Земля четырех Стихий. Завершена часть первая
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Книга дописана 03\10\14 Писалась 2 года. Здесь выложено частично, общий объем 8,7 а.л. примерно 350 печатных книжных листов
Аннотация краткая: как в нашей реальности магия появилась.
Аннотация развернутая: в одну предновогоднюю ночь главная героиня принимает решение остаться на Старой Земле, в то время как большинство предпочло путешествия по другим мирам. Пройдя через испытания зимой, Вик обнаруживает сверх-способности и сверх-ответственность: возможность управлять Земной Стихией, читать ауры, телепортировать малые предметы... В своей маленькой общине Вик становится Серым Кардиналом, начинает собирать свою команду Стихийников, путешествует по опустевшей планете, помогает и ищет ответы на собственные вопросы.
|
Земля четырех Стихий.
Часть первая.
ГЛАВА-1
Похоже, кто-то в небесной канцелярии распотрошил дедову перину: снег отборным пухом запорошил округу. Праздничное одеяние вечернего города повышало градус предновогоднего настроения и даже вездесущие транспортные апокалипсисы не трогали горожан, жаждущих очередного чуда от доброго дедушки Мороза.
Машина удивительно быстро проскочила мост Патона: час-пик не успел еще добраться до левого берега.
- Мама, мама, смотри! Гирлянды!
Крохотные пальчики забарабанили по стеклу: обычные уличные огоньки вдоль дорог позволяли в относительном спокойствии добираться до пункта назначения, заставляли малышей восторгаться всю дорогу и не отвлекать маму.
Русановская набережная пылала, утопала в новогодних огнях. Спешащие за покупками к праздничному столу люди, жмурились от попадающего на ресницы снега, а потому невольно строили гримасы, от созерцания которых становилось веселее, чем в комнате кривых зеркал.
Детей ждала новая для двухлетних малышей забава - украшение новогодней елки. Гирлянды, шары и дождик, полуметровый дед Мороз в бумажно-ватном одеянии и волшебство зажигающихся в темноте огоньков. Домашний уют бабушкиной квартиры, запах печеных яблок и ванили, сахарный снег на круглом кексе и шутки про тараканов вместо изюма.
Наверное, новогодние чудеса уже начались, потому что вечно занятое парковочное место под подъездом оказалось свободным. Загрузив руки огромными пакетами с яствами и подарками, маленькая семья шумною толпой направилась ко входу в дом. Машина на прощанье мигнула оранжевым огоньком.
Конечно, нас уже ждали: бабушка, подхватившая пацанов на руки, совершенно не обращала внимания на тающий снег и грязные следы на полу, дедушка, завладевший поклажей и смачно чмокнувший в щеку единственную дочь, и почти трехметровая пушистая и душистая сосна в большой комнате.
- Мам, мы с ночевкой, так что раздевай их до трусов.
Визг и топот заполнили пространство обычной двухкомнатной квартиры, непривычной к подобным набегам. Мы хоть и обитали на соседних улицах, но в гости к бабушке в полном составе выбирались крайне редко.
После получасового чаепития и часового спора наступил кульминационный момент - красавица елка должна была подарить мгновенья неслыханной радости малышам. Выключился свет и под нестройные четверостишия, посвященные новому году и его главному украшению, бабушка тайком воткнула вилку в розетку - елочка гори!
За час до полуночи малышню, наконец, удалось уговорить и оккупированный диван смог вздохнуть спокойно - теперь до утра никто не потревожит его старых пружин.
Порою в гости к моим уставшим за день мозгам заходили очень яркие сны. Довольно часто я просыпалась счастливая, в прекрасном настроении, с легкостью мыслей и знала, что как минимум до обеда буду ходить в легкой эйфории, буду любить всех и вся, и мне будет очень хотеться поделиться моими чудесными переживаниями с окружающими меня людьми. Все равно с кем: с родителями, с подругами, с соседями по лестничной площадке или автобусной остановке. Наравне со всепоглощающей радостью мозги выдавали запрет на "раздачу" оной. Радости, то есть.
- Вика, - говорил мне внутренний голос, - молчи, держи все в себе, не давай никому, это все твое. Не трать радость на эту гадость-соседку. Она тебе своим громогласным телевизором спать вчера не давала до трех ночи. А ты ей, ни с того ни с сего - ра-а-адости кусок. Не достойна!!! Да и глупое выражение лица с добрыми глазками в переполненном автобусе могут принять за неподобающее общественному транспорту поведение. Никто ж не поймет, что тут ра-а-адость раздают безвозмездно.
Вот и не раздавала я направо и налево радость от своих ярких, счастливых снов. А к полудню уже и сам сон забывался. Стирались подробности. За ними уходили в никуда чувства эйфории и всепоглощающего счастье. И если до обеда никто не успевал мне напакостить или "нагадить" в душу, до вечера можно было спокойно работать или учиться, строить планы на вечер.
Бывали и откаты после таких счастливых, легких утренних часов. Сон забывался очень скоро, наваливались мелкие проблемы и радость исчезала, уступая место подавленности. Эмоциональные американские горки. Пытаясь укротить накатывающие волны безнадёги, я старалась как можно подробнее вспомнить детали "счастливого" сна. Дабы продлить чувство полета. Детали не вспоминались никогда. Но я не оставляла надежд. А потом стала придумывать "приятности" сама.
Самыми лучшими снами были сновидения из категории "смешные". Нет, конечно, сон не превращался в комедию или фарс с четко разработанным сценарием и постановкой. Абсолютно не так. Приходили сны, в которых смех подсознания обретал форму в реальности. Некоторые люди просыпаются от увиденных ужасов, подпрыгивают на кровати, а то и кричат от страха, лишая покоя всех окружающих. В моем же случае, смех будил только меня. Тело расслаблено возлежало в постели, а душа парила.
И еще снились вещие сны. Предсказательными они были исключительно по отношению к моей профессиональной деятельности, да к тому же снились с завидной регулярностью. Ровно за три месяца до смены рабочего места мне снился сон про новое место приложения трудовых усилий: люди, изображающие бурную деятельность, планировка офиса, интерьер и общая атмосфера.
Человек не рисковый, плывущий по течению, любознательный, но не авантюрный - вот мой образ в реальной жизни. Очень самокритичный. И оттого никогда не стесняющийся называть вещи своими именами. Я была лентяйкой. Меня устраивала работа за оклад. Жизнь от зарплаты до зарплаты, естественно, немного стесняла, поэтому приходилось искать для себя дополнительное материальное вознаграждение в виде так называемого "левака". Дополнительные заработок был всегда скромным и реализовывался исключительно в рамках моих профессиональных навыков, кроме того, ограничивался моим абстрактным рабочим местом.
На самом деле, прояви я хоть немного больше упорства в сочетании c риском, была бы я бизнес-леди с собственным любимым делом. Благо фантазии на различные проекты хватало. И энергии на воплощение идей было предостаточно. Только базы не имелось: не было связей, не было выбившихся в люди друзей, не было поддержки. Не хватало самого главного, того, на чем можно твердо стоять - материального обеспечения.
Я боялась рисковать собственными деньгами и задницей. Чужими - это запросто, это мы завсегда пожалуйста. Но своей - ни-ни. Старалась не влезать в истории и жить-плыть по течению: днем работать, вечером учиться или отвлекаться от будничности в компании друзей, книг. А ночью продолжала видеть сны.
