...Когда-то давно девять родов острова Серам девять ночей танцевали по девятивитковой спирали. Топот их ног перемешивался с шумом океана, а их лица освещали ритуальные огни. Тогда люди не знали смерти. Хорошее, наверное, было время...
Жизнь изменилась, когда среди них появилась Хаинувеле. Маленькая девочка, рождённая в тропическом цветке, удивляла одосельчан возможностью создавать драгоценности из воздуха. Удивляла и... пугала. Люди завидовали Хаинувеле и испытывали ужас перед неподвластными человеку силами, а потому решили убить девочку. Девять ночей они танцевали стройным кругом вокруг Хаинувеле, а в последнюю ночь столкнули её в яму и затоптали насмерть.
Из тела Хаинувеле проросли вкуснейшие корнеплоды и удивительно красивые цветы. Даже после своей смерти она умудрилась сделать людям последний подарок...
Эту легенду я узнал от своей Хаинувеле. Я почти забыл о её существовании и, наверное, не вспомнил бы, если бы не вечеринка в канун Рождества. Время близилось к полуночи, и я, устав от духоты и шума, решил выйти подышать на задний двор. Трёхэтажный дом на Мишн Вэлли вместил всех желающих хорошенько погудеть в сочельник, и даже выглядел пустовато из-за того, что многие разъехались по домам на каникулы. По этой же причине я был здесь один - моя девушка Кэти укатила к родителям, а я пообещал ей, что хорошо проведу время даже без её чуткого надзора. Приходилось соответствовать, хоть мне и не было слишком весело. Я облокотился на дверной косяк и вдохнул уже остывший воздух. Окинув глазами крыльцо я вдруг увидел подозрительно знакомый силуэт, съёжившийся на ступеньках.
- Привет, Хаи...Каи...
- Хаинувеле, - пробормотала она, не поднимая взгляда.
- Я так и сказал, - усмехнулся я, - а ты чего тут?
Она не ответила, и я спустился вниз, присев рядом с ней.
- Всё нормально?
Девчонка выглядела замёрзшей и, кажется, слегка перебравшей алкоголя.
- Н-нормально, - дрожащим голосом пробормотала она и тут же обхватила голову руками, прижав её к худым коленям, торчащим из-под старой джинсовой юбки.
- Эй, - я схватил её за предплечье, заставив повернуться к себе, - пойдём, ты умоешься?
- Не надо, - она попыталась вырваться, но я не отпускал. Да-да, знаю - личное пространство и подсудное дело, но, если бы вы её видели, вы бы меня поняли. На ней не было лица, а бледные губы подрагивали, не давая нормально произнести даже простую фразу.
- Почему ты не идёшь домой? Ты в общаге живёшь? Нет? Вызвать тебе такси?
- Я не могу домой, - она помотала головой.
- Почему? Родители разозлятся? - она не ответила.
- Да что такое? Скажи хоть что-нибудь! А то откинешься ещё прямо здесь, а с меня спросят потом!
- Я не могу... домой...
- Погоди, так ты не местная, да? - я наконец догадался. Девчонка едва заметно кивнула.
- Тогда пойдём на электричку!
- Они не ходят сейчас, - слабым голосом протянула она, - последняя в десять тридцать.
- Да ёб твою мать, - выругался я, - ну... можешь остаться у нас. Амар как раз уехал на праздники. Не волнуйся, я тебя не трону.
- Ничего не надо, - она зажмурилась и обхватила себя руками, ёжась от холода.
- Ну хорошо, - устало вздохнул я, - тогда я буду сидеть здесь. Пока электрички не начнут ходить.
Хаинувеле молчала. Я пожалел, что не курю, потому что это могло бы хоть немного разбавить момент. А так я не знал, куда себя деть: не в телефон же смотреть, пока она тут помирает.
- Может походить немного? Полегче станет, - я снова попытался нарушить тишину.
- Угу, - Хаинувеле кивнула, и я, быстро подхватив её под локоть, помог ей встать.
Мы вышли на небольшую улочку среди спящих одноэтажек, спрятанных за аккуратными заборами. Моя спутница с трудом переставляла ноги, взяв меня под руку и почти повиснув на ней.
- Так откуда ты? - осторожно спросил я.
- Из Энсинитаса.
- Ну нихрена ж себе. Это ты каждый день по полтора часа сюда ездишь?
- Да, - её односложные ответы начинали раздражать, но я понимал, что в её состоянии не очень-то хочется вести сложные беседы.
