Аннотация: История начавшаяся так давно не должна была так круто измениться и изменить нашу жизнь, но это случилось. Что поделаешь? Придётся разгребать.
- Вот посмотри, какой стих красивый! "Перстами легкими, как сон моих зениц коснулся он..." - с особым выражение неизъяснимой нежности в голосе и закрыв глаза от удовольствия, прочла наизусть женщина с ярко-рыжими, явно крашеными волосами, слегка одутловатыми щеками и фиолетовой помадой на губах, - Эх ты, Копейкин! Что ж, иди! Тебе, защитничку, в преддверии праздника 23 февраля я гуся не поставлю, но чтоб на следующем уроке - уух! - она погрозила парню коротким пухлым пальцем. На лице было сосредоточенное выражение, свидетельствующее о напряженной мыслительной деятельности, направленной на изобретение очередной пакости нелюбимому ученику, - Чтоб не только "Пророка", но и "Я помню чудное мгновение" шпарил без запинки с выражением и, умоляю, с более умной мордой лица, понял?
- Да, Настасья Валерьевна! Обязательно, только вот точно не на следующем уроке, - в глазах учительницы зажглись предупреждающие грозные огоньки, поэтому он поспешил добавить, - Вы же сами говорите: "Защитничек", вот я и буду в поликлинике справки собирать!
- Ты что же, совсем решил от поступления отказаться? Ну хоть в техникум какой? - она посмотрела на него с еле скрываемым презрительным выражением.
- Не тянет меня никуда! Не нравится ни один из факультетов даже в престижных вузах, - парень переминался с ноги на ногу, явно желая выбраться поскорее. Наконец, прозвенел долгожданный звонок с перемены, и орава шестиклашек бурным разноцветным потоком ринулась на штурм двери в кабинет русского языка и литературы. Дети пытались протолкнуться по двое, а то и по трое, и в проеме уже образовалась приличная пробка.
Дождавшись конца страждущих знаний детей, Илья вышел в коридор.
- Пытала она тебя, что ли? - в коридоре, прислонившись к стене, стояла низенькая девушка с кудрявыми светлыми волосами, собранными в хвост, в джинсовом комбинезоне, который был еq велик чуть ли не на три размера, с поддетой под него серой толстовкой. Создавалось впечатление, что вещи принадлежали не ей.
- Нет, но дату экзекуции с Пушкиным отложила на потом.
Надев куртки и замотавшись шарфами так, что оставались видны только глаза, старшеклассники средней школы Љ15 города Перевоза выходили на заснеженную улицу. Воздух врывался в легкие жалящими иглами, а выходил из них такими густыми облаками, которым позавидовал бы самый насыщенный табачный дым. Снег скрипел под сотнями сапогов.
На площадке между тремя "сталинками" парень с девушкой остановились, благо деревянные детские качели не промерзли так же, как привычные крыши гаражей. Парень закурил.
- Илюх, ну, и что мне тут делать без тебя все лето, а? - спросила девушка, устраиваясь с ногами в двухместном сидении.
- Так тебе же все равно к тетке в Нижний переезжать? Месяцем раньше, месяцем позже. Настюх, ты поступишь, я тебя знаю.
- А как же чердак? Мы не вернемся сюда раньше следующего лета, это точно, да и я не смогу открыть его без тебя!
- Эй, а откуда ты знаешь? Что - пробовала?
- Да, - Настя смущенно потупилась, чувствуя себя виноватой. Она вообще не хотела говорить об этом, но сейчас это показалось ей весомым аргументом. Но парень не выглядел обиженным, скорее это натолкнуло его на мысль.
- Слу-ушай... А попробуй с этим твоим, Мармеладом?
- Мармад он, ясно тебе? Не буду с ним разговаривать, пока он ту девку не пошлет куда подальше.
- Ты ж знаешь, что не пошлет, - Илья пускал дым изо рта кольцами, - Не тебя же на ее место брать. Согласись - ты до модели чуть-чуть не дотягиваешь? - он находился достаточно близко, поэтому, ловко извернувшись, девушке удалось щелкнуть его по носу.
- Ага, я помню, как ты на нее тогда пялился: глаза - вот такие вот, - и она округлила свои собственные до размеров пятирублевой монеты в притворном восхищении, - Подбородок на асфальте, разве что язык не свешивался, как у преданной собачки.
- Ну знаешь ли! У нас нечасто встретишь на улицах подобных девушек, разгуливающих в бикини!
- Ну и что, - буркнула Настя и принялась упорно разглядывать стену одного из домов, разрисованную граффити и рядом мелких подписей нецензурного содержания. Возникало желание зачитать хотя бы половину вслух.
Постояв минут пять, Илья подошел сзади, приобнял ее за плечи и вкрадчиво предложил:
- Пойдем сейчас?
- Что? Куда? Мне еще все уроки на завтра делать...
- Так не все ли тебе равно? Мы потом в то же мгновение вернемся. Да и тепло там.
- Угу, а курить тебе там уже нечего будет - Валика давно не видел, верно?
