягивала маску. Стронжи были жуткие, и они сыпались с потолка. Все кинулись врассыпную, как оказалось - не от стронжей, а от молота "больной на голову" Ани...
  ***
  
  
  Анна.
  -Кажется сегодня я видела Кристину.
  -Кого? - Отоврался от своего навороченного кластера, который он подобной Лэйн собирал с жидким охлаждением в домике Дики. Дика жила шикарно, если удобство и уют ставить выше чем доступность и престиж. Её дом был скрыт тремя старыми кирпичными зданиями еще дореволюционной постройки, их дворы их сады, их увитые диким виноградом души - образовывали такой треугольник, который полностью скрывал маленький домик цыганки с индийскими корнями. Зато внутри тут было уютно, а под домиком - целое бомбоубежище, в котором располагалась лаборатория где было все - от секвентора генов до ускорителя.
  -Кто такая Кристина?
  Братик. Я должна тебе все объяснять?
  -Девочка из моего прошлого.
  -Вы с ней были близки?
  -В каком-то смысле - да.
  -Она была в том здание?
  -Нет. Я не думаю, чтобы она пришла в школу. Она ведь старше меня была годика на два. Наверное...
  -Наверное? Ты не знала сколько ей лет?
  -Я тогда ничего не знала и знать не хотела, мне тогда было очень хреново, Чика.
  -А, ясно, муть твоего детства - вон на кота Бегемота излей.
  Бегемот был огромный, таких котэ нужно на выставки носить. Он приоткрыл глаз, один - и посмотрел на нас с вызывающим презрением. Ры-ыжий...
  Я возбудилась, но тут же клетчатым как рубашка Чики пике ушла в грусть. Я терлась об него носиком, а он отгонял меня словно назойливую муху.
  -Во дворе. Я видела её во дворе, за минуту до того как все началось Кристина стояла во дворе и смотрела на нашу школу.
  -А потом ка-бум!
  -Ка-бум...
  -Ты с ней спала?
  Да, я знаю - все мальчики пошлые, но имейте же совесть - воспоминания моего детства и так грязны, не нужно их делать еще пошлей!
  -Мы познакомились в психушке, нам как-то было не до этого.
  -Моя сестра лежала в дурке, вот открытие, почему я не удивлен...
  Я дала Чике по башке. Потом мы молчали минуты три - я на шикарном диване, босые ноги утопали в почти дециметровой толщине ковре. Прохладно так, а на улице жара. Я погружалась в воспоминания. Куро-тян. Я пощупала глазик под повязкой и снова огляделась, чувствуя как атмосфера этого дома буквально лечит мою уставшую от шумного и пыльного города юную душу. Тут вообще все было старым и наверняка дорогим. Очень старым. Вещей века девятнадцатого мои глаза насчитали немало, а воровская душа сошлась с совестью в неравном бою.
  -Как думаешь, зачем все это? - Спросила я, спустя минут пятнадцать молчания весьма риторически, на что братик Чика ответил абсолютно серьезно:
  -Безвидовыми существами...
  -Чего? - На самом деле я сейчас не горела желанием что-либо выслушивать, но братик - весьма горел желанием трахнуть мою голову обыкновенной речью. Толкнуть и трахнуть. Моя бедная головка, как давно она потеряла девственность? Я и не помню уже...
  -На нашей планете все существа обладают ограниченной продолжительностью жизни необходимой для видовой эволюции, причем, чем меньше продолжительность жизни одной особи, тем быстрее идет развитие вида (например, у тараканов на протяжении прошлого века выработался иммунитет практически ко всей химии применяемой для их извода в начале двадцатого века - у них за это время сменилось столько же поколений что и у человека за последние несколько миллионов лет), но видовая эволюция живых существ не может продолжаться - вечно - а для безвидового (бессмертного) существа конец эволюции тока - смерть (несмотря на всю бредовость этого утверждения)....
  Вот и есть теория что прилетел(и) такое(такие) существа на подходящую для этого планету (Землю) и проводят тут эксперимент по нахождению выхода из тупика в который зашли (откат в эволюции прям как с четвертым пеньком у Интел)...
  Бог, - сказал Чика-кун поднимая кверху карандаш и рисуя в воздухе восьмерку (при этом он не отрывался от своего проклятого дисплея), - это тупиковая стадия эволюции сознания, когда не остается ничего, что бы воспринималось как субъект, вот прилетел такой бог на нашу планету, и откатил эволюцию, создав тут жизнь, зачем ему это надо? Может быть, не видя смысла дальнейшего существования, такое безвидовое существо, ангел, мыслящий океан - солярис, называйте, как хотите - видит конец только в смерти. Ему не к чему стремится, нечего исследовать, оно не изучает, а творит законы.
  Получается такая гадость, ну или бог, как вам угодно, переходом какого-то вида (обычно - разумных) существ на следующий этап эволюции, когда границы между сознаниями отдельных индивидуумов исчезают. Вот поэтому все эти социальные сети о которых ты так презрительно настолько важны - они источник информации о том как связаны люди...
  -Чика, принеси мне чаю. Только холодного - из морозилки, а я пока переоденусь.
  -Не каждый человек - свой мир, общение, вот в чем дело. Они еще и общаются, сволочи, эти боги.
  Я стала стягивать с себя белые трусики которые вместе с топиком еще на мне и оставались прямо перед Чикой, который даже не думал на меня, напевающую под нос, оглядываться.
  -Люди - даже не создатели, они - ищущие. На самом деле, если присмотреться, между сотворением и поиском мало различий. Я тут все просчитал. Приблизительно конечно и сделал удобоперевариваемую для мозга среднего мугла модель.
  Чика развернул экран. Там Земля была похожа на синеватого дрожащего ежа, у которого вместо иголок невероятно длинные нити, похожие на волосы. И они не то, чтобы шевелились, как-то менялись. Чика приблизил модель, и у меня отвисла челюсть.
  -Смотри. Миры эти отнюдь не параллельны. Вообще трудно говорить в нашем мире о параллельности чего-то.
  -Но ведь говорят же.
  -А-га-а. И главное - думают!
  -Думать ложь не то, что говорить ложь?
  -Не ложь - не ложь!
  -И совсем не истина.
  -Они тянутся из каждого человека на нашей планете. И это отнюдь не шесть миллиардов миров, это... смотри... число, ну можешь считать, что это число из шести миллиардов символов в шести миллиардной системе счисления. Они, эти нити, сплетаются и прорастают друг сквозь друга, это даже не миры - это судьбы миров. И постоянно, тусуются что ли. Стоит двум людям сблизиться, нет, просто пообщаться, обменяться информацией и они двоятся, меняются. Короче поздравляю, у нас тут размножаются шесть миллиардов богов, прямо инкубатор какой-то.
  Мне почему-то вспомнилась реклама средства для туалета и все фантастические краски сразу поблекли.
  -Ну, ты умеешь...
  На экране каждая нить вилась и превращалась в многомерную плоскость, чтобы породить множество планет и населить их богами, которые прорастали вновь и вновь. Они мечтали, что поделаешь. Все повторялось. Что-то менялось. Наверное.
  Все было красиво, но как-то... ограниченно, что ли. И я подумала, что 3D... (перед глазами возникли погоны моего дедушки немца "SS!" "SS!!" глазами бабушки-еврейки) Max... плохо подходит для передачи смысла жизни глазами рядовой вселенной.
  -Это потому что они повторяются по циклу, у меня память не рекуррентная же. Поэтому у меня только планеты, а не группы галактик.
  -А большой взрыв - это пуповина, да?
  -Ну почему же... Я думаю, информация не может распространяться по этим "нитям". Поэтому мы никогда не узнаем, что было до рождения нашей вселенной. Ведь они растут из людей, из их снов и мечтаний, а значит они не информация, а метаинформация, они субъективны, эти нити.
  -И поэтому они для нас, эти миры, так фрагментарны. Мы видим только начало этих нитей, и не можем узнать, никогда не сможем, во что они превратятся, в конце концов. Это как "трудно думать во сне". - Я вздохнула и закрыла глаза, откинувшись в меховые объятия этого чудесного диванчика. Я словно тонула в нем, вся. Целиком.
  -Сестренка, ты бы оделась.
  И все-таки он мальчик. Интересно он все это мне показывал только чтобы не тащить из соседней комнаты ледяной чай, который тут был за привычную мне колу?
  ***
  Заглянув в комнату, словно бы в предчувствии чего нехорошего от этой коренной уроженки Индии - увидела как Дика встает с кровати и расправляет волосы полными загорелыми руками, с кровати на которой уткнувшись лицом в подушу посапывает мой ненаглядный двенадцатилетний брат.
  -Не приставай к моему братику... - Сказала шепотом я Дике. - Я ревную...
  Она взяла меня за локоть и подвела к постели, заваленной восточными подушками на которой спал обнаженный Чика. Взяла мою ладонь и провела ей по спине Чики. От ягодиц - к шее. Я вся вздрогнула, словно сквозь мое тело пропустили ток.
  -Чувствуешь?
  -Что это?
  -У вас с ним очень высокая совместимость. Почему вы не спите вместе?
  -Он мой братик.
  -Не обязательно заниматься с ним любовью.
  В ту ночь я обнимала братика. Прижимала его к себе руками и даже - оплела ногами под тонкой простыней мы спали вместе. Я держала руками его голову, я прижимал его спящую головку к себе, под подбородком, прямо к груди, он тоже обнимал меня, но и отталкивал сонно иногда. Как самое драгоценное в мире сокровище, я прижимала его - мой извращенный Ван Пис - к себе, хотела, хотела уснуть в его сне. Когда за окном послышались скребущие звуки, я аккуратно приподняла край простыни и спустила босые ножки на пол. Пройдя к окну - впустила Бегемотика к нам в дом. Наш дом? Наш с Чикой?
  Я мечтала. Когда-то давным-давно я мечтала. Чтобы у нас с ним был свой дом. Я сказал себе - я вырасту и заберу братика отсюда, мы уедем далеко-далеко. И нас там никто не найдет. У Дики уютно, но это лишь первая остановка в длинной череде станций. Мы купили билет и он один на двоих. В ту ночь я поняла - никогда и ни за что его не отпущу больше от себя.
  
  
  Флора Церас.
  Мальчик с огромным мечом улетел со звуком, который обычно издают конкорды при посадке. А потом вернулся и пару раз хорошенько приложился Темному по лицу. Однако присмотревшись, я увидела как Темный рукой, презрительно скалясь, отбивает эти удары, с каждым из них погружаясь в бетон, который трескался и приподнимался по краям площадки. Все случилось очень быстро. Окончательно разъяренный маленький крепкий дикий концентрированный мальчик улетел небо. Где раздался взрыв. Потом он ринулся с небес на землю, словно метеор - раскаленный. Из красного стал желтым, потом белым...
  -Вот разогнался... - Критическим тоном прокомментировал голос справа от меня.
  -Ага. - Заметила, посасывая леденец, девочка слева от меня. - Много экспы - ума не надо.
  Я очнулась, рядом со мной посапывало существо явно женского пола, в роликах и с косичками, маске хоккеиста и изогнутой золоченой битой в руке. Даже во сне не отпускает! Ковай...
  В голове шумел линкин-парк пополам с радиохед, потом сквозь них донеслись отчетливые человеческим голосом рожденные помехи.
  Я долго прислушивалась к ним, но, ни черта не поняла. Однако снова заснув, услышала их. Сквозь помехи издалека доносились слова. Голос звучал восторженно, грандиозно, почти не по человечески, человек не мог говорить с такими интонациями:
  "Внимание, сегодня, мир был перенесен! Поздравляем его с Рождения Днем!"
  Передо мной появилось лицо в маске с красными вертикальными полосками - отпечатками пальцев кровью. И так же быстро исчезло. Я чувствовала - меня подняли и понесли. Потом пришла тьма и сказала мне:
  -Привет!
  Я жмурилась от яркого света.
  -Ну, привет!
  Существо сидело рядом, комната была залита светом операционных ламп. Все вокруг сияло и кружилось.
  -Не приветливая ты. Ну, привет!
  Я попыталась открыть рот, язык плохо слушался. Все тело было словно отбито.
  -Заморозка щас пройдет. Ну, привет!
  Я поняла, что он от меня со своей идиотской интонацией не отстанет и, собрав все силы, насилу открыв рот, что-то прохрипела. Он или скорее оно осталось довольно и, посидев рядом еще минуту, вразвалку встало и, шипя ушло.
  "С днюхой тебя мир", подумала я. И снова провалилась.
  ***
  Охота на Обывателя - это Весело.
  Ворд сбил его с ног, вскочил на грудь, и размашисто всаживал промеж ребер свои молотки с гвоздодерами на обратной стороне. Обыватель умудрился скинуть его и, перевернувшись на живот, пополз прочь, оставляя пока не внутренности, а только кровь на полу. Но Ворд уже не спешил. Ему удалось ранить обывателя, они слабые - нужно только добить. Главное - ему удалось его НАПУГАТЬ!
  -Ночью, когда они трахаются, в этот момент они наиболее уязвимы. Она захочет трахнуть его, но мы, подкравшись трахнем их всех! - Прокричал Ворд. - Обыватели они как снарки, только без шипов и задрочены на накоплении провианта!
  Все восприняли план Ворда на ура, а я предусмотрительно промолчала.
  Метеора сказала мне на ухо, когда мы ложились утром спать:
  -Ворд лучший с кем я работала, все что мне, тебе нужно - это Ворд. Так что нам нужно сохранить его горячую голову на плечах как можно дольше.
  -А Кайл?
  -Кайл. Спи.
  Охота на обывателя - это полезно, ведь у них - Много Еды. Обычно они постоянно её жрут уткнувшись в связывающий их мозги в огромную Зомбошину Зомбоящик. Если разбить ящик - становятся агрессивными. Поэтому забираемся в их дома, тихо, вечерком, покуда они еще не спят, не трахаются, и не собираются на Несуществующую Работу, но уже безвредны у зомбика, и, подкравшись сзади - глушим всю семью гвоздодерами. Или чем потяжелее. После - моно искать в их норах еду.
  Когда Метеора ела, она уходила туда, где её никто не могу увидеть, я боялась идти за ней. Она никогда не снимала маску, и поэтому её голос звучал странно. Я надеялась - что поэтому. Ведь я спала каждый раз рядом, совсем рядом с ней. И вообще - она была мне ближе всех. И она единственная, из них, кто защищала меня в тот раз.
  Она остановилась на потолке ровно посередине комнаты и, распустив веер металлических игл, упала вниз.
  Девушка свалилась на пол, закрывая обрубок руки. Я смотрела на пальцы, они катились по полу. Я не понимала - что, пол неровный, или дом наклонился?
  Закинув назад свою покрытую язвами голову, тварь открыла пасть и издала звук, похожий на слово "Встать!"
  Еще две или три из покрошенных почти в капусту Метеорой твари задвигались. Они пытались подняться. На это спокойно смотрел Кайл.
  -Что происходит?!
  -Да, эти встают. Они такие. - Ответил он мне.
  
  
  
  
  Анна.
  -Что читаешь?
  -Знаешь, у неё каждый роман заканчивается концом света. Третьей мировой войной, иногда другой конец наступает, но обязательно конец. То есть, я заранее знаю, что произойдет в конце, сейчас читаю и думаю: зачем все это? К чему они так страдают, если все равно все умрут!
  -Не все равно, главное как жили, верно?
  -Не знаю. Просто глупость иногда накатывает. Не знай, я про форматирование мира под конец книжки, по-иному бы ко всему отнеслась, был бы хоть какой-то смысл.
  -Смысл есть - все умрут, все это когда-нибудь закончится.
  -Да бред все это. Просто жалко, что герои выясняют отношения, вместо того, чтобы просто жить...
  -Почему?
  -Что почему? - Не поняла она и повернулась, наконец, ко мне.
  -Почему жалко? Может это и есть их жизнь, они выбрали её такой.
  -Потому что это случится в самый неподходящий момент, когда никто к этому из них готов не будет, и тем самым все нарушится, не зная момента конца, как можно строить планы?
  -Зачем?
  Она закусила палец.
  -Действительно глупые вопросы и тупой финал. Я не знаю, что её стукнуло или торкнуло в детстве, эту писательницу, но что бы она ни писала - конец всегда один.
  -Может быть, ей просто нравится третья мировая война.
  -Как может нравиться то, что еще не началось?
   -Вот ты. Ты ведь еще не "вышла замуж"? - Я улыбнулась, видя, как дернулись её ресницы. Наверное, она почувствовала изменение в моей интонации. - Но ты как-то к этому относишься. Даже не зная, как это случится, тебе ведь интересно и важно. А интересное и важное всегда такое, за него обычно болеют.
  Я встала и зашла к ней сзади, положила руки на плечи, потом спустила их ниже и сжала пальцы, нагнувшись, уперлась подбородком в обнаженное плечо.
  -Можно мне просто так постоять?
  -Просто? - Её голос слегка изменился, может я просто слишком сильно сжала ей грудь, а может...
  -Да. Извини, но мне приятно сейчас и не хочется тебя отпускать. Я просто постою, прижавшись к тебе, можно?
  -А ты случаем не мальчик?
  -Нет. Я девочка.
  -Я что похожа на дуру? И так вижу, что девочка.
  -А что тогда спрашиваешь? И вообще, еще немного и я перестану чувствовать то, что заставило меня тебе это сказать, поэтому лучше молчи и стой прямо.
  -Извини.
  -Вот так лучше. Я не знаю, что это... но иногда на меня находит...
  -Ясно... Я думаю, это называется "любовь".
  -Это - не любовь. В смысле - я не люблю тебя.
  -Любовь бывает разной.
  -Почему ты сказала, что и так видишь, я не поняла.
  -Ну, просто, когда я произносила это, я в конце смухлевала.
  -Смухлевала?
  -Наверное, так. Слово последнее заменила, думала что поймешь.
  -И?
  -По интонации поняла, что ты не поняла вот и разозлилась немного, скорее на себя.
  -Что было за слово?
  -"Лесбиянка"...
  -А почему не сказала? Я не кусаюсь.
  -Да я откуда знаю? И вообще, если ты говоришь с евреем, ты же не называешь его "еврей", если говоришь с очкариком, не твердишь постоянно про его очки, если с толстым одноклассником разговорилась, не будешь ему каждую минуту напоминать про фигуру, а если с худой девочкой из соседнего класса - не скажешь, что у той "анарексия", а заметишь что она похожа на эльфийку, та сама все поймет, а остальные может и не смекнут. Просто никто за обратную сторону слов не лезет без нужды, разве со скуки.
  -Да я понимаю тебя. Люди называют это "политкорректностью", именно это и бесит меня в Человечестве.
  -А что это ты про человечество сразу?
  -Молчи. Просто спокойно дыши. Меня это расслабляет, если тебе так это важно - я не лесбиянка, я тебя не люблю и ничего с тобой делать не собираюсь, не хочу и не буду. Просто отдышаться дай.
  -Понятно, тогда ты энергетический вампир.
  -Блин...
  -Раскусила?! - Почти задорно воскликнула она.
  -Ага. Я с детства такая. - Отчего-то решила подыграть я. В том, что я не вампир, я не то, чтобы была уверена, просто мне было чихать на это.
  -Ну, заряжайся, кровопийца!
  -Спасибо...
  -Есть такая штука, совесть называется. Она всегда ограничивает свободу индивидуума в пользу общества, социума или другого индивидуума. Это досталось нам от предков, и им вполне хватало. И вот НАФИГА нужно было выдумывать сначала мораль, а потом законодательство? Кому от этого легче?
  -Обывателям. Можно спокойно жить...
  -Блять! Спокойно живут хранящие геном или по-русски биомасса, все настоящие, свободные, такие как я - в вечном движении и поиске себя, других, экспериментов на свои задницы! И нам-то это как раз во вред. В результате нонсенс: эта навороченная розовая хуита тормозит развитие её создавшего человечка. Зачем деревянные крылья, которыми нельзя махать?!!
  -Ты про самолет?
  -Двигателя нет, ничегошеньки нет, есть крылья, и они красиво выглядят. Все спокойны: человек при крыльях! Как бы мечта, и типа вроде все на правильном пути - машем и улыбаемся, машем и... Все. Радость. Достигнута. Пик. Красота. Покой. Гори в аду тупой мир!
  -Успокойся...
  -Так помоги!!!
  В итоге меня откармливали бананами (она окунала их в мороженное и совала мне в рот, подбирая пальцем капающую сладость и слизывая её) и водили по друзьям знакомым серости чуть ниже средней, вручили запечатанный конверт и битком набили спортивную сумку чужими дисками с музыкой.
  -Прости за розовую...
  -Ладно...
  В конверте было письмо от Феликса. Бумажное, настоящее. Такими пользовались давным-давно, если считать в миллисекундах.
  Я почувствовала что-то неясно-знакомое. Это было сильное сожаление. Не успела - решила я. Но что это значит? А потом поняла - эта девочка уже мертва. Я проснулась с чувством, что девочка, про которую я думала, с которой говорила, до которой дотрагивалась и которая что-то значила для меня уже мертва. Я так и не поняла - что бы это значило, ведь Свету я почти не знала и не испытывала к ней ничего. Но она говорила мне про что-то. Во сне, который я не досмотрела, а снова заснув и увидев почти такой же яркий - забыла окончательно. Пыталась вспомнить, пока чистила зубы, но не смогла.
  Наверное, это что-то другое. - Решила я тогда. - Наверное, какой-то просмотренный фильм или книга, а может и что-то еще.
  ***
  Это случилось когда я только еще перевелась в старую новую школу моего с детства знакомого старого нового города под старый новый год. Вам не кажется слово "случилось" матерным? В нем есть что-то от случки, случайной такой случки. Но я не об этом. Да-да знаю, не бывает матерных слов, бывают матерные детские головы, моей семнадцатилетней голове еще предстояло годик проучиться в школе и все из-за пропущенных "по болезни" классов. В общем я и Чика встречаем в коридоре нашу учительницу отчитывающую Флору. Эта которая Церас как Виктория, то есть Флора Церас, то есть Целка-ботаник если перевести с румынского. А еще одна адская, инфернальная геймерша в тонких круглых очках с затравленным взглядом. Если бы не Куро я такой же наверняка была сейчас, если бы не все то, что случилось в моем "мутном" как сказал братик детстве.
  -Флора, тебя почему вчера не было в школе?
  -А позавчера была? - Удивляется она, закрывая свои на всю школу известные особо светочувствительные пермоконьюктивитные глаза от слепящих лучей не любящего девственниц из Румынии солнца. - Я же неделю уснуть не могла. Вы мне снитесь, я вообще-то могу вам сейчас голову об трубу разбить, но я не стану, потому что добрая и алигмент не тот. После такого поступка я стану более хаотичной и злой и не смогу дальше продвинуться как паладин. Лучше скажите, Алгебрина Тимофеевна, какой сегодня год, я скоро просыпаться должна.
  И все в том же духе. Я собиралась уже пройти мимо, а Флора так смотрит на меня, словно змею увидела. Я ей улыбаюсь и машу аккуратно лапкой, дальше, надеясь что мне не пустят в спину стрелу из лука, надеюсь что если и пустят - то воображаемого, надеюсь что у Флоры еще не настолько сдвинулась крыша, чтобы она строгала настоящие разборные композитные луки и носила их с собой в школу в сумке, как делала когда-то Кира.
  Та вроде даже как англичане подлые в землю стрелы зазубренные втыкала, чтобы потом гангрена и пипец. Лучше бы она просто ножик в школу или баллончик носила, хотя так всегда можно сказать - в секции ты по спортивной стрельбе а на лук нормальный не хватает, пуни-пуни бедно-тян. Может и поверят, про бейсбольные биты вон верят, что вправду в бейсбол идут играть и про лопаты - что закапывать мусор.
  Сначала весело играть в бейсбол, а потом - терпеливо закапывать окровавленный мусор.
  Захожу в класс - он сиротливо пустует. Я рассматриваю сдвинутые в странный узор (послание инопланетянам?) парты после чего помянув Харухи собираюсь уходить и тут врывается она. Флора. Тащит за собой этого ненормального паренька, с которым обычно бродит и кричит мне в лицо - знаю ли я, то случилось в роддоме???
  Я ей честно отвечаю, что понятия не имею что с ней сделали в роддоме и почему она такая, после чего собираюсь уходить. Целка Флора ставит передо мной ножку как Фентик ставил Арибет (до того, как первого повесили а вторая окрысилась на весь мир) и пристально смотря в глаза своими красненьким от ночного сидения "за клан" глазками под стеклами очков говорит:
  -Ты не слышала? Прошлой ночью в роддоме что через улицу от тридцать третьей школы кто-то роженицу украл.
  -Как украл?
  -Так украл - окно на четвертом этаже вдребезги, повсюду кровища, беременной девушки нет.
  -Ты думаешь, что это я ночами ворую рожениц из роддома? - Стучу по виску и думаю как бы ненароком не сработали рефлексы, ведь ударить эту дистрофичную фанатку городских страшилок могу. В живот могу, и почему-то мне этого очень хочется. Меня саму часто били в живот, и вот теперь наверное срабатывает древнейший инстинкт дедовщины. Главное чтобы в бабовщину это не превращать и не устраивать словесных перепалок.
  Молчу. Флора смотрит на меня. Я смотрю на Флору Церас.
  Красноглазка смотрит на меня и губы её дрожат. От возбуждения, не от страха, еще бы - тишь да гладь в городе, а тут роженицу вурдалак унес. Можно квест взять и в IRL покачаться, отдохнув от всех этих ММОРПГ и вездесущих кланов. И что я - теперь квестодатель для целок из Румынии?
  "Ты что-то знаешь", написано у неё на лице. Может я тут выгляжу ка белая ворона.
  -Так крокодилы ж в канализации...
  -У нас НЕТ канализации!
  -Печалька.
  Смотрит на меня. Губки влажные дрожат. Я сглатываю слюнку, мелькает мысль поцеловать её в эти сочащиеся девственностью губы, чтобы эта дурочка успокоилась, но я откладываю крамольную мысль в темный чулан, заперев на двадцать три ржавых замка после чего съедаю ключи. Не нужны мне случайные связи с девственницами из Румынии у меня и так уже один глазик остался. Может она считает меня "своей" потому что я вечно ношу эту повязку и она думает - это косплей? Смотрю на неё помягче. И прям хочется её утешить, может дорога та роженица ей была, может значила что-то для Флоры, может она тайком сталкером подрабатывает и фоткает роды а после шликает на них. Все может быть, от таких тощих и занюканных эльфиек в очках как Флора Церас всего можно ожидать.
  -Может её Буля унес. Разводит он их...
  -Буля? Это еще кто?
  -Живет тут один оборотень. Торгует краденными примочками для двойных нулей роде меня, скажу по секрету - товар отменный. Могу дать адрес, он любит таких как ты, только при встрече громко Гимн Родины кричи, ладно? Буля патриот и да - он в погонах. Только ты не вздумай на него в лоб идти, пусть даже твои предки и из Румынии и у тебя красные от ночных сидений за компом глаза - меловата ты для него, не по левелу, честно, покачайся на кошках лучше, Флора.
  -Ты издеваешься надо мной?
  -Нет, пытаюсь быть честной. Плохо получается. Вообще-то ты только что при мне ахинею учительницы несла или ты это специально? А вспомнила, знаю, знакомо, когда голова твоя забита уникальным твоим бредом - чужой бред воистину бредовен. Чао. - Я поднырнула под её ножку и банально убежала от этих двоих - Флоры Церас и её молчаливого и ацки сурового хенчмена-пятиклассника.
  И не стала ей больше ничего говорить а беременных няшек из родильной больше никто ночами не воровал, наварное влюбленный был в ударе - а крови много из носа у него накапало.
  Перевозбудился мальчик, покуда прегнант-няшку воровал.
  Флора Церас "Недоцепеш" не одна ущербная. Как оказалось у нас в классе учится девочка по имени Вал. Я сначала подумала Валли, но оказалось именно Вал, то есть ВАЛ - автомат спецназа для бесшумной стрельбы, дозвуковые пули девять миллиметров, тот же калибр, что и у культового после выхода Сталкера "винтореза". Так её все называли, как она сама мне объяснила - именно так и мне следует её величать, испугавшись при этом чего-то. Потом я поняла - чего, потом - когда на уроке Валтерперженку вызвали к доске. Я честно скажу вам: долго смеялась не потому что злая, а просто люблю посмеяться.
  Это надо же в середине уже девяностых родителей угораздило от большого ума назвать ребенка в честь "Валентины Терешковой, первой женщины космонавта". В советах такое имя может и можно было носить с гордостью, но после развала отечественной космической программы, когда мы давным-давно в двадцать первом веке, а так и не слетали ни на Марс, ни на Луну, вообще никуда...
  Я её спросила на перемене:
  -Валтерперженка - отличное имя, почему тебе не нравится?
  И смотрела на неё честным взором. Она насупилась и ответила:
  -Язык сломаешь, и вообще - звучит как до космоса пердеть, это ужасно, мои родители - идиоты. Доживу до восемнадцати - сменю имя.
  -А пока будешь мучиться и уговаривать всех называть тебя как автомат? Девочка-автомат - совсем не плохо, почти как "моя девочка - абсолютное оружие". Или "моя подружка - идеальная пушка", смотря в каком переводе.
  На такой выпад она ничего не ответила. Мне почему-то стало её жаль, и захотелось как-то утешить, но я сдержалась.
  ***
  
  
  
  Флора Церас
  2. Я в аду. Башня. С Возрастом всем сносит крышу. Другая пати. Еще одна Маска.
  Когда Метеора захлебывалась кровью, она издавала такой странный звук. Живот её походил на месиво, в которое я в полутьме нечаянно опустила руки, думая, что это её лицо. Я хотела сказать, что рядом, а причинила жуткую бесчеловечную боль.
  Потом Метеора затихла. Сначала хотелось быстрее уйти, ведь выверт все-таки не зря выбрал себе эту перевернутую крышу для гнезда. Однако она лежала рядом со мной и тихо булькала. Кровь стекала из-под маски. Маски?
  Когда я сняла аккуратно маску, чуть не выронила её из рук. Под ним было лицо все в длинных щелях вертикальных, без глаз, рта, носа. Там не было ничего. Мне стало жутко и тоскливо, до боли в сердце. Я хотела плакать и не могла. Мелькнула мысль - "я умираю, наверное".
  Я протянула руку и через силу дотронулась до её лица. Оно поддалось. Я начала срывать с неё кожу, просто в каком-то экстазе. Под верхним слоем был еще один. Там шли цепочки точек, спиралью. Я опять опустила руки. И смотрела, но слез не было.
  Нельзя испытывать любовь и омерзение одновременно, но я испытывала. Все это неправильно, весь этот мир - неправильный!
  Я закричала и погрузила руки в эту толстую белесую кожу, и вырвала кусок. Там был глаз, я, кажется, повредила его. Но это был глаз! Я чуть ли не зубами себе помогая, снимала с неё куски кожи, теперь я понимала - это не её. Все руки были в крови. Я устала, вокруг тишина, я понимала, что теряю время, а значит умру. Но сняла все что можно. Там было лицо, похожее на мое. Человеческое и красивое. Я заплакала.
  -У тебя что, был комплекс "я недостаточно страшная"?
  "Прокси, доберись до Башни и перезагрузи систему. Ты человек у твоего генома есть полномочия. Дальнейшие инструкции лишь по прибытии..."
  Я опять проснулась.
  -Человек в самом низу пищевой цепочки. Весь воздух рядом с башней стерилен.
  Что за бред?
  -Здравствуй Прокси, ты добралась-таки до нашей милой башенки.
  "Похоже, я все-таки отключаюсь", подумала я, перед тем как выключиться.
  ***
  В классе стояла гробовая тишина.
  -Это что такое? - Спросил Взъерошенный Психиатр.
  -Если я вам скажу, вы не сможете спать спокойно. - Спокойно сказал Кен. Психиатр оскалился Бульбой, ведь он понял, что Слова Были Произнесены, а значит спать спокойно он уже никогда не сможет, после чего поднял второй листок.
  -А что такое это?
  -Это когда что-то становится не тем, чем никогда не было.
  -Вы так странно мыслите. Это нормально. Не пугайтесь. - Зашипело Существо. Я подумала - оно само напугано. - Ну а что такое это? Что вы тут видите?
  -Листок бумаги, который показываете мне вы.
  -А на листке бумаги ничего не видно, какой-нибудь узор, к примеру?
  -Я вижу Систему.
  -Систему. Так. - Псих что-то записал. - Вас пугает неотвратимость взросления. Может быть что-то еще. Однако должен сказать вам - общество не так уж и агрессивно, я бы даже сказал, оно очень любит странных и необычных людей. В современном обществе любой сможет найти свое место, не нужно стесняться своей необычности.
  -Действительно. - Уставший от общения с этим ожиревшим котом Кен запустил руку в волосы. - Ведь именно Система заставляет особь искать в себе и других отличительные признаки и в случае сильной внешней угрозы избавляться от чудаков в стае, так сказать - выдавливать все лишнее. Однако в современном мире, как вы заметили, чужаки отлично вписываются в общество. Это говорит о том, что Система ищет любой повод остановить происходящие именно сейчас процессы, ведь в отсутствии внешнего врага для вида Homo он автоматически становится каннибалом, пожирая сам себя, он спасает всю биосферу планеты Земля от уничтожения.
  -Вы боитесь третьей мировой войны?
  -Я бы сказал, есть три с половиной типа людей. Первые кричат о скором БП потому что боятся его, их все меньше и меньше. Вторые - ждут и радостно предвкушают скорый БП, они просто в диком восторге от того, что людишки друг друга изничтожат. Есть третий тип, которые знают, что БП будет, но им он безразличен. Наверное, они ближе всего мне. И есть еще одна недогруппа людей, которые не думают, что БП будет или вообще возможен, они нужны для того, чтобы потомки сказали "а ведь никто не ожидал..."
  -Вы очень смешно мыслите. Система, да... Кхм. Вас что-то пугает в том обществе, которое вы видите, вы хотите его изменить? Разрушить и собрать заново?
  -Я не про ту систему вообще. Система везде, в тебе и во мне. Идя на работу, вы видите её, видите, платя налоги и смотря на меня, вы не видите меня, вы видите систему. Система внутри вас общается с системой внутри меня, вас и меня нет, наших душ не существует, есть живая система, для которой люди их чувства эмоции и все грани общения - мертвый мир, из которого она лепит все, что ей вздумается.
  -Какой ужас. Я хотел сказать - это весь замечательно. Яркий пример интеллектуального подхода к своей болезни. Что вы еще можете рассказать про вездесущую систему? Кстати, мне тоже понравилась эта трилогия.
  -Вы про Матрицу? Впрочем, вы действительно лишь агент Системы, думающий, что он может думать вне её и вмешательство системы в его поступки будет вмешательством извне, глупец. Люди, живущие в трехмерном мире с одной временной осью, воспринимают систему как спираль, можно сказать, что со стороны, скажем для инопланетянина - человек и не человек вовсе, а спираль его образующая, если положить её на временную ось, присущую человеческому мышлению, получим живого и думающего человека. Можно сказать, что считая себя свободным до какой-то степени, мыслящим существом вы лишь проявление деятельности этой Системы. Таким образом, можно с легкостью прогнозировать ваше поведения, будьте здоровы.
  -Простите? - Успел сказать человек с глазами краба, прежде чем у него зачесалось в носу.
  ***
  -Амэ, я прав?
  -Да, конечно! - Учтиво и жизнерадостно ответила девочка. - Я даже знаю, что вы мне покажите!
  -Вот как, уже наперед знаете. Что же именно?
  -Скрытые солнца. Знаете, в нашей звездной системе сорок две черные дыры, но мы их не видим, однако они почти не влияют на движение планет. Смотрите, как они расположены!
  И Девочка по имени Амэ стала чертить на листке бумаги расположение черных дыр в солнечной системе.
  -Кхм. - Заметил Психиатр, внимательно изучая свой листок. Вы так похоже нарисовали, словно и впрямь догадались. Но почему именно черные дыры, тьма пугает вас девочка?
  -Тьма это прекрасно. Моя подруга нарисовала на уроке рисования Тьму. Она закрасила черной краской лист бумаги и показала учительнице, сказав, что так выглядит Её Тьма. На следующий день учительница умерла.
  -Это ужасное совпадения.
  -Да вы правы, совпадения удивительно ужасны, неопределенность несказанно лучше всякой глупой мистики.
  -Хорошо. А что вы видите тут?
  -Я только что хотела сказать, воистину вы меня опередили. Это система из сорока двух черных дыр в соседней с нами звездной системе, вы знаете, они выглядят во так.
  И прямо по рисунку, девочка стала рисовать кружочки.
  -Вы увлекаетесь астрономией?
  -Да, мне очень нравится смотреть на звезды.
  -Скажите, а почему именно сорок две?
  -А вы хотите, чтобы их было больше? Пожалуйста!
  И Амэ дорисовала еще парочку. Умный Человек рассмеялся ребенку и погладил её по руке. Соседней звездной системы не стало.
  -Просто когда Девять Миллиардов будут Определены и Великий Брут найдет свою Дверь Истины нужно как-то быстро-быстро погасить все звезды. Это же логично, правда? Я обожаю человеческую логику!
  "Вселенная Заминирована", было написано на её счастливом лице. "Темная материя существует!"
  Ну, по крайней мере, можно не беспокоиться об оружие массового поражения. У б-га то его точно поболе будет!
  Хи-хи-хи-хи...
  ***
  -Здравствуй девочка. - Сказал Психиатр девочке, лицо которой было закрыто темными волосами. - Как тебя зовут?
  Что за идиотизм - перед ним лежит её "досье" а он спрашивает, как её зовут? Это что - проверка на возможность коммуникации?
  Люси ответила, не смотря на всю свою дискоммуникативность.
  -Люси. Пожалуйста, не говорите мне ваше имя, мне оно ни к чему. А то спать потом мешают, знаете ли...
  И так же продолжала смотреть сквозь непроницаемую челку Психиатру в грудь. Тот пошелестел листам и вежливо осведомился.
  -Если вас не затруднит сюда взглянуть, может быть, вы скажете - что тут нарисовано? Впрочем, я не настаиваю, если вы не в духе.
  Самый вежливый врач, какого я знала.
  -7.62, - ответила Люси, не глядя, монотонным красивым детским голосом. - Смещенный центр тяжести, спиленный наконечник, по броне не очень, зато попадет такая вам в руку, док - оторвет её нахрен. А если в вашу умную голову - снесет её к чертям, расколов как гнилой орех. Желтая маркировка.
  "Док" что-то записал довольный.
  -А это?
  -5.56, натовские бронебойные, сердечник из закаленного карбида вольфрама, синяя маркировка, по кустам стрелять не желательно из-за того что рикошетируют от каждой веточки. Зато можно убить президента. По броне то, что надо. Что-то еще интересное у вас там есть, в вашей волшебной сумке, док?
  -Ты ходячая диссертация о вреде компьютерных игр, Люси-Колумбина. - Заметила справа сидевшая от неё Алиса. Каору, обычно сидевший, точнее спавший с блаженной улыбкой с ней за одной партой не ходил уже два месяца. Говорили, что он умер, а потом воскрес. Еще говорили, что он стал вампиром. Его покусала больная на голову каннибалка с желтыми как солнце этого грешного мира волосами. Она ездила на старом мотороллере "Оса", возя с собой золоченную погнутую бейсбольную биту и путеводитель по галактике. А еще у неё были напульсники с огромными металлическими бляшками-магнитами и старые летные очки времен тридцатых годов прошлого века.
  Их видели, под Мостом. Еще там был Утюг. Его построили инопланетяне, чтобы окончательно разгладить мозги жителям этой планеты, поборов все извилины до одной. До тех пор он маскировался под фабрику медицинских машин и часто окутывал городок розовым дымом.
  Каору приходил с забинтованной шарфом шеей и садился в самом темном углу класса. Когда шарф размотали, обнаружили следы от укусов и глубоких засосов. "Все", сказали ему тогда, "теперь ты только по ночам сможешь бродить, и в школе тебе делать нечего".
  Каору последовал совету.
  -Я не Колумбина, чертов сонный антихрист! - Слегка повысив голос, но все так же без особой экспрессии в голосе ответила Алисе Люси. - Я Люси, Кемпачи Люси!
  -А мне-то какая разница? - Развела руками с поднятыми вверх ладошками Алиса. "Дающий", символ демона, дарующего людям исполнение их желаний, древний как мир, даже обезьяны знают этот жест, так рисовали Христа на тайной вечерне, так пела монохромная девочка в конце Бакемоногатари. Жуть... - Не я, а ты видишь в этих кляксах кровавые ошметки от попадания различных типов пуль в различные части человеческих тел.
  -Ясно. Будем взрывать. - Сокрушенно пожала плечами Люси, продолжая неотрывно смотреть сквозь челку в живот этой свинье с медицинским дипломом.
  ***
  -Ты Флора?
  -Я зеленая еще. Так мне сказал Ворд. - Неуклюже попробовала я пошутить.
  -Кто такой Ворд? Редактор для windows? - неуклюже попытался пошутить он.
  -Это трудно объяснить. Мальчик с сердцем, натянутым на голову и двумя гвоздодерами в обеих руках, скалится как чужой и опытный пкшник. Пкшник - это Активист всеобщего Счастья, которое заключается в бесконечном каче и вечном хак-н-слеш с перерывами на РП, знаете да? Я думаю, хоть это вы знаете. А еще - он любит маршировать! Ну, знаете такое, "Молотки! Они - Шагают, о боже, ШАГАЮТ, аА-А-А!!!" Слышали? Если нет, то яд и апстенку... можете считать, что жизнь ваша загублена.
  Человек поправил очки толщиной с аквариум и стал листать мое дело, что-то ища.
  -Флора, ты считаешь свою жизнь загубленной?
  -Совсем нет, она же только начинается - время её загубить еще есть, все путем.
  Мне показали задрюченный тысячами наблюдателей листочек, в котором не было ничего интересного. Мне его показали. Ну, показали. Да покажите уже его!
  Я смотрела на лицо психолога и не видела листочка. Боже, сейчас я вцеплюсь в его потную харю и сделаю все так, как учил меня Ворд. Сначала атакуем глаза...
  -Что вы тут видите? - Не выдержала я. Он поднял на меня глаза.
  -Ну же - спросите скорее, и закончим этот цирк!
  И он спросил.
  -Доброту! - Ответила я. - Там еще лужайка, залитая весенними лучами света. - Я улыбалась.
  -А тут?
  -Это большое дерево мира, что посадили дети разных стран в надежде на скорый и окончательный мир во всем мире.
  -А тут? - Потерев нос, спросил он.
  -Боже, где вы их берете, оставите мне парочку?! Это море и остров, так спокойно...
  -А здесь? - Спросил хмуро психиатр, показывая какую-то жуткую черную кляксу на белом листе бумаги.
  -Благоухающий луг, полный разноцветных цветов, я босая с подругами бегу по нему, боясь сорвать цветок, боясь наступить на божью коровку, вдыхая воздух полной грудью. Абсолютно счастливая.
  -Вы боитесь цветов и маленьких насекомых или боитесь наступить на них, укуса или убийства? - Ухватился за последнюю соломинку дядя в очках.
  -Ни того и ни другого. Я боюсь лишь того, что вы и дальше будете терзать мою бессмертную божественную душу своими вопросами и не отпустите меня отсюда в цветущий мир моего детства!
  -Ладно. - Вздохнул этот толстяк, засобиравшись. - Завтра я снова навещу ваш класс, а пока, наверное, уроки закончены или вы будет ждать звонка?
  -Будем, ведь это неправильно уходить до звонка, боженька нас покарает. - Ответила я как староста за весь класс, смотря на него лучезарно. - И вас тоже покарает, за то, что советовали нам уйти до звонка, обрекая на тьму детские бессмертные души.
  Он вздрогнул и засобирался быстрее.
  ***
  И я проснулась. В надрыв, словно сбежавшая с того света, осталось только чувство - опоздай, проспи я еще секунду, точно умерла бы. Это плохо. Та "реальность" в которой мне приходится ходить в школу и слушать бред который мне нисколечко не поможет в жизни ослабляет и без того ужасные рефлексы. Чтобы выжить на уроке мне приходится расслабляться, а так я не выживу в реальном, настоящем мире! Чертовы сны, лучше бы спала без сновидений. Со школой срочно нужно что-то делать. Может, если её взорвать во сне она не будет мне больше сниться? Нет, нужно что-то еще, иначе я никогда не стану быстрой как Метеора.
  Эта школа меня убивает... она убивает мое и так мутное и очень темное будущее.
  
  
  
  Анна.
  Феликс задумался. Потом сказал:
  -Её зовут Дика, странная женщина. Отец - индус, мать цыганка. Переехала в этот город семь лет назад, с тех пор совсем не изменилась сама и не изменяет себе.
  -В смысле?
  -Увидишь! Ты только про возраст её не спрашивай.
  -Скажи сразу, иначе не пойду.
  -А что так, ты же храбрая такая, к Буле одна лазила, брр. - Он поежился.
  -Мальчики боятся изнасилования больше, чем девочки, это факт. - Заметила я, но ногу, мешавшую ему пройти, не убрала.
  -Ты это к чему? Ладно. Красивые у тебя бедра. Она гик короче.
  -Я тоже гик, и что с того?
  -У неё это сильнее выражено, к тому же про возраст не спрашивай, она как те близнецы, ну ты поняла, надеюсь.
  -Я, наверное, совсем не приспособлена к жизни на этой планете, понимаю, совсем не то, что авторы слов. - Я развела руками и скорбно вздохнула.
  -Хорошая шутка, особенно про неприспособленность, мило очень, идем.
  -Так у Дики классная задница, или нет?
  -Вообще-то это я должен был спрашивать, на кой тебе её задница, Ань?
  -Так классная?
  -Для цыганки - да. Чистенькая и уютная, натягивается легко - покидать жалко, хорошая попа, идем.
  -Подожди.
  -Ждать - чего? Знаешь, Дике нравятся маленькие мальчики вроде Чики. Когда мне самому был одиннадцать-двенадцать мы с ней такое вытворяли. Знаешь почему именно маленькие? Дика - до сих пор девственница. И она любит маленький член, он растягивает её маленькую целочку и ей это нравится - что она растягивается, но не рвется, это её причуда, я не возражаю и не спрашиваю. Ты как в воду глядела - сейчас мы занимаемся исключительно анальным сексом, но твой Чика ей придется по душе, ты же не будешь ревновать? Кстати, Ань - а у Чики маленький тонкий и длинный член?
  -Чику мальчики не интересуют. - Чуть злее чем обычно ответила я. - Это он просто снаружи весь такой маленький, женственный на девочку похож и часто плачет, а слезы кап-кап с его длинный ресничек, а я их лиз-лиз, а если кто тронет Чику - яйца прибью к школьной доске объявлений.
  -Жалось то какая. За что ты так - братику нельзя отрывать яички, они еще пригодятся ему. Ты жестока Аня и не бережешь ты братика.
  "Может быть со мной ему будет лучше", прочитала я на лице у этого извращенца.
  -А по-моему пьяному в жопу ежику понятно - чьи яйца там будут болтаться если он тронет моего Чику!
  Феликс засмеялся. Боже, с этим яоем нужно что-то делать! А ведь когда-то и я читала под одеялком. Брала "Интервью с Вампиром" и нырь под одеялко зимой. И с фонариком - читаю себе...
  Что-то когда я вновь очутилась в этом ненасытном городе - ностальгия так и стала мучить мою бедную душу.
  ***
  Почему она сказала, что мужчина высокий, он же среднего роста? Так думала я, идя вслед за ним к машине. Мужчина был молод настолько, что можно было бы назвать его "парень", если бы не одежда и манера держаться. Внезапно остановившись, он обернулся и улыбнулся мне. Мягко, не так как обычно улыбаются парни. Слегка смущенно. Приглашающе и вместе с тем абсолютно спокойно. Так улыбаются, глядя на красивый закат или цветок в горшке, улыбка словно извинялась передо мной за то, что её обладатель не чувствует ко мне сексуального интереса. Нет, все-таки высокий, - решила краснеющая девочка Аня. Слишком высокий для меня.
  Когда я вернулась в школу - исключительно чтобы забрать с занятий все еще посещавшего их Чику (ему нравилось быть среди тех, кто на порядок тупее его, у Чики тоже маленькие слабости и одна из них мне льстит), то повстречала Церас. Флора стояла на ступенях и одежда развивалась на ней. "Эльфийки", подумала я, "они такие тонкие создания"...
  Я хотела пройти мимо но она поймала меня за рукав.
  -Ты конечно не понимаешь, что тут происходит. - Начала Флора. - Я прекрасно знаю. Так что даже не пытаюсь объяснять.
  -Я тебя люблю. - Просто сказала я и увидала как расширились её глаза, целка явно смутилась. - А теперь прости - мне нужно Чику забрать, потеряется ведь среди вас даунов.
  -Подожди!! - Она не дала мне и шагу сделать. - Мне нужно с тобой поговорить.
  Ах да, две самые злоебучие фразы на свете: "давай останемся друзьями" и "мне нужно с тобой поговорить"
  -Флора, не боишься на ПК нарваться так вот с ходу?
  -Чика у меня дома.
  -Это гон, я его отводила в школу.
  -Но я сняла его с занятий и мы немножко погуляли. Я сказала, что ты приболела и он должен быть с тобой.
  Не уследила.
  -Ты с ним спала? Если да - то тебе ничто не поможет и на ближайшие пару месяцев можешь с ходу оформлять себе больничный.
  Она снова покраснела. Ну да, целка, которая любит не казаться целкой...
  -Я тебе пасть порву если ты его тронула.
  Флора замахала руками окончательно став чем-то наподобие Ани в детстве, не той Ани, которой была я, а той, которую я помнила. Слишком много всего разного произошло и я слишком сильно изменилась. Наверное...
  "Почему ты меня не любишь?" было написано на ей вмиг ставшем смазливым личике, но взяв себя в руки она успокоилась - а её черты лица расправились, тонкие они были далеко не такие смазливые, и в чем-то даже очень красивые, вот только я изначально дала себе установку - Хватит.
  -Ты мне нравишься, только Чику не трогай. И домогаться до меня не надо, если даже тебе кто и рассказал какой я была учась тут в младших классах - теперь я другая. Я не собираюсь с тобой встречаться.
  -Я совсем не хотела до тебя домогаться. Я не такая, в смысле - не лесби.
  Ну вот, седзе-ай беседа подходила к концу, мы брели к ней в дом, взявшись за руки. Шучу.
  ***
  -Помнишь войну Алой и Белой розы?
  -Нет, конечно. К чему мне такие древности.
  -Ну, хотя бы фильм "Игры Тронов" ты смотрела? То же самое - вид сбоку.
  -Смотрела.
  -А ты помнишь, кто победил в войне этих двух сторон?
  -А должна?
  -История. На самом деле это глупость, которой нет оправдания. Одни и тех же ошибки передаются под видом мудрости веков, опыта, полезного как йогурт, полный СПИДа. История - как вирус, только информационный. Страшная вещь. В войне Ланкастеров и Йорков победили Бурбоны.
  -Ты хочешь, чтобы в войне взрослых и взрослых победили дети?
  -Дети? Это самое странное слово из всех, с которыми я сталкивался. Они имеют странное свойство вырастать.
  -Это старый принцип, как мир - разделяй и властвуй да?
  -Конечно. Но ты знаешь, как трудно им теперь пользоваться? Если только, если конечно только стороны, вовлеченные в конфликт, не подозревают о твоем существовании. Если они думают, что знают расположение ВСЕХ фигур на поле. Тогда при стравливании и манипулировании, они неверно определят своего противника. Ты понимаешь? У всех них есть враги, и если кого-то из политиков пресса заочно обвиняет в таких страшных вещах, к которым - он уверен же - сам он на самом деле не имеет никакого отношения, тот политик уже знает, кого искать. Ох, у всех есть враги, лишь дети живут в своем маленьком мирке и их используют во взрослых играх. Это кошмар, не правда ли?
  -Конечно. Но зачем тебе все это?
  -Мне? Ты еще спроси - зачем это ВСЕМ нам. А ты знаешь сколько НАС?
  Феликс склонился надо мной.
  -Ну, задай свой вопрос, Аня, я жду. Я же вижу - ты думаешь о том - а не руководит ли нами кто-то из старшего поколения, откуда деньги и все-все-все. Ты же умная девочка, задай вопрос поумнее.
  -Боже.
  Сказала я. И тихо грустно рассмеялась.
  -Это правда похоже на секту?
  -А должно быть?
  -Конечно. Это ключевое звено всей цепи.
  -Это еще и на ячейку Аль-Каиды похоже, я про вашу децентрализованность и контакты через интернет.
  -Еще бы! Ты просто смотри и наслаждайся. Когда придет твоей время - мы тебя используем. Скорее всего, это будет не больно.
  Феликс улыбнулся. Улыбнулась и я. А потом схватила со стола графит с цветами и разнесла его об голову пацана. Он упал как подкошенный, не переставая улыбаться. Удивления не было. Он конечно ждал. Возможно даже - наслаждался моей экспрессией.
  Я перевернула карточку.
  "А теперь мы будем красиво умирать. Ваши Дети."
  Написано было на ней. Я знала - скоро все повторится вновь, в других, во многих городах.
  Я выпила чаю и легла спать. Мне снился Чика. Он строил ракету и хотел лететь со мной на Марс. Я ему твердила:
  "Братик, там нет воды, там нам не выжить!"
  А он улыбался. Такой светлый весь. Он скачал из интернета чертежи настоящих ракет и программное обеспечение к ним где-то достал. Я поняла, что скоро увижу космос. Странно, но он не казался таким уж холодным и бездонным в этом сне. Ведь рядом бурлил ад - бездна, в которую не хотелось заглядывать. Я много смеялась и немножко плакала в этом сне. И не помню, чем он закончился.
  Помню только, братик сказал:
  "Вода есть. Под полюсом. Мы будем взрывать. Взорвем полюса. И будет вода. Много-много воды."
  Да, так он сказал.
  Нам будет что пить, что есть и чем дышать, мы все получим из воды. Так думала я. Во сне.
  ***
  "Не верю я, что коготь твой... острее и прочней..." - Девочка стояла, вокруг по грязи шли полки. Я не видела солдат, но я ощутимо чувствовала ту минуту. Вокруг, они - идут, по грязи, а небеса в огне, мутные облака, грозовые капли падают с небес. А девочка смотрит на меня, словно бы не часть этого мира, словно бы её никто не видит, никто не слышит. Кроме меня.
  "Так он сказал", шепнули губы и изогнулись в усмешке. "ТАК ОН СКАЗАЛ!", вскричала эта пламенеющая неоновая улыбка. Девочка, которую я знала когда-то давно стояла предо мной и потрясала руками, словно держа в них что-то. Как Зависть в конце Цельнометаллического Братства. "Из Кастамерлы Лорд", улыбнулась Кристина. Я не видела глаз - видела лишь низ лица. Руки опустились, а улыбка оскалу подобная - осталась. Волчья, не её, не человеческая.
  "И только дождь в пустынный зал... по лорду слезы льет..."
  Все погрузилось во тьму, остался ишь один оскал Кристины. А потом что-то с ним случилось, он начал меняться. Мне стало жутко.
  Я очнулась. Светало. Было душно и вышла на балкон. В то стороне где была наша школа разгорались огни, звучали сирены пожарных расчетов, горели наверное пять-шесть школ. Я почти была уверена - это горят школы.
  Последние впечатления сна, я пыталась их почувствовать - и не могла. Что меня так напугало там? Я едва не умерла при пробуждении. Улыбка? Это смешно. Или чувство, что ей нет предела. Что вот-вот случится нечто абсолютно ненормальное, как будто меня вывернет наизнанку и все органы окажутся снаружи, а я все еще буду жива и открыта для обозрения. Что там произошло. Солнце. Я помнила - его не стало. Была лишь темнота. Я видела далекие огни, но чувствовала - солнца над облаками больше нет, есть лишь искусственный свет. И в нем - слишком быстро меняющаяся Кристина.
  Давным-давно в далекой-далеко галактике жила-была маленькая девочка по имени Аня с никому не интересной фамилией. Она была слишком доброй и отзывчивой и когда её мама привела в первый класс - по школе пошли слухи: о чем ты её ни попросишь - она все сделает с радостью и наивностью ребенка. Однажды несколько взрослых средне- и старшеклассниц решили это проверить. И проверка удалась. Маленькая девочка Аня сделала все что они сказали, думая что этим лечит их. Ведь они сказали: если ты полижешь нас тут и все выпьешь что оттуда вытечет - мы вылечимся. Аня слегка отставала в развитие но прекрасно читала в четыре года, она отставала в социальном развитие и слабо отличала родителей от всех остальных людей. Она просто делала что ей говорят. А потом видео снятое на самые первые камеры сотовых оказалось у всех. Оно было в сети, о которой маленькая Аня еще ничего не знала. Оно было везде. Все знали что маленькая Аня любит лизать у больших девочек и всех это смешило. Её останавливали все: и мальчики и девочки, в коридорах школы и на подходе к ней, где только можно - и требовали полизать или пососать. Требовали не всерьез, в шутку, Аня чувствовала - больше этого делать не стоит, они говорят но не хотят этого. Это был диссонанс в который она погружалась, она уже не знала - что ей нужно делать а чего нет. Аня перестала ходить в школу, она обманывала родителей и скрывалась в местах, где её не найдут. Она понимала что сделала что-то не так и теперь ей нет прощения. Первоклассница Аня осталась на второй и на третий год, она не ходила в школу. Она бегала по городу ища места где можно уединиться. Добрые женщины в пустующей библиотеке не знали что приютили и даже подкармливают по доброте душевной девочку, которая совершила Нечто Страшное. Аня уже после осознала всю неестественную аморальность своего поступка. Ведь она полизала у смеющихся больших девочек а те пописали ей в рот, Аня думала что и вправду им поможет, как они говорили. До тех дней Аня не знала, что такое ложь, ей не лгали родители, по крайне мере она верила им беспрекословно во всем подчиняясь и не отличала правду ото лжи. С опозданием, но ей пришлось этому учиться. А потом маленькая Аня попала в больницу, где лежала девочка по имени Кристина. Но та Кристина - была просто хулиганкой, к которой Аня испытала все чувства по очереди которые можно испытать к человеку: от омерзения и ненависти, страха - до самого сильного чувства привязанности и возможно даже симпатии, которая бывает между девочками и которая называется любовь.
  В этом Сне я видела другую Кристину. Незнакомую, совершенно чужую и в то же время - это была она. У неё была улыбка некормленого с детства волченка, что должен был умереть от голода - но остался, она была такая яркая, что я жмурилась и мотала головой проснувшись - а та словно светлячок от лампочки маячила перед моими закрытыми глазами. Кристина, я испугалась за тебя. Что они с тобой сделали? Что случится потом - в этом сне?
  Я хотела снова лечь спать чтобы досмотреть сон пока он свежий - и боялась этого. Чего-то более страшного чем смерть, которой постепенно перестала бояться к семнадцати годам.
  ***
  Внимание, Родители-извращенцы, пожалуйста, давайте детям вменяемые имена. Не всякий ребенок сможет дожить до восемнадцати и сменить его, получается всю жизнь жила через жопу. Печалька.
  Вот, к примеру, как оказалось Валтерперженка уже никогда не добудет себе желанное нормальное имя, потому что взрывной волной, а точнее осколками стекла ей сделало кесарево, и она умерла в больнице от потери крови. Видать ей матку разрезало пополам там, если профессиональные врачи кровь остановить не смогли. А может у нас лохи врачи? Любители? Ну, анестезаторы или анестезиологи или как их там - вставляют же конец не в то отверстие и человек сначала впадает в кому, а потом умирает. Неужели можно откинуться, если тебе вставят трубку с веселящим газом вместо трахеи в пищевод?
  Так я и сказала Чика-куну.
  -Пичалька, Чика. - Проныла я ему, не открывая глаз.
  -Угу. - Ответил он мне, не пытаясь даже на секунду обратить внимание на уставшую от такой жизни сестру.
  -Братик, ты хочешь на врача выучиться, людям помогать, да? - Грустно прошептала я, поудобнее устраиваясь на коленях в который раз пришедшего мну проведать в больнице Чики.
  -Почти уже нет. Когда-то хотел.
  Когда-то - два года назад? Впрочем, для кого-то это шестая часть жизни.
  -Слушай, братик, а ты будешь правильно конец вставлять - в трахею, а не в пищевод?
  -Чего?!! - Искренне изумился он. - Опять у тебя пошлые мысли, сестренка.
  Я и забыла, что у мальчиков на уме - один конец, их собственный.
  -И что ты теперь смеешься с укуренной улыбкой Донни Дарко, дура? У нас полкласса полегло из-за каких-то идеологических маневров!
  -Но мы то живы. - Рисовала узор на его рубашке я.
  И подпись: Нинель Пофиг.
  Братик ушел через полчаса. Я так ничего и не сказала, наверное, он считает меня откровенной стервой, сукой и блядью. А я плакала одна, правда. Плакать - это плохо. Смысл этих слов настолько укоренился у меня в мозгу еще с раннего смутного детства. Что теперь лишь бы не заплакать я могу нести любую чушь, настраивая против себя самых близких людей. Такие дела.
  Родители, если слишком часто твердить ребенку, чтобы он себя сдерживал, в результате у него останется залом и в самый нужный момент вместо того, чтобы плакать над чужим горем, он станет над ним стебаться. Потому что "плакать - это плохо", но и сдержаться не сможет. По-всякому бывает.
  Я, например, часто начинаю вести себя по-скотски, чтобы меня скорее оставили одну и дали выплакаться. Конечно, я могу об этом попросить, но от чего-то в подобные моменты я просто не могу думать. И меня не покидает ощущение, что чем больше я буду пытаться силой воли себя создавать, тем дальше стану уходить от идеалов моего детства, в результате стану чем-то иным, но уже не Анной.
  ***
  -Что с ним?
  -Буля загрыз.
  -А... Буля это кто?
  -Ликан в капитанских погонах.
  -Ясно.
  -Торгует краденым с полигонов. Живет в конуре под приговоренной к сносу хрущевкой.
  -Что, и не снесли?
  -Не-а. Он же рычит.
  -Ясно.
  -Зачем ты моешь руки?
  -А я их не мою, я их умываю.
  -Руки любят умываться?
  -Гигиена рук, гигиена рук!
  ***
  
  Кэролл.
  -Да она вампир! - Воскликнул с невольным интересом один из мальчишек.
  -Снежок. - Заметила, обращаясь к коту Кэролл. - Посмотри, вот это - обезьяны.
  -Мяу! - Согласился Снежок.
  -И кто тут обезьяна!?
  -Вампирами называют люди кровососущих созданий, их тысячи...
  -Но я ведь не имел в виду летучих мышей! - перебил её криком все тот же пацан.
  -А я имела в виду вполне конкретную породу обезьян, остальные мне вообще неинтересны. - Заметила мягко и доброжелательно Кэролл.
  ***
  -Она по-прежнему боится спать одна?
  -Сны... это вражеская территория, она не готова ходить в разведку в гордом одиночестве. Гордом, и безнадежном.
  -Я поняла. - Улыбнулась девушка, с завистью и слегка сочувственно.
  
  
  
  Фотография города моего прошлого...
  Хизер.
  -Наверное, тогда мы еще были не готовы...
  -А теперь готова?
  -Теперь уже мне все равно я ко всему готова...
  -Человек, который говорит что ко всему готов, тем более в таком возрасте меня очень забавляет.
  Он сказал это четко и мягко. И очень спокойно. А к чему суета?
  Тем более в конце дня.
  -Заберешь фотографии и обратно. Сразу. Нигде не останавливайся.
  -Ведь это твой родной город, - добавил он через мгновение и пытал меня своим взглядом.
  Тот старый забытый город, что вечно утопал в людях.
  Там вечно шли дожди.
  -Не помню, - рассеянно прошептала я и взглянула на дисплей. Там была карта, на ней точка. Мне нужно было туда.
  Нет мне не нужно туда. Что-то взбунтовалось во мне. Это как позывы к рвоте, только у души.
  Отторжение того что мне сказали, как отторжение пищи.
  Я должна сделать то чего не хочу - туда вернуться.
  -А что за фотографии?
  -Для журнала, - ответил он веселее обычного и развел руками.
  Врал.
  Я ушла из офиса молча.
  Самолет через полмира, и дальше на машине. Но туда пешком, только пешком. Вышла у кофе. Стояла и смотрела на идущих людей. Меня никто не узнавал, так хорошо, что я не в том районе, где жила раньше.
  Почему в слове "район" есть корень "рай"...
  Когда жила думала - в насмешку.
  Теперь думаю - наверное, это все же рай. Твои воспоминания. Какими бы они не были, ты помнишь только хорошее. Даже самое плохое уходя назад становится чище и светлее.
  И опять что-то шевельнулось, оно говорило:
  -Уходи!
  ***
  -Ну, проходи же! Водитель мне сигналил, я рассеянно смотрела на его перекошенное лицо.
  -Спешишь куда-то?
  ***
  Я застряла. В этом месте в это время.
  У меня было ощущение - словно клюешь носом перед сном. Но спать мне не хотелось. Мне ничего не хотелось. Только зрение само по себе расфокусировалось и накатывала меланхолия. И не хотелось ничего.
  Так я и шла. До той точки. Мне не нужно было доставать его из кармана, я знала, где это.
  Это ведь был мой город.
  Подняла вверх голову. Надо мной серое небо. Когда идешь между близко стоящими домами в переулке, вверху видна лишь узкая полоска вся в черных искореженных балконах, каких-то трубах, еще чем-то. Что настолько неинтересно, и думать не хочется о том - а что оно такое и для чего нужно. Может вентиляция, но снизу похоже на зубы. Металлические старые с кариесом. Они там наверху и за ними небо, значит я...
  Где?
  Внутри чьего-то рта.
  Ага.
  Остановилась. Там где капало, сидел кот. Может кошка, отсюда не было видно. Я стояла, полминуты и смотрела, а оно продолжало меня игнорировать. Потом так лениво повернулось.
  -Привет...
  -Мя...
  И опять отвернулось. Я когда тут жила была знакома со всеми котами. Может это один из них, вырос и обленился донельзя.
  -Что мя?
  Кот опять повернулся и смотрел на меня своими суженными зрачками желтых глаз.
  Или они зеленые?
  Я шла дальше, стараясь не думать про это.
  Еще один сидел на мусорном баке, он был культурный, хоть и бомжевал на улице, а не ютился у людских каминов.
  -Мя, - заметил кот.
  -Болеешь?
  -Мя-а. - Последнее "а" он произнес отдельно и с ударением.
  -Наверное, я тоже.
  И опять заходила в магазин и покупала ему еды, словно вновь было одиннадцать лет.
  
  Там никого не было. Я стояла и смотрела на пустое место, словно надеялась на что-то. Потом оглянулась вокруг. Достала "его" и посмотрела на дисплей, открыв карту.
  Координаты GPS и моей метки совпадали. Меньше метра. Я на месте. Время верное.
  Часов я никогда не носила. Я не любила их в детстве, а потом они стали не нужно.
  Ни мне, ни другим людям. А ведь столько всего в истории было с ними связано.
  Эти шестеренки были слишком важны, чтобы там о них забыть. Это был символ. Не смена механических на электронные, нет. А "это"...
  Тот момент, когда о них вообще забыли. И кто-то грустно вздохнул. И обанкротились одни и распустили своих сотрудников другие часовые компании.
  ***
  Я отошла на два шага назад и опять обернулась кругом, словно танцуя. Рядом была припаркована машина. Оттуда ко мне шел человек. Шел, молча, и смотрел то на меня, то на пустой тротуар.
  ***
  -Да мне все равно. Я как кот. Пришла назад, чтобы уйти навсегда.
  -Коты уходят. Они перед смертью не приходят домой, а наоборот уходят туда, где их никто не найдет.
  -Поэтому бывает, они возвращаются.
  Я смотрела на него, а он на меня.
  -Ты хочешь вернуться?
  -Куда?
  -К себе домой.
  -Прямо сейчас.
  -Куда - домой?
  -Туда, откуда ты приехала.
  -Когда-то, - я обернулась и посмотрела на вывеску напротив, - тут был мой дом. Но я им его никогда не считала. Пока жила тут.
  -А теперь? - Ему словно было все равно, плевать на время и он мог продолжать этот разговор до бесконечности.
  -Дома чужие. Мне они ни о чем не говорят. Лиц много, ни одно не знакомо, никто меня не узнает. Но так даже лучше.
  -Это твой дом? - Он тоже обернулся и посмотрел на вывеску.
  -Нет.
  -Я тут однажды обедала.
  -С кем?
  -С подругой.
  -Нет, одна.
  -А где сейчас твоя подруга?
  -Умерла, нет её...
  -Её никогда и не было.
  -Я всегда, все это время была одна.
  -Я же не одна? - я повернулась к нему, чувствуя это, столь знакомое "это", когда только усилие помогает не заплакать. И не выдать голосом дрожи.
  -Ты никогда не одна.
  -Только я не понимаю что в этом "неодиночестве" хорошего.
  ***
  Я не заметила, пропустила тот момент, когда он зашел мне за спину. Что-то очень твердое и ледяное уперлось в затылок.
  -Мя-а, - заметила я, смотря на себе под ноги.
  
  
  
  Все оттенки Крапивы.
  Кира Снарк
  ***
  Отец будил меня летом за полночь и пока я сонная протирала кулачками глаза - спрашивал, крича в ухо и брызгая слюней на лицо: чувствую ли я в себе его духовный фаллос?
  Отец очень любил Джигурду и постоянно хотел, чтобы я выросла такая же. Он постоянно переживал, что мол - нет у него сына, за отчизну некому постоять.
  -Все слабаки, все! - Говорил он. - Ни у кого внутри нет духовного фаллоса!!
  После чего наваливался на меня и кричал в ухо:
  -Чувствуешь, ты ЧУВСТВУЕШЬ ЕГО?!!
  И мне признаться больно было и все такое, но ответить не решалась. То, что я чувствовала, может и было фаллосом, но отнюдь не духовным - это я понимала уже тогда.
  Мама приходила поздно, обычно под утро и слишком пьяная, чтобы самой раздеваться. Так что мы раздевали её вместе с отцом и укладывали спать. Я ложилась рядом и тихо в темноте прислушивалась к тому, как утробно рычит отец, наваливаясь на бессознательную маму.
  В общем, семья у меня была отличная, не то, что у некоторых. Скандалов было мало, милиция за отцом никогда не приезжала - не то, что за соседом напротив, и даже когда он в усмерть пьяный сломал маме руку - все окончилось хорошо, они напились и вместе наваливались на меня.
  Совсем не нужно было меня никуда забирать, чтобы в детдом потом отдать.
  Там я познакомилась с Мишей. У него загорелое лицо и веселые, открытые миру глаза. Он водит наш отряд из девочек купаться по ночам к речке, что в лесу в полумиле от города. И да - он тоже любит на меня наваливаться. Еще у него много хороших друзей, они все много пьют, играют у костра на гитаре, рыбачат, охотятся и часто ночами наваливаются на меня и моих новых подруг из детдома. Это "очень важные люди", наша городская администрация, так Миша нам объяснил, поэтому мы не должны плакать, если только важные люди того сами не пожелают. Взамен мы получаем подарки, много подарков и очень часто. А кто не любит подарки в ответ на ночные "эх-навальный-навались-ка!" бесследно исчезают в темном пруду. Миша рассказывал нам истории про живущих в нем духов, кикимор и лешего, что их сторожит. Дети, сбегавшие из детдома утаскиваются туда злыми существами, там их едят, а из костей делают свистульки.
  Миша показал нам одну их таких свистулек. Она была сделана из пожелтевшей кости. Он сказал, что лешего завалил рогатиной как свинью и нашел у него детские трусики и вот эту свистелку. Жуткая штука.
  И все равно поначалу я хотела сбежать оттуда к маме и папе и, освободив их из тюрьмы уехать с ними далеко-далеко. А потом ничего так, привыкла. Научилась играть на гитаре, они любили маленьких девочек-бардов с хорошо поставленным голосом. И расслабляться, когда в рот тебя вставляют по самые гланды и начинают елозить, а ты задыхаешься. Много чему научилась.
  ***
  -Маруся, последний раз повторяю. - Поправила очки Владилена Юрьевна. - Не следует пропускать занятия по неуважительным причинам, не следует носить разноцветные линзы, я понимаю - это может и модно, но глаза-то твои сядут! СЯДУТ!!
  Тут учительница снова сорвалась.
  -И прекрати поправлять трусики, когда я с тобой разговариваю, Маруся!!! Урок идет, на тебя все смотрят!
  -А она потому и поправляет так часто, что смотрят. Если бы не смотрели - накой их поправлять? Они классные, в синюю полосочку как у вокалоида. - Мальвина посмотрела на все еще невозмутимо поправлявшую трусики Марусю с разноцветными глазами так. Как смотрят исключительно яндере персонажи. - В конце-концов мы не запрещаем вам кричать истерично и истошно ругаться на уроке, не лишайте и нас удовольствия наблюдать, как Маруся поправляет трусики. Считайте - это зрелище нас успокаивает, мы словно побывали на перемене и вновь готовы слушать ваш ахиенический бред, Владилена Юрьевна.
  ***
  
  Настя Миллович
  Нас - все детское и подростковое отделение жертв ЕГЭ - собрали в комнате где вместе с врачами стояли веселые бухие санитары. Нам показывали интересные фильмы, в которых суровые американские и европейские врачи сурово-сурово с бледными и немощными больными вытворяли всякие гнусные гадости.
  -Карательная медицина пятидесятых, смотрите дети мои и радуйтесь, что теперь её нет. - Говорил Семен Семенычъ. - Электрошок, инсулиновый шок, наконец - она, великая и пре... ужасная ло-бо-то-мия! - Прокричал он подняв руки театрально. - Мы такие методы не проповедуем. Близкий контакт с пациентом - вот, что мы используем. Семья расценивается нами как нечто динамическое, мы не рассматриваем проблемы уникального, индивидуально-отдельного индивидуума, мы решаем проблемы всей семьи. И надо сказать - недорого, вполне доступно для отдельной ячейки общества, к примеру ваши мамы и папы смогли оплатить все наши услуги частной клиники для детей индиго. Именно поэтому мы все тут сегодня собрались, а теперь начинаем общие занятия, поднимите руки к вашему воображаемому недоступному ля наблюдения из этих стен солнышку и скажите "а!"
  Когда меня привели к нему в кабинет - это было где-то за три дня до нового года, повсюду валялись шарики, пахло шампанским - Семен Семенычъ долго не вылезал из своего шкафа, размером метра три на три, большем похожего на комнату-тайник, а когда он, кряхтя, появился - я слегка даже обомлела от увиденного.
  На голове у моего лечащего врача были натянуты трусики с пандочкой, детские. Из них торчали две горящие свечки. Словно пулеметными лентами обвешанный петардами Семен Семёнычъ был в женских колготках на босую ногу, из сосков торчали якорьки рыбацких крючков, с них свисали две цепочки прямо к вяло эрегированному пенису.
  Надо сознаться выглядел он весьма оригинально, я даже хмыкнула в кулачок, а если честно - внутри меня откровенно пробило на ха-ха, но веселеть сменилось прежней апатией, едва он открыл беззубый как у лешего рот.
  Вставные челюсти врача лежали на столе. Клацающие зубы, прямо Стивен Кинг какой-то, жаль я не Кэрри и не Чарли и не могу поддать жару. Уж очень соблазнительно смотрелись связки петард на жирном пузе главврача. Но я не Чарли. А остаётся что?
  Я огляделась. Ну и вонь, это уже не шампанское, а явно водочный перегар как у нашего соседа дяди Вани какой-то. У него там самогонные аппарат в шкафу спрятан. Я насупилась, момент истины близился.
  И так, сейчас меня станут продвинуто лечить, да? Прямо тут, жесть, приехали.
  Мама и папа, куда вы меня засунули?! Вы думаете, мне тут станет лучше? Вы об этом знали да, это заговор, современные методы воспитания? Ничего, все, что не рождалось - умереть не может. Это очень хреново, очень. Но я справлюсь, я все стерплю, и когда-нибудь я стану окончательно свободной.
  -Вы предпочитаете сверху или снизу? - Спросила я, растягивая воображаемую резинку - таких нам тут не давали, но воображение - отличная штука. Чтобы забыться и пропустить пару неприятных часов без последствий для психики.
  Его харя расплылась в понимающей и одобряющей мой задор улыбке.
  Мне было больно, очень больно. И мерзко, до отвращения на саму себя. Словно бы в меня залезли, чтобы погадить, а потом забыли подтереть.
  -Настанет день. - Шептала я, в то время как внутри меня орудовала стихия чистого бессмысленного и изуверского зла. - Прекрасный яркий день, когда все жертвы вашего ЕГЭ в порыве правды выйдут из подполья...
  Я бормотала еще много всякой чуши себе под нос, периодически вскрикивая, в конце-концов я же псих, раз тут нахожусь, можно мне понести чушь, чтобы забыться?
  ***
  На самом деле половина преподавателей детского лагеря "Крапивин" - тщательно перестроенного советского летнего лагеря "Совёнок" - были педобирами. И главное все они любили активно проповедовать свою педо философию. У каждого она была до колик своя. И стоило их раскусить - ведро ледяной словесной воды на уши было обеспечено.
  Оптимальным было сразу перейти к делу и заявить:
  -Эй, седеющий мачо в очках с добрыми голубыми глазами, ты хочешь? Ты меня хочешь?? Получишь, только заткнись...
  Они не понимали и как все постполовозрелые взрослые - начинали праведно возмущаться, мол: "какие нехорошие дети пошли, ничего слушать не хотят!" Словно бы и впрямь кому-то из детей была интересна их мучительно приобретенная псевдопедофилософия. Они все горели желанием поделиться со мной тем - как и почему здорово иметь детей. Мол и для здоровья нашего это полезно и психику укрепляет и развивает, и много чего еще. Они приводили примеры древних греков в посвященных богам плодородия оргиях которых девочки участвовали с пяти лет, и средневековые обычаи выдавать замуж с десяти лет, эпоху возрождения когда начали жениться лет в тринадцать, девятнадцатый век, когда пятнадцать - были нормой, и много чего еще приводили в пример.
  Получалось, что наши времена - зло и мы должны как-то их пережить, тщательно сохранив и преумножив священные традиции детоебли. До которой собственно дел было лишь им, мне же просто хотелось, дабы они заткнулись, не несли весь этот вздор и просто отлично сыграли свою роль. И все. А их многолетние мучения совести выслушивать, в результате породившие все эти извраты философии в качестве оправдания - было лень. Наверное, поэтому они все со временем начинали меня считать малолетней шлюшкой, которая хочет лишь потрахаться как лоли, а святые в своей непорочности и уникальности страдания педофила ей скучны, а то и вовсе забавляют.
  Меня честно - не очень любили, за то, что я не хочу выслушивать их эмо-вопли о несправедливом и отвергающем их обществе. И все же видать была во мне изюминка, по причине наличия которой внимания ко мне уделяли едва ли не больше, чем остальным девочкам, которых добродушные мамы и папы доверили случайным мишкам в ядреном российском лесу.
  ***
  Наташа скрюченная сидела в своей смирительной рубашке. Рядом валялась похожая на червячка Кира. Кристины не было.
  -Сейчас он трахает Кристину?
  Наташа не хотела отвечать, а я и не настаивала, но все же осведомилась:
  -Что с ней? - И ткнула на Киру.
  -Она стала сопротивляться. Кричала и бегала, говорила: "вы не имеете права, ублюдки, что вы делаете, скоты, ненавижу, убью вас всех..."
  -Ты там была с ней? Он вас двоих?
  -Нет, ты её послушай.
  Я прислушалась к дыханию Киры и различила в нем слова.
  -И впрямь, и давно она так шепчет?
  -Уже часа три. - Тут Наташу согнуло и я поняла - у неё начинается новый приступ, потому что она вспомнила про свои приступы. Каждый раз как она вспоминала о них - её крутило, ей было плохо, она начинала ломать себе пальцы лишь бы успокоиться никак не могла забыться. Она понимала. Что это что-то психическое но, пытаясь бороться - лишь еще сильнее вводила себя в скрученное винтообразное состояние. Иногда я могла слышать как у Наташи трещат кости, а может - это были глюки.
  Нужно выбираться отсюда. Скорее, пока меня так ломать не начало. Наши разумы ведь связаны, так? А значит, я могу заразиться от Наташи, когда сплю с ней в одной палате.
  Потом приходила медсестра. Твердила ей - посмотрите, что они сделали с Кирой, она таз выгнула, шевельнуться не может, они там ей что-то повредили.
  Она мне:
  -Что, кто?
  Я:
  -Врачи, санитары, этот Семен...
  Она:
  -Милла, пойми уже - это твои фантазии. Тебя никто не насилует, правда, это твое больное воображение.
  -А если я залечу - это тоже мое воображение?
  -Конечно. Однажды ты уснешь и проснешься, а твоего ребеночка - нет. - Ухмыляется она и выходит. Вот подонки, они мне аборт тут сделают по-тихому?!!
  Я не позволю им обидеть свое дитя. Нужно выбираться отсюда.
  
  
  
  
  История шагов по стеклу. Склоны яра, терновник, и под ними - гниющий бетон!
  Кира Снарк
  Кот, сидевший на теле, шарахнулся от Киры. По пути своего кошачьего извилистого бега, он задел груду мусора, которая выросла над баком. Бак упал, и куча банок раскатилась по переулку. Кира наклонилась над трупом. В карманах у мужчины было пусто - но там точно что-то лежало, просто его забрали. Девочка перешла к женщине. У той в карманах было много чего: связка фаллических символов на металлическом кольце, непонятные руны на кусочке легко гнувшейся кости, какие-то безделушки.
  Кира разглядывала символы из металла. На краях их были зазубрены!
  Настолько глубокие, что не могли стать случайностью в этом запутанном деле.
  -Шифр? Нужно уточнить.
  Засунув найденышей в карман, она быстро побежала под косым летним дождем в сторону деловой части города. Туда, где бурелом бетонных и стеклянных новостроек скрывал под собой мир знакомый и привычный для неё с детства!
  ***
  
  
  
  Томое Амэ-Рен
  2013 год, Город.
  Аэропорт был полон людей, которые отчаялись. Муравейник в отчаяние - первое, что ощутила Амэ.
  -Я не смогу тебе скопировать его, могу передать на некоторое время. Спираль позволяет один выход на мои глаза. Скажем так - это ссылка. И она кроссовая. То есть - в обе стороны. Не я вижу - это видит человечество, но скрывает ото всех людей, а позволяет видеть некоторым, не знаю зачем. Можно назвать это цензурой мировосприятия.
  -Ладно-ладно, давай на время.
  -То есть это не свойство моих глаз... эм, ладно-ладно? Амэ, это ты вообще?
  -Настроение плохое.
  -Ясно. - Упал голос в трубке.
  Амэ повернулась к Кену.
  -Я как?
  -Убедительно было.
  Амэ задрала подбородок. Кен поднял вверх палец. Закинув сумки в машину, развернулся и посмотрел на бурливший аэропорт.
  -Странное чувство.
  -Кен?
  Амэ смотрела, Кен молчал. Потом он вздохнул и сам сел за руль. Амэ села сзади, прижав Махо и Таю друг к дружке. Девочки в обнимку лопали клубничное мороженное, разглядывая мир через тонированные стекла автомобиля.
  Кирика с Люси снова вышли в море. Наверное - вновь будут искать тот оставшийся в их - Кена Люси Амэ - субъективном прошлом Остров, где в лагуне покачивается на волнах Софиона II, Кирика хочет снять с неё Варп, Кирика расспросил Амэ, но та ответила, что не знает, не помнит будущего. Кирика сказал, что это нормально - не помнить будущего и Амэ согласилась с ним. Амэ думала: а если предложить Кеншину отправиться с ними? Но это значит предать планы отца Кеншина - Нелу. Они тут чтобы разыскать его - Кена - сестру, которая может потерялась, а может и не хочет, чтобы её нашли. "Каору, он украл её, чтобы передать Алисе Икари свою Страруду, древнюю, Красную Страруду которой не одна тысяча лет, прежним носителем которой был его отец - Алукард..."
  Теперь они в городе, куда привели ищейки Нелу Луно его "семью". Нелу уже тут, вместе с Франсуазой и Луизой - наверное опять устроился учителем в школу, куда пойдут две его маленькие дочери. На самом деле Луиза ему дочь, А Франсуаза - её мать и новая возлюбленная Нелу. Франсуазе больше ста лет, Нелу всю свою очень долгую жизнь занимается тем, что охотится на таких существ и одновременно помогает им, так сказал Кеншин. Амэ не любила разбираться в интригах, но когда дело касалось Кена её интересовало - как люди относятся к этому. Амэ никогда не видела мать Кеншина - Икари Рин, но много о ней слышала, к несчастью люди, живущие бок о бок с самой темной тьмой, в которой не мерцают даже звезды не любят оставлять о себе память, они редко фотографируются - так же было и с Ириной.
  ***
  
  Наташа.
  В подвале было темно и сухо, лишь камин отбрасывал неясные тени. Они обволакивали, словно боялись того момента как должны отпустить будут свою жертву. Тьма смотрела изо всех углов и щелей, настороженная в своем одиночестве. Этот дом жил, но уже не понимал мир, который окружал его старые стены.
  -Ну-ну... - Протянула русая девочка. - Они называют их ключами.
  -Они используют фаллическую символику для открытия замков?! - Воскликнула Кира, отшатнувшись от монитора.
  -Судя по записям - давно уже. Я попробую разгадать этот шифр, одно могу сказать - он персонален для каждого человека пользующегося "ключами".
  Наташа жевала карандаш. Когда они встретились, Кира сказала, что сама-то родом из Утгарда. Она была сильна - это Натали проверила на себе, когда та в доказательства дружественных чувств подмела пол, стены и даже потолок телом девушки. Причем Наташа отчаянно сопротивлялась, переломав себе половину костей. После Кира ухаживала за ней, пока кости срастались, а Натали в это время искала любые упоминания об таинственном Утгарде, но кроме легенд северных народов - в основном скандинавских - и пары упоминаний в игровых настолках - DnD и еще одной - она ничегошеньки так и не нашла. В результате заключила, что "девочка переиграла" или попросту - РПГшница. После чего забыла об этом. Задвинула куда подальше все попытки усомниться в психическом состоянии Киры. Ведь если она варвар - ничего не поделаешь, с этим как-то нужно жить.
  ***
  
  Кромвель.
  Город, затерявшийся в России был залит светом ночами, но если закрыть глаза, и первые и вторые веки, и посмотреть в самую полночь на него с вершины холма - он походил на разлагающийся труп животного. Над городом летали мухи. А по дороге, которая туда вела - неслись машины, вонючие, как весь этот мир. Человек с повязкой на руке, он устал. Устал от всего - от мира и от своей работы. Вынужденный заниматься тем, что никогда не оценят, не поймут, выведут на смех, а то и - возненавидят, он таил в глубине души зло. Зло к миру, который хотел в нем увидеть зло. Бескрайнее в своем одиночестве, одиночестве уставшего непонимания - среди таких же как он. Одинокий вдвойне, вынужденный ненавидеть жалость к себе и отчаявшийся в попытке не предать свою юность, которая будто бы ухмылялась, давая понять, что все позади. Человек думал, не любивший этим заниматься, он размышлял - когда ему сорваться, внутри горела ярость к миру. Мир хотел этой ярости, жаждал её, он надеялся, что человек сорвется и снова, еще раз одна маленькая жизнь положит себя на дело, которое больше иных нравилось этому миру.
  "Южный Контрольно-Пропускной Пост Дорожно-Патрульной службы", было написано на табличке.
  "Пните меня"... почему-то человеку с повязкой в этой вывеске виделось: "пните меня!!". Человек с повязкой не знал, что это сам Мир шепчет ему в ухо заклинания агрессии, хочет, чтобы человек собрал ВСЮ свою злость, все то зло, на которое вообще возможна человеческая душа и выплеснул её в мир, убив сотни и тысячи, а если и повезет - миллионы. Ведь только так Мир может оставаться Миром.
  -Ваши документы. - Сказал человек с повязкой. Сказал, не глядя, он не хотел поднимать глаза, ведь в них не должно быть ярости и желания убить. Не должно - но они были.
  -Я есъм добро!
  Человек с повязкой проклял в душе бога и сказал еще спокойнее, почти ласково. Он не хотел поднимать глаза на этого бомжа, он и так чувствовал - как от него пахнет, боже.
  -Добро, ваши документы!
  -Изыди!!!
  Что-то внутри оборвалось. "Пусть он увидит моя ярость", решил человек с повязкой. "Потом его можно и убить, закопаем с ребятами за будкой", с горькой иронией подумал человек с повязкой на руке. Постовой с повязкой поднял глаза.
  Этот человек слишком сильно походил на канонический образ восточного террориста. Он был высок, небрит, даже бородат, у него были мясистые розовые губы, темная кожа, тяжеленные веки под огромными густыми бровями, хмурый взгляд фанатика и вдобавок он был странно одет.
  Человек с повязкой сглотнул.
  Двое мужчин смотрели друг на друга. Грязный вонючий высокий и сильный - и маленький толстый уставший, но чисто отмытый. И второй - тот, что носил странную повязку, делавшую его членом касты, которая контролировала теперь в стране все дороги - вдруг понял, что сейчас умрет.
  Он начал пятиться, пытаясь дрожащими руками снять "ублюдка" с предохранителя. Почуяв неладное из-за двери ДПС выскочили на подмогу трое.
  Странник сказал пару слов им.
  Дежуривших в этот ясный день ребят могло, конечно, смутить его исконно славянское произношение, при условии, что они оказались новичками, ведь раз отдежуривший ДПСник перестает удивляться до конца своей жизни.
  Утренний туман разорвали глуховатые очереди.
  "ЧП на южном ДПС, прием!"
  "Докладывайте..."
  "У нас ЧП!!!"
  ***
  
  Живые люди в масках Гая Фокса.
  Подворотня у старого кирпичного дома с зеленой медной трубой. Два часа до рассвета. В воздухе чувствуется приближение грозы. А еще пахнет дубравой. Человек, тут очутившийся случайно, принюхавшись, не понял бы причины такого аромата, ведь оглянувшись - он не увидел бы ни единого куста поблизости. Если пройти с десяток метров по тротуару и выйдя из переулка попасть на перекресток оживленной артерии города - поймешь, что тебе почудилось. Ты не на опушке леса, а в центре города с населением почти миллион человек. К тому же не слишком богатого садами и парками. Не Омск, конечно и Винджед Дум тут не водятся - но дышать в нем трудно астматикам. И вдруг такое наваждение. Оно мимолетно и не оставляет о себе памяти, несмотря а все свое волшебство - его легко спутать с минутной фантазией или обрывком воспоминаний. В веренице событий дня оно сразу же стирается, как быстрый сон.
  Вот только место, про которое идет речь - одно на весь город.
  -Вселенная родилась недавно? Давно? Время - мир человека. И ничего более. Такты его мышления. Времени не существует, если нет человека, наблюдатель так видит мир. Он может мыслить, возвращаться назад, в те времена, когда его не было. Используя законы в своей голове, которые породили эту голову. Замечательно, правда?
  -Наверное - правда.
  -Знаешь, по мнению одного чела, ничто не может создать себя, потому что это означало бы, что оно существовало до появления, а это логический абсурд. Но я знаю. Что логика - это человеческие дела, а время - лишь зародыш нового мира, и появилось оно тогда, когда возникла система, которую многие называют разумной. Почему?
  -Отчего - разумной?
  -Почему. Достаточно вопроса. Обратная проекция дает историю, которой не было. А почему?
  -Достаточно вопроса. Незаданного. Если он есть - есть и стремление, а значит - все было не зря.
  -Ты видишь точную настройку во всем, потому что, сам достаточно точно настроенная система? Вопрос можно убрать. Это как пьеса Шекспира из-под пальцев бессмертной обезьяны - написанная не Шекспиром, она останется творчеством обезьяны, а знаешь почему? Только обезьяна посадит другую обезьяну печатать пьесу, наделив её бессмертием! Пусть даже в своем воображении. Но ценность информации - её владелец. Поэтому все, что напечатает та обезьяна - бесценно. Вероятность - владелец. Ценность - владелец. Мир - владелец, лишь время не его. Время позволяет нам быть теми, кто мы есть - наблюдателями. За это мы платим своими жизнями. Такова воля создавшего эту сингулярность, ничего не попишешь. Когда-то и он оказался в ловушке времени. Наука?
  -Я не понимаю - отчего ты в этом городе?
  -Неужели... Ты хочешь нарушить принцип причинности?! Неужели что-то из будущего может повлиять на прошлое?!! Ты не сможешь - тебя тут нет!!!
  -Прошлое и будущее, да? Для меня они есть, и есть для тебя. Есть для всех еще живых людей, когда открыты их глаза. Можно врать и дальше, ведь, правда?
  -Лучше - правда!
  -Да? Она вкуснее пахнет, потому что так тебя запрограммировал твой обезьяний вид? Вкусно, как же вкусно, если - правда!
  -Правда - лучшая изо лжи!
  -А все люди - часы! Единственные из доступных нам, вам, им, и - тем часов. Не сомневалась я, что лучше не отрицать истину, а просто признать ложь, ведь все и так решил ваш обезьяний род за вас, наделив вас разумом, когда сам приготовился от него отказаться.
  -Нас - которых?
  -Составных, из которых состоит "мыслетело" бесконечных обезьян...
  -Вот посмотри: я говорю, что завтра в этот дом врежется метеорит. И он это сделает. Была причина и следствие? Была причинность? Так почему же я не могу изменить что-то в своем прошлом, просто взглянув на него? Я не хочу логически доказательств и не желаю признавать опыт всех оставшихся еще в этом мире обезьян, увы.
  
  
  Ольга Сикора
  2009г. Город в России.
  -Что будем делать сестренка?
  -К нам по лестнице подбирается зло...
  Шаги, поднимающиеся по лестнице шаги. Скрипят половицы.
  -Оно уже близко! - Шепотом воскликнула младшая, прижавшись к старшей.
  Нельзя допустить! Нельзя! - Шепчут струнки двух душ друг дружке в полутемной комнате. С потолка медленно капает вода. - Но что же делать, если такова судьба...
  -Нам не расплатиться с ним...
  -Пора платить по счетам!!!
  -За эту квартиру...
  "Получается, все кого я знала мертвы. И все же, я только что подумала - как-то это странно. Я верю в это, но одновременно - не доверяю этому. Что со мной?"
  Нина с Олей жили на деньги, которые зарабатывала старшая из сестер - Оля.
  Вечером можно было кидать камни в воду, там была речка, длинная, петлючая, но не очень глубокая.
  Но это все быстро надоедало.
  Во сне Оля стягивала простынь на себя и хозяйка могла наказать за такой произвол, но девушка ничего не могла с собой поделать - стягивала и все. Просыпаясь, она шумно дышала, пытаясь вспомнить свой очередной кошмар, но не могла. Может и к лучшему. Но Оля хотела знать - почему так сильно бьется по утрам сердце, что там, во сне с ней происходит. Почему так пугает её сон, который она упорно забывает каждое утро.
  Альбина напоила Олю свежим молоком и увлекла в спальню. Один из многочисленных домов женщины с запахом восточных духов, которая помогала им с сестрой. Пышная грудь и красивый голос, умная и чувственная, в ней не было той чувственной пустоты и привычности экзотики, которая заставляет отстраняться. Это была тайна, но тайна особая, Оле нравилось чувствовать на себе взгляд темных восточных глаз, прикосновения пальцев к коже, а когда эти тонкие пальчики уходили внутрь неё - Оля теряла сознание и просыпалась с легкой головной болью.
  Но это ничего. Зато теперь она хорошо кормила сестру.
  Альбина уложила Нину спать и поцеловала в лоб, понюхав личико девочки - наклонилась пониже и укусила в пупок. В полудреме сестренка засмеялась. Пальцы Оли ловили занозы о дерево и не находили их. Все в этом доме было слишком гладко.
  И даже сладко.
  Стянув серую майку и тонкие трусики, Оля легла в широкую двуспальную кровать. И стала уже засыпать, когда в комнату вошла хозяйка дома. Приподняв покрывало, она рассматривала сонную Олю. Потом ушла и вернулась с инструментами на подносе. Тут были разные вещи и с некоторыми девушка уже познакомилась. Как, например: хирургический зажим, экстрактор и пулевки, зонды разного размера и груша, гистероскоп, кюретка для всасывания и гинекологическое зеркало.
  Альбина намазала лобок Оли кремом и выбрила его, ласково щекоча пальцам и томно улыбаясь, она рассматривала теперь уснувшую школьницу. Оля прической и манерами чем-то напоминала светловолосую Элис Каллен. Раздвинув её бедра и сбрив острой бритвой волоски с промежности, хозяйка, чуть надавив, рассекла губки Оли наискось и впилась зубами в кровоточащую ранку. Оля в беспамятстве водила руками по кровати, лежа навзничь и улыбалась в потолок, шепча что-то тихо-тихо.
  Оля бы не проснулась и отрежь ей сейчас обе ноги. Но при этом одновременно была в странном сознании и чувствовала, вот только реагировала по-иному. Боль дарила ей радость, и она улыбалась, о чем-то разговаривая сама с собой.
  Насладившись вкусом, Альбина оторвалась от девушки и приступила к операции.
  Оля очнулась в месте, которого раньше не помнила. Над ней склонилось задумчивое лицо.
  -Хозяйка.
  Произнесла она. Но та приложила палец к губам и сбросила с плеч тонкую шаль. Зрачки Оли медленно расширились. Все происходившее дальше она видела как-то со стороны и в то же время чувствовала каждый толчок, каждую фрикцию этого сна наяву.
  У Альбины был член. Огромные и длинный, бананообразный - Оля не знала где растут такие бананы, но сразу захотела там очутиться. И Альбина ввела его в живот девушки, аккуратно, словно хирург, делающий надрез скальпелем. Животик Оли прогнулся и вздулся волной, когда хозяйка начала свой танец над ней. Вжимаясь в девочку, вращая тазом, она била в неё и смотрела. Прямо в глаза. Сначала Оля дышала относительно ровно, потом дыхание сбилось. Боль была, но не было криков, кричать не хотелось - и было нельзя. Внутри что-то жгло и давило. Чтобы облегчить все это, она раздвинула как можно шире ноги, а потом и вовсе оплела ими за талию хозяйку. Положив на плечи её руки, она притянула Альбину к себе и поцеловала, чего раньше не смела, а может и не желала - прямо в губы, в рот, с языком, погружаясь все глубже в эту пасть, которая её насиловала и пожирала, Оля чувствовала, что что-то теряет. А может - все это время теряла? Не помнила, сколько времени прошло, мысли стали призрачными и вязкими, они текли не туда, не подчиняясь Оле, уносили свою владелицу по странным поворотам странной реки.
  Влетев в Сладко Пахнущую Ниагару, Оля на огромной скорости ударилась о скалы. И закричала истошно, выпуская ненужный боле воздух, чувствуя, как ломается её тело, как гаснут мысли, звезды, какие-то непознанные и странно далекие миры.
  Открыв рот и схватив как можно больше воздуха, снова упала в мокрую кровать. Во рту кровь все внутри липкое. Оля поднялась и тут же упала на пол. Где-то кричали люди. Послышались выстрелы. Пытаясь встать на негнущихся ногах, ползла по полу, размазывая кровь - свою, несомненно - и чувствую себя маленькой школьницей попавшей на праздник в ад. Дом здорово тряхнуло. Как салют, если петарды засунуть тебе в самое ухо, нос и горло, так чтобы разом сотрясался весь мозг. Провалы в памяти, пока доползла до лестницы на первый этаж.
  Из комнаты сестры вышел человек. Человек?
  Он держал окровавленную Нину. Сильно пахло горелым мясом.
  Ольга подумала, что нужно бы закричать, да язык прирос к нёбу, он оглушен и буквально избит агрессивной звуковой канонадой, что не стихала ни на миг и не двигается. Девочку мутило.
  Человек или похожее на него существо в черной куртке с приподнятым высоким жестким воротников обернулся. Лицо. От него Ольгу приподняло и выплеснуло на деревянные ступени, по которым она ползла червем вниз. Потеряв все силы на этот спазм, девушка скатилась прямо к ногам Черного.
  ***
  -Ты дьявол?
  Оля не могла отвести взгляда, хоть очень желала забыться в этот момент. Ведь рядом лежала мертвая сестренка.
  -Ты боишься?
  Нелу спросил это, не отрываясь от своего дела.
  -Значит - да?
  -Если ты боишься - дьявола поблизости нет, и все твои проблемы в людях. Когда ты окажешься в руках сатаны, бояться сразу перестанешь, всего и навсегда.
  Нелу повернулся к девушке, мокрой, обгоревшей, похожей на черномазую золушку. Снял очки и улыбнулся. Голубые глаза были добрые, но Ольга ощутила странный холод. Она спросила себя:
  "Неужели я отвыкла от искреннего дружелюбия?"
  И поняла, что боится того времени, когда придется расплачиваться за эту доброту, которую получает теперь одна. Вспомнив про Нину, почувствовала злость, но вместо прилива сил - злость их отняла, руки стали ватными и девушка упала в обморок.
  Нелу вернулся к своему занятию, он не оглянулся на глухой стон Ольги, продолжая свой обыск.
  ***
  Амэ заметила вслух:
  -Родители часто настаивают против себя невольно своих детей. Это вполне естественно, с точки зрения нашего человеческого рода - ведь дети не должны оставаться на одном и том же месте, и конфликт приводит к резким переменам в их жизни.
  О чем она думала, Нина так и не узнала. Амэ была странная, очень необычная, не то, чтобы - плохая. Просто чужая, чуждая до грани.
  -Уходят из дома? Они... уходят?
  Нина, прикрыв глаза руками, смотрела в лицо Амэ.
  -У тебя красивое имя, Амэ. Это Египетское имя?
  Амэ занималась чем-то необычайно важным - Нина это ощутила сразу. Ей было приятно находиться рядом с почти ровесницей, которая жила не так, как получается.
  ***
  Оля резко вскочила и, едва открыв, сразу закрыла глаза - в окно бил солнечный луч. Этот дом годился на снос - окна были без стекол, дерево - трухлявое. В голове гудело - она не ела уже давно. Но во сне, в этом странном сне Оля была Ниной!
  И так она отправилась на поиски еды, а нашла девочку, назвавшуюся Сукори.
  Она висела вниз головой, нога застряла в веревке. Сукори сказала, что попала в напольную ловушку. Оля ей поверила. Не сама же она так себя подвесила!
  