- А почему в общагу не переедешь?
На этот вопрос она не ответила.
- Слушай, - внезапно вспомнил я, - а родители твои не будут волноваться?
- Они в Индонезии, - немного оживилась девчонка, - спасают животных на Борнэо.
- Да ну?
- Ага. Мама - биолог, а папа - доктор исторических наук. Несколько лет назад решили стать волонтёрами, - язык заплетался, но эта фраза далась Хаинувеле удивительно бодро. Она будто бы продекламировала хорошо заученный текст.
- Да уж, ни за что бы не подумал, что дочь учёных способна так непотребно напиться, - усмехнулся я, но Хаинувеле проигнорировала, - кстати, почему они тебя так странно назвали?
- Это не они.
- А кто же?
- Мой... друг. Профессор Кауфман.
- Ты с Кауфманом дружбу водишь? - удивился я. Никогда бы не подумал, что замкнутый фольклорист Марк Кауфман с кафедры культурологии будет дружить с молодыми студентками, и уж тем более раздавать им клички.
- Да. Точнее... мы общались. Раньше. Сейчас уже нет.
- А, я, кажется, понял. Ты и этого успела окрутить. Лихо! Студенты, профессора... Что дальше? Замутишь с целым кампусом сразу?
- У меня никого не было кроме Марка, - в её голосе вдруг окончательно проснулась осознанность, - никогда и никого.
- Ого, - я прикусил губу. Не ожидал от этой колючки такой откровенности, и уж тем более - такого поворота.
- Я была в десятом классе. Он узнал, что я тайком приезжаю на кампус и хожу на лекции, но впечатлился, что я так сильно хочу учиться здесь, поэтому не выдал меня. Он мне много всего рассказывал... Есть такая легенда про Хаинувеле, Индонезийская. Племя с острова Серам испугалось девочки, которая вдруг начала подносить им дорогие дары, появлявшиеся у неё волшебным образом. Завидовали, боялись необъяснимого и убили её. А богиня за это разозлилась на них и покинула людей, отняв у них бессмертие.
- Жёстко, - сконфуженно пробормотал я, не очень понимая, к чему она клонит.
- Марк... профессор Кауфман меня так называл. Говорил, что я на неё похожа. Не знаю, почему.
- А почему вы теперь не... общаетесь?
- Он побоялся, что кто-то узнает о том, что он со школьницей связался.
- Но ты ведь уже не школьница, в чём проблема?
Хаинувеле замялась. Вдруг она резко остановилась прямо посреди дороги и отскочила от меня на метр. В ту же секунду её смачно стошнило прямо на шероховатый асфальт.
- Ну, с Рождеством, - рассмеялся я, посмотрев на часы, показавшие ровно полночь.
***
Хаинувеле была невыносимой. Впервые я познакомился с ней на пляже Коронадо, когда мы отмечали начало учебного года. С первого взгляда она показалась мне несовершеннолетней, и я нахрена-то решил сообщить об этом парню, настойчиво добивавшемуся её внимания. Удар в челюсть напомнил мне, что в чужие дела всё же лезть не стоит.
Вторая наша встреча произошла на кампусе во время пикета и сбора подписей в пользу бюджетного образования. Когда я подошёл к ней, узнать, в чём суть собрания, она едва ли не испепелила меня взглядом. Особенно после того, как, ставя подпись в её петиции, я зацепился ремешком часов за её растрёпанные и вечно грязные русые волосы... В общем, отношения наши не заладились с самого начала.
Да и хотелось мне этого не сильно. Хаинувеле была из тех, кого называют "воинами социальной справедливости". Впрочем, для студентки факультета прав человека это неудивительно, но она умудрялась быть какой-то отвратительно выдающейся в этом плане. Её детское лицо и нескладная фигурка никак не сочетались с холодным цепким взглядом, выискивающим несправедливость везде, где это возможно. Если все остальные студенты искренне хотели сделать планету чуть лучше, то Хаинувеле была серьёзно настроена её спасти ото всех бед. И это бесило. Не могу точно сказать, почему.
Ну а потом случилась та самая Рождественская ночь, в которую я узнал, что под маской назойливой активистки, которой всегда больше всех надо, скрывается вполне обычная девушка. Я даже невольно начал её жалеть: проводить Рождество одной, в компании малознакомых людей, когда дома, в маленьком далёком Энсинитасе, никто не ждёт... Да ещё и эта история с профессором. Кауфман, конечно, молодец. Если уж он так боялся, что о его отношениях со школьницей кто-то узнает, то зачем вообще было начинать? Не моё это дело, конечно, и лезть в эту историю я не собирался...