- Ну ладно тебе, Насть! Отсутствием курева ты меня не напугаешь. Хоть выспимся. Ну, если хочешь, уроки свои туда возьми, Васе покажешь, она опять будет причитать, как не лопнула до сих пор твоя голова, - Илья кинул окурок в снег и сунул руки в карманы, - Пошли? - С почти умоляющей интонацией спросил он. Настя вздохнула.
- ладно, но не надолго: не дольше месяца, а то забудешь опять, что кому наобещал.
- Я себе напоминалку поставлю, - хитро улыбнулся парень, - К тебе?
Настя молча соскочила с качелей и двинулась в сторону прохода между домами.
***
Мягкий полумрак гостиной нарушался лишь тонкой полосой яркого солнечного света, в котором кружились бесчисленные пылинки. Он исходил из щели между двумя темно-бордовыми шторами, не открывавшимися вот уже больше двух месяцев. Мать Насти, единственный человек, который не боялся отдергивать их в сторону, вздымая облака многолетней пыли, около года назад съехала к своему ухажеру и теперь лишь изредка заезжала, чтобы оставить продукты и деньги. Причем она старалась заехать в такое время, когда вовсю шли уроки. Испытывала ли она чувство вины или просто не хотела видеть дочь, всей своей внешностью напоминающую о погибшем когда-то муже. Кто знает? Но факт остается фактом: последний раз девушка видела ее на восьмое марта в прошлом году, когда та приехала вместе с дядей Леней. Они завезли ей розу, которую Настя в тот же день сломала и отщипывая по лепестку скинула с балкона, торт и открытку, после чего не разуваясь и даже не дожидаясь девушки, убежавшей в комнату за подарком матери, развернулись и ушли.
Илья сидел в кресле, когда-то любимым Настиным дедом за высокую удобную спинку и дорогой красный бархат. Сейчас оно пахло старостью и сыростью, а цвет был больше похож на розовато-серый. Парень наблюдал за небольшим ураганом, в виде мечущейся по комнате Насти, носящимся по комнате, сгребая в объемный рюкзак большую часть из того, до чего мог дотянуться. Пока большую часть багажа составляла одежда (необходимые вещи Ильи уже давно обитали здесь) он спокойно наблюдал за за процессом, но вдруг вскочил, выдирая у девушки из рук очередной предмет.
- Эй! Я же не дотащу столько!- он взглянул на корешок книги в своих руках,- Ну вот зачем тебе в Лотте "Углубленный курс химии"? Ты решила помочь Васе с растопкой печи?
- Если ты такой умный, давай я соберу свои вещи в отдельную сумку! Я не хочу забыть весь тот материал, который мы успели пройти за полгода,- она потянулась за книгой, все еще находящейся во власти Ильи, однако тот поднял руку над головой. Настя едва доставала ему до ключиц, поэтому, даже подпрыгнув, не смогла до нее дотянуться,- Ну, отдай!
- Неа, - парень хитро улыбался, испытывая ее терпение.
Не желая доставлять ему такое удовольствие, Настя плюхнулась на диван, откуда тут же поднялось облако пыли, и стала напряженно разглядывать потолок, изучая узоры трещин на штукатурке.
Бросив книги в сторону, Илья присел рядом, но не удержался и оглушительно чихнул.
- Будь,- буркнула она. Ее настроение колебалось от умеренно паршивого до откровенно гадкого с тех пор, как Илья решил отказаться от попыток поступить в институт, поэтому девушка постоянно срывала злость на окружающих. Дело в том, что сначала они планировали поступать вместе, отличница Настя запросто смогла бы натаскать умного, но откровенно ленивого парня перед экзаменами, но к концу десятого класса он понял, что в общем-то его не привлекает ни одно из направлений современного образования. Да и в целом Илья не считал нужным напрягать мозг, ради заучивания бесполезных для будущего знаний (надо ли говорить, что к таковым он относил почти все?). Единственным, пожалуй, уроком, удостаивавшимся его внимания была физкультура, по которой он неизменно получал высокие баллы за почти лучшие по городу результаты.
- Ну, Настен, кончай дуться! - он протянул руку, чтобы по привычке взлохматить кудрявые волосы, однако сейчас она оттолкнула его руку,- Ну ты чего? Я уеду всего на год, вернусь и все будет по-старому,- он попытался улыбнуться, но от последовавшего ядовитого тона все намеки на улыбку пропали с его лица.
- По-старому? Ты издеваешься надо мной? Я уеду в Нижний, если поступлю, вернусь сюда летом или нет - не знаю. Ты за мной поедешь что ли? Нет! Ты отправишься служить хрен знает куда! За это время в Лотте минимум пять лет пройдет! А если опять та же гадость оттуда полезет, что и в прошлом году? Ты вообще ни о чем не думаешь и при этом наивно полагаешь, что все останется по-прежнему?
