Аннотация: Лауреат 1-ой степени конкурса "Русский Stil"(2012, Германия) Диплом международного конкурса "Согласование времен-2011" (long-list ), Франкфурт-на-Майне
- Хорошо-то как у вас тут! - потянулась я, глядя на Зинаиду Тихоновну, протирающую полотенцем чашки.
"У-ка-ку!" - прокричал анапестом петух. Откуда-то снизу и справа задребезжало жирное лягушечье "кха-кха". "Гуа-га!" - поддакнул гусь. На паутинках стеблей ситцево развернулось ромашковое поле, а по полю небесному рассыпались сияющие облака.
- Это-то ещё что! Вот Зойки прилетят, тогда узришь красоту дивную, - заговорила тётя высоким слогом.
- Зойки? - переспросила я. - Это кто? Птицы?
- Почему птицы? Девушки. Вон на то поле слетаются, - тётя не глядя махнула рукой. - Плетут венки, поют, водят хороводы. До самой луны.
Я посмотрела на неё в упор. Не шутит ли? Но суровую складку у губ не подёрнула и тень улыбки.
Запахло свежезаваренным чаем из чабреца с мятой. Я присела на диванчик, прикрытый плетёным домотканым ковриком.
Зинаида Тихоновна жила на даче весь сезон. Только-только май разгонялся, чтоб пахуче пышно-бело встретить хозяйку усадьбы, как она проворачивала на два оборота ключ, запирая городскую квартиру, и с лёгкой душой переселялась в деревню со странным названием "Сонное". Прибывала Зинаида Тихоновна с городскими цветочными горшками и рыжим котом Фёдором. Кота переезд не устраивал, он поначалу нервно огрызался, но всё остальное лето - жаркое и сухое, какое обычно теперь на востоке Украины - флегматично валялся где-нибудь в тени.
Спать, дремать, лежать на мягкой траве мне, приехавшей на недельку погостить, здесь хотелось постоянно. Стоило солнцу переползти зенит, как меня подкашивало. Я бродила сонной сомнамбулой, ела черешню, вяло следила, как ромашки клонятся то влево, то вправо от ветра, да прислушивалась к гортанным крикам дородных деревенских лягушек.
Искоса оглядывая окрестности, я помешивала ложечкой клубничное варенье.
- А ты с ними беседовала?
- С Зойками? Нет, к ним не подойдёшь. Очень пугливые. Коля, сын бухгалтерши Веры Васильевны, подкрался незаметно. Так они заметались, завизжали, вспорхнули и улетели. Он только у крайней Зойки оборвал подол юбки. Вся деревня ходила смотреть. Неземная красота! Переливается. Аккурат, одна в одну, подогнаны чешуйки. Девушки долго не показывались, а потом прилетели, но не пели, а что-то в траве всё искали. Наутро Коля и исчез.
- Как исчез? - история начинала волновать меня всё больше, - Может, он уехал в город?
- Нет, все вещи остались дома. Мать плачет, говорит, что Зойки его заманили в поле ромашковое и с собой увели, утянули. Что он теперь к людям не вернётся никогда.
- Подожди-подожди, тёть Зин! Ты говорила - девушки. А теперь - к людям не вернётся. Зойки - разве не люди?
- А кто их знает. Зойки они и есть Зойки, - подытожила тётя Зина и смела крошки со стола. - Вон и они. Только поговорили. Легки на помине.
- Где? - я прищурила глаза и сканировала бело-жёлтое поле.
- Да не туда смотришь! Левее. Видишь, воздух переливается? Мерцает?
- Не вижу, - я готова была заплакать.
И тут, ах, увидела! Тончайшие создания плавно водили хоровод среди ромашек. Еле слышно доносилось то ли пение, то ли звучание нежной музыки. Вот они. Рукой подать. Или мне только так казалось? Мираж?
- Может, это мираж? - оглянулась я на тётю Зину с надеждой.
- Ага, а Колька где? - напомнила скептически хозяйка.
Я осеклась.
- Пойду подойду ближе, - кивнула я и, словно загипнотизированная, двинулась вниз по ступенькам веранды.
- Стой! - тётя схватила меня за локоть. - Ты что ж надумала? Они же ромашковые ведьмы! Околдуют!
Боль от крепкого обхвата меня отрезвила.
- Кто впервой, все к ним рвутся, - тётя Зина вздохнула. - Магнетизм у них особый.
Смеркалось. Я сидела на ступеньке и слушала деревенский вечер. Лес вдали казался совсем чёрным, а небо над ним гофрированно складывалось красно-синим веером.
На следующий день я уехала.
Город живёт по другим часам. Важные дела сменялись сверхважными, сверхважные - срочными, а срочные - неотложными. И я забыла о ромашковых девушках.
Прошёл год. И вновь наступило лето, и вновь меня потянуло в деревню. Я кинула в сумку цветастую юбку, зубную щётку и села в электричку.
Тётя Зина улыбалась, облокотившись на перила веранды:
- Твоя комната готова.
Когда суета встречи улеглась, я вспомнила:
- А что Зойки? Кружатся?
Мне показалось, что тётя Зина как-то сникла.
- Нету их больше. Извели.
Я присела на краешек дивана и прикрыла ладонью рот:
- Поймали?
- Нет. Новый хозяин вывел. То ли дустом, то ли ещё какой-то заразой современной. Опрыскал поле, чтоб сорняк не рос, а потом засадил кукурузой. Вон, сама глянь.
Я дёрнулась в сторону леса и, приложив ладонь к глазам, осмотрела окрестности. Кукуруза уже высоко поднялась.
- Да и Коля вернулся. Говорит, сам не понял, как оказался где-то далеко в России, на востоке. Без копейки, без одежды сменной. Первое время не мог вспомнить о себе кто да что. Работать устроился, но как-то оклемался, опомнился. К концу лета и вернулся.
- А это тебе сувенир, - тётя Зина положила на стол кусочек ткани. - Чтоб всем, так по маленькому отрезали.
Я потрогала пальцем шелковистую перламутровую поверхность. От неё веяло чем-то чистым и загадочным.