Аннотация: ...В наш театр скоропостижно пригласили на постановку сверхименитого режиссера, семь раз номинанта "Платинового монокля", Майкла Борджиа...
В наш театр скоропостижно пригласили на постановку сверхименитого режиссера, семь раз номинанта "Платинового монокля", Майкла Борджиа. Еще до приезда мастера артисты из недр Интернета разведали, что до взлета на театральный Олимп Майкл Борджиа отзывался на Мишу Борщевского, коим и был для друзей детства и первой жены. Также анонимные завистники язвительно шутили в Фейсбуке, что Майкл и Михаил при встрече делают вид, что не узнают друг друга, а Боржиа морщится при упоминании фамилии Борщевский.
Приглашение мастера мирового масштаба было связано с тем, что администрация нашего театра страстно желала быть номинирована на "Платиновый монокль", а Борщевский, простите, Борджия, обещал изваять фестивальный шедевр мирового класса, в коих, по его словам, он собаку съел. "Я выверну наизнанку Чехова, сделаю ему подкладку из Юнга, карманы из Гурджиева и Арто, а в качестве ниток использую наноэкзиномику" - пообещал мастер впавшему в благоговейную оторопь директору театра. "Наноэкзиномика" - это был конек Борджиа, его ноу-хау, о котором он много говорил на ТВ и в СМИ, поражая всех теминологическими эскападами и неожиданными образными шарадами. Его монологи на ТВ практически не перебивали, так очень редкая околотеатральная птица понимала, о чем, собственно, говорит этот туманно-блистательный эрудит.
Для драматической трепанации, простите, эксперимента, худсоветом был выбран чеховский хит "Дядя Ваня". Артисты, прознав про это, облечено вздохнули (такую крепкую пьесу нелегко испортить буйной постановочной фантазией), и стали ждать первой встречи с режиссером.
Мэтр в реале неожиданно оказался бородатым кровь с молоком парнягой лет тридцати в брендовой футболке с глубоким декольте, где буйная волосатость умело компенсировала впалую грудь, в узких кожаных до колен шортах, и кожаных желтых ботинках на босу ногу (по последней столичной моде).
Звезда театрального Олимпа вошла в репетиционный зал, села на режиссерский стул, обвела тяжелым многозначительным взглядом артистов, прокашлялась, и изрекла длинное раскатистое "Э..." (все свои монологи на ТВ и театральных тусовках Борщевский-Борджиа начинал именно так).
Потом Мастер многозначительно помолчал несколько минут (в театре это принято называть психологической паузой), и начал:
- Для начала я расскажу вам будущую концепцию моего спектакля.
- Для начала неплохо было бы поздороваться, - вежливо заметил народный артист Солнцев. Но Боржжия даже не удостоил его взгляда и с нажимом повторил:
- Концепцию моего спектакля.
- Вы имеете в виду, нашего спектакля? - миролюбиво пошутил заслуженный артист Бранцев.
Борждиа поджал губы и уперся взглядом в Бранцева:
- Возможно, вы не в курсе театрального мейнстрима. Сегодня спектакль - это режиссер плюс художник-постановщик. Ну а поскольку у вашей администрации нет денег на достойного художника, то в нашем случае спектакль - это режиссер, то есть я.
- А как же артисты? - не унимался Бранцев.
- В современной мировой практике последнего десятилетия актер вторичен, - парировал Борджиа, - а последний трэнд - это полный отказ от актеров.
- То есть как - полный отказ? - заволновались артисты.
- Думаю через десять лет на сцене будут только голограммы и нано-клоны. Но я прошу не прерывать меня, иначе вы меня вынудите обойтись без актеров сегодня.
Артисты на всякий случай недоверчиво замолчали.
- Значит так. "Дядя Ваня". Чехов. Что уже само по себе смешно и затаскано, но не смертельно, потому что я вдохну жизнь в эту дешевую мелодраму.
- Дешевую мелодраму? - негодующим шепотом изумился народный артист Солнцев и поискал глазами поддержки у директора театра. Тот в ответ надут щеки и развел руки в позицию "Вон оно как нынче!"
Борджиа нарочито не заметил реакции народного.
- Итак, работать будем без занавеса. Он все время открыт. А лучше всего его снять - занавес - это позавчерашний день. Зрители будут сидеть на сцене на деревянных ящиках, а действие, соответственно, будет происходить в зрительном зале.
- Но там же кресла? - робко уточнил директор.
- Кресла придется снять, - удостоил его вниманием Борджиа. - И паркет тоже. Все должно быть нарочито натуральным - пол должен быть земляным.