Но занятно, что прозвище, данное им, Хаинувеле заботливо сохранила, да так, что её настоящего имени так никто до сих пор и не знает. Значит, что-то оно для неё всё же значило? Правда я бы не хотел называться в честь девочки, чья щедрость была вознаграждена приземлённым закапыванием в яму. Хотя, может, именно из-за таких, отдающих себя без остатка, на Земле и прорастают самые красивые и живые цветы?
***
Не знаю, что мной двигало, но в следующий месяц не упускал ни одной возможности послоняться по корпусу факультета прав человека. Я хотел увидеть эту неприятную особу ещё раз, но лишь для того, чтобы точно знать, что она не померла по дороге домой. Во всяком случае, я себя в этом убеждал. Как назло, тощей фигурки Хаинувеле нигде не было видно.
За рулём на пути в Энсинитас я боролся с утренней сонливостью, иногда отвлекаясь на океан, то и дело мелькающий среди домов и деревьев вдоль трассы. Боже, ну я и дебил! Сказал бы кому, что потрачу час дороги, чтобы провести незабываемую пятницу в жопе мира - меня бы точно упекли в психушку.
На пороге местной школы "Сан Диегуито" меня не встретила ни охрана, ни какой-либо пропускной пункт. Заходите, гости дорогие! Маньяки, террористы, педофилы - всем рады. Ну а я-то зачем туда потащился? Я и сам себе до сих пор не могу объяснить. Почему-то захотелось посмотреть на мир, в котором росла Хаинувеле. Школу, из которой она сбегала, чтобы послушать лекции на кампусе. Улицы, по которым возвращалась домой, где никто не ждёт... Коридор первого этажа выглядел ностальгически знакомо: даже в пригородных школах встречаешь одни и те же ряды шкафчиков, потёртую плитку на полу и витрину с кубками и спортивными наградами, возле которой развешены фотографии "Гордостей школы".
"Охренеть", - пробормотал я, вдруг увидев на одной из них знакомое лицо. Впалые щёки, синяки от недосыпа под усталыми глазами непонятного цвета, лёгкие рубцы от прыщей на щеках и слипшиеся русые волосы... Это определённо была Хаинувеле. Только вот "в миру" её, как оказалось, звали Мари Питерсон. Да уж, не так романтично, как ей хотелось бы. Она числилась в почёте за отличные оценки, активную внеклассную деятельность и успехи в дискуссионном кружке. Интересно, как давно она выпустилась?
- Эй, - я окликнул чернокожего парня, бойко проскочившего мимо меня, - ты её знаешь? - я указал на портрет.
- Хм, - пацан задумался, - она вроде в выпускном классе.
- В выпускном? Сейчас? Ты ничего не путаешь?
- Вроде нет. Не знаю! Чего ты пристал? - он раздражённо фыркнул и побежал дальше.
Вот как. Получается, она не просто когда-то была школьницей, притворявшейся студенткой. Она являлась ей и сейчас. Неужели каждый день приезжает? И умудряется учиться при этом? Как ей вообще это удаётся?
Пройдя мимо широких двойных дверей в середине коридора, я заглянул внутрь. Актовый зал был заполнен учениками. Рискуя быть обнаруженным, я проскользнул в темноту и сел на кресло в последнем ряду. Позади сцены был растянут огромный баннер, гласивший "Конкурс ораторов: Моё место на Земле". Да уж, темы эссе для старшеклассников воистину бессмертны.
- Следующая участница - Мари Питерсон, - продекламировал обрюзгший мужчина в костюме и уступил место у трибуны моей доброй (или не очень) знакомой.
Интересно, что она может рассказать? Опять начнёт возмущаться на тему экологии или социального неравенства? Или и вовсе рассуждать, что все вокруг - те ещё говнюки? Это было бы на неё похоже. Я включил камеру на телефоне и уставился на сцену.