Кстати, сны про море всегда оказывались наиболее приятными: вода всегда кристально чиста, тепла, тягуча и осязаема. И всегда был пляж: солнечный, шумный, жаркий и томный. Лет эдак до двадцати мучил один и тот же кошмар про море. Я приезжаю на курорт и обнаруживаю отсутствие купального костюма в своих необъятных чемоданах. У меня есть все: сменное белье, обувь и одежда, кремы для загара и даже надувные игрушки. А купальника нет! И как такое могло произойти?! Как я буду отдыхать на море без купальника?! Потом кошмар прекратился. Не потому что мне перестало сниться море. И не потому, что я наконец-то перестала забывать купальник. Кошмар прекратился, потому что отсутствие купальника на мне просто перестало пугать. Все, девочка, выросла ты из детских страхов.
Водная стихия приходила ко мне в сновидениях неоднократно. Чаще всего оксид водорода принимал вид обычной реки из моего детства - Днепра и Роси. Младшая сестра Днепра была неширокой и детвора смело заключали пари на выносливость: кто первый переплывет реку. Самым любимым стал участок берега, где плакучие ивы со стволами в несколько детских обхватов, свешивали свои плакучие ветки и доставали листвой до поверхности воды. Лишь единицы детей не боялись нырять с огромных деревянных лап, наклонившихся практически параллельно водной глади: уж больно вода под деревьями была темной, а детское воображение рисовало образы обитателей подводных чертогов очень ярко. Во снах река была другой: бесконечно прозрачной, и как оказалось, совершенно безвредной, потому что никаких чертогов не было, из обитателей подводного мира - только высокие водоросли да рыбки, размером с аквариумных.
Образы Днепра, мирно почивающего в обнимку с киевскими берегами, посещали мои сны регулярно, но не обладали энергетикой детских беззаботных дней. Главная водная артерия нашей незалежной виделась во снах текущей вдоль бетонных набережных, изрисованных граффити и похабщиной, вдоль песчаных пляжей Труханового острова, вдоль лодочных станций Гидропарка и его забегаловок. В самых ярких снах левый берег был необитаем, а ширина водного потока была как минимум в два раза больше реальной.
В одну из ярких ночей полнолуния мне приснилось будущее Днепра. Голос диктора в динамиках вагона метро объявил следующее:
- Уважаемые пассажиры, сейчас мы с вами выедем из тоннеля на станцию метро "Днепр", и у вас появится уникальная возможность увидеть город-герой Киев будущего. Прошу вас приготовить фотоаппараты, телефоны и прочую технику. Поезд остановится только на три минуты. После, мы с вами снова вернемся на станцию "Арсенальная" в свое время и продолжим путь. - вот какой учтивый и внимательный провожатый нам достался.
Вагон выехал из темноты и остановился на платформе. Двери не открылись и никто не смог выйти, но из окна, ближайшего ко мне, открывался удивительный вид. На дворе - лето, солнце в зените, ни единого выцветшего пятнышка на безумно голубом небе. Я прижалась лбом к стеклу первого вагона и увидела машины, несущиеся по набережной со стороны моста Патона в сторону Пешеходного моста. Как и машины, скорости не отличались от наших современных. Удивительным вид стал, когда я подняла глаза выше и не заметила памятника Родины-мать. А вот купола Киево-Печерской лавры соседствовали с башнями мусульманской молельни. Причем, судя по виду, и наши и мусульманские богословы соревновались в натирании блестящих поверхностей не первый день.
Что творилось с другой стороны вагона, что видели пассажиры со стороны Подола - мне не довелось узреть. Большая часть людей кинулась именно на мою сторону, видимо, надеясь, что двери все-таки откроют, и фотокамеры неистово защелкали затворами. Естественно обозреть Подол будущего за телами других пассажиров не получилось. Зато ширина реки вызвала восторг и ужас одновременно: Гидропарк еле проглядывался в дымке тумана, серого и низко висящего над водой, второй конец моста метро не просматривался вообще. Ни одного прогулочного катера или лодки на водной глади я не обнаружила.
"Экскурсовод" поблагодарил пассажиров за благоразумие и проявленное терпение и объявил отправление поезда обратно в тоннель и уже оттуда в нашу реальность.
После увиденного во сне, оставалось проснуться с ухмылкой на лице и винегретом в мыслях. Побывать в будущем, да еще и в столь ярком, составить представление о религиозных предпочтениях киевлян и убедится, что не будет в будущем всеуничтожающей ядерной войны - не достойный ли повод улыбнуться? Солнце так же мирно будет кататься по небосклону, а метро не превратиться в экзотику. Здорово. Полдня радости и эйфории обеспечено. Беспокойство вызывала лишь таинственная судьба левого берега, в прямом и переносном смысле укрытая туманом.
Немного погодя ночной гость рассказал историю про уникальное изменение рельефа столицы в районе Подола. Поздняя весна, люди, спешащие за город на выходные и я, идущая по Андреевскому спуску вверх. Солнце заливается смехом, одаривая своих почитателей первым загаром, поднимая настроение молодежи и загоняя бурчащих старушек в тень ярко-зеленых деревьев. Тропками я пробираюсь на смотровую площадку, недалеко от музея. Взгляд снова натыкается на пелену тумана над левым берегом, а Днепр слишком широк. Медленно, не торопясь приходит осознание того факта, что каких-то деталей в экстерьере города не хватает. Днепр расширил границы своих владений, и в человеческом распоряжении теперь нет Контрактовой площади, набережной с трамвайными путями, нет Могилянки, а фуникулер спускается прямо к воде. Но видно никаких разрушений. Вода точно так же заключена в бетонные объятья набережной, которая теперь очень плотно придвинулась к киевским кручам.
Этот сон так же не принес с собой страха. Сделав вывод, что возможно, не было никакой техногенной катастрофы или так называемого конца света, и вполне возможно, данное архитектурное решение было принято городскими властями в силу тех или иных доводов и причин. Никаких мемориалов не наблюдается, значит, опять-таки вполне реально, и на это очень хочется надеяться, никто не пострадал и теперь киевлянам живется намного лучше, чем при старом раскладе. Или при старом разливе Днепра.
Просыпаясь после подобных сновидений, я не искала ответов в сонниках, рассказывала про свои ночные приключения подругам на перекурах за чашкой чая и вспоминала про эти забавные сны только, если разговоры в шумных компаниях заходили про фантастику.
В реальной жизни я обожала море: никогда не отказывалась от возможности смотаться на выходные на побережье. Преследуя цель получения физического удовлетворения, тело мое резво вставало в пять утра в субботу, распихивало друзей по сидениям машины и мы тратили несколько часов на дорогу, дабы в девять утра уже принимать солнечные ванны, чередуя их с купанием в соленой воде Черного моря. И да, мое желание искупаться в море было столь велико, что его можно было добавлять дополнительной присадкой в бензин, превращая обычный "Пассат" в ракету Гагарина.
Меня потрясало предрассветное море. Порывы ветра, разбрасывающие длинные волосы одновременно во все стороны света, восходящее солнце, превращающее синюю гладь воды в жидкое золото и блеск солнечных зайчиков, доводивших глаза до сумасшествия.