-Да тише ты!- он резко схватил и встряхнул ее за плечи, - Знаешь, я тоже пока не говорил тебе кое о чем, чтобы не болтать попусту: я еще толком не выяснил ничего, - Настя по-прежнему не смотрела на друга, но он точно знал, что все внимание девушки сейчас приковано к нему. Казалось, что если бы она могла, то, наверное, развернула бы кончики ушей в его сторону, как кошка, - Макс слышал, что на соседней с Лоттом территории можно достать некий артефакт, способный образовывать и уничтожать порталы.
- Маг, блин, нашелся! Ты не в курсе, что этому еще учится наверняка надо, а? - девушка продолжала ворчать, но теперь ее голос потеплел, в нем появились слабые нотки надежды.
- Ну мы же все равно не знаем наверняка! Почему бы и не попробовать? - Настя скептически посмотрела на него, Илья слегка толкнул ее в плечо кулаком, - Прорвемся, детка!
Настя обвила руками его за талию, но в уголках глаз скопились слезинки, которые она настойчиво пыталась скрыть. Его ладони мягко скользнули ей на плечи, слегка поглаживая. Так, обнявшись, какое-то время они просто молча сидели, думая каждый о своем. По щеке девушки пробежала подлая слезинка, не пожелавшая задержаться в зажмуренных глазах. Наконец, Настя отодвинулась назад, когда Илья большим пальцем аккуратно снял каплю с подбородка , одновременно поднимая на себя лицо девушки.
- Ну ты чего, Настен? Все у нас получится! - его голос был тихим, успокаивающим. Она ответила, резко повернув голову в сторону и пряча взгляд
- Да не хочу я, чтоб ты уезжал, понимаешь или нет? - она завозилась, выбираясь из-за его спины. Встав на ноги, девушка вновь двинулась к шкафу, на этот раз - за парой спальников и термосом, - Иди вон, чай сделай!
Илья подошел сзади и обнял ее за талию.
- Насть, а Насть!
- Чего еще? - она всунула термос ему в руку, пытаясь вырваться.
- А может, подольше там останемся? Ну, скажем на полгодика так?
- Зачем? - она развернулась к нему лицом. Физиономия парня была слегка грустной, но в глазах мелькали задорные искорки.
- Ну, не знаю... Просто ты там другая. Ты веселее и выглядишь более здоровой.
- И? Проведем курс восстанавливающей терапии? - с сарказмом произнесла она, изгибая левую бровь.
Он прижал ее к себе еще крепче и, положив подбородок на кудрявую макушку, тихо, еле различимо произнес:
- Я ведь тоже не хочу от тебя уезжать... - на губах Насти промелькнула легкая улыбка. И снова они простояли так несколько минут, думая о своем. Она - с двумя спальниками в руках, а он - держа за ее спиной пустой термос.
- Все, ладно, пусти, там посмотрим, - девушка начала вырываться, выбралась из его рук и двинулась к рюкзаку. Илья ушел на кухню и загремел чайником.
***
Они медленно шли по заснеженной улице. На теплых куртках, рюкзаке, руках оседали миллионы снежинок. Кудряшки Насти, выбивающиеся из-под шапки, были покрыты крупными каплями. Девушка шла, загребая снег сапогами. Она задумалась и машинально двигалась в нужном направлении. Не заметив замерзшей лужицы, подскользнулась и растянулась в сугробе. Илья молча подал ей руку, и они продолжили движение.
Атмосфера была вялая, тягучая, она буквально засасывала сознание в пустоту. Этому способствовала и сложившаяся ситуация, и погода: низкие железно-серые облака, запеленавшие небо так, что невозможно было определить, где сейчас находится солнце, из-за начинавшейся пурги на расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно. Чёрные деревья, стоящие по краям дороги тянули вверх скрюченные длинные сучья. Домишки, находившиеся здесь были окружены снегом, поэтому казались какими-то скособоченными, ушедшими под землю, наподобие землянок. Яркие краски и белоснежные наличники будто бы потускнели.
Пройдя улицы частного сектора, они свернули в сторону заброшенных домов. Около десятка деревянных изб сгорели около пяти лет назад, но пока снос им не грозил: деньги уходили на более важные нужды, как то: новый особняк для очередного члена администрации, машина для его жены, ну и ещё немного на наведение внешнего лоска в центре города.
Они миновали обломки первых домов, где вверх тянулись угольно-чёрные сваи и одинокие печные трубы. Гулял ледяной ветер, и лист железа мелко дребезжал под ним. После особо сильного порыва печь издала низкий протяжный гул, и оттуда взвились с громким карканьем несколько ворон.
Наконец, они подошли к строению, где, в отличие от прочих, внутри здания остался остов из каменной кладки, поэтому он казался относительно целым. Свернув к нему, они привычно двинулись в обход, перебираясь через упавшие балки, цепляясь куртками за торчащие повсюду металлические штыри непонятного происхождения, минуя искореженные листы железа, слетевшие тогда с крыши, зиявшей теперь черными провалами. Несколько тощих черных птиц уселись неподалеку, наблюдая и изредка издавая хриплые короткие звуки.