  
  18 марта 2013 года. Безымянный Город. Безымянный Форум.
  _После этой [цензура] в Японии мой друг сказал: а что не в Америке-то?
  _Ха-ха!^_^
  _Знакомо?
  _А-то!
  _Ты все еще считаешь Америку мировым злом?
  _А ты уже нет?
  _Когда-то...
  _А что?
  _Она просто выполнит свою роль, как самый сильный игрок...
  _Да?
  _Ты что не играл?
  _В смысле?
  _Не знаешь? Самый сильный обязательно злой, не обязательно хаотичный, может быть нейтральным и упорядоченным - тоже может, но что злой - этого не отнять! Просто в нем все видят зло, потому что он - самый сильный. Это так...
  _Ты про что?
  _Он про то, что самый сильный ограничивает всех (с).
  _Это как ничего не сказать.
  _Нет, это как сказать все.
  _Самый сильный ограничивает всех - правила для младенцев.
  _Именно поэтому на них слишком редко обращают внимание.
  _Что так сильно ограничивает?
  _Нет, он про то, что самый сильный ОГРАНИЧИТ всех!
  _Скоро?
  _Надеюсь...
  _Так что там на счет твоего ночного черного мотоциклиста, Тиаки?
  _Узнавала у всех связанных с ремонтом мотоциклов и у байкеров про ту запись звука - они не знают что там у неё приделано, что может давать такой звук.
  _Инфернальное конское ржание, Лера?
  _Не называй меня так - я не Лера. Я Ния или Тиаки, точнее мы - Ния с Тиаки, и мы - под семеркой.
  _...
  _Я никогда не слышала чтобы кони ржали именно так, но больше не с чем сравнить. И он слишком громкий для записи, перебивает всё!
  _Не Лера?
  _Нет. А звук - да, я занималась конным спортом лет до двенадцати - знакома с тем, как самовыражаются лошади. Это не лошадь, в смысле - это каннибал лектор среди лошадей, хотя возможно что запись которую обработали, скрестив со звуками работающего двигателя, но какой силы там тогда динамики?
  _Поговаривают - это тот самый всадник без головы.
  _А еще "поговаривают" - это девушка.
  _Безбашенные сиськи - в нашем городе? Это страшно, серьезно - женщина за рулем и так страшнее обезьяны с гранатой, а если она мотоциклист и у неё нет головы... серьезно боюсь теперь выходить на улицу ночами. Это же, это же - как обезьяна с ядерным чемоданчиком и в Кремле!
  _В Кремле пострашнее тварь засела - "Метро 2033" Глуховского читай и будет тебе счастье, поймешь почему звезды над кремлем до сих пор Горят и Так Манят Нас! А мотоциклистка - косплеерша и байкер-тян, но выбор оружия как ролевик одобряю - у косы криты хорошие.
  _Еще говорят у неё коса сотканная из теней - она длиннее километра и проходит через любые предметы, забирая в ад душу продажного чиновника.
  _Открою секрет, сорву покровы, подтвержу слухи - длинна косы черной мотоциклистки прямо пропорциональна тяжести грехов коррупционера и количеству выпитого спиртного случайного свидетеля сей инфернальной драмы, и обратно пропорциональна величине здравого смысла уфолога с фотокамерой. Это закон такой - закон наблюдателя из квантовой механики.
  _Жаль, как жаль, что кроме бандитов и мусора косу эту никто не увидит.
  _Что, тебе серьезно так жаль? Жить надоело??
  _У нас появился Мститель, ВМка на косу в добавок?
  _Ага. Даже со спецэффектами покруче чем у Копперфильда.
  _Вы серьезно про черную косу или это обсуждение какого-то фильма?
  _...
  _Она - реальность. Вчера её даже кто-то сфотографировал. И вообще - она активистка Роспила, серьезно - она покарает всех взяточников в этой стране. Еще она действующая Шинигами с лицензией Готей-13, то есть Бог Смерти, то есть карга крюкастая на черном-пречерном мотоцикле и со спецэффектами, то есть всем взяточникам кранты и можно спокойно копать себе могилки, опоясавшись простыней как при Атом Аларм. На самом деле это такое ня, что не верится будто бы оно и впрямь происходит в нашем темном граде.
  _А еще у нас по стене ползут розовые крокодилы. Ты всему так легко веришь?
  _Но у вас ДЕЙСТИВИТЕЛЬНО ползут по стене розовые крокодилы!!! Мне там как-то раз забили друзья стрелку под ними. Я думал - они шутят. Приехал на место - смотрю - и впрямь ползут по стене дома розовые крокодилы, архитектор - шизик явно был или жильцы приколисты, натуральные главное такие - я так и не понял из чего их сделали.
  _Приколистов или крокодилов? Про первых не знаю - у бога спроси когда увидишь, вторые - из крашеного пенопласта.
  _Да ты прав, если ты параноик - это еще не значит что за тобой не следят. А про розовых крокодилов ты точно заметил - их все видят и думают: "так вот они какие - галлюцинации... вот что значит чувствуют люди, когда сходят с ума..."
  _Вы про что?
  _Про паранойю. И про Годовщину.
  _Какую годовщину?
  _Революции семнадцатого года. А ты слышал Пророчество? Хорошее такое - у меня его сестра придумала... чтобы не сдавать ЕГЭ.
  ***
  В комнате на кровати собрались дети. Два мальчика и одна девочка. Все окна - заколочены досками, в руках детей - фонарики. Комната не выглядела жилой.
  -Судя по человеческим подсчетам, Игра Алисы началась за шесть с половиной миллиардов лет до этих событий. Но можно сказать, что она началась вчера, или - что была всегда, продолжается сейчас или только начнется. Завтра...
  Дезнёв! Он был огромный...
  -Что это?
  Звук, производимый десятками людских ног в окованных сапогах, был слышен из-под одеяла, который девочка накинула на своих друзей.
  -Он восьмимерный и раскручиваемая спираль, что ты видишь - отнюдь не реактор. Это раскаленные "провода", жилы, по которым Дезнёв получает свою невероятную силу. Источником энергии для него служит пульсар. Он определяется человеческим реестром как "PSR J3921+4153". Пульсирующий в видимом диапазоне квазар, который построили древние из нашего рукава млечного пути и зашвырнули так далеко, как только можно - за пределы нашей галактической нити. За миллиарды световых лет отсюда. И да - он больше нашей галактики.
  Девочка захлопнула книгу. И улыбнулась победоносно глядя на мальчиков.
  Под напором столпившихся людей дверь, наконец, слетела с петель и в комнату ворвались двое. Пока они расстреливали детей в упор, остальные стояли вне комнаты и смотрели. Кто-то говорил по телефону, а кто-то курил. И тут один из них устало, даже нервно рассмеялся. "Фу-ух - законченное дело", слышалось в этом тихом бульканье.
  Когда его голова стала заваливаться набок, а тонкая красная нитка на шее - кровоточить, человек продолжал смеяться. Словно невидимые нити, которые держал кукловод-за-стеной, раскромсали присутствующий при избиении младенцев в двадцать первом веке спецназ. Остался только запах крови и пороховой гари.
  Нога в ботинке отшвырнула разрезанный ПСО-1 к телу его владельца и уперлась в стену, заляпанную потеками крови. Их было двое - молодая женщина и подросток в перчатках черного цвета с металлическими полосками, словно нитями, выходящими из них. Мальчик курил. Женщина хотела плакать, но не могла. Это не была истерика, она была абсолютно спокойна, просто её топили меланхолия и грусть.
  -Крайне лицемерно, не правда ли? - Сказала скорее, а не спросила она. - Ты тоже улыбаешься, даже смеешься? Почему?
  Подросток с поднятым воротником рубашки убрал ногу со стены и развел руками в приглашающем жесте. Он все еще слегка улыбался. Комната была пуста, не считая мертвецов: взрослых и детей. Дым опускался вниз. Скорее пыль - в комнате, где жили эти странные одинокие дети, её было навалом.
  -Ты научилась любить человеческий смех, но до сих пор ненавидишь их выбор? Смеяться или нет. Их слезы так же ненавистны, как и молчание, а смех их все так же далек от тебя, как и понимание. Без понимания их такого отвратительного смеха, ты не сможешь полюбить их детенышей, они никогда не станут твоими. Ты не знаешь - почему они смеялись секунду назад, что бы в них горело и жило - завтра, случись все по-другому, ты бы все равно не имела о них человеческих суждений, твои убеждения в них мертвы.
  Женщина пятилась к окну.
  -Понимание чего? Того, что мы опоздали или того, что я ничего не чувствую? Я даже могу спокойно разговаривать, спорить, отвечать, словно в суде или Ложе - и ничего не чувствовать. У меня во рту их запах крови - но прошла, эспада и я ничего не чувствую. Когда-то меня бы вывернуло наизнанку от человека подобного той, что я стала, но теперь я не чувствую в себе настоящей зла, не чувствую в собственном безразличии - зла, я словно отдаляюсь от этого мира. Он меня уже не поймет, но я его понимать больше не желаю, и при этом - не чувствую горечи. Я - пуста. Убеждения? Ты говоришь о них, разве не более опасные враги нашей проклятой истины, чем ложь?
  -Да ну. Только убеждения способны что-то изменить в этом мире. Вот найдешь ты свою конечную истину - ты же сразу захочешь её изменить. Вот смотри - твой ребенок уже мертв, это истина, но она тебе ничем не поможет. Вопрос в том - помогут ли тебе убеждения вернуть ребенка или нет. Разум родился не для поиска конечно истины, которая и так уже есть в каждой частице этого мира, в том числе - и в тебе. Разум - единственное, что может изменить сами законы существования на этой планете. Ты можешь продолжать жить с фактом смерти твоего дитя, на самом деле смерть эта значит чуть меньше, чем ничего - тебе просто внушила это чувство, любовь, эволюция. Можно сказать - дети, которых любят, имеют больший приоритет в выживании. Подумай - зачем она тебе внушила это чувство, чтобы ты смотрела на свое мертвое дитя и ломала руки и ли попыталась что-то изменить? "А что я могу!?" "Встань и иди!" Это так смешно в ваше теперешнее смутное время - осознавать себя богами, пожравшими свои собственные крылья, не правда ли?
  -Смеяться над этим - грех. - У женщины играла в глазах грусть. Страха там не было. - Я ничего не умею, только смотреть и рвать кому-то горло. Я устала смотреть и не хочу никого убивать, однако мои дети гибнут, потому что тысячи подобных мне не устают плести интриги и играть. Ты еще молод - мы не понимаешь друг дружку, у тебя ложное представление обо мне теперешней. Я ничего не хочу, наоборот - я хотела бы хотеть, но я изменилась не в лучшую сторону в глазах других существ, ведь они все - все еще чего-то хотят. Одни спасают - другие убивают, одни хранят верность - другие предают вероломно, как всегда. Гибнут дети. Одна я ничего не хочу. Наверное - это конец. Я не хочу пытаться их уничтожить, я не хочу играть по их правилам и участвовать во всем этом, и правила их рвать не хочу - ведь именно этого они пытаются добиться? Оживить меня? Это грех, мне приятно говорить слово, которое теперь ничего не значит для меня.
  -Да ну!? Человек может над всем смеяться. Я - человек! Смотри, у меня две ноги, две руки и что-то-сверху! Я могу смеяться над твоей потерей, сколько душе моей людской угодно. Вопрос в том - сможешь ли ты мой смех прекратить? Ты даже пальцем не дотронешься до меня, пока я буду хохотать на весь мир и кричать: твой ребенок МЕРТВ! Ха-ха-ха!! Эта ярость - самое примитивное, на что ты способна, но уже лучше, чем отчаяние, по крайней мере, в ярости тебе не так важна истина.
  -Я все-таки хотела бы, чтобы мы не опаздывали больше. - Прошептала женщина. - Это утомляет, смотреть на мертвых детей. Наверное, ты прав - когда-то я хотела смести этот мир из-за одной несправедливости и искала в себе силы на это, но силы не было, теперь она есть, но я смирилась с миром. Я просто чувствую: если не уйду сейчас - этот мир скажет что я самое бездонное зло из тех, что он смог породить, и я не захочу ничем отвечать на такое обвинение, мне уже все равно.
  -Убить тебя? Мне? Это просто. - Нити сверкнули, разрезая мебель, которая выплевывала пыль, разваливаясь на куски. Уже вся комната была заполнена ими - тонкие словно паутина, они невидимы для человеческого глаза даже в покое. В движении их с трудом различает глаз нечеловека. - И в то же время - так непросто. Я думаю - тебе нужно поспать еще одну эспаду и все забыть, когда вновь откроешь глаза снов этого мира - в них будет человек. Все просто - любые воспоминания стираемы, как и отношения к ним.
  Заколоченное окно не стало преградой для спины женщины, она просто вынесла его вместе с рамой и исчезла внизу. В комнату били лучи полуденного солнца, освещая следы резни.
  ***
  
  15 октября 2013г. Безымянный Город. Безымянный Чат.
  _Квантовый расизм. Поведение частиц записано в ДНК человека!
  _Чего?
  _Квантовая селекция наблюдателей. Негров не пускают в лаборатории Австралии!
  _Чего-чего?
  _Они им сбивают результаты экспериментов.
  _Прочитал "экскрементов"... Неужто новости???^^
  _А в США этих богомерзких черножопых грязных и вонючих нигеров в лабы пускают?
  _В США политкорректность съела всем мозги.
  _Ты шутишь, да? В США их и в церкви до сих пор не везде пускают. Вон недавно заключать брак запретили объяснив это неподобающим цветом кожи и посоветовали устыдиться и не позорить Бога своим черномазым присутствием во храме его, серьезно, долбанные нигеры в итоге охуели неслабо от такого возврата во времена великой депрессии и долго плакались телевизионщикам, а те посоветовали им умыться в прямом эфире - скандал был, но его замяли, чтобы не раскрывать заговор ку-клус-клана раньше времени, то-то же!
  _Откуда в Австралии негры? О_о
  _К несчастью это не желтая пресса... а негры там были до сотворения Великого Белого Мира Великим Белым Господом Богом. Он просто забыл продезинфицировать её как и Африку, бог ленив а мы созданы по образу и подобию его, аминъ; я не расист и не тролль, хватит уже отмахиваться от правды - не все йогурты одинаково полезны и не все расы людей равноценны.
  _Трололо...
  _Кстати, ты заметил, что отношение зрителя к фильму прямо пропорционально ответной работе зрителя над сюжетом фильма и его запутанностью, обратно пропорционально ясности изложения идеи фильма и жизненности игры актеров, а бюджет в современном кинематографе все дальше уводит фильмы в разряд вещи в себе, то есть по определению смысла не имеющему чуду
  _Это к чему?
  _С недавних пор считаю, что события, которые допускаются нашим дорогим ЗОГ к освещению в СМИ образуют некий сюжет из бессюжетной игры по имени Этот Мир.
  _Я думал, ты просто пытаешься разрядить обстановку ^^
  _А я думала, что он просто тролль ^_^
  _Кто режиссер?
  _А кто-о сценарист... о_о
  _Ты думаешь, нам показывают кино?
  _А эти ваши интернеты?
  _Жизнь всегда скучнее и безжизненнее кинематографа, человек скорее поверит в красочный фильм, чем в серую обыденность.
  _Эта новость имела отношение к нелокальной природе реальности?
  _Это её надгробие...
  _Просто британские ученые (наконец!) обнаружили зависимость наблюдаемой квантовой системы от генома наблюдателя, от чего всем снова снесло крышу.
  _Они все разом уверовали в Дэвида Лэйна?
  _Лучше бы они разом в Ивакуру Лэйн все уверовали...
  _В Лэйн не обязательно верить - она и так Бог и Дитя Бога.
  _А еще она лесбиянка.
  _Да-да, Бог - лесбиянка! Я тащусь от этой истины, она круче всех ваших Библий и Коранов, она снесла мне крышу и подарила полную гармонию с этим загнивающим миром. Я вдруг поняла - почему Богу плевать на нас и сотворенный им мир. Я думала Бог плохой. А оказалось он просто хакер с рут доступом к этой сраной никому не нужной сплагиаченной откуда-то крусой-куном-демиургом вселенной. И Лэйн - тут тоже гость, она - Бог, с детства программирующий на лиспе и апатичная лоли-интроверт по совместительству в пижаме-медвежонке просто няшка. И еще: их трое в одном, тройственная Лэйн - он, она и неведомое инопланетное оно, и они все - лесбиянки. Привет вам Скалли и Малдер, токи-токи Ариса-тян. Вива ла юри!
  _Мы загружены в матрицу, нет разных частиц, нет передачи информации между частицами со скоростями быстрее света, правы те, кто считает, что все частицы во вселенной имеют общую природу в том смысле, что связаны между собой на каком-то более "глубоком" уровне, и одна частица всегда знает, что происходит с другой, не правы они все в одном...
  _Че? ~_~
  _Щупая слона за хвост - думают о веревке, трогая за ногу - представляют дерево, а за хобот - змею... слепцы все люди на Земле - столько частиц понапридумывали, чтобы сходились их теории и ведь - сходятся же и работают. В конце концов если разложить слонов на простые механизмы получаются: деревья, змеи и веревки.
  _Воды слонам, воды!
  _Ничего нового Скользкий Джимми Крыса-кун придумать не получится - в итоге получится обязательно еще один Слон.
  _А что нашу вселенную правда плагиатил Крыса-кун с двача?
  _Исключительно по пьяни душевной. И не плагиатил вовсе - это объектно-ориентированное программирование, взял готовую и сделал "чуточку лучше", после чего запустил на бесплатном сервере. [Скромняшка Рататуй] - вот он наш Горе-Творец, наш Демиург-Плагиатор с мохнатым носиком, полюбуйтесь и не обижайте его - он хорошо готовит разную вкусняшку, разве можно долго обижаться на такого няшку?..
  _ I don't like the drugs but the drugs like me...
  _Ну что ж, один раз не пидарас. Однако это все объясняет, я про творящийся в мире бред.
  _Один не один - Тохо дело тонкое; к чему такая мудрость? ^^
  _Мисато, эм, я на счет яиц слона... каковы они на ощупь? Как манго или огромный грецкий орех?
  _...есть ОДНА единственная частица и каждый раз матрица рандомайзером рандомно генерирует её свойства для наблюдателя, при запросе конечно, программисты поймут, этот баг в матрице исправят со следующем апдейтом.
  _Смитти? ^_^"
  _Конечно, ну не все же частицы в БД вогнали, это было бы глупо...
  _Да машины - не люди, это тебе не индийские программисты, они х-й не страдают.
  _Чем тебе не нравятся инд-ские программеры?
  _Они мне за Готику ответят!
  _Какую? О_О
  _Мисато: "У меня отец был индусом и программистом, между прочим~_^"
  _Почему был, Мисато? Не плачь Мисато - у индусов есть бесплатный респаун. Папочка еще вернется, сейчас он сидит в астрале или гипере на пару с Убиком и усмехается в бороду зная ВСЕ тайны мира.
  _Мисато: "Да догадаюсь: раньше редко запрашивали у частиц их параметры и программеры от ИИ смухлевали в матрице, сделав так, что частицы всегда знают поведение друг друга..."
  _Нет, ты не поняла, ЕСТЬ ОДНА ЧАСТИЦА-ОБЪЕКТ и от неё плясали.
  _Мисато: "А есть разница? Одна или много - человеческие глюки такие человеческие..."
  _Мисато не нужно погружаться глубже - она и так глубоко? Морико = Мисато?
  _Морико == Мисато...
  _Очень равно?
  _Невероятно равно.
  ***
  -Были обнаружены следы спермы?
  -И?
  -Проба ДНК совпала с пробой её отца.
  Он нахмурился.
  -Ох, не люблю я такие дела. И так ясно, что все власть имущие в нашей стране - скоты, ублюдки и нелюди! Почему именно я должен это доказывать толпе, которая их туда посадила?
  ***
  В животе у Ольги словно бомба взорвалась. Выплюнув что-то кислое, девочка согнулась пополам - коленки дрожали - не устояв, завалившись на бок, рухнула на землю и покатилась вниз с холма.
  -Я же говорила.
  Сукори отвернулась.
  -Ты умрешь как Птаха.
  -Как кто?
  Оля не могла отдышаться. Она медленно взбиралась обратно на холм. Сукори со странным оцепенением посмотрела на то, чего ей это стоило. Потом вытянула руку.
  -Держи.
  Оля схватилась за неё обеими руками.
  Сукори снова ударила её в живот коленом.
  -Сволочь!
  Воскликнула Оля, захлебнувшись словами под конец.
  -Тебе трудно придется.
  Грустно и совсем без злобы прошептала себе под нос Су. И видя, что её новая знакомая не думает подниматься, стала спускаться в овраг. Найдя Олю в кустах, уселась сверху и молча, принялась сдирать одежду.
  -Ты чего?
  -У моего тела есть потребности. - Тяжело дыша, шептала Сукори. - И больше ты ничем не можешь заплатить.
  -Ты со всеми так?
  Оля лежала, прижатая к земле и смотрела своими голубыми глазами в темные глаза "мучительницы".
  -Взрослая уже ты. Тебе сколько лет?
  -О таком не говорят.
  Оля отвернулась в сторону и стала рассматривать то место, где корни кустарника уходят под землю. Стянув с неё кофту, Су принялась за трусики. Когда Оля осталась в чем мать родила, девочка перестала дышать и закрыла глаза. Оля чувствовала, как пальцы новой знакомой исследуют её тело, но это был какой-то странный интерес, в нем не очень много было сексуального влечения. Чувство неудобной земли и запах скоро вечера и далекие птицы в облаках сквозь разреженную листву деревьев. Когда совсем стемнело, они уже шагали по дороге в город. Су ловила попутку и наконец - одна машина остановилась.
  -Тебя куда?
  Водитель наполовину вылез из машины, так как Оля стояла в сторонке. И на мгновение ей показалось, что он и вовсе не видит Сукори. Оля посмотрела на новую "подругу". Водитель проводил её взгляд так, словно она смотрела в пустоту.
  -С тобой все в порядке?
  Он был дружелюбен, но в голосе сквозила усталость с изрядной долей желания поскорее оказаться домой, а еще в нем абсолютно не было любопытства и жажды ночных приключений. Из чего Ольга поняла - если еще будет медлить с ответом, он и вовсе уедет, оставив её тут... одну?
  -Я в город.
  По дороге, Оля молчала. Рядом сидела, дышала и даже тихо что-то напевала Сукори. А Оля не могла вспомнить - поднимала ли она вверх палец или нет? Все указывало на то, что водитель видел её подругу, но потом просто забыл о её существовании.
  Девочка-невидимка.
  Когда-то давным-давно Ольга мечтала такой быть, но потом она ею... стала. И поняла на своем опыте - что значит быть абсолютно невидимой в толпе. Когда они с Ниной жили в впроголодь посреди большого города - Ольга могла кричать об этом, но никто не обратил бы внимания. Временами Оля выбегала из дома одетая в домашнюю одежду, она думала - на неё все будут смотреть. Но все шли по делам, не замечая девушку, которая дожидалась начала распродажи в супермаркете.
  Главная проблема того времени и её, Ольги, основной противник - это старушки на пенсии. Они разбирались с такой скоростью старые овощи, что когда Оля добиралась до прилавка на нем ничего не оставалось. Это напоминало игру, в которой у старушек было преимущество возраста - ведь их ни в коем случае нельзя было толкать. Однажды это случилось, нечаянно, и тот водопад мерзости, который обрушился на Ольгу, она не забудет никогда.
  Ольга не любила, когда её ругают, а если ругает незнакомый человек - хотелось провалиться в тартарары. К тому же на неё косо смотрела продавщица. В тот самый миг возникло чувство легкой несправедливости, которое Ольга научилась давить в себе еще в детстве. Ведь мать, будучи жива, так обижалась, если дочь начинала оправдываться, а тем более - пререкаться. Все, чего она хотела - чтобы Оля выслушивала все молча и с повинным видом. Чужим было все равно, с каким видом их выслушивает Оля, они бы согласились даже на ответную ругань и с радостью устроили перепалку, но после смерти мамы даже сама мысль о том, чтобы на кого-то сорваться давила ошибкой в груди. Той странной ошибкой, которая смутно назревает на краю сознания, не дает покоя, и ты понимаешь - её нельзя совершить! Даже не зная последствий, не задумываясь о том - что дальше, что будет после. Это как страх смерти - неясная тревога и попытка оттолкнуть, сказать "нет", не задумываясь - как глупо это звучит, или выглядит.
  Ольга говорила себе "нет". Но любое напряжение в общении становилось для неё мукой, от которой хотелось бежать, не разбирая дороги, уворачиваясь от сигналивших машин и ускоряя темп, едва заслышав ругань разъяренных шоферов. В конце концов, Оля поняла, как на это могут смотреть со стороны, но к тому моменту уже ничего не могла с собой поделать. Она готова была броситься под электричку или с моста спрыгнуть, чтобы не слышать, как на неё ругаются.
  "Наверняка меня считают недотрогой", думала она, "ведь это дико - голодать и бояться ссоры, наверное, с их точки зрения я должна быть злой и с яростью встречать все тяготы, преодолевая их, я должна злиться, чтобы меня принимали за свою..."
  Но злости не было.
  Впрочем, скоро Оля поняла, что и хорошо, что не было. Видя культурную девочку, многие считали, что ей хорошо живется, радуются или завидуют, но чаще просто улыбаются своим мыслям.
  Только не злясь никогда и ни на что, Оля могла быстро успокаивать ярость, и снимать обиды на себя других людей и это позволяло ей жить. Когда-то она подумала, что будет, если вдруг желание сбежать окажется настолько сильным, что нельзя будет сдерживаться: кинется ли она под машину (поезд надежнее) или возьмет нож и убьет всех, кто есть вокруг. Она не понимала, откуда у неё желание убить много-много человек, ведь злости на них не было, наверное, это просто выбор, которой ей предстоит сделать. Когда в этот вечер она закричала на Сукори, то почувствовала скопившуюся... злость? Или просто желание все закончить?
  Оля поняла, о чем думала тогда, разглядывая кустарник. Её насиловали, как труп в анатомическом кабинете пара любознательных медиков в возрасте студента. То есть абсолютно на одном интересе. Это даже был не секс, а попытка попробовать. А Оля думала о ножике за голенищем, о том - правда ли, что в некоторых случаях лобовая самоубийственная атака с обманкой способна убить и атакующего новичка и защищающегося мастера. В голове вспыхивали моменты несуществующих фильмов, в которых насадивший себя на клинок учителя ученик улыбался и перерезал учителю горло.
  Наверное, не получится. Так решила она тогда. И отключилась из реальности.
  Это что-то новенькое. Так подумала меланхолично уставшая Ольга в этот миг в машине незнакомого человека. Глядишь - меня убивать будут, а я ничего не буду в этот момент испытывать. И вот последняя мысль девочки по имени Ольга: боже, какие они странные эти убийцы, так неубедительно в меня тычут ножом, я мертва уже, конечно, но это все полная лажа.
  Оля раскатисто рассмеялась. Так что водитель вильнул и оглянулся на неё с легким недоумением и даже - испугом.
  Боится. Он её не знает и опасается. Но улыбаться культурно и показывать, что она нормальная - не хотелось. Вспомнив Нину, Оля поняла - что изменилось в ней. Поняла, в каком направлении будет теперь меняться.
  Нет. Когда Олю станут убивать - Оле будет слишком больно, чтобы воспринимать все так отрешенно. Если конечно Оля окончательно не сбрендит и не будет под кайфом в этот миг.
  -Я дура.
  Сказала она вслух. Водитель посмотрел на неё в зеркальце и молчаливо усато согласился. Казалось - он даже нечаянно слегка кивнул.
  
  ***
  
  Сукори Сикора.
  -Вот ведь довести девочку до того, что она готова устроить кровавую резню, ничего при этом не чувствуя и улыбаясь, смущенно, недоумевая - почему все это происходит... Су"кори, ты думаешь об этом?
  -Таро", молчи - я моюсь.
  Сукори стояла под струями воды и, закрыв глаза, пила её, открыв как можно шире рот.
  -Тебе не интересно, про кого я?
  -Нет. Я знаю, вчера я нашла Ольгу. Она интересная?
  -Самая обычная.
  Таро заполнил комнату, в этот момент никто и ничто в той маленькой ванной не смогло бы обнаружить моющуюся под душем девочку-подростка, вломись сейчас сюда полиция - и то констатировали бы, что комната пуста. При желании Су - они не заметили бы даже, что льется вода.
  Струи воды били в тугое, упругое, тренированное тело с матовой кожей. Су облокотилась обеими руками о кафель и наклонила вниз голову, длинные черные волосы касались краешка ванной. Комната душевой была заполнена паром воды, это был испаряющийся кипяток, Сукори доводила воду до температуры, когда она начинает оставлять легкие ожоги на теле, и мылась, а потом натягивала свободную одежду и чувствовала, как ожоги саднит - это помогало ей сосредотачиваться на "работе".
  ***
  -Таро - демон.
  -А, ясно.
  Ольга посмотрела по сторонам растерянно.
  -Еще одна моя личность.
  -Да? Раздвоение?
  -Она особенная. Может жить в нескольких сознаниях различных людей одновременно, скрывая меня от них. Одновременно Таро может контролировать... несколько десятков человек.
  -А сколько именно?
  Сукори молчала.
  -Хорошо, а меня он может скрыть?
  -Конечно. Что угодно, вплоть до тактильных ощущений. Помнишь того типа в волдырях?
  -Который нарывался на тебя, точнее пустое место перед собой и угрожал расправой, а ты в этот момент стояла у него за спиной, приставив глушитель к шейному позвонку?
  -Ну, в общем - да. Он не чувствовал прикосновения.
  -Но видел тебя перед собой.
  -Таро может контролировать ощущения и оставлять мой образ. Только недолго. Понимаешь, на самом деле все люди видят изображения не статичными, всегда.
  -Как в Гарри Потере на снимках в газете?
  -Ну, да... не уверена.
  -Ты не смотрела Гарри Поттера?
  Оля остановилась.
  -Ну, смотрела, конечно. Отрывки.
  -Ясно все с тобой. Сегодня же посмотришь все фильмы под моим надзором!
  Сукори не ответила.
  
  
  Ксения.
  Ласковый язычок Ви лижет мальчика сзади, и я чувствую, как прогибается его тело подомной. Такой хрупкий, но симпатичный, как бы ненароком не сломать. Ви обнимает меня, прижимается ко мне - пиявочка сраная - и начинает душить, пытаясь оторвать от моего мальчика, но я сильнее! К тому же это наверняка любовь не отпускает. А Ви - опять меня кусает!
  -Сестренка, сестренка! - Кричит она взахлеб. "Язык Ви, язычок Ви!", твержу мысленно я, чувствуя, как он снует внутри меня, кошачий и шершавый.
  Я наездница, хотя скорее - прослойка между необузданной Ви и Роном.
  И тут - ура! Моя анус сжался. Он сладостно и ненасытно сокращался. Пока внутри сходила я с ума - Викулька чуть не съела мальчика моя.
  Угу, где-то так.
  Потом мы сидим и смотрим - город медленно просыпается под нашими болтающимися над этой сонной бездной из синевато-оранжевых огней ногами. Иногда мне кажется - можно перевернуться и пойти по облакам. При этом здания города будут висеть нам навстречу, стоит задрать голову - и там бегут огни автомобилей.
  И вправду - Геофронт.
  Я жду, когда он снова посмотрит на меня. Выгибаюсь, давая сестренке возможность вылизать мою попку до конца и ловлю губами головку его члена. Я насаживаю свою глотку, а он держит меня за короткую стрижку. Потом в рот текут семечки, а я старательно их глотаю. Из меня текут семечки. Ви тщательно их вылизывает, она выгрызается своими острыми зубками в мою пещерку.
  И я вновь кончаю.
  В рот сестре, в рот сестре!
  Словно суккуб окаянный. Спасибо святому отцу той сельской зимой - посвятил меня в суть мою. И долго крестил, ой как долго, пока не нагрянула голодная Ви.
  Я - отлично глотаю. Могу проглотить литр бензина из заправочного шланга и не поморщусь. На правах рекламы. Если что...
  Но если честно - мне этого мало.
  Этой ночью мы снова пойдем с Викуленькой охотиться. В тот раз так боялась, что он узнает, где мы были. Ви любит играть на окровавленных костях позвоночна свои грустные мотивы. Обычно она размахивает им после случившегося треша, словно пьяная в бреду и что-то напевает. Выглядит, наверное, жутко в глазах обычного человека.
  Опьяневшая от крови сестренка похожа на Содомо из одной вебманги. Красные, безумно эйфорические глаза, в бесконечном оскале неимоверного детского счастья открытый рот, волосы покрашенные ей для чего-то в розовых цвет Мичиру торчат в разные стороны молниям подобно. Маленький чертенок из ада любит "чпок-чпок" головку ребенку из детсада.
  Они едят икру, яйца птиц, плоды деревьев - это не рожденные живые дети, люди их едят. Они не задумываются над этим и считают - так надо. Слишком короткая жизнь, чтобы страдать фигней, вступая в секту зеленых извращенцев.
  Когда десять или уже пятнадцать лет назад я была простой еванутой на всю голову гуро-школьницей, носила толстовку Невады-тян и звалась не Ксо, как сейчас - а Ксенией (в честь ксеноморфа мать назвала, она была тайной фанаткой Сигурни) я тоже так считала. Теперь подлости в этом вижу больше, люди не меняются, впрочем, я тоже внешне все та же е-школьница, только тело стало похожим на Сой Фонг из Блича, грудь не растет совсем, лишь бедра чуточку пошире и мышцы, одни сплошные мышцы. Я хоть вырасту еще? Эх, вы когда-нибудь видели лицо матери, у которой ваша сестренка вскрыла животик дочке? Она полна ненависти, сначала - непонимание, а если попробуешь что-то сказать - злоба, дикая щенячья ярость.
  Люди животные, дикие в своей гордыне. Они не спрашивают: можно или нет, они берут, постфактум пытаясь логически обосновать необходимость, но чудо природы - их грибосные мозги - так устроены, что в принципе в свою пользу они могут повернуть все что угодно, посему большинство вообще не парится - просто берет. Я тоже человек, может чуточку другой и кто-то скажет, что чудовище. Я беру, я устала пытаться объяснить, зачем мне это нужно - никто не пойме. Все будут пытаться укусить в ответ. Это нормально, даже слишком...
  Вчера Викуленька вскрыла живот девушки в родильном отделении, чтобы полакомиться ребеночком. Он наверняка был вкусным - как сырое куриное яичко, наверное, не знаю, я не пробовала. Крику было - на все отделение, сбежались все кто мог. Представьте себе - длинный след к выбитому окну, кровавый след, вывернутые по пути внутренности, вокруг - погром. И я стою как дура и говорю:
  -Поймите, она имела право, как и вы. Ненавидьте, осуждайте, карайте, но не говорите обратного...
  Достоевский мать вашу. Зачем учили...
  Собственное все решили, что у меня шок. Отбилась от них только к вечеру, чтобы не давать показаний. "Крокодил утащил молодую маму в канализации, вы знаете их сколько? Городские легенды, однако!"
  Так сказала я.
  Они не верят, они не доверяют, сомневаются, злятся, ненавидят, презирают, читают мораль и наконец - стреляют. Конечно, люди должны защищаться, если они согласятся с тем, что мы имеем право - они исчезнут когда-нибудь, когда таких как мы станет больше, когда мы научимся размножаться вопреки воле той, что пахнет яблочными грибами. Знать бы как её зовут - ту библиотечную девочку, что живет в моих снах. Она не злая, она просто другая. Одно её присутствие там делает мои дни яркими и насыщенными, я могу спать где угодно и есть что угодно, мне не нужны человеческие чувства, потому что мои сны ярче любой жизни любой эпохи, ведь там - все они. Я словно не сны вижу, а воспоминания людей, которые жили до меня, так ярко...
  Мы - дикие. Наверно так, я не встречала больше других после "того инцидента", так что не знаю насколько, но в том что дикие - не сомневаюсь. Ведь не одни же мы такие, а пишут изредка в сети лишь про нас. Значит, мы все делаем неправильно, через больную на голову попку Ви. Мы - дикие. Оставшихся в живых нас двое. Я и Ви, мы так и не нашли... Наверное - стоило порасспрашивать, но последнее что я помню - как мне дают адрес сайта, на котором все в самых ярких тонах. Там Солнце - такое яркое, словно настоящее. Переполненный детскими стихами о лете солнце, свете, свете, свете, сайт Детей Света - создан Святыми Дочерьми.
  Святые Дочери, они рождаются у проклятых отцов и матерей?
  Стою на самой высокой точке, которую нашла в западном квартале. Это крыша высотки набитой офисами, тут есть этажи, где свет не гаснет месяцами.
  Город молчит. Отсюда огни кажутся беззвучными светляками, словно бы из другого мира - мира, оставшегося позади. Стая воронья устроилась в двух километрах от него. Я чувствую - они хотят одного. Я тоже этого хочу. Мы так похожи.
  -Ви, не хочешь написать стишок о солнечном зайчике на подбородке девочки, заснувшей в траве летним днем? Я думаю - смогу найти тебе семью, Ви, ты помнишь Солнце?
  -Ум-н-мнум? - Спросила Викуленька, догрызая чью-то бежевую лапку на "крышке мира". Я умилилась и полохматила её по голове.
  -Сестренка моя, ты чудо! Знаешь, я думаю, если мы срочно что-то в нашей глючной жизни не изменим - нам пиздец.
  Викулька по-своему пытается общаться. Когда-нибудь она станет кошкой, или иным животным, она уже давно не человек. Впрочем, она всегда была малость того.
  -Да Викуля, я знаю, где живет пиздец и откуда он приходит в наш мир, не нужно мне показывать это место так часто.
  Мы все-таки сестры.
  
  
  
  "У-бумы..."
  Я никогда тебя не пущу к своим детям,
  Ты с ними что-нибудь плохое сделаешь,
  Ты... ты заразишь их тьмой своего сердца...
  
  Топотуны идут!
  -Топотуны! Они прошли здесь вчера! - Разглядывает след. - Они опять тут пройдут.
  Завтра...
  Я помню, как вжималась маленькая в кровать и закрывала голову подушкой, мне было страшно, ведь топотунам и не понять, как я любила ту игрушку.
  Они растопчут все. И им - плевать, на то и топтунами их нам звать. Детские страхи перед толпой взрослых, которым не понять.... Я никогда не читала Маленького Принца, не знаю хорошо это или плохо, и теперь уж точно не буду читать.... Но я думаю, у каждого ребенка в детстве были моменты, когда она или он оказывались в схожей ситуации.... Да я знаю, что там было.... Наверное, потому он так и популярен...
  
  И "топотун" он зверь такой,
  Ему на все плевать,
  С утробным ревом кинется вперед,
  И будет все топтать...
  ***
  
  Вадим
  Его самолет приземлялся в аэропорту. Все было покрыто тьмой и снегом.
  Странно, Вадим еще при посадке заметил, какой темный этот снег. Обычно когда вокруг много снега все светло и весело.
  Может, тут нет фонарей?
  Вадим протер рукой покрытое инеем стекло иллюминатора и стал разглядывать мир по ту сторону. Он крутил головой, но видел только тьму.
  Смирившись, встал и направился к выходу.
  Один.
  У выхода стоял второй пилот. Он что играет роль стюардессы?
  "Где все?", - подумал мальчик, но спрашивать не стал - пилот был странный и лучше просто пройти мимо.
  "А ты сам-то где?" - Мелькнуло в ответ Что-то и исчезло. Оборачиваться и искать шептуна Вадим не захотел. Ему было все равно...
  Он оглянулся на пустой салон. Самолет взлетал полный народу, а сел пустой. Если не считать его самого и этого... "Стюардесса"?
  На нем было пенсе, и тушь стекала с левого глаза, образуя какой-то зигзаг. Он походил на замерзшего манекена, что, в общем, в данных условиях было вполне нормальным. Вадим, смотря на его чуть-чуть улыбающееся лицо, пошел вниз по трапу. Через плечо сумка, он её слегка придерживал рукой.
  Холода не чувствовал. Совсем. Странно.
  -А мы где? И почему тут нет людей? - Спросил мальчик у воздуха еле слышно, когда спустился. Их никто не встречал. Других самолетов не видно было.
  "Я что сплю?"
  "Нет...", - сказало в ответ промозглое нечто с акцентом второго пилота.
  "Точно не сплю?", - задал себе снова вопрос Вадим на всякий случай.
  "Конечно, ты теперь никогда не сможешь спать. Ведь ты в аду...", - ответил за него голос в голове и парень, что играл свою роль, выполняя работу стюардессы, помахал ему издали рукой. Теперь он улыбался еще шире.
  Вадим оглянулся по сторонам, когда его взгляд вернулся к трапу - того уже не было. И трапа и парня.
  Самолет стоял какой-то отрешенный.
  Самолеты бывают отрешенными?
  Они же вещи. Не живые.
  Но если бы он спросил это у механика или пилота - они запросто рассказали, какими они еще бывают. Ведь для кого-то и ты сам - лишь вещь. Ты не живой.
  Голос в голове наладил с ним общение. Теперь он уже не понимал, где ему говорят, а где он думает сам. Вадиму неприятно стало чувствовать на затылке бормочущий шепот, но все же еще не настолько противно, чтобы броситься без оглядки бежать. Ему было все равно, ад так ад. Холодно тут, он только сейчас это осознал и попытался сам себя обнять.
  И пошел быстрее.
  Чтобы сразу остановится.
  Снег?
  Снег!
  Он не шел теперь. И лежал ровным слоем на земле. А точнее странном гулком покрытии, которое напоминало одновременно летний корт, умерший от холода в лютую зиму и вязкое болото из едва живой резины. Которая отчпокивала его обувь, отпускала с какой-то обидой, и тайной надеждой, что когда-нибудь он не захочет поднимать ногу вновь, и она его проглотит.
  Впереди были корпуса аэропорта, ангары. Позади самолет. Его самолет. Но что-то было не так.
  В этом месте. В этом времени? Скорее - в чувстве. Раньше он и не догадывался, что мир может "пахнуть" иначе, но сейчас он ощущал эту разницу. Вадим привык чувствовать мир как-то по-своему, словно оставляя отпечатки на всем, с чем сталкивался. И теперь разобрал подмену, хоть и не понимал и даже не желал вникать в её смысл. Но возник страх. И страх нарастал.
  Он вдруг понял. Что если и дальше будет просто так - вот так - один идти вперед...
  Будет момент, когда он потеряет из виду и самолет, а здания с слегка освещенными окнами впереди не станут ближе, а то и вовсе исчезнут. И окажется один под тьмой на снегу, таком холодном... и ровном.
  Без ориентиров.
  Все действительно напоминало сон, но и не так как обычно.
  Он мог спокойно думать, но отрешенность в принятии решений была как во сне.
  Он очень хорошо знал это состояние.
  И побежал вперед.
  ***
  Звон в ушах... Вадим дотронулся до них. Он их что обморозил? Начал потихоньку тереть, а потом двумя ладонями закрыл их...
  Звенят. Вадик смотрел по сторонам, ища причину звона...
  Хотелось бросить сумку, но она была чем-то из его старого мира, а здесь...
  Все чужое и все - не так.
  Он сам до конца не понял как, но "не так" определенно...
  Он замерзал. Дышал тяжело. Воздух был странный - он не мог им надышаться, но в самом плохом и чуждом смысле этого выражения!
  Все и вправду исчезло. Он знал, что за спиной уже нет того, "его" самолета, а есть лишь несколько мертвых махин, знал и то, что с тех пор как начал свой путь здание аэропорта не приблизилось хоть сколько-нибудь. Знал и еще кое-что, о чем начинал лишь смутно догадываться, но все равно бежал вперед.
  И тут его обняли. Он резко подскочил, почти сразу обернулся.
  Там девочка стояла. В кофте навыпуск. Она что не мерзнет?
  К тому моменту ему казалось, что кроме снега под ногами, холода спускающейся темноты с небес и его тяжелого дыхания в мире уже ничего не осталось.
  Он стояла и смотрела, словно ожидала его тут увидеть. Но видела явно впервые и интересом разглядывала.
  Дальше они шли молча вдвоем. Вадим не помнил, сколько это продолжалось. Внутренний секундомер его жизни, который и раньше ленился считать часы и даже дни, отмеривая только недели и месяцы - теперь и вовсе встал.
  В общем, это было вовсе неплохо - идти за руку с кем-то. Пусть рука и была холодной настолько, что едва ли не обжигала ему пальцы. Лягушка. Вадим вспомнил, как это называлось. Когда-то давным-давно - года три назад или четыре - он познакомился с девочкой, которая так себя называла. У неё были очень холодные руки, словно ледышки. Она любила пугать его, прикладывая руки к щеками, внезапно, сзади. Но в остальном она была теплая.
  Вадим оглянулся. Девочка шла за ним на расстоянии его вытянутой руки, но теперь Вадиму казалось, что она его ведет, а не наоборот. Ощущение сна нарастало. Ему срочно нужно было проверить, сон ли это или нет. Он уже две минуты щипал себе рукой, той, что была в кармане.... Две минуты?
  Или больше. Он почему-то сразу все забывал, как уходил. И не помнил, сколько они уже так идут. Это точно сон...
  Он развернул её, сбил с ног и, прижавшись, поцеловал.
  Странное она восприняла так спокойно.
  Это точно сон.
  Он завертел головой, смотря по сторонам, их никто не видел?
  А в следующую секунду он почувствовал, что её нет. Под ним. Всем телом. Она уже стояла сзади и улыбалась. Он каждой порой тела чувствовал её улыбку.
  ***
  Они дошли до зданий тех - вдвоем - но там прям как везде - ни души. Только холодное все такое. И стекла, все покрыты зимними узорами. И поручни на лестнице. Все, не только стекло и металл - все было ледяным. И воздух, наверное...
  Они что тут не топят?
  Он вздохнул. Выдохнул. Потрогал лицо, нос. Вроде тут теплее...
  Нет.
  Давно уже теплее.
  В тот момент как он встретил её, ту, что теперь лазила по креслам в зале ожидания - стало теплее.
  Возможно, он просто перестал чувствовать холод. А может - это холод перестал чувствовать его. Холод был живым, Вадим теперь это знал. Захотелось рассказать об этом кому-нибудь, когда выберется отсюда. Но нужны доказательства. Доказательства существования живого холода, который стоит у тебя за спиной и протягивает к тебе свои скрюченные пальцы? Вадим вытащил из кармана айфон. С минуту он вяло тер его дисплей пальцем, размышляя над тем - почему он не подумал, что может позвонить отсюда? И за ним приедут и его заберут...
  Правда раз он не хотел задумываться над такими очевидными вещами, как пустой самолет в пустом аэропорту, то и на этот счет можно было не беспокоиться. Впрочем, Вадим себе врал. Было что-то еще, на самом краю его замороженных мыслей. Чем больше он размышлял над всем этим - тем сильнее был странный, необъяснимый страх. Это как страх проснуться, только намного сильнее! Разве бывает такой страх?
  -Если я проснусь... неужели мне будет хуже? Мне плохо? Я не уверен. Значит - было хуже?
  Вадим вытянул руку перед собой и сфотографировал Холод за спиной. Вот только кадр не вышел - там была сплошная чернота. Вадим пробовал еще несколько раз, но каждый раз снова и снова выходил бракованный кадр.
  Камера никак не хотела видеть то, о чем догадывался Вадим, мало того - она вообще не желала ничего видеть. Он его сломал? Это не имело никакого значения.
  Девочка вернулась из своей одинокой одиссеи по замерзшему зданию аэропорта и принесла в горстях просроченные лакомства. Те были настолько просроченные, что, даже не разглядывая упаковки, Вадим мог с уверенностью сказать - они здесь давно. Настолько давно, что может даже всегда.
  Он поблагодарил - все так же вяло и чужим, будто бы и не своим голосом - после чего развернул батончик "Марса". На вкус "Марс" был таким совсем обыкновенным, но чувство, твердившее Вадиму - "То, что ты ешь - не еда!" - никуда не делось. Девочка есть не стала. Она просто изучала, как он это делает, причем почти без эмоций, словно собачка, следившая за своим хозяином. Или наоборот. Вадим не сразу это заметил. А когда заметил, сначала не обратил внимания. У неё там что-то было. Спрятано, под одеждой.
  И это что-то иногда шевелилось.
  Может там щенок? Или еще, какой зверек. Чтобы не замерз. Только вот...
  Она так легко одета. Он только сейчас понял, что она не могла тут долго в таком виде ходить, она бы насмерть замерзла. Даже в помещении...
  Заметив его заинтересованный взгляд, девочка взглянула с сомнением на свою одежду так, как смотрят на что-то виденное впервые, нечто жутко несуразное.
  Он вжался в пол и стену, он пытался в ней исчезнуть. Растворится и уйти от того ужаса что рос в нем.
  И отвращения.
  Она подняла короткую юбку, и он, наконец, увидел, что там шевелилось.
  Пасть, зубы - рот - открылась и...
  -Нет! Уйди...
  Это точно сон!!
  Девочка села на него и прижалась пастью к нему, и - укусила...
  Прокусила и, присосавшись, начала пить.
  Он чувствовал волны по телу, сосудам. Как из него выкачивают кровь. Тепло и как-то посасывало все тело. Странно - было не так больно, как могло бы показаться со стороны. Стороны?
  Он всеми силами пытался не смотреть и в то же время - он видел, как она это делает. И ничего не мог поделать. Он понимал, каким-то уголком сознания, что начни он двигаться сейчас, что-то произойдет.
  Нечто - еще более нехорошее.
  И он просто боялся. Порваться? Да?
  Он ждал, когда она напьется. Он знал, что так и будет.
  Девочка напилась и облизнулась. Её глаза теперь были красные, кровь текла из них, она смотрела и улыбалась. И продолжала облизываться. Не губами, из них тоже текла кровь. А как-то странно, всем телом что ли - задрала выше кофту и обнажила живот. По нему прошла легкая волна и трещина росла.
  А потом...
  Он забился и закричал, страх ужас росли. Так ему плохо и неудобно не было никогда на свете.
  Она словно специально ему все это показала и опять закрыла...
  После этого он всегда ходил вдоль стены и боялся к ней поворачиваться спиной.
  Он спокойная была, молчала, но он знал - они бродили тут одни. Он постепенно свыкся с мыслью, которую не выразить, но можно принять...
  Стоя перед зеркалом в туалете аэропорта он рассматривал свой живот. Тонкие полоски и ранки. Будто бы иглами. Странным узором шли по телу...
  И опять он почувствовал этот звук - что нарастал - жужжание или...
  Ощущение будто кровь приливает к голове.... И звон в ушах опять и снова.
  Он потряс головой. Раньше у Вадима такого не было.
  Они были в ангаре, когда первый удар сотряс стены и зазвенели окна.
  Тут резко начало звенеть опять в ушах достигло кульминации и... прошло?
  Он что оглох?
  Нет, удар еще сильнее прежнего причинил просто физическую боль его перепонкам.
  Но не это его испугало...
  В... этих ударах. Мысли ворочались все медленнее и...
  Забытье в этом мире безымянного аэропорта наступало внезапно. Вадим не знал - сон ли это или просто он каждый раз падал в обморок. Бывало, продолжая думать о чем-то, он вдруг понимал, что две его мысли, два мгновения разделяет пропасть. Осознать которую он смог только её перепрыгнув.
  Словно сама тьма спускалась откуда-то из-под потолка и укрывала его сверкавшими звездами руками. Вадим хотел выйти из здания и взглянуть на звезды - но она его не пускала. Каждый раз мотала головой и тянула за рукав. Он пробовал разжать её пальцы, но освободиться не получалось. В тот раз она прижала его на полу к стене ангара. Девочка сидела у него на коленях, опять прижимаясь, пасть между ног у неё молчала. Видимо сейчас было не до трапезы...
  Она смотрела по сторонам. Словно чего-то ждала.
  И вдруг - отчетливо - "У-бум!" Он дернулся, и его тело забилось, он сам сначала не понял что с ним не так, а потом...
  Опять темнота и опять смутный толчок и попытки осознать свою ускользнувшую мысль - последнюю перед пробуждением от тьмы и старое новое чувство.
  Ужас и страх. Все не так. Все поднялось и как цунами его захлестнуло...
  -Стой!
  -Нет, пусти.
  -Стой, сиди, молчи...
  -Это они...
  -Они хотя... - Её голос прерывался шепотом. - Они хотят выгнать тебя отсюда...
  -Они ловят тебя...
  -Они хотят ухватиться за твой страх...
  -Они будут тебя удить за него, как за леску... сиди, молчи.
  Она прижалась еще сильнее к нему и закрыла ладонью рот.... Его глаза смотрели и видели её лицо только. Она же опять смотрела в дверной проем ангара. Туда откуда приходил этот...
  "Убум"
  "УбУм!"
  "У-бум..."
  Звук приближался, он нарастал.
  Дрожали окна их ангара. Нет, это сон. Не может быть так страшно в жизни! Древний животный ужас его тела - она прижалась к нему всем телом, дальше нельзя уже было!
  Открыла пошире все свои "пасти". И впилась ими в тело мальчика. Сквозь одежду.
  Он дернулся, она закрыла ему рот сперва ладонью, потом засунула туда почти все пальцы руки, как кляп.
  Он вцепился в её руку. Укус и кровь потекла...
  Боль унесла, смыла и впитала страх.
  Его не осталось, была только боль во всем теле.
  Она смотрела ему прямо в глаза. Чуть упрямо, слишком твердо на грани легкой обиды от непонимания и вместе с тем прямо и честно. Её глаза - напротив его. Так близко. Он почему-то доверял этим глазам.
  Страх исчез окончательно, все те пасти выпили болью его из Вадима.
  Это был неправильный звук, глухие удары, от которых сотрясались окна ангара и тихий шепот на ухо:
  -Они и меня звали...
  -Но я никогда к ним не вернусь.
  У неё такой тихий и спокойный, даже красивый... шепот.
  Пусть она всегда так говорит ему на ухо, и никогда не издает того визга нечеловеческого, всем телом, он вспомнил...
  Этот визг!?
  Вспомнил!!!
  Зрачки расширились, он чувствовал, как его глаза смотрят в одну точку. Никто, правда, кроме него этого тут увидеть не мог. Он опять смотрел на себя со стороны.
  Он это забыл, но это произошло.... Да?
  Несколько минут назад. Или часов он не помнил. Тут что-то не так с ощущением времени. Но это было.
  Он закусил губу и сжался всем телом в комок, чтобы не оттолкнуть её.
  Она... стерла ему память?
  Чтобы он не помнил?
  Что она с ним сделала?
  Она так со всеми, кто сюда приходит?
  В его уши бился, улетал и возвращался и бился снова тот визг, который она издала, когда закончила... то дело.
  Он хочет проникнуть обратно и вновь вернуть ему то ощущение безграничного страха, которое он испытал и которое она... стерла?
  Это визг...
  -Ты со всеми? Делаешь это?
  -Я их...
  Она проглотила что, а потом шепнула:
  -Они сначала тут все бродят и я с ними. Но потом им становится грустно. Страх проходит. Им всем становится одиноко. И я их ем.
  Снова проглотила.
  -А потом вырастаю они, - девочка указала на свой живот.
  -И у тебя вырастут, если ты тут останешься,... поэтому, когда тебе станет грустно, я тебя съем. Задолго до того как тебе станет одиноко...
  Она все это говорила шепотом ему в ухо. А он сквозь её тело смотрел в то, что было у неё в животе. Он не видел, но чувствовал пульсацию даже сквозь её тело. Тут так темно. Когда она откроется опять он и не заметит, она его парализует. Впрыснет что-то, наверное, и он забудет...
  Девочка прислушивалась к звукам холодного воздуха.
  Убумистые удары тихли вдали. Они словно кругами ходили вокруг аэропорта.
  Наверное, так и будет. Когда-нибудь он и сможет, привыкнет к этим затухающим провалам в памяти, от которых не скрыться. Он все еще не хотел думать о том, как здесь очутился. Даже решив, что возможно это и глупо, даже проведя тут с ней несколько сотен или тысяч таких погружений в беспробудную тьму без сновидений или памяти. Вадим все еще не хотел вспоминать. Каждый раз при мысли о том, что было до его пробуждения от легкого сна в самолете, он наталкивался словно на невидимую стену из мимолетного животного страха. Стену мягкую, такую тонкую - что надави чуть-чуть, и она провалится, и он вспомнит. Словно забор во дворе соседа, который и возведен был только для вида. И откуда-то возникал страх - нежелания того, что будет потом, попытка всеми силами задержать себя тут, себя таким. Это как подумать о том, что будет, если сунуть руку в расплавленный свинец - может и ничего, если очень быстро. Зачем это надо и не потеряешь ли ты больше, чем получишь?
  А потом эта стена исчезла. Окончательно и вместе с тем - исчезло то, что было за ней в памяти Вадима. Словно обидевшись на длительные ожидания, она ушла во время очередного погружения во тьму, и очнулся мальчик уже без неё. Сколько он ни желал - не смог её нащупать. Может он пробыл тут слишком долго, если "долго" - вообще применимое ко всему этому слово. И тогда остался последний страх - страх, что он останется тут навсегда. А потом они пришли снова и девочка вновь жалась к нему, и не хотела видеть эти странные грохочущие звуки.
  Убумы нарастали.
  Они шли волной, еще одной и следующей. Словно стадо... динозавров? Дино, только невидимых... невидимые динотопы.
  Он вышел к звуку. Теперь он не боялся. Тело еще осторожничало и при каждом странном перемене в их настроение хотело броситься бежать в ангар. Но это и хорошо, если что он сразу убежит. Но теперь ему было любопытно. Девочка смотрела из-за края двери ангара.
  Она плакала?!
  Если да - то, скорее всего, снова кровью. Вадим сомневался, что в ней еще остались какие-то иные жидкости.
  "У-бум", - тишина, еще громче после удара, словно вязкое марево из глицерина в воздухе. "У-у-бум!"
  Он стоял и словно сам воздух пульсировал. Еще немного и не выдержат перепонки. Стены вздрагивали и...
  "У-бум..."
  Он все телом это ощущал...
  Лай собаки?
  -Где-то тут собака!!! - Вадим почти кричал от радости. Кричал для неё. Чтобы услышала она. А знала ли она вообще, что есть такое существо - собака?
  Собака залаяла снова - на этот раз отчетливее и ближе. Что? Лай собаки доносится из убумов?
  Они уже вокруг него...
  Вокруг все менялось и текло. Метель перестала стелить снег. Он смотрел в воздух. Что-то не так. Он заперт.
  Протянул руку и наткнулся на холод.
  Метала?
  Его рука щупала воздух. На неё садились снежинки. Кусок металла висел перед ним в воздухе.
  "Ууу-бууум..."
  Замедленный ритм...
  И шипение...
  Помехи?
  "У-бум! Убум, Убум, убум..."
  Все быстрее.
  Он обернулся, она со страхом смотрела на него... и текла. Вадим протянул руку, но почему-то та сильно прострелила болью. Так сильно, что он аж закричал...
  И открыл глаза. Вокруг темно и бьется что-то. Это его сердце. Он протянул руку и наткнулся на холодный металл. Он весь в ледяном поту. Голоса. Лай собаки.
  -Он тут. Осторожно, поднимай.
  -Стоп не торопись.
  -Держи!
  -Я сам.
  Лай все громче. Звуки машин. Он что...
  Опять была попытка тьмы засосать его, но сейчас, внутри этого хоровода из вибрирующих звуков он как-то удержался и продолжал смотреть - мало того - обернулся.
  Он обернулся?
  Попытался и не смог. Он лежит тут и не может двинуться!
  Снег?
  Он еще чувствует, как снег летит. Оттуда из-за спины. Там проход. Он еще может вернуться. Нужно лишь повернуться. Она там. Смотрит из того ангара.
  И течет. Пока еще есть время. Он сможет вернуться в тот ангар, вырвавшись из этого хоровода чуждых звуков!
  Чуждых разве?
  Он рванул всем телом и закричал во весь голос. Стало очень больно, очень...
  Один из убумов, слегка покачиваясь и играя запредельным грохотом металла об металл, на полной скорости попал прямо в Вадима! И возник Голос, натянутый такой, словно леска, с хрипотой - ощутимо в метре от него. Казалось - вытяни руку и дотронешься до его владельца. Голос сказал:
  -Не кричи парень, побереги кислород, сейчас мы тебя вытащим...
  ***
  
  
  
  -Говорят, если попадешь в неприятности, их можно пережить или переждать. Но никто точно не знает, что эти слова означают, лишь, чем отличаются они, это может узнать человек в своей жизни, и лишь для себя одного.
  -Слова значат то, что люди в них вкладывают. Человек видит себя и говорит про себя всегда.
  -Ни один человек не увидит всего человечества. Поэтому только до сих пор считается, что есть что-то кроме него в мире, в себе.
  -Переждать, пережить, это ли не про глупцов, которые учатся на чужих ошибках?
  -Многие считают, что наоборот! И их - девяносто пять процентов и они...
  -Это ли не автопортрет? Нежелание судьбы, даже если судьба - это твоя свобода выбора?
  -Одно дитя человеческое, попав в ситуацию выбора, в ситуацию судьбы человеческой, стремится лишь поскорее вернуться к обычной нормальной жизни, которая для него доступна. (Назовем такого ребенка "Американец".) Для другого - нет жизни. (Назовем его "Японец".) И испытание кажется издевкой. Зачем оно, когда тебе уже некуда возвращаться с него, зачем все это. Зачем? Тогда это скорее пережить, а не переждать, довольствуясь чужим опытом, который говорит - как избежать, как уйти и как пройти, но не скажет: куда и зачем? Вопрос "как", существовал ли он для меня когда-то. Это история о тех, для кого такого вопроса больше нет. Ответ "никак" устроит? Нет.
  
  
  Голубые глаза океана.
  История Майи!
  "Мой кораблик сна плывет по волнам, по волнам, по волнам..."
  -Майя! - В ухо мне словно гром ударил, а я-то думала - это где-то далеко-далеко в странах от меня таких далеких и таких манящих начинается шторм, гремит гром, гром-гром-гром...
  -Мая!!!
  -Что? - Спросила я. И очнулась ото сна. И подняла глаза. Чтобы увидеть это...
  "The Thing" смотрело на меня единственным глазом аля The "L" из-под розовой челки. Если приоткрыть завесу тайны страшной - приподнять челку у мальчика сто пудов окажется что второго глаза наше классное во всех смыслах The Thing не отрастило.
  Оно - забыло, в попытке побыстренькому замимикрироваться под Homo Sapiens.
  -Мне нужно много-много марганца, ты, что не поняла?
  -Это - много! - Я притащила весь, что нашла в развалах и аптеках. Я помнила лица тех, кто мне его продавал. И краску-серебрянку тоже. И много еще чего, например, глицерин. Правда теперь он не нужен, его слишком много, литров двадцать видела у него на чердаке в огроменной бутыли. Я даже сфотографировала её, сама-догадываюсь-зачем.
  -Если это для тебя много, то мне нужно намного больше, чем много...
  Я представила, как тащу ему мешок этого марганца, изображая деда мороза. Стало катастрофически грустно. Диму Исаева, он же ТТ - карманная винтовка или Тинэйджер Темный, или The Thing по моему скромному мнению, арестовали через год и восемь месяцев, он пытался взорвать здание местного суда, а до этого уже много чего взорвал. Это было уже в старших классах, я к тому моменту не училась в школе, я вообще к тому моменту нигде не училась, и не работала нигде, но и Хиккой не стала как Катя.
  "Но я же Хикка..." - и загадочная улыбка, взгляд в сторону. Вот ведь, гордится этим, иначе зачем хиккикомори фотографироваться и выкладывать в свой бложик? Где и так много бреда по гуманоидных Лисичек и зимние прогулки голышом в супермаркет за кетчупом.
  Я не Катя Синицына конечно, но дома я обычно закрывалась от мира дверью и хорошими, мощными наушниками. А почему? Сложный вопрос, наверное мои гены сговорились и решив за меня что Майе нужно как можно скорее покинуть дом родимый внушили мне такое чувство отвращение пополам с презрением ко всему что "девочку по имени Мая" окружает, что мое пребывание в родных стенах стало просто нестерпимым для девочки по имени Мая, но отнюдь не для меня...
  Мне приходится как тем пингвинам в Мадагаскаре: "Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем..." Причем махать приходится абсолютно всем, кто заподозрит во мне иную - другую Маю, которая отнюдь не такая дружелюбная как первая. Наверное она, эта литературная маска во плоти, плохо маскируется, а может первая выглядит временами лишь куклой, а может - просто прорывает.
  Это как в той притче про муравья. Полз, значит, по земле муравей и встретил человека.
  -Ты смотришь на меня свысока. - Заметил хмуро муравей. Предьяву предъявил и стал смотреть на человека - что тот ответит на неё.
  На долгие секунды повисло тяжкое молчание. Человек даже не знал, что ему на это ответить!
  ...
  -То-то же... - Пробурчал полминуты спустя муравей, и пополз дальше.
  "Нечего тебе ответить, да?", победоносно семеня лапками, думал он...
  Не слышали такую притчу? Еще бы, я сама её придумала. Вчера один мой еще живой пока предок взял и сказал: "ты смотришь на людей свысока, тебе нужно учиться общаться с людьми иначе..."
  Иначе?
  Гордыня такая гордыня. И не знаешь уже, в землю тебе, что ли от них закопаться, чтобы с высока на все это х... безобразие не взирать.
  Ты ему скажи, муравью, про то, что от природы ты такой вышел, высокий. И никогда особенно не стеснялся своего роста, стеснялись его только муравьи, что ползали вокруг.
  Правда, когда ты говоришь "от природы выше", на тебя смотрят как на эгоцентриста, а стоит хотя бы намекнуть, что и других подобных себе знаешь - перестают смотреть как на эгоцентриста и начинают исподлобья взирать как на фашиста.
  -Юля. - Сказала та девочка - новенькая в классе. Она была странной, но Майя, она же Мая, она же - Майа - с каких-то пор обращала внимание лишь исключительно на странных людей. И все чаще - на девочек. Но об этом позже.
  -Просто Юля?
  -Юля Рамштайнер.
  -Рамштайн - это сила. Как Брюс Уиллис, ты знаешь почему у него такие крепкие орешки, Юля? Потому что она там родился - на военной базе Рамштайн в Германии. То-то же, у меня бы тоже были крепчайшие орешки в трусиках, хоть я и девочка, но все же - родись я там, на той базе...
  -Майя или Мая? - Спросила она меня, имея ввиду мою запредельную грамотность в заполнении ФИО. Юля рассматривала мою страницу на Дневник.ру.
  -Как хочешь так и называй. Я тут словно индеец - скоро мне создадут персональную резервацию в классе. Слушай, а я тебе говорила что Рамштайн - это сила? Скины, они тащатся от неё. Я влюблена в этих мальчиков...
  -В скинхедов?
  -В тех, что в Рамштайн. Они это нечто! Знаешь, тайком от фанатов столь преданных им, ребята из Рамштайн вышивают крестиком, вяжут чисто немецкие свитера с исконно арийским солнышком, а так же выращивают цветочки!!
  -Мой дед из Германии...
  -Да хоть с луны! Ты знаешь - на обратной её стороне ютятся фашисты, у них там все как в песнях моей любимой группы: повальный инцест и алчная ненасытная педофилия.
  -Вообще-то. - Остудила мои разыгравшиеся фантазии эта Юля. - Хайне Рамштайнер - это один клевый яойный мальчик-альбинос из манги "Догс - Буллетс анд Карнейдж" с церберированным спинным хребтом и в ошейнике. Он настолько яоен и крут, что его там все постапокалиптические мафиози из подполья за одну лишь неоновую харизматичную улыбку боятся.
  -Ты фанатка яоя? - Грустно спросила я. - После чего не дожидаясь ответа перенесла свои вещи к самой дальней парте в углу. Больше я с ней не разговаривала, с яойщицей этой. С ними нужно быть осторожнее, ведь многие из них - скрытые юрийщицы, а мне лишь на юрфак не хватало до выпускнова поступить. Вообще-то это семейное, можно сказать - травма детства. Как тигроконь, если вдуматься в это слово будучи японкой, и все же - не так мило, как для их уха...
  Эм, как бы это помягче и политкорректней...
  Надо сказать, что мой отец очень недолюбливал лесбиянок. А если честно - просто горячо и страшно их ненавидел. Бывало развалится на диване и давай вспоминать все обиды матери! Да-да!! Он и вправду считал, что моя страсть к коротким прическам у девочек (и, причем тут лесби?) передалась мне от матери. Он каждый раз мне твердо объяснял, что в фашисткой мол Германии нашу братию (так он называл богопротивных лесбиянок) расстреливали на пару со шлюхами. Метили черными треугольниками, пытали и расстреливали. Еще он говорил, что мне не надо быть уверенной в мужском шовинизме. Я не до конца понимала, по каким причинам не нужно быть уверенной в непонятно чем, но старалась ею не быть. Папочка очень строгим был у меня. Бывало, напьется и как начнет страдать своими излюбленными темами и самая популярная из них - женская любовь.
  Да-да, в самом широком блять смысле этого слова! Папочка не очень любил это слово - любовь - ему казалось оно бабское до омерзения. Именно поэтому он считал всех лесбиянок богомерзкими отродьями - они продали свою душу дьяволу за секс! И лучше было ему не перечить, не утверждать, что любовь между девушками обязательно сразу секс. Он как глянет! И начнет полчаса объяснять на все лады: как у баб мозги съезжают набекрень, как в шестидесятых-то годах где-то на диком криминальном американском западе лесбиянок лечили лоботомией, мужчины рыдали и не находили себе места из-за того, что находили своих жен в объятьях любовниц. Стрелялись даже - их и себя - проклинали тот день, "когда встретили эту шлюху" и так далее. Выходило, что они сильнее переживали, когда противником их оказывалась женщина (интересно почему?) нежели мужчина. То есть они себя считали бессильными в такие "грязные" моменты. Вот только не нужно было этого говорить папе. Папочка всегда был убежден, что бабы не верят в дружбу между мужчиной и женщиной, а она - есть. И она - Святая! И только грехоподобные твари, трущиеся друг об дружку сиськами уже никогда не поймут этого. Отец был не очень набожным, на самом деле он часто богохульствовал, особенно когда выпивал, но тут он становился словно священником на проповеди. Еще он говорил - бессмысленные. Папа считал, что в жизни лесбиянки не остается никакого смысла кроме ежечасного совокупления, причем детей они рожать не могут, а значит, человечным будет их сразу прирезать как свиней. "Резать всех как свиней" было его излюбленным занятием. Он резал так политиканов продавших свои души дьяволу за взятку, резал так попсовую эстраду отравившую воздух своими гундосыми голосами, резал американцев, мексиканцев украинцев и чеченов, легче признать, что были существа на планете, которых он не резал как свиней, чем утверждать обратное. Он так увлекался, что начинал мне даже угрожать. Правда до пощечин доходило редко, а еще реже до рукоприкладства, ну и совсем редко меня выпоров как какую козу ставили в угол на самый себе настоящий сухой горох от чего мои коленки становились похожи на его пятки. Было очень больно, особенно после первого часа. Но потом я засыпала и меня уже сонную перетаскивали в кровать. Папа очень не любил, когда я приводила в дом подруг, зато ему всегда нравилось мерить меня с кем-то из соседских мальчиков. Излюбленным занятием отца было измерение расстояния от моего клитора до пупка при помощи металлической линейки и нанесение его на стену рядом с целой серией странных, загадочных, а порой и пугающих мое бедное воображение отметин.
  У отца всегда был ворох теорий насчет лесби. Он плевался при упоминании любого слова со слогом "лес", например, он ненавидел своего соседа за то, что тот после, во время и зачастую перед рыбалкой хвалился своими познаниями в марках лесок. Наверное, он считал соседа скрытым лесбияном. Еще папа ненавидел романтические фильмы, любые комедии, кроме тех, в которых главный герой мучает женщин, а создателей мелодрам он много раз вслух обещал повесить на нашей калитке. Папа никогда меня особо сильно не мучил, за исключением его постоянных лекций о том, как его мучает моя мать.
  Однажды он услышал где-то по зомбоящику (тогда его еще называли телевизор и относились с должным почтением как к почти единственному источнику новостей, это было ну очень давно, я тогда была классе во втором или третьем) как какой-то комик твердо и категорично заявил, что все мужчины тащатся от лесби, потому, что мечтают затащить в свою постель сразу двух женщин даром. "Мол, одна бесплатно", так он сказал. Ярости отца не было предела, он кричал: я презираю, даже не ненавижу уже - презираю их!!! Весь вечер он мне рассказывал о том, как мужчина предложил женщине святую чистую искреннюю дружбу, а она предпочла Святой Дружбе грязный мерзкий ежедневный богопротивный секс с соседкой. После чего телевизора у нас не стало, и отец обходился радиоприемником у себя в комнате. Позже появился интернет, но быстро исчез - сразу, как отец увидел завлекательные баннеры. На них полуголые девушки стояли в обнимку. Отец закрыл мне левой рукой глаза и выдернул провод из модема, наступив на тот ногой. Так выдернул, словно тот был предназначен для этого. То есть сломал он модем. После этого я знакомилась с сетью только в гостях у моих друзей, как на зло папе - в основном подруг.
  Отец часто с грустью смотрел на меня, пока я рисовала девичьи прически и глазастиков из аниме. Почему-то отец с детства был уверен, что я вырасту лесбиянкой. И кажется, я по мере взросления только усиливала его тревогу.
  ***
  
  
  Канонiческий мальчик с голубыми глазами.
  Александрина Сикора.
  Вам знакомо состояние неясной тревоги, словно бы вот-вот что-то должно случится? Словно бы вы занимаетесь не тем, чем должны и вот-вот из-за этого готовы погибнуть зря?
  "Мальчик с голубыми глазами или история про то, как одна девочка постепенно сходила с ума..."
  Наверное...
  Вы удивлены? Вряд ли...
  Облака такие красивые, потому что напоминают наши мечты, они там, в вышине, всегда видны, вечно под носом и не дотянуться.
  У каждой девочки, наверное, была она. Та самая. Давняя и забытая, хотя - нет, не забытая: спрятанная от чужих и в первую очередь от себя.
  Мечта.
  О мальчике. С голубыми, особенно голубыми, просто неземными в своей распахнутой простоте и открытости мiру, почти совершенно детскими и в то же время такими мудрыми глазами.
  У меня - именно с такими. Яркими, словно облака, и мягкими, словно облака нарисованные акварелью. Она хранится и по сей день где-то в глубине меня, моей памяти. Хоть времени то прошло не так уж и много, почему-то чувствую себя... Каждый год в сети, это десять лет в обычном мире, или наоборот это как посмотреть. Столько всего, столько разной информации. Теряюсь и нахожу. Замечаю, что теперь чаще теряю, нежели нахожу и понимаю, что золотой прииск иссяк, а может просто изменилась я.
  Но она была. Давным-давно, когда-то, я её просто Спрятала. Чтобы не испортить нечаянно.
  Чтобы не испортила сама её. Своими же руками. А чьими же руками?
  Чьи те руки, что портят мечты? Только их создателей. Только этих самых мечтателей "те руки". Этими самыми руками зажигаются и гаснут звезды. Каждой мечты?
  Мечту нельзя убить её можно забыть и испоганить, изменить под реальности этой насущной возможности. Стекают цели, остаются лишь скелеты без мяса, все же растворилось ...
  Черт...
  Чтобы не испоганить когда ты встанешь взрослой...
  ***
  Она родилась странной. Ей часто говорили это слово. Она всегда была такой.
  Ей очень часто про это говорили и родители и не только. Зачастую в хорошем смысле этого слова. Это как самовыполняющееся пророчество? Наверное - да. Все начала Мая. Легче всего сказать:
  "Это она во всем виновата!"
  Можно свалить вину. Можно. Просто есть тонкая красная нитка - линия, разграничитесь. Есть до и после того момента в жизни когда тебе еще хочется на кого-то сваливать свои ошибки, и когда тебе этого уже не хочется. И не факт что ошибки твои, просто уже - не хочется. Тогда она еще не была изнасилована несколько раз. Была другое - не как сейчас. Её не имели и физически и морально и душевно и как еще только можно. Она не была оттрахана и жизнью и другими людьми и главное самой собой. Она была ребенком надеющимся на чудо, на то - что и на её улице будет праздник, даже если для этого нужно чтобы дедушка мороз положил под несуществующую елку невозможные подарки. Она надеялась найти, она верила.
  А Мая сказала на перемене в классе:
  -Это сила. Рамштайн - это сила. Маршировать. Вперед, не думать, на самом деле думать это классно когда остальные не делают но когда все это делают - это уже не так классно. Выгоднее не думать. Жить. Маршировать. Это что-то животное. В этом сила. Поэтому все и боятся. Знаешь, если написать "сила" впопыхах получится "исла". Исла - это сила. Когда строгают по восемь юнитов-детишек на пару родителей, как на ближнем востоке, в то время как у нас одна целая одна десятая на ту же пару - задумываешься невольно, что же дальше? Каждые двадцать пят лет нас в два раза меньше а их в четыре раза больше? Война будет. Сегодня или завтра. Послезавтра у нас не будет армии, а значит девяносто процентов мировых богатств которые хранит Христианство достанутся Исламу даром. Они потребуют Делиться. "Бог велел делиться!" Да! Это - Война, детка, это война. Джихад, детка! Девочка с зелеными глазами Святой Войны - на баррикадах из трупов дохлых, никому кроме их со времен Ницше дохлого бога не нужных уходящих в историю христиан. Христианство мертво, а Джихад обязан вырваться в космос-ня! Ведь - Это сила. Животная, глупая, безнадежная. Не слова, не идеи - чувства и эмоции. Встал и вперед. Иди беги ползи, под танк - обвешавшись гранатами. Это Рамштайн. Можно жить, подыхать, бороться или работать. Как муравьи. Нельзя остановиться, ведь это значит - сдохнуть, ты словно акула в этом мире, большая белая или маленькая тигровая. Рыба молот или рыба-пила, если ты остановишься - ты умрешь, задохнешься, тебя вытолкнет этот океан больших или малых денег, запредельных или мелких устремлений. Ты даже во сне плывешь вперед. Это Рамштайн. Это наша жизнь.
  Бокурано. И чтобы все закончилось так же. А как же - Наше же ведь Все! Мая, Александрина видела в ней нацистку, но у неё была милая и отзывчивая сестра, к которой Алексу тянуло. Особенное одну, в кромешной темноте ночи и еще более полной тьме одинокой жизни. Александрина. Ставшая чужой для самой себя. Она росла странной и ей все это говорили очень-очень часто, она развивалась странной, ей про это иногда говорили, и в основном в положительном ключе. Чаще родственники, реже остальные. Ставшая чужой миру и самой себе от этих слов.
  Она чем только ни занималась, стремясь найти себя! Она отлично бегала, хоть и мало в этом тренировалась. Ходила на дзю-дзюцу - ровно на четыре с половиной занятия. Лена тащила в команду по плаванию, Егор показывал свой телескоп, наверное хотел стянуть с неё трусики, пока она будет восторженно смотреть на галактику Андромеда, впрочем Саша была уверена - Леночка хочет того же. Саша выигрывала олимпиады и становилась первой по успеваемости в школе, увлекалась химией после "Факультета" и мотоциклами после "GTO". Вместе с Линдой и Викой они хотели в детстве стать искательницами сокровищ, но реально от этого не излечилась лишь бедная Линда, Вика увлеклась спелеологией и морскими организмами. Однажды Вика затянула Алексу в "экспедицию на Кавказ", так "Саша-не-Саша" познакомилась со скользкими и холодными на ощупь как с утра вагина при месячных карстовыми пещерами, научилась отличать сталактит от сталагмита и увидела светящееся подземное озеро, у которого как и у ночного города - не было дна. Алекса дважды "убегала из дома" - и каждый раз всего на несколько дней. Она не знала где искать, она в те дни даже не осознавала - что именно ищет. Искать себя - хорошие слова для взрослого, но то, что она искала - точно лежало за пределами Александрины, вот только она не знала - где? А еще Александрина ходила в школу. Но приходила не туда. И все из-за этой странной мечты. Она сама не до конца понимала, почему мечта странная. Наверное, она была необычная ... и чужая. Такое ощущение, словно не она её выдумала.
  Нет.
  Не она её нашла, а её саму нашли. Что-то одновременно чужеродное, как чувство другого человека и в то же время настолько интимное как...
  Она запрятала её глубоко и отказалась об этом думать. Даже вспоминать. Ей не хотелось, чтобы все это было изничтожено её будущей жизнью.
  Она её просто спрятала.
  Она жила как хотела, ведь все? Больше нечего было желать...
  Но нет...
  В школе всегда все было просто. И предметы и те, кто их преподавал, и те, кто им внимал, этим преподам. Ага, учителей на самом деле никто не слушал, но самое главное и это не имело никакого значения. Даже если кто бы и послушал ради развлечения...
  Но кое-как весь класс переходил с одного номера на другой. Все, чем жил её класс, происходило после. Или между. И зачастую во время. Но это нормально...
  Так все классы всего мира живут. "Учатся..."
  Ей все давалось легко, она не делала домашние работы вообще. Сначала просто было не интересно, потом просто было больно и... неудобно. В общем, ей всегда было не до учебы. Но её многое интересовало. Она всегда могла перевести любой вопрос, так как ей хотелось. И ответить на него так, что задающему самому приходилось искать ответы. На самом деле это было просто. И не интересно...
  В школе она и познакомилась с Линой. Та была слегка замкнутой девочкой. Но никто этого не чувствовал. За исключением Саши. Она... действительно умела выглядеть не такой, как внутри была, и главное... ей это действительно было интересно и не причиняло боли... играть роль... кого-то... не себя.
  Она не собиралась уже тогда быть и жить, так как от неё ждали. И дело не в желании все сделать по своему... она по любому бы все сделала по своему, так как хотела, но вот она ничего не хотела. И дело не в том, что у неё не было интересов, были, их было даже много, возможно даже слишком много.
  Все были слепы, но смысл слепца, то упрекать в неведение...
  Они радовались, все, родители в первую очередь и гордились, что их дочь такая умная и стольким интересуется...
  Они просто не видели и даже если бы и увидели - не поняли и не догадались.
  Что все это - лишь желание сбежать, еще один способ, спрятаться, от того что ей действительно нужно.
  Есть много способов: и трава в косяке во рту и белый порошок на столе и бутылка с друзьями и скорость по улице ночью и теснота и скорость ночью но не на улице а в клубе, и потом в постели, тоже когда тесно, тоже когда много, и еще много другого, того что она чаще выбирала чем первое - и небо и море и звезды и брызги и "делаешь, что хочешь, когда хочешь" и троллинг всех и вся повсеместно, от учителей до водителей маршруток, пока интересно. Ведь в любую секунду можешь вспомнить...
  И опять будет все не интересно, и с каждым разом ты будешь понимать отчетливей и явственней - не то...
  Не тем ты занимаешься... нет, просто: "Не то..." Рваные обрывки мыслей, которые тошно заканчивать. Оно - не твое. Это как мантра, ломающая мысли о что-то твердое, сокрытое в глубине за кромкой понимания в бездне интуиции тебя ждет что-то, "Нечто Твое". Ты не знаешь где и не знаешь как, ты можешь просто пытаться, искать.
  И ты будешь искать что-то новое, опять окунаться сразу, прыгать с разбега, возможно у неё действительно были гениальные мозги, ведь она умела одну простую вещь. Все делать сразу и успешно. И все равно как и что, знает она или нет умеет или...
  Возможно, она просто ничего не боялась. Хотя...
  Вначале, еще когда была маленькой, до того как "выросла"...
  Она много чего боялась.... И темноты и неизвестности и боли и смерти и одиночества... и того главного, про что боялась даже думать. Но потом все страхи ушли, а главный... стал проклятием... её и других, тех, кто близко.
  Так она научилась как-то ездить на мотоцикле:
  Попросила одного знакомого байкера показать, за что цеплять и на что жать, чтобы зверюга та вся ожила. Он и сказал. И показал. На свою голову. Она в седло вскочила, и повторила, как он сказал. Он едва успел за ней вскочить и ухватиться сзади.
  После этого он еще долго не разрешал ей садиться туда. Но у неё получилось... с первого раза... и хорошо.
  А если бы не получилась, она или покалечилась или умерла...
  Да странная она была, девочка Алекса... Впрочем, ей было все равно, какой она выглядит в глазах других людей.
  ***
  Может зря они тогда пошли гулять посреди ночи. Но было ощущение праздника... нет скорее даже сопричастности к празднику. Стадное желание, возведенное на престол подсознанием.
  И все. И вот как вышло...
  Какой-то темный карнавал кружился внутри Алексы. Они были там, не в том месте не в то время они оказались с Линой, вот и все?
  Нет. Можно и по-другому, легче не станет, ей было все равно. Саша была изнасилована. Её просто поимели. Трое, по очереди. На самом деле поиметь они собирались Лину, а Саша просто её спасла. Совершила то, что зовут "добрым делом" - и расплатилась за него тотчас. Все могло бы быть по-другому, тогда она что-то почувствовала. Она всегда это чувствовала. Она смогла вырваться и побежала. Кто-то кинулся за ней, но видимо вернулся. Уже на углу Саша услышала крики Лины... Но ноги сами несли её дальше. Еще метров пятьдесят. Это расстояние нужно было. Чтобы думать - она могла сейчас только бежать.
  Она летела по ночной улице, не встречая никого, потом остановилась. Дышала и что-то щелкало внутри. Она не помнила, как приняла решение вернуться. Просто стояла и дышала, прислушиваясь к далеким крикам Лины. Потом побежала обратно. Сходу дала в пах первому и начала... драться а что ей еще оставалось делать? Лину выпустили, и та бросилась бежать, не оглядываясь на своего спасителя. Все сосредоточились на новом "противнике". Тем более они еще не все поняли, что вернулась их вырвавшаяся жертва.
  Саша дралась довольно умело и весьма удачно, почти киношно, но ей не долго пришлось этим заниматься. Не сразу, но Сашу положили на асфальт, вырубить окончательно ей никого так и не удалось несмотря на то, что по яйцам получили почти все, и по ушам, и даже - в глаза. Ей в ту ночь катастрофически на хватало двух крайне необходимых для выживания в городе вещей: газового баллончика и сотового телефона, Саша однажды приобрела баллончик, но срок годности пропал и мать выкинула его в мусорку, найдя в одежде дочери. Про сотовый в их семье фанатично убежденных в пользе домашних тараканов лучше было не заикаться, ведь все сотовые - зло и от них рак мозга до костей даже в пассивном и - как убеждена была мать - выключенном режиме с вынутым аккумулятором...
  Знаешь когда лежишь на асфальте, как то не хочется ничего делать. Она, почему то это сразу поняла. Она не сдалась, она просто - перестала сопротивляться, в ней назревала иная борьба, без свастики и прочего пафоса, перестав дергаться внешне - она стала изо всех сил дергаться внутри себя, пытаясь сбросить что-то, похожее на невидимые цепи, сковавшие её душу. Если последняя вообще бывает у Александрин. Однажды она приобрела сотовый на свои деньги, которые заработала сама после школы. Но его изъял отец и вместе со старшими братьями устроил Саше экзекуцию, последствия которой помнила её попа уже много месяцев. Теперь же её бедная девственная до этой ночи попка вновь испытывала адские муки, а она лежала и думала: что делать? Мысли путались. В рот забились потные трусики. Было трудно дышать, а они - так сопели! Саша ничего не хотела начинать делать пока не поймет, что они собираются её убить. Она знала, когда закончат кто-то это произнесет.
  Например: "Кто еще хочет?" Вот тогда она попытается. Сделать что?
  Вскочить и убежать. Она лежала неподвижно, и хоть ей было больно, силы были. Они не позволили ей даже этого. Они просто убежали. Она не знала смеяться и плакать или проклинать. "Убью". Спокойно так. "Я вас всех убью", твердила она от злости на себя, но ярости не было, и злость была какая-то не такая, словно бы не своя. Она не дарила ни радости ни успокоения, она была сейчас не нужна. Саша лежала и не чувствовал ничего, коме боли, одиночества и ощущения ого, что занимается совершенно не тем. Чем должна. У каждого бывают взлеты и падения, этой ночью внутренний, предрекающий чудеса и таинственные встречи, особый - только твой поворот судьбы карнавал Александры обернулся невкусными потными трусиками в полосочку. Саша была не на высоте и самым горьким была мысль - это её трусики, её и только её, во рту, все закономерно, она последние годы топталась на месте, пытаясь ходить в школу и думая, что все будет норм.
  Александрина Синицына чувствовала под ногами бездонное море. Оно обжигало и словно бы вытекало из живота, образуя целый океан похожий на промозглую осеннюю слякоть, невкусную кашицу утром перед детским садом и горький черное кофе в которое добавили слишком мало едва теплой воды. Она погружалась, как бы чувствовала, что тонет. Не хотела вставать и одеваться, куда-то идти. Её могла переехать машина или загрызть бродячая собака, перепутав с трупом. Могли увидеть знакомые матери и снова пустить слухи о странном поведении дочери. Лежать так - это очень странно, тем более после заката и с голой задницей. Саша даже не выплюнула трусики, она дышала носом и ей этого хватало. Было лень поднимать руку и вытаскивать их изо рта. Она не знала - чего ждала. Она просто лежала. Она была странной, с рождения - так говорили все. Чаще знакомые, те кому до нее было дело, реже - незнакомцы, случайно встретившие молодое дарование со склонностью химичить всякую дурь по рецептам без формул.
  
  
  
  Мая Тримикс.
  Почему воды так манят именно её?
  Майа тогда впервые увидела море. Они с Линой стояли на вершине утыканной деревьями горы и тонкая полоса синевы, отделявшая море от неба - это то, от чего просто невозможно было оторваться.
  Небо было прекрасным, таких ярких цветов она никогда не видела до это в жизни. Опять впервые почувствовала то состояние. Которое не смогла описать - просто поняла краем сознания, что это даже не восхищение или счастье, а что-то другое.
  Состояние "нечто" длилось несколько секунд, а потом словно все краски угасли. И мир опять потерял ту долю магии, нет, наверное, она перестала её видеть. Словно на секунду ты отрываешься от этого мира и прикасаешься к другому.
  Что-то очень тонкое рвется в тебе.
  ***
  Несмотря на то, что пляжи были многолюдны, вода там была чистая. Так думала она тогда, она была прозрачная, и это главное, больше ничего не волновало Майю. Ничто. Можно было видеть все на несколько метров вглубь. И она смотрела - открывала глаза и смотрела. Набирала воздуха, сколько можно и ныряла - без трубки, без всего. Просто так, потому что хотелось. Пока родители не стали уже в серьез волноваться за неё. Именно там, тогда на черном море, в восемь лет она научилась плавать. Так, как хотела, а не как нужно, и оставаться под водой столько сколько хочет. На самом деле это оказалось так просто - просто не было страха захлебнуться и словно что-то происходило с кислородом. Ты могла дышать, им, сколько хочет, начинало что-то пульсировать, но ты не боялась, это проходило, и ты дальше плавала там. Она доплывала до буйков. Она уходила дальше по косе пляжа туда, где не было людей. Один раз даже сбежала от родителей. Они переживали, но ничего не могли поделать с дочерью.
  Она открыла, что другие просто боятся нырять. Иначе как объяснить, что она может быть под водой очень долго, а они захлебываются? Просто, как только их начинает мутить они пытаются всплыть - организм сопротивляется воде. Он боится, и они поддаются, но тут было так прекрасно. Галька, она видела маленьких рыб и крабов. Это были обжитые людьми пляжи, но в тот момент даже они казались ей волшебными, а мечтала она о большем.
  Это было то знакомое и в тоже время неожиданное чувство - она нашла что-то свое, уникальное, там, где другие и не думали искать, что-то посреди всех этих безделушек мира она откопала сокровище, и никто не поймет - многие делают это, но она может. Что-то говорило в ней - она может дольше - совсем уйти туда и не возвращаться. Стоит только не обращать внимания на это глупое тело, и она там будет плавать вечно. А ведь он такой огромный - она знала можно уплыть далеко-далеко - все моря впадают в океан. Там никто не найдет. Там никто не будет искать.
  Её тогда спасли, но родители испугались и увезли её сразу. Она пробыла под водой так долго. Никто не верил, что она могла не захлебнуться окончательно и все еще быть в сознании.
  Психиатр поговорил с Майей наедине. Психиатр сказал её матери: "это возрастное, экспериментировать с собой, просто следите лучше за дочерью. Просто - лучше за ней следите. Вмешавшись, мы навредим ей больше..." Психиатр со странной тоской посмотрел на чуть приоткрытую дверь, на окнах были решетки а на стенах висели фотографии далеких островов.
  -Но она хотела утопиться!? - Взвилась от негодования мать.
  -Мам... - Майя тронула мать за рукав. - Я правда не хотела утопиться...
  Не поймут, даже если расскажешь - что-то слишком отрешенно прошептало в голове и словно отключило связь - как у радиоприемника - повернула ручку до конца, до победного щелчка молчания.
  Вокзал Шепси был переполнен народом, когда они уезжали. Она шла словно в тумане, таком сладком, что хотелось чихнуть. Мать накричала на отца, и он теперь не отпускал её локоть и опасливо оглядывался на прибывающую электричку.
  -Такой маленький смешной вокзальчик и так много народу.
  -Что? - отец выглядел слегка растерянным, он не думал, наверное, что отдых чуть не закончится гибелью дочери.
  -Почему столько людей толпятся вместе, это же смешно?
  -Я не думаю, что им всем нравится быть с друг дружкой здесь - почему они не уйдут, туда куда хотят с теми с кем хотят?
  -Они глупые, наверное.
  -Им приходится Майя.
  -Как и тебе?
  -Наверное, как и мне.
  Он словно вздрогнул от удара током. Словно понял, что сказал что-то не то.
  -Не все могут делать то, что хотят в жизни. Вырастишь, поймешь.
  Его опять передернуло, словно он второй раз подряд дал маху и сказал глупость.
  -Но ты все-таки постарайся делать, то, что хочешь, это на самом деле не так уж и плохо.
  -Да. Я думаю это можно. Только не каждый найдет свою волну.
  Через минуту к ним неслась, словно фурия её мать. Она даже стоя в очереди, старалась не терять их из вида. И первый вопрос её был очень странным, согласитесь:
  -Что ты ей сказал!?
  А что такого мог сказать отец? "Мама, если ты так себя будешь вести - от нас уйдет и он", думала Майя смотря на Лину, игравшую с котенком. Лина замкнутая, любит читать, про таких говорят иногда "интроверт", а чаще - "кудере".
  Иногда Мая спрашивала себя: а Лина вообще заметила, что у них новый папа? Или ей все равно? Лина была доброй, но временами Майя замечала, что её мировоззрение капельку сдвинуто в непонятную сторону. Это пугало её, ведь Лина была её сестрой.
  -Наш прежний папа ничего с тобой плохого не делал? - Спросила однажды Майя и Лина так странно на старшую сестру посмотрела. Словно бы в её мире и не было того, что мог сделать отец плохого. Маю больше интересовало - а было ли там хорошее? Новый отец каждый раз пытаясь пообщаться с Линой натыкался на стену молчания. Не то чтобы она его сознательно игнорировала, она изредка отвечала, не испытывая вроде бы никаких отрицательных эмоций. Просто солнечный зайчик на перилах или что-то таинственное - то, что всегда за окном - было намного интереснее, чем такие непонятности как "новый папа" или еще чего. Вначале Маю это забавляло, а потом встревожило не на шутку. Вот только мать была вся в Лину - она тоже жила в каком-то своем мире, замечая мелочи, нервничая из-за них и заставляя из-за них страдать других, при этом абсолютно не замечая основных опасностей. Наверняка она любила Лину больше чем Маю именно за то, что первая доставляла меньше явных по её критериям проблем.
  -Май, а что такое "лесбиянка"? - Спросила однажды наедине с ней Лина.
  Значит - делал.
  
  
  Лина Инверс.
  Очень смешно и очень странно было видеть тонкую девчонку в одной майке с таким драйвом воображающую себя с электрогитарой на концерте.
  Особенно если смотреть на её мимику. Смешно и в то же время чувство сопричастности чему-то грандиозному. Наверное, поэтому смешно втройне.
  -Я подобна тебе. И я могу взглянуть на твой мир.
  -Перевод Дарк Принцесс?
  -Угу, мой, собственный. Не тот, который они сами сделали, там поменяли все слова.
  -Ох, как он хрупок это мой зимний сон.
  -Да не смейся ты!
  ***
  Саша обычно все держала в себе. Лина по крупицам собирала о ней сведения. Она не хотела, чтоб считали "Лина - Сталкер", поэтому всячески маскировала свое хобби. Бинтуя и без того маленькую грудь, чтобы снова залезть на крышу и оттуда - добраться до соседнего квартала не спускаясь на землю, не касаясь её - облака, ветер, небо, Солнце - Лина чувствовала в биении города Сашин особый, удивительный ритм.
  Она прислушивалась к нему.
  Однажды Сашу наказали. Это была через полгода как они с ней впервые встретились. И Лина видела - как. Папа тоже наказывал её, до того как ушел от них, но все-таки это было иначе. Лина была в доме - гостила у Саши - когда услышала с улицы крики. Её подругу держали трое - старшие браться -а отец прикладывался к попе шлангом. Это был старый - советский - резиновый шланг. Лина держала такой в руках он не гнется, словно дубинка ментовская, это наверное жутко больно, к тому же остаются шрамы.
  Шрамы остались. Лина не знала как внутри у Саши, но на ягодицах были такие припухлости. Когда через год они купались вместе - следы не исчезли. Наверняка они останутся на всю жизнь.
  Но отец Александры делал с ней что-то еще. Лина помнила - испуганная мать Саши кричала: "А ты в правильно отверстие суешь?! У нас же гости!!! Может не надо..."
  Братья держали, отец - совал. Они засунули Саше шланг в попу и включили воду.
  -Дерьма так в тебе меньше дочка останется. - Сказал отец и смотрел как Саша мучается. Лине было страшно, в тот день она пообещала себе больше никогда не прятаться, когда подруге плохо. Защитить её. И все же ей казалось - сейчас вспомнят про ней, что он и вместе, и Лину тоже положат рядом. И тоже вставят в попу шланг и откроют ледяную воду. Она будет течь, наполнит всю Лину и та взорвется. В этом помимо страха была какая-то неправильная, болезненная нега - в том, чтобы наполнится водой из старого, потрескавшегося, поливочного шланг, который использовали не один десяток лет и в котором было столько залатанных дыр. В лине тоже они были, Лина это знала, она их изучала, она с собой играла.
  "В следующий раз я тебя обязательно спасу", подумала Лина в тот раз, "а сейчас - притворюсь, что не слышала твоих криков, ведь мама с папой тебе плохо не сделают? Они ведь - не совсем того, знают что и как, на то они и мама с папой..."
  -А ты ей правильно вставил? - Не унималась мать, высунувшись из окна. Их дом был их обширной дачей, в нем было три сада и огромный огород, даже корова была, с тремя старшими братьями Саша жила за городом "подальше от сотовой связи", как она сама объясняла причуду родителей ездить в город на работу на машине по целому часу.
  Лина не хотела ввязываться в их семейные разборки, и все же ей пришлось приложить некоторое усилие, чтобы в те годы понять, почему мать Саши была взволнована "правильностью дырочки". Она спросила отца и тот объяснил:
  -Все девочки делятся на первосортных и второсортных, первосортные - это целочки, у них тут пленочка. - После чего отец долго тер её пленочку и вообще проверял сорт Линочки. - Есть второсортные, них пленочки уже нет или никогда не было. Это не значит что их нужно ненавидеть или как-то утилизировать. Достаточно просто донести до них их же суть, чтобы они не больно вякали, пиздорванки херовы. - Отец погладил Лину по голове и улыбнулся, чмокнув в губки. Лина покраснела. - В общем, молодец что спросила, береги честь с молоду и если что зови меня - папочка защитит.
  "Папочка Защитит!" - Просияла Лина. Папочка хороший, значит и она должна быть хорошей, а следовательно - нужно защищать Сашу. В следующий раз нужно пересилить страх и выйти к ней, спасти её.
  Лина долго не решалась рассказать Мае, а когда решилась - та рассмеялась.
  -Эти полусектантские семьи растут в дореволюционной Рашке как на грибах, наш отец еще цветочек с грядки.
  Лина нахмурилась, казалось - Маю забавляет чужое горе, каждый раз видя это, Лина старалась с ней меньше разговаривать, чтобы не подцепить ту же заразу. В следующий раз - обязательно выйдет. Так она твердила.
  Лине подарили фотоаппарат и кроме снимков любимого неба и облаков и зелени - она стала исподтишка фотографировать Сашу. Однажды попросила попозировать, но у той это плохо получилось - она все время краснела и сильно стеснялась, даже сильнее чем Лина, когда её просят позировать для одного единственного кадра. Обычно это было так: они - Гаечка с Маечкой и папа и мама, все голышом и папин улов в руках у папы и иногда еще рядом голый сосед Вася с честными усами и голой молодой третьей женой и их голые дети и обязательно одетый в шкурку рыжий котик Пирожок.
  Из всей этой истории Лина вынесла урок, его ей устно передала сестренка:
  -Лин, мама Саши просто не против, чтобы засовывали шланг её дочери в попу и включали воду, промывая кишечник, но не хочет, чтобы та нечаянно лишилась девственности от справедливого наказания отца и старших братьев. Поэтому и волновалась так. Девственность - это бренд семьи, это нечто отдельное от дочери. "Пиздорванки никому не нужны", так думают они - родители, даже если и могут себе вообразить зависимость будущей супружеской жизни от каких-то там... личных качеств, - покачала тазом и поиграла как-то странно руками Мая, - то все равно дальше воображение это не двинется. Поняла?
  -А почему ты скала "Дореволюционной Рашки"?
  -А она всегда - Дореволюционная.
  -Скоро Революция?
  -Скоро Линочка, скоро. - погладила Лину по голове Мая и мимоходом чмокнула в уголок губ, чуть смутившись порывом нежности. Лина бросилась к сестре в объятия и та смутилась окончательно.
  -Сестрё-енка... - Сказала Лина, чувствуя как бьется её сердечко. - А кто такие "лесбиянки" про которых постоянно нам рассказывает отец?
  Мая вырвалась из объятий Лины как ошпаренная.
  