Я не боялась моря. Была в восторге от крутых волн, бросалась им навстречу, подныривала под барашки. Волны укачивали меня, рассказывая сказки каменного дна, уводили за собой в кругосветное путешествие.
Вот и сегодня в преддверии новогодних праздников, когда любая удача воспринимается современным человеком полноценным подарком небес, я рассчитывала выспаться и попросила мироздание подарить мне незабываемые мгновения оживших снов.
Могла ли взрослая женщина, мать двоих сорванцов предположить, что детские забавы закончатся так неожиданно?
Пространство вокруг - сплошной искрящийся белый туман, слепит глаза, как от снега в солнечный день, слышен гул голосов вокруг, словно песнопения церковного хора исполняются шепотом, однако говорящих людей не видно. Что за чушь? Собственного тела - нет. Голоса рядом - кто? Мама? Ребята? Потянулась рукой на звук. Свет кто-то выключил. Глаза больше не болят. Какие глаза, если тела нет... Что здесь? Шары для боулинга? Почему тогда светятся и радугой переливаются? Ан, нет, вон - правильные. Одноцветные. И тусклые. Что за бред? И осознание набатом в несуществующую голову - дУши. Духи. От потока информации, вытягиваемой из собственного нутра затошнило. Остаешься? Остаешься... Грустно... Жалко? Ни капельки. Мы вернемся... Не скучай... Долго? Скоро... И детский смех, растворяющийся в тумане.
Проснулась от содрогания реального тела. В голове - бедлам, в теле - слабость. За окном - свет. Утро. Тишина - раннее утро. Дурной сон следовало бы в срочном порядке смыть холодной водой.
Стараясь не шуметь, откинула одеяло и привстала, заглядывая на диван - пусто. Уже встали? И так тихо? Уснули у бабушки в комнате? Все равно нужен душ.
Стоило принять вертикальное положение, тут же слабость и пропала. Но свято место пусто не бывает, правда? И пустоту начала заполнять информация. И страх.
На превратившихся в вату ногах ходить трудно, но необходимо. Несколько шагов до соседней комнаты сменились новой пыткой - комната пуста. Трясущимися руками взяла в руки телефон, запрограммированная кнопка быстрого набора выявила наличие всех телефонов в границах одной квартирной территории. Ноги больше не выдержали - я сползла по стене.
Ушли... Ушли. Попрощались. Обещали вернуться. Не сон. Не сон!
И откуда-то издалека, но очень страшное - беги! Город проснулся - опасно! Беги!
Паранойя? Паранойя. Но вместе с тем четкое осознание - не ложь. Пора бежать.
На тот момент я была счастливой обладательницей чисто женской машинки: малолитражка ярко-красного цвета со скромным объемом двигателя и с багажником, в который можно запихнуть три трупа. За окном - зима, не очень холодно, как для зимы, но наверняка там, куда я собралась ехать, будет предостаточно снега. Менять коней на переправе не принято. Машина проверена и в зимних условиях, не раз выручала на гололеде. Сугробы для высокой посадки - не проблема.
Вещи быстро и без разбора заброшены в сумку: только универсальные обувь и одежда, средства гигиены и аптечка. Ну, и вездесущая электроника: ноутбук, телефон, фотоаппарат. Забрала котов, заскочила в магазин. Показалось, что еще хватает времени. Забила багажник огромным количество консервов, круп, муки, сахара и соли, не забыла про сухой универсальный корм для котов, докупила в аптеке обезболивающего и уже тут обратила внимание на людей: многие просили у аптекаря таблетки от головной боли.
Мозги судорожно соображали, отрекаясь от невозможности происходящего, что еще понадобиться вдалеке от мегаполиса, такого уютного и комфортного. Выскочив на улицу, увидела первых "приговоренных": люди брели по улице, потирая виски, кто-то держался за голову обеими руками, слева истерила молодая женщина, завывая, искала своего малыша. При виде молодой мамы резануло сердце и в голове всплыло предупреждение о том, что всех детей младше тринадцати лет заберут сразу, от них не останется следа. Останутся только те, родители которых действительно хотели и любили своих чад.
Резко завизжали шины, напоминая о том, что нужно успеть до того, как движение остановится. А это обязательно случится: за рулем слабые люди, подверженные приступам сильнейшей мигрени. Пролетая перекресток, обнаружила заметно тормознувшееся движение на мосту Патона. Сходящие с ума люди бросали через перила тюки с барахлом. Нет, это не тюки - это люди прыгают! Грудь сдавило ужасом, сердце пропустило удар - все. Стихии начали звать к себе.
Я вдавила педаль газа. В голове одна мысль - надо успеть заправиться. Под завязку. Чтобы хватило на несколько поездок. Не знаю, как поведут себя заправки, если отключить их от компьютерного управления, есть ли у них что-то похожее на аварийную работу. И не факт, что заправки вообще останутся целыми. Самоубийцы за рулем, которые и раньше носились на немыслимых скоростях, сегодня представляли еще большую опасность. И не только для участников дорожного движения, но и для стационарных объектов.
Впереди замаячила вывеска автозаправки. Я подлетела к автомату, поблагодарив высшие силы за отсутствие машин и очередей из них. По привычке подрулила к пятой колонке, вставила пистолет в бак и опрометью кинулась в павильон. У касс пусто. Ошиблась: на полу за прилавком лежал человек в фирменной одежде. Рывком преодолев преграду в виде прилавка, заглянула на экран. Поздно пришла мысль о том, что лучше бы у автомата стоял хоть какой-то автомобиль и я смогла бы перехватить его заправку. А может и не лучше...
Программа обслуживания автоматов до бесконечности проста: выбрать колонку - клик, выбрать марку бензина - клик, вбить количество литров - клик, внести сумму - ну, конечно. Клик. Опустилась к лежащему на полу человеку. Обратила внимание на алый цвет ауры. О, небо! Какая аура?! Он не дышит! Прости, призванный, помочь ничем не могу.
Бегом обратно к машине: счетчик послушно отсчитывал литры, выводя на экран неоплаченную сумму. Громоподобный звук удара и скрежет деформирующегося металла заставил присесть от неожиданности, даже голову руками прикрыть успела. Обернулась на звук, замедляющийся вместе с картинкой, как в кино увидела летящую машину по трассе: спецэффекты, огонь, искры, медленно вращающийся в горизонтальной плоскости корпус машины, отлетающие детали, ужас на лицах людей, стоящих в непосредственной близости. От переворачивающейся машины отвлекает щелчок автомата бензоколонки. Все! Срочно валить в безопасное место, еще чуть-чуть, полсотни километров и я буду в относительной безопасности.
Полчаса на опасной запорошенной легким снегом дороге. Полчаса страха за себя и людей на обочине. Тридцать минут какофонии. Тысяча восемьсот минут пустоты. Пятьдесят километров бега в колесе. Пятьдесят тысяч метров натянутых струной нервов.
Последний поворот и вот она - дорога к дому. За спиной - вся жизнь, укатанная в асфальт воспоминаний. Впереди только белое полотно неизвестности, требующее срочного вмешательства художника.
