Аннотация: - Хватит! - вопит Егор Павлович, - Не лезь до колесика, а то перетяну палкой по горбу. У меня инфаркт, а ты нервируешь.
Кошмарные боли в сердце. От боли проваливаешься куда-то, то снова всплываешь. Внимательные глаза, белые халаты, и я оказываюсь в кардиологической палате маленькой райбольнице с диагнозом инфаркт миокарда.
В станице идут последние приготовления, завтра праздник, завтра Пасха. А я лежу, подсоединённая к капельнице и боюсь пошевелиться от сразу подступающей боли.
В больнице, наверное, почти пусто. Все, кто мог, отпроситься на праздник домой. Кардиологическая палата - это комната, перегороженная тонкой фанерной перегородкой.
Кажется, у меня появились соседи. Мимо моей двери провели благообразного старика с белой бородой. Укладывают на кровать, бегают родственники - нужен ухаживающий. Видимо, никто не хочет. И все-таки нашелся. Ну и ухаживающий, лет восемьдесят. На каждом шагу покряхтывает и совершенно глухой.
Ко мне в палату входит кардиолог:
- Ну что, боль уменьшилась.
-Нет.
- Морфин, - командует он сестричке.
И я засыпаю до следующего утра.
Какое солнышко, сегодня же Пасха. У дедов столпотворение. Они шуряки, то есть мужья двух сестер. Заболевший дед очень уважаемый, он церковный староста.
Набежавшие старушки переживают. Егор Павлович - так его зовут, их успокаивает. Второй шуряк принимает передачи. Ими дедов, наверное, уже завалили.
Только и слышно: "Спаси Господи".
Наконец ушуршала последняя посетительница и начался праздник.
- Давай позавтракаем, - командует Егор Павлович.
Завтрак переходит в обед. Желудку уже тяжеловато.
- Оправиться, - командует больной.
Дед, ухаживающий с готовностью подставит судно. Это мне уже не нравится.
Ухаживающий, кряхтя, несет судно мимо моей двери, второй раз, третий.
- Послушайте, - не выдерживаю я, - прикрывайте судно газетой, мне тоже дышать надо.
Удивительно, но глухой все услышал.
Едят, едят, не переставая.
- Оправиться, - требует больной
ухаживающий не слышит.
- Оправиться, - орет Егор Павлович.
Никакой реакции.
- Шуряк, подай горшок! - вопит дед.
Шуряк полностью оглох.
- Подай горшок, а то сам встану. И Кольке скажу, мне такого ухаживающего не надо.
В отставку шуряк, живущий один и понимающий, что ему подфартило на Пасху, не хочет. Поэтому решает: "горшок я тебе подам, но выносить сам пойдешь: тетка в другой палате ругается"
- Матери твоей грех, - это единственное ругательство церковного старосты, - как же я пойду, мне вставать нельзя, у меня же инфаркт.
В это время к нам входит кардиолог:
- Дедушка, почему сидите, вам же категорически запрещено.
- Оправляюсь, - смущается Егор Павлович.
- Для этого у вас функциональная кровать. Сзади кровати есть колесико, - объясняет врач, - пусть ухаживающий приподнимает изголовье и оправляйтесь, но садиться нельзя.
Врач вышел.
Ухаживающий, кряхтя, несет судно, завернутое в газету. Минут через пять Егор Павлович командует:
- Ну-ка покрути колесико, приподними меня.
Странная глухота у ухаживающего; по-моему он слышит то, что хочет.
Вот просьбу приподнять изголовье он услышал сразу и взялся за дело. Скрипит кровать. Голос больного:
- Хватит! Шуряк, хватит!
Кровать скрипит.
- Хватит! - орет Егор Павлович.
Нет, надо говорит Кольке.
Наконец скрип стихает.
- О! - удивительный голос ухаживающего, - ты че сел, тебе же нельзя.
- Ты меня выкрутил! Заставь дурака богу молиться, - возмущается больной, изголовье которого стало перпендикулярно кровати.
- Теперь ты еще ниже, чем был. Прямо вниз головой получается. Подкрутить что ли еще.
- Хватит! - вопит Егор Павлович, - Не лезь до колесика, а бо перетяну палкой по горбу. У меня инфаркт, а ты нервируешь.
Так наступает вечер. Наша палата угловая, первый этаж, низкие окна.
Медсестры делают уколы. Ругают дедов.
Вдруг смачнейший шлепок, и больной дед взрывается бранью:
- Матери твоей грец! Что за дети пошли? Ну надо же сырое яйцо выкинуть - по всей морде растеклось.
Догадываюсь, хулиганящие дети кинули яйцо в форточку и попали деду прямо в лоб.
Смеюсь про себя.
- Шуряк, подай полотенце. Шуряк, матери твоей грец.
Шуряк не слышит.
- Шуряк! - орет дед.
Наконец тот поворачивается.
- Ты что это весь в яйце?
- Да дети зафундорили в окно яйцо.
- Что? - не слышит Шуряк.
- Прилетело яйцо, - пытается объяснить дед.
- Откуда? - не понимает шуряк.
- С форточки.
- Ты че несешь? Яйца с форточки летят?
-Да дети балуются.
- Ну и что?
- Что, что! Вот и вкинули яйцо. И зарядили прямо в лоб.
- Не бреши, - категорично заявляет ухаживающий, - решил сожрать, чтоб я не видел!
- Ну да, - возмущается больной, - и поэтому размазал себе по харе, да?
- Не знаю, - задумчиво говорит ухаживающий, - а что яйцо вкинул. Не бреши.
Оба замолкают.
Утро. Голос нашего энергичного врача:
- Как здоровье дедушка.
- И сам не знаю, - честно отвечает дед.
- Ваши кардиограммы показали, что у вас был приступ стенокардии, - объясняет врач. - Инфаркта у вас нет, последняя кардиограмма в норме. Не беспокойтесь.
Говорите родственникам, и сегодня я вас выпишу.
Врач вышел, в палате тишина. Потом голос Егора Павловича:
- Хорошо полежали шуряк, но мало.
- Да-а, - огорчен ухаживающий.
И, как ни странно я огорчена не меньше. Завтра за стенкой появится другой тяжелобольной. И мы будем лежать тихо-тихо, каждый прислушиваясь к своей боли, пока не справиться с болезнью. Но это будет еще не скоро.