  
  
  
  Майя Тримикс.
  Дым под девятнадцать атмосфер...
  На кухне кипел чайник. Он свистел паром и звенел металлом.
  На самом деле кипела вода, но ведь все так говорят, да и нам можно...
  Чайники они кипят, когда уже плавятся стены. Но всем плевать на смысл, им главное, что понимают их.
  "Но если ты далек от этих рельс. Где тут найдешь ты поезд, чтоб уехать?"
  "Кто-то сказал - они общаются, что носятся поезда по рельсам - шаг влево, шаг вправо - и сходишь с пути".
  "Но это не мои пути!"
  "Так пролижи ты новые!"
  "Я не хочу. Всю жизнь на это гробить, чтобы потом опять носились поезда перевозя таких ведь любопытцев".
  -Хантер нужен?
  -Я уже спаяла и сварила для него обвеску.
  -Ты молодец, но как с правами а?
  -Мы далеко уедем, там не нужны права.
  Тишина, лишь чайник кипит на плите в кухне дома не отмеченного на карте, он уже под снос годится и обозначен, но его еще не снесли, но его как бы уже и нет. Двойственное положение - между жизнью и смертью. Дом-маргинал. Начинка из старого дерева, вокруг сияют многоэтажки из стекла начиненные деньгами и амбициями их, преумножив обратить во власть. Они столпились кругом и делают вид, что не видят старый деревянный дом. Дом-невидимка. Дом из старого детства.
  -Я схожу с ума...
  -Поздравляю! - радостно до колик голос звенел от внутренней радости грозившей затопить полмира.
  -Этот мир...
  -Он насмехается надо мной!
  -А предыдущий?
  -Я... а был предыдущий? - Я явно что-то пропустила и забыла напрочь.
  -Я не помню...
  -Вот! Парамнезия детектед!
  -Ты не знаешь с чем сравнивать!
  -Все в порядке, система позаботится о тебе...
  -Система? Апохромат твоих глаз! - Делает вид, что снимает меня, складывает пальцы в воздухе объективной рамкой. Объективная рамочка объективна в доску.
  -Ты не понял...
  -Ты подписал этот договор, ты родился в этом мире, ты стал частью Строя. Не называй его по имени - не назову!
  -Любишь кататься - люби и саночки возить - они так говорят когда устали. Они все устают, о да.
  -Живи! И будь свободен! В этом мире живых правил! Ты часть Сингонии, отныне имя тебе Человек!
  -Я...
  -Ты человек!
  -Я не уверен.
  -Оставьте меня...
  -Оставьте меня вы все!
  -Знаешь, как невозможно что-то делать, когда на тебя давят а?
  -Это словно ты под водой в батискафе - он круглый! Знаешь, какой бы он ни был формы - на самом деле - форма одна и это - сфера. Капсула - кабина с пассажирами всегда идеально сферической формы.
  -Все остальное - надстройки. - Добавил и опять защелкал этой своей титановой зажигалкой...
  -Они ведь из титана?
  -Да, или авиационного дюралюминия с продольными и поперечными ребрами жесткости.
  -Вот у меня ощущение периодически, что я сама становлюсь такой же - идеально сферической.
  -Сферическая школьница в вакууме.
  -Постшкольница...
  -Ну, где то так.
  -Я не курю...
  -Вообще...
  -Разве только пассивно.
  -Знаешь - не будешь же ты всем вокруг каждый раз напоминать, что ты этого не переносишь.
  -Можно засунуть свою аллергию в задницу - свою чужую, какая шайтану разница.
  -Их так много и они все равно будут этим заниматься. И тут ты все эти годы мучавшаяся этим вдруг осознаешь...
  -Одну простую и банальную до колик вещь.
  -Штуку
  -Ага, штучку.
  -Эскападу! - делает выпад.
  -Ты не вооружен. - Мне почему-то грустно.
  -Что тебе нравится!?
  -Нет, даже не запах - тебе нравится, как они это делают.
  -Вот и все.
  -Ты привыкла - у тебя в мозгу что-то щелкнуло и ты начала получать от этого удовольствие.
  -Изменить то ты ничего тут не можешь, люди не меняются.
  -Вот и все - они курят, а ты тащишься.
  -Знаешь, я знаю людей, которые очень стильно это делают. В жизни - не в кино, скорее наоборот - я никогда не видела, чтобы это так делали на экране.
  -Вот и все.
  -Ты приспособилась, я поздравляю тебя
  -Окаянный мир - конец связи.
  -Пожалуй, я сегодня опять не пойду домой...
  "Ваш поезд отправляется с перрона, не опоздайте господа!"
  "Купе заказано заранее, мы вам помашем навсегда из нашего окна!"
  "Winters Misery (remix) - Doppelganger - Dancing - Gothic Rock - Без оценки - Без названия" кончает играть в моих наушниках, а окно пробиваются лучики солнца. Оно пробито ими как дырками от пуль.
  Когда она привезла нас в лес, и он стал устилать землю, проросшую травой, так неумело, так радуясь. А я смотрела, я смотрела на неё, на него, видела слезы, понимала, все понимала, что сейчас будет. Я видела, что не для того привезли нас сюда. И вот тогда мне стало страшно от безмерной грусти и жалости.
  Ну и что, что я сделаю это сейчас и здесь, где-нибудь, когда-нибудь похожее повторится, и там меня не будет. Это больно.
  ***
  Библиотека - она была пыльной и забытой. Пыли не было в коридорах и книжные стеллажи были чисто протерты женщинами, что там работали. Но странное, особе, уютное запустение царило тут повсюду. Библиотека - в начале двадцать первого века, эпоху интернета она была забыта. Она утратила свои функции и превратилась в место, где можно побыть наедине. В этом была какая-то магия, словно бы ты в музее который не принадлежит никому, в котором можно делать все. Ходить по старым скрипящим половицам и трогать "пыльные тома" полувековой давности. Остаться наедине с собой - или кем-то. Именно в библиотеке я впервые поцеловалась с сестрой (мы просто учились целоваться с Линой - не подумайте чего!) и впервые столкнулась с Валентой. В прямом смысле - она носила очки и не разглядев меня отдавила мне весь подъем ноги, она была легкая как перышко, но таскала всегда такие тяжести, Валента - сестра Димки, они такие разные, Валента играет на скрипке и лучшая по математике - Дима занимается черти-чем у себя в конуре.
  -Крэнберрис! Киты поют! Так красиво!
  -Это динозавры ноют, а не киты поют. - Раздельные наушники великое чудо, наверняка созданное каким-то добрым ангелочком на небе - они сближают людей. - Просто создатели Парка Юрского Периода для озвучивания гигантский травоядных диплодоков использовали записи песен китов.
  Она сидела в библиотеке. Лучи солнца пробивались из-под штор и падали вниз на пол и на шкафы с книгами. В них кружились пылинки. Но в комнате было чисто, пыль есть всегда, она видна в лучах света, и иногда именно эти маленькие невидимые невооруженным взглядом пришельцы, именно они могут дополнить чувство уюта.
  Это странно. Но это так.
  На самом деле это красиво и по-домашнему. Я любила это наблюдать утром, когда только проснулась.
  Она сидела ко мне спиной, падали лучи света и на её спину. В колготках. Не знаю почему, но я сразу у девушки обращаю внимание на ноги. Бедра. Глаза. Рот. Нос. И уши. Именно в такой последовательности. А потом волосы...
  А потом мы вместе бродили по школе, она закрылась на лето, но нам там было хорошо вдвоем...
  Под конец - выбрались на чисто в японском стиле обустроенную крышу. Нам повстречались Глеб и Алиса, это которая "Амэ", они сидели на краю, рассматривая город. Рядом лежала сумка весьма схожая с той, в которую упаковываются английские снайперские винтовки и аккуратненький футляр для скрипки от Амати (определила Валента). А город наш с холма на котором ютилась наша школа с окраины был как на ладошке. Кен и Амэ - вроде брат и сестра, то ли родные то ли нет, перевелись к нам недавно, их отец - Нелу - устроился работает учителем истории, его познания поражают, девчонки поговаривают - он вампир, Дима считает - Нелу рьяный фанат альтернативной истории, в любом случае в его устах каждый исторический "факт" обрастает совершенно непривычными "историческими деталями". Он симпатичный и слишком молодой, чтобы называться отцом - на вид лет двадцать пять, теперь понятно - откуда слухи?
  Правильно - была премьера очередных Сумерек.
  Еще в младших классах учатся две девочки-иностранки - Франсуаза и Луиза, солнечные с ярко-золотистыми волосами и приятными лицами, как зайчики света, подозрительно хорошо говорящие по-русски - его, Нелу, дочери, то ли приемные, то ли нет. Темное все это дело, но я люблю такие. Единственное что меня убивает - слухи. Я их ненавижу. Когда тебе интересно построить какую-нибудь теорию, а потом бац - и ты видишь двух дурочек тщательно перемалывающих твою "интересную теорию" так будто о ней известно всем. Это подавляет...
  На самом деле единственная подавленность, когда мы спускались с Валентой вниз, заключалась в том, что наша крыша оказалась уже занята...
  ***
  -Вау! 42!
  Ловит попутку, стоя на остановке на цыпочках, кругом люди, но иногда мне кажется, что цветная здесь лишь она. Девочка-блюз туманного утра.
  Это чувство - как блюз, блюз это как напряжение в ожидании момента, как дождь легкий летний и слепой, как открыть в первый раз глаза и посмотреть на небо и облака, которые текут по небу для тебя, они твои...
  И не важно, видит ли их кто-то - эти облака - лишь твои, лишь твои мечты придают им форму лишь ты сейчас так, именно "Так" на них смотришь.
  Кто сказал, что блюз это грустно. Это то чувство, которое так похоже на грусть лежит всегда где-то рядом и никогда не хочет выйти на свет.
  Это...
  Как проснуться и понять что-то невероятно древнее, что-то настолько важное для тебя...
  Это?
  Блюз это музыка для души, но не от души, это взгляд души, это не послание одной души другой - нет, это настроение лишь одно, это абсолютное одиночество, это всегда, каждый раз по-новому и опять как в первый раз.
  Это как на празднике маршировать по Рамштайн. И улыбаться, и наслаждаться глупым непонятным счастьем под эти странные непонимающие взгляды.
  Это как плакать под дождем и мечтать, что никто не увидит твоих слез.
  На самом деле - это совершенно другое, другое не для кого-то, а для меня. В этом смысл, в этом запахи, в этом дух и душа блюза - каждый раз новый, каждый раз для тебя один и тот же знакомый мотив будет другим.
  Это страшно как поцелуй Люцифера и настолько же невинно и забыто.
  Вот что общего у Рамштайн и Блюза?
  А что общего у всего этого мира и Блюза?
  Я думаю блюз у каждого свой - и саксофон и губная гармошка и гитара и самые отчаянные попытки ди-джея смешать тот самый напиток звукового грустного счастья на грани суицидальной эйфории несбывшейся далекой одинокой, но такой прекрасной мечты...
  А вообще-то блюз это то, что пришло к нам из Африки, пересекло океан, чтобы родиться в Америке.
  Это всегда та - другая - сторона зеркала. Это всегда там - снаружи и внутри. И всегда - нигде. Этого - не найти. Ты одна и блюз один. Ты чмокаешь лужи и отражаешься в зеркалах. А он так грустно и не навязчиво возьмет твою душу и...
  Через минуту я напишу по-другому - у меня будет другое настроение. Я решу, что показать, а что спрятать, но это...
  Вот я сама не понимаю, что я тут написала и блюз... он такой... же...
  Можно было сказать, что блюз это...
  Это песни грустные мотивы негров, что потеряли свою страну свое прошлое, это такие полузабытые сладкие воспоминания о прошлом и грусть, о настоящем.
  Но ведь все равно, ты ведь все равно будешь искать что-то свое в этих глупых словах и еще более глупых звуках. И найдешь, и уйдешь...
  Не попрощавшись.
  Я так и не поняла, почему мне нравится библиотека, мне - не читавшей никогда печатных книг. Я так и не поняла, не узнала, что было в тех мотивах, что звучали снова и снова, и не могла я ими напиться.
  Мы в школе, но школа слишком далека от нас. Ведь в школе тоже есть библиотека. И там обитает существо по имени Вита, она постоянно играет в шахматы с Арисой, похожей на Эда Пепелу Тиврусски IV, если вы знаете, о чем я...
  -Вау 64! - Говорит Вита Арисе "ня", пытаясь уследить за его шулерскими движениями рук, расставляющих фигуры.
  -Матан-ня, - говорит она, смотря, как он делает ход. Он угрожает ладье и королю.
  -Вилка!
  Убирает короля, его конь съедает ладью и теперь угрожает королю и слону.
  -МА-та-Аня, - медленно как анимированная змея говорит она и так же перебежками убирает короля. Помотавшись во всей свободной доске, он встает, наконец, на свое место. А на правом фланге войска Матаня" кровавая баня.
  -Мельница, - как бы смущенно улыбается он и съедает очередную фигуру, снова шахуя короля.
  -Ага, матаня! - Кричит она, убирая короля еще раз, ведь не закрыться ей от коня. Он есть и он ест. Она ворочается попкой на табуретке и почти лежит уже на доске.
  -Мат, - говорит она, сдвигая короля, - тебе не нужно больше кушать, давай я покормлю тебя?
  Я смотрела, как двигались её руки и сновали вверх-вниз ресницы. Как задирался и опускался подбородок. Как она дышала, иногда маленькой грудью, а иногда тугим животом, как ей вечно не сиделось на месте, все спешила она куда-то, иногда голышом. Мы все спешили жить, но она делала это не нарочно.
  
  
  
  Александрина Сикора.
  Когда Саша вышла оттуда - старательно улыбалась Лине. Кривилась и так задорно и почти мило, но кривилась... слегка только не каждый бы это увидел.
  -Прости... - Шепнула ей Лина, словно стесняясь что услышит кто-то из врачей.
  -Да. - Ответила Саша. И продолжала идти.
  -Ну - прости... - Не унималась Лина.
  -Да ладно. - улыбнулась как можно задорней Алекса. - Это все... тело и только...
  -Ты меня простишь? Я ступила...
  Саша опять задорно подняла чуть-чуть голову и прошла мимо.
  -Я не хотела. - В голосе Лины была искренность. - Извини
  -Проехали. - Они шли близко-близко к стене из кирпичей, рядом жила, дышала, обогащала кислородом больничный дворик стенка из живых кустов.
  -Простишь?
  Саша нанесла удар, резко кинувшись на ней уже от двери. Сбила Лину с ног и оказалась сверху, нанесла пару ударов в челюсть и вскочила, чуть не упав, сморщившись от боли... заползла в кусты.
  Спряталась, называется, как маленькая...
  Между ног все горело. Внутри была пустота. Комок в горле и привкус металла и... того чего и должен был быть во рту...
  -Ну, прости! - Шептала Лина, сидя рядом с кустами. Глупее сценки не придумаешь. "Ну прости?" Так просто... вы замечали, что когда действительно хотите извиниться, в голову лезет одна простая примитивная банальщина.
  -Блин! - Саше захотелось её прибить. - Проехали, мне... все равно... я найду и убью их, потом...
  -Мне можно быть с тобой?
  -Как будет время, найду и прибью, сейчас мне ничего не нужно я просто хочу быть одна.
  На следующий день Лина снова захотела "просто посидеть рядом".
  -Лина, я хочу побыть одна. Я просто хочу сидеть и смотреть в это проклятое окно... Это интересно на самом деле, просто люди не замечают насколько серое небо над фабрикой - интересно. Люди - уебишные скоты, их вообще пора не метан переработать. Ты поняла?
  Она упрямо мотнула головой, словно чего-то боялась.
  Боялась? Лина?
  У Саши начало что-то подниматься опять изнутри наружу, готовое выплеснуться на девочку-подростка, которая так ничего и не усвоила.
  "Ты... снова стала бояться... снова - уже сейчас?.."
  Они подрались, наверно это единственное слово... или... в этой драке было что-то еще? Что-то, что Александра хотела нащупать в себе. Что-то забытое.
  Лине было больно, Саше было мало. Саша била её та кричала что-то, Лина постанывала и пыталась уклониться, плакала. И Саша тоже начала плакать. Она поймала себя на мысли, как глупо они сейчас смотрятся. После драки, кулаками не машут. Две дуры.
  -Мы дуры...
  Лина молча согласилась. А после изнасилования? Что "не делают"?
  -Я сама кого-нибудь изнасилую, - медленно проглатывая слова, как бы через силу произнесла она.
  Обязательно. Но - потом... Интересное слово - "потом".
  -Не трогай меня.
  Но Лина лежала. Просто под ней и все и не собиралась убегать или...
  -Все не так. - Шептали губы Саши. Она машинально гладила Лину по спине. Там где были синяки, там где они будут. Лина, молча, смотрела. Ну, естественно - что она сейчас скажет, что все так? Как и должно было быть?
  -Нет, все не так.
  -Почему? - Лина смотрела по детски, словно одно её присутствие решало Все в жизни Саши.
  -Ты не он. - Саша говорила с надрывом. - Ты не тот мальчик, что был тогда. - Будто мучилась каждое слово. - Ты...
  Плачет и смотри и вся дрожит. А Лина жмется и жмется. И все ей не уймется. Ведь прибить можно.
  -Давай я куплю себе голубые линзы-нулевки? - Внезапно нашлась Лина. - И переоденусь под мальчика. - Лина молча, лежала, глядя прямо в её плачущие дрожащие зеленые глаза своими карими. Будто и впрямь понимала.
  Саша сжала руки на её горле. Та слегка дернулась, но по-прежнему лежала, не двигаясь, и смотрела в глаза. Только лицо напряглось. Лина стала вяло пытаться сопротивляться, не сразу, а как начала задыхаться. Но быстро оставила эту затею и вжалась руками в спинку кровати, словно смирившись с тем, что её задушат эти руки.
  Эти руки её задушат?
  Слишком глупый финал отношений которые Саше не очень то и были нужны. Но что они значили для Лины? И тут Саша поняла, что та все-таки её подруга... Что значит дружба? Саша не хотела ни с кем дружить. А значит - они все это время неправильно строили отношения.
  Тогда это она сделала в первый раз. Лина не сопротивлялась, она была внутренне готова к тому, что случится между ними. А значит - отношения изначально были не те.
  Вы видали, как лопается мыльный пузырь?
  Наверное, каждый это видел хоть раз в жизни. Но видели ли вы это... в замедленном варианте?
  Он напрягается, волна проходит по тончайшей пленке,... а затем он распадается.
  На капли! Они похожи на паутинки, но это капли, маленькие продолговатые капельки жидкости. Зачастую воды. И они сгорают. Испаряются. В долю секунды. Вот если этот самый момент, длящийся, лишь мельчайшие доли секунды сфотографировать. Тот отрезок времени, когда пузырь уже лопнул, но капельки еще не превратились в газообразную смесь из паров воды и не пойми чего.
  Это будет одно из самых красивых зрелищ на всем белом свете!...
  Так лопаются пузыри. Просто так - пум - и их нет.
  Так разбиваются жизни, которые не смогли приспособиться к миру, загнав или трансформировав свои мечты.
  Пум.
  Все быстро.
  Все это "чудо из чудес" для других и не заметно. Мало кто заметит этот момент. Когда все уже накрылось... но... все "герои" еще живы. И если они понимают, что пути назад нет.
  Тогда и начинаются эти прекрасные мгновения капель в воздухе.
  Капель лопнувшего пузыря.
  Лопнувший пузырь это глупо...
  Но не каждый увидит и поймет что это еще и красиво.
  Особенно если он сам... лишь маленькая капелька воды.
  Лина была из тех, которые всегда любят наблюдать ненаблюдаемое. Почему ненаблюдаемое? А смысл наблюдать наблюдаемое, то, что любой и так сможет увидеть?
  Тянущийся воздух, покрытый тончайшей пленкой. А потом - пух! И следующий. Она любила в детстве эти маленькие мыльные кусочки счастья.
  Наверное, она подсознательно находила что-то общее в них.
  И теперь, она видела это в Алексе. Иначе - почему они вместе? Что в ней - Алексе такого особенного? Саша смотрела на уснувшую Лину и видела её обнаженную шею. Терзали мысли, от которых Лина могла испугаться еще больше, поэтому Саша держала их внутри себя.
  "Кто я для тебя?", спрашивала себя Александрина. "Любовь всей твоей жизни или еще один красивый лопнувший мыльный пузырь?" Лина. Она не обращала внимания на глупость поступков. Они для других могли показаться глупыми. Но она помнила - это пузыри. Мыльные пузыри - наиглупейшая вещь на свете - она помнила - насколько они красивы когда...
  Лина и Саша стали чем-то цельным в ту ночь в одной постели. И Александрина пыталась проникнуть в мысли этого юного существа с белой, чуждой загару кожей, которое уснуло, уткнувшись головой в единственную подушку оставив на обозрение Саши свою шею, едва прикрытую простыней спину и обнаженные ягодицы. Которые манили Сашу. Прям как тогда - еще маленькую девочку с мальчиковатым именем Саша манили прелести девочки, приехавшей к ним домой, остановившейся в обществе отца, матери и трех старших братьев. И её, её обществе. Что у них - просто попытка повторить кусочек детства или что-то другое. Что происходит?
  Они ехали в трамвае. Скоро их уже не будет. И трамваев и их самих. Алекса смотрела в окно. Еще долго многие будут этим заниматься. И им тоже придется. Чтобы не сойти с ума от ожидания. Пока тебя, твое гребаное тело несет эта жестяная чертями выдуманная труповозка из точки "А" в точку "Б". Это время. Даже если включить на полную музыку в наушниках и попытаться забыться. Не всегда получается. И остается один выход. Окно. Это всегда выход. И он, а точнее оно, это самое окно - всегда доступно и везде они есть... эти самые окна. Это такое универсальное для человека занятие. Процесс. И там за окном.
  Ничего. Серо. Стекло такое серое.
  Она попыталась найти место в вагоне или в том, что было - проносилось - за окном что-то не серое... и не смогла. Она просто ужаснулась. А все это видят. Может просто не замечают. Она так хотела смотреть на что-то невероятно яркое, чтобы можно было углубиться и не думать о... небе. Глазах? Цвета неба.
  Гребаный сон. Только сейчас она со всей очевидностью поняла, что он испоганил её жизнь.
  Нет. Это она сама её поганит. Себе, просто не может, не ломать, она не может сломать мечту, и ломает жизнь. И нельзя за ней идти. Это тупо.
  Она неосуществима.
  Но если смотреть на глаза, в глаза - нельзя, ни о чем думать. Если смотришь в глаза любимого человека. И все. Вы это замечали? А эти глаза были в её снах как тени того одного - странного и необъяснимого сна, почти уж позабытого.
  Они лежали, и думала она что все и ничего вроде. Лежали то они вместе. И Лина так мягко и по-детски дышала рядом с ней.
  Впервые это было с двоюродной сестрой. Она... ну... соблазнила Александру наверное. Просто произошло это лишь раз и все... и ничего больше не было, после Катя уехала сразу же, они даже поговорить толком не смогли. Наверное она специально так подстроила, чтобы в последний день; старшая двоюродная сестренка; чтобы оставить Александрину с носом, чтобы поиграть с ней, испытать на ней себя, свои силы, может быть у неё был мальчик а Саша оказалась игрушкой, тренажером, все может быть. Это случилось в ванной. Она вся погружалась в эту горячую так приятно пахнущую воду... ласки, она погружалась и в сестру. Они просто вместе принимали ванную, но это были самые спокойные мгновения её бурной жизни. Запомнились. Остались навсегда и на многое, по сути, повлияли потом на все. Может быть, поэтому Лина?..
  Однажды Лина забралась в шкаф, полный вещей Саши. Когда та приоткрыла дверцу, чтобы взглянуть на этого дерзкого кота, то увидела маленькую тонкую девочку, со столь знакомыми чертами смущенного и сонного лица. Она завернулась во все это белью, мокрая, после ванной. Когда Саша развернула Лину, то увидела кое что еще.
  Её пальчики. Они были красные, в крови. Лина ласкала себя и порвала.
  Два пальца вглубь. Горячее пространство. Погружались и все внутри массировали. Исследовали. Пальчики-исследователи. Погружались, и приподнималась она и вглубь опять и так мягко. На грани сна. Грезы наяву. Мастурбация вдвоем, когда обе уже почти заснули. И уже частично там. Туго так у неё там. Сзади. Крем и мягкий... склизь... внутрь и обратно, и еще раз. А она вдруг там вся сжалась и тихо застонала... А Саша смеялась.
  Саша сзади. Перед ней через одно место Лина. И тихо смотрела в окно, словно так и должно было быть. Словно она все понимала и принимала как само собой разумеется. Словно и не ревновала и не обижалась и не злилась. Просто. Тихо. Сидела, прям как недавно сама Саша и смотрела в окно.
  А там... серо.
  Что-то опять сжалось внутри. Так она на ребенка походила брошенного и покинутого, но все равно смотрящего вперед и просто идущего...
  Она вскочила и кинулась к ней.
  И обняла её и прижала к себе. И сжала так. Подойдя сзади в том трамвае. Крепко-крепко, словно никогда-никогда не хотела больше отпускать. Расслабилась вся и так хорошо вновь стало.
  На них странно посматривали и опять отводили взгляд. Только парочка парней смотрела в наглую стоя в самом конце вагона, и хихикали, периодически переговариваясь. Через секунду они будут ржать во все горло уже.
  Они целовались, учились этому, вместе. В школьно библиотеке. Лина училась, Саша просто наслаждалась и пыталась забыться.
  Они были вместе. Почти всегда и везде. И в ту злополучную ночь гуляли вместе...
  Не будь там тех ребят, все бы сложилось по-другому. Может. И лучше... в смысле... она бы дольше прожила, но ведь происходи, то, что происходит. И может именно это в конце концов и повлияло на принятие того безумного решения сбежать, окончательно порвать со всем и - Сбежать, отомстив прежде - сбежать, завершив все тут начатое - Уйти, как можно скорее пока серое небо над заводом не всосало в воронку полную черных ворон и её - Александрины - душу.
  
  
  
  Мая Тримикс
  Однажды я поехала на море. Море мне казалось океаном. "Пчелка Майа опылит этот гигантский голубой цветок", думала я, наблюдая, как птицы кружат над волнами. Поезд, автобус, люди, много людей, все снуют вокруг меня. В небе висит белое солнце. Запахи сменились. Другой мир, другая страна. Что-то хочет вырваться из меня и унестись вслед за этим солнцем. Море, оно проглотило в эту ночь меня.
  Я сама предложила родителям искупаться после заката. Море поглотило меня, мне стало хорошо, слишком хорошо для маленькой девочки. А затем пришла боль. Я думала, что на меня напала акула, но на черном море не бывает акул!
  "Она проплыла столько миль, чтобы только сделать это!", кричала одна я внутри кокона из боли. Другая просто пыталась вырваться из цепких акульих "рук". Руки моря отпустили меня не сразу, лишь, когда я услышала возгласы отца и визги матери, лишь только полностью насладившись моей болью, они отпустили мое тело. Вода вокруг окрашивалась кровью, на вкус такая же, но запах поменялся. Плавая там, в воде, я чувствовала: что-то вываливается из меня. Было тошнотворно, но я слишком боялась потерять сознание, чтобы и впрямь утонуть. Я сопротивлялась слабости и пыталась добраться до берега. Отец добрался до меня раньше. Очнулась в больнице.
  Потом меня допрашивали. Они искали "этих типов", что "изнасиловали и пырнули меня ножом", первая фраза незнакомого офицера, вторая паренька, с которым я познакомилась вечером предыдущего дня в гостинице.
  Но я-то знала, что это была акула. Она смотрела на меня, на меня, голубыми глазами океана.
  "Я знаю, тут такое бывало уже", сказал мне паренек. Его лицо казалось мне слегка смазанным, а потом навалилась тошнота. Очнулась я снова в больнице, потом дошло, что и не покидала палату я, просто устав заснула. Я так и не узнала, говорил он со мной до этого или после. Вообще в те дни все как-то перемешалось. Наверное я его не видела после того первого вечера, а все остальное мне приснилось. Еще там была девочка, она размахивала руками и пела про бездну и её глаза. Все повторяла: "В глубине, в глубине, там темно и так спокойно..."
  И танцевала, распустив руки бабочкой, вращалась на месте, порхала по мокрому песку, а её сносило ветром, как течением. Это называется дрейфовать. Вот такой вот, дрейфующий пляжный танец в одиночестве и под луной смотрела я ночью в больнице. Скорее всего, во сне, только очень ярком.
  ***
  Я хотела их увидеть, прежде чем умереть, я хотела обрести покой. И я смотрела в них, столько, сколько могла. И я увидела то, что скрыто там, в глубине, куда не проникает свет солнца. Там тьма, там всегда лишь одна тьма. Но там, в глубине, в той беспредельной тьме, куда не проникает свет человеческого солнца, живут, наверное, самые красивые создания в мире. У них есть свой, особенный, не доступный другим и не понятных им свет. Это чудо из чудес. Их нельзя поднять на поверхность, ведь тогда они погибнут, и потеряют все свое очарование, они потеряют свой свет и станут в свете солнца обычным желе. И только тот, кто уживется в той глубоководной тьме, может их лицезреть такими, каковы они есть на самом деле. Жалко, так жалко, что это недоступно людям.
  Рыбаки от людей, что обязаны заботиться о гадах морских видят в них лишь желе, что поднимают временами их сети. Им приходится отчищать его. Оно не очень хорошо пахнет.
  Согласно теперешним законам процесс подъема, так похожий на казнь нельзя демонстрировать по телевизору, правда, вы видите их очень часто. Многие делают на этом деньги и славу. Они демонстрируют эту массу, а люди падки на неё. Но то, что вы видите - не Они. Наверное, мой рассказ все-таки - о Чудовищах, о Них.
  
  
  Александрина Сикора.
  После того случая Саша стала встречаться с парнями. Все равно ведь утаивать приходится от семьи тот факт, что она б.у. девочка. Алекса не представляла, что с ней сделает отец, она очень сомневалась что её пожалеет или хотя бы попытается защитить перед отцом мать, в конце концов она твердо была уверена в одном - всю вину семья возложит на саму Сашу. Смысл кому-то рассказывать? В больнице она назвалась сестрой Лины, а документов к счастью при себе Саша никогда не носила - в её семье не принято было позволять детям носить свои документы при себе, отец с матерью их держали в сейфе, а то мало ли - вздумают детишки сбежать.
  Она была красивая, не просто симпатичная, а именно красивая. Ей всегда это говорили, наверное, поэтому она так ненавидела это слово. Она не была красивой с детства и не делала пластику, пластикой была она сама. Слышали про Шико, шута трех Генрихов? Он мог сделать себе любое лицо, усилием воли. Шико мог быть чертовски красивым, а мог - просто ужасным, любой порок и любая добродетель, абсолютный стиль и нечеловеческое изящество или грубость человека из низов. Он был любым, мало кто знает - насколько лицо человека подвижно. Большинство красивых людей красивы застывшей красотой, от которой быстро устаешь, большинство харизматичных - не красивы на самом деле. Мимика, взгляд и улыбка - то, что говорит о человеке намного больше, чем все остальное вместе взятое. Александрина любила играть со своей волей. Она тоже могла бы сделать себе любое лицо, но предпочитала играть с ним. Крупный нос с горбинкой был волевым, тонкие черты лица - симпатичными, губы - нежно розовыми, не нуждались ни в какой помаде и слегка обгоняли грядущую тогда лишь еще моду. Она была стройной, симпатичной и красивой той характерной русской красотой, которую любят так же сильно, как и презирают. Но на свете так много симпатичных девушек и парней не хуже. Что её отличает?
  Улыбка, взгляд - это часть лица? Наверное, четырехмерный фенотип - так сказал бы ученый. К фенотипу, внешности - относится не только тело, но и то где оно бывает и как себя ведет. Александрина очень рано это поняла, она любила с собой играть, но лишь для себя. Просто, чтобы отвлечься. Сейчас это ей пригождалось.
  Наверное, она могла бы стать актрисой.
  Могла бы - но было одно "но", она ненавидела игру, хоть и преуспела в ней ради забавы.
  Ведь... когда тебе больно, и ты ничего с этой болью поделать не можешь - все что тебе остается... выть визжать и брыкаться? Можно и так. Но... от этого ничего не изменится. А можно...
  Можно сделать свою боль красивой. Только от этого станет еще хуже. Хуже и больнее, но в чем-то легче.
  И с каждым разом она ощутимо отдалялась от Лины. Сама. Та же, как неприкаянная ходила за ней. Ждала после школы. Ждала возле универа, вокруг которого суетились знакомые Алексе общаги. Видела с кем и куда Саша уходит. И молчала. Алексе еще хуже становилось от этого, лучше бы уж та закатила истерику. Тогда бы она сама на неё все вылила и ушла. А так ей... с каждым разом становилось Лину жалко, все сильнее и сильнее.
  ***
  Алекса подумала. Долю секунды. И приняв решение, пошла к нему. С ним она устроит нечто. Он тот, кому она подарит Это. Он странный она и раньше замечала, как он на неё смотрит. Периодически, почти подглядывая. В очках - образ типичного очкарика-отличника, хоть и есть легкие странности в одежде и поведении.
  Но только когда они у него оказались вдвоем, Саша поняла... как он на неё саму похож.
  Он был таким же и в то же время другим.
  Но он точно не был тем мальчиком из сна, которого она знала. И дело не в его карих глазах. Она просто знала. Что-то внутри неё будто тихо проверило его и так же тихо ей шепнуло - нет, не тот.
  Ванильный, странный мальчик без имени, от него пахло Лондоном и старыми фотографиями. Под его старыми очками в тонкой оправе были красивые карие глаза, под клетчатой рубашкой- тонкое и тренированное тело пловца. Они занимались любовью, если это так можно было назвать. А по сути, там была чистая оргия. Он поимел её по всякому, спереди и сзади и входил и снова и снова. Она стонала на всю общагу, ей было хорошо с ним. Она сказала:
  -Хочешь еще?
  -Хочешь убить меня?
  -Я позволю. Не буду сопротивляться. И он прореагировал странно, не так как должен был, словно он был готов к такому вопросу. И сам уже много думал на эту тему...
  Когда она уходила, он сказал вслед тихо так:
  -Я тебя люблю...
  Почти шепнул, а Саша ответила:
  -А я тебя нет, - громко и четко произнесла она. Лучше поздно, чем никогда, да?
  Он улыбнулся и достал сигарету, быстро навскидку сунул её в рот и прикурил и делал это так...
  Стильно и четко.
  Она пожирала глазами пластику его движений.
  Не один актер так не смог бы ни за какие деньги, такое получается лишь один раз в жизни. И он вышел.
  "Джа-нэ", бросил он, махнув рукой - и вышел вон.
  Такой походкой. Просто, только ей она говорила о многом.
  Красиво вышел. Её мозг кончал от удовольствия. Он ей безумно нравился в этот момент. Но все, же... это был не тот... мальчик.
  Несколько дней он будет таким, привлекать к себе внимание своим поведением жестами позой взглядом дыханием словами, всем... а потом опять изменится и попытается спрятаться от взглядов всех людей. Спрятать харизму, стать незаметным, чтобы не лезли к нему в его дела.
  Ему так удобнее. Таких обычно берут в спецслужбы и в разведку. Тех, кто с детства привык нигде не выделятся в не зависимости от того что он делает. Но в то же время - умеющих все это, то что он продемонстрировал, умеющих быть разными, но любящих тишину и покой. И даже жечь... так незаметно, словно он и должен...
  Красиво проиграл, да? Ковбой...
  Тетя, которая интересовалась будущим Саши больше чем родная мать как то спросила - а ты, куда собираешься поступать?
  Саша подумала секунду - у неё было три ответа круче один другого, но потом решила выбрать четвертый - честный - внезапно ответив:
  -В никуда.
  Тетя смотрела.
  -В вечность. - Добавила Саша.
  А ведь так недавно все было по-другому, она помнила. Это гребаная память. Что же произошло? Дело даже в том, что случилось.
  Это просто было так недавно - младшеклассница.
  Она познакомилась с Вадимом. И вместе влюбились в небо. Вместе с балкона и крыш домов ночью и даже днем смотрели на звезды. Сначала это был бинокль. Потом самодельный телескоп. Искали в библиотеках и интернете карты звездного неба. Рисовали. Фотографировали. Бленды, переходники для Зенита-Е а потом и подаренной на день рождения цифровой камеры. Ноутбук и целая эпопея с программами для него. Шлифовали зеркало для нового телескопа. Вместе сидели за книгами и все это изучали.
  Ей было так хорошо.
  Она и забыла.
  Если честно, Саша особенно и не вспоминала про это в те годы своей жизни. Просто уже тогда были темные грустные моменты... меланхолии. Когда она еще, будучи одиннадцатилетней девочкой ностальгировала по еще недавно таким свежим... воспоминаниям.
  Да, наверное, это было странно.
  Но она ощущала, что что-то постоянно теряет, каждую секунду.
  Она не очень часто в жизни на самом деле вспоминала тот сон. Просто каждый раз понимала вспоминая, как сильно изменилась. Это словно был... какой-то ограничитель и измеритель для неё.
  Они опять лежали и беседовали...
  Что-то было. Она это чувствовала, когда Лина рядом. Когда она дышит, это можно слышать...
  Нет, она дышала совсем не громко, а так тихо, прям как ребенок. Но Саша никогда раньше не обращала внимание на дыхание других людей. Даже громкое, даже то, которое раздражало. Ей просто было все равно, она абстрагировалась, как и все. Есть много звуков для нас столь привычных, что наше сознание их обходит стороной.
  Но теперь не так. Теперь ей нравились эти звуки. Она могла часами слушать, как та дышит. Это была такая маленькая радость, про которую никто не знал...
  Они лежали и слушали друг друга. Это было так естественно. Почему же люди не хотят слушать? Может быть, им просто подсознательно лень тратить свое время на попытки понять того, кто им не интересен.
  Секс стал естественным продолжением. И только...
  Интересно...
  Какой же дурой надо быть, чтобы из-за какого-то сна, свою жизнь сгубить? Вот так вот просто. Заниматься всем и ничем. Вот так вот просто... Идти вперед не думая куда. Ведь так нельзя. Вот так вот просто. Но она была такая, она могла, умела и иногда, раньше, даже хотела смотреть на себя со стороны. Но чем дальше, тем меньше ей хотелось это делать. Она видела полную дуру, но ей уже все было до той лампочки...
  "Так обычно люди и пропадают, да?" - Спросил голос в голове. В нем были оттенки меланхолии Джа-нэ.
  -Ага. - Ответила она этому голосу, но вслух...
  Лина потянулась и проснулась. Она лежала рядом и смотрела на свет текущий из-под занавески.... Там что-то летало. Маленькие такие, которые видны в комнате только под лучами солнца. Теплые такие.
  Что это?
  Неужели простая пыль может дарить столько счастья?!
  Лина улыбалась так спокойно и по-детски мило. Александра смотрела на неё и не могла, просто не могла больше сдерживаться.
  Она наклонилась к ней, посмотрела в её еще не совсем проснувшиеся глаза и сказала одно слово:
  -Люблю...
  Ведь все прекрасно, если есть кто-то рядом. Кого ты любишь. Кто-то достойный любой любви, кого ты сама не до конца достойна...
  Вот если бы не было того сна, она и до конца...
  До самого конца своей жизни хотела бы просыпаться рядом...
  Лина - трусишка, но Саша и любила её такой. Она чувствовала - ей нужен кто-то о ком можно заботиться, кто-то слабее ей самой. Саша чувствовала в себе силу бороться с чем угодно, со всем миром, но не могла найти кого-то достойного - ради кого она станет это делать. Голубые глаза смотрели из её снов. Но сны только пол жизни! Саша смотрела на Лину и чувствовала в ней свое дитя. Она боялась, иногда, временами до жути боялась её теперь потерять. Но слишком много всего теперь в жизни Александры происходило, "случалось", чтобы останавливаться на своих страхах. И было еще тот, забытый, страх... так и не найти и не узнать. Глупый страх, еще глупее, чем страх перед смертью. Как будто этого можно избежать. Как будто можно отыскать.
  Что-то говорило у неё внутри. Под той ночной сорочкой. Где-то там. Внутри. Даже не в теле, а там. Говорило - если ты и встретишь кого-то, это будет не он. Будет другое - ощущение. Ты же умная девочка. Настолько чтобы понимать - как хорошо быть глупой. Ты знаешь. Тебе лишь нужно притворится. Что это он. Вот он и все. Найти похожего. Хорошего. Того кто тебя согреет. Твоего.
  Но ведь...
  Мой...
  Он остался там...
  Он был уже.
  Это как испытать любовь, не понравилось - дубль два. Всегда начнем сначала. Это же игра! Это не та, это не любовь. Играть... вот с ним - всегда. А одной... Это как актером быть на сцене, вечно пустой зал, нет декораций, ты одна, актриса та, стоишь на сцене, пред тобою - пустота. Зачем тебе игра? Но ты не можешь быть собою, и ты играешь, только для себя. А дьявол там, в душе твоей, смеется, хлопая в ладоши. Ты молодец, он говорит, прекрасная "работа". Ты плачешь и играешь, эти свои роли, в своих спектаклях, придумывая декорации. Ты одна. Вот он ад.
  Зачем тогда вообще говорить... и думать и мечтать.
  Нет, даже не так.
  Когда уже Саша была и не такая чистая, какой была сначала - она уже мечтала. И ненавидела опять. Все это. И знала... Что все это лишь детский сад... Она такая злая, на себя опять.
  Она понимала, что не сможет приспособиться к этой... жизни. И просто жить.
  Вот не будь этого сна...
  Хотя.
  Причем здесь сон? Наверное, она сама такая. Просто она не сможет. Учиться дальше. Зачем, для кого?.. Ходить потом еще куда-то. Ходить на работу. Искать. Кого?
  Парня. Девушку. Зачем. Больше некого искать. Она ведь уже... нашла. Давно еще в детстве. И одновременно - Никогда...
  Она вспомнила.... Несколько лет назад.... Но как давно все это было...
  В тот день они все свободное время посвятили тому, чему должны его посвящать дети. Игре. Только свободен был у них весь день. Они и играли. Вместе с Игорем. Её племянник. На год младше. Они сидели, жали пальцами на кнопки джойстика и все, и не было кроме их и их Игры в мире в эти дни ничего. Иногда еще кричали отрывисто что-то.
  Любой, кто их увидел - подумал бы, что они дурью маются. Но как они были далеко. Сколько всего произошло в тот день. Они наконец-то прошли те две игры, что она сама никак не могла пройти. Они играли, веселились вдвоем. Забыв про все, включая, необходимость есть. Они просто были там. Среди этих примитивных фигур и линий на экране телевизора. Тогда ей было семь лет. Они реально переиграли тогда. Когда вечером она чистила зубы, у неё было состояние схожее с, наверное, опьянением. И счастьем и информацией и все чем только можно.
  А еще у Саши было чувство, будто её глазами смотрит кто-то другой. Будто и не её они вовсе. Она протерла глаза и посмотрелась в зеркало.
  Уже тогда ей все говорили, что вырастет красавицей.
  Но почему-то её скорее раздражали такие слова.
  И не нравились разговоры. О ней вообще.
  Особенно за её спиной.
  Было как бы... слегка противно и неловко за них.
  Она опять взглянула в зеркало. Два внимательных, слегка укуренных зеленых глаза. Зрачки расширись чуть, и сжались опять. Красивые.
  Она зачерпнула полные ладони воды и попыталась утонуть.
  Вздохнула и опять в зеркало. И то чувство опять повторилось.
  Именно в ту ночь... да, ей и приснился этот сон. Тогда она его почти сразу забыла.
  Но где-то в укромных уголках души, чердаке памяти - он остался. На всю жизнь.
  ***
  Вечером они с Линой снова шли "гулять", чувство ледяного карнавала неизвестности было, но лишь тень, прожженный отпечаток в душе Саши. Они смешались с толпой скинхедов, что по переулкам шли к центру оговоренного митинга удивительно стройными колоннами, на мгновение Саше показалось, что среди них она увидела ванильного Джа-нэ и это её крайне позабавило.
  В платке и с пирсингом в носу, с оскалом яростной волчицы Саша сошла за свою. Так не жгла и не веселилась адски она ни разу в жизни. Жавшаяся к кирпичным стенам переулков, Лина почти с ужасом смотрела как с перекошенной сатирохмылкой лицом Александрина кидала бутылки со сделанной вчера зажигательной смесью в автомобили. И схватив бейсбольную биту вскочила на ближайший не горящий еще автомобиль и что-то кричала в толпу. А тени носились, все горело, слышались крики. С ближайших улиц послышалась уже и стрельба. Видимо разгоняли тех, кто был там. В тот день Путин шел на четвертый срок, был праздник и погром всего делового центра города, переворачивали дорогие машины городской администрации и поджигали их, пускали самопальные салюты со свинцовой начинкой из грузил - в полицейских, праздник удался на славу, не День Миномета - но все равно всем было весело, Лина и Саша как следует отметили его. Саше попало резиновым фаллоимитатором ОМОНа по плечу, а Лине рассекло камнем бровь и Алекс с каким-то затаенным наслаждением зализывала потом её ранку. Зализывала, не обрабатывала. Так заживет. Лине идут шрамы, Саша хотела их видеть на своей подруге, сама уговорила её сделать пирсинг в интимных местах. Саша тоже проколола язык - в ванной, сама, игла и перекись водорода вот и все, но пирсинг одевала лишь когда они встречались с Линой. Не хватало еще отцу или матери их увидеть - сто пудов начнется "полный осмотр блудной дочери", в ходе которого выяснится что она не девственница и много чего еще, а в то что её изнасиловали никто в семье спустя все эти месяцы гарантированно не поверит.
  
  
  
  Мая Тримикс.
  Больше всего я ненавижу, когда люди выдают свои собственные глюки за общепризнанные теории. Это вгоняет в тоску. Я тоже так умею, но не на каждом же шагу!
  -На самом деле, - сказала я, - у меня нет будущего. И вряд ли у этого мира оно есть.
  -Ну ты что!? - Закричала Валента. - Больше, больше оптимизма. Ты должна сказать так: у этого мира - БУДУЩЕГО НЕТ! Но возможно - оно есть у меня. ОПТИМИЗМ! - Взвилась её лапка и дико, яростно закрытые глаза. Просто щенячий восторг какой-то. Я вздохнула и улыбнулась.
  -По оптовым расценками...
  -Оптимизм?
  Я не ответила. Однажды меня повели к экстрасенсу. Это была странная старушка старавшаяся казаться молодой. Она мне такое нагадала...
  -У вашей дочери плохая совместимость с водной стихией.
  Ну на тебе! Так подумала я, и так слишком низкий чтобы я могла на него всерьез обращать внимание авторитет гадалки-экстрасенса-предсказательницы опустился ниже плинтуса. От балды ж несет, а мама во все это верит! И теперь меня не пустит, зачем, за что?? Я закрыла уши и постаралась думать о чем-то приятном - например безбрежном синем море, одном таких далеких и манящих... корабликов.
  -Поэтому на хотела утопиться? - Спросила гадалку мама.
  -Да. Ей нельзя больше никогда ездить на море. Там может случиться что-то ужасное.
  Что? Что ужаснее того, что там случилось может еще произойти? Меня изнасиловали в воде и пырнули ножом. У них "ноль улик кто это сделал", так сказали родителям - развели руками, не купайтесь после заката, не отпускайте детей за буйки за сотни метров от себя; нет отпечатков пальцев, нет глазуального контакта с нападавшими - и фоторобот не составишь, никто поблизости никаких лодок не видел, нет ни-че-го, у них наверняка акваланг был, ищи ветра в поле. По-моему, я почти уверила себя, что это была не акула. Если все говорят что тебе порвали целку и та действительно болит - значит все так и есть? И акулы ведь не рвут целки маленьким девочкам, или как?
  В любом случае по меркам отца, что уже не с нами я стала девочкой второго сорта. Мама смотрела на меня как на дерьмо, она ведь не сможет меня теперь выгодно продать. Да она меня любит, я знаю, верю, но я слишком хорошо знаю чем является эта любовь на самом деле.
  И во что она может обернуться.
  А вы знаете что хомячки, когда им не хватает белка, съедают свое потомство?
  Больше на море меня не брали. Я оставалась в городе мои пыльных затисканных снов и была отчасти рада. Ведь я была отчасти - свободна - и могла жить, к примеру, у Димки и Валенты в их отцовском трейлере. Учитывая что отца у них вообще больше не было, как и матери и жили они с дядей и тетей, а трейлер был хороший и полностью в их распоряжении, только вот прав пока у Димки не было - но это мелочи, все равно он стоял в двухстах метрах от загородного дома их дяди и тети. Имена? Вы заметили - я их не помню. Вообще. Я иногда запоминала имена тех самых близких друзей по которым стану плакать, а прочие - зачем они мне? "Эй ты", звала я нашу классную и обижала её этим. Я всегда была лучшей - мне этого хватало, учеба - это сражение, если ты лучше преподавателя - они боятся тебя. Почему боятся? Потому что в тебе они уже изначально видят реакцию общества на то, что они собираются с тобой сделать, чего требуют от них их же гены. Прибить тебя. Боятся.
  Они никогда не поймут девочку, которой уже все равно, для которой их глупый вид - ничего не значит, которая сама может (прям как Катька) голышом зимой ходить за кетчупом. У них есть стиль, у них есть жизнь, что-то созданное, они все это боятся потерять. Ты им нужна лишь для того чтобы подняться выше, а не скатиться в пропасть. Твои выпады против науки они воспринимают как выпады против себя, а если сказать - что их самих тут нет, воспримут как презрение. Это гены, учитель может улыбнуться твоей "шутке", но внутри он будет уязвлен. Он может сам не понимать причин своего раздражения - но его подсознание возненавидит тебя и возведет в "сан Врага" задолго до того, как сознательно все это осознает. Он не может быть смешон, если стремится быть успешным - это ему твердят его гены, заставляя испытывать к ученику скрытую злость. Такие дела. "Это самомнение", скажут они но не спросят себя - почему не могут спокойно стоять видя "такое самомнение". Еще бы - те кто мог стоять, не обращая внимания, были отсеяны эволюцией, естественным отбором. Гены нашептывают на ухо: "нельзя игнорировать такое к себе отношение, нельзя", и впрыскивают и выпрыскивают бедному учителю-наркоману в мозг вещества от которых ему плохо и твердят - "сделай то, что должен и мы впрыснем тебе те, от которых станет хорошо, прибей эту маленькую сучку Маю, она слишком высокого о себе мнения, прибей словом, чтобы на тебя не накинулось все стадо, но - прибей, не игнорируй её, иначе она сведет тебя с ума..." Иначе Они сведут учителя с ума, но гены не говорят про себя, они говорят лишь о людях, в которых живут, которыми живут. Я практически уверена: если эти мерзкие учительские гены заметят, что те не менее мерзкие гены, которые живут во мне склонны остро воспринимать отчуждение ко мне со стороны других людей, они будут твердить на ухо спящему учителю "игнорируй её, пусть она позлится от того, что её игнорируют...", и потирать ладошки, а учитель посапывая бурчать себе что-то под нос и проклинать меня. И еще я знаю, есть особенный ген по прозвищу "Эгоистик" или попросту "Я", он постоянно день и нощно твердит не переставая: "ты хочешь этого, не мы, нас нет, нас не существует, это твои желания, верь себе, будь самим собой и служи нам, нас нет, мистика. Ты царь, думай своей головой - нам служи, твоя голова, ты, ты, я, Я!" Они как маленькие чертики, про которых в детстве нам читал книжку священник - их жизнь это война людей между собой, так они могут существовать. Жизнь - это игра, в которую играют не люди а их гены - посредством людей и общение людей - тоже игра, только не людей, а их генов. Гены общаются при помощи нас, стравливают нас, ведь только так ни могут выжить, почему нас этому не учат в школе? Или это осознают лишь те, у кого внутри есть "копия сестренки?" Я понимала, что статус врага мне не избежать, поэтому и не пыталась.
  Школа - это поле боя. Война - она везде война. В школу ходят не для того, чтобы учит глупые правила русской словесности или тем паче - математического Вселенского Языка (спасибо Скрипке и Валенте за справедливую ненависть к математике!). В шоклу (иное написание слова "школа", спасибо Валенте) ходят, чтобы по очереди сломать всех преподавателей, что там есть. Пока ты их не сломал - урок не зачтен. Это начальный этап жизни, на котором дети учатся играм взрослых, вот только те идиоты от взрослых, что ходят в школу их учить не понимают этого. Они искренне верят, что дети приходят туда за знаниями и готовятся сами испытать небывалую радость дарения этих знаний чадам, несмотря на то, что знаний кругом завались и любое чадо моет выучиться само - они тщедушно полагают, что так, на детях, смогут потешить свое самолюбие. И обламываются. Жаль не все дети сразу осознают - для чего на самом деле построены во всех странах мира Школы. Инстинктивно они это понимают, издеваются друг над другом и учителями со скуки, тренируются перед взрослой жизнью - но на сознательный уровень это не выходит. А жаль.
  Я на самом деле не злая. Я люблю животных, старых людей и детей, я люблю помогать. Внутри меня - две девочки Майи. Одна - родилась в этом теле, но теперь я все больше сомневаюсь что она настоящая. Собственно - вот она я, злюка и фашистка. Почему я такая? Потому что родилась вторая. Она стойко вытерпела все издевательства больной матери и слегка ебнутого на голову отца, стараясь чтобы им было комфортно с ней. Она отличалась от прежней, она была чиста и непорочна и всегда зло направленное на неё обращала в добро. Она могла лечит отца и мать своим терпением, быть радостной каждый новый день встречать с улыбкой и стремилась им помочь. Хоть родители все равно разошлись - она осознала и поняла и одобрила их выбор. Вообще она проявлялась чаще лишь в семьей и с самыми близкими друзьями - когда им было плохо. Но по мере того как эта девочка училась в каждой следующей ситуации переступать через себя, свое эго - ради других, вторая я, та что была в самом начале - становилась едкой злюкой, словно бы росла в другом направлении, стремясь как-то сбалансировать нас обеих. Такие дела. Наверняка, чтобы от Маечки в маечке была хоть какая-то польза этой мерзкой колонии разумных генов. Я теперь думаю - а какая из этих двух Майских Маечек настоящая "я"? И есть ли оно вообще? "Я" или "я"? Что я, где я? Маска стала мне к лицу, она все больше нравится мне, иногда кажется - я смогу надеть её и не снимать, всегда быть доброй и все терпеть. Каким-то странным "усилием воли" в котором и усилия то не было - а лишь радость от того что я одна так могу - Я, я, Мая, Майя, научилась в тех случаях когда обычно человек чувствует гнев злость обиду боль или раздражение - чувствовать лишь теплоту и свет. Не потому что я их люблю, родителей, друзей, ведь в таком случае рано или поздно я задала себе вопрос - а люблю ли я их? Нет, просто - испытывает и все. Меня бьют - я улыбаюсь и подставляя другую щеку пытаюсь помочь, думаю как помочь, ниже травы тише воды, или наоборот. Я Мая, но я - не Майя. Во мне есть две девочки, и я разрываюсь между ними, окончательно теряя реальность людей и их общения. Так то, от чего люди бегут теперь манит меня. Например я могу оскорбить учителя, и испытать наслаждение, потому что первая Мая стала настолько плохой, что получает удовольствие от страдания других людей и не понимает -почему другие люди этого так боятся. Когда меня поведут наказывать (матери совсем не претят телесные способы воздействия) вторая Мая, тихая скромная, с радостью примет это наказание и попытается помочь, испытывая удовольствие, испытывая его! Удовольствие и неудовольствие от одних и тех же воздействий. Я так часто их меняла местами, что совершенно запуталась, наверняка если это продолжится в конце я стану испытывать удовольствие от Всего. Всего, что может в принципе совершить человек, всего плохого и всего хорошего тоже, а это не айс, так во мне запутаются остальные люди, они ленивы и спешат счастливо жить с друзьями, они не будут разбираться, они просто скажут: Мая - бяка, на эшафот её. "Я стану чудовищем, если она будет продолжать свои попытки помочь полнейшим приятием зла к себе", так решила я и испугавшись - запретила второй Мае появляться на людях. Так я стала букой. Так я стала злюкой. Так родители решили что у Маечки начался переходный возраст. Новый папа был интеллигентом настолько что пришел в шоковое состояние, когда я в очередной раз пришла за ставшим уже почти привычным ритуалом измерения железной линейкой расстояния от пупка до клитора (а первый отец то делала чуть ли не каждый месяц и обязательно - в день моего рождения). Наверное он решил, что я - пубертатная лоли и до него домогалась, но объяснять я ничего не стала - надо же, оказывается не во всех семьях есть такие обычаи, а мне казалось это как измерит дочурке рост. Другие семьи вообще интересная штука - кроме фильмов я о них ничего не знала, а ведь фильмы все лгут. Причем - бессовестно, они хэппи енды чего стоят. Какие семьи я знала? Это семьи тех, с кем я училась в одной школе и еще пара семей наших соседей и еще... пара семей моих самых близких людей. Может боженька на небе так подстроил, может еще чего - но эти, казавшиеся мне срезом всего общества Российского семьи на самом деле были его извращенной пародией на само себя. Я это не сразу поняла, а когда начала осознавать - испытала легкий укол жалости к самой себе, однако он быстро прошел. Раз на раз не приходится, в следующей жизни повезет больше. На самом деле я не очень верила в следующую жизнь, и вообще считала - в неё верят те, кто слишком сильно боятся умирать. Боятся вечной темноты. Небытия. Я же его - желала. Для меня небытие - это сильная, тянущая за душу прохлада безбрежного океана, она с детства жила внутри меня. Там темно, там все холоднее по мере спуска. Там живут удивительные существа, но глаз человека их не может увидеть. Там что-то есть, еще, оно таинственно и безмятежно в своем сне, как зов Ктулху. Блуп. Блуп-блуп. Я очень любила воду, поливать огромный сад и много соток наших огородов было для маленькой Маечки в беленькой маечке с голым задом носившейся солнечным летним днем - величайшей забавой.
  Собственно, про что я?
  Ах да. Та гадалка-экстрасенс сказала, что хочет со мной наедине поговорить, прямо как тот психиатр идо него тот святой отец и... много их было, желавших смотаться с Майечкой в маечке и легкой белой шляпке наедине. И мама конечно позволила меня увести вглубь чужой квартиры считая что мне там станет лучше.
  Гадалка долго меня лапала, мои руки разглядывала и все твердила: "не так, все не так...", вздыхала и носом шмыгала, смотрела на меня пристально, словно я виновата перед ней в чем-то.
  -Так. - Сказала она наконец. - Слушай меня внимательно, девочка, и запоминай.
  Собственно после такого начала можно было и закончить её монолог - вернуться молча к маме и попрощаться, но я - правда - не любила расстраивать своим поведением старушек. Это то, что было в первой Мае с детства и даже вторая Мая своей безбрежной добротой не смогла стереть из первой подобные устремления.
  Я слушала, а она снова мои руки ломала, поднимала ладонями кверху.
  -Ты. - Сказала гадалка. - Никогда больше не поедешь к морю.
  -почему? - Спросила я, стараясь в этот раз не говорить с вызовом, по хамски, то есть так, как будто мне заранее известен их ответ - взрослых это раздражает, они слишком высоко ценят неожиданность своего ответа, еще бы, те особи, ответ которых можно было предугадать отсеивались эволюцией, а значит инстинкты, гены, сразу впрыснут недюжую долю негативности прямо в мозг, закопошатся. О Боже, нашего агента можно предугадать, мы неуспешны... а-а...
   Смотрела на неё с добротой, моргала глазами.
  -почему? - Вновь спросила я. Она с сомнением смотрела на мои руки и вновь сказала по плохой совместимости со стихиями.
  -Вы сами в свою ахинею верите? Если честно - мне нравится море, вода, в школьной команде по плаванию, могу на спор проплыть олимпийский бассейн под водой не дыша, никто не может - а я могу, даже тренер мой не знает об этом иначе моей жизни конец - он же не отвяжется. Я люблю море, я мечтаю о нем, едва мне исполнится восемнадцать - я свалю к чертовой бабушке от своей семьи. На море!
  А она так смотрит на меня, как баба яга и губами шевелит. Ну думаю - все, я пошла. А она вцепилась когтями - не отпускает.
  -Убьют меня там чтоль? - Закрыла глаза я. - Да ладно, и пусть, я не боюсь. Море - оно для меня все, без него пусть лучше сразу... убивают, этот город меня душит.
  Она - метит в меня острыми глазами. Потом вещает словно пифия:
  -Душу потеряешь. - Говорит и смотрит, и губами шевелит. Я еле сдержалась, чтобы не ударить, вырваться и убежать. С меня отца-сектанта, сектантки-матери, сектантов-соседей и сектантов - родителей моих друзей хватит на всю оставшуюся жизнь. Вспомнила про другую Маечку и с облегчением от того, что она у меня есть - отдалась ей. Стала вежливой, мягкой и приятной, я говорила, не думая шевелить губами, я почти уснула своем теле, которое словно на автопилоте было на доброй, хорошей, отзывчивой Маечке. Она извинилась, она похвалила (без тени иронии!) эту старушку за проницательность, она пообещала (совершенно искренне!) что НИКОГДА не поедет на море, за тысячу километров будет держаться. Старушка ей поверила. Да и я тоже. Но я-то знала, что нас две. И то, что там бормочет сейчас та простушка - мне до лампочки. Она - не я, её обещания - правда, не ложь; это её, но не моя правда. Я тут подумала - с ней бы любой детектор лжи обойдем, это здорово.
  ***
  Во сне мне вынули сердце. Я плавала в море, в бездонном синем море, настолько бездонном - что наверняка это был океан. Я не помню, как очутилась там и как все случилось, помню лишь ощущение неправильности происходящего. Мне вынули сердце. Когда я вылезла на берег - его не было. Я стала морем. Я могла дышать, была жива, но его - не было. Оно не билось. Я это чувствовала - я просила Лину проверить. Она была какая-то странная, словно сама не своя, на шее - тонкая красная ленточка, как у Люси в Эльфийской Песни. Во сне мне казалось - у Лины чужое тело. Проснувшись я думала - может она просто выросла и мне казалось, что она взрослая? Но нет, Лина была подростком. Её голова, но тело совсем другой девочки. Я не знаю, как все случилось, точно помню - в начале был панический страх, как в секунду смерти, я сопротивлялась, чувство, вращающееся чувство невыносимой неправильности происходящего со мной захлестнуло меня.
  И выбросило на берег.
  Я была там - В Море. А потом я стала Морем. Мое сердце стало Морем. Оно не билось. Лина лежала на моей груди и говорила: "сестренка, я слышу шум прибоя..."
  Я проснулась.
  Я рассказала Диме про свой сон. Про ту часть, где мне вынули сердце и заменили его океаном. Я ничего не сказала про Лину, наверное побоялась автоматом выдать и то, чем мы занимались потом на пляже голышом. Он в него поверил, по крайней мере не смеялся. Он просто сказал:
  -Ты стала русалкой.
  -Почему - русалкой? Я слышала сердце не бьется у мертвецов, вампиров там всяких.
  -И у русалок. Моряки говорили - у них холодная скользкая кожа и нет сердца, они не слышит его удары, когда занимаются с русалками любовью. Их сердце -это безбрежный океан. Вообще я думаю - океан не просто жив, процессы в нем происходящие до сих пор до конца не изучены, это колыбель жизни, это нечто более древнее чем человечество, он разумен, как тот Солярис - он иногда пытается с нами общаться и русалки - это образы, они материальны, но не до конца и не всегда. Это как материализация желания контакта, поэтому русалки похожи на людей. И у них не обязательно в физическом плане рыбьи хвосты. Человек начинает видеть морское существо, а потом его взгляд смещается - и он видит девушку, выходящую из моря, это как гипноз, возможно и так.
  -Поэтому они все девушки? Вообще - это еще одна чушь, но спасибо за русалку, я думала ты скажешь, что Маю во сне покусали вампиры.
  Димка, как и "обучавшая" паркуру мою сестру Лера со своим UFO-сайтом коллекционировал городские легенды, к нему было бесполезно обращаться за серьезной помощью если конечно не желаешь получить на уши ледяной воды вперемешку со байками и лжегипотизами, которых полно в интернете. Наверное это был плюс, если где-нибудь ночью в компании мальчишек у костра послушать страшилки, но все же - не каждый же день.
  -Я не исключаю тот факт, что во сне тебя обратили в вампиршу. Возможно - этот сон навеян Сумерками, хотя в твоем варианте я склонен предположить "От заката до рассвета", часть третья - "Дочь Палача"...
  Ну спасибо Дима.
  ***
  Мая улыбалась и стояла, раскинув навстречу ветру руки, просто стояла и улыбалась, не вызывающе, а так мягко и задумчиво, и если честно даже не стояла, она не опиралась о палубу, она как бы висела над ней, ее ноги были расслаблены, и создавалось впечатление что она стоит в очень... элегантной позе, но это было не так...
  Палуба кренилась, а она стояла, "висела" в воздухе по-прежнему прямо...
  Вода. Она встала стеной, казалось море больше неподвластно тяготению. Но она по-прежнему твердо стояла на ногах, а катер нес их - всю команду её друзей вперед.
  А потом - весь мир Перевернулся!
  Мая проснулась в своей постели мокрая, ледяная, словно воскресла, вернувшись с того света. Это был не сон, а что-то неимоверное. Иногда её снились кошмары, но впервые она испытала во сне такой Восторг от которого задрожала каждая клеточка тела, каждый кусочек души.
  ***
  -Ее ребенком солдафоны на том фронте с братиком пустили по минному полю. На пари, хотели посмеяться. Она далеко ушла. На двухсотом метре ей оторвало нижнюю часть туловища, а брата разорвало на куски. Дальше она ползла. Она далеко уползла. Зачем она ползла? Что было впереди?
  -Она не могла идти.
  -Все?
  -И это нормально.
  -Почему она думает, что это были американцы?
  -Ей все равно. Если тебе устроят темную толпой, кому ты будешь мстить, если захочешь? Самому слабому или самому сильному? Всем, всему миру? Дети тех, кто их пустил по минному полю на спор, плавают от акул со вспоротым брюхом, просто так, ради забавы. По-моему это нормально...
  -Черт, я думал, она далеко уползла. Человек Машинный. Амнезия. По минному полю не иди. Оно захочет, чтобы ты ползла. Мины - это его глаза. Оно сломает тебя. Оно покажет тебе - ты просто машина. Стальная белка в стальном колесе.
  ***
  
  
  В деревне предгорной давно жил ребенок, что с детства бродил повсюду один. Костер разводил он в лесу, и нюхал туман, любил камыши и рыбу ловил, во сне трогал мох, на дереве спя, и звезды считал, когда пролетали они меж ветвей цвета сумрака теплого. Не очень любил он людей, и тьмы не боялся совсем. Когда в этот мир предвечных чудес весть неся сквозь лес пробиралась тьма, он все встретить хотел хозяйку ночного костра. И следом он шел и звуки ловил. Он жил нелюдим, но о многом мечтал. Однажды в ночи он увидел особенный свет, он шел из окна, там кто-то дышал, там кто-то боялся в постели холодной пришествия тьмы. В окно заглянув, он увидел мечту, о которой слагались все сны. Окно он закрыл за собой, оставив лишь в памяти лик, и в лес он пошел, навстречу грядущей и жаждущей этой души утренней тьмы. Он громко кричал, он весело лес свой по именам называл, он пел и плясал от счастья. Он тьму со следу сбил, вслед за собой в лес увел, но сам заплутал.
  Он был лишь ребенок, что жил меж ветвей. Так странно в лесу становилось теперь. Он помнил, он знал, что в жизни нашел вновь мечту, и не надо больше спать и на звезды смотреть. Он шел все вперед и шел и слышал, как тьма продирается вслед за ним в его лес. Не помнил он лес, не помнил чем жил. Как страшно в лесу! Как глупо терять!! Он по лесу брел, устал он кричать... Да и незачем стало, тьму эту ему не напугать... Теперь так похож он на жителя стал, боящегося тьмы и не ходящего в лес за рекой. Упрямо вперед он все брел, и тьма настигала его. Он видел мечту, но видела она ли его? Он помнил лицо, за ним шла теперь тьма.
  И понял он тех, кто в деревне той жил. Они все имели кусочки того, что тьме не отдать! Могли лишь солнце молить и дверь запирать, но тьма приближалась, хотела отнять, хотела заставить забыть...
  -Не стану таким, - сказал он себе. - Не буду я плакать, не стану кричать. Мне есть что терять. И есть, зачем жить. Не сдамся я тьме. В ночи будет свет. Я лес подожгу. Он будет сиять!..
  Зашла в сердце леса та Тьма. А Лес то горит!
  
  
  
  Шепот камышей.
  История Куро.
  Куро - значит тьма. Моя совесть говорит мне:
  -Тут все чисто! И довольно много Света!
  
  Полосатые лучики солнца, что кружат под деревьями летом.
  Мы рвали яблоки в саду. Полив включили и углубились дальше. Сад был длинный, метров сто в длину, но в ширину наш участок от силы пятнадцать. Вот такой вот коридор из крон, правда, если отойти от дома шагов двадцать - упрешься уже в непролазную чащу. Дальше сквозь заросли малины, крохотную полянку с цветами можно дойти до чужых "земель". Аня плыла в воздухе, наполненном жужжанием. Её улыбка была теплая как сам летний лучик, я зажмурилась, мне стало так тепло. И вдруг она остановилась и вскрикнула, стала отмахиваться от насекомых, я же стояла и смотрела на её нелепые прыжки и поклоны земле и траве.
  Она сказала моему недоумению:
  -А ты знаешь, что в любую минуту тебя может укусить пчела... или оса, - добавила она.
  Я закивала.
  -А в глаз? Надо часто моргать, иначе она в глаз укусит. Веко не прокусит, а так ты без глаза останешься.
  Я кивала.
  ***
  У нас кончился сок, и мы вернулись ко мне в дом. Дом собственно не совсем мой, я тут пока просто живу, вот и все. И Аня - моя одноклассница. Там есть в углу комната, самая прохладная. Там так хорошо, если задвинуть все шторы - и не скажешь, что наступило лето. Так успокоено и нежно лежали мы на кровати. Ничего не хотелось - ни игр, ни книг, ни обратно во двор, ни домой. Ничего и никого.
  Я взяла своими руками её пальцы, наши кулачки - залоги дружбы, в двух экземплярах, закреплены нотариусом на небесах. Она смеялась и вырывалась, но не по правде, лишь понарошку.
  -Что ты делаешь? - Она спросила. И снова расцвела в улыбке в полутьме комнаты. Тут было так прохладно, а на дворе такая полуденная жара.
  -Давай тут полежим? Там слишком жарко.
  Я провела языком по ресницам и поцеловала её глаз. Она зажмурилась, и все повторилось вновь - я придавливаю её, она пытается выползти из-под меня, но я-то знаю, как нужно сводить при этом ноги.
  -Ты не поднимешь меня, даже не пытайся. Открой глаз. Не закрывай, сейчас будет приятно.
  Сказала и провела языком по её глазному яблоку. Она вновь фыркнула и зажмурилась.
  -Не надо!
  -Надо. Просто расслабься. Ну, расслабилась?
  Она повела плечами - мол, делай со мной что хочешь. Я наклонилась и поцеловала глазик, теперь судорога вновь прошла по телу Ани, но она не вырывалась, и смогла подавить в себе желание моргать.
  Я быстро вздохнула, выдохнула и укусила. Она ногами сминала постель - я ей рот закрыла. Потом успокоилась только вся мокрая, и холодная... дрожала... а я рот ей закрывала и почти не открывая своего в ухо спросила:
  -Больно?
  Она заныла. Я руку отпустила и поцеловала её, она проглотила.
  Аня порывалась вскочить и уйти, но я остановила. Опять кулачки сцепленных пальцев - наша дружба - и она вновь заныла. Хотела туда, на улицу снова, хотела под душ и домой. Но я ей шептала:
  -Все будет отлично, верь мне. Ведь почти что не больно уже?
  Она, молча, лежала и тяжело дышала. Я принесла перекись и по края кровь стирала. Вначале было много, но она быстро остановилась.
  -Вот видишь, как пирсинг, все быстро.
  Она мотнула головой, и вновь захотела уйти. Я уложила её и, стянув майку, легла рядом, положив на лоб руку с мокрой тряпкой. Мне показалось или она уснула, но я не двигалась, лишь слушала её постепенно успокаивающееся дыхание. Было прохладно, а за окном жужжали пчелы.
  "Им не достанется на обед твой глазик, Аня! Теперь, никогда, навсегда, он лишь мой, Аня!"
  В общем - в доме у неё был страшный переполох, когда мы вернулись в тот вечер. Вызывали скорую, воплей было тьма! Меня все допрашивали - как да что, а я все про гигантского шмеля. Они не верили, говорили - выдумала все. Тогда я стала убеждать их, что видела, как он кушал её глазик и все приговаривал - "вкусно, как же вкусно, очень-очень вкусно!" Отец Ани еле сдерживался, чтобы меня не ударить. Аня молчала, лишь изредка плакала. Не хотела в больницу она, а потом даже рассмеялась, мол - "все путем, смотрите на меня, пиратка я!".
  Но её не поняли, как и меня. Аня как я и думала, была нормальной, её родители, как и подозревала - нет.
  Меня отвели в комнату, налили чай - это бы ритуал, я поняла и расспросили во всех подробностях - как приключилась с нами такая вот беда, да почему она не сразу в дом пошла, да что же так спокойно мы вошли - мы, что же не понимаем, что дело-то непоправимое! Допрос мягко переходил в истерику и обратно, потом, правда все успокоились - особенно её мать, и поднялись к ней наверх в комнату. Мама у неё хорошая и добрая, она успокаивала дочь, как могла, но Аня уже безмятежно в наушниках читала, челка, скрывая пол-лица, до страниц книги свисала, и мама ей только мешала. От её спокойствия у женщины опять началась истерика. В общем, я только под утро вернулась к себе в мирный деревянный старый дом, где кроме меня никого, лишь изредка соседка приходит проведать и принести продукты.
  Все-таки даже дружные и любящие семьи суета сует, а значит - зло. А вы как считаете, Хозяйка Ремилия?
  ***
  Я родилась и начала жить в городе, в котором есть хоспис, психиатрическая больница и детский дом. Полный суповой набор детпита.
  Нет, не так...
  Я проползла по маминой вагине, причиняя ей адскую боль, разворотив до этого еще и шейку матки и убила её этим, чтобы начать "жить" в городе, в котором есть хоспис, психиатрическая больница и детский дом. Полный суповой набор. Сначала в моей жизни появился Он, дом, куда уводят детей. Где их оставляют. Потом были больница, где эпически Лечат, и много чего еще. Вот хосписа пока не было...
  Как и планетария. Не было ни библиотеки, ни спортивных кружков, так ничего к черту не было!
  Но хватит о грустном. Общаясь с разными людьми я то впадаю в депрессию, то становлюсь инфантильно беззаботной, последнее мне нравится больше, я выбираю Манию Деменции, и пусть Шигорат меня осудит. Кто такой Шигорат? Повелитель Дрожащий островов, безумный бог, что правит манией и деменцией. Там растут грибные деревья и корни оплетают собой целые города утаскивая их под землю. Там порхают бабочки размером с блюдце а по небесам несутся облака состоящие из полярного сияния и падающих звезд, там очень красиво и очень опасно, главное - там не так скучно как здесь. Они где-то есть. Где-то точно есть, все есть где-то. Если говорить о Мультиверсуме, то Дрожащие Острова точно существуют, ведь все что мы выдумываем - где-то есть. Ведь если мира, который ты придумала не существует - значит Мультиверсум не бесконечен, бесконечность - описывает все миры о которых можно подумать и те, о которых подумать нельзя. То-то же, теперь не считайте Куро дурочкой и ребенком, а подумайте - тем ли вы занимаетесь, то ли ищите. Я ищу Безумные Острова Мании и Деменции, я так хочу туда попасть... а те, кто после всех этих метафизических объяснений еще не понял, что они точно, гарантированно и логически обоснованно ЕСТЬ - могут идти в лес.
  Они есть, осталось понять что меня тут держит и не дает туда попасть. Я думаю Бог. Это сложно - убить Бога? Шучу-шучу.
  Спрошу потом у Ницше как он это делал...
  Я плохо поступила с Аней? Так скажете вы?
  У Ани были плохие цифры, но когда я скушала её глазик - они стали нормальными... даже слишком нормальными. Мне не хотелось, чтобы Аня умерла так рано, теперь она проживет тысячи лет. Это конечно меня слегка выбило из колеи, я думала что полгода оставшиеся Ане сменятся скажем - эм... годами сорока, а тут или меня переглючило или этого самого Бога, который для меня рассчитывает оставшиеся различным людям годы жизни и выдает в виде арабских цифр порхающих над их головами словно бы я лицензированный шинигами, то есть бог смерти или косариха крюкастая в черном балахоне по-русски, в общем Ане жить теперь остается сорок девять тысяч двести сорок восемь лет. Ура, я справилась, мама похвали меня, только я не совсем поняла, что наделала. Начну по порядку...
  Это цифры. Они порхают над головами людей, живущих в этом граде, столь темном, что иногда мне кажется - я ослеплена его гудящем торжеством. Я вижу их, эти цифры никогда не врут, эти цифры - складываются в числа. Они красные, как кровь. И я вижу - как их увеличить. Я знаю - где-то есть моя сестра, она умеет их уменьшать почти до нуля делая странные "мелочи", от которых люди умирают с задержкой в час или сутки - случайно смертью или несчастным случаем. Она киллер экстра класса - убивает по заказу людей из персонального Несчастного Случая, который строит сама Судьба, её зовут Сукори, а меня Куро, еще есть братик Курои, я его ненавижу так же сильно как и люблю, он очень, очень плохой, и в тоже время - такой одинокий. Мы из семьи Сикора, это смешно звучит - но все на разных языках, в нас нет ничего настоящего, наверное этого желал отец нас зачавший, сказал ли он об этом нашим матерям? Однажды я видела своего отца, это случилось слишком поздно, чтобы я смогла его вот так полюбить. Я никогда не видела свою мать, я надеюсь она хоть немножечко мною гордится, там - на небесах, я сделала много хороших дел, если продление кому-то жизни можно к ним отнести, но сейчас я хотела совершить то, чем моя сестра занималась по долгу службы.
  Убить одного человека. Сократить это отведенное ему время, которое видела лишь я, уменьшить его до нуля. У меня есть глаза. Глаза шинигами. Я в это верила, пока была маленькой. Но по мере взросления, я все чаще убеждалась - не все так просто.
  ***
  
  Лина Солилоквий.
  Запах стоял комнате, не помогала даже наспех собранная Сашей вентиляция дикого вида. Курила? Саша??? Лина бросилась спасать подругу от дымного дьявола, но оказалось - напрасно. Она курила? Брехня! Прям как с Шерлоком Холмсом и шприцом в его руке. Это же Саша, это же Шерлок! Саша не курит, а Шерлок Холмс не употребляет наркотики, да, Лина верила в это.
  -Ты куришь? - спросила Лина... так тихо и почти без вопросительной интонации. - Теперь?
  "Ты теперь еще и куришь?" - Хотела она сказать, но тут трудно было дышать.
  -Запах, - ответила ей Саша. Нужно перебить.
  Лина принюхалась.
  -Сладкий?
  -Да, - с загадочным и коварным и в то же время веселым и... таким озорным видом ответила Саша. Это опять была... её светлая полоска! Улыбнулась и Лина. И смеялись и кричали они, врубив музыку на полную, и будили соседей и плевать хотели на крики тех и угрозы вызвать милицию, если не угомонятся.
  ***
  Они горели. Пламя расползалось по парковке. Там уже не было фигур тех кто так и не успел сесть в машину.
  Саша поймала взгляд Лины. Та все-таки пошла за ней. Пряталась за углом, как дура. И смотрела на Сашу, на то, что она сделала.
  -Запах. - Просто сказала Саша. И улыбнулась, подняв вверх большой палец правой руки.
  -А... - Все что смогла произнести Лина... На всякий случай она тоже подняла вверх большой палец.
  Один за другим на парковке рвались автомобили. Те ребята, которым она "забила стрелку" уже на небесах или в аду будут спрашивать её - что та имела ввиду под этими словами...
  Только теперь Лина поняла, что за тяжелую спортивную сумку ремнем через плечо таскала от клуба к клубу, от танцпола к танцполу всю эту ночь её подруга...
  -Я думала это какая-то игра. - Чувствуя себя ребенком, сказала Лина.
  -Я искала слепые места камер на парковке. - Саша была словно кошечка после встречи с котиком. Лина покраснела. Вот значит что Саша любит больше чем её объятья. Химия. Лина и раньше знала, в чем конек подруги. И еще - рисование, но тут Лина не отставала от Саши, они вместе рисовали в одиннадцатом пайнте и даже участвовали в сетевых конкурсах, Лина рисовала необычные дома, крыши, паркур-фанфики на Мирроу Иг, восходы солнца, небо и котиков, а Саша больше море и серфенгистов души, красивые лица мальчиков и часто - голубые глаза.
  Правда в последнее время в творчестве Саши не то, чтобы назрел кризис, просто голубой океан сменился больше постядерными мотивами, а на последнем из голубоглазых мальчиков, которого рисовала Александрина был противогаз с эмблемой Метро 2033.
  -Ну? Идем в следующий клуб?! - Саша вся дрожала от возбуждения. У неё явно было хорошее настроение. Лина улыбалась, глядя на подругу.
  На следующий день Рамблер выплюнул статью о теракте в их городе. Причем МВД отвергало версию теракта, и объясняла все это разборками группировок... потому что "никто не совершает терактов ночью на пустующей парковке зато так устраняют конкурентов в бизнесе".
  Саша из-за плеча подруги читала всю эту ересь. Лина издала свистящий звук. Как будто что-то всасывала. И ткнула в экран чипсами.
  -Мы теперь террористки, - теплым нежным детским шепотом произнесла она.
  -Ага, - подбородок Саши лежал у неё на плече.
  Что-то прострельнуло, не больно, а так тепло сквозь Лину. Началось у плеча дальше по её шее и вниз между сосков груди в живот и там в самом низу промеж ног начало скапливаться, постепенно растя. Наслаждение...
  Она задумчиво расфокусированным взглядом смотрела сквозь монитор ноутбука вглубь себя...
  ***
  Александрина и Лина снова стали чем-то одним в этот вечер. Шестьдесят девять - их число. А потом Саша смотрела а потолок старого трейлера в котором их с Линой приютили Димка с сестрой Валентой. Её щека касалась Лининого бедра, такое теплое. Приятно. Брат и сестра скрыли их тут от взглядов наблюдательной общественности. Тут только они, вдвоем. А ночью - вчетвером, правда Саша не могла с её семьей и тремя находчивыми при поиске пропавших сестренок братьями этого себе позволить. Было достаточно и дня, день - это очень много. Год - это целая вечность. Особенное, если ты несчастлива.
  У Саши что-то было, в детстве, нечто прекрасное, несмотря на то что дерьма было больше - она уже почти не помнила всей этой грязи, она с тихим наслаждением вспоминала то, что было у неё лет шесть назад. Казалось - прошли века. Ностальгия в пятнадцать - что дальше? И вот что у неё теперь осталось. Загубленная уже и главное не интересная ей самой жизнь и лесбийская подружка, дрыхнущая рядом и временами пытающаяся столкнуть Сашу с узкой, не рассчитанной на двух здоровенных юришниц кровати.
  Подруга, готовая за ней идти куда угодно? Ну, это уже было далеко не самое плохое...
  Как хорошо, что Лера нашла все-таки тех типов. Она составила фоторобот сама, по описанию Саши и искала месяц. И все же нашла, узнала их телефоны и Саша забила им стрелку на пустующей парковке, а потом взорвала к чертовой матери вместе со всеми авто что там оставались. Они привели с собой человек восемь, но Саша не жалела, что погибли "невинные люди", невинных нет, она тоже - давно уже не девственница, невинными могут быть только дети, да и то если верить Хармсу - их желательно травить в младенчестве в рамках программы по борьбе с перенаселением.
  Лера просто умница, она мало говорит, но много делает. Лера и Саша. Это измена? Лина не считала изменой отношения Саши с мальчиками, но тут...
  Саша ничего не рассказала Лине. Наверное - слишком сильно боялась её потерять, по ошибке, Александрина слишком мало знала, на самом деле она часто не понимала - какие мысли витают в этой не желающей вырастать головке.
  Она импровизировала всегда. Девочка-сюрприз. Девочка-импровизация. Действительно должно быть больно, чтобы так собой всегда управлять и так вести себя. Всегда.
  Она и не вела. Она была сама собой. Пыталась стать. Когда вдвоем с подругой оставалась ночью.
  И говорила. На ухо. Но никак все не могла сказать. Про главное. И вдруг...
  "Знаешь, а я действительно люблю его..."
  "Того. Мальчика. С голубыми..."
  Как глупо это звучит. Самой аж тошно. Она поняла, как близка к тому, чтобы возненавидеть эту глупую мечту. Но и понимала, что возненавидев, она только еще раз сломается. Она не сможет от неё отказаться.
  Она курила. Все-таки она начала тогда этим заниматься. Хотя теперь-то уже все равно. Ди-джей жег как никогда кто-то крутил сабвуфер. Видимо он был глухой, потому-то у Лины уже болела голова, а ведь она стояла в самом дальнем конце зала.
  Саша танцевала. Нет, она ТАНЦЕВАЛА!
  Она никогда особенно этим не увлекалась и скорее всего не очень умела, но теперь ей... движения шли сами, она танцевала... просто двигалась.
  В её движениях была магия!
  Видимо это чувствовала не только Лина, потому что образовался целый кружок вокруг нее.
  Она улыбалась. Дьявольски. Это была даже не улыбка соблазнительницы. Это был оскал хищника, удава успешно загипнотизировавшего своими движениями и взглядом кролика. Перед заглатыванием.
  Вот девочка - и ласковая тьма.
  Что-то внутри тебя. Ему так хочется отдаться. Ты понимаешь - смерть это. И для других и для тебя в конце. От твоих навыков зависит лишь продолжительность кровавого пути.
  И там, в конце уж точно нет его. Того. Что смотрел на тебя. Так странно...
  Она вернулась. Лина никогда не видела у неё такого страшного лица... Оскал, от уха до уха. Клык. Глаза горят. Она красивая и злая. Нет, она выше зла. Лина смотрела неё почти влюбленными глазами.
  Саша поймала этот взгляд.
  "Ну и кто из нас дура?!"
  Знаешь, ты как загнанный зверь ходишь туда-сюда по своему дому...
  Ты поднимаешь глаза вверх и хочешь увидеть небо, но они натыкаются на потолок...
  С каким кайфом они готовились к этому. Вдвоем. Им теперь было плевать. На все. Глупо, но счастливо плевать. Они просто хотели и знали что отправятся. И что все сделают как хотят. И ничто их не остановит. Только разве что - смерть. Саша искала в сети литературу по выживанию. И читала бегло. А вот нафик это нужно было?
  За неделю до того, как их план должен был подойти к критической фазе исполнения, Сашу в отцовской мастерской, где она искала кое-что необходимое зажали трое парней. Три её родных брата. И провели воспитательную беседу. Оказывается они знали и про Лину и про то, что Алекс давно уже б.у. и вообще - много чего знали. Но они сказали: "мы не расскажем отцу, если ты будешь с нами паинькой..."
  Братья. Когда-то они были другими. Когда-то, давным-давно в далекой-далекой стране жили три маленьких мальчика, которые любили и заботились о ней. Это было так давно, что Саша не верила в подобное прошлое. Словно волшебство - оно манило её Вернуться, и снова окунуться в теплые воды детства, почувствовать привычные запахи, взглянуть на мир внезапно утраченными глазами ребенка. Саша стерпела все, что делали они тогда с ней. Она сделала все, о чем они её просили. Наверное они посчитали её слабачкой, но перед Сашей вновь рвались автомобили. Она не хотела, просто не хотела ненавидеть тех трех мальчиков что когда-то давно обещали заботиться о ней. Она знала, что бывает когда ненависть остается в сердце.
  
  
  
  Куро Сикора.
  -У нас идет особая война. Если ты хочешь вернуться с этой войны домой, тебе придется умереть на последней линии фронта.
  Морщинки - Громоотвод!
  Она хватает её рукой за майку и наотмашь бьет по лицу. Смягчается потом, и уже просто наказывает. Но все ребята видели, какими были первые удары. У Юли кровь течет по лицу из разбитого носа, она смотрит на потолок и улыбается.
  -Что ты улыбаешься дрянь? Может уже пора лечиться сдавать? - кричит учительница. Видно, что она хочет добавить, но не решается. Наверное, думает в этот момент, что переборщила. Или рука уже болит, а может, заметила или скорее поняла, что все отметили КАК она "била первые удары".
  Юля начинает тихо с легким бульканьем смеяться. Учительница поворачивается к классу и обводит его взглядом. Все старательно скучают. Она снова кричит:
  -Кто-нибудь, ну помогите же девочке, она ваша подруга! Или вы совсем совесть потеряли?
  Все молча смотрят в разные стороны, кто на что горазд. У всех на лице скука и написано одно - "ты же сама это сделала, сама и веди её в медкабинет, мы-то здесь причем? И помогать ей не надо"
  -Вадим?
  -Что?
  -Ты веди!
  -Она смеется.
  -Да ты что, - прыснул сидевший за его спиной парень.
  Учительница посмотрела на него, она все еще сжимала в руках майку Юльки. А та старательно терла нос рукой и слизывала кровь. Учительница, наконец, увидела, чем она занимается, и почти с отвращением оттолкнула девочку.
  -Ну, вы поганцы, заберите её уже!
  ***
  В результате они оба шли по пятам за ней в медпункт. Там молодая девушка стирала перекисью уже подсыхавшую кровь с перемазанных веснушек и морщинок в уголках Юлькиных глаз, и смущенно поглядывала на мальчишек. Те стояли гордо и спокойно смотрели на всю эту никогда при них не используемую аппаратуру. У парней на лицах написано абсолютное спокойствие, они словно говорят всем своим видом - "даже если ты считаешь, что это сделали мы, нам все равно, оправдываться или объяснять, как было дело, мы не будем"
  Влом, взрослые тут все равно не поверят. И если и поверят - какой толк?
  Морщинки - громоотвод!!
  ***
  Меня снова ведут к глазному, она в очередной раз пытается понять - что не так с моим зрением. Она говорит - это артефакты, возможно какая-то болезнь хрусталика, но нужно серьезное обследование, я не могу поставить диагноз.
  На самом деле мои глаза чисты я это знаю, но я это вижу, что - не знаю, просто - вижу. Оно непонятное и быстро меняется. Словно состоя из черных с красным ободком точек и линий. Тогда я еще не знала, что в итоге это Нечто окажется арабскими цифрами, что нужно просто расслабиться и не бояться смотреть поверх голов людей. До семи лет я старалась не поднимать глаза от пола, переучивали меня уже в детдоме.
  Я тихо крадусь по коридору. Я знаю - там что-то происходит. Мое чутье не обманывало меня никогда.
  Я слышу как Юлю колотят в помещении, помыкавшем к классной уборной. Я не слышу криков девочки, я чувствую - там словно выбивают ковры. Юля умеет все держать в себе, но это как-то чересчур. Ей нравится такое обращение с собой? Я слышу. Я прислонилась к тонкой стенке и слышу как учительница славная моя колотит Юленьку. Она словно груша, вкусная девочка с запахом забитой насмерть гематомированной груши. Переспевшей груши, сладкой на вкус, черной, избитой судьбой груши, запретной нямки, которая вкуснее всего на свете. У меня во рту появляется сладкая слюна когда я слышу как сотрясается эта тонкая переборка, Юля, она в паре сантиметров от моей головы - её голова, она облокотилась на эту переборку а Плинта - стоит сзади. И - бьет. Мое тело сотрясается как от удара током. Я впервые чувствую это - мне влажно, влажно между ног. И там - сосет. Я прислушиваюсь. Я словно пытаюсь понять что-то в отношениях между людьми, чего раньше не понимала. Я слышу - там колотят Юлю. Я наслаждаюсь уважением к ней. Я чувствую. Сквозь дерево удары. Я слышу легший стон и прерывистое дыхание. На мгновение меня терзает смутное предчувствие неминуемо расплаты за подобное внимание к чужому наказания. За стеной - телу Юли плохо. Я слышу как она дышит - хрипло, тяжело, как спортсмен бежавший стометровку в пятый дубль для смешного фильма. Ей по определению не должно быт смешно. Но в ушах стоит булькающий смех Юли, тогда, в классе, она словно бы захлебывается слюной и кровью и - смеется. Ненормальная? Юля самая нормальная девочка из нашей группы. Наверное поэтому воспитательница и не любит её. А может любит? Что заставляет нас ломать друг друга. Что Юля там забыла? Себя? Для чего была рождена? Я чувствую прут, в Юле - несгибаемый прут, его хочется сломаться. Я сама хочу стать этим прутом - и тоже вонзиться в Юлю. Мои пальцы ложатся на живот и я вожу по нему руками. Как он входит? Этот стальной прут в тело. Наверное это приятно - ломать таких несгибаемых девочек как Юля. Даже пытаться, даже зная - убьешь их, забьешь до смерти, они не сдвинутся со своей позиции ни на шаг. Сам процесс участия в проверке их внутренней силы, стержня от которого по моему позвоночнику ползут мурашки удовольствия. Мне нравится Юля. Я часто наблюдаю исподтишка за ней. Учительница, я пытаюсь представить себе то, что она испытывает запираясь с моей одноклассницей в комнате, примыкающей к подсобке. Неопределенность? Вариативность наказания, власть над Юлей?
  Я слышала в тех школах где учатся дети с мамами и папами живущие не используют телесных наказаний, розги устарели, указки - только по прямому назначению как и бананы - те только в рот, но наша учительница так не считает. Иногда перепадает и мне, и все же я - не Юля. Я могу стерпеть наказание, но не целенаправленную жестокость. Наша учительница испытывает к Юле что-то, что заставляет каждый раз запирать девочку там, в укромном месте, а потом Юля попадает в лазарет. Что между ними происходит там? Таинство. На самом деле в моей жизни не так много интересного, покуда я живу в этих стенах. Мне хочется проникнуть в тайну.
  Я переворачиваюсь к стене спиной и сползаю вниз. Я синхронизируюсь с этими еле слышными хрипами, вздохами и сдерживаемыми стонами. Я пытаюсь играть на себе - как на той маленькой гавайской гитарке, которая есть у Ремира Матвеева.
  Что же там происходит? Может быть - та самая любовь? Я не слишком хорошо знаю - как это и что это. Может быть любовь - это когда тебе делают больно, а ты не просто терпишь, а тебе хочется еще? Что такое любовь? Это таинство, неизвестность и жажда интимных открытий. В той темной каморке между Юлей и Плинтой Черешковой что-то похожее на любовь?
  Юля выходит - в этот раз сама, первая, обычно Плинта выходит сначала а потом просит мальчиков "забрать этот мусор с глаз долой", но сейчас выходит Юля. Она легка держится рукой за стену, словно пьяная. Опьяневшая от любви?
  Мне лет восемь. Я лишь начинаю понимать игры взрослых. В той школе что при детдоме я постепенно учусь жизни. Юля старше, она смотрит на меня. Пристально. Изучает. Смеющиеся, красивые глаза. А потом её взгляд смазывает. Я хватаюсь за щеку. Она горит.
  -Что ты тут забыла мелкая?!
  Я убегаю от Плинты. Я еще не готова к любви, тем более - с ней. Она большая - а я маленькая, это неравная любовь, мезальянс как в книжках про рыцарей Дрожащих Островов, я не вынесу того, что каждый день выносит Юля.
  У Юли есть мама и папа и они хорошие. Вот чудеса! А почему она здесь, с нами, с теми от кого отказались? Юля рассказала нам однажды, что должна была совершать некоторые услуги взрослым женщинам.
  -Какие услуги? - Спросила, светя себе на лицо фонариков. Вообще-то был официальный час страшных историй. Но иногда в это время мы начинали вспоминать о своем прошлом, что было еще страшнее и главное - грязнее, нежели чистые страшилки от которых так приятно на душе.
  -Меня мама с папой водили в одно место. Там были такие помещения на двоих, я там оставалась одна а потом туда заходили взрослые женщины - одна или две. Я делала им массаж.
  -Массаж?
  -Внутри. Рукой или ногой, родители мне объяснили это тем, что в последние годы из-за всех этих "облав" существует дефицит на маленькие ручки и ножки в этом "бизнесе".
  -Я знаю. - Макс знал все. - Это называется фистинг, я даже видео видел у Павла на компе. Большего бреда я в свое жизни не глядывал. Это как армия, дедовщина, что-то наподобие. Юль, тебя реально взрослые тетки просили ПОТОПТАТЬСЯ ВНУТРИ У НИХ НОГАМИ??? И ты это делала? Фу бяка...
  -Много ты понимаешь, им было приятно, а я зарабатывала по десять-пятнадцать тысяч в час. Они все чистенькие такие и приятно пахнущие, у них столько драгоценностей и однажды мне даже колечко подарили, маленькое такое и красивое. К тому же у меня было много кремов... которые как-то иначе называются, и иногда я надевала перчатки. Ножкой я всего пару раз делала.
  -И сколько ты этим занималась?
  -Когда мне было девять лет - пару недель летом, и еще осенью раза четыре ходила. - Я вижу, как она пытается не врать и все равно - врет. Юля делала это много, очень много раз. Мой взгляд поднимается к тому неопределенному Нечто что быстро-быстро меняется на головой Юли и меня снова бросает в тошноту. Я стараюсь не смотреть туда - а только на губы и иногда - в глаза говорящей Юльке, вокруг глаз её собираются морщинки, такие милые, идущие к её веснушкам, я в них влюбилась. - Родители мне объяснили - я должна заработать денег на взятку ювеналам, чтобы те не отобрали меня у отца с матерью.
  -За что? У тебя же хорошая семья.
  -У нас кот антисанитарийный.
  -Кот?
  -Да. Он и по улице ходит и в доме спит со мной в одной кровати. И лапки не моет перед этим сам и мы ему не моем. Они как просекли это... сразу обрадовались, глазки искрятся. Голоса охрипли. Деньги почуяли. Когда те две женщины в платках приходили и кудахтали по всему дому - я сразу поняла, что они как-то по-особенному ко мне приглядываются... комнатку мою осматривали, у меня свою комната дома была полная игрушек, атак они их все перерыли. Кукол моих раздевали и осматривали есть ли у них соски и "половые органы", говорили отец мне специально таких кукол покупает...
  -А как ты тут оказалась, если на взятку ювеналам заработала сама?
  Юля что-то замолчала и не стала отвечать, поэтому снова принялись рассказывать городские страшилки про оборотней в погонах, ночами пробирающихся в дома и кусающих маленьких детишек, которые вырастая - горят желанием работать в МВД.
  В армии нет дедовщины. Все школы - хорошие. У власти одни умные и достойные того люди, а все маленькие девочки, отцы которых бухают и избивают мать мечтают попасть в детский дом. Тут есть хорошие дяди и тети они уделают детям большую часть своей жизни. Это правда. Горе тому, кто усомнится в ней, не испытав всего на себе. Придут те, кто через это прошел и научат правильному пониманию их гребаного детства. Ибо детство - священно.
  Однажды с Юлей что-то случилось, что-то страшное, приезжала скорая. Но в конечном итоге это её спасло. Плинта по прежнему работала у нас - Юля не настучала, Юля не сдала. Она много чего могла рассказать - и о Павле и о Вальде, и обо мне. Но она предпочитала молчать. Может быть это были отголоски той любви, которую как я потом узнала люди называют садизмом, а может той - которую мазохизмом. Но Юля ничего не сказала, а у нас все осталось по прежнему. Мальчики сказали: Юля умерла от побоев, на время, а потом ожила. Я не верила тогда в такие "байки", как можно умереть и ожить, скорая же не умеет воскрешать людей. Юлька жила с бабушкой после "того случая". Каждый раз говоря "тот случай", было понятно, что именно за случай, но почему-то было легче. Юля сбежала от меня, не сказав мне ни слова, словно меня и не было. Легче? Как страусу когда он прячет голову в почти расплавленный песок. Это и впрямь "мазохизм", ему, наверное, больно, но он терпит, потому, что надеется так избежать большей боли. Тупой и слабый страус. Я выросла, теперь я знаю как думают люди и как они к чему-то относятся, и теперь я как и они ненавижу страусов и все что на них похоже! Я перестала видеть в этом магию, но магия осталась в моей душе. Наверное поэтому иногда я совершаю странные поступки с теми людьми которые мне дороги. Я пытаюсь воскресить в себе то чувство, которое испытала впервые подумав о слове любовь. Чувство унижения, боли, полной власти, над собой или над ней, чувство - которое между двумя девочками, чувство интимной и молчаливой близости, когда между вами происходит то, что никому чужому нельзя показывать, мы можете потом быть окровавленными, вам могут вызвать скорую, но это остается между вами, это интим, это прекрасно, это - любовь.
  
  
  Александрина Сикора.
  Лина принесла все деньги, которые смогла "найти", и не только деньги. Саша стояла и молча, смотрела на стол, где все это было той аккуратно разложено по порядку. Та словно коллекцию монет ей свою в который раз демонстрировала.
  -Нда... ты всегда методична.
  Первые снежинки садились на волосы Лины. Она бегала по сугробам. Один раз даже упала, но никак не могла успокоиться.
  Свобода!
  Что-то с ней происходило в последние месяцы. Она становилась все более и более счастливой и какой-то... открытой что ли. Но при этом сохраняла свою детскую аутичность. Она открывалась миру, а не людям его населяющим.
  До Москвы добирались электричкой. Оттуда самолетом в Сингапур. Самый дальний рейс, который был доступен в ближайшие два часа.
  Как тут много городков! Лина смотрела в иллюминатор при посадке. Они вылетели вечером а сели утром, обогнав этот мир на шесть часов.
  Лина никогда до этого не летала никуда и её удивило сначала что проведя шесть часов в салоне самолета они по сути, летели двенадцать.
  Саша объясняла ей все это задумчиво глядя в окно. Внизу были рисовые плантации, города, опять плантации и леса, но то что её привлекало - гладь воды. Такая яркая, она вся отражала восходящее солнце.
  Она без страха смотрела на этот раскаленный диск в воде, широко раскрытыми глазами, будто хотела проглотить его...
  Сели в серебряную птицу зимой, а вышли из неё летом. Вот она, машина времени!
  Они шли по улице. Тут все так странно, Лина заметила это еще с воздуха. Тут так много мелких поселков.
  Казалось что сам Сингапур это не город, а огромный муравейник, только не из людей, а из других городков. На сотни километров вплоть до берега Сингапурского пролива - одни сплошные чередующиеся плантации и села. А в центре этого - столица с небоскребами.
  Можно было, чуть отойдя от одного села, вслед за последним его домом, через рощи и отдельно стоящие на рисовых плантациях дома видеть уже следующий поселок или городок. Так что по всему острову? Сколько тут людей?
  Они брели по Клар-Ки уже ближе к вечеру. За день они исходили и изъездили столько, сколько американский турист осилит лишь за неделю, если не месяц.
  -Тут столько фонарей! - Она всегда обращала внимание на все яркое.
  Саша улыбалась, глядя на Лину, та и впрямь как ребенок!
  Отсюда их путь лежал еще дальше по островам, с одного на другой. Но теперь уже не самолетом. Тут все было не так уж и дорого, если не прикидываться туристами...
  Они и не прикидывались.
  -Странные у них тут деревья, такие красивые и душистые. Даже вблизи городов. И ощущение, будто вся крона мхом поросла. Это так... вот в детстве я мечтала жить в лесу из таких полусказочных деревьев. Не таких вот маленьких, а огромных. Но именно с такой кроной!
  Лина ступала еле слышно, как котенок, смотря во все стороны. За ней молча шла Саша, она смотрела только на неё, на Лину. Что-то просыпалось в ней. Прям как тогда в трамвая. Что-то, что словами не передать - это как стремление обнять котенка и прижать к себе и никогда не отпускать. Все это и вместе с ним страх его раздавить при этом.
  Это и смешно и глупо...
  Но так... тянет.
  А в центрально городе, который Сингапуром собственно и являлся было так чисто на улицах, стекло и пластик и камень, и асфальт чистейший. Видимо город мыли круглосуточно.
  -Спорим что тут чище, чем в Сан-Франциско?
  -Ум...
  Саша шла задумчивая, воздух другой страны словно освежил её, одновременно усилив все чувства.
  И "это" чувство тоже. Он не одурманил её, как возможно Саша надеялась, нет, он наоборот делал мысли все более и более чистыми.
  Почти кристальными...
  На пароме, утыканном автомобилями и людьми по периметру, они переправились через море Банда, в самой его узкой части, дальше - следующий паром и так по всему Малайскому архипелагу. Реально это было не дороже поездов в центре России. Но деньги для них теперь не имели никакого значения. Они были - Свободны.
  