Илья шел впереди, перебираясь через возникающие на пути препятствия, доходившие порой ему до пояса, и подавая руку следующей за ним Насте. Добравшись до провала окна, девушка первой забралась внутрь, ловко, привычными движениями опираясь на выступающие из стены кирпичи. Как только она достигла верха, то сразу же забрала у друга его ношу.
Внутри, естественно, царило запустение. Через пустые проемы окон внутрь намело небольшие сугробы, ярко контрастирующие с обгоревшим деревом внутренней отделки. В проемах дверей поперек лежали упавшие балки косяка, а пол в некоторых местах открывал взору пустоту, ведущую в подвал. Из стен торчали куски арматуры и остатки водопровода. В одном из углов, к которому, держась плотно у стены, двинулись Илья с Настей, стояла лестница, принесенная явно после пожара: светлая древесина производила впечатление надежности, крепкие брусья были плотно скреплены. Уходила она вверх в отверстие в крыше. Когда они забрались туда, то глазам открылась уже ставшая почти родной картина: обширное помещение, вдоль стен которого стоят коробки с хламом, оставленным здесь ещё хозяевами, камень и железо защитили его от огня, поэтому большая часть сундуков и коробок были либо только обугленными, либо вообще нетронутыми. С правой стороны по центру ската лист железа упал во двор, поэтому сейчас под ним этим местом разрастался сугроб, и снег продолжал валить до сих пор. Похоже, что метель усилилась. А в центре доски пола, успевшие прогнить за столько лет, почернели и опасно прогибались, грозя обвалиться от малейшего давления.
Друзья двинулись к сугробу. Обогнув его, они приблизились к участку стены, очерченному чем-то красным, по-видимому - обломком кирпича из стены. Стоило четырем ладоням коснуться влажного камня, как они буквально провалились дальше: стена подалась назад, пропуская двух человек. По ту сторону оказалась сплошная тьма, однако они уверенно двинулись вперед. Под ногами оказалась каменистая почва, круто уходящая вниз, а на щеках почувствовалось легкое теплое дуновение. По мере того, как они спускались, вокруг светлело, все чаще стали появляться пучки травы. Наконец, они оказались перед памятным деревом. По центру огромного ствола находилось уродливое дупло с кривыми краями. Вместо древесины внутри была мертвая труха. Здесь Илья остановился, снимая рюкзак. Они сняли теплые куртки, ставшие уже ненужными. Илья достал из недр рюкзака кинжал с рукоятью из светло-серого дерево и обнажил рукоять, покрытую гравировками с изображением животных. Парень встал впереди Насти и двинулся вперед. Тусклые звезды, появившиеся было на небосводе, начали затухать, а где-то вдалеке, где чернильно-черное небо начало светлеть, робкой бледной полосой обозначилась линия горизонта. Чем дальше они двигались, тем больше оживлялся пейзаж: небосвод, ставший уже светло-лиловым обнажил узкую полосу ослепительного солнечного диска. В раннем сумрачном свете открывшееся взгляду поле, обрамленное скалами, показалось цвета насыщенного изумруда.
По центру этой долины вилась тропа, чуть заметная под ковром из сочной молодой травы и полевых цветов.
Однако двигались друзья осторожно, прислушиваясь и не обращая внимания на внешнюю безмятежность. Наконец, до их слуха донеслись те самые звуки: чуть громче шелеста ветра в траве раздавался топоток бесчисленного множества маленьких ножек. Илья остановился и с напряженным вниманием принялся оглядываться, пытаясь поймать сияние восходящего солнца на лезвие кинжала. Когда это ему удалось, то от солнечного диска протянулась тончайшая сверкающая нить. Настя подошла ближе и взяла друга за руку. Над их головами начало проявляться золотистое свечение, которое постепенно образовывало кокон, полностью закрывающий их от внешнего мира. Назойливый звук становился все громче и уже ощутимо бил по барабанным перепонкам. Скривившись, но не разрывая контакта, друзья быстрым шагом двинулись дальше. Внезапно, когда топоток, к которому теперь добавилась странная смесь из пыхтения сопения писка и коротких свистов, стал уже невыносимо громким, на кокон стали бросаться из травы крохотные существа, размером не больше ладони. Чем дальше продвигались Илья с Настей, тем яростней становились атаки, и тем выше удавалось запрыгнуть существам.
Вот одно из них допрыгнуло до уровня лица Ильи. Сморщенное личико, покрытое темно-коричневой кожей, две пары рук, коротенькие ножки с острыми коготками и ярко-алые светящиеся глаза, что было особенно заметно в слабом свете только восходящего солнца. Оно оскалилось, обнажив два ряда белоснежных, мелких и, по-видимому, чрезвычайно острых зубов, между которыми метался длинный узкий язык, похожий на змеиный. Они издавали все те странные шипящие звуки и изо всех сил пытались найти брешь в преграде, отделяющей их от добычи. Сейчас, двигаясь сквозь этот рой, они воспринимали сложившуюся ситуацию, как что-то забавное, настолько бесполезными были атаки, ведь защита была безупречна до тех пор, пока хотя бы один луч солнца не освещает земную поверхность, однако когда-то, в самый первый раз, они чудом не погибли в этой долине.
