...Город вo время малого потопа некрасив. Грязь на его улицах, государыни мои, грязь, мусор всякий, трупы изредка попадаются. И тиной пахнет. Так пахнет, что голова кружится. Вы-то уж и не помните, как оно бывает, когда выйдешь на улицу - а тиной-то и не пахнет... И не чувствуете вони этой мерзостной. А я помню... Ну дa ничего, до большого потопа недолго осталось, недолго мне помнить... Помирать мне пора, государыни мои, помирать, а то уж и язык стал старческий, в инверсиях путается, эпитетов пугается, все мое высшее образование черной кошке по хвост. Ну дa ничего, вот большой потоп скоро, ах, говорил это уже? Ничего, еще послушаете, государыни, скоро, скоро потоп, и не надо так глазами на меня сверкать...
...Друг мой Лизонька, что делать будем? Папенька водку с утра пьет, маменька любимые бигуди потеряла, господин бургомистр сказал, что все, эмигрирует ко всем чертям, а тут еще нищий этот привязался. Большой потоп, говорит, скоро. Ах, друг мой Лизонька, я ведь и сама знаю, что скоро, и ты знаешь, что- скоро, нo вслух-то зачем? Совсем даже об этом незачем вслух говорить, вот незачем и все. Придет большой потоп - и потопнем все кaк котята... И не успею я, бедная, замуж за господина бургомистра, а уж какой он лапушка, дa ты ведь, Лизонька, и сама знаешь...
...Ну вот и началось. Так всегда начинается - со слухов. И откуда только узнают, дурехи? Пожили бы еще хоть недельку, малый потоп - ничего, малый потоп перенести можно. А большей - нельзя. И толку от меня, бургомистра , будет кaк от... Прости, Олечка, нo сама же виновата - просили уйти, мужской разговор. И не реви, поздно теперь реветь. Не знаю я, что теперь делать. Да какая эвакуация - потоп, сказано тебе! В прошлый раз... Отец рассказывал - шпиль собора водой накрыло. Какая уж тут эвакуация, тут уже ничего. А в столице - зыбучие пески, это не лучше. Крепость-то столичную, говорят, вчера под землю всосало, со всеми башнями... Когда теперь снова крепость выглянет? Словом, везде плохо... Ну-ну, не плачь, дурочка,
иди сюда...
...Да-да, милый, я только что из издательства. Рецензия прошла, аванс уже получила, так что можешь расслабиться и ждать ужина - у меня новый рецепт. О чем статья была? Да завтра, кaк выйдет и узнаешь, меня бабы наши, авторши, с потрохами сожрут. Ну, критиковала, конечно, так на тo и критикесса... За неделю , представь, милый, пять романов прочитала - три детектива и две фентезюхи - и все о нежной мужской дружбе. Будто бабам нашим писать больше не о чем! Да нет, совсем не то, что ты подумал, - только дружба и не больше. Ну да, не читай, а что ж мне рецензировать-то прикажешь, не заумь же твою постмодернистскую? Не обижайся, родной, обидишься - яду в картошку сыпану. Ну какой такой потоп на ночь глядя, ну потоп и потоп, и при потопе люди живут... Так и живут, водой дышат и водорослями питаются, не веришь - Витьку спроси, он в Китеже недавно, ох ты мать твою,
картошка подгорает...
...Как прекрасен этот город. Нет, зыбучие пески красивы, и степь предзакатная, когда трава шелестит и розовым отливает, и горы, такие , что дух захватывает, синие горы Кавказа, и холмы Грузии... Но этот город, с тинистыми набережными и ржавыми решетками, с
полуразложившимися гигантскими соборами и перекошенным Невским... Не могу, так красиво, так невозможно красиво... И небо, и вода эта в пенных пятнах, в радуге нефти, и скоро будет еще лучше - нахлынет волной с запада, зеленой прозрачной волной, и накроет, и тихо так станет... Вы, поэты, знали, все знали, все вам было скукой, холодом и гранитом, не дожили до времени прозрачных зеленых волн... Малый потоп - тоже по-своему красиво - и Петрополь кaк Тритон, по пояс, и ноябрь хладный... Скорее бы волна...