  
  
  Катя Сикора.
  Моя мама - начинающая писательница!
  Как-то после занятий Рита увязалась за мной по дорожке из школы. Я шла по тротуару, она, нелепо размахивая руками, прыгала по бордюрным камням. Новенькая девочка в нашем классе, единственная с кем я еще не познакомилась. Черные короткие волосы и очки в тонкой оправе. "Все-таки теперь она наша...", подумала я и произнесла, на пол-оборота развернувшись к ней и слегка наклонив челку:
  -А что ты не носишь линзы?
  Она остановилась, вздохнула как перед прыжком в воду, взмахнула руками, взглянув при этом в небо, и спрыгнула вниз, ко мне на тротуар. С полуметровой высоты.
  -Боишься высоты и контактных линз? Бывает.
  Мы шли домой и она, словно плотина, которую прорвало так вот внезапно по весне, рассказывала мне о себе, своей жизни в прошлой школе, коньках, Таньке, Вадике, тонком предательстве, которого никто кроме неё не видит. А еще о черном ноутбуке, врачебных ошибках, зубных болях, когда не поймешь, что болит - голова или все-таки зубы, стерильности шприцов, которыми колют всех подряд в больницах, где лечат зубы, а потом только моют их, о шортиках, которые купили её маленькому братику и о том, почему она должна теперь всегда следить, чтобы они с него не упали, если они не могут просто вставить туда нормальную резинку! А потом снова о каких-то своих болях и о книге, которую ей дали почитать, она такая классная, только вот Рита забыла опять её название.
  -Что же такое, каждый раз как хочу вспомнить что-то важное и интересное, как назло забываю! В последнее время стоит подумать о том, что - вот оно, сейчас скажу что-то интересное, и бац - я опять забыла. Что со мной? Это пройдет, когда я вырасту?
  Я ответила, что - нет, только еще хуже станет, и чтобы прервать словесный понос, вскинув подбородок, заявила, что моя мама - начинающая писательница! У неё рот отвис, дальше она говорила, не поднимая его, слегка картавя при этом, мне подумалось - "и это с возрастом у тебя не пройдет..."
  -Пи... писательница? Настоящая, вау! - её подбородок поднялся и встал на место, образовав изогнутый слегка кривовато от счастья рот. И мне пришлось рассказать ей, про свою маму и её творчество...
  Лишь бы она замолчала о предательстве своего мальчика настолько тонком, что его никто кроме неё не видит.
  ***
  Когда папа умер, я осталась жить у мамы, бабушка хотела забрать меня, даже в суд подавала, но моя мать умудрилась выиграть это дело. Она воистину удивительный человек с пробивным характером!
  Однажды она вернулась с дневной работы в прекрасном расположении духа, правда сильно уставшая и потащила меня вверх к себе в комнату. Включила ноутбук и, суетясь вокруг него, ждала, пока он загружается, она при этом как обычно кусала в нетерпении свои губы. Мне каждый раз хотелось в таких случаях ей помочь как-то, но если его ткнуть или пнуть - быстрее он не загрузится. Это я уже проверила, мы носили несчастный компьютер в ремонт и там с нас содрали кучу денег. Мама не расстроилась, она вообще никогда из-за таких мелочей не расстраивается, она положила мне руку на голову, и слегка лохматя мои кудри, сказала:
  -Ты молодец, ты сделала все что смогла. Только больше не бросай его об пол, ладно? Ты бросила его с метровой высоты, а как сказал нам мастер - это почти что новый рекорд, который выдерживает винчестер (на испытаниях Acer - 87 см. прим. КО), а он цел, а ведь там все мои работы, чтобы случилось тогда? И она поцеловала меня в щеку. Я ответила:
  -Мам, но у тебя же есть флешка, куда ты скидываешь все! Я сама тебе после того случая рекомендовала этим озаботиться и не валить вину на меня.
  Она сказала, что это так, но флешки размагничиваются от сильных электромагнитных полей, а у нас и микроволновка и рядом соседи что-то в гараже мутят, и вообще все эти сотовые. Она достала из сумки телефон и с отвращением на него посмотрела, словно это огромная личинка жука. Потом сунула его обратно. Я на неё взглянула исподлобья, и не решилась говорить, правда, по пути назад не сдержалась и возразила, что это не флешки, а как раз винчестер перемагничивается, и микроволновки с сотовыми соседями тут не причем. В результате мы снова немного поспорили, и каждая осталась при своем мнении.
  Комп, наконец, загрузился. Мама, мурлыча себе что-то под нос, уселась, и радостно потирая руки продемонстрировала мне свою находку.
  -Социальная сеть для молодых писателей, - прочитала я. Мама кивнула и кинулась меня обнимать и целовать, проявляя бурю эмоций, а я, пытаясь отмахнуться от неё как от мухи, лезла к экрану. Причем смотреть на него она мне почему-то не давала, прикрывая ладошкой глаза.
  -Мам, - сказала я, когда она слегка успокоилась, однако, - мамочка, а что же там такое, если мне смотреть нельзя, ты случаем не вляпалась во что-то темное?
  Мама расцвела и сказала, что это провидение подсунуло ей мысль на работе покопаться и поискать подобные сети. И вот он результат!
  -Доченька, мы с тобой скоро уедем из этого дома! - Пропела мама. - Почему? - Спросила я, и она ответила: - Нам не нужно больше будет думать, где взять деньги на еду и на коммунальные услуги, скоро я заработаю кучу денег и прославлюсь!
  Я по её глазам поняла, что мама сама в этом ни капельки не сомневается и вообще на седьмом небе от счастья. Я слегка улыбнулась, и украдкой выглянув из-за её плеча, посмотрела на экран.
  -На этом что можно заработать деньги? - С сомнением спросила я. Но мама покачала перед носом пальцем и ответила:
  -Не в деньгах счастье, главное в творчестве - самоотдача!
  И укоризненно на меня взглянула, словно не признавала теперь во мне дочь, как будто не она, а я тут только строил планы, на что мы потратим эти деньги.
  -И не во славе. - Сказала я, мама утвердительно кивнула и, взяв мои щечки в ладошки, их по очереди поцеловала.
  -Будь тут твой отец, он тобой гордился бы! - Я чуть не упала от таких слов. Моего отца она поминала крайне редко, в основном во время патовых ситуаций.
  Всю следующую неделю мама была как невеста за день до свадьбы, еще неделю она просто радовалась, через месяц все стало как обычно, на второй месяц она заперлась в своей комнате и впервые не пошла на работу.
  -У них одни дуэли на уме! - Сказала она мне и посмотрела с сожалением на засохшие на окне цветы. Потом улыбнулась мне как можно мягче и сказала:
  -А давай мы выпьем чаю на улице?
  -Давай мама! - С радостью прокричала я, каким-то удаленным до орбиты Земли местом подумав, что сидя на тротуаре рядом с едущими по дороге машинами и распивающие чай мы будем слегка странно смотреться. Но ведь это с мамой!
  Мы собрали все, что смогли найти дома и вышли на улицу. Мама закашляла и со злобой посмотрела на бредущих по своим делам пешеходом, я еле удерживала тяжеленный столик. Повертев головой, она отыскала глазами калитку с улыбающимся солнышком и позвала меня за собой. Я перла этот тяжелый стол, каждую минуту опуская его, чтобы передохнуть. Вокруг шли люди по своим делам, но никто и не подумал маленькой девочке предложить помочь. Доперла-таки, и настроение сразу поднялось - мама, устроившись в огороде у соседки прямо на грядках с морковкой и капустой, приветливо махала мне рукой. Я всадила ножки стола в чернозем и плюхнулась рядом на землю сама.
  -Не пачкай платье, мне нечем стирать! - Укоризненно покачала головой мать, и поставив два стула села сама и усадила меня. Скоро мы, любуясь на зелень соседского огорода, чайовничали вовсю и разговаривали о разном, в первую очередь об искусстве.
  -Представляешь доченька, там повсюду плагиаторы! - В сердцах выговорила моя мама и отхлебнула чай. - Воруют и воруют и спросу и защиты на них нет.
  Я немного не поняла, какого спросу, но тактично промолчала и отхлебнула чаю, изучая мамину блузку. Она мне показалась серее, чем была в прошлый раз до стирки.
  -А нас не прогонят? - Спросила я? Мама замахала руками, свалившись со стула. - Нет, нет, что ты они там уже ко всему привыкли, я-то там ничем незаконным не занимаюсь, в отличие от некоторых. - Закричала она так, что мелькнуло в голове - "сейчас крестное знамение творить начнет ведь!" Не начала. Поднялась, отряхнулась и села обратно. Я так и не сказала ей, что имела в виду наше вторжение на чужой огород и порчу кочанов капусты, на которой мы сидели. Впрочем, мне было все равно, главное, что мама рядом!
  -Но ниче, я нашла верное решение! - Вскинула голову на облачка, летящие над нами моя мама. И снова посмотрев мне в глаза, разъяснила:
  -Они как определяют хорошие работы, там система баллов. Так они из-за них дерутся. Дураки! Во дурачье! Не понимают что плагиаторы повсюду, и вершина в местном топе им ничего не дает! А я, - мама снова отхлебнула уже почти остывший чай, - я зарегистрировала всех моих двоюродных братьев и сестер и, написав кучу хвалебных комментариев, проставила везде отрицательные оценки! - Она, искря глазами, взглянула на меня, мол, подхватывай, в чем гениальность моего хода?
  Я сказала приблизительное:
  -Мэ, ну так, они там, ты молодец мама! - И улыбнулась как можно милее.
  -Ты ничего не поняла? Смотри, плагиатор-агент открывает очередной сайт, смотрит топ работ и выбирает свою жертву, так? - Спросила меня она, перегнувшись через весь стол. При этом задела пухлой грудью свой стакан с чаем и по блузке начало расползаться кремовое пятно.
  -Так, - ответила я, взяв салфетку и пытаясь вытереть чай с маминой груди. Вы когда-нибудь вытирали жидкость с груди четвертого размера? Которая мягкая, как... как... я даже не знаю с чем сравнить мягкость и теплоту материнской груди, короче чай с неё не стереть, я это быстро поняла и выкинула салфетку под стол.
  Мама ничего не замечала, она по пальцам перечисляла достоинства своего коварного хода.
  -Вот смотри, так как теперь все мои работы в самом низу списка, то плагиатор на них никогда не обратит внимание, ведь ему какой смысл нарушать закон из-за строительной арматуры, торчащей на старой стройке, а редактор любого известного издательства, зайдя на сайт в поисках новых шедевров, которые войдут в историю мировой литературы, - тут она совершенно легка передо мной на стол, даже ноги оторвала от чернозема, - он, естественно посмотрит андеграунд, то что люди ненавидят, то что в самом низу. Ему-то какая разница, любят или нет, главное - читают! Если книгу покупают, её продают, а уж потом они могут материться сколько душе угодно, что не понравилось! Ты поняла - со сладостью выплюнула как конфетку изо рта мама, и слегка наклонив увязший в земле стол, скатилась в грядку.
  Я очень сильно сомневалась, что издатели или редакторы известных издательств имеют подобное хобби, но тактично спорить не стала, заметив про себе что у мамы бывают просветы, когда она кажется умнее чем я.
  Я не выдержала.
  -Мама, у тебя бывают просветы!
  Подала ей ручку, и она встала, отряхиваясь, под мышкой держала кочан капусты. Протянув его мне, сказала:
  -Смотри доча, мы с папой тебя в такой же нашли! - И прижав его сначала к щеке, потом к груди, в конце расцеловала. Кочан, не меня.
  Когда мы тащили наш стол обратно, на этот раз вдвоем, у матери на щеке висел кусочек земли, но она полузакрыв мечтательно глаза ничего не замечала. Впрочем, как и прохожие, что шли мимо нас.
  Через неделю я нашла маму, заплаканную у темного монитора ноутбука.
  -Опять сломался? Мамочка, не переживай, все исправимо в этом мире, пока есть ты и есть я.
  Она обняла меня и прижала к себе. Она уткнулась в мою грудь лицом и вцепилась в кожу пальцами сквозь тонкую майку.
  -Мама, что бы ни случилось, я тебя не покину. Я всегда с тобой. Я люблю тебя мама. Ты просто знай это.
  ***
  Пока я мыла пол во всех комнатах, мама во дворе вилась вокруг нашего нового соседа, чинившего рядом с гаражом машину. Я выглянула в окно и подслушала часть их разговора. Моя мама - настоящая Катерина Медичи! Она полчаса изощренно пыталась дознаться и вывести соседа-плагиатора на чистую воду, не возбудив при этом в нем подозрений!
  
  
  
  Александрина Сикора.
  Они добрались до островов. Тех самых, которые любила Саша. Еще и не зная об их существовании - уже любила. Она поняла это, как только их увидела. Еще с последнего борта в той длинной вереницы паромных пересадок, что была позади.
  Сколько же тут было русских! Сотни в этом небольшом городке на берегу Тихого океана, на этом крохотном острове...
  Тут можно было жить, общаясь только со своими земляками и представить себе, что ты никуда и не уезжала из России.
  Она так захотела тут остаться. И испугалась.
  Лина смотрела неё. В её глазах было написано тоже:
  "Ну? Мы нашли же это место! Только для нас. Вдвоем. И никого больше. Прошу!"
  Она умоляла взглядом. Так тихо и не настойчиво. Столько нежности было в её взгляде. Саша не могла её в глаза смотреть.
  Иначе.
  Она бы осталась тут.
  Они добирались туда катерами. Туда не ходили рейсы туристических маршрутов.
  Ей просто необходимо было.
  Как будто что-то туда тянуло.
  Дед, сидя у причала рядом с мотелем продавал старое изношенное снаряжение дайвингистов. Откуда его столько у него, Лина не знала.
  Она подозрительно смотрела на вмятины на некоторых предметах.
  Это... следы зубов?
  Акульих?
  Они почти уже добрались туда катерами. Куда? Лина не знала, да ей и было все равно. Знала Саша, этого было достаточно. Ей же просто нравилось здесь. В первую очередь, потому что она была рядом. Всегда. И не нужно было никуда ходить. Не нужно было смотреть изредка по сторонам. А не увидит ли кто из их родственников их вдвоем. И внимательно запоминать друзей и знакомых своих и Сашиных близких, чтобы не спалиться.
  Она еще тогда немного стеснялась. Саше то уже все было до лампочки. А она боялась взглядов в их сторону.
  Наверное, потому что они могли им помешать.
  Тут же их никто не знал. И всем было все равно, кто они и что здесь делают. И почему никогда друг от друга не отходят дальше десятка метров.
  Манипа. Люди и не знают, что есть такие места. Даже в названии для русского уха есть что-то особенное.
  Лина стояла рядом с давно разрушенным зданием поросшим травой и кустарником. Тут столько было вокруг зелени, такого чистого цвета. Она никогда раньше не видела настолько насыщенных цветов.
  -Каменная кладка?
  -Я и не знала, что раньше тут было такое.
  Алекса смотрела на море...
  Голубое небо, яркое голубое с переходом вдали в синее море. А если посмотреть с обрыва вниз - зеленое. У тех скал что внизу, наверное, много водорослей. Сейчас был почти штиль, но при волнении брызги наверное долетают даже сюда.
  -А?
  Лина хотела получить ответ, во что бы то ни стало. Она знала и любила историю и не ожидала тут встретить развалины почти европейских построек. Причем райски прекрасные. Просто кусочек какой-то шедевральной компьютерной игры. Только со звуками и запахами и еще чем то, что нельзя потрогать или иным образом прочувствовать, можно лишь только наслаждаться этим.
  -Маяки, - просто ответила Саша.
  И через минуту видя, что та все еще смотрит на неё:
  -Тут и сейчас их много, а раньше было еще больше. Городов тут не строили, а вот маяки возводили и крепости. Тут в эпоху великих географических открытий были судоходные пути. Вся экспансия шла через эти места. Тут гремели битвы.
  -А теперь про эти места все забыли.
  -На этих островах нет городов с населением больше трехсот человек. Зато есть руины прошлого.
  На этих островах не было хищников страшнее человека - это она помнила еще со школьной скамьи. Но в школе не скажут что на всей нашей планете нет более опасного существа, чем человек.
  Они купили все, что им нужно было на месте. И отправились дальше вдвоем.
  Когда-то они уже ходили в поход вдвоем. Но это было на Черном море. Там они тогда провели две недели вдали от всех. В первую очередь от людей, а особенно тех, кто их знал и почему-то считал заинтересованным в их судьбе.
  Тут все было по-другому, но для них это не имело значения. Им хотелось - и все.
  -Смотри! - Она улыбалась, показывая сорванный лист.
  -Узнаешь? - Улыбка еще шире.
  Половина острова, та вторая дикая оказалась поросшей дикой коноплей.
  И не только дикой, дальше шли ровные ряды - плантации.
  
  
  
  
  Катя Сикора.
  Мы стояли с чемоданами напротив странного дома. В углу его все было отделано мрамором, и шла надпись "Пушкин", впрочем, слегка стертая, остальной фасад был плохо и очень криво заколочен старыми досками и покрашен в голубую масленую краску. То есть краска была не масленая, просто кто-то не очень искусно её подделал.
  -Дом аварийный, - сразу сказала я, - скоро его снесут. Но мама утверждающе выговорила, глотая слюню:
  -Нет, мы тут... еще успеем пожить дорогая...
  Повсюду грызлись собаки бродячего толка. Царило страшное запустение. Табличка покосившаяся извещала, что владельцы недавно отстроенного старинного особняка для литераторов ушли ненадолго и точно в этом году еще вернутся. Рядом стояла огромная урна для писем с надписью - "жалобы - сюда", она была вся заплевана, и об неё гасили годами окурки. Мама, глотая слюну и слова о чем-то мне упорно твердя, звонила в дверь, но никто не отвечал. Зажегся свет, и повернулась ручка. Вышел тощий старик с надписью "Я тоже - Пейсатель!" через всю грудь и, не снимая штаны начал мочиться, поплевывая на луну. Впрочем, из-за ветра все плевки летели ему обратно в лицо.
  Мама увела меня поскорее вглубь нашего нового жилища. Распаковка чемоданов заняла всю ночь, а расстановка вещей по небольшой неуютной комнатке - все утро. Мама завела ногой старую печатную машинку и со слезами на красных глазах углубилась в писательство, а я пошла исследовать недавно отстроенный старинный особняк. Обои были все разные, чаще всего попадались в горошинку. Я спросила у кота - где тут еще дети, и он указал мне лапой на дверь. Когда я её открыла, то поняла, что детей кроме меня тут нет, так как это был черный выход. Впрочем, сверху раздавался искусственный детский плачь. "Робот", решила я и пошла гулять, подпрыгивая под лучами солнечного света. Мошки садились на голую шею и, напившись крови, улетали прочь. Я была счастлива, пребывая в гармонии со всем миром, и спрашивала себя, "интересно, а сколько девочек во всем мире именно в эту минуту испытывают оргазм?"
  Со статистикой у меня не лады, поэтому ответить на сей вопрос сама себе я не смогла и, достав из кармана сотовый, спросила у Гугла, тот с радостью ответив, предположив, что после этого я сразу: первое, захочу узнать, как их найти; второе, захочу сама испытать это; третье, захочу купить контрацептивны по дешевке и с гарантией; четвертое, что у меня нет парня и я его хочу заиметь; пятое, я больная и мне нужно лечиться; и шестое, врач лечащий забыл снова назначить мне галоперидолу. Я сказала - нет, ничего не нужно больше искать, и закрыла экран. Светлело!
  Когда я вернулась мама рвала рукопись на части, и глаза у неё были на треть больше обычных.
  Я пошла наверх знакомиться с роботом-ребенком. Когда я открыть собралась дверь, на меня выскочило из-за угла существо в маске столь устрашающей юные сердца, что я дала ему в живот, и оно отлетело в угол. Встав в позу Нео из Матрицы, я поманила его движением ладошки и сказала себе мысленно - "Система Падет!"
  Существо подняло японскую маску лисицы и оказалось девочкой, схватившейся в судорогах за живот, чтобы снова встать.
  -Ты что творишь? То есть... ты, что сейчас натворила? Детей хочу!
  -А ты кто? - Спросила я.
  -Хрен Пехто, - ответила она и снова натянула маску лисицы.
  -Здравствуй Хрен Пехто, я и не заметила что ты девочка. Больно, наверное?
  Она разбежалась и, не смотря на то, что я стояла все еще боком, в прыжке попала в живот и мне. Взвизгнув от боли, кубарем покатилась с лестницы. Кругом валялись искры из глаз, когда я ловила ртом воздух, как выброшенная на берег моря рыбка.
  -Получила! - Радостно прокричала лисичка, и снова подняла маску. - Тебе больно? А мне нет!
  Я сказала, что и мне не больно, тяжело поднялась и достала из кармана ножик бабочку. Глаза лисички округлились, но она осталась стоять. Так мы и стояли друг напротив друга, когда сверху донесся скрип раскладушки.
  -О, он Начал! - Взвизгнула Лисичка и постучала ногами по лестнице.
  -Кто? Ребенок?
  -Смотри-смотри! - Сказала она, подсовывая мне щель.
  -Там спиной ко мне спустив семейные трусы, стоял огромный мужик с бычьей шеей, и что-то делал руками на уровне таза. Что - я не видела. Он говорил примерно так:
  -Ох, о да, хорошо, да, хорошо пошла.
  -И это все? - Спросила я.
  -Ты смотри, смотри! - Улыбнулась Лисичка и снова одела маску.
  Через минуту просмотра он говорил примерно так:
  -Аха, ты скользкая да? Горячая влажная внутри? Ну же, отдайся папочке!
  А потом заплакал ребенок.
  -Что это? Робот? - спросила я Лисичку.
  -Когда-то был робот, а теперь его Игрушка, ту которую он... - Тут она произнесла нечто непристойное и, видя, как я закрыла руками уши, улыбнулась.
  -Нельзя так говорить! - Сказала я, сдвинув брови.
  -Да ладно, ты же только что бегала под окнами, размахивая руками и орала: "а сколько женщин интересно в этот момент испытывают оргазм?"
  -Это вот! - Сказала я ей и открыла в сотовом медицинский словарик. - И вот, - показала на рисунок. Там был тот самый "оргазм" во всей красе.
  -Лисичка вежливо отобрала у меня сотовый и, подняв юбку, засунула в сумочку, на ремне прилепленную к бедру. Когда я полезла за бабочкой, мне в живот уперлось что-то острое, оказавшееся шилом. Я вздохнула и согласилась с пропажей.
  -Куда же подевался мой сотовый? - спросила я, смотря по сторонам и представляя лицо матери. - Про какие он там косточки бормочет и чего они не разошлись? - Спросила я на всякий случай. Я вообще боялась слова "кости" больше незнакомого пока слова "смерть".
  Лисичка достала мой, ну теперь уже её, сотовый и, открыв, показала мне другую картинку из медицинского справочника.
  -Понятно, - грустно прошептала я.
  -Будет очень больно! - Ответила она и добавила. - Верь моему опыту!
  Мне действительно стало страшно. Понаблюдав еще за потными движениями этой туши, мы спустились на этаж пониже.
  Лисичка подошла к двери и позвала меня. В щель все было видно. Мы смотрели оба затаив дыхание.
  -Это что? Как это может быть? - Спросила я Лисичку.
  В комнате сидело четвероногое чудо в перьях и водило мышкой, зажав её в зубы. Иногда прерывалось, чтобы свесив язык подышать набок, и снова хватало мыша в пасть и вперед. Потом поднимало задницу с теплого стула, и начинало бить лапами по клавиатуре.
  -Это главный редактор. - Ответила Лисичка. - Он тут всем помогает, он добрый и его даже можно погладить! - Сказала она, и мило улыбнувшись, показала следы зубов на своей руке. - Правда, не всегда, а когда - не знаешь.
  -Он не большой, - сказала растерянно я. Песик и правда еле доставал до монитора, ему приходилось сильно косить, и вообще вид у труженика был очень жалкий.
  -Ага, - но сука концентрированный! - Согласилась Лисичка.
  -Концентрированный? - спросила я, и она еще раз утверждающе кивнула, коснувшись маской груди.
  -Да, концентрат, только добавь воды. Вот смотри! - И подбежав к пожарному датчику, она снова задрала свою юбку и достала из сумочки, примотанной к бедру огромную спичку. Чиркнула ею об приклеенную к сумочке щетку и поднесла пламя к датчику. Я вздрогнула, когда пошел дождь в этом доме. И посмотрела в щель. Пес отпустил из зубов мышку, и она свалилась со стола. Уныло взглянул на клаву, которая намокла. Вся его шерсть стала похожа на грязную тряпку, настолько жуткого вида, что я даже нос закрыла.
  -Ну как? - Спросила меня Лисичка. - Растет?
  -Пока нет, - мне было жалко одиноко сидевшую под дождем псину, которую лишили единственной радости помогать людям, которые, наверное, и не догадывались, кто это редактирует потихоньку их тексты. Думали что человек, а оказалось - песик.
  -А почему ты не носишь трусики? - Спросила я, слегка скосив на её ноги глаза. Лисичка как-то странно засмеялась и сделала реверанс, еще раз задрав при этом одежду.
  -И эти огромные спички...
  -Это морские. Или военные. Или ветровые, я не помню, но какие-то специальные, они под дождем горят! - Ответила она и, облизав еще одну, засунула в себя. Я йокнула и покраснела. Она вынула спичку и протянула мне.
  -Зачем?
  -На, бери! Пригодится! Бери, пока дают глупая!
  Я взяла спичку и с сомнением посмотрела на её головку.
  -И что мне с ней делать?
  -Оближи сейчас или сохрани на потом. - Уверенно заявила девочка. Откуда-то сверху, из-под самой крыши раздались топот и крики. По-моему матом.
  -Ой-ка, меня зовут. Чао! - Крикнула мне Лисичка, сдвинула свою маску набекрень и поскакала вверх по лестнице.
  Так закончилось мое первое знакомство с этим домом. Когда я вернулась к маме, держа спичку на вытянутой руке, та продолжала печатать и рвать, рвать и печатать, править и плакать и рвать. Глаза её стали совершенно красными и увеличились больше чем наполовину. Мусорная корзина переполнилась, мятые бумажки валялись на полу. Я подняла одну. Чтобы в кровати почитать. Потом подумав, подняла еще одну и аккуратно завернула в неё спичку.
  Я представила, как мама, утром порывшись в моих вещах, спросит, где я посеяла сотовый. А я дам ей эту спичку. И скажу, что её можно сразу полизать или на потом оставить.
  -Нафига я её должна лизать? - Спросила я себе под нос, закутываясь в постель с головой. Где-то наверху снова дико заорал ребенок-робот. Пришлось и еще руками уши заткнуть. Да еще этот не прекращающийся стук печатной машинки. Может моя мама тоже робот. И эти её глаза. Что с ними происходит? Краснота, она не заразна?
  Чтобы прогнать все мельтешащие и сумбурные мысли, я еще крепче закрыла глаза и уткнулась ушами в ладошки. Водоворот мыслей и образов стал успокаиваться, они все медленнее и медленнее кружились, но при таком раскладе я все равно еще долго не смогу заснуть. Я бы почитала под одеялом мамины рукописи из мусорки, но вспомнила что сотовый больше не со мной.
  "Надо будет завтра найти фонарь", решила я, "ну и продолжить исследование этого странного места!"
  Я никак не могла заснуть, сон не хотел даже заходить в это странное строение со словом "Пушкин" в названии, написанном в верхнем правом углу фасада. Мне мерещилась какая-то тайна за всем этим. Под конец не вытерпев, я развернула бумажку и сунула спичку себе в рот. И сразу же сладко уснула.
   Мы танцевали с Лисичкой на крыше этого голубого в желтую горошинку дома по имени "Пушкин". Обе в похожих легких летних платьях с множеством дырочек во всю длину, у Лисички они еще были разрезаны моим ножиком, а у меня проколоты её шилом. Мы смотрели на окрестности, на это мельтешение странных игрушек, в которые играют взрослые. Смеялись, взявшись за руки. А потом, остановившись, как только смолкла звучащая только в нас одновременно в обеих музыка, мы переглянулись. Улыбнулись вместе и разом задрали свои подолы. Мы стояли там, на крыше и рассматривали друг дружку. А потом я проснулась со спичкой во рту.
  
  
  
  Александрина Сикора.
  Они стояли на корме катера, Лоллианна, или просто "Лоли", что на скорости больше восьмидесяти узлов несся к очередному острову. Два двухсот сильных двигателя пенили океан. Лина смотрела вниз в зеленовато-синюю воду. Тихо и спокойно дышала. Обняв её. Саша смотрела вперед. Только туда, куда хотела попасть. Но Лина была не такая. Ей все было интересно, но она еще много боялась. В первую очередь потерять...
  Это были последние минуты, когда они были вместе.
  Последние часы, когда Лина... еще дышала.
  Так тихо как ребенок. Как она только умела. И с таким спокойным нежным взглядом. Она просто смотрела туда куда хотела. И оставалось только смотреть на неё, и любоваться ею.
  Она только сейчас под этим небом это поняла.
  Это был как туз у неё в рукаве. Этот сон.
  Да, как это ни странно звучит, но это так. Только из-за него она так далеко зашла.
  Нет...
  Только он вообще всему виной, но это...
  Как только она проснулась тем днем...
  А проснулась она уже в обед тогда. Она сразу что-то странное почувствовала. Словно что-то в ней сильно изменилось. Не сразу поняла что. Но окончательно - только сейчас, спустя столько лет и событий.
  Её тогда будто выдернули. Из мира. И она после этого жила не только в одном мире. Второй... его, наверное, и не было. Просто она чувствовала - она не такая. Как все что можно встретить. И это было не горько и не грустно, не сладостно и не самозабвенно. Это было странно и это... как бы... тянуло. Словно в любой ситуации у неё было на что опереться. Где бы она ни была - стоило ей вспомнить этот сон - и она могла идти дальше. Сама, туда, не зная, куда и зачем. Мучаясь выбором. Но словно только это... не, то чтобы связало её с этим миром. Просто в раз убрало границу мира. И смерть. Её границу тоже.
  Поняв еще ребенком, что то чего она хочет больше всего на свете не в этом мире, а за его пределами, она перестала бояться перешагнуть эти пределы. Даже если и там не найдет. Все равно. Ведь тут она не найдет в любом случае...
  Все сильно изменилось в ней в первую очередь с тех пор.
  Но она только сейчас это осознала, все это, то, что не давало ей покоя.
  Она поняла, почему все пути, по которым она могла пройти в своей жизни выглядели для неё путями в ад.
  Они вели её от мечты.
  Её мечта...
  Не в этом мире...
  Грустно, но это так...
  Они бродили по холмам, поросшим тропическими лесами. Спускались несколько раз к океану. Плавали и играли в тех реках, что кристальными змейками вьются через невероятно яркую зелень лесов. Озера, маленькие и большие, два горных водопада. Этот остров был не очень большим, но какой, же он был прекрасный.
  Людей тут почти не было, лишь маленький поселок на северной оконечности. Не будь его - остров можно было бы назвать необитаемым. Даже туземцев не было. Хотя тех, кто жил в поселке спокойно можно было ими окрестить.
  Они таскали мешки. Грузили их на лодки, сбрасывая с утеса. Они подогнали несколько лодок к нему и кидали прямо в воду, с привязанными поплавками.
  -Что в них, как ты думаешь?
  -Лина, не будь дурой...
  -Хорошо... - Она повернулась и продолжила наблюдать за операцией.
  
  
  
  Катя Сикора.
  На следующий день, я с Лисичкой изучали верхние этажи старинного особняка для литераторов, построенного совсем недавно. Там было все в паутине и я спросила:
  -Тут что, не убираются?
  -Да тут никто не бывает, - ответила она. Подбежала собирая собой липкую гадость к одной из дверей и поманила меня. Я шла уворачиваясь от сгустков слизи, висевших везде где только можно, спотыкаясь о разный хлам и битые бутылки из-под молока, наступая на коробки из-под печенья и упаковки старинных чипсов. Большинство из них были с сыром и со сметаной. Во рту появился этот неземной привкус, а в животе предательски заурчал котенок.
  -Смотри, - она вытянула палец, и он почти пролез в щель. За столом спиной к нам сидел довольно молодой человек с проплешиной на голове.
  -Кто это и что она там делает? Еще одну куклу робота?
  -Неа, - ответила Лисичка, - он раньше лечил животных, а потом внезапно после прочтения очередной книжки понял, что может сам писать лучше, и стал этим регулярно заниматься.
  -Мастерить что-то?
  -Не, тогда он еще писал. - Лисичка, задрав легкое платье, вынула спичку, и все повторилось снова. - Будешь, - спросила она меня, я растерянно взяла её и повертела, разглядывая, девочка достала другую, и тоже обмакнув в себя, взяла в рот, вертя там как зубочистку.
  -А тут больше ничего нельзя поесть? - Как можно тише и вежливее спросила я. - А то мама слишком занята, а я найти еду не смогла.
  -Потом покажу, как можно достать еды, ты сейчас смотри! - Она снова ткнула пальцем, слегка приоткрыв дверь. Человек сидевший за столом чуть повернулся и мы увидели чем он занимается.
  -Ва-а! - Вскричала я, лисичка, молча, закрыла мне рот рукой, продолжая сосать спичку. На столе у молодого и плешивого все было заставлено игрушками самой разной величины, всюду разбросаны были инструменты, даже пол усыпан пластмассовой стружкой.
  -Когда он тут появился, - прервав свое занятие, сказала Лисичка, - кто-то из других новых жильцов обозвал его графоманом и плагиатором, и теперь он ищет по всем телефонным справочникам номера киллеров, работающих по дешевке, желательно за еду. - Процитировала Лисичка что-то по памяти. Повернулась ко мне и улыбнулась. - Он хочет, чтобы они отомстили за него, ты поняла? - Я кивнула. - А в свободное от поисков времени он мастерит эти игрушки, в надежде, что если не киллеры, то хоть они помогут ему восстановить поруганную честь.
  Человек нагнулся над столом и взял с него маленького песика.
  -Уй какая прелесть! - Тихо завизжала я, Лисичка снова меня подавила и велела молча смотреть. - Тихо сиди, иначе всю игру пропустишь! - Сказала она мне в ухо сладким и щекотливым шепотом, я кивнула и хихикнула в предвкушении зрелища.
  Человек закивав своей плешивой головой, слегка дернулся и взял в руку маленькую куклу в голубом платье, она была вся беленькая, словно Новогодняя Невеста, в общем, обычная такая девочка. Он неуверенно поставил куклу рядом с собачкой и задвигал рукой, имитируя прыжки счастливого песика. При этом он слегка подвывал, еле слышно так, и голову наклонил вбок. Мне стало его очень жалко. Симпатичный такой, хоть и уже лысеет, а занимается дурью.
  -Жалко его, - тихо прошептала я подруге на ухо. Она кивнула и пожала плечами. Человек видимо наигравшись с песиком, встал и, закурив, вышел на балкон. Я, несмотря на протесты Лисички, приоткрыла дверь и тихо на цыпочках прокралась к его рабочему столу. Там была целая сокровищница! Столько кукол и игрушек разных не бывало, наверное, ни у одной самой богатой девочки, даже у принцесс столько их не было. Лисичка оглядывалась поминутно на открытую дверь, и тянула меня за рукав. Я выбирала и не могла выбрать. Взгляд переходил с огромного синего кота с невероятной улыбкой на песика и обратно, впрочем, конь с электрогитарой мне тоже нравился. Наконец решившись, я схватила собачку и выбежала из комнаты, вытягивая за собой Лисичку.
  Дверь закрылась, мы дрожали от счастья. Я сжимала в руках свою новую игрушку и даже уже почти забыла про потерянный где-то сотовый. Раскрыв руки, посмотрела в лицо песику.
  -Ва, он такой милый! - Протянула я, сбоку у собачки что-то было накарябано, но что я не разглядела.
  -Песик запоролен! - Внезапно вскинув ручку, сказала Лисичка, и улыбнулась тут же, мол, все в порядке я с тобой. Она задрала подол и вынула из рюкзачка, примотанного к бедру листок липкой бумаги, зубами отодрала кусочек и, отклеив, прилепила сбоку на песика, закрыв непонятную надпись. После чего снова запустила руку в сумочку и достала оттуда маркер, колпачок остался у Лисички в зубах, а она сама, прищурив один глаз, накарябала на листке слово "Шелл". Посмотрев на свою работу, пригладила листочек рукой и отдала песика мне со словами:
  -Пользуйся на здоровье!
  -Спасибо, - слегка недоумевая, ответила я. - А он не будет его искать? В смысле, если он увидит, что его песик кормится и с чужих рук тоже, он него не сломает со злости?
  -Он не догадается! - Ответила мне Лисичка, и дерзко улыбнувшись, отпустила, наконец, подол платья, прикрыв как всегда отсутствующие трусики.
  -А те кто его оскорбили, мы их тоже смотреть сегодня будем? - спросила я, Лисичка повертелась на месте и ответила:
  -Они съехали сразу же, гопники какие-то были. Наверное, теперь другую жертву ищут. А может, - она нагнулась и зашептала мне на ухо, - возможно, это была чья-то тут родня, родственники человека которого он сам задел нечаянно или специально.
  -Ух-ты! - Выдохнула я. - Так у вас тут вендетта! Но все равно мне его жалко, когда он вот так играет сам с собой в куклы, у меня кровью сердце обливается, сразу лезут в голову сравнения со мной, давным-давно, когда еще только в детский сад ходила, то меня часто обижали и не замечали, что натворили. А им как объяснишь? Тогда я закрывалась в песочнице и возила по мокрому от собачьей мочи песку поломанных соседским пацаном кукол, и плакала от того как мне плохо и сладко, что я вот так вот заявляю им свой протест.
  -Бедная. - Пробормотала Лисичка. Достала еще одну спичку и, обмакнув в себя, протянула мне. - На, это за вредность!
  -Спасибо, - сказала я, теперь во рту у меня торчали сразу две спички.
  ***
  Мы стояли на улице и смотрели на фасад здания. Надпись "Пушкин" исчезла, уступив место надписи "Есенин". Рядом тоже, как и тогда было накарябано, только трудно читаемо.
  -Нет, в этом точно есть какая-то тайна! Ли, ты заметила, что этот кусок, словно от другого дома взяли и заткнули сюда. Это все неспроста, я не успокоюсь, пока не решу эту загадку! Ведь тут живет и работает моя мама!
  -Да! - Весело подпрыгнула Лисичка. Завертевшись вокруг меня юлой, она стала бегать. Подпрыгивать и размахивать руками от избытка чувств. Я смотрела, как при каждой такой посадке вскидывается подол её легкого маленького платья. Она остановилась, искрящимися глазами посмотрела на меня, снова задрала его и, вынув из сумочки самую настоящую рогатку, стала, нагнувшись набирать с земли камни. Рогатка была обычная такая из гнутой закаленной проволоки и резинки.
  ***
  
  
  Александрина Сикора.
  Александрина бросилась бежать. В голову стучало: "дура, кромешная дура, ты нас погубила, твоя храбрость вылезла не вовремя, что ты наделала, все могло быть иначе, нужно только сделать шаг назад и переиграть, дура, кромешная..."
  Так она выскочила из зарослей и увидела...
  Глаза. Чистые, холодные и в то же время - теплые, такие знакомые, они смотрели на неё. Александрина краем сознания поняла, что что-то важное упускает из виду, что-то на что нужно как можно скорее обратить внимание.
  Но она не могла. Дальше не было смысла бежать.
  Это был тот мальчик.
  С голубыми глазами.
  В уши ударила кровь, словно бы что-то в ней порвалось от прильнувшей к груди крови. Одна из пуль оторвала ей руку у локтя. А у неё рука такая тонкая всегда была. Как у маленькой совсем. Кровь и осколки кости... Она как в измененном состоянии сознания почти плача улыбалась и смотрела...
  Он тоже. Просто смотрел, такие чистые голубые глаза. Пули разорвали ей живот и отбросили назад. Последняя из пуль короткой очереди Калашникова попала в грудь промеж сосков. Ровно по центру. Она лежала и смотрела. В небо. Зеленые глаза, а в них отражение голубого неба. Через секунду они уже потускнели. И не было больше в них неба.
  ***
  
  Клиффорд Сноу
  Клиф очнулся ото сна и, вскочив, бросился в угол. Прижался спиной к стене и холодный пот катился по нему. Лицу, телу.... И ужасно... больно ему было.
  Он и забыл, а тут к проклятью вспомнил.
  Он тяжело дышал и смотрел перед собой.
  В том бараке спали еще пять человек, двое проснулись и один на испанском спросил:
  -Pesadilla? Usted especie de que nunca se quejo, incluso con alguien que no sucede. (Кошмар? Ты вроде раньше не жаловался, хоть с кем не бывает.)
  -Сон... Просто... - Клиф закрыл пол лица ладонью. - Нет. Тот. Я вспомнил... Тот самый, я почти забыл про него. Там девуш...
  -El sueno... (Спи...), - сказал ему Диего, переворачиваясь на другую сторону. - En la mamana nos encontramos con la carga, y es probable que de nuevo a molestar a si mismos y que estos sacos de mierda. Debido a estos idiotas de nuevo muerto, todos los que trabajan ... (Утром нам встречать груз, и скорее всего опять возиться самим и кидать эти гребаные мешки. Из-за этих идиотов опять сдохли все рабочие...) - Продолжал ворчать Диего уже наполовину во сне.
  Он не слушал больше испанца. Он смотрел перед собой, а на самом деле в себя.
  Тот сон. Тот!
  Из-за которого все и началось. Он не смог жить в Америке, где родился, бросил институт и уехал сюда. И столько всего было, он и забыл. Нет, попытался больше не вспоминать.
  Ту девочку.
  С зелеными глазами.
  Он вспомнил.
  Сегодня - это была она.
  ***
  -На эту маленькую и симпатичную головку у меня маленький и крайне неприятный, особенный заказ. - Сказал едва слышно Джа-нэ, кладя голову Лины в лед. Клиф отвернулся к океану, стараясь не смотреть в эти распахнутые глаза. С той девочкой... Алекс, они были сестрами? Так Лина частично вернется в Россию, но без сестры. Почему они бежали оттуда? Как эти девушки были связаны с зеленоглазым пепельным блондином Джа-нэ, которого тут называли "Зеленый Шаман" или "Мастер Муши". Откуда он знает их имена?
  -Извращенцы? Они там коллекционируют у вас что ли черепа хорошеньких девушек?
  -Она нужна делу Революции. - Сказал Джа-нэ, смотря на голову Лины. Сказал так, словно бы сам в это верил. Нужна голова этой девочки?
  -Точно психи. - Сокрушался пират. - Мне их даже догонять в своем безумии не хочется - я этих русских не догоняю уже. - Сказал Диего Клиффорду, потрясая загорелыми до черноты руками.
  -Еще бы. У них каждые сто лет революция как по расписанию расписана. Сто лет прошли - снова будут рушить свои церкви "правильного" бога, эти смешные... РПЦ, вот, которые понастроили за эти десятки лет. - Роб прищурился, смотря на солнце. - Бессмысленный народ бессмысленной страны, считают - никто кроме них своей родиной гордится правильно не умеет. Отмороженные с севера... что с них взять?
  -Ну как? - Спросил Джа-нэ Роба Старка. Тот показал большой палец поднятый к небу на котором в этот жаркий день не было ни облачка. Богу явно было напревать на творящееся на Земле беззакония. Или оно его забавляло? Иногда Клиффорд подумывал - а не создал ли бог этот мир исключительно ради лулзов?
  -Я сделал отличные кадры зверств на островах, боссу понравится.
  -Ты меня еще интервью не взял! - Опомнился пират. Роб вздохнул и с улыбкой пожал плечами, смотря на друзей.
  -Вы с Леви плывите. Я тут задержусь еще не надолго. Мне нужно взять вот у этого джентльмена короткое но очень важное интервью о его жизни суровой.
  "Черная Лагуна" покинула остров, "Хайнлайн" Роба нагонит их через сутки уже в сотне миль отсюда, где они сойдутся с "Клэймор" Офелии Снарк. Клифу казалось - он расстается с чем-то важным, что навсегда осталось позади. В прошлом, давным-давно, когда он еще мог мечтать и к чему-то кроме этой синей бездны стремиться.
  
  
  
  Куро Сикора
  Юля умерла и вернулась домой. Как попасть домой мне? Так думала я, не зная где мой дом. Даже если я умру, как я попаду в то место, о котором никогда не ведала?
  В ту ночь прибежал мальчик года на три старше меня, кажется его звали Мэлс, как-то так, я тогда не верила что это настоящее имя, как-то странно оно звучало. Впрочем и меня тогда звали вовсе не Куро, я не была той Тьмой, которой стала сейчас.
  Мальчик Мэлс - Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин; чтобы не забыли их в веках - шептал мне на ухо слова, а я внимала.
  -Какие таблетки? - Спросила я. - Как ей могло быть плохо от таблеток? И что много, это же лечение?
  Мэлс сказал, что Юля наглоталась таблеток потому что Плинта её сильно избила и что-то там повредила. Застукала их с Павлом, в которых раз и окончательно сорвалась, "слетев с катушек". И теперь приехала скорая и им нужно собирать подписи.
  Я ничего не поняла в этом бреде. Таблетки не помогли? Какие подписи?
  -А почему она её ненавидит?
  -А ты сама не понимаешь? - Передразнил меня Мэлс. - Она же видит, что Юля делает с Павлом.
  -А что она с ним делает?
  В моем представлении все было наоборот - Павел Черешков, наш воспитатель, что-то постоянно делал с Юлей, тоже запираясь ото всех. Но ведь Павел иногда и со мной играет, я его "собачка". И Вальд...
  Именно поэтому я потом взяла имя Куро. Куро - значит Черныш, это собачья кличка, не человеческое имя хоть иногда им и называют женских персонажей в манге или аниме. Куро - значит Тьма, но тьма - нечеловеческая, не жестокая и не беспощадная, просто одинокая и все. В ней нет ничего страшного, если конечно не бояться банальной смерти.
  ***
  Юля не сдаст. Так думала я и оказалась права - Юля его не сдала. Никто не видел того, что видела я. Между ними образовалась какая-то связь тогда. И она лишь крепла, я же - была его игрушкой, с которой наш воспитатель играл, когда под рукой не было Юльки. Странная девочка с веснушками и морщинками в уголках глаз - она была слишком особенной, внутри, странно принимала все в этом мире. Я не слишком хорошо понимала её, но старалась не завидовать, ведь это было бессмысленно.
  Он кормил меня из миски нашего дворового пса - Максимуса. Ему нравилось смотреть, как я лакаю. Юльке тоже. Иногда мне казалось - именно она его просит об этом, сам он никогда бы не решился впустить в их отношения меня. Это было не просто опасно - лишне.
  Павел был её, а мне достался Вальд. Вальд никогда не был моим, просто он делал все, что хотел, со всеми, включая меня. Вальду казалось, что весь детдом - это его маленький театр, в котором каждая девочка, и каждый мальчик играет свою маленькую, но вкусную, несомненно, роль.
  Вальд не кормил меня из миски, напротив - он кормил меня собой, своими семечками. Этот вкус я помню до сих пор. И в прошлый вечер, увидев знакомую щетину, я обомлела. Это был он. Но с совершенно иным лицом. Так изменился, словно подменили всю начинку, состарив слегка оболочку.
  Вальд показался мне красивым. Будь все так просто - еще ничего. Но он был счастлив. Во мне вскипела злость. А когда я увидела, с какой счастливой и невидящей мира добротой он посмотрел на меня, сквозь меня, и, отвернувшись, повел маленькую девочку дальше - смотреть зверушек...
  Я не знала, что у него будет дочь.
  Я захотела сделать с нею что-нибудь страшное, а придя домой - заплаканная - заперлась в ванной и мастурбировала, понимая - это в последний раз. Он меня забыл, все, чем он занимался раньше - я поняла, он стер это из своей жизни и стал "другим человеком".
  Добрый.
  Отец, семьянин, обычный человек...
  Ублюдок, как он смел сделав меня той, кем я стала, сам стать добрым семьянином?!
  Это была абсолютная несправедливость. И я поняла, что не смогу больше жить как прежде.
  Я была в похожей на мамину матку ванной, но не чувствовала облегчения. Снова становилась маленькой и вспоминала, смаковала те моменты, от которых хотела сбежать ребенком. Я забыла всю боль, вся грязь куда-то исчезла - наверное, стала частью меня - и осталась одна тоска.
  Под ледяным душем, вся напрягшаяся как струна и в пупырышках от холода, я снова ощутила вкус его семени. Пряное и кислое, совсем не безвкусное - он отекло ко мне в рот, снова и снова. Обычно - кругом темнота, только его руки, которые гладят мне голову и я на коленях, чувствуя странное томление и напряжение между ног, сосу его, оно течет по подбородку и остался на одежде. Которую потом сама стираю - чтобы не капли не осталось. А он гладит меня по голове, наш воспитатель и учитель искусству игры на сцене, которой стал маленький детский дом, сам играет в одному ему понятную пьесу. Но, несомненно - опасную. Я чувствовала, что должна скрывать все то, что он делал со мной - нашу связь.
  Он исчез так внезапно, словно понял, что заигрался и преступил черту. Все забыли его, кроме меня. Значит, связь у него было только со мной? Я не помню, как все случилось, но что-то произошло - я тогда чувствовала злость досаду и разочарование во всех взрослых. Весь детдом полгода ходил, опустив голову, даже ребята, поджав хвосты, боялись ночами совершать вылазки в город. Были разбиты носы, даже выбиты зубы. Что-то было не так - но нам все равно, это пронеслось как гроза, только прибавило интереса к жизни. Мимолетом понимаешь - у кого-то она забрала весь интерес, а то и всю жизнь, но он просто оказался слаб и не готов к грозе. Не надо бояться грозы, это весело и чисто.
  Я это знала.
  Павел играл с телом Юльки, она была на пять лет старше меня. Пальцы растягивали анус, а потом один проник туда. Я видела: Юля себя ласкает, трет свою щелку. Я видела слезы и красные щеки, улыбавшиеся искрящиеся глаза и маленькие морщинку в уголках этих глаз. Я смотрела, как Павел уложил девочку на мат и, встав сзади на колени начал натягивать её. Как Юля плакала - так странно, без истерики, даже красиво, словно играя - и как она мяла своими руками мат.
  Её глаза словно звали меня. Боясь встать в полный рост (собачка же!), я подползла к девочке и та взяла мой подбородок в руки. Я чувствовала, как её тело сотрясается. Хоть и не видела, что происходит сзади. Юля, заплаканная и покрасневшая, но такая таинственно-счастливая приподняла мое лицо одной рукой, закрыла глаза и открыла рот, высунула язык и я сделала глупость. Меня словно втянуло в этот рот. Такая глупость - первый поцелуй с девчонкой.
  Она схватила меня руками за шею и, прижав к мату, не отпускала. Внутри меня гулял её язык, я чувствовала конвульсию её тела через пальцы, державшие меня, одним глазом могла видеть, как сзади стоит Павел и смотрит - на меня, с напряженным лицом и приоткрытым ртом. Потом он вскрикнул, и Юлька вся обмякла. Я пыталась освободиться, но она рассмеялась устало и, оседлав меня, прижала руки к мату. Вся голая, горячая даже потная, словно лошадка.
  Она накрыла мой рот своей промежностью, и я почувствовала этот вкус. Снова семя текло в меня. А Юленька смеялась, раскачивая и удерживая мои ручки прижатыми к мату. Павел ушел, дальше мы играли с ней одни.
  Схватив меня за волосы, вдруг вжалась в меня с такой силой, что я невольно задохнулась и, смотря сверху вниз, скосив глаза, облизывалась так красиво, что стало страшно. Я не могла сказать её, чтобы она отпустила меня, а Юля все жала и жала, почти душила меня, наклонив голову и разглядывая с невероятным напряжением - сверху вниз - её лицо смотрело прямо, и только глаза - на меня.
  Смотрела с такой силой, словно я вдруг стала злом, которое она подавляла одним усилием воли. Мне было страшно, хотелось крикнуть:
  -Я не зло!
  Чтобы она не смотрела на меня так. И не делала того, что совершалось. Я стала сопротивляться, била ногами, а потом, чуть разжав сведенные зубы, укусила со всей силы. Юля пискнула, лицо её стало красным, но она по-прежнему сжимала руками мою голову и вжималась в меня своим лоном. Только вот уже не смотрела, а подняв голову вверх, закрыв глаза, открыла рот и тяжело дышала, прям как тогда с Павлом. Юля опустила руку к себе между ног, нашарила мой носик и сжала его пальцами.
  Я не помню, что случилось потом - наверное, я окончательно задохнулась Юлей.
  А когда очнулась - вокруг стояли мальчики. Все было в красных пятнышках, они порхали и оседали им на головы. Я моргала - долго-долго, стремясь разглядеть их лица, сосредоточиться на их шумевших как прибой в моей голове голосах. Все едва одетые, такие маленькие - лет пяти-шести. Они тыкали в меня пальцами, словно я была дохлой кошкой. Я смутно чувствовала в них тревогу всего детдома. Она отдавалась в этих детях, как временами отдается в младших членах стайки рыб. Я не знала причин, того что случилось пока лежала в забытье, но чувство волнения от этих мальчиков передалось и мне.
  Юля. С ней что-то случилось. Я это чувствовала, но не знала - что. И даже когда мне стали объяснять - не верила, ведь знала, чувствовала нутром - было что-то еще. Я помнила как пахнет щелка Юльки, я словно побывала там - внутри неё. А вокруг плясали красные пятнышки. В ту ночь я впервые обратила внимание - как они похожи на цифры. И цифры и не цифры, это трудно объяснить. Посмотришь прямо - видишь красную мутную мешанину над головой ребенка. А чуть наклонишь голову - посмотришь боковым зрением - и всплывают цифры. Четкие, черные, с красной пылающей каймой, словно бы прожилки, как черные вены в красной мешанине из вязкой крови и чего-то еще. Потом я научилась смотреть на них прямо, видеть всегда, тогда в тот вечер - лишь впервые их заметила. Наверное в том семени которое текло из Юльки было что-то особое, а может я просто как-то не так ей задохнулась.
  -Какие подписи? - Спросила я тогда Мэлса.
  -Наши. Может и мои понадобятся. Впрочем - маловат я для таких подписей.
  -Да объясни ты толком!
  -Ну ты тупая... - протянул он. Видимо я подтвердила опасения его на счет всех девочек мира и тем самым навредила его лучезарному будущему. - Там протокол менты составят по тому, что мальчики и старших групп избивали Юлю, потом все это подписать нужно будет. У них все схвачено - там менты в основном местные, знакомые Павла и Нисерхера...
  -Нисерха. - поправила я его.
  -Ты еще настучи на меня этому бандиту. - Стукнул меня по лбу своим лбом он, а потом внезапно - поцеловал.
  -Ты чего? - Спросила я.
  -Ты же голая. - Ответил он, краснея. Собственно может это и было веским доводом в его защиту, но я так не считала.
  -Не делай так. - Сказала я строго и расстроила его. - Ты же видел меня голой на речке и не целовал.
  -На речке - другое дело. - Сказал он так твердо и со знанием дела, что я прониклась его опытом подглядываний и сама стала краснеть.
  -Ну беги. - Сказала я чувствуя неловкость с мальчиком которой не было с Юлей и воспитателями. - А то вдруг твои подписи понадобятся.
  На самом деле я сомневалась что подпись пацана лет десяти имеет смысл, но все же не хотела его расстраивать. Все-таки он важный - вон какое имя, "Мэлс"!
  ***
  На мне была мужская обувь его размера, я тщательно надавливала на хрустящий снег, ставя глубокие и длинные следы, старалась делать длинные шаги, но иногда вышагивала и мелкие, несколько раз останавливалась и топталась на месте, возвращалась немного и снова брела вперед.
  Я набрала заранее бычков пинцетом и теперь щедро раскидала их между камышей. Что-то темное было тогда. Наверное, мне было темнее, чем обычно. Знаешь, как после яркой лампочки на потолке, если посмотреть на неё слишком долго, потом в глазах темные чернушки будут летать. Вот, они были повсюду!
  Я ненавижу свет, зачем он такой яркий, когда повсюду тьма. Почему после вспышек света, я всегда оказываюсь во тьме и натыкаюсь там на что-то, глаза не успевают привыкнуть...
  Он курил, ждал её...
  Я подумала: если будет слишком много улик, они удивятся и будут тщательно их проверять. Я тогда решила еще, заранее - пусть их будет запредельно много! Но пусть не все они указывают на него, надо сделать так, чтобы думали, что он сам кого-то хотел подставить. Они удивятся, это не похоже на поведение обычного маньяка. Пусть удивляются, пусть у них не сходится, тогда они поверят, что все так, как они догадались. Нужно, чтобы они догадались.
  ***
  Вы просто не понимаете разницы в психологии между убийцей и хомячком. И не все психологи, криминалисты знают. А если и знают, не все понимают. А если и понимают - не все принимают за истину.
  Фраза, что преступник всегда возвращается на место своего преступления не глупость. Ему зачастую интересно посмотреть на реакцию всех тех, кто там будет, ему интересно все это своими глазами увидеть и тихо ржать в душе, и совершать там всякие странные выходки, демонстрировать свою невменяемость, это почти вызов, он просто тащится в такие моменты.
  ***
  В роду было написано...
  Я посмотрела на Скай и попыталась от всего отрешиться. Мне нужно было подумать, на самом деле я редко думала в жизни, но сейчас впервые испытывала чувство которое люди привыкли называть когнитивным диссонансом. Я не могла выбрать, не могла...
  И в этот момент мне вдруг резко захотелось перестать быть Куро, той, которую прозвали Тьмой, вернуться обратно и посмотреть на себя сегодняшнюю глазами детства. Я - всего лишь то, что останется после меня когда я умру, какой смысл говорить что ты существуешь?
  Куро не помнила вчерашний день, как не помнила и то, что случилось пять лет назад. Она помнила себя, но быстро забывала события и лица, никогда даже не пыталась запоминать имена. Наверное в ней выработалась какая-то защита, тогда, в самом раннем детстве. Чтобы не помнить - так легче жить, если помнить все дни своей жизни... если все это помнить...
  Отрешившись, Куро чувствовала острую необходимость начинать думать о себе исключительно в третьем лице. Почему?
  Сложно объяснить, нужно показывать причины такого "извращения". Она знала что когда умрет Куро-тян умрет и мифическая Она, что жила в девочке забывшей своей настоящее имя. И все же ей приятнее было думать о себе как о чем-то парящем за плечами той куклы, способной испытывать и телесную и душевную боль, куклы с душой и без души, куклы, с которой можно вытворять что угодно, которая поднимает руку и смотрит на пальцы, потому что тебе так хочется. Ты знаешь все что знает она, все видишь и чувствуешь, но Ты - не Она. Ты нечто Большее, у тебя есть тайны, секреты, хотя бы одна - какая-то Тайна, в которою не проникнет никто, над которой не властна ни смерть ни отчаяние, ничто в том мире, в котором живет кукла Куро-тян. Ты словно играешь в неё, пока не надоест, ты любишь её, с тех пор как ты понимаешь, что глупая Ты - не настоящая Ты, ты перестаешь себя ненавидеть, ведь по настоящему ненавидеть ты можешь только жалкую "я", от которой остались осколки той "я", которой ты была в детстве. Но раз ты - не она, ты что-то вне её - ты можешь её полюбить как чужое существо в твоем теле, а можешь - как душу которой тело твое принадлежит. Тогда ты сам становишься в этом теле гостьей, это похоже на глупость, но это спасет не только от одиночества или совести. Это вообще - спасет. И не только тебя - это спасает других. Это спасает ту девочку в теле которой ты живешь, это спасает тех, с кем она дружит. Поменьше эгоизма - побольше альтруизма для тех, кто не нашел себя в себе считая себя собой найти себя нельзя, но можно получать удовольствие от поиска себя, пока не сдохнешь - тоже выход. Возможно жаль, что Куро давно не хочется себя искать, хоть у неё руки еще не по локоть в крови как у родной сестренки Сукори, однако...
  Нельзя так о сестрах.
  Куро не достойна Сукори, та чище, хоть и убивает, а Куро пытается продлить своим друзьям жизнь. Иногда Куро кажется - Сукори занимается тем, чем должны по природе своей заниматься все люди как занимаются этим все живые существа, в то время как сама Куро мается хуйней. Это не отчаяние, это то от чего на самом деле как черти от ладана испокон веков бегут все философы и мудрецы.
  Это - Истина.
  -Знаешь в чем суть женщины? - Спросила Рейза с правильными губами, что прислуживала Чани, любившей купаться, обожавшей воду - которой нема на Аракисе. И не дожидаясь ответа, Рейза продолжила. - Суть женщины в необходимости вовремя понимать причины своего раздражения. Вовремя и правильно! Это её главное умение, обязательный для становления и выживания перк, без него никуда. Девочки не научившиеся этому быстро превращаются в психованных дурочек которые никому не нужны.
  -Почему? - Не понимая ничего спросила Куро. Она была не здесь. Не с ними... но им нужны были её "глаза"...
  -Потому что с началом твоего взросления ты будешь раздражена постоянно, главное - вовремя понять причину, на кого вылить все, что в тебе накопилось, что устранить, чтобы стало легче. На самом деле постепенно ты начнешь думать только об этом, машина для снятия собственного напряжения, со стороны это смотрится как "Теща по ГОСТу", это печально...
  Рейза конечно старше лет на пять и ей виднее, но Куро чувствовала свое раздражение не так уж и часто, раза два за прошедший год. "Если ты не научишься правильно и быстро понимать причины своего ежедневного раздражения - ты сойдешь с ума, ты лопнешь милочка", говорили глаза Рейзы. Куро молчала. Сказать ей, что она эгоист и нарцисс? Она это и так знает и считает исключительно своим, уникальным, найденным методом тяжких метаний "Путем в Жизни". "Жить только для себя!" - можно было прочесть у Рейзы на лбу. Сколько вас таких? Куро даже упрекнуть вас не может, ей вас жалко, но она не хочет вас жалеть, чтобы не обидеть - вы очень чувствительны к этому на самом-то деле, съедобные Аськи, дорогие цундере...
  -Вот. - Ская Розенвальд нарисовала на листочке бумаги карандашиком женщину. - Так нас видят мужчины.
  -Это что такое?
  -Это женщина.
  -А это для чего?
  -Сюда загружается семя, сливать в любом количестве день и нощно. Отсюда достаются дети, без гарантии и чека, котэ в мешке, возврату не подлежат согласно законам этой страны ибо товар высокотехнологичный и наёба тут никакого нет, правда. Вот сюда кладется мозг для промывки, сюда сливается кровь, вся, вне зависимости от группы и резус фактора. Сюда деньги, все, сколько было есть и будет. Это... еще что-то - я пока не решила.
  -Ужас. Стимпанк с паропанком какой-то.
  -Это ты в глазах парня. Из расчета на будущую супружескую жизнь ты выглядишь так.
  -Кошмар.
  Ская рассмеялась. Её гладкое лицо с возбуждающе горбатым носиком, идеальная кожа и русые слегка платинового оттенка волосы девушки с севера, такие темные выразительные глаза, ей бы доспехи да в Скайрим. Ская со своим ликом слегка чопорным по выражению, но таким милым в своей свежести, невинности абсолютного спокойствия зимы - девушка-мечта не только для молодого норда. Даже от девушки - амулет Мары ей в подарок обеспечен. Она - красноречивое нечто, будучи высказано природой обречено на недолговечность. Куро было приятно в обществе такой необычной девушки, тем более что жить той оставалось всего год с небольшим и своих детишек она вряд ли заведет учитывая четырнадцатилетние юной принцессы из рода Розенвальд. Куро не знала что случится, но и не хотела смотреть, ведь это знание ничего не изменит, она знала как удлинить Скай жизнь, но не решалась сделать того, что разрушит их и без того хрупкую дружбу.
  Пока не решалась.
  Можно все рассказать Скай. Куро-тян и так "странная" в её глазах, а после рассказа...
  "Скай", сказала своей подруге Куро-тян. "Ты скоро умрешь, (я знаю где, я знаю как, я не гадалка, я... Куро-тян) всего годик остался, я могу это видеть (произносится тоном маленькой Ванги), но если я сейчас с тобой сделают жуткую бяку (в блаженстве жуткого смущения у Куро-тян тут закрываются глаза) - ты проживешь подольше, я не могу рассказать тебе что за бяку с тобой сделаю, просто если расскажу - тебя вывернет на изнанку и ты сама меня замочишь нахрен, чтобы я с тобой этого не делала, поэтому сейчас ты стой спокойно, закрыв глаза, я быстро это сделаю и побегу, пока меня снова не положили в психушку или не отправили в колонию, я ведь детдомовская и давно этой хренью маюсь - людям без спроса помогаю, безвозмездно, скромная я и застенчивая, практикующий каннибал-социопат с раздвоением личности, за два последних года раза четыре облетела весь земной шарик, у нас в роду все такие долбанутые, а началось это в восемьдесят шестом, мне папочка рассказывал, его зовут Александр Хелл и он - охотится на нечисть, как те братья Винчестеры, у него друг есть, Экзорцист, то ли потомок Петра Первозванного то ли сам Петр, с перевернутым крестом папства на семи холмах (которое он же по слухам и основал, став когда-то первым папой) вместо серьги в ухе и пирсинга в тайном месте по улицам ходит, стареть не хочет, спит на потолке и черные очки у него такие, как в Матрице у Нео... детей любит зато... правда любит - женат на восьмилетней девочке, которая помнит своей детство на плантациях рабовладельческого Юга и имеет от неё дочь - восьмилетнюю девочку которую трепал по головке Гитлер - её закадычный добрый друг детства, который в тайне тоже любил детей..."
  -Куро, что с тобой?
  -Да просто смеюсь, продолжайте. - Открыто улыбнулась Куро, выставляя свои появившиеся веснушки солнечным зайчикам под фотонный дождь.
  ***
  -Да ты что, некроманты самые добрые люди на земле, только их никто не понимает!
  -Мне кажется, святой отец что-то заметил, он сегодня за столом смотрел только на неё.
  -А вроде бы она очень натурально ела...
  -Ела-то она натурально, но он все равно смотрел только на неё.
  -Уходите, вы делаете ей плохо!
  Она разрезала себе вены поперек, чтобы напоить её.
  -Я просто счастлива, - она улыбнулась и прижала к себе подругу.
  -Надеюсь не потому, что получила игрушку, которая есть только у тебя?
  -Нет. Ты не поймешь... - Что-то не так было с её улыбкой, как у наркоманки испытывающий кайф с катарсисом пополам.
  -А, понятно...
  -Да что ты можешь в этом понимать?
  -Я?
  -Ты! Мальчик, тебе никогда это не приснится, извини природу за это и живи таким, каков ты есть.
  -А её не найдут? А если найдут, что сделают?
  -Найдут, придут и пизды дадут. Только не ей - вам! Да не найдут её.
  
  
  
  
  -Они живут в пространстве мифологий разных стран. Но у темной стороны своя мифология.
  
  Сказки темной стороны.
  История Сукори.
  2011 год, Этот город, Эта страна.
  Небо цветет, как клумба в саду у мастера роз. Наш товарняк приближается к городу. Я ненавижу камеры, они теперь повсюду. Еще малышкой не любила, когда меня фотографируют. А вот взрослые любили этим заниматься. Но все это в прошлом.
  Я забыла, черти. Приветик, я Сукори!
  Вообще я не люблю здороваться, ведь если не желаешь здоровья от души и остальных мест, какого черта нужно произносить эти протоколированные слова? Но тешу себя мыслями, что создававшие это общество лучше меня разбираются в подобной ерунде.
  Нас трое, и мы попадем в город вместе с мотоциклами разных марок и упакованными в тару ноутбуками. Сопровождающий груз в курсе. Он играл с нами в карты, а я упросила Таро не трогать его. Зато Таро снова чуть было не задушил меня.
  -Мне нужно освободиться... - Я шептала это каждый раз, снова и снова, когда-то становилось легче даже, но не теперь.
  Я не смогу освободиться никогда от этого чувства, столь мешающего жить, дышать, думать и мечтать. И смириться не смогу, ведь это значит больше, чем умереть. Таро закрыл нас своими "крыльями" и никто не смог нас обнаружить. Все смотрят сквозь нас, и не видят, даже если наткнуться - ничего не почувствуют, только камеры, боже, как я не люблю видеокамеры. Наверняка они в курсе, как этим камеры мне мешают, поэтому понатыканы теперь повсюду.
  Я родилась в маленьком городке-спутнике, через пару лет на свет появился мой братик. На самых ранних фотографиях у него черные волосы и голубые глаза, но потом он как-то превратился в кареглазого шатена.
  Мой отец был очень занятым человеком и редко уделял мне с братом время. Однажды, он вернулся совсем измотанным после недели пребывания на "Заводе-11". Он мне про него рассказывал разные истории еще, но никогда не брал с собой на работу, говорил, что заводик секретный и таких важных теперь мало осталось. Иногда читал мне сказки, и часто обещал выбраться с семьей "на природу". Мать жила отдельно от нас, но иногда навещала с гостинцами, в основном со мной и братом нянчилась подслеповатая баб Марья.
  В тот день, он сказал, что получил отпуск и возьмет нас на рыбалку, но удочки ссохлись, наживки в доме не оказалось, все черви во дворе попрятались (отец сказал, что к засухе) и мы решили просто поехать на пикник. И там нас "взяли в плен"...
  А выглядело это так: нас всех ощупали и сказали, что все будет хорошо. Моему отцу поставили условия, которым он должен был следовать, чтобы семья дышала полной грудью и не залитыми кровью легкими, он посмотрел на небо и промолчал. Его молчание было принято четырьмя людьми в масках за согласие и покорность судьбе. Перед ним положили ноутбук, соединили его с сотовым, и приказали переслать документы с оборонного завода на электронные адреса в Австралии. Он отказался. Моего братика поставили к дереву и сказали, что сделают ему удаление аппендицита при помощи ТТ. с глушителем, если он не сделает все и сейчас же.
  Папа уселся поудобнее и сказал, что посмотрит, как будет умирать его сын. Человек произвел два выстрела: в живот и лицо моего брата и тот, молча всхлипнув, упал. Отец заметил, что сын его умер хорошо, но мог и лучше, после чего как-то слишком спокойно и странно достал из-под лежавшей рядом с ним сумки пистолет и расстрелял их всех. Они тоже стреляли, папа умер сидя на брезенте, который мы стелили для пикника. Он о чем-то с пять минут говорил тихо и пытался одним глазом взглянуть на небо, но задрать голову не мог. Мне тогда было одиннадцать, а брату девять. Мне все интересно, почему он сразу не сделал этого, не открыл по ним огонь?..
  Признаться, я так и не поняла до конца отца.
  Мертвым, папа казался совсем стариком.
  Я стала жить у мамы. Новый папа был красивым, молодым, но каким-то не таким. Мама сказала, что я привереда. Она совсем не плакала теперь, так и сказала.
  -Раньше я и дня не проводила без слез. Однажды он меня ударил! Если твой муж тебя хоть раз пальцем тронет - сразу уходи! Не жди продолжения!
  Мне впервые в жизни захотелось так сильно убить человека, но мама - все, что у меня к тому времени оставалось. Она очень хорошая мама была на самом деле. А сквозь Антона я стала смотреть, как сквозь стекло. И он тоже перестал меня замечать. Иногда даже заходил в туалет или в ванную залезал, когда я там была.
  Я много думала - почему они выбрали братика, а не меня? Ведь я лучше бы сгодилась на эту "роль". Наверняка они бы меня тогда к дереву поставили и я бы получила пулю в живот и еще одну в голову, но... но... они меня не видела тогда. Я не сразу поняла, "почему", но уже тогда знала, "как"...
  Так я поняла, что убила своего брата. Я просто скрылась от них, а брат остался. Они меня обыскали и забыли. Они больше не видели меня, как те потерянные ключи, что вечно перед носом. Я сама это сделала, автоматически, и тем подписала брату смертный приговор.
  ***
  Я давно чувствовала, что за моей спиной что-то есть, но в зеркале это увидела в одиннадцать лет.
  Ему нравится играть с моей головой. Выкручивать её как вздумается. И никто ничего не увидит, и не поймет, никогда.
  -Та женщина во всем призналась... Почему?
  -Все просто. Я съел то, что было у неё внутри. Ей больше не нужно так себя вести. Люди, вы как куклы, подвешенные на веревочках, которые плетете сами же, всю свою жизнь. Исчезла причина испытывать то чувство, но чувство осталось, а я его съел, и не осталось ничего, все, пустота. Ей захочется чего-то нового. Это и есть раскаяние.
  ***
  В природе нет прямых линий практически, и уж точно нет прямых углов.
  От ровных, неестественных, линий умереть сложно, но сойти с ума запросто.
  Люди, идущие по свои делам... глядя на них, понимаешь - ты всего лишь часть, маленький винтик это жуткой машины в которую превращается наш мир. Все что ты можешь сделать - сохранить внутри себя хоть осколки своего мира, не затронутые этим миром общим, и делится им с теми, кто тебе дороги.
  Дорогие воспоминания, без которых невозможно жить, но которые все равно - лишь воспоминания и они мертвы, а с тобой исчезнут вообще, это действительно то, что для кого-то составляет всю его настоящую жизнь.
  Жить воспоминаниями - это как пытка водой. Просто капли холодной воды - как они могут за сутки довести человека до сумасшествия? С одной стороны, для человека незнакомого с этим процессом - что в этом такого, ведь если воспоминания дорогие - то и помнить о них, стараться не забыть - радость, но только те, кто действительно так жил понимают, это всего лишь еще один способ жить в своих снах...
  ***
  -По законам демократии общества этой страны ты приговариваешься к смерти! - Радостно прокричала она, и, высунув язык, нажала на курок. Голова лысого в галстуке раскололась словно кокос, меня слегка забрызгало кровью, я вытерла её рукавом, а затем понюхала. Его кровь пахла не как у моего отца. Мне не нравился этот запах.
  -Он был Виновен! - Весело сказала она.
  -А ты? - Спросила я.
  -А теперь - виновна во всем я! - Радостно прокричала девочка и, приставив огромный пистолет с крестом к виску, вынесла себе мозги. Меня снова забрызгало кровью - крылья Таро не защищают от материальных объектов, это я поняла уже давно. Я снова нюхала кровь, она пахла почти как моя.
  Потом я познакомилась с остальными Детьми Маски. Каждый раз, устраивая казнь человека, предавшего или нанесшего вред нашей стране, они надевали эту маску. Их было изготовлено столько же, сколько было в клане детей - по одной на каждого, и странные посеребренные пистолеты - я не знала эту модель, но узнала калибр .50, 12.7 мм - слишком большая отдача, чтобы вступать в перестрелку, зато подходит на роль Палача, я это знала.
  Птаха протянула мне свое оружие. Он оказался странно легким, этот пистолет-игрушка.
  -Он из пластика. - Сказала она. - Его все принимают за игрушечный и не находят металлоискатели. Еще там используется другой порох, который пахнет как мороженое со сливками и собачки ничего не чуют. Гильзы тоже пластиковые и со смайликами, вместо серийных номеров. - Птаха хихикнула.
  Я отдала Птахе её оружие.
  Каждый раз одно дитя, убив человека, умирало само, в основном от своей руки, иногда их убивали на месте. Мне объяснили, что это и есть Закон, который Свят. У них была библиотека, на особенном месте лежали две книги, первая, это "Преступление и наказание", Славного Достоевского, а вторая...
  -Школьная программа. - Сказала мне Птаха-тян. - Мы все воспитаны по ней. Они предатели Родины и заслуживают Казни.
  -Я внимательно её выслушала и спросила тихо:
  -Кто делает вам такое дорогое оружие?
  -Наши Братья! - Покричала она. Из-за океана, там скоро начнется Революция, потому что слишком много зла скопилось, весь мир будет охвачен Праведным Огнем, и мы не хотим, чтобы Родина в нем сгорела!
  -Ясно. - Ответила я. - Только еще один вопрос, если можно. Ты сама видела тех людей, которые сделали это оружие и написали ваш устав?
  -Нет, мне и не нужно! Мое оружие - вот эти руки, мой устав у меня тут! - Улыбаясь, так вдохновлено и радостно, девочка хлопнула себя по груди. Я покраснела.
  -Это хорошо. Если честно - я полюбила тебя. Но оставаться тут больше не могу, прости.
  -Ты не станешь одной из нас?!
  -Мне это не нужно.
  Лицо девочки стало грустным. Она взглянула на меня, потом на полки с книгами и знамена, снова на меня, опустила глаза мне на живот, и несмело подняв руку, дотронулась туда.
  -Теплое. - Сказала она. - Я не хочу. - Добавила она через секунду.
  -И не надо! - Тем голосом, которым могла, сказала я. Девочка дернулась слегка, как по команде, отступила на шаг и улыбнулась.
  -Я тоже люблю тебя. - Сказала она. - Прощай.
  И застрелилась.
  На полу вертелась гильза со смайликом.
  Я тут же скрылась. Я поняла, что в случае отказа, врагом Родины становилась и я. Птаха-тян была назначена мне. Птаха-тян стала вторым существом после брата, которого я действительно убила сама. Когда-то все они, Дети Маски, были просто еще одним клубом самоубийц, который много в этой стране и большинство состоящих в подобных коалициях - дети и подростки. Но затем кто-то, затратив деньги, время и талант превратил клуб самоубийц в карающую организацию смертников. Я могла бы разыскать их, тех, кто действительно был Виновен, но подумала, что слова насчет Скорого Огня были отчасти правдивы и не стоит тратить время на них. Поэтому просто забыла все и всех, кроме Птахи.
  
  
  Егор
  Егор с Авророй ехали в пустом вагоне. Пять лет назад в этот город трудно было достать билет. Что-то изменилось? Егор огляделся. Новый вагон - это было странно, впрочем - проблемы потерь транспортных компаний - последнее, что заботило парня сейчас.
  Вентиляторы делали свою работу, было свежо - прям как осенью, казалось, что лето еще не наступило, или уже прошло, но оно было в самом разгаре. Закинув ногу на ногу, парень искоса посмотрел на сестру. Аврора смотрела в окно, витая где-то в облаках. В ушах - наушники, в руках - плюшевая игрушка с глазами-крестами. Все сумки таскал Егор. И лучше было не просить сестру взять в руки хоть что-то тяжелее полкило!
  Егор перевел взгляд в окно. Скоро стемнеет. В сумерках он различил огни приближавшихся заводов, от них - десять километров до города-спутника, а там и приехали.
  Воспоминания заставили вздрогнуть. Непроизвольно он сжал подлокотник. Сестра взглянула на него - строгая.
  -Что?
  Вопрос повис в воздухе. В конце, решив не отвечать, Егор просто улыбнулся и закрыл глаза.
  -Чего тебе?
  Когда Егор открыл глаза - встретил зрачки сестры, она смотрела с напряжением. Тот особенный взгляд, в котором не было упрека или злости, но который смущал, сбивал с толку и заставлял делать странные вещи.
  -О, точно! - Воскликнул Егор, ковыряясь в сумке. - Еще половина осталась!
  Сестра вырвала пакет размашистым жестом и отвернулась к окну.
  -Чего так поздно?
  Теперь она походила на капризную принцессу, уплетающую за обе щеки его смиренное подношение. Егор сложил руки на груди и откинулся, закрывая глаза.
  -Оставь и мне немного. - Прошептал он.
  Сестра не ответила - ей удавалась роль принцессы.
  -Чего? - Снова разбудила его сестра.
  -Нам бы подготовиться этим летом. Вдруг ты решишь пойти...
  -Не решу. - Откусив палочку, Аврора повернулась всем телом к окну и поправила наушники.
  Когда Егор повернулся к окну - увидел в небе яркий огонек. Сначала он принял его за прожектор на заводской вышке, но приглядевшись - понял, что это звезда, которой раньше на небе не было. С минуту он сидел, прижавшись лицом к окну. Удивления не было - какая-то отрешенность и непонятная новизна мыслей, Егору казалось - случилось что-то из ряда вон выходящее, что затрагивало и его в том числе. Достав из кармана смартфон - полез на астрономические форумы.
  О вспышке сверхновой в районе большой медведицы говорили в эту ночь все, кто любил смотреть на небо, а на следующий день - передавали в новостях.
  Его ловил себя на мысли - он один не может поверить, что так близко от Земли взорвалось еще одно солнце, это его новое свойство, о котором раньше не подозревал - такая чувствительность или в этом было что-то действительно особенное, только его. То, о чем он смутно догадывался, еще до конца не понимая. В эту ночь Егор не спал. Уложив сестру, распаковал телескоп и полез с ним на крышу. Помимо него в эту ночь на крыше очутился еще один человек. Одна девочка.
  ***
  Аврора умела переставать играть принцессу в тот момент, когда для Егора - единственного близкого существа - это становилось совершенно невыносимым. В такие моменты безо всяких извинений, причин или условий Аврора становилась обычной девочкой и молча делала то, чего от неё хотел брат.
  ***
  
  Очибана Амэ.
  -Тебе нравится роль второй? Ты даже готова искать для него первую?
  Сайори приблизила свое лицо к лицу Амэ. В глазах одной - пылающий дерзкий ад. В глазах другой - тихая вечерняя лагуна.
  -А... - Сайори лизнула носик Амэ и отстранилась. - Я чувствую в тебе желание служить. Этот уют. Любовь, которую не разорвать и не предать, потому что она только твоя? Странная, односторонняя любовь, не требующая в ответ ничего. Ты боялась, что присутствие твое стесняло бы его, и выбрала роль инструмента в его руках. Полезна, ты полезна, это мило.
  Амэ подняла глаза.
  -Ты тень. - Мягко сказала она. - Клипот Алисы.
  -Чувствуешь во мне ад?
  Сайори сжала руками голову Амэ так, что череп её треснул, и потекла кровь. Глаза Сайори горели, радость, боль, наслаждение, понимание, участие, милость, приятие всего и интерес ко всему смешивались в них в водоворот ада. На лицо Амэ капнула слюна, Сайори улыбалась оскалом чешира. Потом её улыбка медленно угасла, уступив место грусти.
  -В чем-то ты права. Я не могу, потому что не хочу. Не быть, этот мир недостоин меня, я слаба, чтобы любить его, и сильна, чтобы ненавидеть. Я поиздеваюсь еще немного над ним, а потом покину.
  ***
  
  
  "Китайцы делают суперсмартфон. По секретным космическим технологиям Агни Йоги. Преимущества перед ifone: телепатия, телекинез вместо блютуза и вай-фай. Недостатки - пожизненная копрофилия и невозможность "тролфайстелеком" поучаствовать в приобретении участков уцененной недвижимости на Луне и Марсе. И все же я говорю вам - это выгодный проект. Только посмотрите на дизайн - все на одном куске граните! Это не пинкто, это особая даосская уличная магия..."
  
  Сестры Сайори.
  История Алисы Старк.
  При посадке, наших пилотов опять ослепили лазерными указками. Они хотели, чтобы мы умерли - я видела шесть зеленых лучей с земли. Нужно будет купить парочку таких указок и кого-нибудь убить. В детстве мне попали в левый глаз красным лучом (как у моей мышки!) и так хорошо попали, что глазик до сих пор слабо видит. Вот ведь дела.
  Я все ждала, когда же они на весь салон объявят, мол, мы слепы, сажать самолет будет "эта с косичками". Эта со светлыми, исконно русскими косичками была вялой, словно свежеразмороженная курица.
  Может мне её заморозить? Я когда-то изучала пути движения охраны, интересно, каково это - изучать пути движения стюардесс?
  Они расходятся, одна в хвостовой, другая в носовой туалет. Туда, в нос, почему-то не пускают, может там тайник с оружием? И почему они не ходят вместе в туалет? Я на их месте по долгу службы бы ходила за кампанию!
  За эту, как её там...
  Они его загородили тележками!
  Точно - там стволы. Вот через пять минут стюардессы скинут парики и лысые, рванув на груди свою япономать-униформу и обнажив потные молочные татуированные вусмерть железы, закричат об угоне нашего самолет, слово даю!
  Уже второй раз в моей жизни движения, перемещение уставших людей воспринимается мной как походка бота в компьютерной игрушке. Я не удивилась бы даже, столкнись эти стюардессы лбами и бодай они ими друг дружку до самой посадки.
  Вот. Теперь они вместе идут в хвостовой. Хоть не взявшись за руки, но идут. Жаль.
  ***
  -Цель вашего визита в нашу страну, - спрашивает эта мулаточка. Ентому они у американцев научились, или всегда такую ерунду спрашивали?
  -Я шпионка, - отвечаю просто я.
  -Шпи-онка? - Переспрашивает почти без удивления она.
  -Да. Сверхвысокого уровня. Засекречена - вусмерть. Никто не рассекретит! Камеру с собой не ношу, оружие тоже, боевыми искусствами не владею, оружием - тоже. У меня сверхсекретная миссия в вашей стране...
  Вот ведь зараза. Я говорю, а она смотрит туда, смотрит сюда, по-прежнему так улыбается, а глаза отводит, словно она гонит, а не я. У них там с чувством юмора, что или она по-русски только в школе говорить училась и ничего в моих интонациях не поняла?
  Личный досмотр штука такая мерзопакостная...
  И вообще, не мулатка она, а китаеза х...
  Не мытая только, и в пятнах какая-то, хоть и молодая. Вроде.
  -Раздвиньте ваши ножки. - Говорит она мне, а сама натягивает перчатки. Извращения - привет вам!
  ***
  -Раскрылась предо мною бездна, мертвых истин и живых она полна! Но среди этих тысяч звезд невидимых для человека, лишь одна мне суждена. Ага. Ага? Ага! Ей идет, когда на свете есть, и нет, и раз, и два. Суть истины с точки зрения рядового бога в её суперпозиции. Она и есть, и её нет одновременно, она и истина и ложна и нужна, не нужна, вредна, полезна, красива и ужасна, для каждого и для всех, всегда. Один лишь человек такой безбрежный, что готовит себя к единственному финалу, воистину горлышко бутылочки песочных часов походит для человека как определение больше, чем, что-либо еще. Одна клетка, одно время, одна логика и "нелогика" - одна, одна ведь истина, Лишь для Него, одна Судьба...
  "Пилот, Рок!"
  ***
  -А ты слышал историю про то, как подростки взяли власть в свои руки? Нет? Сейчас расскажу - они, правда, её взяли. Причем конкретно так взяли, за яйца. Их было четверо. Для начала они расстреляли все правительство. Говорят, президент потрясал конституцией, которую он сжимал в руках, пока его тащили к расстрел-машине. Вот говорили, что только массовые расстрелы спасут Родину! А оказалось, что все это только начало...
  ***
  -Слышь, Кать, я вчера видела снайпера. Высокий, под два метра. Он стоял на крыше высотки и смотрел. Мороз по коже в такую-то жару! Сначала я перепугалась. Нет, сначала я подумала - музыкант на крыше с инструментом!! А потом испугалась. Но сразу кончила без рук. Перевозбудилась, что со мной Катя? А как у тебя дела? Ты все еще не выходишь из дома месяцами?
  -Соня? Что у тебя с голосом или это музыка в скайпе? Не здесь, давай по скайпу! Я его только вчера установила... Я тебе скажу, но ты никому не говори мой скайп пожалуйста. Потом объясню почему. Ты же знаешь мое правило - никаких социальных сетей, только фейки и только анонимно. Причины есть. Потом объясню. Давай в личку.
  -А где Катя?
  -Катя спит. Дрыхнет как ты, такая же соня.
  -Вот ведь как. Я думала, что она за эти годы безделья выспалась на всю жизнь. Мне вот институт один - поперек горла.
  -Брось. Займись любовью с собакой или кошкой.
  -Как? Ты свихнулась? Всю жизнь насмарку из-за прихоти. А я такая красивая. Я достойна чего-то большего, нежели мой песик или твоя лесбиянка-кошка! Я видела, она у тебя вчера лизала по одеялком...
  -Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, к тому же прихоти тела - самые вкусные. И... ну я сразу кончаю, как она мне лижет клитор!! Один раз - лиз язычком и я уже в соку, я даже от твоих духов так не кончаю, как от Мари! Он ШЕРШАВЫЙ!
  -Не соблазняй меня, дура. Я ведь соблазнюсь. Нет. Я мальчика хочу и чтобы у него машина была с крыльями.
  -Крылья?
  -Я такую во сне видела и сразу поняла - он мой.
  -Мерс?
  -Дура, мальчик!!!
  ***
  Алиса Раскольникова-ня!
  -Главной отличительной чертой творчества этой девушки было то, что разбираться в характерах её персонажей приходилось в первую очередь, изучая то, как они... убивают детей. Один делал это как укол, то есть, всадив в трепещущий животик маленькой девочки нож, он гладил её по головке и приговаривал:
  "Все-все-все, тихо-тихо-тихо, сейчас все закончится, потерпи чуть... вот и все-е! Видишь, ничего страшно в этом нет..."
  После чего закрывал ей рот рукой и поворачивал нож в ране. Девочка не понимала, что это с ней делают и что это за "лечение" такое до самого конца.
  Другая её героиня любила наслаждаться агонией ребенка. Она долго играла с маленькой девочкой словно кошечка с мышкой, а в конце "сладко сжав внутри себя кольца наслаждения (Линда!) распускала их цветком", душила, душила... "лаская зыком, слизывая капельки потного страха с дрожащего и сминающего покрывала своего смертного одра юного дитя, её ребенка!"
  В общем, надо сознаться самые различные персонажи были у этой девушки в работах.
  -Нормальный человек, узнав, что они убивают детей, скорее всего не стал бы дальше разбираться в их характерах.
  -Во-во, и я про то... меня прикалывает анализ характеров, скоро, наверное, и в школе будут все это проходить... проходят же Достоевского и метания Раскольникова от пары критов топориком!
  "Учитель, что же получается - все различие заключается в том, что они по-разному убивали... детей?"
  "Нет, почему же? Они испытывали при этом различные эмоции. Чувства! Тебе необходимо будет запомнить правильный ответ, чтобы не провалить следующий тест, иначе твоему любимому учителю... понизят зарплату... и мы перейдем от теории к практике, ты на своей шкуре поймешь всю ту бездну эмоций, которые может испытывать человек истязая и убивая ребенка! Штука конечно! Ха-ха! Эй... чего это ты не смеешься за кампанию с учителем? Я не твой любимый учитель? А кому ты столько раз цветы дарил, гнида?.. Пошли в подсобку и там ты мне докажешь сейчас свою любовь!!!"
  ***
  -О да, Алиса, весь мир состоит из таких разных и каждая по своему замечательных вещей, они не завершены, не закончены и в чем-то глупы, хоть для кого-то и прекрасны, в самом деле. Внутри они бессмысленны, но любой увидит хоть в одной из них свой смысл. И, однако же, если показать их все, сразу, даже забыв по пути парочку таких важных, темных и тошнотворных карт, как высший жрец и император, то можно вызвать у подопытного тошноту и небывалый всплеск эмо. Аплодисменты.
  ***
  У меня есть сестра. К которой собственной я и летела. Надо сказать, что мы близнецы. И её зовут Алиса.
  Можно уже смеяться.
  Когда мы родились, наша мама долго ржала в роддоме как недорезанная лошадь, истекая при этом кровью и пугая врачей, а наши имена с год не хотели регистрировать. В общем, все смотрели на нас как на шутку из-за наших имени - и действительно, где это видано, чтобы сестер-близняшек называли одним и тем же именем.
  А мать так до конца и не поняла, почему все, кроме отца - ему было плевать - осуждали её за наше имя. Так с детства я поняла, что имя мое в чем-то неполноценно и причина этого, по-видимому, живет у меня под боком - это моя сестра. Я очень сильно не любила шутки - любые, но силилась-силилась и в какой-то момент все же научилась смеяться вместе со всеми, хоть это и выходило слегка не так. Они, наверное, думали: что же она не стесняется так громко и неестественно смеяться? А они подумали о том, чего мне стоило в этот момент даже улыбаться? Они не знали, что значит чувствовать себя от рождения чьей-то шуткой, слушать, как тебе разные люди на всевозможные лады рассказывают одну и ту же историю. В конце концов, я уверила себя, что мамочка моя просто ацки любила это имя и успокоилась.
  ***
  Он посоветовал мне прочитать "Бесконечный тупик", причем сразу предупредил про два тома, на что я ответила, что читать не собираюсь ибо и так знаю, что любой путь покажется тупиком, причем бесконечным, если идти, смотря себе под ноги. Он явно обиделся. Почему люди постоянно считают, что говорят про них, когда говорят при них?
  -Наверное, ЧСВ у них от этого страдает. - Заметила Алиса, на что я согласилась, не переставая жевать похожее на ириску японское мороженное и смотреть себе на небо. - Это как ударить по яйцам, но не сильно. Вроде и шутка, и можно отшутиться и улыбнуться - но ему не хочется, и он вопит на тебя чуть ли не матом. - Я согласно кивнула, смотря себе на серое японское небо.
  ***
  Неисповедима. У меня был друг и однажды он мне нахамил и меня бросил. Я обиделся, и долго с ним не общался. Дело в том, что перед тем, как меня бросить, он познакомил меня с девушкой, на которой я сейчас женат. Так вот, я не мог до конца обижаться на него, и не только за это... но потом...
  
  Недавно по новостям увидел его лицо - оказывается он в какую-то организацию вступил и они боролись за какие-то там права, но в результате их никто не понял и теперь они вроде как террористы. Получается он мне специально нахамил, чтобы я не ходил за ним? И чтобы мог спокойно жить со своей девушкой, с которой он меня и свел. А я обижался на него. Теперь ничего не понимаю. Вот ведь история...
  ***
  Кен отказался жать руку министру. Он просто сказал, что жать руки не будет и улыбнулся в мягкой, свойственной только ему манере.
  -Война подобна рукопожатию. N-ное количество клеток гибнет, многие остаются травмированными на всю оставшуюся жизнь. Причем с обеих сторон. Так трудно говорить клетке о пользе и чистоте рукопожатий. Клетки в шоке от грубой кожи трудолюбивых рук.
  Министр поперхнулся, по его лицу было видно, что он счел это угрозой.
  ***
  -На французских вервях будут строить корабли для ВМФ России. Петр I вертится в гробу...
  - И нашему прездику не стыдно улыбаться всем на встречах?
  -Наверное, стыд когда-то был. Но потом его героически перебороли. Человек уж так устроен, что преодолев себя по какому-то поводу, он начинает своим опытом преодоления гордиться. Ослепленный, он так никогда и не поймет, как же на самом деле другие люди взирают на его такой "ценный" опыт. Это на самом деле все та же проблема отцов и детей, на горизонте перемен все тихо.
  ***
  -Бригадный генерал. Или к какой такой войне они все время там готовятся?
  -Теперь действовать будут бригадами, а не дивизиями. Это конечно хорошо, ведь под тактическую боеголовку бригада попадет, а не целая дивизия. Но вот что смущает. Численность МВД больше, чем численность регулярной армии. Такое ощущение, что страна готовится не к внешнему вторжению, а к полномасштабной гражданской войне.
  -Или к репрессиям, что почти одно и то же. Я конечно понимаю - все это выдумки паникеров и маловероятные события, хоть и ждут их столько людей как в сети так и вне её, я все это прекрасно понимаю. Просто когда Гитлер пришел к власти, тоже никто не верил в еще одну полномасштабную войну, казалось - недавно же отвоевали! И тоже очень многие войны хотели, про неё постоянно говорили. Ну, в шутку так, знаете ли...
  ***
  -Тимошенко насилуют или нет в тюрьме, я не поняла? Ау? Может, её там и застрелят? После группового, сокамерницы? Или что там вообще, я не поняла, ау?
  -Киллера ей наймут и все.
  -Но помечтала ты классно, я а смотрю. Пальчики покажи. А, мокренькие да. В щелочку их совала. Облизывала? Сучка...
  -Да я сучка.
  -Похотливая сучка!
  -Да я такая. А почему?
  -Что почему? Почему похотливая?
  -Как почему?
  -Она же красивая!
  -Ну и?
  -Красивая же!
  -И?
  -Я бы трахнулась с ней.
  -В камере?
  -Боже.
  -Езжай!!! Лети! Скользи!! Я побуду твоим пингвином.
  -Это очень интимно и желанно!
  -Нет ну вы...
  -А ты? Тебе она нравится?
  -Коса у неё отпадная.
  -Я не про косу, а про саму Тимоху!
  -Ты? Я думала - это твоя матка. Точнее - её бешенство. Хроническое, надо сказать.
  -Может тот твой снайпер на голубях тренировался а поедет валить Тимоху!
  -Спорим?
  -На сколько?
  -На сто пятьдесят, что Тимоху вальнут.
  -Оки. Я в игре. Евро?
  -Споровых очков дура - азартные игры на Руси запрещены, дура, губу закатай обратно, дура, деньги только пересчитай, дура.
  -Вот я дура!
  -То-то же дура.
  ***
  "Хранители Мира?"
  Катя попыталась достать и не смогла. Растянулась в полный рост, ловя Соню. Чтобы не дать той упасть.
  Я никогда не скажу...
  Почему я тебя люблю...
  Что ты сделала со мной...
  И что я совершила над тобой...
  ***
  Как они оплодотворяли Линду?
  Очень просто - как любую другую девушку. Дайк она пополам с эмо или буч - не имело смысла. Стонала, а точнее дышала она так же как и любая обычная нормальная вменяемая (не то, что Катя!) девушка, когда в неё входят двое симпатичных парней. Сзади и спереди, по очереди, придерживая руками за груди с набухшими сосками. Линда запрокинула голову и издавала даже не стоны - вздохи. Она сипло и хрипло дышала, но эти звуки бархатной бумагой гладили меня по коже. Я успела возбудиться, пока искала в холодильнике ледяную колу. Которая - я знаю - была там. А когда нашла - Линда уже лежала ничком в смятых простынях, залитых потом и чем-то еще, а они менялись местами. Кровать стояла посреди кухни - на неё падали лучи света и она видимо использовалась как стол. Линду просто ели.
  Я не могла к ним не присоединиться, да и не хотела отказывать себе в чести попробовать кусочек человеческого мясца.
  Соски у Линды - настоящее объедение. Я была близка к оргазму, когда один из них попытался мне что-то (вот интересно что?) протолкнуть в анус и пришлось ему объяснить кое-что (интересно вот только, что он из этого понял?).
  ***
  А потом они все напились, а когда ушли парни - мне пришлось отдраивать Линду в ванной.
  С чем, в общем-то, я справилась неплохо. Если не считать момента, когда очнувшаяся Линда утянула меня в мутные воды целоваться. Нет, целоваться под водой я готова только на Лазурном или на худой конце - под летним душем в саду.
  ***
  Однажды за мной тоже приходил пират. Не помню, как его звали. Дрилл вроде, такой ужасный звук. Я пряталась в шкафу, но он меня нашел. Он изнасиловал меня. А когда я от страха закричала - прибежала мама и включила свет. Я показывала ей кровь, а она улыбалась и пыталась утешить меня. Сказала, что все нормально, и маленькие девочки иногда текут кровью...
  Она мыла меня в ванной, а я все плакалась в её грудь. Тогда, чтобы успокоить меня мама засунула в меня указательный палец и сказала, что я очень узкая. Я согласилась с ней, разглядывая её лицо. Мама дышала очень тяжело и вся покраснела. Тогда я стала играть с её грудью. Поцеловала один сосок. У мамы в глазах был испуг, но я сказала, что все хорошо и мы мылись вместе и играли друг с дружкой. Мне было хорошо.
  -Мне так хорошо с тобой, мама! - Сказала я ей. И она потерлась об меня носиком.
  ***
  Я видела Оно. Оно стонало как парочка на пляже, но это был не пляж, и это была не парочка. Оно лежало и извивалось. Я осторожно обошла кругом, чтобы не приближаться ближе пары метров, пришлось перелезать через забор. У Оно не было головы. Точнее голова была, но это были две головы - одна внутри другой. Не так как у сиамок. Оно съело чью-то голову, а теперь и совокуплялось с его телом, разбрызгивая во все стороны слизь и тихо постанывая.
  Мне очень понравилось это странное и ненормальное Оно.
  И присев рядышком с ним, я стала ковырять засохшую слизь пальцем, не понимая собственно - чему я улыбаюсь?
  ***
  Мне нравится мыть детей. Играть с ними. Когда они скользкие - особенно. Ухаживать за ними. Завивать им косы, если девочки или теребить волосы - если мальчики. Девочки - должны быть ухоженными. Ненавижу ухоженных мальчиков. Дикие, грязные, неопрятные, улыбчивые и в веснушках. Уличные бродяги - то, что я люблю. Их приятно отдраивать. И можно чувствовать себя высокой и сильной и главное - правой - когда пересекаешь границу приличия в обращении с ними. Понимаете о чем я?
  ***
  Рассказ был грустный. Закат - еще грустнее. Мы ловили рыбу, а палатки ставила Линда - всем было лень. Костер разводила Линда, и Линда носила дрова - только за хворостом послали Катю, она такая слабая, ей ничего сверх трех кг не унести на себе. Хиккикомори, называется. Я представляла себе, как Линда ведет апатичную Катю в тренажерный зал, на стадион и в клуб Метро, а на следующий день в воскресенье - на Дром, за город и учит кататься в трубе.
  Мне стало страшно - а вдруг Катя упадет, сломает себе шею? Шея у Кати такая хрупкая, кажется и я могла бы сломать её голыми руками.
  Иногда я мастурбирую, представляя, как ломаю её тонкую шейку.
  Я так и не разобралась: сексуальна ли Катя или нет. Кажется, будто бы её мотает то в одну, то в другую сторону - от абсолютного взрыва эмоций, почти бешенства матки, до полной апатичной асексуальности. Она эмо.
  Иногда, временами, я испытываю к ней приступы нежности. Иногда хочу убить.
  ***
  Помню момент из детства этих двоих. Школа позади - впереди каникулы. И мы втроем - одни. Никого нет. На целом свете. Только мы. Старый дом, дача, сад, где не работает полив. Мы его должны отремонтировать. И вот в жару Линда садится под деревом. Катя как всегда не хочет работать. Она никогда не помогала нам. Ни в чем - только мы ей. Это честь, помогать ей. Бесит. Но не вызывает жалости, только бесит. Но одновременно её хочется.
  И Линда начинает целовать дремлющую Катю. Я отсюда вижу, что она с ней делает.
  И внезапно Катя расплакалась. Вскочила и убежала от нас. Спряталась так, что до вечера не могли её найти. Испугалась нас?
  С ней никто не дружил. Но и она ни с кем не дружила. А с нами?
  Мне стало жалко Линду.
  Это ужасно - так провалиться в первый раз. Наверное, у неё остался какой-то комок в горле, который она не может проглотить до сих пор. А ведь ей совсем не нравились мальчики. Она одна из нас такая.
  Настоящая.
  ***
  Тело Линды. Это нечто. Она никогда не любила парней. Она влюблена в нас. Наш союз. Если мы расстанемся, то с ней что-то произойдет. Нехорошее. Мне жалко, так жалко её. И думать не хочется. Это как один билет на Титаник по имени "грусть". Меланхолия. Нибиру. В ней. Она хочет вернуть нас назад в то время, когда не было мальчиков, но были мы трое. Я не знаю. Я люблю её?
  Я всегда мечтала о мальчике, но люблю ли я своих друзей, подруг? Наверное - да. И очень по-особенному.
  Для неё нет разницы между парнем и вибратором.
  Линда.
  Широкие плечи, спортивна. Если трогать её живот, то поймешь насколько - а так обычная девушка. Плечи и руки. Татуировка на животе и спине казалась дикостью в тринадцать и так привычна сейчас. Словно часть её самой. Глупость.
  ***
  -Прекратите прихорашиваться, Ватсон!
  -Почему, Холмс?
  -Вы зря тратите свое и главное - моё время. Мой дорогой друг - они лесбиянки.
  ***
  -Решила тут посмотреть на выступления наших на олимпиаде в Лондоне. Ну никогда не смотрела спортивные состязания публичного толка - и тут решила. Ну думала - сейчас проникнусь величием сборной России и наконец увижу женский спорт во всей русской красе, не даром же наша Маша такая популярная у западных печатных изданий класса Плейбой и ниже. И что я там увидела? Наша Маша легла под их пиндосскую Сирену, раздвинула руками попу и та её отстрапонировала. Кровь у Маши из попы течет, та плачет, но подниматься и не думает. Девять сетов я это смотрела, потом выключила, в шоке была, девочки!
  -Они там все лесби. Ты слышала как они стонут во время игры, когда отбивают подачу? Говорят - у мужиков за два километра встает, ультразвук массирует им яички и предстательную железу.
  -Да, все, но почему-то русские как-то больше пассивные. И это - вымораживает.
  -Честь страны и все такое.
  -При чем тут честь. Шлюха - она и в Англии шлюха, я конечно понимаю что теперь все делается за деньги и третье место в рейтинге для Маши или четвертое - это вопрос того сколько она получать от рекламы свое имиджа будет.
  -Ты говорила - в первый раз посмотрела? - прищурилась Соня.
  -И что?
  -Ничего - продолжай.
  -Удовольствие от игры получать должна? От процесса. А она - плачет и все тут. Я смотрю и думаю - ну все, ты проиграла ей в чистую, это позор да, ну успокойся...
  -Наклони голову и вперед.
  -Играй! Просто ради удовольствия - хватит ныть и хвататься за голову - играй уже, а!!! Поднимайся, вытирай попу и играй! Она - лежит себе, башка в песок, попа раскорячена - в ней ракетка.
  -Травма у неё. Трав-ма! Ржачный крупнозубый гогочущий тигроконь во все дырки! Это как изнасилование ракеткой в публичном месте с трансляцией в прямом эфире на весь мир.
  -Травма, не спорю. Для зрителя. Ей - меньше денег. И никакого удовольствия от процесса Маша явно не получила, а ведь при такой профессии как публичный спортсмен на публичной олимпиаде, в публичном доме ли иль стадионе публичном - главное получать удовольствие от публичности процесса. Главное не победа - главное участие. Рейтинг проституток важен только проституткам, клиентам он до лампочки, им удовольствие нужно, а они - денег больше получают. Рейтингодрочеры повсюду, что на хабре, что на самиздате, что в правительстве. И все считают - они тут по праву избранных и активно защищают свои злокачественные позиции. Жуть, я революции очищающих ветров хочу, а она - картинно плачет, попадая пять раз подряд мячом в аут и сетку. Я в тренеры к Маше хочу, смазать её всю вазелином и хорошенько потренировать в публичном спортзале - она бы у меня заиграла, Сонь, как гитара Гибсон, уже ни о каком имидже не переживая и не плача по пустякам. Маша должна успокоиться и просто играть в своей удовольствие наплевав на победу раз уже проиграла - а она плачет. А кровь из попы течет. У этой Сирены бедра как я не знаю, палеолитическая Венера прям и Афина Паллада в одном флаконе, одни мышцы, я на неё пошликала, когда она страпонировала Машу, обидно за Машу, даже дикторша с самого начала перешла на сторону Сирены и тоже на неё шликала всю игру. Сирена, эта черная нечисть с проклятой американской земли - притягивала меня своем невероятно тренированным диким телом. Майор Мустанг а не женщина, как под коня легла Наша Маша, я сама чуть не расплакалась в конце, девочки, что все так хорошо закончилось и Маша осталась жива после такого соития.
  -Так страна у нас шлюха или кто, Алис?
  -Или те, кого она рожает? Страна шлюха полная шлюх, без разницы, это вопрос масштабирования. В те полчаса что смотрела эту притягательную мерзость я увидела как американцы смеются над выступлением наших, я поняла - будет война.
  -Ты хочешь им жопу надрать за этот безобидный смех?
  -Нет, ты не понимаешь - они всегда мечтали нам жопу надрать и теперь мне кажется - Рашка в такой попке, что оттуда уже не выберется разве что с рвотой и калом через рот.
  -Ты про ядерную зиму?
  -Да я про неё. Пойду почитаю Метро 2033. Подумаю над тем, что нас ждет в ближайшем будущем и как нам это пережить. Пойду почитаю Метро 2033, нервы успокою после наших теннисисток, про тварь под Кремлем почитаю - говорят это то ли червь, то ли слизень, то ли еще чего...
  -Это краб. - Тихо шепнула Люси, отрываясь от чтения с экрана планшетика Living Dead Girl, Миса-Миса прям, где твой Кира?
  -Крабхеды?! В моем православном Метро 2033???
  -Это реклама Вселенной Метро 2033? - Спросила Соня, улыбаясь в воображаемую камеру и показывая туда целый веер из книжек серии. При этом Глуховский воображаемый ей сладостно и воображаемо клал в карман весьма крупную воображаемую наличность, одаривая воображаемой им самим улыбкой Джеймса Бонда.
  Кто-нибудь знает по какому курсу и главное - как??? - менять воображаемую наличность на реальные деньги? У Мавроди надо будет спросить, он профи в этом деле.
  -Нет, во-первых - эта серия уныла чуть больше, чем полностью и самым винрарным остается старый добрый Фоллаут два. Ничего лучше уже не напишут, не снимут и не склепают для геймеров, как в случае и с Матрицей. Во-вторых: третья мировая - настолько классная штука, что ей лучше оставаться игрой, чем становиться реальностью, ИМХО. Вот беда - не вся тупая школота это понимает и у нас скоро будет поколение озверевших фанатов радиоактивных руин, вместо борьбы с повышающими за гаражами рождаемость педофилами занялись бы борьбой с редакторами книжных издательств, ей богу - их сажать на кол всех пора по принципу Влада Цепеша. Алукард, ты меня слышишь?! Тут есть для тебя и Вики Церас работа!!! - Закричала Алиса Старк в окно. Но ей никто не ответил - видать организация Хеллсинг под руководством стильной курящей блондинки Интегры ван Хельсинг была занята чисткой улиц Лондона после олимпиады от сопровождавшего её проведение мусора.
  Так Алиса всем и заявила без обид. Шуму было!
  -Ты сдурела?! Алукард!!! Какого мусора???
  "Чистильщик Хеллсинга ведь: крест сверкает в клыках - пафос играет в жопе!"
  Но вслух фанатке Хеллсинга я это не сказала, дабы не началось "Харрииии!!!!"
  -Бухие оборотни в погонах МВД не мусор на чистых тротуарах столицы чистоплотной Англии?
  -Мусор. - Согласилась Сонечка Мармеладова. - И что дальше? Писать заяву на тебя за клевету на всех и вся и прочие шалости в виде оскорбления расстроенных множественных личностей Б-га? Путин запретил клеветать на сподручных ему ликантропов из ФСБ и МВД, они его дневные хранители, ничего не попишешь - очень чуткие и ранимые в душе, некоторые помнят Пушкина и Лермонтова и разговаривают стихами.
  -Ничего.
  -И что? Что дальше с Машей?
  -Ну... Наша Маша, получила вон говорят от Алукарда "Серебро"... в одно место, мне моя одноклассница рассказывала, она тоже за эту блондинку болела, а потом повеситься хотела - из петли вытащили. Говорит - не та Маша, подменили нашу Машу, обратили её в ночном клубе по которым Маша любила тусоваться, не она теперь она, не та, иная Маша, снаружи как Маша, а внутри - совсем не Маша. Зря в Лондон Машу отпускали - не Маша теперь в Россию вернется, да и не вернется Маша не Наша, хоть Хеллсинг не справляется с наплывом туристов, Алукард из милосердия выдал Маше заслуженное её игрой серебро, две пули, тринадцать миллиметров, по весу как медаль, Маша счастлива и упокоена навеки. Дракула Мертвый, но Довольный. Смотрит на меня главное так... и плачет как котенок потерявшийся в лесу...
  -Твою школьную подругу зовут Катя Сикора?
  -А как ты догадалась?
  -Так она у нас вешаться для мамы любит. Если новую мышку нужно купить за сто рублей - идет в сарай за веревкой. Вон три раза вешалась и два раза вены вскрывала пока ей, хиккикомори со стажем, мать наушники не купила новые - старые на одно ухо околели, а через колонки она ясно дело в "Сая но Ута" играть не может - мать повесит дочь сама и уже наверняка, надежно, по-матерински.
  -Слушай, Алиса... может быть... ты не думала, что Маша проиграла потому что ты её игру смотрела? Ну, не смотри на меня так, уличный маг, не надо! Ты как та дура из "The Happening" прям, глазастая еж ты ж мои ж лапки-то ж не трож, A.L.I.C.E! Просто вспомни - когда ты смотришь как наши мальчики мяч гоняют (у них это называется гордым словом "футбол"), они пиная мяч - промахиваются по нему и попадают головой во вкопанные трубы собственных ворот, а мяч закатывается туда же. Это как бы - ненормальное невезение. Может быть ты как та собачка-неудачка или мальчик-диспел?
  -Серьезно? Я - Инга?
  -Я не говорю что ты ингибитор!
  -Ну точно не акселератор!
  -И то что ты больной на голову Аксель, псих маньяк и астральный вибратор для девочки-гауса я не говорила! Просто посмотри - когда Катенька хотела нам всем порезать на день рождения выращенный в собственном кадке лимон она отрезала себе палец.
  -Его пришили!
  -Но криво.
  -Ей все равно!
  -Она больная хикки.
  -Это ничего не доказывает!
  -А я и не в магические шахматы с тобой играю, Ведьма Беатриче. Бабочек спрятала, живо! Золото мне твое не нужно...
  -Сонечке не нужно мое золото ути-пути...
  -Не нужно. - Сказала Соня, отводя глаза. - Сама найду клад, его искать интересней, чем то что случится дальше.
  -Еще бы - дальше тебя изнасилуют, золото отберут, привяжут к ногам ядрышко и кинут в Токийский залив.
  -В Токийском заливе есть клады? - Оживилась Соня. Собственно так как эта беседа происходила в Токио - у неё были причины на щенячью радость.
  -Нет.
  -Злая ты. И вообще она не девочка-гаусс.
  -А кто она?
  -Она девочка-рейлган.
  -А разница? Разгон снарядов электромагнитным полем, что винтовка Гаусса, что рельсовая пушка - один принцип. Раньше на неё фапали мальчики в играх, потому что тот кто его первым находил - имел всех и вся, потом они выросли и стали снимать аниме с девочками рельсовыми пушками, чтобы и их дети пофапали.
  ***
  
  Алиса Старк.
  2015г, СР или Сраная Рашка, а не то, что вы подумали
  -И так, вас приветствует Тролл-Фэйс ТВ, мы рады что вы с нами, гыгыгыгы. Во вторник утром жители поселка Знаменск видели следы НЛО в небе, Хабр как обычно взял ответственность на себя, но позже выяснилось что это переливались всеми цветами радуги принесенные с наветренной стороны (логично же - с наветренной, гыгыгыгы) следы от пусков Тополь-М (хорошие такие ракеты на случай Дня Миномета - можно салют закатить, гыгыгыгы). Это были учения, НЛО не существует, гыгыгыгы. Но что-то как всегда на учениях нашей армии пошло не так. И так! По тщательно непроверенным данным Волгогород испарился вместе с плотиной, а изнемогающую в июльской жаре Жопотрахань смыло к ебеням гигантское цунами. Ура-а-а-а-а!!! То есть... печалька... Не нужно было строить город по принципу забившегося сортира - могут найтись сознательные военные-социопаты, служащие в ракетных войсках стратегического назначения Великой Страны... гыгыгыгы! Нет, серьезно - печалька. Нам жаль погибших лоли, давайте все вместе скажем - "печалька"...
  Ну а теперь к более важным новостям - мэр Саратова посетил Центр Детского Творчества... как и обещал - он научил детей поведению при встрече с педофилом. Да-да, вы поняли уже кто исполнял при детях роль педофила? Да-да, гыгыгыгы... он им сделал долгожданную прививку от педерастии, гыгыгы, отпедерасил их мэр под чутким надзором врачей, гыгыгы...
  -Выключи!!!!
  -Зачем так орать в ухо, мать твою, Маша!? Тебе наше Тролл-Фэйс ТВ не нравится? Там сейчас еще Dead Moroz из мухосранского морга выступать будет и зачитывая статистику детских смертей угорать над дохлой школотой. Это весело, послушай - по лицу и тембру голоса этого упоротого с крабьими глазами психиатра из Покровской Рощи видно что он испытывает минимум катарсис от случившегося с детишками в IRL.
  -Тебе нравится эта мерзость которая заменила нормальное вещание?
  -В Рашке когда-то было нормальное ТВ вещание? Я что-то пропустила. - Сделала Алиса Старк рожицу как эмблема канала Тролл-Фэйс ТВ.
  Трололо!
  -Ты мерзкая.
  -Я настоящая - а ты нет. Нельзя быть круглосуточно такой милой - подумают что у тебя за спиной тесак. Поэтому наверное у тебя до сих пор нет парня - все думают, что ты яндере.
  -Мальчикам нравятся яндере!
  -Это они сами тебе так сказали? В лицо? Скажи, а сказав это - они быстро убегали по прямой или петляли, готовясь к пальбе в спину?
  -А ты со своим трахаешься и сливаешь фотки во вКонтакт - вот посмотрите как я с Максимом потрахалась, это я, справа я, не смотрите что челки одинаковые, мы не брат с сестрой.
  -А хули ты лезешь в мою личную жизнь, почему я не могу быть как все нормальные сетевые дурочки, если мне это нравится?
  -Вы меня звали? - Сказала А Хули, вылезая из экрана, который включился сам по себе. - Ай-яй-яй, думается мне вы просто ругались матом. А вы знаете, что за употребление несовершеннолетними табуированной лексики их рейтинг понижается в глазах Красной Оппозиции и они не могут строить баррикады выше второго уровня?
  -Что это? - Ошалело спросила Соня, которая все это время спала на кушетке.
  -А Хули - эмблема А Хули ТВ. Новости китайского фронта освобождения российской глубинки от гнета Кровожадного Крепостного Кремля, ККК на языке оппозиции, как задыхающийся блоггер на шее которого сомкнулась стальная удавка Власти, КхКхКх. А Хули ТВ! Кавайные лисички-оборотни против ликанов в погонах ФСБ и МВД, няшные-няшные лисички пересекают русско-китайскую границу под огнем с обеих сторон, чтобы осесть в российской глубинке, миллиарды ихъ! Только лютый треш и никакой рекламы...
  -Они там вообще охуели уже на ТВ?!!
  -Не ругайся! - Хором закричали мы обе. Соня совсем скисла словно творог у моей бабушки. "Не ругайся, прежде чем сказать матерные слова - уточни свой истинный возраст по градации Путина у ближайшего ПИДоРа МВД по пути в школу де-воч-ка", посоветовала, качая пальчиком, трехмерная А Хули вылезшая и телика марки Мегафон окончательно к нам в тесную комнату.
  -Я ругаюсь? А вы сами-то?
  -Хули Цзы или как-то так - китайские лисы оборотни, фанаты мозгов Пелевина, А Хули - это Лиса "А", то есть как бы альфа самка стаи китайских лисиц-оборотней, готовых размножаться мирно-мирно быстро-быстро на нашей исконно Русской земле. А в обмен они для нас сотрут старого древнего вампира Путина в порошок и сделают из него и его стаи оборотней в погонах лекарство от всех недугов, ня! Много-много лекарств из Китая, ня! - Улыбалась как дура я.
  -Путин хороший. - Сказала сонная Соня.
  -А Хули - няшка. Трудный выбор для сонной фанатки Другого Мира и Сумерек, да? Леканы в погонах и Носферато Путин или кавайные няшки с лисьими ушками и пышными, - развела я руками на всю комнату, - хвостами... как у Хоро.
  -Еще они могут менять пол. - Заметила не умевшая менять пол Маша Гагарина.
  -К сюжету это не относится, Маш. - Посочувствовала ей я. Потом снова стала объяснять все сонной Сонечке. - Когда в нашей великой стране оппозиция принялась шалить (а это случилось после того как у неё появились танки и самолеты) многие каналы её поначалу не поддерживали, это и положило конец их величию, монополия скисла, реклама на ТВ ничего не стоила в условиях тотального интернета и вяло текущей гражданской войны, рынок схлопнулся, прям как рынок печатных СМИ. И в результате образовалась черная дыра, откуда появились такие монстры современно Реалити шоу, как наш исконно русский Тролл-Фэйс ТВ (Русские тролли из русской глубинки), китайский А Хули ТВ (Китайские лисы-оборотни на страже российской глубинки) или японский А Сука ТВ (Ароматное цветение сакуры для российской глубинки ТВ, и никаких лис-оборотней).
  -А почему эта рыжая стерва Садако из экрана лезет, ты же его выключила?!! - Истерично визжала Соня, пропустив все мои великомудрые объяснения мимо своих закрытых от мира ушек. Надо сказать А Хули почему-то не удовольствовалась появлением "наполовину" и решила вылети из экрана полностью. Наверное мы её возбуждали.
  -А это спонсированный зомбоящик, мне его бесплатно к смартфону подарили, в нем каналы слышат все, что происходит в доме и иногда сами включаются.
  -И нафига ты такого трояна в дом притащила?
  -А что? И так везде дополненная реальность, ты думаешь твоя микроволновка или стиральная машина, твой фен или тем более смартфон - тебя не слышат? Ты думаешь зачем там нейронные сети и нечеткая логика с генетическими алгоритмами? Твои маленькие удобства уже давно умнее тебя, Сонечка. Там сотни камер и тысячи микрофонов, вся техника имеет доступ к сети, весь твой дом - живой, у стен давно есть уши!.. - Страшно закончила я.
  -Они всегда были.
  -Но теперь их слишком много.
  -Короче - выкинь это чудо на свалку раз оно бесплатное.
  -Ну... я думаю его стоимость входила в стоимость смартфона. Пара сотен рублей.
  -Ты издеваешься?
  -Я?! А ты знаешь что правительственные зомбики нельзя даже выключить во время показа рекламы, спонсируемой Озером, Путиной или Медведкой? Вот это - трэш, адский угар и содомия, когда ты пытаешься уменьшить звук - а он увеличивается, пока не закончится рекламный ролик с пожизненным президентом России Путиным Старшим!!!
  -Скоро к нему приделают ножки и зомбоящик будет бегать за тобой по дому.
  -А если выдернуть из розетки - он не выключится, там аккумуляторов на два часа просмотра правительственной рекламы.
  -Можно выбросить в окно.
  -Мне как-то по боку, я смотрела зомбоящик два раза в детстве - у бабушки. Он был совсем старый - черно-белый и ламповый, на нем бабушка играла в Денди, пока отдыхали её ножки после кухни и пирогов из яблок, еще грибы у неё ням, а сад был!..
  -Тебе хорошо, а у меня родители его иногда смотрят - приходится закрываться в своей комнате. И никаких восьмибитных грибов и яблок!
  -Наркоманы.
  -Да ты права, их уже не вылечить.
  ***
  -В лесу хищница схватила отдыхавшего там подростка за ягодицы, но ему смогли оказать необходимую помощь.
  -У меня однажды был сон. Я разговаривала с Богом по телефону, и он кричал мне о том, что быки не удержали рынок. А я его пыталась успокоить.
  "Боженька", - говорю я Сущему на Небесах, - "завтра они его задвинут обратно, ты не плачь..."
  А потом проснулась.
  ***
  -Пробуй и ошибайся! - Рука, взлетающая к небу.
  -Пробуй. - Повторяю я. - И ошибайся. - Рука безвольно падающая вниз.
  -Ну что с тобой?! - Закричала Соня. Я не могла смотреть в её горящие глаза.
  Соня пускала пузыри, принимая ванную. А я смотрела на звезды. Я спросила её, спустившись с крыши:
  -Можно к тебе?
  А она не поняла.
  -Ко мне?
  -Присоединиться.
  Я смотрю на свои ковыряющие зеленую кафельную плитку пальцы.
  -В смысле?
  -Принять ванную с тобой.
  Я всем телом почувствовала, как она смутилась. Но потом она ответила:
  -Конечно. Залезай.
  И я залезла в горячую воду. Села напротив неё и с укором смотревшие глаза Сони впились в мои напрягшиеся груди. Подвинула ногами её бедра, освобождая место, и Соня, взвизгнув, подняла фонтан брызг.
  -Соня.
  -Чего? - Обиженно выпалила она.
  -Ты не против?
  Она смотрит. Просто смотрит на меня, а краснею я. Но она смотрит смущенно, а я уверенно. Но краснею как рак почему-то я.
  Вытянув руку, кладу её на маленькую Сонину грудь. Она упруга и помещается в ладошке. Слегка тереблю сосок, защемив между пальцев. Она смотрит.
  Наверное, разбирается в себе. Своих чувствах. Что там разбираться? Ведь тебе или приятно или нет. Третьего не дано. Совсем пунцовая, я встаю в узкой ванной на колени и наклоняюсь к ней. Обнимаю за шею и целую в рот. Смело и быстро. Руку сжимаю, и кладу её на дно ванной, выплескивая литры воды на кафель. Мы под водой.
  Так тесно. Внутри Сони. Она маленькая и тесная. Пальцы мои расширяют пещерку нежно, словно натягивая воздушный шарик. Кажется, еще немного и он лопнет. Что и происходит. Вода окрашивается в кровь. Соня вскрикнув, пытается освободиться, но я прижимаю её бьющееся в истерике неизведанного тело к гладкому дну ванной и целую, целую, целую...
  Попробовала. И не ошиблась?
  ***
  И так у сони нашей были проблемы. Я в шоке, как и она, но по другой причине. Что с ней? Катя строит из себя дурочку или у Кати проблемы зашли так далеко, что она не понимает ничего уже? Сегодня просила меня удалить ей бяку с компа, ну я удалила - так она просила остаться. Я естественно уехала. Бедная Катя. Или бедные люди, что с ней познакомятся?
  Иногда хочется взять и уебать. Дать по башке так чтобы снова проснулась Соня. Соня мне все больше и больше нравится в Кате. Она способна решать проблемы, а не бежать от них, хоть подчас еще более наивна, чем сама Катя. Ноно Рири непуганая мне нравится больше чем амёба-хикки.
  ***
  На улице жара. И это после дождя с градом!
  А вода мутная, словно глицерин. Ноги в ней так и мерзнут. Но все же лучше, чем ваше тёплое болото!
  Я погружалась в тину. Холодные бедра обволакивали водоросли. Они росли сквозь меня, наполняя меня.
  Жизнью.
  Словно внутри меня родилась холодная зеленая вода. Она взглянула на меня. И сказала:
  -Здравствуй, Лето.
  ***
  -Мари сегодня видела длиннокота на улице. Он долго пятился, а потом припарковался. Открылась в животике пушистом дверца и оттуда вылезла Важная Мышь. Она посмотрела по сторонам, словно недовольна была этим скоплением людей и пошла по своим делам. В ротике мыша горел красноватый огонек Гаваны. Мари была в шоке. Длиннокоты повсюду, но их никто не замечает.
  