Тогда, беспечно двигаясь к проему между скалами, они были настолько поражены, они были в таком восторге, что лишь когда звуки начала атаки долинных эльфов стали причинять дискомфорт, друзья наконец-то обратили на них внимание. Помнится, вначале маленькие существа казались Насте милыми, ровно до тех пор, пока тот, кого ей удалось поймать за ножку, не укусил её за палец. Только после этого тогда ещё дети кинулись бежать, но было уже поздно. Тысячи существ бросались на своих жертв, не желая выпускать соблазнительную добычу. Друзья продолжали бежать, их легкие горели огнем, ноги заплетались от усталости, а все открытые участки кожи были покрыты кровоточащими порезами, но лишь добежав до края злосчастного поля, дети смогли отдышаться, упав на колени и судорожно глотая воздух. Еле спустившись по склону, они смогли отчасти успокоиться, но тут же провалились в крепкий сон, очнувшись уже в Лотте, где заботливые жители деревни обеззаразили их раны, удивляясь тому, что дети до сих пор живы. Вот и этот кинжал был подарком одного из них, кузнеца Макса.
Двигаясь сквозь опасную долину, друзья не проронили ни слова, но, благополучно выбравшись, весело рассмеялись. Зная, что дорога, ведущая в деревню, не таит в себе больше никаких опасностей, они расслабились и теперь отходили от длительного напряжения.
Скалы, окружавшие поле, спускались ниже, обнимая территорию, расположенную под крутым склоном. Там бурная растительность скрывала от посторонних глаз все пространство, однако если знать, куда смотреть, то ближе к центру можно было заметить небольшой просвет, пестрящий яркими красками: это были крыши Лотта, увитые плющом и яркими крупными цветами. Сбоку, высоко в горах начинался удивительный водопад: на нескольких скалах били источники, и вода, соединяясь, всей массой падала с огромной высоты, отчего внизу было заметно крупное облако тумана, покрывающее исток берущей здесь начало бурной реки. Она серебристой лентой змеилась сквозь густой лес, пересекая все пространство и искрясь на солнце. А вниз по склону лежала та же узкая тропинка, вьющаяся между крупных валунов. Казалось, что здесь когда-то прошел каменный дождь, навсегда разделивший полную опасностей местность и полный жизни лес и оставивший в напоминание о себе капли-валуны.
Продолжая весело улыбаться, друзья побежали вниз по тропе. Настя, позабывшая обо всех проблемах, заливалась смехом. Ей доставляло ни с чем несравнимое наслаждение то нестись вперед, подставляя лицо встречному ветру, то резко останавливаться, чтобы провести ладонью по теплой, чуть шероховатой поверхности очередной каменной глыбы.
Казалось, что у каждого из них была своя душа: спокойная, могучая, дарующая покой и умиротворенность. И каждый был неповторим: там стоит темно-коричневый гигант с гладкими стенками овальный формы, похожий на яйцо, а вот этот, причудливый, чуть поменьше, покрытый красными крапинками и прожилками, он больше всего походит на сказочного гоблина, скрючившегося от жадности или злости. А с другой стороны светло-бежевый камень напоминает арку, ведущую в какой-то новый мир, потому что неизвестно какая сила могла бы проделать в таком монолите широкое отверстие.
Илья с улыбкой наблюдал за оживающей девушкой, двигаясь следом и изредка, в ответ на восклицания: "Смотри!", "Чувствуешь, какой он?" - тоже проводил ладонью по камню. Казалось, что все те суетные проблемы остались позади, на земном морозе, где-то между серыми многоэтажками, укрытыми снегом. Здесь же и Илья, и Настя просто наслаждались спокойной и безмятежной жизнью.
Дойдя до опушки леса, они остановились. Расстелив куртки на траве, друзья решили устроить себе заслуженный отдых, да и поесть им тоже не мешало: ведь с момента выхода из Настиной квартиры прошло уже не меньше шести часов. Но после импровизированного пикника яркое жаркое солнце сморило усталых путников, и они улеглись в сени деревьев. Периодически, из глубины леса вылетали птицы, бабочки. Однажды даже пара мелких зверьков подобралась совсем близко, чтобы взглянуть на лежащих и мирно посапывающих во сне людей. Так прошло не меньше двух часов, пока окончательно поднявшееся солнце не достигло их глаз, слепя и проникая сквозь сомкнутые ресницы. Наконец, не выдержав, Настя открыла глаза и, убрав с талии руки ещё дремлющего парня, встала и начала собирать вещи.
Пока Илья не проснулся, девушка тихо сидела и рассматривала знакомое до малейших черточек лицо. Нос картошкой, густые черные брови, мягкая линия тонких губ с немного покрасневшей от бритья кожей, широкие скулы, волнистые черные волосы, отливающие иногда синевой. Пушистые ресницы сейчас скрывают карие глаза, в которых почти всегда горят любимые задорные искорки. Вероятно почувствовав пристальный взгляд, Илья привстал на локтях, оглядываясь. Убедившись, что все спокойно, он протер глаза и обратил внимание на густо покрасневшую Настю, подмигнув ей. Девушка отвернулась и бросила ему увесистый рюкзак.