- Каково моё место на Земле? - она начала с базовой фразы, выданной каждому участнику для начала выступления, - наверное, такое же, как и у многих: оно явно не там, где хотелось бы, - по залу прокатился смешок, - и я до сих пор не узнала, где я должна быть, но знаю, кем я хочу быть. Я хочу быть чем-то большим, чем попытка что-то изменить, не выходя из дома. Менять мир - это привилегия тех, у кого уже всё есть. Спасение утопающих - дело рук тех, кто никогда не утонет сам. Много ли таких среди нас? Много ли тех, кто готов менять что-то вокруг, признав, что уже достаточно сделал для себя? Я знаю, что значит быть одной в огромном мире. Знаю, как сложно выжить, не родившись в нужное время в нужном месте. Многих это ломает, заставляет злиться и ещё глубже погружаться в разочарование, но я не хочу ломаться. Я не хочу оправдывать своё бездействие тем, что у меня нет многого. Достаточно не будет никогда - всегда будет находиться оправдание заботиться только о себе.
И, пока сильные благосклонно помогают слабым, мы так и будем топтаться на месте. Я верю в то, что слабые должны становиться сильнее, чтобы каждый мог помочь каждому. Чтобы справедливость и равенство не сосредотачивались в руках лишь тех, кто может себе это позволить. Моё место на Земле там, где я смогу протянуть руку, и мне протянут руку в ответ. И даже если его ещё не существует, я буду его искать.
- Спасибо, Мисс Питерсон. Очень впечатляет, - поблагодарил её ведущий и вскоре пригласил на сцену следующего участника.
- Мари, подожди! - я выскочил в коридор и догнал её.
- Что ты здесь делаешь? - она округлила глаза и уставилась на меня.
- Я давно не видел тебя на кампусе, хотел убедиться, что всё в порядке...
- Ты следил за мной?! - её голос был полон негодования.
- Нет, Мари, послушай...
- Не называй меня так! - она грубо толкнула меня в грудь, - проваливай и не появляйся здесь больше никогда!
- Я просто хотел сказать, что мне очень понравилось твоё выступление. И... я рад, что с тобой всё в порядке.
- Я не знаю, что тебе от меня надо, - обессиленно вздохнула она, - но если ты кому-то расскажешь, то крупно об этом пожалеешь.
- Я не...
- Мне не нужны твои "геройства", - она перебила мою попытку оправдаться, - ты меня даже не знаешь.
- Прости, - я кивнул, - ты меня больше не увидишь. Но при одном условии.
Я поймал на себе её возмущённый взгляд, но сохранил ледяное самообладание и продолжил:
- Я пойду с тобой на выпускной.
- Чего?! - она, казалось, потеряла дар речи.
Я сам до конца не понял, зачем предложил ей это. Но во мне всё сильнее укреплялось ощущение, не покидавшее меня с момента нашей первой встречи: я говорил с ребёнком. Но удивительно умным и настойчивым ребёнком с чёткой жизненной позицией, которой может позавидовать любой взрослый. И готовым спасти целый мир... но в то же время одиноким и потерянным. Я и сам не заметил, как она затронула что-то во мне. И я даже был готов не видеть её ещё несколько месяцев, лишь бы быть рядом с ней в тот день, когда она наконец шагнёт во взрослую и свободную жизнь.
- Как насчёт "нет"? - прошипела Хаинувеле.
- Пожалуйста, - неожиданно для себя я и сам зазвучал как ребёнок, - я никогда больше не появлюсь в твоей жизни, но позволь составить тебе компанию всего один раз. Наверняка, тебе есть, с кем пойти, - я был практически уверен, что это не так, - но если нет - ты ничего не теряешь. Подари мне бессмертие на один вечер, Хаинувеле.
Она поморщилась от моей слащавой отсылки к мифу о её прозвище.
- Если я соглашусь, ты отвалишь?
- Обещаю. Я за тобой заеду?
- Не вздумай. Встретимся у школы в семь. А теперь проваливай.
...девочка в цветочном венке сидела в центре круга, по спирали которого девять ночей подряд двигались девять племён, танцуя свой ритуальный танец. Она с улыбкой протягивала им драгоценности, фрукты, камни и цветы. Интересно, тогда уже существовало слово "Спасибо"?
Хотела ли Хаинувеле с острова Серам сделать мир лучше? Или просто надеялась, что однажды хоть кто-то увидит за дорогими дарами её саму?..
***
- Стив, ты не поверишь! - моя девушка Кэти сосредоточенно смотрела на экран мобильника, сидя на кровати в моей футболке, - концерт Ламара двадцать шестого!
- Ну наконец-то! - я подсел к ней и мысленно попрощался со своими сбережениями, - погоди-ка... двадцать шестого не выйдет.
- Почему? - Кэти подняла на меня глаза.