Предпраздничный снег в мгновение ока превратился в погребальный саван. Спокойствие и умиротворение трансформировалось в гробовую тишину и безысходность. Деревья ленно созерцали уснувшую на всю зиму землю, небу было все равно - оно грелось в лучах зимнего солнца, эгоистично забирая без остатка летящее к земле тепло. Нам оставляло лишь бесконечный голубой простор для созерцания.
Нарастающий рев самолета выдернул в реальность. Пришлось опереться на машину, чтобы не упасть. Слева, очень далеко раздался звук взрыва. И не одного. Канонада взрывов. Борисполь! Аэропорт! Все, больше не будет аэропорта, не будет людей, утирающих слезы, провожающих родных в путь, не будет наглых таксистов, дерущих втридорога, не будет стройного ряда хвостов, в которые так удобно тыкать пальцем, проезжая мимо, и обещать кому-то, что скоро и мы полетим. А может, автопилот сумеет посадить хоть одну крылатую машину?
Человек - зверь. Главный инстинкт - самосохранение. Первоочередная задача - выжить.
Дом раскрыл ледяные объятия. Мозг на автомате отдавал команды - тело слушалось, эмоции отключились - барьер. Позаботиться о тепле, о еде, о котах. Обогреватель, корм, форточка.
Дрова. Огонь. Одеяло. Забытье.
Проснулась от того, что замерз нос. А значит, совсем скоро замерзнет все остальное. Обогреватель не работал, в комнате царила темнота. За окном густо падал снег. Ветер терзал стройные ряды оседающих снежинок, заставляя их резко менять траекторию падения. Хотелось выть волком, лезть на стены. Подмывало сдаться в плен безумию. Совершенно не хватало выдержки и сил, чтобы взять себя в руки. Сбросив одеяло, заставила себя подняться и снова затопить печку - мне предстояла тяжелая борьба с Водной Стихией в ее холодной снежной ипостаси.
Биологический компьютер благоразумно блокировал ненужные на данный момент тяжелые мысли, требовал отдыха и чего-то сладкого. Удостоверившись в отсутствии сигнала сети на мобильном, я побрела по дому, в поисках свечей. Стрелки настенных часов, рассорившись, глядели в противоположные стороны, обозначая конец стандартного рабочего дня.
Самым сложным оказалось не впасть в спячку. В сон клонило беспрестанно, огромное количество энергии уходило на борьбу с сонливостью и накатывающей волнами истерикой. Короткий световой день был посвящен одному лишь физическому труду: наколоть дров, натаскать хвороста, растопить снег, разогреть воду. Вместо горячего душа и пенных ванн - влажные салфетки и тазик теплой воды. Вместо микроволновки - чугунная сковорода - ровесница маминой мамы. Вместо яркого света потолочной лампы - керосиновая чадящая плошка. Вместо телевизора - книга. Вместо компании - коты: и слушатели, и собеседники.
Зима загостилась. Мне приходилось зачеркивать в настенном календаре дни, чтобы не потеряться во времени. Судя по всему - парниковый эффект все-таки имел место быть, так как с уменьшением количества выбросов основных загрязнителей атмосферы, природа оторвалась по полной катушке, затянув зиму со снегом и минусовыми температурами аж до конца марта.
К началу весны я уговорила свое отражение, что должна буду переступить через собственные страхи, выйти в свет, чтобы найти оставшихся в живых людей. Осознание неизбежного: выжить одной в четырех стенах будет крайне трудно, а жить дальше - еще труднее.
ГЛАВА-2
Конец света предвещался неоднократно. Сначала природные катаклизмы обещала Библия и другие Священные Писания: всемирный потоп, перенаселение и голод, Второе Пришествие и завершение цикла Маха-Кальпы. Чуть позже наука стала подливать масла в огонь апокалипсических гипотез: звездный дождь 1833 года, парад планет 1919 года, столкновение планеты Земля с кометой и смена полюсов, солнечное затмение и приход Второй Луны в 2000 году. Истерика, витающая в воздухе крупных городов и мелких населенных пунктов в конце 1999 года, или так называемый "компьютерный конец света", а также последствия, связанные со сбоями в работе критических приложений - систем управления мировыми финансами и технологическими процессами, по некоторым данным, оказалась ширмой для отмывания денег.
Каждое пророчество грозило гибелью всему человечеству, но каждый раз срабатывало правило естественного отбора и землю покидали неугодные ей людишки. Конец света, назначенный православной церковью на тысяча четыреста девяносто второй год, стал действительно концом света для многих беззаветно верующих, которые не засеяли свои поля, ожидая сакральной даты, и были вынуждены покинуть царство слабостей и изъянов по собственной глупости и уйти в небытие. Церковь же "перевела стрелки", мол, не они ошиблись, а "куркули" подвели, и снова отложила дату конца света.
Переносы конца света стали бичом не только православных верующих. Западная половинка Земного шара готовилась к апокалипсису не реже славян. "Есть только две бесконечные вещи: Вселенная и глупость. Хотя насчет Вселенной я не вполне уверен" - говорил Эйнштейн. Гениально! И мы снова подтверждаем эйнштейновскую мудрость. В тысяча девятьсот девяносто четвертом году, американский проповедник, опираясь на многолетний опыт работы над Библией, расшифровкой оной, да еще подкрепляя свои доводы математическими расчетами, объявил дату Судного дня. А потом перенес его. Да еще и денег на этом заработал.
Проповедник стал настолько популярным, что запустил собственное шоу на радио, заклеил рекламными плакатами борды по городам и трассам, запустил пиар-кампанию в средствах массовой информации и получил огромное количество благодарных слушателей и, естественно, спонсоров.
И что же случилось, когда конец света снова не состоялся? Наверняка, к дому проповедника сошлись верующие, но обманутые капиталовкладчики, с плакатами и лозунгами "Верните деньги за несостоявшийся Судный день!". Не знаю, нас там не стояло. Но идейный вдохновитель вывернулся в очередной раз, сославшись на то, что моральная чистка уже завершилась, праведники помечены, грешники заклеймены. Осталось подождать всего полгодика и Судный день настанет. Так что деньги он честно отработал, а дальше тратить деньги на "раскрутку" конца света не целесообразно, потому что "мы же предупреждали всех".
Во все времена, на всех континентах были и есть люди, которые готовы возвыситься в собственных глазах за счет других. За счет чужой веры или горя, за счет собственной смекалки и чужого эгоизма. На своих ошибках учатся. На чужих - делают карьеру. И снова зарабатывают, взлетают к вершинам тщеславия.
Культовая трилогия про робота-убийцу-хранителя пророчила конец света трижды, трижды его переносила. А в итоге фабрика звезд снова набила и так довольно тугие кошельки. Библия подбросила гениальную идею, и не одну, для новых голливудских драм с обязательным хеппи-эндом: обжигающий солнечный гнев, великая вода во всех своих состояниях, ковчеги, бункеры.
Смотришь на это все и думаешь: "Люди, а ведь желания имеют особенность исполняться. И не всегда так, как мы хотим. Вы же тянете на себя проклятие конца света, как одеяло на нос в холодной ночи. И думаете, что все пройдет мимо вас. Не затронет. Как в кино. Закончится сеанс и включится свет".