- Пойдем, лучше, если мы доберемся до темноты.
В лесу огромные вековые деревья не внушали путникам страха, скорее - создавали впечатление величавой гордости, древности, защищенности. Над головой шумела крона древнего леса, в которой мелькали и весело щебетали юркие маленькие птички. Солнце, находящееся уже в зените, играло с листьями, создавая резной узор теней.
Настя, крутящая головой вокруг, держала Илью за руку и почему-то не могла успокоить в себе радостное возбуждение. "А все-таки он был прав, - подумалось ей, - мне здесь гораздо лучше и спокойнее, чем дома". Парень же, мало обращавший внимания на лес, попросту шел и любовался этой светлой улыбкой, не возникавшей на лице девушки последние несколько месяцев, и тоже отчего-то чувствовал себя непонятно счастливым.
***
Через какое-то время деревья раздались в стороны, открывая удивительную картину: в самом сердце леса пряталась небольшая деревушка, Лотт, но как же разительно она отличалась от привычных русских сёл!
Между домами текла всё та же река с быстрым течением и кристально чистой ледяной водой. То тут, то там виднелись симпатичные мостики, перекинутые через неё, с резными перилами и увитые растением с крупными листьями и цветами, которое покрывало здесь почти все постройки. Очевидно хозяева намеренно сажали его, чтобы выгодно дополнить цветовую гамму на своём участке. Ни один из деревянных домов не был похож на соседа. Резные наличники, стены и крыши были украшены бутонами, цветками и причудливыми листьями, а деревянная резьба не шла ни в какое сравнение с природной гармоничной роскошью.
Настя тут же бросилась к воде, чтобы умыться и утолить жажду, а Илья стоял на берегу, ожидая её, и всё продолжал удивляться, насколько яркий огонь зажигался в ней в этом мире.
Наконец, они ступили на один из мостов, ведущий прямо на центральную улицу Лотта. Уже издалека были видны снующие по своим делам люди. Чем дальше шли Илья с Настей, тем больше жителей выглядывали из окон, выбегали на крыльцо, приветливо улыбались, махали руками и что-то кричали в знак приветствия. Они были ещё только на середине пути, когда, услышав нарастающий шум, из одной из изб вышла высокая полная женщина в простом льняном домашнем платье, с убранными под цветастую косынку волосами цвета спелой пшеницы, в фартуке и с руками, перепачканными мукой и тестом. Солнце слепило ей глаза, поэтому сначала, не понимая, что тут происходит, она приставила руку ко лбу козырьком и начала вглядываться в даль. Несколько раз её взляд скольнул мимо, но как только он остановился на них, её лицо осветилось радостной улыбкой. Быстро спустившись с крыльца и, снимая на ходу фартук и вытирая об него руки, она немного неуклюже кинулась им навстречу.
- Васька! - заметив её, закричала Настя и бросилась ей в объятья. Это была Василиса, та самая знахарка, выходившая их в первый раз. Тогда, к слову сказать, ей было не больше двадцати лет, но сейчас, из-за различий в течении времени, она уже давно была замужем, а старший из её сыновей был почти ровесником Ильи. Громко и заливисто смеясь, они стояли посреди дороги. Муж Василисы, Потап, только спустился с крыльца и ждал их приближения, ухмыляясь в густые рыжие усы. Снова потрепав обоих за щёки, Вася повела их в дом, причитая, что не может ничем угостить и, вообще, у неё ещё ничего не готово. Потап по обычаю трижды поцеловал каждого из них в щёку, Настя хихикнула, когда колючие щетинки дотронулись до её кожи. Илья пожал протянутую ладонь и отдал, наконец, тяжёлую ношу. Женщины ушли в дом, откуда сразу же донеслось весёлое щебетание, среди которого изредка мелькало что-то более-менее понятное: "Ой, ну не ожидали!", "Кожа и кости!" и финальное, самое обнадёживающее: " Щас что-нибудь сообразим!".
- Бабы! - густым басом пропел Потап, поднимаясь вверх по лестнице, - Что у вас там нового-то? - поинтересовался он, слегка "окая" и певуче растягивая слова.
Илья, поднимавшийся следом, начал пересказывать ему то, что помнил из новинок отчего-то горячо любимой мужчиной темы - машиностроения.
***
Они оказались в большом светлом помещении. Солнечные лучи, проникающие сквозь большие окна, отливали зелёным цветом, просвечивая прожилки в крупных листьях, укрывающих стену дома снаружи. В открытую форточку любопытно заглядывали ярко-жёлтые цветы. У стены, за которой находилась ведущая на второй этаж лестница, стоял массивный стол, покрытый белой скатертью с искусной вышивкой по краям. Пол укрывал цветной ковёр с коротким ворсом, а с противоположной стороны находился камин, защищённый узорчатой кованой решёткой, перед ним стояла пара диванов, укрытых светло-бежевыми пушистыми пледами. Один из них был плотно оккупирован кошками всевозможных возрастов и расцветок, которые сейчас спали, не обращая ни малейшего внимания на прибывших гостей. Между перилами виднелись любопытно блестящие глаза и носик младшей дочки Васи - Лады. Девочка стеснялась выйти к ним, но не могла сдержать своего интереса.