Директор потемнел, но самоотверженно сделал заметку "кресла и паркет снять"
- Итак, зритель рассаживается на сцене на деревянные ящики, в полной темноте. В той же темноте звучит песня "Ах ты Волга матушка" на английском языке, подчеркивающая тягу лапотной России к европейской цивилизации. С тяжелым скрипом медленно встает пятнистое механическое солнце. В роще, состоящей из перевернутых кронами вниз берез, светает. Выходит нянечка, выносит аквариум с золотыми рыбками и начинает кормить чаек с руки этими рыбками.
- Простите, но по Чехову она кормит кур, - воткнул свои пять копеек заслуженный артист Бранцев.
- Странно, меня уверяли, что мне придется иметь дело с образованными актерами, - Борджиа посмотрел на директора, - надеюсь, хотя бы вы понимаете, что это аллюзия к мхатовскому занавесу?..
- Да, - на всякий случай соврал директор.
- Итак, повторяю, нянька кормит чаек. Вдали, на фоне березовой рощи, голые деревенские девки томно танцуют хип-хоп.
Мужская часть труппы многозначительно переглянулась, а женская потупила глаза и зарделась.
- Итак, - продолжал сублимировать Борджиа, - голые деревенские девки визжат, нянька заливисто смеется. И тут входит Фирс.
- Кто? - пришел в себя народный артист Солнцев.
- Фирс.
- А он-то тут откуда взялся?
- В смысле?
- Он же в другой пьесе.
- Чьей именно пьесе?
- Чехова.
- Вот именно. Вы сами ответили на свой вопрос. Меня интересует препарированная квинтэссенция чеховского наследия. Кстати, помните березовый сад с корнями в небо в начале спектакля? Так вот в финале его скосят.
- Косой? - с серьезной миной подначил мэтра Бранцев.
- Бензопилой, - не моргнув глазом парировал Борджиа. - Дядя Ваня всю свою неутоленную страсть к Елене Андреевне будет вкладывать в бензопилу. Ею же он будет пытаться убить профессора Серебрякова.
- Еленой Анреевной?
- Бензопилой.
Глаза Бранцева и Боржиа встретились.
- И что ж он его не запилил? - на лице Бранцева гуляла едва уловимая зачеховамстительная улыбка.
- Бензин кончился! - поставил точку в пикировке Борджиа. - Я продолжу, с вашего позволения?.. Спасибо. Так вот, входит Фирс и набрасывается на няньку. Он срывает с нее одежду и...
У народного артиста Солнцева непроизвольно отвисла вставная челюсть.
- Вы меня, конечно, извините, но... - попытался встрять Бранцев.
- Не перебивайте меня, черт вас возьми! Я - семь раз номинировался на "Платиновый монокль", я Лауреат премии альтернативных искусств имени Сорокина, а вас я даже фамилию не успею выучить, если лишние вопросы задавать будете!
Директор театра сделал глазами знак Бранцеву: "Семёныч, давай жить дружно!"
- Так вот входит Фирс и распластывает няню на рояле и...
- Няню? На рояле? - задохнулся народный артист Солнцев.
- Что Вас не устраивает? Не вас же будут распластывать, а Вы. Фирса, как я понимаю, Вам играть.
- А няню? - ошалело прошептал Солнцев.
- Тут я пока в раздумье. Возможно, я использую шекспировский прием, и в спектакле все роли будут играть мужчины.
- Как у Виктюка? - ожил артист неопознанной ориентации Альберт Носик.
- Как у Жене, - обломал его Борджиа, но всё же посмотрел на Альберта долгим оценивающим взглядом.
- А как же деревенские девки с хип-хопом, - обиженно напомнила Тося Зыкова.
- Голые девки остаются в любом случае, это хороший кассовый ход, - отвлекся от Альберта режиссер.
Тося облегченно вздохнула, а вслед за ней перевела дыхание мужская часть труппы.
Женская часть с осуждением воззрилась на Тосю.
- А какова, простите, сверхзадача вашего спектакля, - решил разрядить атмосферу ветеран сцены Коржов. - Скажите хотя бы, о чем, так сказать, будет спектакль?
Мэтр смерил взглядом Коржова и глубокомысленно ответил вопросом на вопрос:
- А о чем, на ваш взгляд, Солнце? О чем Смерть? О чем Космос?
Коржов не отствавал:
- А конфликт? В чем конфликт будущего спектакля?
- Все очень просто. Можете записать, если для вас это важно. Астров хочет дядю Ваню. Дядя Ваня хочет Елену Андреевну, Елена хочет Соню, а Соня - Астрова.
- Свежо! - начал резвиться Коржов, - а кого тогда хочет Фирс?
- А вот Фирс хочет отдохнуть, и с этой целью насилует няню, чтобы хоть на тюремных нарах увидеть небо в алмазах. Вот мы и замкнули концептуальный круг героев. Улавливаете?