Огромное количество гуру по самоконтролю, готовые за ваши же деньги изменить вашу жизнь к лучшему. Все в один голос твердят, что надо начинать с себя. Надо программировать свою жизнь, начиная с желаний. И желать надо правильно, точно формулируя "запрос", дабы не получить на выходе собственное желание с бомбой замедленного действия.
А ведь желания формируются в подсознании. Где гарантия того, что голливудские фантазеры, так ярко инсценирующие Апокалипсис, своими экранизациями не "накаркают беду"?
Подозреваю, что все пантеоны богов язычников, христиан, мусульман, индуистов и прочих верующих совершенно реальны, только в нашем мире они присутствуют лишь энергетически. Но боги живы. И существуют благодаря вере в них самих. Значит, можно предположить, что вера - это горючее для двигателя, запускающего процессы, создающая сущности, поддерживающая силы в страхах, чаяниях, желаниях и в конечном итоге - в прогрессе.
Вера подбадривает упавших духом, но вера также поддерживает огонь в сердцах смертников. Вера в слова, сказанные авторитетно, подталкивает массы к вселенским глупостям. Подчиниться кому-то легче, чем шевелить собственными мозгами и задними полушариями. Опустить руки, поверив в конец света и не засевать свои поля.
Такая популярная тема, касающаяся пророчеств племен Майа. Ох, и раздули ее: всемирная паутина, телевидение, радио, пресса, художественная литература, кино и театр - все стали обсасывать жизнь индейцев по-своему. Древние пророчества. Но древние, не значит - мудрые. Календарь Майа заканчивает свой счет две тысячи двенадцатым годом. И все современники двадцать первого века ударились в истерику - все, грядет конец света. По дорогам бегает смешной человечек с пустой пластиковой бутылкой и гофрированным шлангом от пылесоса, его преследуют двое - один с камерой, другой с длинным шестом и висящей волосатой грушей микрофона на конце. Кидается этот человечек к прохожим и начинает предлагать купить у него страшноватое устройство за пятьсот условных единиц, потому что изобретатель точно знает, что завтра сбудутся пророчества Майа, придет к нам большая вода и спасется только тот, кто выложит деньгу за его нехитрый инструмент спасения и пересидит под сваями пешеходного моста.
И вроде выглядит это смешно, но червячок сомнения уже грызет, подтачивает основу веры в незыблемость мира.
Инет пытается шутить на тему пророчеств. Однажды очень настойчивый испанский конкистадор постучался в двери храма индейцев Майа. Как раз в то время местный жрец писал календарь и остановился на дате двадцать первого декабря две тысячи двенадцатого года. Очень испугался жрец стука в двери, а потом и сообщения о прибытии врагов, и выбил на каменной плите собственные мысли про приход с испанцами милого пушного зверька. И ушел, так все и бросив, не дописав календарь.
Но только почему-то никто не шутит на тему Пасхалии. Тоже своеобразный календарь "пророчеств". Православный. Тоже был написан всего до 1492 года, и тоже все пророчили конец света, совпадающий с просчетами дат Пасхи. Ан нет, продлили календарь, аж до середины третьего тысячелетия.
Широкоэкранная подача информации подсыпала пороха в огонь людских страхов: парниковый эффект все-таки изменит условия проживания в экосистеме зеленой планеты и мы с вами, как вид перестанем существовать. Останутся только представители, которые будут строить новую жизнь с учетом реалий и оставлять загадки для будущих поколений.
Вполне возможно, что наша планета повторяет пути других планет нашей солнечной системы. Одна из многих желтых газетенок опубликовала когда-то статью об открытии, которое должно было перевернуть весь научно-исторический мир с ног на голову. Да еще и фотографии предоставила. Сюжет фото - пирамиды и лицо Сфинкса на поверхности красной планеты, только с размерами объектов переборщил застройщик. По теории группы ученых, наша земная и не только наша планетарная орбиты не совсем круглые или эллиптические, а скорее спиральные, по ним планеты и "раскручиваются" от центра - от Солнца. Чем ближе к Солнцу, тем планета холоднее, чем дальше от солнца, тем выше на планете температура. Венера, например, планета льда, а Марс - планета пламени. А Земля - идеальная планета. Но очень скоро наш шарик встанет на место старшего красного брата, а Венера немного подтаяв, превратиться в идеальную планету для жизни живых организмов. И вот тогда, через много-много-много миллионов лет, обитатели Венеры посмотрят в телескоп и увидят остатки пирамид на безжизненных просторах пустыни под названием Земля. Вот точно так же, как недавно группа наших ученых обнаружила остатки пирамид и даже Сфинкса на красной планете.
Вот забавно, вы ждете конца света? Так ведь он уже начался! Только этот процесс очень медленный. Вы и не заметите.
К вынужденному одиночеству невозможно привыкнуть. Запертая снегами и собственными страхами на территории в несколько сотен квадратных метров, я дожидалась весны. Памятуя испытанный ужас, я боялась обитаемых мест, как огня. Буйная фантазия в рисовала красочные картины: замороженные человеческие останки, перевернутые автомобили, остовы летательных суден, пепелища и братские могилы домашних животных. И все же...
Дождавшись тепла и луж вместо сугробов, я решилась на вылазку в ближайший населенный когда-то пункт - село Халепья. Машина в течение всей зимы регулярно прогревалась, гонялись аккумулятор и генератор, заряжая ноутбук и мобильный телефон, так что мотор заурчал сразу. Ехать было не долго, от силы три километра, но мозги отказывались идентифицировать окружающий мир, как с тем, что было миром раньше. Знакомая дорога казалась совершенно иной, минуты растянулись в часы субъективного восприятия времени. Электронные цифры на приборной панели показывали чуть за полдень, самое время выбраться на солнечную заваленку, погреться в ласковых лучах весеннего солнца.
Я очень боялась найти пустоту. Ехала медленно, не потому, что искала признаки жизни в темных окнах, а потому что боялась не найти их там, где по идее жизнь должна быть ключом. В какой-то момент, плюнув на все, я поднажала на педаль газа и въехала в село. Главная улица - единственная в поселении - носила гордое имя юных коммунаров и не имела с этой организацией ничего общего, разве что, возраста была одного. Закрытые калитки, высокие заборы, огороды под темнеющим покрывалом наста. И ни звука, ни намека на жизнь. Я готова была опустить руки...
И вдруг мысль - дым! Дым из труб! Ведь я до сих пор топлю свою печку и скорее всего, не только я должна делать это. Как мне сразу в голову не пришло посмотреть с третьего этажа своего дома - оттуда видно далеко. Остановив машину на открытом месте, забралась на капот и увидела среди густых голых веток серый столб дыма.
Найти отапливаемые дома оказалось нетрудно: это были самые обычные, деревенские дома, из некогда оранжевого кирпича. Те дома, что строились уже в самом конце двадцатого столетия, не были оборудованы печками, в них предусматривалось отопление газом, да еще камины складывались для придания уюта интерьеру. В нескольких рядом стоящих домах обнаружились люди: родственники, друзья, случайные знакомые. Новому гостю были рады: пригласили в дом, похвастались своим маленьким хозяйством - курятником, крольчатником и даже коровой. Угостили свежим мясом, которое у меня закончилось еще в январе.