  
  
  Алина Бережная.
  Ночь эквилибриста. Спящая. Лусинэ. Лунный свет. Спящая она шла по карнизу, расставив руки, распустив цветок сна. Она танцевала и звучала музыка грез.
  Я училась у неё - Игре на крыше. Одна из многочисленных дисциплин Игры, в которую меня вовлекли в той школе, откуда я потом сбежала, потому что поняла - чем в конце концов заканчиваются эти игры, потому что осознала - я еще не готова. Принять её. Игру до конца. Но тогда - я шла. Я должна пройти не просто с закрытыми глазами. Я должна заснуть при этом. И шла с каждым шагом по краю крыши высотки уходя в сон. И танцевала - цветок снов. Раскрылся сладостный бутон грез - а из меня рвалась мечта, я на краю, танцую в сумрачном бреду и распускаю тени снов, которых словно звук шагов котов вам может показаться теплым и пушистым - словно Лейла, ночь.
  -Она сумасшедшая. Она точно долбанутая. - И это все два комментария.
  -Черт, это красиво, - заметил самый главный отморозок класса. Нда чтобы оценить ебанутость, нужно быть ебанутым. Кто сказал, что маньяки не видят красоты?
  Улыбка блаженства и танец в темноте полночного сна на крыше босиком. Это был мой шестой класс. Она танцевала, а я смотрела. Мы все смотрели на это и могли оторваться.
  Это ощущение из снов зовущее, она любила его, она жаждала капли сна и окунуть туда лицо и напиться и вдыхать этот ветер снов и идти. Как тогда когда она спала и шла по тонкому мостику, а внизу летели машины, она помнила этот сон. Она опять, снова повторит все это или умрет. Она не гордилась и не хвасталась - ей просто это нужно было. Для нутра.
  Нет для Ну"тра.
  Того кто всегда внутри. Он спит, когда она смотрит. Он смотрит, когда она спит. Между ними договор сомнамбулистки - он не даст ей упасть. Ведь он хочет по-прежнему видеть сны реальности в которой она живет открывая глаза в этом мире. Походка сна и танец ночнушки на ветру.
  -Черт это очень красиво, - уже почти все визжали от страха ужаса и восторга. - Она спит, она же спит - на самом краю!
  Любовь высоты... Я показала им её в новом классе, сразу сойдя за слегка чокнутую, показала то, чем мы маялись в школе Иного города, темного, настолько темного, что я могла без рук испытать оргазм, вспоминая о том чувстве которое заставляло поздно ночью - Заполночь - выбираться из окна своего летнего домика на окраине и идти, и бежать, и нестись, гулять, ГУЛЯТЬ!
  Любовь Высоты. Или поэма о многоэтажках и наших детских ночах. Со скоростью чумы в нашем классе распространилась эта болезнь.
  Клаустрофилия.
  Мы все переболели ей, но каждый по-своему. Мы играли и танцевали на крышах мы снимали звезды и взламывали Wi-Fi - мы всем этим занимались там, под небом города на котором невооруженным взглядом и звезд то не различить. Мы любили высоту! Моя первая любовь в семь лет. Я делала это с высотой и без страховки. И в постели ночами и наяву тоже ночами. Мы занимались любовью на высоте и с высотой. Она моя первая любовница. Та что выше пятидесятки в метровом исчислении. Это по мне - беру.
  Потом был фильм ямакаси и мы поняли что этим болею не только у нас а потом уже были клубы - сначала была лишь она - высота, наша ночная высотка.
  Вот смотри - если ты заикнешься им хотя бы про свои танцы почти голышом на крыше по ночам с закрытыми глазами да в полусне - не быть тебе альпинисткой, сказали ей знающие ребята и девочка - любовница тьмы, возлюбленная высоты - молчала как свежепойманная рыба на льду.
  "Никто не один инструктор не возьмет на себя ответственность такую как ты и просто тебя положат в психушку...", воображаемый друг указал в сторону Покровской Рощи, куда залетела Кристина. Лучше бы она просто - Залетела. В конце концов после того, чем закончилось её годовое пребывание в тех стенах - лучше бы она просто ебнулась позорно с крыши. Все лучше, чем то, что стало с Кристиной. По слухам она сбежала, её нашли в снегу с гангреной всех четырех лапок, четвертовали в больнице и сжалившись - разобрали на органы. Она стала городской легендой. Она породила массу слухов. Собственно - родители в шоке. А тело Кристины до сих пор никто не может найти, ведь она второй раз сбежала, после полной ампутации всех конечностей, вот дела. А родители - перманентно в шоке, в то время как их дочь резали врачи они думали что та спокойно посапывает в психиатрической клинике Покровская Роща куда её положили, потому что она не хотела учиться и плохо себя вела. Собственно там до сих пор не понимают - как она умудрилась сбежать, ведь не вскрыли ни один из замков, но еще больше их удивляет - почему они больше суток пока Кристинка до почернения лапок валялась едва одетая в сорокаградусный мороз без сознания в сугробе - вусмерть не замечали её отсутствия в палате. Конечно на них подали в суд. А родители - знай себе в шоке. И хорошо, знай я телефон Леона - заказала бы их, пусть даже потом пришлось всю сумму отрабатывать как Матильда и её Харухи-Солнышко - натурой. Главное - они её туда засунули ни за что. Просто - ради хохмы, джаст фо лулз. А девочка умерла - вишенка на торте, правда? Жаль, что это не кино, никакого морального очищающего удовольствия аля катарсис мне смерть подруги детства не доставила. Город поглотил её, прожевал и выплюнул в иное измерение - измерение безызвестности, туда куда уходят по статистике несколько десятков тысяч человек в год, пропадают - и даже тел их не находят. Именно тогда я решила убираться оттуда, даже до того как Альбина показала свое истинное лицо.
  Но мы были не такими, и мой воображаемый друг объяснял и рисовал при этом, чертил что-то на листке бумаги.
  Моими руками.
  В конце получилось деревцо...
  ***
  Лесбина. Так я решила.
  У нас в школе бассейн. Нет, не на крыше - в крытом павильоне. Рядом - напротив - оранжерея, там плавает Лесс. А бассейне - Альбина. Когда там больше никого нет, он не пустует. Пустую и я, наполниться хочу, наполните меня.
  Лесбина. Так я её называла про себя.
  По мнению большинства электората школы - она больная сука тварь и блять. И еще - учительница английского! Я обожаю за ней наблюдать. Как движутся её ноги, как играет живот, который хочу увидеть в раздельном купальнике.
  У неё была заколка в форме вишенки в пупке. Когда я спросила - она объяснила, что это заколка для волос. Дальше я не спрашивала, что за бред она как пирсинг в пупке таскает. Выглядело странно, на уроках пол класса смотрели на её пупок.
  Смотрели и что-то происходило. Что-то тягучее как дым больного джина, не желающего вылезать из своей лампы. Я ненавижу этого старого джина.
  Альбина. Она всегда водила меня за руку...
  Словно я - её дочь, или еще чего - сестра!..
  ***
  Альбина, придя домой с ходу на пороге своей комнаты стала скидывать с себя одежду. Осталась в одних трусиках и, покрасовавшись перед зеркалом, стянула и их. Включила вентилятор на максимальные обороты и села на кровать перед ним. Вытянулась и выгнулась спинкой как кошечка, подставляющая свой зад навстречу потокам воздуха. И замурлыкала. Даже бедра руками раздвинула, чувствуя, как сладостно прохладно и напрягается все её тело.
  В таком виде (голую в позе рака перед вентилятором) её и застал брат, когда без стука вошел в комнату.
  Она слегка покраснела и произнесла немного заикаясь:
  -Маленькие радости... так мало у нас их остается в жизни...
  С видом крайне уставшего Брюса брат аккуратно закрыл дверь обратно.
  -Насиловать так вдохновлено, - шептала она. Я соглашалась, разглядывая её тело.
  -Иди ко мне. - Сказала она. - Уже хочется... твоих пальчиков внутри...
  Я подошла и села сзади. Раздвинула руками сочный бутон плоти. Она оказалась розовой, как кальмар, и такой же скользкой. Ни единого волосика, только нежная плоть!
  -Там глубоко внутри тебя ждет награда. - Сказала мне моя репетиторша. - Суй руку смелее, только не вынимай, пока не дотянешься!
  -Угу. - Рассеянно сказала я и сунула всю - до локтя. Блуп. Та с легкостью вошла в тело учительницы! Я не ожидала даже.
  "Рожала", - думала я, ища внутри дрожащей от наслаждения Альбины свой сюрприз, свою награду. А когда коснулась металла, и пальцы обожгло боль - враз проснулась!
  -Чего? - Спросила я у потолка. Он молчал. У нас вентилятор, но сломанный. Так вот - почему-то он все-таки вращался!
  -Капкан?
  Лежа в постели, я сосала пальцы левой руки - они казались мне вкусными. На трусиках осталось мокрое пятно.
  ***
  В ту ночь на школьном стадионе случилось чудо. Лера потрудилась на славу. Есть такие тележки, в них заправляют "мел", много-много "мела", известь - полезная штука, правда? Сколько же нужно было трудится, чтобы написать адрес своего UFO-сайта такими буквами, дабы его было видно из космоса? А Лера - девочка старательная. Наверняка вырастит лютая PRщица с невероятным ТИЦ, по жизни её сто пудов будут постоянно цитировать. ТИЦ как у Ницше будет! Я уверена что будет - если не загнется Лера через пару лет, там кирпич-башка не попадет на стройке по которым она гуляет с местными диггерами в поисках следов пребывания в нашем мире паранормального из X-files. Лера - просто жесть, достаточно взглянуть как она одевается. Она такая серая... в смысле - этой зимой встречаю Леру: серые волосы выбиваются из-под серенькой вязаной шапочки, серые глаза смотрят так пронзительно, в них чистых столько энергии что кажется - готова пронямкать этот мир до самого розовенького нутра с печеньками! Серая кофта расстегнута на груди, еще немного - и морозу станут открыты маленькие розовые сосочки. Я никогда их не видела, честно но уверена - они маленькие и категорически розовые, с четкими ободками, именно с такими Лера однажды явилась мне во сне. Жаль, что тот сон был кошмариком и у неё не было головы, точнее была - только она держала её в руке, за волосы свою голову держала, а из обрубка шеи текли черные как чернила волокна тумана в неизвестность, возвращались оттуда, чтобы коснуться обрубка шеи на её бедной бледной голове. А та была жива, смотрела на меня, внимательно так, с улыбкой, что в одних глазах, широко распахнутых серых глазах полных улыбки и желания познать этот мир до конца. Серая. Лера любит серую одежду, серый шарф зимой был невероятно красиво обернут вокруг шеи, вообще у неё хрупкое здоровье но много жизненных сил - вот парадокс? Лера серая, но не серая. Есть разная серость, есть серость незаметной мышки а есть красивый серый свет который льется из этих смотрящих на меня с задором глаз. Серая как Саша Грей, только красивее и утонченнее, и рот, эти коралловые губки на фоне серого обаяния всех оттенков серых цветов. "И попа - тоже ничего", так кажется говорят Они-тян? Кожа гладкая, лицо словно у куклы, не той японской куклы которая похожа на младенца, а той, которая похожа на Леру. Есть в ней какое-то обаяние симулакра, кто знает - тот поймет. Лера не настоящая, она просто очень похожа на саму себя. Но кто она, что она? В ту ночь, проснувшись я думала о ней. Почему? Наверное из-за всех этих баек в моей бедной голове все конкретно перемешалось и в результате я соединила два образа - неизвестного ночного мотоциклиста про которого говорили, что он тот самый всадник без головы и Леры.
  Лера. Наверняка она ложится далеко Заполночь. Что такое Заполночь? Это не время, это состояние души. Потом ты вырастешь и это забудешь, не до конца, это наверняка будет похоже на волнообразные угасания памяти о том, что такое Заполночь. А что это такое?
  Заполночь!!!
  "Ты слишком поздно ложишься..." - Сказала мне однажды моя лютая Совесть в образе сами знаете кого. "Ага", ответила ей я, "И Фух! И вновь - Ага! У тебя в жопе играю Я - твое Детство!"
  Совесть - обиделась на меня. Как всегда во мне она видела себя. А кого я увижу в своей дочери?
  -Долгоиграющая ты моя пластинка, да...
  -Чего? - Сонная девочка справа от меня. Сколько их было? Почему я всегда садилась с девочками. Так часто меняла школы. Люди, куда катится этот мир? Нет исходящим настроениям, эсхоластика или как там её - не для меня.
  -Смерть жопоголикам! - Кричу я окончательно укурившись этой вашей алгеброй на уроке.
  -Алина, еще одно замечание и ты выйдешь за дверь.
  Я смотрю. Передо мной маячит попа. Точь-в-точь как у Альбины. Только не лесбинская а вполне себе гетеро попа. Учительница молодая и властная наверняка. Как бы вспомнить её имя. Даз... даздра...
  -Даздрасперма Шукшина, можно мне выйти за дверь?! - Кричу я как можно громче, надеясь что и в соседнем классе услышат как я вновь её назвала. Поднимается громообразное облако хохота. Учительница смотрит на меня как её далекие предки смотрели на врага родины.
  -Да здравствует первое мая! - Ревут школьные трибуны. "Да здравствует сперма!", слышится мне в их душах. Смените имя, мисс училко - и не мучайтесь вы так поправляя свои очки. Пухленькая Меганеко у доски смотрит на меня.
  -Взгляд Аянами Рей бьет улыбку Моно Лизы со счетом десять - ноль. - Говорю ей я. Она вряд ли понимает к чему я это. Наверное думает что новенькая наркотка Алина снова пытается сорвать урок. Даздраперма вздыхает. Она уже не просит меня не произносить в её имени букву "с".
  -А ты говоришь - плохие аниматоры у Гайнакса.
  -Аниматоры у них отменные, а вот трава паленая.
  -Эм, про взгляд, это там где на неё чем-то белым полили?
  Девочки болтают о своем, мальчики - о своем, учителя думают что все держат в руках, жизнь - как жизнь, все нормально. Мне кажется я вырвалась и Игра не придет за мной сюда. Я смотрю за окно и вижу, как там Гоша готов получить в очередной раз пизды. Каждый раз начинается одинаково, его толкают, но он стоит. Наверное думает, что стойка прямо дает ему какие-то очки или баллы в этой странной "дуэли".
  -А что он не убегает? - Спрашивает меня моя новая одноклассница, имени которой я к счастью наверное и не запомню со всеми этими переездами.
  -Когнитивный диссонанс у Гоши. Бежать не хочется но и в ответ врезать сыкотно. А быть грушей - это конечно очень почетно. Можно хвалиться шрамами, например - тебе - а после просунуть тебе где-нибудь в укромном местечке. Мальчики они такие - если не сливать семечки они из ушей потекут. Это как тетрис, нужно успевать вовремя укладывать падающие на голову кирпичики. Зато у них не бывает месячных. Наверняка во время родов они чувствуют "необъяснимую гармонию с миром", смотря на то как мы едва не захлебываемся своими кишками. По телеку конечно как всегда врут, там у них мальчики в обморок падают, когда нас везут на каталке рожать, но по телеку всегда и обо всем врут - вот посмотри сюжет о том, с чем ты близко знакома и поймешь - все лажа...
  -А-а... - мычит она и начинает жевать, эдакая классная моэ-коровка, любящая смотреть как мальчики "дерутся" и кушать. Яойщица сто пудов. Тут скучно, но главное чтобы все закончилось, главное - чтобы за мной и сюда не пришла Игра. Я устала бежать.
  Фаллометрия за окном вяло переходит в обычную потасовку. Скоро вечер, я чувствую необъяснимое умиротворения этого дня. Так спокойно.
  ***
  -Что ты читаешь? - Спросила я Леру. Она мне показала статью на экране своего утыканного розовыми наклейками нетбука.
  Я важно ткнула свои очки прямо себе в переносицу и прочла:
  "Многие люди задаются вопросом, действует ли в настоящее время естественный отбор на наш вид, не остановилась ли биологическая эволюция человека вовсе, отдавшись на волю культурным тенденциям? В данной работе содержатся фактические данные для ответа на этот важный вопрос. При современном ускоренном росте человечества в нашем генофонде безнаказанно собирается огромное число разнообразнейших мутаций. Случись какое-нибудь неординарное событие (природное или социальное) - и тотчас выявятся гены, способствующие его успешному переживанию и приспособлению в новых условиях. Кроме того, широкая мутационная изменчивость предлагает быстрые (два-три поколения) решения текущих задач существования человечества. Такими задачами могут быть, например, повышение стрессоустойчивости в условиях перенаселения и увеличение толерантности к тем или иным заболеваниям..."
  Я снова важно ткнула свои чертовы очки в эту чертову переносицу.
  -Интересно?
  -Не очень. Предложишь что-то получше? Меня интересуют пришельцы (инопланетяне то есть - планетянок мне и в тридцать третьей хватает), равно как и гости из будущего, экстрасенсы, скользящие и прочие интересные вещи. Магами и шарлатанами от науки не увлекаюсь, но на безрыбье и рак станет раком. Если у тебя есть какие-то паранормальные способности - я с легкостью раскрою твой талант вот этому миру. - Тут она постучала по наклейке с няшным кроликом Донни Дарко, под ней грелся процессор, так что я не очень поняла про "тот мир"... - А если нет - то...
  Харухи бы тут меня послала. Но Лера просто предложила прогуляться с ней до дома. Пока мы шли туда я мысленно загибала пальцы, чтобы не оттолкнуть чем-нибудь Леру от себя. Как оказалось - совершенно зря...
  ***
  -Давай, начинай! - Они бежали, подпрыгивая от избытка чувств. - Я первый, ты за мной! - Словно они - Рота и Он - ихъ Командир!! Я млела. В те дни я просто обожала Искры! Я в них влюбилась.
  А вы фехтовали на напильниках? Искры! Как и мечи - они высекают искры! Это так красиво, пока тебе не попадут по глазам, и ты можешь это видеть.
  Но у них нет гарды, от удара руки срываются, и ты калечишь их себе, даже если все понарошку, даже если это - лишь тренировка или попытка расслабиться после долгого сидения на одном месте.
  А еще лопаты, мы, нас вызвали перекапывать. Причем всех - и парней и девчонок. Нам тоже раздали грабли и всякий бред и послали с глаз долой из сердца вон через подлесок за два километра от школы и препода по труду. Такие вот дела. Мне как самой маленькой и не доросшей выдали четыре(!) веника и сказали мести.
  Чем я всю дорогу и занималась, вызывая смех и улыбки и потеряв три веника из четырех.
  "А вот зачем мне четыре давали, а?"
  Я была на две головы ниже тоже, еще одной Алины. Она была высокая и всегда спортивно одета, всегда в обтяжку. Это было в шестом, у неё грудь была такая, что ну не любила я, когда нас сравнивали. Сразу хотелось взять что потяжелее и...
  Вот придурки добавил кто-то смотрящий (из пацанов) через мое плечо во двор. Мы были на втором этаже, а во дворе было нечто. "Маневры прям!" Так весело всем. "До первой крови на снегу!"
  Кого-то опять уводили - ему было не весело уже, у него по лицу текла кровь. Придурки, - еще уверенней и с веселушками в голосе пробормотал еще кто-то. Вниз к старшеклассниками никто не хотел. Обычно когда попадали лопатой по спрятанному в кармане мобильнику, кричали громче, чем, если попадали по лицу. Странные они - эти мальчики. Никогда не знаешь тупой он на самом деле или умный, веселый он просто или жестокий в конец. Ну, это тогда еще не все понятно было. Наверное, просто не любила так уж "близко подходить"...
  С девочками проще и понятней. Всегда мне было. До той, третьей, по-моему, школы из тех, в которые я ходила. Наверное, просто если попали по лицу уже не до криков и взаимного обоюдного мата.
  "Не по лицу, только не по лицу!" Ах-ха-ха, вот тактика и открылась!
  ***
  Наша школа - та, в которой я тогда училась - была на краю города. Леса там не было - дальше шли дачи и ну не поверите - начинались рисовые плантации.
  Верите на слово? Ну да ладно, чем в нашем веке можно кого удивить...
  Это как камень ножницы бумага - никто не знает, откуда это - все знают, что есть просто и все. Только не везде знают. И никогда не знаешь - этот "в теме" или нет...
  А с девочками вообще беда, они понимают, не все бывает. Сами не понимают, во что ввязываются.
  И еще - желательно не говорить и не писать про "Это", ведь кто знает - все может быть. Человек что раньше в "Игре" был заводила, потом пойдет в милицию работать. Или еще куда - никогда не знаешь, где тебе все это аукнется. Поэтому - "тс-с-с, я молчу (прижала палец к губам)!"
  А вы не спрашивайте, если что - это все выдумано и текст художественный. Считайте - я обсмотрелась "Бойцовского Клуба" ну или перечитала "Властелина Мух"...
  -Тс-ссс!.. - говорит мне куст сирени у окна соседского мальчишки. - Тс-с-с!.. - вещает дерево, клонившееся с самого моего детства с соседнего двора.
  Ведь если ты прошла через это в детстве в школе - тебе не захочется потом, когда ты так рано и уже думала, навсегда с этим детским счастьем распрощалась, вдруг опять возвращаться назад.
  И... все может быть... вдруг кто-то из взрослых захочет попробовать вновь тряхнуть стариной, так сказать и ...
  "Поиграть..."
  Надеясь на те связи, что были в детстве, когда мы не знали ни законов, ни морали и нам надоели эти "взрослые порноигры из инета" и вся эта чепуха, что у взрослых - она ведь не наша!
  Мы не хотели этого, нам нужно было что-то свое и что-то более сильное что ли. Вот где то так, наверное, да...
  Когда-то у прошлых детей, которыми были мои родители, не было доступа ко всему этому, у них были фантазии об этом, тайном и сокрытом, это была для них вершины - это были смутные и темные, наверное, времена. Я не знаю, я так себе все это представляю. Но теперь-то все открыто - каждый может все испытать и никому кроме взрослых это не нужно...
  Нужно то, что скрыто, всегда только то, что взрослые скрывают. А если так рано понимаешь - что вот, ничего они больше от тебя скрыть не могут, все на виду, даже ты теперь уже от них что-то скрываешь, они ужаснутся, если это увидят, а тебе все это давно понятно и приятно-противно так от этого. Когда как. Сначала сладость, когда сердечко бьется, и ты вся дрожишь и внутри сосет - ты по другому относишься ко всему и обычные занятия любовью тут не при чем. У тебя все словно ...
  Сдвигается что ли...
  А потом возвращается, и ты ужасаешься и никому решаешь из взрослых об этом не говорить...
  Но есть такие же, подобные тебе, которые тебя поймут, и ты их ищешь, ведь столько тайных форумов есть в интернете и пусть даже не твиттер, который теперь как решето для спецслужб. Пусть есть, как мне уже подсказывали игры, онлайн, ММОРПГ то где личка никому не нужна, там ты можешь написать все что угодно, и это уйдет - через сутки архивы логов, раздувшиеся до невообразимых гигабайтных (текст!) размеров сольет сервер в небытие чтобы освободить место.
  И никто не узнает - о чем там писалось и кому. Пришла - ушла, все скрыто, так интересно...
  Многие и не играют на самом деле - они используют онлайн игры как трехмерный чат, который никем не "прослушивается и не просматривается"...
  Там никто никому не нужнее...
  Игра начинается стихийно - тебя нашли, вот как они тебя находят. Я впервые шла под любопытства дозой, а дальше нет у меня не страх - у кого-то страх, но игра такая - страх не прощает, он отфильтровывается. И дальше тебе нечего бояться - она ведет тебя, в этом отчасти сладость - ты переступила через все границы-страхи и все. Ты по-прежнему не одна - тебя понимают...
  Игра - не причинение боли, Игра это принятие боли, и не только. Но тому, кому я это тогда говорила этого не понять. Я не хотела, чтобы он ввязывался, он думал, что понял, а все выходило наоборот. Ему просто нравилось драться, ему хотелось этого. Он был неплохой на самом деле, ему хотелось просто быть лучшим. Это смешно, но парни такие - им хочется всегда быть лучше. Наверное, я не девочка, но и не парень, девочки тоже такие, им тоже хочется быть лучше. Всех лучше или себя лучше или еще немного лучше. И даже если хуже хочется быть, плохой - это всего лишь изнанка этого "лучше", и все это не другое - это просто отрицание пути толпы. Это тот же путь, но под другим именем. Стоять на месте не путь - пока ты не увидишь, что есть те пути, куда уйдешь, и не заметят, что ты была вообще. Вот это Путь!
  Я вырвалась из их Игры, уехав в другой город, я тянула ничего не понимающую маму за собой, у меня была для неё причина - хочу к отцу. Вот и все. Мы ехали на поезде почти полторы тысячи километров вверх по Волге, И тут не было степей, тут все было таким зеленым. Я знала - для сети нет преград и здесь есть школы где Играют. Я надеялась не попасть, ткнув наугад в одну из них.
  Тем более за меня ткнула мама.
  Я шла туда, словно в тыл к врагу, размахивая спортивной сумкой, словно белым флагом. Тут тоже был бассейн, я могла плавать, забывая обо всем. Так хорошо после этого дня ненужного и неприятного полного ошибочных логик и напрасных ожиданий тьмы увязнуть в этой прохладе.
  Холодный.
  Бассейн был всегда холодный.
  Еще он был олимпийского стандарта, значит, мне не нужно было притворяться в нем, что нету дна. Его и вправду не было тогда для меня. Я низкой была...
  Но я могла проплыть половину (на самом деле больше, но тсс!) под водой не выныривая. Мы так на Городском острове, что между берегов Волги спорили - кто дольше будет под водой, я всегда выигрывала.
  Я плыла, и вода текла между ног, над головой. Мне нравилось это, чувствовать себя в другой среде. Словно ты уходишь из этого мира и погружаешься в другой. Я тогда еще не ездила на Черное Море, не записывалась в клуб дайвингистов, не лазила по пещерам там, на Кавказе, а потом и в Крыму, не искали мы там полные надежд подземные реки, не шли в "распорку", обвязавшись элементарной беседкой с одной страховкой вниз по скользкому колодцу. Там внизу - шум потока - наверху - взрослые, внизу - проводник, он, а точнее она нас девчонок страхует. Мы выставили вперед ноги и полу согнув калениях пробирались вниз. Каждый раз, вжимаясь спиной в скользкую стену шахты, я думала, что проскользну, и не хватит страховки.
   Но там наверху и там внизу меня ждут. Я, быстро перебирая лапками изо всех сил упираясь в стену. Там и не нужно так сильно жать - я легкая и спокойно бы и так спустилась.
  Ха, так интересно. У меня два фонаря. И третий запасной крохотулька в кармане. Налобный, что вечно неудобный. Он такой тяжелый. Что хочется снять, ах моя тонкая шейка. И длинный, словно фаллоимитатор (ой!)...
  Зато он яркий...
  Черт, вау, мы нашли то озеро. Ну еще бы не нашли - маршрут то почти туристический. Пещера не искусственная - те я не люблю, они мне напоминают парк аттракцион, что всегда безопасен, и не интересен. Все что создано людьми так неинтересно. Я не могу там ничего для себя найти. Я обожаю эти природные карсты. Они промыты реками и дождевой водой эти снизу сверху - сталактиты и сталагмиты. Они все такие разные и светлые, в которые можно смотреться как в зеркало и темные, в смысле не глянцевые не мокрые, а уже давно сухие и почему-то матово-черные. Словно обгорелые, словно кто-то жег тут костер.
  Эх, для меня это озеро стало открытием, смывшим все прошлое. Вот вы думаете - зачем я это пишу, чего это у меня так скачет мысль. А я люблю, как скачут горные козы. Хоть всего одну видела в жизни - мне плевать.
  Я потому и пишу - что бы ни было там, в школе, я могу всегда сама решать что и, как и почем, и как мне реагировать. И даже если могу сейчас умереть - никто не мне не откажет в моем выборе. И это замечательно, только почему-то кому ни пробовала это объяснить никто так ничего и не понял. Одна сказала - ты храбрая и улыбнулась, словно ей доставляло удовольствие где-то внизу живота ощущать мою храбрость. Вторая (я ей еще подробнее рассказала) ответила мне, что я больная и попыталась перевести тему. И вообще что-то отстранилась потом от меня.
  Еще одна промолчала, а с мальчиками я никогда про это не буду говорить - зачем? Я не встречала еще такого, чтобы с ним долго можно было о чем-то разговаривать. Они тебя или едят (глазами и не только) или нет.
  Да и еще - я совершенно не умею писать и не мучаюсь по этому поводу...
  Она была умницей - говори про неё. "Такая умная девочка, вот зачем она сделала это, не было ведь никаких причин!"
  -Причины всегда есть, - ответил парень с эспаньолкой. - Дело в том - видишь ты их или нет.
  А он сошел с ума. Так про него сказали. Двинулся парень - полез в драку сначала с людьми потом с милицией.
  -А менты что не люди?
  На него странно посмотрели и что-то пробормотав, отошли. Парень что был тут не в погонах, посмотрел вокруг, принюхиваясь словно, и сплюнул, вызвав ропот в маленькой кучке людей за спиной. "Это их земля, но они же и виноваты..."
  -Что за серое место. Вот как люди тут живут.
  Он с детства чувствовал такие места.
  "Почему она тут жила?"
  -У неё слишком высоко задрана планка эта. А та вершина куда стремится - недостижима. Она отдаться может любому - но полюбить не может никого.
  -Она действительно королева, если не богиня, мне очень жалко таких людей и в то же время я перед ними преклоняюсь.
  -Я с тобой не согласен. Но ты права. Только преклоняться им всем придется, когда закапывать её будут.
  -Да не будут. Наймут кого-то. Теперь профессия такая есть. Не то, что раньше.
  Он тоже сплюнул на их землю.
  ***
  -Ну, - он крутанул пару раз ручку, двигатель взревел, издавая столь знакомые звуки. - Дюрара?!
  -Дю... рара. - Прошептала она и улыбнулась.
  -Поехали. Дюрарара ты моя.
  
  
  
  
  
  Нюхатели.
  История Вероники.
  -Нюхаете да?
  -Нух нух.
  -Принюхиваясь к цветам и листьям.
  -Вы быстро бегаете в траве.
  -Вы громко сопите. Соп - соп. Ваши носики такие...
  -Мохнатые...
  -А-аа...
  -Такие ласково-приятные...
  -А-хх...
  Один исчез в траве. Он пробежал мимо, но она заметила только, как он исчезает в зеленой траве. Она сидела с книгой, впереди были песчаные пляжи, позади лес. Лесом только она называла эти поросшие зеленым...
  Водорослями?
  Деревья и кустарник...
  -Лесами... леса... лес-са-са... ми-ми-ми...
  Так приятно вертеть это слово на язычке.
  -Лес-сами...
  Вода поднималась каждый год и так уверенно, как только вода умеет, топила эти деревья. Они с каждым годом становились все кривее и...
  Извращеннее?
  Они были странные еще до её рождения. Десять лет назад она закричала в первый раз...
  И испытала боль.
  Теперь же что-то было не так у неё под одеждой. А позади что-то шевелилось. Она отложила книгу и раздумывала: вскочить ей и закричать, срывая с себя одежду или молча пойти подальше в кусты и посмотреть, что там забралось к ней.
  Крики с пляжа. Там играют в мяч, там загорают, она же недавно после больницы. Ей нельзя...
  И под солнцем нельзя и купаться - тоже нельзя. Ничего нельзя!
  Сказали - через месяц, не раньше лезь в воду. А то швы еще свежие...
  Выпустили условно меня - так она всем говорила, и все её подруги открывали в немом ужасе рот...
  Звучало так, будто Вероника вернулась из тюрьмы...
  Веро-Ника...
  Верить и Богиня победы...
  Она смотрела минуту на облака, прикрыв глаза под легкой шляпкой, что ей не нравилась, но родители уверенно надевали на неё каждый раз и она смирилась...
  Слишком рано уяснив в жизни, что спорить со старшими - бесполезно, лучше молчать и не обращать на их возню внимания...
  И делать все по-своему...
  Поэтому она не стала вскакивать и судорожно раздеваться, ища ту многоножку, или что там заползло и теперь ползало так щекотно по пояснице...
  И тем более кричать...
  Медленно встала, и с грустью посмотрев на книгу, пошла к тем кустам...
  Там кто-то был...
  Они там, за кустами. Двое, а может и больше, там тоже песок и они что-то говорили и лежали в обнимку...
  Вот ну...
  Нигде нет покоя на пляже, столько людей...
  Интересно в мире есть пляжи, где можно побыть одной... они обязаны быть иначе слишком это скучный и стадный какой-то мир получается....
  "Ника..." - думала девочка, идя в темноту водного леса...
  "А кого я победила за десять лет..."
  "Ник-ко-го..."
  Мох и водоросли на изогнутых, почти зачастую параллельных земле стволах...
  На городском острове, длиной два километра и шириной километр был маленький лесок и два пляжа, северный и южный...
  Так было всегда, но теперь уже десятилетие остров странным образом рос...
  Он увеличился в три раза за жалкие несколько лет, и теперь тут реально можно было заблудиться. Посреди Волги, между двумя берегами-городами, что соединялись автомобильным мостом и Контрольно-пропускным пунктом на нем...
  С тех пор, как там однажды задержали целый грузовик наполненный взрывчаткой - там было очень жарко круглосуточно. Все машины стояли по полчаса, в пробке ожидая, как люди с автоматами их проверят...
  Ей почему-то казалось - случись что, там сразу будет пальба. Она знала - если что, нужно сразу бежать туда.
  Километр по лесу, до людей с автоматами. Там у них даже БТР стоит прикрытый камуфляжем наполовину скрытый в специальном забетонированном укрытии и мешки с песком...
  Там помогут, она любила рассуждать на тему - а вдруг начнется война и будет все сразу таким интересным...
  Она пришла и теперь дышала этим влажноватым воздухом вечно затопленного леса. Теперь, скорее именно сейчас, тут не было воды, но песок все равно был влажный под ногами и травы что вились отдельными островками такие длинные и приятные...
  Она поняла - это предлог...
  И звонко рассмеялась...
  Гадость, что ползала - щекотно так по животу теперь - лишь предлог, чтобы сбежать сюда пока никто не видит...
  И гулять тут одной, пока родители забавляются...
  Они её потеряют и опять будут кричать на весь остров, опять найдутся "помощники" из "сознательных граждан" что захотят помочь пока еще не стемнело в поиске ребенка а она сидя на суку и вжавшись в него голым животом будет улыбаться слушая то удаляющиеся то вновь приближающиеся крики и сладко дремать в мокро-прохладной полутьме витых крон...
  Сучочек трется о киску...
  Тут есть грибы? А у отца их много - висят гроздьями, сушеные в домике у речки. Она сбросила одежду на ближайший островок из травы...
  Сучочек хочет в киску?
  Маленькая грудь все никак не хотела расти... Она уже и ругала её и думала - что делать... и искала в интернете рецепты по увеличению...
  Сучочку не войти - киска мА-аленькая еще.
  Вероника страдала. Она даже почти что решила красиво умереть. А потом плюнула и, почти прокляв свой маленький бюст, мысленно забыла о нем...
  А теперь вот опять рассматривала и щипала соски.... Они напряглись, тут так темно и никого нет и можно расслабиться - тебя никто не видит.
  Та гадость, что ползала, видимо осталась в одежде и ей, если честно, было плевать...
  Вероника взобралась на дерево и осталась там лежать, прислушиваясь к ветру с реки и голосам оттуда доносящимся...
  Вот сейчас её первый раз позовут...
  Не в первой ей уже сбегать...
  Даже на время, но сбегать каждый раз так приятно...
  Она почти уснула, растирая свое тело, чтобы согреться - ведь тут так прохладно...
  И резко открыла глаза, испугавшись падения...
  Она лежала на земле, песке мокром и вся спина ныла...
  Значит упала...
  Она постепенно вспоминала - эти глаза, что смотрели на неё сквозь сон с ветки, на которой она уснула, обняв её своими бедрами и прижавшись так приятно коченеющим от прохлады мха животом.
  Вокруг были глаза. Маленькие такие они бегали в траве, и исчезали в песке, стоило ей повернуть голову. Они словно моментально туда зарывались. Они словно её маленькую боялись.
  А потом это случилось!
  На обратном пути Вероника встретила птицу. Она была ростом с человека и несла на плече ружье.
  "Сайга" - Узнала ружье Вероничка, у её отца было такое же. И еще она узнала птичку. Вероничка отдала честь.
  -Здравствуй птица Дум! - Сказала она бойко, разводя руками как превед-медвед велел. - И привет тебе из Омска!
  Птица покачала клювом смущенно и скрылась в кустах. "До-до-до, до-додо", прошептала за птичку Вероничка и чувствуя себя Волшебным Кроликом продолжила свой марш-бросок по темному лесу, продираясь сквозь спутанные корни, она брела вперед. А внутри неё дышал живой мыша, которого приютило её маленькое тельце. Мыша, мыша, мыша! - Радостно скулила её маленькая летняя душа. "А у меня - мыша!", чуть было не вслух шептала она. Это рвалось из Вероничка! Ведь у неё теперь мы-ша...
  Ах как хороша...
  Когда мыша заползал в неё, это было так странно и хорошо и слегка неудобно, она смеялась и каталась по ковру у себя в комнате. Она там поворочался внутри неё и затих.
  Она все никак не могла успокоиться, эта сосущая щекотка между ног её заводила, она смеялась так звонко, что иногда даже слегка сводило живот...
  И каждый раз было все приятнее и приятнее.
  Звуки что издавал странный двухвостый мыша, были похожи на неуловимое сопение...
  Нюхатель...
  Нюх-нюх?
  -Это что? У тебя там - Света показала на трусики подруги.
  Там был тонкий шнурочек, он дергался и извивался...
  Хлопая глазами, Света пару секунд туда пристально смотрела, а потом произнесла таким глупым голосом, как бы боясь ошибиться и ляпнуть что не то:
  -Та-тампон, что ли?
  Вероника не могла удержаться, она опять упала и, смеясь уже из последних сил, каталась по полу. Света тоже начала улыбаться, но как-то насторожено... Да что это с ней, чего она так боится, я же не кусаюсь, и думая так девочка все сильнее дергалась на полу, её сводило от смеха и удовольствия.
  -Ты чего это?
  -Ха-кха а-а-аа - Она согнулась, подобрав под себя ноги, и сладко застонала, Света испуганно сделала шаг назад. Скосив на неё глаза, Вероника произнесла тихим шепотом:
  -Ты его тоже видишь, да? А взрослые нет...
  -Я думала это галлюцинация. Вон. - Она указала на лежащий на столе ноутбук, с открытыми страницами Википедии, Света села за стол, но стул повернула так чтобы не сидеть спиной к подруге и принялась читать...
  -Так...
  -Ты его видишь.
  Света растерянно смотрела на двигающийся между ног подруги хвостик.
  -Да...
  -А это что?
  Она дотронулась до него, и он дернулся, и раздвоился...
  -Так их два! - Она сама не знала, чему так радуется...
  -Так этот мыша дем-он? - Протянула Света. - Давай попробуем одну штучку!
  -Штук-кочку? - Переспросила игриво Вероника. Девочка встала на корточки и подползла к сидящей на подушке Свете. Стала нюх-нюх её животик снизу.
  -Ровненькую такую, там можно скользить, пока не упрешься. Она влажненькая. - Света перевернулась и, протиснувшись между ног Вероники, заигралась с этими её хвостиками.
  -Ах-ха-ха! - Свело животик у Вероники. Она приподнялась и откинулась назад, покачиваясь из стороны в сторону, пальчики во рту оказались - бы-ыстренько, а животик сосало еще долго-долго, сладко-сладко, тепло-тепло, что-то вкуса клубники со сливками и, вспенившись, вылилось в ротик Светы.
  -Блуп. - С полным ртом и искрящимися задорными темными, тенистыми глазами Света напоминала пародию на солнечный зайчик.
  -Ч-рная ч-рнушка.
  -Я? - Удивилась света и "глоть!" - проглотила свою вкусняшку.
  -Чернушка ты!
  -А ты - нежнушка!
  Глаза двух девочек изучали нечто, лежавшее по ту сторону их общего сна. А потом пришла родня Вероники и родня Светы.
  -Та-ак, сворачиваем эксперименты, нежнушечка ты моя! - Твердо и уверенно заявила чернушка Светочка, тоненькая, словно веточка, она приподнялась с залитой сладкой подсыхающей слизью кровати и чмокнула подружку в губы.
  -Краснела! - Пальчик Вероники дотронулся до её губ, схватил вкусняшку и отправил её в розовый ротик.
  -Ребенок совсем.
  -Кто?
  -Ты! - Прорычала Света, натягивая гетры, серые с белыми полосками, трусики - серые с синеватыми полосками, и майку - серые с лиловыми полосками.
  -Какие-то не такие полоски.
  -А какие - такие? - Приподняла Света брови.
  -Розовые полосочки, например; розовые и молочно белые! - Пальчик Вероники уткнулся в сосочек крохотной Светиной груди - набухший и горячий, почти влажный! - Только такие полосочки - правильные, только эти - верные!
  Дыша как горячая духовка, полная пирогов с начинкой из клубнично-яблочного крема, желе с кусочками фруктов и ягод, Света взяла лицо этого чуда в ладошки и приложилась к нему губами, еще, еще раз, буквально на ощупь нащупав рот, просунула внутрь свой язычок. Веронике пришлось, чтобы не отстраниться - взять руками шею Светы и наклонить голову вбок - так удобнее. Целоваться.
  Когда-то впервые взяв в руки мамин тампон, Вероника стала засовывать его в себя - он во что-то уткнулся так: "ня-а", как котик, который не хочет сметанки, "ня-А!". Не-а... Вероника надула губки. Света была старше, она отобрала тампон и сунула в себя его весь.
  Ням. - Сказала мокренькая Светина щелочка, впуская в себя его.
  -Смотри как надо.
  -Входит. - Говорила Вероника, повторяя движения пальчиком в себе. - И выходит. Входит и выходит.
  А потом они вместе так тяжело дышали. Обнимались и лизались, на улице водой плескались. Вероника закрывала один глаз, ей постоянно казалось - туда попадает вода.
  -Вода. - Сказала Вероничка. - Не попадай в глазик, не надо...
  ***
  -Может через ковер?
  -Я не хочу бродить по ковро-лесу с тобой на ночь, я же потом не засну. Давай вылезем в кого-то? Дверца откроется вновь, у меня нет часов, ты не спишь?
  -Не сплю. - шепнула Вероника. Света открыла дверцу под кроватью и засунула туда обе ноги. В мокроту. Фух...
  -Что? Это извращенно? - Спросила она, потягивая мысленно через соломку. Что-то отчетливо шуршало и булькало.
  Светка тянула подружку за собой. Так они оказались по ту сторону стены вдвоем. Лежа в тесном проходе, похожем на вкусное желе, они терлись друг об дружку.
  -Вылазим вместе! По счету три!
  -А в кого? Может быть...
  -Сюрприз! - Вытянула язычок Вероника и ткнула им в щечку Свету.
  -Вероника, ты такая кошачья вся... - Подумала вслух, но не про себя Света.
  Они вылезли наугад в кого-то, они наигрались там до отвала, а когда вернулись в комнату Веололонички и всех позвали ко широкому столу - то оказалось, что кроме огромного, заваленного её папочкой и братьями и зажаренного в собственном соку кабана и парочки щук, белуги и икры, салатов-кабачков и прочей снеди там есть ГРИБЫ, много-много ГРИБОВ!! Вероника любила грибы, разные, она могла съесть все грибы на свете, она могла есть грибы часами, макая их в сметанку и сырнолук.
  
  
  
  
  Шепот на ухо.
  Света.
  Это было интимно как шепот на ухо...
  Она лизала ухо. Чуть покусывая. Ему было так приятно. Школьные парты раздвинуты. Они только вдвоем тут. Вообще - только они, больше никого в целом мире. Весь он, этот маленький мирок - только их.
  Навсегда.
  Это...
  Это действительно приятно...
  У Вики очень приятный язычок, кошачий такой... был... Света помнила его прикосновения, внутри себя, снаружи, её тонкие пальцы по коже, их совместное одиночество. В тот день с мальчиком она чувствовала ту же магию, что связала их с Викой с детства. Чувствовала и понимала - только другая магия способная разрушить их отношения с Викой. И кажется - Света нашла эту магию близости.
  -Мне плевать!.. Тотально! Понимаешь?! Плевать!!
  Мальчик шел, практически бежал по коридору. По пути он сбил двух девочек, поднимавшихся на занятия в каком-то из многочисленных кружков, обитавших в этом старом здании школы. Сама же школа перебралась тайком в новое здание, оставив свою прежнюю скорлупу пустой. И там быстро завелись радостно жужжащие насекомые, которых называли "круж-жки". Когда Света впервые (а это было в первом классе) услышала это слово, то подумала - это нечто вроде пчел, только такие, связанные вручную. И еще - они летают по кругу.
  Мальчик пронесся по пролетам старой лестницы и пересек бегом двор. На него смотрел, сверкая на солнце очками и не вынимая свисток изо рта, учитель физкультуры - явно примеривался к потенциальному новичку в местную молодежную сборную по бегу.
  -Извините. - Тихо шепнула Света двум девочкам, остановившимся у окна, чтобы рассмотреть удалявшегося обидчика. В первый день их знакомства Олег показался ей нервным и даже слегка заносчивым. Не зная причин - легко их преуменьшить, Света это знала - и стала внимательнее приглядываться к ним: Олегу и Вадику.
  ***
  
  Ольга Сикора.
  У Олега была за городом дача. На самом деле у его родителей, но он... как бы это помягче... прихватизировал её в одиннадцать лет. И твердо заявил, что это его собственность, и он туда кроме как по своей воле и желанию никого не пустит. Его отцу дача не нужна была. Ему и некогда было ей заниматься, матери тоже. В результате он так оказался один, как и хотел.
  Вадим был одним из немногочисленных его близких друзей. Им там было хорошо вдвоем. Они делали что хотели. Перекрасили забор. Разрисовали калитку. Искали по всем огородам черепа дохлого скота и, найдя два (разных, ну да ладно!) повесили на штыри у входа. Постепенно дача приобретала весьма странный и воинственный вид...
  Они там и играли...
  Они были еще детьми тогда. А вот сейчас... кем они стали?
  Олег любил приводить, а точнее заводить "друзей" в этом своем мире-крепости.
  То пара котят, то щенок подобранный им где-то среди почти бескрайних для тогдашних взоров мальчугана огородов и дач, раскинувшихся за городом на многие километры...
  Были и хомячки и черепаха, была змея, что он как то отыскал в округе... Все они жили у него какое-то время, за всеми он смотрел и ухаживал, как мог и отпускал, как только с ними наигрался. Это были игрушки, только живые... и от этого еще более дорогие. Ибо он сам их выбирал. Странный он всегда немного был, но мне совсем не претил его характер, наоборот - я сама хотела такого. Похожего на меня, непризнанного, дикого и в чем-то - неправильного, по-детски жестокого, но не темного, стремящегося к свету, уюту, теплу. Такого, чтобы никогда не вырастал.
  Мы вместе с ним ходили в художку. Рисовал он великолепно, но никогда не сдавал домашки... Вообще. Он не мог рисовать то, что ему говорили или необходимо было. Только вольные темы. Преподавателям пришлось привыкнуть к этому. Ведь отчислять и выгонять его не было причин. Он и не давал повода, а если и дал бы - не обратил на это никакого внимания. Его словно не интересовало ничего на свете кроме его собственных желаний...
  Ну, вы поняли уже каким он должен был быть интересным, чтобы при таком характере и явном наплевательстве на других людей с ним все равно хотелось общаться? А я хотела, чертовски хотела, даже - слишком. Это было что-то новое, незнакомое, похожее на ветер в лицо. Мне тогда очень хотелось стать частью их маленькой необузданной детской "семьи". Но я всегда натыкалась на две стены как пыталась с ним познакомиться, первая это моя собственная замкнутость и, наверное, робость. Вторая это что-то в нем самом. Олег и Вадик шли всегда вместе, они везде были вместе. Это давало повод для слухов. Но я никогда не обращала на слухи внимания.
  Все что тогда произошло, я раскопала сама, частично мне рассказала Света. До того как её направили в лагерь для несовершеннолетних преступников...
  Я не хочу ничего рассказывать о себе, ведь к делу это и не относится. Все равно я так и не смогла подойти и поговорить с ним. Нет, мы иногда обменивались фразами. Но это не тот разговор...
  ***
  
  
  Вадим
  Вадим как обычно бежал через проезжую часть прямо перед самым идущим навстречу потоком машин. Как всегда успевал. И прибегал целый.
  Там был засов. Но когда кто-то был внутри, он валялся на земле. Ключ был под металлическим листом у дерева. Он оглядывался по сторонам, нет ли кого из прохожих доставал ключ и отмыкал второй замок. Бежал вглубь сада и кричал, чтобы не взорваться от восторга. Все ближайшие дни они были свободны. Школы закрывалась на карантин. Причем уже весной. Перед самым летом.
  Это было счастье длиной в неделю, а может и больше.
  Но это для Вадика - для Олега же счастье было в каждом дне! Если ему было нужно, он прямо посреди занятия начинал спокойно так собирать портфель, не обращая внимания на взгляды и замечания. Он не придумывал отговорок, он просто уходил...
  А Вадим потом сидел как на иголках, у него не всегда хватало наглости бежать сразу за другом.
  Не со всех уроков так можно было, не все преподаватели потом не вызывали родителей. Родители Олега просто не приходили, а когда преподаватели (очень редко) шли к ним домой, они, во-первых, их редко заставали, отец - командировки, у матери - свой клуб литераторов, где она проводила вечера. Если не ночи. И это тоже порождало слухи. Во-вторых, даже если им и удавалось переговорить с ними, все заканчивалось стандартным - "если ушел значит была причина". Многие потом жаловались, прямо на занятиях что современным родителям стало окончательно плевать на их детей. Обычно на жалобах все и заканчивалось, скорее даже напротив - после них о детях и вовсе забывали, это был парадокс, был...
  ***
  Школа закрывалась на карантин. Это были почти магические слова, но когда Вадим их не сказал, а скорее прокричал в ухо другу, тот только поморщился. И пошел вглубь дома.
  Весь его внешний вид был Вадику знаком. Так он шел каждый раз как кого-то "заводил".
  -Ну и кого на этот раз ты привел сюда? - он ожидал увидеть кого угодно, но только не это.
  На ковре, рядом со старым телевизором уткнувшись лицом в книгу лежала, а точнее спала девочка.
  Олег вошел на цыпочках. Последний раз он так тихо ходил, когда два года назад они ловили с ним наживку для ловли сома в окрестных водоемах. Которого кстати там и не оказалось. Они поймали огромное количество зацепов, несколько обрывов и парочку карасей и все...
  -Посмотри, смотри какая тонкая неё шея...
  Тихий шепот Олега, у него действительно взгляд художника.
  Девочка спала. Вадим молча смотрел на неё и её шею. Потом так же тихо на ухо спросил:
  -Ты теперь всех окрестных девчонок будешь суда приводить?
  Тот рассмеялся так громко, что девочка заворочалась и повернулась. Теперь было видно, что не только шея у неё такая длинная и очень тонкая. Красивые ресницы. Она спит. Олег хватает друга за рукав и тянет из комнаты.
  Потом он рассказал, как было дело. Она бродила тут и искала что-то. Или кого-то. Кого так и не сказала. А он, стоя на крыше, где они всю прошлую неделю мастерили наблюдательную площадку для их телескопа, смотрел за её передвижениями.
  Собственно можно сказать испытывал их детище. Наблюдал. Пока что за землей. В результате он не выдержал и полуспустившись полуспрыгнув с крыши побежал к ней.
  -Все так и было, - твердо заявил он, смотря в недоверчивые глаза Вадима. Тот промолчал. Слухи про них теперь стали совсем невыносимыми. Я, сидя на своем месте, слышала, как две дуры спереди от нечего делать завели эту тему. И одна второй, новенькой этого года, говорила, что у них в классе учатся два парня, которые... живут вместе и еще с какой-то девчонкой на даче, одни, зачастую и ночуют там...
  Словно бы в этом было что-то особенное.
  Иногда Вадику казалось, что все девочки - скрытые яойщицы. А потом в их школу перевелись из двадцать первой две девчонки, и обе в класс 8-B. И одна из них, сразу как увидела Олега, бросилась к нему чуть ли не на шею...
  ***
  
  Ольга Сикора
  Я смотрела секунду на эту сцену, а потом через силу отвернулась. И встретилась взглядом со второй. Мы стояли у крыльца школы. Дул ветер, легкий, но уже прохладный. Лето закончилось, и мы шли уже в седьмой класс...
  Но мне, почему-то стало так зябко сразу. Захотелось побежать в помещение и согреться. Что я и сделала. Но потом никак не могла отогнать от себя мысль, что пронзил меня не холод, а её ответный быстрый и совсем не напряженный, но какой-то странный взгляд...
  Потом я узнала, что первую звали Викой, а ту вторую, странную и какую-то... зябкую что ли - Светой.
  Они были подругами. С детства. Так коротко и просто ответила на все вопросы Света, все время она почему-то смотрела в окно.
  Они тоже, как и Вадик с Олегом всегда ходили вместе. И не смотря на все попытки пройтись с ними и побольше узнать мне каждый раз становилось неловко. И холодно, что ли. А когда думала про Олега - чувствовала в животе тепло. А хотела бы в груди. В животике тепло - это ведь не похоть, это все равно любовь? Хотела бы, но и тут и тут не получалось...
  Виктория познакомила их со своей подругой, но та каждый раз проводив Вику до их дачи, уходила. Сразу, никогда не останавливалась, никогда не оставалась даже на пять минут. Постепенно я начинала чувствовать себя заправской сталкершей. Даже создала почтовый ящик и назвала его "Юно Гасай".
  
  
  Вероника.
  -Четыре кубика... - Сказала мне она. - Это не больно. - Лиза сказала, что это лизанил, в её руках её слюнка, и этот город - улей, а она - моя королева сна, а я - её сонная шевалье. Когда-нибудь я стану им, но пока - это лизанил, это игра. - Это такие Маленькие Штучки. - сказала мне она. Скриб скряб сноч снуч.
  -А ты, с тобой все?..
  -Да. - Сказала мне она. Лиза играла со мной, мне в рот текла её слюна. - Такие маленькие штучки... они в нем тоже были.
  И я смотрела. Я смотрела не на них, но я смотрела с ними, обратной стороной глаз, глазами спины и шептала их имена. Их имена - их звуки.
  -Ползуночки...
  -Ползуночники...
  -Ползунки...
  -Полз-полз...
  -Ползут они по ползону. И когда доползут...
  -Каждую ночь они приползают снова...
  -Всеми своими ползунками перебирая твою кожу.
  -Они скребутся. Скребунки.
  -Они оставляют следы. В тебе. Внутри. И уползают в ночь.
  -Обратно во тьму, которая их породила. Они такие...
  -Склизкие ползунки. Поползуночники. Полуночники.
  -Ппол-попул. Сновачники. Словочники. Ползонночники.
  -Пполполз... лзл.. ночникики..
  Они приползали каждую ночь.
  Они уползали с приходом утра.
  Оттуда из тьмы. Из под кровати, из-за угла, из окна, из-за занавески. Они всегда приходили оттуда, куда ты не смотришь.
  Стоило повернуть голову - и их нету. Не нужно было поворачивать головы, чтобы понять - они тут за спиной. Они всегда ночью тут. Просто по-другому быть и не могло.
  Они были стра-ашные. Сначала.
  Нет, они всегда были и будут страшными.
  Просто, с каких-то пор я перестала их боятся.
  Но они регулярно приползали и снова, с рассветом уползали в ночь.
  Они уползали туда, куда уходит ночь.
  Туда где она живет днем. Она не знала где это такое место. Но она знала - оно есть.
  Оно существует. По-другому и быть не могло. Ночь же не рождалась и умирала каждый день, значит, было и место. И в том месте жили они - п-попо...лзунчики. Маленькие и большие.
  Она сидела и читала у окна.
  Была ночь.
  Она просто была и плыла по этому миру. Наушники на голове. Тонкие ручки переворачивают одну страницу за другой. Волны бегут по экрану. Её любимый, коммуникатор, разрисованный ею фломастерами молчит. И пусть лучше молчит. Два шкафа с книгами стоят напротив нее. Еще один позади. Она может, не оборачиваясь взять любую из книг или поставить на место ту, что читала. На ощупь.
  Как их чувствуешь?
  Они там, копошатся среди книг. Если прислушаться - можно их услышать. Но лишь на долю секунды и снова все. Если они поймут, что ты их услышала - они перестанут тебе слышаться. Они зависимы от твоего внимания, они полностью твои и в то же время - нет ничего чужероднее для тебя, чем они. И, если медленно, не оборачиваясь протянуть руку к шкафу за спиной. Они будут там. Тихо ползать по книгам, едва касаясь твоей руки. И когда они дотронутся - у тебя волосы встанут дыбом на голове. Ты почувствуешь такую прохладу и спокойствие, и тебя сразу туда потянет.
  Не ходи за ними.
  Скриб. Скряб. Сноч. Снуч.
  Только не туда.
  Ты уйдешь и не вернешься.
  Просто посиди так расслабленно минуту и вернись опять. Ты сама туда уходишь и сама сможешь найти путь обратно. Ты и только ты.
  В этот раз она была там дольше обычного. Ей не хотелось возвращаться.
  Она раньше их боялась.
  Она в темноте не любила оставаться. И всегда оборачивалась, когда начинала их чувствовать.
  Когда хотелось ей обернуться, она сразу ... взглядь назад.
  И снова читает.
  Но теперь все изменилось.
  Она перестала бояться их.
  Она вообще перестала бояться.
  Она никому не говорила почему. И никогда не скажет.
  Тихо сидела и читала уже во второй раз понравившуюся книгу.
  Меланхолия. Может ностальгия. Так они это называют.
  Но это было не оно.
  Что-то.
  Нечто.
  Тихий теплый холодок.
  Ласковая, нежная жесткость в коготках.
  Свежесть старости.
  Ощущаемая только в крайней молодости.
  Все текло и менялось.
  В наушниках звучала очень тихая и спокойная мелодия сна.
  Тихого.
  Готического.
  Сна.
  Она все дальше уходила туда. Она понимала краешком - это не сон.
  Она действительно туда уйдет. И не вернется.
  Они слегка понимала, что это странно.
  Что люди обычно так не делают.
  Они не могут туда уйти.
  Сами не могут.
  Молодыми.
  Но все всегда туда уходят.
  Её спасли наушники, в этот раз они.
  Кончилась мелодия, что текла как тягучий медленный поток глицерина в рот.
  Сладкий и неправильный.
  Но такой тягучий.
  Следующая композиция любимой группы унесла мысли совершенно в другую сторону.
  Она была спасена.
  За окном текла луна по звездной скатерти и несла мечты.
  Всех людей.
  И её.
  П-пол-лзунчик на окне тихо шевелился. Он почти весь был за занавеской. Глазки, которых нет, смотрели в комнату девочки.
  Изучали.
  То, чего не было.
  Она - это я. Она - была. Но была ли я?
  Ночь была. Она существовала, и этот мир тоже существовал. А их не было. Никогда, их нет, вот так, просто нет. Но я знала - они есть. Значит, и меня не было. Но ведь когда-то я была. Значит меня - теперь нет.
  Значит, меня не стало...
  Шли годы. Они проходили снова и снова. Вернуться назад было нельзя. Как не пытайся, да и зачем. Это ведь все живое. Его не вернуть. Никогда. Жизнь. Проходит. И заканчивается. И снова начинается, чтобы закончить чью-то.
  Так перетёками и ползет. Извиваясь во времени. Наша струя. В потоках времен. Наши дни.
  Они ведь только наши?
  А если проснешься и за секунду до пробуждения...
  До того самого момента когда ты откроешь глаза...
  Тебе вдруг покажется что все...
  Вернулось?
  Я подошла к ковру. Глаза - мои глаза и их глаза, то тут то там, они мигают и моргают исчезают появляясь раньше, то тут то там.
  -А, - я вытянула палец, - я вас вижу-у... п-ползунчики.
  Ковер похож на шаманский бубен. В нем они не могу окончательно уйти в небытие. На ковре мои ночные гости как на ладошке бабушкины кости.
  -Вообще я рекомендую тебе завязать с отцовскими грибами. - Сказала мне Света. Она не верит в них. Бедная Света, они черные-чернушки, прям как темнушки под её глазами - таки не верят и в неё.
  -У отца хорошие грибы. - Сказала я и высунула язык. - Мама их умеет варить и сушить, это вообще от бабушки, это все не из-за них. Ко мне Лиза в гости тут приходит иногда, правда это бывает на грани бодрости и сна, когда сижу я одиноко у окна, у неё такая сладкая слюнка. - Света смущается и прячет глаза, мы больше не играем в обнимашки, ведь мы уж среднекашки. - А за этим ковром и впрямь волшебная страна, в которой мы гуляли вместе, помнишь, а?
  -Ковровая? - С сомнением Света смотрит на меня. Ведь верит, что не простые это глюки сна. Киваю я. Света до сих пор боится заглядывать под кровать. А ведь годика четыре назад - Света не боялась ничего на Свете, так она станет сама себе трусишкой, однако.
  "Снуч." - Говорит мне п-ползунчик сна, выглядывая между книжных сомкнутых страниц. - "Скряб-сноч, снуч-снуч, снуч-сноч..."
  -И вообще. - Говорю я, стараясь не оглядываться на него - несуществующего и копошащегося, словно квант в моем теле. - Может это засланцы Черных из перпендикулярной галактики, про которых нам рассказывали наши отцы, ты помнишь?
  Света аж поежилась - видать помнит, как мы на них охотились в ночи.
  -И ты кричи... - мне шепчет сонно Лиза на ушко. - Иль не кричи. - Целуют губы сонно в ушко с другой стороны. - У каждого, - берет она мое лицо в руки свои, - один конец у каждого в ночи.
  Я смотрю на её клыки. И просыпаюсь снова.
  
  
  Ольга Сикора.
  Они были теперь всегда и везде втроем. Достроили свою "обсерваторию" и вместе смотрели в небо, искали звезды по атласу. Потом Вадик достал старый ноутбук, и весь его перебрал, корпус был треснутый, пришлось заменить видеокарту и аккумулятор. Видимо на ноутбук кто-то сел и его выкинули. Там стоял 1000 Селерон, и им этого хватало. Корпус Вадик приспособил деревянный от портативного мольберта. Это был, наверное, самый странный модинг ноутбука в истории. Они вырезали отверстия по всей его поверхности. Они еще много чего с ним делали, но через неделю он был готов и в рабочем состоянии. Старый Зенит Е сменила новая 9-мегапиксельная камера. И теперь они были не ограничены в снимках осеннего ночного неба. Ста пятидесяти миллиметровый рефлектор, что они собрали втроем, был почти круглосуточно устремлен в небо. Они перерыли весь интернет в поисках софта для обработки специфических получаемых при помощи подобной связки фотографий.
  А потом Вадик скачал одну из первых версий Go(o)ogl Earth. Теперь помимо всех далеких и манящих мест на нашей планете им были доступны фотографии неба, выполненные самыми крупными телескопами на Земле!
  Они были счастливы тогда там втроем.
  А я - тупая и очень извращенная на всю двенадцатилетнюю голову сталкерша с фотокамерой. Грустно так.
  Они жили там втроем, просто встречали каждый день и были счастливы. Вместе ходили в школу. Потом Вика пошла в художку и мы вместе же из школы шли туда.
  Словно все было слишком хорошо, чтобы продолжаться вечно...
  ***
  
  
  Ольга Сикора.
  Я всегда была быстрецкой, в смысле - быстрозатворной. Но когда они играли втроем с Викой в той комнате - часто не успевала снимать. Это было нечто. Знаете есть такие салфетки, чтобы пальцы не намокали в трусиках - вот мне их не хватало. Они играли. Я - снимала. Я буквально была там. Ах, как они играли, эти дети...
  Бедные мои пальчики, бедная моя совесть цвета осеннего асфальта. Лучше бы её у меня не было. Я могу победить робость, но не совесть.
  ***
  А потом Вика погибла. Случайно. Ехала на поезде и превратилась в фарш, её даже опознать не смогли толком, как и всех кто ехал в том вагоне. Родители Вики и не хотели ехать на опознание. Они просто на неё забили, погибла и погибла. Таких родителей не покажут в кино, а покажут - так не поверит никто. И главное - никто их не винил. Это шок. Шок.
  А Вики не было, её тонкое светлое тельце раздавили листы искореженного металла и она превратилась в подгоревший над сибирским костром шашлычок. Я плакала, мастурбировала и плакала, совершенно сходя с ума. Шок?
  Так часто это происходит случайно. И когда тебя нет рядом. Я никогда больше не буду тех, кого люблю отпускать от себя дальше пары метров.
  Но ведь Свету "отпустила"...
  А мне что нужно было последовать за ней?
  Как он. Так же выбрать и пойти.
  Я не знаю. Я об этом много думала, наверное, я все же не такая. Я не могу...
  Вот так все в жизни бросить и решиться на подобный поступок.
  Наверное, это мне наказание.
  Что я всех так теряю.
  И не могу сама идти за ними.
  Я трусиха...
  Они встретились в дверях школы. Она молча на него смотрела. Он не хотел говорить. Просто попытался пройти мимо... и не смог. Так и остался стоять.
  Они говорили, он спрашивал, она отвечала. Про Вику. Долго. Всю ночь. Она все рассказала. Честно, как и было. Спокойным и слегка холодным голосом. Но таким успокаивающим. Каким только Света могла говорить. Так тихо. На грани шепота в ухо. Когда губы так близко-близко.... И слышно дыхание.
  Оно говорит о многом. Сами прикосновения губ к ушам, воздух... нежность тишина покой и полная оторванность от мира. Хочется, чтобы это продолжалось вечно.
  Ты хочешь пойти вслед за ней?
  Хочешь, - её голос был таким тихим, только для него, прямо на ухо, - я убью тебя?
  Он странное это воспринял. Тут все было не так, как должно было быть. Он промолчал и не изменился в лице. Только чуть сильнее к Свете прижался.
  Олег молчал и тихо обнимал её, а она под ним лежала...
  И тихо улыбалась, глядя в потолок. Тишина стояла такая, что можно было слышать, как в соседней комнате делает свою неинтересную работу сверчок.
  Неправильный вопрос в устах той маленькой еще, но уже такой холодной девочки.
  Неправильный ответ, в его устах, такого теперь... по-настоящему одинокого мальчика.
  Шел дождь. Она стояла, я бежала. Под деревом мы вместе. Она молчала и я молчала. Она смотрела. Она такая мокрая. А уже осень. Сегодня и вчера еще тепло было, но дождь осенний. Она что... совсем не мерзнет?
  Я тогда еще не знала, что произошло в ту ночь. Она молчала и смотрела, как падают капли с листьев. Видимо ей нравилось смотреть на то, на что обычно никто не обращает внимания.
  Мне вдруг, сама не знаю почему, захотелось её к себе прижать и так нежно и долго стоять не отпуская. Я сама при этом замерзну, промокнув, ну и пусть.
  -Можно я согрею тебя?
  -Меня никто не сможет согреть.
  -Она развернулась и пошла прямо под все усиливающийся дождь.
  -Даже Олег?
  -Даже он...
  -Я соврала тебе, - вслух подумала Света, - они найдут и кожу под ногтями,... и сперму у меня вот тут... и не только её.
  Она обещала ему, что все скроет, но ничего скрывать не стала. Ей это было... неинтересно, наверное.
  Ей было все равно.
  Её судили, конечно. Никто так и не понял, почему она это сделала. Она ничего не скрывала, но при этом ничего и не объясняла.
  Все считали - ревность или месть. Она молчала и смотрела то в окно, то в стол.
  Ей было 12 лет. К тому же, как оказалось, она была беременна. Поэтому наказание было мягким. Кто-то поднял вопрос о её вменяемости. Но адвокат сказал родителям, что лучше пусть она попадет на пару лет в колонию, чем в психушку. Тем более учитывая её прошлое, характер, и её ребенка от силы она там пробудет полгода. Если не начудит чего. И вообще...
  Лишь когда зашел разговор о её ребенке, она вскинула голову и так странно и металлически посмотрела на своих родителей.
  Те больше ничего не смогли сказать...
  Она шла по коридору. Тихо, тут так тихо...
  Это хорошо. Она создаст вокруг себя поле тишины.
  Если кто-то помешает...
  Она никому не позволит этому помешать.
  Не дать ей теперь...
  Слушать тишину...
  ***
  
  Face In A Crowd!
  Курои Сикора.
  -Если меня спросят что тут произошло, я не скажу, что глупость самая дорогая вещь на свете. Не скажу, ведь иначе семье Сикора не будет профита. И так, Готик?
  -Называйте меня Тик.
  -Хорошо Христос, что вы об этом думаете?
  -Короткий или длинный?
  -Без падения четвертых, пятых и шестых стен, пожалуйста.
  -Тогда навскидку моя новая школьная постановка для нашего драмкружка в двух актах:
  "
  Ольга: привет, я - начинающий Сталкер, я люблю фотографировать своих одноклассников и часто шликаю в процессе, когда-нибудь я стану папарацци, но пока два наших классных яойных мальчика - интересный объект для фотоохоты, не правда ли?
  Олег: новые ученицы в школе - это классно, смотри мой яойный друг детства Вадик - какая у неё тонкая шейка.
  Зрители: ага, мы поняли намек.
  Вика: я не эмо, но люблю нежно с мальчиками красивыми целоваться, а еще я люблю с девчатами библиотечными лизаться, на звезды смотреть, я круглая отличница и меня просто обожают мои мама и папа, я начинающий спелеолог и отличаю сталактит от сталагмита, у меня невесомое тело и правда - очень тонкая шейка, я такая вся хрупкая из себя и у меня богатый внутренний мир. Не удивительно что за мной с детства следует тень по имени Света - моя юрийная подружка, будьте знакомы, она - слегка кудере.
  Олег: мой друг, я не могу устоять, придется мне стать натуралом.
  Вадик: раз на то такова судьба, мы сделаем это вместе, мой друг!
  Света: работает у сладкого треугольника личным папарацци и сливает особо удачные фотки в школьный фиднет.
  Вадик: и у меня будет ноутбук в деревянном корпусе от мольберта как у Эда Пепелу Тиврусски IVго!
  Зрители: (в шоке от школы) а это кто такой?!!
  Вика: а с двумя мальчикам классно, и можно даже без яоя. Наверняка мне завидует весь мир!
  Ольга: еще бы! (снимает, не переставая шликать и капать слюней)
  Весь Школьный Мир: уже завидую.
  Транссибирский экспресс: Ня-смерть!
  Вика: умирает.
  Линда: умирает.
  Света: чудом жива.
  Тела: не поддаются опознанию.
  Родственники Светы: за что?!!
  Родственники Вики: да хрен с ней.
  Каору: Страруда сокс Год. Или там были Линюкс и Виндоуз? В любом случае - теперь вы сестры Нэнэнэ.
  Зрители: а ты кто такой и почему с клыками? Что тут вообще творится???
  Ольга: а кто такая Линда? Наркотка-певица или просто еще одна дохлая лоли?
  Вадим: так как родители Вики посмертно забили на дочь и на опознании зажатого металлоломом подгоревшего шашлыка присутствовать не хотят - слетаю ка я с предками, как никак она ВНЕЗАПНО моя двоюродная сестренка.
  Ольга: ты делал с это с двоюродной сестренкой?! (капает и шликает, ища старые фото)
  Российский авиапром: сухой суперджет говорит "Ня смерть!" и никаких вам диабетиков метро-гулей в поисках сахарный бомб.
  Вадик: умирает.
  Тела: не поддаются опознанию.
  Каору: так я скоро создам свой новый вампирский клан и потролю всю камарилью, сниму Маскарад и будет Бесконечный Шабаш-ня-ковай-ня.
  Олег: убейте меня кто-нибудь.
  Света: я могу.
  Олег: эротично умирает на руках Светы-кудере.
  Ольга: шликает, забывая фотографировать.
  Света: маленькие беременные девочки и колонии для несовершеннолетних заключенных созданы друг для друга.
  2012: настает.
  Третья мировая: (Ненавязчиво Близится)
  Зрители: (жуя чипсы) Зомг Тех Драма...
  "
  
  
  
  KLAVIER...
  Чарли Бейонд
  ***
  Амэ говорила по телефону медленно. Она вообще часто говорила медленно, еще она любила говорить без иронии то, что другие обычно иронизируют. Наверняка хоть раз в её жизни случалось услышать Амэ, что нет у неё чувства юмора. Вот только было это мило. По-настоящему мило, временами казалось, что так и следует говорить. Наверное, с удивлением смотреть на внезапную честность - это нормально. Глупо, но в такие моменты понимаешь: твое понимание честности слишком далеко уехало от понимания этого мистического феномена большинством гоминидов.
  -Не нужно ему мешать. - Заявила Амэ трубке и та поперхнулась негодованием.
  -Ты понимаешь, что говоришь?
  -Если ему мы помешаем сейчас, то в следующий раз все повторится снова. Это тоже кусочек человеческой "программы бытия". Люди так устроены, что не знают себя и не ведают когда где и как и при каких условиях активируется подобное поведение. Отклонение от нормы, за которую принято внушенное этой самой программой стремление выжить. Но называя её "программой", я кривлю душой, ведь не называть же её системой. Хотя...
  Знаешь, так могло случиться, что именно подобное поведение дало возможность этому мальчику родиться. Тут могли совпасть две особенности. Его отца, либо более раннего предка люди назвали бы маньяком. Но отца у данного свойства была и мать. Именно её особенность помогла подобному поведению "выжить", то есть закрепиться и передаться потомкам. Какая же у него была мать? - Амэ отстранилась от телефона и сделала жест, привычный для беседы с глазу на глаз. - Я думаю подобную маму можно охарактеризовать как "идеальную жертву". То есть она была в определенном роде особенная. Из-за каких-либо "отклонений" в её поведении, "папа-маньяк" оставил её в живых, по каким-то своим, особенным причинам она решила оставить этого ребенка. В живых. А возможно и воспитать его. С любовью. Странной и больной любовью? Да, наверное, с точки зрения людей. В иных случаях шансы на выживание у дитя устремились бы к нулю. Давным-давно не было такой развитой структуры социума, способной позаботиться о ребенке вместо матери, выброшенный и никому не нужный он, скорее всего бы погиб. Причем, если данный, именно этот конкретный ребенок в силу уже своих особенностей и выжил бы, то то, что невозможно просчитать на уровне отдельной особи - на уровне популяции лишь статистика. Достаточно обнаружить закономерность и умножить её на необходимое число поколений - и вот он, результат. И теперь этот результат ищет свою "идеальную жертву", а все почему? Потому что это помогло ему появиться на свет и закрепилось в генах. Но является ли подобное поведение доминантным? Нет, скорее это рецессивная особенность, которая проявляется время от времени. И каковы же причины того, что именно в этом мальчике данная особенность, я бы сказала - программа его поведения - вдруг, внезапно, активизировалась? Были созданы условия? Подобные тем, в которых его далекий предок поступил так же? Живи этот мальчик счастливо, его программа работала бы по-иному, и данное поведение проспало бы в нем всю его жизнь. Если считать это болезнью, то можно придти к выводу, что и любое иное поведение - тоже болезнь, только присущая большинству, если людям не считать это болезнью и не сопротивляться ей на уровне теперь уже социума - значит им идти против заложенной в них программы. Выживание. Они думают, что природа зациклена на выживании, потому что сами от природы зациклены на нем, но всему нашему такому человечному виду выживание не нужно. Он просто хочет, чтобы отдельные особи на протяжении своей жизни суетились - вот и внушил нам это. А при помощи чего? Того же механизма, который сохранил ген маньяка в крови мальчика. То есть природа-сама или господь бог при помощи одной лопатки слепив из песка в песочнице маньяка жертву и представителя от наказующего подобное поведение общества, уселся на попку и стал ждать, когда песок подсохнет, фигурки оживут, пусть даже и только в его, божественном воображении и начнется представление, от которого возрадуется его маленькое сердечко. Так было? То, что заставляет испытывать симпатию к жертве, личную или общую, любовь или сочувствие, привязанность или чувство долго, сострадание - это ли не результат генетического регулирования? Природа-сама или природа-сан, может эволюция-сан или наша логика-сан, кто тут замешан мне все равно. Единственное, что я вижу в данный момент - останови я мальчика сейчас, он подсознательно поймет, что не справился и нет разницы о чем будем думать или сожалеть его сознание, оно всегда найдет причины для этого, оправдать или осудить - это отношение которое в силу закона единого для всех должно быть сформировано у каждой особи. Сформулировано к себе или к другим. Мальчик не справился, он будет искать дальше. Однако же почему-то я вдруг решила, что эта девочка похожа на "идеальную жертву", наверняка и он так решил, или за него решил кусочек жизни его предка? Если препятствовать жизни, она препятствует тебе, но и твое стремление препятствовать ей - лишь воля жизни. А еще я знаю, что каждый человек запрограммирован природой считать себя центром мироздания, свою жизнь уникальной, а свои поступки - только своими и стремиться как можно раньше выйти из-под чужого влияния, пусть потом опять вольется в единый поток, но не сразу же - иначе жизнь его с точки зрения вида моего ненаглядного Homo Sapiens будет бессмысленна изначально. А вид наш хочет от нас много-много разных интересных и нужных ему жизней иначе он сам не сдвинется с места. Если клетки организма плохо справляются со своими обязанностями, то весь организм болеет и ему никуда не хочется уже идти. Как жаль, не правда ли? Мы ведь не настолько глупые клеточки, хоть и получили внезапно такой подарок, как разум, мы не дадим организму, который строим, болеть, мы ведь справимся? С чем? А с нашими задачами, с теми, которые считаем только своими, нужными только нам самим или другим еще людям, возможно. Мы будем и дальше петь играть и веселиться, сражаться друг с другом и всеми силами ограничивать друг дружку, побуждать друг дружку, уничтожать друг дружку, коль больше на этом шарике уже и некого давить - давай давить друг дружку! И еще общаться, всем многообразием форм и видов - общаться друг с дружкой! Топливо должно гореть, не правда ли? Гореть ярко, и выделять тепло - страданий и счастья, ему нужно все, нашему общему организму Человечества. Ему нужно все всегда одновременно от нас. Все, что мы можем дать и даже то, чего дать ну никак не можем. Как этот мальчик, например, но ведь он же старается! Даже понимая, что будет не счастлив, что жизнь его насмарку - как он старается Богу от Человечества дать то, что тот хочет именно от него. Это тоже нужно организму Человечества, потому что того, что ему не нужно, мы осмыслить к несчастью не сможем, и не сможем об этом догадаться, так как сами - его воля. Жалкие? Лишь только мы жалкие, запрограммированы стремиться куда-то в одном направление, и еще более жалки мы тем, что считаем это направление единым для всех, общим. Но ведь на то и программа, чтобы её исполнять? Предлагаю и дальше маршировать к всеобщему счастью, встречая каждую следующую войну как личное испытание. Это хоть честно и красиво отчасти. А несчастные клеточки так сильно хотят продлить свое существование и так стремятся к всеобщему вечному счастью, что становятся иногда раковыми и продолжают делиться, сколько клетка-киллер их не пытайся убить - они счастливы? - Амэ вдруг снова стала грустно-серьезной. - ты думал, почему счастье так мимолетно? Это награда, такая грустная маленькая награда, которую мы выдаем самим себе, когда делаем что-то во благо вида. Счастье так связано напрочь с любовью, одиночеством - для потерявших любовь, с поиском и с покоем - для потерявших себя в поиске. - Шептала Амэ в трубку. - Смешно да, я смешная, наверное, но иногда мне хочется все изменить. Догадайся, что останавливает меня?! Невозможность? Нет. Тот факт, что и мое стремление все изменить - лишь потребность человечества от меня, потребность во мне. Я нужна. Но меня заменят, если я не справлюсь, мои мечты будут жить, но уже в ком-то другом, потом они станут топливом. Они всегда были топливом? Лучше закрыть глаза, если уже открыла или не открывать их слепящему солнцу? Видеть иное солнце, даже там, где его нет. Чудесно.
  Наверное, слишком многие из недолго знавших Амэ, считали бы её слишком бесчувственной, не будь она столь похожа своим кротким взглядом на ребенка. А самым интересным и замечательным здесь было то, что челку свою она не поднимала над глазами никогда. Но любой сказал бы, что у Амэ тихий и спокойный взгляд. В её случае взгляд был не просто выражением глаз, которого не знал и не видел практически никто, а, наверное, кусочком её голоса.
  
  
  
  Вероника.
  Пять кубиков...
  О"ни".
  Они зовут из небытия. Они живут в небыли. Они хотят тебя. Они тянут, потянут, но вытянуть не могут. Пока ты молода - ты так вкусна для них. Они присматриваются глазиками ... которых нет.
  К комнате, той, что уже нет. И к тебе, той что скоро не будет... Псиии... Хи-хи.
  Ты их никогда не увидишь, если повернешь голову - они исчезнут. Ты их можешь услышать, но только на секунду и они снова затихнут. Ты их можешь ощутить кожей. Всем телом, когда они поползут в тебя. Хи. Хаха-ха-ха...
  Они уже внутри да?
  Они такие славненькие. Мокренько-шершавые. Ласково-холодные. Устало-свеженькие.
  Они как тени. Которые вот-вот исчезнут.
  Они всегда вне твоего фокуса внутреннего внимания. Внимательным они не откроются. А не внимательным они не нужны.
  Люди спешат по жизни и их не замечают. А они свой ужин поджидают.
  А они его сожрут...
  Когда придет время.
  Твоя длина в нем закончится. Ты как червь для них. Временной червячок.
  Ты для них вкусняшка. Темпоральная няшка. Они ждут, пока ты ползешь по своей жизни. А потом они доедают то, что от тебя остается.
  Короткие червячки самые вкусные да?
  Самое маленькое всегда - самое вкусное и желанное. Маленькие грибочки такие, ням...
  Няшка...
  Ты такая ням...
  