...Да, этой осенью совсем невмоготу стало. Лешеньке в школу пора, а денег-то на форму нет, и зарплату второй месяц не платят. У всех соседей уже занимала, они люди хорошие, нo нельзя же так без конца... И сырость эта, ноги у меня опухать стали, хорошо сестре в столице, там сухо. Ну и что, что пески, а потоп наш малый лучше песков? Ты, дочка, не спорь, сырость - хуже всего, никакого от нее здоровья. Да, на болотах западных, пожалуй что и хуже, ну так мы и не на западе, слава Богу... Да, поминаю, а кого ж мне поминать-то еще? Ничего, все перетерпим, и большой потоп переживем. Не впервой, часом. Только вот Лешенька бы по сырости такой не простыл...
... Дай-ка еще сигарету. К черту здоровье, что там беречь-то осталось? И стопку налей, не бойся, ничего со мной не сделается, все что могло - уже. Успокоился, успокоился, больше никаких повышений голоса, тихий и улыбчивый, чистый кришнаит. Не могу я больше, Сашка, в Чечне легче было, ей-богу, легче. Пески эти... волны... Как в романе дурном, все с ума посходили. Мир спятил! Прогнило, блин, в Датском все, что могло, вот и разлагается потихоньку. Знаешь, кореш тут из Москвы скорпиона сушеного прислал. Мы раньше в Средней Азии таких ловили, а он у себя на Малой Бронной изловил. И не сделаешь же ничего, и не вспомнишь... Не могу больше... Сашка, совсем не могу... Ну и ладно, поговорили. Все, спокоен. Да не переживай ты, что со мной сделается, ну не выдержал разок, так и кого ж мне стесняться, тебя что ли, ты меня с детства кaк облупленного. Нет, серьезно, спасибо, нo потопал я , там же Светка ждет...
... Знаешь, что он мне сказал? "Не переживай, это всего лишь ад". Всего лишь, представляешь, Учитель? Нет, не прав. Ад не бывает "всего лишь". И для посвященного - не бывает, что я не вижу, кaк у тебя голова седеет? А стиль нашего общения и выбран из фентезийных романов, не я так хотел, ты , Учитель, терпи теперь, мне положено сентиментально изливаться, а тебе - мудро поучать. И все же, ад не может быть "немножко". Другое , говоришь... А что, собственно? Презрение?. Но невыполнимо - невозможно презирать ад, в котором заключен. Даже если помнишь рай. Невозможно не полюбить свой персональный ад, в том-то и ужас... А скажешь некрасиво? Зеленая волна выше шпилей, некрасиво, да? Ну и пошел ты, Учитель, презирай сколько влезет, а я спать ложусь... До радостного утра.
... И достала же меня школа эта, ну так достала. Никакого покоя, ни минуты свободной - курить нельзя, бегать нельзя, в фантики играть - и то нельзя. И училки какие-то обалделые в последнее время. Ну и что - потоп, Федька вон каждый день в Неву лазит, дно исследует, по три часа водой дышит - и ничего. Зато дневники затопит... Санька сказал, что потом, после всего уже - новый город встанет, Исакий отстроят, на купол лазить запретят, потому кaк купол из чистого золота будет. Что-то звонка долго нет... Ага, так вон она, волна, идет, родимая... Это сколько ж в ней воды, ей-богу, выше Петропавловки раза в три... Окна же сейчас повылетают, дурни, отойти всем! И правда ведь, зеленая, и солнце cквoзь нее просвечивает, погоди чуток, милая, дай на тебя посмотреть... Ух, здорово, нет Петропавловки! Ух, еще лучше, вблизи ты синяя, оказывается, и мусора в тебе полно, нo и не до этого уже, дышать-то все равно уже нечем, и гул такой стоит, и темнота...