Во главе маленькой общины из пары десятков человек стоял бывший голова сельской рады. Максим Юрьевич в свои шестьдесят с хвостиком обнаруживал недюжие энергетические запасы, умело руководил и работал, не покладая рук, наравне со всеми. К нему стекалась вся информация, оседала и хранилась, как зеница ока. Только я еще не была готова исповедоваться.
Погостив совсем немного, я дала обещание вернуться на следующий день и отчалила. Очень соблазнительно выглядели и вишневый пирог, и обещанный просмотр фильма из классической коллекции Гайдая, но проведенные в одиночестве месяцы оставили свой след - шумное сборище размораживало эмоции, улыбки напоминали об ушедших праздничных днях.
Вспомнился пропущенный собственный день рождения. Не приготовленный "Наполеон", не подаренные подарки, не выпитая рюмка за здравие. Именно от таких вот мыслей и стоило убежать в свою теплую берлогу. Благо никто активно не настаивал.
На следующий день мы, как и планировали, встретились. Я удачно вписалась в компанию владеющих умением "крутить баранку".
На выезде из села, ровно на перекрестке, оставили сообщение всем идущим мимо: на шершавой бетонной стенке центральной остановки указали направление, в котором можно найти людей и обозначили дату - двадцать девятое марта. Очередная, как оказалось, недалекая, но многолюдная вылазка началась с процесса очистки дороги от застрявших транспортных средств и выявления пригодных к использованию автомобилей. Один из участников экспедиции скрупулёзно заносил данные по обнаруженным авто в электронный гаджет.
По дороге в соседнее село искали дым из труб домов. По боковым улочкам и проезжей части бегали стаи собак, огромное количество ворон кружилось над некоторыми дворами - никак начался процесс разморозки замерзшего зимой домашнего скота. И нигде ни единого человеческого следа: ни на снегу, ни на голой земле, ни в грязи. Пугающая пустота улиц ушедшей в никуда цивилизации.
Возле маленького хозяйственного магазина в центре соседнего села мы застряли надолго: нашли машины на стоянке, некоторые смогли завести и загрузить ассортиментом хозяйственного и рядом стоящего продовольственного магазинов. Запах в продуктовом стоял еще тот. Все, что не успели съесть мыши или не было испорчено временем, мы забрали: консервы, макароны, сахар и в первую очередь - соль.
Решив, что пользы в этих местах больше не найдем, засобирались в обратный путь. Каждый при своей машине и полная ответственность за себя, транспорт и груз. Кто-то из парней ткнул пальцем в сторону горы. Все обернулись в указанном направлении - дым. Оставив двоих охранять наши пожитки, я и двое парней поехали на разведку.
В маленьком домике, рассчитанном на одну не многодетную семью, обнаружились трое: усталая женщина в возрасте, юркая девчушка и мальчик пяти лет в горячке.
- Воспаление легких, - поставила диагноз Ирочка, молодая врач, успевшая защитить диплом и даже немного попрактиковаться в одной из местных поликлиник. - Нужны антибиотики.
Необходимость помочь малышу погнала команду из двух самых активных в большой город с ласковым названием - Украинка. Поставив четкую задачу - взять все, что влезет в машину, сгребать с полок все, кроме витаминов, противозачаточных и всяких фито-штучек, Ирочка принялась активно помогать в сборах - оставлять троицу прозябать в одиночестве никто не решился. И в нашем полку прибыло.
Последующие дни были похожи один на другой: поездка в соседние населенные пункты, обнаружение живых, приглашение в свою общину. Насильно никто никого не тащил, все переселялись добровольно. Мы съездили на Трипольскую ТЭС, убедились, что она для нас бесполезна, использовать ее по назначению не представлялось возможным, разве что, как хранилище угля.
На соседних с ТЭС складах коммерческих, строительных и прочих предприятий, были обнаружены и экспроприированы мини-электростанции, грузовики и микроавтобусы - все, что могло бы пригодиться в хозяйстве и сделать жизнь более комфортной.
За неделю освободившихся от снежных заносов дорог население нашего поселения выросло в три раза. Новоприбывшие объясняли, что неосознанно двигались в направлении от большого города, вдоль реки, таким образом выходили на указатель и принимали решение обосноваться в маленьком селе с названием, обозначающим проблемы. Нелогично, абсолютно интуитивно и, как показало время - правильно.
Зима упорно отказывалась уходить. Все попытки весны доказать, что настала ее пора, ночами сводились на нет. Земля все еще пребывала в спячке, ровно как и я: степень сонливости вышла за все возможные пределы и никакие энергетики и кофеи не спасали. От выполнения обязанностей водителя меня отстранили, острые и режущие предметы в руки не давали.
Но в одно прекрасное утро ветер сменил направление. Заставив себя сонной мухой выползти на утреннюю зарядку, я впервые обнаружила, что усталость отступила, что веки больше не тяжелеют от солнечного света, что расправив плечи, я могла бы расправить и крылья.
В лицо подул ветер. Теплом. Настоящим мягким теплом. Словно добрая хозяюшка открыла заслонку печки и выпустила на свободу шальное пламя. Не было больше обжигающих прикосновений, ветер гладил кожу, нашептывал на ушко комплименты. Дышать стало во сто крат легче, а кончики пальцев на руках и ногах стало покалывать.
Я ошалело огляделась вокруг: небо слишком высоко, но казалось, что хватит сил его достать, многоголосым хором птицы пели оды весне, зазывая Ярило греть сильнее, земля больше не холодна - она была свежа, как... Как хорошо выспавшаяся кошка, потягивающаяся всеми лапами и готовая с первого шага бросится за добычей. Земля была хороша: еще темная, еще серая от влаги, но бодрая и добрая. Совсем, как я.
Еще раз глубоко втянув носом свежий воздух, я засобиралась в поселение.
ГЛАВА-3
- Максим Юрьевич, какое бодренькое утро! - пропела я цитату из поднадоевшего мультика.
- Виктория, - староста вторил моим интонациям, - да вы просто светитесь вся.
Я не просто светилась, я прыгала, как заводная - энергия хлестала через край.
- Дайте! Дайте срочно поработать, Максим Юрьевич! А то лопну вся.
Голова скорбно улыбнулся и развел руками:
- А сегодня мы не работаем, Виктория. Сегодня у нас выходной.
Я разочаровано замычала.
- А что же делать?
- А накрывать на стол, Виктория. У нас выходной и праздник одновременно, - я заинтересовано подставила ухо, - у нас пополнение.
- Да вы что!
Рассказ про новоприбывших и новорожденных занял некоторое время, ровно столько, чтобы хватило дойти до дома, в который заселялись новоселы.
Я диву давалась, откуда в Максиме Юрьевиче столько сил и энергии, столько ячеек памяти и как виртуозно он пользуется ими, чтобы добывать информацию. Казалось, этот человек никогда не ударит в грязь лицом, никогда не ответит тебе отказом и всегда найдет решение в любой сложившейся ситуации.
Работа все же нашлась. На кухне. Мне снова без опаски доверяли колюще-режущие предметы обихода и диву давались, когда я хваталась за любую работу без разбора и выполняла ее с особым рвением, да еще и в кратчайшие сроки.
К обеду длинный стол, рассчитанный на сотню ртов, был накрыт. Дурманящие запахи костров и жареного мяса срывали стоп-краны терпения, многие не выдерживали и незаметно тискали закуски со стола.