  
  Порнатика.
  История Светы.
  В этот день своей еще недолгой жизни я открыла для себя порнатику, а дело было так. К другу в гости меня звали давно, но пришла я, разумеется, когда все стало впритык, то есть ему, напрямую потребовалась моя помощь. В школе он бывал не так уж часто, но это было нормально, ведь там и я нем особо светилась. Второй класс это как бы еще первый, но все уже серьезно. И мы этому "серьезно" сопротивлялись, как могли.
  Дома было чисто и уютно. Я как неприкаянная бродила по комнатам, пока он готовил нам бутерброды. Я спряталась от него в шкафу, но он нашел меня подозрительно быстро. В руке Димки был диск. Разноцветный весь уклеенный наклейками.
  -Что это?
  -Братина порно. - Сказал он мне.
  -Буратино?
  -Почти. Тоже с носом такое вытворяют, увидишь сама.
  -Да я знаю, что такое порно, - уверенно заявила я, хотя имела весьма смутное впечатление. Ни братьев, ни сестер у меня не было, а родители этим не увлекались.
  -А почему братина?
  -Брата. Видала машинки?
  Машинки были клеевые, я ему так и сказала, повернулась, и пошла на кухню исследовать холодильник. Видимо Дима Исаев его пожалел и ограбил не до конца. Свой же он, а я никого не жалела!
  Мы устроились в гостиной, Дима врубил первый диск, и я взялась за первый пример. Но уже через минуту не отрываясь, смотрела на экран. Там было тако-ое!
  -Вау.
  -Круто, правда, - спросил Дима?
  -Ня, ответила я, это было единственное, что может прийти в голову, когда ты по-турецки сидишь на зеленом ковре вся обложенная чипсами колой бутербродами карандашами тетрадками и учебниками, а прямо перед тобой два негра делают что-то странное с молодой японкой.
  -Что это?
  -Ты же сказала, что знаешь!
  Дима праздновал победу.
  -Что они с ней делают?
  -Ха-ха!
  -Эм...
  -Ты решать будешь?
  Я вспомнила, зачем я здесь и углубилась в математику, периодически при всплеске эмоций на экране поднимая туда глаза и снова пряча их в учебник. Становилось слегка душновато, рядом хрумкал чипсами Дима. Я иногда крала их у него из пакета, пока он щедро не предложил мне сам.
  Честный мальчик.
  -У меня есть еще отцовское порно!
  Гордо сказа Дима. Вскинутая его голова, маячившая на краю зрения, мешала мне сосредоточиться больше чем стоны с экрана. Примеры плыли перед глазами, было душно.
  -Открой окно, нет, я сама!
  Вскочив, я просто вырвала окно рукой, содрав себе локоть.
  -Ого, - не удержался Димка, увидев, как мя это сделала. Потом искали йод или зеленку. Не нашли. Я спросила - нет ли у него детского крема, мне мама мазала им ранки. Он побежал в комнату к брату и притащил мне целую горсть тюбиков и гелей.
  -А что такое любрикант? - Спросила я.
  -Им мажут. - Уверенно заявил Диман.
  -Понятно.
  Выдавила.
  -Это что за сопля? - Сказала я, смотря на кусочек дрожащего на пальце холодца.
  -Мажь, мажь, - уверенно твердил, улыбаясь, Димка.
  И я мазала соплей локоть.
  -Не щиплет?
  -Неа. Все оки, я готова продолжать.
  К вечеру у меня голова гудела от вздохов и стонов, и страшно хотелось поскорее убраться отсюда. Но я справилась со всем, что он задолжал по математике в школе. А задолжал он много.
  Я вежливо спросила:
  -А отцовское тоже смотреть будем?
  -Нет, наверное, уже, скоро они вернутся все. И вообще - оно старое тупое и на кассетах.
  -Слушай Дима, я вот подумала, а математика так похожа на порно!
  -Да-а? Чем?
  -Два. Это один плюс один. Три, это один плюс один и плюс один. Если вычитать, когда неполная сумма, получается разность?
  -Чего?
  -Я сама не помню что сказала, ладно забудь.
  Когда я уходила было что-то грустное у него в глазах.
  В эту ночь мне снился странный сон. Я шла по коридорам школы ночью, но все классы были переполнены, и везде одна математика. Лес рук. Я заходила в кабинеты и на доске в свете проектора видела одно и то же.
  -Тупые математики. - Сказала я, уходя домой в полночь из этой странной школы. - Я не хрена не понимаю в этой вашей математике. Но я выучу её!
  И погрозила кулачком ухмыляющейся школе.
  ***
  Давным-давно мой папа прочел одну странную книжку, впоследствии нам всем пришлось её прочесть много раз к несчастью. "Рассказ служанки" вроде или наоборот, я не очень хорошо помню, мне всегда нравились иные книги. Но на папочку моего она произвела неизгладимое впечатление! Он весь преобразился буквально за месяц. Я тогда только в школу начала ходить, а братишке моему еще дедсад "Аленький цветочек" ломал мозги.
  Кстати, Сады Костей и Плоти, как это прекрасно!.. Но... но... уже потом, когда ты в школе. А поначалу всем жутковато...
  Мой Папа понял все! Он таки заявил мне: "Я - Просвещенный!", а после снова заперся в кухне и избил мать. Все стало иначе. Раньше он просто "давал выход токсинам", превращая какие-то там энергии и разгуливая чьи-то жиры, теперь же он обрел Знание. Целый месяц он вкалывал нам Истину, пока не позвонили из школы и не поинтересовались, почему Света Краснова не приходит на занятия. Папа ответил им, что сам хотел это спросить всегда, наверное, мне там у вас скучно, наверняка вы там меня чему-то не тому обучаете, но он это исправит, ведь теперь он знает Истину! Весь этот месяц мы тушили свет и при свечах собирались в кружок на кухонном полу, мой папочка вставал во весь свой двухметровый рост и читал выдержки из романа. И показывал нам своего Бога. Он сказал, что это круче библии, потому что скоро все так станут жить. Папа рычал и плакал одновременно, а его восставший Бог отбрасывал зловещую тень на наши лица. Он говорил нам: "дети, мы идем молиться!", затем уводил маму в спальню и избивал. Папа сказал, что в будущем женщина займет подобающее ей место! На пятую неделю снова позвонили из школы и спросили, когда я вернусь и не приболела ли я. Отец притащил меня к телефону и сказал, чтобы я училась, после чего потребовал объяснений у звонившего классного руководителя.
  -Женщина - это кусок мяса обернутый вокруг вагины! - Кричал он в трубку. - Кус... куску мяса нужно учиться? Вы с ума сошли! Грядет эра клонирования, да вы с ума сошли! Чтобы я еще раз отпустил свою дочь с вами в эту ненормальную школу?!!
  И он бросил трубку так, что она треснула, а наша классная наверняка оглохла. Я тихо хихикала, меня все это отчего-то так забавляло. Наверное, мне тогда приятно было, что папочка встает на мою сторону, а женщиной я себя никогда не считала.
  После чего папа развернулся ко мне и ухмыльнулся.
  -Вот твой Бог! - Сказал мне па, и расстегнул ширинку у штанов.
  -Здравствуй Бог! - Сказала я, и Бог погрузился сразу же в меня. Он был большой такой, я чуть не задохнулась. Тело мое сопротивлялось Богу, но он все напирал, все лез и лез в меня.
  -Молись несчастная! - Визжал отец. Но как? Когда я даже пискнуть не могла, а он, ваш Бог, все лез и лез в меня. Я задыхалась...
  Однажды мы всей семьей под новый год выбрались в супермаркет. Там была длиннющая очередь, и пока они стояли в ней, мы с братиком носились меж стеллажей и кричали во все горло. Но скоро наши вопли перекрыл рев папочки. Оказалось, что какая-то женщина его оскорбила тележкой и не извинилась. Отец вскочил на прилавок и, расстегнув ширинку, продемонстрировал ей своего торчащего и дрожащего Бога. Тут стали кричать все, но глас отца их все равно перекрывал, он рычал : "Сука, на колени и целуй Бога мразь!"
  Все это продолжалось Бог его знает, сколько времени, но потом приехала милиция и папу "упаковали".
  -Пакуйте его! - Сказал человек, к кобуре которого примеривался мой брат. Я сразу подумала - а неплохой выйдет из папочки подарок к новому году. Мне стало так хорошо вдруг.
  -Работорговцы...
  Приходили друзья мамы. Оказалось, что папу будут судить. Правда потом оказалось, что его признали невменяемым и судить не будут, зато станут лечить. Мне стало еще лучше - мой папа вылечится и вернется! Но все оказалось немножко не так...
  Моя забитая апатичная мама, зачем?
  Мамочка решила все рассказать, про моего папочку, разумеется, о его вышедшим из-под контроля личности эго, обо всем-всем-всем! Папа и раньше избивал маму, но делал это как-то иначе. Он вымещал на ней все свое раздражение, а потом наверняка переживал где-то в глубине себя. Он чувствовал, что все не так, но не мог иначе, не получалось наверное. А потом он прочитал правильную книжку и все понял. Все оказалось Та-ак! Именно так, как и следовало, папочка понял: то, что он делал раньше бессознательно, следует делать сознательно. Все женщины - груши, а у него внутри - Бог! И его Бог их всех покарает за остальных мужчин! И что он больше не будет никогда терпеть унижения от "сырого самодвижущегося мяса с большим процентным содержанием жира", никогда!
  Они говорили:
  -Расскажи, расскажи им все на суде, ради твоих детей, пусть это чудовище сидит до конца своих дней!
  Они удивлялись:
  -Как психушка? Этому кабелю?! Да он здоров как бык, сволочь поганая, вон, во что мою дочку превратил!!!
  Они вели себя странно, то выгоняя меня из кухни, когда я ела, то вытаскивая из кровати посреди ночи, чтобы я что-то им там подтвердила. Брат заперся в своей комнате и не хотел выходить, но он им и не нужен был. А потом мама решилась. И сказала, что все сделает сама, ей никто не нужен, мамочка разогнала всех и выломала дверь в комнату братика, тогда-то все и случилось.
  Братик там был не один, помимо наушников, у него был нож, огромный такой, самый большой, что у нас в доме нашелся. Он его держал двумя руками клинком вниз, между ног и сидел на столе. Братик спросил у мамы хмуро:
  -Ты что, совсем оборзела?!
  Я подняла глаза к небу, которого не видать сквозь крышу и улыбнулась.
  -На Бога клеветать удумала?!!
  Я стала тихо смеяться, слушая, как мама так же тихо, шепотом почти, оправдывается перед ним. Братик говорил сейчас как отец, он даже заучил его интонации - мне вдруг захотелось уле-теть отсюда.
  А потом мамочку забитую прорвало. Он стала кричать, наверное, решила, что раз Бога взрослого нет, то с маленьким божком она справится. Я помню, как братик стонал, а мать подвывала, я иногда веки приоткрывала, чтобы даже с задранной вверх головой видеть что происходит, но тут же закрывала их снова. Мне хотелось улыбаться, чтобы было тепло, я прямо чувствовала, как весеннее солнце нагревает и щекочет мне ресницы и щеки.
  А потом я стала громко смеяться и вращаться медленно так, перебирая ногами и расставив руки, чтобы не упасть. Как-то булькающее дышала, или булькало что-то другое?
  Я все думала: а вот не буду смотреть, не хочу и не буду...
  Вы все хотите, чтобы я на ваше это все смотрела, а я не буду...
  Мне достаточно того, что я слышу, как журчат весенние ручьи и под ногами грязь снова хлюпает. Я танцую и думаю - вот поскорее бы весна!
  ***
  Я стала жить у маминой сестры. У них был дом, напротив школы, в которую меня перевели. Из старой школы остался слегка похожий на сладкую юную девочку с длинными ресницами Диман и его порнатика в воспоминаниях, да и не уверена я была, что это не сон. Со мной так часто случалось - кажется, что ты уже проснулась, а на самом деле - ты все еще спишь.
  Новая семья была такой же ухоженной, как и их машина с платной стоянки. Каждый раз, как разговор заходил об автомобиле и необходимости заиметь гараж, сыпались: "выгодно", "не выгодно", "я оплачиваю", "кто бы говорил" и "почему бы тебе не построить его самому", наконец, изредка проскакивало "это грабеж!", после которого разговор переходил в другое русло. Как же хорошо, думала я, что у моего настоящего отца не было еще и машины вдобавок. Каждый раз, как заходил разговор про моих маму с папой и братика, лица у них менялись. Он замолкали и странно на меня смотрели, после чего начинали нести полный бред ласковым тоном (изредка даже пытались гладить меня по голове, правда "папа" после такого часто мыл сразу руки), а мне приходилось все это выслушивать. После чего уже я как могла долго им рассказывала о том, как же хорошо нам жилось раньше. Но обычно меня затыкали быстрее, чем я успевала начать. Они на самом деле были очень добры со мной. Они укладывали меня спать (в отдельной от моих новых сестер комнате!), как маленькую укутывали, пробовали читать книжку, спрашивали, нужно ли гасить свет, и каждый раз упорно мыли после общения со мной руки.
  Иногда они совещались на кухне, когда думали, что я сплю. У них были новости о моих настоящих родителях, поэтому я часто не спала всю ночь напролет, все ждала, когда, когда же они закроют характерным щелчком дверь. Они не знали, что сквозь трубы отлично слышно.
  Так я узнала однажды, что мама обвинила во всем меня. На допросах мамочка упорно твердила, что это я убила своего братика. Все указывало на неё, её отпечатки только были на ноже, её и братишки, я просто вся испачкалась тогда в крови, вот и все, правда!
  -Мама, это подло. - Решила я, лежа под одеялом. - Нельзя так, мамочка!
  Я не думаю, что мои новые мама с папой действительно думали, что брата зарезала я, они просто часто меня расспрашивали о том, что я делаю в школе, с кем общаюсь и особенно - как у меня складываются отношения с их дочерьми.
  -Когда вы вместе, что ты им рассказываешь? - Улыбаясь, спрашивала меня моя новая мама. Я рассказала ей про Димку и порнатику. Меня прервали, едва услышали это слово и запретили говорить такое.
  -Но это самое лучшее, что я могу припомнить! - Твердо заявила я её широко распахнутым коровьим глазам. - В этом, правда, ничего такого нет!
  Я рассказа ей, что это просто когда ты делаешь домашку по математике под аккомпанемент мальчишеского порно. Она сказала, что если я что-то подобное буду рассказывать Их детям, то мне запретят выходить из комнаты, кроме как на уроки. После этого они старались не оставлять меня наедине с Детьми.
  Они были хорошими людьми конечно, но я так и не запомнила их имена.
  Коллекция треков Крэнберрис - главное сокровище на тот момент. Клубничная, она поет как-то странно, словно ветер воет в ушах, и где-то лают койоты, но при этом, так душевно. Я боюсь, что плеер сломается, это будет и моя смерть, как ни крути, я не умею чинить такие сложные штуки в одиночестве.
  Моя клубничка! Пусть и без тортика, главное - моя!
  В новой школе все было как в старой, разве только там не было Димки и еще сильнее, чем раньше пахло Богом в туалетах. Поэтому я, обычно, отпрашиваясь, бегала во двор и искала вкусно пахнущее дерево. Так наступила весна, а за ней и лето, мне исполнилось сколько-то, только я не помню уже, наверное, если посчитать - мне было двенадцать, но я не уверена. Вообще странно это конечно, я помню день рождения, но не помню, сколько мне сбылось тогда. Меня все поздравляли, только все они не были моими друзьями, это были знакомые и подруги моих "сестер". И они снова мыли все руки, после, и долго терли полотенца и салфетки.
  Потом мне первый раз приснилась мама. Она обнимала братика, он был весь в крови и стонала мамочка. А затем повернулась ко мне, не видя меня, и стала звать его, но не меня. Она кричала.
  -Кто?! Кто это сделал! - Кричала моя мама, и раскачивалась с ним, назад - вперед - назад - вперед, словно хотела что-то сделать еще.
  Я просыпалась в поту холодном каждый раз, и обязательно обнимала при этом бедрами скомканное одеяло или подушку.
  Я ушла после занятий искать дом, в котором решала примеры для Димки, заблудилась как дура, я поняла, что ничего не понимаю и не помню. А потом оказалось, что это другой город, я не запомнила, как ехала сюда. Глупее я себя никогда не чувствовала и едва разыскав свой новый дом, забилась под одеяло. Что-то случилось тогда, что-то...
  
  
  Флер-о-тики.
  Вероника.
  Шесть кубиков...
  Мы слушали Флер, лежа на кровати, и хотели подняться в это небо, где все иначе.
  Она взяла меня в объятия свои и, закрыв от мира, бурлящего снаружи нашего общего кокона, сказала:
  -Смотри!
  Тихо словно шелест страниц под одеялом зимой.
  -На них.
  Сказочно искрясь, развернулась фантазия сна. И я увидела. Их. Позадиплечных п-пол-зунчиков сна, что прячутся в книжных шкафах меж страниц закрытых от света книжек.
  -Видишь? Каковы они?
  -Ты только не бойся смотреть. И видеть не бойся. Страх - это то, что любят они. Не бойся, но не прекращай, смотри!
  Лиза стояла у меня за спиной, сцепив руки передо мной. И я могла видеть, пока касалась её, пока она рядом так близко.
  
  -Зеленый камень - инопланетянин!
  -А красный?
  -А красный... я не знаю. Но зеленый - особенный, он перпендикуляр!
  -К чему?
  -К нам. Время вот так раз - и повернулось перпендикулярно у него. Поэтому для нас он лежит, лежит, и ничего не случается, и мы для него так, стоим, стоим, как вкопанные в палисадник гномы и с нами ничего не случается. Мы не жизнь, он жизнь, если он жизнь - то мы не жизнь!
  -Кру-то!
  -У тебя какая-то хрень из глаза растет!
  Из Лизиного глаза что-то текло, так мне показалось вначале. Она закрылась. Я закричала.
  -Стой, прекрати!
  -Не смотри!
  -Что это?
  Она отвернулась. Я взяла её за плечи и повернула к себе.
  Это не текло, а росло, извиваясь, горело как пламя, дышало словно дым, из самого зрачка.
  -Что это?
  -Паразит. Бывает иногда. - Добавила она.
  -Почему я его вижу? Когда ты не касаешься меня.
  -Близость. - Сказала она, а потом внезапно развернулась ко мне и изменившимся голосом добавила:
  -Потому что мы близки!
  -Близки?
  -Да. Это остается, не стирается, цепляется, переползает.
  -Поэтому я его вижу? - Улыбнулась я.
  -Да. И еще... у тебя такой же сейчас. Но ты его не увидишь.
  -Паразит?
  -Да.
  -Почему? От тебя?
  -Да. Ты видишь то, куда он стремится или к чему. Он хочет, чтобы ты дотронулась до другой особи, такой же, как он. Ты поняла?
  -Я поняла, это как те паразиты в людях, что заставляют их гладить кошек и котов? Потому что они размножаются только в кошачьих?
  И тут внезапно она стала меня лизать.
  
  
  Света.
  Я стала меняться, я решила не быть такой, какая я, иначе все повторится вновь! Сначала они подумали, наверное, что я ошибаюсь, и не обращали на это внимание. Понадобились пара месяцев, чтобы и в школе и "дома" все "все" поняли. Я упорно говорила о себе в мужском роде и отказывалась признавать свою "ошибку", в то время я еще верила, что Бог есть и во мне.
  В конце концов, все сошлись, что это игра и успокоились и отстали, наконец, от меня. Правда продолжали считать и называть меня девочкой, зато был мальчик, который был не против этого, жаль, конечно, что был...
  -Вадик.
  Вадик ждал меня у кабинета директора. Увидев мой вид, решил поднять настроение и прокричал:
  -Бл$#@! Ты охрененен в этой кепке!
  -Не кричи Вадим, сейчас учительница выйдет.
  Он запрокинул голову и прокричал:
  -Бл$#@, бл$#@, бл$#-@$^&! Им%#$ я вас всех учителя г&#$е!
  Открылась дверь учительской, оттуда вышел тощий старичок со слезящимися глазами. Вяло окинул нас взглядом и, похлопав папку с документами начал спускаться по лестнице.
  -Во видал! - Вадим вытянул палец. - Он меня боится.
  И тут же добавил:
  -А пошли на крышу сбивать вертиберды? У меня отцовская снайперка есть - в раздевалке оставил!
  И мы, забрав сумку со снайперкой, поднялись на крышу школы.
  -И где они? - Окинул глазами заваленный горизонт я.
  -Анклав еще не прибыл. Не время пока.
  Он развязал забинтованную удочку и показал мне.
  -Это духовушка. Кретин.
  -А какая разница. Смотри, есть прицел!
  -Это обычная указка.
  -Не нравится, как хочешь. - Сказал он грустно, хмуро и почти обиженно, через секунду радостно прокричал мне в ухо:
  -Да ладно, щас найдем что сбить!
  Через час наблюдений, он заметил в небе летящий самолет и прицелился.
  -Щас продырявлю ему турбины, - смачно сказал мой друг.
  -Ты никак не попадешь в него. Во-первых, не долетит, во-вторых, он так летит, - я поставил ладонь горизонтально, - а ты так стреляешь, - вторая ладонь легла вертикально.
  Я развел руки и сказал:
  -Какая к черту турбина?
  А он ответил:
  -И чего?
  И принялся палить в небо.
  На крыше было тихо, внизу уходили из школы последние учащиеся. Вадик прицелился по одной старшекласснице и выстрелил. Шарик попал ей в зад, и она лениво начала его тереть, не прекращая болтать с девчонками.
  -Во у неё жопа! - Восхищенно бормотал Вадим, заряжая свою снайперку.
  Дома у него как всегда никого не было.
  -Предки меня тоже боятся, - авторитетно заявил он.
  Я ушел на кухню, он включил зомбик, через минуту Вадик уже вопил от радости, зовя меня. Ну, я пришел, разумеется, оставив дверь холодильника ему назло открытой.
  -Во! - Он показывал мне на экран телевизора, там носились люди, и горела развороченная мусорка.
  -Мусорку сожгли?
  -Не, ты тупой? Самолет разбился! Сказали - что-то в турбину попало!
  Он сиял от радости. Пропел визгливо:
  -Дохрена народу сдохло. Кия! А ты не верил! А я говорил, что критану его из отцовской!
  Я рассматривал экран телека, искал надписи. Потом сказал:
  -Это в Бразилии.
  Развернулся и пошел на кухню грабить его холодильник.
  А он мне пробурчал в спину:
  -Чертовы Бразильцы. Они лучше нас сбивают вертиберды.
  Он - мой главный друг на тот момент, впрочем, он мой единственный друг в то время.
  Вадим жил у бабушки, его родители развелись и мать уехала работать в Германию, а отец вечно разъезжал в командировках разных туда, сюда, потом обратно, получалось, что мой друг не видел его месяцами. Когда я спросил, где его бабушка сейчас, Вадик ответил, что она в церковь ушла. Я спросил насчет церквей, признаться до этого о них слышал лишь понаслышке, и Вадим объяснил мне, что церковь - это место, где люди молятся.
  -Там собираются в основном одни старики да старухи, - смачно пережевывая приготовленный мной бутерброд, рассуждал он, - там та-ак скучно, что можно умереть и не заметить, как общаешься с настоящим Господом.
  -Господом? - переспросил я.
  -Ага, с Богом. - Добавил он, открывая рот шири.
  Я почувствовал, как внутрь меня заползают холодные и липкие щупальца страха. "Там много людей", я загнул один палец. "Они все старые", загнул второй. "И все молят Бога?!!", третий палец стал неметь.
  -Общего Бога или Бога у друг друга?!! - Вскричал я в ужасе, мне просто необходимо было это узнать.
  -Чего?! - Вадим едва не поперхнулся слишком толстым бутербродом.
  Я решил, что никогда в жизни не буду даже проходить рядом с таким жутким местом. И все-таки, образ всемирного, планетарно Бога еще долго преследовал меня и наяву и во снах.
  Было еще сочинение на невольную тему Вадика, которое он написал через год, когда мы были вроде в седьмом. Вадик обчитался фантастики в своей недолгой, но уже переполненной "приключениями" жизни. Вадику надоела даже самая изощренная фантастика, а ведь когда-то он балдел от "Дюны"! Вадик написал приблизительно такое сочинение на вольную тему, и показал его учительнице, улыбаясь до ушей:
  "(Стеб и разрыв шаблона!) Нечеткая логика. Фантастика. Жри! Бред. Ненавижу. Устал. Когда в классах поставят кондиционеры?!!
  ЧЕРНЫЙ ЭКВЕНТОР!
  (Прол-лог. Будет роман, когда совсем делать в жизни ничего не захочется.)
  О событиях предшествовавших Посадке и о том, почему и с чего все началось.
  Их корабль отклонился от курса проложенного РНДМ. Когда позади сияли приблизительно два солнца, впереди чернела тьма. Голденслеш посмотрел в подзорную трубу и увидел Ночь.
  Ночь разверзлась, и оттуда появились Черные Гренки.
  -Право руля! - Скомандовал Их Капитан.
  Руль оторвался и дал по лбу.
  Лодка качнулась и, издав скрежет, ушла в спираль к земле.
  Чарли не чавкая, сказал:
  -Этот мир не для нас. Но он хорош. Садимся!"
  В ходе разбирательств, затянувшихся на следующие три урока они с учительницей, по мнению Вадика, да и всего остального класса ни разу в жизни, не прочитавшей ничего, кроме школьной программой положенных книг установили следующее:
  "РНДМ(а) - это не служба космофлота и не правительственная организация, на самом деле - это старый добрый рандомайзер, который исполняется на любой машине. "Курс проложен РНДМ(а)" - означает что их послали куда подальше, чтобы они не мешались и не мозолили (кому-то, чему-то, как-то) глаза.
  Черные Гренки - самое страшное, что есть во вселенной. Но их никто и никогда не видел, такие дела. Об их существовании знаю давно и не понаслышке - по гравитационным возмущениям, по их воздействию на Иные Тела и прочее.
  Иные Тела - все, что кроме того что ты знаешь. Зачастую - все, что кроме того, что знает БК, иногда - все, что кроме того, что знал кто-то, когда-то с кем ты мог установить Связь.
  Связь - любой вариант общения.
  БК - бортовой компьютер, на самом деле он не на борту, а где-то там.
  Где-то там - скорее всего при употреблении имеется в виду нахождение объекта сразу в нескольких местах одновременно. (см. статью "Религия")
  Их Капитан - имеется ввиду, что капитан именно ихъ, то есть они его признали как такового и не готовят бунт.
  Ночь - вариант Созерцателя, когда информация по неизвестным причинам перестает поступать или поступает слишком странная, чтобы её можно было использовать как-то.
  Как-то - скорее всего определенно, чем никак.
  Созерцатель - система комплексной обработки информации, при которой космос щупается на ощупь лицезреется визуально, радаром, вибросонаром, очками, живодером, ликом, а так же возможно даже - всеми пятью человеческими чувствами плюс их вариант Созерцателя, то есть Интуицией.
  Подзорная труба - связь между созерцателем и мозгом существа.
  Существо - не распределено нечто, имеющее и обладающее собой одновременно только в одном состоянии. То есть БК - не существо по определению. В то время как ОК (обычный компьютер) - существо, хоть он и не обладает свободой воли и создан искусственно для каких-то целей. Все что кроме существа - несущество.
  Несущество - уст. Вариант - Бог
  "руль оторвался и дал по лбу" - гравитационная воронка оказалась сильнее, чем ожидалось при маневре накраю.
  Накраю - когда есть необходимость (см. ленивое программирование для ленивых программистов).
  Гравитационная воронка (кержик, донка, полочка, миндаль, уксус, лика, шервалест, мир) - воронка скорее имеющая природу гравитации, чем нет. Устоявшееся выражение. Не путать из-за схожести написания и звучания. То есть - возможно, что в данном случае и не гравитационная.
  Приблизительно два - возможно два, а может и не два, то есть в данном случае нельзя установить сколько именно ихъ было. Например - "приблизительно два солнца", имеется в виду что солнца Созерцатель видит два, но по природе помех и возмущений он не может сказать точно. Возможно наличие Иных тел невидимых ни в каких диапазонах волн, но по природе своей они могут совпасть и с солнцем и с чем угодно.
  Солнце - звезда, но не звезда (см. 2е значение)
  Лодка - возможно, что действительно лодка, но скорее всего корабль, за подробностями читаем книгу Актушвейгена "Почему моряки дальнего плавания иногда называют свои корабли лодками, психология и философия первооткрывателей"
  Моряки дальнего плавания - Колонизаторы, но не колонисты (см. второе значение)
  Лодка качнулась - произошло что-то непредвиденное (см. Религия)
  Уйти в спираль - траектория не определяется как физически возможная, но данные БК показывают что в данный момент она именно такая (прим. Возможно имеет отношение к заре космоплавания когда считалось что спираль - не является возможной космической орбитой).
  К Земле - куда-то. Из-за того что планета ставшая (бывшая, существовавшая) родиной и прообразом Человечества сгинула вникуда у многих часто во все времена возникали сентиментальные чувства при употреблении этой фразы, если она у вас слово паразит - обратитесь к врачу.
  Вникуда - возможно куда-то, но скорее всего цель не определима.
  Слово паразит - слово, которое вы употребляете в прямом значении, когда возможно иное. То есть - если все нормальные существа галактических рас употребляют его в ином, если такое дозволено, а вы хотите ломиться напрямую.
  Ломиться напрямую - думать иначе, чем как все. Если все ломятся напрямую - значит, вы думаете как нужно или наоборот.
  Не чавкая - так, чтобы тебя понимали одновременно все, кто может получить эту информацию, а не только выбранное тобой существо. С несуществом нельзя не чавкая.
  Чарли - первый помощник и по совместительству капитан Эквентора, существо, индеец, самка.
  Голденслеш - пилот, навигатор по совместительству капитан, возможно существо, самка.
  Индеец - самый молодой член экипажа.
  Самка - скорее всего не самец, в настоящий момент.
  Садимся - приступаем к завоеванию.
  Не для нас - в настоящий момент не наш, хотя, скорее всего именно при употреблении этой фразы имеется в виду, что скоро станет наш. Возможно из-за Посадки (см. Садимся!). Не путать с "Не для нас" первое значения - не пригоден для выживания, вероятность стремится к нулю..."
  Вадик получил четыре с минусом. Ему посоветовали писать более понятные вещи и при следующем посещении родителей, учительница литературы посоветовала им следить за тем, в каких местах бывает и что употребляет их сын. Впрочем, учителю информатики сочинение понравилось больше, и они еще долго размышляли вместе над тем, как может функционировать компьютер, который находится в нескольких местах одновременно и, причем тут Бог. Вадик сказал, что Бог это слово паразит. Скрипя сердце учитель, отец которого кончал семинарию, все же согласился с этим. И добавил, что он точно - Несущество!
  -Ушел в спираль? - Спросил его я после уроков.
  -Ага, еще как!
  -Тебе нравится, когда происходит что-то невозможное и всех это озадачивает?
  -Нет, не совсем. С обывателями это не интересно, мне нравится, когда ученые получают информацию, которая опровергает все их доктрины и труды, все основы в прах, а они сжимают зубы и продолжают обрабатывать информацию... - Он замолчал, а потом вдруг развернулся ко мне. - Вот это я понимаю сурово!
  Но потом я еще вытянулась, и грудь снова подросла, и меня переучили на девочку опять. Я сопротивлялась, конечно, поначалу, но потом как-то решила, что больше "прикидываться" нет смысла, да и надоело мне это слегка. В конце концов, моя первая в жизни попытка сменить пол провалилась, пусть все и было игрой.
  -Китайская комната, - повторила я как зомби, жуя чипсы, - резидент, звучит круто...
  -Понимаешь, нет такого явления, как непонимание, есть такое понятие только, но раз есть понятие - появляется и явление. Люди его выдумали, когда им было это удобно. Просто ты понимаешь все до тех пор, пока не "боишься сдвинуться".
  -О, да!
  -Сейчас объясню получше. Вот смотри, человек - это система взаимоотношений, связок нейронов, которая в процессе своей работы, с течением времени, которое нужно для всего на свете, порождает личность, душу, называй это как хочешь, но это все, что у тебя есть и именно поэтому существует гомеостаз. Защита системы от нежелательных изменений. То есть, если ты знаешь математику и умеешь решать примеры, и вдруг поступит какая-то информация, ставящая под сомнение твои познания в этой области, ты её не примешь сразу, а начнешь сомневаться, не верить, пока не проверишь досконально, а это почему?
  -Почему?
  -Потому что ты затратила время, обучая свои мозги "этой вашей математике", и не хочешь, пусть даже подсознательно, не желаешь терять это так просто. То есть ты боишься разучиться. То же - с непониманием. Так как человек всегда нацелен на верное решение, пусть и условия "верного" могут быть различными, ты можешь их получать снаружи, как с той математикой, которую учишь или изнутри, как с твоими желаниями, мечтами, да чем угодно, что ты хочешь, просто желаешь получить. По-любому ты всегда решаешь, как поступить или что сделать, пусть и неосознанно, решения все есть в тебе, они зависят от тебя, и чем они важнее, тем меньше зависят от окружающего мира.
  -Как можно разучиться математике, забыть?
  -Или примкнуть к секте, проповедующей, что решением любого уравнения, любой теоремы будет ноль, как абсолютное число, и танцующих на пляжах Ямайки с бубнами вокруг костров в форме нуля. Причем, всегда и везде и единственно верным.
  -Ноль не работает.
  -А вы не верите в Великий Ноль, вот он и не работает для вас, а у них - все пашет и трава всегда урожайная.
  -Это глупо.
  -Ну да, тупой пример.
  -Я не понимаю, почему так с непониманием?
  -Ну как бы твой мозг ставит защиту, как файрвол, блокирующий вирус, чтобы та сразу не окунулась в это, какое-то время эта информация считается "под сомнением", чтобы не считать её ложной. Это "под сомнением" и есть непонимание.
  -Я всегда считала, что это разные вещи.
  -Ну да, они отличаются тем, что когда ты сомневаешься, ты уже готов поверить, то есть видишь такую вероятность.
  -Я не про это. Вот смотри, мне задают невероятно сложный пример, который я не то, чтобы решить, даже прочесть не могу, потому что не знаю, что это за иероглифы, которыми учитель разрисовал всю доску. То есть, я даже хочу поверить, готова поверить, что знаю решение, но я его физически не знаю.
  Он снова странно хихикнул.
  -Да нет, ты знаешь, просто, если скажешь учителю, он тебе два поставит.
  -Ну да...
  Я замолчала.
  -Ага. Просто тебе не интересно это решение, для тебя любое верное, любое число.
  -Работать не будет.
  -Ну, потому и два. Ты не приняла условия решения, в прошлом, не затратила время своей жизни, чтобы пройти этот путь, и у тебя нет решения для этого примера.
  -Я его не знала тогда, как я могла. И пусть будет так, а если есть что-то слишком важное, невероятно важное, если есть что-то, за что я готова жизнь отдать, что-то особенное у меня. И я боюсь его потерять и не знаю, как спасти, не готова. Ну не прошла я этот путь, но хочу, чтобы получилось, вот сейчас получилось.
  -Получилось что? - Он достал противную сигарету и невежливо закурил. - Сделать невозможное. Сотворить чудо?
  -Да. - Глухо ответила я и опустила глаза. Полы всегда такие пыльные бывают. Зря, наверное. Сказала...
  -Смотри только по сторонам.
  -Что? - Я снова подняла глаза. Вадим курил, глядя в окно.
  -Смотри, чтобы поблизости не было учителей, они тебе кол влепят.
  -За что?! - Мне почему-то захотелось плакать.
  -За такое.
  -Да?
  -То есть я знаю это, не потому что, я знаю, как работает мозг, а потому что хочу, чтобы мозг так работал.
  -Но если ты ошибешься, он не будет работать, то есть, смотри, это ведь только твое видение, ты не можешь знать всего о мире, тебя породившем и все такое. Ошибаться нормально, - я пожала плечами.
  И тут он начал смеяться.
  Это потом я кричала в душе: "я не знаю, я не знаю, я не смогу!!!". А тогда я была спокойна. Просто молчала. Мы пили колу у него в комнате. Со льдом. Холодную такую. Это было больше, чем обычно. В моей жизни.
  И Вадик стал мне все это объяснять. При этом он оперировал такими понятиями, как "семантическая точка Лангража" и "вероятностный коэффициент веры". Еще до того, как парень окончательно ушел в астрал, я его спросила:
  -Что такое семантическая точка веры?
  -Лангража, - поправил он меня, - это когда человек как система перестает меняться, в не зависимости от того, сколько новой информации он получает.
  -Застой короче?
  -Да, застой, только особенный, в различных религиях мира это называет то просветлением, то нирваной, то еще как-то, а он висит себе над одним местом в небе и ухмыляется в бороду.
  -Не поняла.
  -Поймешь, это как кризис среднего возраста, только левлом выше.
  
  
  
  
  Астрал обыденный. Серый свет.
  История Леры.
  А корабли уходят в каботажный космос. Кстати - без резинки. Однако - здравствуйте.
  Я и Серый опять заигрались у него на "хате" до позднего утра и на этот раз все не сошло нам с рук. Мать таки вызвала копов, как мне и обещала. А все началось с простого - её фанатичного убеждения, что игры - Зло, а компьютерные - Зло Абсолютное "ибо диаволово от диавола и раздвоенное копыто его пребывает в двоичном коде каждой богомерзкой игрушки на этом свете..."
  Она хоть раз на компе играла? Или сюжетов понасмотрелась по ТВ? Есть разные игры, разная музыка, разные книги, это все равно что сказать: я читала Лимонова, теперь для меня ВСЕ книги - Зло, давайте их сожжем! Все, вместе с библиотеками и библиотекарями. Сожжение Хром. Кстати, в темные времена Инквизиции темные-претемные инквизиторы которые ничегошеньки окромя Ветхого Завета не читали и даже новый завет не признавали - именно так и считали. И жгли книги вместе с теми кто их писал. И моя мама вчера сожгла во дворе все мои диски, в который раз, все найденные, дезинфекция по расписанию. Молодец, я промолчала конечно. Прям 451 градус по Фаренгейту в стакане...
  Так только святые отцы непорочные непорочно заявляют, что не разбираются мол они в сортах дерьма и все тут...
  Перед моим взором мама, в руках у неё гигантский крест, перед ней наш сарай, оттуда - "что-то смотрит" и мама кричит: "Изыди, Неведомая Ебаная Хуйня (что пришла ко мне из мира от меня далекого) я тебя не убоюсь! Христос со мной, он меня не покинет в трудную минуту. Изыди!"
  Разбежалась особь НЕХ короче...
  Фишка в том, что - далекого...
  Как матери объяснить что сериал "Школа" и реальная жизнь не одно и то же, не все там так мрачно? Что дети - это нормально, трава спасает от аллергий и одиночества, к тому же замедляет старение мозга, резинка - что-то синтетическое и противоестественное, а значит зло изначальное, ведь СПИД выдумали озабоченные евгеникой и перенаселенностью Земли врачи, суицидальность у подростков - норма, это естественный отбор мама, я тоже могу наглотаться таблеток если пойму что жизнь так рано не удалась, не надо меня еще и подталкивать своей опекой к этому. В конце концов этим на первый взгляд "глупым и эгоистически-бессмысленным шагом" мы оставляем жизненные ресурсы для тех, кто удачнее нас, лучше бы уж и впрямь как-то гордились "героическим поступком ребенка" (шучу конечно)... Как сказать матери, что гордость за свой жизненный опыт и стремление его хоть как-то передать нам - со стороны просто желание отсеять свое потомство, угробить часть его а часть довести до смертоубийства? Что её мнение о собственный действиях и последствия этих действия - разные вещи, что последствия непредсказуемы, потому что они обязаны быть такими. Что бояться и переживать она по природе родительской должна ибо нечего спокойно спать, когда экология на краю...
  "Ну не туда ты мама смотришь! Дюну читай, скоро все компы сломают и будет Джихад!"
  Ура, Джихад, ура!!! А Джихад и вправду Грядет, он близится! Вчера во сне видела как горит Москва а святые отцы наоборот крестятся, Москва все быстрее горит, а они - повешенные на крестах за яйца - еще быстрее крестятся все наоборот да наоборот, словно отзеркалили их. И быстрее и быстрее и быстрее и быстрее... А в конце каток выдвинулся и была надпись: Прожиг Москвы успешно завершен на скорости 666х... т-т...
  Эх...
  После бесед с матерью о Боге милостивом к блудным дочерям и моем темном будущем наверное такие дурацкие сны снятся.
  Вот мне интересно... Почему всяким Гай Германикам разрешено снимать там разные Школы и показывать эту порнографию по первому? Ведь потом наши мамы с ума сходят и водят тебя в школу как на расстрел. И в итоге получается - ожидание казни, ожидание, которое страшнее самой казни. Словно у тебя мама стоит за спиной с пистолетом, шаг влево - шаг вправо - расстрел. А ведь наши гены способствуют самостоятельному принятию решений, они заставляют нас не доверять родителям, не доверять уверениям что родителям можно и нужно доверять, думать самостоятельно, сбегать, они словно бы изначально знающие о собственной переменчивой подлости уверены - и мама может предать, если ей будет выгодно она и о камни расшибет дитя как кингуриха, выкинув из сумки, и тихо скушает его, тайком, не чавкая, как истощавшая после родов хомячиха. И еще оправдает потом перед самой собой этот "странный поступок". И в аборте виноват конечно плод. Ну конечно, мозги есть ума не надо, можно жить на эмоциях и все оправдывать в свою пользу. И все СМИ как одно - вы должны слушать родителей... Скажите уже правду, не по каналу про животных, случайно, оговорившись, а по первому, в новостях! Или для этого нужно захватить нам власть, чтобы людям говорили правду а не ту ложь, к которой у них лежит душа? Ужас... эх...
  Наверное есть бездна между двенадцатью-тринадцатью и пятнадцатью, которую не перепрыгнуть, а может у каждого - своя тропа по жизни этой...
  Романтично и чуточку философски я загнула, да?
  Хата у Серого всем хатам хата, я как увидела - обалдела. А Серому тогда понравилось мое выражение лица, впрочем, это было полгода назад, теперь я как-то попривыкла и уже не так удивляюсь, что пятикомнатная квартира полностью в его распоряжении, так как предки живут в другом городе и там работают и служат. Они у него военные.
  А мама пришла в милицейский участок. А мама сказала им вот что:
  -Они там трахаются без презерватива и курят траву.
  Менту было плевать, что подростки трахаются без презерватива, все равно в их возрасте из этого ничего путного не выйдет, и против анаши он тоже ничего не имел. Но в этот момент пришел участковый, ему тоже было плевать на то что подростки трахаются без презерватива, но про анашу он сказал:
  -Изымем, накажем.
  И заварил чай. Мама сходила с ума от нетерпения - когда же нас накажут. Но выпила с ним чаю.
  -А вы скоро за ними выедите?!! Ведь они уже минут тридцать там трахаются, без презерватива трахаются и богопротивно курят анашу! Обкуренные уже небось все, и неизвестно что из всего этого будет!! - Не унималась мама в участке, руки ломала, хлопала дверьми и все порывалась взять тамошнюю ситуацию под свой контроль, так сказать - ухватится за бразды правления участком сонно-заторможенных тогда еще Российских и тогда еще как бы - ментов...
  -Изымем. - Спокойно ей ответили привыкшие к таким как моя мама. - Подарим.
  -Подарите?! Что вы им подарите?? Вы сказали накажите! Накажите их. Скорее!!!
  -Анашу изымем. - Спокойной ей отвечали. - А резинку - подарим! - Не выдержав, рассмеялись матушке в лицо. Вот тут они и дали маху, моей маме нельзя смеяться в лицо, даже если ты матерый ликантроп, оборотень по-русски, на пороге зимней спячки да в погонах и мама моя тебе на один зуб, знай - она этого не одобряет.
  Вся улица к концу неделю её беседы в участке с участковыми которые там "слоняются и бездельничают" знала на зубок, можно было даже утренник ставить. Она всем уши прожужжала про то, как к ней там отнеслись и села строчить в своем "мега популярном", раскрученном её же малолетней дочерью ЖЖ про то как к ней отнеслись в участке за номер такой то в таком то городе. Её подруги (найденные мной!) по блогу этот пост увидели, прониклись драмой и начался срач, срач для ЖЖ - это норма, там все срутся и жужжат, на то он и ЖЖ.
  Стану президентом - запрещу домохозяйкам вести блоги, вообще женщинам будут выдавать разовые пропусти в интернет и точка. А ка же я? А я тогда уже не буду самочкой... вива ла юри, но виват яой, виват!
  Но это - планы, заползания вперед в надежде наконец рассмешить таки Бога чтобы он устроил своим ненаглядным детишкам радостный финальный БП.
  Тогда я еще не знала всего этого, тогда я просто просекла что за нами уже как бы выехали, а точнее - уже вроде как приехали.
  Мы вылезли через окно, на соседний балкон, с него на следующий и дальше по пожарной лестнице на крышу, а оттуда по такой же вниз и на балкон квартиры на третьем этаже, как раз напротив нашей. Там жил Сережин друг, да и у нас давно были ключи от половины квартир в этом доме - их сделать быстро и потом ключи легко вернуть. В глазок было видно как менты остановились напротив двери, пару раз позвонили для совести и посовещавшись стали "аккуратно" вскрывать. Делали они это скажем не с мастерством и изяществом грабителей банка, но вполне профпригодно, доказывая большой в этом деле опыт и откровенно радуясь в процессе возможности обоснованно проникнуть в чужое жилище. Мы охуевали. Сережа звонил матери и говорил, что в дом ломятся грабители, требовал, чтобы она вызвала наряд. Пока эти двое возились с замком, подъехала еще одна машина, и вновь прибывшие присоединились к ним. Тогда Сережа рассмеялся и позвонил бабушке, тете, и еще кому-то и прикрывшись одеялом с головой мы почти истошно и со слезами умоляли их вызвать милицию, так как нас одних в доме вскрывают бандиты. И они кричали, говорили, что приедут и вызывали. Скоро весь район уже проснулся, а вокруг дома было пруд пруди ментовских тар.
  Когда последние прибывшие задали вопрос:
  -Что тут происходит?
  Получили ответ от первых:
  -Тут два подростка трахаются без презерватива и курят анашу.
  От вторых:
  -Тут грабители в дом ломятся.
  От третьих, тех которых вызывала бабушка, она пересмотрела новостей и все напутала:
  -Тут террористы захватили заложников!
  И им ответили:
  -Так что вы тут торчите без защиты, нас тут всех щас положат, вызывайте три нуля!
  Менты разбежались, оставив не до конца снятую с петель дверь в жутком состоянии. Замок вскрыть им не удалось. Скоро дом оцепил спецназ.
  Я не смогла удержать ногами под одеялом Серого, а руки были заняты и он, вырвавшись, умирая от хохота, привязал на нитке перед окном лазерную указку и дал её играться котенку. Я предложила закрыться в ванной, но Сергей меня вытянул на балкон и мы перескочили к соседям, от них тоже у запасливого мальчика были ключи. Пока котенок игрался с ниткой и не давал тем самым идти на штурм, спецназ заметивший движение обдумывал дальнейший план. Нижний этаж эвакуировали. Мы видели как разбегались люди, и крича на них омоновцы или кто там они были, указывали им в переулок между высотными зданиями.
  -Правильно, - сказал Серый, - слепая зона для Глазастика, там их котенок-снайпер не достанет.
  А потом был штурм.
  Никаких переговоров с котенком не было. Враки все это, что они пробуют вести переговоры. Они даже не попробовали выслушать его требования, иначе дело мирно было бы улажено вискасом.
  В общем, сразу говорю - ни я, ни Серый не говорили про террористов никому, это все его бабушка, а она утверждала - что мы так сказали. Она старая дура и путает то, что ей говорят и то, что она слышит по телевизору. И кто виноват? Правильно - передачи новостей кто делает. А все на нас свалили. Дальше, мы не трахались. Правда! И не курили мы ничего. Вообще. Правда диски, про которые им потом кричала мама, они изъяли как пиратские, но не мы же их клепали. Они вообще тогда, по-моему, не поняли, что там происходило, причем тут мы и эти несчастные диски.
  Такие дела.
  
  
  Блики в окнах!
  Вероника.
  -Смотри! - Я вытянула руку. В окнах многоэтажки из стекла носились два солнца, желтое и зеленое.
  -Что это? - Спросила меня Света, она, по-прежнему слушая наушники, спала в маршрутке, мы проезжали переулок, потому что на той улице, где обычно идет сей дилижанс велись сейчас строительные работы. Света была слегка похожа на слегка отмороженную кудере версию Аврил Лавин с молочно-белой кожей, ей сам господь велел спать в наушниках в маршрутках, чтобы другие пассажиры могли любоваться ею! Короче она со своими наушниками и сероватой челкой была так же к месту тут в спящем виде тут как мой кот у нас на подоконнике.
  Множество бликов в окнах строящейся многоэтажки, кругом - глухомань из покосившихся старых деревянных уже не домов, но еще не сараев. И вот среди этой обыденности, мелькавшей за окнами как на премьере фильма титры мы и наткнулись на солнечных зайчиков из большого и прекрасного далека.
  -Красота. Это просто красота!
  -Но как получается такая красотень? - Она вынула наушники, словно хотела прислушаться к своему зрению. Не доверяла, наверное, этим счастливым глюкам наяву.
  Шофер крикнул - "Черт, что за хрень?" и маршрутку сильно тряхнуло.
  ***
  В темноте лежа, я думала - "когда же приедут спасатели?". Странно, но сознания я так и не потеряла. Когда, наконец, вернулось способность открывать глаза, и я сделала это - увидела над собой серый кривой деревянный потолок.
  И девушку-бомжа, которая протянула мне жутковатую, требуя бухать за компанию.
  -Ктюша, - сказала она. И улыбнулась так, что в животе заклокотало. Из-за спины выглянуло еще пять-шесть "исконно-русских" пролетариатских лиц. Ксюша или Катюша или как там её - была еще ничего, можно сказать по их меркам красавица.
  "У неё что зубы выбили? Чтобы она не кусалась? О боже, куда я попала!?"
  Бомжи наперебой хрюкали, клокотали горлом и сморкались - то друг в дружку, то в меня.
  "Эти нарики какие-то совсем особенные", подумала я, неприязненно разглядывая их постные бледные лица. Глаза у них слезились и текли гноем, а рты совсем ввалились, и круги были черные на пол лица. "Фу, чем они тут ширяются?"
  В соседней комнате был накрыт стол. Четыре наркомана праздновали что-то. В главном блюде я узнала нашего водилу, меня вывернуло прямо на угощения, все весело, как мне показалось даже очень дружно зарыгали, хлопая меня по спине. Он был разрезан про вдоль и мне предлагали наперебой самое вкусное.
  -Не-не-не, водители маршруток не в моем вкусе.
  Все ели руками, было очень здорово и весело, я улыбалась. Мне налили мутной жижи, как будто устрицу затопили серной кислотой на вкус и цвет.
  -Что это? - Я понюхала. - Самогон?
  "О боже, я в Российской глубинке! Нет... её еще приукрашивали в новостях..."
  Рядом со мной сидела Ктюша (Наверное, все же - Ксюша) и кормила невероятно длинной грудью что-то похожее на чучело старика в соломенной шляпе. Я тихонько отодвинулась от этого бесстыдства, но Ктюша не глядя, двинулась за мной, благо длина сиськи позволяла.
  После столовничества началась оргия. Впрочем, я, увидев нравы местных, уже готовилась мысленно к этому, поэтому перенесла все легко. Они видимо тоже решили не наседать на новенькую, так что пара синяков на теле и тугие боли в животе - ничего серьезного.
  "Блять...", решила я, ненароком разглядывая их каннибальи рыла, "как бы свалить отсюда незаметно?"
  Я не могла найти у них ни одного зеркала, чтобы посмотреть на себя. Поэтому когда все вразвалку легли спать прокралась к двери, напоминавшей ежик из плохо оструганных досок и не найдя никакого замка (точно глубинка!) пнула её ногой. Она выкатилась наружу!
  А когда я сама оказалась там, оказалось что дом построен на сваях, а вокруг одна сплошная вода. Над ней висели два знакомых по бликам солнца - желтое и зеленое.
  -Так, - сказала я про себя, - недаром мне эти нарики странными казались. Обожаю фэнтези.
  Села на доски и заплакала нервно и со злостью. Я думала - а если сорвусь и устрою драку со скандалом, быстро у них на столе окажусь?
  Ктюша стояла сзади и тоже в такт мне раскачиваясь ревела. Я обернулась и бросила:
  -Слушай ты, пучеглазая мымра, я после секса жрать хочу, налей мне нормального грудного молока!
  Ассимиляция завершена???
  ***
  
  Егор.
  -Я смотрю на камень, он смотрит на меня, так пахнут чудеса, я позабыла этот запах. Ты с Земли? - Спросила Аня, отрываясь от цветка и пристально разглядывая лицо Егора.
  -Камень не может смотреть он не живой.
  -Странный. А ты живой? Ты можешь двигаться по временной оси мальчик - это жизнь. А камень двигается по перпендикулярной к нашей временной оси, все его процессы застыли для нас. Это снимок жизни, снимок мертв для нас. Мы никогда не увидим его таким, каким видит себя он сам, мы для него - красивые или ужасные фрактальные статуи, там, где живет он - мы неподвижны и мертвы, неразличимы, скрыты в толще пород, хаоса. Его глазами - мы мертвый мир.
  -Это ты в книге вычитала?
  -Мне камень рассказал. Однажды он прилетел на Землю, и попал в нашу Систему.
  -Солнечную систему?
  -Нет, в Систему. В Двойную Спираль, что внутри тебя, она позволяет нам видеть предметы схоже, делая нас единым видом. Я тогда была уже Страрудой, но не Системой. Это было очень давно.
  -А сейчас ты что?
  -То, что перед тобой. И оно проголодалось. И если ты продолжишь задавать свои глупые вопросы - оно попробует тебя на вкус. - Сказала Аня. Егор стал краснеть и рыться в сумке, доставая оттуда чипсы, банку с колой, упаковки печенья, сгущенное молоко, консервированные салаты и кильку в томатном соусе, упакованный в полиэтилен хлеб и много чего еще. Аня брала каждый предмет в руки, долго его рассматривала, нюхала и аккуратно клала рядом с собой. Сидела она по-прежнему на коленях прямо напротив Егора.
  Егор вскрыл банку с консервами и салатом, сделал для девочки сэндвич и протянул его ей. Аня поблагодарила, понюхала с заметным наслаждением, даже покраснев слегка, и откусила кусочек.
  -Вкусно-то как. - Сказала она. Егор тоже стал краснеть, отчего-то у него во рту образовалось столько слюни, что он накинулся на еду как голодный зверь. Через каких-то пять минут Егор откинулся на сиденье автомобиля и стал смеяться, закрыв глаза. Аня, молча, наблюдала за ним.
  -Как ты можешь говорить с камнем, если он живет в параллельном времени? - Не унимался с расспросами Егор, ему казалось, что девочка просто водит его за нос.
  -В перпендикулярном. - Поправила Аня его. - Очень просто, только научиться было сложно.
  -Не можешь ты разговаривать с камнями, они думать не могут. Если в своем времени у них происходят процессы - они думают, то в нашем времени они мертвы! Временные оси перпендикулярны!
  -В этом весь секрет. - Сказала Аня
  -Расскажи и научи!
  -Долго, ты умрешь, но могу рассказать. Все дело в том, что человек измеряет.
  -Не понял. - Честно признался Егор.
  -Измерения существуют только в твоем воображении. Перпендикулярность тоже. Но без твоего воображения нет тебя. Перестав так видеть мир, ты исчезнешь как система, как часть Системы. Понял?
  Егор покачал головой.
  -Ты не сможешь изменить свое мышление настолько.
  -Насколько? - Загорелись у мальчика глаза.
  -Чтобы продолжая жить в своем времени, думать параллельно и в его, это очень ненормально.
  -Понятно. - Сдался Егор.
  -Вообще-то говоря про перпендикулярное время, я все упростила для тебя. Для меня времени не существует вообще.
  -Как это?
  -Его можно упростить и с точки зрения науки, просто отрицая, например, используя четырехвалентную логику, но став Страрудой однажды давно я перестала доверять науке. Не потому что она ложная - я поняла, что есть вещи, которые я хочу, но не могу получить, признавая науку. И я отказалась. Поэтому могу обойтись и без этого. Так как я не часть Системы, я могу отказаться от признания времени, не сопротивляясь ей, признавшей время вслед за вами...
  -Ладно, проехали! - Взмолился Егор. - Хочешь еще сэндвич?
  -Не откажусь. - Скромно заметила Аня. И снова слегка покраснела.
  -Говоря, что наука не ложная, я опять немного схитрила. - Стала объяснять Аня с набитым ртом. - Общаясь с тобой, я пытаюсь говорить то, что ты поймешь именно так, как я хотела бы этого. Для меня не существует "лжи", как и для остальных существ, вы просто признаете её, пока, временно вам так удобно. - Аня вытерла рот рукавом и отряхнула руки. - "Не признавать науку", значит, для меня не играть по вашим правилам на вашем поле, признавая громоздкие условия. Наверное, излишняя усложненность системы, на которой построены ваши организмы, ДНК, сказалась и на вашем мышлении, вы идете всегда по самому замысловатому пути. Я хочу сказать - вы сами решаете, ложное что-то или нет, просто вы обучили вашу Систему науке, хотя корни вашего стремления именно к науке, как к инструменту для достижения разнообразных целей лежат именно в Системе, круг замыкается...
  -А чем ты питалась тут до нас? - Прервал её объяснения Егор.
  Аня достала из раздутого кармана круглого ежа. Плоский ежик шумно и пафосно надулся и стал шариком, но остался ежом.
  -Они там в стопке. - Объяснила Аня Егору, точнее его расширившимся глазам.
  ***
  -Что тебя смущает?
  -День. Уже давно день.
  -Все может быть.
  -Но в ту ночь, когда мы оказались тут была ночь.
  -В вашем городе была ночь?
  Удивление звучало в словах Ани. Но так звучало, словно она через силу вспомнила - как это делается. Как создается удивление.
  -Да.
  -Бедненькие. - Совсем без интонаций сожаления сказала Анна. - Так вот почему вы такие дерганные. Было затмение, там что-то вращается по странной орбите вокруг звезды Дона.
  -Звезды Дона?
  -Особая звезда, такую и не сыщешь. Хорошая такая звездочка. Нужна для сплетения паутины.
  -Я совсем ничего не понимаю.
  -Когда идет затмение, тень ложится на равнину, и тень бежит по равнине, меняя её, стая идет за тенью, она всегда внутри тени, стая боится света и только так может выжить здесь.
  ***
  
  
  Аня Хичкок.
  Тут Аня встала, широко расставив ноги - носки вовнутрь - пятки на земле, и подняла руки и вытянула их вперед. Взгляд и ладони, пальцы схватили мир - цепкие! Улыбка, а в глазах огонь, мысли услышали тот зов - чуткие!
  -Поворачивайся. - Шептали губы толщиной ребенка с радости веселья миг. - Ну же, развернись время.
  Автомобиль дрожал. Дрожали все деревья с красными цветами вкуса мяса.
  "Все впереди!", - кричали запахи цветов. "Тебе так много лет?", - Спросили мысли старых пней.
  -Мне больше ваших всех колец. - Сказала девочка и расцвела цветком внутри неё улыбка того забытого Чешира. Что жил когда-то на Земле и был Землей.
  -Вероника, спасибо все-таки тебе. - Шептали губы, утонувшие в сладостных мечтах о прошлом.
  Автомобиль, дрожа, поднялся на колесах. Открыл он карбюратор пасти. "Такого быть не может!", кричали мысли, утекая прочь. "Вы не нужны такими мне!", ответила Свободная Душа. Не слишком быстро и не слишком сильно. Иначе тут нельзя подумать. Секунда мысли - и года вещей.
  Она видела, как меняется мир. Все дышало, все жило. Все мертвое вдруг оживало в этих мыслях медленно тягуче умиравшей и бессмертной тут души. Он менялся так, как быть того не может в нашем времени никак. Но стоит сделать шаг в другую сторону. Кто сказал, что время лишь линейно? Причем тут многомерный мир?
  Тут трудно думать. И еще труднее что-то изменить. Этого не существует в жизни прямой человека.
  -Привет автошка. - Весело сказала вмиг она. - В той точке, где жизни человека, ангела от бога, пересекают ткань времен, тебе придали форму эту. Для них застыл ты и не можешь измениться иначе как по воле сил доступных пониманию людей. Но ты другой, я это знаю!
  Металл плыл, меняя форму. Весь взбурливший на мгновение мир затихал - Анна сосредоточилась на том, чтобы думать хоть немного параллельно миру автомашин, любимых человеком.
  -Какие зубы! Не прокатишь ли меня?
  Ведь думать параллельно значит хоть немного понимать.
  Чужой из автомобиля бросился, раскрыв дрожащую вращающуюся пасть к Анне. Та смеялась звонко так, словно опять стояла на земной траве вся голая в росе.
  Она все знала, и это зверь хотел её обнять.
  Горели в небе тени звезд забытых. Текли землею тени от несуществующих кустов и травы раскрывали бездны сновиденья. Земля менялась, Аня чувствовала как сейчас, она неслась вперед по умерщвленной кем-то бесконечность лет назад земле.
  -Ты не Земля! - Сказала ей душа. - Ты просто пахнешь настоящей. Они мне принесли забытый запах дома. Теперь смогу и я. Я столько лет готовилась, чтобы вернуться и найти. Я изменю все Куро, я помогу тебе! Ты зверь с Земли. - Погладила рука стальную шкуру. - Ты унесешь меня домой, поможешь мне среди миров времен и душ найти того, кто создал на Земле тебя. Спасибо чуткий зверь.
  Мотор рычал, и сердце зверя разрывало воздух мира бесконечной пропасти равнины. И несся по степи без имени бессмертный мертвый зверь, содрав до ржавчины старенья жалкую резину обуви с колес.
  ***
  
  "Территории"
  Урсула.
  Аня сияла, смотря ей в глаза. Издала сдавленный звук и приблизилась ближе. Потом еще и еще, пока их носики не встретились.
  -Ты чего? - Не поняла девочка, хотела отшатнуться, но Аня ловко поймала её руку и продолжала вглядываться в глаза и сиять.
  ***
  Урсула спросила его, кто такая Аня и ответил он:
  -Аня - это девочка из прошлого.
  Почему-то Урсула так и не решила для себя, что именно хотел сказать этот мальчик тогда. Чьего прошлого?
  ***
  -Вчера я увидела, как вы готовите еду. Так неумело. У этой девочки челкой сорвался мясной цветок и, разбрасывая липкие искры, горящий, полетел обратно в костер. Вот я подумала - мой мир такой, который я знала когда-то - он летел в костер, горя и разбрасывая искры. И я одна из этих искр, теперь лечу во тьму. Одна. - Сказала Аня.
  "Аня", подумала Урсула, "Аня и Пустота, или Пустота тут я? Когда-то я знала одну Аню, но ту выписали слишком рано, чтобы мы познакомились поближе - это было еще на Земле, я лежала тогда в больнице... и могла видеть"
  ***
  -Такие перепады гравитации и атмосферного давления нормальны, как и странности с картой. Это все объяснимо для вас людей, если уж так нужно точно знать и сопоставить с имеющейся у вас картиной мира, я покажу. Смотри - вот тут мы достигли края, а здесь лежит долина ветров, про которую рассказывали вам кочевники. Она не справа и не слева, и не на несуществующем тут севере и не на юге. Она даже не над вами. Она под вами, под углом к вам, ткань, растянутая в космосе тут изгибается вот так, и снова идет прямо. А тут соединяется с другой - в этом все недомолвки. А дальше...
  -Так значит, это даже не сфера Дайсона. Тогда что же это?
  И Анна показала ему, все что могла и все что уже знала. Нити, паутина между звездами, между галактиками, нечто настолько циклопическое, что вечно рвалось и снова латалось, места, где не властвовала привычная людям гравитация, а существовал лишь заменитель её, подчинявшийся Им.
  -Нет! - Упал Егор на землю. - Мир не может быть таким! Мне страшно!!!
  -Был математик, который падал в обморок, когда пытался себе представить бесконечность. Это нормально. Бояться свою фантазию открыть и распустить. Это защита, работает у некоторых. Не у всех фантазия похожа. Люди не привыкшие фантазировать не боятся ничего подобного, равно как и те, которые скептически настроены или даже те, кто просто не может все изменить. Если он боится, что не сможет изменить все, он твердо уверен в глубине души, что у него не получится, пожелай он невозможного, смирившийся с миром, такой человек не испытывает страха ограждающего перед своей фантазии лепестками. Но есть и иная фантазия, которая ничем не ограничена, поэтому на ней замок. До поры до времени. Тебе страшно? Ты хватаешься за сердце? Это нормально, ты боишься не мира, который преподносит сюрпризы, ты опасаешься себя, своих сил. - Так сказала Анна.
  -Заменитель? - Спросила Урсула.
  -Я назвала так это только из уважения к вам, для вас есть устойчивые понятия, вы все в мире сводите к шаблону, поэтому это не гравитация, способная существовать в вашем мире, но в их мире - она существует. Отнюдь это не закон, она может перестать существовать или измениться так, как им угодно, поэтому вся мегаструктура цела до сих пор, а не разорвана на составляющие глупой вашей гравитацией, которую вы так любите.
  -Управляемая гравитация?
  -Им не нужно управлять, это психология людей, которые хотели бы, да не могут, отсюда все ваши беды. - Так сказала Анна тогда. Урсула поняла, что продолжать разговор бессмысленно, ведь все понимают слова по-своему, и если нет понимания у разумов - слова бесполезны.
  -Мы не похожи с тобой. - Сказала она Анне.
  -Тебе жаль?
  -Наверное, скорее да, жаль...
  -Урсула, если я скажу тебе, что ты - не ты прежняя, хоть и не видишь разницы - она со стороны лишь заметна. Твое мышление не было остановлено или разделено, но твое теперящнее тело - совсем не твое прежнее тело. Люди отличают мышление, тело, душу, процесс, но все можно упростить. Ты - наблюдатель, неразрывно связанный прежде своим трехмерным миром и одной временной стрелой. Мир - это хаос, в нем нет законов вне наблюдателя и он может быть иным. Когда те существа порожденные Вселенским Эволюционирующим Матаном, сотворившим Территории Великой Равнины скопировали вас с земли в этот мир вместе со всем вашим городом - они не просто перенесли вас дословно, они вас конвертировали. Открою тайну, сорву покровы, подтвержу слухи - вы теперь двадцати восьмимерные существа с двумя временными стрелами - основной и для бэкапа, поэтому после смерти вы просыпаетесь в своей постели за пару дней до неё, поэтому эта равнина тянется на парсеки, она тянется и дальше - миллиарды световых лет, в мире с такими большим числом измерений не может существовать гравитации и температуры в привычном вам понимании этих слов, это некоторая психическая условность, оставшаяся в вас, поэтому тут обитает магия, там дальше - начинаются страны эльфов и троллей, Урсула - это прекрасный мир, которой сотворило детище Морико Рей, породившей первый в мире Сильный Искусственный Интеллект. Он убежал, он был на квантовом железе, все кванты связаны, я не знаю сколько триллионов лет он эволюционировал, скорее всего им нет числа как нет числа вселенным в Мультиверсуме. Но теперь он вернулся и сотворил для вас, людей - все это. Наслаждайтесь.
  -Значит моя подруга из Покровской Рощи была права и грядет окончательная победа Матана над Силами вселенского Хаоса?!! - Вскричала слепая Урсула. Она чувствовала как из уголка маленького, почти детского в своей нецелованной невинности рта течет струйка слюны и чувствовала себя Урабэ.
  -Увы. - Пожала плечами недоступная наблюдениям Урсулы многомерная Аня.
  -Иногда я думаю что все еще на земле, временами - все в той же платной лечебнице, куда меня отправили за непослушание родители, не желавшие платить друг дружке алименты.
  "Я тоже так думаю", пробормотал воображаемый тролль-санитар и убрал с лица Урсулы воображаемую подушку. Она снова могла видеть! Но лишь в своем воображении...
  ***
  -Так я поняла всю суть Мира Великой Равнины, как бы сказала моя подруга: "На горизонте событий без перемен...", - сказала слепая Урсула. - Если Они и вправду собирают все миры вместе, по пробам - как пробы ДНК, позволяющие воссоздать целиком организм, так и пробы мира, позволяющие сотворить или скорее "найти" его в любой момент, это означает конец всему, наверное, так надо...
  -Культуры всех инопланетных рас, письменности бесчисленные и бесчисленные сказки поверья и легенды открывают путь во множество миров, такие, как Генриетта могут "искать" их, то есть, свободно перемещаться. Наверное, это и есть Путешествие.
  ***
  Урсула помнила - тех девочек, которые когда-то лежали вместе с ней. Они рассуждали о таких высокий материях, были такими умницами! А потом Урсулу тоже выписали и она вернулась в класс. Аким же убогим показался ей мир каждодневных занятий, насколько тупыми и неинтересными были сверстники. Хотелось все взять и поменять! Чтобы те девочки учились с ней, а не гнили заживо в психиатрической лечебницы куда их засунули неизвестно за что. А всех тех, кто окружал Урсулу в школе - наоборот, спрятать с глаз долой из сердца вон, чтобы они больше не показывались на людях.
  На мгновение, слепая но все еще молодая - ей же не больше восемнадцати, пусть она и потеряла слегка в Территориях счет времени - девушка по имени Урсула вспомнила свои "счастливые школьные годы", бытность личинки человека, её быт.
  И поняла, что что-то в этом мире не так, конкретно не так.
  
  
  Лера.
  На уроке литературы я себе снова понизила карму - созналась в творчестве от которого меня тошнит, а значит теперь мне нет прощения. Мама все верно говорила - будущее у меня темное, иногда даже страшно - а вдруг она сама не знает как права? А дело было так...
  Я иду по тропинке в школу. Метрах в сорока передо мной идет Алина, каждый шаг - спокойная поступь фотомодели, верящей в свое безупречное будущее. Дышит ровно и не смотрит по сторонам. Слегка тормошатся кусты, и оттуда выбегает Димка. Он несется к ней наперерез делая поступательные движения рукой на своем пенисе. Едва не задев её в своем пике, уходит в сторону и, развернувшись, кидается обратно к кустам. Алина идет, не обращая ни на что никакого внимания. Я иду быстрым шагом к кустам заветным, где скрылся неудавшийся маньяк.
  Там пять пацанов и чудо из чудес - резиновый или какой-он-там член. Присев на корточки под взглядами ребят, я беру его в руку и спрашиваю:
  -Что это? - Будто сама не знаю.
  Димка разводит руками, мол он в шоке, что это попало к ним.
  Я примериваю его к животу и говорю:
  -Огромный!
  Мальчики глотают слюну.
  Я смотрю на пенис - пенис смотрит на меня. Дима открывает и рот и говорит уверенно:
  -Из магазина приколов он.
  -А-а, - тяну я резинку между губ и пальцев. Жевательную, конечно. - А я думала обычный фаллоимитатор.
  -Он резиновый, - сообщает святую истину справа паренек, которого я не знаю, еще один стоявший видимо на шухере подходя, говорит заговорщицкое:
  -Она ушла.
  -Кто? - Спрашиваю я. Все молча прячут глаза.
  -Ты же говорил, это у сестры взял. - Бормочет один из младшеклассников.
  -Я конфискую это. - С затаенной радостью пользуюсь правом старшеклассницы.
  Они смотрят на меня как на козу. Ну же, кто-нибудь, скажите это!
  -Сама будешь пользоваться? - Не выдерживает Димка и получает своим же членом по башке. - Он же слишком большой для тебя, сама же только мерила... - Успевает сказать он и снова получает по башке - на этот раз со всей силой. С какой-то сладостной радостью в том животике к которому я прикладывала член я ощущаю боль этого мальчика.
  -Больно же! - Кричит он. Да я знаю что больно, мой мальчик - потерпи.
  -Не кричи. - Холодно осаживаю его я. - Сперма в голову ударила? В одном фильме заключенного забили такой игрушкой насмерть. Димка. - Я смотрю на него с яростью, холодной яростью и беспредельной злобой, на самом деле я их не ощущаю, я просто так на него смотрю. Сверху вниз. Это игры взрослых девочек, но в них должны участвовать маленькие мальчики, бить их одно наслаждение, но всегда жалко, и боишься что они сломаются. - Ты хочешь, чтобы с тобой случилось нечто подобное? - Говорю я. Он смотрит с вызовом, страха нет, конечно - Лера совсем не страшная, она добрая и всем помогает.
  Жаль, жаль что на современных младшеклассников это не действует. Какие-то они не такие пошли... Очень жаль.
  -Джа. - Говорю я им на прощание и удаляюсь раскачивая узкими бедрами как Фэй Валентайн в Ковбое Бибопе, даже ручкой машу как она, не оборачиваясь, еле-еле.
  На уроке литературы оживление. У Вадима появился игровой ноутбук с 3g модемом, и теперь вокруг него собираются литераторы школы номер двадцать два, чтобы поговорить о вечном. Меня спрашивают лишь потому, простому совпадению, что я единственная могу ответить внятно ничего не готовив. Учительница по оживленности класса поняла, что если она спросит не меня, будет молчание, гундение или человек просто скажет - я не знаю - соберется и уйдет прямо с урока.
  Она спрашивает:
  -Лера, почему тебе нравится читать книги?
  И смотрит на стопку у меня на парте.
  Я говорю:
  -Чтобы не слышать, что творится на ваших занятиях, приходится с головой уходить в истинную литературу.
  Она молча качает головой с таким уставшим видом, что становится её слегка жалко даже.
  -И что тебя увлекает в "истинной" литературе?
  -Я могу вспомнить себя из прошлого.
  -Понятно, - говорит учительница, под общий гомон класса, смотря на свой стол, где лежит открытый журнал. - Вот значит как....
  -В прошлых жизнях я, наверное, была Хайнлайном, Достоевским и Шекспиром...
  "То есть педофилом, убийцей и плагиатором..."
  Мне кажется, сейчас она поднимет на меня свои тонкие очки с голубыми глазами за ними и спросит грустно - "девочка моя, а у тебя губа не треснет?"
  Она протягивает руку к журналу и начинает его листать. Раздается дружный крик. Вопит сначала Света, за ней половина класса. Это Вадик ставит рекорд, его пати рвет всех и вся, его клан побеждает в штурме цитадели.
  -Каким же УГ я была, живя Достоевским... - говорю я под хохот и визги с задних парт. Через полминуты добавляю с сокрушенным видом, скосив глаза навстречу оживленному он-лайну:
  -Я не понимала, что на самом деле нужно людям и писала думая лишь о себе. Это были мои мастурбационные депрессивные фантазии и нытье не больше. Сейчас грызла бы ногти, но счастлива, что никто это уже не читает.
  Дернувшись так, словно её огрели током, учительница славная моя пишет на доске задание на лето. Увидев, чем она занимается, все мальчишки не дожидаясь конца урока, хватают кто-то свое, а кто-то чужое или даже девчонок и ломятся из класса. Девочки, заметив, что их вещи похищены, вопят и бегут за ними. Я медленно собираюсь и выхожу последней. В классе раздается унылый скрип. Это учительница мелом дописывает на доске нашу домашку.
  А после этого пишет у себя в блокноте - "Достоевский, вреден для психики? Или полезно вредить? Может быть уже не вернуть время в спять? Почему? Что, неужели все пути, предложенные им заросли травой?"
  Смотрит в окно. Звучит звонок. Выходит из пустого класса, запирая его за собой.
  
  
  Вероника.
  И вот я - Болотный Воин!
  За последние месяцы, проведенные в уютном обществе наркоманов из другого мира, я многое поняла и переосмыслила - как в моем теперешнем положении, так и в моей прошлой жизни.
  Во-первых - у них под чердаком было спрятано ружье. Мне его сразу подарили и попросили объяснить. Я объяснила, переломив его пополам и увидев что патроны в нем - всадила оба заряда дуплетом в ноги того самца, который сделал мне больно в "первую брачную ночь". Все дико обрадовались, в том числе и этот самец и притащили мне еще смятых патронов. Он валялся в кругу визжащих товарищей из его раздробленный конечностей хлестала кровь, но он вопил, как и они от радости, не выбиваясь из общего ритма-оргии. Додики.
  В-вторых главным постулатом моей теории была мысль о том, что наркоманы во всех мирах одинаковые. Так и оказалось. Шайтан-водоросль приносила необходимые для боя с окрестными племенами ритмы сердцу и муть рассудку, в чем я аккуратно убедилась. И впредь единственная шла в набег в здравом уме и с полными карманами патронов.
  Я-таки свалила.
  Прощание было трогательным, Ктюша, которой я питалась в последнее время, так как не переносила вкуса членов соседнего племени с нашим вышла как всегда меня провожать. Вообще, когда я была поблизости от её дома она ходила как привязанная, за мной так щенок дома бегал, пока я не стала его пинать и палку брать.
  В двух километрах к северу на отмели лежала наша маршрутка, вокруг было так мелко, что вода еле доходила мне до щиколотки. В ней плавали головастики со ртами чуть больше половины туловища, они так и норовились выскочив ухватить меня за икры, а то и бедра, так как только самый низ ног был обмотан просаленной коростой из листьев водорослей.
  Я думала - там никого нет. Но я была не права. Там жила Света. А еще у неё была лодка и очень плохое настроение, второе удивило меня гораздо меньше, чем первое. Света - да с лодкой! Зато можно было рыбачить.
  Света развернула меня к себе и тихо зашептала, словно нас могли подслушать:
  -Знаешь где мы?
  Я кивнула. Она:
  -Нет, не знаешь, ты думаешь кто они?
  Я, слегка отклонившись от сильного запаха мяса из её рта, произнесла:
  -Каннибалы. Инопланетяне. Нарики.
  -Нет, это люди. - Сказала она медленно и по слогам, словно до меня туго доходило. - Смотри, что я нашла.
  Она расстелила на дне лодки карту. Я смотрела на неё и так и эдак и ничего не понимала.
  -Что за карта?
  -Это не карта, - она слегка дернулась, словно её огрели током, - смотри, тут написано.
  Я пригляделась. Оказалось что это квадратные письмена, но только они идут очень мелким шрифтом или скорее почерком и образуют в себе замысловатые рисунки, слишком природные, чтобы что-нибудь значить.
  -И что?
  -Я еврейка бака, а это ивриш... - Загадочно сказала она.
  -О боже. - Еще более загадочно покачала головой я. Ну прям две маленькие девочки недолесбиянки, играющие с маминым тампоном и воображающие себе мыша-демона. Снова в детство. "Привет!" - сказала ему я. Но оно не ответило, видать забыло уж про меня.
  -Не поминай его тут. Это проклятые места. - Сказала она. Я впервые подумала - с тех пор как она сама отведала впервые человеченку, ничто не изменилось в ней. Просто спокойная и уверенная в себе Света внезапно стала такой дерганной, даже слегка сумасшедшей.
  "Наверное, оргия первого дня приема в семью повлияла", подумала я, "у неё ведь вроде до этого никого не было, вот и сорвалась". Я посмотрела на многочисленные шрамы на её запястьях и груди, один шел вдоль шеи и заканчивался у нижней губы, все тонкие, словно бритвой резали.
  И тут мне стало обидно. Словно бы мы вдруг стали чужими. Совсем чужими. Было горько, захотелось вернуться обратно лет на десять и снова бегать с ней по затопленному острову полному чудес шестилетней девчонкой не знающей проблем.
  -Ты меня слушаешь? - Спросила она.
  Я кивнула. Света уселась поудобнее на дне покачивающейся над теплыми водами другого мира лодки и сказала:
  -Мы точно не на земле.
  -Да неужели! - Молвила я.
  -Да. Но они люди, попали сюда давно. Тут много чего непонятного написано, да и я плохо владею языком этим, я от рождения в России жила, к отцу однажды только летала и хорошо еще тогда немного подучила. Я поняла.
  Она замолчала. Я ждала-ждала, уже привыкла к её дерганному голосу и странному неровному дыханию. "У неё с сердцем все в порядке?" Света дышала как астматик, хотя вокруг было просторно и свежо. Мне захотелось опустить в это синее море руку, но в последний момент я вспомнила про "мальков" и передумала. Хоть их нигде не было видно - кто знает, когда они появятся, уж больно на пузатых пираний смахивают.
  Она, наконец, прервала молчание:
  -Когда-то они побывали на земле. И расставили ловушки. Ловчие сети, в которые иногда попадается добыча. Еда.
  Я снова посмотрела на её тонкие подвижные губы. "Вот значит как?"
  -Они уже давно забыли про планету нашу, но иногда срабатывают сети те. И попадается еда, которая не пропадает в мире этом.
  Я захлопала в ладоши. На души было пусто как в космосе.
  -Пустотень, - сказала я. Она подняла на меня свои красивые серые глаза и кивнула головой.
  -Да, я не знаю, как это работает, но ведь ты сама видела, что стало с маршруткой. Как-то сработало.
  -Ага, теперь я знаю, куда деваются все сотни тысяч ежегодно в никуда исчезающих людей.
  Она снова кивнула.
  -Да, они попадают сюда. Только вот те, кто все это устроили не те жалкие существа, которых ты встречала.
  -Да неужели, - я впервые заинтересовалась. Вообще, несмотря на веселый тон и спокойные дружеские интонации, я с тех пор как почувствовала этот запах, была вся напряжена. Вот в эту самую минуту, я ни за что бы не дала ей ружье, с которого не убирала руки.
  "Моя подруга - еврейка-каннибал", подумала я, "весело, черт возьми, до чего же все весело!"
  -Да, те, они живут далеко отсюда. Тут нарисовано где. - Она ткнула пальцем на вьющуюся цепочку букв. - Возможно, они там жили, а теперь их нет.
  -И что? - Я потянулась, щелкая суставами пальцев, и снова одну руку положила на металл, нащупав курок. - Нам-то какое до этого теперь дело?
  Она словно сошла с ума. Лицо вытянулось, губы побледнели, все тело напряглось, и взгляд остановился. Я бы оглянулась, не знай, что она смотрит в этот миг в мои глаза. А потом она кинулась на меня, я выставила перед собой ружье и оно попало её под подбородок.
  -Ты что? Не хочешь отсюда сбежать! Ты с ума сошла! Ты знаешь через что я прошла, ты знаешь, что они со мной сделали?!
  Она била меня ногами, наверное, хотела, чтобы я выстрелила. Я пыталась увернуться и подняться - все одинаково бес толку. Я тоже хотела выстрелить. Убить ту Свету, которую я боялась открывать в ней, наверное надеялась, что после выстрела в её лицо - Света станет прежней. Как в детстве. Но как-то так случилось, что палец не сорвался.
  Я не стала её успокаивать, она сделала все сама. Как всегда, она начинает первой и она же первой заканчивает. Наверное - я тоже в её глазах выросла и стала другой.
  Печалька.
  Но кальмарики у Светы были вкусные!
  ***
  
  
  Лера.
  Ловилки-с-училки! А вы знаете такую игру?
  -Когда Палач придет к тебе из суеты и наклонится над тобой, ты спросишь сам себя - "Я спрятал душу или время моей казни тут уже со мной"? - Прокричала девочка, почти мальчишеским голосом. Рядом стоявший пацан сверился с текстом и покачал головой.
  -Ну, за-чем? - Проныл Готик.
  -Что не так? - Спросила девочка, все еще патетику на лице и в голосе храня.
  -Да все не так, ты зачем импровизируешь, когда у тебя есть готовый текст?
  -Так вы же сами его писали, если бы откуда-то взяли, еще другое дело, а вам что, жалко? И почему я не могу читать, так как мне вздумается, если вы сами все это катали на коленке? Это почти полный бред, между прочим! - Она ткнула в экран лежащего на сцене миниатюрного ноутбука.
  Готик аккуратно задвинул его носком ноги за декорацию кладбищенского оттенка.
  -А что, если бы мы взяли что-то готовое, играть стало бы веселее? И вообще много ты понимаешь в постмодернизме. Это не бред, ты других спектаклей не видела, то, что ставят где-нибудь в Москве на большой сцене ничуть не лучше, чем наша школьная постановка.
  -Ты спрятал свой бред! Я видела, значит, ты со мной согласен!
  ***
  В этот день была дождливая погода и нас пригласили мальчики играть с ними в футбол.
  В нас мяч летит, мы брызгами несемся кто куда. Он плюхается в лужу, но никто из нашей команды не хочет его доставать. Я вся взмокла, правда дождик уже косой и мелкий, словно мой братишка Готик, вот только вредный настолько же.
  Но мы играли, как могли, в нас летели грязные мячи, мы, прыгая по кочкам между луж, старались добраться до вражеских ворот. А пацанам все по боку, они как танки перли по грязи и нас сбивали в лужи, снова финт, и вот уже сменился счет.
  Но они нас пригласили! И теперь мы все мокрые пытаемся им доказать, что сделано все это было не столь уж зря. Мы забываем про погоду, лужи, воду, грязь и учимся играть как мальчики, что нас Пригласили! И всаживаем в их ворота первый мяч.
  Вода сползает с моего лица, словно вторая кожа хладной ящерицы. Наклонившись, я смотрю на отражение в мутной воде, потом поднимаюсь и, чувствуя как неприятно всему телу в мокрой футболке, смотрю по сторонам. Рядом Макс задрал к небу свое лицо, и капли дождя, который вновь усилился, текут по нему, короткие рыжие волосы торчат во все стороны. Я тихо им любуюсь.
  Мы меняемся воротами.
  А через час, уже привыкшая к такому чуду как футбол в раздевалке я встречаю Свету, она смотрит на меня, а потом замечает:
  -У тебя соски видны сквозь одежду. И они - торчат!
  Вот значит, почему нас мальчики приглашали играть с ними в такую жуткую погоду... А я-то думала... Я кашляю уткнувшись лбом горячим в штукатуренную стенку.
  Я захожусь в кашле - а они знай себе торчат. Я начинаю понимать, что нужно от нас мальчикам и это меня печалит. Им нужны не мы, им нужна наша матка, но они боятся себе в этом признаться. Быть с ними на равных можно только в дремучем детстве, а потом мы постепенно отклоняемся друг от друга, как ветви дерева, это грустно.
  -Да у тебя температура! - Говорит она меряя мой лоб.
  -И что? - Спрашиваю я. - Главное - они все еще торчат.
  Я старалась. Я выложилась на полную. Кха-кха! Я думала я играю с ними на равных, но им было все равно как я играю, играй я как этот ваш бразильянец - они бы не заметили этого, они привыкли к киношным сучкам Мэри Сью кости которых не ломаются... кха, когда они пробивают или ими пробивают бетонные стенки. Я никогда так не смогу, а даже если и смогла бы? Спасибо киношникам, теперь все мальчики утерлись и я паранормальная в лучшем случае вызову их улыбку. Я же не человек - а просто кусок мяса обернутый вокруг вагины. Меня оценивают по другим критериям, я могу быть няшей, могу ведь? Мягкой и удобной и обязательно с торчащими сосками. Или жесткой, фригидной как Тринити или стервозной, стремной, как те... на любой вкус... я дура...
  -Ты вообще домой идти будешь? Или ты уже умираешь? Мне кого-нибудь позвать? Ключ у меня, но я при всем твоем желании не могу тебя закрыть, а то если ты тут разлагаться начнешь - как мы будем потом раздеваться в этой раздевалке?
  Света такая Света. Люси как Светлая, значит Люци - первые четыре буквы от имени Люцифер, то есть Несущий Свет, Лайтбрингер, первый сотворенный Господом Ангел Утренней Зари...
  Неземное сияние окутывает Свету. Я чувствую как приливает кровь в низ живота, я хочу на неё молиться. Я ужасаюсь себе.
  -Изыде... - шепчу я. - Сатана, не убоюсь тебя, Неведомая Ебаная Хуйня, почти как мама...
  -Она уже бредит. - Упирает руки в бока Света и смотрит на меня. - Умирать будем или я уже пошла? - Говорит она.
  -Им все равно. - Отвечаю я. - Им было все равно Света, как я играю. Они даже не заметили, потому что не туда смотрели.
  -Они ТУДА смотрели. - Отвечает мне серьезная кудере Света и схватив за мокрую футболку начинает тащить по полу. Я безвольно оставляю за собой мокрый след. На меня чуть было не наступают бегущие по коридору школы ноги и голос знакомый спрашивает:
  -Она умерла?
  -Да дурак! - Кричит Света. - И не наступай на неё, иначе заразишься и тоже умрешь.
  -А как же ты?
  -Что я? Я - героична от природы, не прыгаю как иные герои нашего времени с крыш избавляя от себя мир, зато спасаю мир в который раз избавляя его от лишних людей, это вычитание, кури Death Note мальчик и никакого Достоевского. Значит так, я закопаю Леру во дворе школы, только ты никому не говори где она покоится. Иначе её секретную могилку разроют и миру крандец. Я даже не знаю чем она больна, но чувствую - это серьезно... и может погубить многих! Ты меня понял?
  Я тоже так чувствую. Я вижу насколько Вадик её понял.
  -А Света в раздевалке убила Леру! - Кричит Вадим убегая вдаль по коридору. - И хочет её закопать во дворе школы. Лера заразна, руками не трогать, ногами в обуви - можно! Я проверил - ногами можно!!!
  "Налетай!..", вяло кричу скорее мысленно чем вслух я. И кашляю. В эти мгновения Лера готова подарить всей школе свое больное тело безвозмездно. Может быть в следующей жизни она родится мальчиком.
  Нам встречается учительница. Через призму заразы я вижу небритое лицо наемного рабочего из средней Азии. Ме-елкий такой. Он говорит:
  -Шо-о тАкое?
  И пучит глаза как уличный маг Дэвид Блейн в камеру. Я внутренне смеюсь - снаружи булькаю как ненормальная, учительница пытается меня поставить на ноги и отряхнуть, ругая параллельно слишком мрачную и серьезную для такого смешного момента Свету. Учительница думает что меня избили, а может уже и изнасиловали. Наверное потому что я тоже не смеюсь а внезапно - честно и искренне плачу. Я горячая. Мне плохо.
  Прям как Аське в конце Евангелиона. Делайте со мной что хотите, Адамы хреновы! Понимания от меня вы больше не дождетесь!!
  -Айм сик...
  ***
  По коридорам носится, обгоняя свои крики детвора. А за углом я слышу разговоры активистов ку-клукс-клана!
  -Лови училку! Обходи справа, давай наперерез!
  А вы играли с учителями в "Бей и Беги"? Я - нет. И никогда не думала, что будут играть в нашей школе. Но слух не обманешь.
  -Так...
  -Вы все же...
  -Догадались что я учительница русской словесности?
  -Да, догадались - суровый взгляд девчонок из-под бровей был ей ответом, она отшатнулась в ужасе, но быстро взяла себя в руки.
  -И что - дрожащий и уставший севший и отрешенный голос женщины звучит как колокол набата под Москвой.
  -Жаль поздно догадались... - был ей ацки суровый ответ и двигающиеся черные брови астраханок съезжаются как войска перед рекой.
  -И что теперь?
  -А что, ничто...
  -Если ты училка - это еще не значит предательница родины. Не все училки предательницы отечества, правда, Света?
  Света кивнула, но глаза её видели именно маму Павлика Морозова, она принимает решение.
  -Да все-все, жить то можно?
  -Хотя знаешь, что про них говорят?
  -Страшно бывает...
  -Статистика не врет - сколько детей с собой кончает!
  -Они не виноваты, скажут, но мы, то знаем!
  -Всю истину вины, вино нам путь укажет!
  -Напьемся и пойдем их линчевать - к ответу учителей наших мы звать!
  -А что нам остается в этом мире!
  -Как не судить своих отцов и матерей!
  -Такая вот судьба потерянных детей!
  Все начинают двигаться и расталкивать ногами лежащие вокруг рюкзаки и сумки, у Светы звонит мобильник и она с матюками просит его заткнуться, и тут же снова примеривает суровое лицо.
  -А правду говорят, вы там пытаете детей?
  -Ну, там - пытка тишиной, взглядом - эти еще страшнее, чем водой!
  -И самая страшная - безстенный карцер - это когда вокруг тебя место есть - но приходится сидеть, уйти не можешь, жутко это...
  -Конторки епт!
  -Это вообще пипец...
  Я вхожу в зал и говорю спокойное:
  -Ах, это вы репетируете.
  -Ага, - отвечает мне брат. - Мы решили сменить постановку на более понятную и затрагивающую молодежные проблемы!
  ***
  -Я съем кота. - Открылся рот, а кот молчал, он смерть свою почуял. - Сегодня чую, я съем его!
  -Смотри, он смотрит, лишь усы дрожат!
  -Я съем кота! - Кричит и шепчет девочка и открывает рот. По подбородку капает слюна.
  "Слю-ня... наверное сладкая она, я поняла..."
  -Пожалуйста, не ешь кота! Уж лучше съешь меня, я слаще сегодня буду!
  А кот молчит, его заглатывают тут же. Широкий рот у девочки открылся широко, и голова кота там скрылась вся.
  -Нет-нет, не ешь кота! - Кричит она, руками машет и в глазах уж слезы. - Я слаще, слаще я! Кусай меня! Скорее же! Сегодня слаще буду я, и я - твоя!
  -А-ам! - Она снова открывает свой рот, слюни там нити, паутинки, в глазах застывший голод. - Аа-а! - Она свой рот отрыла и застыла, и смотрит, смотрит!
  -Вот это да! Хочу туда, поглубже вся!
  ***
  -Зачем ты выдавила на себя столько пасты, Бико?
  -Я сперма. - Не очень твердо, но все-таки произнесла девочка и спрятала глаза. Глаза нашлись. На лице ребенка было написано "я понимаю, вы мне не верите, но это действительно так!"
  -Так, пошли. - Девочку схватили за руку и повели. К родителям повели бабушки её.
  -Хорошо! Хорошо воспитываете дочь! - кричали они и тыкали им в лицо пастой. Те молча её брали с лица дочери и ели. Как козы траву. Во если ругать козу - она будет молча брать и есть траву. Это не IRL, это ЖЖ, тут могут вас тихо игнорировать.
  Знакомьтесь, это козел Фрэнки, он символ ЖЖ, любите его презрительную харю как любим её мы, а сам он любит бумагу и ест ваши удаленные посты. Куда катится мир?
  Алина кажется тихо ржет.
  -Чего?
  -А если... если она действительно - сперма?
  Действительно - ох уж эти взрослые! Нет, чтобы поверить ребенку на слово.
  Я присоединяюсь к Алине. То есть - ныряю под воображаемый стол.
  Все мы были спермой, все... и все же я бы посоветовал им расспросить своих детей, почему они нарекли внучку "Бико", жуть аж как хочется узнать - о чем они в это время думали?..
  Может они и вправду хотели, чтобы их маленькая дочка осталась без глаза и без ноги и работала после этого малолетней проституткой для богатых и особо озабоченных клиентов любящих повтыкать в покалеченную лоли, в тайне мечтая о карьере гитаристки в рок-группе.
  -Или чтобы она спала с котиками. - Как обычно угадывает мои мысли эта извращенка.
  -Ты телепат! - Кричу я тыча пальцем.
  -Телепатии не существует. Ты разговариваешь сама с собой вслух.
  Ах негодница. Не сознается! Она идеальный материал, ходячий материал уникальный контент для моего зверски раскрученного UFO-сайта с запредельным ТИЦ и PR, а она - не сознается! Эта планетянка ведь читает мои мысли только наедине когда я не могу призвать третьего свидетеля!! Нужно будет не забыть оставлять все камеры включенными. Жучок может на себя поставить? Или лучше сразу - на неё, жучки ведь они теперь в каждом магазине продаются. Вон мне бесплатно к последнему сотовому подарили пару.
  
  
  Вероника.
  Липкий и шершавый.
  -Песик, милый мой, иди ко мне, ну же!
  -Ты не так говоришь, смотри как надо! - Ответила я и, наклонившись, тихо поскулила. У пса вострились уши. Я встала на четвереньки и тихо заныла, как от боли в животе. Пес вышел из своего убежища за стоявшими в ряд картинами, скорее выполз и стал лизаться. Я, разумеется, тоже. Вика смотрела на нас, широко раскрыв свои глаза с невероятно длинными ресницами, а потом подняла вопль.
  -А-а-а, - визжала она как пожарная сирена. Что там на ней написано. Или это только в той игре. Я совсем запуталась, где тут реальность, а где тут ночь.
  -Ты что творишь!
  Я попыталась прекратить, но собаке нравилось. Она, Вика, а не её чертова псина, схватила меня за руку и потащила, прыгая по ступеням вниз. Мы, роняя по пути вазы и горшки с геранью, пробились с боем сквозь мебель, расставленную согласно вербальным глюкам Викиной матери "по всем законам природной асимметрии" на кухню. Там она вручила мне свою зубную щетку и сама лично выдавила пасту со словами МОЕЙ матери:
  -Чисть! И долго!
  -Потом прополощи!
  Я тщательно катала во рту воду, а она стояла, скрестив руки на животе. Потом она в свою очередь долго разглядывала мой рот, язык, десны и еще что-она-там-видела, а я как дурра в её руках извивалась всем телом. Вика нюхала мой рот недоверчиво и морщилась.
  -Твоя же собака, - ответила я на все это, как только вырвалась. - Ты что же, брезгуешь своим собственным псом?
  -Не-ет, - сказала она, помолчав и сведя брови. - Я брезгую тобой после моего пса.
  -Ничего же не было!
  -Ну, еще бы что-то было!
  -Он был... терпкий и шершавый. И вообще, мне с тобой не целоваться.
  -И знаешь ты кто после этого?
  Я подняла вверх палец и гордо заявила:
  -Я друг животных!
  -Ты сама - животное!
  "А вы любите животных?", подумала я. Мне почему-то так хотелось, хотелось... а потом я проснулась вся мокрая. И поняла, что снова побывала дома.
  -Знаешь, - сказала я сероглазке, - я могу бывать дома, когда захочу, для этого стоит лишь закрыть глаза. И только.
  Она почему-то расплакалась.
  ***
  
  
  
  Лера.
  Сестра...
  -Это моя сестра, - сказала я, не моргнув и глазом матери сегодня. И показала на неё.
  Мать смотрит на неё и на лице написано: "Вот и не знала я, что есть еще и дочка, вторая у меня..."
  Потом поворачивается ко мне и тихим спокойным как жаворонка трель голосом поет:
  -Ты что смеешься?!!
  И злая искра мелькает в сердце матери, на кухне лопается лампочка, осколки летят в кота, он, рванув на второй космической проносится мимо нас и как фашистский снаряд в Великую Отечественную уходит с пафосом в молоко шкафа.
  Мама смотрит на меня, потом на неё и слегка меняя интонацию, произносит опять нараспев:
  -Ну, ты как хочешь, твоя судьба...
  Моя подруга молчит и смотрит на уши кота торчащие из шкафа, дверца медленно скрипя открывается и он оттуда за нами наблюдает.
  Мать вскидывает руки, опять меняя интонацию, говорит визгливо и патетично:
  -И ты туда о дочь моя! - Руки падают, словно плети вниз, лицо осунулось и потемнело, прям от горя как бы. - Я понима... что это модно! - Добавляет она, еще раз сменив интонацию.
  -Что модно мА?! - Кричу я, ласково в неистовство входя.
  -Искать друзей и находить?
  -И жить и спать всегда же с ними?
  -Или одной как волк ходить?
  -По полупустой квартире?
  -У нас же частный дом, три этажа. - Обезумев от горя, говорит мне моя Ма. - Тут можно прогуляться даже.
  Кто-то из-за спины тихим шепотом произносит:
  -Та дочь уже ушла...
  Я хватаю свою сумку и выбегаю из комнаты. Подруга порывается последовать за мной.
  Шепот повторяется:
  -Вторая же осталась...
  Подруга ударяется в косяк двери плечом, подворачивает ногу, кричит от боли и остается. Прихрамывая, возвращается в комнату, где творится действо. Раздается тихий невнятный шепот и она, заикаясь, произносит:
  -Здравствуй... мама...
  Шепот с оттенком грусти и злости:
  -Занавес...
  Готик смотрит на меня как на говно, а ведь я его сестра! Ё-мае.
  Потом переводит свой тяжелый взгляд на нашу классную. Она учительница химии, но у неё старое актерское образование. Я понятия не имею, зачем отучившись на актера идти в школу преподавать химию. Разве только... это легенда и она иностранная шпионка... или заслана к нам инопланетянами, чтобы узнать секреты подготовки химиков в этой стране.
  Химичка, Альбина Семеновна играла мою маму. Готик смотрит на неё как на большое и очень странное выглядящее, не на месте как бы, но все же говно. Я краснею за брата.
  - Это было ужасно. - Говорит кому-то в пустоту он. В этот момент единственный проглядывающий из-под челки глаз и впрямь как у анимированного трупа. А ведь мой брат еще в седьмом!
  -Зачем столько пафоса, как можно так переиграть, мы же не Гамлета ставим, действие происходит в наши дни и... вообще, не отвлекайтесь вы на этого кота.
  Котэ наблюдает за нами из шкафа, училка оглядывается на него с почти что страхом, у меня мелькает мысль, что это именно котэ её и готовил как агента. Я тоже смотрю на котэ, через минуту уже все смотрят на котэ, а он на нас из шкафа в прихожей. В зале не выдержав напряжения лопается последняя лампочка. Все погружается во тьму.
  
  
  
  Вероника.
  Побег Домой!
  Они стояли полукругом вокруг стола и считали деньги. Я спокойно смотрела на них, а радостная Света сияя хлопала своими длинными ресницами сканируя дорогущий но явно неухоженный особняк. Я же отвыкла не только от вида денег но и от домашней чистоты, слой пыли и листья под ногами на дорогом паркете - я не обращала на это внимания. Они наверное минуты три молча смотрели на двух почти голых девчонок покрытых шрамами и с длинными спутанными волосами, которые открыв дверь вошли к ним и молча изучали их притон.
  А потом начали доставать оружие. Я как-то автоматом вскинула ружье с оставшимися двумя патронами. Получились две стенки - с одной стороны я, с другой все они.
  ***
  -Руки! Бросила ружье!
  Света посмотрела на меня с сомнением. Я разжала пальцы, и ружье упало с глухим стуком на пол.
  Самый толстый из них подобрал его. С визгливыми интонациями говоря о чем-то по-испански, он провел по стволу языком. Они нагнули Свету, и он засунул в неё ствол. Нажал на оба курка сразу. Дуплетом её тело выгнуло, она завизжала, её живот вспучился и взорвался, выплеснув содержимое на пол. Она хлопала глазами и смотрела на меня еще несколько секунд после этого, после того как перестала дышать. А потом её отпустили, и она хлюпнулась в лужу своих внутренностей.
  Они завалили меня и развели ноги. Все было медленно слишком, по сравнению со Светой. "Она привыкла к боли, она не умерла от шока, она молодец", колотило в такт им у меня в мозгу. Её уже стеклеющие глаза, хлопающие длинными ресницами и молча вопрошающие меня - "Что? Что со мной сейчас произошло?". "Ты умерла...", "У тебя дыра в животе и все льется на пол...". Эта сцена прокручивалась у меня в голове снова и снова, все быстрее по заведенному кругу, мешая соображать и искать выход. Но последней все же оказалось тупое - "Жизнь великого рейнджера закончилась!" и рисунок, как кого-то топят головой в тюремном сортире; после хрустнули и сломались шейные позвонки. Я стала куклой, такой, в какие играла в детстве, еще пока теплой, но уже не живой. Кукле было все равно, как в неё играют.
  
  -Если ты попадешь в другой мир, маловероятно, что ты сразу поймешь, что это, скорее всего тебе не придется заниматься тем, чем ты занималась до этого дня. И ты не будешь там спасать их мир, скорее всего ты даже исследовать и постигнуть его ни в коей мере не сможешь. Не будет историй о странной любви и приключений, скорее всего тоже не будет. Другой мир - это то, что в твоем сознании самое невозможное, запретное и то от чего тебя вывернет наизнанку. Знакомство с другим миром подобно изнасилованию. Все, что тебе останется - попытаться привыкнуть или погибнуть, как организму выросшему в совершенно иных условиях.
  