Коржов озадаченно умолк, собираясь с мыслями.
- Да! - мэтр перевел взгляд на директора, - запишите, нам нужно закупить стеклянный двухведерный самовар и несколько сот чаек. А лучше начать их разводить самостоятельно, поскольку они будут исходящим реквизитом.
- Как, исходящим? - опешил директор.
- По моему замыслу дядя Ваня в первом акте из ревности будет убивать чаек из арбалета. А во втором акте нянечка будет их разделывать.
- Зачем? - удивление директора нарастало.
- Стеклянный самовар к концу спектакля должен заполниться кровью свежевыпотротрошенных чаек.
- А зачем няня их кормит рыбками, если все равно этих чаек потом надо убивать и потрошить? - с невинной улыбкой поинтересовался Бранцев.
- Мне нужно чтобы пахло пропавшей рыбой, - обронил, как отрезал Борджиа.
- Зачем? - растерянно изумился директор.
- Для создания удушливой атмосферы провинциальной жизни.
- А без рыбы и чаек нельзя? - безнадежно поинтересовался директор.
- Да вы с ума сошли! Члены жюри всё видели, они не вылезают из Европы, их так просто за живое не возьмешь! Вам напомнить Лауреатов прошлого года и с чем они победили? Хорошо, я напомню: Шацкий - за разделывание живой коровы в "Гамлете", Гуров - за совокупление с чучелом пингвина в "Ричарде III", Мордак - за агалматофилию в "Ромео и Джульетта"... Мне продолжать?
Провисла тяжкая пауза. И только народный артист Солнцев шепотом спросил и заслуженного Бранцева: "Амальгато... чего?" Бранцев недоуменно пожал плечами.
- А нельзя ли поставить просто хороший спектакль? - робко выдохнул директор.
- Что?! - недоуменно взвизгнул мэтр. Что я слышу? Просто хороший спектакль?! В двадцать первом веке?! Да кому он на хрен нужен сегодня ваш простохорошийспектакль?!
- Зрителю... - попытался отбиться от режиссерского напора посеревший директор.
- А кому нужен сегодня ваш зритель? Вы что, всерьез думаете что я, семь раз номинант "Платинового монокля", Майкл Борджиа, буду тратить свое время на какие-то там спектакли для зрителя? Я не понял, вы на "Платиновый монокль" хотите или нет?
- Ладно. Вам виднее, - директор прикусил губы.
- Вот и хорошо, - удовлетворенно подытожил Борджиа, - переходим к Астрову. Итак, он всегда пьян, его сапоги в навозе - это мы будем понимать по запаху.
- Простите? - вяло встрепенулся директор театра.
- Что еще?! - Мэтр грозно насупил постановочную бровь.
- Ничего. Просто простите... - директор виновато улыбнул трагические складки рта и окончательно сдался, впервые остро почувствовав, насколько он отстал от современного театрального процесса...
- "Что попишешь, молодежь... Не задушишь, не убьешь..." шепотом процитировал Бродского заслуженный артист Бранцев в ухо народному артисту Солнцеву...
...............
После первой встречи с приглашенным Мэтром артисты расходились молча, не глядя друг на друга. Народный артист Солнцев держался за сердце, заслуженный Бранцев криво улыбался, а артист Альберт Носик, неожиданно для себя вызвался проводить Майкла Борджиа до гостиницы, надеясь из первых уст услышать о наноэкзиномике, и по слухам вернулся домой только под утро...
..................
..................
Премьера состоялась в срок, через два с половиной месяца. Она принесла много сюрпризов: Елену Андреевну по вполне понятным причинам сыграл Альберт Носик. Няню соответственно играл заслуженный артист Бранцев, на лице которого навсегда застыла желчная кривая ухмылка. Ну а Фирс достался ветерану сцены Коржову - народный артист Сонцев не дожил до премьеры... А может, и слава Богу? Просто старику повезло?
Кстати, на "Платиновый монокль" нас так и не номинировали. В этом сезоне в трэнде оказалась некрофеерия "Играем Фабра" с поеданием трупов и прочими новомодными прелестями, и эксперименты Борджиа с тухлой рыбой и изнасилованной няней показались жюри изрядно устаревшими и никак не продвигающими искусство на пути Великого театрального эксперимента.
После такого провала звезда Майкл Борджиа как-то закатилась. Его перестали приглашать театры, он все чаще стал отзываться на Мишу Борщевского, а когда его все же пригласили в далекий сибирский театрик поставить просто хороший спектакль - он впервые не смог. Просто не смог. Он так и не понял - почему...
![[]](/img/m/morozow_p/111111/992345.jpg)