- А вот тебе! - я легонько шлепнула по руке вора. - Скоро будет обед.
Парень виновато сдвинул брови и облизал пальцы, упустившие добычу по моей вине.
- А если я поделюсь?
Я впала в ступор. Нет, не от наглого предложения, не от заманчивой возможности заморить червяка. От голоса, скрутившего внутренности в тугую пружину. Тепло, словно от славного глотка алкоголя, растеклось по телу, во рту пересохло.
- Что с вами, девушка?
Я не смогла бы ответить, даже если б очень захотелось - возможность соображать отключилась напрочь, язык отказывался шевелиться. Вправится с оцепенением помогла рука, указавшая на стакан.
- Дать вам воды?
Короткий кивок и вожделенная влага увлажняет губы.
- Спасибо, - снова появилась возможность дышать.
- Викуся, что с тобой? - настороженная Ирочка приземлилась рядом на скамью и положила руку на плечо.
Я благодарно улыбнулась юноше, намекая, что аудиенция окончена, но тот даже бровью не повел.
Забота заботой, но не стану же я посторонним, по сути, людям сообщать, что двухгодичное воздержание и первый встречный могут сорвать крышу и в секунду лишить меня самообладания.
- Все, Ир, уже все прошло.
Все действительно прошло, но лишь до первой звезды. С наступлением ночи помутнение нашло меня снова и пришло оно, кто бы мог подумать - вместе с молодым воришкой.
- Вика, идем танцевать, - вот так просто, по-свойски, на "ты", и не спросил - поставил перед фактом.
А воля моя ушла гулять по полям: рука потянулась навстречу мужчине, ноги сами впрыгнули в сброшенные ранее туфли и понесли вдоль стола туда, где под виртуозную игру гармониста кружились пары.
- О, Виктория, рад видеть вас в наших рядах, - Максим Юрьевич ловко перехватил партнершу - та взвизгнула.
- Да, Максим Юрьевич, - пролепетали губы, а глаза неотрывно изучали лицо пригласившего.
Задорные застольные песни в аранжировке баяниста обретали неповторимый шарм и звучали совсем не по-застольному. Одна, две, десяток ли мелодий отыграл музыкант - мне было абсолютно наплевать, я видела только огонь в глазах, слышала учащенный стук сердца.
- Нам пора, - он наклонился к уху, чтобы я могла услышать шепот. Или вдохнуть аромат. Или...
- Куда пора? - а самой совсем неинтересно - уже иду.
Теплая ночь. Звездная. Упоительная. Чарующая.
Мы идем долго, но я не устала. Сжимаю его пальцы, задавая немой вопрос, а он оглядывается и в его глазах отражается небо. Еще немного, десяток шагов, сотня ударов сердца.
Легкий порыв ветра бросил челку на глаза и отвлек от дороги, я споткнулась, а он, вместо того, чтобы остановить мое падение, аккуратно уложил на землю. И нет мне дела до того, что земля сыра, и наплевать на возможные последствия - насморк, температуру. Важно только здесь и сейчас. С ним жарко, с ним стыдно, с ним мягко...
Рассветное небо каплями росы упало на ресницы. Я сладко потянулась и сбросила остатки сна. Кончики пальцев нещадно жгло. Чтобы хоть как-то облегчить довольно ощутимую боль, я впилась пальцами в сырую землю и задохнулась от пришедшего облегчения.
- Бери, - прошептало небо.
Я резко дернулась, оборачиваясь и выбрасывая руку вперед, защищаясь от говорящего. Но позади никого не оказалось.
- Что за черт?
- Проси, - снова шепот позади и снова никого.
- Хоть ты и архангел, Михаил, а шутки у тебя дурацкие, - произнесла я во всеуслышание, но никто не засмеялся над концовкой анекдота.
Шепот больше не повторялся. Еще раз с опаской оглянувшись вокруг, принялась восстанавливать события вчерашнего вечера. Застолье, танцы, выпивка в щадящих объемах, мужчина с глазами, отражающими звезды, дорога в темноту, ласковые поцелуи, любые мои желания, сладкий сон про древние ритуалы, жертвоприношение без крови. И пробуждение в одиночестве. И снова этот противный зуд.
Очень не кстати вспомнился рассказ Стивена Кинга про молодого человека, у которого на кончиках пальцев появились глаза, мешающие ему жить. Я глянула на свои - горят внутри, а кожа приятного розоватого цвета. И не холодно им. А ведь я до сих пор не одета. И не укрыта.
Чтобы не доводить руки до истерики, снова погрузила пальцы в землю.
- Бери, - раздалось сразу со всех сторон.
Разозлившись, я зарычала и тут же заткнулась, испуганно подобрав под себя ноги и выдернув руки из земли. Ровно от места, где пальцы вонзились в землю, во все стороны разошлись траншеи, словно армада кротов разбежалась, испугавшись моего рыка, и земля осела, засыпая кротовьи ходы.
Я испугалась. Очень испугалась, потому что ответ на незаданный вопрос лежал передо мной, но все мое естество вставало против такой логики.
Был проведен ритуал, была принесена жертва. Я отдала и теперь могла брать. Могла просить.
Отставив в сторону сомнения, как отставляют опустевшую чашу, я вдохнула и опустила руку на землю, закрыла глаза и на выдохе отпустила жаждущую выхода энергию - глубокая трещина расчленила поле пополам от места моего пребывания и доколе хватило глаз.
Не почувствовав недомогания, я продолжила экспериментировать: одна, две, десяток ровных траншей, глубокие и мелкие, холмики и ямы.
- Ух! - только и оставалось сказать.
Солнце ласково коснулось кожи первыми лучами, намекая, что пора приводить себя в порядок.
Итак, я осталась на Земле не просто так, недаром всю зиму проходила, словно медведь, не залегший в спячку - мне подвластна Стихия Земли. Но за все приходится платить. В моем случае - приносить жертву, занимаясь сексом в открытом поле. Что в общем-то неплохо и даже оригинально. Для некоторых.
А жаль, что мой волшебный мальчик исчез. Стоит ли его искать?
От мыслительного процесса отвлекла мычащая корова.
- Ну, да, пора и честь знать.
Деревня просыпалась медленно. Я брела по пустым еще улицам, но во дворах за заборами уже буяла жизнь - домашний скот и птица требовали внимания.
День обещал быть жарким. Как для меня лично, так и для остальных жителей.
- Виктория? Вы чего в такую рань?
Максим Юрьевич - хозяйственный мужик. Вот так бы я охарактеризовала нашего голову совета. И сделала бы ему комплимент. Но сейчас было не сантиментов.
Я стояла разинув рот и откровенно пялилась на мужчину. То, что видела я, было чертовски красиво и пугающе в одночасье. Я видела ауру.
- Виктория, с вами все в порядке?
- Нет, - "а кто бы сомневался?".
- Я могу помочь вам?
- Вам видна моя аура, Максим Юрьевич?
- Что?
Мужчина, конечно же расслышал, но я предпочла не повторять вопрос. Минутная заминка, неуклюжее переминание с ноги на ногу и я решилась идти ва-банк.
- Максим Юрьевич, по человеческим меркам, со мной не все в порядке.
- Нижайше прошу меня простить, Виктория, а по каким меркам мерять вас?