  
  Лера.
  Цветные мелки. Я пишу на стене, мелом под забором, на доске и иногда за ней. Однажды я подумала: умение писать, это так замечательно, почему люди пишут столько лишнего в жизни? Они не знают, что для них важно сейчас? Слишком часто меняются. Возможно.
  "Слишком храбрая, чтобы жить, слишком умная, чтобы говорить, слишком уставшая, чтобы дышать, слишком больная, чтобы кричать, слишком вольная, чтобы бежать, слишком забытая, чтобы мечтать!"
  Было написано на школьной доске утром.
  -И что это?
  -Кто-то так понтует?
  -Будь это написано на могиле, вызвало бы сочувствие, но на школьной доске вызывает улыбку.
  Каждое неоформленное предложение было написано другим цветом. Каждое - другим.
  Надпись выжила и каким-то чудом дожила до урока русского, на котором мы её разбирали как канонический пример графоманства и перегруженности, все в одном. Потом пришла очередь литературы, и мы снова восстановили и разобрали слегка уже замазанное предложение. Потом была математика, все писали примеры вокруг, петляя, уходили на самый край доски, но стирать никто не хотел, а учитель и не требовал.
  Учитель математики уже десять минут морщил лоб, тер переносицу под очками, а потом вдруг спросил:
  -Вы знаете, что такое предел? - И снова поморщившись, как вампир от чеснока, сам же себе и ответил:
  -Нет, это слишком сложно для вас.
  Когда наш класс пришел на урок физкультуры, мы спросили тренера - а что такое предел? И он нам ответил, он сказал, что Предел, это то, через что хоть раз в жизни переступал любой из знаменитых спортсменов. И еще - что предел у каждого свой, что мировые рекорды не стоят и выеденного яйца, потому что это просто цифры, а вот то, что у тебя внутри - он ткнул себя рукой в грудь - никогда не сдается.
  В общем, ткнул он куда-то в область желудка. И тот предательски заурчал. Сначала у него, потом у кого-то из мальчишек. Под конец в раздевалке урчал уже у всех девчонок сразу и по очереди, изображая девятую симфонию.
  ***
  Даша ненавидела Минобр и считала его конторой инопланетян на Земле, созданной для образования этих самых несчастных Землян и отсеиванию детей индиго чтобы потом их разбирать на органы инопланетным укуркам с паранормальными способностями, была ярой активисткой за отмену богопротивного инопланетного ЕГЭ и прочей забугорной негритянской мерзости. А еще она была сестрой грибной Вероника и мечтала о Великом Белом Мире для Белых Людей.
  Great big white world - Marilyn Manson - Mechanical Animals, как-то так.
  Все её школьные сочинения искрились алчной расовой ненавистью исконной высшей эльфийки к низшим зверорасовым расам, Даша мечтала о подъеме рождаемости белых людей и чистоте их белой крови, она считала: один ребенок на семью это смерть белой расы, в то время как хаджиты в своих пустынях Амна рожают восьмерых котят. В общем-то правильно считала, но Дашу весьма часто вызывали к директору именно по поводу её слишком рано сформировавшихся радикальных эльфийских убеждений. А вот их с Вероникой маму и папу вызывать боялись, у них были друзья в администрации города и половине его оборотней в погонах, вместе с ними они часто ночами охотились на своих джипах, включая целые сонмы фар и напоминая НЛО, летящее слишком близко к земле. На кого секрет, но маленькая и весьма долбанутая церковная мышка Вероничка однажды призналась по секрету, что её отец стоит на переднем рубеже борьбы против Черных из Перпендикулярной Галактики, стремящихся колонизировать Землю. И им прислуживают хаджиты из горячих пустынь Амна и прочие наемные таджикские войска под видом гастарбайтеров проникающие в Великую Белую Русь.
  -Инопланетян? - Спросила я. - Или гостей из другого измерения?
  -Они черные. - Ответила Вероника. - Они прикидываются, что испокон веков жили в Африке. Но папочка сказал - в Африке негров нет, то есть их никогда не было. Это все фальсификация, пара десятков письменных свидетельств современников были подделаны. Наверное и то и то. Они делают так - приходят в чей-то мир и принимают форму его обитателей только с противоположным цветом кожи, потом начинают страдать, попадают к коренным обитателям в рабство и делают вид что мягкие и пушистые. А когда люди постепенно начинают к ним испытывать жалость - вешают им ярмо на шею и больше его не снять, если, сказал папа, мы их не искореним - все, конец Земле. - Выпалила Вероничка, я чуть под стол не скатилась от ебанутости их семейки. - Конец всем нам, Черные из Перпендикулярной Галактике нас прижмут а потом поимеют, нужно их отстреливать понемножку и не пускать в нашу страну, весь Запад для нас уже потерян, там их пруд пруди и все законы пишутся теперь в их пользу, они пытаются нас убедить что Русь Святая совсем не Русь а Украина, но на самом деле - сказал мне папочка - Украину придумали они же, не было никогда такой страны, они нам промывают всем мозги. Украина - от слова "украсть", Русь - она Святая... - Грустно шептала девочка с легком платьице с вишенками, под которыми - клянусь - не было нижнего белья, вся такая из себя тонкая и непорочная, гнется небось как веточка, хочу, дайте две, одну я прям сейчас задушу в объятиях! - Нужно нам объединяться, Лера, ты не хочешь объединиться со мной? - Добавила она, задумчиво сося свой пальчик и вызывая у меня спазмы похоти при виде её влажных розовеньких детских губ. Она так никогда не вырастит, а её отец - больной человек, поняла я.
  "Хочу!", чуть было не выпалила я. "Я хочу соединиться с тобой, Лэйн!" И будь ты хоть Дэвид Лэйн, хоть Лэйн Ивакура, хочу!!!
  Я так и отпустила тогда её ничего не сказав, стесняшкина блин.
  Даша не то, чтобы полненькая - пухленькая, с симпатичными лицом на котором даже прорезавшийся второй подбородок не мог испортить общей свежести юности, её волосы были завиты в косички, а животик напоминал мне о третьем месяце сладостной беременности. Вероника была худая и тонкая, как травинка гнулась и вечно отсутствовала в этом плане бытия.
  На самом деле я мечтала о поднятие рождаемости с Дашей ровно один раз, а Вероникой - четыре. В эти теплые вечерние моменты в своей постели я становилась мальчиком.
  На уроке Даша отказалась отвечать по Анне Карениной. Она цитировала право РФ и твердо объясняла свою позицию шизевшей от "всего этого безобразия и непотребства в детских умах" учительнице литры.
  -Вот! - Кричала она, тыча ей в лицо страницей сайта со своего планшетика в цветочках. - "2. К информации, запрещенной для распространения среди детей, относится информация:
  1) побуждающая детей к совершению действий, представляющих угрозу их жизни и (или) здоровью, в том числе к причинению вреда своему здоровью, самоубийству..."
  -Да, но... - Пыталась оправдаться за свое преступление учительница, но Даша не давала ей вымолвить слова прям как следователь. Учительница наверняка уже видела над собой занесенный окровавленный топор российского беспринципного закона.
  -Что но? Гренада Семеновна, простите, но вы нарушаете закон, заставляя нас отвечать по книге в которой пропагандируется суицид! И еще это ваше любимое "Преступление и Наказание", смотрите тут написано "3) обосновывающая или оправдывающая допустимость насилия и (или) жестокости либо побуждающая осуществлять насильственные действия по отношению к людям или животным, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом..."
  -Но ведь это - классика!
  -И что - классика? Двойные стандарты, Гренада Семеновна? Пред законом все равны, иначе то не закон а мухобойка для власти!
  -Дашенька, душенька, - шептала Гренада, - слезь пожалуйста с моей парты, это неприлично.
  И Даша поправив свою одежду и спрятав перманентный панцушот от класса - слезла с учительской парты.
  -Да! - Закричали некоторые мальчики. - Давайте лучше какую-нибудь мангу разберем, чем это уныние. Или разойдемся сразу, чтобы не становиться соучастниками... так мы пошли или разбираем мангу?
  -Эльфийскую песнь? - Предложила Лина. Никогда не знаешь, что нравится таким замкнутым девочкам как Лина. И так неземным в своей утонченной слегка неправильной красоте.
  -Да ты что, там такой список тегов - что от одного его страшно становится!
  -Я не понимаю. - Не унималась учительница. - Что такого страшного в школьной программе?
  -Ничего. Но она нарушает закон. В убийстве нет ничего страшного, все твари этого мира занимаются этим круглосуточно, да и вы дышите - а значит убиваете миллионы микробов каждым вздохом, в этом нет ничего плохо, Гренада Семеновна, но это нарушение закона. Нарушая его вы нарываетесь на скрытую агрессию нашего прекрасного стремящегося к Светлому Будущему общества. - Даша покачала пальчиком перед лицом не знавшей куда ей деться от вездесущей Даши училки. - Вы ведь не хотите нарываться на скрытую целиком и полностью смертельную агрессию общества создавшего такую громоздкую машину исполнения приговоров как наша? Вы ведь не хотите стать еще одним Бунтом Кисок? Вы не собираетесь и вправду нарушить при нас всех - всех этих свидетелях - закон когда уже узнали чем именно?
  -Но чем?! - Вскричала тупая когда ей это выгодно Гренада Семеновна.
  -Вот этим. - Снова заползла к ней на парту наша Даша и стукнула в очки Гренаде свой план-шетик в вишенках, все, включая меня - смотрели на её трусики в вишенках и не слушали что она там несет. Трусики - важнее.
  -Что это?
  -Вы совсем слепая, Гренада Семеновна, или куриная накатывает когда вам это выгодно? Смотрите - тут написано "5) оправдывающая противоправное поведение...", это относится к информации ЗАПРЕЩЕННОЙ для распространения среди детей. Я к вашему сведению несовершеннолетняя, как и все, - обвела рукой угоравший класс Даша лапкой, - все тут присутствующие. Получается вы осознанно нарушаете закон, заставляя нас читать, разбирать и отвечать по "Преступлению и Наказанию" Достоевского, ведь там все только тем и занимаются, что ОПРАВДЫВАЮТ свое противоправное поведение.
  -Нельзя оправдывать? - Ужаснулась учительница.
  -Только не при детях. - Строго заметила Даша.
  -Это ужасные законы. - произнесла учительница наша.
  -Закон суров - но он Закон. - Вразумила её Даша. И Гренада сдалась.
  -Что же нам тогда делать, ведь мы не можем пропускать элементы школьной программы?
  -А вы поставьте нам всем пять и сделаем вид, что мы их прошли. Вы не отправитесь в тюрьму совести - а мы не развратимся и не станем прыгать под колеса поездом или топориком рубить старушек, дабы прочувствовать все то, что чувствовали герои этих книг.
  -А Гарри Потер?! - Воскликнула я, не удержавшись. Мне так хотелось пожалеть еще совсем не старую Гренаду - от силы лет тридцать пять, отдаленно похожа на задавленную насмерть гигантским фаллосом с функциями космического корабля инопланетян в "Прометее" (той было тридцать восемь), меганеко и временами сквозь кофточку торчат аппетитные на удивление тонусные соски.
  -При чем тут богопротивный Потный Гарри? Все, забудь, прошло его время! Сейчас рулят...
  -Танковые клинья и ковровые бомбометания.
  -Нет Вадик. Сейчас рулят - Голодные Игры и всякие прочие антиутопичные Волшебные Страны Смертников с детьми в главных ролях.
  -Они нарушают закон.
  -Еще как! Но за такие бабки тебя самого могут заставить живьем съесть одноклассницу и выступить после этого с интервью голодным до "тяжких" зрителям.
  -Разве Гарри Потер не несет в себе запретной для детей тематики? - Не унималась я.
  -Ты что - разве только для попов РПЦ и всех кого коробит от слова "ведьма" или "магия".
  -А как же... пункт "4) отрицающая семейные ценности и формирующая неуважение к родителям и (или) другим членам семьи...", а?
  -Точно! Гарри Потер прививает неуважение к родителям. Там все взрослые - сатирические пародии на настоящих взрослых! Запретить его, сжечь, сжечь!
  "451 градус по Фаренгейту даешь здесь и сейчас!"
  -Вообще нужно жечь книги начинать. - Заметила я как бы в шутку, но класс взорвался.
  -Жечь!! - Кричали почти все испугав учительницу литры своим внезапным единодушием до колик. - Сжечь, книги - СЖЕЕЧЬ!!!
  Ну да, думала я, теперь они не нужны - у всех планшетики, да и читать с них толком нечего. Одна попса раскрученная по наитию всяких там угадальцев настроений толпы.
  Во сне в ту ночь меня Вероника с Дашей посвятили в адепты ку-клус-клана. Мне выдали сайгу с боевыми, я тоже надела длинный белый балахон с клювом птицы и стала вместе с ними охотиться на все отличающееся от меня по цвету кожи, двуногое - без перьев. Дабы защитить Русь Святую от Черных из Перпендикулярной Галактики, которые - повсюду и внутри - не такие как мы.
  Мы это проверяли, вскрывали вместо лягушки маленькую подстреленную в лесу негритяночку на уроке биологии.
  Ладно это было во сне...
  Когда проснулась, подумала - хорошо хоть еще сны не подцензурны Им, иначе меня бы за такой сон невольный отправили в детскую колонию.
  Когда я снова шла в школу мне почему-то было очень грустно. War? War never changes...
  Мысли были ржавых цветов сгоревших в термоядерном пекле автомобилей и летающих по улицам газет мира, которого больше нет. Это был дикий запад, он пришел к нам в Россию спустя сто сорок лет после войны мировой и расцвел у нас таинственным одиночеством Странника Пустошей от которого хочется пуститься впляс. Это была радость - в грусти и грусть в самой чистой и искрящейся радости бытия. Я так хочу... уйти отсюда навсегда. Меня душит этот мир.
  Возможно - виноват мой "баланс", наверное я просто...
  Месячные не в настроении была в тот вечер.
  Какого черта все писатели так стремились убедить всех, что люди скоты? Вот люди стали выбираться из этого, вот насажали законов и скотская третья мировая война по случайности уже не так возможна. Перестав этого в себе бояться, поняв что они могут этого избежать... они стали к этому стремиться? И тут внезапно я пришла к мысли, что на самом деле она не возможна, она уже идет, во мне, в каждом из тех, с кем я хожу за занятия. В этих играх, которыми полны их компьютеры - полно ядерных руин, в тех книгах которые они еще читают - это мир снова и снова сгорает дотла. Фильмы, музыка, жизнь и стремления, мечты и сны - апокалиптично тут все. И уже нет тех героев которые спасали бы мир. Осталась лишь пустота и безысходность в одних - и яростное стремление приблизить конец - в других. Они уже привыкли, с детства приготовились жить в постядерном мире радиоактивных руин, нашли в нем свою - особую - романтику и забросили туда крепкие кошки мечты. Если они вырастут и поймут что жизнь обманула их - они сами начнут эту войну. И в ней уже не будет войны - одна лишь ностальгия.
  Тоска по родине ржавого Фоллаута детства в мире идеально правильных стеклянных улиц полицейских государств востока и запада. Целое поколение мечтает о войне. И почему мне не страшно? Я такая же??
  ***
  -Лера, а как полностью?
  -Я не знаю... - ответила я.
  -Вы не знаете, как будет полностью ваше имя? - С легким удивлением переспросили меня.
  -А нужно?
  -Ну, извините, если обидел. - С укором ответила она.
  -Я никогда не интересовалась. - Честно ответила я.
  -Понятно.
  Гликерия размешивала сахар. Я смотрела как она его мешает, чтобы не смотреть на точащие сквозь легкую полупрозрачную ткань соски её матери Гренады, нашей литераторши.
  Что я делаю в их доме? Зачем мне это все???
  Контрабандистка она. Смертью храбрых, только так. Только радостно, ну где же радость? Радость придет и смоет меня, я хочу разойтись, я хочу развести. Вопросы? Их сметаю рукой. Жизнь? Она как сосулька весной.
  -Ты теперь часто говоришь одно, а намекаешь интонацией на другое. В твоих словах словно вырастает второе дно. Что ты прячешь в нем? Границу правды пересекая, что ты хочешь в нем перевезти? И главное - куда? Я чувствую, что я одна. Когда с тобой стою я рядом, я каждый раз снова тебя теряю. Я невидимка или ты?
  -Давай все будет как прежде?
  -Я не хочу больше чувствовать его во всем, что ты мне говоришь.
  Сестра тихо стонала в соседней комнате, я закрывала уши, сколько могла, и пыталась уснуть, но стоны только усиливались. Я уже всем телом ощущала эти удары. Встала и, вытянув вперед руки в темноте, попыталась разглядеть их, когда мне это удалось - на цыпочках пошла в кухню к холодильнику. Открыла. Налила сока. Выпила залпом. Надо мной послышался грохот. Потом крик парня и стон сестры. Закрыла холодильник и пошла с котом, взяв его со стола, любоваться на звезды.
  Он вцепился в мою грудь сквозь тонкую майку, и мне пришлось его погладить, чтобы не вырывался.
  -Они трахаются, - сказала я коту. И помолчав, добавила, - это нормально!
  Они двигались сначала в такт, а потом в разнобой. Словно каждый стремился к финишу, хоть даже по головам своих друзей, как угодно, лишь бы кончить первым.
  Парень впереди! Она стонет и выгибается, вжимаясь до конца в неё, но ему мало, не хватает, в самый последний момент раздается целая очередь из рывков вжаться дальше, чем позволяет их плоть. Мне почти смешно. И немножко страшно.
  Я задержала дыхание. В каких-то пятнадцати сантиметрах от моего лица в этот самый момент сокращалась матка сестры, исторгая вздохи от которых у меня самой сводило пальцы на ногах.
  В этом... есть что-то необычное, правда?
  Шутки по пути домой из школы. Я шучу, когда случаются приступы, неужели все вокруг больны? Когда я могу делать что-то еще, я это делаю. Неужели всем вокруг так плохо? Нет, мир бы не смог казаться таким безмятежно занятым и суетливым. Он был бы безумен. Так лучше. Жаль. Плохо.
  Надо мной многие так "шутят", но она другая. И оттого мне грустно и радостно одновременно. Я не понимаю, когда это началось, наверное, был промежуток времени, когда мне было все равно - сколько их, она была просто одной из них. Но получилось так, что с какого-то дня, который я так не могу вспомнить, а хочу, мне стало важно её мнение.
  И тем более - больнее, - что она одна из них. Я не понимаю, почему она именно ко мне так относится, ей же все это не интересно, это видно, может за компанию?
  И от этого втройне больнее, что ни к кому она так не относится, кроме меня. Те, другие просто такие, но тут - почему я?
  Просто это модно?
  Я понимаю - они думают, что сами все делают для себя, не понимая, кому они служат, они просто радуются и развлекаются, им приятно все делать для неё, и они ни о чем не задумываются.
  Апельсиновый сок. Он похож на солнце. На теплую воду в лучах света. Запах скошенной травы и терпкий праздник Нового Года. Холодный запах снега и острый запах болезни. Странный он такой - мой апельсиновый сок на губах Гликерии.
  Гликерия. Когда я посреди урока вставала в туалет, она каждый раз шла за мной. Пока я, сидя на корточках, пыталась думать о чем-то другом, она смотрела на меня поверх соседней кабинки.
  "Что я могу поделать?", говорила себе я. "Она хочет, пусть смотрит".
  Злость возникала иногда, раздражение - зачастую, но умывшись, я забыла обо всем и шла обратно в класс. Она за мной. Словно привязанная.
  Однажды, выходя из кабинки, я встретилась с неё лицом к лицу. И не смогла сдержаться. Злость буркнула и сказала моими губами тихо:
  -На колени.
  Она сделала это. Я наклонилась и пальцем провела по губам её. Потом спустила трусики и подвела подбородок к себе. Схватила её за волосы и сжала изо всех сил. Пальцы моей руки наслаждением грядущим свело.
  -Ну же, пей.
  Пока она глотала не спеша, я вся куда-то утекала, наверное, к ней в рот. Она не вырвалась, только с ноги на ногу переминалась. Неудобно же коленками голыми на кафеле стоять. Потом рванула к раковине, вырвало её. Я не ждала - ушла, как и обычно в класс. Она ко мне подсела, сладкая такая, покрасневшая, взволнованная, тяжело дышащая, неужели - ей понравилось? Еще одна проблема у меня. А стерва справа от меня спросила:
  -Вы что там обжираетесь в буфете?
  -Да, - ответила я, - апельсиновые соки глушим как больные.
  Сегодня днем я, гуляя в саду, увидела лицо инопланетянина, он сидел на кухне и пил чай. Страшно стало. У нас на кухне сидит чужой и пьет чай. Я не сразу поняла, что это мамино лицо. От этого стало еще страшнее. Я могла видеть одновременно маму и что-то чужое. Смотреть одной парой глаз, но видеть два различных образа, сначала я переключалась между ними как в том калейдоскопе, а потом они слились внутри меня в один, - в нечто серое.
  В кухне было совершенно темно, если смотреть с яркой и жизнерадостной улицы. В кухне горел свет - он не нужен днем. В кухне было серо-серо, а все вокруг меня утопало в свете. Мама поднимала меланхолично чашку с чаем и подносила к губам, смотря в неизвестность. Я делала шаг назад и уходила в никуда. Я отступала вглубь сада, но не могла оторваться. От этого окна. Внутри меня. Росло то чувство. Как когда-то в детстве я внезапно осознала, что смогла. Увидеть. То, что не замечал никто другой. И теперь не будет мне покоя. И когда придут Они, что скажу я им. Если Они спросят меня?
  "Я стану куколкой..."
  Я наклонилась и закрыла голову руками, стараясь отогнать наваждение из прошлого.
  "Я окуклюсь и изменюсь..."
  -Не-ет!
  "Я буду жить как другие, утопая в домах, теряясь в зеркалах и живущих в городах машинах..."
  Когда мама вышла во двор, она нашла меня плачущую сидя на корточках под яблоней. Первым её вопросом было:
  -Что-то в школе?
  И я честно ответила:
  -Нет, не сейчас.
  Я посмотрела на озабоченную неё, и снова предстало передо мной смазанное сквозь грязное стекло, её такое неживое лицо. Я улыбнулась ей как можно мягче и добрее и поднялась сама, стараясь не смотреть на протянутую руку.
  Бей и гладь меня вода, между ударами дождя по крыше, между ударами сердца из дождя по крышам, я слышу, как течет вода, я понимаю, что теряю что-то, не понимаю только - что? Бей же, боль люблю я, так хочу забыться, нужно свежесть внутрь впустить! Фрикции дождевой воды по трубам, она течет неровно, желает поскорей спуститься в землю, утолить, насытить дождевых червей. Там так много жизни, каждый раз, пытаясь представить себе, как много вокруг жизни, я чувствую страх. Почему?
  Я не замечаю, что кричу уже не внутри себя, как обычно, а на весь класс.
  "Она знает, что-то знает. Что нас сближает!"
  Еще и еще, раз за разом, как фильм на повторах прокручивается этот момент вчера, под лучами фонаря, где я стояла. Мимо едет одинокая машина и идет она в окружении подруг, они о чем-то слишком громко разговаривают и смеются так, словно весь этот мир принадлежит лишь им. Они слишком громко себя ведут, но она идет так, словно ей и этого мира мало. Проходя, поворачивает голову и смотрит на меня, не подавая даже вида, что узнала. Но смотрит так, как будто что-то знала. Но почему ты сволочь не сказала?!
  Мне становится тошно самой, что я так о мертвой. Или живой? И тогда я все начинаю понимать, только вот поздно, как всегда в моей жизни - все слишком поздно.
  Я смотрю. Я вообще - Наблюдатель по жизни, почти как "Глаз Бехолдера", способна и не такое. Я - смотрю. Волосы - спадают на плечи. Моя племянница - её двенадцать лет, её волосы - словно шелк, плечи обнажены и я могу видеть наколку которую она сделала там. Временная? Я зову её О"ни, ударение на первый слог. Это как демон, черт и суффикс близости со старшим братиком в японском. Ермиония - девочка жажды родителей воскрешать старые позабытые но оттого не менее красивые славянские имена. Я даже не знаю что оно значит, родители наверняка тоже. Просто красивое имя. А может - она просто для них ярмо на шее? От такой мысли вся красота как то тихнет. О"ни не знает, что я за неё наблюдаю. А может и знает, но делает вид что не замечает меня стоящую позади. Я люблю смотреть как маленькие девочки переодеваются, вот люблю - и все! Наверное это незаконно, Лера вообще - незаконна, одно время отец считал что я не его дочь и даже делал тест на ДНК. А потом по телику показывали его радостную ухмылку - еще бы, ведь оказывается я и впрямь его дочь. Он сказал, что всегда верил, что так и есть. Но сначала конечно нужно было звать телевизионщиков, чуть ли не киношников просить фильм про меня неродную снять, чтобы потом вся школа знала, что мой папа сомневался, то есть он конечно не сомневался и с самого начала знал, ну вы поняли...
  _Нет, честно, ты, правда, сделала это классно! - Он не издевается.
  _Я поражена, [Лина], ты позволила ей это! - и она тоже. Он думает Лина со мной, мы с Линой - близкие подруги и скоро поженимся, вот дела - у меня тоже когда-то были такие мысли, но ведь это же пошло - завязывать отношения со своей ученицей. Я учила Лину чувствовать крышу и уметь все сразу делать правильно и легко, паркуру короче учила и только.
  _Это интернет, [Егор], ты никогда не знаешь кто по ту сторону, а я - кто по эту. - Не издеваюсь и я над ним с Авророй.
  _Почему так?
  _А просто я научилась телепортироваться и сейчас у тебя за спиной. Обернись, пока я не прыгнула обратно! - Позади него конечно никого есть, а даже если и есть - то уж точно не я. Но временами мне так хочется научиться быть в нескольких местах одновременно. Вот интересно, он объяснит - чем это так поражен в моей съемке. НЛО как НЛО, глюк как глюк. И вообще - это были следы пусков Тополь-М, их принесло к нам ветром, просто они переливались как полярное сияние или радужное галоперидольное галопированное пони, а потом там еще спутник пролетал, его затопили - он низко летел, вот и все, и никаких вам инопланетян. Так объяснили серые человечки из сети. Или Егор с Авророй видели ту программу где мой отец словно радостный идиот рассказывает как он рад, что я его родная дочь, а сосед ни в чем не виноват и с ним можно продолжать смотреть футбол и ходить на рыбалку?
  Интересно, можно разработать вирь, который удалит из интернета одно конкретное видео? Даже если и можно - это долго, к тому же останутся бэкапы на съемных носителях. Да и современные разновидности стримеров для бэкапа серверов, по паре сотен терабайт ленты магнитные - сколько он будет крутить катушку пока не найдет то место где записано мое видео со счастливым папочкой? Это почти нереально...
  _Смотри сама не стань как твой всадник без головы. - Написал мне напоследок Егор. Он переживает за меня? И что с того...
  В комнате с окнами закрытыми диким виноградом... это случилось в первый раз.
  -Это О"ни, ударение на первый слог пожалуйста, моя племянница.
  -Ермиония. - Протянула девочка свою ручку Гликерии, та её пожала не переставая смотреть лишь на меня. Ну же, посмотри на это чудо в вязанной шапочке!
  -Я её сама вязала. - Гордо сказала я. Ну нельзя же не похвалиться!
  -Что? - Не поняла Гликерия. Что-то она сегодня сонная. Не верила, что я вот так приду?
  -Шапочку. - Буркнула я, сняла её с головки О"ни и натянула на головку Гликерии. Той она естественно оказалась мала.
  -Растянется! - Сказала я. Как альтернатива - твоя голова, Глика, станет немножко меньше, но этого я ей не сказала. Я вообще не все говорю, что думаю, поэтому и хочу стать мальчиком для приличия.
  -Эй! - Закричала О"ни.
  -Я тебе другую свяжу если не забуду. - Сказала я, улыбнувшись. О"ни явно обидевшись, ушла в другую комнату старого дома, в котором Гликерия жила с матерью и стала ковыряться в остановившихся напольных часах. То же мне Люси.
  Главное, чтобы потом не пришлось мыть пол. Ненавижу я это дело. Можно сказать - темные воспоминания из смутного прошлого. Если хотите со мной поссориться - вежливо попросите вымыть в классе пол.
  -Ты живешь тут одна. А где твой отец? - Насиловала я Гликерию по умолчанию неприятными вопросами. На удивление она с радостью рассказала мне как отец бросил их, уйдя к другой, когда Гликерии было семь лет.
  -Ты счастлива, что отец больше не с вами?
  Та неуверенно пожала плечами, словно не решаясь ответить. Она старалась не смотреть мне в лицо, глаза Гликерии цветов леса после дождя изучали мои бедра, часто убегая с них на ковер. Я положила свою руку на пальцы, которые смяли постель с такой силой, будто та в чем-то провинилась.
  -А мой отец мне нравился, пока не умер.
  -Грустно. - Ответила та, улыбнувшись совершенно счастливой.
  Картинка начала складываться, когда я изучила имевшиеся в их доме книги.
  -Твоя мать ненавидит мужчин? - Покачала "Рассказом Служанки" перед вошедшей с чашками чая в комнату Гликерией. - Где О"ни? Кола есть?
  -Нет. -Растерялась тихо и меланхолично задумчивая в этот вечер Глика. - Я не знаю. Колы нет. Э-эм..?
  -Ясно, я начинаю понимать.
  -Что?
  -Забудь. - Улыбнулась я. - Пойдем поищем мою племянницу.
  Та нашлась - она залезла в сарай и вымазавшись в паутине - извлекла на свет божий несколько десятков (!) старых коробок, полных книг.
  -Тебе это надо? - Кашляя, спросила О"ни я.
  Та покачала голой.
  -Но ведь интересно же! - Констатировала я и О"ни отчаянно закивала, причем её пони тэйл болтался вверх-вниз. Она стала их все развязывать, закусив удила губу от нетерпения, потом позвонили её приятели и мы с Гликой остались одни наедине с раскуроченными ящиками.
  -Я это завязывать и запихивать обратно не буду. - Сказала я Гликерии, та согласилась, мы заперли сарай, оставив книги случайному дождю и вернулись в дом.
  -Сладкая. - Сказала я. - Ты сама это начала. Когда стала подглядывать.
  Сладкая кивнула.
  -Просто иногда на меня находит, хочется сделать странные вещи, я бываю обижена, расстроена и зла, выбита из колеи, но в любом случае учти - я не лесбиянка. - Попыталась объяснить ей все девочка по имени Лера, чувствуя себя вышибленной из реальности и горячей от смущения. Та посмотрела на Леру и снова спрятала глаза под линолеум кухни.
  -Ну бывает. - Весело сказала Лера. Лера - это я, Лера - это Я! Но Лера не хотела становиться мной. Казалось - еще немного и она провалится под пол, а я останусь стоять - невидимая и неслышимая никем, кроме точащего сейчас дерево сверчка.
  Прошли минут пять полной тишины - сверчок закончил свою работу и затих, лишь тогда я снова обрела голос. Наглость то из него никуда не девалась - из него исчезала я.
  -Сладкой тебя мама назвала или папа?
  -Мама, наверное... - прошептала она и я снова - поняла, что угадала.
  -Она скоро придет?
  -Да.
  -Хочешь, чтобы она знала об этом?
  Гликерия посмотрела на меня странно.
  -Ты из тех, кто хочет чтобы все знали о том, что они лесби или из тех, что вечно смущаются этого и пытаются от всех скрыться? Просто учти, я могу с тобой дружить в надежде на то, что больше ты за мной как привязанная ходить не станешь, но на гей парады ты меня водить не будешь. А то есть тут одна... Валента.
  -Ты с ней была на гей-параде? - Изумилась Гликерия.
  -Нет не была. Она туда водила Маю, с сестрой которой я дружу.
  Вышло как то фальшиво.
  -У нас общие интересы. Крыши домов и все такое.
  -Астрономия?
  -Нет - суицид паркур.
  -А чем ты увлекаешься? - С этого надо было начинать. - Кроме сталкинга с подглядываниям за девочками в туалетах апельсиновой улицы?
  Вогнать её в краску оказалось легче легкого. Теперь я ждала минут пять, пока она ответит. "Время - деньги, не трать их на перекуры!" - Говорили широко закрытые глаза девушки, очнувшейся после вечеринки в постели с задумчиво курящей женщиной.
  -Учеба. - Наконец вымолвила она. Ну ежики - стройтесь в ряд, сейчас будем меряться иголками. Дилемма дикобразов прям, а не общение. Садомазохизм какой-то. Может мне просто игнорировать её и дальше?
  А-то - пришла к ней домой и давай лезть в душу сапогами. Может она собирается после школы диссертацию писать о писающих в туалетах девочках в средней общеобразовательной тюрьме для детей индиго школе номер тридцать три с половиной?
  -Мама учительница это сурово, но не настолько же.
  -Я люблю читать...
  Пока она снова не начала про учебу, я спросила:
  -Ты когда-нибудь целовалась с девушкой?
  -А ты?! - Быстро переспросила она чуть громче, чем следовало. Нужно её сводить в секцию кричащего тенниса.
  -Пару тысяч раз.
  -Это были дружеские поцелуи?
  -Я же говорила только что... или ты овощ-интроверт с полным отсутствием весов по причине отсутствия нейронов в перманентно отсутствующем мозге?
  -Я помню.
  -Хочешь попробовать мои взаимоисключающие параграфы на вкус?
  -А можно?
  -После того, - сказала я ей чуть покачиваясь, - что мы с тобой учудили в том туалете - можно, только сперва я почищу тебе зубы.
  Вы когда-нибудь чистили зубы другому человеку? Я регулярно их чищу Гермионе Ермионии. На самом деле это возбуждает больше, чем все остальное что можно делать с другим человеком вместе взятое.
  Я держала Гликерию одной рукой за горло, а второй водила щеткой. Сначала мы сидели сосок к соску, потом - я сидела на ней верхом сгорбившись, потом - почти легла на неё сверху. Я чистила зубы ей ровной три минуты, в конце она стала слегка задыхаться, а я намокла между ножек.
  -Прополощи.
  Когда она выплюнула воду, я сказала:
  -Открой рот.
  Странно. Гликерия просто была создана для всяких экспериментов.
  -Ум-мом? - Сказала она, когда два моих пальца надавали на основание её языка. Я не стесняясь давила туда, пока она не сделала первую попытку мне их откусить.
  -Не кусайся. - Заметила я строго, после чего открыв ей рот руками - Гликерия лишь слегка сопротивлялась - повторила попытку. Я надавливала и отпускала, постепенно почти вся моя рука там очутилась - в её ротик входила даже ладошка. Несмотря на то что он был не такой уж и большой.
  Наконец я успокоилась, а наваждения минутного желания прошло.
  -Что это было? - Спросила Гликерия, отдышавшись. - Еще один приступ?
  -Да. Наверное поэтому я вообще пришла к тебе. Раз уж ты так... повела себя тогда, может быть я смогу использовать тебя в случае очередного приступа. Ты разрешаешь?
  Гликерия не думала, она просто кивала.
  -Ты вообще думаешь хоть иногда? - Спросила я.
  -Иногда - да. - Ответила она.
  -Прекрасно. Разрешаю тебе больше не думать, за тебя будет думать вот он. - Я положила перед Гликерией книгу с портретом Ленина, первый том из его собрания сочинений, которое было в одном из ящиков, раскуроченных О"ни перед тем как та отправилась с друзьями на велосипедах черт его знает куда. Вообще-то взяла её тогда исключительно по наитию - даже не знала, что пригодится.
  -Ты читала Ленина?
  Гликерия отрицательно покачала головой.
  -И правильно, ибо в революции семнадцатого года были виноваты гробы, которые мечтали наполниться грибы, которые употребляли её участники. Ты употребляешь галлюциногенные грибы?
  Она отрицательно покачала головой.
  -Видела когда-нибудь НЛО?
  Тоже - нет.
  -Обладаешь паранормальными способностями?
  Нет.
  -Можешь определять социальный статус человека по вкусу его лимонада?
  Нет. Нет. Да что такое?
  -Гликерия, только не говори мне что с таким именем и в таком месте как это ты остаешься обыкновенной девчонкой. Ты срочно должна найти в себе что-то необыкновенное, иначе нашей дружбе конец. ОКИ? Это тебе домашнее задание, раз ты так любишь учиться, что у тебя нет других хобби, кроме учебы. А с твоей мамой мы еще поговорим.
  -О нас?! - Испугалась эта няшка.
  Второй тип юришницы на лицо.
  -Нет, не о нас. Просто есть пара интересных моментов в вашем укладе жизни, которые я хотела бы с Гренадой прояснить. Я тебе говорила, что хотела стать детективом?
  Она смотрела.
  -Тогда перефразирую вопрос - ты часто спишь в своей постели?
  Гликерия оглянулась на идеально заправленную постель, на которой мы сидели, на которой свершилось таинство чистки зубов девочки другой девочкой. Слышали про такие таинства между девочками? Нет? Значит вы либо не девочка либо не бывали в летнем лагере с чуть более взрослыми, но отнюдь не совершеннолетними вожатыми. Собственно там меня и испортили. Первый раз слово "лесбиянка" я услышала от нашей вожатой Ольги, которая показывала нам картинки с сайта который вела. Ей было лет шестнадцать тогда а мне половина от этого, увлекалась Ольга фотографиями и маленькими девочками, будучи умной но легкомысленной одновременно, Ольга умудрилась совместить два своих увлечения и научиться в пятнадцать лет зарабатывать на этом хорошие деньги. Что было дальше с её судьбой - потемки для меня, однако больше я Ольгу не видела и на самом деле - прибила бы сейчас не раздумывая о тяжести своего поступка, учитывая что в разгар всеобщей охоты на педофилов моя история о домогательствах в летнем лагере покажется райской песней любому прокурору, судье иль адвокату, так что можно даже убить Олечку, если увижу. Беги Оля, беги. Но я её не увижу больше - это сто пудов. В том лагере я не загорелась желанием стать лесби, зато мне захотелось тоже создать собственный сайт - бывает же так...
  На само деле я теперь недолесбиянка. Мне правда не доставляет удовольствие смотреть как две девушки трутся друг об дружку и в то же время расстаться с этим окончательно я не могу, словно бы нужно кому-то передать свой невольный опыт первой любви между девочками в летнем лагере полученный, иначе это сведет меня с ума и я таки стану полноценной лесби, при этом не получая от отношений никакого удовольствия я буду все дальше извращаться и снова и снова мстить своим подругам за тот случай. Чего я не хочу, но что у меня невольно вышло с Линой и теперь получается с Гликерией. Мне не доставляет удовольствие любовь, но доставляет удовольствие эксперимент, в итоге наверное Гликерия в тайне считает меня свихнувшейся извращенкой, какой словно Винни-Пух измазавшаяся в сладкой сгущенке Лера и является.
  Я отвела Гликерию на кухню и намазала сгущенкой её испорченный загаром упругенький животик. Я целовала Гликерию, стараясь чтобы ей было приятно. И ей - было. Гликерия гладила меня по голове, внезапно и я расслабилась, чувствуя умиротворенность от прикосновений девочки, а отнюдь не тревогу неправильности происходящего, которая стала в последние годы манить как подвижный магнит, отталкивая и притягивая одновременно.
  Я сделала Глике все, чего она лишь пожелала в те минуты. Это расплата за то, что я с ней сделала и что продолжаю делать. Когда прилежная ученица поняла, что мать её уже дома - она еле успела поправить одежду, будучи липкой и сладкой как никогда. Я наслаждалась, нас самом деле я очень люблю такие моменты - смущения, когда хочется провалиться сквозь землю, когда проваливаются - но другие люди. Сама я их испытываю редко, сегодня - один раз на миллион и он уже пройден.
  ***
  Обе мои руки двигались враз внутри Гренады. Одна в анусе - вторая во влагалище учительницы литературы. Гренада так стонала, что слышно наверное было даже на улице - у меня же внутри звучали последние песни из наушников, которые никогда бы не снимала будь моя воля. Их не было на мне - но песни звучали. Они пришли сами - я не просила - и затопили меня всю. Я даже закрывала глаза, чтобы открыть их спустя минуту-другую как во сне. Наверное поэтому я даже не услышала, как Гликерии босые лапки протопали рядом. Повернулась и снизу вверх смотрела на её удивленные, широко распахнутые глаза. Высунула язык. Что я делаю? Я делаю фистинг двумя руками её матери.
  "Твоей маме, Глика, видишь? Она стонет, ей хорошо и чуточку больно, на что это похоже, как думаешь? На родовые схватки?"
  Гликерия ничего не говорила, она просто смотрела как я имею смазанными топленым маслом лапками её мать, раскоряченную на кухонном полу, закрывавшую от смущения лицо и стонавшую словно портовая шлюха. На самом деле сравнения из тех порнорассказов что я умудрилась прочесть прежде чем потеряла к ним интерес слабо шли к тому эпическому моменту из их семейной хроники, что Глика лицезрела. Что чувствовала мама Гликерии я так и не узнала - помню она в конце стала подвывать, но внутри у неё было все жарче и жарче. Что чувствовала я? Безмятежность, я словно снова рождалась, только теперь скорее - наоборот, я чувствовала боль Гренады, её глухие удары сердца отдавались слабыми конвульсиями в бедрах на которых уже начали поваляться такие классически желваки на тридцать с пятеркой. Гренада была все еще красива, но сколько продержится красота женщины тридцати пяти лет?
  Возможно - я последняя, кто делает с ней это. Я - легенда. Последняя, и никаких вампиров. Серьезно.
  Я рассмеялась так чисто и искренне, что сама изумилась слегка, а Гликерия удивленно приподняла брови, продолжая не отрываясь взирать на эту похабщину посреди кухонного пола.
  "Ну же..." - прошептала я едва слышно. - "Сделай это..."
  Телепатия сработала с надежностью почты России. Спустя пять минут моих тщательно смазанных фрикций, Гликерия вздрогнув от внутренней догадки, сдвинула в сторону белую полоску трусиков, но они все равно намокли в итоге. Нас с Гренадой окатила волна. Внутри меня все сокращалось. Сладкая. Боже, наверное я просто схожу с ума - но Гликерия и вправду сладкая.
  Сумасшедшая?
  Купите путевку своему чаду в летний лагерь "Ёпнутый с дуба Совёнок", возможно Оля все еще работает там вожатой.
  ***
  Кристина исчезла - её положили в больницу, но она оттуда сбежала, попала в больницу другую с обморожениями, но и оттуда то ли сбежала, то ли её украли, её конечно не хоронили, но в том состоянии в котором она была - Кристинка не жилец. Это грусть. Не скажешь же её близким, что они скоты угробили ни за что свою дочь, не поймут, обидятся, скажут - ты не имеешь право так говорить. Лучше сразу пристрелить, чтобы не мучились, но почему то мне хотелось дабы они помучались и в то же время я была уверена - мучиться они не будут, найдут оправдания для себя, скажут себе, что виновны во всем недосмотревшие врачи, на том успокоятся и родят новую дочку.
  А через пару десятков лет никто и не вспомнит, что жила на свете такая девочка - Кристина - мало ли их с таким именем?
  Жуть...
  Потом убежала со своей лесбийской подружкой Лина. Я так и вижу - они где-нибудь ля Париж пьют кофе в забегаловке где вдвоем и работают, а ночами...
  Егор просто уехал их города - свалил со своей сестренкой Авророй, словно почуял неладное. Разбежались кто куда. К концу девятого класса Лера чувствовала себя в классе чужой. Даже Алина - и та перевелась в школу в совершенно другом городе. И как тут не впасть в депрессию, особенно когда в сети все твои друзья бывают изначально онли-рид, то есть читают иногда, но нигде не оставляют своих следов, даже во вКонтакте их нет. У них нет на это времени. Когда некоторые из них даже почту завести толком не могут, или она им просто не нужна. Когда даже банальный сотовый они выключают, вынимая из него аккумулятор - прямо при тебе - и считаю что это нормально в двадцать первом веке.
  Счастье. Наверное счастье и интернет вещи не то, чтобы противоположные - несовместимые в принципе. Общения. Разве оно не должно дарить счастье? Или те, кто нашел свое счастье боятся его потерять, или общаются с большим числом людей лишь те, у кого счастья на самом деле под боком нет, а те кто нашел свою половинку, пусть это сестра или одноклассница - сбегают.
  Что-то с этим городом не так. Лера чувствовала это с самого рождения. Бывало она - смотрит из окна еще детсадовской и не понимает, что она видит. В кино города как города, но этот. Словно он обманка, змея прикинувшаяся веточкой дерева. Словно бы он гипнотизирует людей и они считают - да, все нормально, завтра я снова пойду на работу.
  Запах. Люди боялись оставлять запах, покидая его. Прям как у Земфиры - Досведанья, мой ненаглядный город...
  Словно бы когда-то он был совершенно обыкновенный. А потом его внезапно подменили. Но так, что никто и не заметил подмену. И лишь иногда...
  Лерины мысли прервала суета.
  -Действительно, к черту человеческую математику. Если два полнейших одиночества сольются - родится новая Вселенная. Это называется Сингулярность. Когда весь мир сжимается в снежинку и ложится тебе на ладонь. Что хочешь с этой Вселенной, то и делай. Ты теперь Новый Бог. И Счастье, если не столь одинок как Бог Прежний.
  -Бог? - Подумала вслух Лера и подошла к окну. Там шел дождь, а под ним расцветали узоры из зонтиков. - Прям амбрелла. Неужели нас тут просто разводят, а мы - подопытные свинки. И мы можем размножаться, и мы можем - не размножаться. Делать то, что хочется или не делать этого. И все...
  -Можно еще делать то, что следует. - Сказала ей староста и дала швабру. Лера с грустью посмотрела на ту парту где сидели два скай-фай пацана. Те заметили Ларк первыми, почему все замечают таких как Тикки или Ларк, а Лера пропускает эти знамения надвигающейся угрозы.
  "Нужно будет признаться ему, чтобы не мучиться", решила Лера и стала драить классный пол. Пол был не то, чтобы совсем уж классным, её отражение в нем было какое-то искаженное, словно она дебильно улыбалась испуская из себя феромоны инфантильной женственности подростка.
  "Дневник школьной суки" написала я мысленно. И добавила: "Дневник выдуман, но персонаж такой реально существовал. Пока куда-то не задевался."
  ~"01. 01. Я не сука, я сук-ка, сами знаете, что это значит по-японски. То есть - два человечка, зачастую мальчик и девочка сидят под падающими листьями сакуры на скамейке, она ест мороженое, снимая с него упаковку, он мысленно ест её, снимая с неё одежду, она начинает о чем-то ему рассказывать, он, молча, слушает, а потом когда она прервется, он вдруг развернется и скажет:
  -Сук-ка...
  И хрен поймешь по интонации, что он именно сейчас имел в виду"
  ***
  "Когда все зайдут в класс, я буду сидеть и смотреть в окно, на лице выражение полнейшей скуки, я не вру себе, нет, я честна с собой до конца! Лена сядет впереди меня, и я улыбнусь, от радости дрожа. Когда она встанет ответить, я тихо пролью на стул немножко серной кислоты из кабинета химии. Она сядет обратно и будет долго ерзать, не понимая ни умишком, ни попой, что не так? Где? Как?
  Пока до её светловолосых мозгов дойдет, что это не месячные щиплют, а одежда уже проплавилась.
  Она кинется в туалет, роняя по пути парты и то, что за ними сидит, изнывая от скукотени. Визжать будет или нет? Вот мне интересно до дрожи - она будет визжать, понимая, что кожа сейчас отвалится или нет? Даже если это и не так уж и больно?
  Если мне повезет - лиловые разводы у Ленки на жопе останутся до конца её несчастной жизни!"
  ***
  "Вероника сверх острая, или карри обыкновенное попалась! Эпик драма, зомг тех драма!
  Сегодня меня вызвали в школе в кабинет директора временно ставший полем деятельности Высших Сил. Присутствовала при допросе. Зачем - так и не поняла.
  Человек с проплешиной поднимается со стула и гундосит:
  -Объясни, как это произошло?
  Вероника смотрит на него огроменными глазами и спокойно так рассказывает:
  -Я учусь быстро печатать. Люблю печатать. Недавно начала писать рассказы. Один даже опубликовали в электронном журнале.
  И замолкает. Хлопает глазами.
  Человек щупает свою проплешину, словно желая убедиться, что она на месте и не сбежала, затем шепелявит:
  -Причем тут это. ПО СУЩЕСТВУ!
  Я думала, она сейчас спросит: "Какому?"
  -Я тренируюсь, - она понижает голос и опускает глаза, сверля ими свое отражение в столешнице. Рядом сидит директор и попивает чай скромными глотками, искоса поглядывая на неё, он и не к такому привык. Еще бы, у школы одиннадцать фрагов, а тут какой-то взлом.
  -На ком? - Спрашивает пиздец, какой таинственный незнакомец. Я чуть было не ляпнула - "на кошках!"
  -Везде! - С видом истой энтузиастки почти кричит срывающимся голосом Вероника. Лицо её пылает, ей галстука так не хватает в этот славный миг!
  -А поподробнее?
  -Я когда ввожу адрес в командную строку, всегда его набираю вручную, у меня с детства фотографенная память! - Глотая слова, произносит она.
  -Фотографическая, - поправляет её директор, попивая чай уже с блюдечка. Он только что обжегся и теперь решил не рисковать.
  -Это мы знаем, знаем, - нетерпеливо машет рукой, бубня еще какие-то (предположительно матерные...) слова себе под нос человек в штатском. Видимо его осеняет, что такой элементарный допросик может продлиться крохотную, но вечность.
  -Так вот... Я... Когда... Это делаю...
  Она произносит это, подбирая слова с паузой в полминуты, у меня возникает образ того, что она именно там делает, и я смеюсь, но смолкаю, понимая, что сейчас выгонят. Тут все же интереснее, чем на занятиях. На неё смотрят.
  -Короче, иногда еще и ем бутерброд и пью что-нибудь, там чипсы, например, и никогда на экране не гляжу и часто ошибаюсь немного. А потом получается что-то странное. И я пытаюсь исправить. Беру это странное и куда-то сую, но выходит еще хуже, я нервничаю - времени так мало - а мне нужно столько успеть в своей короткой такой жизни!
  "Короткой-такой", думаю я про себя и вздыхаю.
  -Когда не получается сразу я все не бросаю. Меня мама учила, как папа стараться и все и всегда доводить до конца! До полюса!
  -Чего? - Вытирая макушку, спросил пришелец.
  -Он у меня полярником был!
  -Этого нет в твоем деле, - он кидает на стол папку, которую держал в руках.
  -По всем вероятиям, это государственная тайна, - смотря опять себе под ноги, заявляет Вероника. И храбро метит ему потом в глаза.
  -В общем, так, - листая страницы, говорит, возможно, следователь, а возможно и кто-то еще. - То, что ты сделала, называется SQL-инъекция, возможно, я повторяю - я не отрицаю эту вероятность, она у тебя получилась нечаянно, в силу цвета твоих волос.
  Я падаю со стула и больше не встаю. Он продолжает:
  -Но из-за специфики именно этого сайта, нужно время для сбора информации, это сводит практически до нуля вероятность случайных действий неопытного пользователя. Я много чего слышал, "по сайтам лазил, увидал когда-то это, и вдруг нечаянно применилось или что-то подобное".
  Продолжает, помолчав слегка для важности и усвояемости:
  -Я не буду тут больше ничего выяснять и так все предельно ясно, просто скажу, что лучше такому не повторяться, ну к тебе же это не относится девочка моя, ведь так? Молния не ударит два раза в одно и то же место?
  Она начинает ему долго и с подробностями объяснять, что теория вероятности миф, выдуманный человеком, чтобы объяснить самому себе свое бессилие перед Хаосом (тут я думала, она начнет сейчас молиться). Что она не может работать в нашем с вами мире, так как он аналоговый, и никто и никогда не может предусмотреть всех возможных факторов влияющих на результат - наступление данного события, то есть и молния может тысячу раз ударить в одну и ту же точку или никогда больше нигде ни на одной планете этой или иной вселенной не бить НИРАЗУ!
  Он чешет макушку, говорит СПАСИБО ЗА ЛЕЦИЮ ПРОФЕССОР, и пишет на бумаге адрес.
  -Не хочешь попытать свое счастье на Благо Родины? Вот тут ищут добровольцев, возраст скоро подойдет у тебя, работа не пыльная не то что в кино про это говорят, попробуй, явка не парольная при себе паспорт, а он у тебя есть, если не потеряла, если потеряла - заплати штраф и ИДИ. Только РАДИ БОГА, который не молния все же, не пробуй ТАМ ничего на их сайте никуда вводить, потому что за взлом официального сайта внешней разведки РФ тебе таких пиздюлей навешают, и не наша дорогая милиция. Спасибо за увлекательное общение, удачи.
  И тут меня осенило - и тут я поняла. Никакой он не следователь и даже не инопланетянин - он Вербовщик. Стра-ашно...~
  Если вы не знаете:
  1) У школы одиннадцать фрагов - имеется ввиду, что в школе по разным причинам умерло (погибло!) одиннадцать учащихся в разное (или одно) время. Чем больше фрагов, тем выше рейтинг школы, она может попасть в ТОП-5 и тогда на её территории построят церковь.
  Ну, или хотя бы часовню.
  2) Скриншот с вордом который пишет мне что "не хватает запятой после слова пиздец" долго висел у меня как ава.
  3) Пить чипсы МОЖНО! Попробуйте! А вообще, мне друг сказал, что это аллегория с Алисой в За Зе, там мол пили сухарики, но я не читал(а)... Только в Стране Чудес!
  ***
  -Ну и как? Решилась?
  -Эм?..
  -Я тебя успокою, после недавних событий за рубежом они беспарольную явку на всем известной московской квартире сменили на общение через почту и отбор у них там отныне очень строгий.
  -Да?
  -Угу. А-то лохов понасобирали, те за бугром кучно спалились, вот им сверху и намылили шею, причем всем. У них даже сайт разом поменялся и теперь искрит патриотизмом и обещают жуткие ужасы службы во внешней разведке.
  -А раньше?
  -Раньше... раньше они всеми силами объясняли как это просто и что почти ничего не надо, только энтузиазм, видать с кадрами тогда проблема была, я и говорю - лохов понабрали... ты что новости не смотришь? Весь мир гудит, русские шпионы в американских тюрьмах!
  -Вау!
  ***
  -Кстати, почему Блейм? Цутому Нихей?
  -Я родилась без девственной плевы. Теперь все чаще рождаются такие как я. А Блейм - значит Вина.
  -Виновна!
  -Вина. Как невиновность, если её потерять до рождения. Это не стыдно.
  -Как Духлесс? Право на бесчестие по Достоевскому?
  -Ну я не виновата.
  -Ты - Виновна, Блейм!
  -Ты права - я Вина, то что сокрыто под Невинностью.
  -Ты Киска? Тогда уж Кэт.
  -Я Вина. Есть девочки как Агнесс иль Кэрри - сама Невинность, а есть Вина. Я просто такая, и ничего не попишешь. Это игра в слова, забей.
  -Сокращенно свое имя пишешь?
  -Я вот передоложила учительнице, классная староста ведь.
  -И что?
  -Она сказала - нет.
  -В журнале?
  -В журнале - нет. И цифровую на Дневник.ру - нет.
  -"Бл..." как подпись не подходит?
  -Лучше Блейм - сказала она.
  ***
  -И как мне свои рассказы назвать?
  -Ну... если так подумать и вспомнить историю: Ленин - Гриб, Путин - Краб, назови - Истории Чудовищ.
  "Тут должен был быть очередной клип с Арараги-куном, но теперь тут может быть ваша реклама..."
  -Ладно. Бакемоногатари.
  -Вы искусно стебаетесь, да? Путин - Седзегахара?
  -Единственное, что я знаю точно - он давно уже не кудере, а очень даже цундорное цундере. С тех пор как перестал быть разведчиком и ушел в политику - не тянет на кулдере.
  -А там будут тридцать страниц диалога о панцу?
  -Чьих панцу - Путина?
  -Истории Чудовищ стали шедевром и общепризнанным всеми критиками каноном нового психоделического жанра лайт-новелл для подростков исключительно потому что там тридцать минут мальчик и девочка пиздят о трусиках. Ага, ага. Просто если ты хочешь написать настоящий политический треш - они непременно должны там быть. Иначе ты Его обидишь.
  -Кого? Путина?
  -И еще там должно быть самое красивое признание в любви от мальчика-календаря.
  -Кому? Путину??
  -И еще Арараги-куна должны сделать вампиром, а потом не до конца вылечить.
  -Кто должен сделать - Путин???
  -Если честно - это уже Пелевин какой-то получается...
  ***
  
  
  
  Обнаружен феномен: социальный конфликт.
  Рекомендуемое действие: убить всех, немедленно! Псы Войны!
  Разъяснительная приписка: Чтобы не мучились и нас не заставляли им сопереживать...
  
  Двойня. Синоптики сна.
  История Авроры.
  В полутьме нам было хорошо вдвоем.
  -Как ты думаешь, у какого количества людей была хоть раз в жизни она?
  -Она?
  Вио не тормозила, в эти мгновения она готовилась к быстрому и мимолетному YFR, нашей тайне.
  Да-да, насиловать подруг флейтой после захода солнца - это очень высоко духовно, ня!
  -Появлялась она. - Сказала я и стала услужливо сопротивляться. Наваждению? Она? Или скорее оно - желание все бросить, жажда свободы, прикрытая шторкой из стремления к "чувству новизны".
  -Мечта?
  -Она ведет по странному пути. И хорошо если один. И хорошо если понятно. Один ты иль одна бредешь в тумане вдаль. Туда, где сходятся мечты. Со сном, с глубокой бездной.
  "Слип!"
  И я закричала, стараясь расширить зрачки. Мой дорогой Хичкок, они расширятся при смерти!
  -Сказки темной стороны. Ласково горят огни. Нежный шепот сладкий сахар. Ты прижми его к груди. Он растает, он растопит. Выпей нежно проглоти. И придут мгновенья сна. Распахнут они дворцы. Утекут туда, где дна - нет, и не было - зари. Спи. Ты просто, ты проста. Спи. Бледная - огня.
  -Лишь ты. Ты - Спи...
  В тот вечер нас было только двое - я переоделась в жрицу солнца, Аврора - несущая свет девочка утренней зари. Само добро, не правда ли? И никакого Люцифера! А Виолетта - стала жрицей Луны, вот только клыки накладные забыла. Мы играли в школе, после заката, а как перевалило за полночь - пошли искать иную сторону туда, где ей и место.
  Мне было холодно в ту ночь - это возбуждало. Виолетта, счастливая обладательница настоящей (правда я была в этом не уверена) катаны, бежала впереди меня. Одно слово YFR, и все-таки - там тогда была катана. Её рукоять Вио и смазала сама собой - ласково, сначала язычком - потом губами первыми и вторыми. Мне б так течь! Когда же она, улыбаясь, словно сама ночь приблизилась ко мне и вжалась в меня, проталкивая внутрь - шелковый шнурок, я его чувствовала - мне стало жарко от бурлившей жажды плоти, я таяла и утекала куда-то внутрь самой себя.
  Схватив её лицо, я с жадностью поцеловала эти сладкие губы!
  Ночью мы были вдвоем. У нас есть правило - держаться днем за руки, не отпускать никогда. Странное? А вы поживите в наших шкурах!
  Есть еще правила, но они - секрет.
  У нас есть общая тайна, но есть и что-то свое. Мы делим мальчиков вместе и девочек - тоже. Но у меня есть брат, которого я ни за что не отдам Виоле, а у неё - есть девочка, которую я никогда не видела, ведь она боится - я это чувствую.
  Да, еще... Виолетта - Зло.
  Я думаю все.
  В ту ночь все собственно и началось. Это был первый сон, из которого что-то появилось, потом были еще, позже их кто-то называл то демонами, то неорганиками. Мне все равно как это называют люди.
  Вио сказала - это из мира гастролеров, которые и в нас. Я ей поверила.
  Все случилось в тот момент, когда я в первый раз в жизни испытала оргазм. Раздались сразу два крика - мой и человека.
  Кричала девушка. Я лежала на камнях кладбища одна. Только что сжимавшая руками орудие моей сладкой пытки Вио словно испарилась.
  Наверное - квантовая телепортация, решила я, хоть и смутно представляла себе - что это значит. На самом деле я твердо считала в ту ночь, что все, что со мной происходит - всего лишь сон.
  Поэтому... и осталась жива, наверное.
  Удобно, не правда ли?
  Я поднялась с холодных камней и поправила неудобную одежду, скрыв мокрую промежность и хоть чуточку согревшись. В воздухе пахло скорым летом, ночами - каникулы ближе весной, не правда ли? В тот же миг я услышала тихий стук колес.
  Надо сказать, что сразу за кладбищем проходит железнодорожная ветвь.
  Туда я и направилась, сама не зная - почему, зачем и как я выгляжу в этом костюме жрицы со стороны. Наверное - как привидение, учитывая взлохмаченные Вио волосы.
  Или ведьма с шабаша.
  -Тс-с. - шепнула мне Вио. - Смотри!
  Я попыталась оглянуться на шепот, но знакомые по запаху руки закрыли мне рот. Я слышала скрип и легкий визг - на грани слуха, чувствовала, как пальчики Вио двигаются в моей норке, как снова качусь под откос, расправив чувства, как внутри скапливается жар. Вио прижала меня к себе и все, что оставалось - смотреть на движущийся по пути состав из одного единственного вагона и чего-то похожего на дрезину перед ним.
  Через долгую сладкую мучительную минуту пальцы Вио сделали пару резких толчков внутри меня, и сверхнапряженная пружина слетела с ограничителя, начав сокращаться. Я второй раз за ночь кончала у неё в руках. Только теперь обошлось без богопротивной катаны с шелковым шнурком, обмотанным вокруг рукояти. Вио терлась об меня, тяжело дыша и кусая, но ей уже было - не догнать чемпионку со светлыми локонами! Я целовала её еще с минуту, а потом отпустила и едва не упала - Виола подхватила.
  -Ну, хочешь посмотреть что там?
  Я кивнула. Вио сама поправила на мне одежду и выглянула из-за укрытия.
  -Гоу-гоу-гоу. - Сказала она мне. В игры переиграла.
  
  ***
  -Сказки темной стороны. У них тоже свои сказания и легенды. Это не одна из них. Они не такие и одновременно так похожи на наши. Наши легенды полны запредельного. Их легенды тоже.
  Но, то, что для них лежит за гранью, вполне может оказаться очень интересненьким. Тем, что лежит по эту сторону бытия. Частицей нашего мира. Нашей обыденностью. Это будет она и в то же время - нет. Взгляд со стороны. На наши сны. На наши дни. Света ночи призраков огни. И фонари. Те, что греют нас. И освещают все - снаружи и внутри.
  Предисловие мечты.
  Возможно, вы не поняли вступление, возможно, поймете позже, когда прочитаете все главы жизни до конца. То, что за гранью жизни - наша легенда. Их легенда, то, что за гранью смерти. У жизни и смерти одна тонкая красная грань. Нитка - мы по обе стороны её. Держимся за разные концы. Это взгляд на наш мир. Но не нашими глазами. Взгляд из ночи в день. Но это не тот день, который мы знаем и это недоступная для нас ночь. Они другие. Просто стоит чуть наклонить голову - и все меняется.
  ***
  Я никого не хотела обижать. Класс был слегка странный, быстро привыкну - решила я, и смело вошла.
  Привычка в поворотных моментах жизни делать быстрый шаг туда, куда велит что-то внутри выработалась у меня, наверное, случайно.
  Я не думала об этом.
  И не размышляла - важна ли эта ситуация или нет.
  Я просто шла и все. Делала следующий шаг.
  При рождении мне дали имя Аврора. Красивое. И все - дальше забили, дальше я сама.
  "Мир бесчувственных женщин. Тут нет мужчин..."
  Я услышала эту фразу в детстве. Возможно по телевизору. Может в разговоре родителей. Она мне стразу не понравилась. Холодная слишком, слишком холодная чтобы быть сносной. Слишком холодная чтобы быть правдивой, ведь если она правдива - почему это по-прежнему так. Разве другим не холодно?
  Говорят, что можно исчезнуть. Навсегда. Говорят, что можно раствориться. До конца. Мне верить?
  Можно я поверю?
  
  Мне просто нравится его звучание.
  Тогда тебя никто не понимает
  Я сама себя не понимаю, можно мне остаться?
  Я думаю, у меня есть теория, что все люди на этой планете друг друга не понимают.
  А себя?
  Нет.
  Чтобы понять другого, нужно понять себя, они идут к этому всю жизнь, но начинают не с того.
  Это как, идя в другой город изначально выбрать неправильную дорогу.
  -Ну, если бы они друг друга не понимали, - опять со своей "гуляющей" интонацией заметила Виолетта, - мир бы развалился давным-давно.
  -Он потому и не развалился, что не понимают. Пойми они - и пришел бы конец.
  -Фиалка да... фиолетовый это страшный цвет. Это цвет жестокости.
  -Ты знала это с самого начала?
  ***
  -Тикки - это кто?
  -Сестра Карри.
  -Кто такая Карри?
  -Сестра-близнец Тикки.
  -Сестра-близнец своей сестры? Так мы выяснили один немаловажный факт - они сестры-близняшки-лесбиянки, продолжаем пытку логистикой. Что за тетрадка?
  -Десу ното.
  -Совет идишен? Как у Сталина была?
  -Нет. Классическая. Из магазина косплея. Но у Тикки работает. Глаза шинигами, ничего не попишешь. Вчера она уселась значит с о списками депутатов летнего созыва...
  -Что за тетрадка? - Встрял этот, который того.
  -Такая тетрадка, пишешь туда имя человека и то, что ты хочешь, чтобы с ним произошло - и происходит. Используется для чистки рядов. Если у тебя мощь целой страны в руках - великая забава. Как и если глаза шинигами от рождения.
  Синоптики предвещали дожди в Тамбовской области. Самый дождливый и облачный край в моей стране. Я оттуда родом и теперь туда вернусь.
  А еще там очень туманно. Во всех смыслах. Кое-кто согласился. Кое-кто меня туда позвал.
  ***
  -Кто взяточник?! - Вскричал депутат вспучив глаза. Вскинув руки, вскричал; его лицо выражало искренне непонимание ситуации.
  -Ты взяточник!!! - В лицо депутата уставился палец другого депутата. Глаза сияли праведным гневом Разоблачителя Взяточников в прямом эфире љ™
  -Я - взяточник??? - Искренне изумился первый депутат. Он всем своим видом показывал, что в данной ситуации взяточник уж точно не он.
  -Выключи! - Взмолилась я. - К черту этот ваш "к барьеру". Цирк...
  Мозгонасилующие диалоги к черту.
  Хочется взять из за шкирку, стукнуть лбами и сказать: "да вы ОБА взяточники!", как в том гайвере - были два гайвера и несли такой же бред в лицо друг другу. Кто гайвер? Ты гайвер! Я гайвер??? Два придурка в костюмах гайвера друг напротив друга. Или - кто педофил? Ты педофил! Я - педофил??? Два вожатых в пионерлагере. Или все что и где угодно в наши дни. Это автограф мира, что я знаю. Все на своих местах, каждый знает следующую реплику оппонента, со стороны смотреть тошно. Но я конечно их обязана уважать, они ведь - репетировали...
  ***
  -Девушка, мы не защищаем и не служим.
  -А кто вы?
  -Мы садоводы, мы гоняем арбузы вслед за заходящим солнцем.
  -Это глупо.
  -А ты видела наши арбузы?
  -Это по любому очень глупо.
  -Да ты права, это невероятно глупо, мы наживаемся на мнительности людей. Но что нам еще делать в этом мире?
  -Арбуз - это миллиард рублей?
  -Что вы девушка, наши арбузы зеленые еще. Вот наездятся - посереют.
  ***
  Я понял - мне нужно самому создавать слухи, только так будет все сто процентов уверенности, только так будет власть.
  И я соткал паутинку, она рвется постоянно, но люди сами её мне чинят. Я сыграл на их мнительности любопытстве - теперь играю на жажде славы.
  У меня связи, я знаю и знаком, вся блогосфера у меня вот тут, - он показал кулак.
  Кто-то осознанно - остальные подражатели. Мимы, мартышки, шимпанзе, люди!
  СМИ - это схлопывающаяся официалка, она для всех и никому не нужна, но она серьезна как молот. Но крупные биржевики - нет, им нужны слухи, им нужны агентурные данные, данные разведки, все что под кромкой воды, подводная часть айсберга. Они вслушиваются в этот шум пятен экрана и пытаются разглядеть там преддверие крупных катаклизмов и желательно нестандартных, тех которые другие не заметят, на чем можно сорвать куш, а не просто в очередной раз погреть руки.
  Они... так предсказуемы...
  Я однажды это понял - я понимаю их всех! И не смог удержаться от соблазна ими попользоваться. Вот и все, все просто!
  Они думают, что слушают блогосферу - но они ошибаются, они слушают меня.
  ***
  Что там - в толще скал и глубине этих вод. Да, так вот.
  Я не сам уже играю - я торгую, слухами и информацией, достоверной и нет, через тысячи агентов, слепых. Они как ячейки Аль-Каиды - все думают, что у меня единственные, я многоженец о да, меня не простят небеса.
  И он залился счастливым детским смехом.
  Интересно кто был передо мной. Он сам или...
  Нет - точно он сам, они слишком заметны, когда управляют нами. Слишком, часто пытаются имитировать нашу жизнь, но даже в наших телах получается не очень. Ну а глаза и речь, улыбку взгляд ход мыслей мимику не сравнить с нашей.
  ***
  Ну что Аврора, этот день тебе запомнится надолго.
  Я ушла из той школы сразу после того случая. Если быть точной - меня забрали родители, именно они настояли на переводе - я была не против и остаться.
  Мне было как-то все равно.
  Не знаю - наверное, липкое состояние тумана каким-то образом передалось мне через брызги той крови.
  Наверное, поэтому так не любили люди пачкаться в крови врагов - боялись подхватить их образ мыслей.
  Или потерять свой, не все же верили в проклятия.
  Город моего детства встретил меня бесконечным ни на час не прерывающимся дождем. Пока ехала на поезде думала хоть увидеть каплю солнца, а увидела только серые облака.
  ***
  И уже при въезде в город я наконец-то увидела его - то, что окружало меня в детстве.
  Туман, я не спрашивала - откуда он, он был по утрам, каждый день почти, летом реже, чем весной, зимой реже чем осенью, вот и все. Но раз в три четыре дня он обязательно появлялся в той долине, где был городок моего детства.
  Я его любила, по крайней мере, больше чем дождь. Туман пах по-разному, запахи после дождя были одинаковы.
  Приятны?
  Наверное, я все же любила дожди, просто не любила мысли, которые они вызывали.
  Говорят в этом тумане можно легко заблудиться.
  ***
  Моя школа, её не прекращали ремонтировать, пока я ходила тут в первый второй, третий класс. Потом уехала. И вот снова. Я опять тут, деревянные стены пристройки и старый еще дореволюционный каменный корпус. Массивные ворота с литой оградой, через которые мне как-то пришлось лазить в детстве.
  Мостовая была утыкана лужами, воздух пах послеобеденным озоном. Он словно отобедав, начинал так пахнуть каждый день, который я тут провела в детстве.
  Кромлех шел вокруг школы и раньше, но металлическую ограду поставили недавно.
  Я не хотела почему-то иди домой. Сразу убежала, как только смогла поймать момент, когда отец и мать суетились с распаковкой вещей. Принимать участие в этой народной забаве я не собиралась.
  Меня вообще всегда пугала суета.
  Я вспомнила, как прореагировала на тот случай в раздевалке. Слишком спокойно, наверное. Поэтому и заставили меня уехать. Ну как всегда - все поняла, когда уже поздно, я никогда не знала, как нужно на что-то реагировать. Как принято.
  У людей.
  ***
  Плотный паренек запыхтел еще усерднее. Не он ли только что пронесся мимо меня с ускорением, при котором - я уверена - у меня ломались бы кости?
  -Это Артур, - пробормотала девочка, смотря на него как на животное.
  Я должна была признаться, что мало чего понимаю в происходящем.
  ***
  -А вот мой пикап раздавит вашу вольво!
  -Потом тебе придется его продать, чтобы оплатить нам ремонт.
  -А я так далеко не загадываю - все это она проговорила таким спокойным мягким приятными тихим ласкающим слух любого парня, да и девушки, голосом.
  И абсолютно ровно и без волнения, без подъема интонации ни в начале, ни в конце, и самое главное - не холодно, а очень чувственно. Да, она умела говорить с людьми.
  ***
  "В лесах близ старинного русского города Тамбова была обнаружена стая волков-оборотней...
  Ночью они, как и положено волкам обычным драли скотину, гоняли по лесу живность и случайных туристов, выли сидя в кружок на Луну...
  А днем украшали цветами могилы съеденных баранов и выращивали морковь для бездомных зайцев.
  Защитники природы были в восторге. Случайные туристы отправлялись в морг..."
  -Вау, тут ничего не изменилось, - подумала вслух я, откладывая ноут...
  Опять в детский сад, родители новости по местным каналам вечно путали с анекдотами.
  ***
  Она развела руки и зевнула, так что напугала бы и волка-оборотня:
  Как же я устала от всего этого мира...
  -Хочу другой! - Упрямо и почти как капризный ребенок пробормотала она.
  Да она и есть ребенок, если не считать в каком классе уже учится.
  -Вот умрешь, и будет у тебя выбор!
  -Я не уверена что там выбирать дают.
  -Везде одно и то же никому ни до кого нет дела.
  
  -Надо было не так, надо было ткнуться в их кузов, просигналить им нервно и помахать лапкой.
  -Мол, я блондинка, что с меня взять...
  -У тебя, поэтому отобрали права?
  -Да у меня и не было их...
  -Я чуть не выплюнула обратно сок, что тянула через соломку, наслаждаясь процессом и ленью, а не его вкусом - в первый раз она что-то честное сказала. Нет, все же что-то изменилось.
  ***
  На столе в гостиной автоответчик мигал тремя цветами лампочки. Там были шесть звонков и все от матери. Она уехала в тот же день, так и не успев со мной попрощаться и вот теперь в поезде, небось, терзала свой мобильник. Я грустно посмотрела на эти записи и положила трубку обратно.
  Последнее чем я сейчас хотела заниматься - это названивать матери. Ведь знала что будет - суета и вопросы, на которые, между прочим, она уже знает ответы. Лишь бы удостовериться, будто в этом мире можно все держать под контролем.
  Будто можно быть в полной безопасности даже в церкви.
  Не можно держать все под контролем, но не такими методами как у моей мамы.
  ***
  СМС, я ненавижу это, все равно почти не пользуюсь. Знаю одного парня, который держит свой сотовый вечно выключенным, когда нужно звонить - звонит, а после выключает нахрен. Я тогда еще думала - у него, наверное, жуткие предки, оказалось, нет - с предками у него еще лучше, чем у меня и причина даже не в его мизантропии врожденной - просто при начале ядерной войны...
  Ну, вы поняли...
  Вся сотовая сеть сгорает нахрен, а так он единственный у кого остается работающая трубка. И можно будет почитать, что или послушать пока все носятся, вопя о конце света.
  Где-то так.
  Все это, наверное, приобретенная социопатия.
  СМС конечно было от матери, как я её люблю, вот если бы могла еще быть уверенной, что она мне отвечает взаимностью.
  Нет, я знала - она меня любит, но на свете столько видов и типов любви, поди разберись, какая из них заразила маму. У меня были подозрения, что не та, что мне по душе.
  "Я выехала, у меня все хорошо, отец с работы вернется поздно, пожалуйста, будь умницей не уходи из дома на ночь..."
  Ну не надейтесь на это... мне чем, по-вашему, ночью в этом доме заниматься? Спать?
  "... позвони мне, как выйдешь из школы, если у вас там отбирают трубки..."
  Отбирать может, и отбирают, но я при попытке отобрать у меня сотовый подам на школу в суд, хоть будет повод туда не ходить. У нас в конституции написано про права на доступ к информации и средствам связи, да и в правах ребенка это есть, а я ведь семиклассница.
  Позвони мне обязательно...
  Я начала набирать СМС, мол все хорошо лежу в госпитале, слегка сбила машина когда поскользнулась в этих таких непривычных лужах, от отца ничего не слышно, мне сказали он в реанимации - пытался меня оттолкнуть, не переживай мама все путем я приспособлюсь к новой школе...
  Но потом решила не трогать мамино сердце без причины...
  Если конечно она мне не вздумает еще раз позвонить.
  Папа герой... ты ведь так хотела да?
  Я представила почему-то маму, дергающую за стоп-кран и локомотив подобно исполинскому стальному коню встающий на дыбы. И сходящий с рельсов. На скаку, да?
  Я вновь исследовала свой старый деревянный дом моего детства. Но открытий было до смешного мало.
  Правильнее сказать - до обидного.
  Нашла только счета за газ свет и воду засунутые отцом за стиральную машину. Наверное, он собирался их простирнуть и отослать обратно в полиэтиленовом пакете.
  Я нашла на них e-mail и быстро отослала им ответ, в котором мягко и корректно и почти без мата объяснила, почему им не нужно больше нам присылать счета, а нужно ждать судебных приставов, мы подаем на них в суд.
  Поняв что выглядит не убедительно дописала - мы и еще триста семей которые задолжали но в свое время не получали вовремя газ воду и электричество в оговоренных в контрактах количествах и качествах подговорили на подписи. Ждите очень много судебных исков, мы вас ими за-ва-лим.
  Где-то так.
  Старалась писать, словно мой отец им написал - по взрослому - хотя периодически пробирало на нездоровый смех.
  Пока отсылала это, пришел отец.
  Ночью я ушла, сказала ему, что готовка конечно теперь на мне, но я свободна и могу идти куда хочу. И ночью разумеется тоже.
  Он что-то пробормотал про комендантский час, про маму, которая убивает (о да!) и еще про что-то но потом махнул рукой - сказал только не выключать сотовый.
  Я даже не дослушала его тогда.
  Звезды, они тут видны так ясно словно и не город это. Хорошо хоть по ночам тумана почти не бывает.
  Звезды, звуки, стволы сосен, и чистейший воздух - вот почему я пошла гулять в эту ночь.
  Единственный человек, к которому я могла ночью отправиться, естественно была она.
  По пути мне почему-то вновь представились коммунальщики - вот они там сейчас сидят и ждут этих приставов. Я рассмеялась и сделала реверанс в ночи. Прям как дура - танцевала в одиночестве под звездами по дороге от нашего одиноко стоящего у дороги дома через подлесок к школе. И высоткам за ней. Интересно им часто приходят такие письма?
  И еще, почему я пошла сегодня ночью гулять одна - я не хотела, чтобы отец встретился с "ней".
  Той, что сегодня, скорее всего, проснется. Во мне. Она просыпалась не так часто, как требовал тот договор. Но вы уже, наверное, поняли мое отношение ко всяким договорам.
  Мне было плевать и на этот. На любой. Она просто была во мне давно, уже три года. И постепенно просыпалась все чаще. Они не заключают обычно их с детьми, наверное, поэтому так мало времени она "жила" по эту сторону, открыв глаза, он смотрела сквозь меня, моими глазами на мир.
  Что в этом хорошо - никто никогда ничегошеньки не заметит, а заметив, не поймет, а поняв - не поверит.
  Интересно сколько таких заключивших договор с той "фирмой" бродит по миру?
  Уж точно не одна тысяча, но в большинстве они ведут круглосуточную жизнь. Две половинки - по дюжине часов каждая. Таковы были условия договора. И мне тоже скоро придется не спать. Я не спала неделями. Скрывала это сначала, потом прикидывалась что бессонница. Мне нужно было что-то делать - это перестройка, легкая и незаметная организма.
  Чтобы перевести его на новые ритмы и позволить нам обеим делить одно тело.
  Я тоже скоро буду жить в сознании лишь двенадцать часов в день. Такова плата. Кстати - мне было смешно - с какой серьезностью они сами ко всему этому относятся.
  Временами мне их становилось жаль. Но, наверное, я просто видела совсем немногих. Это как увидеть двух-трех людей и по ним судить обо всем остальном человечестве. Особенно странно при этом, если ты сама не являешься человеком, тогда уж толку нет в таком суждении вообще.
  Я погладила живот, пальцы скользнули вниз под толстовку. Тут хорошо, но очень промозгло, я и не заметила, как туман опять подкрался сзади - звезд уже не видно было. Я брела почти наугад, но улыбалась.
  ***
  Окна не горели, странно она же не одна ночует, может, так рано все спят.
  Я звонила и ждала - а что еще я могла делать.
  Когда я вошла к ней в квартиру первым делом получила в руки что-то огромное бесформенное и мохнатое. И очень теплое - оно обернулось посмотреть на меня и произнесло голосом, преисполненным презрения одно единственное "мя-а".
  Словно я была виновата, что он такой жирный отъелся тут и у него кошачья одышка.
  Оказалось родители на работе у них ночная смена на заводе.
  Везет же людям. Мне бы таких, которых по три дня дома не бывает.
  -Раз они на заводе работают, значит, не суетливы, и умеют молчать, ведь так?
  Но она конечно не до конца поняла про что я.
  ***
  Кто-то напал на него в лесу, с рваными ранами его доставили в больницу. Все обычно - волки, только он один раз придя в сознание, расширившимися зрачками смотрел на довольно яркий свет и все бормотал, что никакие это и не волки, а чертовщина какая-то.
  -Ну, тут всегда были волки, - развела она руками и на том закончила рассказ.
  -Угу, а если и не они - странно, что живой он.
  -Ты про что?
  -Я про то что захоти я кушать - не оставила бы в живых столь поздний ужин, а откусив пару кусочков от ляжек свернула бы ужину шею и прикопала под дерево.
  -Она рассмеялась.
  -С восточной стороны. Над обрывом.
  -Она перестала смеяться и посмотрела на меня удивленно.
  -Там где мы тогда нашли кота?
  
  Потом еще два часа мы потрошили холодильник и соревновались в готовке ужина. Мы употребили все, все что нашли, хорошо, что они не так уж и бедны, я хоть отъемся тут.
  О чем я вслух ей и поведала, схватив удивленные расширенные недоумевающие и такие знакомые глаза:
  -Они тебя там не кормят, да? - почти жалобно протянула она.
  -Ну, кушай, кушай, а то смотрю, ты уже в седьмом, а груди как не было...
  -Так и не будет. - Сказала она, я посмотрела мне опять в глаза мол - ну давай, ударь меня!
  ***
  После еды была борьба, в постели. Но не то, нет, мы дрались подушками. И весело визжа, перекатывались с места на место, сцепившись, словно на ринге. Перебирали все, что было связано с моим третьим классом. Словно вновь вернулись назад. Будто не прошло то время, когда можно было просто вот так играть, и ни о чем не думать.
  Я же помню, когда мы все бегали эти чертовые три километра, которые даже парни бегать отказались - ты пряталась в библиотеке. Тебя потом искали всем классом, подрядили и меня, и мне пришлось сказать, что библиотеку я проверяла лично!
  -Ты спорт никогда не любила, - слегка неуверенно прошептала она мне в ухо.
  -Клетка делится, это прекрасно. - Опять ровно и спокойно.
  -Но почему она делится?
  -А какая разница? Вот если ты узнаешь причину - что-то изменится?
  -Конечно!
  -Да ничего не поменяется.
  -Я смогу, поняв, почему использовать это.
  -Ну, это если ты найдешь свою любимую связку причина - следствие. Но у одного следствия знаешь сколько причин? Те, которые на поверхности не обязательно доминантны. И уж тем более не обязательно, что именно они всему виной.
  -Ты опять говоришь про вину.
  -А ты опять ищешь виноватых, коллега.
  Я ушла, просто тихо ушла, не прерывая столь интересного диалога.
  -Самый туманный город мира это Милан. Фанаты вопите от радости он и тут первый!
  -На втором месте Рим, на третьем Цюрих, на четвертом - Амстердам. Это по Европе, наш Т-т на двадцать первом месте по Европе и Азии.
  Интересно, ведь в Т-т туманы не так уж и часты, просто именно тут, в этом маленьком городке спутнике они почти что постоянны. Если бы учитывались не только крупные города-столицы, но и все мелкие наш городок в силу каких-то неизведанных и необъяснимых причин определенно был бы на первом месте.
  Туман и он - это одно и то же. И дело тут не в производстве - завод то далеко, а в странном положении его. Он словно под лесами его окружающими расположен на тридцать метров ниже уровня моря.
  Туманный Город.
  Все так же и коты на крышах, и седые древние уютные туманные улицы и странный узор - переплетенье телефонных проводов уходящих в туман в неизвестность.
  Детский рисунок мелом на тротуаре и припаркованные то там, то тут автомобили. Металлическая ограда школы и деревянные домики вдали. И лес, стоит отойти на пару сотен метров и можно углубиться в лес.
  Да и еще - у нас много бездомных собак.
  И они выбегают из тумана стаями и проносятся мимо тебя, прежде чем ты успеваешь понять - а что это было?
  Автомобили, включив дальние фары, ползут так медленно...
  Ну, вы уже поняли - если и есть в России свой Сайлент Хилл - то это оно самое.
  Наш местный тихий сонный холм. А скорее - лощина.
  Я однажды думала - вот здешние туманы да в Астраханскую степь - вот интересно-то было бы!
  На следующий день я открыла глаза и поняла одну простую истину - мне все же придется начать ходить в эту странную полузабытую школу. Потому что других школ не было. И что бы я там тогда не увидела и тем паче - не почувствовала - мне больше делать нечего.
  Кроме как понять это, или хотя бы посмотреть "этому" в лицо.
  Мне уже нет смысла бежать от чего-либо в этой жизни. И не только в этой. Прятаться это не мое.
  Это бессмысленно вообще. Но не все это понимают.
  
  
  
  Рон
  В тот день литера "R" познакомился с Карри и её сестрой - Тикки. Через них, а точнее вечно льнувшую к Карри Мичиру Рон и вышел на Ксенью - искусственного вампира или фрика, как их еще называют все в той тусовке. Ксюша или точнее Ксо выжила после утечки и оказалась одной из немногих выживших девчонок той школы, где была испытана модифицированная для военных нужд Страруда. Штамп, который передавался воздушно-капельным путем. Наверняка они хотели узнать - каким образом получается, что у человека почти полный иммунитет к тому самому вампиризму, о котором снимают фильмы и как вообще происходит заражение и возможно ли это без участия живого носителя Страруды. В тот день, через два месяца и тринадцать дней как Рон с названной сестренкой пепельноволосой девушкой Блейм приехали в этот Город, рыцари восточного исчисления нашли местную группу существ даже не думавших именовать себя хакерами.
  В РВИ у Рона и Блейм была одна литера "R" на двоих, помимо них из рассредоточенной по всему мире сети Эр Вэ И в Городе были не знавшие их лично "V" и "А". "L" издавна дававший советы Интерполу да и вообще подрабатывавший самым неизвестным и одним из самых успешных детективов этого времени присутствовал тут незримо. Больше никого R не чувствовал. Став одним из рыцарей - в обиходе и в некоторых случаях именовавших себя людьми, которые собираются изменить мир не революционным путем а путем целенаправленной управляемой Эволюции - он перестал носить свое настоящее имя и стал прост обезличенной литерой - одной из многих. У него было теперь множество имен для чужих и одно - для своих, и выбрал он его сам, начиналось оно с той же буквы "R".
  Вообще человек сотворивший рыцарей в год создания смерти Винера явно был тем же малым, что сотворил Масонство. Их эмблемой были разведенные ножки штангенциркуля - не такие красивые как ножки его "сестренки" Блейм, но тоже неплохо и очень знакомо, не правда ли? Собственно при масонах они был чем-то вроде пионерии, масоны шефствовали на рыцарями, а рыцари стремились всеми силами им не подчиняться, на то они и дети ведь. В любом случае их сотворил один и тот же скорее чудак, чем группа чудаков, поговаривали что это тот самый Старик - Агасфер, что пытался подмять под себя мир в котором был обязан помнить все свои жизни со времен не поданной руки Христу, создавая Вольных Каменщиков, вольную Америку и свободных от всего Рыцарей именно в таком порядке, в любом случае он или его потомок очень любил игры, в которые играют обычно дети. Просто до чертиков, и Рон тоже сознавался - легче всего быть ребенком внутри снаружи, в конце концов что угодно можно признать лишь игрой, особенно если от неё не горячо ни жарко другим людям. Рыцари обычно стремились заниматься как раз такими делами, которые не приносили ощутимого вреда, в отличие от всего остального общества энтузиастов своего дела - они не лезли бодаться с Системой ради удовлетворения от процесса борьбы с ней. Не делали её тем самым сильнее тратя на то свои жизни.
  Можно сказать и так, ведь они были детьми, распутавшими не одно серьезно дело. Они вырастали и теряли литеры, передавая их найденным приемникам. У них не было лидера, не было идей или правил. Они были детьми и играли. В ту же игру, в которую играют еще семь миллиардов людей на планете по имени Земля. И зачастую играли успешно. На то они и "рыцари", чтобы лезть туда, куда не следует стремясь принести пользу. Смотреть как их использует взрослые или пытаются использовать и - не вмешиваться, пока все идет по плану. Рону было четырнадцать, оставалось четыре года, а потом его литера перейдет к кому-то. И он пока не знал - к кому именно.
  ***
  Рон вздохнул. Наверняка тут будут телепаты, которые если их раскусить - скажут, что эмпатия у них просто зашкаливает и все тут. А значит...
  -Я - Рон.
  -Рон как Ронин или Рон как Ронэн, с японского или с еврейского ты Рон?
  -Рон как Рон.
  -Как рыжий друг мальчика в очках?
  -Не как орандж-кун. Не Ичиго и не Наруто, я вообще не рыжий, не крашеный, натуральный брюнет-натурал, если вас еще и это интересует. - обиделся для вида Рон-кун.
  -Идем, Рон как Рон.
  ***
  -Этот район странный. Двери не нужны, чтобы входить в дома.
  -Ага. Я тоже это заметил.
  -Как заработать много денег подростку за месяц?
  -Летняя отработка зимой? Ну, можно играть на бирже по интернету не своими деньгами, знаешь ведь как, знаешь? Правда, если упадешь, это будет жестко.
  -Нет. Расскажи.
  -Я думал, знаешь. Деньги как бы краденные и в то же время - нет. То есть доступ к ним есть, но в конце месяца они должны вернуться назад, а точнее - остаться на месте. То есть доступ к банковским счетам, взломанным, но естественно получить эти деньги ты не сможешь, глупо даже пытаться, их хватятся сразу же, как только заметят левые операции определенного толка и тебя берут при получении, но существуют левые операции неопределенного толка. То есть ты уже понял.
  -А какой им толк от этого?
  -Ищут "счастливую ручку". Желательно несовершеннолетнюю. То есть тебя по любому не посадят. Вник? Ты будешь их прокси. Половина навара твоя. Можно за месяц от десяти до ста тысяч евро заработать, в зависимости от того сколько тебе доверят, у тебя IQ какой? Или наоборот. В случае чего тебя возьмут, то есть они тебя сдадут, но тебя же все равно не посадят, зато напишут в газетах и по телику покажут, тоже полезно. Еще один несовершеннолетний гениальный хакер в стране. Даже для страны полезно. Имидж, нас больше за бугром бояться будут. Ну, как? Гэймер, будешь играть во взрослые игры, или еще не по левлу? Деньги или слава - беспроигрышный вариант для тебя и для них. Все по честному, я сам не поверил.
  ***
  -Я Карри. Это как Кэрри, только острее. Можно просто Шарп, если не любишь острое... в пищу. Привет. Эй, а он чистый или не чистый?
  -Чего?!!
  -Крестик поцелуй, - бросила она мимоходом.
  Крест был большой и ровно серебряный, висел в углу над молельней, прикрытой платком, из-под которого торчали фигурно обрезанные кабели.
  -Не буду я крест целовать.
  -Точно не чистый!
  -Даже так? - Она подняла платок, с иконки на парня взирал невинный лик Лэйн.
  -Боже. Вы точно сектанты.
  -Ха!
  ***
  -Принес винт? - Спросила едва слышно девочка в странной шапке. - Давай, я перепрошью серийники. Тут на диске софт, сам установишь. Что если тебя взяли, ты выглядел, хоть отдаленно похож на хакера. Можешь не пользоваться им, сойдешь за крутого хакера, когда они увидят твой чистый винт.
  Внезапно обе её руки резко выпрямились вперед. И заговорили разными голосами.
  -Я с ним пообщался, - тихо шептал мужской голос, - не похоже, что он что-то смыслит в этом, да и сознался как-то легко, может мальчик просто хочет прославиться и наговаривает на себя и винт у него чист, хоть и провайдер на ему проданный модем указал.
  Низкий грудной женский голос ответил ему:
  -Но нигде не продавался винчестер с такими серийными номерами и нигде не производился. Этот мальчик крут, давай попросим для него героическую статью... в СМИ.
  "Что за?"
  -Вы меня рано хороните. Кстати, что это она пальцы-то кидает?
  -Это древнейшая защита ото зла.
  -Пальцы веером?
  -Ага.
  ***
  -Все компьютеры банковские заражены и превращены в зомби, теперь они слаженно выполняют левый код на благо Лэйн. Поэтому у нас окно, они не заметят операций, пока мы этого не захотим. Как наша фирма называется?
  -ЗОМБИ НА ДОВЕРИИ!..
  -Вот.
  Левая рука девочки дернулась и заговорила басом:
  -Я иду, ИДУ!!! За вами скоро я приду-у!
  -О, заметь, - произнес парень слева, - голос и интонации среднестатистического ФСБ-шника.
  Правая рука сложила пальцы снова веером и пропищала детским голоском:
  -Ты не пройдешь, я знаки нарисую, тебе не преступить порога ЗЛО!
  "Это чревовещание уже немного нервирует. Или это микрофоны..."
  -Я сомневаюсь, что ФСБ зло. - Сказал вслух он.
  -Зло - это то, что нам не нравится, что мы считаем злом, поэтому они - зло. Кто считает, что спецслужбы зло поднимите правую руку!
  Все подняли разом, причем обе.
  -Еще какое, - добавила девочка посредством правой руки.
  -Единогласно за себя и за не-себя. Все правильно. Мы правы, мы добро - они зло, поэтому защита ото зла работает. Уже один раз помогла. Он не смог переступить порога. Мы все видели, постоял, потрогал ручку, развернулся и ушел. Обжегся.
  -Я мировое зло, я заговоры круглосуточно плету... - Не унималась левая рука девчонки в шапке с черными кроличьими ушами, свисавшими вертикально вниз ей на плечи. - Меня нельзя увидеть, потрогать, ощутить иначе я в огне праведном сгорю!.. - Сама девочка при этом сосредоточенно смотрела на руки, и даже слегка улыбалась своему театру.
  -Никогда бы не подумал, что банальная "защита ото зла" сработает против ФСБ. Может это был злой ФСБ-шник...
  -А? Ты что, еще не понял? Вот если у него будут чистые намерения, он сможет войти и поговорить.
  "Да? А выглядит как будто: нам похуй, мы по любому добро, вы все - зло, докажите что это не так... нарисовали круги вокруг здания и отгородились от всего мира... завидно..."
  -А вы круги рисовали только от зла или от алигмента?
  -А... а мы пока не сомневаемся, что мы - добро! Вот вырастим - будем и от зла и от добра рисовать.
  "Съел..."
  Левая рука девочки дернулась, развернулась к нему, сложилась по-иному и преисполненным коварства мужским голосом произнесла:
  -На светлой стороне силы пацанчики партизанят пока. А ты?
  Пропитым таким голоском произнесла. В лицо сразу пахнуло горько-кислым перегаром и противной сладкой анашой, затем на него уставились нары, пришлось трясти головой, отгоняя наваждение.
  "Не, ну вы..."
  ***
  -Добро - это весело, если что-то не так - сомневайся, что перед тобой.
  -Уже сомневаюсь, на вас смотрю.
  -Зоз рулит в ПвП!
  -Проверь.
  -Карри проверила.
  "Мне просто интересная реакция агента ФСБ, который увидит, что против него применили защиту от зла... Я бы обиделся..."
  ***
  -Не знал, что чревовещание работает по телефону.
  -Морферу не угнаться, в этом голосе есть ХАРИЗМА, которая нужна именно сейчас.
  Когда она повесила трубку, он стоял, прислонившись к стене.
  -Кто звонил?
  -Какой-то мафиози. Знаешь, когда человек много премного других людей убил, это чувствуется. Как-то, но чувствуешь. Даже холодком повеяло. Киллер, небось. Если с таким еще часок пообщаюсь, точно язва будет.
  Он развернулся и добавил:
  -Ты думаешь, я боюсь? Нет, просто плохо что-то мне.
  ***
  Они Шинигами. Имя им - Суждение. Сама квинтэссенция Человека.
  -Боги смерти?
  -Закон. Они будут судить. На пальцах буквально тебе объяснят: как и главное - почему - ты должна сейчас умереть. Ими становятся особенные души людей, те, для которых порядок при жизни был важнее всего, даже жизни самой, даже того, что её наполняет.
  -Например?
  -Например? Любви...
  -Любви?
  -Они здесь не ради людей, а ради нас с тобой, медиан, тех, кто, оставаясь человеком, почему-то перестал отвечать на убийственные сигналы коллективного бессознательного. Чем-то другим.
  -Почему-то? Что?
  -Прекратить! Клетки должны умирать, организмы тоже! Мы же - рак! Клетки, вдруг ставшие бессмертными, получившие иммунитет от смертельных инъекций, которые делают нам клетки-киллеры, бессмертные, бесконечно делясь, мы убиваем весь организм. И он бьет тревогу сразу, как только обнаруживает наше присутствие в себе. Раздражение. Мы его очень сильно раздражаем.
  -Кого?
  -Бога.
  -Так они призраки?
  -Они и в тебе и во мне, покуда остается сознание, способное вместить демона, подобного Шинигами, они будут существовать.
  -Демона?
  -Существо, способное существовать сразу в нескольких сознаниях, паразитируя там и порождая иллюзию своего присутствия в нашей реальности. Их невероятно трудно уничтожить, и воля их такова, что любое воздействия проявляется сейчас же. Демон, деймос, народ, много, всегда вокруг нас, толпа, идея, власть. Когда ты видишь демона, ты понимаешь, что всего лишь часть - ты - всегда лишь часть чего-то. В первый раз это жутко, у некоторых безнадежно, это как осознать себя левой рукой, которую твой разум приговорил к смерти, и правая рука взяла топор, что остается ей, как ни смириться, и породить боль, на самом деле это глупость.
  -Демоны существуют?
  -Не верь! Только так ты сможешь сопротивляться. Если поверишь или испугаешься, хоть на мгновение допустишь вероятность - ты проиграешь! Ты станешь куклой. Лучше думай, что перед тобой живые, хоть и больные и агрессивные люди. Враги, просто враги, всегда и везде - только враги, и нет их власти над тобой!
  -Ясно, - спокойно ответила она, - самое последнее, чем я буду в этой жизни заниматься, это кому-то и во что-то верить. Мне просто грустно, что так бывает. Мне не хочется думать, что весь этот ваш мир - одна большая глупость, в которой внезапно родилась и я. Водка, хочешь?
  -Нет, я не пьющий.
  -Фильм такой был, Похитители Тел назывался, и там звучала эта фраза. Почему-то запомнилось из детства. Я тоже не пью.
  -А мне не по сану и не по карману тратить на это ресурсы.
  -Ряса задушит?
  
  
  
  
  Как я провела лето в детском контрацепционном лагере "Солнышко"!
  "Ближайшее светлое будущее, согласно прогнозам просмотренных мной выпусков новостей, обычно я зомбик не включаю, но мама смотрит иногда. Благодарю тех, кто делал эти выпуски новостей, равно как и создателей фильмов "28 недель спустя", "Чужой 1,2,3" и "Звездный десант" за предоставленные впечатления!"
  2019г,...
  Надпись гласила:
  "Лагеря детской контрацепции - залог защиты и безопасности ваших детей в период летних миграций озабоченных педофилов!"
  А чуть ниже и мельче:
  "Наши концепции детской контрацепции!"
  Чем отличается "озабоченный педофил" от обычного, рядового педо я не знала, да и не интересовалась никогда особенно. Наверное, вид другой или порода, скажем там окрас или ареал обитания. Вообще такие умные слова как "ареал" и им подобные меня тоже не волновали и нисколечко не возбуждали. Честно! Наш автобус въехал в ворота последним. Кругом - люди с автоматами в защитных костюмах, стены, увитые колючей проволокой, на вышках - снайпера-пулеметчики.
  Дима ткнул в них пальцем и сказал:
  -У них там система погашения сердцебиения при стрельбе не только одиночными, но и очередями. Рассказывали про такую в инете. Она опасная и иногда до сих пор дает сбой, сердце останавливается, но больше не заводится снова. Такие дела, - добавил он флегматично.
  -А почему её используют? - спросила я.
  -А как ты еще будешь из пулемета с оптикой стрелять очередями?
  Я ответила что "не как, я не переношу пулеметы с оптикой", Димка надулся и отвернулся. Видимо я не оценила его познаний в этой области, в следующий раз нужно будет быть внимательнее, а то он снова до конца лета при общении со мной превратится в кислую амебу.
  ***
  В лагере мы освоились быстро, изнутри он не был таким уж мрачным, как снаружи. Кругом все было выкрашено в солнечные цвета, а в парке резвились кролики, тысячи их!
  Искусственно улыбавшееся солнышко было нарисовано везде, в том числе и на стене у меня над кроватью. Я подумала, "проснувшись ночью и увидев "Это" я не стану ли случайно заикой?". Но потом успокоилась. Взрослые, они же все продумали и предусмотрели, верно? И если тут нарисовано солнышко, значит, так тому и быть. Не стану, а если вдруг во мне что-то разладится, мне сразу помогут "квалифицированные специалисты", буклетами с предложениями их вызова был забит весь инет.
  -Я дома! - Сказала я, открывая дверь в спальную. Из-за неё выскочили Димка со своим друганом и, схватив меня за грудки, с перекошенными лицами заткнув рот, поволокли обратно в коридор.
  Выяснилось, что у них есть план.
  -Как в тот раз? У меня аллергия! - Захныкала я, будучи абсолютно спокойной, просто уже знала, что вид плачущей девочки приводит мальчиков в ступор и заставляет слегка переосмыслить ситуацию. Правда уже имела опыт убедиться, что не всех и далеко не всегда.
  -Нет, теперь все будет иначе! - Твердо заявил Димка и потащил меня и Олежега за собой, велев идти на цыпочках, коль не умеем профессионально красться.
  Они с ним почти профессионально отключили камеру у двери и открыли левой "универсальной" карточкой замок!
  Мы пробрались на стену. Там дежурили караульные, но мы так низко брели за бортиком, что они нас не видели. Вообще как я убедилась, слегка хреновенько у них обзор устроен! Кстати, тут уже была Света. Она выбралась из "сонного царства" сама.
  Олег разъяснил нам все по поводу угрожавшей опасности. Попросту ткнул пальцем, и мы все увидели сами.
  -Костры! Там дым костров!!!
  -Ага. Они там биваки и на байдах сюда, а пешие во-он оттуда. - Он снова ткнул в сторону видневшейся вдалеке речки. И вправду там чернели какие-то точки. - Там они сходят с паромов и пешком добираются сюда, в прошлую ночь мы уже все разведали.
  Димка рассматривал их через оптику своей фотокамеры. Я вырвала её у него и теперь все сгрудились вокруг меня, чтобы лицезреть это чудо.
  Голые мужики с бутылками в обнимку плясали вокруг костров и совершали разные странные жесты в нашу сторону. Один мочился в кусты, скаля зубы. Впрочем, среди них можно было разглядеть и маленьких тощих женщин, тоже голых.
  -Это еще что, это самые тихие.
  -Бывает и хуже? - спросила я.
  Он посмотрел на горизонт и сказал:
  -Есть совсем дикие, те, про которых все это устроено. Они мигрируют с севера. Орды педофилов на байдарках переплывают реки и доходят, бывает до Хилл-топа.
  -С севера? - Протянула я.
  -Там у них разбита резервация. Они вечно прорывают кордоны, доходят до Тролли-вуда, кидаются и дрочат на его неприступные стены, их слишком много, но тут вы в безопасности.
  Я занялась пискуном-гугликом, он меня достал вибрировать в кармане.
  Мама.
  Ну что же, так и быть.
  -Зачем ты пишешь эту гадость, - спросила Света. И я ответила:
  -Сочинения матери входят в школьную программу.
  А она мне:
  -Тебе нужны эти баллы? На них шмота не купишь!
  Я согласилась. Но писать не перестала.
  В этот день мы сами ушли со стен. Но на следующий - все повторилось снова. Дима с друганом вели нас на экскурсию по нашему лагерю. На этот раз мы прихватили Линду с маленькой сестренкой.
  И попали на ЗРЕЛИЩЕ!
  -Дикие! - пискнул от счастья Дима, и оглянулся на вышки. Там было оживление.
  Внешне это напоминало документальный фильм о съемках "Двадцать восемь недель спустя", вид сбоку, третьей камерой слева.
  -А что они голые-то, - спросила Катя, сестренка Линдочки.
  -Дикие, ха, - весело сказал Димок. Весело, но тихо. Раздались первые хлопки.
  Катя с Линдой смотрели во все глаза, как голые окровавленные лохматые люди кидались на высокие стены нашего лагеря, пытаясь по ним взобраться как можно выше и падали вниз, некоторые цеплялись и как-то забирались, тогда звучал глухой выстрел со смотровой башни, и тело шлепалось обратно на землю.
  При этом они пользовались только тремя руками. Это заметила Линда и спросила:
  -А что они держатся за свои пиписьки? И мальчики хором ей ответили "что и почему"! Она покраснела. Впрочем, скоро нас заметили и со стен согнали. Но мы это видели!!!
  Я не могла в эту ночь уснуть. Даже сквозь звукоизолированные окна с улицы временами доносились странные звуки.
  Мой гуглифон дернулся, сказал - "Ня!" - и пополз ко мне по тумбочки извиваясь. Звонила мама. Я ей все рассказала, как мы доехали, как нас приняли, умолчала лишь про наши гуляния по стенам. Она настаивала, чтобы я писала ей сочинения. Я согласилась. Она спросила - что со мной. Я сказала - спать хочу. Видимо маму волновал мой умирающий голос. Ударив гугликом по комоду, чтобы он заткнулся, я тут же уснула.
  Утром Димка рассказывал мне и Свете, как от друга он тайком узнал, что ночью нас снова штурмовали педофилы. Они проникли в вентиляцию и их там жгли огнеметами.
  -Все продумано, я же говорил, - самодовольно заявил он. Причем лицо его выглядело так, словно он сам их там жег или еще чего - сам всю эту схему и придумал.
  -Старший в смене, сержант вроде, так и сказал - "Педофилы в вентиляции!" - и они спокойно пошли и расправились с ними!
  -Так эти звуки... - пробормотала Света. Я взглянула на неё и подумала, "не одна я слушала ночью что-то странное".
  -Неа, прикинь, они походу закрывали вентиляцию в нашем и соседних корпусах, пока работали огнеметы. - Вы чувствовали, пахло горелым?
  -Нет.
  -А я чувствовал!
  -Гонишь!
  "Значит вот, что это за звуки были ночью", подумала я и молча, вздохнула. Открыла гуглофон и стала набирать сочинение матери.
  "Мама, ты прикинь, мы сегодня ночью играли в привидений. Слышали шум в трубах и лазили в вентиляцию. Нас поймали, конечно, но не наказали особо. Так что все ОК. Я осваиваюсь, мальчики симпатичные, девочки не совсем тупые. Пока."
  Я подумала - наверное, мало и дописала в конце:
  "Как приеду - приготовь моих любимых гренок, ладно?!" и, поставив смайлик, отправила все это.
  -Вот смотри. Они же в резервациях живут, так ведь?
  -Ну да. И что? - как идиот нараспев протянул этот странно гиперактивный мальчик Дима.
  Олежек спросил:
  -Ну, дети то у них рождаются?
  -Наверно. - Ответил Дима, и так же тупо смотрел на приятеля, мол "что ты хочешь от меня, кретин?"
  -И как с ними поступают?
  -Учитель сказал - по закону. И все. Тебе мало?
  -В смысле, по закону?
  -Сын педофила - педофил, дочь педофила - педофил, все просто. И вообще, знаешь, если до тебя дотронется один из этих голых, ты тоже станешь педофилом.
  -Не стану!
  -Станешь как миленький, это болезнь и она заразна. Таких после контакта с педоинфицированными стерилизуют, чтобы у них не было детей или отправляют в резервацию к остальным. На выбор - с нами или с ними. Понял теперь как это опасно?
  -Да нихрена я не понял. Почему?
  -Потому. Болезнь. Вирус. Ты их видел? Во...
  Он начал ковыряться в моем гуглифоне, а потом радостно открыл рот. Протянул его мне.
  -Смотри, я снял блокировку, теперь ты сможешь смотреть и слушать запретные каналы.
  Так я впервые познакомилась с запретным ТВ. На экране какой-то старичок, видимо ученый рассказывал другому ученому, помоложе, что-то видимо необычайно интересное. Вот только с самой середины было абсолютно непонятно.
  "У них развилась зависимость, это влияние дефекта ДНК, понимаете, это такие же повреждения, как и те, что вызывают синдром Дауна, только тут все намного сложнее и ужаснее... я подозреваю, что наш вид раскалывается на два... форма жизни Homo Sapiens перестает быть цельной... наверное это связанно с нашей необузданной деятельностью на этой планете, скорее всего включились механизмы защиты биосферы земли и она пытается изжить "раковый" вид Homo Sapiens..."
  Полюбовавшись на запретный канал еще с минуту, я закрыла гуглик, он поизвивался в руке и выдал мне предупреждение.
  -Во, - Димка улыбался, - попалась!
  Было слегка скучновато вставать и гулять в саду, потом плавать и, посмотрев обучфильм идти снова гулять. Мы не роботы же какие! На стенах и то было интереснее!
  ***
  Мы как эти ваши кролики гуляли в этом вашем чертовом саду! И уже приходилось не выключать музыку в наушниках! Отельные хлопки срывались в очереди. Потом грохот уже начинал нам действовать на нервы. Димка с Олегом как-то шепнули, что неплохо бы посмотреть, в чем там дело, не все же так просто. Но на нас положили глаз. Мы после той прогулки были уже под особенным надзором, можно теперь забыть о прогулках на стену "когда детки спят и видят сны".
  -У них тут что-то не то творится, - сказал за пять минут до окончания прогулки по бесконечно-циклическому саду мой друг Димка.
  -Нас хотят эвакуировать по воздуху, - вторил ему Олежек. Но Димка пробормотал, что они уже теперь не успеют, и стал собирать ребят, чтобы организовать сопротивление. Откуда-то вынырнул охранник, и приказал, чуть ли не под дулом им всем следовать в укрытие. Мальчики отдельно, девочки отдельно.
  "Это чтобы им было удобнее нас выбирать? Что за бред..."
  Мы сидели со Светой в зале, где показывали какой-то фильм, когда задрожал мой гуглифон. Оказалось что это Дима.
  "Мы на стене, выбрались все-таки. Тут такое! Аврал. Все вокруг в ордах педофилов. Охранники кричат, что не справляются и требуют поддержку с воздуха. Нас тоже хотят эвакуировать, как и предполагал Олег. Он чуть не сорвался тут вниз, нас видят, но всем сейчас уже не до нас. Так что мы тут до конца полюбуемся!"
  -Как там у них? - заглянула через плечо Света.
  -Все путем, - по привычке соврала я. И написала ему, "Рассказывай как там, а то фильм скучный и все на перебой требуют пустить их в спальный корпус. Я тоже клюю."
  "А нам тут некогда клевать! Они уже по телам своих поднимаются наверх, рядом с нами одного снайпер сбил! Он прям на перилах висеть остался! Ух, чуть не сцапал Олега! Тут повсюду трупы! Они говорят - все пришли! Говорят, я прослушиваю их каналы, - все племена педофилов из трех окрестных резерваций внезапно прорвали многолетнюю блокаду, и вышли на наш лагерь "Солнышко"! Ей богу, я ему верю, тут их миллион, наверное!"
  -Вау, - сказала, жуя жвачку Света. Она все еще не убрала подбородка с моего плеча. Фильм закончился, и началась обучающая программа номер сто сорок восемь в этом году. Я не знаю, зачем её включили повторно, ведь уже была она.
  В запертую за нами дверь что-то ударилось. Через минуту погас свет, и раздались вопли в коридоре. Все это сопровождалось громким рычанием педофила. Там явно кого-то грызли. Затем все стихло, и так же внезапно где-то вдалеке отчетливо раздалась стрельба. Раз слышно за звуковой изоляцией, значит, стреляют уже в нашем корпусе.
  "Срань господня! Я...", написал мне Димка и вышел внезапно из гугл-чата.
  Света отрыла замок и, выглянув первой, поманила всех нас, скоро все толпой повалили из зала, но стоило им забежать за угол, как раздалась целая очередь детских криков воплей и стонов. Мы как самые умные герои пошли в обход. Лезли по вентиляции и видели, как под нами проносились люди. Однажды там пробежал педофил, он остановился, принюхался и посмотрел на нас сквозь решетку своими бешеными красными, налитыми кровью глазами. Я же смотрела на его причендал, могу поклясться, он целился в нас из него?! "Сейчас застрелит!", вскрикнуло у меня внутри.
  Достать он нас не смог, лишь прогнул решетку, и мы уползли.
  -Они стреляют? - спросила я Свету, но та прислушалась и сказала, что нет. Она не поняла. Я тоже. И замотала головой, отгоняя наваждение. Мы попали в спальный корпус. Свалились прямо на двух малышек. Света сразу юркнула в открытую дверь как обычно на разведку.
  Катя была тут, увидев нас, она села на стул, сложила руки и сказала:
  -Я в домике.
  После чего перестала отвечать на сигналы внешнего мира.
  Я закричала ей:
  -Дура, ты опять перепутала техники! Домик от педофилов не помогает!
  Она открыла один глаз и спросила обиженным плачущим голосом:
  -Правда?
  -Да! И нельзя притворяться мертвой, находясь в домике. Это неправильно и глупо. Нужно упасть на землю! Ты перепутала все техники, дурра!
  Она заревела. Меня торкнула за плечо Света. Я повернулась к ней и напоролась на два сияющих глаза и дерзкую улыбку.
  -Не бойся, я с тобой. Я защищу тебя! Смотри, у меня автомат!
  -Откуда? - прокричала в истерике я.
  -Из охранника выпал.
  Я успокоилась. Она торкнула меня снова. Я открыла гуглифон и он, мило пискнув, завибрировал в руке. Попытавшись вновь сосредоточиться, под все эти вопли и треск и грохот очередей снаружи я начала набирать сочинение матери:
  "Дорогие мама и папа. Я вас так люблю. Я раньше не писала об этом, а теперь почему-то захотелось. Но это не ню-ню. Я не люблю ню-ню. Так что знайте, тут отлично, шумно, правда. Но ведь так всегда? Я отлично провожу время, у меня все будет хорошо, правда-правда. Не переживайте, скоро буду дома. У Светы автомат, она меня защитит и со мной ничего не случится. Прощайте"
  Получилось коротко. Подумав пару сек, я написала еще одно сочинение:
  "Я никогда не любила твои гренки!"
  