- Нужно уладить кое-что.
- Стив, ты можешь рассказать нормально? - раздражённо проговорила она.
- Пообещал кое-что одному человеку.
- Да ну? И кто этот человек?
Я молчал. Не думаю, что Кейт поняла бы меня. Да и сказать мне ей было особо нечего. Не буду же я врать прямо в глаза?
- Ты совсем уже совесть потерял? Мог бы хоть признаться, что у тебя другая!
Она рассерженно вскочила с кровати и, натянув джинсы, принялась закидывать свои немногочисленные вещи, принесённые на выходные, в потрёпанный рюкзак. Я понимал, что должен остановить её, объясниться... но не стал. Целый год идеальных отношений будто бы стёрли. В последние несколько месяцев я, кажется, ни разу не заснул, думая о Кэти. Даже тогда, когда она засыпала рядом. Наверное, я действительно идиот.
***
Я подъехал к школе "Сан-Диегуито" ровно в семь. Разодетые подростки поднимались по ступенькам и исчезали в актовом зале, из которого гремела музыка. Конечно же, она не пришла. Чего я ожидал? Спустя сорок минут в душной машине, я вышел на свежий воздух.
- Эй, ты знаешь Мари Питерсон? - окликнул я проходящую мимо девчонку.
- Ну да, - она пожала плечами.
- Знаешь, где она живёт?
- Понятия не имею, но можешь Лизу спросить, они вроде общаются, - она кивнула в сторону невысокой девушки в чёрном платье, явно не выглядевшей королевой класса и нервно переминавшейся с ноги на ногу. Я ничуть не сомневался, что из всех Мари выбрала бы в подруги кого-то подобного.
Мы съехали на узкую улицу, покрытую разбитым асфальтом. Лиза сидела на пассажирском сидении и кидала на меня подозрительные взгляды. Да уж, нужно обладать недюжинной смелостью, чтобы сесть в машину к пугающему незнакомому чуваку. Мне сыграло на руку, что Мари и ей пообещала прийти.
- Вот и приехали, - Лиза указала на небольшую стоянку запылившихся трейлеров.
- Это в таких условиях сейчас проживает интеллигенция? - удивился я.
- Какая ещё интеллигенция?
- Ну учёные. Родители Хаи... Мари.
- Они не учёные, - Лиза вздохнула, видимо, привыкнув к странностям Хаинувеле, - они алкоголики. Живут на пособие. Хотя сейчас не знаю, отца вроде год назад видели в последний раз.
- Вот как, - сказанное будто прошло через меня электрическим разрядом. Значит, она врала всё это время.
- Она молодец, - грустно улыбнулась Лиза, будто прочитав мои мысли, - надеется на что-то, даже понимая, что ничего не светит.
- Почему?
- А много ты видел таких, кто перебивается на гроши в помойках типа нашей, а потом резко выбивается в люди и становится великим? Делают из воздуха деньги на хоть какой-то университет?
- Ну вроде бы. Бывают же случаи.
- Наверное, - она пожала плечами, - я в это не верю, но, может, она верит. А даже если и нет - старается урвать всё, что может. Пытается жить той жизнью, которой у неё нет.
- Как-то читал, что, если хочешь стать художником, то первым делом нужно разодеться в богемные шмотки и задумчиво гулять по парку с палитрой в руках, - улыбнулся я.
Мы с Лизой вышли из припаркованной машины и подошли к трейлеру, из-за занавешенных окон которого пробивался тусклый свет.
- Мари, - Лиза постучала в дверь, но ей никто не ответил, - Мари, ты здесь? Это Лиза.
Спустя несколько секунд дверь распахнулась. Моя Хаинувеле стояла на пороге в зелёном платье, переливающемся дешёвым атласом. В кои-то веки чистые волосы были собраны в высокую причёску, а привычные кеды сменились туфлями без каблука, правда на пару размеров больше. Я бы даже назвал её красивой, если бы не заплаканные глаза и платье, наполовину заляпанное чем-то подозрительно напоминающим блевотину. Хаинувеле испуганно посмотрела на меня, и я, не дожидаясь её возмущений, оттеснил Лизу и уверенно протиснулся внутрь трейлера. На полу узкой кухни лежала женщина средних лет с закатившимися глазами и стекающей изо рта слюной.
- Твоя мама? - торопливо спросил я и, получив в ответ растерянный кивок Мари, набрал номер скорой.