- Теперь уж и не знаю, - я развела руками, - но точно не человеческими. Пойдемте со мной, прошу вас. Должна показать.
Бесконечно простирающееся поле за задним двором показалось мне отличным полигоном. И я проделала фокус с траншеями. Аура мужчины озарилась ультрамарином, а сам мужчина схватился за сердце.
- Виктория... - прошептал староста.
- Максим Юрьевич, - я тоже перешла на шепот.
- Что это было?
Беззаботная школьница в белом передничке, жившая во мне до этого момента, весело ускакала вдаль.
- Это была Стихия. И она может давать то, что я попрошу.
- А что вы можете попросить?
- Ну, - я пожала плечами и задумалась, действительно, что еще можно попросить у Матери-Земли?
Взглянула на серый пейзаж и мысленно пустила струю энергии в небольшой пятачок у самых ног. Результат эксперимента явил нам свои зеленые очи - на двух серых пятнах земли пробилась молодая травка.
- Ох, - высказал свое мнение голова.
Я подняла глаза и с облегчением заметила, что синий цвет ауры сменился зеленым.
- Максим Юрьевич, скажите: я - бог!
- Вы - Бог, - ошарашенно повторил староста.
- Нет. Максим Юрьевич. Я прошу вас повторить слово в слово: я - бог.
- Я - Бог, - аура мгновенно окрасилась в фиолетовый.
- Отлично. Ваше имя Максим?
- Да, - аура зеленая.
- Вы девочка?
- Нет! - уже совсем возмущенно уставился на меня Максим Юрьевич, а аура вновь окрасилась в фиолетовый.
- Класс!
- Не понял.
- Я могу работать детектором лжи.
- И экскаватором.
Веки отбарабанили морзянкой "не понимаю".
- И удобрением.
- Максим Юрьевич, вам плохо?
- Вика! - мужчина схватил меня за плечи и принялся трясти. - Вика! Вот! Вот, что это было! Вот зачем все... Это оно!
Цвета ауры старосты сменялись один за другим - жуткая картина.
- Идемте, Вика! - меня потащили прочь с поля.
Бормоча что-то себе под нос, голова сельсовета почти бежал, увлекая меня за собой. В какой-то момент его пальцы разжались, отпуская мою руку. Я остановилась. А он даже не заметил - побежал дальше.
Ну, и пусть. Хотелось бы выяснить, куда подевался вчерашний ухажер, а Максим Юрьевич был бы очень не кстати.
Люди просыпались, выходили со дворов, здоровались, а я с упоением читала их, как открытые книги.
- Викуся! - Ирочка обнаружилась выходящей совсем не из своего двора. - Ты вся светишься!
Я лишь виновато улыбнулась - эта не врала.
- Ир, ты не в курсе, что за молодой человек вчера мне воды подавал?
- А, это тот с которым вы танцевать ходили?
- Он.
- Не знаю. Думаю, один из новеньких. А ты чего, даже имение у него не спросила?
- Не спросила, - посетовала искренне я и махнула докторше рукой.
Молодой человек так и не нашелся. Более того - никто не смог понять, о ком шла речь, а тем более - вспомнить имя.
ГЛАВА-4
Солнце в зените, еле переносимая жара и дуновение прохладного ветерка. Самое время расслабиться и полежать в шезлонге у бассейна. Я натянула купальник, категорично глянула на собственное отражение в напольном зеркале и, самокритично ухмыльнувшись, отправилась жариться на солнце.
Несколько лет назад объект отражения зеркальной поверхности представлял из себя несовершенный эталон женственности: я нравилась мужчинам, которые ценили формы девушек эпохи Ренессанса. Категория "есть-за-что-подержаться". Стараясь скрывать свои недостатки, или лучше сказать - переизбытки, я носила одежду, которая подчеркивала достоинства, скрадывая лишнее на талии.
Все произошедшее недавно оставило уродливый след на сердце и стало идеальным диетологом: исчезли пухлые щеки, заострились скулы и всегда широко открытые глаза стали еще выразительнее подчеркивать мое отношение к миру.
Полотенце не удостоилось чести быть приобщенным к процессу купания, все равно в такой солнцепек приятнее высыхать. Я вышла из дома. Ветер играл в догонялки с солнечными зайчиками в листве фруктовых деревьев. Загнав пару десятков ушастых в воду бассейна, игривая стихия брызнула светом мне в глаза. Отмахиваясь и прикрывая глаза рукой, я залезла в бассейн и растянулась на дне. Из дома доносилась музыка в стиле "лаунж", любимая мной и моей родной Стихией. Перебравшись в шезлонг, я, как истинный ценитель витамина Д, приготовилась наслаждаться летним солнцем.
Вкусовые рецепторы внезапно отреагировали на ассоциативное воспоминание, связанное со звучащей мелодией. Логическая цепочка закончилась кадром из рекламы культового напитка всех времен и народов: музыка, бассейн, шезлонг и холодный пенистый напиток с кусочками льда. Легкое движение рукой и льдинки звонко постукивают по стеклу.
Непроизвольно потекли слюни. И я решила потратить небольшое количество стихийной силы на материализацию моего так внезапно возникшего желания. Следовало сосредоточить внимание на макушке головы, почувствовать холодок в пальцах, представить фирменный изогнутый бок стакана, наполненный до краев, и отправить "запрос" на поиск цели, с "заказом" доставки на дом. Через секунду в моей правой руке материализовался бокал с долгожданным напитком и кусочками льда. Холодные капельки сконденсировались на внешней стороне стекла и медленно стекали в руку. Предвкушая неземное наслаждение, я промурлыкала под нос слова благодарности еще раз и поднесла стакан к губам.
Как только газированный напиток коснулся кончика языка, перед глазами пронеслись все счастливые моменты моей и чужих жизней: кадры из рекламы, праздников, встреч и поездок. Яркие, сочные, словно отполированные и залитые воском.
Я наслаждалась жарким днем, напитком и подпевала бэквокалом. Поначалу тихонечко, больше мурлыкая, чем проговаривая слова:
- I want to lay you on a bed of roses...
А потом запела громко, невозможно фальшивила, но поклонников таланта или даже простых благодарных слушателей не наблюдалось, а посему не стоило слишком уж переживать по поводу чистоты исполнения.
Допивая напиток, я, наконец, обратила внимание на вибрацию земли под шезлонгом. Моя Стихия предупреждала о приближающихся гостях. Не очень хотелось, но пришлось подниматься, не забыв закинуть в бокал записку с извинениями и уверениями в помощи Стихийника Земли и отправить бокал в место его недавнего пребывания.
- Ну, где же вы, гости? - Я бросила взгляд на еще закрытые с ночи ворота, и отправилась накинуть на себя одежду, более подобающую радушной хозяйке. Спустя десять минут так никого и не дождавшись, отправилась проверить ворота: вроде бы на замок не закрыты, а гостей не пускают. Однако подъездная дорожка была пуста.
Интересно. Странным и необычным было ощущение чужого взгляда, а земля продолжала сигнализировать о прибытии гостей. Еще раз прислушавшись к внутреннему молчаливому голосу, я сделала полуоборот в сторону соседнего участка с пустующим домом - из-за разросшегося куста череды вышел человек: мужчина, ярко выраженной неславянской внешности.
- Бонжур, - сказал незнакомец.