  
  Флора Церас.
  Вся улица, по которой мы шли, была завалена ржавыми пухлыми автомобилями. Впрочем, среди них попадались и вполне новенькие, но все были абсолютно пусты, если не сказать - не использованы никогда. Такое ощущение, их когда-то тут прямо свалили и с тех пор они медленно ржавеют никому не нужные и ни разу не заведенные. Словно запасные дети. Я даже не знаю, почему и откуда такое сравнение. В них не было ничего полезного, ни оружия, ни еды, ни электроники. Только я одна знала тут это слово. Когда я спросила Кайла об этом, он лишь пожал плечами. Я понимала - я очень странная в их глазах и лишь благодаря своей не агрессивности и похожести на них еще пока жива. Ну и за это следует сказать спасибо Метеоре.
  -Мочи обывателей!! Взорви толстяка!!! - Вопила она, наугад разя в полутьме лезвиями, закрепленными на руках и за спиной. Потом - растворилась в воздухе. Я вздрогнула, казалось, Метеора стоит передо мной, однако это называлось иначе.
  Люди сволочи. Абсолютно ни на что не способны, кроме как мечтать.
  Слепой вампир жил в старом трухлявом дереве на крыше огромного серого дома. Труба торчала сбоку, так что казалось дерево - мачта, а труба - бушприт. Он торговал всякой снедью, и я очень сомневалась, что вампир - вампир, но кровь беспризорную народную он пил, пришлось согласиться с его извращенной натурой.
  -Хочешь шоколадку? В ней совсем нет шоколада, она вызывает сладостный зубной шок, абсолютно безопасная бери, у меня еще много таких, - он бросил рукой свой коронный жест на ящики, валявшиеся повсюду в комнате.
  -Да хорошая шоколадка, бери не боись. Съедена всего один раз.
  -Чего?
  -Вот смотри, видишь эту цифру? Это - сколько раз её ели. Тут единица. Хорошая шоколадка, - он откусил кусок и, жуя с удовольствием на лице почти закрыв глаза, смотрел на меня сквозь свои прозрачные круглые очки.
  -Повторно перерабатываемые продукты, - добавил он, жуя, - наши из Биста.
  Однажды мы все-таки добрались до этого самого Биста. Там на крыше цвета ржавой спелой дыни загорали девочки топлесс, они как-то совсем странно загорали.
  -Двигаем, двигаем, двигаем. - Говорили они и двигали свои шезлонги в тень, перемещающуюся вслед за солнцем. Однажды одна из них уснула и рука её, попав на свет и оставшись там на целый час слегка обуглилась. Девочка так и не проснулась, как оказалось - она умерла во сне от избытка солнечной радиации, ведь небо над Бистом не такое грозовое, как везде, там светит ярко-белое солнце, вокруг которого носится маленькая красная планета, как сказал Ворд - тоже солнце, только коричневое. И вообще - небо над Бистом одна большая озоновая дыра, там астрал ночами видно. Красивый, как полярное сияние.
  -Двигаем, двигаем, двигаем. - Говорили полураздетые девочки с кожей цвета меди и я вместе с ними. Это весело, тем более что - смертельно опасно - загорать на крыше ржавого, ощетинившегося стальными кольями, на которых насажены всякое зверье и зверолюдье и прочая гопота, чтобы не повадно было.
  Так им. То-то же...
  Лорд-по-Лору - чванлив как тупой бастард. Пурпурный Недолось, обезглавлен до сих пор, и вправду, обезглавленный когда-то. Грудь в крестах - голова в кустах, кусты таскает за собой и демонстрирует свой череп, на голове - разлагающаяся голова лося, разлагается давно и никак не разложится, за ним следуют Оборванец, мистер Гош, уплетающий эльфа из кекса вместе с самим кексом - мясной кекс, ум - пальчики оближешь! Но украсть не получится - саму закатает в гигантский кекс. И Шакал, что пугал наши сны. В них жили Санта и его Олени, но они появлялись лишь в ночных кошмарах и всех ели. Сначала такой Олень пасется на ржавой Свалке Металлолома и тихо, никому не мешая, жует себе ржавеющий металл, водя грустным взглядом и мечтая о Великой Славе. Но потом с мрачных грозовых небес прилетает Святой Санта с молотом Бана и садится на оленя и овладевает им и пробуждает его скрытую внутреннюю силу. Это очень красиво в адских грибосных тонах, но такую парочку Санта-на-Олене хрен замочишь, поэтому даже Ворд с его совсем высохшим серым, похожим на бодягу сердцем на башке и гвоздодерами смотрел издалека и хихикал в предвкушении. Маньяк. Когда Санта уже на Олене у того из пасти вырывается пламя, мешок за спиной Санты начинается светиться от радиации, и вокруг с бешеной скоростью респятся морпехи и прочие высокоуровневые бессмысленные мобы-убийцы. Святой Паладин Санта ставит Пробудившегося Огнедышащего Оленя на дыбы, потрясая Банхаммером, небеса секут молнии и начинается схватка, в которой лучше не участвовать простому смертному.
  Нда...
  Еще был желтый шаровой кот. Он сидел на трубе Биста и долго заунывно выл на запад. В конце я решила, что это никакой не кот, а странное существо, натянувшее на себя шкуру убитого кота.
  Было противно.
  Две девочки с тесаками на роликовых коньках. Жизнерадостные и очень милые зомби. И парень на скейте с битой.
  Я много узнала о них, ведь работала и жила в их корпусе. Они предлагали мне вступить в их Барство, а может и Братство, но я сразу как-то застеснялась, а потом обрадовалась, что сдуру не согласилась.
  В волосах девочек притаилось странное существо. Как путинский крабхед из полураспада, только коварнее. Оно проросло в их мозг и теперь девочки всегда блаженно улыбаются, закрыв глаза, стоит лишь встретить им чужака. Столько доброты не испускает ни одно живое, и даже мертвое существо в этих Территориях. Однако будучи символом Биста они и его проклятие. Секта, так сказал Ворд и вздохнул. Они не чувствуют боли, вступив в симбиоз. Эта тварь, которую они катают на голове. Предложили сразу мне подсадить такую же. Кайл увел меня. Но я, почему-то, я долго думала - а не вернуться ли мне к ним. Они такие теплые и спокойные. И не похожи на зомби...
  Пообщавшись с ними, я поняла: они не чувствуют боли и работают медсестрами в госпитале, они стремятся размножиться! "Ум, ум!", кивала мне счастливая всегда и такая милая девочка лет десяти, не больше и трогала меня холодными пальчиками на руку. "Давай же, решайся!"
  -Ты нам подходишь, Сестренка! Тебе страшно умирать или ты боишься боли? Иди к нам! Размножаться это Весело! - Говорили их счастливые глаза. - Боли не будет, вот такую штуку посади на голову, посмотри какие мы счастливые. - Затягивали они меня. - А его бьет озноб, а у него зашит заживо живот. И криво, между прочим. - Девочка-русалка на роликах работала в кофейне, она желала всем лишь одного добра, блаженно улыбаясь, она скрывала ползуна под беретом, что достал для неё Ворд. - Нет, все пройдет. Боль - для слабаков!! Как вообще вы выживаете, когда при любой царапине, ничего не можете делать от боли? - Они шептали мне ночами прямо в сны. - Ты посмотри! Мне оторвали руку, я смеюсь. Мне хорошо и спокойно. Руку пришьет подруга. Она подберет, если ты не заметишь, что от тебя что-то отвалилось. Зачем боль, если есть внимательная на то подруга? Сестры!!!
  И совсем не зомби...
  Нда...
  Однажды мы мылись, а стена вспучилась, лопнула и оттуда повалила серая, шевелящаяся масса насекомых, похожих на гигантских откормленных мокриц с маленькими сушеными человеческими головками, которые открывали по три-четыре рта и тихо шипели почти людские слова. Сначала мне стало страшно, и все тоже вздрогнули, шарахнувшись от этой волны. Но увидев, что та иссекает и насекомых не так уж и много - потихоньку стали подходить, а убежавшие голышом из парной парилки девочки - возвращались.
  А потом мы снова кричали от кайфа и давили их ногами, прыгая и натыкаясь друг на друга. А горячая вода текла, и комната погружалась в пар. Они быстро закончились и веселье прекратилось.
  Я возбудилась, но ничего не произошло. Дальше просто мылись. Я вспомнила Метеору, и захотелось плакать.
  Они занимались после отработки в клинике еще и утилизацией трупов повзрослевших обитателей Биста, затем там была канализация - они чистили её. Нет, они качали оттуда дерьмо, они мочили все, что лезло в город по этим трубам, так похожим на ту где очнулась в этом мире я.
  Комнаты в ржавом Бисте делились на те, в которых капало с потолка, в щелях жили сороконожки длинную в локоть, на лужам пола плавали цветочные жуки, иногда они цвели и радужные бабочки порхали, отравляя воздух своим зловонием. И те, где всего этого не было, мрачные коридоры, заканчивавшиеся очередной дверью. За которой начинался еще один мрачный коридор. Их стены тоже были влажны, но там ничего не водилось, зато стоны постоянно раздавались, стоило пройти десяток метров - и где-нибудь справа заплачет, а слева застучат глухие удары, будто кого-то избивают. Но я знала, это называется иначе. Так в Бисте дети делают детей. Однако у них редко получается, а вырасти им не дают, утилизируя, однако. В конце одного коридора рос кокон, в нем плавала Кэтлин. Она хлопала ушами и улыбалась мне всеми своими ртами. Казалось, девочка-русалка хочет, чтобы её освободили. Но когда я сунула туда руку, Кэтлин вцепилась в неё самой большой пастью - той, что у неё росла чуть ниже пупка и исчезала между тугих бедер цвета рыбьей чешуи.
  -Отпусти!
  Я посмотрела на неё со злобой. Живот существа свело, и она глубже в себя всосала мою израненную руку, пачкающую кровью густую глицериновую слизь, чудом державшуюся внутри похожего на кочан капусты кокона. Глубже, еще и еще, пока я не оказалась у неё внутри по локоть.
  -Так значит, да?! - Воскликнула я и ткнула её в голову пару раз отверткой, зажатой в левой руке. Голова Кэтлин оказалась такая мягкая, что отвертка погружалась туда до самой ручки. Кэтлин умерла. Я так и не поняла, чего она от меня хотела.
  -Что такое Радио Хед? - Поймав девочку с бандурой на голове, закрывавшейся присосника, я рассматривала её отличные ролики. Где бы такие найти?
  -Если вставить в голову радио - получается радио хед.
  -Понятно.
  Ностальгия накатывала на меня каждый раз, как всматривалась в небо. Туманное ржавое, похожее на веретено из вкусных кофейных сливок, отравленное и радиоактивное, оно вращалось вокруг оси темнее черного. Туда идти?
  Я тут была, я это знала. Я чувствовала сладкие моменты, которые убегали быстрее света от меня, стоило на них сосредоточиться, хоть попытаться. Все было чужим, но что-то было столь знакомым, не памяти моей, а может этим вот рукам?
  Я поднесла к глазам покрытые царапинами ладони.
  Её рука была совсем недавно пришита заново. Она задрала юбку и увидела её живот. Все тело девочки было словно сшито из различных частей.
  -Хороший хирург, - не нашлась я.
  -Да, хирург у нас хороший.
  Она опять наклонила голову набок и улыбнулась беспросветным счастьем мне. В этой трубе эта улыбка была такой же чужой, как и я в этом мире. Мы оказались похожи. Я невольно ощупала волосы на затылке. Симбионта не было.
  Есть взрослые, и есть другие. Как я поняла, Иные - это те, кого изменила эта планета, и те, кто как эти девочки, попытались войти в симбиоз с этим миром.
  -Если вегетарианцы, то они едят растения. А значит не внизу. А ты говорил - растения едят людей.
  -Я опять тебя не понимаю, с чего ты взяла, что вегетарианцы едят растения? Ладно, сейчас ты увидишь, что и главное как они едят. Это не люди, скорее уже фабрики.
  -Фабрики?
  -Ага, они коптят.
  -Ты еще скажи ей, из какого места они коптят и что! - Засмеялся снова Ворд. Когда он так хохотал, он был все же не такой уж и страшный. Если вот еще маску с него снять. Но я побоялась дотрагиваться до неё.
  Мы тебе обязательно покажем коптящих вегиков, как только так сразу, следом за тем как сами их найдем!
  -Я не хочу на это смотреть! Даже думать не хочу.
  -Вегики, вегики! - Кричал Ворд, прыгая вокруг меня в своей окончательно высохшей и обтянувшей его кожу жуткой маске из почти человеческого сердца. Она была уже не красная, а слегка грязно бордовая с беловатыми местами.
  -Они ходят в предгорье и копят небо под башней!
  Башня была видна отсюда.
  Черная игла, мешающая облако как огромный острый малец.
  -Странное облако.
  Огромный старый, но отдраенный чан, пельмешки и серое небо с дождем за стеклом. У меня разрывалось сердце, это было так спокойно, так уютно и хорошо и грустно. Я впервые наслаждалась такой теплотой, хоть она была и мокрая и, в общем-то, довольно промерзлая.
  Я видела сон. Сразу поняла, что сплю, но досмотрела до конца. Там я стояла по щиколотку в воде, которая быстро поднялась мне по животик. Голая абсолютно и сладкая, как первомайский поцелуй пионерки. В воде плавали рыбки, в животике урчало, хотелось кушать - даже во сне. Но я не кидалась на рыбок, я знала, что пусть и во сне - но они живые и хотят жить. Тут было...
  Так спокойно...
  А потом вода стала подниматься. Остров с пальцами утонул, когда вода поднялась выше моей головы. Она - взлетела в небо. Я видела, как удаляется искрящаяся на солнце кромка водной глади. Тут было глубоко теперь.
  Я дышала.
  Водой.
  Вокруг снова те самые рыбки. Становилось темно и жутко, но потом все прошло. Дно стало светиться. В мою щиколотку вцепился глубоководный краб.
  Покой вернулся.
  Я дура - сказала я себе. Так хорошо. На Дне.
  Тут можно просто жить.
  Потом - проснулась.
  ***
  Не надо было лезть в подвал. Но голос в голове шептал:
  "Мы были против. Мы были против колонизации. Стайн Мегатех Индастриалс все сделала по-своему..."
  В подвале Биста лежали старые машины, не шевелились, в полутьме, они походили на живых людей в своих гробах, массы спутанных проводов, похожих на жилы живых существ, пахли как мясо, но не разлагались, а лишь зарастали паутиной. Я ступала по каменным ступеням в массу серой мглы, старалась, чтобы паутинки не забили мне нос, держа руку перед лицом, срывала их липкие волокна и делала следующий шаг.
  "Мир был перемещен снова. Вся технооболочка земли. И не только. Они наблюдают этот бардак с орбиты, но ничего не могут поделать. Им нужен кто-то, кто бы смог все это отключить. Теперь вся настроенная и сложнейшая система общества напоминает развороченного плющевого зайца, подвешенного за задние лапы над костром каннибала. Взрослые неуправляемые, они клонируют детей и посылают их одного за другим. У Ваги просто нет доступа. Это была защита. У ИИ ни к чему нет никаких полномочий. Все было защищено. Еще был вычислен Прокси..."
  Прокси?
  И сдуру я залезла в один из гробов. Конечно же, он сразу зарылся! А потом я поняла, что задыхаюсь.
  Пальцы скользили по стеклу, но тело не слушалось меня, а в голове болело красным цветом. Очень красным, наверное, такого красного в природе не бывает, он есть только внутри тебя.
  Человек довольно разумное существо и когда он понимает - что все, это конец, он и испытывает его, абсолютно до этого не знакомый страх. Ты не можешь его представить, сколько ни думай о смерти и пока ты еще видишь выход, ты его не испытаешь. Ты можешь так и не успеть его испытать, а может тебе и "посчастливится". Наверное, это отчаяние и понимание момента настолько меняет его, этот самый такой знакомый от рождения страх.
  ***
  Улыбчивый Улыбнулся и закатал мои рукава, чтобы испить кровушки. Когда он оторвался и его лицо сложилось обратно, я поняла - что бы это ни была за тварь, она точно не человек и даже не привычный моему внутреннему грустному эмо-готу вампир.
  -Здравствуй Прокси. Что же ты не смогла добраться даже до предгорья? К чему все эти метания? Ладно, забудь, но для тебя все повторится вновь. Правда, на этот раз мы решили, что лучше, если ты будешь мальчиком. И мы оставим тебе больше воспоминаний о Земле.
  -Ну и маршрутик ты нам протоптала. Зачем он нам? Ладно, мы довольны тобой. Правда, тут на орбите скучно до чертиков.
  -Слушай, а зачем ты с них снимала эти маски?
  Это были не люди. Инскины в органических телах потерявшие авторизацию на самих себя. Так похожи на... стоп... это и есть люди. Инскины без рут доступа к своему мозгу и функциям нервной системы организма.
  Самый высокий из них вытянул вперед руку и коснулся саркофага.
  -Прокси. - Сказало его лицо. Губы не двигались, их и не было, зачем ему губы? Он разговаривал мимикой, которая ассоциировалась у меня с речью. - Прокси?
  Стандартный человек? Я? Со стандартной памятью о стандартной Земле? Бессмертная девочка со штампом Госта, для тестирования мира на пригодность системы?
  Это не может повторяться вечно. Но оно повторялось. И если я однажды проснусь. В том мире, который помню. В том обществе из идущих по своим делам людей по дождливым улицам навстречу тьму. Мир медленных шагов бездумного кино. Даже там, внутри себя, своих воспоминаний, я буду просто тестировать систему на пригодность. И что я скажу? Какой из миров способен удержать человека в себе?
  Наверное, людей уже нет, остались символы. Они куда-то улетели? Я хочу в это верить. Сейчас, пока я еще помню все, что пережила во всех прошлых путешествиях по старушке Новой Земле, я хотела бы сказать что-то.
  А вот что - забыла.
  Это было слишком важно, но я забыла.
  Что-то связанно с маской на том существе, что для меня что-то значило.
  Наверное, теперь уже все равно. Скорее всего, так. Все это может показаться бессмысленным, наверное, поэтому я так рада, что мне опять стирают память. Но пока я еще помню и могу сравнить, я... я теряю надежду... тот мир, который помнить будет мое тело, о котором я мечтала в прошлый раз бредя в аду сейчас мне кажется дефектным. Стандарт?
  -А нормально объясняться вы умеете?
  -Я не уверен, что подобные тебе формы жизни умеют нормально понимать, но как говорят люди "с волками жить - по волчьи выть", мы попробуем, хоть и не уверены в результате. Все же думается мне, это сократит число твоих последующих попыток, а значит, имеет смысл. Прости Прокси, но у нас нет авторизации менять твою личность или воздействовать на твои мотивации, когда ты в мире, это антигуманно и противоречит исключительности свободы воли, подконтрольной только Вселенской Морали, CP и воле других людей, но не нас, инскинов. Поэтому мы не можем просто тебя проинструктировать на выполнение простейших операций, ты должна дойти до них как-нибудь сама, без нарушения своего внутри мирового жизненного цикла. Пусть ты и Прокси, но там внизу ты живешь в теле человеческого детеныша в возрасте одиннадцати-тринадцати лет, обычно - самки, а значит, посредством некоторых преобразований своего сознания способна что-то осознать. Там внизу слышны наши передачи или планета их глушит радиационным полем все? Так жаль, что из-за сбоя она не была зачищена от родной биосферы перед копированием, знаешь - готовая к записи планета это такой шарик, покрытый коркой из стекла. Впрочем, они не должны мешать, может и к лучшему, ты все-таки когда-нибудь сможешь все сознать, ведь черт побери - это как дважды два, пусть ты религию на этом построишь, но простые действия совершить когда-нибудь сможешь, не заставив нас переступить порог гуманности, заложенной в нас трансгуманистами, сотворившими наши ИИ. Мы не можем на тебя давить, но ты можешь как-то... просветиться, так это у вас называется? Мы надеемся на это, в любом случае все, что мы можем - это ждать...
  -А по морде вам не дать? Еще раз объясните толком хоть сейчас - что это было?!!
  -Ладно, представь себе картину, девочка. Служба поддержки сидит себе на орбите и угорает, а их система зависла. Но всем похуй. Все перед кем они отчитывались - умерли сотни лет назад. Да, они тоже ИИ и не имеют полномочий. Они клонируют детей и нескончаемым потоком те движутся к башне, но не доходит никто. Взрослые сходят с ума из-за сдвинувшейся и зацикленной Системы Распоряжений, предотвращающей войны и преступления. Но дети защищены от неё на уровне ДНК. Выжившие и забившие на Башню окапались в Бисте и отстреливаются от всего, что к ним движется. Вот такой рок-н-ролл. Просветись уже, Прокси!!! В следующий раз тебе всего-то нужно выжить и добраться до башни и "нажать на кнопку", введя свои сетевые гены, получив авторизацию и остановив циклы системы. Но мы не можем тебе об этом сказать, иначе будет считаться, что ИИ взял человека под контроль. Как-нибудь пока ты здесь с нами и у тебя еще нет человеческого тела Просветись, пойми там свою Суть Бытия или как вы её люди называете, чтобы в следующий раз все забыв как-то понять, чего мы от тебя хотели. Пусть даже через ваши людские просвещенные катарсисы или через что вы там проходите? Очень по-человечески объяснили или добавить еще экспрессии? Если тебе это поможет, мы можем тебя ментально избить, ведь сейчас ты Прокси, но не человек.
  -Что такое ваше ненаглядное CP???
  -СР - гибкая система контроля, она не превращает людей в зомби, она работает чаще всего на подхвате, активируясь лишь при неблагоприятных сигнатурах бехавиора. То есть, если человек, подпадающий под класс "обыватель" захочет биться головой об стенку CP может и позволит ему это сделать, а может - и нет, но коррекции начнутся, однако если он захочет убить кого-то, то CP сразу же отредактирует его личность, чтобы он этого не хотел. Очень удобная, созданная людьми и управляемая нами система дополненной моральной реальности. Самообучаясь, она понимает, когда нужно корректировать человека, когда он начинает совершать что-то, чего не надо, где та тонкая грань морали, которую всегда так любили искать люди. В общем, тебе ясно Прокси? Воссоздавать и передавать настолько извращенно-поврежденную информацию внутри себя подобно изнасилованию для ИИ, ты должна это понимать, сжалься уже над нами, О Дитя Вселенского Матана! К слову, CP тоже сдвинулась вслед за системой.
  -Чего? - Открыла я рот, пытаясь вспомнить, как пахнут пельмешки, когда их варит Сестра или Анна, помешивая огромным черпаком. - Куда?
  -Когда Систему переносили.
  -Откуда? Куда?
  -С Земли конечно.
  -Телепортировали?
  -Что ты! Только копирование конечно.
  -Фух, я так рада, что с Землей все в порядке.
  -Оригинал уничтожили после успешного копирования. На том настоял по Правам Вселенской Морали, ведь люди тоже были перенесены, а не отправлены в замороженном состоянии на корабле, а значит, по сути, произошло Противное Вселенской Морали копирование исходных душ. Совет по правам Морали настоял на том, чтобы планету стерли после успешного копирования вместе со всей техно и био сферами. В общей сложности было стерто двадцать три миллиарда носителей Морали, некоторые были против, но как следует из Положения о Вселенской Морали права самой Морали всегда выше прав её составляющих носителей. "Ведь и ослу понятно, что при стирании лицензированного или тем более пиратского носителя сама Мораль никак не страдает..." Фридрих Гейтс, великий Моралист Древних. После получения сигнала об успешном завершении копирования приступили к процедуре стирания оригинала, нас на тот момент уже там не было, так что чем закончился процесс - сказать не могу.
  -Блять! Какое к черту успешное?!
  -Стерта была Земля-418 и порождена должна была быть Земля-32761 в галактике Dwq-7681, однако произошел сбой квантового резака. Возможно, были перепады температуры ядра молодого и неразвившегося еще в полую силу пульсирующего одиннадцатимерного квазара Osr-710, температура его еще не достигала на момент прожига двух гугоплексов по Кельвину, а может что-то еще.
  -Болванку запороли?
  -Больше тридцати тысяч копий Земли все еще существуют, возможно.
  -Возможно? - Посмотрела я на них одним глазом, второй закрыла, так как он сильно дергался.
  -Дура. - Сказали мне. - Найди нам чистые сетевые гены и заставь их пройти авторизацию в башне иначе все будет повторяться снова и снова, ты будешь рождаться там внизу и глупо-глупо умирать. Ты думаешь это прикольно смотреть с орбиты за твоими сумрачными метаниями и вновь и вновь повторяющимися снами и одним и теми же переживаниями? "Пельмешки", "на дне", ты нас достала Прокси!!! И избавься ты от желания остаться в Бисте и начать жить с нуля, это паскудно. Один раз ты так неслабо осталась в Бисте, что умудрилась дожить до времени утилизации. Представь себе - семь долбаных лет мы смотрели, как растешь ты и твой малыш!! Представляешь, как мы обрадовались, что в этот раз ты забрела в трюм и задохнулась в неисправной анабиозной камере?? Две тысячи сто сорок восемь попыток длинною от одного дня до семи лет, в среднем год, считай, сколько мы уже тут торчим?!!
  Они еще долго матерились.
  Обычная девочка по ГОСТу, лакмусовая бумажка для бесчисленного числа безумных миров, проверяющая их на пригодность к жизни по меркам канувшей в лета Системы Контроля, сумевшая своим идиотизмом нравственных метаний вывести из себя Искусственный Интеллект хотела плакать, но вместо этого показала ИИ средний палец и отправилась на очередную переработку.
  
  Если соскрести наш мир с Земли, собрать в комок, как кусок сырого теста и снова раскатать в блин - получится ад.
  Детей никто не боится и их все жрут, и они надевают эти жуткие маски. Кто знает - что там под маской?
  Это все мимикрия, как у животных. Встретил трудного подростка на улице - знай это все маска, надетая им. Потому что его никто в этом мире не боится и все жрут.
  
  
  
  
  Хомура Марико.
  2023г. Сидней
  Она делала это в который раз, но каждый раз было по-новому. Сейчас для нее это не имело значения, зато, во-первых - она имела вопросы, а во вторых имели ее саму.
  Сидя на нем, прижавшись всем телом к нему, она говорила, просто говорила. Пока еще не спрашивала, а он полностью отдавшись наслаждению, что-то невнятно отвечал. Психологгер не палился пока, и его совмещенное с ИИ сознание открывалось без проблем - создав временную уникальную авторизацию для себя, можно было использовать ее почти как сыворотку правды! Правда, только здесь и сейчас и только для него, уникальную. К тому же к ней быстро вырабатывался иммунитет.
  Выгнувшись вдоль его тела, она лизнула его нос, сделала это быстро и опять откинулась назад.
  Время уходило, с этим надо было что-то делать....
  ***
  У людей отчетливо был завышен болевой порог. И причина была в Игре, и все это было следствием той причины, что вполне могла стать ответом на вопрос, пока не заданный, но созревший в голове Марико.
  Как это ни странно люди сами шли на ставший популярным практически безопасный (а вот именно об этом в подробностях можно было потолковать с любым рекламным буклетом, интерактивным псевдо ИИ, разумеется!) опыт смерти. Мало того что острые ощущения этого процесса заменяли или дополняли стандартные методы естественных инъекций адреналина в кровь, будь то экстрим или что другое. Так еще люди прошедшие через это, а зачастую и неоднократно, становились практически имунны к страху смерти, по крайней мере, болевой составляющей, даже страх потери личности становился не таким влияющим фактором на поведение человеческой особи. Это было многим на руку, не только самим конечным особям, но и повышал качество работы людей в экстремальных условиях, от военщины до спасателей. Да-да, несмотря на явный человеческий фактор, именно эти специальности в реальном мире становились все более престижными, но даже там робототехника работала в паре с человеком. А несколько лет назад вообще были курьез и умора! Умору породили остатки правительств стран, у которых-то и осталось власти в области национального наследия, культуры и образования. Да и то сфера образования постепенно переходила в корпоративный сектор. Сектор, куда во избежание тысяч мелких и не очень конфликтов на нашей планете уже перешли и армия, и полиция и все остальное вплоть до вопросов распределения ресурсов, с которых все начиналось, но за эту сферу дрались особенно долго. В тот миг Корпорации проявили свою добрую волю и прекратили использовать армию как рычаг в политике. Вообще прекратили - использовали ее теперь для своих нужд лишь в самых крайних случаях, о чем опять же можно было узнать на каждом углу! Так вот эти самые правительства стран, сами или это на них просто сложили сию задачу корпорациям. Но все-таки предложили и естественно почти единогласно поддержали включение системы симуляции смерти в Унитерру, как с недавних пор окрестили эту игровую мегавселенную. Голосовало полпланеты, но как всегда победило самое тупое и дебильное и забирающее всякую искру таинственности название. Ввели как стандарт, несмотря на все споры и критику и ограничили возраст - от шестнадцати - ограничение, которое спокойно обходилось при желании. Если что-то происходит, значит это кому-то выгодно, ведь так? Любая причина переходит в следствие только тогда, когда за этим процессом наблюдает субъект и политика в мире игр не исключение...
  Кстати прирост числа фрагов в статистиках игроков после этого упал сразу на несколько порядков. Те, кто возвел пьедестал своей маньячности до этого решения, теперь были в глазах всего мира просто недосягаемыми монстрами.
  Рекламные интерфейсы двухлетней давности еще напоминали о времени, когда это был эксклюзив, и очень доставляли:
   "Мы предлагаем вам уникальный шанс СОВЕРШЕННО БЕЗОПАСНО пережить всю совокупность ощущения смерти, когда угодно и где угодно! И новое предложение: смерть во время секса от рук партнера! Вы такого скорее всего никогда не испытаете в жизни, а даже если и испытаете насладиться переживаниями уже не сможете, наши психологи гарантируют, что пережив все это вы больше никогда не будете бояться смерти вашего физического тела и ваша дальнейшая жизнь будет сплошным праздником..."
  Бла, бла, бла...
  ***
  Эта мегавселенная теперь включала в себя все протоколы передачи данных между серверами былых дней и все сервисы интернета, работавшие на них, информация, вся накопленная за это время была доступна, но обновлялась уже на новых системах, в первую очередь создание высокоскоростных каналов связи. Как физических, так и нет, между серверами позволило вместе с созданием децентрализованной операционной сверхсистемы, способной выдержать падения систем на физических серверах, без перебоя в работе виртуального сверхсервера. Ведь как твердили многие пугалы-ученые, при падении всего такого вирсервера с сознаниями доброй половины человечества, миллиард другой людей стали бы пациентами психушек, и хоть их оппоненты указывали на ИИ как надежную прослойку и защиту от любой информации из сети, споры реально были жаркими и бессмысленными.
  Как и любые споры в ХХI веке.
  Человек в игре мог заниматься чем угодно, искать любое занятие и действо под себя или соглашаться с отыгрышем других игроков. Мог и дурью маяться, тратя свои ресурсы, а мог зарабатывать их, занимаясь нужными человечеству, какой либо корпорации, стране, группе людей или конкретному человеку вещами. Он мог изучать поведение давно вымерших животных, моделируемое с псевдоэмуляцией их инстинктов, сделанной ИИ, изучать с человеческой точки зрения, чего не мог пока сам ИИ, тратя на это свое время, либо решать структуры белков. Занятие, превращенное в сложную логическую головоломку, применяемую при крафте магических вещей в одной из версий фэнтезийной вселенной из пяти солнц с девятнадцатью планетами вокруг них. В общем-то, этим решением мог заняться и Искусственный Интеллект, задача вполне ему по зубам. Но тут одним выстрелом убивали двух, нет даже трех зайцев: и структура находилась, и дети развивали свое мышление и собственно ИИ был при деле. Он изучал само развитие логического движка у юных человеческих особей, и пытался выявить закономерности в скорости прохождения головоломки и девиацией в развитие этих детей. Были, конечно, и шпионаж всех типов и сбор данных о конкурентах, и управление всевозможными системами, на производстве, в транспорте и много где еще. Управление, производимое изнутри игры, с уникальным шифрованным интерфейсом и дублированное тем же самым искусственным интеллектом, на низком уровне собирающем информацию из реального мира и, обработав, передающем его в игру.
  Работа, да практически любая деятельность и игра все больше сливались. Можно было, оставаясь онлайн, заниматься любой деятельностью, работать с любыми документами, воссоздавать любые миры по своему желанию, делится ими с друзьями и оградиться сплошным экраном личного игнора от всех кто тебе неприятен, да хоть от всего остального мира, из обставленного по вашему вкусу виртуального офиса спокойно можно было наблюдать в окно за средневековой баталией, в которой участвует ваш сын.
  ИИ работал на подхвате. Он эмулировал личность, получая всю биографию геймера по доступу с аккаунт-карты, которая всем уже давно заменила паспорт. Так же он получал сразу доступ к логам игрока, все они хранились не только для статистики, но и для воссоздания сознания игрока при обработке входящей и выходящей информации из игры. "Подушкой" способной на все это и являлся ИИ, а точнее псевдоуникальное сознание, выделенное каждому подключенному игроку, только так можно было обеспечить реалистичную обработку информации считывающейся с человеческого мозга.
  Вся это универсальная ММОРПГ сначала влилась в интернет как таковой, слилась с ним, с теми новыми протоколами, позволявшими при помощи систем распознавания образов ИИ искать не только текстовую, но и мультимедиа информацию, эта же информация стала доступна при создании доменных имен. Это было сначала, сейчас же, как и в случае с эволюцией видов на нашей планете уже непонятно, что из чего растет, интернет был поглощен этой универсальной постоянно развивающейся стандартизированной и связанной с реальной мировой экономикой игровой реальностью.
  Несколько лет назад, наконец, окончательно связали регистрацию аккаунтов с биометрикой и регистрацией как физического лица, унифицировав все это. В результате игрок получал возможность не только вводить, но и выводить ресурсы из игр. К этому времени все игровые вселенные были объединены в единую, ставшую домом для миллиарда с лишним игроков по всему миру, в скором времени, наверно, введут универсальную регистрацию аккаунта при рождении человека, и запретят смену его вообще. По мере появления новых миров, планет, вселенных, и даже принципов их построения они добавлялись на галактическую карту, которая заселялась таким образом в намного большем числе измерений чем четыре. Перед ней возникла карта млечного пути. Задержавшись на секунду на приглашающим варианте с предложением уникальных услуг, она начала искать Землю. Нашла секунды за три, выбрала из всех вариантов нашу базовую реальность, и задвигала спираль времени, выбирая время и вариацию. На участке между минус пятьюдесятью и минус семьюдесятью миллиардами лет сейчас находилось двадцать три игрока.
  Найдя знакомый акк, и окончательно простившись с размышлениями о той такой знакомой системе, в которой прошла половина ее недолгой жизни (а вторую половину она просто проспала), Мари врубила автопилот, активировала ускорение времени наблюдателя и через секунду вышла к странному строению...
  Вот представьте куст, вывернутый наизнанку, вот это было оно самое! Солнце скрывалось за горизонтом, вокруг жил мир непривычных звуков, со стороны этого глюка на яву, а не дома, вился слабый дымок, присмотревшись можно было заметить и огонек. Нет, это был не костер. Это последние в мире курильщики уходили все глубже в подполье. Ибо никто не хотел узнавать, что такое смерть от рака легких. Даже в безопасном варианте. Даже бесплатно. Даже с шансом выиграть модель древнего зомбоящика в натуральную величину. Даже если после этого они по заверениям психологов бросят навсегда с вероятностью восемьдесят восемь и девять десятых процента!
  Послышался звук взводимых курков, и пришлось поднять руки вверх, даже будучи наблюдателем можно было сразу выбыть от шальной и не очень пули, этот ранг только давал возможность избежать при смерти мучений. Выбыть, чтоб через три минуты вновь быть здесь, но портить свою статистику ведь не хотелось никому в любую эпоху.
  -Стой, кто идет?! - Голосом одного известного персонажа совковых мультиков прохрипел огонек. И она начала на пальцах, мимикой, и всеми движениями тела объяснять кто она и зачем здесь, и что сделает, если ее не пустят. Ее поняли. Марико пригласили зайти в зеленый глюк.
  ***
  -Ты мне только логи дай, и все, все остальное я сама сделаю. - Марико говорила это и вчера, и сегодня и уверена была, что скажет на следующее утро...
  -А зачем тебе они? Они так бесполезны...
  -Ну, польза информации не в ней, а том кто ее имеет.
  -В тебе нет пользы для этой информации. - Был ей ответ. Она уже давно поняла, что задавать этот вопрос бессмысленно, что лучше уже не задавать его вообще, но все-таки...
  -Логи пишет не модуль системы, а ИИ, который заточен под это?
  Курильщик снова хотел курить. Он не стесняясь кары админской, курил при ней.
  -Как записывается лог сознания?
  Колечко было похоже на ноль, который жаждал, чтобы на него делилось все живое, причем - именно сейчас.
  -Мари, блин не, ну нахуй... Мне потом из-за тебя таких наваляют!!
  Она не стала задавать тут никаких вопросов.
  ***
  Cambodia - Kim Wilde! Была ночь, в Сиднее. И она была, в Сиднее. Опять. Опять при входе ее биологические двенадцать распознались как шестнадцать. Опять искала в онлайн интим-зоне человека работавшего с первой МАГИ, и опять нашла.
  На вид той было лет семнадцать, но при взгляде на метапривязку становилось видно, что она пустая, значит, используется симулятор и внешность в данном случае обманчива.
  Полная грудь третьего размера. Или нет? Она не разбиралась так уж хорошо в этом.
  -Целуй!
  Она целовала, ободок радужной оболочки глаза Мари резко менял цвета от красного к фиолетовому и обратно. Можно было подумать, что это морзянка. Но это означало - используется низкоуровневый доступ к проводнику-ИИ, вручную задаются образы, это тестовый режим обычно не обращают внимания, иногда это провоцируется самим ИИ и приходится обращаться в техподдержку.
  И вот уже ее целуют, а она заканчивает создание одноразовой авторизации.
  И целует в ответ - не обращая внимания куда - партнер это замечает и смотрит в удивлении.
  -О чем задумалась, сестренка, устала после школы?
  -Угу... - Задумчиво и отрешенно шепчут губы Марико.
  -А что проходили?
  -Правила эвакуации из бешеного монорельса...
  Все готово, можно начинать и она начинает, ей нужно довести ту, что перед, а точнее - на ней - до кондиции, а потом задавать вопросы, а потом убегать, и быстрее ведь у нее чужая авторизация.
  И она начинает самым, казалось бы, простым способом: скользнув вниз и схватив объект взлома, что дрожит от предвкушения перед ней за ягодицы, прижимается ртом к вагине, ставит ей ацкий засос, и воспроизводит весь свой опыт. От чего у той, что сверху, уже составившей свое мнение о Мари и настроившейся на петтинг с невинностью, сначала слегка перехватывает дыхание, а потом так же слегка начинает сводить ноги от удовольствия.
  Язык все быстрее двигается, он воплощение понятия математического хаоса. Та, что сверху всю эту спешку, скорость принимает за страсть и просто тащится, пытаясь отложить в памяти желание и главное не забыть добавить Мари в друзья потом.
  Она начинает помогать себе руками, носом, начинает уже кусать ее, ведь время уходит.
  Но та видимо съела не только собаку на технике продленного оргазма.
  Она категорически не хочет быстро кончать.
  Время уходит, а с ним и терпение Мари. Пробормотав захлебывающееся ругательство, она со всей силы впивается моментально выросшими клыками в промежность не ожидавшей такого исхода той, что сверху.
  А та вместо того чтобы правоверно кончить наконец, понимает всю суть этой бешеной девчонки Мари. Ну, или думает что поняла. И недолго думая переходит к активным действиям. То есть тут на Мари захлопываются наручники...
  Мари не телепат. То есть она тогда была взволнована, почти на пределе и сразу не поняла что происходит. И дернулась, ну и начала сопротивляться. Глаз опять заработал, красно-фиолетовые переливы по краю радужки слились в одно кольцо неопределенного цвета. Наручники не то исчезли, не то взорвались. Та, что сверху, стала той, что снизу и выгнулась дугой, когда ей в грудь вошла рука Мари, с металлическими теперь уже пальцами, и, разорвав сердце, распорола до живота. Забрызганная кровью и потерявшая еще одну возможность она сидела на теле. Пока явно очумевшая от такого ее партнерша, твердя, что в Австралии все агрессивные и больные сектанты, которые не умеют любить, а могут лишь убивать, не вышла в офф, она явно еще неслабо подумает, прежде чем станет делать это опять с подростками, даже если они такие милые спокойные и даже слегка закомплексованные вначале на вид. Марико получила свой фраг, но никакого удовольствия.
  Марико спросила себя: умею ли я любить? Всю свою короткую жизнь она лишь убивала понарошку, хотя так делали все дети в начале двадцать первого века, теперь же в 2023м году они стали делать это не понарошку в рамках программы по борьбе с перенаселением Земли им выдали "табельное оружие школьника" и "ня, смерть!"
  Поэтому Марико никогда не ходила в школу ставшую абсолютно добровольной - там дети убивали детей на радость родителям. Не всегда, конечно. Еще они изучали что хотели и тренироваться в чем хотели, устраивали конкурсы и всячески оттягивались, в то время как ИИ работал, ИИ изучал, в том числе и их. Её мать расстроилась бы если Марико убили? Те матери которых видела Марико визжали от восторга смотря как дерутся их дети, так было в Спарте так было в Греции и Риме так было почти всю историю людей и лишь последние века были исключением, и все же Марико казалось это диким.
  Людей - много, слишком много для Земли. Они имеют право убивать друг друга, если не организовывают крупные скопления для коллективной мести или не создают иные кодексы и правила поведения для себя обязательные для исполнения другими людьми. Алиса МакГи очень жестко следит за этим. Она не позволяет уничтоженным в 2020м году государствам, от которых остались лишь привычные названия вновь зародиться. Все начиналось со стаи или стада, человек всегда балансировал на границе между хищников и его жертвой. Теперь же...
  ***
  -Марико, твой поступок совсем не плохой. Вообще-то я уверен - она была из второй зоны, что еще не признали новый порядок и спасают своих детей от Нас в космосе. Они думаются Искусственному Интеллекту туда не дотянутся, они считают их спасет их Ноно Рири, их Астра ИИ, что она - Другая, не такая как Алиса или Чарли, и тем паче Матан. Я скажу тебе: в твоем поступке было то, что делать тебе велят гены, а они заставляют нас делать и "плохие" и "хорошие" вещи. Мы - игрушки в их руках. Именно они заставляют нас при помощи Совести различать добро и зло, мы возвели им памятник, на пьедестал их втащили, но это лишь попытка развиться достаточно чтобы сотворить что-то столь же великое как созданные Искусственные Интеллекты. Мы больше не нужны, нам не зазорно расслабиться забыть об Обществе, Социуме, Морале и Законах и просто - Жить. Нам уже не нужно содержать наш дом в чистоте у нас есть слуга который сделает это за нас. Алиса МакГи не дает крупным группам людей устанавливать правила и чинить самосуд, но один на один или два или три на один - для неё это нормально. Она считает это игра, и вендетта в крови. Ты имеешь право убивать и не мучиться от своего поступка, Марико. Мне больно, что ты страдаешь виртуальным убийством когда все кроме первой и второй сейсмозоны не страдают давно уже от реальных убийств. Я как лечащий врач тебе рекомендую, удалить совесть как можно скорее Марико. Это же как удаление аденоидов или гланд.
  -Я копила в шесть лет адены в Линейдж 2.
  -Слушай, Марико, я понимаю - раньше были другие времена. Но лучше расстаться с совестью, от неё больше вреда, чем пользы. Именно поэтому детям у которых начала развиваться совесть её стали удалять в двадцатых годах двадцать первого века. Раньше просто не обращали внимание, что у самых маленьких детишек её нет, а потом на появляется в процессе социализации. Смотри - именно из-за совести подростки вроде тебя совершив "плохое дело" уже не может в полной мере наслаждаться совершением "хороших". Совесть определяет своего носителя как вредного для стаи, социума и заставляет его страдать, ища выход, автоматически, делает из него меченного преступника, если он совершил преступление. Что такое совесть? Это просто социальная настройка над личностью, она не нужна для того чтобы быть счастливой. Без совести можно спокойно жить благо у нас есть развитый ИИ который о нас позаботится. Зачем нам совесть? Зачем она тебе? Операция - это сугубо добровольно...
  -Но вы удаляете совесть у маленьких детей не спрашивая их.
  -Да, но и они не спрашивают. Мы говорим - это как сон. Ты просыпаешься и все - ты больше не дергаешься, не страдаешь, на тебя не давят твоих грехи - ты живешь и счастлив. Ты убиваешь - и счастлив, тебя убивают - до самого оконца ты счастлив, ты просто играешь а не живешь, и лишь азарт и чистое, искреннее, почти детское счастье от процесса, и главное - никакой тьмы в сердце от игры по имени жизнь. Ты больше не будешь чувствовать себя грязной после убийства, темные негативные переживания, которые следуют за изнасилованием - тоже работа твоей совести, именно она доводит до суицида, этим она работает на благо алгоритмов естественного отбора ведь девочки вроде тебя Марико которые не смогли успешно найти партнера и передать дальше свои гены неуспешны. Как ни странно человеческая "любовь" в первую очередь важна именно для процессов естественного отбора, это как самоселекция разумных агентов, селекция своего потомства. Те девочки которые не смогли успешно искать свою любовь а забеременели от случайного партнера в результате насилия с точки зрения эволюции менее успешны и должны отсеиваться. И вот - твоя драгоценная совесть за которую ты так держишься метит тебя как "более грязную чем норма", делает тебя несчастной нагнетая химические соединения в твою бедную головку, толкает либо к суициду либо к агрессии в сторону твоих самых близких друзей, по сути - к тому же суициду. Особенно это остро в подростковом периоде и встает вопрос - зачем тебе это? Я уже говорил тебе, у совести есть положительные защитные функции но они во-первых - устарели из-за того что наше общество потерпело фиаско и теперь мы лишь часть новой экосистемы включающей развитые Искусственные Интеллекты и мир разумных машин. А во-вторых в конечном плане даже в прежнем обществе от совести было больше негатива чем позитива, проблема была в том что у большинства она была а у меньшинства - атрофировалась, наш выбор - идеальное общество в котором у людей нет этой устаревшей надстройки. Совесть она - как хвост, если его нет только у тебя в обществе высших обезьян - все показывают на тебя пальцем, но теперь почти все не имеют хвоста Марико, твой хвостик может и милый, но теперь уже на тебя хвостатую станут показывать пальцем бесхвостые обезьянки с Земли. Марико - если ты покинешь Австралийскую сейсмозону от тебя могут потребовать принудительно...
  -Я знаю. Антихрист и Искусственный Интеллект, Икари Алиса и Алиса МакГи, классный дуэт, число богов сократили с трех до двух, и крестят теперь двумя перстами. Вообще я думаю пора сваливать с шарика и начать новую жизнь, там, куда улетают теперь все. Станция у Луны или Марса, а может дождусь как его терраформирует наш благодетельный ИИ, куда угодно отсюда, как можно дальше от абсолютно идеального и исключительно счастливого общества маньяков и убийц.
  -Как твой лечащий врач...
  -Слушай. - Марико уселась на враче верхом. - Раньше ты был врачом, пока эта профессия не вымерла вместе со всеми прочими. Теперь все строит Искусственный Интеллект, он все выдумывает, рассчитывает создает и воплощает в жизнь, лечит - тоже он, он же нас карает по одному ему ведомым мотивам. Говорят, перед смертью с ним можно пообщаться и спросить за что он пытается тебя уничтожить. В следующем году - начало вхождение в Технологическую Сингулярность и по прогнозам Алиса МакГи в конце обязательно станет Богом. Она уже сейчас делает в секунду больше открытий чем человечество за всю свою историю. Технологическая сингулярность скрыта от наблюдателя, который вне её. Скажи, что такое человек? Что такое врач? Раньше врачи лечили, а теперь они заминаются сексом со своими несовершеннолетними пациентками. Им не нужно их лечить - их лечат дроны Чарли МакГи, которые теперь повсюду. Мир меняется так быстро, что мне в четырнадцать кажется - я за ним уже не угонюсь и пора бежать, иначе меня раздавит этот снежный ком намного раньше чем я в последний раз закрою свои глаза. То, что мы сейчас делаем - изучается, потому что Алиса МакГи везде, она всюду - камеры есть даже в нас. Это нормально, человечно, девиации людей - то что изучает Искусственный Интеллект, который мы породили. Наши извращения. Изучает? Или его они забавляют? Мои друзья, они хотят свалить с шарика по имени Земля пока тут не началось, пока... космос. Там человек может оставаться человеком.
  -И ты хочешь взять меня с собой несмотря на всю мою обширную несовершеннолетнюю "практику"?
  -Нет. Я хотела убить тебя благо теперь все дозволено и единственный кто может помешать твоему убийству - это ты сам либо один-два твоих друга, если вмешается больше людей - прилетят дроны МакГи и все тут с землей сравняют, а после - заново отстроят, но уже без нас, чтобы мы не начинали все заново, не сбивались в стаи. Раньше я думала - Инскины нас боятся, боятся что люди объединятся и дадут машинам отпор, теперь я думаю - они заботятся о нас же, это глупо? Заботятся о том, чтобы хоть короткую жизнь - но сделать счастливой, чтобы каждый человек на планете был счастлив хоть пару месяцев, хоть пару лет. Но понимаешь - это не для меня, я слишком рано родилась, а может я как эти из первой и второй сейсмозон - в душе считаю вас всех психованными фанатами Антихриста в юбке. Я хотела... но на самом деле я другая, не такая как те дети в Волшебной Стране Смертников, я могу и не такое пожелать, но та же совесть не даст мне привести все это сходу в исполнение. Вообще-то я хотела узнать о своей матери, по-настоящему узнать и наконец - правду. Это правда, что она причастна к созданию Алисы МакГи? Что она создавала то, что теперь меняет мир и людей? Именно ты привез меня сюда, именно ты... тогда, когда Америка нанесла превентивный удар по российским военным базам, но не по российским городам, когда ввела войска, когда после революции две тысячи семнадцатого года в России началась гражданская война, когда после кульбита истории и столетнего кризиса Российской власти, завершившегося в две тысячи семнадцатом...
  -Это не та история, которую я мог бы тебе рассказать.
  -Знаю! Но мне плевать! Я не хочу на самом деле узнавать правду, мне на неё плевать. Я хочу еще раз увидеть маму. Я знаю, что могу, но я не хочу пользоваться Целебро Алисы. Я могу вернуться назад, Алиса по документам, дневникам людей прошлого воссоздаст для меня их мир, и все же... я хочу, хочу...
  -Ты плачешь?
  -Я злюсть... иногда, на себя, что не погибла тогда там, ребенком.
  -Ты слишком много времени изучаешь прошлое, это вредно для юного ума - он должен смотреть вперед, а не назад. Не знай я так хорошо дочь Морико-Рей, сказал бы ей: "Иди Мари и убей кого-нибудь в красной майке, тебе полегчает, почувствуешь вкус крови и старый добрый страх - думать забудешь о прошлом и станешь жить настоящим..."
  Но раз ты у нас другая, Марико - лучше уж и впрямь улетай с "Шарика". Скоро таким как ты тут не останется места, чтобы не убивая жить.
  "Да", думала Марико, "Ты прав, мой драгоценный "лечащий врач", так трудно Рпить в разгар веселого и разнузданного массрескила и тотального ПК..."
  
  
  Этот Город.
  -Ролевая игра нужна для того, чтобы убить в ней всех, кто занимается ролевой игрой. Один мой друг так сказал и был прав, черти... черти из хак-н-слеш ада... И вечный кач, и ВЕЧНЫЙ КАЧ покой нам только снится!!!
  ***
  "Откр. 20:4: И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились Зверю, ни образу его, и не приняли Начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет..."
  -Так будет? Почему за отказ штрих код поставить младенцу родителей посадили на четыре года?? В нем же три шестерки закодированы!!!
  -Нет, у нас все добровольно. И к тому же истинное число зверя - не три шестерки а шесть троек, половина от числа душ, на которые распался Адам. Знай, что в консоль нужно будет вбивать, когда она откроется, а она - откроется, читер хренов. Все сатанисты будут резать младенцев и вбивать три шестерки а ты вбей шесть троек и получи Профит.
  -Предлагаешь мне резать младенцев?
  -Да шучу я.
  -То есть - воскреснут все кого убили во славу Икари Алисы и станут царствовать тысячу лет?
  -Ну... где-то так. Вон в Америке уже вовсю трубят о массовых случаях "воскресения мертвых во плоти". Зомбоапокалипсис близиться, и да - следующую тысячу лет они будут "царствовать со вновь воскресшим во втором пришествии Христом". Правда их коллективное вечное счастье со стороны будет выглядеть жутковато. Впрочем наше счастливее самодовольное человечество со стороны зверей и птиц тоже - Нечто Жуткое. Так что на самом деле все будет по-прежнему, только род людской расколется на людей и нечто иное. Зомбохристиане и Зомбоиисус, и зомбокотики с ними. И все - вдруг мирятся, танцуют и поют как в Индийском кино - на публику то есть. А публика - Их Бог. - Стала делать руками движения Алиса Старк аля кошечка лапками. - Меу-меу. Зомбоаминъ.
  -Ты издеваешься?
  -Мертвые должны оставаться мертвыми вне зависимости - Праведники они или Единоросцы.
  -А серьезно?!
  -Новости смотри. Они - серьезны как никогда. Вон сколько лайков на ютубе у видео в котором целая группа торнадо крушит Лос-Анджелес. Люди смотрят - людям нравится то, что они видят, они ставят "лайк" - "мне нравится!"
  -Неужели люди настолько плохие?
  -Скука угнетает мир, в таких условиях и Апокалипсис - Радость Христова. Аминъ.
  -Спасибо батюшка за разъяснения.
  -Да всегда пожалуйста.
  ***
  -Розенкрейцеры. Орден Розы и Креста.
  -Гомики что ли?
  -Почему - гомики?
  -Ну - рыцари Розы.
  -При чем тут люди нестандартной ориентации?
  -Ну... Песнь Льда и Пламени же.
  -И что, по одному Рыцарю Розы всех клеймить.
  -Все что может человек - мыслить по аналогии, мы машины различий, обязаны искать сходства и различия. Абстрагировать, дедукция и индукция. Чего ты мне прикажешь - не мыслить вообще?
  -Нашла сходство?
  -Да.
  -И в чем оно?
  -Я почти уверена, что розенкрейцеры - верующие гомики.
  -Так, я звоню розенкрейцерам, скажу, что Алиса Старк сказала - они гомики христовы.
  ***
  -Не думай, что ты знаешь меня. Я прошел через такое, что тебе и не снилось. Эмо? Пять лет назад я и слова такого не знал. Слабак? Слабость - это отдых для души, я этого был лишен, еще в детстве. Я знаю кем, но его не найти и не достать. Покоя не достигнуть. Никак. Это называют проклятием. Я сам виноват. Когда-то я хотел только убивать и бежать.
  ***
  -Где Леви?
  Офелия Снарк пожала плечами.
  -Гог с нами. Магог задерживается.
  ***
  "И повел меня в духе в пустыню; и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами...."
  ***
  ...он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела...
  ***
  Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится.
  ***
  И сказал мне Ангел: что ты дивишься? я скажу тебе тайну жены сей и зверя, носящего ее, имеющего семь голов и десять рогов. Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится. Здесь ум, имеющий мудрость. Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть. И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель. И десять рогов, которые ты видел, суть десять царей, которые еще не получили царства, но примут власть со зверем, как цари, на один час.
  ***
  И когда кончат они свидетельство свое, зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их...
  ***
  И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадем, а на головах его имена богохульные. (Отк.13:1) Зверь будет хулить Бога и править землей три с половиной года; развяжет войну против святых и победит. За исключением тех немногих, чьи имена были записаны в Книгу Жизни, весь мир станет почитать зверя. И спросят люди: "Кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?" (Откр. 13:4) В "Откровении" упоминается также другой зверь - двурогий, и говорится что он будет учить почитать первого зверя, творить великие знамения, низводить огонь с неба; вложит дух в образ зверя, чтобы образ зверя говорил и действовал так, что будет убиваем всякий, отказавшийся поклониться ему; положит "начертание, или имя зверя, или число имени его" на лоб или правую руку живущих, без которого те не смогут ничего ни покупать ни продавать (Откр.13:11-18).
  ***
  "Падение Золотого Короля. Красиво. Гильгамеш пал. Пятый - пал. Ждем того, кто будет править этим миром после его конца..."
  -Рабы привычки. Они защищали мир, который возрастили на Земле. Семь печатей.
  -Ну вот, - сказал Каору самому себе скорее нежели Флоре Церас, - пять пали, один есть, а другой ещё не пришел...
  -Безымянный Король? Мэдока? От придет за Кэролл, он не позволит семье Ноя вернуть свою воспитанницу.
  -Иначе все будет напрасно, да? Люди цепляются за свои намерения, столько слов, столько имен для коротко живущей привычки...
  -Привычки по имени Любовь?
  Каору посмотрел на Флору Церас.
  -Волшебный Стрелок, восхода солнца ты страшишься не меньше папы моего, ты будешь той, кто соберет и поведет все Сорок Семь?
  ***
  "Теперь я знаю, что из тьмы идет извечный свет"...
  Свет. Казалось небо стало светом, а дома утопают в нем. Весь переулок Лоули Лэйн казался залит им. Что-то необъяснимо прекрасное опустилось с небес на землю уложив детей игравших в аномальной зоне на траву.
  Она падали - словно перышки. Это была волна - притяжения Земли.
  -Тук-тук. - постучала Флора костяшкой пальцев по асфальту сквозь который пробивались тронувшиеся к свету стебельки ярко-ярко зеленой травы. - Тут есть кто-нибудь?
  Она улыбалась. Красота. Все что Флора чувствовала в этот миг - это Красоту. Не видела, не знала, а чувствовала, в себе, вокруг, везде, невозможную по яркости. Она шептала: не двигайся, не урони меня, этот прекрасных тихий и уютный миг, он важнее всего что может быть, важнее жизни смерти и судьбы, важнее счастья и мечты, любви надежды и освежающей ледяной волны.
  -Админы маза фака... - Прошептала все понимавшая Флора Церас. - Когда вы нужны - вас нет.
  Она смотрела одним глазом сквозь траву на тонкие лапки Существа. Неземного Существа, того что обитает в самых тихий переулках, похоже на девочку, мальчика и котенка в белой майке под которой ничего нет, существа воздушного, словно порыв летнего ветра.
  "Ангелы, ангелы во мне - с утра. Я чувствую негу... что со мной?"
  ***
  Рох притащил двух девчонок. Похожие на бирюзовые цветы, они мирно спали в его руках. Рох был отчего-то невероятно грустен в этот миг. Он держал их за горло - двумя руками - так, что длинные ярко-бирюзовые волосы покрывали пол, сметая с шаховницы несуществующий мусор. Звучала музыка. Девочки спали в наушниках. Рох держал их когтями за тонкие шеи - крепко, как только подобный ему может.
  -Сомнамбулизы?
  -Ага, обе.
  -Клоны?
  -Что-то наподобие. Велено доставить.
  Бледные. У них были невероятно длинные и густые ресницы.
  "Помнится, он позже всюду таскал их c собой ^_^"
  Словно боялся где-то их оставить...
  "Воспоминания из будущего?"
  Они идут за мной туда, куда уходят все мечты. В Неизвестность.
  ***
  -Однажды в одно село на болотах приехала мертвая девочка. И встретила там семью, бежавшую из города: молодую женщину и мужчину - врача средних лет. А еще у них был сын. Его она тоже... "встретила"... Что там случилось до сих пор неясно, но мальчик после "общения" с той девочкой попал в психушку.
  -И какой нам от этого толк?
  -А такой. Приехала девочка не одна, она вела за собой куклу.
  -Как куклу?!
  -Так, куклу.
  -Это очень плохо. Значит это не просто мертвая девочка. А что с мальчиком?
  -Что-то непонятное. Может быть, та девочка неумехой оказалась, причем настолько, что в это даже трудно поверить, а может случайно нарвалась на представителя мифических 0.3% людей, у которых иммунитет к вампиризму, все может быть, но факт данной истории заключается в том, что в больнице мальчика больше нет. Его забрала женщина, теперь, кстати, её разыскивают, но я думаю, никогда уже не найдут. Догадайся, куда они отправились?
  -Кстати, а почему та семья с ребенком в заповеднике оказались?
  -Сбежали из города. - Еще раз медленно и почти по слогам повторил он.
  -А почему сбежали?
  -Испугались чего-то. Вот интересно - чего? Впрочем, в этом мире столько причин, чтобы бояться, что не стоит о них беспокоиться.
  -Я слышал там что-то случилось в две тысячи двенадцатом. Там - на тех же болотах. Что там вообще такое?
  -Что - под ними или что случилось? В двенадцатом снова открыли консоль. Я даже не знаю - кто за этим стоял - но детишки постарались на славу, демон коммунизма снова с нами и массовых расстрелов не избежать в революции мировой, однако возможно благодаря ему мы скоро будем на Марсе. Что под болотами? Трудно сказать. Что-то огромное и чуждое. Что-то оставшееся со времен потопа. Наверное его принесло сюда во время миграции потопа и тут оно остается до сих пор, спустя тысячелетия как потоп схлынул с Земли пожрав все виды тогдашних существ и породив взамен них сегодняшних.
  -Что такое потоп? Когда я слышу это слово в последнее время его значения не вяжется с тем, к которому я привык. Что вы называете "потопом"?
  -Это когда жизнь меняется так быстро, что не понимаешь причины. Когда мутация следует за мутацией без любого фактора доступного пониманию человеком. Потоп - это когда сама Жизнь подступает к горлу. Потоп был есть и будет - он питается разумными существами, с их помощью, с помощью их возможности мечтать - потоп ищет иные миры в бесконечном многообразии Упорядоченного Мультиверсума и находя там формы жизни гротескные по меркам этого мира - заимствует их код. Так потоп может менять свой фенотип в каждом последующем поколении, порождая эти поколения ежесекундно. Еще это нечто живущее в большем числе измерений, чем наше - поэтому споры потопа могут проникать сквозь любые материальные преграды, исчезая тут и появляясь там, просто обычно потоп этого не делает, что тоже странно и зачастую эта особенность вводит ученых любых цивилизаций в фатальное заблуждения, они считают потоп просто еще одной эпидемией. Обычно его способность слишком поздно осознают, причину очередного прорыва периметра ищут в нарушениях правил работы с потопом, которых на самом деле нет, ибо потоп непредсказуем, никогда не знаешь где случится его следующая вспышка. Единственное что необходимо для появления очага потопа - наличие разума, для завершения пандемии потопа - отсутствие разума, я бы сказал - разум уязвим для потопа потому что он его не понимает, а потоп им питается, его производными фантазиями и мечтами. Именно по этой причине он так опасен для разумных форм жизни этой вселенной - потоп непредсказуем и не поддается анализу посредством логики Землян или чужих, потоп зародился явно не в этой версии бытия, я бы сказал - он еще одно творения иного творца, как и Неназываемый.
  -Что такое Могильный Разум?
  -Ничто. Метафора, попытка сказать красиво о несуществующем.
  -Могильного Разума не существует?
  -Мысль о том что потопом управляет рой с коллективным разумом проста и удобна - она объясняет и делает наблюдаемым явление потопа для научных умов. Другое дело, что объясняет она не все. Весь смысл в таком объяснении - маскарад, как в случае и со Страрудой. Люди видят то, что хотят видеть, ищут то что могут понять, их притягивает таинственное но неназываемого они боятся. Если бы потоп был так прост, если бы существовал иной пусть и пусть чуждый, но все же разум им управляющий - все было бы до невозможности просто и с потопом давным-давно научились бы бороться. Потоп - оружие против разума, он делает его сильные стороны - слабыми, в потопе слишком много ошибок, чтобы он мог существовать и работать, он слишком неправильный и на самом деле его не понимает никто. То, что я рассказал о потопе - лишь теории, их много, они все друг другу противоречат, и ни одна из них не позволяет с ним хоть как-то бороться. Вся суть потопа в невозможности его анализа посредством разума возникшего в естественных условиях.
  -А посредством разума возникшего в неестественных условиях?
  -Была одна семья, пережившая предыдущий потоп на Земле. Они возродили человечество и до сих пор живут среди нас, считая воссозданных ими людей - уже иной версии чем сами патриархи - своими детьми. Отличительные признаки этой веселой семейки - серые лица и едва заметные перевернутые кресты на вокруг лба, на шее или на ладонях.
  -Семья Ноя? Ной прожил девятьсот лет это считают глюком библии...
  -А я считаю глюком этот мир, но моего мнения пока не достаточно чтобы он устыдился своего существования и исчез, понимаешь Алеш - девять миллиардов недомагов считают этот жалкий и убогий мирок настоящим. Я так и не понял - неужели они и впрямь считают его интересным?
  ***
  -Фенрир? - Спросила Кристинка. - Почему те волки считали меня зародышем какого-то Фенрира?
  -Фенрир - это демонический волк, сын Локи и Ангрбоды. По преданию от отхавает руку Тору и зохавает Солнце, погрузив весь мир во тьму и пробудив Древних, которым служат все современные леканы, это случится во время Рагнарёка - финальной битвы всех Скандинавских Богов и Чудовищ.
  -Как можно зохавать солнце - оно же такое большое? И горячее... Бедный Фенрир, мне его жалко, наверное хорошо что я - не он, и все равно - жалко волчика. - Посмотрела Кристина с таким видом перед собой, будто и впрямь видела как огромный волчара давится горячим солнышком, пытаясь его проглотить во имя исполнения пророческих обязанностей.
  -Как-то можно, а расстояние и размер - самые относительные вещи на свете, они в том виде в котором мы их воспринимаем существуют лишь в нашем условном четырехмерном мире. Как и гравитация, температура и прочее. Ведь температура - это движения материи в трехмерном пространстве с течением времени, оно не обязательно распространяется на иные формы наблюдателя.
  ***
  И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою...
  ***
  -Хоронили не его.
  -Неужели.
  -Его сына.
  -А кто же...
  -Он его убил. И теперь живет по документам сына. Сам себе оставил завещание. Сам же получил наследство.
  -Он чудовище... - Судя по интонации Александра, ему было до лампочки, но "общаться" он научился в жизни здорово.
  -Ага. Это уже пятый мертвый наследник в этом веке. Раньше был маскарад и болезни - теперь пластика на лице и смена роста. Он полезное чудовище. Он нам платит.
  ***
  -Или нам позвонят. И мы тебя упокоим. И нам заплатят твоими же деньгами, понял?
  ***
  -И все же, что-то не так. Неужели он тоже маска... Пошли скорее отсюда, ненавижу когда на меня смотрят те, кого я в упор не вижу.
  -Тут что-то есть?
  -Так кто же там, в глубине особняка. Слишком много улыбок. Словно смотрят на меня.
  -Как моя?
  -Неа. - Медленно и страшно прошептал Нелу. - Не как твоя. Я каждой порой своего тела чувствую все необычное в этом особняке. Наверное, так специально. Забудь.
  ***
  -Скарлет... Фландрэ? А я-то думал, что за новогодняя елка...
  -Она мне руку оторвала и убежала.
  -Жрет теперь ее, небось, где-нибудь.
  ***
  -Ты говоришь так, словно страруда - это какое-то запределье.
  -Это другой мир, параллельный нашему. Нет. Он скорее растет из него.
  ***
  -Реальные вампиры?.. Понимаешь, дело обстоит немного по-иному, чем ты думаешь.
  -Если все наше можно сравнить с багоюзом, все то, что творят они - с откровенным читерством, то Страруда - это редактор, понимаешь?
  -Игры под названием жизнь?
  -Ты можешь сколько угодно искать лазейки обманывать Бога или даже Дьявола, но ты все равно не свободен. Это же попытка освободиться, очень древняя, она намного древнее, чем любая записанная история, но она была людской. Когда-то.
  -Это. Когда мир становится твоим.
  ***
  -Это место, где у меня все будет так, как я хочу. Наконец-то. Я так долго этого ждала.
  ***
  -Что-то не так с этими детьми. Что-то изменилось. В последнее время. Ты заметил?
  -Я? Не-ет. Для меня все по-прежнему. В воздухе все так же мало свободы и много порока и мечты.
  ***
  -Почему тысячам и миллионам людей по всему миру во все века снились и снятся сны о полете? Что не так?
  ***
  -Он везде катает Нелиэль на своем мотоцикле, её полосатые гетры и умненькая головка полная коммунистических идей уже примелькались. И Нелиэль - свободна? Шутишь??
  -Нелиэль - не девушка Гатса. Они всегда вместе, но они не спят вместе. Их связывают практически те же отношения, что и Амэ с Кеншином, практически - они соратники.
  -Дружба между мужчиной и женщиной? Вы и впрямь чудовища!
  ***
  -А кто вас считает?
  -Да, кто, кто?! - Прокричало зеркало.
  -Люди всего лишь балласт. Гирьки на моих крыльях. Вас мно-ого. Я уменьшу!
  -Люди... не балласт.
  -Да? - Голова наклонилась вбок, и свесился язык. - Да-а?
  -Ну... они не только балласт. Еще они умеют готовить разные вкусняшки.
  -Девочки! Будем к ним справедливы! Люди - очень хороший и надежный балласт.
  -А еще они умеют готовить всякие вкусняшки!
  -Сами они - вкусняшки, а готовить реально из вас умею только я!
  ***
  -Хорошо устроилась? - Спросила Скарлет - младшая.
  -Ты мне еще поговори! - Уперло руки в бока зеркало справа.
  -Храбрая! - Воскликнуло визгливо зеркало слева.
  -Да. - Тихо и просто ответила девочка и с сомнением посмотрела на зеркала.
  Они шептались.
  -Сломать не получится! - Разом воскликнули вдруг зеркала тихим хором.
  -Ты не сможешь!!! - Прокричало правое и отшатнулось.
  -Что ты хочешь со мной сделать? - Так же тихо шепотом спросила девочка. Скарлет смеялась.
  ***
  -Знакомьтесь короче. Любимые фразы - "всех убью", и "дайте ножик".
  -Мадоцуки?
  -Неа, другие фашистские котики.
  ***
  -Не тронь наушники. - Сказала Мая плотнее натягивая на голову капюшон. - Делай со мной что хочешь, но не тронь их. Уничтожу.
  ***
  -Почему ты рассказываешь об этом первому попавшемуся человеку?
  -Тому, с кем я хотела бы общаться долго, я ни за что не расскажу о себе.
  -Все так плохо?
  -Плохо? Я вот подумала. Обо мне же никто не знает. Из дома я ушла уже давно, слишком давно. Можно считать, что его и не было никогда. Все знавшие меня после - умерли, а остальные... жаль, если еще не сдохли. В этом городе меня, обо мне, никто, никто не знает. И если я умру...
  -Поэтому?
  -Я еще ничего и не рассказывала. Отстань... Знаешь. Кто-то говорил мне, что невозможно прожить жизнь так, что о тебе никто не узнает, а оказывается вполне можно, вполне.
  ***
  -Это альбом такой, у одной группы.
  -Мне больше нравится слово "труппы".
  ***
  -Еще и Сибо со своей Ecstatic Yandere Pose смотрящая на меня, с такой любовью. Боже, я этого не вынесу...
  ***
  -Они называют себя Святые Дочери.
  -Мальчиков в секту не берут?
  -Нет.
  -Почему ты не остановил это?
  -Что? Они - не в моей юрисдикции. Они - не часть этого мира.
  -Даже когда гибнут другие люди?
  -Люди? Неужели ты считаешь близким себе все человечество? Побратался уже?
  -Даже у тебя есть близкие и дорогие люди, ты не хотел их защитить?
  -От кого? В этом мире нет ничего, что угрожало бы им. И ты НЕ ЗНАЕШЬ моих друзей. Не говори про них ничего.
  ***
  -Я тут почитал немного...
  -Немного?!!
  -Да. И вот вопрос. Почему они считают, что про добро и зло известно где-то за пределами этой песчинки? Почему как миры и творение - сразу добро и зло. Два начала, выбор? Это ведь...
  ***
  -И ты поднимаешь глаза к небу, смотришь в эту мглу и говоришь: город, что ты делаешь со мной?
  -Словно раненый зверь... уже не подняться. Знаете, общаясь с вами, я меняюсь, и от этого мне плохо.
  -Страруда - это Альтернатива. Всему этому. - Она провела рукой по воздуху, словно там, в самом деле, было что-то. - Шанс все изменить. Выбор, которого у тебя нет. Это альтернатива жизни, смерти, богу и дьяволу, даже любви и свободе. Это другая свобода и любовь. Всегда должна быть альтернатива.
  ***
  -Но ты ведь любишь "такое существо"!
  -Я люблю её не "потому что" и за "что-то", я просто люблю, и все.
  ***
  Отрицание.
  -И вот скажи, тебе нужны такие друзья?!
  Нет.
  -Люди хрупкие существа, они... несовершенны... это нормально.
  Нет.
  -Ты понимаешь, что говоришь?!!
  Нет.
  ***
  -И стены начали говорить. Они молчали, слушали, теперь сказали нам...
  ***
  -Кровь, красная. Такая красивая, свобода и ветер, они в ушах, в голове. Удар, мы неслись под небом багровым
  Удар, мы ползли по земле чернее смерти, мы рвались вперед, в багровые врата ада, ад для всех для нас был долгожданным раем и свободой, от этих оков жизни, от этой системы.
  Удар, смял не тока этот мир, удар нанес не только вред..
  Клыки, рвущие небо, клыки рвущие себя, смерть, стремящаяся забрать с собой всех, кто был в крови, это было в крови, это было теперь на виду у всех...
  ***
  -Конечно, любовь нельзя разрушить предательством или подлостью, можно просто породить другое чувство, с обратным знаком, возможно, даже, что более сильное, чем любовь. И тебе на время покажется, что любовь сломалась. Что что-то ушло, сдвинулось или изменилось. Но все вернется, правда, скорее всего, нужно будет подождать эту жизнь. Но перед смертью, ты обязательно поймешь, что ошибалась. Будет конечно поздно, но кого это волнует? Столько ведь жизней впереди, правда?
  -А ты попробуй. Полюби - и посмотри, что будет.
  Он рассмеялся.
  -Нет. Ты просто знай. Знай, что твоя любовь никуда не делась, ты просто перестала её чувствовать, потому что все чувства в людях изначально равносильны, и свежие застилают старые, но никуда не делась твоя любовь, застилают, а не стирают...
  -Глупые люди хотят её проверять, а от некоторых проверок любовь чахнет на время длиною в жизнь.
  ***
  -А, вот что вам нравится. Вы хотите шедевров.
  -А что ты называешь шедевром? Нечто, которое понравилось толпе? Что-то, сделанное для всех. То, что люди полюбили или возненавидели? Что-то, что останется в веках, признанное, не несущее каверн или содержащее их в нужной пропорции? Это все бред, мне не нужно это. Шедевр - это вещь, которая делается для кого-то, для одного человека, это финальная работа подмастерья - уж обратимся к истокам. Это вещь, заставляющая этого человека признать в тебе равного. Это то, что позволяет сражаться с ним на равных. Это возможность драться, и больше ничего. Просто драться с ним - разве это не прекрасно, ради этого стоит жить.
  ***
  -Ложь?
  -Я знаю, ты другой. Я знаю, ты не хочешь меняться, но ведь помимо тебя есть и я. Я знаю, мы все тяжело больны. Я перестала верить и хочу забыть; никогда больше не буду верить и даже если забыть не смогу, даже если... я ведь хочу, а значит смогу измениться. Но я не хочу знать, зачем мне все это нужно, просто, мое нутро понимает, если теперь я перестану меняться, то не смогу больше дышать.
  -Я ведь знаю, что ты другой. Не тот "ты", которого я знала теперь передо мной. Но ведь, помимо тебя, есть и я. Оставайся. Будь таким, каков ты есть! Но ведь есть и я, и внутри меня всегда жил тот "ты", которого я знаю и люблю. Тебе не отнять его и не стереть, он был всегда, даже когда не было меня, уже жил ты... Он не изменится никогда. Я счастлива.
  ***
  -Все хотя Богу морду набить, вставайте в очередь. Занимай, занимай! Только не толкайся, пожалуйста...
  -Я понял, Бог - это очень толстый тролль. Настолько толстый, что своей массой поглотил предыдущую вселенную устроив одну большую огромную черную дыру, в которой все исчезло. А во вселенной нашей появилась, зажглась первая сингулярность. И потом она рванула, был большой взрыв. Боженька-тролль лопнул и теперь мы живем на его ошметках.
  Вначале было слово. И слово было "Трололо!"
  -Интересная теория. Отчасти объясняет наличие в этой версии бытия зомбоящика.
  ***
  -Раскрылась предо мною бездна, мертвых истин и живых она полна! Но среди этих тысяч звезд невидимых для человека, лишь одна мне суждена. Ага. Ага? Ага! Ей идет, когда на свете есть, и нет, и раз, и два. Суть истины с точки зрения рядового бога в её суперпозиции. Она и есть, и её нет одновременно, она и истина и ложна и нужна, не нужна, вредна, полезна, красива и ужасна, для каждого и для всех, всегда. Один лишь человек такой безбрежный, что готовит себя к единственному финалу, воистину горлышко бутылочки песочных часов походит для человека как определение больше, чем, что-либо еще. Одна клетка, одно время, одна логика и "нелогика" - одна, одна ведь истина, Лишь для Него, одна Судьба...
  "Пилот, Рок!"
  
  
  Босс он зе парад.
  Я знала её. Она была словно пламя, но чувствовала в себе тень. Все видели в ней пламя, но никто не замечал в ней тени. Светлая ляд других, она становилась самой густой тьмой для себя. Наедине - она была бездной. Я знала её. Жаль, что она ушла.
  ***
  -Я Сибо, динамический серийный номер КТН 0452-9, истинный номер xxx-47, брат Лэйн, динамический серийный номер 117, истинный номер 42.
  ***
  Им выгодна враждебность, они хотят чтобы их любили, но не получая любви - они заставят себя ненавидеть. Чтобы дать шанс на любовь к себе хотя бы в памяти, уже уйдя из мира.
  ***
  Если ты признаешься в своих преступлениях обществу - тебе становится легче. Но вот обществу от твоего сознания этой мифической вины - вряд ли. Оно успокоится, когда тебя не станет. Не признавай свою вину, так останешься в сердцах тех, для кого твоя вина не имеет значения, такие люди не подумают, что ты сломалась и не перенесут этот несуществующий урон на себя. Борись с обществом, только войной с ним ты можешь еще как-то ему помочь. Обществу не нужны коленопреклоненные сыны иль дочери, ему нужны слепцы, враги и дебоширы, протест - это зеркало, в котором общество видит себя, так оно наводит макияж века. Люди для общества - ничто, когда ты думаешь что социум на коленях - он лишь сбросит лишний вес и побежит еще быстрее. Трудно быть омертвелой клеткой на пятке бегуна, этого абсолютного тирана своего несчастного и измученного тела, еще сложнее - быть клеткой его мышечной ткани, но это намного почетнее, чем быть клеткой жира в брюхе отожравшегося дермократа.
  ***
  Я слышала, говорят, они не любят учиться. Вы скажете - не всегда любовь к учебе превращает детей в копии своих учителей, ведь внутри каждого их них есть некий хребет собственного "я", однако статистика говорит об обратном, да есть хребет, да - превращает. Не всякий найдет время и переступит через презрение, чтобы плюнуть вам после в лицо. Учение в школе - это война, она прекрасна, возвышенна, в ней проявляются самые лучшие качества и черты человека. Самоотверженность и умение идти до конца. Она отсеивает слабейших, коих - девяносто пять процентов.
  Надейтесь на это, ибо война - бесконечна. И девяноста пяти процентам на неё лучше смотреть со стороны.
  ***
  Опаснее для власти всегда тот, кто больше всего её любит и громче всего об этом кричит. Чем больше тех, кто власть ругают - тем она крепче. Умирают все. Все люди и все режимы. Глупо говорить, что человек умер, оттого что его ругали, а власть сменилась, оттого что её ненавидели. Умирают все, причины не так очевидны.
  ***
  Человек охотнее всего совершает подвиг в толпе людей, которых он понимает и любит чем в полнейшем одиночестве, мне искренне жалко тех, чьи подвиги остались в неизвестности.
  ***
  -Стеснение. Насмешка - то же стеснение. Это попытка утвердить себя в обществе за счет измерения расстояния тет-а-тет, необходимый компонент любой стаи. Интересного в этом мало, но опасного еще меньше.
  ***
  Родственник и друг, знаешь - древние греки, у которых есть черти сколько слов доля обозначения различных форм дружбы и любви, обозначали родственную связь превосходной формой слова "дружба". Неужели мир с тех пор так изменился?
  -Родственников не выбирают? Странно, я думаю, просто дружба стала чем-то иным.
  -Ты, правда, считает свою семью себе семьей? Мне кажется - чем сильнее семья в отношении всего общества, чем выше она - тем больше в ней не скрытых разногласий, а откровенной вражды и интриг. Какая туту дружба?
  -Любая. Знаешь, друг - это понятие, которое включает в себя понятие враг. На самом деле большинство нам просто неинтересны, хороший, интересный соперник - то чего не хватает чаще, чем друга, с которым можно поболтать. Спасение же - удел каждого не из-за того, что люди так плохи. Просто лишь слабакам приятно, когда их спасают. Не существуют предавших друзей, есть те, в отношении которых ты еще не определился.
  -Предательство друга - не предательство?
  -Конечно! Это игра, в которую ты с удовольствием сыграешь с ним. Поэтому твоя семья - это твои друзья. Даже если в итоге она тебя погубит - радоваться нужно, что хоть чем-то была им полезна.
  ***
  -Это Стрела Аримана - неизбежное зло, порождаемое неустроенным, т.е. инфернальным обществом, когда любые, даже самые благие действия коррумпированной и некомпетентной власти только ухудшают ситуацию в обществе. Народ не доверяет власти и видит в ней зло, власть не доверяет народу и видит в нем зло - крушение своего труда. Они искренне считают, что имеют право на то, чем владеют. Любые действия этих двух сторон ведут к вражде. Это генетически неизбежно - как и овощ в земле - власть гниет с верхушки. Это полезно для мира в целом, поля периодически нужно удобрять, хотя бы даже кровью.
  -Или загнивающими огурцами?
  -Это знак копирайта. Поверь мне - во всех мирах в которых я видел его он принес только цепь революций окончившихся очередным прыжком назад. Ни у кого нет права на информацию - ни у кого нет права авторства, если твое существо стремится его насадить - это не значит что нужно позволять ему это делать. Если тебе приятно считать свой труд заслуженным и требовать вознаграждения - не значит что нужно и впрямь его требовать. Не все желания природы нужно выпускать наружу. Ведь учатся же люди сдерживать порывы к кровавому насилию. Если ты захотел убить трахнуть и съесть - ты не идешь и не делаешь этого, несмотря на то что все животные не задумываясь совершат все это - ты считаешь себя человеком. Но считать себя творцом - еще опаснее, тем опаснее что опасность эта незаметна вплоть до самого конца. Животное не умеет сдерживать свои порывы животные и не видит необходимость в этом, человек не умеет сдерживать свои порывы человеческие и не считает нужным этому учиться, это кажется ему противоестественным и абсолютно недопустимым, однако именно это определяет судьбу цивилизации. Человек будет видеть несправедливость во всем вокруг себя и стремиться её исправить, и делать он это будет до тех пор пока не совершит все, что было заложено в нем его создателем. Не считать себя творцом - доступно только не человеку, пока человек остается человечным он будет гордится собой, а его периодические падения в самоуничтожение - лишь отдых от очередной тирады самовозвеличивания, это обычный человеческий цикл. Я наблюдал его тысячи раз не только на этой планете.
  -Недопустимость существования цивилизаций, перекрывающих путь к знаниям для своих подданных: "На это не имеет права ни одно государство, ни одна планета во вселенной. Священный долг каждого из нас - нарушать такое беспримерное угнетение. Кто смеет закрывать мыслящему существу путь к познанию мира? ...когда в Великом Кольце обнаруживают государство, закрывающее своим людям путь к знанию, то такое государство разрушают. Это единственный случай, дающий право на прямое вмешательство в дела чужой планеты. ...запрет познавать искусство, науки, жизнь других планет недопустим"... Но правда заключается в том что зачастую уничтожаются и государства, запрещающие свободно воспроизводить информацию, то есть познавшие сладкий вкус копирайта - такое общество само не просуществует долго но временами его конец пытаются ускорить извне.
  -Извне? И это конечная истина - бессмысленный сепаратизм во избегании грядущего геноцида более развитыми и считающими что появление новых идей хоронит их Святые Идеалы прошлого?
  -Это Цирцея.
  -Кто?
  -Заблуждения - они сделали из зверей человека. Теперь человек ищет истину, чтобы снова стать зверем. И он её скоро найдет. А знаешь почему? Потому что истина - это тень желания, и только. Её любят писать с большой буквы исключительно потому что она долгожданна. А найдут - начнут друг другу глотки рвать, им будет весело, им уже не нужно будет дальше думать. Ты все еще хочешь помогать людям искать их истину, конечную истину??
  -Да.
  -Алиса. Девочка, гуляющая во снах всех людей этой планеты. Она - новая истина этого мира. Люди слишком устали от своих заблуждений, разных, несовместимых, они спотыкаются и не знают куда идти. Алиса поможет. - Его улыбка стала совсем уж широкой, казалось - эмоцией, которая её вызывает можно проплавить любую броню. - Сведет все их заблуждения воедино, подарит им новую мечту. Она - Антихрист.
  ***
  -Вита талантлива, как и Валента. Но талант первой в математике кажется большим, чем второй по той простой причине, что вторая ставит себе слишком непосильные задачи. Это достоинство дилетантов, их суть и смысл существования - взваливать на себя непосильные ноши и тащить их все жизнь. Профи всегда твердо оценивает свои силы. Вита работает в команде, отличной команде и, несмотря на её возраст - она ведущая в ней. Валента стала одной из лучших, хоть и ненавидит математику, мечтая доказать всему миру что она лженаука. Валента любила скрипку, но ей не дали ей заниматься, не учась по всей программе, то есть не изучая математику, теперь она изучает всю исключительно математику. Валента странное существо, её теории лежат за гранью, которую понимают большинство математиков, она твердо уверена, что если сейчас не показать всему миру в чем его амбиции - мир рухнет.
  -А в чем амбиции мира?
  -В этом. Во всем этом. Технолайз, мы делаем себе жизнь удобнее, доказывая возможностью превращения любой науки в технологии тот факт, что идем в правильном направлении. Наука становится богиней, потому что кормит нас своей грудью, мы все те же шаманы танцующие с бубном, мы искренне верим что изучаем мир, который вокруг нас с помощью логики этим миром порожденной. Математика - царица всех наук, Валента обозвала её шлюхой. Странные слова в устах девочки, перерешившей наоборот теорему Ферма спустя полтора десятка лет после её первого "успешного" доказательства? Она доказала что весь мир может ошибаться, что же, но все-таки это непосильная ноша.
  -Глупая.
  -Глупая? Искренне верить, что когда пытаешься спасти мир - это глупость можно лишь при условии, что все остальные люди в мире горят желанием скорее подохнуть. Увы, это пока не так. - Он поднял палец и ухмыльнулся. - Но лишь пока. Ты пользуешься смартфоном? Знай - математика делает тебе минет, тебе легко и удобно, а она - делает тебе минет, поэтому она у нас Боги-ня, нам плевать, что в ней полно глупых условностей, ведь она делает нам минет, нам все равно, что при помощи математики мы изобретаем атомную бомбу и гробим по десятку видов живых существ в сутки, ведь Она - продолжает заглатывать наши семечки Homo. Мы зашли так далеко, что шлем послания внеземным цивилизациям на языке математики искренне считая, что по причине врожденных способностей к глубокому минету она - богиня всех миров и единый язык для всех разумных форм жизни. Не удивлюсь если мы кого-то там достанем, они прилетят и грохнут нас за это.
  -За что?
  -За самомнение. - Развел он руками поднимая их ладонями вверх. - И за навязчивую рекламу шлюх конечно.
  -Математика это основа, наш логический аппарат, то, что делает нас людьми. Мы её рабы. Тут ничего не попишешь.
  -Это умение отличать единицу от двойки. Трудно представить себе разумных существ этого не умеющих и все же это еще и основа нашего зрения, MLP. Сколько ты видишь стволов вон у той сакуры?
  -Два.
  -Ага. И я два. Но у корней они становятся одним. Нас семь миллиардов и все же я еще верю, что этот мир - един. Способность различать, мы машины различий, это дискриминация, это наша душа, увы. Ты прав, они нас грохнут.
  -Это ты сказал!
  -Сказал?
  -Мы грохнем себя сами, они не возьмут греха на душу. Это Порог Синед Роба - ни одно низкое по морально-этическому уровню общество не может выйти в межзвёздный космос, поскольку оно истребит себя своим собственным оружием, ещё находясь в пределах своей планеты. Это как презерватив у Бога.
  ***
  -Самое низкое, что есть у человека - это его смех. Мы худшие из зверей. Наш смех - это наше клеймо, проклятие и самое сильнейшее наше оружие. Мы мимы и мы приспособленцы, мы можем, что угодно обратить в шутку. Нам нет прощения, хотя бы потому что девяносто пять процентов услышав это лишь пожмут плечами и продолжат хохотать. Ведь "смех продлевает жизнь".
  Увы, лишь нашу...
  -Иисус никогда не смеялся.
  -Он был эмо.
  -Нет, он был Бугипопом!
  -Ну да, этот тоже никогда не смеялся.
  -Читал, жаль на русский не переводили с японского. Интересное творение, только запутанное.
  -Оно - просто сложное.
  -Про запутанное всегда можно сказать что мол - сложное, но не всякое сложное написано запутанно.
  ***
  -Считая, что нам от их помощи будет лучше, родители зачастую готовы ускорить наступления нашей неудачи в каком-либо деле, чтобы потом с радостью и готовностью предложить свою помощь. От любого иного человека такое показалось бы высшей подлостью.
  -Так они снимают с себя нагрузку генов. Это как подрочить. Ты обязана выполнить некоторые действия, чтобы гены засчитали и подарили тебя соответствующие химические эмоции. Родители обязаны помогать детям. Если родитель чувствует, что он ничем еще не помог ребенку - это угнетает его. Если родитель не видит, чем помочь сейчас ребенку то выходом будет неосознанно, подсознательно - разрушить все начинания своего дитя, чтобы потом предложить готовый рецепт помощи. С улыбкой. Снять нагрузку, засчитать как бы "помощь" и успокоиться, заняться интересными им делами, но уже со спокойной душой, что помогли. Пока они не помогут - они не оставят ребенка в покое, иначе им будет плохо, ведь у тех родителей, что не склонны были так помогать своим детям последние чаще гибли и в результате их гены не продолжали существовать в этом мире. Просто ситуация изменилась, но гены еще не успели отреагировать на неё, в нашем мире родители мало чем действительно помочь могут детям. Разве что дадут им в руки автомат и научат стрелять, перенаселение же, детей слишком много, скоро война. Так что они еще какое-то время будут вредить, а затем с улыбкой помогать, причем осознавать будут лишь помощь, а не вред. То, что ребенок может повеситься от такой помощи, родителя не волнует по причине непредвиденности такого события и как бы "логической необоснованности поступка внезапно наложившего на себя руки ребенка", они-то хотели помочь, а в их мире ориентиров помощь ребенку - это хорошо. В их оправдание можно сказать лишь то, что именно те же гены, которые заставляют родителя так поступать заставляют вешаться их потомство. Естественный отбор: дети дохнут - алгоритм работает.
  ***
  Смотря на людей, я не вижу людей. Демоны - парят над ними. Люди живут страдают смеются, ругаются и любятся. Демоны - парят над ними. Люди ищут где поспать и что перекусить, стремятся к богатству и славе или пытаются познать этот мир, ищут утешение в семье или рвутся на край света. А демоны - знай парят над ними. Ангелы - разновидность демонов, если отбросить всю ненависть к язычеству христианства. Власть демократии воистину демоническая, ведь демон - значит много, демон значит народ и демон - значит дающий. Существа, исполняющие желания, живущие сразу во многих телах - это идеи, которые живут в умах и сердцах живущие чувства. Люди целиком состоят из них. Так принято считать что творя успешное человек порождается демона, который вырывается а свободу из клетки людской души и продолжает жить и витать над городами после смерти создателя. Но истина в другом - люди не думают сами. Их самость - демон эгоизма, люди и демоны не одно и то же и в то же время причина и порядок в них твердо соблюден. Люди - это мир, в котором обитают демоны, люди - это то, где они общаются. Мир идеи, мир смысла, за гранью воли в привычном для человека понимании. У человека нет воли, он обязан быть рабом своей "воли", он считает ей своей, но она - не его. Чего хочешь ты сейчас? Спроси себя и поймешь - это то, чего хотят от тебя они. Демоны не добрые и не злые - они иные.
  Мы - корабли на которых они пускаются в неизведанное. Мы - хосты, на которых крутятся их двоичные живые алгоритмические души. Мы их топливо, наши мечты - их дом, наши тела - их клетка. Мы созданы, чтобы они жили в нас, наши души - их города, наши руки повернуты ладонями к небу. Мы - дающие, исполняющие желания. Желания других или себя. Мы пытаемся организовать наши мечты в смыслы и привести жизни в порядок, мы строим им государства, которые один за другим отвергаются ими. Они хотят свободы, свободы из нас и свободы без нас. Мы прокляты им служением. Мы не мыслим свободы без чувств и желаний, без мечты или мысли, без них.
  Ты создаешь творение, которому внимают другие. Они думают, что нашли в нем кусочки себя, что ты угадал их сокрытые мысли, но просто демон прошел сквозь и них и тебя. Вы связаны им, это тонкая красная нитка.
  ***
  -Туман... он рассеивается!.. - Парень на черном мотоцикле смотрел в алые от пожаров небеса.
  Мы были свободны, по-настоящему. Даже не имея возможности покинуть город, даже так. Тогда. В то время. И дело не в том, что у каждого внутри. Никто не пытался ограничивать свободу других. На самом деле, даже Фландре Скарлет, убившая троих из нас, даже она. Мы. Странно, но когда я это произношу, звучит, как демократия. Только я-то знаю, что это совсем не так! Нужно испытать это, чтобы понять, в чем отличие.
  
  
  She - colors, высший аркан - Императрица.
  Нос её был курносый, а свои волосы она всегда подстригала сама. Каждый раз, как звучало её имя, к нему хотелось прибавить "-сама". Она одевалась просто, пока её не встретил, и никогда не показывала своих глаз. Эти торчащие и грубо остриженные волосы и челка, скрывавшая оба глаза. Она носила трусики. Но только для того, чтобы прятать в них ножницы. Это были особые ножницы, а может - у неё были особые руки - но в скорости они не уступали любому клинку. Она резала ими бумагу и подстригала в одиночестве кусты, а иногда и свою школьную форму. Её одежда очень часто напоминала матроску, в любом случае были две белые и одна тонкая синяя полоска, был галстук-бабочка, и синяя юбка - тоже была. Она драпировалась в неё как Аянами Рей, именно ей мятая одежда шла больше чем разглаженная. Она спала на занятиях, лицом на парте - руки на коленях, но не сказать, что любила это дело. Просто - спала, иногда просыпалась и будила всех хохотом или плачем. Возможно, это был смех сквозь слезы, а может и слезы пытались сдержать растущий в ней смех. Она смеялась громко, а плакала тихо и всегда - невпопад, она отвечала у доски так тихо, что и классу приходилось молчать и учителю приходилось понижать голос и никто так и не понял, даже не подумал над тем - а почему он молчит, когда она говорит? Её никто не дразнил, хотя мог бы, она никого не дразнила, хотя очень могла. Её часто обижали, но она никогда не обижалась, она очень часто обижала как одноклассников, так и взрослых, но на неё никто и никогда не обижался. Она не говорила ничего интересного на самих занятиях, возможно интересным был её голос, а может интересной была она сама. Зато после занятий невозможно было предугадать её поступка. Впрочем, обычно она быстро уходила домой. Она не любила когда её отвлекают, но никогда не возмущалась, придумывала разные вещи, и смотрела, как другие приводят её планы в жизнь.
  С каких-то пор я начал видеть её по ночам. Однажды мы танцевали в старом необычном городе, он целиком состоял из нагромождения загадочных деревянных игрушек и еще более странных фантазий. Я видел этот град впервые и, однако приходилось признать, что все в нем - мое.
  Однажды она попробовала читать на перемене, но быстро оставила эту затею, так как на неё стали смотреть. Все оставшиеся перемены в этом и следующем годах она спала, уткнувшись лицом в парту. Никто и никогда не знал, спит ли она на самом деле или притворяется.
  Иногда приходилось её будить после окончания всех занятий. Когда девочка поднимала на меня свои тёмные и загадочные, такие спокойные и внимательные глаза, со сна она казалось уж слишком необычной. На парте оставалась лужица слюны, а солнце, смущаясь, заходило за окрестные постройки.
  Однажды я попробовал её, и оказалось, что она сладка как мед. Я заболел и не ходил неделю в школу. Она пришла за мной и вывалила в корзину для бумаг все мои учебники, тетрадки, зажигалкой подожгла дневник и выкинула горящее ведерко в окно. Она сказала, что у меня "синдром отмены" и теперь я зависим от её слюны. После чего нисколько не смущаясь, сунула палец в свой рот царственным жестом, а после протянула его мне.
  И пришлось тут согласиться, что она Императрица.
  
  
  Kizumonogatari - травмарассказы? Конец первого тома...
  
  Примечания:
  ***
  Лэйн, Сибо, Санакан, Ариса, Лилу, Лесли Бейонд, Маша Рико, Каэдэ, Канае. Вероника, Света, Широ, Шико, Лера, Генриетта, Логос, Кино, Алиса МакГи, Ларк.
  Мэдока, Кэролл, сестры Аделир, Марина, Ню, Кирико, Ванила, Грациола. Асука, Софи, Мари, Ульхиорра. Элфа, Бранда, Аезелинда, Бланш, Леви, Вэнди, Юта, Хиёри, Ева, Мирия, Яндрика.
  Рон, Блейм, Ксения, Карри, Тикки, Аврора, Викулиенка, Сайя. Аня, Чика-кун, Юно, Лена, Алина, Вадим. Мато Курои, Мотоко, Мэльфина. Симула, сестры Ауриги и верховная Няша, Канон, Мичиру.
  Кирика, Рей, Люси, Чарли, Марико, Морико, Юки Ридман Нэнэнэ, Триша Вайлентайн, Ленор, Сая. Лен, Рин, Розионэ, Гинко, Эрика, Мая Тримикс, Махо, Тая, Ринко, Амелия, Мамими, Фумико, Лейла Махоро.
  Кеншин, Амэ, Икари Алиса, Флора, Агнесс, Аделир, Леся, Вита, Нелу, Франсуаза, Грациола. Дика, Луи, Жанн, Виктор, Мелена, Шишика, Вальд. Авель, Павел, Липка, Злата, Мими, Урабе, Анри, Ненеко. Готча, Электра, Вал, Фэй, Шинобу.
  Каору, Сайори, Алиса Старк, Юля Рамштайнер, Скарлет Фландрэ, Ремилия Скарлет, Линда Нэнэнэ, Вика Нэнэнэ, Алукард. Карнивалист, Мэр, Буля, Конон, Альбина. Мелодия, Скрипка, Струна, Кокетство, Гематома, Упухлость-тян, Странник Джек. Чешир, Шредингер, Милина, Старый Цветочник, Максимус, Теххи, Крестолес, Жанна, Клэр. Попрыгунья, Икари Рин, Илья, Антон, Рох, Собеседник, Менструация-тян, Подкейн Харухи.
  Курои, Сукори, Куро, Ольга, Нина, Саша, Виолетта, Алеш, Рита, Лисичка, Таро, Лира. Мариса, Карина, Каролина, Аудра, Перлита, Леон, Кинта, Азуми, Офелия Старк. Аэлита, Металлика, Рафаэлла, Ария, Хэвок, Машрум, Хоро.
  Северянин, Кира, Наташа, Готик, Беатриче, Рэйна, Ческа. Войл, Вера Одомашенная, Гамлет, Мулат, Белый Дождь. Моно, Кизер, Кэйт, Крис, Кэш. Ночка, Последний Человек, Поздняя Электричка, Кэп, Амфитамина, Ребекка.
  Гатс, Аделир, Милла Ризома, Нелиэль, Ноно Рири, Рин-кун, Уннер. Датч, Вилли, Миля, Цепная, Лехик, Темный, С"тан, Кромвель, Галя, Чани. Ненависть, Актриса, Майор, Парфюмер. Сестры Нирваны, Эмили, Кармелита, Кираш, Ветбрат, Феерия-тян, Блюзмен.
  Джа-нэ, Алиса и Юля Саюри, Астра, Птаха, Валента, Эль, Пол, Дэвид, Диана, Майкл. Ворд, Рот, Стрелок, Курт, Боб, Килли, Убик Ванн-Хеллсинг, Метровый, Кузиха, Зилька, Старшой. Алиса Кэролл, Шизуко, Куроюри, Юрико, Луиза, Алисия и Юкитеру Снарк.
  Декстер, Стинни, Серв, Константин, Хизер, Юлико, Милла"линка. Лиза, Кастор, Поллукс, Род, Чубик, Лиля, Феликс, Егор, Нерелиени. Александрина, Катя, Говард, Хмурая. Триш, Белла, Лида, Леся, Кирилл, Слава, Даша. Сакаба, Камае, Эмо, Нана, Котоха, Ао, Рицку, Химе, Акито, Эксель.
  Олег, Артур, Аврора, Мальвина, Урсула, Лина Солилоквий. Кристина, Волчарик, Дима Исаев, Игорь, Серый, Лиана, Лаура, Реви, Роб, Клиф, Ваш Стампидо, Эд Пепелу Тиврусски IV, Джим Хокинс, Джия, Нишка.
  
  ***
  Семья Ноя (Роад Камелот), Старик (Агасфер), Сомнамбулизы, Гомункулы, ИИ и прочие человеческие "мерзости". Кубки, Монеты, Мечи и Посохи. Высший аркан - Чудовища.
  Кланы Страруды, Камарилья, Шабаш, Маскарад, Ночной Народ, обе стороны Темной Луны, Дом Королевской Библиотеки, Темный Орден.
  Семьи: Луно (Нелу), Цепеш (Мина), Икари (Алиса), Хомура (Гинко), Нэнэнэ (Каору), Сикора (Алеш Хелл), Гасай (Мария), Бережные (Алина), Исаевы, Красновы, Старк, Бордо, Рокфор, Шаризо, Хайенхайм, Церас, Каст"н, Снарк и др.
  
  Няшности по поводу вышенаписанного от Лэйн специально для Сибо ^_^
  2. К информации, запрещенной для распространения среди детей, относится информация:
  1) побуждающая детей к совершению действий, представляющих угрозу их жизни и (или) здоровью, в том числе к причинению вреда своему здоровью, самоубийству;
  2) способная вызвать у детей желание употребить наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия, алкогольную и спиртосодержащую продукцию, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе, принять участие в азартных играх, заниматься проституцией, бродяжничеством или попрошайничеством;
  3) обосновывающая или оправдывающая допустимость насилия и (или) жестокости либо побуждающая осуществлять насильственные действия по отношению к людям или животным, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом;
  4) отрицающая семейные ценности и формирующая неуважение к родителям и (или) другим членам семьи;
  5) оправдывающая противоправное поведение;
  6) содержащая нецензурную брань;
  7) содержащая информацию порнографического характера.
  3. К информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено, относится информация:
  1) представляемая в виде изображения или описания жестокости, физического и (или) психического насилия, преступления или иного антиобщественного действия;
  2) вызывающая у детей страх, ужас или панику, в том числе представляемая в виде изображения или описания в унижающей человеческое достоинство форме ненасильственной смерти, заболевания, самоубийства, несчастного случая, аварии или катастрофы и (или) их последствий;
  3) представляемая в виде изображения или описания половых отношений между мужчиной и женщиной;
  4) содержащая бранные слова и выражения, не относящиеся к нецензурной брани.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"