Настя с Василисой ушли на кухню, где сразу же загремели всевозможной посудой. Меньше, чем через полчаса обед был наконец готов, и они расселись вокруг стола, весело смеясь и рассказывая друг другу о том, что произошло в их жизнях за время разлуки. Светлая тёплая обстановка располагала к долгому разговору, поэтому, закончив есть, они плавно переместились на диваны, устраиваясь между наглыми животными, которые и не подумали хотя бы подвинуться в угоду хозяевам. Когда они, похоже, исчерпали все темы для разговора, за окном уже ярко сияла луна, заливая просторную гостиную серебристым светом. Запричитав, Вася заставила всех прекратить свои занятия и отправила наверх, спать. Илью определили в спальню к Роду, старшему сыну Васи и Потапа, а Насте отдали кровать малышки Лады, которая временно переехала к бабушке.
Лежа вечером в постели с закрытыми глазами, Настя ощущала полную умиротворенность. На душе было абсолютно спокойно и гладко, и ничто не беспокоило её. А на следующий день в Лотте ожидали большой праздник, в котором должны были участвовать абсолютно все, в том числе и пришельцы из нашего мира.
***
Настя стояла перед зеркалом, пытаясь критически себя оценить. Сегодня был праздник плодородия, знаменовавшийся началом цветения плодового дерева. В честь этого события люди наряжались в особую одежду. Для девушек это было простое платье до колен, по краю которого шла вышивка из особых символов и знаков. На поясе обязательно повязывался яркий кушак, а волосы украшались цветными лентами. Естественно, что ничего подобного в гардеробе девушки не водилось, поэтому Вася одолжила ей костюм Златы, своей двенадцатилетней дочери. Настя, маленькая и худая, действительно сильно смахивала на ребенка, и, чтобы скрасить это впечатление, обычно носила безразмерные толстовки и штаны, скрадывающие стройность ног. К общему впечатлению примешивалось ещё и то, что её волосы, завивающиеся от природы в тугие спирали, почти всегда пушистой копной закрывали высокие скулы и острый подбородок и обрамляли её лицо так, что оно казалось круглым и пухлым. Она добилась того, что в школе её считали толстушкой, но, не желая никому ничего доказывать, Настя никогда не меняла свою внешность.
Сейчас же она с крайним изумлением разглядывала свое отражение в зеркале. Платье молочного цвета с длинными широкими рукавами и вырезом-лодочкой, открывающем ключицы, идеально сидело на ней, подчеркивая достоинства фигуры. Вышитый золотом пояс темно-зеленого цвета стягивал талию, а простая прямая юбка до колен создавала чистый и светлый образ, вместо привычного - по-мальчишески дерзкого. На ногах была тряпичная местная обувь на кожаной подошве, больше всего напоминающая чешки.
-Вот! Должно хватить! - в комнату впорхнула Василиса, держа в руках огромную охапку цветов. Из открытой двери послышался заливистый смех и возбужденные крики начавших праздновать людей, - Злата! Где ты плетешься? Да оставь свои разговоры - увидитесь еще - вся ночь впереди! Иди в дом!
Послышался легкий топоток, и в комнату зашла сияющая радостной улыбкой девочка, которой и принадлежало платье, надетое на Настю. Сама она была одета в такое же, но цвета темного шоколада с ярко-желтой отделкой, выгодно оттеняющее цвет её кожи, карие глаза и золотистые волосы, доставшиеся, очевидно, от матери.
- Милая, приготовь цветы, пожалуйста, - обратилась к дочери Василиса, - Э, нет, Настен! Так не пойдет! Ну-ка садись, - она пододвинула девушке табурет и вышла из комнаты, снова впустив внутрь отголоски уличных гуляний.
Через пару минут она вернулась с ворохом цветных лент и гребнем. Долгое время она пыталась справиться с упрямыми кудрями девушки, заправляя их в праздничный вариант "мальвинки". Справившись, она отошла на пару шагов и чуть прищурилась, оглядывая своё творение. Видимо, результат женщину удовлетворил - она деловито кивнула своим мыслям и повернулась к дочери, проверяя, успела ли она закончить свою часть работы. Воспользовавшись передышкой, девушка аккуратно, стараясь не растрепать новую прическу, оглянулась.
Отражение окончательно потеряло всякую связь с прежней Настей. Украшенные лентами, убранные на затылок волосы, наконец, обнажили острые контуры её лица и открыли миру глаза, казавшиеся в неровном свете, льющемся из покрытого листьями окна, ярко-синими. Один из них был недоверчиво прищурен, а рука медленно тянулась к зеркалу, дабы удостовериться, что хозяйку не дурят и перед ней действительно отражение.