- Не надо было скорую, - всхипывала она.
- Да почему? - возмутился я, помогая подложить свёрнутое одеяло под голову женщины. Вокруг были рассыпаны таблетки Валиума, а от неё здорово несло спиртным.
- Они в полицию доложат. А те опять приедут, будут вопросы свои дурацкие задавать, - Мари закрыла лицо руками, - ещё скажут, что это я ей подсыпала. Она постоянно им звонила, говорила, что мы её убить хотим...
- Она была не в себе?
- Угу, - Мари перевела взгляд на рассыпанный Валиум.
- Ничего, свидетели есть, правда, Лиза? - я повернулся в сторону подруги, сидевшей неподалёку на высоком стуле. Бледная и не менее напуганная Лиза молча кивнула. За окном послышался вой сирен.
***
В последний раз я увидел её в августе. Немного замявшись, я толкнул дверь небольшого продуктового супермаркета и, взяв пачку чипсов, подошёл к кассе.
- Пакет нужен? - Хаинувеле, теперь одетая в нелепую красно-жёлтую форму, подняла глаза и встретилась со мной взглядом.
- Спасибо, не надо, - улыбнулся я, - забочусь об экологии.
- Зачем ты пришёл? - тихо спросила она.
- Хотел проведать тебя до начала учёбы.
- Ты ведь знаешь, я не смогу учиться, - её взгляд сейчас был настолько пустым, что внутри всё сжималось.
- Знаю, но меня просили передать вот это, - я достал из сумки конверт и протянул ей, - у кого-то случайно оказалась запись твоего выступления на конкурсе ораторов. Для комиссии по грантам это оказалось неплохим аргументом.
Хаинувеле взяла конверт и молча уставилась на меня. Со стороны могло бы показаться, что на её лице не отражается ни одной эмоции, но я уже научился различать, как в самой глубине холодных глаз взвиваются вверх тысячи маленьких цветных искр.
- Спасибо, чек не нужен, - улыбнулся я и, положив чипсы в сумку, вышел из магазина, звякнув колокольчиком над входной дверью.
...а ну расступитесь! - молодой охотник растолкал танцующих и вышел вперёд, оставляя следы на влажном песке, - вставай.
Он протянул руку девочке в цветочном венке, и она робко поднялась на ноги.
- Как же вы нелепы в своём страхе перед неизведанным, - брезгливо бросил охотник в адрес сконфуженных танцоров, - когда отец Хаинувеле привёл её в деревню, всё преобразилось. Ваши жёны украсили шеи лучшим жемчугом, ваши дети стали есть сладчайшие фрукты, ваши братья заточили наконечники стрел из белейшей кости. Но ваша зависть и страх не позволяют вам благодарно принимать дары. Вы не задумываетесь о том, что острогой из крепчайшего дерева можно поймать для племени самую крупную рыбу. О том, что из семян сочнейших плодов прорастут десятки таких же. Вы можете только брать до тех пор, пока вам самим не станет страшно от того, что вы разучились жить. Пойдём, Хаинувеле, - охотник крепко сжал ладонь девочки.
Он приютил Хаинувеле у себя, угостив её тёплой похлёбкой и уложив спать на самые мягкие шкуры. А наутро охотник нашёл у порога своего дома десятки даров: свежий хлеб, деревянные игрушки, браслеты из морских камней. Только вот сделаны они были совсем не Хаинувеле.
Жителей острова, однако, поблизости не было: они были заняты земледелием, охотой и ремёслами, возводили новые дома и угощали друг друга праздничными яствами.
- Посмотри, Хаинувеле, - охотник вывел девочку на порог и показал ей подарки, - всё это для тебя. Они благодарны, что ты научила их ценить то, что они имеют и создавать то, что они будут ценить.
Богиня острова улыбнулась, глядя на Серам. Она была рада понимать, что дар бессмертия, данный когда-то людям, был не напрасным...
Конечно, этого охотника я выдумал. Это неудивительно, учитывая то, что люди до сих пор смертны и не намного более мудры, чем в древности. А может, я выдумал и свою Хаинувеле? И всю эту историю? Может.
В любом случае, с завтрашнего дня начинается новый учебный год. Сотни студентов соберутся на кампусе университета Сан-Диего, чтобы однажды стать новыми героями этого мира. Наверное, каждый из них немного Хаинувеле. И я. И ты.
И та худенькая девчонка с растрёпанными русыми волосами, на секунду промелькнувшая в толпе...