Василиса повернулась обратно уже с готовым венком в руках.
- Настя! Ну не вертись! Я же почти закончила! Ну вот, прядка выбилась... - вручив венок ей в руки, Вася начала поправлять прическу, - Давай сюда! Вот, так уже гораздо лучше... - её речь была неразборчива, поскольку губами женщина сжимала тонкие заколки-невидимки, которыми сейчас закрепляла целый ворох цветов на голове девушки.
Ото всей этой предпраздничной суеты и повышенного к ней внимания Настя находилась в растерянности. Она чувствовала себя куклой, которую наряжают и причесывают, вот только ей еще придется выйти в этом на многолюдную улицу. Похоже, что это проявилось на её лице, потому что Василиса слегка похлопала ее по плечу и, позвав дочь, оставила девушку одну, заявив, что они будут ждать внизу через полчаса. Когда они вышли, Настю начало трясти. Нельзя сказать, что она боялась толпы, но сейчас ей казалось, что она лишилась своей защиты. Она и не заметила, когда дверь приоткрылась, и внутрь вошел человек.
***
За окном начали сгущаться сумерки. Праздник накрывал деревню все больше, разливая веселье и беззаботность на серьезных обычно людей. Василиса носилась по дому, собирая в необъятную корзину вещи, казавшиеся ей жутко необходимыми - от продуктов, вносимых в праздничное меню на общем пикнике, и пледов до бинтов и зеленки.
- Илья! Сбегай, Настю позови, она засиделась что-то уже! Оторваться, наверное, не может от зеркала, - женщина весело подмигнула, пробегая мимо.
Парень тоже был уже одет в традиционный костюм: широкую черную льняную рубашку с вырезом на груди, узкие черные брюки, заправленные в высокие кожаные сапоги и золотой кушак, повязанный вокруг талии. В руках, пока не надевая, он держал вышитый Василисой пиджак.
Он поднялся наверх, но застыл в дверях, пораженный увиденной картиной. Его взгляду предстало то, чего он уж точно не мог ожидать: Настя, а узнать её можно было разве что по пушистым волосам, сидела за столом спиной к нему, положив голову на руки и устремив взгляд в стремительно темнеющее небо. Ее непривычно хрупкая фигурка казалась буквально невесомой. Илья прикрыл за собой дверь, но застыл, не зная, что делать.
Наконец, устав ждать, он медленно приблизился к ней и положил руку на плечо.
- Насть... Пора идти уже, - голос парня слегка подрагивал: наверное, впервые за время их знакомства он смущался рядом с подругой. Она повернула голову набок, чтобы видеть его лицо.
- Я не пойду в таком виде, - девушка говорила с такой уверенностью, что Илья мог даже и не пытаться уговорить ее: Это было почти невозможно, тем не менее, он решил хотя бы попытаться.
- Почему? Что с ним не так? - Настя встала со стула и отошла чуть в сторону. Илья был, мягко говоря, в ступоре. Его подруга детства оказалась такой маленькой и хрупкой, что при взгляде на нее у него моментально возникало желание защитить её. Волосы, вечно густой копной вьющиеся вокруг её головы, были тщательно уложены, открыв лицо. К еще большему своему изумлению парень понял, что никогда раньше толком его не видел. Из-за того, что лоб был сейчас открыт, глаза казались просто огромными. Настя стояла и смотрела на него в упор, наблюдая за реакцией. Сглотнув комок, подступивший к горлу, парень выпалил, - По-моему, ты потрясно выглядишь, - сказав это, парень почувствовал, как щеки заливает густой румянец, к счастью не видный в сгущающихся сумерках. Он стоял, скрестив на груди руки, ссутулившись и опустив взгляд в пол. Девушка хмыкнула.
- Хорошо. Тогда другой вопрос: а где ты тут МЕНЯ увидел? Ты вообще хоть раз в жизни видел, чтобы я ходила в платье? - интонация постоянно менялась: голос казался то чуть ли не угрожающим, то обиженным, - Это чужая одежда, а значит - и чужая жизнь! А я не хочу сливаться с толпой здешних девушек!
Внезапно Илья резко подошел и, глядя прямо в глаза, тихо произнес:
- Ты никогда с ней не сольешься! - выдохнул он, приближая её лицо к своему и почти касаясь его губами. Чего он точно не ожидал, так это кулака, прилетевшего ему в челюсть.
На мелькнувшем мимо него лице отразилась обида, в глазах застыли слезы. Хлопнула дверь. Торопливые шаги по лестнице. Илья стоял, не двигаясь, все так же склонившись, как если бы девушка все еще стояла перед ним. Легкая пульсация в месте удара заставляла вновь и вновь возвращаться к мыслям о том, что же он сделал не так. Она стояла здесь такая милая, что желание ощутить вкус её губ оказалось сильнее попыток разума заставить его остановиться.
Самым странным сейчас казалось то, что он не понимал, совершенно не понимал поступков человека, которого знал, наверное, лучше самого себя, а считал самым родным и близким, где-то на уровне матери. Илья развернулся и бросился вдогонку.